На его каверзном пути через вселенные (гет)

Растерянный, выбитый из колеи Жон всё же нашёл в себе силы недовольно посмотреть на незнакомца.

— Грубовато.

Мужчина склонил голову набок, и Жон подавил дрожь, ощутив на себе всю тяжесть взгляда этих неестественных, угольно-чёрных глаз. Свет в них просто... тонул.

— Возражаешь против этого определения? Прошу прощения. Я не хотел обидеть, лишь констатирую увиденное.

Сказано это было тоном почти виноватым, однако неизменное выражение лица не давало поверить в извинения. Да и вообще, последняя фраза ведь сводилась к тому же оскорблению, только в другой формулировке. Жон прокрутил эту мысль в уме и помрачнел, придя к выводу, что да, так и есть. Возмущение подтолкнуло его к ответу.

— Если это и вправду оговорка, я съем мои ботинки.

Теневые клочья сгустились в пару кроссовок. Идентичные тем, что были на его ногах, они подпрыгивали перед его лицом, словно пытаясь казаться аппетитными.

Призрак! А-а-а!

Внешне, впрочем, Жон сохранял полное спокойствие: первое правило в бою с гриммами — не паниковать. Урок, применимый в большинстве схваток, будь то гигантские монстры, телепортирующиеся убийцы или полтергейсты, призывающие обувь. Ну, знаете, обычное дело. Пустяки. Он справится.

Жон отмахнулся от кроссовок.

— Ха-ха, очень смешно. Кто ты и с фига ли называешь меня обманщиком...? И ещё, где мы? Как я сюда попал? Что ты сделал со Сплетницей? Почему это место так похоже на мою комнату? Честно говоря, у меня просто дофига вопросов.

Ох, отлично, он уже паникует.

— У большинства так, когда их затягивает в это место, — отозвался незнакомец, облокотившись на стол и скрестив руки. — Что до первого вопроса, я Чужой, — он пожал плечами. — Да, имя так себе, верно? Настоящее кануло в Бездну целую вечность назад. Если вдруг найдёшь, дай знать. Впрочем, теперь ты понимаешь, почему я ценю сущность куда выше имён.

— И твоё, без сомнения, гениальное чутьё подсказывает, что у меня сущность обманщика? — Жон очень старался, чтобы скепсис в его голосе прозвучал как можно отчётливее.

— А ты скажешь, что я неправ? Давай взглянем, с чего ты начинал, — мужчина обвёл комнату рукой. — Вот она, судьба Жона Арка. Мальчик в захолустье, мужчина в захолустье и его конец в захолустье. Жизнь его такая короткая и милая, — другой рукой он поднял со стола пачку бумаг, повернув так, чтобы Жон смог прочитать своё имя на фальшивых документах. — Но однажды он состряпал ложь, и той судьбе пришёл конец. Обман продвинул его там, где честность была бессильна.

Ух. Прямо в точку.

— Это было всего раз, — возразил он.

— Так ты себе часто говоришь. Не каждый день встретишь человека, способного обмануть даже самого себя. У тебя дар.

Чужой разжал пальцы. Бумаги не упали, а вопреки гравитации поплыли вверх, в бескрайнюю пустоту над головой. Это отвлекло Жона на мгновение, а когда он опустил взгляд, незнакомец уже исчез, оставив за собой лишь тающее облачко дыма.

— Я бы надолго здесь не задерживался, — донёсся бесплотный голос Чужого. — Бездна не терпит постоянства.

Не успели эти слова прозвучать, как по копии спальни Жона прокатился гул. Книги посыпались с полок, пол пошёл волнами, доски трещали от напряжения. У него была всего секунда, чтобы отпрыгнуть в сторону, прежде чем место, где он только что стоял, рассыпалось в щепки.

Жон уставился на обломки, летящие вниз в, казалось, бесконечную пропасть. Как бы ему ни хотелось игнорировать Чужого, бегство сейчас было единственным выходом.

Бросив последний тоскливый взгляд на свой дом, Жон сорвался с места. Кроссовки гулко били по камню — чёрному, как взгляд Чужого. Тропа впереди сужалась в остриё. Выбора не было, и он побежал по ней. Облегчение захлестнуло его, когда за приближающимся краем показался второй островок, расположенный ниже. Он наметил его как цель и на последнем шаге прыгнул.

Лучшее, что можно было сказать о его приземлении, это то, что он не врезался лицом в землю. Удар приняли на себя его ладони и колени, после чего он рухнул на ледяную поверхность. Холод обжёг ему кожу — холоднее морозного воздуха, до боли ледяной. Пары секунд ему хватило, чтобы заставить себя вскочить на ноги.

Оханье вырвалось само собой.

Перед ним была уже не голая скала в море небытия, а сияющий Бикон с его изумрудной башней. На парадной лестнице застыли три знакомых лица, машущих ему — их жест остановился на полпути. На глаза Жона навернулись слёзы... и тут черноволосый ублюдок всё испортил, появившись рядом и по-дружески положив руку ему на плечо.

«Только не делай вид, будто мы друзья!»

— Ах, прославленные залы будущих героев. Первая ложь, может, и открыла тебе сюда двери, но именно последующая ложь исправно поддерживала эту выдумку.

— ...Не могу сказать, что ты неправ, признаю. Но своё место там я с тех пор заслужил.

