О мышах и совах (гет)

Филин влетел в приоткрытое окно, принеся с улицы запах озона и гроздья дождевых капель, тут же покрывших собой всю корреспонденцию, рассортированную на большом письменном столе. Сидевший за ним Джордж Уизли, закинув ноги на покрытую лаком столешницу и углубившийся в разбор каракуль, больше похожих на древнеегипетские иероглифы, написанные пьяным в доску жрецом, чем на английский, отработанным движением руки тут же осушил всю воду и кинул филину вафлю из специально пристроенной рядом коробки. Затем порывисто посмотрел на конверт и, не узрев ни знакомого имени, ни почерка, тут же кинул его в стопку «Просмотреть! Сегодня!!!». За последний год этот ритуал был отработан с точностью до сотых секунды и мог быть выполнен в любом состоянии и в любое время дня и ночи. Скользя глазами по строкам, сообщающих о желании мистера Спивета приобрести семь пар перчаток-щитов и куклу-бородавочника (во всяком случае, так казалось), Джордж снова подумал о необходимости нанять еще одного работника. Одной Вирити им было уже недостаточно, хотя та и так уже брала сверхурочные часы. И даже сейчас, почти в девять вечера, работы было непочатый край: корреспонденция росла изо дня в день, они начали не успевать с заказами, а поток посетителей, несмотря на неспокойное время, почти не сократился, словно яркая лавка посреди мрачного квартала, сдавшегося на произвол судьбы, служила им источником смелости.

Джордж устало потер глаза, бросил недочитанное письмо на стол и, потягиваясь, откинулся на стуле. Работа офисным клерком всегда казалась Джорджу самой вершиной горы под названием «Могло быть и хуже», но именно сейчас, именно здесь, на этом самом стуле, Джордж мысленно воткнул флажок в вершину этого, казалось, недосягаемого для него пика. Так как последние дни он почти не работал внизу, занимаясь бумажной волокитой. Раз вытянул гребаную короткую спичку, так будь добр сиди теперь тут неделю и перебирай бумажки.

Джордж еще раз окинул тоскливым взглядом заваленный стол. Нет, Джордж, несомненно, радовался письмам. Это их хлеб, их популярность и их нешуточный потенциал. Но это было скучно. И ни один «мистер Спивет» не мог сделать это занятие более привлекательным. Разве что только письмо с до жути знакомой раздражающей фамилией отправителя могло заставить его по-настоящему обрадоваться. Но Тернер не писала. Не приходила. И пропала без прощаний и объяснений еще год назад. В общем и целом, нарушила все свои обещания и даже не извинилась. Точнее, все-таки, конечно извинилась. Если клочок пергамента и несколько строчек можно было считать письмом и извинением.

«Здравствуй, Джордж. Прости, что долго не отвечала на твое письмо, слишком многое произошло. Сейчас мне нужно на некоторое время уехать, я правда не могу сообщить куда и зачем, но вряд ли мы скоро увидимся. Прости, что не смогу зайти в ваш магазин, мне бы очень хотелось, правда. Я хочу, чтобы ты знал, что я в безопасности, что бы ты ни думал. К сожалению, это все, что я могу сказать, надеюсь, однажды встретимся. Грейс.»

Вот что получил Джордж около года назад, когда уже всерьез начал беспокоиться. Грейс не ответила на его письмо, затем Ли рассказал ему, что она спешно покинула школу, даже не сдав все экзамены, вроде из-за болезни матери. Это все, что знали ее подруги. Джордж не имел представления, что и думать, он даже не знал ее адреса. И как только он собирался что-то предпринять, пришло это. Невнятные туманные объяснения, которые совершенно ничего не прояснили. В голове вертелись тысячи вопросов, но отвечать было некому. Иногда он писал, но совы возвращались, не найдя адресата. Джордж беспокоился и временами совершенно не находил себе места, ждал хоть каких-нибудь новостей, которых не было месяц за месяцем. Он получал в день целый ворох писем, но не получал того единственного, которого ждал даже тогда, когда сам уже не хотел себе в этом признаваться.

