Сын в бою за его спиной (джен)

Заснуть не получалось. Люк то крутился на постели, изучая уходящий во мрак высокий потолок, то лежал смирно, пытался очищать сознание и считать выдохи, но сон не приходил. Сила вибрировала вокруг, струилась по венам — густая, как вино. Столь же будоражащая. Люк воспринимал её как морозный ветер — и у него было чёткое направление.

Сила звала.

Люк скинул одеяло и прошлёпал босыми ногами к шкафу с одеждой. Не зажигая света, натянул форму, привычно пробежался Силой по одежде — всё ли в порядке. Вбитую в Академии установку «имперский офицер обязан выглядеть безупречно» не заглушило даже растущее беспокойство.

Отец привёз его на ту самую планету.

Мустафар.

Нагромождение обугленных скал, потоки кипящей лавы и едкий запах дыма. Высокая тёмная башня, буквально звенящая от Силы — личный замок Вейдера. И странный зуд в кончиках пальцев, холодком ползущие мурашки по спине — отклик на чей-то зов, словно некто таился в пламени много лет, а тут, наконец, обрёл шанс о чём-то рассказать.

«Постарайся никуда не уходить без меня», — предупредил отец. Люк знал, что профессионалы его уровня тщательно следят за словами. То, что прямой запрет не прозвучал, говорило о многом, и Люк собирался проверить догадки прямо сейчас.

Найти спидер в ангаре оказалось делом несложным. Люк замешкался на секунду, вводя личный код доступа, — отец выдал его сразу по прибытии в замок. Спидер послушно ожил: код действительно был полным. Интересно, а остались закрытые помещения? Например, пещера с кристаллом Силы, о которой упомянул отец. Вряд ли спускаться туда безопасно для необученного одарённого, но всё же прямого запрета снова не последовало.

Что-то должно произойти.

Люк ощущал в эмоциях отца беспокойство и заботу, тщательно замаскированные, сдержанные, но — подлинные. Даже тётя и дядя на Татуине о нём так не волновались.

Люк воспринимал отца мрачным монолитом Силы, готовым раздавить врага безжалостно и без колебаний. Если этот враг осмелится даже в мыслях посягнуть на то, что Вейдер считал своим — а сын был своим. От этого теплело в груди и не хотелось отходить от отца ни на шаг.

Оставить его одного — невыносимо. Почему-то это причиняло почти физическую боль, и Люк едва не задохнулся от внезапной паники, когда осознал, что боль — не только его. Он чувствовал отца, как себя.

Люк всегда легко воспринимал эмоции людей — он рано научился этому, отираясь среди механиков и торговцев в Мос-Эйли. Последних он терпеть не мог, с трудом научившись закрываться от их грязных и жадных мыслей, после контакта с которыми хотелось прожариться на солнце, чтобы вывести всю заразу.

Выжечь… да. Отец ненавидел пески и огонь. Люк теперь знал, почему, но не до конца. Холодок предчувствия ознобом растекался по спине — странный зов не утихал. Казалось, что ответы на все вопросы ждут где-то совсем рядом.

Люк встряхнулся, возвращаясь к реальности. Легонько погладил прохладный бок спидера, наслаждаясь плавностью обводов, ощущением мощной структуры брони и скрытой мощью. У отца даже техника — ему под стать.

Как легко и правильно произносилось: "отец"!

Люк с довольным вздохом запустил двигатель, и через пару секунд спидер стрелой взмыл в расчерченное красным небо, идя вслепую сквозь облака дыма и пепла.

Люк закрыл глаза, сжимая рычаги управления. Он не раз пилотировал так в Академии, поражая цели вручную, с отключенным навигационным компьютером. Регулярно отсиживал сутки на гауптвахте за “фокусы”, но пользоваться своим даром не переставал. Это было естественным, как дышать, и очень нужным. Теперь он понял, почему — когда увидел, нет, почувствовал, как пилотирует отец. Тот буквально растворялся в Силе, оставаясь при этом сгустком мощи и разума. Это было ошеломительно. Лучше всего на свете. Люк горел желанием научиться летать также, и не собирался упускать ни единого шанса на тренировку.

