Исход земной цивилизации. Война (гет)

— Ты серьезно? — Ривка поднялась на подушках и удивленно посмотрела на Александра; сонная и растрепанная, она выглядела едва вылупившимся совенком. — Я сказала, что не хочу иметь ничего общего с кланом Нинурты, а ты собираешься поставить их борсиппианку в мою охрану? Александр, а что, если она раскусит тебя? — но она тут же сжалась в комок, осознав, что слишком повысила голос.

— Не раскусит. Клан Нинурты может стать проблемой, лучше держать их рядом, — он выглядел слишком серьезно, и именно такое выражение лица подсказывало Ривке, что лучше прислушаться к его словам и не перечить.

Видеть рядом с собой Мин Чжи каждый день и находиться под ее бдительным присмотром, чувствуя себя будто под конвоем, ей не хотелось. Но недовольство быстро стерлось с лица Ривки, как и мимолетная грусть, ведь она смотрела на любимого мужчину. Теперь она будет просыпаться с ним в постели каждое утро и с готовностью преодолеет любые трудности, лишь бы он всегда смотрел на нее с такой всепоглощающей любовью. Александр ворвался в ее жизнь ураганом, перевернув все вверх дном, он пришел в ее комнату в Нью-Бабили, не в силах бороться с желанием. Ривка могла оттолкнуть его в тот момент, но не сделала этого. Уже тогда где-то на уровне подсознания она чувствовала влечение — к его умным глазам, скрывавшим тысячелетия, к его сдержанности и внутренней силе, к этой невероятно теплой улыбке — так он улыбался только ей одной. Но она еще не скоро привыкнет к его статусу. Он жил среди людей и анкийцев и позволил ей обмануться своей простотой, какой-то щемящей человечностью, спокойной мужественностью.

Кем же на самом деле был Великий Анкиа? Зачинатель и причина многих исторических конфликтов и войн, бог, которого хотели уничтожить ядерным взрывом, бог, построивший цивилизацию заново и желающий жить в мире, и пресытившийся распрями мужчина с сетью морщинок вокруг глаз и седеющими висками. Ему не нужен трон и обожание, поэтому он скрывает свое лицо, но он не устал от жизни, напротив, он хочет ею наслаждаться. Ривка вдруг вспомнила, что он как-то говорил, что семья от него отвернулась, и теперь эта часть его биографии не требовала объяснений…

— Ее присутствие во дворце исключено, так что она не сильно смутит тебя. А в магистрате Мин Чжи лишь будет следовать за тобой, как и прежде. Ты больше не подчиняешься клану Нинурты, и она не посмеет ослушаться.

— Как скажешь, — Ривка было снова насупилась, но он властно притянул ее, развернул спиной к себе и прижал — сильно, едва ли не до хруста ребер. — Ай, ай! За что? — захныкала она, и его руки расслабились и теперь поглаживали ее живот.

Ривка чувствовала его дыхание на плече и ощущала себя самой счастливой женщиной на свете. Имя Анкиа было под запретом, он и правда не изменился, но всё же она сдерживала себя во многом — не смея первой обнять, первой дотронуться до него, первой заговорить на личные темы.

— Я хочу, чтобы в этой постели и наедине со мной ты была более расслабленной. Сегодня мне казалось, что я сплю с безвольной рабыней, — он вновь развернул ее к себе и увидел осуждение и недовольство. — Так-то лучше, твои глаза не умеют врать, но я хочу чтобы ты была раскованнее здесь, — Александр тронул ее губы пальцем и еще тише прошептал: — И здесь…

Ривка не сдержала стона, когда его теплые пальцы прочертили линию вниз, обжигая кожу негой прикосновений. Она подалась навстречу и губы ее приоткрылись от наслаждения, а руки обвились вокруг его шеи. Всё это происходило как в первый раз — так же страстно, так же нежно, так же волнительно, заставляя сердце сбиваться на какой-то сумасшедший ритм… пока не зазвенел будильник.

— Вишай придет в мои апартаменты через десять минут и очень удивится, если меня там не будет, — она лежала на Александре, пытаясь отдышаться и все еще вздрагивая. — Через полтора часа я должна быть на панихиде по Кайлу Андерсену.

— Не омрачай это чудесное утро мыслями о похоронах, — он погладил ее по голове; Ривка поднялась, прикрыв грудь руками, словно стеснялась себя, но Александр лишь любовался ею, и его любовь казалась такой правильной, хотя Ривка не могла найти ей объяснений. — До инаугурации тебе следует пожить в Бад-Тибира под присмотром Новак, — добавил он, и она нахмурилась, не в силах сдержать эмоций. — Всего лишь пара недель, пока не закончится траур. Премьер-министру необходима твоя поддержка; по крайней мере, это должна видеть пресса.

— Ты будешь рядом? — с надеждой спросила она, хотя прекрасно понимала, что открыто выставлять отношения они все равно не смогут, даже если он будет простым кибернетиком, коим его считало все окружение.

— У тебя наверняка будет время, чтобы навестить родителей, и потом, ты ведь должна поговорить с матерью по поводу того что ты узнала, — плавно ушел он от ответа.

— Я не хочу показывать ей, что я узнала, каким образом появилась на свет, — задумчиво проговорила Ривка, встав с кровати и накинув халат. — Мне достаточно того, что они мои родители и именно они вырастили меня. Но ты прав, если получится, я хочу хотя бы ненадолго попасть в Тель-Авив, а также увидеть отца в Лондоне. Может, мне даже удастся поваляться на пляже, пока меня не замуруют в работе.

Александр посмотрел на нее с недоумением.

— Ты думаешь, что у канцлера не будет выходных? Иди сюда, — позвал он, прежде чем она, изрядно погрустневшая, собралась покинуть его по тайным коридорам, которые соединяли еще одну подземную станцию для личного пользования Александра, ее апартаменты и его покои. Ривка подчинилась и склонилась над Александром для прощального поцелуя. — В моих интересах не нагружать тебя работой, для работы есть другие, а ты всего лишь мое доверенное лицо.

— Начальник предлагает подчиненному бездельничать? — она усмехнулась.

— Прежде чем научиться контролировать свое время и, как ты это назвала, бездельничать, тебе еще многое нужно будет узнать. Геб обучит тебя всему необходимому после инаугурации, так что да, поначалу придется нелегко.

— Я и не искала легких путей, мой господин, — прошептала она и отстранилась с хитрым блеском в глазах.

— Ребекка? — позвал он, когда она уже дошла до дверей. — Я тут подумал, ты можешь меня так звать, но только в пределах этой спальни.

— Что за ребячество? — она закатила глаза и засмеялась.

* * *

— Канцлер МакГрегор, ввод войск в Сирию может спровоцировать Третью мировую.

Ривка посмотрела на министра обороны Коскинена, его глаза на миг расширились под напором ее колкого взгляда — этому ее научил канцлер Геб — прекрасный актер в амплуа сурового старца когда-то пугавший из новостей, но добродушный дед в стенах дворца. Он в ней души не чаял, и Ривка могла только удивляться, почему его правнуки — Сет и Осирис — выросли такими ублюдками, однако никогда не озвучивала свои мысли.

— Именно поэтому мы разрешим ситуацию силами сторонней организации, — сказала Ривка, сложив руки на столе замком. — Более того, Великий Анкиа хочет решить дело лазерным оружием.

Министры возмущенно закудахтали, точно потревоженные курицы.

— Но это оружие еще неизвестно земной науке! — воскликнул премьер-министр. — Это очень грубый способ обнародования анкийских технологий.

— Более того, США решит, что это Россия, а Россия, что США, и это приведет к куда большим конфликтам, — перебил министр юстиции. — Никто еще не забыл Холодной войны.

Ривка выдержала паузу, давая всем министрам возможность успокоиться и снова обратить всё внимание к ней.

— Именно в этом ваша задача: не позволить ни России, ни Соединенным Штатам, ни Евросоюзу думать, что это кто-то из них. Первые уже вмешиваются в войну Хезболлы, Хамаса и Исламского джихада, теперь они и остальные должны будут объединиться в противостоянии новому врагу. Это приведет также к разрешению нелегких финансовых ситуаций и снятию обоюдных санкций с ЕС и России.

— Это может привести к еще большему кризису, так как США определенно влезет в еще большие долги, — сразу же произвел калькуляцию министр финансов Баракат. — И тогда миром будет править Китай.

— Может, тогда лучше будет сделать виноватым его? Никто не посмеет лезть на Китай, все в долгах перед ним.

— Вы еще Северную Корею приплетите, министр Ито. Если не понимаете в политике, то лучше просто молчите, — довольно грубо оборвал Андерсен; после гибели сына прямо на финальном состязании полгода назад он стал еще жестче и требовательнее, и всё ещё не пришел в себя.

— Давайте не будем переходить на личности, министр Андерсен, — попросила Ривка, и остальные притихли, хотя и она порой сомневалась над умственными способностями Ито. — Вам нужно разработать стратегию и с политической, и с военной точки зрения за месяц.

— Месяц? — Андерсен возмутился. — Канцлер МакГрегор, нам как минимум нужно будет внедрить нескольких подготовленных агентов в правительства держав, а также подготовить наступление. А вы даете месяц?

— Это приказ Великого Анкиа, и обжалованию он не подлежит, — сказала она жестко, ставя на точку. — На этом тема сегодняшнего дня закрыта.

Она встала из-за круглого стола, за которым по обыкновению дважды в неделю проводились заседания. Чаще Ривка выслушивала предложения от министров и после доведения их до Александра выдавала ответ. Поправив символ канцлера — значок, весьма похожий звезду Давида, с уджатом внутри, крепящийся на правой стороне груди, когда Ривка находилась при исполнении — она двинулась в сторону выхода, где ее уже встречали Мин Чжи и Дрейк Живкович, по распоряжению Новак оставшийся на должности ее телохранителя.

— Летти, ты тут! — Ривка заметила вечно занятую Летицию, идущую навстречу по галерее; теперь она была пресс-секретарем и избавляла госпожу канцлера от необходимости общаться с прессой по мелким вопросам. — Рада тебя видеть.

Ривка подошла к ней и расцеловала в обе щеки, не стесняясь проявлять привязанность на публике, невзирая на свою должность. Летти отчего-то лучилась яркой улыбкой

— СМИ тебя любят, Рив… то есть, канцлер МакГрегор, — поправилась она и вытянулась по струнке. — Они не перестают мусолить тему разрешения ситуации на Украине и больше чем уверены, что это именно ты помогла сместить Дорошенко.

Ривка в ответ только хмыкнула и сложила руки на груди.

— Мне тут нечем гордиться, это все Великий Анкиа, — конечно лукавя, сообщила она, потому что все вокруг знали, что последние четыре месяца она работала днями и ночами не покладая рук, готовя стратегию вместе с министрами, и это стало ее первым значимым достижением на должности канцлера.

— Ложная скромность тебе не к лицу, — Летти покачала головой, и Ривка не сдержала лёгкого смешка, ведь она и впрямь выкладывалась по полной, жертвуя личным временем, выходными и даже Александром. — Вообще я хотела сказать, что Новак хочет твоей аудиенции и готова прийти в твое свободное время.

Улыбка быстро сползла с лица Ривки, а сзади ее настиг министр обороны.

— Канцлер МакГрегор, мне как раз нужно увидеть Ангелу, пройдемся вместе до вашего кабинета?

Вот уж о променаде по магистрату под ручку с Коскиненом она вряд ли мечтала, однако тут же вернула доброжелательную улыбку на место и указала ладонью направление.

— Конечно, министр, идемте. Летти, передай, пожалуйста, мисс Новак, что я жду ее через двадцать минут, — Ривка кивнула на прощание и быстро зашагала к своему кабинету, предлагая министру подстраиваться под ее скорость.

Новак вместе с помощницей Даной О’Салливан теперь управляла исследовательским центром нейрохирургии при главном шуруппаке Бад-Тибира — неплохое повышение для обеих. Ривка была рада за подруг, но Новак, тем не менее, ей приходилось просто терпеть, ведь Александр непременно хотел знать, что происходит внутри клана Нинурты, даже несмотря на то, что в каждом клане действовали его агенты. Таким образом он отчасти проверял Ривку, и она не была против и никогда ничего не утаивала от него, прекрасно понимая, что нет ничего важнее его доверия. Она была полностью лояльна его интересам, как в политике, так и в их собственной жизни и, невзирая на трудности, связанные с работой и нехваткой времени, ощущала себя целостной личностью и счастливой женщиной, и подобное счастье не превращалось в обыденность, а напротив, захватывало ее полностью. Единственное, чего ей не хватало — это истребителей и иногда мамы, папы, дедушки… и Бена, дороги с которым окончательно разошлись. Если к семье в Тель-Авиве она приезжала раз в месяц, то отца видела целых полгода назад. Бена Ривке удалось узреть лишь единожды, когда на лимузине с израильскими флажочками и с охраной в соседних джипах ее перевозили из дома на подземную станцию до Бад-Тибира. Он шел по Ротшильду, обнимая за талию какую-то хихикающую девицу, которая указывала пальцем на наглухо тонированный лимузин, внутри которого, Бен этого и подозревать не мог, сидела Ривка. После этого случая она слезно попросила Александра позволить нарядить охрану в штатское и посадить в менее заметные авто, а то и вовсе — позволить ей вновь водить свой заскучавший красный порше. Но пока Александр был непреклонен.

Мама и дедушка, впервые завидев кортеж охраны, сопровождавший ее, одновременно были горды, что Ривка вовлечена в наиважнейшую секретную работу, связанную, как они думали, с правительством Израиля — флажки на капоте лимузина роллс-ройс фантом не оставляли шансов другим версиям — но, разумеется, не могли не волноваться, терзаемые подозрениями по поводу вероятной опасности, связанной с этой работой — по крайней мере, такое количество охраны не могло предполагать иного.

Казалось бы, зачем анкийское сообщество выставляет напоказ важность персоны канцлера даже в людском мире? Но все было до очевидного просто — показать отнюдь не людям, но анкийцам, обитающим в Тель-Авиве, где именно живут родственники нового канцлера, чтобы обезопасить их от клана Нинурты. Помимо этого, в двух соседних домах поселились агенты Анкиа, которые бдительно следили за происходящим в округе. И даже на работе у Яэль оказалась борсипианка — новый персональный ассистент, которую Ривка готовила самостоятельно, чтобы та с легкостью втерлась в доверие к матери.

Стоило Ривке переступить порог своего кабинета, как ее неплохое настроение быстро улетучилось. Почему-то именно Новак была связующим звеном в общении с кланом Нинурты, но сегодняшний разговор должен будет состояться еще и в присутствии Коскинена, а это не сулило ничего хорошего. Кого еще нужно повысить в должности, чтобы хоть на время притупить их непомерные аппетиты, с каждым днем разыгрывающиеся все сильнее? Новак никогда не была в фаворитах у Ривки, и если поначалу она вызывала уважение и даже некий трепет, внушаемый грозностью ее характера, то после участия Ангелы в первом состязании на должность канцлера Ривка потеряла к ней интерес, убедившись, что той движет только лишь гордыня — желание возвыситься над другими, а вовсе не, как она тогда пела ей в уши, желание помочь подопечной выиграть испытание. В итоге Ривка на пути к должности канцлера осталась совсем одна.

— Добрый день, Ангела, что на этот раз привело вас в мой кабинет? — теперь Ривка обращалась к ней по имени, но вовсе не потому что пыталась подружиться, а с целью принизить.

Новак окрысилась, вновь приоткрыв свою истинную натуру. Она разучилась держать хладнокровие при канцлере, но, скорее всего, дело было в том, что совершенно разочарованная в ней Ривка стала видеть намного больше.

— Ваш сарказм, канцлер, выглядит нелепо, — съязвила она. — Или вы забыли, кто именно предоставил вам шанс встать во главе анкийского сообщества?

— Не забыла. Это Великий Анкиа, — ответила не в первый раз на этот вопрос Ривка и уверенно откинулась на спинку кожаного кресла перед футуристично изогнутым стеклянным столом.

Коскинен хмуро посмотрел на нее, но ничего не сказал. Возможно, проблемой Новак было то, что именно на ее плечи ложилось бремя передачи любой информации Ривке, хотя кланом управлял даже не министр обороны, а старик Рудольфус — анкиец, которого Ривка видела лишь единожды — на приеме в честь своей инаугурации. Насколько было известно, он уже постепенно передавал бразды правления кланом своему старшему сыну — министру Коскинену, а тот, в свою очередь, передаст пост своему сыну — и так до бесконечности. Именно с этим собирался бороться Александр, начав с выборов, затем постепенно вводя в анкийское сообщество демократию, которую вначале и сам не особо принимал. Выборы нового канцлера едва ли можно было назвать демократичными, тем более, стартовым заданием была игра на выбывание, однако то, что правой рукой Анкиа была избрана представительница клана Нинурты — несомненно стало первым и огромным шагом к избавлению от наследования должностей, а также дорогой к людям, которым волей-неволей придется участвовать в приближающемся конфликте с нибируанцами.

Александр никогда не показывал тревоги на сей счет, но Ривка знала, что нибируанцам вряд ли понравится то, что он самолично развил многомиллиардную цивилизацию и научил их нибируанским технологиям, что радикально шло в разрез с понятием «низшая раса». Люди, как и предназначалось, должны будут снова стать рабами, впрочем, как и анкийцы — Александр свято верил, что царь Энлиль примет решение об истреблении большей части людей, и Ривка не могла не испытывать волнения или даже ужаса в связи с этим фактом, пока недоступным анкийцам.

— Канцлер МакГрегор, если мое участие в вашей жизни так сильно портит вам настроение, то, я думаю, и министр Коскинен согласится, мы можем выбрать для вас другого советника от клана.

Лицо Ривки непроизвольно вытянулось. Ангела ненавидела ее так же сильно, как и Ривка ненавидела ее в ответ.

— Одной Ангелы Новак мне вполне достаточно, — заметила Ривка с иронией, но потом улыбнулась, пытаясь сгладить весьма саркастичное замечание: — Клан Нинурты уже получил достаточно власти во многих сферах. Я просто не могу так быстро решать вопросы, связанные с наделением вас властью. Прошло только несколько месяцев, как я стала канцлером. Проявите терпение. Я не всемогущая.

— Мы достаточно терпеливы, — наконец, подал голос министр; его пальцы, державшие фуражку, напряглись и побелели. — Те крупицы, которыми вы нас одарили после того, сколько сил мы в вас вложили, не перевесили чашу весов власти на нашу сторону — а это то, за чем мы гонимся. Так что, госпожа канцлер, мы ждем более значимых повышений, — он, конечно же, намекал на возведение себя в статус премьер-министра. — Вы должны быть благодарны нам. Ангела абсолютно права, без нас вы были бы даже не анкийкой, а обычным человеком.

После последних слов Ривка буквально взорвалась возмущением. У нее не было опыта в сдерживании эмоций.

— Министр Коскинен, с чего вы решили, что я жаждала родиться особенной? Моя земная жизнь была вполне комфортной, я бы даже сказала, что я совершенно ни в чем не нуждалась. Так что же вы такого сделали? Выдернули меня из семьи, затем вырвали из уже привычной атмосферы Лахму и посадили в это кожаное кресло? Мне никогда не нужна была власть, и чаша терпения Великого Анкиа скоро будет переполнена. Я служу ему, а не клану Нинурты, и вы должны это осознавать. Не в моих силах прыгнуть выше головы.

Новак и Коскинен переглянулись, обменявшись какими-то мыслями.

— Вы в последнее время весьма враждебны, — вкрадчиво заметила Новак, пытаясь найти пути к примирению, и Ривка выдохнула, понимая, что высказала слишком многое, поэтому, возможно, Александр будет недоволен ее несдержанностью; клан Нинурты и представить не мог, что именно из-за него они все еще находились так близко.

Но лишь одна Вселенная знала, как они ее достали…

— Я слушаю, — она постаралась выровнять дыхание, но ее пальцы выдавали негромкую дробь по столу.

— Сегодня речь пойдет не о чьем-то повышении и не о судебных разбирательствах в пользу клана.

Коскинен сегодня был в ударе! Больше четырех слов в присутствии Ангелы Новак, которую побаивался, как показала практика, не только отец Летти.

— О чем же? — уже ожидая какой-то подлянки, спросила Ривка. — Правда, хочу сообщить, что через двадцать минут у меня встреча. Может быть чаю или чего покрепче?

— Нет, спасибо, — коротко ответил за обоих министр. — Мы хотим поговорить о вашем будущем, канцлер. О вашем семейном положении.

Чего покрепче едва не пришлось выпить ей самой, так как тема была не просто неприятной, а, дополненная постоянным ожиданием, когда же клан Нинурты полезет в ее жизнь, и вовсе стала ненавистной. Ривка зло взглянула на собеседников, которые осмелились произнести вслух фразу, которую она не ожидала услышать так рано.

— И кого же вы предлагаете мне в мужья? — сдерживая зубной скрежет, уточнила она.

Но ответом ей было молчание, лишь через несколько томительных секунд заговорила Ангела, вновь перенимая вожжи:

— Моего двоюродного племянника и сына управляющего исследовательского института разработки оружия — Джека Мура.

Лицо Ривки словно потеряло все краски — кожа приобрела довольно необычный серый оттенок, словно до превращения в статую ей оставались считанные секунды.

— Что ж, прекрасный выбор, — сдержанно начала она, но продолжила не без презрения: — особенно, учитывая какой теплотой и нежностью мы друг к другу пылаем.

Ангела облокотилась на стол и сделала удивленное лицо.

— Вы ошибаетесь, канцлер, мистер Мур, возможно, с виду кажется немного холодным и отстраненным, но он прекрасно воспитан, а о чистоте крови и говорить не приходится. Не знаю что вы себе надумали, но к предложению он отнесся весьма положительно.

— Так же положительно, как однажды в Нью-Бабили положительно отнесся к моему избиению фараонами и даже принял в этом непосредственное участие. Поверьте, мой живот никогда не забудет его кулаков, — съязвила Ривка.

— Я об этом не знала, — не без удивления заметила Ангела, чуть вскинув брови. — Министр, у нас ведь много достойных кандидатов на примете, думаю, канцлеру МакГрегор можно и самой выбрать?

— Не стоит, — оборвала Ривка. — Ангела, вы вмешиваетесь в мою работу, но в личную жизнь вмешиваться я вам не позволю. Я свяжу себя узами брака только тогда, когда настанет время, и только с тем, кому буду полностью доверять. Вы не сможете изменить моего решения, как бы не старались.

— Я так и думал! — цокнув, заметил Коскинен. — Вы так и не поняли, что в нашем мире никто не отдает предпочтение любви. Главное — продолжение рода и сохранность чистоты крови, и это вдвойне касается вас — дочь Нинурты.

Ривка, не меняя хладнокровного выражения лица, вновь выслушивала эту чушь, ожидая скорейшего завершения диалога. Она отставила так и не тронутый виски и сложила руки на столе, сцепив пальцы в замок.

— Ваше желание отложить этот момент как-то связано с этим идиотом Бен-Эзером? — вкрадчиво уточнила Ангела. — Кажется мы уже выяснили, что его интерес к вам закончился вместе с вашим назначением на пост канцлера, и он вряд ли изменит свое решение, так как весьма привержен чистоте крови клана Анкиа и прекрасно осознает всю опасность, с которой могут быть связаны ваши отношения.

— Оскорблениями вы ничего не добьетесь, Ангела, — спокойно ответила Ривка, мысленно усмехаясь тому, что та и отдаленно не представляла, кого только что назвала идиотом. — Я бы хотела завершить этот разговор поскорее, — она демонстративно взглянула на часы в браслете, — уже через десять минут мне на встречу.

Она выдавила кривоватую ухмылку и встала из кресла, вынудив собеседников последовать ее примеру. Ривка наблюдала за тем, как они покидают кабинет, сверля ненавидящим взглядом затылок Ангелы. Был бы на ее месте кто-то другой, вне сомнения, он бы удостоился такой же чести. Ангела принимала удар на себя, и она справлялась с волной ненависти Ривки, как, возможно, не справились бы другие, поэтому даже оба Коскинена не снискали к себе такой неприязни, как Ангела.

Браслет вибранул сообщением. Как по волшебству графин с виски, стоявший на столе сбоку, как аксессуар, придвинулся в ее ладонь и, плеснув в стакан ещё немного и сделав несколько глотков, Ривка наконец ткнула на дисплей, чтобы увидеть сообщение.

«За идиота ответит. Отмени встречу и приходи домой».

Ривка засмеялась от души искренне, и смех моментально прогнал весь налет раздражения после беседы с нинуртцами. Она в последний раз улыбнулась аквариуму с цветными стекляшками, в котором была спрятана камера, ткнула во встроенный в стол тачскрин и сообщила ассистентке, чтобы та перенесла прием у гинеколога на завтра. Ривка собиралась насладиться обществом Александра и посмеяться вместе с ним по поводу бредовой идеи брака с Джеком Муром…

* * *

Мама. Мама была для нее важнее всех забот в Бад-Тибира, и редкие встречи с ней навевали непрошенные слезы, вот и сейчас, приехав на шабат в неизменно любимую семью, пускай они до сих пор и скрывали от Ривки факт ЭКО, она испытывала лишь щемящую благодарность за беззаботные двадцать семь лет жизни. Но каково было удивление, когда, зайдя на порог и бросив ключи от порше на столик в прихожей, Ривка увидела отца, с которым в последний раз встречалась только полгода назад, еще до инаугурации. Когда-то она считала, что у нее его улыбка — ведь так внушали ей с самого детства, вот и сейчас его ямочки казались родными, словно она видела их каждое утро в зеркале.

— Папа… — она бросила сумочку прямо на пол и нырнула в его теплые объятия.

— Шабат шалом, Бекка, — он прижал ее к себе, и вряд ли можно было хоть на миг решить, что это объятия неродного человека.

Ах, как давно она не слышала подобного сокращения своего имени, звучавшего только из уст отца и когда-то Алестера. Джонатан, хотя родился и вырос в семье протестантов, в бога не верил, но не имел ничего против еврейских традиций своей бывшей жены, как и против иудейских традиций как таковых. Он искренне сочувствовал нации, пережившей холокост и любил Хануку и другие еврейские праздники.

— Дай посмотрю на тебя, — он прицельно чмокнул ее в лоб и взял за руки, отстранившись. — Ты все так же прекрасна, милая, — в его словах лучилось тепло, и глаза Ривки заблестели от слез. — Ну чего ты? Всё в порядке.

— Я просто очень скучала, па, — она нежно улыбнулась, растроганная его присутствием. — Почему ты не позвонил, не сказал, что приедешь?

Она посмотрела на довольную мать, явно ставшую участницей заговора. Давний развод не мешал им поддерживать дружеские отношения, однако Джонатан со времени переезда Ривки и Яэль в Израиль впервые был у них дома. Лишь только дедушка немного отстраненно, но с пониманием относился к присутствию бывшего зятя в семье. Он не испытывал к нему тёплых чувств и винил в разводе только его.

— Хотел сделать сюрприз.

— Ривка, мы уже очень давно не видели Александра, точнее, больше полугода, — заметила Яэль. — Я видела заметку, что он представил новый продукт на конференции в Барселоне. Он сейчас в Испании?

— Всё верно, мама, — подтвердила Ривка небольшую ложь, и Яэль сощурилась с подозрением.

— Вы расстались? — уточнила она, подождав, пока дочь займет место напротив нее за столом.

— С чего ты взяла?

— Ребекка, никакой конференции в Барселоне не было.

Ривка поперхнулась воздухом и с недовольством взглянула на мать.

— Опять эти твои игры?

— Александр уже давно превратился в призрака, иначе он здесь и сейчас сидел бы за этим столом, — она указала на пустую тарелку справа от тарелки дочери, конечно же, приготовленную для дорогого зятя. — Почему ты не хочешь рассказать мне?

— Кто такой Александр? — как бы между прочим поинтересовался Джонатан, помогая Яэль поставить на стол кастрюлю с брокколи.

— Молодой человек Ривки, которого я ни разу не видел, — ответил дедушка. — Похоже, только Яэль с ним и знакома.

— Дедушка, я говорила, что он очень занят и постоянно пропадает в командировках, — Ривка и сама не знала почему поддерживает легенду, хотя совсем недавно они с Александром решили, что пора сказать ее родителям, что они расстались… но ведь на самом деле они уже почти год вместе. — Папа, Александр… если бы ты сказал, что приедешь, возможно, ему бы удалось вырваться.

— Как долго вы вместе?

— Около девяти месяцев.

— И ты не рассказала мне об этом полгода назад, когда была в Англии? — светлые брови отца сдвинулись. — Очень подозрительно. Кем он работает?

— Владелец фармацевтической компании раз в пять больше нашей, — вклинилась Яэль.

— Не перебивай, пожалуйста, — не глядя на нее, попросил Джонатан, решив выглядеть строгим главой семьи. — Сколько ему лет?

— Тридцать девять, папа, — напряженно ответила Ривка, выдерживая допрос.

— Он любит тебя?

— Несомненно.

— А ты его?

— Естественно.

— Когда собираетесь пожениться?

— Мы еще не думали об этом.

— Ему пора бы…

— Мы сами разберемся, — за время работы канцлером сдержанности Ривка так и не научилась. — Папа, прошу, прекрати, я чувствую себя заключенной на допросе.

— Чур я плохой полицейский! — попробовала разрядить обстановку Яэль.

— И я плохой, — вклинился дедушка, но в его голосе, в отличии от голоса матери, не звучало шутки.

Ривка почувствовала вибру браслета и ткнула на дисплей, увидев там всего лишь два слова в приказном тоне: «открой дверь».

— Вау, классный девайс, — внезапно перевел тему Джонатан, безумно любивший всякие электронные примочки. — Это эппл?

Ривка никогда не задумывалась о том, под чьей маркой выпускаются браслеты для анкийцев, и только сейчас на обратной стороне заметила надкусанное яблоко.

— Ага, синхронизирован с телефоном, — ответила она, поднимаясь из-за стола и намереваясь пойти встретить внезапно нагрянувшего Александра, едва ли понимая, какая нелегкая его принесла, учитывая, что уже все агенты в округе в курсе, кто стоит на пороге дома ее семьи.

— У тебя же телефон другой марки, — заметил Джонатан, и Ривка только сейчас бросила взгляд на свой корейский смартфон.

— Перепрошила.

— Ты куда?

— Впущу тень отца Гамлета, — коротко ответила она и скрылась в прихожей.

Ее лицо было совершенно лишено эмоций, когда она открыла дверь, а вот Александр радужно улыбался и держал в руках букет белоснежных роз — для Яэль, судя по всему. Он выглядел весьма довольным, и Ривка будто только сейчас осознала все последствия его появления.

— Ты уверен? — уточнила она, чуть приподняв брови.

— Более чем, — радужно ответил Александр, и Ривка отодвинулась, пропуская его в прихожую.

— Здесь отец.

— Я знаю, — тихо сообщил он.

От Александра чертовски приятно пахло, и Ривка на миг задержала дыхание, когда он прошел мимо, готовый к приему в её доме. Прежде чем последовать за ним, она набрала в легкие побольше воздуха, нацепила улыбку и вошла в гостиную.

— Папа, дедушка, это Александр, — бодро заявила она, положив ладонь на его плечо и лучась гордостью.

Яэль сначала не поверила в то, что видит его перед собой, но потом, спохватившись, быстро поставила протвинь с рыбой на стол и подошла, чтобы поприветствовать.

— Шабат шалом, — сказал Александр расцеловывая ее в обе щеки, пока Ривка прятала словно окоченевшие руки за спину.

Александр вручил букет сразу же разомлевшей от подарка Яэль, сияющей, точно звезда на Рождество, затем протянул руку деду Исааку и только потом подошел к наблюдавшему за ним с интересом отцу Ривки.

— Александр Бен-Эзер, — представился он, ожидая, пока Джонатан, наконец, коснется его руки.

— Джонатан, — без тени эмоций ответил отец. — Вы еврей?

— Папа! — возмутилась Ривка подобной грубости; такой вопрос был бы простителен только будь Джонотан сам евреем.

— А почему вы спрашиваете? — с улыбкой ответил Александр, не находя в его словах ничего предосудительного. — Вы меня ждали, простите, что опоздал, — он посмотрел на дожидающиеся его приборы на столе.

— Присаживайся, дорогой, давно не было тебя видно…

— Твоя мама, похоже, души в нем не чает, — с подозрением заметил Джонатан, проведя ладонью по волосам — жест, по обыкновению показывающий его внутреннее напряжение.

— Он хороший человек, па, он делает меня счастливой, — постаралась сгладить углы Ривка и улизнула на свое место, позволив пальцам Александра по-хозяйски расположиться на ее руке.

— Вы, конечно, выглядите моложе озвученного Беккой возраста, но вам не кажется, что вы староваты для моей дочери?

Возмущенная реплика Ривки потерялась в приступе смеха, тут же спрятанного за кашлем, а пальцы Александра на ее руке на миг сжались крепче. Джонатан даже представить не мог насколько Александр старше.

— Я сказал что-то смешное? — не смог не обратить внимание Джонатан.

— Прости, пап, просто ты не учитываешь того, что мне скоро двадцать девять, — напомнила она, ловко придумав оправдание. — Да, наша разница — десять лет, но это уже едва ли заметно.

— Отнюдь! — не согласился отец, отчего-то неистово краснея.

— Давайте просто приступим к еде? — дедушка поднялся из-за стола, заставив всех притихнуть; он с сомнением посмотрел на Александра, на голове которого не было кипы, взял со стола книжицу в кожаной обложке и зачитал короткую субботнюю молитву.

И на какое-то время за столом воцарилось молчание. Только Ривка, поглощая приготовленную матерью семгу, не чувствовала ее вкуса, думая о том, во что же выльется этот сумасшедший поступок Александра, суливший лишь недовольство со стороны клана Нинурты. Наверняка нинуртцы уже знали, что он здесь, и готовы были принять меры по его устранению. И Ривка боялась за него, вдруг им действительно придет в голову его убить? Александр поймал ее задумчиво-взволнованный взгляд и погладил по спине, снова улыбаясь, словно не понимал опасений Ривки, наивно полагая, что все это сойдет ему с рук.

Александр почувствовал вибрацию браслета и бросил взгляд на высветившееся сообщение:

«Это необдуманный поступок».

Он видел, что Ривка не касалась своего браслета, но при нем она еще ни разу не управляла им силой мысли.

«Давно ты общаешься со мной подобным образом?» — проделал аналогичную манипуляцию с браслетом Александр.

«Ты уходишь от темы».

«Ты вздумала оспаривать мои действия? :)».

«Это и моя жизнь тоже! :/».

«Ты забываешься. Я разбаловал тебя. Ты посмела подумать, что это импульсивное решение, но уверяю — это тщательно спланированная стратегия исполнения задумки по сплочению анкийского сообщества. И потом, Джек Мур тебе совершенно не подходит. ;)».

Ривка фыркнула, но никто не обратил внимания, так как все были заинтересованы лишь в одной персоне, находящейся за столом:

— Итак, Александр, — Джонатан отложил вилку и облокотившись на стол, сцепил пальцы в замок, — вы были женаты?

— Папа, ты опять собрался продолжить допрос? — скрывая напряженность, с иронией спросила Ривка.

— Все нормально, Ребекка, это не закрытая тема. Да, был, но очень давно. Моя жена умерла от продолжительной болезни.

Ривка постаралась скрыть удивление, она не знала что записано в поддельных документах некоего Александра Бен-Эзера в людском мире, да и фальшивую историю в анкийском знала лишь отчасти, поэтому не стала лезть в разговор.

— Мои соболезнования, надеюсь, эта тема не слишком вам неприятна, — смягчился Джонатан.

— Это и впрямь было очень давно, поэтому я могу говорить об этом. Моя жена была прекрасным человеком, и, предупреждая остальные ваши вопросы, хочу сразу ответить, что детей у нас не было именно из-за ее болезни. И Ребекка — единственная женщина, которую я смог полюбить с момента кончины Сары.

Сара? Какая еще Сара? Ривка произвела мысленные расчеты, поначалу решив, что он выдумал это имя, но потом до нее дошло — единственной законной супругой Мардука была Сарпанит — египетская царица, и умерла она не от болезни, а от старости и без присутствия мужа, так как, согласно анкийской истории, в тот момент он находился в изгнании за случайное убийство младшего брата — Думузи. Ривка все никак не решалась спросить, что же произошло в тот плохо описанный в книгах период истории, потому что не хотела бередить его старые раны и, уж тем более, гневать. Но одно она знала точно — именно Сарпанит хитростью спасла Мардука от голодной смерти в заточении в пирамиде Хеопса и изменила казнь на ссылку.

Отец удовлетворился ответом, а Яэль расплылась в сочувствующей улыбке. Ей было лестно слышать, что ее дочь смогла завоевать сердце мужчины, который любил, насколько она поняла, всего лишь раз в жизни.

— Большая удача, Джонатан, что вы здесь, я и не ожидал, что вся семья будет в сборе. Я понимаю, что вы знаете меня не более получаса, но с вашего позволения, я пришел именно за тем, чтобы просить руки вашей дочери…

Ривка поперхнулась и выронила вилку, воззрившись на Александра с открытым ртом. Мать схватилась за сердце от вмиг переполнивших ее чувств, а отец просто застыл на месте, не зная, как реагировать. Для него наличие у дочери постоянного мужчины стало сюрпризом, и вот, спустя какие-то считанные минуты этот человек просит руки его любимой Бекки.

— Вы живете вместе? — зачем-то уточнил Джонатан.

— Да.

— Ребекка, а как же работа? — не смогла сдержаться Яэль, ведь она единственная знала, что Александр тоже как-то связан с ее деятельностью.

Понимая, что у дочери вряд ли есть время на шуры-муры, а предложение Александра хоть на миг и сделало ее счастливой матерью, но затем разум Яэль забил тревогу.

— Да, вы правы, мы вместе работаем, — не дав раскрыть рта Ривке, ответил Александр, со знанием дела кивнув Яэль.

— Но наша Бекка работает в сфере информатики, причем тут ваша фармацевтическая компания? — вклинился молчаливый дедушка, решивший, что без него вопрос о женитьбе решаться не должен.

Александр внимательно посмотрел на Ривку, давая возможность ответить заученной на зубок легендой.

— Не совсем так, дедушка, как ты знаешь, чуть меньше двух лет я выполняю секретную правительственную работу, о которой распространяться не могу. Именно поэтому меня везде сопровождает охрана. И Александр к этой работе тоже причастен.

— Что же это за работа такая? — уточнил Джонатан.

— Секретная, — повторил слова Ривки Александр, не собираясь ничего объяснять и ставя точку в этой теме.

Ривка все еще не могла осознать, что он осмелился просить ее руки у земных родителей. Что за фарс? Если он и хотел повлиять этим браком с политической точки зрения на анкийское сообщество, то от ее родителей это можно было бы держать в тайне.

— Я вас слишком плохо знаю… — но Джонатан осекся; его взгляд на считанные секунды расфокусировался; Ривка понимала, что это означало, и осуждающе посмотрела на производящего манипуляции с разумом ее отца Александра. — Дорогая, ты будешь счастлива с этим человеком?

— Я уже счастлива, — не слишком убедительно ответила она, но тут же заулыбалась, стирая невольный ляп, вызванный сложным мыслительным процессом в ее голове.

— На моей памяти Яэль никогда и никого так тепло не встречала, — дедуля, которого Ривка знала как человека добродушного, хоть и опасливого, похоже, тоже подвергся вмешательству Александра. — А моя дочь, знаете ли, прекрасно разбирается в людях.

Черная туча нависла над помрачневшей Ривкой, она чувствовала теплые пальцы своего «жениха» на спине, но не могла верить его нежным прикосновениям как и сладким речам. Кем бы он ни был, но как он посмел играть с мозгами ее семьи? В этом не было ничего хорошего, как и в браке, который был вынужденной мерой для решения проблем классовости и разделения на кланы в анкийском мире, а не жестом любви и открытого к ней навстречу сердца Александра.

Не о таком предложении руки и сердца она мечтала, несмотря на то, что любила своего господина всем сердцем. Ее и ее семью только что грязно использовали…

Ривка отдала всю имеющуюся наличность, чтобы в клуб попала ее охрана. От её внимания как-то ускользнуло, каким образом семейный ужин завершился бесславным бегством от родственников. И вот, гуляя по Ротшильду с Александром, она изъявила желание отстоять очередь в клуб, и тот поддержал идею, а молчаливые телохранители, рассредоточенные впереди и сзади, сливаясь с совершающей шабатний променад молодежью, тут же получили приказ на свои браслеты сопровождать пару в питейно-танцевальное заведение. Особо крупный бугай вызвал подозрение у охраны клуба, и Ривке пришлось провести его, прикинувшись подружкой, над чем не переставал язвить Александр, когда они спустились в подвальное помещение, коим являлись многие клубы Тель-Авива.

— Что будешь пить? — поинтересовался он, когда охрана рассредоточилась по клубу, и их вроде бы оставили в покое.

— Мин Чжи, можешь держаться подальше хотя бы здесь? — процедила Ривка, проигнорировав вопрос Александра и грозно нависнув над той, усевшейся за барной стойкой.

Мин Чжи, бросив на нее поначалу полный скепсиса взгляд, холодно ответила:

— Сейчас дождусь колу и отойду, госпожа, — она бросила на Александра взгляд с лёгким оттенком презрения, расплатилась за колу и отчалила подальше, сразу же попав в толпу мужчин, как мотыльки слетевшихся на её экзотическую яркую внешность.

— Ты сильно напряжена, — Александр вручил Ривке виски, усадил на освободившееся место и встал вплотную.

— Твое появление непременно накликает беду не только на нас, но и на моих родителей.

Александр подождал, пока она выпьет залпом и только тогда осушил свой стакан и склонился к ее уху:

— Послушай, мы удвоим охрану, все будет хорошо, не надо так переживать.

— Мне не нравится, что ты используешь мою семью в своих политических играх.

— Но ведь клан Нинурты делает то же самое. Напротив, скоро твои родители будут в полной безопасности. Постепенно мы упраздним многие анкийские традиции, и тогда им ничего не будет угрожать.

Ривка посмотрела на него с непониманием.

— Из-за моей должности и родства с твоим кузеном им всегда будет угрожать опасность. И ты это прекрасно знаешь, так почему же столь наивные речи звучат из твоих уст?

Он крепко сжал ее плечи, намеренно причиняя боль, но ни один мускул не дрогнул на ее лице.

— Ты слишком дерзкая, — Александр резко запрокинул ее подбородок вверх и вынудил на прямой взгляд.

В глазах Ривки все ярче разгоралась ярость, готовая выплеснуться на него в любой момент. И она не боялась последствий.

— Я канцлер, а не раб, и когда дело касается моей семьи, я готова перегрызть глотку любому, даже тебе. Как ты посмел манипулировать ими? Как ты посмел залезть к ним в мозги ради такой низменной цели — понравиться?

Его зрачки, казалось, вот-вот расширятся, как у хищника перед броском на жертву. Похоже, когда Ривка останется с Александром наедине, ее ждет неплохая трепка, но сейчас это было неважно.

— Ты сама желала присоединиться ко мне в моих целях, дорогая, — его губы коснулись ее щеки во внезапно мягком поцелуе, — идти за мной в огонь и в воду, а теперь ты смеешь говорить, что мои методы неправильны? Я не сделал ничего плохого, лишь только ускорил процесс вхождения в твою семью, потому что у нас мало времени. Потому что я не могу сказать точно, когда мои родственники прибудут на Землю. До этого нам нужно будет успеть объединить не только кланы, но и анкийцев с людьми. И первый шаг к этому сделаешь ты, выйдя замуж за потомка Анкиа, сломав все устои.

И эти его слова были для Ривки подобно ножевой ране, болезненные, обидные. И она прекрасно понимала, что это ненастоящий союз, что она выйдет замуж за несуществующего мужчину с выдуманным именем, а не за Мардука, ведь он и не думал делать предложение от своего настоящего имени.

Она отстранилась, встала к барной стойке, заказав еще по двойному виски, расплатилась карточкой и, протянув стакан Александру, снова выпила до дна безо всяких прелюдий. Светлая блузка без рукавов оказалась расстегнута на пуговицу, обнажив аппетитную ложбинку, Ривка выпрямилась и сообщила:

— Я пошла танцевать, — чего ей на самом деле категорически не хотелось.

Похоже, из-за волнения ее совершенно не брал алкоголь, зато стоило переместиться в толпу, как Ривка снова почувствовала знакомую, давно позабытую волну обожания со стороны вмиг окруживших ее мужчин. Когда-то она подобным образом прожигала жизнь, но теперь ей было плевать на них, ей хотелось побесить только одного мужчину, но Александр продолжал стоять у барной стойки, равнодушно наблюдая за ней. Внезапно кто-то тронул ее за талию и тут же угодил в лапы охраны. Дрейк, неведомым способом оказавшийся рядом, быстренько завел наглецу руки за спину, пока Ривка наблюдала за ним с каменным лицом.

— Живкович, немедленно отпустите его, что вы себе позволяете? — гаркнула она, перекрикивая музыку.

— Он хотел до вас дотронуться, мэм, — отрапортовал тот, но приказ исполнил.

— Слыш, цыпа, у тебя с парнем сейчас будут проблемы, — однако после этих слов пострадавший вдруг на миг застыл под сосредоточенным взглядом Ривки, оказывающей слабенькое воздействие на его разум; подобным фокусам ее научил Александр.

— Простите, — на иврите заговорила она и коснулась его плеча с заботливо-участливым выражением лица. — С вами все в порядке?

— Д… да, — проблеял он. — Ничего страшного, мне совсем не больно, — он махнул рукой, дебиловато улыбнулся и под вопросительные взгляды оказавшихся в центре разыгравшейся сцены мужчин отошел в сторону.

— Живкович, это клуб, здесь это нормальное явление, прошу действовать только в случае возникновения угрозы. С такими идиотами я и сама справлюсь.

— Простите, мэм, — действительно сожалея, сказал он. — Но ведь все оружие мы оставили в машинах, поэтому мало ли что может случиться.

— Просто не мешайте мне отдыхать, — уже устало попросила, точнее, прокричала на ухо Ривка и отошла чуть дальше.

Она бросила взгляд на Александра, тот издевательски дернул бровями и отсалютовал виски, довольный разыгравшейся комедией. Ривка только фыркнула и направилась в уборную, куда за ней, конечно же, последовала Мин Чжи. Та неожиданно обогнала ее и протянула свой смартфон.

— Новак хочет с тобой поговорить.

Мин Чжи удостоилась такого гневного взгляда, что другая бы на ее месте пожелала бы скорее ретироваться, но равнодушной борсиппианке все было нипочем.

— Поговорим послезавтра, когда я буду на работе, — отрезала Ривка и, взметнув волосами, направилась в туалет, оставив Мин Чжи, разговаривающую с Ангелой, снаружи.

Подойдя к зеркалу и оценив свой слегка растрепанный вид, Ривка пригладила волосы, но тут краем уха зацепила разговор в одной из кабинок и, поняв его суть, нагло постучалась.

— Откройте, если не хотите, чтобы все узнали, чем вы тут занимаетесь, — грозно сказала она, поглядывая на выход; счастье, что в туалете никого, кроме нее и двух закрывшихся девушек, не было.

Дверь открылась, и Ривка оказалась в кабинке.

— Чего вы так орете? — шикнула она, с подозрением глядя на юных девчушек лет двадцати.

— Вы никому не скажете? — темноволосая приземистая девушка прятала сумку за спиной.

— Еще есть? — уточнила Ривка, кивнув в сторону сумочки.

Девушки переглянулись, и заговорила вторая:

— Двести пятьдесят шекелей за одну таблетку, — одними лишь губами прошептала она.

— Ну и цены у вас, — Ривка потянулась к своему клатчу, чтобы достать кошелек. — Сто пятьдесят долларов за две устроит? Шекелей нет.

На миг призадумавшись, они синхронно кивнули, и Ривка выудила из кошелька две купюры, взамен которых получила две экстази — треугольные таблетки синего цвета. Это было верхом неблагоразумия с ее стороны, ведь она даже не знала, что именно держит в руках, однако она безо всяких сомнений и проволочек сразу же засунула обе таблетки в рот и под немые взгляды обалдевших клабберш вышла из кабинки, предварительно прислушавшись, нет ли кого. Девочки выскочили следом.

— Две — слишком много, осторожнее, — сообщила неожиданно одна из них, но Ривка и не думала принимать обе, она держала их во рту, превозмогая горечь.

И ей стоило огромных усилий сохранять равнодушное лицо, когда она вышла из туалета и довольно быстро направилась к барной стойке, где стоял Александр, безучастно наблюдая за бешеными танцами тощего бородатого паренька с интересной формой торса — узкие плечики и выпирающее брюшко. Ривка, увидев сие недоразумение, быстро нашла ассоциацию с беременной кочергой.

— Ну что, остыла? — уточнил Александр, спокойно попивая виски.

И Ривка через силу выдавила улыбку, которая из-за горечи экстази показалась какой-то кривой. Она просто подошла к нему и потянулась за поцелуем. Не дав ему ничего осознать, она обхватила его за талию насколько хватило сил и впилась в его губы, словно хотела откусить ему язык. Александр непонимающе инстинктивно ответил на поцелуй, но его глаза расширились от ужаса, когда он понял, что оказалось у него на языке.

— Глотай, — на миг отстранившись, проговорила Ривка, с трудом проглотив свою; она буквально вырвала из его рук стакан с виски и осушила половину, пытаясь избавиться от горечи.

Александр стоял неподвижно, осуждающе глядя на нее, и должно было пройти несколько секунд, прежде чем он повторил ее действие.

— Ты долбанутая, ты знаешь? — как бы между прочем заметил он. — Я ожидал от тебя всего что угодно, но только не этого! — словно с запозданием отреагировал он.

— Но ты ведь уже сделал это, — она ловко скользнула пальчиками между пуговиц его чуть помявшейся джинсовой рубашки. — Звонила Новак, но я не взяла трубку. Раз уж ты хочешь выставить отношения напоказ всему миру, то давай хотя бы насладимся этим, — она вновь встала вплотную, намеренно касаясь его всем телом. — Это твоя идея, а не моя, так что давай действовать согласно плану и выглядеть как два сумасшедших наркомана… влюбленных наркомана, — она начала двигаться, дав свободу рукам и прижимаясь теснее. — Здесь ни одного постороннего анкийца, кроме наших охранников, поэтому про эту маленькую шалость никто не узнает.

Ривка лишь пару раз в жизни в Лондоне пробовала наркотики, и она знала, что они подействуют лишь через двадцать-тридцать минут, и за отведенное время она должна будет расслабиться сама и расслабить Александра до такого состояния, чтобы к началу их действия он испытал невероятный прилив сил и сексуальной энергии. Она точно не знала, что приняла, но надеялась, что у этих экстази не будет эффекта сумасшедшего пульса и желания танцевать до упаду.

Они целовались, то грубо, то нежно, и Ривка уже перестала понимать, было ли это чувство ее собственным возбуждением или же действием наркотиков. Но по расширившимся зрачкам Александра, чьи теплые карие глаза превратились в две зияющих черных дыры, она поняла, что выглядит примерно так же.

Они на миг отстранились друг от друга, по-новому осознавая происходящее. Музыка доносилась будто бы издалека, но слух вырывал из нее четкие басы, заставляя пульс подстраиваться под этот ритм. Жар медленно овладевал телом, а всё вокруг стало мерцающим из-за бесконечных вспышек светомузыки.

— Что ты мне дала? — удивлению Александра не было предела, он будто бы лениво гладил ее по животу, рукам и спине, чувствуя, что его ладонь стала эпицентром всех нервных окончаний.

Как и тело Ривки, которая, на миг запрокинув голову, даже приоткрыла губы.

— Я понятия не имею, но вряд ли это нам навредит, — она на миг потерялась в пространстве, только, медленно изгибаясь, наслаждалась странным ощущением, сделавшим ее тело невероятно чувствительным. — Идем…

Она потянула его за собой. Самый темный угол танцпола за колонной прекрасно подходил для того разврата, который они учинили — то была смесь танца, поцелуев и непреодолимого желания уединиться, которое невозможно было сдержать. Ривка краем глаза заметила тех девушек, которые извивались точно змеи на танцполе под сумасшедшее, но медленное техно. Наверное, прошло не более пятнадцати минут, когда она остановилась и посмотрела на Александра, в чьих глазах застыло требовательное вожделение.

— Даже не думай, там очень грязно, — сказала она, покачав головой, уловив его мысль про туалет. — Здесь недалеко есть отель.

— Ты предлагаешь мне взять тебя прямо здесь? — он сжал ее спину, не в силах сдерживаться; казалось, он сейчас воспламенится, сгорит, точно спичка.

Но затем Александр просто развернул ее и подтолкнул мимо танцпола и барной стойки.

— Давай лучше сбежим? — предложила Ривка. — Заодно и Новак побесим.

Он остановился и посмотрел на нее вопросительно, словно его мозг только что включился.

— Что ты предлагаешь?

— Черный ход, — она кивнула в сторону явно закрытой двери возле туалетов.

Александру не потребовалось особых усилий, чтобы отпереть эту дверь телекинезом, и они успели скрыться, пока не пришла вездесущая Мин Чжи. В темени лестницы наверх, на которую они попали, Ривка едва не сломала каблук. И вот, выйдя, как оказалось, в подъезд жилого дома, дверь на лестничную клетку которого пришлось тоже отпирать при помощи телекинеза, они тайком покинули здание и быстро погрузились в такси, на удачу попавшееся аккурат на шоссе возле здания.

— Куда едем? — уточнил водитель, не повернувшись, так как успел уловить, что парочка лапает друг друга за все неприличные места; по-хорошему, он их и высадить мог за непристойное поведение.

— Карты принимаете? — спросил Александр, и после положительного ответа добавил: — В Эйлат.

— Это же триста пятьдесят километров! — возмутился водитель.

— Тысяча долларов как-то разрешит эту проблему?

И, конечно же, деньги решали все.

— Не запачкайте сидения, — буркнул водитель и чуть ускорился на пустой дороге.

* * *

Это было прекрасное утро, точнее, день, ведь Ривка едва смогла открыть глаза после полудня. Ночь была сумасшедшей и воистину прекрасной. У двери люкса Херодса, того самого, с которого началось ее знакомство с Александром и анкийским миром, не стояла охрана, и Ривка впервые за более чем полгода ощутила себя свободной.

Александр спал, одеяло сползло на пол, открывая взору чуть мохнатые бедра и ягодицы, и Ривка усмехнулась, предаваясь ностальгии. Здесь, вдали от Малаката солнце было настоящим, а не проекцией из окон спальни под землей, но самое главное, оно по-настоящему грело.

Быстренько приняв душ, Ривка решила прогуляться до соседней кафешки за кофе, чтобы окончательно проснуться и сбросить с себя легкий дурман похмелья. Она безмерно злорадствовала, оставив Мин Чжи с носом, но самое главное теперь было не засветиться ни в камерах, ни быть опознанной случайными анкийцами. Никто не будет бить тревогу по крайней мере до понедельника, даже Новак, которая прекрасно понимает, что Ривка просто вредничает.

Она вернулась в номер, неся в руках пакетик из аптеки и кофе в удобном держателе. За время ее прогулки кровать опустела, а из душевой слышался шум воды. Достав из мини бара бутылку воды, Ривка уселась на балконе с кофе и выпечкой из пекарни, подставив лицо лучам солнца.

Александр вышел из душа абсолютно обнаженный и в таком виде пришел на балкон.

— Лучше бы ты не выходила одна, — он чмокнул ее в висок и сел в соседнее кресло, бросив на него полотенце. — Но за кофе спасибо.

Она посмотрела на него чуть удивленно и, оглянувшись по сторонам, убедилась, что никто не маячит на соседних балконах, чтобы наблюдать внезапный нудизм бога. Ривка, последовав его примеру, сняла одежду, но, взглянув на бутылку воды, вспомнила, что ей нужно принять таблетки.

Она на миг исчезла в номере и вернулась уже с пакетом из аптеки, озадаченно почесывая затылок. В чеке товар присутствовал, но в пакете его не оказалось.

— Если ты ищешь контрацептивы, то я слил их в унитаз, — без особых эмоций констатировал Александр, наслаждаясь кофе и видом на Красное море.

Ривка так и застыла с открытым ртом.

— Ты вообще понимаешь, что я, как бы это сказать, не готова становиться матерью ни в политических, ни в личных целях.

Он обратил на нее весьма красноречивый взгляд, затем протянул руку, обхватив за талию, и усадил лицом к себе на колени.

— Если я еще раз увижу эти таблетки, ты будешь наказана, — сообщил он монотонно, заправив выбившуюся прядь волос ей за ухо. — Пусть всё идет своим чередом.

— Александр, — Ривка с подозрением нахмурилась и отложила пакет, в котором лежала еще и пачка аспирина, — уж не хочешь ли ты создать еще одно ответвление клана Анкиа? — ей самой были неприятны эти слова, ведь сейчас оба думали не о семейном счастье, а об использовании потомков в политических целях.

— Я надеюсь, что к тому времени, как дети вырастут, разделение на кланы не будет иметь ровным счетом никакого значения.

Но в ее глазах зажглось еще большее неверие, поэтому Александр отставил кофе, поднял Ривку на руки и снова отнес в спальню, чтобы доказать любимой женщине чистоту своих помыслов. Он уложил ее на кровать, не разрывая зрительного контакта.

— За последние сутки ты превратила меня во врага, — сказал он, прежде чем поцеловать ее. — Но мной, поверь, движет не только политика.

Ее губы дрогнули, едва не поддавшись счастливой улыбке, но Ривка сдержалась, собираясь выслушать его до конца.

— Я хочу жениться на тебе не для решения проблем, хотя это несомненно нам на руку, а потому что люблю тебя. И если тебе недостаточно стать женой Александра Бен-Эзера, то я попрошу Геба провести нибируанский брачный ритуал, если вам, дражайшая Ребекка, угодно стать женой Мардука.

Ривка все еще выглядела равнодушной, хотя на самом деле едва сдерживала улыбку, но потом не выдержала и взорвалась чуть истеричным смехом.

— У тебя от счастья крышу снесло? — он зафиксировал ее голову между ладоней и навалился всем телом, чтобы не позволить ей вырваться. — Прекрати ржать немедленно!

И она прекратила и тут же посерьезнела, и в глазах ее плескалось отнюдь не счастье, но жуткое волнение, заставляющее ее покрываться гусиной кожей.

— Я так хочу быть обычным человеком, чтобы мы состарились вместе, — она выбралась из-под него и легла сверху, облокотившись на его грудь. — Но ты ведь не постареешь, а мне отведена максимум тысяча лет, прежде чем я превращусь в окончательно дряхлую старуху.

— Это всё же больше, чем продолжительность жизни обычного анкийца. Иногда мне кажется, что ты не видишь разницу между нами, что ты непроходимо слепа, принимая меня за обычного мужчину. Отчасти мне это нравится, нравится даже то, как ты смеешь дерзить мне. Но я не могу ничего изменить, я не анкиец, и моя жизнь намного длиннее твоей, однако у нас впереди несколько сотен лет, так что же тебя так сильно волнует?

— Прибытие нибируанцев… и именно поэтому я не хочу детей сейчас. Я не хочу, чтобы они жили в страхе, а возможно и в войне. Даже будучи детьми Мардука, на плечи которых ляжет управление анкийским сообществом, они заслуживают мирного неба над головой.

Александр вздохнул и погладил ее по голове, словно маленького ребенка.

— Ты права. Я постараюсь сделать все, чтобы войны не было, но ты должна понимать, что мир изменится после их прибытия. Что, возможно, все устои уже не будут иметь никакого значения. Что это все равно будет мир подчинения высшей расе.

— Я надеюсь на сотрудничество.

Александр провел ладонью по ее скуле, понимая, почему ею движет такая наивность, ведь она все еще была слишком человечной. Может, позже ее мнение изменится…

— Ребекка, боюсь, ты не понимаешь… Либо война и истребление одной из рас, либо подчинение нибируанцам. Для них Земля — лишь ресурс, и люди, увы, создавались не с целью праздного заселения планеты, а как рабочая сила… А анкийцы вообще побочка кровосмешения.

Она погрустнела и покачала головой.

— Я не могу поверить, что мир может настолько измениться, что прибытие нибируанцев отбросит нас на тысячи лет назад в эру рабства. Неужели нет способа договориться? Не смотри на меня так, — она перекатилась и накинула простыню, заменявшую одеяло, так как кондиционер слишком остудил помещение. — Я сделаю всё, чтобы люди смогли жить в мире.

Он улыбнулся, глядя на нее, в чьих глазах светилась неподдельная уверенность в собственных силах. Может, Ривка все еще была для него слишком юной, и где-то он едва ли мог воспринимать ее всерьез, но в ее речах явственно звучал голос справедливости, и если любым другим анкийцам, в целом, было плевать на будущее простых людей, то Александр не прогадал с Ривкой — для нее люди были ближе анкийцев… Но только бы он не пожалел об этом в будущем.

В дверь постучали, и Ривка закатила глаза, прекрасно зная, кто это был.