— Разумеется. И то, как ты этого добился, было чистейшим искусством. Почти год ты выживал, мечась от одной передряги к другой, пока не закрепился среди тех, кто куда выше тебя. Они приняли тебя за равного, хотя начинал ты с одного лишь притворства. Кроме тех, кто знал правду, лишь одна-единственная сомневалась — и она стала твоей главной союзницей.

С последним он был согласен. Пирра сделала для него гораздо больше, чем требовала дружба. Он был ей многим обязан.

Чужой отвернулся, убрал руку с плеча Жона и скрестил руки на груди. Жон тоже посмотрел в ту сторону — и побледнел, узнав себя. Ого... большая часть его внутренностей была снаружи.

— И всё это лишь для того, чтобы оказаться здесь, где твои решения привели тебя к печальному концу. Мир рушится. Твоя напарница двинулась навстречу своей судьбе.

Жону привиделся огонь. Он услышал собственный крик — надломленный, срывающийся.

Что бы это ни было, ему это категорически не понравилось.

— А вот и ты, истекающий кровью на земле, в то время как твой клинок наносит смертельную рану герою этой истории.

Сапоги хрустнули по камням, когда Чужой подошёл и опустился на колено рядом со вторым телом. Взъерошенные чёрные волосы второго обрамляли красивое лицо, перекошенное ненавистью. Глаза цвета драгоценных камней посылали другому Жону недвусмысленное обещание смерти.

— Какой скверный конец. Сожаления, неверие. Он так по-настоящему и не осознал, что может умереть. Думал, его веселье будет длиться вечно. Я бы насладился его историей, рождением нового бога. Какие у него были планы... низвергнутые столь неожиданным образом. Единственный праведный поступок, что ты совершил за свою жизнь. И всё же...

На этот раз земля разверзлась без предупреждения. Жон потерял Чужого из виду и полетел вниз. Камни и кирпичи вокруг него превращались в тёмные клочья, застилая обзор, пока он не рухнул на следующую каменную плиту. Туман рассеялся, и перед ним выросла морда чудовища. Левиафан.

Чужой сидел у него на плече.

— И всё же это был не конец. Тот, кто должен был умереть, нарушил правила и обрёл новую жизнь, — сказал Чужой. Он смотрел не на монстра, а на девушку, стоящую рядом со статуей-копией Жона. Её кулаки были решительно сжаты. — В ином будущем она бы сейчас лежала на койке в медицинском шатре, с переломанной половиной костей, цепляясь за жизнь. А тварь, которую ты зовёшь Левиафаном, была бы совсем рядом, окончательно сломив защитников города.

Жон вздрогнул.

— Солнышко, она бы...

— Умерла? Возможно. Того будущего не стало в тот миг, как она в неведении приняла тебя за героя и пошла за тобой, слишком поздно осознав, что ты понятия не имеешь, что делаешь. Поразительно, что именно твой пример помог ей вырасти в настоящего героя.

— Ну, я рад, что оказался в Броктон-Бей, раз так, — выдавил он. Его голос на последних словах предательски дрогнул: в голове у него проносились картины другой её судьбы.

Ответом ему была тишина. Жон повертел головой, выискивая Чужого. Тот исчез. Зато он увидел выщербленную лестницу, ведущую вверх с острова на небольшую площадку.

Поднявшись наверх, Жон очутился перед фасадом паба «Песья яма». Чужой вновь материализовался у окна, прислонившись к стене. По ту сторону стекла ключевые фигуры Лоялистов были погружены в обсуждение. Когда Жон подошёл ближе, Чужой обратился к нему:

— Когда это успело произойти? Ложь обернулась правдой, слова породили действия. Твоё появление в этом мире позволило мне взглянуть на твоё прошлое, историю души, которую я в спешке счёл до крайности неинтересной. Затем я смотрел, как ты раз за разом пускаешь под откос собственную историю, а потом переходишь на новую сцену, чтобы проделать то же самое. И вот теперь мальчик, проживший две жизни, смело дёргает за нити сюжета, отмеченного моим влиянием.

Пока сомнительные комплименты сыпались один за другим, у Жона зародилась теория: за нейтральным тоном скрывалось скорее одобрение, чем неприязнь или сарказм. Чтобы хвалить прискорбную склонность Жона ко лжи, нужно было обладать мышлением, чуждым нормальным чувствам, что... в случае с этим парнем казалось более чем вероятным.

— Ты ведь не злишься на меня?

— В каком-то смысле гнев мне недоступен. Поначалу я был... слегка раздосадован, пожалуй. Но потом я спросил себя: а с чего бы? — Чужой заглянул в паб, и его голос стал ещё более монотонным, если такое вообще возможно. — Этот мир так выдохся. Всё те же места, всё те же лица. Они разыгрывают заезженную пьесу, а вспышки их гения, что озаряют моё существование в этой холодной, тёмной Бездне, редки и мимолётны. До твоего появления я бы, пожалуй, пожелал всему этому конца.

— А теперь?

— Не желаю. Сегодня я заново открыл для себя давно угасшее чувство. Жажду увидеть нечто новое. Посмотри, что ты со мной сделал, — он повернулся, показав своё лицо. Совершенно пустое лицо. — Впервые за очень и очень долгое время я не могу угадать, как повернётся история. Как это волнующе.

— Честно? По тебе не скажешь. У тебя это... то ещё лицо, — невозмутимо заметил Жон. — Но получается, что? Я для тебя всего лишь... развлечение?

— Развлечение, возможность, перемена. О, какое же веселье ты сулишь. Ты — тот, кто обманул жизнь, обманул смерть, обманул всех, кого когда-либо встречал.

