Хрустальный дом (гет)

Линда знала, что кулинария не её конёк.

Вот есть у любого человека сильные стороны, а есть слабые. Сильная сторона Линды — это её мозг. А её руки?

Коротко о главном: «мелкая моторика плохо развита».

Короче, руки у неё — крюки.

Однако сильная сторона (мозг), выдвигала постулат о том, что человек может добиться почти невозможного, если поставит перед собой правильную цель и будет упрямо к ней стремиться.

На данный момент целью Линды Филт был яблочный пирог. На деле, вроде как ничего сложного: кефир-яйца-сахар-мука, полученным составом залить порезанные дольками яблоки — и в духовку.

Сначала всё проходило благополучно, без сучка и задоринки. Выдвинутый постулат о труде и упорстве находил себе подтверждение. Но потом Линду осенило — забыла добавить в тесто соду, погашенную уксусом.

По рецепту это грозило неподнявшимся коржом.

Открыв крышку духовки, чтобы взглянуть на тесто, она, вероятно, ещё сильнее всё напортила. По крайней мере то, что Линда достала из печи, весьма мало напоминало собой классическую шарлотку, тающую на языке волшебным вкусом.

Получился невнятный блинчик.

На вкус ничего, хотя и не шедевр, но на вид — паста пастой.

Держа противень на весу, Линда как раз раздумывала над тем, чтобы сделать — сразу вывалить всё это в мусорку или немного повременить, подождав, пока остынет?

Может поостыв, затвердеет и станет капельку симпатичнее?

В это мгновение запищал сотовый.

Чертыхнувшись, Линда поставила противень с пирогом на стол и потянулась к сумочке — к той, к самой, к классической, в которой ни одна вещь сразу не находилась.

Посчастливилось отыскать мобильник до того, как пытающийся до неё дозвониться успел отключиться. Но уж лучше бы она не успела.

На экране высветился номер Калхауна.

Настроение сразу резко упало.

Стрелки на часах приближались к шести вечера и работать сегодня Линда не планировала, наивно полагая, что раз у неё законный выходной, то она свободна распоряжаться собой по собственному желанию.

— Алло?

— Это Калхаун.

— Я поняла. Что случилось?

— Мы по уши в дерьме, — хрипло просипел он сдавленным голосом.

— Что случилось? — повторила Линда, стараясь сохранять спокойствие.

Несколько секунд длилась тягостная пауза.

Потом Калхаун сказал:

— Ты должна приехать в Кристалл-холл. Немедленно.

— Ты скажешь, наконец, что произошло?!

— Нет. Это не телефонный разговор. Приезжай.

— Но…

Связь оборвалась короткими гудками, не давая возможности возразить.

— Чёрт!

Вот тебе и милый беззаботный выходной! Вот тебе и суббота вечером — дурацкий подгоревший пирог и напарник с шилом в попе!

Автомобиль у сестёр Филт был один на двоих. И сейчас на нём раскатывала Мередит.

Дозвонившись до сестры, Линда выясняла, что та зачем-то зависает в городской библиотеке.

— Мне немедленно нужна машина. И как можно скорей, — сказала Линда. — Калхаун только что звонил. В Хрустальном доме опять какие-то неполадки. Я так и не смогла от него добиться путных объяснений. Но что бы там ни было, оно требует, мать его, моего немедленного присутствия!

— Скоро буду, — пообещала Мередит.

Сестра приехала даже быстрее, чем Линда ожидала. Через десять минут автомобиль шуршал фарами на подъездной дорожке.

К досаде Линды, Мередит оказалась не одна. С ней была Катрин Клойс.

— Мы едем с тобой, — нетерпящим возражения тоном заявила Линде Мередит.

На споры не было времени. А главное — желания. Перспектива оказаться одной ночью на дороге, ведущей к Кристалл-холлу, Линду не вдохновляла.

Деревья, стоявшие вдоль дороги, в свете заходящего солнца выглядели особенно яркими. Листья на них напоминали круглые золотые монетки.

Дорога то и дело шла под уклон. Местность просматривалась на несколько миль вокруг, словно с вершины Колеса Обозрения.

Между невысокими холмами постаревших гор извилистой лентой поднимался голубоватый туман, разделяя золотой шёлк рощи белой кисеёй испарений.

Зазубренные макушки гор садящееся солнце одело сияющим нимбом.

— Как красиво, — зачарованно выдохнула Катрин. — Свет здесь словно осязаем.

Пейзаж помрачнел, как только они съехали с главной трассы, повернув на узкую, длинную, извилистую дорогу.

Она то ныряла вниз, как на американских горках, то поднималась вверх под чуть менее крутым углом.

Деревья, бегущие мимо, становились всё гуще. Опавшую листву тут никто не убирал, и она лежала, красной змеёй оплетая корни. Иногда ветер заносил её на асфальт.