— Бьюсь об заклад, что Новак полночи готовилась к этому разговору, — сказала она, поднимаясь с кровати и накидывая махровый халат с логотипом Херодса.

— Откуда ты знаешь, что это она? — непонимающе спросил Александр.

— От нее за версту несет ненавистью к тебе, — сообщила Ривка и скрылась в гостиной, собираясь открыть дверь и оставив Александра в некоем замешательстве от проявления ее гиперинтуиции, хотя, впрочем, догадаться, кто пришел, было несложно.

Она открыла дверь, потуже завязав халат, и встретилась аккурат с ледяным взглядом Ангелы, даже в такую жару в Израиле запакованную в пиджак с длинным рукавом и светлую, но плотную юбку-карандаш. Ривка крайне желала той свариться заживо в своем собственном костюме.

— Добрый, — Ривка взглянула на браслет, — день. Что привело вас в такую даль? — она сделалась непонимающей и захлопала глазками, словно глупая блондинка.

— Вы не поверите, канцлер! — сарказмом на сарказм ответила Новак и кивнула в сторону комнаты. — Пригласите меня внутрь или будем разговаривать в коридоре?

— А, ну да, без приглашения вампиры зайти не могут. Одну секунду, — Ривка захлопнула дверь у нее перед носом, скорее, чтобы побесить, нежели из острой необходимости переодеться и якобы предупредить Александра о ее визите.

Он уже встал и накидывал джинсы и рубашку, поглядывая на Ривку, которая прошла мимо спальни на балкон за своими вещами. Она не торопилась одеваться, а будто бы намеренно сначала надела блузку шиворот-навыворот и долго мучилась с пуговицами льняных брюк.

— Мне кажется, ты зря ее провоцируешь, — следя за невозмутимой Ривкой, сказал Александр и отправился к двери.

— А, то есть, ты обвиняешь меня в провокации, а сам пошел нарываться. Может, лучше я открою?

Он заулыбался.

— То есть, ты мне предлагаешь в шкаф спрятаться? — он усмехнулся и открыл дверь, встретившись с пронизывающим до костей взглядом Ангелы, смиренно терпевшей все выходки Ривки и даже не подозревающей, что происходит вокруг нового канцлера на самом деле, а главное, кто открыл ей дверь. — Добрый день, Ангела, вам не жарко в таком костюме? — он отошел, чтобы пропустить ее и молчаливую Мин Чжи в номер.

— Благодарю, мистер Бен-Эзер, мне не жарко, однако от воды я бы не отказалась.

Он только пожал плечами и открыл минибар, выудив оттуда бутылку Сан Пелегрино и захватив с тумбочки стакан. Ривка присела в кресло с видом королевы мира и подождала, пока ее примеру последует отчего-то чересчур галантный Александр, который даже наполнил стакан Новак.

— Канцлер МакГрегор, — сразу же пошла в наступление она, — с вашего позволения, извольте объяснить, почему вы пренебрегли собственной безопасностью и сбежали от охраны, да еще и, как сообщила Мин Чжи, приняли наркотики? — она строго зыркнула на Александра, по-видимому, обвиняя в случившемся только его одного.

Тот только усмехнулся, но не проронил ни слова, позволив Ривке ответить.

— Как я вижу, Ангела, скрыться нам не удалось, так в чем же причина ваших волнений, если я все равно оказалась под бдительным присмотром? — спокойно спросила Ривка; она вновь играла в эту игру, хотя могла просто выставить Ангелу за дверь, если бы не желание Александра быть в курсе дел клана Нинурты.

— Подполковник Бен-Эзер, мы, кажется, с вами договорились, что вы не будете вмешиваться в дела канцлера, — спокойно заявила Новак, а у Ривки непроизвольно вытянулось лицо.

— Что, простите? — переспросил он, роясь в телефоне, который отложил только сейчас; Новак поджала губы, над ней откровенно потешались, и Александр брал дурной пример с Ривки, хотя не должен был так поступать. Но теперь играм действительно пришел конец, ведь он делал серьезный шаг в объединении анкийского сообщества, и никакая Новак не должна была встать на пути. — Мисс Новак, чтобы не ходить вокруг да около, хочу сообщить сразу, что намерен жениться на Ребекке, и ваше вмешательство в этот союз заранее обречено на провал.

— Вы смельчак, Бен-Эзер, — чуть фамильярно обратилась Новак. — Но, боюсь, что для канцлера уже подобрана кандидатура из нашего клана, — она, конечно же, намекала на Джека Мура, почему-то игнорируя Александра.

— Ангела, мне иногда кажется, что вы глухая, — под одобряющий взгляд Александра сказала Ривка. — Великий Анкиа уже в курсе, и он весьма обрадовался этому союзу, но чтобы предупредить ваши возмущения и угрозы, хочу сообщить, что моей семье предоставлена надежная защита, и ваше вмешательство в мою жизнь более не имеет смысла. Более того, можете передать Коскинену и всем остальным, что если хотя бы волос упадет с моей головы и, уж тем более, что-то случится с моей семьей, то весь ваш клан будет ждать образцово-показательная кара. Я благодарна вам за то, что вы помогли мне подготовиться к должности канцлера, но любая благодарность должна иметь границы. Ваши люди уже удостоились многих постов. И теперь, уверяю вас, ваше присутствие в моей жизни более неприемлемо. Я служу на благо всего анкийского народа, а не только на благо клана Нинурты.

Ангела, кажется, уже знала, что услышит в этой комнате, но, тем не менее, сохраняла уверенность и умело пользовалась этим талантом, заставляя оппонентов напряженно выжидать, когда же из ее рукава полетит следующий козырь.

— Ваше решение выйти за потомка Анкиа, боюсь, примет только его род. И вы слепо полагаете, что они не будут манипулировать вами? Неужели вы не видите, что смысл выборов абсолютно теряется в связи с этим вашим решением? Что клан Анкиа будет поддерживать вас только до тех пор, пока ваши цели не станут идти вразрез с их целями. А когда вы станете им не нужны, вы конечно же приползете к нам.

— Этого не будет, — встрял в разговор Александр, наслушавшись чепухи из уст Ангелы; Ривка смотрела на него с сомнением, полагая, что он не должен был вмешиваться. — Если вы решили, что этот брак станет темой кривотолков как минимум двух кланов, то уверяю вас, вы не правы. Он станет первым шагом к упразднению классовости и разделению на кланы.

Ангела не сдержала возмущения, шумно выдохнув через нос.

— Канцлер, как вы видите, этот мужчина вновь вмешивается в вашу жизнь, хотя на подобные высказывания просто не имеет права! Он уже лезет в политику.

Александр подскочил на месте, сжав кулаки, и грозно воззрился на Ангелу. Ривка не могла взять в толк, отчего же он так резко реагирует на подобные слова, хотя должен сохранять самообладание, наблюдая со стороны.

— Вы, двое, — неожиданно с сомнением и с долей презрения сказала Ривка, — а вы раньше не встречались? Вы так рьяно друг друга недолюбливаете, что у меня складывается впечатление, что здесь явно есть подводные камни.

Ангела и Александр посмотрели на нее обескураженно, а затем даже со злобой. Оба.

— Да ладно? — Ривка аж открыла рот, глядя на Александра с насмешливым удивлением. — Впрочем, это многое объясняет…

Она просто не могла скрыть укол ревности, и теперь весь разговор казался нелепицей. И как она раньше не заметила? Они никогда не стеснялись проявления взаимной неприязни, но теперь стало ясно, что внутри обоих кипела некая давнишняя обида. Ривка почувствовала себя обманутой, она сложила руки на груди и теперь смотрела на скрывшего это Александра.

— Ребекка, на эту тему поговорим потом, и я все объясню, — спокойно сообщил Александр, но она вовсе не собиралась закатывать сцену.

— Всего лишь недолгий роман лет тридцать назад, — поддержала Новак. — Рассказывать нечего, — она посмотрела на Александра, не скрывая неприязни во взгляде.

— Действительно, разные кланы, разные жизненные позиции.

— Однако, Александр, ты вновь пытаешься нарушить все устои, снова выбрав девушку из другого клана. Так может быть, хватит? Ты же видишь, что это ни к чему не приводит, — легко и непринужденно перешла она к неформальному общению. — Канцлер, советую вам хорошенько подумать. Джек Мур все еще прекрасная кандидатура, по-крайней мере с его стороны не придется ждать предательства, — Новак, вставая с дивана, вновь бросила взгляд на Александра. — Он из нашего клана и лоялен нам на все сто процентов.

— Ангела, ты не слышала? — раздраженно спросил Александр. — В отличие от твоей маниакальной жажды сохранения чистоты крови, нас это не интересует.

— Когда захотите поговорить, канцлер, вы знаете, где меня найти. Мин Чжи, идем, думаю, на этом твои услуги более не требуются.

И они обе вышли, оставив за собой молчание.

— Значит…

— Тебя тогда еще на свете не было, зачем ворошить прошлое? Или ты хочешь знать всех женщин, что были у меня за всю жизнь?

— Я боюсь состариться, пока буду слушать, — она поднялась из кресла и, развернувшись, демонстративно ушла в спальню.

Александр немного опешил от такой реакции.

— Поверь, если соотнести мои годы жизни с твоими, то состарюсь я, — попробовал перевести в шутку он, прекрасно зная, какой разгульный образ жизни вела Ривка до встречи с ним.

Она вышла из спальни с клатчем, окончательно оскорбившись его словами.

— Но про Ангелу ты уж точно должен был мне сказать.

— Чтобы ты каждый раз ненавидела ее еще больше? — в его словах была правда, Ривка бы еще меньше держала себя в руках в ее присутствии.

Александр не дал ей пройти мимо, поймав в капкан объятий и плюхнувшись с ней на диван.

— Не имеет смысла спрашивать, знает ли она про тебя.

Но Александр покачал головой и указал взглядом на диван, где до этого сидела Мин Чжи.

— Лейтенант О спрятала там жучок, — пояснил он громко, чтобы слышали нинуртцы по другую сторону динамика.

Тот, как по команде, вылетел из зазора между сидением и спинкой и прилетел аккурат в руки Ривки, которая, не думая, тут же бросила его в стакан с водой, к которой так и не притронулась Новак.

— Новак ничего не знает и даже не догадывается, — он раскачивал Ривку на коленях, словно маленькую девочку. — И скажу честно, я бы не назвал это интрижкой, мы были вместе около десяти лет. Тайно.

Ривка вылупилась на него, услышав довольно серьезную цифру и внезапно ощутив дух соперничества, явно намекающий, что стаж ее с ним отношений едва ли можно сравнить с десятью годами.

— Тайно?

— Я предпочитал простую жизнь, а Ангелой — дочерью генерала станции на Венере по добыче ископаемых — правили амбиции. Сама понимаешь, семья непростая, эти Хендерсоны. Ей запретили встречаться со мной, так как я был из клана Анкиа и всего лишь подполковником. Сама Новак к тому времени, а это было в семидесятых, уже овдовела, ее муж погиб при исполнении. О свадьбе не могло быть и речи, а ее приверженность клану постепенно стала меня утомлять, и я начал изменять, пока всерьез не увлекся другой женщиной.

— Я ничего не знаю о ней, и поверь, не хотела бы знать, если бы не то, что вы оказались связанными.

— Это было очень давно, — он мягко улыбнулся и забрался ладонью под ее блузку, мягко поглаживая спину, живот и уделяя особое внимание груди. — Да, я практически никогда не оставался на долгое время один. Это были земные женщины или анкийки из самых разных кланов и сословий. И это то, чем я занимался в последние сто лет, до этого, можно сказать, я сидел в заточении. И скоро мне придется вернуться, так как анкийцы перестанут понимать, почему я не старею, — как-то уж слишком плавно перевел он тему.

Ривка смотрела на него со всем вниманием, теперь понимая и осознавая все его слегка утрированные реакции на присутствие Новак, а также и неприязнь самой Ангелы. Ривка никогда не касалась темы его прошлых женщин и, в общем-то, не хотела знать подробностей, как не хотела рассказывать и о своих приключениях.

— Значит, она считает тебя предателем, — сказала Ривка, возвращая тему на место, внимательно посмотрела на Александра и с иронией спросила: — И сколько лет в запасе у меня, пока ты не…

— Ребекка! — он буквально прорычал ее имя и повалил на диван, устроившись сверху. — Я не бросаю слов на ветер. В жизни все может случиться, но сколько еще раз мне делать тебе предложение руки и сердца, прежде чем ты поймешь, что я, бог Мардук, люблю тебя? Как ты думаешь, многие ли знали о том, кто я?

— О, мой господин! — ее глаза расширились в приступе напускного раболепия; Ривка шутливо ударила его кулаком в грудь, но затем обхватила за шею и вынудила прижаться теснее. — В том, что вы прекрасный любовник, у меня никогда не было сомнений, но я никогда не хотела знать, откуда в вас эти навыки.

— Уж кто бы говорил…

— Стен Пэгг, Дэйли Сиппур, — представился корреспондент одной из трех основных онлайн-газет анкийского мира. — Уже некоторое время ходят слухи о возобновлении отношений с бывшим деканом пилотского факультета Нью-Бабили, который также участвовал и в подготовке к первому заданию выборов в качестве главного кибернетика проекта виртуального Марса…

Ривка посмотрела на хмурую Летти, сидевшую по правую руку от нее. Конечно, Летти уже знала, что именно заготовлено для этой конференции, и не могла оказать Ривке поддержку из-за того, что принадлежала к клану Нинурты, но Ривка понимала, что где-то в глубине души подруга была рада. Дана своих чувств по поводу официальной помолвки не скрывала и даже пообещала заняться всеми приготовлениями к свадьбе лично, чтобы избавить Ривку от лишних хлопот, но Ривка предпочла отдать официальную помолвку в руки профессионалов, а вот с домашней свадьбой была не прочь заручиться ее поддержкой, чтобы не перегружать основательно взявшуюся за приготовления Яэль.

— Мистер Пэгг, именно этот повод и стал причиной сегодняшней встречи с прессой. Я здесь, перед вами, чтобы подтвердить слухи об отношениях с мистером Бен-Эзером и объявить о помолвке, на которую будут приглашены представители всех кланов, а также пресса.

Разговоры в зале стали громче, но Ривка не замечала их. Она вдруг улыбнулась, вспомнив газетный снимок, на котором их с Александром поймали смеющимися и счастливыми в кафе в Тель-Авиве, и другой снимок с беззаботно прогуливающейся за ручку парочкой; никто не мог и предположить, что снимки постановочные, и канцлер сама стала распространителем слухов.

— Ана Фэнг, Рэд Плэнэт, — представилась молоденькая корреспондент военной газеты. — Канцлер МакГрегор, но разве вы не из клана Нинурты? Насколько нам известно, мистер Бен-Эзер из клана Анкиа. Это Великий Анкиа стал причиной вашего выбора? Он давит на вас?

Ривка сделала удивленные глаза, выдержала паузу и только потом ответила:

— Репортер Фэнг, этот вопрос не имеет смысла, так как вы и все остальные в курсе, что мы с Александром знаем друг друга еще до моего назначения канцлером. Более того, Великий Анкиа в то время не знал даже о моем существовании, — аргументировала она. — Уверяю вас, это брак по любви, и никаких иных причин у него нет.

— Как же отнесся к вашему решению клан Нинурты? — с подозрением спросил Стен Пэгг.

Ривка улыбнулась, давая понять, что и этот вопрос тоже является бессмысленным.

— Вы меня сегодня удивляете, — с долей иронии заметила она, хотя прекрасно понимала, что журналюги не могли написать ни строчки без подтверждения всех домыслов ее словами. — Естественно, они, как строгие родители, не хотят для меня такой партии, но мне же, напротив, этот союз видится как шаг в будущее, где все анкийцы будут равны. Вы все знаете, что я рьяно поддерживаю упразднение классовости и демократию.

— И с этим согласен Великий Анкиа?

— Естественно.

Летти незаметно покачала головой, давая понять свое отношение к этому заявлению, озвучить которое она советовала как можно позже.

— Канцлер МакГрегор, почему оружейный завод стал выпускать вдвое больше оружия и почему строятся новые авиабазы на Земле? — раздался обескураживающий вопрос. — Достоверные источники сообщили, что эти базы, строящиеся под видом американских и русских, будут готовы к эксплуатации уже этим летом. К чему такая спешка?

— Этот вопрос не по теме, мистер Пэгг, — заговорила Летти.

— Ничего, секретарь Хендерсон, — спокойно оборвала Ривка, которая уже давно заготовила речь. — В век технологий и ведения военных действий с целью подавления земных конфликтов нам необходима дополнительная поддержка со стороны обороны. Эта мера является превентивной. Сейчас многие страны владеют ядерным оружием, кто-то афиширует это, кто-то держит в тайне, но мы должны быть готовы, если у кого-то хватит ума нажать на кнопку.

Корреспондент Пэгг, почесав рыжую макушку, что-то записал в свой планшет.

— Возможно, это как-то связано с назревающим конфликтом в Сирии?

— Мисс Фэнг, мы уже ответили на этот вопрос, — Летти бросила на нее грозный взгляд. — Конференция на этом подходит к концу, — объявила она и посмотрела на сосредоточенную подругу.

Ривка была выжата как лимон, потому что ей приходилось жить в постоянной лжи, ведь она держала в себе слишком много секретов Великого Анкиа; пресса выслушивала стопроцентный бред, и Летти не могла знать всей правды, даже являясь близкой подругой. Ривка никогда не указывала Летти и Дане на их принадлежность к клану Нинурты, и именно поэтому им удалось сохранить теплые дружеские отношения, несмотря на давление со стороны Новак и обоих Коскиненов.

Когда они вышли из зала во внутренний коридор, где их уже не слышали посторонние, Ривка глубоко вздохнула, позволив себе слабость, но потом будто бы воспряла духом и лучезарно улыбнулась.

— Ты в порядке? — Летти коснулась ее плеча и взглянула из-за стильных прямоугольных очков в толстой оправе, которые носила, чтобы выглядеть серьезнее.

— Конечно, я в порядке. Я же выхожу замуж, — Ривка постаралась изобразить радость, но глаза ее выдавали. — Я счастлива.

Летти покачала головой.

— Может, найдешь время для нас с Даной? — спросила она. — Хотелось бы посидеть как в старые добрые времена…

Ривка усмехнулась и посмотрела на нее, замедлив шаг, а затем и вовсе остановилась.

— Не припомню, чтобы ты присутствовала в этих «старых добрых» временах, кроме той выпускной вечеринки, — но, попытавшись отшутиться, Ривка вдруг вспомнила о Сэме, о котором Летти, должно быть, и не забывала, но та, казалось, спокойно перенесла импульс тяжелых воспоминаний.

— Значит, надо сделать нынешние времена старыми добрыми.

— О`кей, — Ривка подмигнула и направилась к своему кабинету, где ее ждала устроительница свадеб, напоследок сказав: — Спасибо, что не осуждаешь.

— Ты слишком упряма, чтобы с тобой бороться. Но ты должна понимать, что ему тоже будет грозить опасность. Кто-нибудь да захочет убрать его с дороги, как флаг демократии, которой в анкийском мире не место.

— Летти, будь осторожна, — Ривка остановилась и заозиралась по сторонам. — Твои слова опрометчивы, а везде есть уши. Кто-нибудь может не так понять и решит, что ты угрожаешь мне. Не хочу, чтобы у тебя были проблемы.

Та просто кивнула и попрощалась, отправившись на этаж, где располагался управление по связям с общественностью.

* * *

— Улыбайся, или все решат, что ты вовсе не рада предстоящей свадьбе, — в приказном тоне шепнул Александр.

— Я просто очень устала со всей этой подготовительной беготней, — Ривка слегка ссутулилась, но Александр ненавязчиво крепче прижал прохладную ладонь к ее голой спине, вынудив выпрямиться. — Добрый вечер, министр Энгельс, — Ривка протянула руку министру образования из клана Энки, намеренно демонстрируя крупный бриллиант на пальце.

— Канцлер, вы просто ослепительны! Поздравляю с помолвкой! — чрезмерно громко сказал мужчина, облик которого имел мало общего с внешностью анкийцев, которые славились своей статью; не в пример им, он был приземист и даже имел изрядное брюшко, а розовые щеки могли дать представление о пристрастии министра к алкоголю.

Ривка искренне поблагодарила Энгельса, который, по правде говоря, нравился ей больше остальных министров. Его слово на совете было редким, он не вступал в перепалки, а если такое случалось, то его аргументированные и емкие реплики заставляли остальных задумываться. Невзирая на не всегда серьезный вид, Энгельс был не менее хитер, нежели остальные, а видом его можно было лишь обмануться.

— У меня слишком открытое платье, — сказала Ривка, бросив взгляд вниз на пышную юбку, рваным шелком телесного цвета спускающуюся поверх белеющего подъюбника.

— Оно вовсе не открытое, — сообщил Александр. — Просто оно идентично цвету твоей кожи и поэтому тебе кажется, что ты голая. Прекрати нервничать.

Ривка с шумом выпустила воздух и улыбнулась следующему гостю, подошедшему для приветствия и для того, чтобы посмотреть на будущего мужа канцлера.

— Прекрасный союз, канцлер МакГрегор, вы отлично смотритесь вместе. Признаться, я не удивлен, что вы, натура страстная, выбрали брак по любви, а не по расчету, — ни капли не лукавя, прокомментировал владелец киберкорпорации «Анкитек Дайнемикс», плодами которой пользовались не только анкийцы, но и люди. — Жаль, конечно, что вы не дали шанса кому-то другому.

— Спасибо, мистер Буджардини*, — рукопожатие плавно превратилось в галантный, но слишком долгий поцелуй руки — более того, по правилам этикета его губы не должны были касаться кожи, но, тем не менее, Ривка почувствовала их и едва сдержала возмущение.

— Альберт Буджардини, — представился он, наконец, протянув ладонь Александру и подмигнув ему. — Рад познакомиться с тем, кому удалось завладеть сердцем нашего прекрасного канцлера.

Благодаря ослепительной южной внешности с куршевельским загаром и белыми зубами, Альберт был до ужаса приторным, и поначалу его слова можно было счесть саркастичными или заискивающими, но Ривка, ведя дела с этим человеком, уже успела понять, что подобная манера поведения была свойственна ему и в менее формальной обстановке. Она быстро смекнула, что он голубоват, аки утреннее Тель-Авивское небо.

— Страстный характер, значит, — едва шевеля губами, произнес Александр, вызвав скептичный взгляд суженой.

— Пойдем за стол, кажется, я устала от долгих разговоров. А ведь за целый вечер мы поздоровались едва ли с половиной. Но, несомненно, то, как Альберт заигрывал с тобой, было забавно, — Ривка спрятала пару смешков за ладонью.

— Ну, если веселье подобного рода лечит твои нервы, то наслаждайся, — он подцепил пару бокалов шампанского и, дождавшись, пока Ривка осушит половину, сопроводил ее к ближайшему к сцене столу.

Со сцены тягуче лилась негромкая мелодия незнакомой романтической песни в исполнении какой-то популярной анкийской певицы, что совершенно не мешало общению гостей. Ривка кивнула Дане, пришедшей на прием, что удивительно, с сыном министра Бараката, служившим в магистрате, подобно отцу, представителю клана Анкиа. Жаль, конечно, на приеме не было канцлера Геба, о существовании которого, казалось, анкийское сообщество и вовсе забыло, хотя СМИ не упускали случая постоянно ставить его в пример молодой приемнице.

— Не верти головой, все в порядке, охрана справится с миссией нашей защиты, — спокойно произнес Александр, ничуть не опасаясь, что их могут подслушать; он взял Ривку за руку, и бриллиант, отразив гранями свет люстры, на миг ослепил его. — Ты теперь всегда планируешь быть такой дерганой?

Ривка не сдержала возмущенного взгляда — ей казалось, будто Александр не осознает всей опасности, таящейся в выставлении их отношений напоказ. Хотя, бесспорно, он прекрасно понимает, что спокойная жизнь закончилась, что теперь его везде будет сопровождать охрана; но хватит ли ее, чтобы уберечь от гибели, ведь теперь, став мужем канцлера, он превратится в завидную мишень? И то, что на самом деле он далеко не простой анкиец, никак не спасет его от пули промеж глаз.

— Именно потому что ты равнодушен, словно тебе плевать на собственную жизнь, я и волнуюсь за нас обоих, — сказала Ривка и допила вино, только сейчас почувствовав хоть какое-то расслабляющее действие алкоголя.

Официальная часть помолвки была позади, как и длинная речь Ривки, изображавшей счастье и прятавшей волнение, впиваясь ногтями в ладони. Александр же выглядел слишком расслаблено, впрочем, как и всегда.

— Ребекка, — он склонился к ее уху, обжигая кожу теплым дыханием. — Мне пятьсот тысяч лет, я просто уже не умею волноваться настолько заметно для остальных. С тысячелетиями вырабатывается привычка спокойно реагировать на все окружающее.

Она на миг прикрыла глаза, отдаваясь звуку его глубокого голоса, и медленно повернулась.

— Я заметила твою выдержку, в особенности, когда на Лахму Новак взяла меня под свое крыло.

В глазах Александра на миг мелькнула ярость, когда Ривка снова пересекла черту дозволенного.

— Ты когда-нибудь научишься следить за языком?

— Мой господин, — прошипела она, — когда я стану вашей супругой, я намерена вне работы демократизировать наши отношения. Слепого поклонения можешь не ждать, если не устраивает, можешь уволить с работы и из постели. Я как-нибудь переживу.

Она обиженно отвернулась и занялась принесенным официантом запеченным лососем, игнорируя недобрый взгляд Александра.

— За что я вообще люблю тебя? — внезапно вслух произнес он, и в речах его звучала ирония.

— Любовь зла, — философски заметила Ривка, — думаю, тебя просто не интересуют слепо преклоняющиеся рабыни. Но возможно, нам просто суждено быть вместе.

Ривка каким-то образом решила, что может позволять себе подобные выступления. Она отчего-то была уверена, что Александр нуждается в ней больше, чем она в нем. И, наверное, это было чистейшей правдой — по крайней мере, ей так казалось. Ведь, невзирая на то, что она была упряма, точно ослица, Ривка пока еще сохраняла и статус женщины Мардука, и должность канцлера.

— Живя в анкийском мире, ты все еще веришь в судьбу? — он усмехнулся уже по-доброму, словно пропустил мимо ушей речь о демократизации отношений.

— Как, видимо, и в демократию, — выдохнула она и, сжав его руку, когда к столу подошли оба Коскинена с женами, Новак и отец Летти, едва слышно проскрежетала: — Ты посмотри, вся свора в сборе.

Они поприветствовали представителей клана Нинурты, приняли их поздравления, и только сейчас Ривка заметила недалеко от выхода, рядом с Даной и ее кавалером, Летти в обществе Джека Мура.

— Ты куда? — уточнил Александр, наблюдая за поднявшейся с места невестой.

— Пойду девушек проведаю.

Ривка с трудом прорвалась сквозь попадавшихся на пути политиков, владельцев фабрик и корпораций, военных высшего состава, желающих перекинуться с ней парой слов, и подошла к столу подруг.

— Мистер Мур, — Ривка протянула руку, когда Джек встал, чтобы поприветствовать ее, но она смотрела не на него, а на Летти, не очень понимая, почему они пришли на прием как пара.

Ривка расцеловала подруг в обе щеки и присела на свободный стул, Александр смотрел на нее издалека, явно недовольный ее побегом, но она одними только губами проговорила «две минуты», и он после паузы кивнул.

— Какой веселый прием, — заупокойно сказала Дана, подняв бокал. — Но давайте все же выпьем за твою помолвку!

Ривка взяла с подноса проходящего мимо официанта фужер и пригубила, чокнувшись с остальными, соглашаясь, что официальный прием вышел чересчур скучным и тоскливым. Уже после второй песни ей хотелось пристрелить певицу, нагоняющую тоску на гостей.

— Что насчет девичника? — спросила Летти, и Ривка внезапно заметила, что Джек явно держит ее за руку под столом, что не могло не удивлять, учитывая, что, по словам Новак, он был вроде бы не прочь стать мужем канцлера.

— Предлагаю провести его где-нибудь на курорте Египта, Иордании или…

— Естественно, Израиля, — усмехнулась Ривка, так как Дана собиралась предложить именно этот вариант.

Ее браслет вибранул сообщением и это не скрылось от глаз собеседников.

— Господин поздравляет с помолвкой, — пояснила она, хотя сообщение гласило, чтобы она завязывала с разговорами и вернулась на свое место, потому что Его Величество заскучало. — Пойду к будущему супругу, а то он скоро прожжет во мне дыру взглядом, — она поднялась с места и, кивнув подругам, отправилась обратно, с некоей обидой заметив, что Летти ничего ей не сказала об отношениях с троюродным братом.

* * *

После окончания торжественного приема Ривка ничком рухнула на кровать в своих покоях в Малакате, чувствуя, что ее ноги вот-вот отвалятся из-за высоких шпилек. Раздался стук в дверь, и после короткого «войдите» в комнате объявился Геб, которого Ривка узнала по чуть шаркающему неторопливому шагу. Он подошел к подопечной, присел на край кровати и положил ладонь на ее спину.

— Поздравляю с помолвкой, — он погладил ее по плечу.

— Спасибо, Геб, — неформально поблагодарила она и открыла глаза, взглянув, наверное, на самого близкого в этом мире анкийца после Александра, отчасти потому, что от него не было никаких секретов, но главное, он всегда с пониманием относился к ее ссорам с Александром, даже если она была не права. — Кажется, мои ноги сейчас отвалятся.

Она поерзала на покрывале, суча ногами, словно обиженный ребенок, и перевернулась на спину, внимательно глядя на Геба. Его кустистые седые брови снизу были похожи на лапки сколопендры.

— Господин сказал, что ты была слишком напряжена. Что тебя так сильно волнует?

— Ничего особенного, всего лишь его жизнь, — фыркнула она и подавила истеричный смешок; не найдя удобного положения, Ривка села и свесила ноги, расправив юбку платья. — Я не подхожу на роль канцлера, по крайней мере потому, что не могу мешать личную жизнь с работой. Это брак не просто политический ход, это угроза его жизни. Как вы думаете, кто первым попробует снять его голову с плеч, при этом даже отдаленно не подозревая, кто он такой на самом деле? А что, если мои родители пострадают? Какая, к черту, демократия в мире, который многие тысячи лет практически живет монархией?

— Не практически, а даже на все сто процентов, — поправил Геб. — Но ведь он свой выбор сделал. Столько лет выдавая себя за простого анкийца, он решил поступиться свободой ради спасения людей, анкийцев и их будущего. Я считаю, что в этом поступке есть доля самопожертвования. Да, он сам создал мир таким, но теперь в кратчайшие сроки необходимо его изменить.

— Разве моим браком с анкийцем из клана Анкиа это можно как-то ускорить? Не проще ли объявить, что нибируанцы скоро будут представлять реальную угрозу? И если вы все не перестанете играть в классовость, то нас ждет большая проблема.

— Проблема и так ждет нас, ты же понимаешь, почему Анкиа дает лазерное оружие для решения конфликта в Сирии?

Ривка на миг замолчала, словно поток мыслей иссяк.

— Он очевидно хочет открыть нас людям. Это очень грубые меры, и я с ними не согласна. Может начаться война, появятся расистские группировки. Не все люди смогут принять, что с ними соседствует высшая раса. И речь все равно пойдет о подчинении. Однако мир слишком изменился…

— Верно, но если дать анкийцам и людям общего врага, то это сплотит их, — Геб посмотрел на нее внимательным взглядом умных глаз. — Господин считает, что ты затаила на него некую обиду, но кажется, дорогая, ты и впрямь в штыки воспринимаешь все его решения только из-за страха за его жизнь.

Ривка в приступе возмущения не успела открыть рта, прежде чем Геб заговорил снова:

— Думаю, это платье вполне сойдет за подвенечное, — он оглядел Ривку с головы до ног. — Я пойду, позову Гретель, чтобы она помогла освежить твой макияж и прическу. Будь готова через полчаса.

— Геб, к чему готова? — прекрасно зная ответ, но отказываясь верить, спросила она.

— Сегодня вечером ты станешь женой господина, — он не стал указывать на очевидное сарказмом, позволив ей играть в эту игру, улыбнулся, на миг показав чуть кривые старческие зубы и вышел из комнаты, оставив Ривку в гулкой тишине.

И почему она ничего не чувствовала после известия о внезапной свадьбе? Ривка попыталась понять свои ощущения, она никогда не мечтала о пышном торжестве, которое было бы неминуемо в мире людей в ее семье, где подставной раввин сочетает ее и Александра Бен-Эзера по иудейским и анкийским традициям одновременно. Мама настаивает на присутствии раввина, и Ривка не может не согласиться с необходимостью следования традициям, ведь все считают, что ее жених — еврей. Теперь, конечно же, людские традиции, не имели никакого значения для Ривки и Александра, ведь, по сути, боги, которым поклонялись люди, и были нибируанцами или анкийцами.

— Мамочка бы с ума сошла, узнав, за кого единственная дочь выходит замуж, — она залилась смехом, граничащим с истерикой. — Зато дети Люцифера будут евреями!

Решив, что макияж после долгого дня не спасти, она залезла под душ и тут же услышала стук в дверь.

— Заходи, Гретель.

— Канцлер, у вас нет времени на душ! Он ждет вас через двадцать минут, — ухоженная домработница с седеющими волосами, убранными в пучок, зашла в ванную комнату и по-матерински строго взглянула на обернувшуюся в полотенце девушку с наспех смытым макияжем.

— Давай так, — Ривка подошла ближе, по дороге выудив из шкафчика фен и вручила женщине, — макияж мне особо не нужен, но ты можешь высушить мне волосы.

Она присела перед зеркалом, чтобы нанести крем, внимательно наблюдая за действиями Гретель. Вся прислуга — и Вишай, и Гретель, и Лина уже были в курсе, что канцлер не ночует в своей постели, как прекрасно знали и то, что Анкиа часто отлучается из Малаката. И весть о том, что Ребекка вот-вот станет его супругой ничуть не удивила никого из обитателей дворца. Тем более, они все читают сводки новостей и смотрят телевизор. Более того, наверняка Лина, прибираясь в спальне Анкиа, находила женские волосы…

— У вас всего пять минут, — бросив взгляд на браслет, сообщила Гретель, и Ривка, быстренько подкрасив ресницы, ушла в гардеробную, решив, что прежнее платье чересчур громоздкое.

— Вы позволите? — Гретель появилась в отдельной комнате, прилегающей к спальне, где из одежды были в основном классические деловые костюмы, рубашки и блузки.

Ривка, удержав полотенце, которое норовило сползти, кивнула и отошла в сторону, чтобы женщина смогла подобрать ей подходящее платье.

— Это даже не платье, — хмыкнула Ривка, глядя на белую тряпку в руках Гретель — длинный белый пляжный сарафан, больше похожий на изорванный саван или весьма специфичный пеньюар.

— По крайней мере, он белый.

Ривка пожала плечами и взяла платье, на миг скрывшись в огороженной шторой примерочной. И вот, уже глядя в зеркало, она решила было, что действительно собирается на Гордон бич, а вовсе не на собственную свадьбу.

Идя за Гретель по коридорам Малаката, Ривка внезапно обнаружила, что роль освещения выполняют свечи, расставленные на протяжении всего пути, а в воздухе летает легкий аромат благовоний.

— Идея Вишая? — усмехнулась она, проходя под колыхающейся тканью в переходе до кабинета Анкиа.

— Кого же еще! — Гретель усмехнулась, а возле входа в кабинет обнаружился и сам лучащийся улыбкой Вишай.

На нем был шервани — индийское полупальто на множестве пуговиц, образ дополняло ожерелье из бледно-розовых цветов. Он обнял Ривку с такой теплотой, что сердце ее начало принимать ощущение торжества. Вишай был счастлив, ведь его старый друг канцлер Геб оказался жив, и не было для Вишая радости выше, чем осознание этого факта. Александр доверял слугам, но многое от них скрывал, как и то, что старый канцлер жив. Сложно было объяснить, почему, но, несомненно, Александр постоянно проверял свое окружение и дозировал информацию между своими слугами и подданными. Ривка назвала бы это паранойей, но учитывая, сколько раз его пытались убить на протяжении всей жизни, он имел на нее право.

— Ваше появление во дворце ознаменовано хорошими событиями, — поделился он всеобъемлющим чувством тепла. — Еще никогда прежде здесь не было так светло и уютно!

Вишай с поклоном отворил дверь, на миг задержав укоризненный взгляд на простом облачении невесты и еще более неподходящих случаю сандалиях.

— Какое простое платье, Ребекка, — не удержался он, заходя вслед за ней в кабинет; количество благовоний, свечей и воздушного вида драпировок, украсивших кабинет, убеждало Ривку, что подготовка к церемонии началась задолго до их с Александром появления дома. — Вам бы пошло свадебное сари, чтобы подчеркнуть вашу уникальность. Вы должны блистать для господина.

Ривка бросила полный скепсиса взгляд на Вишая, но комментировать не стала, так как тот без тени осуждения был исполнен чувства неподдельной радости из-за свадьбы и просто не мог сдерживать эмоции.

Проекция Тель-Авивского ночного пляжа за окнами подземного дворца заставила Ривку улыбнуться. Казалось, повернешь голову — и будут видны окна ее квартирки на Хаярконе. Пенные барашки волн, закручиваясь, облизывали берег, с шумом унося мелкий песок в воду и возвращая его на место. Благодаря прозрачному тюлю, закрывающему потолок и стены, казалось, что это действительно шатер, установленный на пляже.

Александр стоял у окна, облаченный в свободную белую рубашку и легкие темные брюки. В глазах Вишая загорелось неподдельное обожание. Геб осторожно кивнул, и Вишай остался стоять поодаль, возле Лины, в почтении склонившей голову. Теперь было ясна причина их присутствия — на долю Лины и Вишая должна будет выпасть роль свидетелей свадебного обряда.

Ривка отключила все посторонние мысли, чтобы сосредоточиться лишь на одной мысли — сегодня она станет законной, по далеким для нее нибируанским обычаям, спутницей Александра. Он смотрел на нее с молчаливой улыбкой, не обращая внимания ни на скромный сарафан, ни на длинное цветочное ожерелье, которое на нее навесил Вишай. Александр смотрел только в ее глаза, вкладывая во взгляд все свои чувства, все доказательства нежной привязанности, на которые был способен. Его рука отчего-то была прохладной, но то была приятная прохлада, уравновешивающая жар ладони Ривки, которую лихорадило от осознания происходящего, нахлынувшего волной дрожи и подступающего счастья. Ее пальцы невольно одеревенели в его ладонях.

Геб смотрел на них с отцовской улыбкой, в его руках находилась черная свеча, а сам он был облачен в темную мантию. Ривка всего единожды натыкалась на описание нибируанской церемонии бракосочетания и осознала, что она едва ли отличается от людской. Но кое-что было уникальным — именно для этого в руках Геба и была свеча. Обряд призывал обжечь ладони воском черной свечи. Судя по книгам, это было неприятно, но терпимо.

Ривка слушала легкий шорох волн, наверное, включенный в проекцию для большего погружения в романтику момента. Она жалела всей душой, что пляж ненастоящий, что прохладный бриз не касается кожи, а соленый свежий воздух не щекочет нос. Она на миг закрыла глаза, услышав вопрос Геба, обращенный к Александру:

— Мардук, сын Энки, внук Ану, властитель Земли, — бравурно начал Геб церемонию, поднеся к нему свечу, — согласен ли ты взять в жены Ребекку, дочь наследного принца Нибиру — Нинурты?

Ривка видела как на миг напряглись его губы, но Александр не показывал виду, что сей факт всё же немного его удручает. Она и представить не могла, как глубоки корни его неприязни к кузену.

— Согласен, — он отпустил ладонь Ривки и протянул руку под свечу, капнувшую черным воском на его ладонь, затем на запястье.

Геб, выглядя все так же серьезно и внушительно, словно в старые времена, вещая с экранов новостей, начертил неизвестный Ривке символ по незастывшему воску на его ладони и обратил взгляд на нее.

— Ребекка, дочь Нинурты, наследного принца Нибиру, согласна ли ты взять Мардука, сына Энки, внука Ану и властителя Земли в законные мужья?

— Надо что-то делать с твоим длинным списком регалий, — отшутилась Ривка и услышала как дрожит ее голос; Геб строго посмотрел на нее.

Она постаралась успокоить бешено колотящееся сердце, сказала «да» и под размеренную молитвенную речь Геба подставила ладонь под капли горячего воска, позволив ему обжечь кожу. По команде Геба Александр, не раздумывая ни секунды, соединил их руки, и на этот раз подставил тыльную сторону ладони, а Вишай и Лина обвязали красной лентой их запястья, подкрепляя брачный обряд своим свидетельством.

И внезапно Ривка почувствовала необъяснимую волну энергии, вмиг наполнившую ее тело, когда Геб, опустив взгляд в талмуд и капая воском, начал негромкую речь на языке Нибиру, больше похожую на молитву или магический ритуал, связывающий супругов воедино на веки вечные, и разлучить подобный союз могла только смерть. И чувствуя эту необъяснимую энергию, перетекающую по ее жилам от рук Александра, Ривка думала о том, что же это за обряд такой, способный расширить границы понимания нибируанской силы. Это не могла быть магия, просто потому что ее роль в мире выполняла ушедшая вперед человеческой анкийская наука, а значит, и этому должно было найтись объяснение.

Вполне вероятно, что жизненная энергия Александра передавалась ей по капле, смешивалась с ее собственной. Ривка никогда не натыкалась на описания подобных ощущений в книгах, но также она была наполовину нибируанкой, а кровь ее избранника была абсолютно чистой.

Она поймала на себе вопросительный взгляд Александра, наверное, он чувствовал тоже самое, касаясь ее руки. Конечно, в происходящем обмене энергией ее сила тоже играла свою роль. Но почему же он так странно смотрит?

— Пусть небо станет свидетелем этого союза! — громко воскликнул Геб и протянул церемониальную чашу, позволив испить из нее вина обоим.

И в тот момент, когда лента на их запястьях заискрилась холодным голубым свечением, затем почернела и без огня превратилась в пепел, осыпавшись к их ногам, Ривка уже едва ли понимала происходящее. Земля уходила из-под ног от опьяняющего чувства насыщения энергией, и Александру пришлось ее подхватить, чтобы предотвратить падение

— Я чувствую тебя. Я чувствую твою силу! — она блаженно улыбалась, ловя новые краски окружающего мира, ловя каждую черточку любимого лица. — Это потрясающе!

— Это немного странно, вероятно, такое смешение энергий произошло из-за того, что над кровью земной женщины преобладает кровь Нинурты. Ты не должна была почувствовать такой всплеск энергии.

— Мой господин, — Геб прокашлялся, напоминая, что молодожены в кабинете не одни; он посмотрел на Александра и кивнул на Ривку.

— Похоже, мы оба любим поболтать во время важных событий, — Ривка взяла инициативу на себя и, зарывшись пальцами в волосы на его затылке, поцеловала его под довольные улыбки присутствующих.

— Но нам непременно следует к этому вернуться, дорогая, — оторвавшись от нее, сообщил Александр и указал на тыльную сторону ее руки, где Ривка с удивлением обнаружила довольно ярко проступающий след ожога в виде уджата — египетского изображения глаза, который поверг ее в некий священный трепет.

— Что это такое,?

— Это, как ты знаешь, мой символ, доказательство того, что теперь ты моя супруга, — он показал свою ладонь с отпечатком такого же символа. — Чтобы моя рука всегда накрывала твою руку.

— Я рассчитывала на кольцо, — усмехнулась Ривка, вызвав его улыбку. — Но выглядит симпатично.

— Не описать, как мы счастливы подобному событию в нашем тихом мрачном уголке! — прослезившийся Вишай не сдержал восторженной реплики; Лина, немного хмурая пуэрториканка с черными как смоль волосами, сохраняла спокойствие; из-за ее густых бровей всегда казалось, что она смотрит с осуждением. — Поздравляем со свадьбой, господин и госпожа!

— Спасибо, Вишай, — дружелюбно отозвался Александр и даже похлопал засиявшего дворецкого по плечу, как старого друга, оказывая ему великую честь. — А теперь прошу оставить меня с супругой наедине, — сразу же изменил тон на повелительный Александр.

Слуги низко поклонились, сразу же сделавшись серьезными, словно и не было того налета радости из-за присутствия на церемонии.

— Да, господин, — синхронно ответили они и, не поворачиваясь спиной и не разгибаясь, стали отдаляться к двери.

Александр практически всегда выглядел и говорил как обычный земной мужчина, Ривке редко приходилось становиться свидетельницей его божественных замашек, и они ему не шли. Стоило двери закрыться, как строгость быстро спала с лица Александра, вновь вернув ему облик чуть усталого, спокойного мужчины с уютной улыбкой на устах, глядящего на нее с неподдельной любовью.

— И как мне быть теперь с этим ожогом? — она бросила взгляд на руку, но тут же удивленно захлопала глазами, потому что вместо свежего ожога тыльную сторону ее ладони покрывал застарелый шрам. — Как он мог так быстро зажить без лечебной капсулы?

Александр подошел к ней поближе и показал свою ладонь.

— Через пару дней не останется и шрама, но его можно будет увидеть, применив специальную силу, позволяющую проявить следы энергии.Так что никто не заподозрит неладное.

— Ты не говорил, что тебе придется клеймить меня, — ворчливо проскрипела Ривка, присев на его письменный стол и свесив ноги.

Он приблизился к ней бесшумно, в его карих глазах в темноте, казалось, не отражается и свет свечей, оттого они казались угрожающими, наполненными жаждой. Ривка всякий раз нестерпимо радовалась, что имеет на него такое сильное влияние как женщина. Она почувствовала собственную дрожь, когда его пальцы коснулись ее бедер, Ривка с ошеломлением ощутила волну желания, да такой силы, что едва не пришла в исступление от одного его невинного прикосновения.

— Необходимо консумировать брак, — он с шумом втянул воздух и поднял ее на руки, чтобы отнести в прилегающую спальню, как и кабинет, украшенную свечами.

На черном покрывале были рассыпаны лепестки белых роз, создавая неповторимый цветочный аромат. Ривка расслышала негромкую спокойную музыку, обрывками доносящуюся из запрятанных за тюлем колонок. Она прекрасно знала, что ритуал усилил чувство сексуального голода, но все равно не могла понять, почему уже более года она так отчаянно хотела только одного мужчину. Только его, нибируанца, который сумел завладеть ее равнодушным и эгоистичным сердцем.

Наверное, все же судьба имела тут какое-то влияние. Ривка просто не видела никого рядом с собой, ей нужен был кто-то мудрее, умнее и старше, чем она сама. И чутье не подвело ее. Александр имел именно то, что было ей так необходимо. И когда он снял с нее сарафан, не обнаружив под ним белья, он явил Ривке последнее качество, так ценимое ею — ненасытность. Он был способен на первобытное обладание, но, наигравшись в хищника, целовал ее пальцы, лодыжки, поднимаясь выше. Он мог не требовать от нее исполнения желаний, ведь она умело угадывала их без слов, заставляя его стонать, словно в первый раз.

Их брачная ночь была далеко не первой, она была обычной, но щемяще нежной. Сумасшествие их тел под глухую музыку с индийскими и арабскими мотивами дополнялось то тихим шепотом, то сбившимся дыханием обоих. Ривка чувствовала, как кожу живота обжигает воск обычных свечей, как тело непроизвольно вздрагивает от мимолетной боли.

Она была готова на всё ради Александра, казалось, что она была рождена, чтобы стать его женой, и все козни клана Нинурты оказались бессильными перед этим подлинным обожанием и полной лояльностью этому мужчине, богу и теперь мужу.

Ривка была безумно счастлива и купалась в его тепле, даруя в ответ собственное. Достаточно было отключить все мысли, чтобы понять, что вся ее жизнь была спланирована кем-то свыше, хотя после осознания, что религия — это свод неправильно изложенных данных, вряд ли можно было уповать на существование более высшей расы, чем нибируанская...

* * *

Баджардини — пер.с ит. — маленький лжец

Последнее дело, что предстояло завершить перед публичной свадьбой и медовым месяцем, который они с Александром планировали провести на уединенном острове на Мальдивах, не могло принести радость. Ривке, как и любому другому человеку или анкийцу, работа была в тягость, учитывая, что в брачную ночь ей не удалось выспаться.

— Покемарь, пока мы на гиперскорости, — предложила Летти и буквально насильно отобрала у нее планшет с заготовленной для торжества на Лахму речью.

Ривка затуманенным усталым взглядом посмотрела на подругу и виновато пожала плечами. Она была довольна ее обществом, даже в какой-то момент обрадовалась, что персональный ассистент сломала ногу и сейчас проходила реабилитацию в шуруппаке Бад-Тибира, хотя, конечно, нельзя было подобному радоваться.

— Эту речь должна произносить ты, — Ривка заключила ладонь Летти в свои ладони, словно это могло помочь избавиться от всеобъемлющего чувства вины. — Снова очевидная несправедливость вынуждает меня забирать твои лавры.

И Ривка была абсолютно права. Она летела на Лахму не потому, что была канцлером, а потому что, как думал весь мир, являлась первым летчиком-испытателем гиперсветового шлема. От нее ожидалась речь после возвращения первого гиперсветового экипажа пассажирского шаттла, который должен будет доставить с топливодобывающей станции на Венере рабочих.

— Я больше злюсь на тебя за то, что ты часто об этом вспоминаешь, — сказала Летти без особых интонаций в голосе. — Не твоя вина, что клан решил заработать несколько баллов для своего претендента. И если ты еще раз мне об этом напомнишь, то клянусь, невзирая на то, что ты канцлер, я стукну тебя по голове чем-нибудь тяжелым.

В основном салоне канцлерского бизнес-шаттла не было охраны, как и не было средств видеонаблюдения, а наличие жучков Ривка теперь проверяла самостоятельно, все еще не доверяя Живковичу, хотя он был хорошим парнем и пока что не давал повода усомниться в своей лояльности именно ей, а не всему клану.

Летти в летном скафандре, в который для обеспечения безопасности облачались анкийцы, совершающие космический перелет, напоминала о славных временах в Нью-Бабили и на Лахму. То время было не таким давним — каких-то восемь-девять месяцев назад — но столь далеким, словно из прошлой жизни.

— Аризона наверняка будет просто счастлива меня увидеть, — цокнула Ривка, ведь поздравлять с гиперсветовым прыжком придется именно ее.

— Благодаря участию в твоем назначении ей удалось достичь таких высот, к которым она, возможно, могла не прийти и за пятьдесят лет службы на Лахму. Так что, поверь мне, она весьма довольна своей нынешней жизнью, чем обязана тебе.

— Да, а я ведь думала, что и моя жизнь будет посвящена Марсу, — Ривка прикрыла глаза, устроившись поудобнее на мягком диване.

На миг в шаттле повисло молчание, и она уже начала провалиться в какой-то тревожный сон, связанный с Александром.

— Ты уверена, что хочешь жить с Александром в Тель-Авиве? — внезапно спросила Летти, и Ривка как по щелчку открыла глаза, а сон ускользнул так же быстро, как и появился.

— У нас должно быть своё гнездышко. Моя квартирка для этого прекрасно подходит, и ему она нравится.

— Это, знаешь ли, немного небезопасно, — усомнилась в здравости этой идеи Летти. — И поменьше слушай Дану — после того как она стала встречаться с сыном Акрама Бараката, ей, кажется, окончательно снесло башню.

— А мне понравилось, что они вместе пришли на помолвку, хотя, конечно, я была удивлена. Отличный пример того, что цели господина достижимы, — Ривка выпрямилась на диване, ткнула по кнопке встроенного в подлокотник отделения, которое выехало вместе с бутылочкой виски и стаканом. — Но вот второй вопрос меня заботит больше: почему ты пришла с Джеком?

— Ты уверена, что тебе необходимо пить перед речью? — усомнилась Летти, не сводя взгляда с графина и невозмутимой Ривки, ожидающей ответа. — Что ты хочешь услышать? Ты все правильно поняла. После того, как ты ясно дала понять, что не намерена связывать с ним жизнь, наши родители быстренько подсуетились и устроили помолвку в узком семейном кругу.

— Ну вы же двоюродные или троюродные брат с сестрой? — тупо переспросила Ривка.

Летти посмотрела на нее как на идиотку.

— Когда ты уже поймешь, что именно такие родственные связи как раз и котируется в нашем мире?

— Я бы хотела от этого избавиться, — повторила Ривка в очередной раз слова о желании упразднить классовость. — Не торопитесь жениться, скоро все изменится, и тебе не придется идти против своей воли, — невольно пообещала она светлое будущее. — Мне надо немного поспать, — Ривка сделала всего глоток, убрала стакан и графин обратно и развалилась на диване.

— Бурная ночка? — усмехнулась Летти, осознав, что Александр и Ривка продолжили праздновать после официального приема.

Но Ривка не ответила, только лишь на ее устах образовалась сытая улыбка, отражающая подлинное счастье и, вместе с тем, безумие.

* * *

Из-за неполадок рейс Венера-Марс задержали, посему у Ривки выдалось лишних два часа свободного времени. Она могла бы нанести визит вежливости Коскинену-младшему и Хендерсону, но, что называется, не осилила. Вместо этого, сообщив, что плохо себя чувствует выделенному от одного из эскадронов рядовому, приставленному к ней ассистентом, попросила не беспокоить ее до завершения миссии Венера-Марс.

Надо сказать, из пентхауса канцлера в самой высокой башне, где располагалось военное командование, вид открывался потрясающий. Ривка оценила его, едва приземлившись на вертолетную площадку — Марс все еще будоражил ее сердце, а вид бескрайних красных песков и бурых скал заставлял кожу покрываться мурашками. Над головой неспешно двигались метеокольца, а в необычайно яркой небесной синеве виднелись горсти далеких звезд и проплывающая вдали орбитальная станция. Ривку окружали только светлые воспоминания о недолгом пребывании в этом месте. И вот, наблюдая с высоты птичьего полета за работой окружавших базу зиккуратов, где безостановочно приземлялись и взлетали воздушные судна, она ощутила приступ ностальгии.

Тепличная девочка, выросшая в обеспеченной семье, неожиданно нашла себя в военном режиме, в гуле двигателей истребителей, в шуме сапог на плацу и в сухом воздухе красной планеты величественного небесного флота, опоры анкийского мира, готовой дать отпор нибируанцам в любую секунду. Именно готовность к чрезвычайным ситуациям и дисциплинированность были основной силой анкийцев. Мардук построил воистину великий мир. Военная держава сможет отразить нападение, если не удастся решить конфликт мирным путем…

Ривка отчасти была рада, что не может напрямую связаться с Александром, даже почувствовала некую свободу, ведь связь на Лахму, как на полностью военном объекте, была ограничена, и теперь, будучи канцлером, она знала наиболее весомую причину — любой сигнал могли перехватить разведчики Нибиру, поэтому только для диспетчеров были разрешены три особых диапазона связи, которые не использовались нибируанцами. Простые военные не знали об этом, они принимали как должное невозможность постоянной связи с Землей. Однако некоторые генералы и министры все же были в курсе, чего опасаться, ведь они понимали, что ждет анкийцев, если боги решат вернуться на Землю и обнаружат довольно образованное общество. Правда, правительство даже отдаленно не представляло, что угроза становится все более реальной. Защитный слой Нибиру, согласно расчетам Александра, который некогда отвечал за переправку золота, истощился, и его семья не успела восстановить его полностью, поспешно покинув зараженную радиацией после Содома и Гоморры Землю.

Раздалась недолгая музыкальная трель — одинаковый для всех оснащенных электронным швейцаром звонок в домофон, реагирующий только на одну фразу:

— Кто там? — устало спросила Ривка и негромко добавила уже для себя: — Я же просила меня не беспокоить…

— Мэм, к вам доктор Борисовский из шуруппака, он говорит, что ему нужны сведения по вашей мед карте, — раздался отчет рядового, но тут же неразборчивый бубнеж, так как он, судя по всему, обратился к гостю. — Мэм, говорит, что дело довольно важное, и что из-за вашего статуса ему не давали доставить до вас сообщение с Лахму.

Ривка удивленно проморгалась — словно именно это действие могло помочь прочистить ей уши. Она что, больна? Да нет, тогда бы Даичи Ито, который выделил для ее нужд лучших врачей, непременно сообщил бы ей. Так кто же этот человек?

— Обыскать гостя, — скомандовала Ривка, а сама устроилась в плетеном кресле возле панорамного окна с видом на Волчью нору. — Рядовой, оставайтесь снаружи. Живкович и взвод тоже. Открыть дверь.

— Но, мэм... — тут же раздался голос несогласного Дрейка, правда, звучал он неубедительно.

— Мои приказы не обсуждаются, Дрейк. И, кажется, я дала вам время, чтобы повидать отца, пока вы на Лахму…

Послышались неуверенные шаркающие шаги и шорох широких штанин. Ривка взглянула на посетителя, но подняться не потрудилась и, лишь взглянув на этого мужчину, нервно прижимающего к себе планшет, указала ладонью на кресло напротив, однако гость остался стоять.

— Что-то не так с моими медицинскими документами? Вы неважно выглядите, — усмехнулась она и потянулась к электрическому кофейнику, чтобы нагреть кофе. — Чем могу быть полезна, доктор…

— Борисовский, Антон, — напомнил он, пригладив жидкие, мышиного цвета волосы; если бы не его дерганность и какой-то пристыженный взгляд, то его можно было бы счесть симпатичным. — Вы меня не помните, госпожа канцлер? — на всякий случай уточнил он.

— Не имею ни малейшего представления, кто вы, — не меняя интонаций в голосе, сообщила она и подвинула кружки. — Будете кофе?

— Нет, спасибо, — отказался он скорее из-за того, что чувствовал неловкость, а не по причине нежелания.

Наконец, доктор Борисовский нашел в себе смелость присесть в предложенное кресло напротив канцлера, но, вместо того, чтобы положить планшет на стол, он едва не уронил его на пол.

— Не пойму, у вас боязнь высших чинов или ваша нервозность как-то связана с темой разговора?..

— Госпожа, прошу прощения за задержку, — сказал он уже более уверенно. — У меня есть для вас некие известия. Я могу быть уверен, что нас никто не подслушивает?

Ривка на миг прикрыла глаза, чтобы прощупать все электроприборы и возможно скрытые в пентхаусе жучки, но ничего не обнаружила.

— Абсолютно, — утвердила она.

— Удивительные у вас способности! — не смог он скрыть раболепного восхищения. — А ведь вам меньше тридцати лет!

— Доктор Борисовский, вы добились моей аудиенции ради того, чтобы обсуждать мои способности и возраст?

— Меня прислал министр Даичи Ито, — тут же объяснил он причину своего появления здесь, а также то, почему так легко попал на прием к канцлеру. — Я должен передать вам приглашение на тайную встречу клана Инанны, которая состоится сегодня вечером после вашей речи.

— Министр Ито на Марсе? — с подозрением уточнила Ривка. — Какова тема встречи и к чему такая секретность?

— Тема встречи — вы, канцлер.

— Вам, вероятно, известно, что мой шаттл отбывает на Землю сразу после торжественной части? — не придавая особого значения приглашению, так как получала подобные от всех кланов с завидной постоянностью, спросила Ривка.

— Темой встречи будет не попытка привлечь ваше внимание к клану Инанны, там будет также несколько представителей других кланов, — немного удивил Борисовский. — Поверьте, то, что мы знаем о вас, изменит не только вашу жизнь, но и будущее всего анкийского народа.

Ривка невозмутимо отпила кофе и откинулась в кресле, сложив руки на груди.

— Почему бы вам не рассказать все сейчас?

— Боюсь, это не в моей компетенции. Прошу вас не игнорировать встречу и, конечно же, вам придется избавиться от охраны и от дочери полковника Хендерсона, — Борисовский сделал шаг назад, а затем, поклонившись, собрался уйти.

Ривка внезапно уловила в повороте его головы знакомые черты.

— Постойте, — она сосредоточенно оглядела посетителя. — Не вы ли тот самый доктор, которого я увидела первым, очнувшись после аварийной посадки?..

* * *

Пожимая руку Аризоне Мундштайн — летчику первого рейсового гиперсветового экипажа, Ривка почувствовала, что ее собственную руку зажало в тиски, но не показала вида. Бывают же противные еврейки!

Их обеих сфотографировали на первые полосы газет и взяли краткие интервью для видеопортала новостей. Аризона произнесла весьма распаленную речь, что ей удалось совершить первый рейсовый гиперсветовой прыжок, а также добавила пару слов об остальных членах экипажа, с которыми Ривка вела заинтересованную беседу на тему их ощущений. Остальные члены команды и пассажиры, как сообщило командование, были из клана Анкиа, и только Аризона из клана Нинурты. Странно. Ривка только удивилась, как мало ее интересовали подобные нюансы до вступления в должность канцлера.

