Повернуть вспять (гет)

Гермиона нервно теребила короткие пряди на затылке. Она уже несколько раз одергивала себя, но, по всей видимости, у нее появилась новая привычка. «Дурная привычка! — мысленно уточнила она самой себе. — А ее источник еще дурнее». Она мрачно посмотрела в спину Малфоя, который уже перекинул ремень сумки через плечо и вопросительно взглянул на нее:

— Готова? Или хочешь продолжить обсуждение моих парикмахерских талантов?

Решив не поддаваться на его издевки, Гермиона молча поднялась со скамьи. На этот раз они подошли к двери в самой что ни на есть спокойной обстановке. Им было достаточно времени для того, чтобы принять все меры предосторожности. Заняв привычные места по бокам от двери, они обменялись взглядами, и Малфой бросил в открывшийся проем флоббер-червя. Через несколько секунд и он, и Гермиона осторожно заглянули в следующее помещение.

Перед ними открылся очередной кабинет для занятий — Зал Трансфигурации. Стекла в высоких окнах, конечно же, отсутствовали, что давало простор для гулявшего в зале ветра. По полу были разбросаны порванные книги, отвечавшие на свист ветра безнадежным шелестом страниц. Деревянные парты были почему-то сдвинуты на одну половину помещения, оставляя вторую половину совершенно пустой. Бросок Малфоя отправил флоббера почти на середину зала, где он приземлился на крайнюю из парт и спокойно занялся ее изучением. Какие бы опасности ни подстерегали здесь Драко и Гермиону, червяку они, похоже, не грозили.

Встретившись взглядом с Гермионой, Малфой едва заметно кивнул и, держа палочку наизготовку, шагнул в комнату. Не успел он дойти до середины зала, как остановился и негромко рассмеялся:

— Знаешь, Грейнджер, тебе это понравится!

Не понимая, что могло вызвать такую реакцию, Гермиона подошла к нему и осмотрелась. В тусклом свете пасмурного зимнего дня она не сразу заметила на одном из подоконников серую кошку, занятую умыванием.

— Миссис Норрис! Как она сюда попала? И что здесь делает? С ней все в порядке? — Гермиона засыпала Малфоя вопросами. В ответ он лишь развел руками:

— Я знаю не больше тебя.

Как ни странно, кошка не выглядела впечатленной внезапной встречей. Отвлеченная от своего занятия голосами, она прервалась и смерила нарушивших ее покой равнодушным взглядом, после чего возобновила умывание. Гермиона сделала несколько решительных шагов в ее сторону, но едва она коснулась ногой последней плиты пола, отделявшей ее от подоконника, как она с грохотом и треском обрушилась вниз. Вскрикнув, девушка успела отскочить в самую последнюю секунду. За ее спиной раздался еще более громкий звук. Оборачиваясь назад, Гермиона уже знала, что увидит — каменные плиты между ней и Малфоем отсутствовали, а на их месте зиял черный провал. На лице Драко отразилось охватившее его смятение — он перебирал в голове все заклинания, какие знал, и ни одно из них не могло сейчас помочь.

Едва грохот обрушившихся камней стих, в зале воцарилась тишина. Не произнося ни слова, Гермиона сделала крошечной шажок к краю плиты и заглянула вниз. Только темнота, и ничего больше — вот что открылось ее взгляду. Логика подсказывала ей, что такого быть никак не может, что под кабинетом Трансфигурации есть и другие помещения, но она вовремя вспомнила, что Хогвартс живет теперь по своим законам, а не по законам логики. Продолжая смотреть в черноту провала, Гермиона заметила, как от края начинают расползаться — пока маленькие и почти незаметные — трещинки. Мысли в голове путались, набегая, одна на другую, но среди них не было подходящей в данной ситуации.

— Грейнджер, прыгай сюда! — крикнул Малфой. В тишине его голос прозвучал слишком громко. Гермиона подняла на него испуганные глаза и ответила:

— Я не допрыгну, у меня не получится!

Уже произнося эти слова, она осознала, что выбора все равно нет — камень ее плиты был уже весь испещрен трещинами, казалось, она вот-вот рассыплется. Гермиона заметалась, сердце колотилось все быстрее — она понимала, что счет пошел на секунды, доли секунд… Надо прыгать! Это было ясно и ей, и Драко, который выглядел перепуганным не меньше, чем она. Понимая, что если камень сейчас осыплется под ногами Гермионы, он ничего — ничего! — не сможет сделать, он крикнул дрожащим от напряжения голосом:

— Прыгай! Все получится, Грейнджер, слышишь? Пожалуйста, прыгай!