— Ну... есть же Сплетница?

— Это вопрос времени. Я в тебя верю.

Ауч. Ещё больнее оттого, что это прозвучало совершенно искренне.

— И всё же на зыбучих песках долго не танцуют. Мне доводилось видеть это достаточно часто, чтобы знать: достаточно лишь поскользнуться. В твоём нынешнем виде ты вряд ли уйдёшь далеко за пределы Дануолла. Я могу с этим помочь, — он протянул руку. — Я дарую тебе свою Метку.

— Твою Метку?

— Силу, — последовал простой ответ, целиком завладевший вниманием Жона.

— Почему ты так легко её предлагаешь? — осторожно спросил он. — В чём подвох?

— Считай это моим любопытством. Подвоха нет, кроме тех, что ты устроишь себе сам. Как некогда поступил другой, я делаю ставку на твой потенциал.

У Жона было чувство, что определения «потенциала» у Озпина и Чужого сильно расходились. Вероятно, разница была как между героем и клоуном.

— Мне чертовски не нравится твоя уверенность, будто я буду плясать под твою дудку.

— Тогда, полагаю, тебе стоит что-то с этим сделать. Если, конечно, тебе не по душе участь листка на ветру, — Чужой наклонился вперёд. Чёрные глаза впились в Жона, пригвоздив его к месту. — Куда последует твой путь?

Жон вскрикнул и схватился за левую руку. Жар обжигал ту изнутри, и леденящий холод вокруг был бессилен его унять.

На тыльной стороне ладони проступили линии, вычерчивая знакомый узор. Символ, который он видел на китовой руне, вспыхнул золотым светом и застыл тёмной татуировкой на коже.

— Давай же узнаем.

Жон хотел было ответить, но замер: за спиной Чужого медленно проплывала тень. Огромный кит плыл сквозь Бездну. Не магия, не видения из памяти и не выжженный знак на руке — именно появление этой рыбины разрушило иллюзию реальности, которую до этого поддерживал пробирающий до костей холод. Эта полная абсурдность привела к озарению.

«Ох. Кажется, я сплю.»

Словно по команде, веки Жона сомкнулись, а его сознание угасло.

* * *

Жон проснулся в тепле, укутанный в одеяло. Он уткнулся лицом в подушку, прячась от солнечных лучей, бьющих из-за окно.

Внезапно его глаза распахнулись. Яркие воспоминания о сне подбросили его с постели. Он настороженно оглядел комнату и с облегчением выдохнул, заметив кровать, на которой вчера спала Сплетница. Всё было на своих местах. Её самой в комнате не было, но, скорее всего, она просто пошла завтракать или умываться.

Он взглянул на свою руку. Метка смотрела на него в ответ.

Или, может, её похитило существо с чёрными глазами.

Схватив Кроцеа Морс, Жон на цыпочках подошёл к двери и приоткрыл её, готовясь в любой миг отступить. За порогом его встретил не мрак Бездны, а обычный коридор. Обыденный, скучный, безопасный. Он распахнул дверь и вышел.

Шум и суета в глубине здания выдавали хлопотное утро. Снизу тянуло едой, там явно что-то готовили. С верхнего этажа доносился оглушительный гвалт — вполне в духе его спутницы.

— Ох, Джон. Как раз тот, кого я хотел видеть!

Жон обернулся и увидел адмирала Фарли Хевлока, выходящего из своих покоев. Утром он выглядел куда добродушнее: изрезанное шрамами лицо улыбалось так, словно перед ним стоял совсем не тот человек, который был готов использовать безоружную девушку как приманку. Он поманил Жона к себе.

— Не хочешь немного размяться тренировкой во дворе?

— Без обид, но можно попозже? Я как раз собирался проведать Спл... Тейлор.

— Эту... девицу? — лицо Хевлока исказилось, и слово «девица» он процедил с таким презрением, будто это было ругательство. Сплетница, боже, что ты натворила? — Она, кажется, с женщинами. Пускай сами разбираются. Пойдём, это ненадолго. Хочу, знаешь, оценить возможности человека, которого отправляю на задание.

Это прозвучало как просьба, но настойчивость говорила об обратном. Скрепя сердце Жон признал, что довод веский: операция по похищению принцессы у тех, кто похитил её первым, требовала лучших из лучших — или, по крайней мере, двоих, кто себя таковыми считал, — и проверка здесь не помешает. Раздражало, но было логично.

— Ладно. Дай только позавтракать, потом присоединюсь.

— Знаешь, пара упражнений только нагуляет аппетит.

Нет, с этим ему помощь не требовалась, он и так умирал с голоду.

— Это займёт всего пару минут. Идём.

...У-у-у-ух.

— Хотя знаешь, пожалуй, мне и правда не помешает спарринг. Веди.

— Превосходно!

Адмирал не сказал бы такого, умей он читать мысли Жона. Ни умыться, ни бекона, ни кофе?! Сегодня явно кто-то умрёт.

Жон последовал за Хевлоком к чёрному выходу из паба, который вёл на просторный погрузочный двор. Когда-то отсюда отправляли бочки с вином и пивом из соседней пивоварни в другие порты. С одного конца двор упирался в склад, с другого — в пристройку-мастерскую, откуда доносились треск и звон. Отсюда же был виден мостик, который прежний хозяин перекинул с четвёртого этажа паба к заброшенной башне по соседству, используя это страшилище как второй дом. Высокие стены с трёх сторон обеспечивали их занятиям уединение.