Приятным сюрпризом стала отстроенная заново сторожка. А также проложенная дальше дорога, позволяющая продолжить пусть на автомобиле, вместо того, чтобы идти пешком.

Почти стемнело. Пришлось включить фары. Свет от них жёлтыми бегущими пятнами высвечивал бесконечную колоннаду деревьев.

Дорога начала действовать на нервы. Казалось, в темноте она сделалась вдвое длиннее.

Линда с напряжением сжимала руль, боясь не справиться с управлением и врезаться во что-нибудь.

Когда уже начало всерьёз начало казаться что они попали в какой-то сказочный лабиринт или параллельный мир, впереди обозначился просвет.

Деревья с кустами поредели и отодвинулись.

Машина вильнула на последнем повороте и выехала прямо к Кристалл-холлу. Правда, с чёрного хода.

Красота, окружающая дом, была заметна даже в темноте, полная сумеречного готического романтизма, зловещая, пронизывающая до костей, до мурашек.

В самом доме было темно. Ни в одном окне не горел свет.

— Где все? — недоумевала Линда.

Она попыталась дозвониться до Калхауна, но он не отвечал.

— Что за чертовщина? Ладно, что без толку топтаться на пороге? Давайте войдём внутрь.

Линда сначала осторожно позвонили в дверь, опасливо озираясь. Не получив ответа, она со всей силы замолотила кулаком по двери.

Та неожиданно поддалась, со скрипом открываясь.

Несколько секунд Линда колебалась, раздумывая, не вернуться ли им в город? Но представив себе петляющую между деревьев дорогу, узкую, словно обыкновенная тропинка, приняла решение переночевать здесь. Хотя сердце сжималось от самой мысли об этом, но это было лучше, чем плутать на незнакомой дороге.

— Непохоже, чтобы в доме был ещё кто-то, кроме нас, — заметила Мередит.

— Ничего удивительного. Сегодня же суббота. Вот все и разъехались, — изобразила уверенность Линда.

— Но мистер Калхаун? — начала Катрин.

— Наверное, что-то напутал. В любом случае, раз уж мы здесь, придётся войти.

— Как тут холодно, — поёжилась Катрин, обхватывая себя за плечи.

— Включим радиаторы — потеплеет, — заверила Линда.

— Ты действительно хочешь заночевать тут? — посмотрела Мередит на старшую сестру с сомнением.

— Рано или поздно Катрин придётся тут жить, правда? Дом уже практические готов к новоселью. Так в чем дело? Вперёд! Смелее!

Голос Линды звучал бодро.

Представленные доводы казались вполне разумными.

— Нужно позвонить тёте, предупредить, что я сегодня не приеду, — тревожно сказала Катрин.

Связи не было.

Индикатор показывал лишь слабо светящиеся столбики.

— Нужно включить электричество. Автономный генератор находится в служебных помещениях. Мередит, возьми фонарик! Посветишь мне, — сказала Линда.

— А мне что делать? — спросила Катрин.

— Стой здесь и никуда не уходи. Сейчас включим свет, а потом решим, что будем делать дальше.

Мередит с Линдой вышли из комнаты, оставив Катрин в немного пугающем одиночестве.

Было тихо. Очень тихо.

Неудивительно. Чему же тут шуметь?

И вдруг в глухой тишине раздался шорох.

Катрин резко обернулась.

Ей показалось, что в носу защипало от едкого химического запаха, похожего на формальдегид.

Кровь застучала в ушах и бросило в жар.

Пол под её ногами словно провалился.

* * *

Она раньше никогда не теряла сознание. Ощущения были не из приятных.

Открыв глаза, Катрин обнаружила, что находится в незнакомом месте, похожем на подвал. Густой мрак разгоняли робкие свечи.

Как оказалась, она лежала на чём-то, подозрительно напоминающем надгробие. Сделав это открытие, Катрин вскочила на ноги, как пружиной подброшенная.

Освещение было тусклым и скудным, но и его оказалось вполне достаточно, чтобы различить надписи на гробницах, стоявших одна за другой, в ряд.

«Стелла Элленджайт».

«Амадей Элленджайт».

«Каролина Элленджайт».

«Ричард Элленджайт».

«Джудит Элленджайт».

«Ральф Элленджайт».

«Анжелика Элленджайт».

«Снежана Элленджайт».

Бесчисленные, бесконечные, неисчислимые Элленджайты!

Ещё до того, как обернуться и пробежаться взглядом по истёртой металлической табличке, Катрин знала, на чьём надгробии отдыхала.

«Альберт Элленджайт».

Ну конечно!

Попятившись, она вдруг споткнулась о крышку деревянного люка.

Когда спустя четверть часа других выходов из каменной ловушки Катрин так и не обнаружила, она ухватилась за крышку люка.