И Гермиона сделала это. Уже отталкиваясь ногами от края, она увидела, как обломки плиты летят вниз, в пропасть, и на их месте не остается ничего, только пустота. Она физически почувствовала эту бездонную черноту под собой. Показалось безмерной глупостью надеяться, что она сможет перепрыгнуть; даже будь Гермиона спокойна, собранна, ей бы не удалось это — слишком далеко. Она зажмурилась, пытаясь представить, как долго ей придется падать, ведь даже неизвестно, есть ли внизу дно, есть ли хоть какая-то опора… И в этот момент бесконечные мгновения ее прыжка оборвались — она почувствовала, как ноги коснулись твердого камня, а ее плечи с силой сжали руки Драко. Не открывая глаз, Гермиона прижалась лбом к его груди, крепко вцепляясь пальцами в свитер. Еще не давая себе поверить, что у нее получилось, стоя на самом краешке пропасти, она чувствовала себя в безопасности. Казалось, что если не открывать глаза, то все так и останется — не будет больше смертельного лабиринта Хогвартса, непредсказуемых опасностей, грозящих из-за каждой двери, и бесконечных тайн и загадок Малфоя.

Зажмурившись, Гермиона не видела того, что видел Драко — преодолев разделявшее их расстояние, она ступила на самый край начавшей крошиться плиты. И теперь от падения ее удерживало лишь то, что Малфой крепко прижимал ее к себе. И самое страшное — он не представлял, как им выкручиваться на этот раз. Позади них оставалась дверь, через которую они вошли — можно было бы вернуться, но до нее было футов тридцать, не меньше, и Малфой понимал, что стоит сделать хотя бы шаг в том направлении, и пол обрушится. Медленно и очень осторожно Драко, не отпуская Гермиону, сделал шаг назад. Ощутив его движение, она наконец подняла голову, но взгляд Малфоя был устремлен куда-то поверх нее. Напряженно вглядываясь в его лицо, Гермиона пыталась угадать, что он там видит. Внезапно он нахмурился и сделал неосознанное движение вперед. Оглянувшись через плечо, Гермиона с удивлением и страхом увидела, как Миссис Норрис, покончив с умыванием и потянувшись, замерла на краю подоконника. Словно не замечая отсутствия пола и чернеющей на его месте пустоты, кошка немного помедлила и прыгнула. Сдерживая вскрик ужаса от того, что должно было произойти, Гермиона зажала рот ладонью. Она почувствовала, как Малфой сильнее сжал руки на ее плечах, и как он глубоко вдохнул, затаив дыхание…

Миссис Норрис спрыгнула с подоконника — и, мягко спружинив на лапах, замерла в воздухе, будто стоя на чем-то твердом. Нимало не смущенная происходящим, она спокойно посмотрела на Гермиону и Драко, пораженно следивших за ней. Принюхавшись и недовольно взмахнув пару раз хвостом, кошка невозмутимо прошествовала мимо них прямо по воздуху к дальней двери в углу, уселась возле нее и принялась ждать.

Несколько секунд прошло в полной тишине и некотором оцепенении. Отчего-то шепотом Гермиона спросила:

— Что это было? — она перевела взгляд с кошки на Малфоя. — Как она это сделала?!

В ответ он лишь покачал головой и медленно убрал руки с ее плеч. Затем шагнул к самому краю плиты и в который уже раз поглядел вниз, в пропасть. Гермиона настороженно следила за ним, словно ожидая, что и Малфой, по примеру Миссис Норрис, вдруг решит прыгнуть. Вытянув ногу над бездной, он очень осторожно начал ее опускать. Все ниже, ниже… На его лице ожидание внезапно сменилось удивлением, почти шоком — он нащупал ногой опору. Ошеломленный, он повернулся к Гермионе:

— Ты не поверишь, но здесь что-то есть. Вроде… пол?

Голос Малфоя прозвучал неуверенно: он и сам не мог поверить в то, что говорил.

— О чем ты?

— Похоже, что пол на месте, просто теперь мы его не видим. Поэтому кошка прошла здесь. Пол не обрушился!