К сожалению, в список этих занятий не входил спарринг, в котором Жон мог бы «случайно» заехать адмиралу по носу, да и до простой разминки дело не дошло. Вместо этого Хевлок вызвал вчерашнего дядьку-очкарика — Пьеро Джоплина — из той самой мастерской, чтобы тот провёл серию тестов. Поднятие тяжестей, забеги на время и даже уклонение от стрел, которое заодно служило проверкой на прочность. Джоплин, наблюдая за проявлениями Ауры, визжал от восторга, как ребёнок в день рождения. Из короткого разговора выяснилось, что он плодовитый изобретатель и учёный. Он тут же пригласил Жона и Сплетницу заглянуть к нему перед выходом — и, разумеется, прихватить Кроцеа Морс для изучения.

Восторг Джоплина разделял и сам Хевлок. Сначала адмирал наблюдал за испытаниями с критическим прищуром, но его настрой поменялся, стоило Жону закинуть на плечи бочки с элем, которые обычно таскали вдвоём, или спрыгнуть с крыши на землю без единой царапины. К концу он лишь качал головой в изумлении и даже аплодировал особо впечатляющим трюкам.

— Как? — спросил он. — Что ты такое?

Жон пожал плечами.

— Да ничего особенного. У меня на родине это в порядке вещей.

— Кстати, а где это? Я обошёл все уголки Империи, но твой акцент мне незнаком. В твоей речи есть нотка пулвикского говора, но всё же тут что-то не то.

Ох, блин.

— Э-э... Я как раз из тех краёв, только подальше, в самой глуши. Такая дыра, что вы о ней и не слышали.

— Вот как? — с сомнением протянул Хевлок. — И ты говоришь, что такой уровень мастерства там обычное дело? Этому может научиться любой, или это передаётся по наследству? Если не возражаешь, у меня есть коллеги, которые с большим интересом изучили бы твой случай.

Он скучал по Червю. Там, где сверхспособности были обычным делом, его отговорки работали куда лучше. Люди там задавали меньше вопросов. В надежде избежать дальнейших расспросов Жон пустил в ход тяжёлую артиллерию.

— О, смотрите, отвлекающий манёвр! — он развернулся на пятках, готовясь бежать, но столкнулся с немыслимым.

Хевлок даже не обернулся.

Жон уставился на него в полном шоке. Как? КАК?! Это же всегда работает! Кричишь «отвлекающий манёвр» — и люди отвлекаются. Это же... это вшито в коллективное бессознательное, это практически закон вселенной!

— Я... ну... ой блин, как же я проголодался. Было весело, но мне правда пора. До скорого!

Пора линять!

Нырнув обратно в паб, Жон захлопнул за собой дверь и помчался по коридору, спасаясь от собственного провала. Но даже в панике он не забыл свернуть на кухню, где прихватил тарелку с яичницей, беконом и хлебом, а заодно пару яблок, после чего ретировался на верхние этажи.

На площадке второго этажа он притормозил, услышав приглушённый разговор двух женщин выше по лестнице.

— Она отказалась его надевать! Отказалась!

— А чего ты ждала? Слышала же, как лорд Пендлтон вчера о ней отзывался.

— Я думала, старый извращенец преувеличивает! Посмотришь на неё, такая ухоженная, и ни за что не подумаешь.

Другая презрительно фыркнула:

— Вот за что ей всё это. Волосы такие шелковистые, кожа как у принцессы... а приличий ни на грош. Каллиста чуть в обморок не упала, когда та отказалась затягивать корсет.

— А что она сотворила с Эммой? Я до сих пор слышу, как бедняжка плачет.

— ...А мне, если честно, даже понравилось. Никогда её не любила. Слишком заносчивая.

Похоже, у Сплетницы с лоялистами дружба не сложилась. И ещё, судя по всему, ей доставляло удовольствие доводить их до слёз.

Жон обошёл перила и продолжил подниматься, не зная, идёт он наверх, чтобы поддержать подругу, или чтобы спасти всех остальных от её выходок. Женщины заметили его, их шёпот сменился смущённым бормотанием. Он холодно взглянул на них, давая понять, что всё слышал.

— Я ищу подругу, — он указал наверх. — Она уже закончила?

Растерявшись, женщина слева отчаянно закивала, но её напарница замялась. Жон вопросительно приподнял бровь, и та тут же передумала.

— Закончила. Да. Полагаю, да, — с ноткой брезгливости в голосе сказала она. Прежде чем Жон успел что-то ответить, сверху раздался голос Сплетницы:

— Жон, это ты? Скажи, что у тебя есть еда, я умира-а-а-аю с голоду!

Еда у него была. Его еда. Пусть только попробует отобрать. Подняв тарелку повыше, он обошёл женщин на лестнице. Вслед ему полетел шёпот:

— Беру свои слова обратно. Это у него кожа как у принцессы.

— И он для неё слишком хорош.

— П-постойте, он что, собирается...?

Неподалёку от площадки была приоткрыта дверь, из-за которой доносился шум. Жон дважды постучал и, когда Сплетница крикнула, чтобы он входил, вошёл в просторную общую комнату.

За его спиной раздалось оханье, которому вторили другие голоса внутри комнаты. Одна из женщин, строгая дама лет сорока, прикрыла рот ладонью, в ужасе уставившись на парня с тарелкой.

Чего это она?

