Исход земной цивилизации. Война (гет)

— Бен, прекрати защищать ее, ты будто маленький ребенок! Неужели ты не видишь, что Анкиа, — на этом слове челюсть Ангелы дернулась, и половина имени прозвучала как скрип, — просто завербовал ее, а она только в рот может заглядывать этому бесполезному…

— Кажется, лет тридцать назад ты не считала его бесполезным, — заметил Бен; он сидел в одних только тренировочных штанах в своей квартире в Рамат-Гане, удивляясь визиту матери, которая ни разу сюда не заглядывала.

Ангела метнула в сына убийственный взгляд, кажется, со времени смерти мужа она стала еще более жесткой и требовательной как по отношению к себе, так и к окружающим

— Бен, это она тебе рассказала?

— Неважно, как я узнал, но, мама, если твоя нелюбовь к ней основывается только на том, что она теперь его жена, то это всего лишь женская ревность, — он выглядел совсем немного моложе своей матери и никому из людей никогда бы не пришло в голову, что их связывают столь тесные родственные связи. — До ее поступления в Нью-Бабили ты только восхваляла ее, как личность сильную и уверенную.

— Нет, дело в том, что из-за его хитрости мы потеряли ее, а это, знаешь ли, не входило в наши планы. Он соблазнил ее, влюбил в себя, и теперь из той умной и уверенной в себе личности получилась забитая собака, не смеющая перечить своему хозяину.

Ангела встряхнула кистью руки, чтобы поправить браслет часов, и посмотрела на время.

— Я никогда не состоял в обществе Иштар напрямую, но даже с твоих слов точка зрения Анкиа выглядит убедительнее вашей, и это при том, что он мне нравится как минимум вполовину меньше, чем тебе, — Бен отсалютовал чашкой с травяным чаем и снисходительно улыбнулся.

Ангела с отвращением скривилась: кажется, любовь и здесь сыграла свою непревзойденную роль, снова расстраивая планы.

— Она жена Анкиа, Бен, разуй глаза. Теперь вы в разных лагерях, не питай иллюзий. Когда ты прекратишь заглядываться на неё? Когда ты начал с ней встречаться, что совершенно не в ходило в наши планы, я предупреждала, что ничем хорошим это не кончится. Она другая, Бен!

— Мама, спасибо, конечно, за напоминание, — Бен смял штанину спортивных штанов под столом, стараясь успокоить вспыхнувший гнев; он вспомнил, как мать сорвала его прямо посреди свидания, чтобы устроить взбучку, и он оставил Ривку, ринувшись якобы в больницу к отцу. — Но тут ты не права. Я же вижу, что ей с трудом удается мириться с его решениями, но и ее чаша терпения скоро переполнится. У них не все так просто, как кажется на первый взгляд.

— Что ты имеешь в виду? — только сейчас осознала Ангела, что, возможно, сын, являясь другом канцлера, может знать многим больше; она сощурилась и даже чуть склонилась над столом, словно их могли подслушать.

— Ничего, — тут же оборвал Бен, как всегда делая все по-своему, — просто ее пылкая натура не потерпит несправедливости, когда она начнет литься через край. Мы все еще можем убедить ее, что в целях общества Иштар есть смысл, когда прилетят нибируанцы…

— В тебе говорят не амбиции, дорогой, — Ангела покачала головой; она искренне желала поверить в слова сына, но также она видела его отношение к жене Анкиа, — а банальное желание обладать Ребеккой МакГрегор, и меня это очень расстраивает. И только что ты говорил, что доводы Анкиа звучат куда более вразумительно.

— Поживем, увидим, — уклончиво ответил он, пытаясь сменить тему и углубившись в телефон, где новостная лента сплошь пестрела заметками о Ривке и Великом Анкиа.

Приняло ли анкийское сообщество личность Александра и происхождение молодого канцлера? Первую неделю все масс-медиа гудели ошеломляющими новостями, а на улицах и кафе Бад-Тибира только и велись разговоры о супругах, безраздельно властвующих над миром, появлялись ошеломительные статьи с интервью знавших их по долгу службы на Лахму солдат, учителей и курсантов Нью-Бабили. Александр в их рассказах фигурировал в роли строгого преподавателя кибернетики, а их лав-стори вернула права самой популярной темы, как было после объявления об их помолвке. Бен и тогда неотрывно следил за новостями, он жадно вчитывался в каждую строчку, все еще надеясь узнать, что любимая женщина могла передумать и отказаться от предложения руки и сердца.

— Пиар — страшная вещь, — Ангела, отставив остывший чай, заглянула в телефон сына. — Но знал бы ты, как много тех, кто сразу же усомнился в честности выборов и оказались недовольны, что Великим Анкиа оказался именно Бен-Эзер. Бен, послушай, невзирая на то, что было конфисковано много оружия и закрыто несколько секретных баз, у нас все еще есть несколько засекреченных объектов. И я по-прежнему надеюсь на силу слова и убеждения.