Уже спускаясь с трибуны, на которой более полугода назад чествовали ее саму, Ривка прошла мимо высшего офицерского состава Лахму во главе с генералом Коскиненом, которые в едином резком движении отдали ей честь. Она в ответ лишь кивнула, поправила завернувшийся от ветра ворот мятного пиджака и устремилась к электрокару, бросив тоскливый взгляд на истребитель GP-1, стоявший неподалеку. Солнечный блик, отразившийся от стекла пилотской кабины, на миг ослепил Ривку.

— Живкович, вы неважно выглядите, — заметила она, когда зрение вернулось в норму и взгляд сфокусировался на его заблестевшем лбу. — Я, кажется, давно вас отпустила в увольнительную, но вы все-таки остались на службе.

— Мэм, я — начальник вашей охраны с тех пор как ушла Мин Чжи, и я отправлюсь в увольнительную только будучи уверенным, что вам ничего не угрожает. А здесь слишком много опасностей подстерегает на каждом шагу.

На его смуглом лице отразилось волнение, прочитанное Ривкой в дернувшемся уголке его губ и в чуть напряженной межбровной складке.

— Живкович, не забывайте, что благодаря тренировкам с лучшими учителями, я смогу за себя постоять, особенно на Лахму, где заправляет клан Нинурты. А вы… Мне казалось, вы хотите стать пилотом, а не телохранителем важной шишки.

— Как и вы, мэм, хотели стать пилотом, но стали канцлером. Жизненные цели меняются…

— Госпожа канцлер! — к электрокару подбежал один из сержантов с нашивкой эскадрильи «Крылья Ворона».

— Вольно, — бросила она, но сержант так и остался стоять навытяжку. — Что случилось, сержант Дэйл? — спросила она, прочитав фамилию с нашивки.

— Ваш шаттл не может вылететь через полчаса, госпожа канцлер, неполадки с антигравитационной системой.

Ривка вовсе не возмутилась, она просто цокнула, понимая, что неполадки явно были спровоцированы кланом Инанны, который возжелал встретиться с ней именно сегодня и явно собирался осуществить задуманное так или иначе. Она взглянула на Живковича, который был все так же взволнован, и в душу закрались некие подозрения, невзирая на то, что он был из клана Нинурты.

— Живкович, отвезите меня обратно в пентхаус, — она посмотрела на остальную охрану и сказала: — Все остальные могут быть свободны до вылета, в здании командования безопасно.

Ривка, отпустив сержанта, взглянула на дающую последние комментарии Летти, решив, что сейчас более чем подходящий момент быстренько удалиться, избавившись от ее компании. Дрейк открыл дверь электрокара, и Ривка, устроившись внутри и пристегнувшись, с подозрением проводила его взглядом до водительского сидения.

— Рассказывай, как ты связан с кланом Инанны, — задала она вопрос в лоб. — Трудно поверить, что ты можешь быть их шпионом.

— Я не их шпион, мэм, — выруливая к выезду через отдельный КПП для высокопоставленных лиц, начал он. — Обстоятельства немного изменились.

— И поэтому ты трясешься при взгляде на меня? Как давно ты переметнулся? — сохраняя равнодушие в голосе, спросила она, готовая ко внезапностям.

— С вашего позволения, госпожа канцлер, я никуда не переметнулся. Я служу вам и работаю только на ваше благо. Наш с вами клан начинается с самого высшего чина, а значит, вы главная, а те, кто думают иначе, просто глупцы. И мой отец думает точно так же.

Ривка, наблюдая алый закат Марса, по которому успела соскучиться, мысленно просчитывала, мог ли Дрейк желать ей зла? Уже продумывая действия по самозащите, она даже проверила всю электронику электрокара и просчитывала, достаточно ли будет ее способностей, чтобы принять управление на себя. Еще Ривка прекрасно видела табельное оружие на поясе телохранителя и незаметно при помощи телекинеза расстегнула застежку кобуры, но Дрейк прижал кобуру с пистолетом ладонью и скептично взглянул в зеркало заднего вида.

— Мэм, я не причиню вам вреда, и если вам некомфортно из-за неких подозрений… — он неожиданно остановил речь, затем вытащил пистолет из кобуры и, не глядя, передал назад. — Возьмите, если вам так будет спокойнее.

Ривка перехватила пистолет и, проверив магазин, положила к себе в сумочку.

— Итак, куда мы едем? И если эта встреча тайная, то ты думаешь за этим электрокаром разве не следят?

— Это электрокар начальника секретариата, а не канцлерский, — пояснил он. — Номер другой. Ваш электрокар поехал другой дорогой. Ни у кого не должно возникнуть абсолютно никаких подозрений.

— Мило, — прокомментировала Ривка. — Так куда же мы едем?

— В шуруппак. Все в порядке, вам не о чем волноваться, — повторился Дрейк и свернул на подземную парковку госпиталя.

Но Ривка видела капли пота стекающие по его затылку прямо за воротник, а также напряженные пальцы на руле. Она перестраховалась, вытащила пистолет из сумочки и засунула его за пояс брюк, о широкие штанины которых чуть не споткнулась, когда выбиралась из электрокара. Дрейк, сопровождавший ее от парковки к подземному лифту, держался дальше, чем обычно.

— Создается впечатление, что ты сменил сторону только сегодня, — поддела Ривка, разглядывая его широкую спину в лифте — так было положено по технике безопасности, чтобы телохранитель в случае нападения смог закрыть канцлера собой.

Дрейк обернулся, нахмурив черные брови, посмотрел на нее, но тут же в этой привычной мине проявился испуг, и он немедленно отвернулся. Лифт тем временем остановился на минус четвертом уровне. Когда двери открылись, Ривка увидела из-за плеча Дрейка подвальное помещение с тянущимися по потолку кабелями и трубами.

— Это, что, канализация? — надменно вздернула бровь она, указав наманикюренным пальцем на широкую желтую трубу. — О’кей… — Ривка, пряча страх за уверенностью, вытащила ствол из-за пояса и сняла с предохранителя, готовая в любой момент выстрелить даже в Дрейка. — Прекрасное место, чтобы назначить встречу канцлеру. Интересно, здесь водятся крысы? Марсианские…

Тишина и отдаленные шорохи подвала ничуть не способствовали успокоению. Дрейк никак не прокомментировал ее предосторожность с пистолетом, он и сам выглядел взвинченным.

Навстречу вышел некто, кого в темноте едва ли можно было идентифицировать даже по гендерному признаку, и так же быстро скрылся в помещении.

— Туда, — Дрейк двинулся к металлической двери, за которой исчез неопознанный анкиец.

— Дрейк, ты уверен, что мне нужно туда войти? — в фамильярности Ривки проступила надежда доверия.

Он открыл дверь перед ней и склонил голову.

— Опустите пистолет, канцлер, вам ничего не угрожает, — сказал он, не прикрывая ее перед неизвестностью, таящейся за дверью.

— Ума не приложу, как тебя так быстро обработали.

Ривка, набравшись смелости, шагнула внутрь, в тускло освещенное помещение и встретилась взглядом с анкийцами, стоявшими, образуя коридор до министра Даичи Ито, находившегося дальше всех. Все как по команде вытянулись по струнке и отдали честь канцлеру, теперь глядя только перед собой. Дрейк, зайдя следом, занял место сбоку и последовал их примеру.

— Министр Ито, извольте объяснить, к чему такая секретность, и почему вы на Лахму?

Японец, на вид не старше тридцати земных лет — довольно высокий для представителя своей нации мужчина, выглядел скорее как темный дворецкий из одноименного аниме, а не как министр, в особенности из-за своего черного делового костюма и белоснежной рубашки, которая, казалось, и сама могла стать источником света вместо потолочных ламп.

— Очень рад, что вы почтили нас своим присутствием, канцлер МакГрегор, — министр Ито низко и уважительно поклонился.

Ривка, мазнув взглядом по знакомым лицам — деятелям финансов, военным и, конечно же, светилам науки, в основном медикам — подошла ближе. И хотя пистолет был опущен, она не убирала его. Она видела фигуру, скрывшуюся в темном углу — единственного анкийца, лица которого она не могла различить.

— И все же, попрошу перейти сразу к теме, у меня нет времени.

Министр никак не прокомментировал наличие у нее оружия, он улыбался и теперь смотрел на нее как-то иначе, с подлинным восхищением, словно она была музейным экспонатом, чего ранее за этим холодным мужчиной не наблюдалось.

— Тема встречи, как вам уже объяснил доктор Борисовский — вы, — он указал на того ладонью, и доктор Борисовский, поймав взгляд Ривки, вздрогнул.

— Что с вами со всеми происходит? Живкович и Борисовский ведут себя так, будто я представляю мировую угрозу. Чего вы так боитесь? — спросила Ривка, но министр Ито только улыбнулся, он выглядел уверенно и терпеливо; как и положено истинному японцу.

— Мы решили, что более не имеет смысла откладывать эту встречу, так как ваша свадьба через два дня. И она идет вразрез с нашими целями.

— Вы смеете говорить мне подобное? Вы в своем уме? — поинтересовалась она, не повышая при этом голоса.

Но министр Ито продолжил, проигнорировав ее замечание:

— Многих из присутствующих вы знаете, мы все члены тайного общества Иштар, существующего около тридцати лет. Общества, созданного с целью служить вам, канцлер, — министр Ито продемонстрировал кольцо, на котором был, судя по всему, символ общества, а заодно и богини Иштар или, как называют ее потомки, Инанны — восьмиконечная звезда.

Ривка постаралась сохранить спокойствие, потому что, похоже, все эти анкийцы с такими же кольцами воспринимали пока еще неясные для нее цели общества всерьез.

— Я тронута подобным проявлением лояльности клана Инанны, министр. Однако же я довольно часто получаю приглашения от кланов, хотя обычно это все не так таинственно. Отдельного возмущения стоит сама обстановка помещения, в котором мы находимся.

Министр Ито снова улыбнулся, даже подавил смешок. Он не был похож на себя — всегда сдержанного мужчину, который порой ассоциировался с бездушным биоником.

— Вы не поняли, — спокойно рассудил он. — Даже если бы вы не были канцлером, в чем, что не удивительно, вам помог клан Нинурты, наше общество, тем не менее, служило бы только во благо Ребекке МакГрегор, — он соединил пальцы на уровне живота, глядя на едва ли понимающую что-то Ривку. — Вижу, вы слегка обескуражены. Объясню иначе: общество было основано на год раньше даты вашего рождения. Вашего спланированного рождения.

— Хорошо, — Ривка без особой уверенности подняла вверх указательный палец, и министр позволил ей продолжить, — даже если учесть, что вы каким-то образом узнали о том, что я была рождена как дочь Нинурты, то почему я не вижу здесь ни Коскиненов, ни Хендерсона? Не думаю, что вы особо лояльны их интересам. Так что же здесь происходит? — она сощурилась с подозрением.

— Канцлер, уберите пистолет. Вам ничего не угрожает. Посмотрите на всех этих людей, охранявших вашу тайну долгие десятилетия. Кто-то, конечно, присоединился к нам буквально сегодня, — он взглянул на Дрейка, — кто-то около года назад, — тут его взгляд достался Борисовскому, — но, в основном, здесь те, кто принял участие в вашем рождении и был с нами с самого начала.

— Я уже поняла, что это потому, что я дочь нибируанца, прямой потомок царского рода, и даже если вы изначально знали тайну моего рождения, то к чему вам анкиец клана Нинурты?

— Вы почти что уловили суть, но главное впереди, — министр выдержал паузу, глядя на Ривку внимательным взглядом темных глаз; он играл с ней, готовя что-то невероятно важное на десерт. — Вы прямой потомок царского рода, вы внучка царя Нибиру, дочь его сына Нинурты и и его внучки — Инанны. Вы — нибируанка, — спокойно сообщил столь волнительную, но абсолютно абсурдную новость министр Ито. — Это мой клан выкрал образец биоматериала Нинурты, и поверьте, клан Нинурты был не единственным, кто сохранил образец биоматериала своего предка. Со времени царствования Инанны в Индокитае мы сохранили ее яйцеклетку, и наконец-то представился случай ее использовать.

— И каковы же ваши цели, министр? — Ривка будто бы пропустила мимо ушей ошеломляющие известия о своем происхождении, которые перевернут ее жизнь с ног на голову… в очередной раз.

— Признаться, я ожидал более бурной реакции, госпожа, — он по-лисьи улыбнулся. — Наша цель? Наша цель куда выше, чем цель клана Нинурты, всего лишь желавшего посадить своего канцлера в управление. Мы хотим поменять лидера, потому что мы не согласны с видением будущего нынешнего.

— Это измена, министр! У вас должны быть веские причины, чтобы говорить мне, преданной господину, подобное, — возмутилась Ривка и только сейчас начала осознавать все сказанное.

Ей только что сообщили, что она не просто анкийка — прямой потомок Нинурты, а нибируанка, как и её муж. Она начинала закипать изнутри, хотя пока что не могла поверить в услышанное. Может быть, именно этот бред и заставлял ее злиться.

— Это революция, — не согласился министр Ито; он сделал шаг на сближение, но остановился, глядя на поднимающийся пистолет. — Анкиа уже давно устарел как лидер. Нам нужна свежая кровь, лидер, лицо которого не будет скрыто, лидер, которого любят, — он протянул руку, указывая на нее, — смелый летчик-испытатель, бесстрашная женщина, сумевшая посадить пассажирский шаттл и спасти своих друзей. Нибируанка, родившаяся среди простых людей, способная к человечности и состраданию.

Ривка ощущала, как ей за воротник капает бульон с лапши, навешанной речью министра Ито.

— Все хотят власти, министр. Вы не исключение. Смысл встречи оказался более чем тривиален, — она оглядела присутствующих, также обнаружив среди них и Бишопа из академии Нью-Бабили.

— Вы мне не верите, — констатировал министр и проследил за ее взглядом. — А, Роберт Бишоп, да, именно он сфабриковал ваши физические показатели в Нью-Бабили, чтобы никто не обнаружил необычность вашей ДНК. Ну, а Борисовский воспринял ваше родство с нибируанцами слишком остро, едва не лишился дара речи, поэтому на время был отстранен от работы в госпитале. Штат моих врачей, — он показал на анкийцев из главного шуруппака — вам знаком с тех пор, как они стали следить за вашим здоровьем с самой инаугурации. Однако они знают вас намного дольше. Доктор Бюжо лично проводила ЭКО вашей матери, — с какой-то не подходящей ситуации гордостью сообщил он, указав на сосредоточенную женщину со светлыми волосами. — Ей ассистировали Юсупов и Голицына.

Ривка начала осознавать, что люди клана Инанны и впрямь все это время могли создавать ей неплохое прикрытие, и вместе с этим пришло осознание, что вся эта ахинея может оказаться правдой, что она вовсе не дочь не только Джонатана, но и Яэль, ведь она была совсем на нее непохожа. Невероятный контроль своих сил, телекинез, которому она так быстро обучилась… Слова Александра после церемонии, что она она не должна была чувствовать такой всплеск энергии. Неужели Инанна и впрямь ее биологическая мать? Ривка ощутила как зашумела в висках кровь, словно от перенапряжения.

— А Яэль? Как же моя мама? — перестав гневаться и начиная задавать вопросы, она выглядела обескураженно.

— Всего лишь женщина, выносившая вас, — министр Ито сложил руки за спиной.

— Я верна своему господину, — внезапно другим, уже более решительным и непоколебимым тоном повторила Ривка, ведь присутствующие анкийцы и не подозревали о том, что ее с Анкиа связывают отношения далеко не похожие на слуга-хозяин. — Ваша миссия заранее обречена на провал. Я никогда не отступлюсь от Мардука.

— Он сын бастарда. Энки, его отец, дитя Ану и наложницы. А в ваших жилах течет чистая царская кровь. Вы не можете игнорировать этот факт, как и не можете поклоняться такому как он. И вы не должны выходить замуж за его потомка — это немыслимо! Мы более не могли тянуть со встречей, поймите, ваша судьба не преклоняться трону, а восседать на нем! А этот брак еще крепче свяжет вас с потомками Анкиа. Вы даже не понимаете, в какую паутину попадете.

Ривка вновь ощутила жгучую злобу, она готовилась вырваться из ее груди и обратить министра Ито в прах. Преданность мужу была неоспорима, как и всепоглощающая любовь и вера в его цели.

— Если верить вашим словам, я рождена вне брака и являюсь таким же незаконно рожденным ребенком, бастардом… — она на миг застыла, а затем воззрилась на министра с новой волной ярости. — Это вы организовали покушение на Анкиа во время выборов канцлера? — но министр Ито не ответил на очевидный вопрос, который звучал больше утверждением. — Вы хоть понимаете, что, выйдя за дверь, я возобновлю следствие по этому делу и теперь точно найду доказательства?

— И если бы нам удалось это покушение, вы бы уже давно управляли Землей, — словно в поступке общества Иштар не было ничего предосудительного, ответил Ито — для завершенности образа ему не хватало только демонстративно рассматривать свои ногти.

— Свора изменников, — выплюнула Ривка, чувствуя, что еще немного, и она выпустит в Ито всю обойму.

— Канцлер, успокойтесь, ваша излюбленная реакция — моментально впадать в истерику при получении известий, с которыми вы не всегда согласны — сейчас неуместна! — зазвучал неожиданно знакомый голос.

Из соседнего помещения, располагавшегося за темной дверью в углу, уже вышла та, кого Ривка совсем не ожидала увидеть.

— Мисс Новак, мы договорились, что вы не пока станете показываться, учитывая ваши сложные отношения с канцлером.

Ривка все еще не могла найти в себе силы выдохнуть, глядя на женщину, которая с завидным постоянством находила возможность доносить до нее не слишком приятные новости.

— Ну конечно, куда же без Ангелы Новак! — Ривка покачала головой. — Здравствуйте.

— Спрячьте сарказм, канцлер МакГрегор, вы ведете себя как взбалмошная девчонка. Это не по вашему статусу, — строго сказала она. — Вы уже давно должны научиться держать свои эмоции в узде, даже если я вам не нравлюсь. Впрочем, зря, именно благодаря мне у вас было детство.

Лицо Ривки непроизвольно вытянулись.

— Это вы стали причиной провала изначального плана клана Нинурты? — уточнила Ривка, оглядев остальных присутствующих. — Ух ты! Ничего себе, я была уверена в вашей маниакальной приверженности клану Нинурты. А получается, вы предательница!

— Не более, чем вы, канцлер. Вы, кажется, вознамерились выйти замуж за представителя клана Анкиа, — не осталась в долгу Новак, — и собрались вычеркнуть свой клан из жизни. Что ж, Анкиа неплохо вас обработал. Но что же вы упускаете столь важную деталь, как тот факт, что вы являетесь не просто полукровкой с божественной кровью, вы и есть нибируанка и внучка царя Нибиру?! — повысила она голос, словно имела на это право.

Ривку бросило в жар, затем сразу в холод, она пошатнулась, но устояла на ногах. Ее легкие внезапно перестали двигаться, она забыла как дышать.

— Что, дошло, наконец? — Ангела склонила голову, глядя на нее.

— Мисс Новак, вы перегибаете палку, не забывайте, кто перед вами, — министр Ито коснулся ее плеча в предупреждающем жесте и кивнул на пистолет в руке Ривки. — Помягче.

— Ничего, министр Ито, — монотонно произнесла Ривка, глядя перед собой расфокусированным взглядом, — мы в последнее время только так и общаемся.

Новак усмехнулась, понимая, что Ривка теряет связь с реальностью:

— Похоже, процесс осознания происходящего все-таки запустился в ее голове.

— Ангела, судя по всему, вы и сами не можете без сарказма, — Ривка быстро пришла в себя и сфокусировала на ней недовольный взгляд.

Ито расхохотался и хлопнул в ладони.

— Ангела, ваш голос действительно имеет на госпожу канцлера отрезвляющее действие, — в хитрых глазах министра загорелась искра неподдельного уважения к этой женщине; она на всех имела особое действие.

— Министр Ито, — Ривка перевела взгляд на него, — мне нужны доказательства того, что вы мне сегодня преподнесли. Прошу предоставить их мне сегодня же, пока я на Лахму, — она бросила взгляд на запястье, но браслета для связи с Анкиа не было, так как он все равно не действовал на Лахму; Александр обещал, что в браслете нет жучка, но стоило ли ему верить, смог бы он использовать некие технологии, зная, что ее способности могут помочь обнаружить прослушку? И именно поэтому встреча общества Иштар произошла именно здесь — отличное прикрытие. — Ваше стремление свергнуть Анкиа — идея неосуществимая, ваши надежды беспочвенны, я служу одному господину и не претендую на его место…

Новак и Ито переглянулись, между ними произошел некий немой разговор, который заставил Ривку разволноваться еще больше. Она все еще не понимала, почему общество Иштар с такой непревзойденной легкостью говорит о революции, будучи уверенными, что она с такой же легкостью примет их цели.

— Наши цели вполне оправданы, — спокойно перебила Новак. — Неужели вы думаете, что Анкиа пойдет войной на нибируанцев, когда они прибудут на Землю?.. — удивила она своей осведомленностью, что заставило Ривку несколько повременить с уходом, а также сбавить обороты желания поделиться услышанным сегодня с Александром. — Вы всё ещё так наивны, дорогая…

Ривка, прижав кулак к губам, сосредоточенно просматривала чертежи, а также регистрационные документы и договора с подрядчиками на строительство золотодобывающих шахт. Она отчего-то чувствовала тупую боль в переносице, словно от удара, но эта боль была следствием перенапряжения. Все владельцы компаний были обыкновенными людьми, но стоило копнуть глубже, как по длинной цепочке инвесторов и доверенностей можно было обнаружить следы анкийцев из клана Анкиа.

— Ангела, вы же понимаете, что нехватку золотого запаса на мировом финансовом рынке с лихвой можно перекрыть добычей из этих шахт? — спросила Ривка, сосредоточенно листая сканы документов на планшете; она даже не прикоснулась к уже остывшему чаю. — А это значит, что, возможно, шахты именно с этой целью и строятся.

Ангела стойко выдержала комментарий и даже не усмехнулась, понимая, что Ривка просто не хочет верить в очевидное: ее господин собрался преподнести Землю нибируанцам на блюдечке.

— Вы бы об этом знали, канцлер, как и о найденных месторождениях, — спокойно, словно не желая еще больше травмировать психику и без того запутавшейся Ривки, сказала Новак. — Не понимаю, почему вам так трудно поверить, что властитель анкийского мира далеко не святой.

— Ангела, — Ривка все еще изучала цифры и план строительства и даже не подняла на нее взгляда. — Почему вы присоединились к клану Инанны? От вас я этого ожидала в последнюю очередь.

В пентхаусе, куда Новак была приглашена на чай, что не вызывало особых подозрений, на время повисло молчание. Казалось, на столь простой вопрос она должна была ответить вполне уверенно, ведь не ради забавы же она предала свой клан, и уж наверняка этому предшествовало немало раздумий.

— Скажем так, — начала Новак, обдумав, вероятно, каждое слово, — меня убедили доводы министра Ито, чьи шпионы нашли подтверждение приближающейся войны с нибируанцами. Более того, уже тогда, тридцать лет назад, существовали эти чертежи, — она бросила короткий взгляд на планшет в руках Ривки. — Это было сложным решением, но со временем я все больше убеждаюсь в его правильности. Анкиа ведет нечестную игру, и я вижу, как он умело манипулирует вами — верной беспрекословной слугой, уверенной в искренности побуждений своего лидера, но давайте вернемся к вам. Когда угроза возвращения нибируанцев стала наиболее ощутимой, мы ввели в эту игру вас. Хотя, точнее будет сказать, вас обнаружил Александр Бен-Эзер, по чистой случайности и очень вовремя, что позволило нам остаться в тени.

Ривка бы непременно возмутилась подобными речами еще пару часов назад, но сейчас из-за внутренних колебаний относительно возможной правдивости слов министра Ито и Новак она была опустошена. Она внимала Ангеле, словно перенеслась на многие месяцы назад, когда та еще внушала уважение, как фигура значимая. Ривка и сама планировала "договориться" с нибируанцами, но что-то подсказывало ей, что строительство золотоносных шахт втайне от нее не подразумевает под собой "договориться", иначе Александр бы сказал ей. Еще до помолвки он хотел пойти войной на них. Это была игра?

— Он не давал повода усомниться в своих целях. Его суждения всегда справедливы и идут на благо обществу, — куда менее уверенно выдавила Ривка, которая все еще раздумывала, сдать ли чудесное общество Иштар Александру. — Ангела, вы же понимаете, что этого недостаточно для того, чтобы поверить в ваши слова? Ведь есть что-то еще?

Та медленно кивнула и, вновь выдержав паузу, сказала:

— Треть строящихся военных баз — это лишь прикрытие для подземных металлургических заводов, которые, конечно же, займутся переработкой золота для переправки на Нибиру.

Ривка тяжело вздохнула, закрыла глаза и приложила ладонь к лицу, стараясь осознать, насколько слепой она могла оказаться. Что любовь напрочь затуманила ей разум.

— Доказательства.

— Они будут, — кивнула Ангела. — Однако лучшим доказательством будет ваш визит на одну из фальшивых баз, канцлер. Это развеет все сомнения. Если вы соберетесь на шахты, которые по документам не имеют никакого отношения к анкийцам, это будет подозрительно, поэтому стоит посетить именно базы.

— Я понимаю. Но, Ангела, — неожиданно доверительно, немного растерянно начала Ривка, — он не такой. Анкиа ни к чему меня обманывать, я ведь для того и существую, чтобы ему было с кем обсуждать свои мысли и доносить их до анкийцев. Но после этих слов я чувствую себя всего лишь… — она постаралась подобрать слово. — Прикрытием. Прикрытием, которое само уверено в информации, которую доносит до общественности.

В ледяных глазах женщины на миг проступило сочувствие, но всего лишь на миг, чтобы канцлер не посмела раскиснуть. Вместо этого Новак решила добить бывшую подопечную:

— Если вдуматься, то человечество не зря отождествляет его с Сатаной и искусителем. Он пустил вам пыль в глаза, — она мастерски подливала масла в огонь, теперь уже играя на чувствах верной собаки Анкиа. — Из-за его амбиций произошло множество войн, погибли миллионы. Его единственная цель — снова заслужить место среди нибируанской царской семьи, а мы для него лишь пешки, а в перспективе — рабы. Вам нужно время, чтобы осознать это, я понимаю. Но теперь вы не должны слепо доносить его приказы. Канцлер, теперь вы должны прозреть, уличить его во лжи, во злых помыслах. Он просто манипулирует вами.

Ривка сжала кулаки, чувствуя, что к ней снова возвращается паническая нехватка кислорода. Она пыталась вздохнуть полной грудью, но у нее не получалось. Александр не мог так поступать с ней и со всеми этими людьми. А Новак тем временем продолжала обличающую речь о мужчине, которого Ривка уже едва узнавала, о мужчине, который когда-то был и любовью самой Новак, между прочим.

— Он даже младшего брата убил из-за желания обладать тем, что ему не принадлежало. Поверьте, это монстр и раб своих амбиций...

Ривка резко повернулась к Новак, забыв про документы и предыдущие мысли. Она, конечно же, поняла, о каком эпизоде истории шла речь.

— Думузи… — прошептала она одними лишь губами. — Но ведь это был случайный инцидент.

— Или банальное убийство из ревности.

— Какой ревности? Думузи не мог питать никаких чувств к Сарпанит. Он был безумно влюблен в Инанну…

Но Новак молчала, предлагая Ривке самой додумать остальное.

— Ангела, но ведь это действительно нонсенс! Он любил полукровку, царицу Египта Сарпанит, и только ее!

— Почему вы в этом так уверены? — Ангела наконец пригубила чай, но, поморщившись, отставила чашку на блюдце. — Канцлер, Анкиа любил вашу биологическую мать. Об этом умалчивает история, записанная на страницах учебников, но этому есть доказательства в виде сюжетов настенной живописи, разбросанных не только по Египту, но и сохранившихся с древних времен во многих уголках Земли. История записана на камнях и древних документах. Клан Инанны позаботится о том, чтобы вам предоставили доказательства и этих исторических фактов, если вам угодно.

В горле пересохло, Ривка безуспешно пыталась сглотнуть. Каким нелепым совпадением и стечением обстоятельств теперь видится ее встреча с Александром. Если всё это правда, то ее жизнь окажется разрушена паутиной лжи. Ривка хотела вернуться всего на несколько часов назад, когда она жила счастьем из-за вчерашней церемонии, нежности Александра в постели, тепла его карих глаз. И теперь она могла понять причину своего неуемного сексуального аппетита — она переняла гены Инанны, или, по аккадской мифологии — богини Иштар, самой развратной богини в пантеоне. Дочь шлюхи и сын бастарда — идеальная пара. Какая ирония.

— Не нужно, его личная жизнь меня мало заботит, — Ривка почувствовала боль от впившихся в ладони ногтей; она посмотрела в планшет и открыла свои физические показатели — показатели, которые явно не могли принадлежать обычному анкийцу, даже имевшему в родителях одного из нибируанцев.

— Вы невероятно сильны. Я знала это еще на тренировках во время вашей подготовки к соревнованиям на пост канцлера. Тогда вы не придали особого значения тому, что так легко заперли Мин Чжи в комнате, заблокировав электронный замок силой мысли.

— Почему меня держали среди людей? — Ривка внимательно посмотрела на нее. — Чтобы клан Нинурты не заподозрил, что со мной не всё однозначно? Но почему меня не отдали под опеку клану Инанны сразу же после рождения? — на самом деле Ривка была благодарна за то, что имела обыкновенное человеческое детство. — Это лишь для того чтобы я не присоединилась к нибируанцам?

— Именно, — подтвердила Новак. — Вижу, вы взяли себя в руки и теперь начали мыслить логически. Я нашла пару для вашего зачатия. Яэль и Джонатан прекрасно вас воспитали. Они не держали вас в строгости, но благодаря своей доброте они сумели взрастить в вас человечность — то, что необходимо нам для защиты Земли.

— О, вы даже не представляете как страшна моя мама в гневе! — Ривка впервые за разговор улыбнулась и внезапно осознала, как сильно скучает по родителям, и что даже в свете последних событий они не стали ей чужими ни на йоту.

Новак улыбнулась в ответ, довольная ее реакцией. Господи, она и понятия не имела, насколько близка Ривка с Мардуком! Ривка невольно бросила взгляд на то место, где стояло его клеймо, и теперь думала, что если все сегодняшние вести будут правдивыми и она действительно окажется всего лишь марионеткой в его руках, как Александр воспримет то, что брак, который невозможно расторгнуть, продлится не максимум полторы тысячи лет, как в случае с анкийкой, а сотни тысячелетий, на которые он связал свою жизнь с нибируанкой?…

— Сирия… — Ривка почувствовала приступ тошноты и даже подалась вперед. — Боже мой, начнется Третья мировая… Люди сами истребят себя! Мне срочно нужно отменить решение о вводе войск! — она вскочила с места, не зная, откуда брать силы, чтобы переварить все то, что на нее свалилось. — Часть населения просто погибнет и нибируанцам не придется заниматься черной работой! Министры были абсолютно правы! Почему же я не слушала их? — она наконец-то прозрела и сейчас чувствовала себя раздавленной. Она схватила свою сумочку, намереваясь сейчас же вылететь. — Живкович, вы там? Мы должны отбыть на Землю немедленно!

Новак неторопливо поднялась из кресла, словно боялась спугнуть решительно настроенную Ривку.

— Канцлер, держите себя в руках. Вы должны повлиять на отмену ввода войска через Анкиа — это план “А”.

— Вы же знаете, что если это действительно правда и он планирует уничтожить часть населения, то он не отступится от этой идеи, — и тут Ривку осенило: — Вы хотите, чтобы я сама осознала, что он настроен на войну и сама пошла против его воли? Это ваш план “Б”? — она ощутила, как её лицо моментально исказила неконтролируемая злоба; Ривка, сжав крепче ручку сумочки, воззрилась на Новак так, будто готова была ее сожрать. — Почему вы сразу не попросите меня убить его? Вы же все равно уже пытались.

— Но ведь вы все равно не сможете этого сделать. По крайней мере, пока…

— Не забывайтесь! — Ривка на миг представила, что муж погибает от пули, выпущенной пистолетом в ее руках, что он падает на колени со стеклянным взглядом и заваливается вперед, а от его головы растекается лужа крови…

* * *

Ривка судорожно считала время, у нее было около десяти дней до операции в Сирии. Она все еще с трудом понимала, почему ей так легко оказалось принять версию, что ввод войск приведет к Третьей мировой войне. Может быть, где-то глубоко на подсознательном уровне она знала об этом, но, как и говорила Ангела, беспрекословно выполняла приказы мужчины, которому доверяла на все сто процентов, за которым готова была пойти в огонь и в воду. Она непременно должна выяснить всю информацию о шахтах золотодобычи и военных базах, которые строятся якобы для укрепления обороны Земли.

Шаттл мягко и беззвучно совершил вертикальную посадку, и Ривка, выглянув в иллюминатор, не узнала Бад-Тибира, она находилась на каком-то военном зиккурате, правда, обстановка здесь казалась слегка запущенной — вероятно из-за кустов и травы, продирающейся сквозь покрытие аэродрома.

— Где это мы приземлились? Сейчас у командира уточню, — Ривка потянулась было к кнопке связи с экипажем, но Летти с улыбкой накрыла ее руку ладонью.

— Место назначения — Тель-Авив, мы на территории военного аэропорта недалеко от твоей квартирки. В ближайшие сутки у тебя будет девичник.

Ривка немного оторопела, она на миг обрадовалась, но улыбка быстро погасла, потому что слово “девичник”, которое должно было вызвать неминуемую радость, вызвало только огорчение. Она уже не понимала чему верить и теперь сомневалась, что знает мужчину, за которого вышла замуж и выйдет послезавтра во второй раз публично. Ее взгляд на миг задержался на тыльной стороне ладони, где едва виднелся символ их вечной любви — замена обручальному кольцу, которое появится у нее на пальце через каких-то полтора дня.

Военный аэропорт Израиля использовали для посадки космического шаттла. Очень интересно, как отнесутся к этому обычные солдаты, которые здесь наверняка есть. Переговариваясь с Летти и изображая воодушевление предстоящими сутками в обществе подруг, Ривка вышла из шаттла на душный тель-авивский воздух. Ярко освещенный аэродром не позволял разглядеть звезд в чистом небе. Она подключила браслет, чиркнула Александру, что прибыла на Землю и тут же получила короткий ответ “приятного отдыха”. Ну, конечно же, он знал,

Возле открытого заднего шлюза шаттла уже ожидал привычный роллс ройс фантом, который Ривка теперь использовала крайне редко, вымолив у Александра возможность водить в черте города порше, а возле него стояла Дана — в легком светлом платьице на бретельках и сандалиях, с радостной, но чуть усталой улыбкой на устах, и с розовой пластмассовой диадемой в руках, которую, видимо, собиралась водрузить на голову Ривки.

— Ты же не думаешь, что я надену это перед подчиненными? — но не успела Ривка возмутиться, как дебильная диадема с пушком и ужасно дешевыми пластмассовыми “самоцветами” на дерьмовом клее действительно оказалась у нее на голове. — Мне иногда кажется, что ты заменяешь Мин Чжи до того, как она превратилась в кусок льда. Куда подевалась твоя рассудительность?

Дана сделалась оскорбленной, к ней подошла Летти и обняла за талию, а затем обняла и Ривку и сказала:

— Ну что, девочки, повеселимся?

Живкович открыл дверь автомобиля и посмотрел на нее внимательным, понимающим взглядом, и у Ривки в голове стал зарождаться один занимательный план, ведь она знала, что теперь у нее есть анкиец, который, не вызывая подозрений, будет беспрекословно выполнять все ее приказы, и это не дойдет до ненужных людей. Необходимо было срочно организовать совет министров, без министров от клана Анкиа, конечно, ведь кто-то же покровительствовал постройке перерабатывающих заводов под видом военных баз? Или же к этому был причастен кто-то другой? Возможно, министры не смогут помочь образумить Анкиа, но тогда стоит придумать иной план. Интересно, что же такого мог пообещать своему клану Мардук, и кто был между ними связующим звеном, что они смогли бы так просто сдать Землю нибируанцам? Ривка застыла, вдруг осознав, что каким-то образом она посмела потерять доверие к самому дорогому мужчине во Вселенной.

Однако не стоило совершать опрометчивых поступков.

* * *

— Эй, Ривка! — Рэйчел бежала между лежаками босиком по обжигающему песку, ойкала, но скорости не сбавляла.

Ривка в ужасе смотрела на охранников, повыскакивавших из-под тентов. Крепкие телохранители в одних только плавках и шортах сливались с остальными отдыхающими в курортный сезон в Тель-Авиве, и они явно вознамерились остановить “террористку” собравшуюся нанести “урон” канцлеру.

— Живкович, сейчас будет катастрофа! — Ривка сказала это речитативом, уместив предложение в одну секунду.

В отличие от нее, застывшей на месте, Дрейк, точно собака, получившая приказ, рванул на подмогу, когда один новенький из телохранителей, кажется, Майк, уже собрался повалить Рэйчел на песок. Живкович, словно играя в американский футбол, снес того на ближайший шезлонг, на счастье оказавшийся пустым, и успел подхватить Рэйчел, которая и без чужой помощи, запутавшись в своих обеих левых ногах, умудрилась упасть, даже не заметив, что на нее едва не было совершено нападение.

— Прямо как в кино, — Дана, как всегда с ног до головы намазанная густым слоем солнцезащитного крема, встала рядом. — У-у-у, — она сложила губки бантиком, — а у Дрейка, оказывается, неплохая попка, — оценила она, глядя на его пятую точку в довольно коротких шортах грязно-бежевого цвета.

Живкович поставил Рэйчел на ноги, но взгляды их так и не разъединились. Она, кажется, забыла, зачем сюда пришла, а по широкополой шляпке, слетевшей с ее кудрявой головы, уже прошлись несколько пар ног.

— Я бываю неуклюжа, большое спасибо, — донеслось до слуха Ривки, которая обалдело смотрела на подругу, не веря своим ушам — в голосе Рэйчел звучало смущение. — Ривка, как давно я тебя не видела! — она оживленно замотала ладонью, словно отгоняла мух. — Почти лето, а ты совсем бледная!

— Отсутствие времени на безделье. Я редко теперь могу позволить себе пляж.

Живкович остался, чтобы поднять на ноги Майка, а Рэйчел угодила прямиком в объятия подруги и тут же была представлена Летти и Дане.

— И ты, стало быть, проводишь свой девичник, лежа на шезлонге? — с жалостью поинтересовалась Рэйчел, кисло взглянув на пластиковый стол, где стояло ведерко со льдом и бутылкой шампанского, а также фрукты; ее не слишком одобрительного взгляда удостоилась и Дана, которая выглядела так, будто ее окунули в чан с кремом. — А вчера вы что делали?

— Ну, мы посидели дома с бутылочкой вина, — без задней мысли сообщила Ривка, которая на самом деле и не мечтала о сумасшедшем клубном девичнике, да и вчерашний день ее безумно утомил; из-за всего случившегося ее мысли занимало совсем другое.

Лицо Рэйчел вытянулось, она в свойственной героиням американских молодежных комедий манере медленно и отрывисто произнесла три слова:

— О, май Гад… — она схватила Ривку за предплечья и встряхнула как следует. — Ты заболела? Подруга, я понимаю, что ты выходишь замуж и решила остепениться, но ты же не на пенсию выходишь! Безумно хочу его увидеть! — да, она ничего не знала о ее женихе, потому что во времена отдыха Ривки и Александра в Тель-Авиве им так и не удалось пересечься, потому что Рэйчел улетела к родственникам в Америку.

— Ты его знаешь, — Ривка усмехнулась и похлопала Рэйчел по спине, а та уже начала составлять коварный план на остаток дня и ночи по превращению спокойного отдыха в сумасшедшую вечеринку.

— Знаю? — она сосредоточенно взглянула на протянутый телефон, на котором было запечатлено недавнее селфи Александра и Ривки в кругу ее семьи; сначала на лице подруги не проступало узнавания, может, из-за яркого солнца, мешавшего разглядеть мужчину, а может, из-за короткой памяти, но потом она снова повторила эту ужасную фразу, заставившую Летти и Дану неодобрительно переглянуться. — О, май Гад! Да ладно? Ну ты… Это же тот чувак из Эйлата, с которым ты пила на слабо, а затем трахалась в порше и даже люкс сняла в Херодсе!

Дана и Летти возмущенно открыли рты, а вернувшийся на соседний шезлонг Живкович сделал вид, что ничего не услышал.

— Потише, дорогая, не кричи на весь пляж, — Ривка насильно усадила ее на шезлонг, поймала недовольный взгляд анкийских подруг, поджала губы, теперь понимая, насколько иначе стала для нее выглядеть Рэйчел. — За мою помолвку!

Ривка, с благодарностью приняв из рук Даны два бокала, всучила один Рэйчел и выпила свой залпом, чокнувшись с подругами.

— Он же намного старше тебя.

— У вас ведь десять лет разница? — вклинилась в разговор Дана, за что Ривка была ей благодарна. — Это не так уж много.

— Бен, кстати, рассказывал что-то о твоей работе на правительство.

— Да, но, наверное, он также упоминал, что я не могу об этом распространяться, — тут же оборвала Ривка любопытство подруги. — Ты давно его видела?

Рэйчел, загибая пальцы, производила безмолвную калькуляцию.

— Наверное, полгода назад, и то случайно. Он теперь занят рестораторством. Его отец отошел от дел после инфаркта в прошлом году. Вы ведь тогда встречались, ты, наверное, должна это знать. А ты не звала его семью на свадьбу?

Брови Летти немного приподнялись, она толком ничего не знала о Бене, а Ривка хотела поскорее закончить разговор о ее прежней жизни.

— Мы выслали приглашения, но обратной связи не получили.

— Девочки, у нас есть еще полчаса до косметологического центра, — Дана хлопнула в ладони, привлекая к себе внимание и пытаясь уйти от неловкого разговора. — Подарок твоей мамы, — она многозначительно посмотрела на Ривку, которая сняла кепку, чтобы пойти в последний раз окунуться в море.

— Салон красоты, а затем вечеринка? — уточнила Рэйчел, но девушки ничего не ответили, тогда она шокированно уставилась на Ривку. — Это что, вся программа на девичник? Подруга, ты завтра замуж выходишь и собираешься сидеть дома? Сегодня последний день твоей свободной жизни! А как же танцы на барной стойке, стриптизеры и слизывание сливок с их задниц? Не смотрите на меня так, — она поймала новые удивленные взгляды подруг невесты. — Было время, она такие фортеля в клубах выдавала, потом просыпалась в разных уголках страны с такими…

— Рэйчел, довольно! — чуть раздраженно попросила Ривка, но тут же улыбнулась, чтобы разрядить обстановку, мимолетом взглянув на Живковича.

Живкович выглядел отстраненно, как и всегда, но не было сомнений, что он думает о том, как хорошо над его боссом поработали гены Инанны.

— Машина будет через двадцать минут, — неожиданно обратил он на себя внимание.

— Спасибо, Дрейк, — обратилась по имени Ривка, чтобы не вызвать у Рэйчел еще больше вопросов, чем уже сформировалось в ее голове.

— А этот красавчик с вами? — удивилась она.

— Ага, — Летти бросила очки на стол и пошла вслед за Ривкой к морю.

Живкович подорвался следом, как и несколько других очень симпатичных и прекрасно сложенных парней.

— Так стриптизеры все же будут? — непонимающе уточнила Рэйчел у подвинувшей свой шезлонг в тень Даны, которая, скептично взглянув на нее, углубилась в листание новостей на планшете.

* * *

— Почему нас всё время сопровождают эти молчаливые парни? — Рэйчел очень долго пыталась сдерживать любопытство, особенно после довольно резкой просьбы помолчать от Летти. — Они твои телохранители?

Ривка, отчитавшись перед заскучавшим Александром, у которого даже не было мальчишника, не считая пары бокалов виски в обществе Геба, что с ней все в порядке, посмотрела на Рэйчел, осознав, что не стоило сталкивать два ее мира.

— Да, но на этом тема закрыта.

— Какая секретность! — Рэйчел заскучала в обществе изменившейся подруги и выглянула за окно роллс-ройса.

Дана и Летти были слишком интеллигентными и образованными, а Рэйчел была содержанкой у одного женатого еврея в Эйлате уже несколько лет. Свободная жизнь и отсутствие в ней цели так и оставили Рэйчел на уровне двадцати пяти лет по интеллекту. Раньше Ривка бы не осудила ее, так как сама находилась на распутье, но сейчас Рэйчел казалась словно с другой планеты, хотя, скорее, было наоборот.

— Это что, мама? — Ривка аж приподнялась на сидении лимузина, увидев ту возле входа в самый фешенебельный центр красоты Израиля. — О, прекрасно!

— Я не знала, что она будет, — не меньше удивилась Дана, которая следила за приготовлениями к свадьбе, помогая Яэль по любым вопросам; она подождала, пока водитель откроет им дверь и лучезарно улыбнулась, выходя из машины: — Яэль, какая неожиданность!

Яэль расцеловала Дану в обе щеки, а Ривка была даже рада, что мама решила присоединиться к ним, чтобы немного разбавить компанию из двух анкиек, одной нибируанки и земной девушки.

— М-да! — Ривка схватилась за голову, понимая, что ее накрывает волнение.

— Ты не рада меня видеть? — спросила Яэль, взяв дочь за руки, решив, что междометие было посвящено ее внезапному появлению.

— Нет, мама, в моей жизни просто периодически появляется нотка безумия, точнее, абсурда. И как только я начинаю привыкать к чему-то, появляется какой-то новый необъяснимый идиотизм, к которому приходится приспосабливаться заново, — Ривка смотрела на молчаливую компанию, явно не понимающую, о чем идет речь.

Нервно покачав головой, что скорее было похоже на попытку собаки отряхнуться, она двинулась к ресепшну салона, где ее уже встречала улыбчивая и очень ухоженная темнокожая женщина.

— Предсвадебная лихорадка? — предположила Летти. — Живкович, проверьте обстановку, — скомандовала она подоспевшей охране, так как Ривка была занята какими-то непонятными мыслями.

— Да, мэм, — с готовностью отозвался тот и только кивнул остальным пяти парням, которые, зайдя в салон, предъявили местной охране какие-то удостоверения и их тут же сопроводили на осмотр помещений.

— Прошу прощения за предоставленные неудобства, — заметив, как напряглась женщина, сказала Летти, пока Ривка сосредоточенно листала каталог услуг. — Того требуют правила безопасности.

Заправив выбившуюся из высокой прически прядь волос за ухо, администратор спокойно ответила:

— Наш косметический центр арендован вами на четыре часа, в рамках которых вы можете делать все, что вам заблагорассудится. А кто вы, и почему столько охраны — мне все равно. Прошу за мной, — она указала на стеклянные двери, ведущие к менее освещенным помещениям, разделенным на отдельные кабинеты.

— Живкович, — шепнула Ривка, проходя мимо. — Позаботьтесь о том, чтобы Новак завтра присутствовала на свадьбе.

— А министр Ито? — он с подозрением взглянул на ее браслет, думая, что их может услышать Анкиа.

— Его присутствие будет выглядеть слишком подозрительно…

* * *

— Вы никогда меня не слушаете, канцлер, — Новак, которая действительно объявилась на свадьбе, с досадой покачала головой, глядя на Ривку в подвенечном платье довольно скромного покроя. — Зачем вам этот брак? Вы же нибируанка, а он даже не молод… Не смотрите на меня так, это никак не связано с тем, что было между нами много лет назад. Я хочу чтобы вы знали, что я никогда не желала вам зла.

Но все равно было уже поздно, ведь менее чем за сутки перед тем, как Ривка узнала, что она, оказывается, еще и дочь Инанны, она вышла замуж за своего господина, а сегодняшняя свадьба была всего лишь глупым представлением для анкийского сообщества. Новак играла в свою любимую игру — втиралась в доверие, только сейчас Ривке это было не нужно, помимо того, что у нее творилось в голове в связи с ее собственным мужем, она пыталась понять, как малыми потерями решить проблему с Сирией, и именно за этим Ангела и была здесь.

— Давайте перейдем к делу, мне выходить через пятнадцать минут, — Ривка подошла ближе, подобрав подол длинной, но не пышной юбки. — Я взвесила все за и против и пришла к выводу, что времени на уговоры у нас нет. Нужны радикальные меры. Ангела, я не могу отменить медовый месяц, если мир не нуждается во мне, а господин буквально выгнал меня на две недели из дворца. У меня нет никакого повода остаться, и связь с ним будет поддерживать только этот браслет, — она кивнула в сторону туалетного столика, где оставила неподходящий к ее наряду коммуникатор. — Не бойтесь, он нас не услышит. Тянуть нельзя, вы это понимаете, как понимаю и я, что, пока я буду нежиться на белом песке, начнется Третья мировая, и остановить этот механизм уже не удастся.

— Вижу, вы поняли, почему ваша свадьба и медовый месяц так удачно совпадают с этим событием. Так что вы предлагаете, канцлер?

Ривка удержалась от того, чтобы спустить на нее собак, и вместо этого глубоко вздохнула, продолжив:

— Я предлагаю то, что может лишить министра Коскинена и его сына постов, — сказала она и внимательно взглянула на Новак. — Малые жертвы во имя общей цели.

Молчание было тягучим, как патока. Ривка не спала всю ночь, обдумывая план, в ее жилах плескался кофеин, который не позволит ей упасть замертво и уснуть прямо под хупой*. Будут жертвы, ни в чем не повинные анкийцы, которых заведомо посылают на смертельное задание.

— Вы предлагаете уничтожить эскадрон наступления? — ахнула Новак; она была уверена, что ее вечная подопечная не способна на такое зверство, как массовое убийство. — Вы хотите раскрыть себя главам клана Нинурты?

— Нет, — пытаясь сохранить спокойствие, сказала Ривка. — Ваши шпионы должны взорвать воздушный флот изнутри, заложив бомбы в истребители и бомбардировщики, чтобы ни один не успел покинуть воздушное пространство Бад-Тибира и уж тем более долететь до Сирии.

Ривка знала о ходе подготовки операции, и именно с зиккурата Бад-Тибира должна будет взлететь смертоносная команда, которой по воле случая придется стать причиной гибели населения.

— Вы с ума сошли, Ребекка! — Новак закрыла рот ладонью, такого панического ужаса в ее глазах еще не наблюдалось. — Они же ваши сограждане! Вы будете ничем не лучше Анкиа!

Ривка закрыла глаза, ей казалось, что еще немного, и она завоет от ужаса, от собственного бессилия, от глупости, которая изначально управляла ею, когда она беспрекословно согласилась на всё, что собирался предпринять Александр.

— Он не послушает меня, даже если я буду валяться в его ногах. И если мне не удастся переубедить его до наступления, то, Ангела, больше нет никакого выхода. Я думаю, что общество Иштар уже предполагало подобные действия, и вы бы непременно к ним прибегли, если бы не вписали в свой миротворческий план меня.

— Канцлер, — в голосе Новак слышалось разочарование, — но ведь именно поэтому мы и хотели вас привлечь, чтобы избежать ненужных жертв.

— Одиннадцать экипажей против миллионов жизней простых людей. Ангела, моя власть в этом мире ограничена, я не могу открыто пойти против Анкиа.

— Тогда вы должны сделать все возможное для отмены приказа о наступлении…

* * *

Ривку била крупная дрожь; держа за руку Александра и видя его впервые с брачной ночи, она пыталась найти в его лучащихся любовью глазах злые умыслы и не могла понять, о чем же он думает на самом деле. Действительно ли он готов начать войну между людьми, ведь они непременно решат, что это происки крупных держав. Она запуталась в собственных решениях и чувствах и, не моргнув глазом, отдала приказ на убийство пилотов, которые должны участвовать в бомбардировке, если ей не удастся переубедить его. И вот, снова попав под чары умных глаз Александра, она думала, что он сможет прислушаться к ее словам, а на все строящиеся шахты золотодобычи и заводы найдутся объяснения. Уважение Ангелы Новак волновало ее менее всего, но Ривку тошнило от себя самой.

Стоя перед раввином под хупой, среди всех этих людей и анкийцев, принимая клятву самого дорогого на свете мужчины, она мечтала о том, чтобы они скорее смогли оказаться наедине, чтобы спокойно поговорить. Ривка никогда не шла наперекор его воле, еще никогда она не была несогласна с решением Александра настолько, что в тайне планировала операцию, еще никогда она не была так морально опустошена собственным бессилием, что даже не заметила, как кольцо оказалось на безымянном пальце ее руки. Все было как в тумане, ее ответная клятва была как в тумане, и Александр заметил это, он видел колебания ее эмоций, какой-то неподдающийся логике страх.

— Мазелтоф! — закричала толпа, когда Александр разбил фужер в тряпичной салфетке, ударив по нему каблуком ботинка.

— У меня такое ощущение, что ты сейчас упадешь в обморок, ты как мумия, с таким же неживым стеклянным взглядом, — Александр коснулся скулы Ривки и приблизился, чтобы поцеловать свою уже дважды супругу, и только тогда она, словно Аврора из сказки, проснулась ото сна.

Сердце гулко застучало в груди, а кровь зашумела в ушах, когда она почувствовала его губы. Ривку захлестнуло необъятное и необъяснимое чувство страха от того, что его поцелуй был самым желанным на свете, самым сокровенным и искренним. Она чувствовала его любовь, дрожь его пальцев на своей щеке и не могла поверить, не могла понять, как такое могло произойти, что полчаса назад она отдала приказ об убийстве анкийских пилотов. Чувство вины и страсть смешивались между собой, заполняя весь ее мир одним только первобытным желанием. И плотоядная улыбка помимо воли расцвела на ее губах, когда слишком долгий поцелуй закончился и публика зааплодировала. Рядом, стоя в платьях зеленых оттенков, улыбались Дана, Летти и Рэйчел. В первом ряду — плачущая мама и сложивший на груди руки отец. Дедуля никогда раньше так не улыбался, он буквально светился изнутри. Со стороны Александра не оказалось его родственников, были только знакомые с Лахму и кибернетики из Бад-Тибира, нагнанные скорее, чтобы создать видимость, что у него были хоть какие-то связи с внешним миром.

Глупая свадьба обещала стать еще одной проблемой. Демократизация анкийского сообщества... Александр имел одному ему понятные цели, он либо пытался сплотить анкийцев, либо хотел разрушить человечество, при этом зачем-то пичкая простых смертных технологиями, либо, делая все это вместе, намеревался построить нечто новое на руинах… Но действительно ли он собирался преподнести этот мир в дар нибируанцам?

Ривка, для которой звуки вновь потеряли четкость, а все вокруг казались смазанными пятнами, двигающимися, словно в замедленной съемке, вдруг почувствовала, как ослабели пальцы Александра в ее ладони, и периферическое зрение уловило еще более медленное движение — Александр пошатнулся и на подкосившихся ногах стал падать вперед. Ривке удалось скоординировать его падение и потянуть на себя, она завалилась на спину прямо под хупой в полной тишине. Никто не понял что произошло, лишь только Ривка, задержав дыхание, смотрела на совсем небольшую иглу, торчащую из сонной артерии Александра. Из груди ее вырвался крик ужаса, душераздирающий, прокатившийся волной по толпе приглашенных и заражающий своей силой.

— Александр! — она трясла его, сжимала плечи, когда тени их телохранителей заметались по свадебному шатру.

И больше она не могла проронить ни слова, только хрип и всхлипы доносились из ее груди, когда возле них оказалась Новак — ближайший к ним врач. Александр не двигался, глаза его были закрыты, и Ривка, не в силах отойти от шока, ожидала приговора, не отрывая взгляда от пальцев Ангелы, которые уверенно легли на его сонную артерию...

* * *

Хупа* — свадебный навес-алтарь в еврейской церемонии.

Приглашаем читателей принять участие в Очень Важном Опросе https://vk.com/topic-14591519_33516835

— Канцлер МакГрегор, ваши комментарии по поводу отмены военного наступления в Сирии? — не унимался Стэн Пэгг, но осознав, что вряд ли добьется от нее реакции, задал очередной вопрос: — Когда вы в следующий раз выйдете замуж? — в его водянистых глазках не было ни капли сочувствия или понимания.

Даже зная, что это провокация, Ривка, пробиравшаяся к автомобилю сквозь толпу журналистов, оттесняемых ее охраной, резко остановилась, воззрившись на наглого корреспондента со всей яростью, на которую была способна.

— Мистер Пэгг…

— Канцлер, не обращайте внимания, — предостерегла Летти, но Ривка даже не взглянула на нее, а только подняла руку, чтобы та замолчала.

— Итак, мистер Пэгг, я отвечу на ваш вопрос, если вы не способны понять очевидного: мой муж погиб только месяц назад. Я еще не оплакала его, поэтому, полагаю, ваш вопрос неуместен. Что касается конфликта в Сирии: Великим Анкиа была сделана ставка на разрешение конфликта путем переговоров. Об этом было объявлено неделей ранее, и мы ждем первых результатов.

— Я слышал, что парламентеры были взяты в плен.

Ледяной взгляд, которому Ривка научилась у Новак, пригвоздил Пэгга к месту, но диктофон он не убрал.

— Информация ложная, мистер Пэгг, проверьте свои источники как следует и не заставляйте меня сомневаться в ваших профессиональных качествах. Переговоры в процессе. Жертв и пленных нет. На этом всё, — завершила Ривка и просто прошла к машине, где ее уже с открытой дверью ждал Живкович.

Летти залезла в лимузин следом, наблюдая за резкими движениями босса. Ривка, сдернув солнечные очки с носа, поправила пиджак, будто желала порвать его по швам.

— Все в порядке, — Ривка откинулась на спинку сидения и вновь надела очки, стараясь успокоить дыхание. — Я скоро свыкнусь.

— А прозвучало как «свихнусь», — Летти покачала головой. — Ты отдаляешься от меня и Даны, хотя мы, наверное, единственные, кто может поддержать и выслушать.

— Еще у меня есть мама, и я могу приехать на выходные, чтобы просто поплакать, — напомнила Ривка. — Летти, я высажу тебя у профсоюза, у меня есть кое-какие дела.

— Хорошо. Но, Ривка, — Летти положила руку на ее плечо, — ты ведь к тёте едешь? Она звонила, так как не могла связаться с тобой. Я немного удивлена, почему вы так сблизились с ней, учитывая, что есть вероятность, что Александра… — она запнулась, боясь напоминать подруге о его смерти.

— Возможно, убили нинуртцы. Я более чем уверена, что нет. Сколько бы угроз с их стороны не шло, они сами бы вырыли себе могилу и окончательно потеряли бы свое место под солнцем, ты же знаешь, — ответила Ривка, хотя думала совсем иначе; она была уверена, что это клан Нинурты, хотя сама Новак отрицала подобное.

Кто это был и какие цели преследовал убийством ее супруга, Ривка не знала. И первым под подозрение попало общество Иштар. Конечно, министр Ито и Новак всё отрицали, и, в отличии от клана Нинурты, общество Иштар вроде бы действительно служило во имя ее блага и в нём состояли высококлассные шпионы, которые выявляли предателей и борсиппианцев от каждого клана, но Ривка все еще не верила им. Она осталась одна посреди политических интриг кланов, самым опасным и влиятельным из которых оставался клан Анкиа — финансовые магнаты, которые держали экономику анкийцев и людей в своих руках. Именно они, когда было необходимо, обрушивали рынок, не давая простым смертным почувствовать абсолютную власть. А если было необходимо, по приказу Анкиа возвращали стабильность.

Ривка никогда не сталкивалась лбами ни с Баракатом, ни с Андерсеном, ни с Врахносом. Они всегда следовали точным указаниям своего господина, в отличие от всегда недовольных министров других кланов. Но теперь Ривка следила за ними, и даже Коскинен-старший не мог предполагать, что военные базы, которые отдадут в его ведомство, это всего лишь прикрытие.

* * *

Вертолет приземлился на абсолютно свежее покрытие аэродрома военной базы. Ривка, еще подлетая к объекту, с виду не нашла в нем ничего подозрительного. Строительство основного корпуса подходило к концу, и строительный кран перемещал фрагменты последних блоков, а снизу началась отделка сайдингом. Новенькая пятиэтажная казарма сверкала чистотой стеклопакетов, с которых еще не до конца сняли обклейку. Американский флаг развевался над КПП неподалеку, военных здесь не было, только строители в касках, и Ривка знала, что они просто не могут не быть в курсе происходящего.

— Канцлер, это большая честь для нас, что вы посетили базу! — сразу же замельтешил некто в спецовке рабочего и с обыкновенной планшеткой с листами бумаги в руках. — Но почему же вы не предупредили о своем визите? Совсем недавно уехал министр Баракат, вы с ним разминулись буквально на полчаса!

Ангела и Ривка переглянулись. Они и без подтверждающих слов прекрасно знали, что заправляет подобными проектами министр финансов из клана Анкиа.

— Да, я в курсе, спасибо, мистер..?

— Да-да, конечно, я забыл представиться, — он протянул руку: — Давид Авинян.

Новак со скепсисом наблюдала за рукопожатием канцлера и какого-то там подрядчика на стройке.