Словно в подтверждение своих слов, Малфой перенес вес на ногу, которая, казалось, висит в пустоте, и сделал шаг. От ужаса всей этой картины Гермиона лишь тихо ахнула, не в силах поверить в безопасность этой затеи. Как бы жутко это ни выглядело, но было похоже, что Малфой вполне устойчиво держится над пропастью.

— Стой, Малфой! Так не пойдет! У тебя в сумке я видела моток веревки. Обвяжи ее вокруг себя, а конец брось мне, — обрадованная своей идеей, крикнула ему Гермиона.

Он скептически хмыкнул, но все же вытащил веревку, обернул ее вокруг пояса и туго затянул узел. То же сделала и Гермиона, не переставая мысленно спрашивать себя, удержит ли она его в случае необходимости. К счастью, с каждым осторожным шагом Драко расстояние между ним и нужной дверью становилось все меньше. Гермиона с замиранием сердца думала о том, что как только он доберется до двери, тот же путь придется проделать ей. И вот уже Малфой коснулся деревянной створки и махнул рукой, подтверждая, что все в порядке. Собрав всю храбрость, Гермиона занесла ногу над пустотой и сделала первый шаг. Ей казалось, что стук сердца слышен в противоположном конце зала. Глядя во тьму под ногами, она услышала голос Малфоя:

— Не смотри вниз! Смотри на меня и не опускай взгляд!

С трудом Гермиона заставила себя поднять глаза и встретить взгляд Драко. И сразу же она чуть не опустила их вновь. Глядя ему в глаза, ей действительно стало проще идти вперед, страх словно отступал, но в то же самое время ее наполняла странная тревога. Чем дольше длился этот зрительный контакт, тем сильнее Гермиону охватывало чувство, что она вот-вот выдаст себя взглядом, выдаст какую-то тайну, которой еще не понимает; чувство, что она скрывает что-то, и что сейчас Малфой узнает об этом прежде, чем даже она сама. Биение сердца становилось лишь быстрее, заставляя делать шаг за шагом. Стараясь унять свое неясное волнение, Гермиона сосредоточилась на лице Малфоя, которое выражало сейчас крайнее напряжение. Вся его неподвижная фигура напоминала натянутую струну, готовую в следующую секунду порваться — недвижность нарушало только глубокое дыхание и дрожание ресниц в ответ на каждый шаг Гермионы. Как ни пыталась она разгадать это странное выражение на его лице, ей это не удавалось.

Когда Гермиону отделял от Малфоя один шаг, она остановилась. Она уже забыла о том, что стоит над бездонной пропастью — точнее, она и вовсе о том не думала. Но об этом ни на секунду не забывал Драко: не дожидаясь, пока она сделает этот последний разделяющий их шаг, он схватил ее за руку и с силой потянул на себя. На какое-то мгновение он прижал Гермиону к себе, но сразу же отвернулся к двери, пробормотав то ли ей, то ли самому себе: «Медленней ползти и улитка не смогла бы!»

Это прозвучало так недовольно-язвительно, так по-малфоевски, что все невнятные сомнения и тревоги Гермионы тут же рассеялись, словно и не было ничего. Осталось лишь облегчение от осознания того, что они снова выкрутились и прошли очередную комнату. Потому она уже почти без страха шагнула по невидимому полу в сторону от двери, ожидая, пока Драко откроет ее и бросит внутрь флоббер-червя.

Все трое — Гермиона, Малфой и Миссис Норрис — замерли на пороге, с опаской прислушиваясь. В следующем помещении было совсем тихо. Заглянув в проем, они обнаружили, что флоббер приземлился совсем недалеко от двери, футах в восьми. Он недолго полежал, видно, осваиваясь после падения, а затем пополз влево. Но преодолев каких-то десять дюймов, он неожиданно развернулся и пополз в противоположном направлении. Кроме этих странностей в координации червя ничего подозрительного в большом полупустом зале не было. Как и во многих комнатах прежде, в этом зале интерьер составляли битые стекла, порванные и обгоревшие книги и поломанная мебель. Не дожидаясь, пока Гермиона и Драко перешагнут порог, Миссис Норрис уверенно направилась к флобберу. Опасливо понюхав его и брезгливо фыркнув, она, по-видимому, не нашла его интересным и прямиком прошла к двери в стене напротив. Там она и устроилась в ожидании.