Бен выключил экран и засунул телефон в карман. По-честному, ему ничего не хотелось делать ни для общества Иштар, ни для кого бы то ни было, а мама сейчас непременно продолжит свою агитацию. Бен пока что видел смысл в действиях Великого Анкиа, невзирая на то, что фактически числился в обществе Иштар. Он также видел подготовку человеческого мира к раскрытию существующей на планете высшей расы — не далее как вчера США и Россией были прекращены все военные действия в отношении Сирии, в ближайшую неделю будут отменены санкции против России, Белоруссии и Украины. Страны потихоньку начинают идти к общей цели, не без помощи гирсу, конечно. Александр в своей официальной пресс-конференции заявил, что людям будут предоставлены все существующие знания в области медицины, а также недостающие аспекты истории, опустив то, что он, конечно же, не собирается вооружать их анкийскими технологиями. Он говорил четко и уверенно, но не обещал мир и честно признался, что не знает, чего можно ожидать от нибируанцев, однако заверил, что примет все необходимые меры по сохранению прежних порядков.

— Что ты думаешь насчет объединения с людьми? — прослушав половину нравоучений, задал вопрос Бен.

— Если бы не гирсу и СМИ, то мы бы наверняка стали свидетелями Третьей мировой еще до прибытия нибируанцев, — заключила Ангела здраво. — Скоро о нашем существовании будет объявлено официально лидерами стран, и, боюсь, многие, обнаружив среди соседей анкийцев, будут настроены не слишком позитивно. То, чего люди не понимают, вызывает в них враждебность и отторжение. Это аксиома.

— Но общая беда может нас сплотить, — логично рассудил Бен. — Слабые объединятся в перед общей целью.

— Тебе нужно писать лозунги для общества Иштар, — усмехнулась Ангела, поднимаясь из-за стола. — Впрочем, посмотрим что будет в официальном сообщении для людей от Анкиа и его жены. Дождемся последствий…

* * *

Ривка обнимала маму, стараясь сдерживать слёзы, ее сумасшедший график позволил заглянуть домой только на час, и она винила себя за то, что не смогла не только признаться Яэль в том, что знает об ЭКО, так еще и предупредить, что совсем скоро в прямом эфире весь мир узнает о том, кто она на самом деле. О том, что Яэль и Джонатан не являются ее родителями, не могло быть и речи. Они ими являлись, пусть и не биологическими.

Ривка знала, что через четыре часа эфиры любимых мыльных опер, передач о животных и спортивных трансляций по всему миру прервутся, и в каждом включенном телевизоре мира появится ее лицо и лицо Александра с новостями о существовании высших рас, о совершенно иной интерпретации истории мира, когда Библия окажется всего лишь сводом некорректно переданных исторических данных, а пророки и ангелы внезапно обретут иной смысл. Но самое страшное начнется, когда люди увидят у руля планеты олицетворение самого Сатаны. Ривка и отдаленно не могла представить, каких последствий придется ждать, переворачивая религиозный мир с ног на голову. И если последний Папа Римский был анкийцем и с ним проблем не возникло, то как быть с простыми особо верующими людьми? Каков будет шок дедушки? А мамы? Ривка махнула рукой соседям на другой стороне улице, они что-то приветственно крикнули, и она на автомате ответила. А потом Ривка вдруг осознала, что эти люди теперь вряд ли смогут с ней просто так здороваться.

Она не искала популярности и узнавания, анкийского мира вполне было достаточно для того, чтобы ее лицо было знакомо каждому. Ривка могла сбежать в человеческий мир, спрятавшись от назойливых взглядов анкийских зевак в Бад-Тибира или на других важных анкийских объектах. Но теперь каждый, и стар, и млад, во всех уголках Земли будет знать ее лицо, и нет смысла отрицать, что жизнь круто изменится. В очередной раз.

Рассуждая о личном пространстве, Ривка понимала, что теперь они с Александром будут лишены этой привилегии в полной мере, и лишь только в Малакате смогут чувствовать себя спокойно — и то, пока не прибудут нибируанцы, чей визит можно ожидать в любую секунду. Александр был уверен, что они не развернут войну до выяснения обстоятельств, поэтому рассчитывал на встречу с их представителями. Космические базы Лахму и Земли работали в режиме повышенной боевой готовности, денно и нощно сканируя диапазоны всех частот в ожидании сигнала. Также были мобилизованы и спутники НАСА.