Тучи за окном сгустились, и дождь усилился, заливая мостовые настоящей стеной воды. Порыв ветра распахнул приоткрытое окно настежь, разметав бумаги по столу, и Джордж вернулся в реальность. На улице совсем стемнело, шум на первом этаже стих, а значит, рабочий день официально закончился. Старые, купленные Фредом на обычной магловской барахолке в одном из переулков Лондона настенные часы со скрипом отбили девять. Джордж поморщился — обычно вкусы с Фредом у них совпадали, но не во всем. И если Фред видел в этом старом куске дерева с коряво вырезанным орнаментом и скрипучим механизмом что-то эстетическое, то Джордж видел в нем лишь рухлядь. Причем купленную больше для того, чтобы его позлить. Тем не менее, время показывали правильно, и на том спасибо. Джордж рывком встал со стула, едва его не роняя, и, потягиваясь и зевая, спустился вниз. На двери в магазин уже висела табличка «Закрыто», а Фред, стоя за прилавком, мановением палочки возвращал перепутанные посетителями товары по местам.

— Как успехи? — спросил он, перемещая коробку с мармеладными сфинксами, которые впивались в палец (или другие интересные места), если не отгадаешь задачку на обертке, в глубину магазина, пестревшую разноцветными упаковками.

— Ну… У нас есть в продаже кукла-бородавочник? — спросил Джордж, прислоняясь к перилам.

— Я был бы не против узнать для начала, кто такой бородавочник, — задумчиво ответил Фред, и Джорджу пришлось признать предприятие по расшифровке каракулей Спивета безнадежно несостоятельным.

— Ты не забыл про ужин? Мама ждет. И Грюм.

— Я бы не рискнул, — слабо улыбнулся Джордж и, вытащив палочку из брюк, принялся помогать брату с уборкой.

* * *

В гостиной Норы, как обычно, было тесно, людно, уютно и пахло домом. Хотя Джорджу нравилась их с братом новая квартира: там было просторно, светло и комфортно им обоим, но ничто никогда не заменит им такой родной, шумный, пусть и местами неказистый дом. У него была своя душа и своя магия, которая копилась в домах, где творилось волшебство, придавая им силу и даже характер. Джордж успел порядочно соскучиться по дому и теперь наслаждался родным уютом.

Так что, сидя в мягком продавленном еще до его рождения кресле, переваривая изумительную курицу и пирог с патокой, Джордж был готов любить всех. Даже Перси, не будь тот такой большой наглой и неблагодарной задницей. Миролюбивый настрой не портил даже Грюм, раскладывающий по полкам в десятитысячный раз уже наизусть заученный всеми план операции «Семь Поттеров». Дело было, конечно, рискованным и опасным, но и время было уже далеко не мирным. Но именно сейчас, в эту минуту, Джорджу хоть на мгновение хотелось забыть об опасности быть убитым или хоронить кого-то из близких. Он оглядывал полусонным взглядом комнату, и в груди разливалось тепло. Мирный вечер в кругу семьи и друзей, что могло быть лучше?

В гостиную вошла Джинни, жуя большое красное яблоко, и, рухнув на свободную тахту у окна, ткнула в близнецов огрызком:

— Мама там не может понять, почему ваши гирлянды искрят во все стороны. Вы бы убрали сами, пока она не разозлилась.

Джорджу жуть как не хотелось вставать, но тушить пожар (гирлянды правда стоило бы доработать) или того хуже: выслушивать нравоучения матери, хотелось еще меньше. Фред явно был того же мнения, потому что со своих мест братья поднялись практически одновременно. Гирлянды, развешанные ими перед ужином в саду, и правда предательски плевались искрами, а кризиса с психологически лабильной в последнее время миссис Уизли едва удалось избежать. Но только они расправились с последней гирляндой, непонятно как оказавшейся на верхушке грушевого дерева, как из окна гостиной на тускло освещённый двор хлынул мощный голубой свет.

Фред с Джорджем переглянулись и бросились к дому, едва успев увидеть в окне мерцающий незнакомый патронус в виде летучей мыши. Но, когда они забежали в гостиную, патронус уже развеялся. От беззаботной атмосферы не осталось и следа. Все были на ногах и очень встревожены, а Грюм уже раздавал указания, совершенно не относящиеся к операции по спасению Гарри.

