В руинах (джен)

— Вот. То, что ты просил. Я же говорила, что Гарретт держит слово.

Мы с Шоном встретились на следующее утро, и когда я передавала ему брошь, не могла не заметить, как блеснули его глаза. Он молча завернул поделку ордена объединения в чистый платок и положил в нагрудный карман. «Близко к сердцу», — почему-то пронеслось у меня в голове.

Мы сидели на той самой куче досок во дворе, где я когда-то встретила Флайвила и Тайренна. Похоже, это место становилось излюбленной площадкой для ведения негласных переговоров. В Доме Розали было так много настороженных ушей, готовых ловить каждое слово, что для приватных дискуссий приходилось идти во двор, где уличный шум отлично маскировал беседу. Стояло позднее теплое утро, небо было чистым, но порывы резкого ветра с моря предрекали приближающуюся непогоду. Старая ива, ветви которой свешивались через забор за нашими спинами, тревожно шелестела молодыми листиками. Негромкий монотонный звук, похожий на шуршание множества хитиновых крыльев, отлично маскировал тихие голоса.

— Ты зря позволил Гарретту диктовать условия. Мог бы отделаться куда меньшими тратами, — попробовала я разговорить Хаммерита, но эти ребята отлично умели делать вид, что набрали полный рот святой воды.

Шон пожал плечами и запустил пятерню в свою пегую шевелюру. Потом, немного помолчав, все же пояснил:

— Я просто не хотел забирать ее силой.

— Ты думаешь, у тебя бы получилось?

— А ты думаешь, нет? — взглянул он на меня. — Но Ниалл запретил нагнетать обстановку. Мы, вроде как, пока что в одной лодке.

— Зачем она тебе? — я поспешила перевести тему. Разговоры о том, кто на чьей стороне, обычно заканчиваются плохо — это я уже усвоила.

— Я же сказал: я — коллекционер.

Я видела много коллекционеров в той, прошлой жизни, где играла роль искусствоведа, и ни за что не спутаю желание обладания редкой вещицей и сентиментальную поволоку в глазах. У Шона было именно второе. Мне не представлялось случая заподозрить его в излишней чувствительности и эмоциональности, да и взрывники, по идее, должны быть расчетливыми и хладнокровными. Но он относился к брошке с душевным трепетом, достойным семейной реликвии, поэтому-то мне и не давала покоя эта загадка. Непонятная возня вокруг дешевой вещицы и грустная судьба никому не известной фракции механистов просто не могла не подогреть мое природное любопытство.

— Ты тоже был среди объединителей? — я еще раз попыталась выудить из него хоть немного информации. — Там, в яме, были твои близкие?

Мне показалось, или щека моего собеседника немного дернулась? А может быть, по его лицу просто проскочила тень от трепещущих ивовых листов?

— Нет… Послушай, — после недолгого раздумья хмуро ответил Шон, буравя меня взглядом серо-зеленых глаз. — Я догоняю, чего вы на пару с вором так переполошились. Думаете, не продешевили ли, так? Думаете, что упустили что-то важное, за что можно было бы слупить три короба золота? Так вот — нет. Хочешь — верь, не хочешь — не надо, но эта вещица действительно не представляет для вас никакой ценности. Я дал вам в два раза больше, чем предложил бы самый искушенный городской коллекционер. Можешь считать это авансом за маленький провал в вашей памяти.

— Но…

Он не дал мне договорить, поднимаясь.

— Я все сказал. Я заплатил, в том числе и за молчание, и не хочу, чтобы хоть кто-то поднял эту тему еще раз. Вообще! Никак! Никогда! Забудьте!