Ривка глядела в окно роллс-ройса, словно прощаясь с привычным ей беззаботным миром. На перекрестке Алленби и Ротшильда у уличной кафешки, подобной той, где подавали ее любимое блюдо с лососем и рисом, в теньке, попивая воду, ворковали два велосипедиста — парень с девушкой. Мимо них, словно таракан, перебирая микроскопическими лапами по тротуару, в руки хозяину бежал чихуахуа. Ривка, всегда считающая мелких собак маленькими тявкающими ничтожествами, внезапно расплылась в умиленной улыбке. Вещи, которых она никогда не замечала или вещи, которые обычно раздражали ее, как незалатанные дыры на велосипедной дорожке Ротшильда или неказистые граффити на полуразрушенных стенах маленьких улочек Тель-Авива, внезапно обрели новый смысл — запах воспоминаний. Теперь она не сможет пройтись незамеченной по Дизенгофф. Ривка всегда ловила на себе взгляды мужчин, как высокая, стройная и ухоженная блондинка, но теперь уж точно не останется равнодушных — ее будут ненавидеть, осуждать, бояться и даже боготворить буквально все, и теперь во всем мире не найдется уголка, где она сможет спрятаться от посторонних глаз…

— Бруно, пробка до Рамат-Гана? — осведомилась Ривка, устав наблюдать за снующими по улицам людьми.

— Да, мэм, минут на двадцать мы тут застряли, — сообщил спокойно итальянец из ее охраны, который, невзирая на страстность своей нации, был многим спокойнее остальных телохранителей.

— Я прогуляюсь до шоссе, — сообщила она, и двери, как по команде, разблокировались, будто только по одному кивку шофера.

Невыносимая июльская жара забиралась под блузку, но Ривка с уверенностью сменила автомобиль с кондиционером на шумную, знойную улицу. Она хотела бы сохранить воспоминания о временах, когда на нее смотрели, как на простого человека, поэтому с улыбкой цокала каблуками по пешеходной дорожке, упиваясь тем, что люди не обращают на нее особого внимания, считая ее лишь офисным планктоном, выбравшимся на ланч из соседнего бизнес-центра. Вибранул браслет, и на нем высветилось сообщение, что Александр будет ждать в кабинете к назначенному времени, и сказка ностальгии и сладостных воспоминаний растворилась, оставив лишь налет досады. Она успела взять свежевыжатый сок в ларьке по дороге, поймав улыбку продавца и чувствуя, что никогда не будет готова к такой ноше, как всеобщая известность.

* * *

— Ривка? — Бен увидел ее, стоящую возле светофора у торгового центра Азриэли и будто не решающуюся перейти дорогу, когда загорелся зеленый. — Ты что тут делаешь, разве ты уже не должна быть в Бад-Тибира?

Он сделал шаг навстречу и по привычке чмокнул ее в щеку, словно и забыв, что такое проявление дружбы уже неуместно по отношению к ней, как к жене господина этого мира. Взгляд ее на миг обратился куда-то вправо, в нем читался какой-то сигнал, явно адресованный не ему, возможно, телохранителям, но Бен среди окружающих людей не заметил знакомых лиц. Вероятно, парни из ее охраны просто терялись в опускающихся сумерках.

— Я пока туда не собираюсь, — она улыбнулась во всю ширь и, тронув небольшой наушник, видимо, для связи с охраной, продолжила: — Привет, не ожидала тебя здесь увидеть.

— Ага, практически напротив моего дома, — он кивнул в сторону зеркальной высотки через улицу от них; на светофоре для пешеходов загорелся красный и машины лениво тронулись с места, не развивая большой скорости. — Мне казалось, через пятнадцать минут у вас с Александром должен быть важный телеэфир, который покажут на весь мир. А ты здесь?

— Так это же запись, — протянула она, чуть нахмурив брови.

— А Александр? Где он? — Бен с подозрением на всякий случай оглядел улицу, совершенно не желая очередного сюрприза с его появлением.

— Занят.

— Понятно, так что ты забыла в Рамат-Гане? — он не мог поверить, но искренне надеялся, что Ривка здесь из-за него; она, вероятно, была сильно истощена последними приготовлениями к обнародованию анкийского мира и нуждалась в ком-то, кому могла довериться. — Пойдем ко мне, думаю, что через пятнадцать минут тебе вряд ли стоит находиться на улице.

Она чуть запоздало кивнула, видимо, ничего не соображая после тяжелого дня. Взгляд ее казался каким-то отрешенным и пустым.

— Ты в порядке? — он невольно приобнял ее за плечи, но она посмотрела с непониманием и, возможно, враждебностью. — Прости, я, наверное, не должен так делать.

— Ничего, — она удержала его руку на плече и мягко улыбнулась, позволив перевести себя через улицу к шлагбауму, за которым скрывалось несколько идентичных стеклянных башен.

Он неотрывно смотрел на молчаливую Ривку в лифте, которая, понуро опустив голову, думала о чем-то своем.