— Что произошло? — спросил Фред звенящим от тревоги голосом.

— Один из членов Ордена предупредил о нападении Пожирателей смерти на магловский дом. По его данным четверо, — ответил Люпин, закатывая рукава на поношенной рубашке.

После недолгой перепалки, дома удалось оставить лишь Рона с Гермионой и Флер, Джинни в силу возраста не могла даже претендовать на какие-то вылазки. А Грюм, мистер Уизли, Билл, Римус с Тонкс и Фред с Джорджем трансгрессировали на улицу Кеттеринг-роуд в Нортгемптоне. Город встретил их духотой и удушливым запахом сирени, которой в изобилии была засажена улица. Долго искать нужный дом не понадобилось — из стоявшего поблизости коттеджа доносились звуки драки.

Грюм подал знак, и их команда разделилась: с ним через главный вход пошли Римус Тонкс и Джордж; Фред, Билл и мистер Уизли ушли обходить дом с другой стороны. Но в данном случае предосторожности были напрасны — на первом этаже их никто не поджидал, кроме двух трупов у подножия лестницы. Один из которых принадлежал Пожирателю смерти, а второй — темноволосому мужчине, в тренировочных брюках и белой футболке. Магл.

Джордж с досадой отвернулся. Тем временем шум на втором этаже перерос в оглушительный грохот, полыхнула яркая вспышка, сверху посыпались ошметки кирпича, а следом за ними пролетело чье-то тело, ломая собой деревянные перила лестницы и падая прямо на пол в груду обломков. Все случилось слишком быстро, и подхватить бедолагу никто не успел. Сверху показались наконец Пожиратели смерти, и заклятия засвистели в воздухе, пытаясь убить или оглушить противника, но темнота и теснота помещения сильно усложняли задачу — заклятия отскакивали, попадали не туда, круша хлипкие перекрытия. Противников было уже не четверо, даже с учетом одного убитого, на помощь товарищам пришло еще как минимум двое, ворвавшихся через переднюю, и бой завязался уже и на первом этаже.

Джордж уже и думать забыл об упавшем со второго этажа — слишком уж он был занят прибывшим подкреплением, — но тут человек под обломками зашевелился, пытаясь высвободиться, высунув сначала голую ногу, покрытую пылью и кровавыми разводами, а затем руку, которой схватился за стоявший рядом стол, и наконец-то выскользнул из плена дерева и камня. Джордж видел эту картину лишь краем глаза и то смутно: свет обеспечивали лишь вспышки от заклятий. Но вот его противник пал замертво, и в слабо освещенном всполохами битвы мареве Джордж разглядел фигуру, выбравшуюся из-под завала. И чуть не рухнул прямо там, где стоял. Если Грейс Тернер подразумевала под «…я в безопасности, что бы ты ни думал…», именно это, то она нагло и без зазрения совести ему соврала. Но времени на слова приветствия и слезы счастья ни у кого из них не было. Грейс явно была ранена, но и на это тоже не было времени. Обоим пришлось тут же поднять свои палочки и сражаться.

Джордж не успел понять, когда именно появился Кингсли, но вот уже и он, со своей неизменной серьгой в ухе, метал вокруг себя разрушительные заклинания. От второго этажа практически ничего не осталось, и все, кто сражался, вынуждены были переместиться в полуразрушенный холл или на улицу. Джордж старался не упускать Грейс из виду, пытаясь оттеснить ее подальше от сражения, но его усилий было недостаточно. Один из Пожирателей умудрился метнуть в нее Круциатусом, от которого ни одни щитовые чары не спасали, но произошло невероятное: заклятие отскочило от Грейс, едва толкнув, и вернулось нападавшему, выкрутив его тело дугой и подбросив над землей на пару футов. Маска слетела от удара о землю, обнажив смутно знакомое Джорджу по газетным снимкам исполосованное морщинами лицо. Он даже не смог вспомнить фамилию. Но, в отличие от него, Грейс явно узнала своего несостоявшегося обидчика.

— ТЫ! — взревела она и бросилась на Пожирателя, метая в него одно заклятие за другим.

