Нам пело солнце... (гет)

На автомобиле Матьяша они долетели за полчаса.

Родная любимая библиотека. Суровое лицо спасателя на постаменте. Охранник на входе, куча народу в фойе, мигающая карта земли во всю стену и смутный запах выпечки из кофеен.

Все привычно, все обыденно, кроме одного — за спиной, дыша в макушку, элегантный и обаятельный Матьяш.

— Добрый день, — седой охранник не дружелюбно кивнул Злате из-за перегородки и протянул руку за пропуском.

— Я прошу прощения, — Злата чуть склонилась к окошку. — Дело в том, что я в отпуске, но мне срочно нужно забрать личные вещи. Можно не проводить меня через систему?

Охранник нахмурился, готовый дать отрицательный ответ.

Злата прижала руки к груди в умоляющем жесте:

— Вы же понимаете, руководители сразу увидят, что я на месте, надают поручений, отберут выходные, а мне только … шкаф увести.

— Шкаф? — нервно переспросил охранник, видимо мгновенно представив, как подозрительные люди вывозят из библиотеки мебель, доверху набитую египетским золотом. — Нет, это совершенно не положено!

— Но это мой шкаф! — Злата скорчила оскорбленную физиономию, чувствуя, что Матьяш заинтересованно выглядывает из-за ее плеча. — На нем нет инвентарного номера!

— Я такие вопросы не решаю, это вам к завхозу, — твердо кивнул охранник. — Только по его письменному разрешению. Позвонить ему? — вдруг ласково спросил он, явно надеясь напугать Злату этим предложением.

— Конечно! — удивила его Злата, гордым жестом откинув с плеч волосы. — Скажите, что к нему Яворская, по поводу шкафа.

Шкаф и вправду был, и принадлежал он вправду Злате. При переезде со старой квартиры, они с Димкой (в основном Димка) активно раздавали громоздкую, пошло сделанную под старину мебель, кому могли. Жанна Павловна была не против, что бы в ее приемной появился платяной шкаф, вместо вечно падающей вешалки, и даже помогла организовать его переезд.

Заняв почетное место в приемной директора Национальной Библиотеки, тот наконец-то приобрел полагающий ему статус и облагородился.

— Никита Цахофски вас примет, — чопорно отозвался охранник спустя минуту. — Но я вас запишу! И вашего спутника тоже. Это, кстати, кто?

— Грузчик, — невозмутимо улыбнулся Матьяш, сунув руки в карманы тонких светлых брюк.

Охранник чиркнул на бумажке «З. Яворская,+1» и махнул рукой в сторону служебных коридоров.

— Я думала, вас должны знать в лицо, господин «Плюс один», — улыбнулась Злата, вспоминая на ходу, где находится запасник предметов новейшей истории.

— Я со школы здесь бывал пару раз, а когда мы перестали работать вместе с Глебом — нам обоим путь сюда стал заказан, — пожал плечами Матьяш, шагая рядом.

— Добрый день. О, здравствуйте! — навстречу как раз шли девчонки из планового отдела, с любопытством тараща на них глаза. — Жанна Павловна сурова в воспитательных моментах.

— Не к месту, — недовольно ответил Матьяш. — И часто неудачно.

Они дошли до лифта, дождались, пока он поднимется на их этаж и раздвинет створки. Он оказался не пуст. Внутри стояла уже знакомая Злате женщина — бывшая начальница Куземко из Хранилища, то ли Алена, то ли Марина.

При виде своих будущих попутчиков она выпучила густо подведенные глаза и затряслась.

— Вы! — взвизгнула она, глядя на Матьяша. — Опять вы!

— Опять я, Арина Ивановна, добрый день, — мученически улыбаясь, поздоровался он и впихнул Злату внутрь кабины, используя ее как щит.

— Будете опять пачкать сокровища древности? Я вам не позволю, несмотря ни на какие разрешения! Хватит с меня, это издевательство какое-то…

— Когда я что-то пачкал? — сквозь сжатые в улыбке губы, рискнул протестовать Матьяш.