— Ты оставила охрану на улице… — внезапно произнес Бен, и она обратила на него резкий подозрительный взгляд. — Просто хотя бы одного бы у двери оставила, — пояснил он, не понимая, почему вдруг почувствовал себя виноватым.

Бен зачесал волосы пальцами назад, взглянув в зеркало на лестничной клетке и, всунув ключ, быстренько отворил дверь квартиры, приглашающе встав возле.

— Я бы еще раз спросил: в порядке ли ты, Ривка, но, боюсь очередного грозного взгляда.

— Я просто немного устала, — ответила она, скользнув в квартиру.

— Давно ты не была у меня в гостях, — неожиданно вспомнил он. — Уже больше полутора лет.

— Я не должна здесь находиться? — ее бровь непроизвольно дернулась вверх, но затем слегка ироничное выражение лица сменилось новой улыбкой, которую она нацепила просто потому, что должна была.

— Смотря сколько тебе дозволяет муж.

Бену, конечно же, было плевать на его мнение, но было не плевать ей, однако если бы были проблемы, она бы тут не сидела. Хотя с другой стороны, возможно, после записи эфира у них с Анкиа могла произойти некая ссора, которая и заставила ее приехать к нему.

Она вошла в гостиную и присела на диван. Бен, захватив пульт от телевизора с журнального столика, щелкнул новостной канал, на котором рассказывали об очередном религиозном событии в Иерусалиме.

— Муж… — протянула она. — У тебя есть выпить?

— Обижаешь, — он немного расслабился, понимая, что ей, находящейся в стрессе, просто нужна небольшая доза алкоголя, чтобы прийти в норму. — Тебе как обычно?

Она просто кивнула и отвернулась к телевизору, приняв более непринужденную позу и углубившись в новости. Бен плеснул джина в крупные квадратные стаканы, разбавил ледяным тоником и бросил пару лимонных долек. Ривка, должно быть, не на шутку напугана происходящим и с практически осязаемой тревогой ждет специального выпуска новостей.

Бен едва успел занять кресло возле нее, вручив стакан, когда на экране возникла заставка израильских новостей, которой с ужасом и трепетом ждали все анкийцы в мире. Пока геометрические фигуры сменяли друг друга, постепенно складываясь в израильский флаг, Ривка не произнесла ни слова и тогда Бен осмелился пересесть к ней на диван и положить ладонь на ее запястье.

— Всё будет хорошо, — сказал он, хотя понимал, что его слова были всего лишь глупой поддерживающей ложью.

— Я знаю, — ответила она так тихо, словно звук ее голоса доносился из другой комнаты.

Пальцы Бена окрепли на ее руке, когда на экране появилась знакомая ведущая новостей, сообщившая о срочном обращении премьер-министра Израиля. Авиэль Элияху, седовласый мужчина со смуглой кожей, предстал перед телезрителями в скованной позе — пальцы сцеплены на столе замком, напряженные плечи, а вместо губ — тонкая прямая линия. Он был хмур и серьезен как никогда раньше, не в силах скрыть отношение к происходящему.

— Добрый вечер, уважаемые израильтяне, — начал он со стандартной фразы, подобные которой сейчас звучали из уст лидера каждой страны в мире, — сегодняшний срочный эфир имеет жизненно важное значение — историческое значение для всех нас, которое перевернет нашу привычную жизнь. Как вы успели заметить, все военные действия между нами и соседними государствами были прекращены в течение последней недели, а также были заключены мирные соглашения, — казалось бы, факт, известный каждому израильтянину, должен был звучать позитивно, ведь наконец-то завершились все политические распри между мусульманами и евреями, но голос Элияху звучал заупокойно, готовя соотечественников к устрашающим новостям. — По всему миру произошли урегулирования политических конфликтов и снятие санкций, но с прискорбием должен сообщить, что это лишь предпосылка к проблеме, которая коснется каждого человека на Земле. Сегодняшний день будет ознаменован началом новой эры, переворотом в истории, который застигнет врасплох каждую страну…

Ривка была похожа на изваяние, она сидела неподвижно и тихо, вникая в речь президента Израиля, точно слово в слово не знала его следующие слова, а также собственную речь и речь Александра.