«Ну надо же, какие страсти разгораются!» — думала я, глядя в спину уходящему Шону. Верить ему или нет? Гарретт ведь говорил мне ровно то же самое про предложенную другими коллекционерами цену. Я своими глазами видела, что в броши нет магии. Соблазн поверить в чисто сентиментальную ценность вещицы был велик, но интуиция подсказывала мне, что тут не обошлось без очередной тайны ордена. Возможно, такой, которую Хаммериты изо всех сил пытаются замести под коврик. Нужны ли мне их гнилые секреты? Скорее всего, нет. Вряд ли таинственная брошь имела какое-либо отношение к проклятью, поразившему огороженный квартал, и сфокусироваться сейчас на ней означало бы распылить внимание. Возможно, мне стоит заняться тем, что действительно важно сейчас?

А важен был огромный город, к которому приближался сумрак. Пока еще не сама опасность, не само проклятье — лишь ее тень. Нехорошие предчувствия. Снежный карниз, нависший над спящей деревушкой в долине и готовый сорваться вниз по горному склону мощной лавиной. Треск плотины. Отлив перед обрушивающейся на берег сильной волной. Камень, летящий в высокое эркерное окно. Отдаленный рокот собирающейся грозы и темно-серая полоса туч на горизонте.

Я зябко поежилась. Каждый раз, когда я думала о запретной территории, в голову лезли самые нехорошие мысли. Впервые за все время мне подумалось: а смогу ли я нормально спать всю свою оставшуюся жизнь, если все останется так, как есть?

Поднявшись, я поправила поясную сумку и направилась к шлюзу. Меня по-прежнему не приглашали участвовать и не звали на вечерние совещания, но никто не запрещал мне появляться за защитной стеной. Скорее уж, я сама чувствовала себя пятым колесом в телеге: мне просто не находилось там никакой работы.

К массивным металлическим воротам я подошла в тот момент, когда они медленно открывались, готовясь пропустить внутрь очередную накрытую брезентом телегу. Лошадь заметно нервничала, чуя мертвечину, всхрапывала, отказывалась идти и вырывала повод из рук ведущего ее парня в одежде послушника. Морда животного уже была обмотана тканью, но оно все равно сопротивлялось всеми доступными способами.

Я осторожно прошла внутрь шлюза, но из-за возникшей заминки на первой паре ворот вторую — ведущую непосредственно на огороженную территорию — все никак не открывали. Скучая, я наблюдала за напрасными попытками успокоить лошадь, когда мне показалось, что прикрывающая телегу парусина немного шевелится: явно не от ветра и не в такт.

Хаммерит посмотрел на меня с подозрением, но не сказал ни слова, когда я приподняла ткань и увидела знакомые горящие глаза. Тайренн, спрятавшийся под парусиной среди сложенных досок, сделал умоляющее лицо, но я была непреклонна. Откинув угол материи в сторону, я скомандовала:

— Приехали, вылезай.

Тот молча подчинился. Послушник широко раскрыл рот и зашептал благодарственную молитву, когда понял, что чуть было не нарушил приказ и едва не провез на огороженную территорию того, кому прямо запретили появляться там.

Дела пришлось немного отложить, пока я вела Тайренна обратно в Дом Розали. Он почти не протестовал, только перед самым постоялым двором посмотрел на меня с укоризной и прошептал:

— Ну, вот и зачем ты вмешалась?

— Флайвил считает, что тебе нечего там делать. Я не буду оспаривать его решения. Но стучать на тебя тоже не буду.

— Да мне плевать! — по-детски обиженно ответил ученик. — Все равно Арчи расскажет. Да и стража в шлюзе молчать не будет.

— Чего тебе там понадобилось?

— Помогать хочу. Сижу тут, книжки читаю и на память заучиваю. Какая от них польза? Молот боевой даже потрогать не дают. Да я зомби ни разу близко не видел! Только в книжках и со стены. Как же я потом буду с ними сражаться?

— Успеешь еще. Ничего в них приятного нет.

Я посмотрела на отпечаток ладони на щеке Тайренна. Магический ожог немного побледнел, но все еще оставался заметным.

— Каждый раз, когда ты проявляешь инициативу, это заканчивается проблемами и для тебя, и для твоего наставника. Подумай об этом.