Та поддалась легко. Даже слишком. Будто только того и дожидалась.

Открылись ступени, уводящие вниз.

Взяв одну из свечей с заплывшей воском подставки, Катрин осторожно сделала первый шаг.

Всё происходящее казалось ей нереальным, словно во сне. И потому не таким пугающим.

Достигнув последней ступени, чтобы лучше видеть пришлось поднять свечу.

Пламя на фитиле запрыгало, увеличиваясь в размерах, заливая всё вокруг жёлто-оранжевым светом.

Места, более странного, чем это, Катрин никогда в жизни не видела. Оно соединяло в себе роскошную комнату с научной лабораторией.

Прямо по центру стояла высокая, в человеческий рост, капсула, похожая на экзотический аквариум, где вместо рыбок плавала спящая русалка, обнажённая, как в день творения.

Лица сразу и не разглядеть из-за длинных, спутанных волос, колышущихся в физрастворе, словно водоросли.

Из-за них Катрин подумала поначалу, что перед ней женщина и лишь заметив мужские гениталии, белые, точно рыбье брюшко, поняла, что это мужчина.

Она шумно выдохнула и вновь затаила дыхание, услышав странный шум.

Звук был похож на слабое царапанье.

Какое-то время она прислушивалась, не желая верить собственным ушам. Но сомнений оставаться не могло — звук доносился из капсулы.

Приблизившись к стеклу, Катрин внимательно вглядывалась в мягко покачивающуюся фигуру.

Вдруг глаза русалки широко распахнулись и неведомое нечто невидящим взглядом уставились прямо на неё.

Катрин отпрянула с такой скоростью, что, не удержавшись на ногах, растянулась на полу. Внезапный ужас подступил к горлу точно тошнота.

Но в следующую секунду веки амфибии вновь опустились. Голова безвольно поникла. Фигура продолжала мерно, бесчувственно покачиваться.

Черты клона показались Катрин смутно знакомыми, напоминая о ком-то. Или, даже точнее, о чём-то — оно было точной копией куклы, найденной ею в Кристалл-Холле.

— Альберт Элленджайт?.. — сорвалось с губ.

— Никогда не следует подходить к мертвецу слишком близко, — раздался за спиной насмешливый, чуть хрипловатый голос.

Лишь услышав его, Катрин заметила в конце помещения дверь — арку в арабском стиле, под сводами которой, точно в рамке картины, застыл высокий женский силуэт.

Когда она приблизилась, в глаза бросился контраст между пергаментно-белой кожей и бездонной чернотой глаз.

— Катрин Клойс, если не ошибаюсь? — приподняла хозяйка этого странного места надменную бровь. — Я — Синтия Элленджайт. Вот мы и встретились. Признаться, я равно как ожидала, так и страшилась этого момента. Прошу вас, садитесь.

Катрин послушно опустилась в кресло, придвинутое Синтией.

— Синтия Элленджайт? — повторила она. — Это совпадение? Ваше имя — с именем той девушки?

— Какой девушки?

— Из моего дневника.

— Из твоего дневника? — насмешливо протянула незнакомка. — Как я понимаю, ты имеешь ввиду дневник Альберта? Я в курсе, что ты нашла его. Но я бы не стала говорить о том, что он — твой.

Странная, жутковатая хозяйка склепа зажгла масляную лампу и поставила её на стол между собой и гостьей.

— Надеюсь, ты ничего не имеешь против масляных ламп, Катрин? Согласись, бывают обстоятельства, когда электричество неуместно? Здесь оно начисто разбило бы атмосферу. Да и при нём, пожалуй, все стало бы даже ещё более жутким.

Ирония пропитывала каждое слово Синтии Элленджайт, точно яд.

Катрин с трудом удерживалась от того, чтобы не вжимать голову в плечи, до того жутко было находиться рядом с этой страшной женщиной, да ещё в столь пугающем месте.

Волосы госпожи Элленджайт походили на стеклянный дым. В полумраке они казались почти восковыми. И обрамляли собой почти такую же бесплотную бледность лица, черты которого казались высеченными изо льда.

Лицо незнакомки было удивительно красиво. Божественная красота, будто перед тобой лик ангела, явившийся из других миров.

Но словно вылеплено из алебастра — ни света, ни тепла.

— Вижу по твоему лицу, тебя не интересуют лампы, — ухмыльнулась Синтия. — Меня бы на твоём месте они, наверное, тоже не заинтересовали бы. А что касается твоего вопроса, то мне интересно, какого же ответа ты от меня ждёшь? Я могла бы просто сделать вид, что вообще не понимаю, о чём ты говоришь.

— Но вы же так не сделали? — едва слышно сказала Катрин.

— Не сделала. Не люблю лгать. У меня есть куча недостатков — да что там, я просто один сплошной ходячий недостаток. Но я не лгунья. И ты заслуживаешь правду. Да. Это несовпадение. Я та самая Синтия, о которой идёт речь в твоей находке.