— О, мистер Авинян, именно вы-то мне и нужны. Министр Баракат упомянул, что вы нам тут все покажете.

Ривка прочитала по его глазам, что он как минимум не будет мыть руку неделю. Зато после оказанной чести ему напрочь отшибло разум, и Авинян, расплывшись в счастливой улыбке, резво пригласил прибывших в автомобиль, а сам сел за руль.

— Это большая честь, никогда не думал, что мне удастся увидеть вас воочию, канцлер. Вы еще красивее, чем на фотографиях и в новостях! — все больше распалялся он, так легко поверив в маленькую ложь о просьбе Бараката.

Ривка имела весьма невозмутимый, но доброжелательный вид, чему едва заметно улыбалась Новак, но в улыбке ее не было зла. Так улыбались близкие люди, и Ривку от этой мысли на миг передернуло. Пока им показывали корпуса казарм, она тихонько сканировала местность на предмет подземных помещений, изучая линии электропередач и работу любых включенных приборов — именно эту способность, управление компьютерными системами, ей удалось развить в себе сильнее прочих.

— Под землей несколько уровней помещений, — неожиданно вслух произнесла Ривка, резко сфокусировавшись на Авиняне, и у того панически расширились глаза, что было заметно в зеркале заднего вида. — Надеюсь на экскурсию.

Она заметила, как напряглась шея сидящего впереди Живковича — такое с ним бывало в условиях наивысшей концентрации и готовности к бою.

— Что вы ожидаете там увидеть? — налет доброжелательности быстро исчез из голоса Авиняна.

— Пожалуй, именно то, что вы там прячете. Мистер Авинян, прошу вас сдать все средства связи моему телохранителю до окончания экскурсии, — сказала она и увлеченно защелкала пальцами по кнопкам смартфона, проверяя свое расписание на следующую неделю.

* * *

Только прощаясь с Живковичем у поезда, который по обыкновению доставлял ее в подземный дворец, Ривка начинала сутулиться, плечи ее опускались, дыхание становилось тяжелым, а ноги едва слушались. Она не разговаривала ни с Вишаем, ни с Гебом, лишь только тихо глотала слёзы, бесшумно ступая по черному мрамору переходов. Вся ее жизнь оказалась спланированным спектаклем во славу тех, кто преследовал собственные цели, кто умело играл на ее связи с простыми смертными. Родители, дедушка, а что бы было, если бы их никогда не было? Неродные люди, вырастившие её в заботе, не имеют понятия, кто она такая, и, возможно, не будь их, она стала бы подобной Мин Чжи — бесчувственной борсиппианкой, политической машиной, неспособной к неподчинению.

Генная инженерия сотворила чудо, и дитя из пробирки росло и развивалось так же быстро, как и обычные люди и анкийцы, а не на протяжении многих тысячелетий, как это происходит у нибируанцев. Ривка едва ли могла ощутить свою уникальность, некую божественность, которую ей приписывало общество Иштар: может быть, за ее плечами, как за плечами Александра, просто не было сотен тысячелетий, и осознание, что она нибируанка, настигнет только в будущем.

Сейчас у нее не было сил на подобные мысли; как и каждый вечер вот уже на протяжении месяца, она приходила домой, чтобы побыть наедине с единственным мужчиной, теперь общавшимся с ней только через писк кардиодатчиков. Вот и сейчас, зайдя в его спальню, она снова увидела спящего Александра, находящегося в экзотоксической коме, ставшей следствием нервно-паралитического яда в той игле. И от комы не было противоядий, его мозг слишком долго не получал кислорода до оказания помощи в лечебной капсуле и нашел единственный выход — отключиться, и, к сожалению, пока ни одно лекарство не способно было пробудить Александра, который для всех умер…

Ривка не позволяла никому касаться его, считая своим долгом самостоятельно ухаживать за мужем. Она была уверена на все сто процентов, что если бы он не был нибируанцем, то непременно бы умер у нее на руках прямо на свадьбе.

Его рука была теплой, невзирая на то, что температура тела оставалась слегка пониженной. Александр выглядел точно так же, как и в день их свадьбы: скорее всего, крепкое нибируанское здоровье не позволяло его телу угасать. Но как долго он будет находиться в вегетативном состоянии и выкарабкается ли он когда-нибудь? Ривку едва ли могла волновать его реакция на то, что она переняла бразды правления анкийским миром на себя, она мечтала лишь снова заглянуть в его теплые карие глаза. Поглаживая пальцами его виски, касаясь коротким поцелуем неподвижных губ, она все надеялась, что старые европейские сказки окажутся правдой, и его разбудит поцелуй истинной любви. И всякий раз сердце сжималось в комок, когда чуда не происходило.

Самонадеянный глупец! Неужели столь длинная жизнь ничему его не научила? Публичная свадьба была ошибкой! Именно она привела к трагедии…

Она часами лежала рядом с ним, засыпала и просыпалась от тревожных снов, не в силах поверить в свое одиночество, чувствуя себя осенним листом клена, сорвавшимся с ветки от сильного ветра, и бесконечно скользящим вниз к собственной погибели. Ривка так и не успела поговорить с ним, она так много узнала до покушения, и если тогда уверенности не было, то сейчас она готова была рассказать ему всё, но почему-то молчала даже сейчас. Она не могла разговаривать с ним, думая, что хоть одно сорвавшееся с ее уст слово будет означать приговор и смирение со сложившейся ситуацией, позволит сознанию завладеть мыслью о том, что он никогда не проснется…

— Ребекка, прости, что беспокою, но вещи собраны, и поезд готов к отбытию, — сообщил Геб, тенью появившись в дверях.

Ривка дернулась, выпав из беспокойного сна, и взглянула на силуэт старого канцлера, подсвечивающийся светом ламп из кабинета.

— Да, я сейчас, — пробормотала она и задержала долгий тяжелый взгляд на Александре.

— Я пригляжу за ним, — сообщил Геб с пониманием и тут же заверил: — и обязательно сообщу о любом изменении в его состоянии, если таковое будет. Ребекка, ты хоть что-нибудь ела?

— Поем у мамы, — коротко сообщила она и, миновав Геба, отправилась на выход.

Геб, качая головой, проводил ее взглядом, и как только за ней закрылась дверь, он посмотрел на Александра, который, отстегнув липучки кардиодатчика, сидел на кровати, спрятав лицо в ладонях.

— Почему вы сразу не сказали ей, что очнулись, господин? — с осуждением спросил Геб, его седые, кустистые брови сдвинулись. — Она едва держится, возможно, вам стоит просто поговорить с ней на эту тему.

Анкиа выглядел расстроенным. Он чуть сонно взглянул на верного слугу, потер глаза и свесил ноги с кровати.

— Я очнулся только вчера. И что я узнал, Геб? Она уже отменила операцию в Сирии, не моргнув глазом, словно мои приказы ничего не значат для нее.

— Она приняла это решение, возможно, чтобы дождаться вашего пробуждения, так как она вряд ли знает, что нужно делать дальше, — осмелился предположить Геб, и следующие его слова уже содержали порицание: — Вы занимаетесь ерундой, сколько еще дней вы будете держать ее в неведении? Потеряв вас, как вы думаете, куда она попадет? Она еще не столь мудра, чтобы принимать собственные решения, поэтому очень легко может попасть под чужое влияние. Чего вы ждете? Почему не покажете, что пришли в себя и не дадите ей понять, что ей стоит опасаться общества Иштар? Господин, они почти убили вас. Ребекка была права, вам не стоило так рисковать, выставляя отношения напоказ. Давайте я остановлю ее, сообщу, что вы очнулись?

Но Александр промолчал. Геб осмелился присесть на банкетку возле господина, он тяжело вздохнул и посмотрел на него с пониманием, хотя и считал безрассудной подобную проверку самой близкой для него женщины во вселенной.

— Вы и без того находились в отключке довольно долго, и если будете ждать, то толкнете ее в руки общества Иштар. Они связались с ней лишь за день до трагедии на свадьбе. Возможно, она бы сразу вам всё рассказала. Да и разве она хоть словом, хоть делом дала вам понять, что находится на их стороне?

— Они совершили уже несколько покушений на меня, как на правителя.

Геб покачал головой.

— Но ведь Ребекка здесь ни при чём, она искренне любит вас, она бы никогда не причинила вам вреда! Вам просто нужно с ней поговорить. Сегодня она была на одном из заводов, замаскированном под военную базу. Она уже знает о том, что вы замышляете.

Александр усмехнулся, он посмотрел на кардиомонитор, показывающий размеренный темп сердцебиения, хотя не был к нему подключен.

— Дай мне немного времени, Геб. еще хотя бы день, чтобы понять, что делать дальше. Как я скажу ей, что кроме подчинения у Земли нет другого выхода? Как я могу сказать ей, что все надежды ложные, ведь я обещал ей сопротивление! Я солгал ей! Намеренно... — в его глазах зародилась тревога. — Нибируанцы считают Землю своей колонией, а людей и своих потомков всего лишь рабами. Они не примут равноправия, а Ребекка не примет подчинения. Она родилась и выросла среди смертных, да и сама она, по сути, является лишь плодом генной инженерии. Общество Иштар для того и создало ее, чтобы поставить во главе сопротивления, но это путь к самоуничтожению, — он встал с кровати и стал мерить шагами спальню, всё глубже уходя в свои мысли; его шаги казались неуверенными, мышцы отвыкли двигаться. — Я всегда понимал, что она не просто так настолько схожа с Инанной, я должен был рассказать ей до свадьбы… Но я не успел. И я боялся, что она не справится, не справится с тем, кто она такая, не справится с тем, что привычный ей мир скоро перестанет существовать. Я до сих пор боюсь ее реакции.

— Она поневоле начинает проникаться речами Новак и министра Ито, ведь вас нет рядом. На счету каждая секунда, вы можете потерять ее. Полагаю, сегодняшняя поездка на завод дала ей еще больший повод усомниться в ваших целях.

— Она никогда не примет, что единственное спасение — это полное подчинение… — Анкиа, совершив последний круг по комнате, вновь неловко опустился на кровать. — Я не успел развить человечество и размножить его настолько, чтобы они смогли победить военную мощь Нибиру и отстоять свою независимость. И Ребекка отменила операцию в Сирии — попытку раскрыть нас миру, чтобы подготовить землян к их будущему.

— Вы должны принять иные меры, и вместо того, чтобы отдалять жену от себя, вам нужно максимально ее приблизить, — после недолгой паузы Геб все же решил пойти в этом разговоре до конца. — Вы ведь сами способствовали ее победе в выборах, вы сами дали ей понять, что Марс был всего лишь виртуальной реальностью. А теперь пытаетесь ее оттолкнуть.

— Вздор, Геб! — Анкиа сжал кулаки. — Я никогда не хотел, чтобы она узнала, кто я такой. Я хотел прожить с ней обычную жизнь.

Вместо того, чтобы закатить глаза, Геб сдержался и всего лишь отвел взгляд в сторону.

— Вы принесли технологии в этот мир, и как вы не могли не заметить того маленького бага в программе? — старый канцлер старался спрятать сарказм, но он все равно сочился из каждого его слова. — Почему вы лжете сами себе, господин? Вы же прекрасно знали, что если вы не возьмете ее под свое крыло, она станет инструментом власти в чужих. И теперь общество Иштар постоянно пытается избавиться от вас и от ваших потомков в ее окружении, чтобы она заменила вас на троне. Почему вы позволили себе так запутаться? — Геб осуждал уже совсем открыто, не опасаясь гнева Анкиа; тот совсем потерялся в условиях надвигающегося межпланетного конфликта и боялся не только за Землю, ведь Анкиа знал, что его, возможно, сразу же приговорят к смертной казни и именно поэтому начал строительство золотодобывающих шахт и заводов, чтобы ему удалось получить прощение царской семьи. — Она сможет проникнуться вашими благими целями, ведь она любит вас и в конце концов поймет, что другого выхода нет.

На миг в глазах Анкиа полыхнула искра ярости, обращенной к Гебу, ведь тот и впрямь позволил себе слишком многое, но внезапный гнев быстро развеялся, оставив на лице Анкиа отпечаток досады.

— Это не благие цели, Геб, а меньшее зло. Ребекка переняла слишком много черт от Нинурты и Инанны, она не станет сидеть сложа руки и слепо следовать моим приказам. Рано или поздно она станет той, кем ей предвещает стать общество Иштар. Ребекка сможет обратить анкийцев и землян на свою сторону и без моего участия, потому что они не потерпят рабства. И они пойдут за ней на войну и непременно проиграют, потому что я ошибся с расчетами по прилету моих дражайших родственников на пару сотен лет...

Геб предположил, о чем думает Александр, и как эта мысль уничтожает его изнутри вот уже долгое время.

— Ее смерть — не выход, мой господин… Люди и без нее смогут поднять восстание. Она даже не осознает, какую власть держит в руках, — Геб будто постарел еще больше, ссутулившись в один миг.

— Как у тебя язык повернулся? Я никогда не причиню ей вреда! — уверенно заявил Анкиа. — Но и запирать ее во дворце бессмысленно, она слишком сильна, ее способность управлять телекинезом и компьютерными программами просто немыслима. Доктора министра Ито постарались на славу. Прямо чудовище Франкенштейна! — он горько усмехнулся.

Геб внезапно и резко подскочил с места, ничуть не опасаясь за свои старые кости. Он воззрился на господина с решительностью.

— Она ваша супруга — женщина, которую вы любите! Из любой ситуации есть выход, и пока она еще не натворила глупостей, я прошу вас поговорить с ней, объяснить всё, — Геб всё больше и больше повышал голос. — Она сможет внять вашим словам, я в ней уверен! Пока девочка не пошла по скользкой дорожке, только в ваших силах держать ее рядом! Вы уже наломали дров, пообещав ей сопротивление, так теперь пришла пора отвечать за свои ошибки.

Но ответом ему была тишина. Геб даже не был уверен, что Анкиа, глядящий сквозь него расфокусированным взглядом, уловил хоть что-то из его тирады.

— Я попробую, Геб… Мне нужно еще хотя бы несколько часов, чтобы подумать.

* * *

Шелест волн уже не ласкал слух, он казался отдаленным шумом, неприятным и раздражающим шорохом, но Ривка не уходила с пляжа, она сидела на песке, закурив сигарету из найденной в квартире пачки. Не получая никакого удовольствия, она продолжала делать одну затяжку за другой, стараясь не обращать внимания на рассредоточенных по пляжу охранников.

Ривка всё думала, неужели общество Иштар было настолько самоуверенным, что решило, будто она поверит во всю ту лапшу, которую они исправно вешают ей на уши? Ну конечно же, это они устроили покушение на Александра, просто потому, что больше было некому. Главы клана Нинурты не настолько тупы, чтобы действительно на это решиться, и Ривка знала это, но, похоже, в ее разуме сомневалось общество Иштар, которому она позволяла находиться рядом. И этому научил ее Александр — врагов нужно держать ближе друзей. Общество Иштар пусть и строило свои планы по замещению лидера, надеясь, что Ребекка когда-нибудь сама занесет нож над горлом Анкиа, но получается, они преследовали далеко не корыстные цели.

Они всего лишь хотят отстоять Землю…

— Мэм, — в поле зрения появился охранник и протянул ей фужер, вскрыв бутылку неплохого итальянского вина у нее на глазах, чтобы исключить подозрения.

— Извините, Леви, что использую вас как официанта, — она грустно улыбнулась, когда телохранитель наполнял ее бокал, принесенный из дома. — Живкович, сюда.

Дрейк, находившийся возле кромки моря, пришел на зов, когда Леви удалился, и удивленно взглянул на протянутый бокал.

— Мэм, я на службе. — напомнил он, и Ривка не стала спорить, лишь только сделала глоток.

— Зато я нет, — раздался голос справа, и вся охрана тут же оказалась рядом, держа ладони на пистолетах, спрятанных на поясах под рубашками и футболками. — Полегче, ребят, я свой, — Бен, которого Ривка не ожидала увидеть, многозначительно взглянул на парней, намекая, чтобы они уняли свое желание пристрелить его в любую секунду.

— Всё в порядке, это друг, — подтвердила Ривка. — Живкович…

Тот кивнул и скомандовал:

— Всем разойтись на двадцать метров. Мэм, я буду у моря и не услышу вашего разговора, — сообщил он и вернулся к облизывающим берег волнам, перекрывающим разговоры босса.

— Давно тебя не видела, — Ривка отдала Бену, которого, казалось, на самом деле видела лишь вчера, бокал, а сама глотнула из бутылки.

— Может, поменяемся? — он указал пальцем на бутылку в ее руках и чуть грустно улыбнулся. — Не солидно пить из горла такой важной персоне.

— Почем тебе знать степень моей важности? А, точно, Рэйчел уже все растрепала, — Ривка положила ладонь на его плечо. — Кажется, я дико скучала, — сообщила она старому другу.

— Слышал, что произошло с тобой, — он взглянул на нее своими выразительными глазами. — Соболезную твоей утрате.

На удивление, она не стала впадать в еще большее уныние от его слов, лишь только печально улыбнулась.

— Спасибо, хорошо, что ты не пришел туда, — она неожиданно положила голову на его плечо, словно все еще могла это сделать. — Ничего, если я полежу вот так?

Его ладонь коснулась ее головы, а затем легла на талию, чтобы притянуть ближе.

— Конечно, Ривка, — он коснулся ее макушки коротким поцелуем. — Я был в Монреале по делам семьи и прилетел как узнал. Прости что так поздно, — внезапно огорошил он, словно утешать ее было его прямой обязанностью, которую он не исполнял.

Ривка даже немного удивилась.

— Мы с тобой уже очень давно не общались, и ты не должен извиняться, ведь мы почти чужие друг другу.

Бен отстранил ее от себя и вынудил на прямой взгляд. Глаза Ривки увлажнились, а волосы налипли на губы из-за ветра, но кажется, она этого не замечала.

— Мы всегда останемся хорошими друзьями, слышишь? Пускай наши дороги немного разошлись, но мы не оборвали эту связь.

Ривка вновь улыбнулась, с теплотой, благодарностью. Она стерла кулаком слезы и немного сдавленно произнесла:

— Спасибо, Бен, мне тебя очень не хватало, — и она сама не поняла, как оказалась рыдающей в его объятиях.

Она всхлипывала, и вместе с тем вздрагивали ее плечи, укрытые легким пляжным платком. Бен тихо гладил ее по спутанным волосам, глядя в звездное ночное небо. Он не задавал вопросов и не винил ее в том, что она выбрала другого, ведь теперь это не имело смысла, того другого больше не существовало.

— Ты в порядке? — он мягко отстранил ее от себя, когда Ривка перестала дрожать. — Ну вот, нос красный.

— Не ври, в темноте не видно, — чуть заикаясь, сказала она, почувствовав облегчение и вновь печально улыбнулась. — Не могу поверить, что ты здесь, словно это хороший сон, которых мне так давно не снилось. Пойдем ко мне? — Ривка многозначительно взглянула на телохранителей. — Все равно не могу привыкнуть, что они все время рядом. В квартире спокойнее.

Бен только кивнул и вновь удивился количеству охраны, сопровождавшей его подругу.

— Да… Круто же поменялась твоя жизнь, — опустил он комментарий, вовсе не пытаясь ничего вытащить из неё. — Рэйчел говорила, что ты сильно изменилась, как будто инопланетянкой стала. Но, похоже, она преувеличивает.

Вставляя ключ в замочную скважину, Ривка пропустила Живковича вперед для осмотра обстановки, хотя могла бы справиться сама.

— Мэм, чисто, — заключил Живкович, убирая сканер в карман, и негромко добавил, с подозрением поглядывая на Бена, развалившегося на диване, будто у себя дома: — Вы уверены, что ему можно доверять?

— Живкович, кажется? — уточнил Бен, складировав ноги на журнальный столик. — Останьтесь, если не верите.

Но Ривка скривилась, и Дрейк только кивнул и скрылся за дверью, не собираясь их беспокоить. Ривка смотрела на Бена, немного удивляясь изменениям в его внешности — он, кажется, стал уделять больше времени спорту, который она, в отличие от него, почти забросила, особенно в последний месяц. Волосы Бена отросли и теперь он носил их стянутыми в пучок на затылке и отпустил модную щетину, возможно, чтобы казаться чуть старше.

— Что ты на меня так смотришь? — он усмехнулся и поднялся с дивана, подойдя ближе. — Есть что выпить? — он поводил носом по кухне, словно мог ощутить, где стоят заветные бутылки.

— Ты ведь знаешь, где бар, — она усмехнулась, но Бен не сдвинулся с места, и тогда Ривка, закатив глаза, сама отправилась к ящику справа от мойки, где стояли сокровенные запасы виски, вина и, конечно же, джина, на который и пал ее выбор.

Сделав коктейли, благо в холодильнике нашлась бутылка тоника и даже лимон, она протянула один Бену, только сейчас заметив, что он просто не отрывает своего взгляда от нее, то ли намеренно пытаясь смутить, то ли не замечая собственного напряжения. И интуиция Ривки внезапно начала бить тревогу, беспричинно, безмолвно, заставляя сердце ускорять ритм, а руки холодеть. Она залпом осушила стакан и, прислонившись к столешнице, спросила:

— Бен, что случилось?

— Ты стала мнительной.

— Ты смотришь на меня как-то напряженно, — не смогла не заметить она и протянула ладонь, коснувшись его груди, словно могла перенять все его эмоции и мысли. — Твое сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет, и почему-то меня это пугает.

Он мягко отстранил ее руку и прижался губами к тыльной стороне ладони, на миг прикрыв глаза.

— Не бойся меня, я никогда не причиню тебе вреда.

— С чего бы тебе заводить подобные разговоры?

И тут Ривку пронзили сотни тысяч иголок осознания, что ее интуиция бьет тревогу не зря. Она дернулась и едва не уронила на пол стакан, но Бен не глядя поймал его, и такая реакция не могла не вызывать подозрений.

— Нет, только не ты, Бен, — она неверяще покачала головой, не разрывая зрительного контакта; Ривка готова была впасть в истерику уже сейчас, даже толком не разобравшись в происходящем, но у нее не находилось никаких сил. — Не смей говорить мне…

— Прости, — он коснулся ее талии теплой ладонью и встал вплотную, отсекая пути к отступлению, но слезы, вновь появившиеся в ее глазах стали невыносимыми, и Бен просто прислонился лбом к ее лбу и закрыл глаза, мягко поглаживая ее по щеке. — Я никогда не относился к этому как к заданию, я оберегал тебя по собственной воле, когда ты переехала в Израиль.

— Кто же ты такой? — тихо спросила она, не собираясь ругаться и осуждать.

— Боюсь, тебе не понравится то, что я сейчас скажу.

— Я уже и так поняла, что ты анкиец, — в голосе ее звучала горечь и разочарование; она буквально чувствовала его нерешительность. — Что же еще ты от меня скрыл? Ты борсиппианец?

Будь это правдой, это бы разбило ей сердце окончательно, но Ривка едва ли когда-то могла сомневаться в искренности Бена. Даже сейчас она почему-то хотела верить, что его чувства были подлинными. Просто потому, что она всегда это чувствовала. Она его чувствовала. Ее привычный мир уже давно разбился на кусочки, и осознание, что Бен — анкиец, уже не сбивало с толку, как если бы она узнала об этом ранее.

— Нет-нет, ты что, ни в коем случае! — он замотал головой и отстранился, а в глазах его отразился подлинный ужас. — Всё не настолько плохо, я не робот. Терпеть их не могу… Ривка… — он запнулся и внезапно плечи его осунулись, а голова опустилась; теперь, не играя роли, он даже не имел права звать ее по имени, ведь открывшись, он переступил грань земной дружбы: — То, что я не еврей, окажется для тебя далеко не самой неприятной новостью, — попробовал отшутиться он, но Ривка никак не отреагировала; она казалась и собранной, и сильной, но в то же время хрупкой, какой-то маленькой и беззащитной, все еще кутавшейся в пляжный палантин, словно и сейчас дул прохладный морской бриз. — Меня зовут Бенджамин Новак, я — сын Ангелы, — спустя паузу сказал он, ожидая шквал ненависти и отторжения.

Ривка только спрятала лицо в ладони, стараясь принять новость о том, что дружба с Беном была подставной. Кажется, она уже спокойно реагировала на подобные вести, и вряд ли хоть что-то могло так сильно обескуражить, разве что, каким образом Бену удавалось оставаться инкогнито, если она и Александр могли легко распознавать анкийцев.

— А я-то думала, отчего же твоя мать такая сука, и за что же она меня так ненавидит, — спокойно сообщила Ривка, для нее все вставало на свои места. — Я забираю ее мужчин. Если ты скажешь, что ты сын моего покойного мужа, то я прямо сейчас и здесь застрелюсь от счастья, — бросила она, хотя прекрасно понимала, что Бен по анкийским меркам гораздо старше романа Александра и Ангелы.

Бен нахмурился, не понимая, о чем вообще идет речь, но когда до него дошло, его глаза расширились.

— Я — сын от первого брака, а мама и он, что... — но он запнулся, думая, заводить ли о погибшем человеке разговор, в который он смог бы вложить только негатив. — Ладно, чего уж тут, дело прошлое…

— Да-а, — Ривка посмотрела на него совершенно по-новому, потрогала предплечья, оценивая, разглядывая новую обертку старого друга.

— Признаться, я ожидал другой реакции, например, что ты будешь крушить о мою спину мебель.

— Мне жалко мебель, Бен…джамин, — произнесла она вслух его непривычное слуху имя. — Почему все те, кому я верила, оказываются совсем другими? Почему ты решил открыться мне именно сейчас?

Бен выдохнул и, выпустив ее из объятий, подошел к мойке, где стояла бутылка джина, тоник и нарезанный лимон.

— Мне удалось убедить маму, что тебе нужна моральная поддержка. Она была против. Очень прошу, зови меня Бен, как и прежде, — он вложил в ее руки бокал с новой порцией алкоголя, как никто другой понимая, что ей необходимо заглушить печаль. — Но это было бы нечестно по отношению к тебе продолжать хранить тайну, раз Ито уже раскрыл тебе, кто ты на самом деле.

— Курить хочу, — не слушая оправданий, сказала Ривка, не зная как реагировать.

Нос ее чуть покраснел и припух от слёз, она выглядела простуженной. Выудив из сумки помятую пачку вога, она отправилась к лестнице на крышу, прихватив ключ от небольшого замка низенькой железной дверки, словно из Алисы в стране чудес.

Бен вышел на крышу следом. Шум проезжающих мимо автомобилей как всегда перекрывал шелест волн, и, невзирая на то, что на крыше летом было жарко и ночью, Ривка любила это место, даже хотела поставить надувной бассейн, но для этого необходимо было в первую очередь произвести ремонт покрытия и избавиться от клякс гудрона, который на жаре становился жидким и пачкал обувь. Бен по обыкновению перепрыгивал пятна гудрона, следуя за Ривкой к стеклянному столику, окруженному выцветшими от солнца зелеными креслами.

— Почему ты ведешь себя так, будто ничего не происходит? — наконец дошел до Бена смысл ее сегодняшнего равнодушия. — Ты нибируанка, Ривка, но ты словно игнорируешь этот факт.

— Кричи погромче, чтобы охрана услышала, — она салютовала ему стаканом с джином. — Уж ты мне на мозг не капай, мне твоей матери с этим хитрожопым япошкой хватает. Кто бы мог подумать, что ты сын этой…

— Давай, — мрачно сказал Бен, сложив руки на груди и выпуская сигаретный дым. — Давай, повтори это, будут хоть какие-то логичные эмоции.

Ривка обратила на него крайне злой взгляд, но вовсе не тот, на который он рассчитывал. Она поднялась из кресла и подошла к нему вплотную, однако Бен даже не шелохнулся, он смотрел на нее слишком плотоядно, совершенно не подходяще его статусу.

— Подъем, — спокойно сказала Ривка, и он подчинился, беспрекословно, потому что не мог этого не сделать перед тем, кому обязан был служить.

— Не надо, Ривка, — он вздохнул и коснулся ее плеча, хотя теперь он не имел права и на это.

Она смотрела на него изучающе, чуть пьяно, и сложно было предсказать ее следующие действия.

— И ты нашел отличный повод исчезнуть из моей жизни, понимая, что я смогу тебя раскусить.

— Твои способности невероятны, я видел это еще до того, как ты попала в Нью-Бабили. А еще ты спасла меня если не от смерти, то от куда более серьезных травм, чем я мог бы получить, — вспомнил он случай в море, когда его отнесло на волнорез. — Я пойму, если ты захочешь выгнать меня.

— Какова твоя миссия сейчас? Что ты должен донести до меня? Твоей матери не всегда это удается, поэтому ты станешь отличным посредником, не так ли? Но это только если я прощу тебя и позволю изредка находиться рядом.

— Ривка…

— Бен, черт возьми! — она грубо скинула его руки. — Как ты не понимаешь, что тебе лучше было оставаться добрым соседским парнем? Теперь, зная кто ты, думаешь, я смогу довериться тебе? Ты думаешь, я смогу это сделать? Что же ты о себе возомнил? Думал, что ты просто вот так придешь, вывалишь на меня всё, и я это проглочу? — она наконец-то срывалась на истерику — такая реакция была более нормальной; в глазах Ривки горела испепеляющая злоба, она стояла, точно наэлектризованная — напряженная, обиженная на весь мир, не способная больше доверять.

Бен ожидал, что дело дойдет до рукоприкладства, но она внезапно осунулась, словно злобу выключило, и вернулась к тому неадекватному равнодушию, с которым встретила новости о старом друге. Он осмелился обнять ее, точнее, схватить в кольцо рук, зная, что именно это было ей необходимо, что ее ненависть ненастоящая, что Ривка поймет то, что он вовсе не желает ей зла и не собирается следовать заветам матери, да и вообще чьим-либо.

— Ты должна знать, что мои чувства всегда были настоящими, — едва она перестала дергаться в его руках, сообщил Бен, не зная, совершает ли он ошибку и даже не представляя, какой будет ее реакция. — Я просто хочу быть рядом, особенно сейчас, когда тебе это так необходимо…

* * *

Авинян — армянская фамилия, образована от слова «баран».

Сквозь сон Ривка с невероятным раздражением расслышала писк будильника, который первые секунды пыталась игнорировать. Наконец пришло осознание, что сегодня выходной, и вряд ли она могла завести будильник по собственной воле. В некоем замешательстве она различила знакомую трель звонка. Как сумасшедший дребезжал ее телефон, норовя на вибрации съехать с прикроватной тумбочки. Тут же раздался стук в дверь квартиры.

— Канцлер МакГрегор, слушаю, — хрипло отозвалась она и услышала в трубке взволнованный голос Коскинена-старшего:

— Канцлер! Неопознанный корабль был обнаружен в космическом пространстве Земли! — судя по не менее хриплому голосу, Коскинен тоже подвергся жестокому пробуждению посреди ночи; за окном не было ни намека на рассвет.

— Был сигнал?

— Пока неясно, наши говорят, что это беспилотник, но информации мало, он исчез так же быстро, как и появился.

— Сейчас же выезжаю в магистрат из Тель-Авива! — сообщила она, чтобы Коскинен, понимая временные рамки, успел собрать совет министров к ее прибытию.

На часах было чуть больше четырех, а это означало, что она проспала всего полтора часа. Живкович, стоявший в дверях и уже знавший о происходящем, получил указания относительно кофе и автомобиля. Легкий дурман от выпитого вчера алкоголя быстро смылся прохладным душем, и только обмотавшись полотенцем, она застыла в дверях в ванную комнату, встретившись взглядом с Беном.

— Мне нужно уехать, ключ на столе, оставь как обычно под вентилятором, — на автомате отчеканила она, словно не уходило то время, когда подобное было в порядке вещей.

Бен промолчал, пропустив ее в комнату. Ривка скрылась в спальне, быстро натянула льняной брючный костюм чёрного цвета, надела браслет и побросала необходимое в сумочку. Бен сидел на разложенном диване, на полу валялась простынь, заменившая ему одеяло.

— Все в порядке? — спросил он, глядя на обувающуюся Ривку.

Она словно только сейчас очнулась и посмотрела на него более осознанно.

— Кое-что случилось, — пробормотала она, глядя так, будто увидела его впервые. — Напиши свой номер и оставь на столе, — не ожидая от себя подобного, попросила Ривка и открыла дверь, за которой, точно верный пес, дожидался Живкович со стаканом кофе в руках.

— А, Живкович! — Бен нагло улыбнулся, закинув ногу на ногу и приветственно поднял ладонь. — Приглядывайте за ней.

— Бен! — рявкнула она, не понимая, почему он решил вернуться к амплуа маленького засранца образца периода их раннего знакомства. — Это мои подчиненные!

Тот только пожал плечами. Наверное, подобная модель поведения глубоко срослась с его образом, а еще… Ривка застыла на месте, вспомнив их ночной разговор. Бен говорил, что всё еще любит ее, но была ли в этих словах хоть капля правды, или же это был умысел с целью добиться от нее чего-то в политических целях? Сын Ангелы Новак — от одной этой мысли бросало в холод.

Ривка только фыркнула и исчезла за дверью, оставив Бена в одиночестве. Он был прав, расставание стало отличным поводом исчезнуть из ее жизни, не раскрывая своего участия. Ох, какая же каша теперь в голове! Она должна была думать об угрозе, нависшей над анкийским сообществом, о своей нибируанской крови, об Александре, чья продолжительная кома вгоняла в еще большую депрессию, но Ривка могла думать лишь о том, сколько еще лжи будет в ее, судя по всему, длинной жизни. Она усмехнулась. Длинной. Конечно. Ее могут убить в любую секунду…

Она листала ленту новостей, сокрушаясь над новым террактом, произошедшем на этот раз в Брюссельском аэропорту, понимая, что пока что парламентеры терпели фиаско, если еще были живы. Если бы Ривка не отменила операцию, то двадцать два невинных человека, находившихся в тот момент рядом с террористом-смертником из взявшей на себя ответственность небезызвестной группировки, были бы живы. Хотя ввиду последних событий вряд ли все эти метания имели значение — на них двигался конфликт с Нибиру, и жертв будет куда больше, чем можно предположить.

Она ураганом влетела в переговорную, где уже находились все министры, они смотрели на нее в мрачном молчании, и Ривка полагала, что новости вряд ли окажутся воодушевляющими.

— Не наблюдала за вами раньше такой неуверенности. Выкладывайте, министр Коскинен, — попросила она, присаживаясь в центральное кресло. — Что говорят космические станции?

— Канцлер, — Коскинен провел ладонью по и без того прилизанным волосам. — НАСА и русские засекли объект. Мы не успели принять меры, он попал не только на картинку наших спутников и был очень близко к Земле.

Ривка стукнула кулаком по столу, и в переговорной вновь образовалась тягучая тишина.

— Слишком внезапно, — озвучил всеобщие мысли министр Энгельс. — Беспилотник-разведчик наверняка успел собрать необходимую информацию о Земле. Чего стоит человеческая орбитальная станция…

— То есть, вы говорите мне, что мы не готовы к нибируанскому вторжению, и теперь они в курсе, что на Земле не только присутствует человеческая раса, но она еще и высокотехнологично развита!

Министр Ито смотрел в одну точку, изучая небольшую царапину на дубовой столешнице.

— Самое время приступать к активным действиям, канцлер, — его черные глаза обратились к ней. — Мы готовы к вторжению, об этом свидетельствует огромный воздушный флот и множество оснащённых по последнему слову военной техники объектов на Земле.

— Министр Ито, вы еще вспомните о ядерных бомбах на вооружении крупных держав! — неожиданно вскипел Андерсен. — Война приведет к гибели человечества, война — не выход.

— Но мы должны быть готовы к ней, — Ривка сосредоточенно разглядывала фотографии беспилотника, снятые в космосе. — Люди не должны снова стать рабами Нибиру, я уже не говорю о нас с вами.

— Но, канцлер, ведь именно нибируанцы стали прообразами божеств множества религий. Подчинение у людей в крови, — сказавший это министр Баракат поймал на себе ее изучающий взгляд; Ривка знала, что клан Анкиа уже давно готовился к подчинению высшей расе, в отличие от других кланов.

— И именно поэтому вы строите золотоносные шахты и металлургические заводы под видом военных баз? — она сощурилась, а вопросительные взгляды министров из других кланов обратились к Баракату.

— Что это значит? — в голосе Коскинена зазвучало возмущение. — Какие еще шахты?

— Клан Анкиа намеревается сдать Землю нибируанцам, полагаю, чтобы стать их фаворитами и избежать гонений или смерти, учитывая распри нибируанцев с Мардуком, — говоря это, министр Ито в отличие от остальных выглядел спокойно и уверенно, разве что мрачно, и его мрачность была адресована Баракату, Врахносу и Андерсену.

— Ито, не стоит бросаться такими заявлениями! — Андерсен приподнялся в кресле от такой наглости.

— Министр Ито, Андерсен прав, прежде чем бросаться подобными заявлениями, мы должны провести расследование, — неожиданно сказала Ривка, пытаясь сгладить и свою поспешную реплику, которая просто поделит министров на два лагеря, что категорически ухудшит и без того вечно натянутые отношения, хотя общество Иштар того и добивалось.

— Канцлер, вы были на одной из баз, чего теперь скрывать? — брови Ито приподнялись в удивлении, он наверняка думал, что канцлер уже давно в кармане у общества Иштар. — Прямо у вас под носом Великий Анкиа и его приспешники проворачивают свои грязные дела, а вы просто закрываете на это глаза!

Ривка вскочила с места и воззрилась на Ито со всей грозностью, давя авторитетом. В глазах всех этих мужчин, которым была не одна сотня лет, она выглядела несмышленым ребенком, неоперившимся птенцом, безвольной слугой господина, лишь только доносящей его приказы.

— Ито, это переходит все границы и уже не просто смахивает на измену. Это и есть измена! — Ривка попыталась успокоиться, но в ее висках пульсировала кровь, словно подстрекая ярость выплеснуться наружу. — Держите себя в руках! Я проведу личное расследование и непременно обсужу данный вопрос с господином. Всему есть свое объяснение, не стоит переходить границы. Мы должны быть готовы к любому повороту событий. Бомбить нибируанцы нас не станут, так как Земля им нужна. Будем надеяться на мирные переговоры.

— Вы уже отправили переговорщиков в Сирию, канцлер, и где они сейчас? — елейно спросил Андерсен.

— Группировки Сирии сейчас не самая главная проблема, министр, — спокойно ответила Ривка, метнув в него грозный взгляд; он давил на то, чтобы она ощутила вину за свое решение, возможно, Андерсен даже предполагал, что отмена операции никак не связана с Анкиа, а это означало, что он имел прямой доступ к его приказам, и Ривка видела в этом угрозу не только своему влиянию… — Землян необходимо оповестить о возможном инопланетном вторжении, и без нас они не должны принимать никаких мер. Объединение с ними добавит нам сил… Это именно то, чего желает Анкиа.

— Очень в этом сомневаюсь, — Андерсен понизил голос, уверенный в своей правоте, и Ривка все крепче убеждалась в том, что многое проходит мимо нее, как будто у нее на глазах были шоры.

Ривка вздрогнула, ощутив вибрацию браслета, по которому с ней связывался теперь только Геб, и то не часто. От высветившегося на экране сообщения ее бросило в жар.

— Как-то устрашающе неуместно сейчас выглядит ваша улыбка, — заметил министр Врахнос.

Но она будто и не слышала его, она смотрела всего на два слова на экране браслета: «он очнулся».

Она завершила собрание скомкано и быстро, пообещав вернуться с указаниями от господина, над чем как-то коварно усмехнулся Баракат, но его реакция Ривку ни сколько не заботила, она вышла из переговорной, стараясь идти, а не бежать к поезду до Малаката. После встречи с министрами Ривка хотела позвонить Летти, чтобы узнать, что она знает о своем кузене Бенджамине. Ривка как-то показывала подруге его фото, однако подробности давешнего разговора не шли ей на ум... Сейчас было не время, ведь Александр очнулся, и сквозь наступившее облегчение она твердо была намерена была поговорить с ним обо всем, что узнала, еще до того как он впал в кому.

Путь до Малаката казался вечностью, она все отсчитывала минуты, и стоило подземному поезду замедлить ход, как сердце Ривки, напротив, ускорилось, подстегиваемое адреналином в крови. Выходя из вагона, она на миг остановилась в дверях, снедаемая ощущением неизвестности. Она была счастлива, что Александр пришел в себя, но не знала, как ей дальше быть. Вишай, встретивший ее в холле, выглядел возбужденно, он улыбался до ушей, болтал о том, что сейчас у господина Геб, но Ривка его не слушала, гул в ее ушах нарастал. Она снова застыла в дверях, на этот раз в кабинет.

— Вы в порядке, Ребекка? — наконец, заметил Вишай, встав напротив и взяв ее за плечи.

Она посмотрела будто сквозь него.

— Да, — только обронила она и двинулась в кабинет, оставив его снаружи.

За окном была проекция белой рассветной пустыни, в помещении не раздавалось ни звука. В спальне ее встретила спина невысокого, но осанистого Геба. Он, конечно же, почувствовал ее присутствие, ведь именно он учил Ривку управлять сверхчувствами.

— Ребекка, — он обернулся и с улыбкой отступил в сторону, открыв ее взору Александра, стоявшего, держась за туалетный столик, на котором были расставлены ее крема.

Геб, кровать и медицинские приборы исчезли вместе со всей комнатой, оставив взгляд сфокусированным только на нем. Ривка выронила сумочку и бросилась к нему, стоявшему молчаливо, неподвижно. Она заключила в ладони его лицо и прислонилась лбом ко лбу, побоявшись крепко обнять, ведь он, должно быть, еще неуверенно стоял на ногах. Его теплая рука окрепла у нее на спине. Глаза Александра оказались закрыты, он вдыхал аромат ее ладоней, а она задыхалась от бесконечного чувства тревоги и облегчения.

— Не плачь, все хорошо, — он стер слезу, скатившуюся по ее щеке, чувствуя, каким идиотом был, что из-за своих сомнений заставил страдать любимую женщину; дело было даже не в том, что он очнулся днем ранее, а в том, что позволил публичной свадьбе состояться.

— Ты самое дорогое, что у меня есть, — прошептала она, уткнувшись носом в его ладонь. — Если бы ты только знал, как мне тебя не хватало…

— Прости, что напугал, — искренне сказал Александр, но почувствовал, как нечто мрачное поселилось в его душе, и это было чувство вины. — Нам нужно поговорить.

— Зачем ты встал? Ты наверняка чувствуешь себя не очень хорошо, — предположила она, зачем-то потрогав его лоб, будто Александра скосила простуда, а не токсичный яд, приведший к коме.

— Я нибируанец, Ребекка, со мной все хорошо, моя способность к восстановлению намного выше, чем у любого анкийца, — он размеренно гладил ее по светлым волосам, стараясь найти момент для того, чтобы начать разговор.

— Я тоже нибируанка…

— Я знаю.

В отличии от Александра, расслабившегося от ее честности, Ривка одеревенела. Она отскочила спустя секунду после осознания его слов и посмотрела на него не просто удивленно, она потеряла дар речи и только открыла рот.

— Как давно? — все еще не выходя из ступора, спросила она, наконец, собравшись с силами.

И Александр встал ровно, сложив руки на груди.

— Подозревал с начала выборов, и убедился в этом, когда общество Иштар пыталось убить меня на втором соревновании. Твоя интуиция и реакция, поверь, удивили не только тебя. Твоя способность управлять программами не менее показательна.

— Ты знаешь об обществе Иштар и о моем происхождении? Почему… Почему ты ничего не сказал мне, Александр? — сквозь потрясение стали пробираться ростки недоверия, Ривка присела на кровать, боясь упасть. — Я узнала об этом только за день до нашей официальной свадьбы… — и тут ее голос приобрел силу и жесткость: — Ты не имел права молчать! Зачем ты скрывал это от меня?

— Я не знал, когда общество Иштар откроется тебе, и надеялся, что это не произойдет столь скоро. Зачем тебе это знание? Они ведь настраивают тебя против меня.

— Ложь, — она почувствовала, как сердце пропустило удар. — Я знаю, почему ты это делал! Ты хочешь отдать Землю нибируанцам, никакого противостояния не будет! Я была на военной базе, под которой скрыт металлургический завод! Обществу Иштар незачем настраивать меня против тебя, я и так все вижу, Александр.

— Успокойся сейчас же! — он уверенно подошел и встал над ней. — Ты должна выслушать всё до конца, не перебивая меня.

— Ты даже не пытаешься отрицать, — наконец дошел до нее смысл его слов. — Неужели мужчина, за которого я вышла замуж, способен позволить обратить землян и анкийцев в рабство? — она тяжело посмотрела на него, налет радости от его пробуждения быстро стерся.

— Ты драматизируешь, Ребекка, — спокойно сказал он, правда, при этом крылья его носа трепетали; когда Ривка попыталась встать, он толкнул ее на кровать и оказался сверху, не прерывая зрительного контакта. — Я не хочу гибели землян, но против Нибиру у них нет шансов. Ты не представляешь, насколько сильна их военная мощь! Я просчитался с их появлением, я ожидал их только к концу этого века, но времени на то, чтобы развить человечество еще больше, уже нет. У Земли нет шансов, людей уничтожат, если они начнут сопротивление. Все, что я хочу — это попробовать договориться с нибируанцами о сотрудничестве.

— Называй слова своими именами! — выплюнула она. — Это рабство.

— Это сделка — золото в обмен на жизнь! — словно глухой стал пояснять он.

— Люди должны оставаться свободными!

— Ребекка! — прорычал он, оскалившись. — Именно этого я и боялся — что ты не поймешь моих намерений! Это меньшее зло, нежели тотальное уничтожение.

— Слезь с меня, — ее глаза стали абсолютно ледяными, Ривка моментально отгородилась непрошибаемой стеной, защищавшей ее от его эмоций. — Общество Иштар абсолютно право на твой счет. Ты не человек и не анкиец, ты нибируанец, и ты всегда будешь им потакать!

Он не сдвинулся, только коснулся ладонью ее скулы, но Ривка этого не заметила, она смотрела также прямо, и в глазах ее было не просто осуждение, а настоящая буря эмоций, готовая выплеснуться на него в порыве гнева.

— Значит, за месяц, что я был в коме, они неплохо успели тебя обработать.

— А ты ожидал, что я смогу принять твою точку зрения? В отличие от тебя, — она ткнула ему пальцем в грудь, — они не собираются сдавать Землю инопланетянам.

— Ребекка, — он говорил сквозь зубы, словно готовился к яростному прыжку, однако пальцы его, как и прежде, мягко касались ее лица. — Если ты собираешься следовать за обществом Иштар, то именно ты станешь причиной гибели человечества, и не говори мне, что не подумала об этом.

Она посмотрела будто бы сквозь него, совершенно не понимая, почему он так уверен в своей правоте.

— С сопротивлением у нас хотя бы будет надежда…

Он покачал головой и отстранился, не собираясь принимать ее точку зрения.

— Ты ослепла и не видишь сути, я пытаюсь спасти нас всех. И мне казалось, ты сначала и сама хотела с ними договориться?

— Вот тогда я действительно была слепа. Я хранила надежду и веру в их гуманность, но они не могут быть гуманны, потому что они не люди!

Она встала и расправила льняной пиджак, пытаясь успокоиться. Находясь в смятении, Ривка едва ли могла осознать, насколько обманывалась. Любовь затуманила ей разум, его ласки и тепло карих глаз ослепили ложной верой в праведность его намерений. Но что на самом деле таилось в голове у пятисоттысячелетнего бога? Из-за его состояния в последний месяц она забыла о многих вещах, которые, возможно, не стоило озвучивать, но Ривка решила пойти до конца, потому что больше не могла молчаливо хранить наболевшее.

— Ты всегда учил меня, что врагов нужно держать ближе друзей. Что ж, урок я усвоила. Но скажи мне одно: ты хоть любишь меня? Или это тоже было частью плана по приближению меня к себе?

Его глаза на миг расширились, но было ли удивление искренним, или же Александр просто умело играл свою роль, манипулируя ее чувствами? Он открыл было рот для возмущений, которые вот-вот должны были вылиться на нее рекой, но следующие его слова были какими-то опустошенными, не к месту спокойными:

— Что заставило тебя так думать? — он поднялся с кровати, собираясь подойти и возможно даже обнять Ривку, но она отступила на шаг, стараясь остановить рвущееся наружу раздражение.

— Ты ведь любил мою биологическую мать. Скажи мне, как сильно я на нее похожа? — озвучила она свои мысли.

Александр, немного помедлив, сложил ладони у губ и, глядя на нее исподлобья, тяжело вздохнул.

— Похожа настолько, что можно спутать, Ребекка, — негромко ответил он, думая, что честность — правильный выбор в данной ситуации, тогда как Ривка предпочла бы услышать ложь.

Она закрыла глаза, ощутив волну дрожи, вызванной внутренним напряжением. Вот и стала ясна причина его изначального интереса, вот то единственное, что могло заинтересовать бога в ней, некогда и не подозревавшей о своих корнях!

— Ясно, — сорвалось с ее губ то, обо что дальнейший разговор разбивался на осколки. — Спасибо за честность хотя бы сейчас.

Ривка просто развернулась и собралась пойти прочь, но он остановил ее, довольно грубо схватив и дернув на себя так, что она покачнулась и едва не завалилась на него.

— Ты что, дура? — обозленно спросил он, брызнув слюной. — Ты думаешь, я навеки связал бы себя нерушимыми узами брака с женщиной, которая просто похожа на ту, которую я когда-то любил? Ребекка, я люблю тебя, сколько раз мне еще нужно это сказать, чтобы ты поверила? — не найдя понимания в ее ставших безразличными серых глазах, он перегородил собою выход. — Инанна была моим наваждением, но это было давно, до того как она превратилась в настоящую суку! Ребекка, она воплощение зла, настоящая фурия, которая идет по головам, чтобы добиться цели!

— Но ведь ты обратил на меня внимание именно из-за сходства с ней… — Ривка не хотела больше ничего говорить, но не смогла сдержаться.

— Это было праздное любопытство, мне было интересно встретить похожую на нее женщину. Но когда я понял, что ты другая, что ты полный ее антипод, любопытство переросло в страсть. И теперь я люблю тебя, люблю потому что ты совершенно на нее не похожа. Этой женщины давно для меня не существует, и чувств к ней не осталось. Теперь моя любовь принадлежит единственной в моем сердце — тебе, Ребекка! — после этих слов он вдруг бессильно обмяк, но все равно с надеждой ожидал ее реакции, хватаясь за угасающую искру надежды, на миг зажегшуюся в ее глазах.

Затем она вновь сделала шаг назад и неожиданно сняла с руки браслет, который связывал ее с Мардуком, и отложила его на комод.

— Эти слова не помогут, Александр. Даже если ты любишь меня, то я никогда не позволю тебе отдать Землю нибируанцам, — вновь вернулась она к основной теме. — Поправляйся, я пока поживу в Бад-Тибира. Поговорим, когда ты передумаешь или найдешь более гуманное решение. Я также хочу снять с себя обязанности твоего официального представителя, потому что более не разделяю твоих взглядов, — она без труда обогнула его и вышла, набирая на телефоне номер начальника охраны, чтобы дать указание подготовить поезд к отбытию.

Вот так просто она ушла, оборвав его пламенное признание в любви сухим заявлением на увольнение. Он не мог понять, отчего же она так легко отвернулась от него, отчего же так быстро разуверилась в искренности его намерений и чувств? Ребекка хотела борьбы, которая приведет к еще большим жертвам, почему же она была так против попытки договориться или заранее предчувствовала негуманный исход переговоров? Да, он сделал все, что успел, все, что было необходимо нибируанцам, но не ради какой-то собственной выгоды, а ради спасения человечества. Ребекка еще не понимает этого, ее связь с землянами еще слишком сильна, как и амбиции, способные привести к геноциду. Для нее люди и анкийцы — полноправные жители Земли, но так ли это на самом деле, если они всего лишь плод генной инженерии, расходный материал? Нибируанцы не способны принять иную точку зрения. Уверенные, что люди либо вымерли, либо все еще находятся на низшей ступени развития, они будут сильно удивлены тому, что встретит их здесь…

Александр до сих пор надеялся, что Ребекка одумается, но прекрасно осознавал, что именно из-за его неуверенности в ней и скрытности он сам подготовил почву недоверия, хотя теперь все более отчетливо понимал, что и без глупой ошибки со свадьбой, приведшей к его отсутствию в этом мире на месяц, едва ли ему удалось бы направить ее мысли в другое русло. Александр прекрасно осознавал, что ради одной, пускай и любимой, женщины он не мог пожертвовать целым миром — миром, который так долго и усердно обучал политике, экономике и технологиям. И если бы не просчет с приближением конфликта, он бы смог сделать больше и отстоять Землю, ведь нибируанцы уже давно перестали быть его семьей…

* * *

— Живкович, мне нужны Новак и Ито, — едва слышно произнесла Ривка, на долю секунды остановившись на выходе из дверей поезда.

Он только кивнул. Остальной охране было приказано остаться в Малакате, потому что теперь они более не могли служить ей, о чем эти бравые парни узнают чуть позже. У Ривки не было ни сбережений, ни связей, кроме общества Иштар, на которое отныне она и могла единственно полагаться. Уже дважды на ее глазах они покушались на жизнь Александра и, признаться, после такого не могли рассчитывать на её доверие, вот только сама Ривка понимала, что кроме них у нее никого нет. Даже клан Нинурты отошел на задний план, правда, она рассчитывала на их поддержку в будущем, когда удастся обратить анкийское сообщество в свою сторону.

Ривка знала, что и клан Инанны пойдет за ней, потому что их глава — Даичи Ито — являлся главой общества Иштар. Новак займется агитацией своего клана, и останется переманить только клан Энки. Тогда анкийцы поделятся на два равноценных лагеря, где с одной стороны будут последователи Анкиа, которые преобладали численностью, и остальные кланы, которые составят вторую равнозначную половину.

Ривка как никогда была уверена в своей точке зрения, и это не было заслугой общества Иштар, хотя как на это посмотреть, ведь именно они взрастили ее среди людей, показав, что люди — полноправные жители Земли, невзирая на их происхождение. Неизвестность могла напугать, и только вчера она глотала слезы на плече у Бена, тихо переживая из-за Александра и из-за того к чему ведет предстоящая встреча с Нибиру, но уже сегодня, полная решимости, она без колебания отвернулась от мужчины, которому отдавала себя без остатка. Чувство долга заставило ее пойти на этот шаг, и выбор был не из легких. Ривка не имела права дать себе раскиснуть, как и не могла отступить. Желание предаться самобичеванию отошло на задний план, сменившись неизвестно откуда взявшейся силой, словно это было частью программы, сызмальства заложенной в неё.

Оказавшись в незнакомой машине, лицом к лицу со встретившими ее с поезда Новак и Ито, Ривка уже знала что делать, словно всегда была готова к принятию сложных решений, которые повлияют на судьбу мира. Она еще не была лидером, но, сама того не желая, чувствовала внутреннюю силу, чтобы идти до конца. И взгляды сторонников, даже Новак, которая всегда относилась к ней лишь как к инструменту достижения целей, внезапно исполнились уважения. Ривка сделала верный выбор — именно так думали анкийцы, которые ее создали, создали именно для того, чтобы сейчас она встала на защиту Земли.

— Министр Ито рассказал, что случилось на собрании, — с одобрением сообщила Ангела, и на ее устах зажглась победная улыбка, хотя говорить о победе было слишком рано, ведь нибируанцы пока еще оставались в тени.

— И что же случилось на собрании? — Ривка только удивилась, так как отчетливо помнила, что сильно повышала голос на Ито, так откуда же появилось уважение Новак?

— Мне казалось, вы обнародовали информацию о металлургических заводах, разве не так? — пояснила та, и Ривка осторожно кивнула. — И что же вы теперь будете делать? Я так понимаю, что раз вы сорвались из Малаката посреди ночи, то ваши взгляды с Анкиа разошлись.

Ривка нахмурилась, она не уловила в словах Новак сарказма, но воображение настойчиво его дорисовывало.

— Ангела, скажите, зачем вы сделали меня канцлером? Ведь, зная мое происхождение, кланы Нинурты и Инанны и без того последовали бы за мной как за лидером в противостоянии. И теперь мне остается только сложить свои обязанности…

Министр Ито засмеялся, хлопнув по колену ладонью.

— Еще слишком рано говорить о противостоянии, — пояснил он всплеск эмоций. — Но мне нравится ваш настрой, канцлер. Определенно это именно то, чего мы ожидали.

Она метнула в него злой взгляд, но затем требовательно посмотрела на Новак, ожидая ответа на поставленный вопрос.

— Вы должны были узнать Анкиа и его намерения самостоятельно. Вы очень долго противились клану Нинурты, но обществу Иштар, похоже, удалось убедить вас в грядущей несправедливости.

— Вы же понимаете, что после смерти моего мужа я еще не до конца уверена в доверии к вам? — пресекла Ривка ее браваду по поводу удачного завершения плана по воспитанию канцлера. — А ваш сын стоит отдельного опуса, — она вновь перевела взгляд на Новак.

— Так почему же вы все еще с нами, раз не доверяете? — поинтересовался Ито, сдержавшись, чтобы не фыркнуть; он сложил руки на груди и устроился удобнее на кожаном сидении.

Ривка помрачнела, но она, как и остальные присутствующие, прекрасно понимала, что они без нее никто, как и она без них, ведь она была не совсем нибируанкой, и ей нужны были сторонники, каким бы коварством они не обладали. Они и не подтверждали и не отрицали информации о покушении, и Ривка понимала, что иметь таких союзников опасно для собственной жизни. Кажется, у Ито вообще не было принципов, и она прекрасно понимала, что только он мог отдать приказ об убийстве Александра.

— Вы закончили обсуждать ваши подозрения? — встряла Новак в разговор, когда они въехали в скоростной подземный тоннель, устремляясь вдаль от Бад-Тибира.

— Куда мы едем? — наконец, озвучила подозрения Ривка, не думая, что на сегодняшнюю ночь покинет столицу.

— В нашу штаб-квартиру в Тель-Авиве.

— Как удобно, — заметила Ривка. — Прямо чудесное совпадение — штаб-квартира недалеко от моего дома.

— Это не совпадение, — тут же поправила Новак. — Как и ваш переезд в Израиль.

Брови Ривки невольно дернулись вверх, она, конечно, понимала, насколько сильно общество Иштар вторгалось в ее жизнь и до того, как она узнала кто она такая, но все равно невольно удивлялась.

— И как я сама не догадалась, — устало проговорила она, думая, что еще минимум пару часов ей придется ехать по тоннелю в обществе этих анкийцев и о чем-то разговаривать.

* * *

Ривка еще даже до конца не осознала, в какой водоворот попала, как у нее уже появились новые личные апартаменты в одной из высоток Акиров и новая охрана во главе со «старым» Живковичем. Кажется, общество Иштар быстро взяло ее в оборот, не дав и мгновения на то, чтобы передумать. Ее решение покинуть Александра вдруг показалось каким-то скомканым и нелепым, и вот теперь Ито и Новак празднуют победу.

Завибрировал телефон, на экране отобразилась фотография, которую Ривка не видела уже пару месяцев, и высветилось имя мужа. Она устояла на давших слабину ногах и вместе с телефоном подошла к панорамному окну с видом на ее любимый город. Тель-Авив плавился под жарким июльским солнцем, и даже кондиционер, работавший на износ, едва справлялся. Благо ее способности не давали возможности отследить телефон, иначе бы башню Ито уже осадили бы анкийцы из клана Анкиа.

— Слушаю, — равнодушным голосом произнесла она, как будто отвечала по работе.

— Вернись, и мы поговорим, — голос Александра звучал уверенно, возможно даже в приказном тоне; ему, кажется, претила сама мысль о ее неповиновении, да и вообще о чьем-либо неповиновении.

— Хочешь сказать, ты передумал? — она с подозрением сощурилась, будто он мог ее увидеть, и покрутила пиалу с разноцветными стекляшками на столе.

— Хочу сказать, что ты сделала неверные выводы и поспешила. Я не принимаю твою отставку, — раздалось на том конце провода, и вместо обиды Ривка внезапно ощутила облегчение. — Нам нужно придумать план, я расскажу тебе все по порядку, о`кей? Где ты? Я приеду за тобой.

— Ты с ума сошел? Ты для всех умер! — вырвалось у нее слишком громко, и Ривка прикрыла рот ладонью, надеясь, что охрана у двери не услышала; в отличие от способности заглушать средства связи и прослушки, влиять на чужой слух она не могла.

— Как умер, так и оживу, вот все удивятся! — попробовал отшутиться он, но Ривка не ответила. — Плохая была идея сообщать всему миру о моей смерти.

— Сам сказал, как умер, так и оживешь, — прошептала она, не собираясь идти на мировую.

— Ты ведь не собираешься разделить кланы на два лагеря?

Ривка тронула дверь балкона, но только открыв его и почувствовав удушающий горячий воздух, поспешила запереться.