Деловитость кошки заставила Гермиону улыбнуться. Хотя причин для веселья не было — невредимость червя отнюдь не указывала на безопасность, скорее даже наоборот. Не говоря ни слова, Гермиона встала спиной к спине Малфоя, заметив в последнюю секунду, что кроме палочки в правой руке он вновь вооружен своим узким длинным клинком в левой.

С каждым осторожным шагом продвигаясь все дальше от двери, Гермиона видела лишь, как она медленно и бесшумно закрывается за ними. Почти не касаясь спиной Малфоя, она, тем не менее, чувствовала, как он идет вперед. Внезапно он остановился так резко, что Гермиона налетела на него, не успев остановиться. Восстановив равновесие, она возмущенно спросила:

— Что такое? Не мог предупредить?

— Тшшш! Тут что-то есть, — шепотом ответил Драко.

Гермиона собралась было заявить, что нечего на нее шикать, но вовремя одернула себя и промолчала. Однажды она все выскажет, но сейчас совсем не время для этого… Повернувшись и глядя в том же направлении, что и Малфой, она вопросительно на него покосилась. В ответ он молча вытянул руку с клинком вперед — и они оба увидели, как от острия по воздуху, словно по воде, начинают расходиться круги. Правда, на воду это было похоже весьма условно — скорее, на более густую и вязкую жидкость. Круги медленно ползли вверх, вниз и в стороны, так, будто движутся по вертикальной поверхности. Но самое странное — и страшное — было в том, что там, где клинок касался этой зыбкой глади, он исчезал — его острие не появлялось с обратной стороны. Малфой осторожно потянул его на себя, и он появился, целый и невредимый. Казалось, что Драко просто опустил его в воду и вытащил обратно.

— Ну, Грейнджер, ты же у нас самая умная. Какие идеи?

Идей не было ни одной. Если бы Гермиона могла быть откровенна с Малфоем, она бы уже давно призналась, что сомневается в своей магической эрудиции. За то недолгое время, что они находились в Хогвартсе (в этом новом Хогвартсе), она уже столько раз столкнулась с явлениями, о которых прежде не имела и представления, что ее уверенность в себе начала таять. И самое неприятное: в большинстве случаев Малфой знал обо всем этом куда больше, чем она.

Но в их с Драко отношениях такой откровенности не было места, а потому Гермиона промолчала, пытаясь отыскать в закоулках памяти хотя бы намек на что-то похожее. И ничего, снова ничего. Она посмотрела на Малфоя и, испытывая одновременно и огорчение, и удовольствие, обнаружила на его лице то же замешательство, что чувствовала и сама.

— Я знаю точно, что лучше нам этого вещества не касаться, — она решила внести хоть какую-то определенность. — Нам нужно как-то пройти вдоль него. Если ты будешь вести по этой поверхности своим… мечом? Как эта штука вообще называется?

Малфой перевел взгляд с нее на клинок, а затем обратно. На какое-то мгновение в его лице проявилось то презрительное высокомерие, которое Гермиона привыкла видеть на протяжении школьных лет. К счастью, это была лишь секундная вспышка, и он произнес:

— Вообще, эта, как ты соблаговолила выразиться, «штука» — толедская шпага. У нее, конечно же, есть имя, и, конечно же, я не собираюсь тебе его говорить. Имя магического оружия может знать только его владелец.

— Очень надо! — фыркнула Гермиона. — Так вот, ты этой своей шпагой будешь вести по поверхности, чтобы мы видели ее границы и не касались ее. Будем идти вдоль и надеяться, что она не преграждает нам дорогу к двери.

Малфой кивнул, признавая, что ее план стоит воплотить в жизнь, вновь коснулся кончиком шпаги загадочного прозрачного вещества и повел в сторону, параллельно полу. Вещество отреагировало в точности, как и любая жидкость: начало расходиться волнами в стороны от клинка. Гермиона и Драко внимательно проследили за их движением — на некотором расстоянии в обе стороны волны резко обрывались. Видимо, там находились повороты. Малфой совсем было собрался двигаться вправо, как Гермиона сказала:

— Нужно проверить со всех сторон. Вдруг это вещество не только перед нами, но и сбоку?