Чувствуя себя крайне неуютно, он оглядел комнату в поисках Сплетницы и заметил её у зеркала. Она помахала ему пальцами в отражении.

Выглядела она... иначе.

Вместо чёрно-фиолетового комбинезона на ней было платье в старинном стиле, в каком можно кружиться на балах: сплошные рюшки, оборки и кружева. Светлые волосы были заплетены и уложены в пучок. Маски на ней не было, и без неё черты её лица смягчились. Она выглядела как обычная, хорошо воспитанная юная леди из богатой семьи, без малейшего намёка на своё альтер-эго.

Когда он подошёл, она крутанулась перед ним, демонстрируя наряд.

— Ни-хи-хи~ Вижу, ты удивлён. Нравится?

Он фыркнул и сделал неопределённый жест рукой. Её понимающая усмешка ясно дала понять: скрыть ему удивление не удалось. Чтобы сменить тему, он кивнул на её одежду.

— Это часть плана. «Золотая кошка» обслуживает знать, а чтобы туда попасть, нужно выглядеть соответствующе. Но что важнее... — она облизнулась. Образ «богатой девочки» тут же испарился, как только её взгляд упал на тарелку с завтраком. — Дай сюда!

Жон ловко увернулся.

— Не-а, это моё! К тому же платье испачкаешь.

— Ой, да брось! Просто закажу себе ещё одно.

Она метнулась к нему, пытаясь выхватить еду. Он был быстрее, но она читала его движения в тот же миг, как он дёргался, и вскоре умыкнула пару ломтиков бекона — настоящее святотатство. Чтобы предотвратить дальнейшие кражи, он поспешно принялся уплетать остатки.

Их возню прервал кашель. С набитыми ртами они обернулись. Та самая строгая дамочка, скрестив руки, нетерпеливо постукивала ногой и сверлила их взглядом.

— Лорд Пендлтон милостиво выделил на это предприятие определённый бюджет. Не злоупотребляйте его щедростью, — с каждым словом она, казалось, набиралась уверенности и, шагнув вперёд, нависла над Сплетницей. — Положи это, девочка, и мы продолжим примерку.

Жон подумывал нависнуть над ней в ответ, чтобы посмотреть, как ей это понравится, но Сплетница остановила его жестом. Та вытерла губы тыльной стороной ладони — у строгой дамы от этой нарочитой невоспитанности дёрнулся глаз — и картинно вздохнула.

— Какая жалость, — её голос был сладким до приторности и фальшивым до мурашек. — Значит, верность Пендлтона короне всё-таки имеет пределы, что бы он там ни говорил. Не волнуйся, Кэрол, я сообщу об этом Корво, и мы придумаем новый план.

Вся её мнимая властность тут же испарилась, и женщина немедленно сдулась перед подростком.

— В... в этом нет н-необходимости! Такое пустяковое дело явно не стоит беспокойства сэра Аттано!

— Ну разумеется, — протянула Сплетница, сочась самодовольством. — Пришлите ещё одно платье. Нет, два.

Пока вокруг снова закипела суета, Жон наклонился и прошептал ей на ухо:

— Насколько этот твой гениальный план изначально был рассчитан на то, чтобы обобрать Пендлтона?

— Без комментариев, — кокетливо отвела она глаза.

В комнате снова зашептались: жест заметили, хоть слов и не расслышали. Он бросил на них сомнительный взгляд, и те поспешно уставились кто куда. Сплетница раздражённо фыркнула.

— Просто не обращай внимания.

— Боюсь, не смогу. В чём их проблема?

— Они ведут войну со своими же титьками и считают меня распутной за то, что я хочу дышать, — беззаботно ответила она.

— ...Звучит как какое-то помешательство. Ты уверена, что это не недоразумение?

— Пф-ф. К тому же хорошее питание и современная медицина творят с внешностью чудеса. Они ненавидят меня, потому что я красивая.

— Какая скромность, — с весельем хмыкнул Жон.

— Хе-хе, это фраза из рекламы, я давно хотела её куда-нибудь ввернуть, — она показала ему знак победы. — Плюс все здесь знают, куда я сегодня иду. Женщины-клиентки борделей обычно стараются не афишировать свои визиты. А мой «неподобающий» наряд вкупе с твоим появлением, пока я была «полураздета», — она указала на свой, по его мнению, вполне завершённый и элегантный ансамбль, не считая пары незатянутых шнурков, — тихими точно не были. Это закрепило за мной репутацию распутной женщины.

— Виноват, — сказал он, чувствуя себя неловко за то, что доставил ей проблем.

Сплетница отмахнулась от его извинений, свалив всё на обожающих пускать слухи женщин, которые относились к ним с Жоном совершенно по-разному. Ему доставались румянец и томные взгляды, а ей — презрительные усмешки. Самые смелые уже вели себя с ней снисходительно, за напускной бравадой скрывая неуверенность от того, как она их затмевала.

Не считая тех, кто ревел, конечно же. К Эмме — кем бы она ни была — к его приходу успело присоединиться ещё двое её коллег, доведённых до слёз, те сидели и ревели в углу. Очевидно, Сплетница была из тех, кто наносит удар первым. Часто, на опережение.

— Они же тебя не слишком достают? Я тут в коридоре кое-что слышал...