— Ты уже прекрасно справился с этим без меня, когда наделил наибольшей властью своих потомков, — напомнила она и с сарказмом продолжила: — Конечно же, они пойдут за тобой, более того, мне очень нравится, что кто-то из твоих министриков имеет к тебе прямой доступ, хотя, как известно, доступ должен быть только у канцлера. И ежели ты нашел мне замену, то зачем я тебе нужна? Тупо исполнять приказы?

— Ребекка! — прорычал он, теряя контроль. — Ты отменила операцию в Сирии и направила туда парламентеров, так о каком доверии вообще может идти речь?

— Ты был в коме! Что я должна была делать? Какие дальнейшие действия я должна была бы совершить, запустив цепочку событий той операцией? А что, если бы ты не очнулся? — умело лгала она, выдавая давно заготовленную речь, как нельзя кстати пригодившуюся именно сейчас.

В ответ раздалось лишь молчание, словно у Александра закончился поток слов.

— Где ты сейчас? — спросил он спустя паузу.

— В Тель-Авиве, — ответила она, потерев виски. — Послушай, Александр, я не знаю что мне делать, потому что будущее меня пугает, но еще больше меня пугает твой вариант развития событий. Я знаю военный потенциал Лахму и Земли, у нас появились гиперсветовые истребители, мы уже очень близки к нибируанским технологиям.

— Ты ошибаешься, Ребекка, этого не достаточно. Нас недостаточно, чтобы предотвратить конфликт, чтобы подавить его своими силами, — он вздохнул в трубку. — Я снова говорю одно и то же. Я прошу тебя, одумайся, мы должны быть вместе. Нам нельзя разделяться, почему ты так легко отворачиваешься от нас?

— Это твое недоверие заставляет меня отворачиваться, — напомнила она; разговор, который должен был состояться на повышенных тонах, почему-то звучал как-то устало и спокойно. — Этот месяц был для меня адом. Я не могла ни поговорить с тобой, ни заглянуть в твои глаза, и я узнала слишком многое о твоих планах на Землю, как ты думаешь, какие мысли сейчас в моей голове? Я люблю тебя до потери сознания, но я не хочу жить в тени мужчины, решения которого я не могу принять и которому я не могу доверять.

— И что ты собираешься делать? — сосредоточенно спросил он, понимая, что телефонные уговоры вряд ли на нее подействуют.

— Лучше не спрашивай… — в ее глазах, отразившихся в зеркале, зажглась уверенность в собственных силах, ведь и у общества Иштар, и у самой Ривки уже был план и, как оказалось, их взгляды полностью совпадали.

— Зачем это все? Вы же сами создали меня, и нибируанцы, полагаю, только посмеются, что дитя из пробирки удостоилось такой чести, — горячо шептала Ривка стоявшему рядом Ито.

Он только улыбнулся и коснулся ладонью ее спины, словно чтобы подтолкнуть вперед — к их общей цели.

— Вы достойны куда большего, вы — наше будущее, — не согласился Ито и указал на галерею, под которой ожидали ее выхода анкийцы, рискнувшие, возможно, многим больше, чем знала Ривка, чтобы сегодня встать под знамена своего нового лидера, а далее — проложить ей дорогу к трону Земли. — Давайте, канцлер, многие пришли с вами познакомиться, увидеть настоящую нибируанку. Не будем заставлять их ждать еще тридцать лет.

— Я больше не канцлер, — монотонно сказала она и шагнула к галерее, чтобы произнести подготовленную для неё Новак речь.

Ривка сверху вниз смотрела на анкийцев, собравшихся в полумраке холла; последователей общества Иштар в этот раз было гораздо больше, чем на Лахму, но те, кого она уже имела честь лицезреть, стояли впереди остальных, по-видимому, занимая высшее место в некоей внутренней иерархии. И здесь был Бен, он стоял рядом с матерью. Совершенно непохожий на нее, темноволосый и темноглазый, он, судя по всему, полностью пошел в отца, но история этой семьи Ривку сейчас волновала в последнюю очередь. Анкийцы склонили головы, и даже Бен, который всегда был исключительно фамильярен с ней, внезапно последовал примеру остальных и проявил почтение к Ривке, так до конца и не осознающей свою особенность, но уже играющую важную роль в мире, о котором она и не подозревала каких-то пару лет назад. Еще днем она разговаривала по телефону с Александром, как-то внезапно оказавшимся по другую сторону баррикад, и сердце, неспособное принять сей факт, ныло от боли. Кем она была или, вернее, кем ее сделали? Возможно, просто марионетка, а может, и безусловный лидер, но Ривка знала и теперь ощущала как никогда, что она нужна как анкийцам, так и людям, и впереди их ожидает длинный путь, политическая война и война настоящая, которая приведет к неминуемым жертвам. Осознание этого заставляло леденеть кровь в жилах, но, к счастью, не лишало надежды на свободное будущее.

Когда-то Ривка назвала Александра пацифистом, в те времена, когда он еще являлся для нее всего лишь преподавателем кибернетики, и он, пройдя через множество кровопролитных войн, зачинателем которых сам и являлся, кажется, действительно им стал. Он прожил слишком долгую жизнь и, возможно, устал от распрей, теперь желая решения назревающего конфликта путем капитуляции, но Ривка, как бы сильно не любила его и как бы не была глубока сердечная мигрень, должна была сделать шаг вперед. Она не могла желать своим родителям участи стать рабами, тем более, даже при таком раскладе не факт, что нибируанцы не захотят стереть с лица Земли половину человечества или даже больше, оставив только необходимые силы для выкачивания золота. Неизвестность пугала, поэтому необходимость определенности укрепляла в Ривке веру в решительные действия.

Набрав в легкие побольше воздуха, она заговорила, даже не глядя в текст заготовленной для нее Новак речи:

— Здравствуйте, меня зовут Ребекка МакГрегор, все вы знаете меня, как канцлера Анкийского Государства, — она почувствовала, как напряглись мышцы спины, когда все взгляды обратились к ней. — Однако вы, похоже, знаете меня лучше, чем я сама себя, — она улыбнулась, услышав несколько смешков. — Целью общества Иштар на протяжении тридцати лет было взращивание нового лидера, который сумеет сплотить не только анкийское сообщество, но и объединить его с людьми. Некогда дружба между людьми и анкийцами также была и целью Великого Анкиа, но сейчас наши с ним взгляды разошлись. Из-за просчета с датой прибытия нибируанцев на Землю у нас нет того преимущества, на которое он рассчитывал ранее, поэтому планы Великого Анкиа, как нам известно, немного изменились.

— Госпожа, — неожиданно раздался голос из переднего ряда, и Ривка узнала в анкийце Бишопа из академии Нью-Бабили, — из ваших уст это звучит как будто Великий Анкиа изначально не собирался сдавать Землю нибируанцам.

— Именно, мистер Бишоп, возможно, его нынешней целью и является попытка договориться с нибируанцами, которая, как мы с вами знаем, может привести к рабству и истреблению, но целью общества Иштар отныне будет являться не война с его решением, а попытка демократизации нашего с вами мира. Я собираюсь вести честную игру и раскрыть себя, как носителя нибируанского гена, это конечно же поможет набрать больше сторонников.

— Вы позволите анкийцам и людям выбрать сторону? — с сомнением спросила Новак, которая рассчитывала на куда более действенные методы и, разумеется, не прописывала это в речи. — Но у нас нет времени на дебаты и споры, удар с Нибиру может произойти в любой момент! Наших сторонников меньше, чем сторонников Анкиа.

— Это ненадолго, — невозмутимо парировала Ривка. — В ближайшее время я намереваюсь встретиться с Энгельсом и Коскиненом, следующим этапом я объявлю анкийцам о своем происхождении.

— Убедить мир в своем особом происхождении — уже полдела, ваши данные мы предоставим, — уверенно поддержал Ито, показавшись на галерее. — Это очень опасно, но мы сможем обеспечить вашу защиту. Клан Анкиа наверняка захочет вас уничтожить, особенно после того как вы пойдете против их господина.

— На Лахму заправляет клан Нинурты, — напомнила Ривка, вернувшись к заранее заготовленному шаблону разговора. — Это огромная огневая мощь. Напомню, что клан Нинурты получил много должностей во время моего короткого назначения, и в их интересах будет держаться ближе, когда они узнают о моем истинном происхождении. Верно, мисс Новак?

Та подтвердила сказанное коротким кивком, а Бен, стоявший по правую руку от нее, только беззвучно усмехнулся — для него было странно видеть Ривку, наделенную властью и настолько уверенную в себе, что не оставалось сомнений — за ней последует не только общество Иштар.

— С кланом Энки придется немного повозиться, так как они очень тесно связаны с Анкиа и его кланом, но я надеюсь, что вы будете уверены в себе точно также, как уверена в себе я. Всем нужна жизнь и свобода…

— Кроме клана Анкиа, которому нет иного выхода, кроме как подчинение, — напомнила Новак, внимательно глядя на нее.

— Верно, с их плеч головы могут полететь в первую очередь, так как Мардук не был на хорошем счету у нибируанцев в последние их годы на Земле. Поэтому его клан, конечно же, до конца будет держаться за своего господина, а это значит, что в грядущей войне у нас будет намного больше соперников. Открытая война — это решительный и опасный шаг, но цель может оправдать средства. Мы не должны дрогнуть, наша цель — это свобода, свобода не только для анкийцев, но и для людей, — Ривка сделала паузу и оглядела присутствующих неторопливым, сосредоточенным взглядом. — Это большой, но оправданный риск, поэтому если кто-то из вас решит отступиться, то я прошу сделать свой выбор сейчас, — никто не шелохнулся в течение короткой паузы, и тогда она продолжила: — Я знаю, что многие с нами совсем недавно, я чувствую вашу неуверенность, ваши эмоции, и я хочу, чтобы страх обратился в силу, потому что рассчитываю на вас, как вы рассчитываете на меня, — взгляд выловил в толпе отца Сэма, и в сердце кольнули тоскливые воспоминания о геройстве этого славного паренька, и рядом с ним, словно горькое напоминание, стоял Ларс Нильсон, чей друг тоже погиб в той чудовищной аварийной посадке. — Мы не знаем, с чем нам придется столкнуться, но мы будем готовы дать отпор, — она улыбнулась, впервые осознав, что все это не странный сюрреалистический сон, а реальность ее жизни, где она только что отвернулась от своего господина и любимого мужчины — словно этот шаг дался ей крайне легко.

Но вот только Ривка знала, что рано или поздно она сломается, что сочтет это решение не только необдуманным, но и неимоверно глупым. Ей никогда не достичь мудрости Александра, ей никогда не понять его странной, необъяснимой любви, которой она едва ли когда-то была достойна. Пускай она была похожа на Инанну, и здесь было отчего негодовать, но Ривка не могла игнорировать очевидное. Мардук, Анкиа… Александр любил ее, он вкладывал в эти чувства всего себя, и она не могла игнорировать очевидное. Даже сейчас, стоя перед всеми этими анкийцами, Ривка отчасти считала, что обманывает их и обманывается сама. Она не была готова к такому серьезному шагу, она не была готова отпустить любовь всей своей жизни. Она была не согласна с тем, что уже оказалась разбита на сотни маленьких кусочков, поэтому с таким рвением и невероятной силой строила фасад из бравады и уверенности. Никто не знал что на самом деле происходило у нее в душе, и вот, улыбаясь всем этим анкийцам, с рвением к победе выслушавшим ее речь, Ривка поняла, какую ошибку совершила. Она была никем и прятала за решимостью это чувство никчемности, хотя иные уверяли в обратном. Она была лучом надежды для всех собравшихся здесь и обязана была оправдать их ожидания.

— Госпожа, — раздался не слишком уверенный, тоненький женский голос, и Ривка замерла, увидев кому он принадлежал; невысокая Харука, с которой они так давно не виделись, терялась между двумя рослыми мужчинами, — но как вы планируете поступить с информацией о личности Великого Анкиа? Ведь теперь, когда вы перестали служить ему, это знание может пригодиться обществу Иштар.

Ривка замерла на месте под внимательными взглядами сторонников. Конечно же, она ожидала подобного вопроса, но все еще не была до конца уверена, как правильнее на него ответить, ведь сдавать Александра с потрохами она, естественно, не собиралась, а кровожадное общество Иштар непременно найдет способ добраться до него и уничтожить.

— Харука, рада тебя видеть, — Ривка выдавила улыбку, и к сжавшейся в комок девушке обратились заинтересованные взгляды. — Весьма волнительный вопрос для вас, — продолжила она, собравшись с мыслями. — Это знание пока что останется со мной. Невзирая на то, что, как правильно заметила Харука, я ушла от Анкиа, я не могу раскрыть миру тайну его личности, тогда его сторонники никогда не примут нашу сторону, и мы только увеличим пропасть между его кланом и другими, — Ривка глубоко вздохнула, прежде чем продолжить: — В его руках основные рычаги управления миром, в его руках экономика, финансы и мировой суд. Мы же не хотим, чтобы меня казнили или посадили в клетку, не дав нам сделать и шага? На кону стоит очень многое, поэтому за нами может быть только честная игра, — убедившись, что ее не собираются перебивать, Ривка положила ладони на мраморные перила галереи и завершила речь анонсом предстоящих дел, еще раз перечислив каждый шаг их нелегкого общего дела.

* * *

— Вы уверены, что Коскинен посмел организовать несколько тайных оружейных хранилищ? — изумленно переспросила Ривка, не веря своим ушам

Новак победно улыбнулась, теперь она раскрывала не слишком чистые делишки своего клана, зная, что данная информация не только может стать отличным поводом для шантажа, чтобы окончательно переманить Коскинена на свою сторону, но и в перспективе станет неплохим запасным ресурсом в случае начала войны

— Абсолютно, — подтвердила Новак, готовя ее к переговорам с двумя министрами, на поддержку которых они рассчитывали более всего. — Министр Коскинен перестраховщик, он человек военного воспитания, он не столь силен в политике, но всегда должен быть уверен в своих силах и готов как к общей войне, так и к собственной. Я знаю, что на счету у клана несколько подземных зиккуратов, расположенных неподалеку от основных военных баз анкийцев, чтобы в случае чего ударить внезапностью. И Коскинен не один такой — у других кланов предостаточно иных тайников, разбросанных по всему миру.

Ривка и без ее слов понимала, что кланы всегда жили в напряженности и готовности развязать войну. Знал ли об этом Александр? Возможно, только он и сдерживал соперников от решительных действий.

Министр Коскинен обитал в особняке-крепости, выдолбленной прямо в желто-серых скалах, разреживающих бескрайние километры песков Израильской пустыни Негев. В отличие от других министров, живущих в городах вокруг Бад-Тибира, он предпочитал уединение от остального мира, не считая общества вооруженной до зубов охраны и старого главы клана, который уже практически не влиял на решения Коскинена. Даже глубокой ночью Ривка в свете луны могла различить сводчатые узкие окна «муравейника» этого странного места, где она прежде не бывала. Небольшой пассажирский самолет бесшумно и аккуратно совершил вертикальную посадку прямо в углублении пещеры. Ривка осознала, что место, куда она попала, можно смело считать самостоятельным военным объектом, судя по наличию нескольких боевых самолетов, а также взвода солдат и пилотов, которые совершали размеренную пробежку по личному зиккурату Коскинена.

Сходя с трапа, Ривка постаралась придать своей улыбке мягкость и даже радость от встречи с уже находившимся возле откинутого трапа ее самолета Коскиненом.

— Канцлер МакГрегор, какой приятный сюрприз! Признаться, я не ожидал увидеть вас в моей скромной обители, да еще и в воскресенье, — незавуалированно сыронизировал он и галантно поцеловал ей руку. — Должно быть, вас привели неотложные дела. Признаться, когда мне сообщили о вашем намерении прибыть ко мне домой, я даже немного растерялся.

От обычной немногословности не осталось и следа, словно на своей территории это был совершенно другой анкиец.

— Прошу прощения за внезапный визит, министр Коскинен. Я прибыла по неотложному делу, которое касается нашего клана, — сделала она упор на свою приверженность. — Однако давайте пройдем туда, где нас никто не услышит…

…На протяжении разговора, в котором участвовала еще и Новак, лицо министра меняло оттенки — от белизны, свойственной испугу, красноты — проявлению ярости, до бледно-зеленого цвета, когда он осознал, что перед ним находится нибируанка. Его брови постоянно рисовали забавные гнутые линии, словно жили сами по себе.

— Ангела, как ты это объяснишь? — зло обратился он к внучатой племяннице, когда вновь обрел дар речи — Ты предала весь клан!

— Министр Коскинен… — начала было та, но Ривка перебила:

— Олли, — обратилась она по имени и доверительно улыбнулась, — отношения вы можете выяснить и потом, сейчас важно, чтобы вы осознали всю серьезность ситуации и приняли верное решение. Вы всегда были моими сторонниками и именно вы посадили меня в кресло канцлера. Сейчас же, когда я собираюсь уйти с должности, вы будете необходимы мне еще больше, так как вы прекрасно понимаете, что творится в клане Анкиа. Вы присутствовали на вчерашнем собрании и все слышали. Я уверена в вашей поддержке, но также вы должны знать, что теперь у нас действительно появится общее дело, — не давала она вставить и слово продолжающему попеременно сверлить разгневанным взглядом то ее, то Новак Коскинену. — Учитывая сложившуюся ситуацию, мы должны незамедлительно действовать на всеобщее благо, чтобы сохранить статус свободной планеты, — все больше распалялась Ривка, заставляя Ангелу невольно удивляться и даже гордиться тем, как она ее натаскала. — Теперь, когда вы знаете, что во мне течет чистая нибируанская кровь, мы можем свергнуть клан Анкиа на этом основании и на основании того, что они намереваются сделать с Землей.

Коскинен все еще недоверчиво косился на невозмутимую Новак, его брови все также неустанно и странно танцевали, а губы надувались от негодования.

— Анкиа знает, какую свинью ему подложило это общество… Иштар? — придя в себя, начал задавать он вопросы.

— Знает, он знает кто я такая довольно давно, намного раньше, чем узнала я сама.

— Что? — ахнула Новак, которая не была посвящена в эту информацию. — Почему вы не сказали нам?

— Вы не спрашивали, — на самом деле считая, что это даже не дело Новак, ответила Ривка, не глядя на нее.

— И он не убил вас еще до того, как вы сложили с себя обязанности канцлера? — немедленно добавил министр, сцепив пальцы замком на столе.

— У нас довольно сложные отношения, но до убийства друг друга, поверьте, не дойдет. По крайней мере, приказы точно не будут исходить от него или от меня.

— Он знал давно? Но каким образом? И он знает о тайном обществе клана Инанны? — Новак выглядела немного обескураженно.

— Насколько я поняла, почвой для подозрений стали мои способности, которые он лицезрел на первом этапе выборов, — призналась Ривка честно. — Но это не имеет значения.

— Как это не имеет? — возмутилась Новак, и Ривка внезапно осознала, что та боится. — Ребекка, но ведь он действительно мог убить вас? Или… — до нее вдруг дошла основная причина молчания Ривки. — Вы в сговоре с Великим Анкиа? Вы хотите обнародовать информацию об обществе Иштар и сдать ему?

— Именно поэтому я и повременила с раскрытием этой информации. Я глубоко уважаю Анкиа, хоть наши дороги с ним разошлись, — в ее сильном уверенном голосе не было ни намека на истинные чувства, хранившиеся в душе. — Он не тиран и не деспот, просто он нашел для Земли немного иной выход. По его мнению, если он сумеет договориться с Нибиру, то жертв не будет.

— Будет рабство! — Новак с силой врезала кулаком по столу, и стоявшие на нем чашки лязгнули, а нетронутый чай пролился в блюдца.

— Вы забываетесь, Ангела! — неожиданно рассвирепел Коскинен, заставив Ривку несказанно удивиться. — Если мисс МакГрегор действительно является нибируанкой, то вы должны сдерживать себя при ней.

— Она — плод генной инженерии, Олли! — не остановилась Новак, уверенная в том, что имеет право говорить подобные вещи. — И так или иначе это моя заслуга, что она появилась на свет! И пока она еще не встала на уготованный ей путь, она была и останется моей подопечной. Ребекка, вы должны быть откровенны со мной.

Ривка чуть склонила голову на бок и посмотрела на нее как на сумасшедшую.

— Ангела, иногда вы вызываете уважение и даже восхищение, но иногда вы переигрываете. Вы создали меня, это правда, но я вам нужна больше, чем вы мне — это скажет вам и Ито. Если меня не будет, то вы не сможете удержать даже сотрудничество клана Инанны и Нинурты, — она посмотрела на Коскинена, и тот уверенно кивнул, почему-то не раздумывая решив присоединиться к авантюре. — А об остальных кланах вам и вовсе придется забыть. Напоминаю, что я лояльна вашим целям, так что не пытайтесь более манипулировать мной. Если вы хотите, чтобы я была лидером, так примите это сами, — Ривка не могла понять, как разговор с Коскиненом вдруг превратился в ругань с Новак, но эту самоуверенную женщину рано или поздно нужно было поставить на место.

Лицо Ангелы приобрело неровный розовый оттенок, но она сдержалась от дальнейших комментариев и великодушно позволила продолжить разговор.

— Министр Коскинен, — обратилась Ривка к старому, но теперь более крепкому союзнику. — Ваша поддержка мне необходима, вы, как человек военный, безусловно понимаете, к чему может привести противостояние. Я знаю, что у клана Нинурты есть секретные склады с оружием и подземные зиккураты по всему миру. Когда настанет пора, вы должны будете предоставить ваши ресурсы, и тогда Ито раскроет и свои козыри, — Ривка вновь обратила свой взгляд на Новак, которая знала, о чем она говорит. — Вы должны встретиться и обсудить всё с Ито с глазу на глаз, я не вправе раскрывать ему ваш потенциал, как и его — вам.

— Неужели у этого хитрого япошки есть что-то стоящее?

— Ну, учитывая, что часть технологий анкийского мира принадлежит именно его клану, то, думаю, вас это не должно удивлять.

И Ривка знала, о чем говорила, пускай финансирование исследований как в медицине, так и в компьютерных технологиях исходило от клана Анкиа, но многие технологии были введены в мир при помощи именно Ито. Под видом создания протезов для применения в медицине, Ито вместе с Новак и другими нейрохирургами удалось создать не только гиперсветовые шлемы, но и дистанционно управляемых боевых биоников, а также вывести действующую модель искусственного интеллекта, которая намного превосходит AI роботов-помощников, обслуживающих Лахму и ряд земных объектов.

— Какой ваш следующий шаг, к… Как мне теперь к вам обращаться? — вдруг замешкался Коскинен, почесав затылок.

— Достаточно просто звать по имени.

— Это недопустимо и принижает ваш статус, — встряла Новак, в упор глядя на нее с осуждением; короткая прядь выбеленных волос выбилась из прически и теперь падала на лоб.

— И что вы предлагаете? На собрании кое-кто пытается звать меня госпожой, но даже слугам в Малакате я не позволяла подобного. Мы живем в современном обществе.

Новак задумалась. Обстановка в кабинете Коскинена стала более расслабленной, и даже тикающие антикварные часы на стене перестали раздражать.

— Мисс МакГрегор будет достаточно, — вынесла свой вердикт Ривка, и посмотрела на Коскинена требовательным взглядом. — Через два часа у меня рандеву с Энгельсом, министр, прошу вас начать немедленную подготовку к военным действиям, если таковые понадобятся. Вам придется мобилизовать все имеющиеся силы.

— Вы собрались к Энгельсу, я не ослышался? — пропустил он мимо ушей ее приказ. — Вы хотите приплести и его?

— Именно, — подтвердила Ривка.

— Вы серьезно? — он несказанно удивился. — Клан Энки никогда не пойдет за отпрыском Нинурты и Инанны. Чушь несусветная!

— Только в моих силах изменить его лояльность, — не теряя уверенности в голосе ответила она, ведь у нее просто не было выбора. — Ангела, думаю, ваше присутствие вряд ли поможет мне в переговорах с ним…

* * *

Каир. Беспокойная египетская столица, несколькими годами ранее погрязшая в революции и, наконец, освободившаяся от тирании бесчестного лидера, ушедшего в отставку зимой две тысячи одиннадцатого. За ярким туристическим фасадом Каира скрывается нищета и мусор, но, как и в других городах, присутствуют фешенебельные кварталы с дорогими отелями, и именно на крышу одного из таких отелей и приземлился с виду обыкновенный вертолет, которыми анкийцы пользовались в черте человеческих городов. Пентхаус Энгельса находился как раз в одном из таких отелей, сетью которых по всему миру он владел. Энгельс, в отличие от Коскинена, не встречал ее с вертолета, и Ривке сразу это не понравилось.

Он предстал перед ней в свободной позе на диване, попивающим виски из отвратительного хрустального бокала. Обстановка его апартаментов являла собою приторное рококо, показушная изысканность интерьера, перегруженного объемными орнаментами, начала резать глаз с первых секунд, но Ривка изобразила подлинное восхищение и даже остановилась у расписной вазы.

— Поразительно, такое впечатление, что я не в Египте, а в Версале! — она давно распознала в Энгельсе некое пристрастие к этому стилю — чего стоили его карманные золотые часы с искусной резьбой на крышке и довольно винтажный, но явно не подходящий по размеру министру сюртук, который иной раз норовил выстрелить пуговицами во всякого, кто окажется в радиусе двух метров.

— Да, именно к такому сравнению я и стремился, канцлер МакГрегор, — вроде бы расслабленный действием алкоголя, Энгельс был настроен добродушно. — Виски будете?

Ривка заметила в углу комнаты клавир и не удивилась бы, узнав, что данному инструменту более трехсот лет.

— Да, пожалуй, — она присела на диван, буквально заваленный подушками всевозможных бледных расцветок, и едва не утонула в них.

— Итак, что же привело вас в мою скромную обитель? — наблюдая за тем, как янтарная жидкость наполняет стакан, спросил Энгельс. — Не слишком часто я удостаивался вашего внимания.

— Полагаю, последней реформы в образовании еще во времена моей учебы в Нью-Бабили было достаточно. Она ведь распространилась и на высшие учебные заведения? — начала Ривка с непринужденной беседы.

— Верно. Но вы ведь не реформы обсуждать пришли? — без сомнений пошел в атаку он. — И полагаю, что с образованием ваш визит в принципе особо не связан, а, скорее, с тем, что вы, прошу прощения, ляпнули на совете министров, — его не менее сладкий, чем весь интерьер, голос начал раздражать. — Вижу, я попал в самую точку, — он многозначительно посмотрел на Ривку, которую выдала напряженная рука, лежащая на одной из подушек, заменившей ей подлокотник.

— От вас сложно что-то утаить, министр Энгельс.

— Прошу, зовите меня просто Амадей, мы ведь с вами в неформальной обстановке.

— Что ж, это даже упростит разговор.

— Итак, Ребекка, на фоне того, что скоро нас посетят нибируанцы, ваша ошибка может и не выглядит столь чудовищной, однако, смею заметить, что клан Анкиа надолго ее запомнит.

— Но, позвольте, — в его же манере начала Ривка, вовсе не собираясь оправдываться, — ошибку совершила не я, а клан Анкиа, который под видом баз строил металлургические заводы, — не стала она упоминать имя самого Александра, отдавшего этот приказ. — Это почему-то прошло в стороне от меня, канцлера и, полагаю, может стать подсудным делом.

Энгельс расхохотался, держась за изрядное брюшко.

— Врахнос — ваш закон, а над ним стоит Анкиа. Давайте не будем юлить, ведь вы бы не пришли ко мне, если бы не получили подтверждающих сведений от самого господина. Но вот вопрос, чего же вы хотите от меня?

Ривка устроилась поудобнее, чувствуя, что Энгельс знает намного больше, нежели она представляла ранее.

— Вы ведь понимаете прекрасно, что вознамерился сделать Анкиа с Землей? — на всякий случай уточнила она, сощурившись. — Я с этой точкой зрения не согласна в корне, поэтому завтра я объявлю о своей отставке публично, и не только о ней…

Энгельса, казалось, эта весть совсем не удивила. Он только пригубил виски и отставил стакан на керамическую подставку. Ривка уже не могла скрыть подозрений насчет министра образования, она чувствовала его эмоции, считывала его надменность и насмешку над ней и не понимала, откуда они взялись.

— То, что вы собираетесь сделать — измена, Ребекка, измена вашему господину, и вы пытаетесь совратить и мой разум к этой ошибке.

— Я еще ничего не сказала, министр, — спокойно парировала она. — Мои сторонники и я не разделяем взглядов Анкиа, но наши цели не являются изменой. Они послужат спасению Земли, а не сдаче ее в рабство неизвестной нам расе, память о которой сохранилась лишь в мифах. Мы — самостоятельная развитая раса, мы не должны превращаться в рабов.

— Великий Анкиа никогда бы не позволил причинить вред людям! И уж тем более нам, анкийцам! — начал повышать голос он. — Вы просто маленькая неблагодарная девчонка, не способная понять его благих намерений! Он знает путь и укажет его нам, и если для спасения наших рас потребуется пожертвовать некоторыми ресурсами, то мы должны это сделать.

— Люди и анкийцы — не ресурс! — зло бросила Ривка. — Рабство — удел слабых, но мы можем дать отпор! И война ведется не только оружием, она ведется умами, и нам просто необходимо сплотиться…

— Вы себя слышали? — не менее распаленно перебил Энгельс, переговоры с которым, похоже, заранее были обречены на провал. — Ребекка, что за кровожадные мысли? Жертв с вашим планом будет намного больше.

— Но ведь это шанс не позволить им обосноваться на Земле!.. Постойте, — она на миг взяла паузу, почувствовав неладное, — но откуда вы…

Но не успела она озвучить мысль о том, что Энгельс действительно знал или угадывал намного больше, чем должен был, как скрипнула дверь и в проеме появилась фигура. Александр, в отличие от всегда одетого в парадное Энгельса, был облачен в чуть протертые голубые джинсы и легкую светлую тенниску — как всегда, в совершенно неподобающем для бога образе, который, скорее всего, подошел бы разве что туристу. Ривке едва удалось подавить в себе приступ желания открыть рот в удивлении.

— Ребекка, прекрати все это, идем домой, — спокойно попросил он, будто она не затевала переворот, а всего лишь напилась с подружками в баре, позабыв, что дома ее ждет муж.

— Амадей, какая прелесть! — она с ехидной улыбкой посмотрела на министра, который вскочил с дивана подобно пушинке и тут же низко поклонился своему господину. — Так это вы связующее звено между Великим Анкиа и его кланом! Вот это сюрприз! Значит, моя миссия заранее обречена на провал.

Обида и негодование быстро заполнили ее сердце, и вот, глядя на Александра, ей почему-то отчаянно хотелось расплакаться и просто обнять его, позволив увести себя домой, но Ривка уже не могла отступить, она была связана с очень многими анкийцами.

— Ребекка, ты переходишь все границы, жена не должна идти против мужа. Более того, я твой господин.

— В моих жилах течет такая же нибируанская кровь, как и у тебя, и ты, кажется, и сам когда-то мечтал о демократии. Так давай дадим людям и анкийцам выбор — бороться или подчиниться.

Он спускал ей все эти слова с рук, все еще считая, что это просто небольшая женская истерика или детский каприз.

— Нибируанская кровь? — проблеял Энгельс, вылупившись на Ривку своими поросячими глазками.

— Именно это я и хотела сказать вам позднее, Амадей.

— Ты не нибируанка, Ребекка, и даже если в тебе течет царская кровь, то ты всего лишь незаконнорожденная. Хотя это вообще не имеет значения, учитывая, каким образом ты появилась на свет, — спокойно сказал Александр и неторопливо подошел к ней, напряженной и расстроенной его поведением; все ее действия казались ему нелепыми, он выглядел настолько равнодушным к ее стараниям, что это обижало еще больше. — Ты родилась на Земле, и то, что твое рождение спланировали Новак и Ито, не делает тебе чести, — он коснулся ее щеки тыльной стороной ладони, и тепло его кожи обожгло ее безумным томлением в груди; Ривка была слаба перед его чарами. — Они используют тебя, неужели ты не видишь?

В его глазах появилась мольба остановиться, и казалось, это бесценное и искреннее желание отгородить ее от бед, в которые она собралась залезть с головой, было самым необходимым, что должна ощущать на себе женщина, но она попыталась снять с себя это наваждение. Ривка опустила его руку через силу, чувствуя, что это самое глупое, что она могла совершить.

— Наши цели совпадают, это бартер. Я могу и хочу помочь им и людям.

— Скольким еще ты успела сказать о своем происхождении? — спросил он, уже не надеясь на благоразумие супруги.

Министр Энгельс, кажется, перестал моргать, он выглядел настолько обескураженно, будто ему только что сообщили о том, что ему больше нельзя пить.

— Почему ты относишься ко мне, как к маленькому ребенку? Ты думаешь, политика для меня игра? — она не могла поверить, что он настолько не уважает ее.

— Ты пришла ко мне служить, Ривка, а теперь ты же пытаешься отвернуться, — напомнил он как бы между прочим.

— Прошу прощения, может, мне покинуть вас, господин? — напомнил о себе Энгельс.

— Да, Амадей, сделайте одолжение…. — начала было Ривка.

— Останьтесь здесь, — перебил Александр и обратился к Ривке: — Идем в мои покои, поговорим там, — он без разговоров взял ее за руку и потянул за собой.

— У тебя здесь есть покои? — против воли вырвалось у Ривки, которую волокли вниз по лестнице. — Можно поаккуратнее?

— Поаккуратнее будет, когда ты научишься себя вести! — он резко остановился и дернул ее на себя, оскалившись; она попыталась оттолкнуть его, но оказалась грубо прижата к стене в лестничном пролете, где он наконец показал свою ярость, которая, по-видимому, не должна была явить себя на глазах у Энгельса. — Ты не соображаешь что ты делаешь? — он больно схватил ее за подбородок и вынудил на прямой взгляд. — Ты собираешься развязать войну не только с Нибиру, но и между кланами! Не заставляй меня усомниться в твоих умственных способностях, Ребекка! Я строил этот мир не для того чтобы какая-то избалованная девчонка, возомнившая себя не весть кем, разрушила его в мгновение ока! — лампочки в помещении замигали от вибраций его гнева, одна из них потухла окончательно. — Ты не выйдешь из Малаката до тех пор, пока не осознаешь свою ошибку.

— Что? Да ты обалдел?! — завопила Ривка. — А ну отпусти меня! — она попыталась вырваться и даже едва не укусила его, но Александр с легкостью обездвижил ее, ударив спиной о стену и прижав предплечьем горло.

— Слушай сюда! — рявкнул он, уже почти не отвечая за свои действия. — Ты выкинешь из головы мысли о войне или всю свою долгую жизнь проведешь взаперти!

— Я не твоя вещь!

— Ты моя жена!

В здании завыла сирена — ее работа — да настолько истошно, что перекрыла топот сапог охранников пентхауса Энгельса, бросившихся на осмотр обстановки. Александр изобразил неопределенный звук, больше похожий на рычание, выудил из ее кармана телефон, вывел его из строя одним лишь только взглядом, толкнул Ривку к дверям на этаж ниже пентхауса и затолкал в ближайшую комнату, едва успев скрыться от приближающейся охраны, которая знала, что у министра кто-то гостит, но, видимо, оставалась в неведении, кто именно этот визитер.

В комнате, в которой они оказались, не было кричащего рококо, но все же золотых оттенков в оформлении хватало, правда, Ривка это заметила лишь краем глаза, потому что вместо лицезрения интерьера она была занята тем, что испускала огонь из ноздрей, подобно разъяренному дракону. Александр, взяв ее за шкирку, просто бросил на пол как тряпичную куклу. Он прекрасно знал, что она сможет связаться с Новак и Ито по любому подключенному к спутнику или интернету предмету электроники, поэтому на ее глазах стационарный железный телефон, находившийся здесь скорее для красоты, в тот же момент испустил странный звук, похоже, сломавшись, следом за ним вспыхнул и погас экран плазмы на стене.

Ривка еще никогда не видела Александра в таком приступе ярости. Они, конечно же, иногда спорили, но он еще никогда прежде не причинял ей боль. Она потерла отбитую о ножку стола руку и с надменным выражением лица поднялась, не собираясь сдаваться. Александр, вместо того, чтобы продолжать довольно грубый и физически болезненный разговор, сейчас выглядел опустошенным. Он устало потирал виски, качая головой.

— Ребекка, я не хочу причинять тебе боль…

— Поздно, — мрачно напомнила она и отступила на шаг, когда он попытался приблизиться. — Я не знаю теперь чему верить, всего секунду назад ты хотел меня прикончить, а сейчас снова хочешь обнять. Похоже на извращение. Что ты сделаешь в следующий момент?

— А что сделаешь ты? Воткнешь мне нож в спину? Хотя постой, — он приложил пальцы к губам и изобразил задумчивость, — ты уже это сделала. А мне теперь расхлебывать.

Может, он был прав, но Ривка все еще верила, что рабство — не выход, и она не могла поступить иначе, кроме как сбежать, когда представится возможность, ведь он, похоже, действительно собрался держать ее взаперти.

— Как это канцлер пропала? — Ито, изображая удивление, выпрямился на месте, глядя на министров и, в особенности, на Энгельса, который, вероятно, был к этому причастен.

Ито знал, что Ребекка МакГрегор, которую после сложения обязанностей, канцлера сегодня ожидали как минимум двое министров, бесследно исчезла из Каира. Её вертолет взлетел с крыши отеля, но, по данным диспетчеров, пропал с радаров уже на подлете к Бад-Тибира, что было удивительно, ведь вертолет этой модели какими-то сверхсекретными примочками не обладал. Катастрофы также не произошло, но Ито знал, что пилот и телохранитель канцлера не вылетели от Энгельса, значит, это было похищение…

— Она не выходила на связь уже почти двое суток, — подтвердил Коскинен, на миг разъединив сцепленные на столе ладони. — Пора бить тревогу?

Раздался стук в дверь и после приглашения в кабинет, подобно урагану, влетела Летиция Хендерсон; совершенно непохожая на себя, она была слегка растрепана, а на щеках горел румянец от быстрого кросса.

— Секретарь Хендерсон, что произошло? Вы на себя не похожи! — чуть взволнованно заметил Коскинен, понимая, что та могла принести новости от канцлера.

— Канцлер МакГрегор сейчас в Малакате, срочно вызвал Великий Анкиа, — она протянула телефон, на дисплее которого высветилось подтверждающее сообщение.

— Что ж, вероятно, они обсуждают стратегию действий, касательно скорого визита нибируанцев, — невозмутимо сказал Энгельс, и Ито помрачнел, не имея предположений, какова реальная причина ее встречи с Анкиа.

Быть может, ее просто заперли, а может, Ребекка как слабачка поползла к Анкиа, чтобы рассказать обо всех планах общества Иштар? Она ведь даже Ангелу не взяла с собой к Энгельсу, назвав ту раздражающим фактором. И не зря эта глупая девчонка не выдает никаких тайн Анкиа.

— Видимо, теперь остается только ждать, пока канцлер не огласит нам очередной приказ Анкиа, — пожал плечами Ито, прокручивая целый калейдоскоп мыслей о том, чем же это чревато…

* * *

«Никогда не следует забывать, что все действительно великое в этом мире было завоевано отнюдь не коалициями, а являлось результатом успеха одного единственного победителя. Успехи, достигаемые в результате коалиции, уже в самих себе несут зародыш будущего дробления сил, а тем самым и потери завоеванного. Великие, действительно мировые умственные революции всегда являются продуктом титанической борьбы отдельных строго отграниченных друг от друга лагерей, а вовсе не делом коалиций.

Наше новое, собственное, патриотическое государство возникает отнюдь не в результате компромиссных соглашений того или иного патриотического блока, а только в результате стальной воли нашего собственного движения, которое проложит себе дорогу против всех».*

— Что читаешь?

Ривка дернулась и захлопнула книгу, словно боялась, что ее застанут за чем-то неприемлемым. Александр стоял в дверях ее комнаты, мерно размешивая сахар в любимой кружке с надписью «E=mc2». Она не ответила и углубилась обратно в чтение, стараясь игнорировать его присутствие, тогда он подошел ближе и присел на кровать напротив нее.

— А, «Майн кампф», — прочел Александр на обложке. — Тебе полезно почитать Гитлера, может, что и усвоишь, я бы даже сказал, что хотел бы, чтобы ты почерпнула оттуда многое, — затем он бросил взгляд на прикроватную тумбочку, где находилась остывшая чашка куриного супа, чуть заветрившийся хумус и лепешка. — Испокон веков женщины не могут выдумать ничего умнее бойкота и голодовки! — он отставил кружку на поднос с нетронутой едой и спокойно вытянул из ее рук книгу. — Ты же понимаешь, что меня этим не пронять? Да и нибируанское здоровье позволит тебе голодать намного дольше, прежде чем пора будет бить тревогу, — он взял ее за подбородок и вынудил на прямой взгляд — правда, не увидел в нем ни капли осмысленности; Ребекка смотрела сквозь него, довольно убедительно играя эту роль, возможно, как и Лео, она бы смогла когда-нибудь дождаться Оскара.

Тогда Александр просто поцеловал ее, коснувшись пускай и неподвижных, но теплых губ.

— Поверь, я знаю неплохие методы, чтобы привести тебя в чувство.

Он без труда подхватил ее на руки, а она аутично болтала ногой в воздухе, наблюдая за тем, как раскачивается на мыске кожаный тапочек. Зайдя в ванную, Александр усадил ее на бортик и подтянул к себе шнур душевой лейки, валявшейся на дне. Ривка слегка нахмурилась, но не успела ничего додумать, как струя ледяной воды окатила ее с головы до ног. Визг, раздавшийся в ванне вперемешку с грязными ругательствами, явно стал свидетельством ее некрепкой воли.

— Ты имбецил?! — вопила она, закрывая лицо и в то же время пытаясь вырвать из его рук дурацкий шланг.

Александр в момент промок и сам, но ему ледяная вода из подземных источников была нипочем, лишь только раззадорила. Он ржал аки конь, без труда уклоняясь от беспорядочных ударов разъяренной супруги, намеревавшейся расцарапать ему лицо и, похоже, нашедшей повод просто подубасить его кулаками. Лишь только усилием мысли передвинув рычаг крана, он сделал воду теплее, когда понял, что Ребекка сдалась и теперь обнимала себя, дрожа как осиновый лист, пытаясь сохранить тепло.

— Так лучше? — он направил струю теплой воды на нее, оценив ее затвердевшие соски под промокшей полупрозрачной длинной майкой.

— Иди к черту, — буркнула она.

— Послать черта к черту — это сильно, — он по-лисьи улыбнулся, переключил душ на кран и, не глядя, вылил в ванну содержимое ближайшей попавшейся бутыли, намереваясь, по-видимому, создать побольше пены.

— Этот бальзам для волос, дебил, он не пенится, — как она не старалась, не смогла сдержать улыбку, против воли образовавшуюся у нее на губах.

Александр, ни капли не смутившись, указал пальцем на следующий сосуд с мутноватым, похожим на гречишный мед, содержимым. Ривка покачала головой и, продолжая дрожать, указала на коробку на столике, в которой с горкой лежали крупные цветные сферы чего-то непонятного, похожие на отшлифованные куски пенопласта.

— Я думал, пена для ванны — это жидкость, — почесал Александр затылок и бросил под струю воды один из них, убедившись, что пена действительно образуется.

— Болван.

— Может, хватит оскорблять меня?

Ребекка сняла мокрую майку, оставшись в одних только спортивных трусах с чеширским котом на причинном месте.

— Они отвратительны, — Александр сморщился, хотя вовсе так не считал.

— Я не думала о твоем визите, знаешь ли.

— Ты уже два дня провела в кровати, не надоело бездельничать?

— У меня отпуск, причем принудительный, — невозмутимо сообщила она, освободившись от последней детали гардероба. — А вообще, что ты здесь делаешь? И не говори мне, что соскучился по своей непутевой женушке.

— В самую точку насчет твоей непутевости, — согласился он и стянул влажную рубашку и джинсы, из которых в последнее время не вылезал; Ривка знала, что если бы не слуги, то он бы еще и «сухой стиркой» занимался, выуживая наиболее свежие носки из грязной кучи — такое случалось, когда они проводили увольнительные с Лахму в Тель-Авиве. — Долго тебя ждать? — устроившись в ванной, он посмотрел на Ривку, давно покрывшуюся гусиной кожей, и пошлепал по пене ладонью, предлагая ей присоединиться.

— За что я тебя люблю? — фыркнула она, ощущая, как тепло предательски заполоняет сердце.

— Мне кажется, эта фраза скоро станет крылатой.

— А мне кажется, что мы теперь по разные стороны баррикад.

— Не начинай, — отмахнулся он, не собираясь омрачать вечер спорами. — Мы договорились, что работу и споры оставляем за порогом моего кабинета. — Здесь ты просто моя жена.

— Как-то тупо получается, не находишь? — она потрогала воду и устроилась в огромной ванне намеренно в дальнем углу от него. — Решается судьба мира, а ты запер меня дома вот так просто, словно без меня общество Иштар не начнет действовать.

— Без тебя они никто, — напомнил Александр, — а тебе следует поменьше их слушать, чтобы не извращать разум их суждениями. Не буду повторять в сотый раз, что я знаю, как спасти землян, и что искренне желаю, чтобы ты одумалась и присоединилась ко мне. Или…

— Или я навеки останусь Рапунцель, заточенной в башне. Но ты же не думаешь, что я буду сидеть сложа руки и не попытаюсь сбежать?

— Куда ты денешься из подземного дворца с двумя выходами, один из которых тебе более не доступен, а второй охраняется почище Форта Нокс? — он усмехнулся, явно издеваясь.

— А ты уверен, что охрана полностью тебе лояльна? — она с ответной усмешкой расслаблено закрыла глаза, словно ее ничего не волновало.

Внезапно она оказалась под водой, потому что Александр дернул ее за ногу на себя. Ривка вынырнула, хватая воздух ртом, нет, наглотаться воды она не успела, но, на миг обезоруженная неожиданностью, она готова была наброситься на Александра в порыве ярости. Он крепко и ловко сжал ее в объятиях, глаза его были темны от первобытной жажды. Ее непокорность, кажется, оказывала на него весьма возбуждающий эффект, и Ривка ужасно винила себя за то, что не могла отказать этому мужчине. Они были единым целым и не могли долго существовать друг без друга. Эта физическая и духовная связь доказывала, что до того, как они встретились, Ривка едва ли могла назвать себя цельной личностью. Даже сейчас, когда он просто смеялся над ее попытками доказать, что Земля не должна жить в рабстве, она хотела его, даже то, что он не воспринимал ее всерьез, не могло заставить ее разлюбить.

— Не выводи меня из себя, Ребекка, — прорычал он ей на ухо.

— Почему ты совершенно не видишь, что не все анкийцы согласны с твоим решением? — она водила по его груди ладонью, стараясь сдерживать желание прижаться теснее, зная, что ее тело настоящий предатель; Ривка уже почти стонала от его медленных ласк. — Ты не хочешь замечать и моего мнения, ты совсем не воспринимаешь меня всерьез. Все то, что я делаю, ты считаешь нелепицей.

— Потому что ты, только что вылупившись из яйца, не можешь рушить строившийся тысячелетиями мир. И этот мир мой, Ребекка. Именно поэтому я не хочу воспринимать твои попытки всерьез. Ты же не хочешь, чтобы я убил тебя? — его слова будто были игрой, но именно в этом и хранилась самая настоящая угроза.

Занимаясь с ней любовью, он будто бы самоутверждался, доказывая, что она лишь его собственность. Шум воды и пена отходили на второй план, заменяясь сбившимся дыханием и тянущей сладкой негой.

— Я не могу так, Мардук… — впервые обратилась Ривка к нему по этому имени, при этом царапая его спину в порыве страсти.

— А как ты можешь, Ребекка? — он открыл глаза, шумно втянув воздух носом. — Прекрати. Я понимаю, что это все еще новый для тебя мир, что ты еще не до конца понимаешь многие вещи… Но ты не должна позволять другим манипулировать собой. Я хочу тебе только добра, ты должна это понимать, ты не можешь не видеть этого. И ты не можешь предать меня. Ты дала клятву…

— Что будет с людьми? — каких трудов ей стоила эта фраза; Ривка была настолько слаба перед ним, что, касаясь его кожи, воспламенялась изнутри, сгорала, словно ветошь, брошенная в костер.

Она чувствовала его всем телом, выгибаясь дугой, ощущая его внутри, запрокидывала голову, чувствуя его поцелуи на своей шее.

— Они останутся живы…

— Но не все.

— Твой вариант развития событий намного более губителен для них. Мы не выстоим против Нибиру, Ребекка, — он заключил ее лицо в ладони, стараясь выровнять собственное дыхание, но она, кажется, совершенно ушла в мир страсти, двигаясь на нем все быстрее.

— У людей должен быть выбор, и ты не знаешь, удастся ли договориться с Нибиру хотя бы на сотрудничество. Поэтому нам нужен план «Б», — на удивление осознанно сказала она. — Я не могу согласиться на капитуляцию, даже не попытавшись отстоять Землю.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, и я дам тебе эти сведения, — шептал он ей на ухо. — Идем в кровать.

Они занимались любовью, не прекращая спора, словно их сознания существовали вне тел. Он вытирал ее полотенцем, говоря о военной мощи Нибиру, она целовала его руки, плечи, ключицу и щеки, пытаясь доказать, что люди должны сами выбрать, подчиниться или бороться. Александр перенес ее на кровать, не разрывая жаркого поцелуя. Ее влажные волосы растрепались, придавая ей слегка сумасшедший вид, но Ривка оставалась для него самой красивой и желанной женщиной на всем свете. В каждом его… ее движении была истинная любовь, и в какой-то момент они перестали разговаривать, потерявшись в спутанных мыслях и простынях.

Он был так красив, что она не могла налюбоваться им, он был слишком хорош для нее, и был таковым еще до того, как Ривка узнала, что он нибируанец. На миг ее взгляд приковала его ладонь, где внезапно блеснул символ их брака — уджат, и такой же засветился на тыльной стороне ее ладони.

— Что… Какого? — она остановила Александра, вглядываясь в это странное свечение на коже, которое спустя пару секунд погасло. — Что это такое? Почему он светится?

Он коснулся губами ее руки, в том месте, где был уджат, и тот снова засветился.

— Все просто, ты и сама знаешь. Он бывает активен, когда мы наиболее близки, когда мы хотим быть вместе. И это взаимная магия. Уджат — сильнейший из проводников энергии. Знак, данный мне при рождении. Его значение было несколько исковеркано людьми, но это нибируанский символ.

— Как это возможно? — она коснулась его ладони, и символ засветился и у него. — Магии не существует, а это выглядит именно как магия…

— Энергия может принимать форму и становиться видимой. Это сравнимо с током, идущим по проводам, только здесь проводниками выступают наши тела и наши сердца. Прекрати задавать вопросы, — Александр вновь притянул ее к себе, но в ее глазах все еще плескалось подозрение.

— Это клеймо, — опять произнесла она вслух и посмотрела на него внимательно и требовательно.

— Лучше просто помолчи, — он навалился на нее всем телом и стал двигаться глубоко и резко, дыша громко и заставляя ее стонать, что любые мысли поневоле отключались.

Он остановился с грудным рычанием и все еще подрагивал, сжимая ее в крепких объятиях. Ривка чувствовала приятную слабость, она зарывалась пальцами в его волосы, гоня прочь саму мысль о том, что они могут быть по разные стороны. Александр был абсолютно прав, она не могла рушить созданный им мир и идти на поводу у общества Иштар даже просто потому, что не сможет жить без него, без его прикосновений, без его сбившегося дыхания, звучавшего с ее собственным в унисон.

— Ответь мне, что будет, если твой план не сработает? — тихо спросила она, лежа у него на груди, не вспоминая даже о том, что была голодна.

— Ничего, — ответил он спустя паузу, — какое бы решение они не приняли, мы ничего не сможем сделать. Они слишком сильны. Наша военная мощь — лишь треть от их мощи, и это по сведениям четырехтысячелетней давности. Сейчас Нибиру может быть в разы сильнее. Численность населения Земли превышает численность нибируанцев, но ты теперь понимаешь и чувствуешь, насколько мы, имеющие их чистую кровь, могущественны. Ты в свои двадцать восемь лет уже сильна настолько, что можешь управлять электроникой. Мы должны предстать перед царем Нибиру вместе и доказать, что Земля развивалась только с одной-единственной целью, чтобы вновь стать их губернией, чтобы служить им.

— Это несправедливо, — негромко сказала Ривка, понимая, что своей нежностью и любовью он так легко обращал ее в свою сторону, и, сдаваясь, она начинала себя ненавидеть, но не могла не видеть здравости его суждений. — Ты должен придумать что-то еще, ведь весь анкийский воздушный флот перейдет на их вооружение. Этого нельзя допустить, ведь тогда у нас ничего не останется.

Он потер ладонью лицо и тяжело вздохнул:

— Ты должна поесть и выспаться. Ты нужна мне. Завтра будет организован совет министров и глав основных государств.

Она испуганно подскочила на кровати и посмотрела на него, Ривка не была готова к подобному, ведь еще позавчера она была уверена, что ей предстоит совсем другой разговор с главами крупных держав.

— Ты хочешь открыться миру вот так просто? — она обескураженно ожидала ответа. — Ты поэтому пришел ко мне именно сейчас?

Он сел на кровати и мягко взял ее за плечи.

— Ребекка, послушай, мне нужно, чтобы ты была со мной, чтобы ты оставалась моим представителем.

— Александр, ты не можешь больше прятаться, ты же понимаешь это, — последовал незамедлительный ответ.

— Я знаю, но люди пока не готовы узнать, что их миром управляет прообраз Сатаны. Религиозная часть человечества воспротивится и может случиться непоправимое. У нас больше нет времени, ты должна подготовить их. Я буду направлять тебя.

— Но я все еще не согласна с тобой, я не могу представлять твои интересы, будучи не согласной с ними.

— Ты должна, Ребекка, у тебя нет и не должно быть иного выбора. Со временем ты поймешь, что это единственный возможный исход…

* * *

Гул вертолетов и бизнес-джетов заполонил воздушное пространство Бад-Тибира, на территорию которого еще не ступала нога человека, сюда слетались главы государств, и нетрудно было догадаться, какое удивление они испытывали, уже из иллюминаторов видя всю невероятность современного мегаполиса высшей расы, о существовании которой они и не догадывались.

Ривка вот уже несколько часов одеревеневшими пальцами листала на планшете данные по нибируанским технологиям, переданные ей Александром, и ее волосы вставали дыбом от осознания, насколько человечество слабее, что в сравнении с Нибиру все оружие анкийцев и людей выглядело не более, чем ящик с детскими рогатками.

Сегодня она не только предстанет перед лидерами крупных держав, но и должна будет рассказать о том, что навсегда изменит жизнь их граждан. Охрана не пропускала к Ривке никого и, конечно же, обрубила все средства связи. Отчего же Александр был так уверен, что она поступит в соответствии с его указом? Он больше не угрожал ей, почему-то храня подлинную веру в ее разумность. Ривка вновь оказалась на распутье, была совершенно разбита его доверием и уверенностью, что она больше не свернет с пути. Он не воспринимал общество Иштар всерьез и, ловко манипулируя ее чувствами, закладывал в нее все необходимое, давая уверенность в своей правоте.

Однако она все еще сомневалась, не зная, правильно ли поступает, но данные, которые стали ей доступны и которые Александр бережно охранял, убивали все сомнения на корню. Нибируанцы по щелчку пальцев могли уничтожить целую планету ядерной бомбой, но Земля нужна им из-за золота, как ближайший источник этого ресурса, поэтому необходимо было договориться. А еще подготовить людей…

В назначенное время она вышла из своего кабинета в магистрате, крепко сжимая в руках планшет. Охрана держала ее в плотном кольце, и Ито, наблюдавший за ее сопровождением с противоположной галереи и, по-видимому, не торопившийся на встречу с двадцатью лидерами государств, был мрачен как никогда. Возможно, он уже обмозговал план уничтожения своего самого главного творения — Ребекки МакГрегор. Сегодня в магистрате было непривычно много охраны, и Ривка была не согласна с тем, что ее телохранители вырядились, как опергруппа. Автоматы в их руках могли напугать земных лидеров, но они все равно были в меньшинстве, в сравнении с той армией, которую привезли с собой они.

— Летти, что ты тут делаешь? — Ривка обнаружила ее у входа в большой зал совещаний, который практически не использовался, так как кабинет министров состоял всего из семи человек, включая канцлера.

— Хотела поддержать тебя перед важным событием, — на ее устах появилась понимающая улыбка; нет, ее еще не приняли в Иштар, в этом не было сомнений. — Сейчас самое время, чтобы собраться с силами. Такое важное событие, люди впервые в Бад-Тибира, да еще и какие люди!

Она была взбудоражена и не могла этого сдержать, что было совсем не похоже на всегда собранную Летти. Подсознание подсказывало, что дело дрянь, раз такое событие всё же произошло. И когда Ривка зайдет в эту дверь, жизнь всего мира круто изменится.

— А она что здесь делает? — она не сдержала возмущения, когда увидела Новак и генерала Коскинена, сына министра, которые тоже шли с эскортом из охраны в виде Живковича, Мин Чжи и еще пары крепких парней.

— Ривка, министр Коскинен прислал их в качестве своих заместителей. Он не будет присутствовать на встрече с главами стран. Он попал в аварию.

— Что он себе позволяет? — возмутилась Ривка, не сдержавшись, хотя прекрасно понимала, что Коскинен знал многим меньше об обществе Иштар, нежели Новак и, не было сомнений, что никакой аварии не было.

— Кажется, это крайняя мера.

— Министр обороны не может прогуливать подобное собрание! — возмущение лилось через край.

— Министр Коскинен получил серьезную черепно-мозговую травму, канцлер, — к достоинствам Новак, похоже, относился еще и суперслух, а может, она правильно истолковала недовольство Ривки только по одному ее взгляду.

— Отец в тяжелом состоянии в шуруппаке Бад-Тибира, канцлер, — отчитался вслед генерал Коскинен, как две капли воды похожий на отца, разве что менее седой.

— Позвольте спросить, все ли у вас в порядке? — осведомилась Новак, правда сквозь ее слова звучала иная фраза «где ты, черт возьми, пропадала два дня?».

— В полном, — коротко ответила Ривка, не намереваясь продолжать разговор.

— Для многих из нас встреча с главами государств стала сюрпризом, но, похоже, некоторые были в курсе изначально, — она посмотрела в спину только что скрывшегося в за дверью Андерсена, поздоровавшимся с ними коротким кивком головы.

— Для меня эта встреча тоже стала неожиданностью, — сообщила Ривка, крепче сжав в руках планшет, что не скрылось от пытливого взора Ангелы. — Кажется, ждут только нас. Ито уже внутри?

— Помните, что вы обещали своим поданным, Ребекка…

Ривка отстранилась, предлагая Новак и Коскинену зайти первыми, в ее руках был ключ к разрушению планов общества Иштар, знания о нибируанских технологиях, которые не успел обнародовать и подарить им Анкиа. Многие технологии требовали ресурсов, недоступных анкийцам и людям, ресурсов с планет иных галактик. Это, конечно, не отбрасывало анкийцев и людей в каменный век, но ставило как минимум на ступень ниже.

Ривка помедлила, прежде чем войти. Ее ожидали последней, и она еще никогда не была так не уверена в себе, и от этой неуверенности ноги были готовы предать ее в любой момент. Заготовленная Александром модель совещания и презентация, которая удивит не только президентов, но и министров, должна будет показать людям реальную угрозу. Рядом с каждым лидером на протяжении срока президентства всегда были анкийцы, и только пару дней назад был активирован протокол «инициализация», когда анкийцы, внедренные в правительство, раскрыли себя главам государств.

Ривка не знала их отношения к происходящему и не могла предугадать реакцию на новости о вторжении, которые она должна будет донести.

И вот, набрав в легкие побольше воздуха, она приказала охране открыть дверь и уверенным шагом вошла внутрь, систематизируя в голове каждое знание, данное Александром и обществом Иштар. Лидеры двадцати основных государств встретили ее уверенными и выжидающими взглядами. На лицах их отпечаталось недоверие, возможно, враждебность.

Главы стран, всегда считавшие, что они творят судьбу мира, внезапно узнали о тайном правительстве, и они уж точно не ожидали увидеть в роли управляющего Анкийским Государством совсем молодую женщину, едва ли способную внушить уверенность в завтрашнем дне. Тишина в зале отдавала звоном в ушах, и Ривка, приосанившись, последовала к центральному месту со стороны анкийцев, расположившихся за столами на сцене напротив двух занятых в амфитеатре рядов. Президенты скрывали напряжение за каменными масками, готовыми слететь в любую секунду.