— …Мы должны быть сильными, мы должны не терять нашу веру, что бы ни случилось. — О какой вере идет речь Бен не очень-то понял. — Десять дней назад лидеры основных государств присутствовали на судьбоносной встрече с высшим земным правительством, называющим себя Анкийским Государством, о существовании которого никто не подозревал ранее, — Элияху на миг остановился, давая возможность телезрителям осознать сказанное. — Нам стало известно, что анкийцы отличаются от нас и относят себя к первым людям на Земле, — он сделал паузу. — Мы можем заявить, что это высшая раса, наделенная небывалым для простого человека долголетием, здоровьем, способностями и знаниями. По подтвержденным данным стало ясно, что именно благодаря анкийцам в последние полтора века произошел технологический прогресс, позволивший нам обрести такие блага, как медицина, химия, физика, машиностроение, экономика, оружие и многие другие науки и дисциплины, — казалось, Элияху с трудом верит в собственные слова. — Именно благами их более развитого мира мы сейчас и имеем честь пользоваться. Анкийцы, как высшая раса, скрывались от людей, пытаясь искоренить тем самым рабство и монархию и позволив нам достичь демократии практически во всем мире. Они называют себя потомками шумерских богов и первых людей. И они вынуждены заявить о себе сейчас. — Бен не мог и представить, насколько дико звучали эти новости для людей. — Мы все знаем Содом и Гоморру, которые, согласно Библии, были уничтожены Богом за грехи жителей, но отсюда идет основное расхождение с историей. Города были уничтожены не Богом, а расой нибируанцев, которым когда-то поклонялся Шумер и Аккад. По сведениям анкийцев, это были ядерные бомбы, которые должны были погрузить Землю во мрак и истребить человечество. Но человечество пережило ту катастрофу, а нибируанцы покинули Землю, когда большую ее часть покрыло радиоактивное облако. Слова, порочащие нашу веру и религии всего мира уже были произнесены, и каждый из вас сможет найти информацию о реальном положении вещей в истории в интернете или в пунктах психологической помощи, о которых будет объявлено после эфира. О причинах своего раскрытия миру анкийцы расскажут сами, но, невзирая на ошеломляющие знания, с которыми нам трудно будет смириться, в особенности религиозной части мира, я призываю вас быть сильными и не падать духом, — он замолчал, и через секунду его сменила ведущая теленовостей, на которой буквально не было лица.

— Она ведь не могла не знать о сути его речи? — задумчиво произнес Бен, не понимая, как можно вываливать на людей столько информации одним махом. — Справится ли мир с такими известиями?

— Люди всегда находили способ выживать, — как-то холодно отозвалась Ривка, — словно паразиты…

— Спишу твою резкость на волнение, — Бен решил, что, невзирая на некоторую жестокость речей, она могла быть на грани истерики, и тогда просто притянул ее ближе, устроив у себя на плече. — Ты со всем справишься, ты всегда была сильной.

Диктор на ТВ, с трудом превозмогая оцепенение, объявила о телемосте с городом Бад-Тибира, о котором люди могли слышать только из шумерской мифологии, и на экране возникла новая заставка, доселе незнакомая людям. Эмблема Анкийского Государства — Мандала — шумерский символ, круг с крыльями, означающий власть, силу и тайную защиту. Белая эмблема на черном фоне выглядела устрашающе. Сложно было представить, что творилось в сердцах и умах людей, прилипших к экранам телевизоров, смартфонов и планшетов, любых средств связи, которые сейчас были настроены только на этот эфир.

Эмблема растаяла, обратив взоры телезрителей на двоих появившихся в кадре. Александр был облачен в черную форму верховного главнокомандующего со всеми регалиями и золотыми погонами, как и канцлер, форменный вид одежды которой отличался лишь более скромными наградами на груди и немного менее объемными погонами. Волосы Ривки на экране были собраны сзади, оставляя лоб открытым. Ни грамма макияжа, не считая идеального цвета лица, наверняка ставшего следствием работы профессионалов. Ее серьезный вид и широкие брови двумя строгими линиями превращали молодую девушку в скованную статусом женщину военной выправки, воротник мрачной черной рубашки казался пластиковым из-за идеально четких линий.

— Это же… Он. А это еще… — Ривка поперхнулась, не договорив, и Бен сжал ее крепче, когда заговорил Александр, начавший с простого приветствия и продолживший ошеломляющими новостями:

— Здравствуйте, люди, — обратился он как-то чересчур просто на английском языке, и его голос тут же стал переводиться на иврит переводчиком-синхронистом, — Меня зовут Анкиа, а это мой канцлер и второе лицо в государстве — Ребекка. Мы — правители анкийской расы, о которой в паре слов успел рассказать лидер вашей страны. Для нас всех настает новое, объединенное будущее, в которое мы вступаем, урегулировав все межчеловеческие политические конфликты. Анкийская раса на протяжении последнего века стремилась к объединению с людьми, однако мы несколько опередили события, не успев вас как следует подготовить, и на это есть причины. Как вам стало известно, мы — тайное правительство, которое научило человечество многим наукам, и многое еще вам предстоит перенять у нас. Наши и ваши технологии — результат умов нибируанской расы, расы стоящей на еще одну ступень выше. Я и канцлер являемся чистокровными нибируанцами, управляющими анкийцами, произошедшими от нашей расы и расы людей. Каждый из вас в своей жизни сталкивался с такими, как мы, но не выделял нас из толпы. Мы веками жили среди вас, не раскрывая своего существования, чтобы люди не чувствовали принижения, — он кашлянул в кулак.

