Инженер хаоса (гет)

Шум в Зале был оглушительным — смесь рыданий, сдавленных возгласов и лихорадочных разговоров. Гарри стоял, прислонившись к холодной стене, и чувствовал, как последние силы покидают его. Он был пуст. Выжжен. Картина кровавого месива на снегу стояла перед глазами, не желая исчезать.

Константин, скинув рюкзак с грохотом, подошёл к нему, его лицо под слоем сажи и усталости было серьёзным.

— Эй, Гарри, ты чё-то перенапрягся. Так, первая психологическая помощь. Экспекто Патронум!

Он взмахнул палочкой, и из её кончика вырвалось не серебряное животное, а призрачная, переливающаяся фиолетовым светом многоглавая змея. Она не излучала привычного тепла, а вместо этого обвила воздух вокруг Гарри, и в его сознание ворвался водопад воспоминаний. Не только его собственных — будто кто-то вскрыл сундук с самыми светлыми обрывками его души.

Первый полёт на Нимбусе-2000, когда земля уплыла из-под ног. Сириус, его хриплый смех на кухне Гриммо-плэйс 12, его слова: «Мы не собаки, мы люди!». Профессор Люпин, вручающий кусочек шоколада после урока против дементора. Дамблдор в его мыслях: «Твоя способность любить — это не слабость, а величайшая сила». И призрачные фигуры родителей, шепчущие: «Ты всё делаешь правильно, сынок».

Слёзы, наконец, вырвались наружу — не истеричные, а тихие, очищающие. Они смыли последнее онемение. Гарри посмотрел на Константина, и его губы дрогнули в первой по-настоящему живой улыбке за этот бесконечный вечер.

— Ты... ты где только этому научился?.. — голос сорвался, но в нём уже не было хрипоты, только лёгкое изумление. — Это... это как «Ревелио», но для души.

Патронус медленно растаял, но тепло осталось, заполняя пространство под рёбрами, где ещё недавно была ледяная пустота. Гарри сделал глубокий, на этот раз ровный вдох. Воздух пах сосной и мокрым снегом, а не дымом и смертью.

— Спасибо. — Он сказал просто, глядя Константину прямо в глаза. — Я... я думал, там ничего нет. После всего этого. А там... всё ещё есть.

Медленно, уже без дрожи, он выпрямился. Спина распрямилась. Он посмотрел на замок, где в окнах горели огни, и почувствовал не боль, а тихую, усталую готовность идти домой.

— Гарри, заклинания можно настраивать... — сказал Константин, глядя на то место, где исчез патронус. — Я видел, как один волшебник создал Патронус, который не отгонял, а сжигал дементоров. И отбивал Аваду. Я хотел сделать так же! Но у меня не получилось, вышло что-то своё. — Он с силой сжал переносицу. — Блин, Тонкс... Фред... Да и Люпин. Вот пришёл бы на день раньше, ну вашу ж мать.

Константин тряхнул головой, словно отгоняя муху.

— Щас в замке надо будет лечить и поддерживать людей. Ты... Э-э-э-э... Наверное, просто побудь там. — Он кивнул в сторону Зала. — Ты им нужен, они тебя любят и ценят. Плюс там твои друзья. Обломки ладно, замок починят, надо людям помочь.

Гарри шёл рядом с ним, плечо к плечу, по примятому снегу к светящемуся замку. Слова Константина проходили глухим эхом внутри, натыкаясь на свежую пустоту.

— Знаю, что им нужен. — Голос его был тихим, но уже без дрожи. — Но сейчас... сейчас я как пустая раковина, Костя. Всё, что было внутри, выжгли в том круге золотого огня. — Он ступил на обломок мраморной статуи, не глядя. — Боюсь, что если я сейчас подойду к ним, они увидят только эту пустоту и испугаются.

Он поднял руку и провёл пальцами по холодному камню стены у входа. В памяти всплыло лицо Фреда, его последняя шутка. Глаза застилала влажная пелена.