Малфой тихо чертыхнулся. И почему ему самому это в голову не пришло? Он медленно повел шпагой вокруг себя и Гермионы, и сразу же выяснилось, что она оказалась права. Вещество окружало их справа и слева, словно образуя коридор. Теперь идти стало еще опаснее. Малфой спрятал палочку в карман и взял шпагу в правую руку. Осторожно поводя ею из стороны в сторону, он начал продвигаться вглубь комнаты, следуя поворотам этого зыбкого коридора; Гермиона шла за ним.

Двигаться приходилось, обращая внимание не только на вещество, но и на пол, заваленный обломками мебели. Всего на секунду потеряв бдительность, Гермиона тут же зацепилась подолом мантии за какую-то деревяшку. Нервы ее и без того были на пределе, и собственная неуклюжесть показалась ей очередной загадочной угрозой: она решила, что кто-то напал на нее сзади. Вскрикнув, она вцепилась в ткань мантии. Это вовсе не придало ей устойчивости — она начала падать. Малфой, обернувшийся на ее крик, мгновенно оценил ситуацию — она падала прямо на поверхность «стены» коридора. Не теряя ни секунды, он кинул шпагу на пол и бросился вперед, подхватывая Гермиону и не давая ей упасть. Пытаясь удержать равновесие и не свалиться вместе с ней, он взмахнул левой рукой… И она почти по локоть ушла в вязкое вещество и словно исчезла. Почти сразу Малфой вытащил ее обратно и стряхнул несколько мерцающих капель с кончиков пальцев на пол. Гермиона, уже твердо вставшая на ноги, с ужасом смотрела на него. Мельком взглянув на свою кисть, Малфой кивнул в сторону двери и сказал:

— Вроде все нормально, — и, обрывая возражения Гермионы, продолжил: — Потом разберемся. Нужно поскорее выбраться.

Проклиная себя за неловкость, которая могла стоить жизни и ему, и ей, Гермиона со злостью стянула с плеч мантию, скомкала ее и швырнула в еще колеблющуюся гладь вещества, тихо прошипев: «Подавись!». Оставшись в тонком джемпере, она поежилась и медленно двинулась вслед за Малфоем, стараясь теперь быть как можно внимательнее.

Когда до двери осталось совсем немного, они остановились. Поверхность вещества по сторонам вплотную подходила к двери, поэтому открывать пришлось, стоя прямо перед ней. Когда створка двери распахнулась, в проем влетел холодный порыв ветра. Стараясь не вспоминать о злополучной, но теплой мантии, Гермиона обхватила себя руками и удивленно спросила:

— Это что же, выход на улицу?

* * *

Тишина становилась гнетущей. Особенно она давила на Элайзу, не решавшуюся поднять глаз от пола. Наконец, Джинни на правах подруги нерешительно подошла к ней и спросила:

— Она ведь врет, да? Ты же живешь с бабушкой и дедушкой — магглами? Расскажи нам!

Девушка не ответила, только глубоко вздохнула. Все тем же довольным тоном вновь выступила Панси:

— Или хочешь, чтобы я рассказала? Думаешь, моя версия им понравится больше?

Элайза покачала головой и, собравшись с мыслями, произнесла:

— Я сама. Только я постараюсь побыстрее, вдруг нам нужно торопиться. В общем, Панси сказала правду. Моя мама — младшая сестра Люциуса Малфоя. И она такая же, как и все Малфои, ну, в плане характера. Чистокровная и по крови, и по духу. Она, как и Люциус, была сторонницей взглядов Волдеморта, но не рвалась в ряды Пожирателей Смерти. Все-таки она считала все эти убийства не женским делом. А папа как раз был одним из самых воодушевленных Пожирателей. Они с мамой очень друг друга любили, и когда я только родилась, папу вызвали на очередное задание Волдеморта. Это было очень опасное задание, был очень большой риск попасться аврорам. Папа не хотел идти, пока не увидит меня хотя бы раз, но Волдеморт не дал ему этой возможности. И с этого задания папу принесли мертвым.

Мама очень разозлилась. Она вообще всегда очень легко злилась, но, как она рассказывала, тогда она была просто в бешенстве. Неизвестно, чем бы все это кончилось, но вскоре после этого Волдеморт был уничтожен. А мама заявила, что больше никогда не поддержит даже мыслей о превосходстве чистой крови и всяком таком. Ну, она так говорила, но я не думаю, что в глубине души она так считала. Скорее, она делала это назло Люциусу, потому что его она тоже обвиняла в папиной смерти. Отношения у них стали очень плохие, и хотя я была ребенком, а они пытались это скрыть, их ссоры были очень заметны.