— Ха-ха-ха, о, ещё как. Со вчерашнего дня не умолкают, — она пыталась сохранить беззаботный вид, но в этом смехе не было ни капли веселья, лишь затаённая обида от бесконечного потока чужих мыслей, которые она читала как открытую книгу, как бы их ни прятали. — Так что да, этот мир для меня пока что полное дерьмо. Единственный плюсик? Я вот ни капли не чувствую вины, обчищая их.

— Отсюда и пять лишних платьев на той вешалке? — уточнил он.

— Отсюда и пять лишних платьев на той вешалке, — подтвердила она. Её губы растянулись в улыбке, её настроение улучшилось от удавшейся шалости. — Для тебя тоже нашлись наряды.

Жон опешил.

— Погоди, что?

— Ты же не думаешь всерьёз идти на вылазку в этом? Наши наряды должны сочетаться, чтобы прикрытие выглядело убедительно. Авантюрная дворянка и её верный, хоть и похотливый, телохранитель...

— Эй.

— ...оба готовые к экспериментам в знаменитой дануоллской «Золотой кошке». Да тут сюжет сам себя пишет.

— Погоди-ка, кажется, я помню такой сюжет. Только не говори, что в твоей вселенной тоже есть «Ниндзя любви».

— Нет. Но после твоей реакции мне уже хочется это прочитать, — она на миг задумалась, бормоча что-то про «интеллектуальную собственность» и «возможности», потом мотнула головой. — Ладно, об этом позже. Пошли, время твоего показа мод. А потом расскажешь мне всё про эту жуткую татуировку у тебя на руке.

Ах, да. Точно. Татуировка.

* * *

В целом, его новая одежка была неплохой.

Наряд, на котором они остановились, был скорее в стиле адмирала Хевлока — с военным уклоном, а не в показном шике Пендлтона. Это придавало Жону вид личного телохранителя из знатного дома. Примерив его, он понял, почему в Атласе так ценили военную форму: она обладала особым шармом для противоположного пола. Винтер Шни была тому живым доказательством, но и он сам, переодеваясь, собрал немало восхищённых взглядов. В коридоре развернулась целая война между Сплетницей, охранявшей его личное пространство, и теми, кто невпопад кидали взгляды в его сторону.

Больше всего из этого ансамбля ему понравился синий сюртук, которому позавидовал бы любой пиратский капитан. Для полного образа не хватало разве что треуголки.

Поставив ногу на парапет крыши, уперев одну руку в бок, а другую положив на колено, он смотрел на море. Полы сюртука трепал свежий ветер. Капец, до чего же он хорош. Надо сфотографироваться.

— Поможешь, Сплетница?

— Ага-ага. Сейчас разберусь, как эта штука работает...

*Щёлк.*

— Супер. Спасибо!

Он забрал у Сплетницы свиток, сунул его в карман, и они перешли к главному вопросу. А именно, к его руке.

Какую бы силу ни даровал ему Чужой, инструкции к ней не прилагалось. Если бы не Метка, он бы списал всё на разыгравшееся воображение. Сплетница до сих пор настаивала на версии, что какой-то гад накачал его и довёл до галюнов. В итоге они сошлись на том, что стоит дать этой идее шанс.

— А что если ты, ну не знаю, соберёшься с духом и выкрикнешь название силы?

Жон последовал совету. Ничего не произошло, если не считать того, что Сплетница ткнула в него пальцем и расхохоталась.

— Я ухожу.

— Ладно-ладно, всё. Буду серьёзной. Честно, больше не буду над тобой смеяться, — её голос упал до шёпота. — Может быть.

— Я всё слышал.

— Да расслабься, это шутка, — её невинные глазки никого не обманывали. — Ты пробовал использовать её как Ауру?

— С этого и начал. Не сработало. Аура это Аура, а это... ну, фиг его знает. А ты как свою суперспособность активируешь?

— Инстинктивно. Как и все паралюди, — она с самодовольным видом отполировала ногти о платье.

— Ответ прямо из комиксов.

На Ремнанте Охотникам приходилось долго тренироваться, чтобы овладеть сложными техниками Ауры, а Проявление могло так и не раскрыться за всю жизнь. Люди из мира Сплетницы пропускали всю эту чушь и сразу переходили к зрелищным битвам. Он бы назвал это нереалистичным, но спорить с реальностью было трудно.

— Эй, Сплетница, как тебе идея подвергнуть себя опасности, чтобы я в критический момент чудесным образом раскрыл свою способность?

Это был классический приём, который срабатывал в девяноста девяти процентах комиксов, и какое-то внутреннее чутьё, почти предчувствие, подсказывало ему, что и здесь он сработает.

Девушка поднял перед собой кулачки.

— Только попробуй, и я тебе врежу. Если так хочешь, сам бросайся в опасность, псих.

Сплетница осеклась, когда Жон замолчал. Увидев задумчивое выражение на его лице, она побледнела.

— А знаешь, это идея...

— Жон?

— В двадцать пятом выпуске «Икс-Рэя и Вава» был такой же метод, а мы уже выяснили, что правила комиксов здесь действуют. Хм-м, — кивнул Жон сам себе.

— Жон?

— Подожди минутку, Сплетница, я сейчас вернусь.

— Жон, ты только не вздумай... Какогохуятыделаешь?!

Вместо ответа Жон перешёл к действиям. Он рванул вперёд, снова вскочил на парапет и на этот раз оттолкнулся так сильно, что взмыл в небо, подлетев как минимум на высоту целого этажа. Прибавим к этому высоту самой пивоварни — и в высшей точке он был метрах в семидесяти над землёй. С Аурой такое падение можно было пережить, но... он перевернулся в воздухе и полетел вниз головой. Приземление обещало быть болезненным.