Впереди выросла покосившаяся громада какого-то сооружения. Походило на завод — а что здесь ещё могло быть? В Академии изучали основные виды промышленных комплексов, так что Люк в общих чертах представлял их устройство.

Он посадил спидер и спрыгнул на площадку. И пошатнулся, хватаясь за борт — ноги словно прошило разрядом тока. Острая боль ослепила, на миг лишив дыхания, и тут же схлынула. Что за?.. Люк осторожно распрямился, жадно вдохнул горячий, пахнущий металлом воздух.

Сделал шаг. Другой, с опаской, словно балансируя на тонком льду. С каждым разом нарастал шум крови в ушах. Картинка перед глазами дрожала и сбивалась. Он как будто проваливался в прошлое, ощущение зова превратилось в плотный кокон, давило и увлекало за собой.

Люк шагнул снова и рухнул, как подкошенный. Калейдоскоп видений подхватил его: собственные ладони на горячей решётке — не ладони вовсе, а носки чёрных сапог. Тяжёлый плащ хлещет по ним, наверху звучат голоса, и вот женский, надрывный, кричит:

— Эни! Нет…

Волна гнева прибивает к полу. Люк дрожит, не понимая, кто он сейчас, и всё же зная это сердцем, без капли сомнений. Думать некогда. Эмоции — чужие и родные одновременно, захлёстывают, — ужас, ярость, отчаяние и откуда-то сбоку, едва заметно — удовлетворение. Люка трясёт. Ему не надо видеть коричневый плащ и аккуратную бородку, чтоб узнать этого человека. Он сам отлично помнит его отпечаток в Силе, а он-отец знает его ещё лучше.

Тонкая фигурка в белом оседает, теряя сознание, и Люк-Вейдер захлёбывается яростным воплем, в котором нет ничего человеческого — это рёв смертельно раненного животного. Волна довольства долетает справа, и красная пелена заволакивает разум. Остаются лишь инстинкты: убить. Растерзать. Уничтожить.

Тело взвивается в прыжке, алый клинок оживает…

Удар.

Люк вздрогнул и распахнул глаза: металлическая решётка обжигала щёку, перед лицом, совсем близко, маячили содранные в кровь пальцы. Его собственные. Он сглотнул, шевельнулся и сморщился от саднящей боли, осознавая реальность: ни души вокруг, только он сам, спидер за спиной и громада конструкций впереди.

Видение кончилось. На первый взгляд.

В душе царили гулкая пустота и тишина.

Люк, сцепив зубы, поднялся. Высокие мрачные ворота манили его. Он чувствовал, что увидел ещё не всё, что должен, и успел войти в разгромленный коридор, прежде чем осознал: неуютное молчание — это отсутствие контакта с отцом. Люк едва не упал, схватился за стену, в панике пытаясь дотянуться до него, но наткнулся только на глухой блок. Отец закрылся. Полностью.

Что-то со звоном раскололось в душе. Острые осколки вонзились в сердце, и Люк закричал — страшно, безумно, и Сила рванулась вперёд, ледяным тараном врезаясь в щит из Тьмы. Неправильно! Опасность! Вернуть, вернуть отца, иначе — бездна, страх, небытие, что-то худшее, чем смерть… Люк впервые в жизни полностью потерял контроль. Он всегда ощущал отца рядом — просто не понимал этого. А сейчас тот отвергал его, сам, что было невозможно, нет, только не это…

Люк, хрипя, сполз по стене, обдирая кожу на пальцах до мяса и не замечая этого. Сердце горело, Сила бесновалась, раздирая дюрасталевые перила в клочья.

Из глубины коридора дохнуло жутким холодом.

Люк содрогнулся, на миг выныривая из кошмара. Этого хватило, чтобы ощутить волну Тьмы, растекающуюся из повреждённых дверей. Люк, как под гипнозом, поднялся на ноги. Окровавленные руки нещадно болели, но ему было наплевать. Цепляясь за остатки перил с одной стороны и шероховатости стен — с другой, он двинулся вперёд. Паника всё ещё билась в висках, но задавленная, схваченная коркой тёмного льда.