Но пока мне не исполнилось десять, все шло вполне даже хорошо. Мама часто отправляла меня в Малфой-мэнор, где я весело проводила время с Драко и его друзьями. Но когда он уехал в Хогвартс и пришло письмо, что он поступил в Слизерин, случилась самая большая ссора. Люциус был очень горд, и сказал, что по-другому и быть не могло, что Малфоям место только там. Мама, конечно, назло ему сказала, что все факультеты хороши, и кровь в этом вообще не важна… В общем, они устроили жуткий скандал, а мама забрала меня и сказала, что нашей ноги больше в этом доме не будет. А через месяц она вышла замуж. За маггла. Я не знаю, правда ли он влюбился в нее, или она его как-то околдовала. Моя мама не из тех, с кем дочери говорят по душам. А вот с отчимом мы очень подружились, он был очень добрый и честный человек. Мама, конечно, его не любила. Она и не жила с ним толком — так, приезжала раз в месяц на пару дней.

Когда Люциус узнал о свадьбе, он вычеркнул маму из фамильной книги Малфоев и воспользовался своими связями, чтобы максимально уничтожить упоминания ее имени везде, где только можно. У меня, правда, еще был шанс остаться членом семьи, но потом и я поехала в Хогвартс. И, как вы знаете, поступила в Гриффиндор. После этого и мое имя попало в черный список дома Малфоев.

Какое-то время все шло нормально, я училась, жила у отчима и его родителей, а потом был Турнир Трех Волшебников. Волдеморт вернулся, и Пожиратели снова начали убивать. Надо ли говорить, что мама своим поведением заработала себе и отчиму одно из первых мест в списке их жертв?.. После их смерти я осталась жить с родителями отчима. Они, конечно, магглы, и я называю их бабушкой и дедушкой.

Ах да, еще фамилия. Это фамилия отчима, мама взяла ее после свадьбы, и мне тоже она досталась. Так что с десяти лет я — Элайза Энджелс.

Элайза замолчала. Пока она рассказывала, никто не проронил ни слова. И теперь, казалось, что все осмысливают ее историю, хотя для Паркинсон и Забини она была далеко не новой. Первым решился задать вопрос Гарри:

— А как же Малфой? В смысле, который Драко? Вы больше не общались?

Элайза будто ждала этого вопроса — и ждала, и не хотела, чтобы он прозвучал. Отведя взгляд в сторону, она ответила:

— Мы не общались с тех пор, как я поступила на Гриффиндор. Ни с ним, ни с… остальными. Я знала, что ни одна чистокровная семья не позволит своим детям со мной общаться. И у Драко были бы очень большие проблемы из-за меня, поэтому я сама прекратила общение. Но все-таки несколько раз мы немножко говорили в школе, — Элайза улыбнулась. — Когда он стал старостой, однажды он поймал меня после отбоя в коридоре. Снял баллы, отругал, а потом повел к гриффиндорской башне. Мы шли очень медленно и целых десять минут разговаривали о том, о сем.

— И значит, эта дверь заколдована? Она открывается только Малфоям, верно ведь? — теперь свой вопрос задал Рон.

— Да, там внизу есть маленькая комнатка. Она очень-очень хорошо защищена, в ней можно творить любые заклинания. Когда мы были детьми, мы с Драко ходили туда и колдовали — там не действует даже Надзор. Было весело… Пойдемте посмотрим, может они с Гермионой и сейчас там?

По очереди ребята вошли в открывшуюся дверь и начали по одному спускаться. Последними, о чем-то шепотом споря, шли Блейз и Панси. Длинная винтовая лестница вилась и вилась вниз. Глухие стены и потолок, без единого окна, все сильнее давили; не помогали даже зажженные на кончике каждой палочки Люмосы. Идущий впереди всех Гарри, наконец, увидел свет.

Перед ними открылась маленькая комнатка с кроватью, шкафом и столом. Стол был завален смятыми листами бумаги, а рядом на полу валялся серебряный кубок с узором из змеек.

Для компании из шести человек комнатка была тесновата. Блейз подошел к столу и поднял кубок. Обернулся и взглянул поочередно на Панси и Элайзу:

— Узнаете?