— Этого не может быть, — покачала головой Катрин. — Невозможно.

Лицо хозяйки склепа казалось холодным, как лёд. Едва заметная улыбка играла на её губах.

— Для Элленджайтов невозможного нет. В отсутствие ограничений суть проклятия, лежащего на падших ангелах. Скажи, ты веришь в дьявола, Катрин?

— Что?.. В дьявола?.. Если только как в аллегорию искушения.

— Нет. Никаких аллегорий! Я говорю о настоящем дьяволе. О Люцифере, сыне зари. Конечно же ты в него не веришь, — засмеялась Синтия. — Кто поверит в дьявола в век смартфонов, мобильников и интернета? Но знаешь, ему на фик не нужна твоя вера. Как его не убьёт и твоё неверие. Вне зависимости от них он существует. Он реален, как ты или я. Может быть даже куда реальнее. И он своего не упустит. Я ведь уже говорила, что ожидала и боялась нашей с тобой встречи. Хочешь знать — почему? Потому что в тебе течёт моя кровь. Ты не просто Элленджайт. Ты моя пра-пра-правнучка. Тебя отделяет от меня всего лишь каких-то пять поколений. Когда звучит в цифре кажется ничтожным. Но когда проживаешь их день за днём, год за годом, это ужасно много.

— То есть, вам сейчас 170 лет?

— Сто семьдесят два, если уж быть точной.

— Кто же, в таком случае? Вампир? Ведьма? Демон?

— Думаю, всё эти понятия возникли у людей из-за таких, как я. Каждый из них одновременно и отражает мою суть, и между тем неполон. Тебя жажда не мучает? — внезапно спросила Синтия. — Могу угостить вас «Мадам Клико». Превосходная марка.

И не дожидаясь ответа Катрин, она принесла бутылку из потайной ниши, утопающей во мраке этого странного подвала.

Синтия ловко вытащила пробку из узкого горлышка бутылки и протянула бокал шампанского Катрин.

Так приняла его и опустошила почти залпом.

Голова как-то странно закружилась.

Синтия тоже отпила из своего бокала. Осушив его, она разжала пальцы с бесстрастным выражением на лице и фужер, упав на пол, раскололся с жалобным треском.

— Знаешь, внученька, какое наследство ты получишь от меня на самом деле? Смерть, — спокойно заявила Синтия, как нечто обыденное. — Я подарю тебе её. Такова цена старинной сделки с дьяволом. Чтобы мог жить один должен умереть другой. Жизнь за жизнь, душу за душу.

— Вы сумасшедшая? — в ужасе спросила Катрин.

Губы её вдруг сделались непослушными, руки и ноги тяжелыми.

— Что вы мне подсыпали? — прохрипела Катрин, хватаясь рукой за горло.

— Это не яд. Вещество, которой сделает тебя более послушной. Мне нужна твоя кровь, чтобы завести мою любимую игрушку — моего брата.

Синтия подошла к аквариуму с гомункулом у которого с красивого пустого кукольного лица глядела невидящие глаза.

— Жуть, правда? — улыбнулась она. — Когда я в первый раз увидела, как он вот так открывает глаза, я не знала, радоваться мне или ужасаться? Потом поняла — это просто нервным рефлекс. Так у курицы с отрубленной головой шевелятся лапы. Но это не значит, что она жива. Но твоя кровь всё изменит, милочка. Сделка будет завершена. Всё, наконец, изменится. Результат моих титанических усилий, растянувшихся на века.

— Вы веками стремились создать клон Альберта Элленджайта?

— Клона? Какое странное слово. Не знаю, клоном это называется или нет, но я надеюсь, что совсем вскоре мой брат вернётся ко мне.

— Ваш брат?..

— Да, мой брат. Мой любовник. Мой друг. И кстати, твой пра-пра-прадедушка.

Попытавшись подняться, Катрин рухнула на пол. Тело полностью вышло из-под её контроля. Только сердце бешено и неистово колотилось.

Синтия подошла и встала над ней, взирая с холодным любопытством, но без тени сожаления.

— Я не стану говорить тебе о том, что мне жаль. Мне не жаль. Иначе я поступила бы иначе. Но и радости мне это не приносит. Вся наша жизнь — это выбор и его последствия. О! Ты наверняка задаешься вопросом, как можно так обходиться со своими потомками: Скажу тебе честно — любовь предков их приемники сильно преувеличивают. А может быть просто это я не сентиментальна? В любом случае, моего проклятого сыночка Филиппа я никогда не любила так, как примерная мать должна любить своё дитя. Может быть в этом все дело?

Фигура Синтии колыхалась и распадалась перед глазами Катрин.

— Гори в аду, сука! — процедила Катрин перед тем, как темнота погасила сознание.