Впрочем, призывать к сознательности было бесполезно — возраст не тот. Возраст, когда очень хочется доказать всем вокруг, какой ты взрослый, умный, полезный и вообще молодец. Как и все подростки, Тайренн очень хотел вырасти.

— Арчи всего на два года старше меня. А он уже на запретную территорию ходит, — упрямо твердил он, набычившись. — А ты вообще тут… Как будто тебе есть дело до меня и до моего наставника!

Тайренн вбежал вверх по ступеням, и я не стала его останавливать. В конце концов, это не мои проблемы, и я не нанималась к Флайвилу нянькой для его воспитанника. Задушевные беседы с упрямыми подростками — это вообще не моя специализация.

Второй раз я попала на запретную территорию без проблем. На обратном пути мне встретился Арчи, ведущий в поводу лошадь с уже разгруженной телегой. В безопасном периметре, под защитой баррикад, кипела жизнь. Кругом сновали и суетились люди, и работа шла полным ходом: кто-то возводил поддерживающие конструкции, кто-то разбирал завалы на месте обвалившихся зданий. Наиболее хорошо сохранившиеся дома переоборудовали под временные мастерские. Стук молотков и визг пил немного рассеивали то ощущение заброшенности и неправильности, которое витало в воздухе, когда я оказалась здесь в первый раз, но полностью избавиться от гнетущей атмосферы пока еще не получалось. Вокруг было слишком много знаков, указывающих на то, что люди появились здесь совсем недавно — и что эта земля им не принадлежала. Мертвечиной все еще воняло, запах как будто пропитал все окрестности, но то ли я уже к ней принюхалась, то ли он действительно стал не таким сильным.

Проект продвигался медленнее, чем ожидалось, но тем не менее безопасная территория потихоньку расширялась в сторону Собора, и увеличивались места, где люди могли работать без оглядки и страха. Как и предполагалось, живые отвоевывали землю у мертвых мелкими кусочками, разделяли на сектора и возводили временные баррикады. Хаммериты предпочитали действовать наверняка, ставя человеческие жизни превыше времени. Тем не менее уже вся улица де Перрин, Рубин и небольшая часть Рыночной оказались под их контролем. Кое-где еще оставались необследованными небольшие островки опасности: закоулки, задворки, подвалы и подземные тоннели, которых в этой части города было предостаточно. Некоторые дома, предназначенные к сносу, уже были помечены косыми белыми крестами. Другие, видимо, решили сохранить и восстановить.

Насколько я могла судить по обрывкам услышанных разговоров и, временами, по всеобщей беготне и нервозности, проблем действительно возникало много, но большинство из них были все-таки технического характера: завалы на месте обрушившихся строений, опасно накренившиеся конструкции, густая поросль и разбитые мостовые, затруднявшие подвоз необходимых материалов.

В тени большого дерева, которое выросло прямо посередине улицы, я увидела Флайвила, Шона и Оливера. Первые двое что-то яростно обсуждали и даже не повернули головы в мою сторону, а третий, со своим обычным скучающим видом, смотрел по сторонам. Увидев меня, он показал знак «я слежу за тобой» и ухмыльнулся. Я неопределенно махнула рукой и направилась дальше по улице Рубин, попутно отмечая, как много уже было сделано и сколько работы еще предстоит.

Раздумывая над этим, я постепенно удалялась от входа и в какой-то момент поняла, что подошла вплотную к баррикадам между безопасной и пограничной зонами. Дальше простирались еще не обследованные до конца районы Рыночной и Соборной улиц. Стук инструментов и голоса перекрикивающихся людей стали тише, на смену им пришли новые — тревожные и непонятные звуки запретной территории. Несколько хаммеритов, патрулирующих территорию, смотрели на меня с подозрением, но не вмешивались.

Магическое зрение не показало мне никаких угроз в близлежащих районах, и поэтому я все-таки набралась смелости для того, чтобы выбраться за баррикады. У меня с собой была всего лишь пара вспышек и несколько пузырьков святой воды, но я не собиралась вступать в стычку с ходячими мертвецами. А со всеми остальными я рассчитывала справиться магией.