Ривка настоящая, которая сидела на диване, переводила взгляд с Анкиа на себя саму и дрожала всем телом, и Бен видел в ее глазах то непонимание, то проблескивающую всего на мгновение ярость.

— Здравствуйте, я — Ребекка МакГрегор, канцлер Анкийского Государства. В продолжение речи Анкиа могу сказать, что мы постараемся, чтобы люди и впредь чувствовали себя свободными по отношению к нам. Однако мы подходим к основной причине разглашения нашего существования. Недавно на анкийские радары и спутники НАСА попал нибируанский беспилотный космолет, и он успел собрать данные о развитой расе на Земле. По нашим предположениям скоро мы можем принимать у себя представителей Нибиру, которые едва ли могли ожидать, что люди достигнут такого развития. И этим развитием и анкийцы, и люди обязаны нашему правителю — Анкиа, донесшему до наших времен нибируанские технологии, — ладонь Ривки на экране указала на мужа. — Анкиа или по шумерской мифологии бог Мардук, сын Энки, находился на момент ядерной бомбардировки в Гоморре. Нибируанцы покинули Землю, решив, что он погиб, но Анкиа выжил и возродил человечество, решив, что оно достойно лучшей участи, нежели подчинение высшей расе. Вы знаете нибируанцев, как языческих богов египетского, греческого, шумеро-аккадского и других пантеонов, но это лишь инопланетная раса.

— Нибируанцы, возможно, не смогут принять то, что раса людей, призванная к подчинению, живет в демократическом сообществе, где каждый может достичь любых высот независимо от происхождения, а численность нашего населения и вовсе может обескуражить нибируанцев, — взял слово Александр. — Я не выходил с ними на связь с ядерной войны, зная об их отношении к людям. И теперь, в преддверии встречи с ними, мы можем столкнуться с непониманием и агрессией. Но мы также должны осознавать, что военная мощь Нибиру намного сильнее нашей. И у нас нет иного выбора, кроме как переговоры. О том, чтобы вступать в войну с более развитой расой, не может быть и речи, мы можем быть снова уничтожены, потому что не в силах противостоять, — он пока опускал ту часть, где станет известно, что люди — плод генной инженерии нибируанцев, чтобы не травмировать их еще больше. — Анкийцы будут осуществлять любую необходимую помощь человечеству и поддерживать вас, однако, как я уже озвучил, мы можем столкнуться с непониманием со стороны нибируанцев, поэтому к их прибытию были подготовлены необходимые ресурсы, которые в дальнейшем позволят нам сотрудничество. Крайне важно, чтобы вы осознали, что противостояние невозможно, однако всегда найдутся несогласные. Сразу могу предупредить, что любые нелегальные группировки, направленные на сопротивление новому режиму будут уничтожены, митинги и террористические акты по отношению к анкийцам или к гостям, которых мы ожидаем, будут подавлены и пресечены в грубой форме. Давайте просто позволим им прийти, взять, что им нужно и, в дальнейшем, я рассчитываю, что они покинут Землю, оставив ее нам.

— Он осатанел вконец? — Бен ахнул, не поверив своим ушам. — Только что Александр говорил о мире во всем мире и отсутствии притеснения со стороны анкийцев, как тут же заявляет о новом режиме! Ривка, твой полудурочный супруг, напротив, разожжет огонь войны!

— Мардук… — она неожиданно сжала кулаки и оскалилась, точно дикая лисица. — Как наивно.

— Что ты имеешь в виду?

— Земля всегда принадлежала нибируанцам, и вряд ли они просто придут, возьмут золото и исчезнут, когда здесь теперь просто курорт для их существования с миллиардами рабов! — она отключила звук телевизора одним только движением пальцев в воздухе, словно фокусница в дешевом балагане и, отстранившись, заглянула ему в глаза. — Ты же понимаешь, что анкийцы всего лишь срединная раса, результат кровосмешения? И что у людей, может быть, даже больше шансов выжить?

В ее глазах зажегся недобрый огонек, а Бен нахмурился, не понимая сути ее речей. Всего неделю назад она слепо следовала за Мардуком, но ее изменчивый характер вновь показал себя.

— Ты не согласна с его мнением? — с подозрением уточнил он, осознав, что на его груди покоится ее теплая ладонь; Бен вздрогнул, ощутив это давно забытое чувство от ее прикосновений.

— Ты ведь любишь меня, — ее уста озарила странная хитрая улыбка, а в глазах появилось томление.