— Что?! — возопила Арина Ивановна, разевая рот. Лифт поехал вниз. — Я чьи отпечатки пальцев оттирала с Антиноя? Кто это снял выданные ему перчатки? Это же ценнейшая вещь!

— У меня же не настолько грязные руки,— холодно возмутился Матьяш.

— Да мало ли что вы там… трогали до этого! — не унималась она.

Злата закусила губу, глядя в пол. Обаяние Надя явно не действовало на эту женщину.

Матьяш закатил глаза:

— Сегодня я с сопровождающим, не переживайте.

Арина Ивановна словно впервые заметила Злату.

— Жанна Павловна послала присматривать за вами своего помощника? Верное решение. Деточка, он такой хам, — она закатила глаза.

— О, — сказала Злата.

— Я пойду с тобой, — решила Арина Ивановна. — В конце — концов, мне потом отвечать за сохранность экспонатов.

— Мне сегодня не нужно к римским статуям, — терпеливо принялся разъяснять Матьяш. Двери лифта раскрылись. — Мне нужно в хранилище новейшей истории.

— Допотопный отдел? Вы меня убиваете, просто убиваете сейчас!

Матьяш первый вышел из лифта, заложив руки за спину. Злата чувствовала легкое восхищение — выдержка у него была что надо.

— Допотопный отдел. И не переживайте, трогать я ничего не буду, поверьте. Я не зря в сопровождении специалиста.

— Да, трогать буду я, — пробормотала Злата, глядя вдоль коридора.

Сектора внутри хранилища располагались анфиладой, от темы выставки к теме, самые дальние представляли собой череду полок и ящиков.

В «допотопном» секторе Злате бывать не приходилось, да и не особо она рвалась, а когда Матьяш сказал ей сегодня, что придется посетить русский отдел, у нее от плохого предчувствия руки похолодели. Теперь еще эта эмоциональная дама в сопровождении…

— Как-бы чего не вышло, — словно вторя ее мыслям, продолжала Арина Ивановна. — Вы куда направляетесь?

— Последнее десятилетие до «Двадцати двух часов», с девяностого года по двухтысячный, — выдохнул Матьяш.

Злате он не стал ничего объяснять, только воодушевленно обещал, что это будет безумно важно и интересно. Надо ж было так поддаться моменту.

В сопровождении Арины Ивановны, они шли по коридору, мимо открытых и закрытых дверей, лестниц и переходов, иногда останавливаясь, когда та встречала знакомых и обменивалась с ними новостями.

Матьяш явно сгорал от нетерпения, но почти ничем не выдавал этого, а Злату, которая с каждым шагом приближалась к чему-то страшному, мучили эти заминки перед казнью.

Наконец, перед ними оказалась большая дверь, с пометкой «1990-2000». У Златы уже болела голова и, положа руку на сердце, она не знала — смогла бы ли привести их сюда сама.

Коснувшись картой сотрудника старенького дверного сканера, Арина Ивановна шагнула внутрь, где тут же загорелся свет.

Глядевшая ей в спину Злата скользнула следом и лишь потом поняла, где очутилась.

Это была комната. Обычная, жилая комната в советской квартире, точно такой, в которой жила ее бабушка.

Красный узорчатый ковер на стене, новенький диван, телефонная тумбочка и сам аппарат — еще даже не кнопочный. Гибкий алюминиевый торшер, накрытый светлой скатертью стол, большой кинескопный телевизор и такой же монитор компьютера, от которого тянулся провод к коробочке модема.

В одной из стен комнаты было окно, выходившее на гаражи и лесопосадку за ними. По дороге с равным промежутком времени проезжала лада двенадцатой модели.

Злата перевела дыхание. Просто инсталляция быта людей, живших семьдесят лет назад, готовая к показу. И не окно это, просто экран с хорошей четкостью.

— Что-то случилось? — спросил Матьяш, глядя Злате в лицо.

— Нет. Нам надо дальше? — спокойно уточнила она.

— Да, идем вперед.