Так что-о-о-о, да, если он хотел избежать травм, сейчас было самое время призвать свою мистическую силу.

Ну же, сейчас, вот прямо сейчас.

Сейчас...

Кажется, он просчитался... А-а-а-а-а!

В одно мгновение он беспомощно молотил руками и ногами в воздухе, пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. А в следующий миг — уже мёртвой хваткой вцепился в край крыши, в то время как его тело было всего в метре от земли. Рывок — и инерция швырнула его обратно к зданию. Он врезался в край, перевалился через него и рухнул к ногам перепуганной Сплетницы.

Он помахал ей рукой.

— Привет.

— Ты... ты...

— Смотри! Я понял, какую силу дал мне Чужой, — вспомнив это ощущение, он создал теневой отросток, который наложился поверх его настоящей руки. — На ощупь немного склизко и как будто не до конца материально. Странно.

Он ударил в воздух, и призрачная рука вытянулась на огромное расстояние, став высотой с фонарный столб.

— Круто. Наконец-то у меня есть дальнобойная атака, — он показал Сплетнице большой палец. — Спасибо, кстати, за совет...! Почему у тебя лицо фиолетовое?

Следующий час Сплетница с ним не разговаривала.

* * *

В пабе было мороженое.

Жон это знал, потому что пошёл искать, чем бы подкупить Сплетницу, и нашёл его. Настроения ей не прибавилось, но мороженое она приняла, а по «Справочнику Жона Арка по примирению с сёстрами» это был первый обнадёживающий знак. Ругательства, которые она шептала себе под нос, тоже стихли. Прогресс!

Хрупкое перемирие держалось, пока они пересекали погрузочный дворик по пути на встречу с Пьеро Джоплином, снабженцем Корво. Сплетница ела мороженое, почти мурлыча от удовольствия по мере того, как её злость отступала, а Жон экспериментировал со своей третьей рукой, нащупывая пределы своей новой игрушки.

Его способность... [Теневая Рука]? [Далёкий Захват]? [Чёрная Ручища]? [Кулак Запечатанной Тьмы Бездны]?.. перебор, надо скромнее. Его способность, [Третья Рука], оказалась универсальной, хоть и не очень точной. Она могла притянуть его к тяжёлым или закреплённым объектам или притянуть лёгкие объекты к нему. Он без труда мог сжать её в кулак или раскрыть для захвата, но для более тонких движений, вроде шевеления одним пальцем, требовалась большая концентрация.

А ещё? У него начинала болеть голова. Частое использование способности в течение долгого времени не рекомендовалось — урок, усвоенный на собственном опыте. Впрочем, это несчастье принесло ему сочувствие Сплетницы, которая слишком часто страдала от перегрузки своей суперсилы.

В мастерской стало только хуже. Треск и щелчки электричества, удушающие запахи масел и едких трав, а ещё ужасный визг точильного станка вонзили ему в голову раскалённый гвоздь.

— Да бли-и-и-ин...

— О боже, вам нужен тоник? — подскочил к нему Джоплин. Он сунул Жону в руку склянку и поправил очки. — Вот. «Бальзам Пьеро», лучшее средство от недугов тела и духа. Один глоток, и ваш ум прояснится, мышление расширится, а чума покинет ваше естество.

— Всё шло неплохо до последней фразы. Неудачный выбор слов, — пробормотал Жон, щурясь на синюю склянку.

Ну, она светилась, а как он усвоил в последние дни, всё странное и светящееся полезно для здоровья. Он отвинтил крышку и залпом осушил флакон.

Холодная волна омыла его мозг, принося ясность, как от ледяного душа. Жон шумно вдохнул и с облегчением выдохнул.

Увидев это, Сплетница тут же выложила на стойку горсть золотых монет; подобранных или украденных, кто знает.

— Беру десять. Говоришь, это и от чумы лечит?

— Э-эм. В некотором смысле «лечит», да.

— А если сравнивать с Эликсиром Соколова?

Бесконечно лучше, если верить тираде, в которую тут же пустился Джоплин, проклиная саму землю, по которой ходил Антон Соколов. Жон и Сплетница выпили ещё по одному Бальзаму, чтобы избавиться от головной боли, вызванной этим потоком брани.

— Надо было вас предупредить, — раздался голос. Двое блондинов обернулись: к ним подходил Корво без маски. — У них с Соколовым... разногласия.

— ...похититель чужих идей, старый развратник, косный серконский сын, который... О, Корво, мои глубочайшие извинения, — Джоплин прикрыл рот ладонью, но его приглушённый голос продолжал, — я был не в себе.

— Не бери в голову, Пьеро. Я понимаю, как некоторые темы могут лишить человека рассудка. Лучший способ отогнать такие мысли, как я считаю, это с головой уйти в работу. Кстати о ней...

Джоплин рассмеялся, когда Корво поднял пистолет.

— Ну разумеется! Какие улучшения вы бы хот... нет, дайте-ка я сам посмотрю. Зачем делать пару улучшений, если можно улучшить всё?

Он бросился к верстаку, мгновенно забыв о своём сопернике, а заодно о Жоне, Сплетница, Корво и всём остальном мире.

Корво повернулся к паре с виноватым выражением на загорелом лице.

— Грубо с моей стороны, знаю, но иначе Пьеро говорил бы часами. Вам что-то срочно от него нужно?