Что же они чувствовали, узнав слишком многое о том, что их привычный мир вовсе не таков, каким кажется? Настроенные скептично, они наверняка считали, что в любой момент наличие на Земле высшей расы окажется глупым розыгрышем. С ними поработали гирсу, но влияние на разум не было таким сильным, каким могло быть, ведь лидеры государств были всего лишь представителями, и за ними стояли огромные штаты правительственных аппаратов. За неверные шаги президенты могли легко подвергнуться импичменту. Пока что работа гирсу только лишь привела их сюда, в этот зал для переговоров, но давление вполне возможно будет усилено, если они не согласятся на выдвинутые условия. Как быстро они поймут, что у них нет выбора, и что судьбу мира решает только один правитель?

— Добрый день, дамы и господа, весьма непривычно видеть в Бад-Тибира людей, но также я понимаю, что и для вас существование внутренней цивилизации стало шоком, — Ривка обводила президентов взглядом, выглядя уверенной в себе, хотя в любую секунду ее голос мог сорваться. — Меня зовут Ребекка МакГрегор, я являюсь официальным представителем нашего правителя. Это собрание — вынужденная мера, и мы рады, что вы согласились почтить нас своим присутствием. Вас должны были предупредить, что мы не просто некое тайное правительство, а отличающаяся от людей раса, — никто не смел перебивать ее. — Анкийское Государство — это военизированная держава, все граждане которой военнообязаные и по достижении двадцати пяти лет проходят обязательную подготовку, — Ривка поневоле взглянула на премьер-министра Израиля, для которого понятие общей воинской обязанности нельзя было назвать незнакомым. — Треть нашего населения и после подготовки выбирает карьеру военных — и женщины, и мужчины. Вы находитесь в Бад-Тибира — нашей столице, откуда идет управление всем миром, — она вытянула ладонь вправо. — Это министр здравоохранения Даичи Ито, разработками его исследовательских центров сейчас пользуется современная медицина. Министр Амадей Энгельс отвечает за внедрение в системы образования анкийских технологий и знаний. Министр юстиции Демокритос Врахнос пристально следит за мировыми законодательствами, силой слова погашая конфликты на корню. Министр экономики и финансов Акрам Баракат сейчас делает все возможное, чтобы мировой финансовый кризис пошел на спад. Премьер-министр и министр внедрения Бьорн Андерсен, как вы уже поняли, отвечает за интеграцию анкийцев в человечество. Министра обороны Олли Коскинена сейчас нет, он попал в серьезную аварию, но его заменяет сын — Тод Коскинен, генерал воздушного флота, и официальный представитель — Ангела Новак, майор ВГС и профессор нейрохирургии.

Первая рука поднялась вверх.

— Да, президент Со, — обратилась она к лидеру Южной Кореи Со Юн Чже.

— Канцлер МакГрегор, — не очень уверенно начал он, — хотелось бы узнать, почему вы скрывали свое существование от людей, и каковы ваши мотивы сейчас? Это как-то связано с летающим объектом, который мы засекли в космическом пространстве Земли? Это ваши технологии?

— Не вы засекли, а НАСА, — заметил американский президент, словно мальчишка, у которого попытались отобрать игрушку.

— Не только НАСА, — чуть ли не хором оборвали президенты Китая и России. — Не только у Америки есть космические технологии.

— Давайте по порядку, — прервала Ривка, глядя на них с неким осуждением и неверием, что они могут собачиться, словно дети в песочнице. — Анкийцы скрывали свое существование, чтобы люди могли чувствовать свободу и независимость. Наличие высшей расы еще в древние века означало рабство. Наш правитель счел, что человечество достойно большего, как вам уже сообщили, именно мы внедрили технологии в ваш мир и упразднили даже монархию в чистом виде, — она невольно бросила взгляд на премьер-министра Великобритании, а еще испанского президента, где монархи сохранялись в виде культурного наследия, как и в некоторых других странах. — Понимаю, что подобный ответ вас вряд ли устроит, но, тем не менее, именно демократия, внедренная в большинство стран, позволила дать толчок к технологическому прогрессу, который произошел в последние полтора века. Вы получите все необходимые сведения после собрания, наши специалисты введут вас в курс дела… Данная встреча организована как раз по причине появления того неопознанного объекта, — наверное, слишком резко перешла Ривка к другому вопросу, не имея времени на углубление. — Это не наши технологии, это технологии нибируанцев, покинувших Землю после ядерной бомбардировки около четырех тысяч лет назад.

— Нибируанцев? — российский президент усмехнулся, все еще полагая, что участвует в некотором фарсе, где какая-то соплячка рассказывала им странные небылицы. — Шумер и Аккад? Вы намекаете на правителей этих цивилизаций?

— Именно так, — спокойно перенесла его скептицизм Ривка, — именно шумерская мифология дает наиболее точное описание нибируанцев, которые стали прообразами языческих богов не только Шумера, но и других религий по всему миру. Это трудно принять, но мы вновь отходим от темы. Беспилотник, а это был именно он, успел собрать данные о планете и обнаружить развитую цивилизацию. Трудно представить нам, кто живет на ядерном топливе и на нефти с электричеством, но Нибиру от Земли нужно только одно — золото. Оно обеспечивает защитный слой их планеты, перерабатывается в нечто иное, поддерживая их атмосферу. Именно золото стало причиной их первого прибытия на Землю, именно поэтому существуем и мы с вами.

— Позвольте, — неожиданно вступил глава Израиля — одной из самых религиозных стран мира, — допустим, мы отбросим религию и, если принять во внимание тот факт, что мы, возможно, не божьи создания, а создания нибируанцев, то кто же тогда вы, анкийцы?

— Мы их прямые потомки, полукровки, сохранившие в себе их ген, премьер-министр Элияху. Продолжительность нашей жизни в разы больше вашей, — не стала Ривка переходить на цифры. — Но мы, как и вы, всего лишь низшая для них раса. И, подходя к главной теме, хочу сообщить о том, что вскоре они почтят нас своим присутствием, и мы можем только предполагать, чем это обернется для нас с вами. Вам открыли тайну нашего существования, чтобы подготовить к их прибытию.

— То есть, вы только что сообщили, что помимо людей на Земле существует высшая раса, но еще более развитая раса собралась прилететь на Землю с визитом? Это звучит абсурдно! — президент Италии был настроен так же скептично, как и его коллеги.

— Канцлер, прошу слова, — неожиданно вступил Андерсен, который чувствовал своим долгом помочь ей рассказать тяжелые вести; он продолжил после ее кивка. — Нибируанцы весьма властолюбивая раса, нам довольно долго удавалось миновать их радары, не позволяя им думать о том, что на Земле все еще существует разумная жизнь. Они бы никогда не подумали, что из примитивной цивилизации мы сможем построить огромный развитый мир. Также нашей миссией является донести до вас, что они, возможно, никогда не примут нас, как самостоятельную расу. Мы — их создания, Земля — это их колония, и вот тут-то и начинаются проблемы. Канцлер? — ловко вернул он разговор к основной теме и, в отличие, от Ривки, статный седоватый мужчина внушал куда больше доверия, и президенты просто молчали, вникая в его речь.

— Спасибо, министр Андерсен. Учитывая тот факт, что мы для них навсегда останемся рабами, они прибудут на Землю с той же целью, что и раньше, — повторилась она. — Это может принести гибель всему человечеству, если мы восстанем против них, — Ривка заметила на себе укоризненный взгляд Ито. — Наш великий правитель не успел развить человечество и анкийцев настолько, чтобы мы могли противостоять им, — она вывела картинку из планшета на экран, секундная тишина сменилась возмущением, и даже анкийские министры пооткрывали рты. — Как вы видите, — график, который отображал разницу вооружений между анкийцами, людьми и нибируанцами наглядно показывал, насколько Земля слаба перед Нибиру, — у нас есть лазерное оружие и огромный флот вооруженных до зубов космических истребителей и бомбардировщиков, но нибируанский флот в три с лишним раза превосходит наш, и это лишь сведения четырехтысячелетней давности. Насколько они успели шагнуть вперед нам остается только догадываться.

— Это что, Марс? — президент Италии вытянулся в кресле, с неверием глядя на изображение красной планеты, окруженной странными металлическими кольцами, о назначении которых людям приходилось только догадываться. — Но ведь на Марсе есть американский марсоход, и со своего существования он не засекал ничего подобного! Верно, президент Харрис?

Но тот только непонимающе сдвинул брови, не в силах ничего объяснить.

— Мы заменяем картинку с марсохода, не давая вам возможности узнать о существовании анкийских военных объектов. Марс был колонизирован сотни тысяч лет назад нибируанцами и после их исчезновения стал нашим наследием и военной базой. Там расположен основной анкийский флот…

— И вы хотите сказать, что вам не хватит мощи противостоять нибируанцам? — произведя калькуляцию данных на экране, спросил Харрис. — Этот флот в разы превосходит военную мощь всех держав вместе взятых…

— Но не превосходит нибируанскую.

В зале вновь образовалась тягучая тишина, все словно только сейчас осознали всю опасность ситуации.

— И что вы предлагаете? Капитуляцию? — президент Японии Мацухара выглядел холодно и невозмутимо, но Ривка ясно ощущала закипающие в нём эмоции и даже попыталась повлиять на них.

— Мы надеемся на мирный исход переговоров, — заявил Демокритос Врахнос. — Это трудное решение, но оно позволит сохранить наши с вами жизни.

— Рабство? Они ведь захотят, чтобы мы добывали для них золото и, конечно же, посчитают наше развитие угрозой, что может отбросить Землю на многие тысячелетия назад, — не только американский президент сумел сложить два и два, но именно он озвучил всеобщую мысль.

— Сопротивление им — это стопроцентная гибель, — добавил Андерсен, но тут Новак вдарила по столу кулаком и поднялась с места.

— Канцлер! — рявкнула она, злобно воззрившись на Ривку. — Капитуляция — не единственный выход, и данные, представленные на экране, не отражают полной картины нашего вооружения. По всей Земле рассредоточены секретные военные базы, о которых великому правителю неизвестно, в нашем вооружении появились беспилотники-истребители, ничуть не уступающие нибируанским, верно, министр Ито?

— Мисс Новак совершенно права, — тот перенес картинку со своего планшета на экран, показав те самые беспилотники, а также гиперсветовые шлемы, которые он модифицировал для дистанционного использования. — У нас есть вполне реальный шанс отстоять Землю и вы, канцлер, это прекрасно знаете!

— Чего вы хотите от нас, если сами не можете договориться? — воскликнул российский президент со злобой. — Одни предлагают подчиниться, другие — бороться? Вы доказали нам, что мы, люди, бесконечно слабы перед вашими технологиями и наш ядерный потенциал — лишь игрушки в сравнении с этими вашими беспилотными технологиями и лазерным оружием из Звездных Войн.

— Мы хотим дать вам выбор: сражаться или подчиниться.

— Министр Ито, вы забываетесь! — Ривка вскочила с места, злобе ее не было предела; общество Иштар начало действовать, но слишком грубо и на первом же собрании. — Наш правитель не по наслышке знаком с вооружением Нибиру и, поверьте, ему абсолютно ясно виден исход сопротивления, если таковое будет.

— Потому что он сам нибируанец! — вспылил Ито, выдав эту информацию слишком быстро, не позволив Ривке подготовить почву.

— Что? Вы служите нибируанцу? — президент Израиля был обескуражен. — И это он требует капитуляции? Вы умолчали о том, что он один из них и хотите, чтобы мы стали рабами высшей расы?

— Боюсь, это единственный выход, чтобы выжить. Вы хотите второй Освенцим? Они не применят ядерное оружие, потому что сами не смогут выжить в радиации, но, поверьте, если мы начнем сопротивление, мы просто погибнем! — Ривка повысила голос.

— Еще позавчера, канцлер, вы думали совсем иначе! — возмутилась Новак. — Именно вы должны были стать маяком сопротивления, но спустя каких-то два дня после общения с Великим Анкиа, вы обратили свою веру вспять. Неужели вы все еще хотите быть ведомой? Вы ведь и сама нибируанка, вы должны управлять анкийским сообществом, а не давно ушедший в тираж лидер, который даже лица своего не показывает!

Гром средь ясного неба. Ривка почувствовала, как кровь отлила от головы, она смотрела на вмиг побледневших президентов, а также на Врахноса, Бараката и Андерсена, которые единственные были не в курсе ее происхождения. Слишком внезапно. Новак не имела никакого права раскрывать эту тайну всему миру вот так просто, по щелчку пальцев.

— Я родилась на Земле, выросла среди людей и никак не связана с нибируанцами, — напомнила Ривка, пытаясь сгладить углы. — Все, что у меня есть от нибируанцев — их генотип.

— Вы посмели пойти на попятную, канцлер. Расскажите же о причинах! — не унималась Новак.

— Ангела, успокойтесь, вы не должны бросаться такими заявлениями в присутствии глав государств, — Андерсен пригвоздил ее к месту взглядом. — Вы не имеете статуса министра, и вам бы лучше помалкивать.

— Мы не понимаем происходящее, особенно теперь, — громко сказал президент России. — Похоже, вы и сами еще не разобрались в ситуации и не готовы к встрече с нибируанцами. Кем бы ни была эта девушка, — он указал ладонью на Ривку, — над вами есть кто-то еще. Так почему же он прячется от нас, посылая своих представителей?

— Не все так просто, президент Кукин, он не готов показать себя именно из-за осуждения. Его происхождение может стать темой кривотолков и непонимания. Его решение о капитуляции связано не с желанием подчинения его корням, он думает только о нашем с вами спасении.

— Звучит неубедительно, — добавил президент Харрис. — Какова цель этого совещания? Настроить нас на подчинение или все же дать нам выбор борьбы?

Ривка не смогла сразу сформулировать ответ, она словно потеряла дар речи, понимая, что совещание вышло за рамки задуманного.

— Ни о каком сопротивлении не может быть и речи! — раздался строгий голос; Ривка завертела головой и внезапно обнаружила обладателя голоса среди своей охраны, не поверив своим глазам.

— Это еще кто? — воскликнул кто-то из президентов уже, видимо, отчаявшийся участвовать во всем этом фарсе.

— Тот, чьего присутствия вы так желаете, — охранник сделал шаг вперед и снял маску оперативника.

— Какого… — только раздался справа обескураженный голос Новак. — Бен-Эзер, вы живы?

— Вашими молитвами, Ангела.

Ривка лишь только прикрыла глаза, желая, чтобы это оказалось чудовищным сном, от которого она проснется в холодном поту. Она чувствовала на себе злой взгляд ничего не понимающей Новак, которую сейчас наверняка хватит удар.

— Что вы забыли на этом совещании? — рявкнул Андерсен.

— Бьорн, лучше помолчите, — попросил Энгельс негромко. — Вы разговариваете с Анкиа.

— Большей нелепицы в жизни не слы… — но внезапно Андерсен стал задыхаться, словно невидимые веревки сдавили его горло; президенты испуганно переводили взгляд с него на человека в форме оперативника, стоявшего с протянутой к министру внедрения рукой.

Александр вышел вперед и подошел к столам, откуда на него испуганно смотрели его же министры. В их взглядах читалось все что угодно, но только не понимание, они были напуганы, боялись двинуться или даже дышать.

— Канцлер МакГрегор, что происходит? — совершенно обескураженно спросил министр Ито, пока Андерсен, отчаянно краснея, откашливался, наконец освободившись от пут силы Анкиа.

— А вы не видите? — она усмехнулась, ощущая истеричное веселье. — Это ваш господин, Великий Анкиа, нибируанец, которому приходилось долгое время скрывать свою личность именно из-за таких, как вы, бесконечно покушающихся на его жизнь.

— Вы сами то понимаете, что здесь происходит? — без усмешки и с подлинным интересом спросил президент Германии. — Это ваш правитель? Правитель, который скрывается от собственных подданных? Ничего нелепее в жизни не слышал! — однако, впечатлившись проявлением силы этого правителя, на всякий случай притих, поглядывая на неподвижную охрану президентов, которая стояла со стеклянными взглядами, находясь под гипнозом.

Новак смотрела на Александра, не в силах выдавить и звука. Она находилась в оцепенении, и не помыслив счесть это шуткой, однако он даже не обращал на нее внимания.

— Энгельс, вы всё это время знали? — негромко спросил Андерсен, испуганно поглядывая на правителя, но Амадей промолчал.

— Причина, по которой я скрывал свою личность, уже была озвучена канцлером и, думаю, больше не требует объяснений, — он доверительно положил ладонь на плечо совсем выдохшейся Ривке. — Я — нибируанец царской крови, известный в мифологии, как Амон Ра или Мардук — шумерский бог. Сейчас меня называют Анкиа, создателем анкийской и земной цивилизации, — представился он, давая почву для размышлений особо связанным с религией лидерам, но, предусмотрительно, не озвучивая, кем его считали в христианстве. — Мне более пятисот тысяч лет, и я следил за возникновением человечества практически от его истоков. Именно мой отец и его сестра Нинхурсаг положили начало человеческой расе.

— У нас прямо сейчас может случиться групповая истерика, — как-то слишком спокойно заметил президент Франции, поправив очки в толстой роговой оправе. — Я могу лишь сделать скидку на то, что, как мы поняли, вы и сами не ожидали скорого появления нибируанцев. Вы действительно не были к этому готовы?

Александр крепко сжал плечо собравшейся заговорить Ривки, и она не проронила ни звука.

— Атмосфера Нибиру стала разрушаться намного быстрее, нежели я предполагал ранее. Мои шпионы выяснили это не столь давно. Возможно, кто-то из вас хорошо знает мифологию и заметил, что в последние годы существования Шумера и Вавилона я не был на хорошем счету у нибируанцев. Даже хуже, пытаясь уничтожить меня, они подвергли ядерному взрыву Содом и Гоморру, и радиоактивное облако распространилось по всей планете. Но и я, и люди выжили, как выжили и анкийцы. Радиационный фон вынудил нибируанцев покинуть Землю. Они еще тогда не успели добыть достаточно золота… И теперь они вернутся, чтобы продолжить выкачивать этот ресурс. Как правильно сказала моя супруга, — он вновь сжал ее плечо; анкийские министры словно только сейчас осознали, чьей супругой полтора месяца назад стала канцлер, и замерли в нерешительности; лишь глаза Новак и Ито потемнели от гнева, теперь они понимали, что все их старания были напрасны, — противостояние бесполезно. И меня самого может ожидать казнь за попытку когда-то вернуть себе египетский трон и за многое другое. Я не пытаюсь капитулировать, чтобы вымолить прощение, я пытаюсь сохранить наши жизни. Я не создавал этот мир, чтобы подарить его нибируанцам, но мне не хватило времени, чтобы развить Землю настолько, чтобы мы смогли дать отпор — и вы это уже слышали. Нибируанцы жестоки, они никогда не примут вас за равных себе. Они уничтожат планету, если мы начнем сопротивление. В других галактиках тоже есть месторождения золота, но Земля находится ближе к Нибиру. Поэтому угроза ядерной атаки все же вероятна.

Он не говорил этого раньше, и Ривка почувствовала липкий страх, обволакивающий ее внутреннности.

— И единственный способ выжить — это сотрудничество.

— Это рабство, — негромко, но четко произнес Ито, сложив кулаки у губ, понимая, каким образом Бен-Эзеру удалось выжить — он был нибируанцем.

— Это сотрудничество, ведь нам есть что предложить в обмен на наши жизни. По всей планете есть оборудованные золотоносные шахты и металлургические заводы, которые впредь будут работать с одной-единственной целью — откупиться от нибируанцев. Земле придется смириться с их присутствием, иного выхода я не вижу. Люди и анкийцы объединятся не для служения, а для выживания. Вашей целью отныне будет подготовка ваших стран к их прибытию. Я даю вам неделю, чтобы вы подавили все конфликты между вашими странами, и тогда мы предупредим людей о вторжении. С лидерами других стран мои подданные проведут личные беседы. Теперь вы должны отбросить любые ваши распри и помогать друг другу по мере возможности, превратив Землю в одно большое государство. Мы должны быть сильны и едины перед грядущей проблемой…

* * *

https://m.vk.com/chemicaldancers

Тут можете взглянуть на то, как автор представляет себе Александра

Ривка, белая как мел, продолжала буравить взглядом Александра после окончания собрания с лидерами стран, когда он попросил задержаться своих драгоценных министров. В форме оперативника он выглядел словно командир, напутствующий бойцов перед боем, хотя целью его было мирное урегулирование. Небольшая рация на его груди негромко шелестела, периодически передавая переговоры оперативников, следящих за отбытием президентов из Бад-Тибира.

— Итак, первое, что я хотел бы искоренить, — он взглянул на Новак и Ито, похоже, решив обрубить все зачатки сопротивления на корню, — это общество Иштар. Я давно наблюдаю за вами, и то, что вас пока не бросили за решетку, не означает, что я слеп или глуп. Уже одна мысль настроить канцлера против меня является изменой.

Новак и Ито встрепенулись: они совсем не ожидали ни появления Анкиа, ни того, что им оказался Бен-Эзер, ни того, что он знал об обществе Иштар. Двери в зал для совещаний, в котором они остались, открылись, и в них влетел взмыленный, напуганный, но целый и невредимый Олли Коскинен.

— Мозг не задет, значит, — угрюмо буркнула Ривка, не скрывая иронии и глядя на Новак.

— Коскинен, что за цирк вы устроили? Вы решили прислать Ангелу вместо себя, потому что она более осведомлена о делах общества Иштар? — на одном дыхании рявкнул Александр, и министр Коскинен — человек военной выправки, резко остановился и вытянулся по струнке, но потом его глаза приняли идеально круглую форму и, видимо, собрались вылезти из орбит, когда он осознал, что к нему обращается мертвый жених канцлера.

— Бен-Эзер? — он ошеломленно захлопал глазами, и Александр только выдохнул и сложил руки на груди, с гаденькой улыбкой ожидая, когда же до того дойдет.

Ривка в приступе безнадеги приложила ладонь ко лбу, думая, когда же Александр наиграется. Он был большим любителем устраивать сюрпризы, эта черта была неотъемлемой частью его образа, как и саркастичность, но министры об этом не знали, разве что, возможно, Энгельс. Тот сидел с невозмутимой миной, лениво разглядывая свои ногти. В тот момент, когда лицо Коскинена-старшего стало менять оттенки от белого до красного, затем до зеленого, как будто его сейчас стошнит, нотка фарса всего происходящего почти что превратилась в спектакль вселенского масштаба. Нижняя губа министра обороны задергалась, но он не смог выдавить ни слова.

— Впечатляющая способность менять цвета, — буркнул Александр, — однако советую вам отмереть и все-таки занять место за столом.

Неведомо, скольких усилий Коскинену стоило сохранить спокойствие. Он взял ближайший стул и, деревянно шагая, поволок за собой, скрежеща им по паркету под исказившиеся лица коллег. Сдвинув Новак и сына, он занял место рядом с Ривкой, изобразив вопросительно-недовольный вид. Ривка едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, она только перевела взгляд на Александра, мечтая поскорее избавиться от общества министров.

— Итак, как я уже сказал, общество Иштар должно быть расформировано. Ваша штаб-квартира в Тель-Авиве подвергнется обыску. И если еще хоть один анкиец посмеет нацепить символ восьмиконечной звезды, то лишится свободы незамедлительно. Все дополнительные ресурсы, о которых вы говорили на собрании, Ито, будут изъяты.

Надо отдать должное министру здравоохранения, не изменившемуся в лице, а глядящему на господина анкийского мира с подозрением и даже осуждением: ведь тот украл его главное творение — молчаливую Ребекку, лояльность которой теперь едва ли могла быть поставлена под сомнение. Если Ребекка по юности своей могла последовать за обществом, убежденная в их целях, то теперь, когда стало ясно, кем является Великий Анкиа, все попытки отнять власть у его потомков и у него самого виделись бессмысленными. Анкиа соблазнил её, несмышленую глупышку, которая, невзирая на глобальные цели Иштар, конечно же, будет только заглядывать ему в рот. И Ито понял, что совершил самую большую ошибку, когда сделал Ребекку точной копией Инанны, ген которой преобладал над геном Нинурты, благодаря удавшемуся эксперименту. Анкиа увидел в ней ту, кого когда-то любил, и не смог устоять. Вот только если бы она не была столь неуверенной, наивной и влюбленной в него овцой, ей бы, возможно, удалось стать большим, нежели его подстилкой, не способной к неподчинению. Ито желал увидеть в ней Инанну, но вместо этого получилось невнятное подобие того идеала, который он себе представлял. Куда подевалась та эгоистичная, избалованная девчонка, которую они лично взращивали под присмотром земных родителей? Куда делся тот шарм, способность к убеждению и внутренняя сила?

Ито видел свою подопечную периферическим зрением, она выглядела отстраненной и покорной своему господину, который подчинил ее волю, влюбив в себя и, конечно же, трахал без перерыва, видя в ней совсем другую женщину.

Ривка же могла только удивляться, куда же делась вся спесь Ито, который, словно провинившийся ребенок, молчаливо выслушивал обличающие речи Александра пускай и не с опущенной головою, но явно не настроенный перечить. Новак вообще пребывала в странном состоянии, Ривка впервые со времени знакомства сумела уловить ее эмоциональный фон — то была смесь растерянности, непонимания и сожаления. Неужели Ангела посмела испытать сожаление из-за расставания с Анкиа? Конечно же, она и подумать не могла, кто он на самом деле, когда они были вместе… Целых десять лет. От одной этой мысли лицо Ривки невольно перекашивалось, а внутренности скручивало в спираль из-за беспочвенной ревности, ведь, очевидно, Александру было на нее плевать. Тем не менее, воображение услужливо подсовывало Ривке картины их прошлых прелюбодеяний, и она видела в Ангеле соперницу. Субтильная, невысокая женщина с короткой стрижкой и выбеленными волосами была более чем привлекательна, наличие у нее чувства стиля не вызывало сомнений — Ангела обожала светлые юбочные костюмы пастельных тонов, шпильки и лодочки, дополняя свои образы неброскими аксессуарами, вроде тонкого браслета платиновых часов, едва заметных сережек-гвоздиков и иногда цепочек с небольшими подвесками.

-…канцлер МакГрегор, что вы скажете на сей счет?

Ривка выпрямилась, но осознание того, что она слишком глубоко ушла в мысли о своей нелепой ревности, настигло ее вместе с пониманием, что последние несколько реплик она прослушала. Лишь только где-то в памяти мелькало несколько слов: заводы, золото, Нибиру.

— Полагаю, раз в сложившейся ситуации мы не имеем иного выхода, это наиболее правильное решение, — сболтнула она, а Александр с подозрением сощурился.

— При всем моем уважении… Господин, — с трудом выдавил Олли Коскинен, который, видимо, еще не скоро привыкнет к тому, кем оказался Анкиа, — канцлер — ваша жена, а это означает, что ее мнение может оказаться предвзятым.

Ривка выдохнула: следовательно, попала в самую точку, вот только ее отстраненность не скрылась от Александра, который продолжал гипнотизировать ее взглядом.

— Вы хотите вступить в войну, даже отдаленно не понимая всю мощь Нибиру. Земля для них словно муравей для сапога — всего лишь планета с необходимым ресурсом. Сколько времени прошло после вашего присоединения в обществу Ишmар? День? Два? И вы готовы слепо следовать указаниям другого клана? — Александр свирепо уставился на Ито. — Олли, включите голову. Обществу Иштар почти удалось промыть мозги и Ребекке, хорошо, что сознание все-таки включилось в какой-то момент.

Собрание превратилось в односторонний разговор, наполненный сарказмом и яростью Мардука, власть которого пытались попрать те, кого он, можно сказать, создал. После его окончания он вылетел за дверь как подстреленный, оставив Ривку, не сообразившую, что надо ринуться следом, наедине с молчаливыми и обескураженными министрами; отдельные персоны практически получили крепкого отцовского ремня за неподобающее поведение.

— У него всегда проблемы с управлением гневом? — Тодд Коскинен посмотрел на Ребекку, бровь которой непроизвольно изогнулась.

— Это…

— Вы что, серьезно нибируанской крови? — одну из наиважнейших новостей, похоже, не пропустил только Демокритос Врахнос, которому все еще казалось, что он находится в каком-то сюрреалистическом сне. — Как такое… Ито, объясните, как такое возможно?

— Я вас покину, лучше обсудите все и обдумайте, мне надо успокоить Александра… — она и сорвалась с места, словно только что провыла сирена с урока.

— Александр, ага… — буркнула Новак вслед, подав голос впервые с момента, как он раскрыл себя.

Ривка знала, что Ито и Новак подвергнутся допросу, и не очень хотела при этом присутствовать.

Еще никогда она не позволяла себе бежать по коридорам магистрата, всегда вышагивая величественно, согласно статусу. Она увидела спину Александра, на которого в форме оперативника никто не обращал особого внимания, ведь новости не успели разлететься столь быстро, разве что знающие его люди запоздало оборачивались, понимая, что только что увидели перед собой призрака. Внезапно, споткнувшись на ровном месте, Ривка оказалась подхвачена и поставлена на ноги кем-то, шедшим навстречу. Решив не глядя поблагодарить и двинуться дальше, она замерла на месте, увидев перед собой Бена.

— Ты что тут делаешь? — Ривка даже не поверила, что видит перед собой именно его, да еще и в магистрате.

— Мама попросила встретить.

При слове «мама» по отношению к Ангеле Новак Ривку в очередной раз передернуло. Она все еще не могла поверить, что Бен ее сын.

— Канцлер? Вы… — непонятно откуда взявшаяся Дана замерла на полпути, увидев «парня с Гордон бич», который некогда подбивал к ней клинья.

— Дана? — отозвался он с улыбкой.

— Бен? — послышался другой голос, принадлежавший Александру, по нелепому стечению обстоятельств решившему обернуться и увидеть все того же «парня с пляжа».

— Александр? — не менее вопросительно отозвался Бен.

— Ривка! — брякнула Ривка, машинально попытавшись разрядить обстановку, но на нее никто не обратил внимания.

— Ты вроде умер, — невольно вырвалось у Бена, который посмотрел на Ривку с подозрением.

— А ты вроде человек, — как-то угрожающе заметил Александр и тоже посмотрел на Ривку, которая с наиглупейшим выражением лица только пожала плечами.

С Даны, остолбеневшей вмиг, можно было писать картину маслом, так как отмирать она явно не собиралась.

— Какой приятный сюрприз, судя по всему, от общества Иштар! — буквально прошипел Александр в сторону супруги. — И почему я до сих пор об этом не знаю?

— В связи с последними событиями, я, знаешь ли, об этом даже не думала, — тут же обиделась на его тон Ривка, но ему, похоже, и не нужен был ответ, ему нужен был повод позлиться.

После собрания министров Ривка утвердилась во мнении, что Александр умело находил повод для гнева, накручивая себя до состоянии «не подходи — убьет» без посторонней помощи.

— И кто же ты такой?..

— Бенджамин Новак, сын Ангелы, — уж кого, а Бена до точки кипения было довести еще легче, чем Александра, и Ривка почувствовала, что огонек на загоревшемся фитиле всё ближе подбирается к динамиту, когда он не без иронии протянул ладонь для рукопожатия, прекрасно зная, что Александр знаком с его матерью.

— Не надо… — едва успела пробормотать Ривка, когда Александр ответил на рукопожатие с ехидной и злой ухмылкой.

— Великий Анкиа, сын Энки. Очень приятно, — кажется, взвинченный до предела Александр просто упивался самим только ожиданием реакции на свое феерическое заявление, уже не соображая, что несет; Бен всегда его бесил, но сейчас его присутствие стало красной тряпкой просто эпических размеров.

Как же ни тот, ни другой не могли не знать о существовании друг друга? Ведь Александр присутствовал в жизни Ангелы целых десять лет, а Бен не мог не заметить присутствия мужчины в жизни матери. Что-то было здесь нечисто.

— А я — королева Елизавета, — не растерялся Бен, решив, что это шутка, ведь кто в здравом рассудке мог поверить, что видит перед собой господина анкийского мира, да еще и оказавшегося тем самым назойливым козлом, который увел у тебя девушку…

Александр только приподнял брови, сочтя того существом едва ли способным похвастаться интеллектом. Бен же, отчего-то довольный собственной шуткой и принявший вид победителя, не имел ни малейшего понятия о том, что оппонент может говорить правду.

— Ребят, полегче, а то между вами уже скоро электрическое поле образуется, — Дана, придя в себя, решила проявить мужество и встала аккурат между ними, глядя на бывшего преподавателя с укоризной и немой мольбой успокоиться. — Профессор Бен-Эзер, — по старинке назвала его она и тут же изменила тон до глуповатого, намереваясь свернуть с темы, — ваше воскрешение можно назвать чудом или в этом есть какая-то политическая подоплека?

— О’Салливан, исчезните, — негромко бросил он, и Ривке пришлось буквально оттащить вмиг возмутившуюся Дану в сторону.

Воинственно настроенный Бен собрался было произнести еще какую-то реплику, но его окликнули.

— Бен? — Новак, появившаяся из-за угла, застыла в нерешительности, однако, быстро взяв себя в руки, быстрым шагом подошла. — Что здесь происходит? — осведомилась она негромким низким голосом, в котором сквозили нотки неуверенности.

— Я вот не пойму, к чему был весь этот спектакль с его гибелью, Ривка? — Бен без задней мысли указал пальцем в сторону Александра, который, чуть успокоившись, ожидал продолжения шоу.

— Для тебя она канцлер МакГрегор или миссис… Анкиа, — лишь бросил он новую колкость.

— Лол… — буркнула Ривка.

— Бен, спокойно, — Новак еще никогда не выглядела, как запуганная школьница, она взяла сына за руку и крепко сжала.

— Так! — взвизгнула Ривка не своим голосом. — Александр, пошли в мой кабинет, спокойно поговорим.

— Этого с собой захватим? — он повертел перед ним пальцем, словно говоря о каком-то ничтожестве.

— Ангела, будьте добры, сейчас не время для распрей.

Та только кивнула и негромко попросила сына следовать за ней. Ривка, забыв бросить Дане хоть что-нибудь на прощание, подхватила мужа под руку и насильно, но не без труда потащила его прочь под взгляды зевак, ставших невольными свидетелями перепалки.

— Что ты творишь? Ты же Мардук, возьми себя в руки! — проскрежетала она едва слышно.

— Почему ты не сказала, что он — анкиец, да еще и сын Новак? — прорычал Александр, даже не пытаясь успокоиться.

— Да я сама еще в тихом шоке пребываю! — шепотом возмутилась она и буквально толкнула его в свой кабинет, поплотнее закрыв дверь. — Александр, что ты устроил на собрании? Ты только набросился на министров Нинурты и Инанны, не дав им и слова вставить! Они возмущены предстоящим визитом с Нибиру не меньше тебя. Они напуганы…

— Ребекка, — он взял ее за плечи и внимательно заглянул в глаза, — почему ты так спокойна? Словно ничего не происходит?

— Да потому что ты психуешь, а одному из нас уж точно нужно быть в здравом рассудке! И потом, это я должна истерить, ведь мало того, ты попытался запереть меня в Малакате, так теперь каждый анкиец будет знать, кто ты такой! И кто такая я…

— И ты думаешь, это был легкий шаг для меня?

— Так в этом причина твоей истерии? — она осознала, почувствовала, наконец, его внутреннее напряжение.

Его руки были холодны как лед, Александр будто вмиг постарел на десяток лет и теперь выглядел изможденным — плечи его опустились, весь налет ярости куда-то испарился, и перед ней был привычный мужчина, которого она обнимала каждую ночь…

— Ребекка, — позвал он как-то неловко, — я хочу признаться тебе кое в чем, — он опустил руки, словно отступил на шаг, опасаясь за ее реакцию. — Я был не совсем честен с тобой. Я очнулся после комы за день до появления на радарах нибируанского беспилотника…

Она вовсе не изменилась в лице, не готовая принять этого признания после всего произошедшего сегодня. Ривка без комментариев просто развернулась и пошла к выходу, решив, что игнорирование ситуации причинит ей меньше боли, чем моментальная реакция — впадение в истерику.

— Ребекка… — он попытался взять ее за предплечье, но она резко скинула его руку.

— Не надо! — она отскочила на шаг, словно испугавшаяся кошка.

Каждая клетка ее организма сейчас была взрывоопасна, и каждое прикосновение Александра только подстегивало ее к нервному срыву. Та боль, о которой она старалась забыть, которая отошла на второй план после вестей о прибытии нибируанцев, вернулась обратно и усилилась стократ. То одиночество, попытка самостоятельно управлять анкийским миром полностью истощили ее, и Ривка едва сдерживалась, чтобы просто не упасть. Взгляд зацепился за вазу с цветами, и появилась даже мысль пустить ее в ход, как оружие. Всего мгновение, и ваза оказалась в руках Ривки и в ту же секунду разбилась между ней и Александром, никому не причинив вреда, разве что белые розы теперь лежали в осколках и луже на полу, вобрав в себя всю злобу и боль.

— Спокойно, Ребекка, — Александр протянул руку, но Ривка оставалась неподвижной, лишь лицо ее краснело от гнева.

— Это была очередная проверка? Ты должен был сразу сообщить, что очнулся. И я была рядом с тобой, глотая слезы, боясь, что больше никогда не смогу заглянуть в твои глаза… А ты просто лежал там, издеваясь и решая, что со мной делать, — ее голос звучал вроде бы спокойно, но в то же время угрожающе. — Александр, ты видел, как мне плохо и решил испытать меня? Это из-за отмены операции в Сирии? И сколько бы ты еще издевался надо мной, если бы не нибируанский беспилотник?

— Мне нужно было подумать. Я знал, что общество Иштар связалось с тобой. Мне нужно было знать, что ты верна мне… Но ты слепо доверилась им! — попытался оправдать он свой поступок.

— Я почти потеряла веру, что ты очнешься, а ты просто хотел убедиться в моей вере в тебя? После того как ты решил сдать Землю нибируанцам? У общества Иштар были прекрасные уличающие тебя доводы!

— Мне казалось, что это уже решенный вопрос, и что ты согласна со мной, что вступать в войну — неверное решение, которое приведет к чудовищным последствием.

Он сделал шаг на сближение, и осколок вазы хрустнул под его ботинком, заставив Ривку вздрогнуть.

— Если ты уже все решил за нас обоих и раскрыл себя миру, то я тебе больше не нужна… — словно и не слушая его, произнесла она, уже не ведая, что несет.

— Что? — только ахнул он.

— Должность канцлера более не имеет никакого значения, — говорила она вроде бы разумные, но совершенно неуместные слова. — Я была всего лишь посредником, как до меня был им Геб, но теперь ты прекрасно справишься один.

Она была обижена и готова была сказать все, что угодно, лишь бы задеть его. Ривка устала.

— Не впадай в крайности, Ребекка! — он готов был схватиться за голову. — Ты нужна мне как жена, и ты нибируанской крови, теперь твой статус куда более высок, нежели раньше. Ты не можешь все бросить, возьми себя в руки.

Она вложила во взгляд весь скепсис, на который была способна. Ривка засмеялась, но он, привыкший к подчинению, похоже, не осознавал, что натворил; он всегда считал себя богом этого мира и, наверное, разучился понимать такие вещи, как обида, принимая ее за слабость.

— Хорошо, давай выслушаем твою точку зрения. Что ты собралась делать, отказавшись от должности? Если вознамерилась в своей глупой обиде, которая стихнет через пару дней, уйти от меня, то как ты будешь жить? — бездушность его речей в последнее время уже не раз вводила Ривку в ступор; он говорил о своей любви к ней так легко, но были ли для него это просто слова или же истинные чувства?

— Зачем я тебе нужна? — спросила она, не понимая, что же их так долго связывало. — Ты не хочешь слушать и понимать меня, сейчас мне вообще кажется, что мы едва знакомы. За тебя ли я вышла замуж или я была просто ослеплена своей любовью к мужчине, который просто манипулировал моими чувствами?

— Я никогда не пытался манипулировать тобой, но ты знала, за кого ты выходишь замуж, когда давала встречную клятву. И я простил тебе неподчинение, постоянно прощаю, однако ты все равно не видишь разницы между нами. Я твой муж, но также я владею этим миром на законных правах, и именно я его создал, Ребекка.

— Ты пытаешься сменить тему, — бросила она, хотя давно уже пора было просто развернуться и уйти.

Однозначно бросить все и исчезнуть она не могла, потому что назад пути не было, и они оба это понимали, как понимала и Ривка. Будучи голосом Анкиа, канцлером, она хотя бы доводила до мира его требования, но сейчас… Что остается ей сейчас, когда тайны его личности больше нет?

— Теперь я бесполезна, и ты прекрасно это понимаешь.

— Сейчас ты нужна мне, как никогда, ты единственное живое существо на планете, с которым я могу чувствовать себя в безопасности. Невзирая на то, как общество Иштар промыло тебе мозги, ты бы никогда не сделала мне ничего плохого. Теперь ты видишь, кто они? — он помедлил, прежде чем добавить: — Я надеюсь.

— Вижу, что они просто не согласны с твоей точкой зрения.

Он мигом сократил между ними расстояние и заключил ее в крепкие и даже болезненные объятия.

— Ребекка, отключи обиду, ты должна прозреть!

Она отстранилась, когда почувствовала, как ослабли его руки.

— Мне нужно время, Александр, время, чтобы прийти в себя, — Ривка почувствовала крайнее опустошение.

— Времени нет…

Но она уже подошла к двери, намереваясь хотя бы на день отправиться в Тель-Авив, чтобы поразмыслить над тем, как быть дальше. Ривка любила Александра и видела, что и он тянется к ней, словно к спасительной соломинке. Но как и ему ей нужно было время, чтобы взвесить все свои решения, чтобы принять его точку зрения и сделать ее своей, ведь у нее не было иного выбора, кроме как следовать за Александром.

— Эй! — окликнули сзади, и Ривка замедлила шаг вместе с телохранителями, увидев Бена, которого остановил Леви, не позволив приблизиться.

— Все в порядке, — сказала она Марку, и тот с кивком отступил.

— Ты чего? — Бен заметил слезы, застывшие в ее глазах. — Он обидел тебя?

— Нет, все в порядке, я просто немного устала… — она медленно и глубоко вдохнула, стараясь не разреветься прямо здесь.

Бен, видимо, заготовил удивительную речь по поводу Александра, но проглотил все слова, увидев, в каком она состоянии.

— Куда ты идешь?

— Домой, в Тель-Авив, хочу увидеть маму.

Он немного помрачнел и как-то неловко спросил:

— Может, тебе нужна компания?

Ривка могла посмотреть на него, как на идиота, но вместо этого обессиленно ответила:

— Как насчет напиться?

Бен немного замешкался — кажется, его предложение было больше проявлением вежливости, ведь он более ни на секунду не забывал, чья она супруга.

— А это…

— Это ничего, если ты сам не против, и только если мы оба примем правду о нас.

Александр, конечно же, будет очень недоволен, но после того, что он сделал, у Ривки была фора касательно необдуманных поступков. И потом, она не собиралась делать ничего плохого.

* * *

Они почти всю дорогу молчали, окруженные телохранителями, на которых Бен поглядывал с осторожностью, словно боялся, что они вот-вот скрутят его и опрокинут ничком на асфальт. Он смотрел на Ривку, когда они вышли из автомобиля возле ее любимой уличной кафешки на перекрестке Бен Гурион и Дизенгофф, а она, похожая на изваяние, только сейчас сняла пиджак, оставшись в рубашке без рукавов, и глубоко вздохнула. Пока они делали заказ возле кассы, охрана рассредоточилась по небольшому узкому парку, служащему разделительной полосой для Бен Гурион Рехов.

— Марк, будь другом, сгоняй за голдстаром, — она протянула свою кредитку темноволосому парню с большими серыми глазами, отдающими льдом. — По две темного и светлого.

— Да, мэм, — без возражений ответил тот, принимая пластик и, сказав что-то коллегам, отчалил к светофору, отчаянно потея в своей накрахмаленной рубашке, совершенно не подходящей для сорокоградусной жары.

Мимо, позвякивая звонками, проехала парочка на зеленых прокатных тель-авивских велосипедах, забрав за собой взгляд Ривки. Она очнулась от транса, только когда они скрылись из виду, присела на вмонтированный в землю железный стул и словно только сейчас заметила Бена, наблюдающего за ней в безмолвии.

— Бен, — неловко начала она, — расскажи мне, как же так получилось, что никто не знал, что ты сын Новак?

Ривка почему-то решила, что эта тема слишком личная, ведь она понятия не имела, кем являлся Бен. Он только вздохнул и, налив им по стакану воды с лаймом и мятой, графин которой принес официант, посмотрел на нее, на миг поджав губы.

— Это длинная и грустная история, а тебе, я полагаю, сейчас и так мыслей хватает…

— И всё же? — она едва ли выглядела заинтересованной, но упорно продолжала смотреть на него, ожидая ответа.

Бен облокотился на спинку неудобного кресла, думая, с чего начать.

— Я не появлялся в этой части планеты до твоего переезда в Израиль. Как ты понимаешь, семья выдуманная, как и работа. Точнее, эти люди действительно считают меня сыном, но это ненадолго. С ними скоро вновь поработают гирсу.

— Да, я уже ничему не удивляюсь, — протянула она безжизненно. — Хотя нет, я, пожалуй, удивлена, что тебя не знает твоя двоюродная сестра — Летти Хендерсон.

Бен хмыкнул, крутя между пальцами запотевший на жаре стакан с ледяной водой.

— Ты бы знала, как удивился сегодня я, узнав, кто такой Александр, — уклончиво перевел тему он, но по тишине в ответ понял, что разговора о его прошлом не избежать. — Летти Хендерсон родилась после того, как я покинул анкийское сообщество. Я очень долго жил в Америке среди людей, Ривка, — в его голосе прозвучало сожаление, сожаление от того, что Бен собирался озвучить. — Во время Второй Мировой погиб мой отец.

— Я слышала, что он погиб при исполнении.

— Эскадрилья истребителей, замаскированных под самолеты того времени, была прислана с Лахму, чтобы уничтожить развернутую в Британии немецкую базу. Мы с отцом были среди пилотов. Я был под его командованием, — он на миг остановился, отдаваясь тяжелым воспоминаниям, и Ривка уже пожалела, что спросила о его прошлом. — Операция обещала быть легкой, ведь наши истребители были в разы мощнее, да и война уже подходила к концу, но, как оказалось, нашего небольшого отряда не хватило. Отец пожертвовал жизнью, направив свой самолет во вражеский истребитель, преследовавший меня. Он спас меня ценою своей жизни, — Бен снова затих, будто был не в силах продолжить. — Мама тогда находилась в депрессии, она не обвиняла меня, но в ее взгляде была такая боль, что я не мог позволить себе остаться. Нам обоим нужно было смириться с потерей. И ей было лучше без меня на тот момент. Я только усиливал скорбь.

— Но ведь ты ее сын, она бы не посмела обвинить тебя…

— Я знаю, Ривка, но мама весьма специфичный человек. Она держит все в себе, ей так легче, и чтобы боль ушла, и я должен был пропасть на какое-то время. Она всегда знала где я нахожусь, а потом появилась ты, и мне пришлось вернуться, потому что ей нужен был анкиец, на которого она могла положиться…

— Бетеавон*, — раздался добродушный голос официанта, принесшего две глубокие тарелки с рисом и лососем.

Ривка на автомате поблагодарила не сводящего с нее взгляда улыбчивого кудрявого парня, когда перед столом возник Марк и поставил на стол пакет с пивом. Бен, кажется, был даже благодарен небольшой передышке, он вскрыл пиво и передал бутылку Ривке, которая, не сделав ни глотка, отставила пиво в сторону. Официант быстро ретировался, встретив грозный взгляд Марка и осознав, что симпатичная блондиночка совсем не простой гость в их летней туристической кафешке.

— Прости, что заставляю тебя вспоминать о таком.

Бен усмехнулся и чокнулся с ней пивом, вновь вложив в ее руку бутылку.

— Я думал, ты будешь ненавидеть меня, когда узнаешь, что я анкиец, да еще и сын Ангелы.

Она наконец сделала глоток и посмотрела на него с неуместной теплотой.

— У меня сейчас слишком много поводов злиться. Я устала от интриг твоей матери и своего мужа. И ты ведь совсем не похож на Ангелу, как я вижу. Я все время жила во лжи, но ты, кажется, действительно, сожалеешь. Ты говорил, что я не была всего лишь твоей миссией, и я хочу верить этому просто потому, что сейчас мне необходимо верить хотя бы во что-то.

— Когда ты сказала, что он умер, ты ведь действительно верила в это? — он чуть сощурился. — Я ведь знаю тебя, да и зачем тебе было играть ту скорбь? Что произошло, Ривка? На тебе тогда лица не было.

— Он не умер, но был в длительной коме, — коротко ответила она.

Бен быстро пораскинул мозгами и понял что к чему, он всегда был умным парнем.

— И очнулся именно во время появления того беспилотника… Что-то подозрительно.

— Я сейчас не очень хочу это обсуждать, — с усилием выдавила она, не выдержав и опустив взгляд; затем Ривка просто осушила полбутылки разом и наконец-то принялась за еду, спровоцировав молчание за столом на следующие десять минут.

— Я, конечно, всегда знал, кто ты такая, но этот тип меня удивил, — попытался возобновить разговор Бен, ведь ему, конечно же, было интересно, как она стала женой Великого Анкиа.

— Я узнала кто он только после выборов, так что, как видишь, меня и правда теперь сложно чем-то удивить.

— О’кей, не буду лезть в душу, — Бен вытер губы салфеткой и открыл им по второй бутылке. — Я просто все равно немного разозлен тем фактом, что он тебя увел, — признался он честно.

— Брось, я была всего лишь твоим заданием, — легкомысленно отмахнулась она, а дедулька с типичными семитским профилем и кипой на лысине внезапно остановился, расслышав последнюю фразу.

— Не заставляй меня повторять, что мои чувства были искренними, ты и так это знаешь, Ривка, — с некоей обидой произнес Бен, проигнорировав подслушивавшего.

— Хороший парень, — нашел что сказать заулыбавшийся дед, когда оба посмотрели на него в ожидании, когда же он отчалит. — Присмотритесь к нему, девушка, вон какой красавец.

— У девушки есть муж, — Александр возник из-за спины Ривки и положил ладони ей на плечи, намеренно демонстрируя обручальное кольцо.

Моментальное напряжение Бена можно было ощутить даже в паре миль от Тель-Авива. Дед нахмурился и посмотрел на самодовольного Александра, как обычно решившего нагрянуть без предупреждения.

— А вы не староваты для не нее? — дедушка указал на свой висок, намекая на его седину.

Бен, который пытался запить тревогу пивом, поперхнулся и едва успел схватить салфетку, чтобы не окатить Ривку фонтаном.

— Всего лишь разница в пятьсот тысяч лет, — Александр улыбнулся.

— Вы как со старшими разговариваете? — возмутился воинственный дед, который, похоже, любил нарываться, как и ривкина тетя Фира.

— Дед, иди, куда шел, — уже едва ли миролюбиво попросил Александр, решив, что потратил на него слишком много своего драгоценного времени.

— Ну и молодежь нынче пошла! Хамло, тьфу! — возмутился тот, но тут его выражение лица резко поглупело из-за вмешательства в разум, и он обратился к ним уже по-доброму: — Ладно, не буду вам больше мешать, много не пейте.

Дед поковылял к светофору, оставив их втроем.

— Как красиво, — буркнула Ривка, уперевшись затылком в живот стоявшего позади Александра. — Ты что, на секунду не можешь позволить мне побыть одной?

— Это называется одной? — он кивнул на молчаливого Бена, сверлящего его недобрым взглядом.

— Ой, прекрати, ты понял, что я имела в виду, — подействовало пиво, и Ривка почувствовала себя спокойнее, что было удивительно после последней истерики.

Александр занял соседний стул, подозвал одного из телохранителей и заказал еще пива. Тот, по-видимому, зная, кого видит перед собой, даже забыл взять деньги, с места в карьер рванув в сторону перекрестка, где на Дизенгофф находился супермаркет.

— Итак, что обсуждаем? — Александр без зазрения совести стащил у жены пиво и расслаблено взглянул на Бена, как всегда чувствуя себя победителем.

— Тебя и мою мать, — спокойно ответил Бен, говоря при этом чистую правду, хотя не уточняя, что речь шла не об отношениях Ангелы и Александра.

— Наглость у тебя от матери?

— Ты пришел ругаться? — Ривка воззрилась на мужа, воинственно изогнув бровь.

— Я пришел забрать тебя в Малакат, — обронил он, не сводя взгляда с оппонента.

— Я сегодня ночую у мамы, — сообщила она, о чем он и так прекрасно знал; она осунулась и, отвоевав пиво обратно, опустошила бутылку в несколько мощных глотков.

— Ты снова собрался мелькать в ее жизни? — осведомился Александр. — Мне это не совсем нравится, поэтому…

— Ты собрался еще и без друзей меня оставить? — Ривка вцепилась в стол, стараясь сдержать гнев.

— Она права, еще на цепь посади.

— Ты позволяешь себе неформальное общение по отношению ко мне? Смело, — наконец, заметил Александр и сжал пальцы Ривки на столе, намеренно провоцируя оппонента.

— Александр, если ты пришел, чтобы вновь меня раздраконить, то у тебя это прекрасно получается. Не трогай хоть его.

— Он тебе не друг, Ребекка, он всего лишь один из них — из общества Иштар. Он снова перекрутит тебе мозги.

— Ага, только, по-моему, сейчас выносишь мозг мне ты, — она усмехнулась и устало потерла виски. — Бен, прости, что тебе приходится это выслушивать. Наверное, нам следует встретиться в другой раз.

Она встала, чуть пошатнувшись, ведь пиво на жаре быстро расслабляло.

— Куда ты?

— Хочу поплавать в море, можешь составить мне компанию, если не будешь пилить, — поняв, что так просто не отделается от мужа, сказала Ривка и двинулась в сторону светофора, повесив на плечо пиджак.

— Кем бы ты ни был, не делай ей больно, она уже едва держится от свалившегося на нее, — негромко сказал Бен, поднимаясь следом и намереваясь поймать такси до Рамат-Гана.

Александр промолчал, только позволив себе еще пару секунд понаблюдать спину ненавистного Бена, и быстрым шагом догнал Ривку, переходящую дорогу.

— Ты ведешь себя как ревнивый мальчишка! — она сжала кулаки и ускорила шаг, когда он нагнал ее. — Непозволительно для господина анкийского мира.

— Ты не видишь, что я пытаюсь тебя защитить? — Александр возмутился до глубины души. — Ребекка, он из общества Иштар, а ты ведешь себя с ним, как со старым другом.

— Но он и есть мой друг! — она устояла, едва не поскользнувшись на валявшемся на тротуаре переспелом инжире, упавшем с дерева — ими была усыпана дорога до моря. — И всегда им будет.

— Он сын Новак!

— Еще вспомни, что он мой бывший парень, — буркнула она, чувствуя, что фарс сегодняшнего дня достиг апогея.

— Это меня не волнует.

— Оно и видно.

— Ребекка, это ты ведешь себя как маленький ребенок.

— На себя посмотри, — обидчиво выпалила она.

— Еще и передразниваешь, — он улыбнулся и потрепал ее по волосам. — Ну что, поплаваем в море, раз мы здесь? — спросил он, когда они уже подошли к площади возле Арт Леонардо.

— У тебя других дел нет? Кажется, нибируанцы в гости собираются, — она потыкала пальцем в небо, словно подтверждая свои слова.

— Пока анкийский мир будет сходить с ума на тему моей личности и твоего происхождения, я планирую взять сап и поплавать в море со своей женой, — его голос стал мягче, но Ривка только закатила глаза.

— Иногда мне кажется, что ты совсем безответственный, — она скользнула ладонью на его спину.

— Все еще дуешься на меня? — он обнял ее за плечи одной рукой и чмокнул в макушку.

— Господин… — послышался голос, и они неторопливо обернулись. — Ваше пиво, — телохранитель стоял чуть поодаль, не решаясь приблизиться.

— Господин, ваше пиво, — передразнила Ривка со скорченной рожей. — Соммерс, здесь мы таких званий не используем.

— Да, мэм.

* * *

Бетеавон — (ивр. בְּתֵאָבוֹן) — приятного аппетита.

— Бен, прекрати защищать ее, ты будто маленький ребенок! Неужели ты не видишь, что Анкиа, — на этом слове челюсть Ангелы дернулась, и половина имени прозвучала как скрип, — просто завербовал ее, а она только в рот может заглядывать этому бесполезному…

— Кажется, лет тридцать назад ты не считала его бесполезным, — заметил Бен; он сидел в одних только тренировочных штанах в своей квартире в Рамат-Гане, удивляясь визиту матери, которая ни разу сюда не заглядывала.

Ангела метнула в сына убийственный взгляд, кажется, со времени смерти мужа она стала еще более жесткой и требовательной как по отношению к себе, так и к окружающим

— Бен, это она тебе рассказала?

— Неважно, как я узнал, но, мама, если твоя нелюбовь к ней основывается только на том, что она теперь его жена, то это всего лишь женская ревность, — он выглядел совсем немного моложе своей матери и никому из людей никогда бы не пришло в голову, что их связывают столь тесные родственные связи. — До ее поступления в Нью-Бабили ты только восхваляла ее, как личность сильную и уверенную.

— Нет, дело в том, что из-за его хитрости мы потеряли ее, а это, знаешь ли, не входило в наши планы. Он соблазнил ее, влюбил в себя, и теперь из той умной и уверенной в себе личности получилась забитая собака, не смеющая перечить своему хозяину.

Ангела встряхнула кистью руки, чтобы поправить браслет часов, и посмотрела на время.

— Я никогда не состоял в обществе Иштар напрямую, но даже с твоих слов точка зрения Анкиа выглядит убедительнее вашей, и это при том, что он мне нравится как минимум вполовину меньше, чем тебе, — Бен отсалютовал чашкой с травяным чаем и снисходительно улыбнулся.

Ангела с отвращением скривилась: кажется, любовь и здесь сыграла свою непревзойденную роль, снова расстраивая планы.

— Она жена Анкиа, Бен, разуй глаза. Теперь вы в разных лагерях, не питай иллюзий. Когда ты прекратишь заглядываться на неё? Когда ты начал с ней встречаться, что совершенно не в ходило в наши планы, я предупреждала, что ничем хорошим это не кончится. Она другая, Бен!

— Мама, спасибо, конечно, за напоминание, — Бен смял штанину спортивных штанов под столом, стараясь успокоить вспыхнувший гнев; он вспомнил, как мать сорвала его прямо посреди свидания, чтобы устроить взбучку, и он оставил Ривку, ринувшись якобы в больницу к отцу. — Но тут ты не права. Я же вижу, что ей с трудом удается мириться с его решениями, но и ее чаша терпения скоро переполнится. У них не все так просто, как кажется на первый взгляд.

— Что ты имеешь в виду? — только сейчас осознала Ангела, что, возможно, сын, являясь другом канцлера, может знать многим больше; она сощурилась и даже чуть склонилась над столом, словно их могли подслушать.

— Ничего, — тут же оборвал Бен, как всегда делая все по-своему, — просто ее пылкая натура не потерпит несправедливости, когда она начнет литься через край. Мы все еще можем убедить ее, что в целях общества Иштар есть смысл, когда прилетят нибируанцы…

— В тебе говорят не амбиции, дорогой, — Ангела покачала головой; она искренне желала поверить в слова сына, но также она видела его отношение к жене Анкиа, — а банальное желание обладать Ребеккой МакГрегор, и меня это очень расстраивает. И только что ты говорил, что доводы Анкиа звучат куда более вразумительно.

— Поживем, увидим, — уклончиво ответил он, пытаясь сменить тему и углубившись в телефон, где новостная лента сплошь пестрела заметками о Ривке и Великом Анкиа.

Приняло ли анкийское сообщество личность Александра и происхождение молодого канцлера? Первую неделю все масс-медиа гудели ошеломляющими новостями, а на улицах и кафе Бад-Тибира только и велись разговоры о супругах, безраздельно властвующих над миром, появлялись ошеломительные статьи с интервью знавших их по долгу службы на Лахму солдат, учителей и курсантов Нью-Бабили. Александр в их рассказах фигурировал в роли строгого преподавателя кибернетики, а их лав-стори вернула права самой популярной темы, как было после объявления об их помолвке. Бен и тогда неотрывно следил за новостями, он жадно вчитывался в каждую строчку, все еще надеясь узнать, что любимая женщина могла передумать и отказаться от предложения руки и сердца.

— Пиар — страшная вещь, — Ангела, отставив остывший чай, заглянула в телефон сына. — Но знал бы ты, как много тех, кто сразу же усомнился в честности выборов и оказались недовольны, что Великим Анкиа оказался именно Бен-Эзер. Бен, послушай, невзирая на то, что было конфисковано много оружия и закрыто несколько секретных баз, у нас все еще есть несколько засекреченных объектов. И я по-прежнему надеюсь на силу слова и убеждения.