— Вправо, влево? — следующие залы-соты разрастались в глубину и ширину.

— Да, куда же нам… — принялся оглядываться он.

— Позвольте взглянуть на ваш план исследования, — противным голосом вдруг вмешалась Арина Ивановна.

Матьяш чертыхнулся, подхватил Злату под локоть и быстрым шагом потащил ее направо. Дверь оказалась разблокирована и перед Златой мелькнула детская, с разбросанным по полу конструктором и коробками дисков на полке — он увлекал ее дальше, прочь от назойливой спутницы.

Прямо. Следующая комната — словно магазин игрушек. Полки с куклами барби в коробках, пупсы, плюшевые медведи, розовое, розовое… От пола до потолка, да, вот о такой кукле она и мечтала лет в десять!

Налево. Следующая комната (вопли не поспевающей Арины Ивановны все тише) — книжный магазин. Стеллажи из дешевой фанеры, яркие обложки, стенд с открытками и журналами, продавец за кассой…

Вперед, пальцы Матьяша на локте не дают сбавить скорость.

Папин гараж. Древний котел в углу, обмотанный тряпками велосипед со сломанным звоночком — старый хлам, который выбросить бы, но рука не поднимается; вечно ремонтируемая четверка с открытым капотом, отряд лопат и граблей для дачи.

Школа. Ряды парт, увешанные портретами ученых стены, цветы на подоконниках, украшенная бумажными флажочками зеленая доска, забытая тетрадка.

Налево...

— Злата.

— Злата, ты как? — Матьяш тряхнул ее уже, наверное, в который раз. Они стояли посреди кухонного гарнитура из «Икеи».

— Я здесь, здесь, — вяло ответила она, выдернув руку и прижимая ладони к запекшим глазам. — Ты не знал, что лунатиков резко будить нельзя?

— Наконец-то на «ты», — с облегчением рассмеялся Матьяш, вновь медленно сжимая ее локоть. — Что-то видела?

— Короткое что-то… Как я кормила кота.

— Твое воспоминание?

— Мое, — нахмурилась Злата. Она не успела увидеть мать.

— Прости, я не понял, что тебя унесло, — покачал головой Матьяш. — Ты продолжала идти рядом.

— Я не падаю замертво, — махнула рукой Злата. — А где Арина Ивановна?

— Мы от нее оторвались, — щурясь, пояснил он, и вдруг достал из кармана все те же часы. — Держи. Тебе потом влетит.

— Я сдам подельников в первую очередь, — Злата автоматически сжала серебряный кругляш. — Твоей же бабуш…

Матьяш резко рванул ее на себя, поцеловав больно и неожиданно, ранив губу.

«Не по ребру», — истерично мелькнуло в голове и ладони уперлись в плечи.

— Вот зачем? — вышло жалобно, хоть плачь следом, когда Матьяш чуть отодвинулся, глядя непонятно.

Через несколько мгновений обоюдного молчания Злата нервно прыснула, таращась на него в ответ.

Взрослая девчонка, а ничего, кроме как похрюкать в ответ на поцелуй красивого мужчины, сделать не получилось. Стыд-позор.

Головная боль в момент усилилась.

— Злата, — Матьяш улыбнулся краешком рта. — Не знал, как тебе сказать. Дима погиб. Крушение поезда.

Раз, два три.

— Что? — переспросила она, чувствуя, как слабеют ноги.

— Погиб. Крушение поезда.

Из-за его спины взрывами росла тьма.

Толчки такие сильные, что дома сминаются как бумажные. Земля бугрится волнами, лопается, открывая зияющие провалы, куда сыпятся машины, люди…

— Да кому ты веришь, — покачал головой он. — Димка дома, развлекает маму. Не бойся, я смотрю. Живой твой друг.

— Живой твой Дима, живой, — повторял уже который раз Матьяш, прижимая к себе Злату и поглаживая по спине. — Это просто раскачка. Способ такой. Прости.

«Нет», — подумала Злата, уткнувшись ему в плечо. — «Не прощу».