Доска треснула, фигуры разлетелись на куски... (гет)

Северус стоял посреди своего кабинета, а эхо захлопнувшейся двери все еще раздавалось у него в ушах. Он чувствовал горячее прикосновение Гермионы на своей груди, на шее. Он чувствовал вкус ее губ. Мерлин, что это было?

Похоже на сон. На очень странный сон. Нужно сделать усилие и проснуться. Но что, если он не хочет просыпаться?

Гермиона.

Снейп тяжело опустился в кресло. Это все правда. Гермиона его поцеловала. И ему понравилось. Ему этого хотелось. Но она же школьница. Маленькая первокурсница, с которой он пил чай по вечерам. Вряд ли он ей даже нравится. Просто им есть о чем поговорить. Но это же не то же самое, что...

Что?

Снейп не дал себе додумать мысль. Все это ошибка. Завтра все будет как раньше, и они даже не вспомнят это нелепое происшествие.

Да, вот именно.

Северус встряхнул головой, отгоняя воспоминание, и занялся насущными делами. Он умел забываться за проверкой домашних работ, подготовкой новых ингредиентов и тому подобными привычными занятиями. Хуже будет, когда наступит время ложиться спать, но и тогда он что-нибудь придумает. Да.

Он уже подготовил все необходимое для уроков, и пришло время приступить к другим занятиям. Любовный напиток — вот, о чем просил его Дамблдор. Любовный напиток для Гермионы и Уизли. А он ей даже не сказал. Он уселся перед котлом, гипнотизируя взглядом его, оттертый до блеска, бок. Северус понял, что просто не может приступить к работе. Не может сделать то, чего хочет от него директор. Хватит. Если бы раньше он отказался выполнять его требования, проворачивать все эти грязные темные делишки, кто знает, как повернулась бы жизнь. Гермиона права, абсолютно права. Все это время, мучаясь от чувства вины, он и не замечал, что был активным и практически добровольным пособником Дамблдора.

Он еще жив, а это значит, пока не поздно все изменить. Но как? Как?

Интересно, что бы сказала Гермиона?

«Давайте сбежим вместе. Мы сумеем скрыться. Нам незачем тут оставаться. Правда, Северус?»

Он вспомнил, как она подошла совсем близко, вспомнил прикосновения ее рук. Бессмысленно делать вид, что этого не было. Бессмысленно делать вид, что он не думал о ней каждый вечер, что не искал ее глазами в коридорах, в Большом Зале, на занятиях. Бессмысленно делать вид, что она ему безразлична.

Снейп закрыл глаза. Он не хотел всего этого чувствовать. Это всегда слишком больно. Уснуть бы и не просыпаться — единственное стойкое желание, которое он пронес через всю жизнь.

Он решительно встал. Нужно найти Гермиону. Нужно понять...

Понять что? Ты и так все понимаешь.

Снейп вышел в коридор и остановился. Он не знал куда идти и что делать. Но вернуться назад в кабинет он не смог бы ни за что на свете. Стены душили его, потолок нависал, грозя раздавить. Спасение только в движении. И Снейп двигался. Он черной тенью носился по коридорам замка, останавливаясь только, чтобы оштрафовать нарушителей. Было уже поздно, и вокруг царила тишина. Когда до отбоя оставалось всего несколько минут, он понял, что все-таки должен, обязательно должен, найти Гермиону.

Ноги сами принесли его к комнате отдыха старост на пятом этаже. Он был уверен, что она здесь. Он хотел, чтобы она была здесь. Иначе ему пришлось бы бродить по коридорам до самого утра, ожидая завтрака. А ждать столько он бы просто не смог.

Дверь открылась, Северус затаился в нише напротив. И что на него нашло?

— Пока, Эрни.

Снейп затаил дыхание и вжался в стену. Она здесь.

— Пока, Гермиона. Думаю, подробнее обсудить информационные брошюры для первокурсников мы сможем завтра после травологии.

— Конечно. Набросай план.

— Ладно, давай.

Двое старост разошлись в разные стороны коридора. Северус, выждав, выскочил из укрытия и наткнулся на укоризненный взгляд Гермионы, облокотившейся на стену, скрестив руки, чуть дальше того места, где располагалась ниша.

— Вы теперь прячетесь в стенах и подслушиваете разговоры учеников? Неудивительно, что вам удается поймать больше всего нарушителей.

Он вглядывался в ее лицо в поисках хотя бы следа того чувства, что она проявила в его кабинете раньше. Но ее лицо было непроницаемо, даже глаза смотрели теперь без всякого выражения.

— Простите, — тихо сказал он.

Гермиона все так же стояла напротив. Она ничего не отвечала, но и не делала попыток уйти.

— Простите, — повторил он. — За то, что произошло раньше. Я вел себя глупо. Я думаю, ты права во всем, что сказала. И я не должен был отталкивать тебя, — тут он понизил голос до шепота, — потому что на самом деле я...