— Они заслужили большего, чем призрак в моей шкуре. — Гарри вдруг повернулся к Константину, и в его глазах загорелась искра чего-то упрямого, почти знакомого. — Но ты прав. Нельзя прятаться. Ладно. — Он снял с плеч мантию-невидимку, всё ещё пахнущую дымом и лесом. — Пойдём. Но... ненадолго. Только чтобы они знали — я жив. А потом... потом мне нужна будет тишина. И, возможно, ещё один твой... Цепной Патронус.

— Ага... И пьянка нужна будет. Не прямо сейчас, позже. — Константин хлопнул его по плечу. — Такова традиция. Надо, чтобы вы с друзьями напомнили друг другу, что живы, и, вообще-то, победили.

Гарри оперся плечом о каменный косяк у входа в Большой зал. Оттуда доносился гул голосов, плач и сдавленные возгласы. Всё тело ныло, прося о покое, но слова Константина заставили его выпрямиться.

— Пьянка... — он хрипло рассмеялся, и звук этот казался ему чужим. — Да, наверное. Не сейчас. Я бы даже воду не удержал. Но позже... позже мы обязательно должны. За них. За всех.

Он сделал шаг вперёд, и свет из Зала упал на него. Кто-то вздрогнул, кто-то замер с широко открытыми глазами. Гарри чувствовал на себе их взгляды — полные надежды, боли, ожидания. И в этот миг понял: им не нужен герой. Им нужен просто живой человек.

— Смотри... — мысленно, пока они шли по проходу, который перед ними расступался, — Они же... как призраки. Такие же потерянные. Может, нам всем и правда нужно просто посидеть вместе. Без слов. Чтобы вспомнить, каково это — быть живым.

В углу зала он заметил Рона и Гермиону. Они обернулись. На их лицах было не просто радость, а огромное, всепоглощающее облегчение. И в этой тишине, полной невысказанного, Гарри вдруг понял, что пустота внутри понемногу начинает заполняться. Не яростью. Не болью. А чем-то очень хрупким и тёплым.

— Ладно, Костя. — Его голос стал тише, но твёрже. — Пошли. Хватит прятаться. Пора напомнить им... и себе... что мы заслужили этот рассвет. Все вместе.

— Фред... — тихо сказал Константин, глядя куда-то поверх голов. — Он видел во мне не тёмного мага, а коллегу-изобретателя. Тонкс... Охохо, то была очень счастливая неделя в моей жизни. Аластор... Тот, кто видел не аморальность, а эффективность. Северус... Учёный, которому надо было пройти психотерапию. И с кем я переписывался по поводу разработки зелий. Пошли, Гарри. Нам есть, кого защищать.

Гарри замер на секунду. Эти слова врезались в пустоту внутри, как зажигалки. Фред-изобретатель. Счастливая неделя с Тонкс. Грюм. Даже Снейп... Они были не просто именами. Для кого-то они были живыми.

— Правда, — выдохнул он, и это слово сняло последний камень с души. — Они... они все были настоящими. Не иконами. Не мучениками. Просто... людьми. — Он посмотрел на Рона и Гермиону, которые уже пробивались к ним сквозь толпу, и впервые за весь вечер его улыбка дошла до глаз, хоть и уставших. — А мы... мы остались. Чтобы помнить их именно такими.

Он кивнул Константину, и они шагнули навстречу им вместе. Рука Гарри сама нашла плечо Рона, а Гермиона обняла их обоих, не разбирая, кто в броне, а кто в рваной мантии. Гул в Зале нарастал, но он уже не давил. Он был живым.

— Ты знаешь, — сказал Гарри тихо, уже в кругу самых близких, — мне кажется, Фред бы одобрил этот... кухонный комбайн. И потребовал бы чертежи. — Рон хрипло рассмеялся, вытирая лицо рукавом. — А теперь... теперь просто постоим тут. Немного. Пока не поймём, что это не сон.