Бен выключил экран и засунул телефон в карман. По-честному, ему ничего не хотелось делать ни для общества Иштар, ни для кого бы то ни было, а мама сейчас непременно продолжит свою агитацию. Бен пока что видел смысл в действиях Великого Анкиа, невзирая на то, что фактически числился в обществе Иштар. Он также видел подготовку человеческого мира к раскрытию существующей на планете высшей расы — не далее как вчера США и Россией были прекращены все военные действия в отношении Сирии, в ближайшую неделю будут отменены санкции против России, Белоруссии и Украины. Страны потихоньку начинают идти к общей цели, не без помощи гирсу, конечно. Александр в своей официальной пресс-конференции заявил, что людям будут предоставлены все существующие знания в области медицины, а также недостающие аспекты истории, опустив то, что он, конечно же, не собирается вооружать их анкийскими технологиями. Он говорил четко и уверенно, но не обещал мир и честно признался, что не знает, чего можно ожидать от нибируанцев, однако заверил, что примет все необходимые меры по сохранению прежних порядков.

— Что ты думаешь насчет объединения с людьми? — прослушав половину нравоучений, задал вопрос Бен.

— Если бы не гирсу и СМИ, то мы бы наверняка стали свидетелями Третьей мировой еще до прибытия нибируанцев, — заключила Ангела здраво. — Скоро о нашем существовании будет объявлено официально лидерами стран, и, боюсь, многие, обнаружив среди соседей анкийцев, будут настроены не слишком позитивно. То, чего люди не понимают, вызывает в них враждебность и отторжение. Это аксиома.

— Но общая беда может нас сплотить, — логично рассудил Бен. — Слабые объединятся в перед общей целью.

— Тебе нужно писать лозунги для общества Иштар, — усмехнулась Ангела, поднимаясь из-за стола. — Впрочем, посмотрим что будет в официальном сообщении для людей от Анкиа и его жены. Дождемся последствий…

* * *

Ривка обнимала маму, стараясь сдерживать слёзы, ее сумасшедший график позволил заглянуть домой только на час, и она винила себя за то, что не смогла не только признаться Яэль в том, что знает об ЭКО, так еще и предупредить, что совсем скоро в прямом эфире весь мир узнает о том, кто она на самом деле. О том, что Яэль и Джонатан не являются ее родителями, не могло быть и речи. Они ими являлись, пусть и не биологическими.

Ривка знала, что через четыре часа эфиры любимых мыльных опер, передач о животных и спортивных трансляций по всему миру прервутся, и в каждом включенном телевизоре мира появится ее лицо и лицо Александра с новостями о существовании высших рас, о совершенно иной интерпретации истории мира, когда Библия окажется всего лишь сводом некорректно переданных исторических данных, а пророки и ангелы внезапно обретут иной смысл. Но самое страшное начнется, когда люди увидят у руля планеты олицетворение самого Сатаны. Ривка и отдаленно не могла представить, каких последствий придется ждать, переворачивая религиозный мир с ног на голову. И если последний Папа Римский был анкийцем и с ним проблем не возникло, то как быть с простыми особо верующими людьми? Каков будет шок дедушки? А мамы? Ривка махнула рукой соседям на другой стороне улице, они что-то приветственно крикнули, и она на автомате ответила. А потом Ривка вдруг осознала, что эти люди теперь вряд ли смогут с ней просто так здороваться.

Она не искала популярности и узнавания, анкийского мира вполне было достаточно для того, чтобы ее лицо было знакомо каждому. Ривка могла сбежать в человеческий мир, спрятавшись от назойливых взглядов анкийских зевак в Бад-Тибира или на других важных анкийских объектах. Но теперь каждый, и стар, и млад, во всех уголках Земли будет знать ее лицо, и нет смысла отрицать, что жизнь круто изменится. В очередной раз.

Рассуждая о личном пространстве, Ривка понимала, что теперь они с Александром будут лишены этой привилегии в полной мере, и лишь только в Малакате смогут чувствовать себя спокойно — и то, пока не прибудут нибируанцы, чей визит можно ожидать в любую секунду. Александр был уверен, что они не развернут войну до выяснения обстоятельств, поэтому рассчитывал на встречу с их представителями. Космические базы Лахму и Земли работали в режиме повышенной боевой готовности, денно и нощно сканируя диапазоны всех частот в ожидании сигнала. Также были мобилизованы и спутники НАСА.

Ривка глядела в окно роллс-ройса, словно прощаясь с привычным ей беззаботным миром. На перекрестке Алленби и Ротшильда у уличной кафешки, подобной той, где подавали ее любимое блюдо с лососем и рисом, в теньке, попивая воду, ворковали два велосипедиста — парень с девушкой. Мимо них, словно таракан, перебирая микроскопическими лапами по тротуару, в руки хозяину бежал чихуахуа. Ривка, всегда считающая мелких собак маленькими тявкающими ничтожествами, внезапно расплылась в умиленной улыбке. Вещи, которых она никогда не замечала или вещи, которые обычно раздражали ее, как незалатанные дыры на велосипедной дорожке Ротшильда или неказистые граффити на полуразрушенных стенах маленьких улочек Тель-Авива, внезапно обрели новый смысл — запах воспоминаний. Теперь она не сможет пройтись незамеченной по Дизенгофф. Ривка всегда ловила на себе взгляды мужчин, как высокая, стройная и ухоженная блондинка, но теперь уж точно не останется равнодушных — ее будут ненавидеть, осуждать, бояться и даже боготворить буквально все, и теперь во всем мире не найдется уголка, где она сможет спрятаться от посторонних глаз…

— Бруно, пробка до Рамат-Гана? — осведомилась Ривка, устав наблюдать за снующими по улицам людьми.

— Да, мэм, минут на двадцать мы тут застряли, — сообщил спокойно итальянец из ее охраны, который, невзирая на страстность своей нации, был многим спокойнее остальных телохранителей.

— Я прогуляюсь до шоссе, — сообщила она, и двери, как по команде, разблокировались, будто только по одному кивку шофера.

Невыносимая июльская жара забиралась под блузку, но Ривка с уверенностью сменила автомобиль с кондиционером на шумную, знойную улицу. Она хотела бы сохранить воспоминания о временах, когда на нее смотрели, как на простого человека, поэтому с улыбкой цокала каблуками по пешеходной дорожке, упиваясь тем, что люди не обращают на нее особого внимания, считая ее лишь офисным планктоном, выбравшимся на ланч из соседнего бизнес-центра. Вибранул браслет, и на нем высветилось сообщение, что Александр будет ждать в кабинете к назначенному времени, и сказка ностальгии и сладостных воспоминаний растворилась, оставив лишь налет досады. Она успела взять свежевыжатый сок в ларьке по дороге, поймав улыбку продавца и чувствуя, что никогда не будет готова к такой ноше, как всеобщая известность.

* * *

— Ривка? — Бен увидел ее, стоящую возле светофора у торгового центра Азриэли и будто не решающуюся перейти дорогу, когда загорелся зеленый. — Ты что тут делаешь, разве ты уже не должна быть в Бад-Тибира?

Он сделал шаг навстречу и по привычке чмокнул ее в щеку, словно и забыв, что такое проявление дружбы уже неуместно по отношению к ней, как к жене господина этого мира. Взгляд ее на миг обратился куда-то вправо, в нем читался какой-то сигнал, явно адресованный не ему, возможно, телохранителям, но Бен среди окружающих людей не заметил знакомых лиц. Вероятно, парни из ее охраны просто терялись в опускающихся сумерках.

— Я пока туда не собираюсь, — она улыбнулась во всю ширь и, тронув небольшой наушник, видимо, для связи с охраной, продолжила: — Привет, не ожидала тебя здесь увидеть.

— Ага, практически напротив моего дома, — он кивнул в сторону зеркальной высотки через улицу от них; на светофоре для пешеходов загорелся красный и машины лениво тронулись с места, не развивая большой скорости. — Мне казалось, через пятнадцать минут у вас с Александром должен быть важный телеэфир, который покажут на весь мир. А ты здесь?

— Так это же запись, — протянула она, чуть нахмурив брови.

— А Александр? Где он? — Бен с подозрением на всякий случай оглядел улицу, совершенно не желая очередного сюрприза с его появлением.

— Занят.

— Понятно, так что ты забыла в Рамат-Гане? — он не мог поверить, но искренне надеялся, что Ривка здесь из-за него; она, вероятно, была сильно истощена последними приготовлениями к обнародованию анкийского мира и нуждалась в ком-то, кому могла довериться. — Пойдем ко мне, думаю, что через пятнадцать минут тебе вряд ли стоит находиться на улице.

Она чуть запоздало кивнула, видимо, ничего не соображая после тяжелого дня. Взгляд ее казался каким-то отрешенным и пустым.

— Ты в порядке? — он невольно приобнял ее за плечи, но она посмотрела с непониманием и, возможно, враждебностью. — Прости, я, наверное, не должен так делать.

— Ничего, — она удержала его руку на плече и мягко улыбнулась, позволив перевести себя через улицу к шлагбауму, за которым скрывалось несколько идентичных стеклянных башен.

Он неотрывно смотрел на молчаливую Ривку в лифте, которая, понуро опустив голову, думала о чем-то своем.

— Ты оставила охрану на улице… — внезапно произнес Бен, и она обратила на него резкий подозрительный взгляд. — Просто хотя бы одного бы у двери оставила, — пояснил он, не понимая, почему вдруг почувствовал себя виноватым.

Бен зачесал волосы пальцами назад, взглянув в зеркало на лестничной клетке и, всунув ключ, быстренько отворил дверь квартиры, приглашающе встав возле.

— Я бы еще раз спросил: в порядке ли ты, Ривка, но, боюсь очередного грозного взгляда.

— Я просто немного устала, — ответила она, скользнув в квартиру.

— Давно ты не была у меня в гостях, — неожиданно вспомнил он. — Уже больше полутора лет.

— Я не должна здесь находиться? — ее бровь непроизвольно дернулась вверх, но затем слегка ироничное выражение лица сменилось новой улыбкой, которую она нацепила просто потому, что должна была.

— Смотря сколько тебе дозволяет муж.

Бену, конечно же, было плевать на его мнение, но было не плевать ей, однако если бы были проблемы, она бы тут не сидела. Хотя с другой стороны, возможно, после записи эфира у них с Анкиа могла произойти некая ссора, которая и заставила ее приехать к нему.

Она вошла в гостиную и присела на диван. Бен, захватив пульт от телевизора с журнального столика, щелкнул новостной канал, на котором рассказывали об очередном религиозном событии в Иерусалиме.

— Муж… — протянула она. — У тебя есть выпить?

— Обижаешь, — он немного расслабился, понимая, что ей, находящейся в стрессе, просто нужна небольшая доза алкоголя, чтобы прийти в норму. — Тебе как обычно?

Она просто кивнула и отвернулась к телевизору, приняв более непринужденную позу и углубившись в новости. Бен плеснул джина в крупные квадратные стаканы, разбавил ледяным тоником и бросил пару лимонных долек. Ривка, должно быть, не на шутку напугана происходящим и с практически осязаемой тревогой ждет специального выпуска новостей.

Бен едва успел занять кресло возле нее, вручив стакан, когда на экране возникла заставка израильских новостей, которой с ужасом и трепетом ждали все анкийцы в мире. Пока геометрические фигуры сменяли друг друга, постепенно складываясь в израильский флаг, Ривка не произнесла ни слова и тогда Бен осмелился пересесть к ней на диван и положить ладонь на ее запястье.

— Всё будет хорошо, — сказал он, хотя понимал, что его слова были всего лишь глупой поддерживающей ложью.

— Я знаю, — ответила она так тихо, словно звук ее голоса доносился из другой комнаты.

Пальцы Бена окрепли на ее руке, когда на экране появилась знакомая ведущая новостей, сообщившая о срочном обращении премьер-министра Израиля. Авиэль Элияху, седовласый мужчина со смуглой кожей, предстал перед телезрителями в скованной позе — пальцы сцеплены на столе замком, напряженные плечи, а вместо губ — тонкая прямая линия. Он был хмур и серьезен как никогда раньше, не в силах скрыть отношение к происходящему.

— Добрый вечер, уважаемые израильтяне, — начал он со стандартной фразы, подобные которой сейчас звучали из уст лидера каждой страны в мире, — сегодняшний срочный эфир имеет жизненно важное значение — историческое значение для всех нас, которое перевернет нашу привычную жизнь. Как вы успели заметить, все военные действия между нами и соседними государствами были прекращены в течение последней недели, а также были заключены мирные соглашения, — казалось бы, факт, известный каждому израильтянину, должен был звучать позитивно, ведь наконец-то завершились все политические распри между мусульманами и евреями, но голос Элияху звучал заупокойно, готовя соотечественников к устрашающим новостям. — По всему миру произошли урегулирования политических конфликтов и снятие санкций, но с прискорбием должен сообщить, что это лишь предпосылка к проблеме, которая коснется каждого человека на Земле. Сегодняшний день будет ознаменован началом новой эры, переворотом в истории, который застигнет врасплох каждую страну…

Ривка была похожа на изваяние, она сидела неподвижно и тихо, вникая в речь президента Израиля, точно слово в слово не знала его следующие слова, а также собственную речь и речь Александра.

— …Мы должны быть сильными, мы должны не терять нашу веру, что бы ни случилось. — О какой вере идет речь Бен не очень-то понял. — Десять дней назад лидеры основных государств присутствовали на судьбоносной встрече с высшим земным правительством, называющим себя Анкийским Государством, о существовании которого никто не подозревал ранее, — Элияху на миг остановился, давая возможность телезрителям осознать сказанное. — Нам стало известно, что анкийцы отличаются от нас и относят себя к первым людям на Земле, — он сделал паузу. — Мы можем заявить, что это высшая раса, наделенная небывалым для простого человека долголетием, здоровьем, способностями и знаниями. По подтвержденным данным стало ясно, что именно благодаря анкийцам в последние полтора века произошел технологический прогресс, позволивший нам обрести такие блага, как медицина, химия, физика, машиностроение, экономика, оружие и многие другие науки и дисциплины, — казалось, Элияху с трудом верит в собственные слова. — Именно благами их более развитого мира мы сейчас и имеем честь пользоваться. Анкийцы, как высшая раса, скрывались от людей, пытаясь искоренить тем самым рабство и монархию и позволив нам достичь демократии практически во всем мире. Они называют себя потомками шумерских богов и первых людей. И они вынуждены заявить о себе сейчас. — Бен не мог и представить, насколько дико звучали эти новости для людей. — Мы все знаем Содом и Гоморру, которые, согласно Библии, были уничтожены Богом за грехи жителей, но отсюда идет основное расхождение с историей. Города были уничтожены не Богом, а расой нибируанцев, которым когда-то поклонялся Шумер и Аккад. По сведениям анкийцев, это были ядерные бомбы, которые должны были погрузить Землю во мрак и истребить человечество. Но человечество пережило ту катастрофу, а нибируанцы покинули Землю, когда большую ее часть покрыло радиоактивное облако. Слова, порочащие нашу веру и религии всего мира уже были произнесены, и каждый из вас сможет найти информацию о реальном положении вещей в истории в интернете или в пунктах психологической помощи, о которых будет объявлено после эфира. О причинах своего раскрытия миру анкийцы расскажут сами, но, невзирая на ошеломляющие знания, с которыми нам трудно будет смириться, в особенности религиозной части мира, я призываю вас быть сильными и не падать духом, — он замолчал, и через секунду его сменила ведущая теленовостей, на которой буквально не было лица.

— Она ведь не могла не знать о сути его речи? — задумчиво произнес Бен, не понимая, как можно вываливать на людей столько информации одним махом. — Справится ли мир с такими известиями?

— Люди всегда находили способ выживать, — как-то холодно отозвалась Ривка, — словно паразиты…

— Спишу твою резкость на волнение, — Бен решил, что, невзирая на некоторую жестокость речей, она могла быть на грани истерики, и тогда просто притянул ее ближе, устроив у себя на плече. — Ты со всем справишься, ты всегда была сильной.

Диктор на ТВ, с трудом превозмогая оцепенение, объявила о телемосте с городом Бад-Тибира, о котором люди могли слышать только из шумерской мифологии, и на экране возникла новая заставка, доселе незнакомая людям. Эмблема Анкийского Государства — Мандала — шумерский символ, круг с крыльями, означающий власть, силу и тайную защиту. Белая эмблема на черном фоне выглядела устрашающе. Сложно было представить, что творилось в сердцах и умах людей, прилипших к экранам телевизоров, смартфонов и планшетов, любых средств связи, которые сейчас были настроены только на этот эфир.

Эмблема растаяла, обратив взоры телезрителей на двоих появившихся в кадре. Александр был облачен в черную форму верховного главнокомандующего со всеми регалиями и золотыми погонами, как и канцлер, форменный вид одежды которой отличался лишь более скромными наградами на груди и немного менее объемными погонами. Волосы Ривки на экране были собраны сзади, оставляя лоб открытым. Ни грамма макияжа, не считая идеального цвета лица, наверняка ставшего следствием работы профессионалов. Ее серьезный вид и широкие брови двумя строгими линиями превращали молодую девушку в скованную статусом женщину военной выправки, воротник мрачной черной рубашки казался пластиковым из-за идеально четких линий.

— Это же… Он. А это еще… — Ривка поперхнулась, не договорив, и Бен сжал ее крепче, когда заговорил Александр, начавший с простого приветствия и продолживший ошеломляющими новостями:

— Здравствуйте, люди, — обратился он как-то чересчур просто на английском языке, и его голос тут же стал переводиться на иврит переводчиком-синхронистом, — Меня зовут Анкиа, а это мой канцлер и второе лицо в государстве — Ребекка. Мы — правители анкийской расы, о которой в паре слов успел рассказать лидер вашей страны. Для нас всех настает новое, объединенное будущее, в которое мы вступаем, урегулировав все межчеловеческие политические конфликты. Анкийская раса на протяжении последнего века стремилась к объединению с людьми, однако мы несколько опередили события, не успев вас как следует подготовить, и на это есть причины. Как вам стало известно, мы — тайное правительство, которое научило человечество многим наукам, и многое еще вам предстоит перенять у нас. Наши и ваши технологии — результат умов нибируанской расы, расы стоящей на еще одну ступень выше. Я и канцлер являемся чистокровными нибируанцами, управляющими анкийцами, произошедшими от нашей расы и расы людей. Каждый из вас в своей жизни сталкивался с такими, как мы, но не выделял нас из толпы. Мы веками жили среди вас, не раскрывая своего существования, чтобы люди не чувствовали принижения, — он кашлянул в кулак.

Ривка настоящая, которая сидела на диване, переводила взгляд с Анкиа на себя саму и дрожала всем телом, и Бен видел в ее глазах то непонимание, то проблескивающую всего на мгновение ярость.

— Здравствуйте, я — Ребекка МакГрегор, канцлер Анкийского Государства. В продолжение речи Анкиа могу сказать, что мы постараемся, чтобы люди и впредь чувствовали себя свободными по отношению к нам. Однако мы подходим к основной причине разглашения нашего существования. Недавно на анкийские радары и спутники НАСА попал нибируанский беспилотный космолет, и он успел собрать данные о развитой расе на Земле. По нашим предположениям скоро мы можем принимать у себя представителей Нибиру, которые едва ли могли ожидать, что люди достигнут такого развития. И этим развитием и анкийцы, и люди обязаны нашему правителю — Анкиа, донесшему до наших времен нибируанские технологии, — ладонь Ривки на экране указала на мужа. — Анкиа или по шумерской мифологии бог Мардук, сын Энки, находился на момент ядерной бомбардировки в Гоморре. Нибируанцы покинули Землю, решив, что он погиб, но Анкиа выжил и возродил человечество, решив, что оно достойно лучшей участи, нежели подчинение высшей расе. Вы знаете нибируанцев, как языческих богов египетского, греческого, шумеро-аккадского и других пантеонов, но это лишь инопланетная раса.

— Нибируанцы, возможно, не смогут принять то, что раса людей, призванная к подчинению, живет в демократическом сообществе, где каждый может достичь любых высот независимо от происхождения, а численность нашего населения и вовсе может обескуражить нибируанцев, — взял слово Александр. — Я не выходил с ними на связь с ядерной войны, зная об их отношении к людям. И теперь, в преддверии встречи с ними, мы можем столкнуться с непониманием и агрессией. Но мы также должны осознавать, что военная мощь Нибиру намного сильнее нашей. И у нас нет иного выбора, кроме как переговоры. О том, чтобы вступать в войну с более развитой расой, не может быть и речи, мы можем быть снова уничтожены, потому что не в силах противостоять, — он пока опускал ту часть, где станет известно, что люди — плод генной инженерии нибируанцев, чтобы не травмировать их еще больше. — Анкийцы будут осуществлять любую необходимую помощь человечеству и поддерживать вас, однако, как я уже озвучил, мы можем столкнуться с непониманием со стороны нибируанцев, поэтому к их прибытию были подготовлены необходимые ресурсы, которые в дальнейшем позволят нам сотрудничество. Крайне важно, чтобы вы осознали, что противостояние невозможно, однако всегда найдутся несогласные. Сразу могу предупредить, что любые нелегальные группировки, направленные на сопротивление новому режиму будут уничтожены, митинги и террористические акты по отношению к анкийцам или к гостям, которых мы ожидаем, будут подавлены и пресечены в грубой форме. Давайте просто позволим им прийти, взять, что им нужно и, в дальнейшем, я рассчитываю, что они покинут Землю, оставив ее нам.

— Он осатанел вконец? — Бен ахнул, не поверив своим ушам. — Только что Александр говорил о мире во всем мире и отсутствии притеснения со стороны анкийцев, как тут же заявляет о новом режиме! Ривка, твой полудурочный супруг, напротив, разожжет огонь войны!

— Мардук… — она неожиданно сжала кулаки и оскалилась, точно дикая лисица. — Как наивно.

— Что ты имеешь в виду?

— Земля всегда принадлежала нибируанцам, и вряд ли они просто придут, возьмут золото и исчезнут, когда здесь теперь просто курорт для их существования с миллиардами рабов! — она отключила звук телевизора одним только движением пальцев в воздухе, словно фокусница в дешевом балагане и, отстранившись, заглянула ему в глаза. — Ты же понимаешь, что анкийцы всего лишь срединная раса, результат кровосмешения? И что у людей, может быть, даже больше шансов выжить?

В ее глазах зажегся недобрый огонек, а Бен нахмурился, не понимая сути ее речей. Всего неделю назад она слепо следовала за Мардуком, но ее изменчивый характер вновь показал себя.

— Ты не согласна с его мнением? — с подозрением уточнил он, осознав, что на его груди покоится ее теплая ладонь; Бен вздрогнул, ощутив это давно забытое чувство от ее прикосновений.

— Ты ведь любишь меня, — ее уста озарила странная хитрая улыбка, а в глазах появилось томление.

— Ты с ума сошла? — непонимающе спросил он, когда она приблизилась и вдохнула аромат его кожи; каждая клеточка его тела предательски потянулась навстречу, а Ривка с упоением смотрела на его предплечья, покрывшиеся мурашками, наслаждаясь собственным влиянием.

— Мне кажется, секунду назад ты прижимал меня к себе, не так ли? — она продолжала игру, с упоением глядя в его напряженное лицо. — Что-то не так?

Он промолчал, объятый желанием прижать ее крепче. Тело предавало Бена, и он прекрасно знал, что не в силах противостоять своему влечению. Он был слаб перед ней и абсолютно не способен к сопротивлению. Ривка видела это, и треклятый эфир почему-то перевернул ее сознание, пускай она и пожалеет о своих ошибках в будущем, но Бен уж точно жалеть не станет. Это шанс для него ощутить ее близость, вложить в нее все запрятанные в долгий ящик чувства, прикрывавшиеся дружбой. Любить ее, жену Анкиа, было унижением, но Бен едва ли мог трезво мыслить, когда она касалась его. И он сделал единственное, чего на тот момент требовало его сердце и разум — он притянул ее к себе и поцеловал со всей страстью, которую так долго сдерживал. Она отвечала на его поцелуи еще более яростно, вцепившись ногтями в его спину, когда оказалась сверху, желая ощутить его возбуждение, вобрать его любовь полностью.

Шов футболки громко треснул, когда он буквально сдернул ее через голову, чтобы поскорее вернуться к поцелую. Словно в тисках сжимая ее талию, Бен не думал, что может причинить боль, но она, похоже, была не против. Ее блузка с глубоким вырезом, открывавшим одно плечо, уже валялась на полу. Ривка была без бюстгальтера в столь жаркий день, но ее неистовое желание приступить к активным действием не позволило насладиться красотой и симметрией ее небольшой, упругой груди.

Бен, не разрывая поцелуя, поднял ее на руки, желая принять горизонтальное и более удобное положение, чего жесткий диван в гостиной не позволял.

— Что ты со мной творишь?.. — прошептал он, на миг отстранившись, чтобы стянуть с нее шаровары, под которыми, на удивление, тоже не оказалось нижнего белья.

Она только улыбнулась. Чуть растрепанная и раскрасневшаяся от его поцелуев, Ривка выглядела еще более желанной, а новая улыбка, тронувшая ее губы, словно подстегивала к незамедлительному продолжению. Она позволила ласкать себя языком, выгибаясь навстречу и запрокидывая голову, и как всегда была невероятно раскованна и податлива, даже более того, она еще никогда так не стонала, доказывая, что тоже скучала, по крайней мере, об этом говорило ее тело. Бен едва ли когда-то наедине с ней мог ощущать подобное всепоглощающее желание, но, скорее всего, виною тому было ожидание, когда же он снова сможет коснуться своей совершенной женщины, ставшей недоступной супругой ненавистного Александра.

Она уснула крепким сном, разрешив себя обнять и, похоже, не подумав о том, что дома ее могут ждать. Бен не был уверен, согласен ли выполнять роль второго мужчины, любовника, да и прекрасно понимал, что она завтра проснется и тут же, трусливо поджав хвост, сбежит, оставив его в гнетущем одиночестве, но сейчас тепло ее тела было предназначено лишь для него одного. И, засыпая, Бен думал, что не отступится от своей любви к ней и всегда будет продолжать борьбу…

…Он проснулся первым и, выбираясь из постели, чуть потревожил спящую Ривку, сменившую положение и откинувшую одеяло. Полоска солнечного света, пробивавшегося из-за штор, легла аккурат на ее грудь, а аккуратные маленькие соски создавали вытянутые тени. Наверное, мир уже потихоньку сходил с ума от ошеломляющих известий, но, выглянув в окно, Бен не обнаружил чего-то из ряда вон выходящего. Люди все так же стояли в пробках и спешили на работу, мир не перестал существовать, хотя наверняка не все пока осознали подобный удар. Самое интересное было впереди.

Индикатор телефона Бена, покоившегося на журнальном столике в гостиной, синим огоньком мерцал, оповещая о пропущенном вызове. Потянувшись и улыбнувшись пустоте, он разблокировал экран и обнаружил, что звонила мать. Еще вчера она говорила что-то о должности младшего заместителя министра Коскинена, мечтая наделить единственного сына властью, а заодно и укрепиться самой. Бен бросил взгляд на приоткрытую дверь в спальню, думая про себя, что, работай он в Бад-Тибира, ему бы пришлось часто мелькать перед глазами Анкиа, и теперь, когда он только что переспал с его женой, это будет вряд ли уместно. Впрочем, подобные мысли не стерли довольной улыбки с его лица. Он, внутренне позлорадствовав, даже представил перекошенное лицо Александра, если бы тот узнал.

— Доброе утро, — бодренько поприветствовал он мать, дождавшись «алло» на том конце провода.

— Привет, и когда тебя ждать? Я вчера, кажется, ясно выразилась, что министр Коскинен весьма положительно отнесся к твоей кандидатуре. Ты нужен здесь, приезжай, — последовал требовательный приказ матери.

Бен усмехнулся, не настроенный на серьезные разговоры, он мечтал только о возвращении в постель, где спала его любимая женщина.

— Я говорил о том, что мне эта должность не подходит.

— Бен, в такое время о твоем «не подходит» не может быть и речи. И в упряжке высшей власти, поверь, будет тебе безопаснее и мне спокойнее, — она сделала паузу.

В трубке раздался чуть приглушенный голос ассистента матери — Даны О`Салливан:

— Мисс Новак, к вам канцлер.

— Что-то она рано, — в голосе Ангелы сквозило недовольство.

— Канцлер? — Бен непонимающе сдвинул брови и заглянул в спальню, но Ривка все так же сладко спала, полностью скинув одеяло.

— Мисс Новак, — раздался голос Ривки в трубке, — вынуждена перенести нашу встречу на пятнадцать минут раньше, так как через полчаса у меня видео-конференция с главами ЕС.

— Мама, она у тебя в кабинете?

— Бен, я перезвоню позже, у нас немного сдвинулся график, — не попрощавшись, Ангела просто положила трубку, оставив сына в замешательстве.

Он смотрел на Ривку и только что слышал ее голос в трубке. Может, он что-то недопонял? С подозрением приблизившись, Бен взглянул на ее руки, вдруг заметив странную вещь — на безымянном пальце не было ни кольца, ни следа от него, а сейчас, присмотревшись получше, он вдруг обнаружил, что волосы, попавшие под солнечные лучи, немного отдают в рыжину, чего он раньше точно не замечал, хотя нет, у Ривки тоже, подобно эффекту хамелеона, иногда менялся цвет волос в зависимости от времени суток. Она говорила о том, что у нее довольно много рыжего пигмента в волосах, хотя всегда оставалась блондинкой. Но он точно помнил, что волосы Ривки были короче… Бен тронул ее за плечо, призывая к пробуждению. Из-за вертевшегося у него на языке вопроса она может счесть его сумасшедшим, особенно по утру.

Ривка потянулась и открыла глаза, глядя на него мягко, выглядя довольной и сытой.

— Доброе утро, — он постарался придать голосу уверенности, но она на миг сощурилась и тронула ухо, поправив наушник, который забыла снять на ночь.

— Повтори, что ты сейчас сказал? — она поднялась на постели и захватила его скулу ладонью, ведя себя более чем непринужденно.

Он убрал ее ладонь, чувствуя неладное, но тут же приблизился, обезоружив ее поцелуем, резким движением буквально выдернул наушник из ее уха и сразу же отстранился, поднявшись на ноги, однако она ничего не сказала, мрачно сложив на груди руки.

— Что это такое? — Бен рассмотрел немного странный прибор у себя на ладони, отдаленно похожий на гарнитуру, но имевший длинный ус со световым индикатором на конце, который, похоже, уходил вглубь уха.

И она ответила… Ответила на знакомом слуху языке, который Бен последний раз слышал многие десятки лет назад на курсах в Нью-Бабили на факультативе мертвых языков и едва ли помнил хотя бы малую часть программы, однако запомнил звучание, похожее на иврит. Поднявшись с кровати, она продолжала говорить на мертвом языке Нибиру, использовавшимся только в программировании анкийской электроники. Стало ясно, что прибор в его ладони был усовершенствованным переводчиком, который ему поневоле пришлось вернуть, чтобы потребовать объяснений. Нажав небольшую кнопку, женщина, которая явно не являлась его Ривкой, привела в действие ус, который, едва оказавшись у уха, втянулся внутрь.

— Кто ты? — он отступил на шаг, не на шутку испугавшись.

— Разве нам было не хорошо сегодня ночью? — она, напротив, приблизилась, не стесняясь своей наготы.

Бен насторожился, оставшись стоять на месте, только напрягся всеми мышцами, готовый принять любой удар. И да, он уже знал ответ, потому что знал, на кого была похожа Ривка со слов матери, вот только не хотел себе в этом признаваться, а богиня, глядящая на него, почувствовав свою силу, провела ладонью по его груди, снова начиная игру.

— Инанна… — выдохнул он, но звук собственного имени ни капли не удивил её.

— Ты мне понравился, — сообщила она уверенно и неуместно. — Пожалуй, твоя связь с женщиной Мардука, так похожей на меня, может нам пригодиться…

* * *

Мандала — http://www.go2magick.com/modules/mobi_page.php/page236/

Заходя в офис на севере Тель-Авива, Яэль ловила на себе подозрительные взгляды, в каждом из которых сквозили неприязнь и осуждение, а порой и неприкрытый страх. Нешема, разговаривавшая с Сидни, её ассистенткой, притихла, в ее карих глазах застыл перманентный ужас. Все прекрасно знали, кем является дочь Яэль. Она пришла на работу просто потому, что уже не могла скрываться от коллег. Акции компании, невзирая на известия, подскочили в цене, и Яэль была уверена, что кто-то в этом помог. От Ривки не было вестей и даже звонков с самого объявления о существовании новой расы — почти десять дней, зато охрана, присланная ею, не отходила ни на шаг, а дом на Мазе рехов превратился в тюрьму, которая была вечно окружена надзирателями. Соседи не здоровались, разве что только Раубфогели, которые, посетив пункт психологической помощи, резко встали на сторону анкийцев и больше не смели осуждать Яэль и ее дочь.

— Директор, доброе утро, — Сидни оказалась рядом, неся в руках папку с документами, и выглядела равнодушной к происходящему. — В девять у вас встреча с коммерческим директором по поводу бракованной партии в Эйлате, а потом…

— Сидни, — Яэль, взвинченная до предела, но при этом выглядящая спокойной, закрыла дверь своего кабинета, оставив телохранителя снаружи, — расскажи мне, что происходит в офисе.

Та, сложив документы в лоток, расправила пиджак и посмотрела на шефа каким-то незнакомым ледяным взглядом.

— Пара рабочих с завода уволились, но, в целом, ситуация стабильна, — ответила она, будто не придавая значения происходящему. — Все в небольшом шоке, но мы планируем вызвать сюда службу психологической поддержки, чтобы привести их в чувство. Оставьте это мне.

— Сидни? Что это значит? — тут же почувствовла неладное Яэль.

— Яэль, больше нет смысла скрывать, я приставлена к вам вашей дочерью для обеспечения безопасности, с тех пор, как она заняла должность канцлера.

Яэль отступила на шаг, но сохранила самообладание: она подозревала что-то такое в последнее время, ведь только Сидни поддерживала с ней связь и вела себя непринужденно, как и раньше.

— Послушайте, Яэль, я здесь только ради вашей безопасности, — ассистент чуть развела руки, словно доказывая, что под пиджаком нет оружия. — Сейчас вам лучше не пугаться и позволить мне быть рядом.

— Где Ребекка? Почему она не выходит со мной на связь? — Яэль решила брать напором, потому что, если бы она дала слабину, то уже не смогла бы держать реакцию под контролем.

— На это, возможно, есть свои причины…

— Возможно? То есть, вы не знаете? — Яэль сощурилась с подозрением. — Что на самом деле происходит в мире? Люди получают психологическую помощь, и потом становятся безразличными к происходящему. Это какой-то гипноз? Если да, то я не хотела бы стать его жертвой, — в каждом ее слове сквозила тревога. — Мои соседи попытались выйти на демонстрацию, а потом вдруг быстро отказались от своих убеждений.

— Можете не волноваться, вам поддержка не потребуется, — уклончиво сообщила Сидни. — Я уверена, что канцлер скоро с вами свяжется, для всех настали трудные времена, думаю, у нее элементарно не хватает времени.

— А ее муж… Александр, кто он на самом деле? Он притворился мертвым, но ради чего? — Яэль уже была на грани, и ноги едва слушались, поэтому она присела за стол и трясущимися руками взяла бутылку воды из ящика в столе. — И почему весь мир трубит о том, что моя дочь чистокровная нибируанка? Как такое возможно? Ведь я сама родила ее!

— Я думаю, вы достойны объяснений из уст вашей дочери, Яэль. Яэль? — Сидни подошла ближе и собралась было ободряюще тронуть ее за плечо, но Яэль резко отстранилась.

— Лучше не надо, — попросила она и придвинула папку с документами на подпись, намереваясь игнорировать присутствие ассистентки.

* * *

— Канцлер, пришло сообщение от помощницы вашей матери, — сообщила Триш, ассистентка от клана Анкиа.

Ривка подняла взгляд от документов и проморгалась, словно увидев ее впервые.

— Что-то случилось? — она бы непременно вложила в фразу волнение, но сейчас у нее просто не было сил.

— Нет, но, согласно сообщению, ваша мама очень волнуется. И это понятно, ведь телохранители ничего не объясняют.

— Триш, — Ривка чуть вздернула нос. — Я твоего мнения касательно того, что происходит с моей матерью, не спрашивала.

— Будь немного спокойнее, — в дверях появился Александр, держа под мышкой планшет, который бросил на стол Ривки, подойдя ближе. — Триш, покиньте нас.

Та, почтительно склонив голову, только кивнула и бесшумно вышла, оставив их наедине.

— Как обстоят дела с заводами? Все отлажено? — совершенно не интересуясь вопросом, Ривка спросила лишь из вежливости.

— Почти. Остались последние штрихи, мы готовы к их прибытию, — Александр положил руку ей на плечо; теперь, официально открывшись обществу, он всегда был облачен в униформу верховного главнокомандующего и выглядел старше и серьезнее. — Ребекка, ты понимаешь, что ради твоей же безопасности я не могу отпустить тебя в Тель-Авив?

Но Ривка даже не находила смелости позвонить матери и как-то объясниться, не говоря уже о поездке в Тель-Авив.

— Я понимаю, — наверное, слишком легко согласилась она, что не скрылось от Александра, который приземлился пятой точкой напротив нее на стол, отодвинув документы и сложил руки на груди.

— В последнее время ты ко всему равнодушна, это такая защитная реакция? — он вынудил ее на прямой взгляд, тронув за подбородок. — Я тебя совершенно не узнаю, куда подевалась вся дерзость, Ребекка?

Ее глаза были безжизненны, словно в этом теле не было души, однако ответ все же последовал:

— Ты заправляешь этим миром, мне остается только подчинение, — она отвела взгляд, пряча накопленные чувства.

На самом деле Ривка потерялась в том, за что ей нужно бороться. Каждый шаг Александра был продуман до мелочей, с каждым его решением невозможно было не согласиться. Ее, несомненно, тревожило будущее Земли, и ей где-то в глубине души все еще хотелось присоединиться к деятельности общества Иштар, которое, подвергнувшись обыску и беседам с военной полицией, притихло, но не исчезло. У Ривки будто бы не находилось причин для этой борьбы, и она тенью следовала за мужем, словно так и было задумано. Но так было задумано им, и в итоге Александр получил в свое распоряжение безвольную куклу, а не женщину, которая уверенно стояла с ним у руля правительства.

— Работа гирсу слишком заметна, люди начинают подозревать вмешательство в разум, — сказала она и вдруг задумалась, а мог ли Александр с его силой и опытом воздействовать и на нее? — Уж слишком легко религиозные фанатики отказываются от своей веры, отдавая предпочтение Сатане.

— Я не дьявол, — просто сказал он. — Выдумки человеческой мифологии и Библии привели к тому, что меня сделали олицетворением зла, потому что испокон веков знания считались злом, а Сатана — их дарителем. Если человек становится слишком умным, им труднее управлять, и ты прекрасно это знаешь. Даже в современном обществе еще сильно ложное представление обо мне. И это только моя вина, ведь я сохранил религии для того, чтобы было легче управлять стадом.

— А вот это воистину слова дьявола, — прокомментировала Ривка, устало усмехнувшись. — И всё же я не могу согласиться с таким резким вмешательством гирсу. Это негуманно.

— Гуманность во всех ее проявлениях тоже создал я, Ребекка, — попытался отшутиться он, но продолжил вполне серьезно: — Тебе пора забыть о людях, перестать мыслить как человек, чтобы прозреть истину, о которой я тебе сейчас говорю.

— Я прозрела, Александр, — спокойно сказала она. — Я вижу твои цели и следую им, как ты того и желал. Так чего же ты хочешь?

— Ты не прозрела, ты смирилась, а это разные вещи. Я понимаю твои чувства, понимаю волнение за людей, но если следовать моему плану, с ними все будет в порядке. Если бы угроза визита нибируанцев, как я рассчитывал ранее, возникла сотней лет позже, то ты, слившись с анкийским сообществом, уже мыслила бы по-другому. В тебе была бы энергия, а сейчас только вялость…

Она подскочила со стула, сжав кулаки.

— Я не безразлична к происходящему, и ты это знаешь! — вспылила Ривка.

— Ну, слава… мне! Хоть какая-то реакция, а то я уже думал, что потерял тебя, — он лучезарно улыбнулся и раскрыл объятия. — Иди сюда, — он схватил ее в охапку, невзирая на хилые попытки вырваться, и прижал к себе, поглаживая по волосам, на которых был закреплен огромный черный бант, его ушки можно было увидеть и спереди. — И сними это убожество, ты как чертова Амидала*.

Александр расстегнул застежку банта и отбросил нелепую заколку в угол кабинета, предварительно поморщившись при последнем взгляде на безделицу.

— Я хочу перевезти семью в Бад-Тибира, здесь будет безопаснее для них, — пробубнила Ривка ему в пиджак.

— Если таково твое желание, то мы его исполним, — согласился он, продолжая поглаживать ее по голове. — Слышала, кто новый младший заместитель Коскинена? — Александр вложил в эту безобидную фразу веселье, скрывавшее сарказм и в ответ на молчание супруги добавил: — Бен Новак. Он теперь будет бесить меня еще больше.

— Преле-естно, — протянула Ривка без особого удивления. — Надо будет послать подарок в честь назначения.

— Это был просто сарказм или сарказм вперемешку с издевкой по отношению ко мне?

— Ты всегда был таким мнительным? — она прицельно чмокнула его в щеку и отстранилась, посмотрев на часы над входом в кабинет. — Ко мне сейчас придет Ито для обсуждения реформы в сфере медицины и интеграции новых технологий в человеческое сообщество. Хочешь присоединиться?

Он чуть скривился при упоминании этого имени и, поправив манжеты, сказал:

— Я забежал узнать, как у тебя дела, у меня телемост с США. Будь паинькой, не поддавайся на его манипуляции, действуй строго по плану.

Она только кивнула, и Александр вышел из кабинета, оставив ее в недолгом одиночестве.

* * *

— …Кем бы мы ни были, мы такие же, как вы, мы точно так же, как и вы, желаем выжить в грядущей ситуации.

— Но, канцлер, когда же нам ждать визита нибируанцев? — чуть дрожащим голоском задала вопрос репортер вполне человеческой газеты Нью-Йорк Таймс.

— Наши радары пока не засекли их, но это может случиться в любую секунду. Уже две недели прошло со времени появления беспилотника, и я понимаю вашу тревогу, — Ривка чуть сдвинула брови, подтверждая слова эмоциями, — но уверяю вас, мы готовы к их прибытию…

Канцлер, невзирая на накопившуюся усталость, вышла из-за трибуны бодрым шагом, сопровождаемая свитой из пресс секретаря, пары телохранителей и персональной ассистентки. Ривка наблюдала за журналистами, загружающимися в автобус у магистрата, сопровождаемые охраной до зиккурата. Безопаснее было привезти писак и репортеров в Бад-Тибира, нежели назначать пресс-конференцию на их территории.

Ее не занимала прочитанная речь, завтрашнее собрание министров или другие рабочие вопросы, потому что в голове засела только одна мысль — мысль о родителях, которые прибудут в Бад-Тибира уже сегодня, где им будет обеспечена надлежащая защита. Ривка начала мерить кругами кабинет, периодически останавливаясь у окна, словно высматривая кого-то на улице, вот только не к ней прибудут визитеры, а она поедет в гости в жилую часть города — в дом, куда уже должны были привезти ее семью.

Неприемлемое для ее теперь всегда собранного образа чувство страха сковало изнутри, завязав желудок в тугой узел. Ривку буквально тошнило от необходимости личных объяснений с наверняка растерянной матерью, дедушкой и отцом, которого также привезли из Лондона. Самое ужасное, что с ней не будет Александра, который не смог вырваться из-за очередного терракта против анкийцев в самом сердце Европы, в Австрии. И Ривка боялась собственной семьи больше, чем некогда выступлений на публике. Она всегда считала себя сильной и боевой, но сейчас трусливо поджимала хвост, представляя строгий материнский взгляд.

Раздался стук в дверь, и после приглашения в кабинете объявился Дрейк Живкович, вновь вернувшийся к её охране, дав клятву верности своей госпоже. Он, как средневековый рыцарь, отрекся от общества Иштар, стоя перед ней на коленях и ужасно смущая неуместностью такого поведения.

— Машина подана, госпожа, — словно она была монаршей особой, сказал он, вытянувшись по струнке.

— Дрейк, — неофициально обратилась Ривка, затем подошла и положила ладонь на его плечо, — со времени объявления о моей принадлежности к нибируанцам ничего не изменилось. Я как была канцлером, так и осталась, вернись хотя бы к обращению «мэм», и хоть изредка смотри мне в глаза.

— Да… Мэм, — не сразу сообразил он.

Ривка подошла к столу, чтобы взять сумочку и внезапно ее осенило:

— Разыщи мне Бена Новака, он должен быть в башне нинуртцев у Коскинена, если еще не уехал домой. Он поедет с нами.

Живкович кивнул и связался с кем-то из охраны для делегирования задания, ведь он теперь ни на секунду не отходил от своей госпожи, все еще коря себя за то, что позволил ей исчезнуть тогда — в Каире на встрече с Энгельсом. Ривка даже улыбнулась, окрыленная идеей взять друга с собой для моральной поддержки, ведь Бен прекрасно знал ее маму и дедушку…

* * *

— …Привет, — но Бен, поймав на себе осуждающий взгляд Живковича, сидевшего чуть удаленно в лимузине, поправился, — то есть, добрый вечер, госпожа канцлер. Чем обязан вам столь поздним вызовом?

Ривка закатила глаза, но потом улыбнулась и немного отодвинулась, чтобы Бен устроился поудобнее.

— Наедине со мной веди себя как обычно. Привет.

— А мы наедине? — он кивком указал на хмурого сербского парня, занявшего диван спиной к водителю.

— Живкович — мое доверенное лицо, — отмахнулась Ривка.

— Но смотрит он на меня как-то не слишком дружелюбно.

— Сэр, если я вас как-то смущаю, я не буду смотреть в вашу сторону, — сказал телохранитель с долей иронии и в то же время почтительно. — Считайте, меня здесь нет.

— Знаю твоего отца, отличный мужик, — Бен примирительно улыбнулся, а Ривка засмеялась. — И зачем я тебе нужен так поздно? Муж в загуле?

— Сэр, вы забываетесь, помните, о ком вы говорите, — снова возмутился Живкович. — Мэм, я прошу вас быть аккуратнее, он — сын Ангелы Новак.

— Спасибо за напоминание, и мне казалось, тебя здесь нет, — уже менее миролюбиво отозвался Бен, нахмурившись и готовясь в любую секунду дать отпор новым острым словцом.

— Живкович, прошу, мы же договорились, что вы перестанете относиться ко мне как к нибируанке. Мне просто нужно поговорить со старым другом, — она положила ладонь на запястье Бена.

— Да, мэм, — донесся негромкий ответ.

— То-то же, — парировал неугомонный Бен, и Ривка несильно ударила его кулаком в плечо.

— Бен, что ты как маленький? — она сдвинула брови, но затем смягчилась, понимая, что их ждет впереди. — Ладно, скажу прямо: моих родителей перевезли в Бад-Тибира, и с самого раскрытия анкийского мира мы не общались, и сейчас настал тот момент, когда мне придется с ними встретиться, и я хочу, чтобы ты помог мне в этом. Ты ведь знаешь мою мать, и…

— Ты что, струсила? — в словах Бена не было шутки, он действительно удивился, как будто увидел пингвина посреди пустыни. — Бесстрашная Ривка МакГрегор боится собственной матери? Ну дела…

Она снова толкнула его в плечо, и Бен снова улыбнулся, а она после небольшой паузы сказала совершенно неожиданное:

— Спасибо, что относишься ко мне, как и прежде. Мне этого не хватает, даже Летти и Дана стали другими и теперь ведут себя настороженно.

Бен, взглянув на авиационный памятник на площади Урук в виде давно вышедшего из эксплуатации самолета, похожего на мессершмидт, посмотрел на подругу со всей серьезностью.

— А чего ты хотела? Ты жена Анкиа и сама нибируанка, а Анкиа они обе вообще считали всего лишь деканом пилотов в Нью-Бабили. Как я понял, мою двоюродную сестренку вообще сложно смутить, но даже ее подобные известия выбили из колеи.

— Ты общался с ней? — немного удивилась Ривка, хотя теперь, когда Бен вернулся в анкийский мир, ему нужно было налаживать отношения с семьей.

Он пожал плечами, что, скорее, выглядело утвердительно, нежели выражало знак неуверенности.

— Она шокирована, а если это произошло с Летти, то, я думаю, Дана шокирована не меньше. Из-за открывшейся правды вы отдаляетесь друг от друга.

Ривка вздохнула и выглянула на улицу, когда они уже въезжали в жилые кварталы, схожие по архитектуре с райончиками Иерусалима, как две капли похожими друг на друга из-за того, что правительство Израиля требовало строить дома даже в новых кварталах только из особого вида известняка, дабы сохранить исторический облик древнего города.

— Я все время успокаиваю себя тем, что у меня много работы, но ты прав, мы отдаляемся. Нет смысла этого отрицать. И это вызывает во мне только грусть.

— Так поговори с ними! — тут же пошел в атаку Бен, совершенно не понимая, чего боится Ривка. — Они твои подруги, они обязаны понять тебя. Кстати, видел эту Мин Чжи, она совсем не похожа на ту улыбчивую девушку, какой я ее помню в гостях у тебя дома. Прошла и не поздоровалась.

Ривка вздохнула и опечалилась еще больше. Она не вспоминала о Мин Чжи уже довольно давно и не обращала на нее никакого внимания, когда сталкивалась с ней в Бад-Тибира. Мин Чжи не состояла в обществе Иштар, так как до мозга костей была верна клану Нинурты. И теперь она служила в охране министра Коскинена.

— Помнишь, ты говорил, что терпеть не можешь борсиппианцев?

— Да ладно… — Бен даже открыл рот, глядя на нее с удивлением. — И все это время она была рядом?!

— Только для наблюдения и защиты. Она была моей близкой подругой, вернее, притворялась ею, но, знаешь, сейчас мне плевать, — Ривка провела перед собой ладонью и сложила руки на груди, ошибочно полагая, что данный набор жестов мог убедить окружающих в ее равнодушии. — Она просто бесчувственная.

— Это не так… — раздалась неожиданная реплика с водительского сидения. — Мин Чжи просто не показывает своих чувств, но это не значит, что их у нее нет. Ее обучали не блокировать эмоции, а скрывать их. И мы приехали.

Ривка собралась было возразить, но притихла, вновь положив ладонь на руку Бена, ее пальцы переплелись с его пальцами в надежде на защиту, когда перед машиной выросли металлические ворота. Охранник в деловом костюме подошел к водителю и заглянул через него в салон убедиться, что приехала канцлер. Он задержал взгляд на Бене и спросил:

— Добрый вечер, госпожа. Нас не предупреждали о посторонних, — проявил он бдительность.

— Все в порядке, он друг семьи, — несколько секунд спустя отозвался Живкович, так как Ривка не удосужилась произнести и слова; этот охранник из Малаката, израильтянин, кстати, никогда ей не нравился.

Израильтянин с подозрением сощурился, буркнул в рацию, чтобы открыли ворота, и исчез.

— Ого, ты зазнаешься, похоже, — Бен чуть сжал ее ладонь, пытаясь разрядить обстановку и прекрасно понимая, что она волнуется.

Завибрировал браслет, и Ривка вставила наушник гарнитуры в ухо.

— Александр? — произнесла она, а Бен, все еще не понимающий, почему у него столько имен, и она использует именно это, покачал головой. — Да, уже приехала. Нет, я думаю, что слуги и без того подготовят отличные аперитивы. Не думаю, что вино смягчит настрой семьи, — она выслушала что-то на том конце провода и неожиданно выпрямилась на сидении и широко распахнула глаза. — Опять твои сюрпризы? Нет, я… Да нет же, с чего ты взял, что я злюсь? — она украдкой глянула на Бена и, сказав еще пару слов, завершила разговор, воткнув наушник обратно в браслет.

Дверь автомобиля открылась, когда они подъехали к главному входу в весьма приличных размеров особняк, окруженный идеально ровным газоном, пальмами и цветочными кустами.

— Дай угадаю, сюда едет твой муж? — Бен почему-то не удивился.

— В точку, — просто кивнула Ривка и вышла из машины со своей стороны.

— И ты не хочешь, чтобы я уехал? — с подозрением уточнил он, не решаясь выйти следом.

— Смысл? Он бы в любом случае узнал, что ты приезжал сюда, — она пожала плечами и посмотрела на беленые колонны фасада.

— А о моих чувствах заранее ты не подумала? — не дождавшись ответа, он покачал головой и добавил: — Как не подумала о том, что мне не очень хочется пересекаться с господином анкийского мира, учитывая, какие натянутые у нас отношения.

— Он будет только через полчаса, — будто и не слушая его, сказала Ривка подходя ко входу, где швейцар уже галантно открыл дверь, склонившись в полупоклоне. — Черт, эта вилла будто вылезла из бразильского сериала. Такие обычно у богатеньких семей… — Ривка вздрогнула, когда Бен коснулся ее предплечья.

— Ладно, не подчиниться я не могу, что ж, тогда недовольство твоей семьи быстро перетечет в мою драку с Великим Анкиа, — Бен прошел внутрь, в то время как она все еще не решалась.

В красиво обставленном холле было немного пусто, в таких домах едва ли мог ощущаться уют из-за высоких потолков и галереи второго этажа, куда вела помпезная изогнутая лестница, и из-за громоздких керамических ваз на полу и скульптур богов Сета и Осириса в полный рост, охранявших лестницу по бокам.

— Канцлер, добрый вечер, — Гретель, появившаяся в холле, мягко улыбнулась; ее прислали прислуживать семье Ривки, как доверенное лицо; теперь, когда весь мир знал личность Анкиа, она могла свободно покидать Малакат, как и другие слуги. — А этот молодой человек…

— Бен, — представился он, тоже мягко улыбнувшись и взглянув на Ривку; на миг в свете ламп ее волосы внезапно поймали рыжий блик, и сердце Бена совершило кульбит; всего лишь на миг ему показалось, что это Инанна, но он быстро отмел эту мысль, ведь Инанны здесь быть не могло; он посмотрел на Ривку, понимая, что должен открыть ей правду о том, что Инанна на Земле. — Ривка, нам нужно поговорить…

— Бекка, — в холле показался отец, замерший на месте, но она сама подошла, чтобы оказаться в его объятиях.

— Папа… — протянула она, тут же раскиснув и всхлипнув. — Ты здесь…

Он гладил ее по волосам, закрыв глаза и не замечая остальных присутствующих. Бен смотрел на Ривку, продумывая план действий, но сейчас заводить разговор об Инанне не следовало, все же она приехала увидеться с семьей. И проблема в том, что Инанна со своими головорезами была предельно убедительна, пообещав выпустить кишки ему и его матери, если он выболтает о ее прибытии. Бен, уверенный в необходимости предупредить Ривку об опасности, пока что молчал, думая, как же уберечь ее от Инанны, от которой ничего хорошего ждать не приходилось.

Джонатан поздоровался с Беном крепким мужским рукопожатием. Они друг друга никогда раньше не видели, но были знакомы заочно, благодаря рассказам Ривки. Встреча с мамой должна будет стать куда большим испытанием, и началось оно, когда Ривка увидела Яэль, стоявшую возле бассейна, где слуги накрыли стол. Ее темные волнистые волосы были захвачены в тугой хвост на затылке, офисная одежда — кремовая юбка и блузка-безрукавка — как нельзя лучше вписывали ее в интерьер виллы, выбранной для родителей жены Александром. Бен вышел из дома следом за Ривкой, разговаривая с Джонатаном и на ходу перевязывая пучок на затылке. Отец старался вести себя непринужденно, но все домашние знали, что его излишняя улыбчивость и словоохотливость — показатель внутреннего напряжения.

Дедушка поднялся из плетеного кресла, увидев внучку в военной форме, и оглядел с головы до ног, словно не узнавая.

— Наверное, нужно было переодеться, — Ривка несмело улыбнулась, подойдя к неподвижному деду, в глазах которого плескалось подозрение. — Я все та же Ривка, дедушка, — она чуть развела руки, словно доказывая это.

— Бен, а ты что здесь… — услышала Ривка голос матери, которая подошла ближе. — Ты тоже один из них, анкийцев?

— Яэль, рад вас видеть, вы все так же прекрасны.

— Сколько тебе лет, Бен? — Яэль осознала, что Бен, вероятно, намного старше, чем кажется.

— Мама, давайте присядем, — Ривка коснулась руки матери и та чуть вздрогнула, но не отстранилась, вынудив дочь испытать неловкость. — Гретель, пожалуй, можно подавать ужин.

— Да, госпожа, — Гретель с полупоклоном скрылась в доме.

— Госпожа… — лишь только выдохнула Яэль, настороженно глядя на Ривку.

— Я — все та же Ривка, твоя дочь, — она чуть подтолкнула мать к столу, а отец, единственный, кто не стоял как вкопанный, «задал» направление дедушке, усадив того во главе стола. — Я знаю о том, что вы с отцом прибегли к ЭКО, но вы в любом случае мои родители.

Яэль присела за стол, не сводя с нее взгляда.

— Как давно ты знаешь? — аккуратно спросила она, зачем-то взяв в руки вилку, хотя на столе пока был только хлеб.

Ривка еще никогда не чувствовала себя такой напряженной в кругу родных ей людей. Она села рядом с матерью, Бен занял соседний стул и, желая хоть как-то поддержать, мягко коснулся ее спины.

— Около двух лет, с тех пор, как попала в анкийский мир, — наконец ответила Ривка, взглянув на деда, который, казалось, прятал нож под столом.

— Но как ты можешь быть нибируанкой, если я тебя родила? — Яэль буквально выплюнула это, по-видимому, устав держать в себе.

Ривка тяжело вздохнула, стараясь собраться с мыслями.

— Мама, папа, дедушка, похоже, вам придется выслушать довольно длинную историю…

Ривку буквально прорвало, она сама не ожидала от себя такой откровенности, даже Бен сидел молча, с интересом слушая знакомую историю, подробных деталей которой он никогда прежде не слышал, и когда она дошла до времени, когда стала канцлером, в этот момент, конечно же, просто не мог не появиться Александр. Он вышел на террасу, неся в руках бутылку вина и, догадавшись, в отличии от Ривки, переодеться в штатское, выглядел вполне по-земному, чтобы не пугать остальных своим статусом. Однако Яэль все же поднялась, скрипнув стулом, и непонятно что она собиралась сделать — отступить или же протянуть руку. Она была в полнейшей растерянности.

— Воскресший из мертвых муж моей дочери, и даже не человек, — она будто не понимала что несет, в глазах ее была искра безумия, но Яэль сдержалась от упоминания о том, чьим прообразом был Мардук. — Сколько обмана… И думаешь, хорошее вино исправит ситуацию? — она перевела взгляд на Бена, присутствие которого Александр просто игнорировал.

— Мама, сложно объяснить происходящее, но теперь никаких тайн не будет, прошу сдерживаться и не повышать голос. Ты должна понимать, кто Александр такой, — Ривка тронула ее за плечо.

— Ребекка, не стоит, — спокойно сказал Александр и передал бутылку вина Гретель, на его устах играла полуулыбка, а усталые глаза, казалось, все понимали. — Яэль, Джонатан, Исаак, я прошу вас относиться ко мне как и раньше, и прежде всего, пока всё не устаканится, вы поживете здесь для вашей же безопасности. Делами вашей компании займутся мои доверенные лица.

— Никто не захочет покупать препараты владелицы компании, чей зять, как вы себя называете, Великий Анкиа, — неожиданно взбеленилась Яэль, и Ривка открыла было рот, но Александр покачал головой, и она не сказала ни слова.

— То, что сейчас происходит в мире — временно. И не думайте, что я не понимаю ваших чувств. Вы дороги Ребекке, а значит, дороги и мне. Я не могу изменить того, кем являюсь и кем является ваша дочь, но мы будем обеспечивать вашу безопасность до тех пор, пока в мире все не уляжется.

— Александр, вы знаете, что мы, как и миллиарды людей, верим в Бога, — неожиданно вступил дедушка Исаак, — и происходящее вокруг выходит за грань нашего понимания. Нам трудно принять то, что все, во что мы верили, всего лишь неверно истолкованные исторические данные. И вы не сможете изменить нашего отношения к происходящему.

— Как и вы не можете изменить того, что мир на самом деле другой, что мир не такой, каким он виделся вам ранее.

Яэль рухнула на стул и уронила лицо в ладони. Ривка тотчас подвинулась к ней и принялась успокаивать, но Яэль посмотрела на нее как будто не узнавая, от чего Ривке стало больно. Яэль никогда бы не могла подумать, что Ривка ей не родная, и самое тяжелое было понять, как такое могло произойти.

— Ты мне настоящая мать, несмотря ни на что. Как и отец, — она протянула ладонь, чтобы положить ее на напряженные пальцы Джонатана и почувствовала, что сдается. — Я не хочу, чтобы вы так сильно переживали, простите меня…

И Александр с удивлением почувствовал, что она неуловимо и очень тонко касается разумов своей семьи, облегчая их страдания…

— А ты что здесь забыл? — он посмотрел на Бена, который и впрямь ощутил себя лишним.