Он замолчал, не зная, что сказать. Точнее, не зная, как сказать. Как выразить то, что он чувствовал? Он боялся даже подумать об этом, не то что облечь в слова.

— Я... Ты мне небезразлична, — еле слышно выдохнул он.

Гермиона молча смотрела на него. А Снейп старательно избегал ее взгляда. Он робко коснулся руки Гермионы. Гермиона взяла его руки в свои.

— Ты тоже мне небезразличен, — ответила она шепотом и крепко сжала его руки. — Давай попьем чаю, да? — улыбаясь сквозь проступившие слезы, спросила она.

Снейп кивнул и, отпустив ее руки, направился к своему кабинету. Гермиона не отставала. Краем глаза посматривая на нее, шагающую рядом, Северус чувствовал, как внутри него рушатся все те стены, что он годами выстраивал, защищая себя от мира. Он чувствовал себя бунтарем, нарушившим какие-то незыблемые правила мироздания. Он ощущал, что с этого момента больше ничто не будет прежним. Он был свободен впервые в жизни и знал, что никто не сможет отнять у него эту свободу. Он оглянулся на Гермиону, уже не таясь, и взял ее за руку. Гермиона посмотрела на него удивленно, но руку не отняла. Она тоже чувствовала тот дух свободы, витавшей над ними. Если кто и увидит их, плевать!

Но коридоры были пусты, и до кабинета в подземелье они добрались без происшествий. Снейп закрыл дверь и порывисто обнял Гермиону.

— Я должен кое-что тебе рассказать.

Что-то толкало его изнутри, словно он должен был сразу выложить карты на стол, а потом куда-то спешить, бежать, скрываться. Хотя он точно знал, что несмотря на то, что они с Гермионой сегодня навсегда изменили свои отношения, в окружающем мире совершенно ничего не изменится. И просто сбежать он не сможет все равно. Это чувство внутри, ощущение окрыленности и возможности всего на свете обманывало его. И он это знал.

Знания отравляют, а чувства сводят с ума.

— Подожди, — Гермиона приникла к его губам. На минуту Северус забыл обо всем на свете, и ничто его больше не волновало, кроме Гермионы в его руках.

Гермиона первой прервала поцелуй:

— Вот теперь рассказывай.

Снейп прошелся по кабинету, обдумывая как сформулировать, а потом рассказал о коррективах в плане Дамблдора и о любовном напитке.

— Но я не могу его сделать, просто не могу. Я больше не могу творить все эти вещи. И встречаться с Темным Лордом... Он вот-вот меня раскроет. Это ловушка.

— Так давай сбежим, как я предлагала, — Гермиона подошла к нему и заглянула в глаза. — Разве можем мы тут остаться и продолжать жить по-прежнему? Ведь это не просто случайность, то, что между нами. Я думаю, это нечто большее.

— Я тоже, — Снейп взял ее за руку, — я тоже думаю, что это нечто большее.

Его лицо на мгновение прояснилось, но потом он вновь нахмурился и отошел, скрестив руки за спиной.

— Не могу.

— Ну вот опять! — всплеснула руками Гермиона. — Как ты не понимаешь? Я хочу быть с тобой. И быть как можно дальше отсюда.

Она подошла к Снейпу и осторожно провела рукой по его щеке, а потом по лбу, будто пытаясь разгладить хмурые складки. Северус застыл на месте, смотря на нее широко открытыми глазами.

— Я тоже, — он хрипло откашлялся. — Я тоже, Гермиона, — он произнес ее имя медленно, словно пробуя на вкус. — Я думаю, это вообще мне просто снится. Такого не бывает в реальности. Только не со мной.

И правда, весь этот день прошел будто в лихорадке. Снейп не верил, что это реальность. Скорее, диковинная фантазия воспаленного ума. Но чувства, чувства говорили о другом. Он хотел, но боялся верить, что все это происходит с ним в действительности. Что Гермиона серьезно предлагает ему сбежать вдвоем.

Он перехватил ее руку и поцеловал. Осторожно, будто боясь, что она существует только в его воображении, и стоит ему сделать резкое движение, Гермиона растворится в воздухе, оставив его наедине с безумием и болью.

— Я хочу, очень хочу убраться отсюда, но сейчас меня держит нечто большее, чем чувство вины или страх. Летом я дал Нарциссе непреложный обет, что помогу Драко выполнить его задание.

Гермиона посмотрела на него с ужасом. Всем известно, что непреложный обет отменить нельзя.

— Но что же нам делать?

— Нам — ничего, — сказал Снейп, чувствуя, как решение вырисовывается в его голове. — А вот тебе нужно бежать как можно скорее. Не дожидаясь рождества. Даже не знаю, что еще может придумать Дамблдор. Я останусь, пока не выполню то, что должен.

— Но...

— Нет, ты сама понимаешь, что другого выхода нет. Ты не можешь остаться, а я не могу уйти.

Гермиона не возразила, потому что знала, что он прав.

— Я это ненавижу! Неправильно, нечестно, несправедливо. Снова. Неужели мы не можем совсем ничего изменить?