Обе девушки кивнули. Блейз пояснил для остальных:

— Это Кубок Посвящения, — видя, что понятнее не стало, он продолжил: — Из него пьют на совершеннолетие. Там, конечно, еще много всякой фигни — обряды там, заклинания, зелья. Но вообще крутая штука, продлевает родовую защиту и все такое. Кроме того, усиливает действие любого зелья, выпитого из него. Малфой не просто так его сюда притащил.

Пока Блейз объяснял друзьям свойства кубка, Панси занялась обследованием стола и наткнулась на расправленный листок бумаги с заклинанием.

— Смотрите! Это почерк Малфоя! Но что это за заклинание?..

Все тут же столпились вокруг, заглядывая в листок:

— Похоже на создание портала…

— Какой портал, вообще же не то!

— Дай посмотреть…

Некоторое время все были увлечены обсуждением находки, после чего пришли к выводу, что это создание какого-то странного портала. На этом идеи кончились. Девушки втроем устроились на кровати, Гарри и Рон уселись на пол, а Блейз нахально взгромоздился на стол, бесцеремонно стряхнув с него бумаги. Из рук в руки они передавали по кругу листок с заклинанием. Джинни задумчиво крутила в руках кубок. Поднеся его к лицу, осторожно понюхала и вдруг сказала:

— Эй, народ! Из него ничего не пили уже очень давно. Он совершенно ничем не пахнет. Может, он и есть порт-ключ?

Все разом загалдели. С трудом перекричав шум, Рон объявил, что знает, как посмотреть последние заклинания, наложенные на кубок, но для этого все должны выйти. Продолжая обсуждать возможность портала, все нехотя столпились на лестнице. Гарри удивленно спросил:

— Откуда Рон вообще такое заклинание знает?

Джинни усмехнулась:

— Гарри, милый, мы выросли с Фредом и Джорджем. Если не хочешь, например, чтобы твоя пижама убегала от тебя по всему дому, еще и не такое выучишь.

Прошло минут пять прежде, чем Рон — мрачнее тучи — позвал их обратно. Таким же мрачным голосом он обратился к Элайзе:

— Мы были правы, это порт-ключ. Но сначала расскажи побольше про эту комнату. Как портал мог сработать, если с территории Малфой-мэнора невозможно ни трансгрессировать, ни еще как-либо перемещаться?

— О, это сложно. Я и сама толком не понимаю, но эта комната как бы находится не в Малфой-мэноре. В нее есть несколько входов. Еще один точно есть в самом замке, только я не знаю где именно. Еще один — в лондонском доме Малфоев и, по-моему, во Франции, в летнем доме. Но я входила только здесь.

На этот раз удивленными выглядели все, даже Забини и Паркинсон явно слышали об этом впервые. Справившись с изумлением, вновь заговорил Рон:

— Офигеть… Мне одному кажется, что для одного дня новостей многовато? Ладно, вот что я узнал. Мало того, что этот чертов кубок перенес их оттуда, откуда невозможно перемещаться, но еще и туда, куда невозможно. Он перенес их в Хогвартс.

Джинни и Гарри не сдержали возглас удивления. Но Элайза, Панси и Блейз на этот раз выглядели скорее недоумевающими, чем ошеломленными, а потому Гарри пояснил для них:

— Мы все лето пытались попасть в Хогвартс. Это невозможно. Ни пешком, ни по воздуху, ни переместиться туда — никак. Более того, никто из Министерства или Аврората не смог этого сделать. Совершенно неизвестно, что теперь там внутри.

Рон кивнул в знак согласия и продолжил свой рассказ:

— Так вот, два человека (думаю, очевидно, что это Малфой и Гермиона) перенеслись с помощью портала в Хогвартс. Но мы не сможем отправиться за ними. Портал одноразовый и односторонний. Чтобы повторить их путь, нужно написать новое заклинание с учетом каких-то параметров, которые использовал Малфой. Но на их выяснение уйдет неизвестно сколько времени. И неизвестно, что с ними за это время там случится. Но нам в любом случае надо как-то попасть в Хогвартс!

Повисла тишина, все подавленно молчали. Ведь если опытные, профессиональные волшебники не смогли проникнуть в разрушенный Хогвартс, то как это сделать им? Откашлявшись, Забини негромко произнес:

— Кажется, есть одна мыслишка…