Люк переступил порог и застыл, изучая круглый зал с голопроектором по центру, оплавленные пульты управления и разбитые экраны. Давление Тьмы стало удушающим. Она обхватила Люка, подталкивая сделать шаг… жест… Картинка перед глазами потрескалась и размылась.

Зал вовсе не разбитый, пульты целые, а вокруг толпятся гуманоиды в плащах, глядят со страхом на… на него? Короткий жест, и тяжёлые двери падают, отрезая пути отхода. В руке зажигается алый клинок, жаркое предвкушение растекается по венам… чтобы тут же превратиться в холодный и расчётливый азарт. Да, именно так. Люк больше не принадлежит себе, он — вихрь Тьмы, разящий меч, орудие Учителя и воля, подчинённая собственному рассудку.

Он — ученик и боевая единица сама по себе. Он — тот, кто жаждет знаний и жизни, кто защищает то, во что верит, и тех, кого любит. Он готов карать каждого, кто этому мешает. Тьма подчиняется ему, как никогда не подчинялся Свет — потому что с ним нужно обращаться иначе, а он не умеет и никогда не умел. Он всегда был полон страсти, Тьма — его стихия, нужен только контроль, чтобы та не поглотила, не растерзала, как слабака… контроль. Разум.

И Люк открыл глаза.

Боль в ободранных ладонях ударила по нервам. Он машинально Силой открыл переносную аптечку на поясе, обязательную для каждого мундира. Облил руки антисептиком и обернул бинтами с бактой. Тоже вбитый в Академии рефлекс — никогда не запускать ранения, даже пустяковые, потому что в боевой обстановке они могут стать причиной катастрофы.

Паника улеглась. Звенящая пустота внутри больше не разрывала разум — Люк снова обрёл контроль. Отец жив, это главное, а если закрылся, на то есть причины. Достаточно прилететь назад и поговорить с ним, чтобы всё прояснить.

Отец никогда не бросит сына, как не бросил Император своего ученика. Теперь Люк знал это ощущение, вобрал его в себя вместе с видением, впитал кожей, Силой, каждым нервом: доверие, которое не требует доказательств.

Безрассудочное. Настоящее.

Люк двинулся к спидеру. Гнетущая аура Тьмы его больше не тревожила, осталась лишь горечь от увиденного на посадочной площадке — он понял, что та девушка в белом была его матерью. И знал теперь, откуда едва заметное чувство вины, спрятанное тщательнее всего, в эмоциях отца.

Люк сжал штурвал спидера и стартовал ввысь. Закладывая крутой вираж, он признался самому себе: ему страстно, до головокружения, хотелось защитить отца от той боли, которую тот пережил как по своей, так и по чужой вине. Или хотя бы уменьшить её.

Люк желал овладеть Силой максимально полно, чтобы быть с отцом везде и всегда, прикрывая спину и предугадывая удары.

Он трезво оценивал свои возможности: понадобится Учитель. Только где его взять? Вряд ли главнокомандующий флотом найдёт время ещё и для этого. К тому же Люк хотел прийти к отцу уже подготовленным, грамотным, чтобы тот гордился им и доверял ему.

— Отец ведь может связаться с Императором. Тот наверняка посоветует, к кому мне обратиться, — прошептал Люк, направляя спидер к темнеющему вдали замку.

* * *

Палпатин медленно отвернулся от панорамного окна. В ночной темноте глаза блестели тусклым золотом, тонкие губы были поджаты.

Он бесшумно пересёк кабинет, замер, прислушиваясь к ученической связи, и принялся неторопливо прохаживаться. Полы длинного набуанского одеяния шуршали в тишине.

Палпатин был очень недоволен своим учеником, хотя и понимал его.

Ситуацию следовало исправлять, и немедленно.

Примечания:

С Новым Годом, дорогие читатели!

Мустафар — суровое место, особенно для Светлых. Но Люк почти справился, а вот Вейдеру сложнее, хоть он и ситх...