Снейп горько улыбнулся:

— Ну уж если кто и может что-то в мире изменить, так только ты.

* * *

Все было решено. Теперь Снейп с чистой совестью взялся за приготовление любовного напитка и за подготовку побега Гермионы.

Время для него теперь будто застыло. Существовали только вечера проведенные с ней. Но теперь все было не так. Над каждой их встречей витал призрак опасности и скорой разлуки. И только сблизившись, они уже друг от друга отдалялись. Прошло всего несколько недель, но дальше ждать было нельзя — Гермиона должна была покинуть Хогвартс как можно скорее. Они встретились в его кабинете в последний раз.

Уже десятки раз были обговорены детали побега, но они вновь и вновь выбирали эту тему для разговора. Потому что о другом говорить было страшно. После того дня, когда они открыли свои чувства друг другу, их отношения изменились не так существенно, как они оба думали. Появилась какая-то неловкость, неудобство. Быть может, их сдерживала невозможность быть вместе. Но так или иначе, с тех пор все их общение носило роль скорее дружеского, чем какого-то еще.

— Я провожу тебя до Хогсмида, — в который раз повторял Снейп, прохаживаясь по кабинету. — Выйдем часов в десять. Более чем уверен, до утра тебя не хватятся. А ты успеешь к тому времени замести все следы...

— Да-да, — перебила Гермиона. — Сколько можно повторять? Северус, давай поговорим? Мы еще долго не увидимся.

— Да, долго... — Снейп сел в кресло.

Он точно знал, что, скорее всего, они не увидятся никогда, но не мог заставить себя заговорить с Гермионой искренне, так же, как тогда. Как в тот день. Если они привяжутся друг к другу, то расставаться будет тем более тяжело. Проще думать, что все это ошибка. Что нет никаких чувств, есть только два человека, объединенных общим знанием. Общим одиночеством. Как он и полагал, не сохранилось ничего от того чувства свободы и перемен, которые их озарили, когда они шагали по ночным коридорам Хогвартса взявшись за руки.

— Ты думаешь, все это ненастоящее? — спросила Гермиона. — Я имею в виду, нас с тобой.

Он вздрогнул от того, что она произнесла это вслух. До этого был шанс сохранить какую-то иллюзию, но теперь...

— Да, — ответил он. — Думаю, просто нам обоим нужен был кто-то понимающий. Вот и все.

— Но я думаю о тебе постоянно. И знаю, ты думаешь обо мне тоже. Это не просто так. Наверное... Странно, чем дальше, тем запутанней.

Снейп оглянулся на стол. Чайник и две чашки. Он разлил чай, чтобы хоть чем-то себя занять и протянул одну Гермионе.

— Я думала, я что-то поняла. Думала, все изменится. Но все только хуже становится. Как так? — Гермиона бессильно уставилась на чашку в руках.

— Добро пожаловать в мою жизнь, — с горькой иронией сказал Снейп.

— Может, когда все закончится, то тогда мы сможем понять и начать сначала?

— Может, — Снейп отпил чай. Даже чай был отвратителен. Что уж говорить о жизни?

Некоторое время они пили молча.

— Странный чай, — наконец сказала Гермиона.

Почему-то после этих слов Северус почувствовал тревогу.

— Ты же не вздумал меня снова отравить? — невесело пошутила она. А потом чашка выпала из ее рук.

Снейп хотел спросить, что случилось, но язык его не слушался.

— Он — нет, мисс Грейнджер, а вот я — да.

Из тени выступил Альбус Дамблдор, сбросив мантию невидимку.

Снейп запаниковал, но было поздно: он был парализован, как и Гермиона в кресле напротив. В ее глазах отражалась та же паника, что ощущал он сам.

— Очень любопытно обнаружить заговорщиков под самым своим носом, — сказал Дамблдор, с интересом разглядывая своих парализованных жертв. — Очень любопытно. И приятно сознавать, что такого больше не повторится. Что? Думали, я ничего не узнаю? — он по очереди вгляделся в их лица. — Жаль, вы не способны отвечать, — он в притворном сожалении покачал головой. — У нас могла бы получиться интересная беседа. Но, не судьба! К счастью, у вас больше нет ни времени, ни возможности испортить мои планы. Ах, Северус, я очень-очень разочарован. Такая неблагодарность! Но ты еще получишь по заслугам, поверь, — он с презрением отвернулся. — Мисс Грейнджер, у меня нет слов. Я думал, вы умны, но это... Мне очень жаль, что вы оказались обычной глупой девчонкой. Да и ты, Северус, совсем не вырос. Дети...

Снейп больше не слышал, что говорит Дамблдор, он чувствовал, как отключается его сознание. Гермиона уже закрыла глаза. До чего все было нелепо! Надо было сказать ей, пока была возможность. Сказать, что он ее любит. Что все не просто так. Зачем он тянул, зачем останавливал себя?

Сознание меркло, перед глазами плыло.

Неужели так оно все и закончится?