Мужчина в свою очередь смотрел на нее с нескрываемым ужасом в глазах, и его сил едва хватало, чтобы отбивать словно градом сыпавшиеся на него яростные атаки. Это сложно было назвать поединком: Пожиратель ослаб после ударившему по нему Круциатусу и явно был слабее Грейс. А та, без всяких сомнений, стремилась его прикончить, совершенно не обращая внимания ни на кого вокруг. Ход сражения давно был переломлен: четверо Пожирателей было убито, помощь к ним больше не приходила, и они трансгрессировали один за другим. Противник Грейс все-таки умудрился ввернуть свое заклинание, вызвавшее клубы дыма, дававшие ему возможность спокойно исчезнуть.

— Трус! — кричала в пустоту Грейс, давясь и кашляя от горького дыма, но Пожиратель ее уже не слышал.

У Джорджа голова шла кругом: от все еще гремевших в ушах заклятий, от ударившего его по затылку булыжника и от того, что он наконец встретил того, кого хотел, и осознать этого никак не мог. Как и того, что происходило. Почему Тернер вообще тут оказалась? Почему от нее отскакивали заклинания? Почему Грюм чуть ли не за ухо оттаскивал ее обратно в дом? Радовало одно: никто из их компании серьезно не пострадал.

Грейс все-таки высвободилась из хватки Грюма и отскочила от него, потирая плечо. Ее правая рука висела плетью и совсем ее не слушалась. Ноги были все перемазаны в пыли и крови, Джордж только сейчас заметил, что из одежды на Грейс были лишь короткие черные шорты и такая же футболка, больше напоминавшие пижаму, чем приличную одежду, а обуви вообще не было. Джордж едва успел шагнуть ей навстречу, как глаза Грейс наткнулись на тело магла, частично заваленное обломками. Он понятия не имел, кем были люди, жившие тут, но Грейс явно их знала, так как ее лицо исказилось от боли. Она кинулась к телу, раскидывая камни и доски единственной рабочей рукой, что-то бормоча себе под нос, но какими бы ни были ее надежды, они не оправдались — мужчина несомненно был мертв. Грейс со злостью отшвырнула кусок кирпича, валявшегося рядом, и закусила губу, чтобы не расплакаться.

— Тернер. Насколько я помню, тут жила семья. Труп только один, где остальные? — послышался хриплый голос Грюма, в котором едва угадывалась толика сочувствия. Остальные помалкивали, явно осведомлённые не больше Джорджа.

— Дома, — коротко ответила Грейс и неуклюже поднялась: судя по всему, слабость перешла еще и на правую ногу.

— Дома? У кого дома? У тебя?! — ощетинился Грюм.

— Алекс должен был их увести отсюда.

— Алекс?! Так, ладно, голову я тебе позже оторву. Веди, — приказал мракоборец, и Грейс поплелась к выходу, бросив по дороге мимолетный извиняющийся взгляд на Джорджа, который в этот момент изо всех сил щипал себя за руку, так как поверить, что весь этот сюрреализм происходил в реальности, ему было трудно.

Идти оказалось недалеко: нужный дом оказался соседним. Но отчего-то до этого момента его никто не замечал.

Коттедж был старый, фасад был усеян трещинами, а штукатурка местами обвалилась. Но дверь явно была добротной, впустив саму хозяйку только со второй попытки. Римус, Кингсли и Билл остались караулить снаружи, остальные последовали внутрь, гуськом заходя в узкую прихожую, следуя за шлёпающей босиком по прохладному паркету Грейс. В просторной, освещенной парой настольных ламп гостиной их ждала не менее странная картина: на длинном диване, завалившись друг на друга, спали женщина, молодой парень и двое детей лет семи. А у их ног сидел мальчик, на вид постарше, около десяти, бледный, уставший, с растрёпанными русыми волосами, сжимая до побелевших костяшек в руке длинный острый нож. При появлении в гостиной людей, он резко вскочил на ноги, но, увидев Грейс, тут же бросился к ней через всю гостиную.

— Грейс! Ты жива, слава богу!

— Жива, жива. Ты правда так за меня боялся? Я же сильнее всех, — слабо улыбнулась Грейс, потрепав его по непослушным вихрам такого же цвета, как у нее самой.

— Конечно, боялся, — насупился мальчик. — Лишние сестры на дороге не валяются.