— Ты с ума сошла? — непонимающе спросил он, когда она приблизилась и вдохнула аромат его кожи; каждая клеточка его тела предательски потянулась навстречу, а Ривка с упоением смотрела на его предплечья, покрывшиеся мурашками, наслаждаясь собственным влиянием.

— Мне кажется, секунду назад ты прижимал меня к себе, не так ли? — она продолжала игру, с упоением глядя в его напряженное лицо. — Что-то не так?

Он промолчал, объятый желанием прижать ее крепче. Тело предавало Бена, и он прекрасно знал, что не в силах противостоять своему влечению. Он был слаб перед ней и абсолютно не способен к сопротивлению. Ривка видела это, и треклятый эфир почему-то перевернул ее сознание, пускай она и пожалеет о своих ошибках в будущем, но Бен уж точно жалеть не станет. Это шанс для него ощутить ее близость, вложить в нее все запрятанные в долгий ящик чувства, прикрывавшиеся дружбой. Любить ее, жену Анкиа, было унижением, но Бен едва ли мог трезво мыслить, когда она касалась его. И он сделал единственное, чего на тот момент требовало его сердце и разум — он притянул ее к себе и поцеловал со всей страстью, которую так долго сдерживал. Она отвечала на его поцелуи еще более яростно, вцепившись ногтями в его спину, когда оказалась сверху, желая ощутить его возбуждение, вобрать его любовь полностью.

Шов футболки громко треснул, когда он буквально сдернул ее через голову, чтобы поскорее вернуться к поцелую. Словно в тисках сжимая ее талию, Бен не думал, что может причинить боль, но она, похоже, была не против. Ее блузка с глубоким вырезом, открывавшим одно плечо, уже валялась на полу. Ривка была без бюстгальтера в столь жаркий день, но ее неистовое желание приступить к активным действием не позволило насладиться красотой и симметрией ее небольшой, упругой груди.

Бен, не разрывая поцелуя, поднял ее на руки, желая принять горизонтальное и более удобное положение, чего жесткий диван в гостиной не позволял.

— Что ты со мной творишь?.. — прошептал он, на миг отстранившись, чтобы стянуть с нее шаровары, под которыми, на удивление, тоже не оказалось нижнего белья.

Она только улыбнулась. Чуть растрепанная и раскрасневшаяся от его поцелуев, Ривка выглядела еще более желанной, а новая улыбка, тронувшая ее губы, словно подстегивала к незамедлительному продолжению. Она позволила ласкать себя языком, выгибаясь навстречу и запрокидывая голову, и как всегда была невероятно раскованна и податлива, даже более того, она еще никогда так не стонала, доказывая, что тоже скучала, по крайней мере, об этом говорило ее тело. Бен едва ли когда-то наедине с ней мог ощущать подобное всепоглощающее желание, но, скорее всего, виною тому было ожидание, когда же он снова сможет коснуться своей совершенной женщины, ставшей недоступной супругой ненавистного Александра.

Она уснула крепким сном, разрешив себя обнять и, похоже, не подумав о том, что дома ее могут ждать. Бен не был уверен, согласен ли выполнять роль второго мужчины, любовника, да и прекрасно понимал, что она завтра проснется и тут же, трусливо поджав хвост, сбежит, оставив его в гнетущем одиночестве, но сейчас тепло ее тела было предназначено лишь для него одного. И, засыпая, Бен думал, что не отступится от своей любви к ней и всегда будет продолжать борьбу…

…Он проснулся первым и, выбираясь из постели, чуть потревожил спящую Ривку, сменившую положение и откинувшую одеяло. Полоска солнечного света, пробивавшегося из-за штор, легла аккурат на ее грудь, а аккуратные маленькие соски создавали вытянутые тени. Наверное, мир уже потихоньку сходил с ума от ошеломляющих известий, но, выглянув в окно, Бен не обнаружил чего-то из ряда вон выходящего. Люди все так же стояли в пробках и спешили на работу, мир не перестал существовать, хотя наверняка не все пока осознали подобный удар. Самое интересное было впереди.

Индикатор телефона Бена, покоившегося на журнальном столике в гостиной, синим огоньком мерцал, оповещая о пропущенном вызове. Потянувшись и улыбнувшись пустоте, он разблокировал экран и обнаружил, что звонила мать. Еще вчера она говорила что-то о должности младшего заместителя министра Коскинена, мечтая наделить единственного сына властью, а заодно и укрепиться самой. Бен бросил взгляд на приоткрытую дверь в спальню, думая про себя, что, работай он в Бад-Тибира, ему бы пришлось часто мелькать перед глазами Анкиа, и теперь, когда он только что переспал с его женой, это будет вряд ли уместно. Впрочем, подобные мысли не стерли довольной улыбки с его лица. Он, внутренне позлорадствовав, даже представил перекошенное лицо Александра, если бы тот узнал.