Он оперся на стол, смотря на освещённые лица выживших, на Константина с автоматом за спиной, на Минерву, которая пыталась навести порядок, и чувствовал, как та самая хрупкая теплота внутри расправляла крылья. Это ещё не было исцелением. Но это было начало.

* * *

Спустя три часа, когда шум сменился приглушённым гулом уставших, но живых голосов, Константин снова подошёл к Гарри, сидевшему, уставившись в стол.

— Пойдём, — коротко бросил он и, отведя его в сторону, наложил Круг Тишины. Мир вокруг них погрузился в безмолвие. — Гарри, ты потерял часть комплекта Повелителя Смерти. Там, в лесу. — Он протянул Гарри Камень Воскрешения. — Не пойми меня неправильно, но у меня есть идея, как его применить с толком. Я на него не претендую, если что.

Гарри смотрел на Камень в его руке. Он был холодным и безжизненным, совсем не таким, каким был в лесу. В горле снова встал ком. Он не решался его взять.

— Я... я думал, он исчез. Остался там, в снегу. — Его голос был сорванным. Пальцы непроизвольно сжались в кулаки. — Я не... не хочу их снова вызывать, Костя. Один раз было достаточно. Это... это пытка. Видеть их и знать, что они не здесь.

Он поднял на Константина взгляд, и в нём читалась смесь изнеможения и слабого, едва тлеющего любопытства.

— Какая... какая идея? — Осторожно, будто опасаясь ожога, он принял Камень. Он лежал на ладони тяжёлым грузом. — Ты же знаешь, что он может. Это не игрушка.

— Ты смотришь на артефакт эпического уровня, но видишь в нём способ закрыть экзистенциальный голод, — сказал Константин. — Я вижу в нём способ консультироваться с прошлым Хозяином Смерти — Дамблдором. Он вообще-то грамотный дипломат и политик был. Ладно, не суть, в любом случае, замысел иной. Если ты оставишь комплект себе, как целое... Ты получишь метафизическую защиту. И Джинни не получит похоронку после какого-нибудь из твоих заданий. Тебе необязательно пользоваться этими артефактами, достаточно ими формально владеть.

Гарри смотрел на Камень, лежащий на ладони. Он казался невероятно тяжёлым, будто в нём была заключена тяжесть всех тех душ, что он когда-либо призывал.

— С Дамблдором?.. — Его голос предательски дрогнул на этом имени. Он вспомнил его в Кингс-Кроссе — спокойного, ясного. — Он... он сказал бы, что я слишком много беру на себя. Как всегда. — Пальцы сомкнулись вокруг Камня, но не сжали его, а просто держали. — И ты прав насчёт Джинни. Я... я не могу обещать ей спокойную жизнь, но я могу постараться не разбить её сердце раньше времени.

Он поднял взгляд, встречая глаза Константина. В них не было безумия Пожирателей или слепого фанатизма — только трезвый, холодный расчёт, который в данный момент был куда ценнее любой сентиментальности.

— Метафизическая защита... — Он перекатывал Камень в ладони, размышляя. — Значит, Плащ, Палочка и этот Камень. Все три. Вместе. — Гарри вздохнул, чувствуя, как усталость наваливается с новой силой. — Ладно. Я подумаю. Действительно подумаю. Но не сейчас. Сейчас... сейчас мне нужно просто побыть Гарри. Ненадолго.

Он аккуратно, почти с благоговением, убрал Камень Воскрешения во внутренний карман, рядом с Плащом-невидимкой. Прикосновение к холодному камню вызвало мурашки по коже.

— Спасибо, Костя. Не только за это. За то, что не дал мне забыть, что я ещё жив. И что у этого есть своя цена... и своя награда.

Он разорвал Круг Тишины, и шум Зала обрушился на них — плач, смех, вздохи облегчения. Гарри сделал шаг назад, к свету и жизни.

— Пойдём. Кажется, Рон где-то раздобыл тыквенный сок. И, кажется, это лучшее, что есть у нас прямо сейчас.