— Вовсе нет, — ответил Жон. — Он сказал зайти за припасами, но мы, честно говоря, понятия не имеем, что он может нам предложить, кроме вот этого, — он встряхнул флакончик с Бальзамом.

Краем глаза он заметил, как Сплетница с живым любопытством рыскает по мастерской. Она металась туда-сюда, изучая разбросанные повсюду приборы и записи.

Жон снова сосредоточился на Корво, когда тот заговорил.

— Я не изобретатель и не учёный, но у меня есть некоторый опыт работы с изобретениями Пьеро, если готовы выслушать мой совет, — Корво поманил их за собой. Жон пошёл, Сплетница — нет.

— О-о-о, а что делает эта кнопка?

— Не трогайте! Не трогайте это! — Джоплин очнулся от своего транса и стрелой метнулся через всю комнату, встав между Сплетницей и чем-то похожим на недоделанную куклу в натуральную величину. — Она... то есть, это не игрушка!

Сплетница ещё раз оглядела куклу. Она подняла палец, словно собираясь возразить, но опустила его, поморщилась и подошла к Жону.

— Мерзость, — она встретилась с Жоном взглядом. — Он собирает эту куклу именно для того, для чего она, судя по виду, и предназначена.

— Робот-горничная?

— ...Кроме прочего.

— Кхм. Вот два устройства, которые, я уверен, вам пригодятся, — сказал Корво, с непоколебимой решимостью игнорируя инцидент. — Первое мы называем монтажным инструментом. Полезная вещь для отключения некоторых систем охраны, она замыкает их источник питания. Но учтите, что при использовании на разрядных столбах и Стенах света это может привести к сбоям в работе и смене целей. Будьте крайне осторожны. Если я услышу о неоправданных жертвах, у нас будет серьёзный разговор, — судя по тому, как он погладил маленький арбалет у пояса, разговор будет более чем серьёзным.

— Ясно, всё просто.

— Поняла~

— А вот это можно использовать более свободно, — Корво показал свёрток с...

— Усыпляющие дротики, — объявила Сплетница, задрав носик.

— Верно. Формуле требуется две-три секунды, чтобы ввести цель в бессознательное состояние, и... хм. Джоплин? — он обернулся к изобретателю, который на миг оторвался от своих железок. — У тебя есть ещё один арбалет?

— Да... нет... у меня есть большинство деталей. Дайте мне день... Ох, но вы ведь скоро уходите. Э-э... — Пьеро занервничал.

— Тогда неважно. Для наших целей их можно вводить и вручную, так что держите при себе пару дротиков.

Вмешалась Сплетница:

— Мы были бы не против обменять часть оговорённой платы на пару таких арбалетов. Если сможете собрать, будет просто отлично!

Судя по недовольной гримасе изобретателя, он ещё не простил её за шарканья в его мастерской. Но он уступил, когда Корво поддержал просьбу.

— Как я сказал, на сборку одного арбалёта уйдёт день. Для второго придётся искать новые детали, а это может занять неделю или больше. Хотя... — Пьеро взглянул на Жона. — Вам арбалет, скорее всего, и не понадобится. Ваше утреннее выступление ясно показывает, что вы можете имитировать ту же функцию на расстоянии до тридцати шагов...

— Стоп! — снова перебила его Сплетница. — Какое выступ... вы его тестировали? — она резко повернулась к Жону. — Они тебя тестировали. Зачем? Не его идея. И не твоя. Адмирал.

Как и вчера, Джоплин с Корво были явно удивлены скоростью её логических скачков. Жон, зная истинную причину, даже глазом не моргнул.

— Ага, он меня с самого утра подловил. Заставил меня...

— ...делать упражнения. Много. Сила, скорость, реакция, выносливость... он хотел знать твои возможности для спасательной миссии, и... О? О-хо-хо!

— Поделишься? Что-то не так?

— О, да ничего такого~ Можешь даже не переживать.

Тут же все остальные потребовали объяснений, заинтригованные её догадками. Сплетница с явным удовольствием им отказала.

«Её разум полон хаоса. Она ухватила нить. Заговоры в заговорах? Мне больно копать глубже».

Жон резко повернул голову в сторону Корво, услышав шипящий, скрежещущий набор звуков, почти похожих на слова. Его мысли вскоре замерли.

Почему у него в руке бьющееся сердце? Корво, какого хера?!

Оно... оно было не совсем материальным. Или всё-таки было? Жону казалось, будто он смотрит сквозь эту штуковину — предмет, состоящий одновременно из плоти и механических деталей, — но оно явно имело вес, иначе Корво не держал бы его так. Голова мужчины была наклонена — «точно так же, как вчера! Значит, тогда сердце было невидимым!» — словно тот прислушивался к его ровному биению.

«Он заметил меня в твоих руках и гадает, кто из вас двоих сошёл с ума».

Странный голос прозвучал снова, но Жон не успел задуматься, откуда он, потому что мужчина — нет, убийца — уже смотрел прямо на него. Ростом они были почти одинаковы, но в этот момент Корво, казалось, нависал над ним. Жон отвёл взгляд от сердца и уставился на пустую стену, делая вид, что всё это время его завораживала именно она.

Обманул ли он Корво? Тот ничего не спросил, но и не перестал сверлить его взглядом, а Жон не решался пошевелиться. И всё это время то сердце стучало: тук-тук.

Как никогда прежде ему захотелось вернуться на Ремнант. По крайней мере, в его мире был хоть какой-то смысл.