— Доброе утро, — бодренько поприветствовал он мать, дождавшись «алло» на том конце провода.

— Привет, и когда тебя ждать? Я вчера, кажется, ясно выразилась, что министр Коскинен весьма положительно отнесся к твоей кандидатуре. Ты нужен здесь, приезжай, — последовал требовательный приказ матери.

Бен усмехнулся, не настроенный на серьезные разговоры, он мечтал только о возвращении в постель, где спала его любимая женщина.

— Я говорил о том, что мне эта должность не подходит.

— Бен, в такое время о твоем «не подходит» не может быть и речи. И в упряжке высшей власти, поверь, будет тебе безопаснее и мне спокойнее, — она сделала паузу.

В трубке раздался чуть приглушенный голос ассистента матери — Даны О`Салливан:

— Мисс Новак, к вам канцлер.

— Что-то она рано, — в голосе Ангелы сквозило недовольство.

— Канцлер? — Бен непонимающе сдвинул брови и заглянул в спальню, но Ривка все так же сладко спала, полностью скинув одеяло.

— Мисс Новак, — раздался голос Ривки в трубке, — вынуждена перенести нашу встречу на пятнадцать минут раньше, так как через полчаса у меня видео-конференция с главами ЕС.

— Мама, она у тебя в кабинете?

— Бен, я перезвоню позже, у нас немного сдвинулся график, — не попрощавшись, Ангела просто положила трубку, оставив сына в замешательстве.

Он смотрел на Ривку и только что слышал ее голос в трубке. Может, он что-то недопонял? С подозрением приблизившись, Бен взглянул на ее руки, вдруг заметив странную вещь — на безымянном пальце не было ни кольца, ни следа от него, а сейчас, присмотревшись получше, он вдруг обнаружил, что волосы, попавшие под солнечные лучи, немного отдают в рыжину, чего он раньше точно не замечал, хотя нет, у Ривки тоже, подобно эффекту хамелеона, иногда менялся цвет волос в зависимости от времени суток. Она говорила о том, что у нее довольно много рыжего пигмента в волосах, хотя всегда оставалась блондинкой. Но он точно помнил, что волосы Ривки были короче… Бен тронул ее за плечо, призывая к пробуждению. Из-за вертевшегося у него на языке вопроса она может счесть его сумасшедшим, особенно по утру.

Ривка потянулась и открыла глаза, глядя на него мягко, выглядя довольной и сытой.

— Доброе утро, — он постарался придать голосу уверенности, но она на миг сощурилась и тронула ухо, поправив наушник, который забыла снять на ночь.

— Повтори, что ты сейчас сказал? — она поднялась на постели и захватила его скулу ладонью, ведя себя более чем непринужденно.

Он убрал ее ладонь, чувствуя неладное, но тут же приблизился, обезоружив ее поцелуем, резким движением буквально выдернул наушник из ее уха и сразу же отстранился, поднявшись на ноги, однако она ничего не сказала, мрачно сложив на груди руки.

— Что это такое? — Бен рассмотрел немного странный прибор у себя на ладони, отдаленно похожий на гарнитуру, но имевший длинный ус со световым индикатором на конце, который, похоже, уходил вглубь уха.

И она ответила… Ответила на знакомом слуху языке, который Бен последний раз слышал многие десятки лет назад на курсах в Нью-Бабили на факультативе мертвых языков и едва ли помнил хотя бы малую часть программы, однако запомнил звучание, похожее на иврит. Поднявшись с кровати, она продолжала говорить на мертвом языке Нибиру, использовавшимся только в программировании анкийской электроники. Стало ясно, что прибор в его ладони был усовершенствованным переводчиком, который ему поневоле пришлось вернуть, чтобы потребовать объяснений. Нажав небольшую кнопку, женщина, которая явно не являлась его Ривкой, привела в действие ус, который, едва оказавшись у уха, втянулся внутрь.

— Кто ты? — он отступил на шаг, не на шутку испугавшись.

— Разве нам было не хорошо сегодня ночью? — она, напротив, приблизилась, не стесняясь своей наготы.

Бен насторожился, оставшись стоять на месте, только напрягся всеми мышцами, готовый принять любой удар. И да, он уже знал ответ, потому что знал, на кого была похожа Ривка со слов матери, вот только не хотел себе в этом признаваться, а богиня, глядящая на него, почувствовав свою силу, провела ладонью по его груди, снова начиная игру.

— Инанна… — выдохнул он, но звук собственного имени ни капли не удивил её.

— Ты мне понравился, — сообщила она уверенно и неуместно. — Пожалуй, твоя связь с женщиной Мардука, так похожей на меня, может нам пригодиться…

* * *

Мандала — http://www.go2magick.com/modules/mobi_page.php/page236/