— На пару слов, — Бен встал со стула и указал в сторону беседки, зная, что лучше рассказать все здесь и сейчас.

Александр на удивление не стал спорить, он только посмотрел на сосредоточенную на ментальной связи Ривку и пошел вдоль бассейна к резной ротонде, где горели тусклые огоньки гирлянды, погружая чудно пахнущий цветами сад в романтическую атмосферу.

Бен облокотился на колонну и сложил руки на груди, ожидая, пока Александр не спеша расположится на банкетке с подушками.

— Ты снова ошиваешься возле моей жены, — недовольству его не было предела; Александр все еще не мог понять, почему Ребекка держит этого парня подле себя.

— Она пригласила меня для моральной поддержки, потому что я хорошо знаю ее семью. Однако я позвал тебя сюда не за тем, чтобы оправдываться, да и не за что мне оправдываться. Я буду рядом с ней, пока ей это нужно.

— Очень смелый парень, — бросил Александр надменно, однако оскорблять далее не собирался. — Итак, что же ты хочешь сказать?

— Инанна на Земле.

Александр бы непременно усмехнулся или фыркнул, но спохватился, когда до него дошел смысл фразы, да и к чему Бену шутить о таких вещах?

— Ты видел ее? — Александр выпрямился и теперь сидел с прямой спиной, точно проглотил весло. — Где она? — он украдкой посмотрел на жену, которая проделывала буквально ювелирную работу с сознаниями близких.

— Точная копия… — Бен сглотнул, проследив за его взглядом. — Это выглядит устрашающе, однако, похоже, они совсем разные.

— Ближе к делу, где она? — резко оборвал Александр, понимая, что Инанна прислана лишь как разведчица, а значит, не за горами и визит остальных.

Если внешне он выглядел спокойно, то внутри него кипела целая буря эмоций — от злобы и пугающей ненависти к этой женщине, что была настоящим чудовищем, отравившим его жизнь на Земле, до закипающего в жилах страха перед прибытием остальных нибируанцев.

— Я не знаю где она сейчас, но мне под угрозой смерти пришлось представить Инанну ее клану.

— Твоя мать в этом замешана?

Карие глаза Бена, казалось, стали еще темнее, он не всегда соглашался с решениями матери, но в этот раз он действительно не знал, успела ли мать сунуть нос в дела Инанны.

— Я очень надеюсь, что нет. И, Александр, — в очередной раз забылся Бен, — Инанне не понравилось, что здесь существует кто-то с ее лицом, — он вновь невольно бросил взгляд на мрачную Ривку; наверняка она корила себя за то, что сдалась и воспользовалась силой внушения.

— Эта женщина абсолютно непредсказуема, для нее не существует понятий чести и морали. Постарайся не попадать под ее немилость.

— Что? — Бен ахнул, не в силах поверить в то, что слышит. — Ты предлагаешь мне шпионить за ней?

Александр поднялся с места и подошел ближе, поравнявшись с Беном — анкийцем, которого он не переносил на дух, но именно Бену выпадет честь стать шпионом, и в этом его чувства к Ребекке только сыграют Александру на руку.

— Считай, что это особое задание для тебя. Послушай, — Александр буквально вцепился в его плечо, — пришло время доказать, что ты не ведом своей матерью. Я знаю, как ты относишься к моей жене. И теперь ей потребуется твоя защита. Ты должен втереться в доверие к этой женщине и передавать мне все о ее планах. Это настоящая гадюка, она очень умна, невзирая на ребяческое поведение. А о хитрости и жестокости Инанны, я думаю, ты читал в книгах.

— Ты только что предложил стать мне твоим шпионом? — Бен вылупился на него непонимающе и удивленно.

— Это очень важно, потому что нам всем может грозить серьезная опасность. И я не хочу, чтобы Ребекка знала. Ты должен помочь мне защитить её, — Александр убрал руку и отступил на шаг, словно убеждение сработало.

Бен потерял дар речи — он вовсе не ожидал такого исхода разговора. Чего таить, он вовсе не хотел более знаваться с Инанной, но получается, что Александр отдал приказ, который непременно нужно исполнить.

— Почему ты так спокоен?

Уже выходя из беседки, Александр обернулся, и по сжатым кулакам Бен понял, что тот просто держит тревогу в себе, чтобы не пугать Ривку.

— Мы обсудим все позднее.

* * *

— Ну, как я тебе? Похожа на эту мелкую выскочку? — Инанна, словно маленькая девочка, крутилась напротив зеркала и кривлялась, примериваясь к образу канцлера.

— Да, госпожа, не отличить, — Ито, склонившись в почтении, с трудом сдерживал восторг перед появлением прародительницы их клана в удачнейший момент; а еще ему безмерно импонировали ее планы на будущее.

— С вашего позволения, госпожа, — вклинилась Новак, которая стояла у окна, — но Ребекка МакГрегор, чье место вы пытаетесь занять, менее эмоциональна.

Инанна, бросив на Новак обидчивый взгляд, дурашливо засмеялась, словно застряла в подростковом возрасте, невзирая на почтенные по меркам анкийцев годы. Впрочем, для нибируанцев она вероятнее всего была совсем юной особой.

— В этом и есть вся суть, вы мне обещали рассказать о ней, чтобы я смогла не вызвать подозрений у Мардука. Взамен я пообещала сохранить вашим кланам власть и, если мне удастся стать наместником Земли, то и возвысить вас. Хотя очень странно, что кланы Нинурты и мой действуют сообща.

— Общий враг объединяет, — Ангела сложила руки за спиной, стараясь выглядеть серьезно, хотя не имела и малейшего желания иметь расположение этой взбалмошной, самонадеянной богини, решившей вернуться к интригам с Мардуком спустя долгие тысячелетия.

Раздался стук в дверь, и после короткого «войдите» Инанны, брошенного вперед открывшего было рот Ито, в дверях появился Бен, застывший на месте, стоило ему увидеть Инанну, которую едва не спутал с Ривкой из-за ее наряда.

— Бен, — она расплылась в очаровательной улыбке, словно по-настоящему была рада видеть его; всем в первую секунду встречи с ней становилось ясно, что жизнь для Инанны всего лишь игра в театре. — Подойди.

Царская особа, не терпящая отказов, выстрелила в него убийственным взглядом, и когда тот подчинился, встала на мыски, чтобы украсть поцелуй рослого парня. И поцелуй этот вряд ли можно было охарактеризовать приветственным, то был довольно долгий эпизод прямо на глазах у сохранившей каменную маску матери и удивленного Ито. Бен же стойко выдержал акт неправомерного вмешательства в свое личное пространство.

— И что ты делаешь? — прошипел он, когда ладонь Инанны оказалась на его упругих ягодицах.

— Проявляю благосклонность, — невозмутимо ответила она и стерла бледную помаду с его губ.

— Ты должен быть рад оказанной чести, Бен, — донесся голос верного своей богине Даичи Ито.

Но Бен был совершенно иного мнения, уже видя облачение Инанны он не мог предполагать чего-то хорошего и был раздосадован фактом, что именно он привел эту маленькую шлюшку в общество Иштар. Он бы так не поступил, но доводы в виде нескольких нибируанцев, охранявших Инанну, были более чем убедительными. Встреча на светофоре, конечно же, не была случайной. Нибируанцы каким-то непостижимым образом выяснили, что он связан с канцлером и попали в самую точку, начав действовать через него.

— Почему ты выглядишь как канцлер? — Бен уже знал ответ, но должен был убедиться, точнее, хранил надежду, что его догадки окажутся ложными.

Она посмотрела на него как на идиота, потом с новой улыбкой коснулась пальцем кончика его носа.

— Потому что я и есть канцлер, неужели не ясно?

— Ты думаешь заменить Ребекку? — Бен усмехнулся, словно ничего бредовее в жизни не слышал. — Ты думаешь, Анкиа не сможет различить вас? Он, конечно, дико меня раздражает, но жену свою он любит до потери пульса и уж точно заметит подмену, — но в тот же миг осознав, что Инанна говорит вполне серьезно, Бен воззрился на мать в приступе возмущения. — Это что за идиотизм? Зачем она вам в анкийском мире? Вы надеетесь получить от нее больше, чем от Ривки? Не получилось с одной, получится с другой? Мама, это не земная женщина, это богиня, мать ее, с Нибиру, и относится она к людям так же, как и ее соотечественники. Мы для них расходный материал. Сколько дел она наворотила в прошлом?

— Ну, вообще-то, тебе в этом тоже найдется выгода, — пропустив мимо ушей его тираду, заявила Инанна и повернулась к зеркалу, чтобы заправить выбившийся локон за ухо, сочтя выступление Бена не имеющим смысла и не достойным своего внимания. — Та, вторая девушка, станет твоей, когда я займу ее место. У тебя больше не будет конкурента, потому что как только я доберусь до Мардука, я… — она повернулась и со страшными глазами провела иллюзорным ножом под горлом. — Он мне не нужен, мне нужна Земля.

Она говорила это настолько спокойно, что Бен мог усомниться в ее душевном здоровье. Инанна с первых минут, когда он узнал, с кем переспал, показалась ему далекой от человеческой морали, от того, что воспитывали в анкийцах и людях сызмальства — а именно гуманности и уважения к чужой жизни, которая в современном обществе ставилась превыше всего. И как бы Бен ни ненавидел Александра, он не мог не согласиться, что тот построил воистину великую цивилизацию, в нем, видимо, было заложено то, чего была лишена эта непосредственная богиня, смотрящая на него ледяными глазами маньячки с улыбкой душевнобольной на устах. Бен бросил взгляд на молчаливого Ито, но тот смотрел на нее с обожанием, с каким смотрят на собственное творение, хотя скорее было наоборот.

Прародительница клана Инанны стояла перед ним во плоти, любуясь своим отражением. И за ней собралось пойти общество Иштар? Какая нелепица. Клан, всегда превозносивший свою несравненную Инанну, Афродиту, прекрасную женщину, любимую всеми, оказался плодом беспорядочных половых связей непонятной, необъяснимой злючки. И Бен испытал истинное отвращение.

— Я в этом не участвую, — просто сказал он, выставив ладони, стараясь забыть, что Инанна и Ривка так похожи, и пытаясь идти за ощущением, что они разные внутри.

— О, и сейчас ты побежишь к своей Ребекке, чтобы разболтать ей о моих планах? — говорила она так, будто реальной угрозы для раскрытия планов не будет.

— Мама, чего вы добиваетесь? Мне казалось, ваши цели были куда более высокими, нежели просто возвысить кланы. По-крайней мере, у ее клана шансов на это намного больше. Зачем ей клан Нинурты? — Бен старался говорить спокойно, но в глубине души зазвенел тревожный звоночек, ведь он понимал, что теперь просто так он не выйдет из этой комнаты.

— Бен, нам нужно все, что ты знаешь о Ребекке МакГрегор, чтобы помочь Инанне заменить ее.

— Ты вообще слышишь меня? — он повысил голос, понимая, что встреча приобретает все более яркий оттенок бреда. — Ради чего это все? Чтобы поменять одного нибируанца во главе анкийского мира на другого?

— Бен, — Инанна обернулась, наконец прекратив созерцание самой себя в зеркале, и в ее глазах блеснул недобрый огонь, — мне кажется, ты не понимаешь происходящего.

— Так давай, объясни мне, что ты вообще тут делаешь, какие коварные планы строишь и чем это грозит людям. Насколько мне известно, ты никогда не питала к ним особо нежных чувств. Вспомнить только Гильгамеша… — но Бен, едва произнеся это имя, почувствовал, как воздух перестал попадать в легкие, а ноги оторвались от пола; он парил над землей и ощущал страшную боль; чувствуя как жилы на его шее напряглись, а виски сдавило, он знал, что еще секунда, и он попросту отключится.

— Госпожа… — голос матери терялся в стуке собственного сердца, и Бен почти потерял сознание, когда боль неожиданно прекратилась, и он оказался на полу, пытаясь отдышаться; в глазах поселился туман.

— Да проще меня сразу убить! — не сдаваясь, заявил Бен, зло глядя на мать, которая ввязывалась в очередную авантюру; он увидел перед собой лакированные сапоги, точно такие же, какие сейчас по форме носила Ривка, сменив деловой стиль на военный.

— Это всегда пожалуйста. Ты хоть и слишком ерепенистый, но мне нравишься, — резюмировала Инанна, протянув руку с неожиданно мягкой улыбкой. — Советую сохранить мое расположение, я, знаешь ли, не слишком терпеливая.

— Мардука нельзя убивать, его клан не пойдет за тобой, — бросил Бен, проигнорировав протянутую руку и поднявшись без посторонней помощи. — Ты не понимаешь, сколь велико его влияние и за пределами анкийского мира.

Инанна посмотрела на него со снисхождением.

— Я прощу тебе твою фамильярность, Бен, но только потому что именно ты привел меня к моим сторонникам.

— Не по собственному желанию…

— Бен, прекрати перечить, перед тобой находится внучка царя Энлиля! Прояви уважение! — буквально рявкнула мать.

— Она не моя госпожа, — его глаза полыхнули ненавистью, он не мог простить себе ночь с ней, этот нелепый самообман, что Ривка могла изменить своему мужу и упасть в его объятия.

— А кто твоя госпожа? — Инанна подняла ладонь, предупреждая Ито, открывшего было рот, но вновь склонившегося в почтении, словно безвольный слуга. — Эта фальшивая нибируанка, выведенная в лаборатории? У нее моё лицо и мои гены, но она не в праве претендовать даже на роль наложницы царя. И скажи спасибо, что я решила оставить ее в живых, но только потому, что этого так страстно желаешь ты. Мардук уже не жилец. Как только Энлиль спустится на Землю, он казнит его, и знаешь, кто будет следующим? Она, Ребекка, его верная спутница! — она перешла на шипение, и весь налет веселья быстро стерся с ее лица. — Мардук развязал последнюю войну на Земле, окончившуюся ядерным взрывом. Он больше не один из нас, а в погоне за египетским троном он перешел все границы. Именно по его вине тогда погибло почти все человечество и нам пришлось вернуться домой. Помяни мое слово, тебе лучше послушаться меня, если хочешь, чтобы выжила она.

Ярость закипала внутри Бена, он видел в ее словах правду, ведь он, как и любой другой анкиец прекрасно знал историю, и знал, что вероятность казни Мардука весьма вероятна. И Инанна только подтверждала эти знания, более того, именно она когда-то давно толкнула Мардука к пропасти, подослав ревнивца Думузи — так говорили все те же исторические сведения, впрочем, неподтвержденные. И Бен, все еще не согласный с таким положением дел, думал, что Инанна никогда не возвысит ни один из кланов, максимум что ждет Ито — безвольное рабство, пусть и с некоторым рядом привилегий перед остальными рабами. Бен обязательно что-нибудь придумает, придумает, как сбежать из лап Инанны, чтобы предупредить Анкиа и Ривку о грядущей опасности…

* * *

Амидала — отсылка к Звездным Войнам и странным прическам Портман гггг

Бен проклинал все на свете, глядя на спящую рядом женщину, прекрасную в своей наготе и непокорную, точно ветер пустыни, беспощадно жалящий горячим прикосновением днем и пронизывающий колючим холодом ночью. Одна из основных божеств во всех пантеонах — Хатор, Иштар, Афродита, Венера — Инанна стала олицетворением женственности. Обожаемая богами и смертными, она была беспощадна к тем, кто отвергал ее любовь. Бен видел в ней бездушную кривляку, влюбленную лишь в себя, находящуюся в вечной погоне за властью женщину, в которой едва ли было что-то божественное — божественное в понимании Бена. Впрочем, он и Александра, как Мардука, не мог воспринимать. В нем виделся лишь ревнивец, не дающий свободы своей супруге. Ривка перестала быть похожа на себя, отгородилась от мира непробиваемой стеной, стала серьезной и рассудительной, идущей за своим мужчиной верной женой, покладистой женщиной. Она любила мужа так беззаветно, как Бен всегда мечтал, чтобы она любила его. Однако судьба распорядилась иначе.

Сейчас рядом с Беном была пугающе точная копия той, кого он так страстно желал, но глаза, улыбка, волнительные изгибы и стройность девичьего стана — лишь желанный облик. Внутри этого тела содержалась иная душа — беспокойная, эгоцентричная, жадная и легкомысленная. Александр предупреждал, что Инанна лишь внешне может показаться несерьезной и взбалмошной. Она действительно опасна, Бен видел это, и его пальцы, мягко поглаживающие ее скулы, замирали, будто получив укол напоминания о том, что это вовсе не его Ривка…

Сонный взгляд серых глаз, улыбка, когда она не кривляется — совсем как у Ривки. И Бен ненавидел Инанну еще больше за то, что она могла улыбаться ее улыбкой, как ненавидел и за то, что она умела в постели, потому что он сдавался, раскрываясь ей навстречу, думая при этом о другой…

— Милый Бен, а я ведь когда-то зареклась, что больше не лягу с земными мужчинами, — она устроилась на нем, и Бен чувствовал ее дыхание на подбородке. — Но ты слишком непокорный, даже занимаясь со мной любовью, ты думаешь о той женщине с моим лицом. И это выводит меня из себя, — ее голос в момент приобрел жесткость, — однако заводит еще сильнее. Знай, я не отпущу тебя до тех пор, пока не буду уверена в твоих чувствах ко мне.

— Ты хотела сказать, пока не наиграешься? — уточнил он и, усмехнувшись, выбрался из-под нее и сел на постели, свесив ноги, и тут же оказался захвачен в капкан ног и рук со спины, потому что Инанне приспичило пообниматься.

— А как же утренние ласки? — она промурчала что-то еще ему на ухо.

— Я бы хотел принять душ, — чуть устало сообщил он, безмолвно проклиная мать, Александра, Ито и саму Инанну за то, что впутали его во всё это.

— Ты холоден со мной, — констатировала она, как будто игнорируя тот факт, что Бен фактически был ее пленником, а также рабом для любовных утех.

Он не ответил и, расцепив ее руки, встал и направился в ванную комнату в самых шикарных апартаментах, которые нашел для своей богини Ито. Общество Иштар, скрываясь от преследований, перееехало в новую засекреченную штаб-квартиру на небольшом острове Родос в Греции. Спрятавшись аккурат под крепостью Линдос, многоуровневые выдолбленные в скалах пещеры напоминали дворец какого-нибудь шейха из Эмиратов. Вряд ли люди не заметили бы огромных панорамных окон прямо под древним сооружением, посему фасад скрывала искусно выполненная голограмма, способная обмануть и анкийские считывающие устройства.

Бен стоял под струями ледяного душа, пытаясь пробудить сознание к действию, найти, придумать план побега. Его смоляные волосы едва ниже плеч, путаясь с ручейками воды, маленькими змейками плавно двигались на коже. Бен смотрел в ростовое окно, под которым с шумом разбивались о скалы волны Средиземного моря, полагая, что единственным способом сбежать отсюда было бы броситься на скалы и стать пеной морской.

Слишком глубоко уйдя в свои мысли, он не заметил, как в душевую вошла Инанна, любуясь его стройным, в меру мускулистым подтянутым торсом. Тронув воду, она ойкнула и возмутилась, почему Бен морозит себя.

Он смотрел на нее отрешенным взглядом уже под теплым душем, вновь размышляя о том, как жестоко обошлась с ним судьба, сведя с этим чудовищем по имени Инанна. Инанна так до мелочей похожа на единственную любимую им женщину и в то же время настолько бесконечно другая, словно между ней и Ривкой — громадная пропасть. Невзирая на то, что Ривка являлась практически клоном, выведенной в лаборатории нибируанской особью, она была более настоящей и живой. Прикосновения Инанны теперь напоминали о ней, и он почему-то сдался вновь, чувствуя ее поцелуи и нежные пальцы. Бен резко развернул ее к стене лицом, он был груб, а руки его блуждали по ее телу, крепко сжимая грудь и ягодицы. Но она только вскрикивала от удовольствия, доказывая нездоровость своей натуры, склонной к жестокости как к другим, так и к себе. И что же теперь ждало анкийский мир и человечество, когда на Землю в качестве шпионки прислали такую тварь?.. Чего же ожидать от остальных нибируанцев? И вытащит ли его Анкиа, ведь он прекрасно знает, где находится его шпион.

* * *

Бен слышал звук гул двигателей самолета, а это означало, что Инанна вернулась со встречи с союзниками и непременно захочет его увидеть, как и в предыдущие разы за последние две недели. Слишком много времени прошло с начала его заточения, и Бен не успел узнать слишком много, потому что, невзирая на показную легкомысленность, Инанна тщательно обдумывала каждое слово, прежде чем произнести его перед Беном. Конечно же, ему не было доверия, и она прекрасно понимала, что ее игрушка в любой момент может сбежать, невзирая на охрану и опасность для жизни.

Она вышла из небольшого частного самолета, принадлежащего Ито. Следом за ней появилась мать, что несказанно удивило Бена, который видел ее здесь впервые. Ангела с нечитаемым выражением лица смотрела на сына, стоявшего в зиккурате, и о цели ее визита приходилось только догадываться.

— Заправьте самолет, мы вылетаем через пятнадцать минут, — жестко приказала Инанна техникам в подземном зиккурате; они отдали честь и с коротким «да, госпожа» приступили к выполнению приказа. — Бен, ты летишь с нами, — бросила она, и он лишь только вытянулся, немного удивившись. — Для тебя есть одно дельце, — ее коварные глаза блеснули недобрым огнем, и оставалось только догадываться, о каком «дельце» идет речь.

— Ты, — окликнула она солдата, охранявшего выход с зиккурата, — принеси мне воды, — Инанна подошла вплотную к Бену и провела ладонью по его лицу, а охрана синхронно отвернулась, словно давая им личное пространство. — Ты выглядишь уставшим, неужели бессонница?

Инанна издевалась, коротая время до вылета пустой болтовней.

— Мама, что ты тут делаешь? — Бен чуть нахмурился; она была слишком близка с этой отвратительной нибируанкой.

— Объясню в полете, — без приветствий сообщила она; в ее глазах мелькнула тень напряжения и, может, неуверенности.

— Идем, — Инанна взяла Бена за руку, словно маленького ребенка, и повела к трапу самолета, а молчаливая Ангела пошла следом, цокая по покрытию зиккурата шпильками.

В салоне находился командир корабля, сообщивший, что самолет будет готов в считанные минуты. Инанна по-королевски расположилась в мягком кресле, оставив Бену и Ангеле диван.

— И что же ты, позволь спросить, для меня придумала?

— Бен, прояви терпение, — тут же осекла мать, а Инанна даже не потрудилась посмотреть в его сторону, наблюдая за тем, как техники завершают заправку самолета и отгоняют цистерну с топливом.

Послышался набор звуков — закрылки и элероны пришли в движение с проверкой всех систем, негромко загудели двигатели и капитан объявил о поднятии трапа. С негромким жужжанием дверь заблокировалась, и в самолете стало меняться давление, готовя пассажиров к полету. Им предстояло, устремясь в подземную взлетную полосу, «вынырнуть» в пяти километрах от берега. И все это время в самолете царило молчание, от которого у Бена начался звон в ушах.

Взлет произошел быстро и резко, а его угол был выше, многим отличаясь от взлетов пассажирских кораблей, поэтому достигли эшелона они в считанные секунды. Как только самолет выровнялся, Инанна отстегнула ремень безопасности и открыла сумку, из которой извлекла пистолет под удивленный взгляд Бена.

— Мне понадобится второй пилот, — сообщила она и пошла к двери в пилотскую кабину. — Мы сейчас на автопилоте? — донесся ее голос, следом — ответ одного из пилотов, а затем — два глухих выстрела из пистолета с глушителем.

Бен врос в диван, а вот Ангела спокойно отстегнулась и, строго глянув на сына, кивнула в сторону кабины.

— Иди, нужно помочь Ребекке перенести пилотов в салон.

Глаза Бена округлились, он подскочил как подстреленный, хотел было что-то сказать, но только непонимающе смотрел то на мать, то на дверь в кабину.

— Ребекка? — потихоньку осознавая, он ускорял шаг и ворвался в кабину пилотов уже на приличной скорости.

Она смотрела на него, улыбаясь и держа пистолет, на который Бен смотрел с ужасом.

— Не волнуйся, это травмат с капсулами снотворного, я не уби… — но она не успела договорить, так как оказалась в его крепких объятиях.

Бен пропускал ее волосы между пальцами, ощущая невероятную радость и в то же время волнение.

— Бен, с ума сошел? — выдавила она, и он тут же отстранился, извинившись.

Они вместе перетащили пилотов, которые оказались намного легче, чем были на вид. Наверное, Ривка применила телекинез.

— Как ты тут очутилась? — он внутренне ликовал, не в силах справиться с эмоциями, ведь Ривка прилетела освободить его.

Она заняла командирское кресло, оставив ему место второго пилота. Ангела стояла в дверях, глядя в синеву безоблачного неба и в кои-то веки не вставляла никаких комментариев.

— Твоя мать связалась со мной и рассказала об Инанне, — неожиданно сообщила она, но взгляд, брошенный на Ангелу, не содержал ни капли доверия, в нем все еще была подозрительность.

— Но почему?.. — Бен, прежде чем надеть гарнитуру обратился к матери. — Разве ты не была ярой приверженкой идей Ито?

— Этот безмозглый идиот настолько ослеплен осознанием, что его богиня на Земле, что совершенно обезумел, возлагая на нее какие-то надежды. Инанна — чудовище, чудовище, которое взяло в плен моего единственного сына. Я не нашла более безопасного способа вытащить тебя из этой тюрьмы.

— Разве безопасно было выдергивать канцлера? По моему, это безумное решение, учитывая ситуацию в мире.

— А что мне оставалось делать? — Ангела оскорбилась, а Ривка занялась перенастройкой навигационной системы и сделала их самолет невидимым для радаров Ито. — Она безумна, и сегодня-завтра собирается заменить канцлера и прикончить Анкиа. И это всего лишь амбиции… О том, что будет с людьми при таком исходе остается только догадываться.

Ривка промолчала, но Бен прекрасно видел, как на миг остановились ее пальцы, порхающие по приборной панели.

— Он знает? — уточнил он у матери, но та покачала головой, и тогда заговорила Ривка.

— Александр в Америке, Ангела связалась со мной за полтора часа до вылета. Он бы не позволил мне лететь…

— Ты с ума сошла?! — Бен аж подпрыгнул в кресле. — Ты вообще думала о своей безопасности? А что, если бы этот спонтанный план провалился? Что будет с анкийцами, которые на тебя рассчитывают?

— Я рассчитала время, Инанна сейчас в Бад-Тибира, но, возможно, она уже в курсе того, что мы сделали.

— Мама! Как ты могла подвергнуть ее такой опасности?

— Если бы не Ребекка, ты бы все еще был в заточении. И я благодарна за то, что она не отказала в помощи. Я недооценивала вашу дружбу, но теперь я понимаю, насколько вы оба ею дорожите.

— Инанна пробралась в город. И если бы не Ангела, то случилось бы непоправимое, и я, вероятно, была бы уже мертва, — Ривка помрачнела. — Она собралась играть мою роль, но пока что не может начать действовать, так как для этого ей сначала нужно убрать меня с дороги. А я, как ты понимаешь, сейчас вне зоны досягаемости.

— И что мы будем делать? Куда полетим?

— К анкийцу, который никогда не предаст своего господина…

Ривка достала из кармана браслет и надела на запястье, намереваясь связаться с Александром, но не было предела ее удивлению, когда он не ответил на звонок.

— Нехорошо… — она помрачнела еще больше.

* * *

Их небольшой Эмбрайер, совершив вертикальную посадку, приземлился ночью на крышу самого высокого отеля Каира, где их уже встречал сонный, но идеально причесанный Энгельс. На его чуть опухшем лице горел румянец, подтверждая догадку Ривки о быстром кроссе. Энгельс сначала заулыбался, но потом, увидев Ангелу Новак и ее сына, моментально вскипел возмущением.

— Что, позвольте спросить, эти двое делают здесь? — он кивком указал на них. — Канцлер, и почему вы были за штурвалом самолета?

Ривка, стараясь сгладить углы, подошла к нему и положила руку на его предплечье, вынудив к прямому взгляду.

— Форс-мажор, Амадей. Мне нужно было вызволить друга из плена, и теперь он и Ангела могут подвергнуться преследованию общества Иштар. И вы единственный анкиец, которому я могу довериться, так как вам доверяет Великий Анкиа, — подсластила она пилюлю.

— Но, канцлер, почему они должны подвергнуться преследованию Иштар, ведь они были его основными лицами? — сомнение Энгельса адресовалось, конечно же, Ангеле Новак.

— Инанна на Земле, — сообщила Ривка, — и только благодаря действиям Ангелы мне удалось избежать гибели от ее руки. Ито, позабыв о своих идеалах, намерен следовать за прародительницей своего рода.

Но Энгельс будто бы и не слышал ее последних слов, в его голове звоном отдавалось имя Инанны и понимание, к чему это может привести.

— Ох, — только вымолвил он, но потом собрался и продолжил: — И Ито спокойно содействует ей, не боясь быть запертым за решеткой?

— Мы не можем действовать и не можем поймать ни Ито, ни Инанну. Она из царской семьи, Амадей, и распри с ней могут стоить жизней всего человечества.

— А вы уверены, что мы можем доверять им? — Энгельс понизил голос до шепота, поглядывая на держащихся в стороне Ангелу и Бена.

— Амадей, помимо защиты прошу бдительно следить за ними, — все еще осознавая риски, попросила Ривка. — Ну что, пустите на свою территорию?

Он, все еще сомневаясь, все же дал согласие, уточнив при этом, знает ли Александр о том, что Инанна на Земле? Но Ривка об этом не имела ни малейшего понятия, как и о том, где он и почему его браслет оффлайн.

* * *

Александр вернулся из командировки днем, его самолет приземлился в зиккурате Бад-Тибира около трех пополудни, а значит, Ребекка должна быть в магистрате. Глянув ее расписание, он удивился белой простыне календаря, не обнаружив там никаких планов. Александр видел свой бронированный роллс-ройс, подъехавший к самолету в тот момент, когда заглохли двигатели. С водительской стороны вышел Живкович и открыл пассажирскую дверь. Александр удивленно смотрел на улыбающуюся жену, решившую встретить его с дальнего перелета. В офицерском кителе ей наверняка было жарко, но она смиренно терпела правила нового режима.

— Привет, — она потянулась за поцелуем, демонстрируя, как сильно скучала, вызвав удивление, ведь никогда не позволяла себе проявлять чувства перед другими, более того, с Александром прилетел Андерсен. — Тебя будто не было целую вечность.

— Твой календарь пуст, Ребекка, этому есть какое-то объяснение? — он присел в роллс-ройс.

— О, да ты следишь за моим расписанием! — кажется, настроение у нее и впрямь было хорошим.

Ребекка легла на его плечо, отобрав планшет, сняв браслет и откинув их на сидение напротив. Она переплела их пальцы и блаженно закрыла глаза.

— Я твой начальник в стенах Бад-Тибира.

— Так давай же скорее покинем это душное место. В этом костюме можно заживо свариться, — она подтверждающе оттянула ворот рубашки, хотя в салоне авто работал кондиционер.

Александр высвободился из захвата ее пальцев и просто накрыл их ладонью, нежно поцеловав в висок.

— Хорошо, тогда у меня есть кое-какая идея насчет остатка дня, — в его глазах появилось напускное коварство, — да и потом, у меня есть для тебя сюрприз, — он прижал ее теснее, поглядывая на Живковича, который, подняв перегородку, разделяющую пассажирскую и водительскую часть, сделал музыку чуть громче. — Только тебе придется закрыть глаза…

* * *

— …Возвращайся в свой гадюшник на Нибиру, змея! — бросил напоследок Александр, едва успев закрыть окно, прежде чем в него полетел придорожный камень.

— …Мардук, сукин сын! — изрыгала проклятия вслед Инанна, глотая пыль от колес удаляющегося на скорости роллс-ройса, бросившего ее в пустыне в одиночестве.

Как она могла быть наивна настолько, что повелась на глупый розыгрыш с закрыванием глаз? Инанна была в бешенстве, она понимала, что слишком плохо изучила Ребекку МакГрегор и полезла в бой неподготовленной, и теперь она осталась одна, без связи под все еще палящим солнцем Сахары. И вряд ли ей стоило ждать помощи…

— Господин, как вы догадались, что это не канцлер? — Живкович все еще не оправился после того, как Великий Анкиа выставил свою жену в сорокоградусную жару в пустыне за дверь; он только потом узнал, кто эта женщина на самом деле.

— Я слишком хорошо знаю свою жену, поверь, невзирая на то, что они выглядят одинаково, Ребекка совсем другая, — говоря это, он смотрел на свою ладонь, где так и не появился уджат от соприкосновения с символом на руке Ребекки, просто потому, что его там не было.

— Она обвела меня вокруг пальца… — Живкович ударил рукой по рулю и оскалился. — Как же я не догадался? — он корил себя за невнимательность.

— Ты бы не смог, ты не знаешь Инанну так, как знаю ее я. Она хорошая актриса, но безумный блеск в глазах ее выдает.

— Великий Анкиа, почему они так похожи… Ито воистину монстр! — Дрейк продолжал негодовать и удивляться одновременно.

— Теперь ты видишь, к чему стремится общество Иштар? — Александр задал риторический вопрос. — Всего лишь власть. И им не важны способы достижения желаемого, лишь только цель, к которой они идут.

— Господин, — Живкович посмотрел на него в зеркало заднего вида, — они преследовали великие цели, но сейчас… Видя ту, кем является прародительница его клана, я не понимаю, почему Ито так слеп и глуп. Она же… — он запнулся, не в силах сформулировать мысль. — Почему она здесь, почему она… — автомобиль резко затормозил и свернул на обочину, подняв столп песка. — Где госпожа канцлер? — Живкович обернулся назад, требовательно взглянув на господина анкийского мира; кажется, верный телохранитель обезумел из-за того, что позволил Ребекке исчезнуть из его поля зрения и не отличил подделку от оригинала.

— Кто-то, и я даже догадываюсь кто, блокировал сигнал моего браслета, — Александр задумчиво почесал подбородок. — Дай телефон.

Живкович покорно протянул трубку назад. Александр, надеясь, что с Ребеккой все в порядке, по памяти набрал ее номер и выдохнул, услышав родной голос в трубке: «Где тебя черти носят, Александр?! ».

* * *

Александр метал молнии, в каждом его шаге читалась угроза, и Ривка, знавшая, что толстопуз Амадей уже нашел способ передать господину о том, что учинила его жена, попросила Бена и Ангелу остаться подальше от Его Разгневанного Величества, дабы сохранить тела нерасчлененными.

— Ты… — Александр тыкал пальцем в Ривку, брызжа слюной, но не в силах подобрать слов. — Как ты посмела нарушить все правила безопасности ради таких, как они? Тебя могли убить, Ребекка!

— Бен — мой друг, и ты это прекрасно знаешь, — монотонно сказала Ривка, вовсе не собираясь оправдываться. — Инанна превратила его в комнатную собачку. Друзья приходят друг другу на помощь, знаешь ли.

— Где этот трусливый гад? — Александр, развернувшись на каблуках, последовал, согласно своему чутью, подсказывавшему, что две далеко не самых приятных ему личности находятся совсем близко.

Он ураганом ворвался в их комнату, выделенную на двоих не слишком гостеприимным Энгельсом, и зыркнул на Ангелу, сидящую на софе в скованной позе.

— Ангела, черт возьми, как ты посмела втравить мою жену в неприятности? Ты совсем страх потеряла, действовать у меня за спиной? А ты? — он бросил злой взгляд на Бена, стоявшего за спиной матери. — Я, кажется, ясно сказал тебе сидеть на месте и не рыпаться!

— Что?.. — только ахнула Ривка. — Ты всё это время знал, что Бен в плену у Инанны и молчал? — она неверяще покачала головой.

Александр посмотрел на нее мрачно и осуждающе.

— Даже не думай обвинять меня в чем-то. Бен выполнял свой долг, собирая информацию об Инанне. Но теперь мы можем получить куда больше информации, — он перевел взгляд на Ангелу. — Верно?

— Я расскажу всё, что знаю, — подтвердила Ангела. — И, боюсь, что со дня на день нас почтит присутствием сам Энлиль…

Кровь застыла в жилах Александра, он был готов к подобному, но все равно все его внутренности переполняло волнение и страх перед неизведанным. Что будет с анкийцами и им самим? Что ждет людей?

* * *

Официальное сообщение о визите — вот, что прислали нибируанцы, которые, естественно, не собирались нагрянуть внезапно. Царская семья привыкла к подобающим приемам собственных персон. Ривка стояла рядом с мужем, внутреннее напряжение которого буквально витало в воздухе. В зиккурате Бад-Тибира собрались все значимые персоны анкийского мира, и Ривка с ненавистью поглядывала на Ито, рядом с которым, однако, не было Инанны. Неужели ее планы поменялись и теперь эта тварь будет добиваться властвования на Земле другими методами?

Александр рассказал, что она пыталась одурачить его пару дней назад, намереваясь занять ее место, а Ангела подтвердила, что целью Инанны была не сама Ривка, а Мардук. Инанна намеревалась его прикончить, по ее словам, дабы облегчить участь Мардука, которому вновь грозило заточение в одной из пирамид или в тюрьме на Нибиру. Александр будто бы оберегал ее от тяжелых мыслей, говоря о том, что это очень маловероятный исход событий, так как он постарался обеспечить добычу золота для Нибиру и, конечно же, всеми силами пойдет на примирение с родственниками.

Гул двигателей разорвал ночное небо Бад-Тибира, нибируанцам почему-то приспичило прилететь именно в темное время суток, потому что, скорее всего, они имели свой собственный график светового дня на Нибиру. Александр выглядел спокойно, но Ривка видела, как пульсирует жилка у него на виске. Они оба стояли впереди остальных, окруженные охраной. Ривка бросила взгляд на Живковича и приосанилась. Его внутренняя сила почему-то придавала уверенности и ей. Корабль, похожий на некрупные пассажирские шаттлы, лавирующие между Землей и Лахму, совершив вертикальную посадку мягко коснулся покрытия зиккурата. Лампы, подобно небольшим свечам, освещали дорожку от открывшегося трапа до встречавших гостей анкийцев.

Ривка видела даже в относительной темени, как отчаянно блестит и краснеет лицо Коскинена, и искренне надеялась, что он не упадет в обморок от встречи с божествами, о которых он только в книжках читал.

— Всё будет хорошо, — только произнесла Ривка, на миг коснувшись руки мужа пальцами, когда, подсвеченные внутренним освещением шаттла, на трапе появились высокие фигуры столь долгожданных, однако незваных гостей.

Четверо впереди, как главные действующие персонажи, и охрана с лазерными оружием позади — целый строй облаченных в светлые летные костюмы солдат. Их форма была, в целом, похожа на форму, которую использовали анкийцы, только выглядела немного более футуристичной за счет узора из клинописных символов на груди. Ривка вытянулась по струнке, потому что поняла, что ее взгляд слишком долго был прикован к рядовым солдатам, вместо того чтобы изучать основные фигуры шахматной доски.

Четверо — не слишком высокий седеющий мужчина в центре, женщина с виду лет за пятьдесят, мужчина с суровыми серыми глазами на вид возраста Александра и еще одна девушка, идентифицировать которую удалось сразу. Поднявшие взгляды анкийцы ахнули в едином порыве. Это была Инанна — женщина, которую Ривка видела впервые. Смотреть на саму себя будто бы в зеркало было выше ее сил. Ривка побледнела, ее исключительность и уникальность уже давно опроверглись наличием, так сказать «оригинала», с которого Ито слепил Ривку в своей лаборатории. Однако видеть ее воочию было куда более шокирующе. Остальные персоны просто перестали для нее существовать. Ривка смотрела только на Инанну, не в силах прийти в себя.

— Мой царь, — Мардук склонился на одно колено, не смея смотреть в глаза Энлилю; Ривка и остальные анкийцы последовали его примеру и склонились в почтении, — с возвращением на Землю… — Александр говорил на английском языке для понимания присутствующих, так как у визитеров были электронные переводчики.

Царь смотрел на него с укором, в его взгляде не было ни намека на благосклонность. Его темные с вкраплением седины брови рисовали строгие линии, и Ривка задержала дыхание, когда он, выдержав паузу, все же удостоил племянника ответа:

— Мардук, встань, — приказал он, и тот подчинился, в то время как остальные остались неподвижны; едва коснувшись руки Ривки в жесте поддержки, Александр подчинился. — Это ли новые жители Земли? — царь обвел взглядом присутствующих министров, генералов, ученых Бад-Тибира, облаченных в спецовки и военную форму; люди до встречи нибируанцев допущены не были.

— Да, мой царь, это смешанная раса, потомки нескольких нибируанцев, чей ген удалось сохранить.

Но Энлиль, конечно же, и так знал об этом из уст Инанны. Взгляд царя задержался на девушке рядом с Мардуком, не смевшей поднять на него взгляд.

— Встань, дитя, — приказал он, — встаньте все.

И анкийцы единым организмом поднялись на ноги, наконец, осмелившись оглядеть царя Нибиру. Его золотой плащ на летном костюме с латами на груди, плечах и голенях ловил блики прожекторов. Какой вульгарный наряд для непривыкшего к подобному маскараду землянина.

Ривка выпрямилась и осмелилась на прямой взгляд. От этой встречи зависела судьба Земли, и ей необходимо было следовать точным указаниям Александра и вести себя покорно, но уверенно.

— Мне пока остается только догадываться, насколько вперед шагнуло человечество за последние четыре тысячи лет. Поразительное сходство, — заключил Энлиль и положил ладонь на плечо Инанны, которая оказалась ближе и теперь рассматривала свою копию во все глаза. — Что ты думаешь, дорогая Инанна?

Ривка ожидала какой угодно реакции, но только не такой: Инанна взяла ее за руки и, с интересом оглядев, благодушно сообщила:

— Я думаю, мы подружимся, — она взглянула на стоявшего за спиной Ривки японца. — Прекрасная работа, министр Ито.

— Спасибо, госпожа, — Ито почтительно поклонился своей богине, вызвав у той довольную улыбку.

Работа. Так оценила эта тварь само существование Ривки, которая постаралась отпустить злобу и теперь смотрела на другого нибируанца — молчаливого, сероглазого шатена с не слишком опрятной щетиной, который прожигал дыру взглядом в Александре. Не оставалось сомнений, что это был наследник царя — Нинурта, так похожий на своего отца внешне — тот же рост и разрез глаз, тот же требовательный взгляд и несомненная брутальность, на фоне которой Александр смотрелся интеллигентнее, возможно, уместнее будет сказать — не так дико. Ривка не ожидала, что царь и его наследник будут выглядеть столь воинственно, но из нибируанской и земной истории она знала, что Нинурта и в самом деле занимался больше военной деятельностью, нежели его кузен Мардук и отец Мардука — Энки, что были учеными. Она чувствовала эмоции близ стоящих министров. Коскинен, судя по запаху, еще и нехило вспотел.

Нинурта задержал взгляд на диковинке — его биологической дочери, его брови сдвинулись и, казалось, он смотрел на нее со злобой, но в следующую секунду Ривка осознала, что, кажется, он смотрел так на всех. Он уверенно подошел ближе:

— Ты совсем на меня не похожа, кто додумался слепить вторую Инанну? — он усмехнулся, а Инанна, услышав свое имя, только скривилась в отвращении. — Надеюсь, характер у тебя не такой скверный, как у моей племянницы.

Александр смотрел прямо на них и, казалось, в его глазах кипела невероятная злоба, отнюдь не мимолетная вспышка ревности из-за того, что его заклятый кузен так фамильярно общается с его женой.

— Почему ты молчалива? — спросил Нинурта.

— Я не знаю, что сказать, мой господин, — она покорно опустила взгляд.

— Как же тебя угораздило стать женой моего дражайшего кузена? Неужели он принудил тебя? — Нинурта задавал некорректные вопросы, и в этом таилась очевидное намерение задеть; он выглядел крупнее и увереннее Александра, как подобает настоящему воину; но черты сходства с Мардуком все же были — родство прослеживалось в линиях носа и скул, в цвете волос и росте. — Или тебе был интересен его статус? Ведь он самонареченный наместник Земли. Но, поверь, девочка, это ненадолго.

Лицо Ривки исказилось, ярость на миг тронула превратившиеся в два кусочка льда глаза. Она прекрасно понимала, что это провокация, и не должна была реагировать, но, похоже, несдержанность передалась ей от Инанны, а может, и от биологического отца, стоявшего с самодовольным видом напротив.

— Это любовь, господин, — коротко ответила Ривка, собрав волю в кулак.

Нинурта собрался продолжить, однако в разговор вмешалась приятная женщина, выглядевшая на пятьдесят пять земных лет с роскошными волосами пшеничного цвета, заплетенными в сложную прическу из крупных кос, которой, похоже, не помешал даже летный шлем:

— Я — царица Нинхурсаг, — она доброжелательно улыбнулась. — А ты супруга моего племянника? — она бросила взгляд на Александра.

— Ваше Величество, с возвращением на Землю, — Ривка тепло улыбнулась, потеряв интерес к Нинурте, который все еще не сводил с нее взгляда. — Для меня честь познакомиться с вами.

— А мне она такого не говорила, — донеслась безобидная усмешка Нинурты, который наконец-то двинулся к бледным министрам.

Однако Александр предложил продолжить общение в другом месте — в главном конференс-холле Бад-Тибира, и Ривка, присоединилась к нему в процессии до автомобилей, которые должны будут доставить их в магистрат. Никто еще не знал чем закончится эта встреча…

— …Ты еще не прощен, Мардук! — грозно заявил Нинурта, перебив собственного отца, — тебе не забудут ни Вавилон, ни смерть Думузи, ни остальные пакости!

— Достаточно, Нинурта, — осек царь Энлиль, подняв руку; Ривка сидела в зале с остальными министрами, тогда как Мардук подвергался допросу. Разговор о подготовленных для нибируанцев необходимых ресурсах как-то плавно перешел на тему ошибок Мардука. — Я прошу покинуть зал всех анкийцев, наши внутренние распри вас не касаются. Министр Ито, — обратился Энлиль к замершему японцу, — прошу вас подготовить сопровождение Инанны и наследного принца к ближайшей шахте и заводу.

— Да, мой господин, — наконец осмелился проблеять Ито не своим голосом, и Инанна благодушно кивнула ему, когда он двинулся прочь из зала.

— Дитя, ты тоже выйди.

— Я останусь с моим мужем, — жестко и уверенно заявила Ривка, намертво приклеившись к креслу.

Энлиль только вскинул бровь, удивившись подобной наглости.

— Ребекка, покинь зал, — бесстрастно приказал Александр, и она поневоле вылупилась на него, едва не открыв рот. — Сейчас не время показывать характер. Перед тобой правящая семья Нибиру.

Ноздри Ривки трепетали от гнева, она понимала, что Александр лишь храбрится, потому что ему наверняка придется ответить за свои ошибки. Ривка была возмущена тем, что он попросил ее выйти, всё-таки, она его жена и самое близкое существо во всем мире. Чувство несправедливости в момент взыграло в ней, она должна была остаться здесь любой ценой.

— Мой господин, — обратилась она к царю, в почтении склонив голову, — с глубочайшем уважением прошу позволить мне остаться. Мы с Мардуком — единое целое. И пускай я не вхожу в вашу семью, и происхождение мое наверняка дает вам много поводов для кривотолков, я не могу выйти. Я не оставлю его.

— Ребекка! — рявкнул Александр.

— Где же ты нашел такую преданную слугу, Мардук? Сарпанит и та была боязливее, — Инанна склонила голову набок, продолжая разглядывать Ривку. — Ты не имеешь права присутствовать на собрании царской семьи, ты — никто.

Ривка уничижительный тон Инанны просто проигнорировала, как и Мардук, и не глядящий в ее сторону. Это задевало самолюбивую богиню.

— Подожди, Инанна, — вступил Нинурта — единственный, кто удостоил внимания последний комментарий; он почесал бородку и с интересом посмотрел на точную копию дражайшей племянницы. — По какому нелепому стечению обстоятельств бы не началось ее существование, но игнорировать тот факт, что в ее жилах течет твоя и моя кровь — неправильно. И кровь эта определённо чистая.

— Она всего лишь лабораторная крыса! — проскрежетала Инанна и обратилась к Ривке: — Радуйся, что эксперимент удался, а то в ходе него ты бы могла приобрести щупальца.

— Значит, я везучая, — с вызовом зло бросила Ривка, игнорируя предупреждающий взгляд Александра.

Если бы была возможность выбрать между щупальцами и сходством с Инанной, она не раздумывая выбрала бы первое.

— И ты готова разделить его судьбу, каким бы не было решение? — спросил Энлиль, сменив гнев на задумчивость и внимательно глядя на дерзкую девушку. — За то, что натворил Мардук, по нашим законам мы должны искоренить его и его прямых потомков, но, как понимаю, детей у вас нет. Зато есть множество анкийцев, в чьих жилах преобладает его кровь.

— Какой бы ни была его участь, я пойду с ним до конца, — твердо заявила Ривка, возможно, и впрямь не задумываясь о последствиях такого решения.

И лишь Нинхурсаг молчаливо и сосредоточенно смотрела на неё, поражаясь искренности чувств и самоотдаче. Возможно, Ребекка до конца не осознавала, что может оказаться заточенной вместе с Мардуком в одной из пирамид или быть сожженной на костре, но воля в ее серых глазах была настолько непоколебима, что Нинхурсаг исполнилась уверенности в том, что в языки пламени эта девчушка зайдет с высоко поднятой головой. Этот характер и боевой настрой она явно унаследовала от Нинурты, ведь от Инанны, судя по всему, была взята только лишь оболочка. Интересная смесь двух непохожих друг на друга нибируанцев. Более того, нибируанцев, которые не переносили друг друга на дух в какой-то мере… Хотя Нинхурсаг знала, что ее сын питает к ней определенные чувства, не выставляя их напоказ. Наследник престола, Нинурта, уже добившись Инанны в прошлом, усиленно делал вид, что быстро потерял к ней всякий интерес. Инанна привыкла, что ее боготворят, но Нинурта этого не показывал, очевидно намеренно доводя ее.

— Твоя смелость может привести тебя к гибели, — продолжил Энлиль, — но она похвальна, как и стремление быть рядом с мужем. Полагаю, твоя поддержка сейчас ему необходима.

— Мой царь, но это противоречит нашим законам.

— Инанна, я думаю, мы можем позволить эту маленькую блажь, ведь Ребекка его супруга. Итак, — он снова обратил свой взор на Александра, — она может остаться, если ты этого хочешь.

— Ребекка, выйди, — вновь непреклонно приказал Мардук, не желая втравливать ее в их распри.

Она, накапливая в себе злобу, тяжело вздохнула и поднялась, резким движением разгладив пиджак. Ребекка всегда подчинялась его воле даже наперекор собственным желаниям. Чувствуя себя раздавленной, она взглянула на нибируанцев-стражей, оставшихся в зале для защиты царской семьи. Кажется, поначалу довольно спокойная встреча властителей Нибиру вошла в крутой поворот, и ей оставалось только подчиниться их законам.

Ривка на скорости света влетела в свой кабинет, проигнорировав оклик Коскинена, она была настолько зла, что собиралась крушить мебель. Сам царь Нибиру был не против ее присутствия, так почему же Александр посмел выгнать её? Она расценивала это как предательство, недоверие, и Ривке в таком состоянии было невдомек, что Мардук просто хотел защитить ее от гнева своей семьи. Дав распоряжение Живковичу следить за входом в зал, она стала ожидать окончания семейного совета, после которого ее муж мог подвергнуться жестокой казни или заточению.

— Войдите, — после стука в дверь резко бросила она, не узнав собственного голоса. — Бен, что ты тут делаешь? — она удивленно уставилась на друга, на чьем лице застыла ободряющая улыбка. — Инанна и Ито здесь, тебе может грозить опасность! Где Ангела?

— Все еще в Каире, — сообщил он и подошел ближе. — Слышал от Коскинена, что совет продолжается и, судя по всему, его исход будет не очень радужным.

— Я не могу даже представить что там происходит, но, судя по тому, что я слышала, Александру грозит трибунал, кто знает, возможно дыба. Если он и совершил множество ошибок, то сейчас это другой бог. Посмотри на цивилизацию, которую он построил. Разве его можно считать средоточием зла?

Бен взял ее за окаменевшие руки и усадил на софу, внимательно глядя в глаза.

— Ты ведь знаешь, что он хотел свергнуть нибируанскую власть, а до этого его изгнали за убийство брата…

— Думузи спровоцировала Инанна, ты знаешь, что это она строила козни!

— Ривка, — Бен выдержал паузу, чуть встряхнув подругу. — Эта история покрыта туманом, и мы знаем ее только со слов Мардука. Конечно, ему невыгодно выставлять себя в дурном свете.

— Бен! — рявкнула Ривка, сбросив его руки. — Ты сейчас пытаешься настроить меня против Александра?

Взгляд его неожиданно изменился до жесткого, в нём не было ни капли понимания.

— Мы сейчас полностью зависим от него, и всегда зависели только от него. Но, Ривка, хватит верить во всю эту чушь с непреднамеренным убийством. Мардук — темная личность, и люди запомнили его именно таким. Невзирая на то, что он построил цивилизацию дал нам множество знаний, он не такой святой, каким видишь его ты! Я не понимаю, что с тобой произошло? Ты стала совсем другой, ты будто не живешь, превратилась в его тень…

— Вот что ты думаешь обо мне, Бен? — она сощурилась; Ривка встала с софы и сложила руки на груди. — Тогда не смею тебя больше задерживать.

Бен помрачнел, он пытался донести до нее очевидное, но любовь Ривки к Мардуку делала ее абсолютно слепой и безвольной.

— Ривка, перестань, — он встал и снова попытался взять ее за плечи, но она только отступила на шаг, выставив перед собой ладонь. — Я не пытаюсь задеть тебя, лишь только обратить твоё внимание на то, что с тобой что-то происходит. Раньше тобой двигали амбиции, но теперь ты просто плывешь по течению. Ты всегда оспаривала решения Александра, если не была с ним согласна, но теперь…

Она, понурив голову, почувствовала себя совершенно разбитой.

— Теперь я согласна с ним. Более того, только лишь один он знает, как действовать, когда здесь нибируанцы. Бен, неужели ты думаешь, что я знаю что делать? Надо хотя бы подождать и понять чего от них ждать. У нас у всех связаны руки. Повезло еще, что Инанне не удалось занять мое место. Вот это было бы шоу!

— Она боится Мардука, — сказал Бен неожиданно, решив, что сейчас самое время обсудить это, когда они наедине.

— Что… Почему? — Ривка распахнула глаза.

— Она хотела убить его не из ненависти, а из страха. Инанна не говорила об этом, но ее слепая ярость по отношению к нему выглядит именно так. Но у меня есть и другие мысли…

— Странно, — в задумчивости Ривка подошла к окну и произнесла: — Теперь она мне кажется еще опаснее. Бен, я не хочу быть похожей на нее. Мифология разных народов изображает её мудрой женщиной, символом плодородия и сохранения семьи. Однако то, что я вижу, идет вразрез с этим представлением. Не понимаю, почему нибируанцы отправили ее на Землю на разведку и держат подле себя.

— Ривка, вся ее внешняя спесь — лишь определенная модель поведения. Я видел ее на собрании, и в моменты принятия важных решений она была совершенно иной. И эти перемены пугают до дрожи.

— Меня больше пугает неизвестность…

* * *

Александра вывели из конференц-зала под стражей и повели в к выходу из магистрата. Ривка едва не потеряла рассудок, увидев эту картину.

Энлиль шествовал позади вместе с Нинхурсаг, а Инанна и Нинурта остались у выхода холла с личной стражей.

— Куда его ведут? — попыталась спросить она у оставшихся; стража не позволила подойти ближе.

— Его отправляют на Нибиру, — ответил Нинурта, а Инанна посмотрела на Ривку, точно на блоху.

— Я должна лететь с ним! — она ринулась было в сторону процессии.

— Стража, — бросила Инанна небрежно, и Ривку задержали. — Ты остаешься здесь, чтобы показать нам золотоносные шахты и ввести в курс дела.

— Но ты и так провела достаточно времени на Земле, чтобы собрать нужную информацию, — Ривка обессиленно опустила плечи.

— Ты смеешь обращаться ко мне столь неформально? — Инанна вскинула бровь. — Я была лучшего мнения о твоих умственных способностях. А, Бен, — она взглянула в сторону мрачной фигуры мужчины поодаль, — рада тебя видеть. Жаль, что ты ушел, не попрощавшись, — на ее лице появилась коварная улыбка.

Бен, видя двух одинаковых с виду женщин, замер на месте. Его Ривка была взволнована, во взгляде читалось опустошение и вместе с тем безумие. Она смотрела, как закрываются двери лифта, в которых исчез Мардук, окруженный нибируанцами.

— Не могу сказать того же, Инанна, — равнодушно сказал Бен.

— Твой новый любовник? — Нинурта усмехнулся, подколов племянницу; он выглядел мужланом, точнее, воином, не привыкшим к соблюдению правил этикета, чуть взбалмошным, но несомненно сильным мужчиной. — Вернулась к развлечениям с землянами?

Инанна смерила его недобрым взглядом, однако, чуть склонив голову в почтении перед наследним принцем, ответила с легкой полуулыбкой:

— И среди земных мужчин встречаются оригинальные экземпляры, Ваше Высочество, — играла она или действительно выказывала уважение, оставалось загадкой; Ривка пока не разобралась в отношениях в царской семье.

— Почему не прилетел отец Мардука Энки? — спросила Ривка, стараясь сдерживать ритм бешено колотящегося сердца.

— Кажется, ты должна спрашивать, дозволено ли тебе говорить, — напомнила Инанна, потешаясь над ее смятением.

— Не надо, Инанна, — Нинурта хитро сощурился, — она вторая после Мардука на Земле, в ней течет наша кровь. Давай будем более снисходительны, ведь дикарка никогда прежде не видела царской семьи, верно, Ребекка?

Не было сомнений, что Нинурта вновь иронизирует, но Ривка смиренно прикусила язык, начав более вежливо:

— Дозволено ли мне задавать вопросы, Ваше Высочество?

— Она быстро учится, — заметил Нинурта и заключил ее ладони в свои. — Я отвечу на все твои вопросы, а Инанна может посмотреть золотоносные шахты и без нас. А вот и министр Ито.

Министр Ито шел на них со спецбатальоном, подготовленным для сопровождения важных персон. Он выглядел собранно, готовый исполнить малейшую прихоть своей любимой Инанны.

— Всё готово, моя госпожа, — он низко поклонился, и батальон единым движением остановился.

— Хоть кто-то ведет себя подобающе, — хмыкнула Инанна, отбросив волосы назад. — Царь приказал осмотреть Землю нам обоим, — обратилась она к Нинурте.

— Я бы хотел осмотреть Бад-Тибира и войти в курс дела. Полагаю, канцлер мне в этом поможет, — он внимательно посмотрел на Ривку. — Идем, дитя.

Инанна поджала губы, и Ривка вдруг осознала, что Нинурта остался по велению царя на Земле за главного.

— Что ждет Мардука? — Ривка повела Нинурту в свой кабинет, кивнув Бену, который остался в холле без возможности оказать ей поддержку.

— Похоже, судьба Земли волнует тебя меньше, чем судьба Мардука, — стоило им зайти в кабинет, как Нинурта неожиданно схватил ее за запястья и развернул тыльной стороной ладони к себе.

— Что вы делаете? — она попыталась отстраниться, но не смогла и пошевелиться.

Он внимательно осмотрел ее руки, и неожиданно место, где находилась печать Мардука, обожгло огнем, а печать проявилась, но не привычным голубым свечением, а ярко алым, болезненным.

— Как интересно, мой кузен и впрямь женился на тебе по всем нибируанским канонам, — на лице его появилось непонимание. — Даже Сарпанит не удостоилась такой чести.

Ривка вырвала ладони из захвата, зашипев от боли, а на месте печати вновь появилось раздражение.

— Мой господин, что вас так удивляет? — Ривка подошла к буфету и, пытаясь успокоиться, плеснула виски, забыв предложить гостю, но Нинурта, подойдя ближе, поухаживал сам за собой, налив второй.

— Нибируанские браки не расторгаются, — пояснил он, — не похоже это на него. Отличное пойло.

— Вы не ответили, что его ждет, — Ривка, налив себе и гостю еще виски, сверкнула глазами, сделавшись увереннее.

Нинурта присел в хозяйское кресло и крутанулся, и когда кресло остановилось, он посмотрел на Ривку из-под бровей сосредоточенным взглядом серых глаз.

— Сначала нужно посмотреть, что собой представляет Земля, царь ждет нашего заключения, дитя, — сказал Нинурта, и тон его Ривке не очень понравился, словно его вердикт каким-то образом касался и её. — Если нынешняя Земля будет отвечать нашим потребностям, а люди смиренно последуют за нами, то более чем уверен, совет примет наиболее щадящее решение касательно Мардука

— Щадящее? Что это означает в вашем понимании? — Ривка насторожилась, понимая, что жизнь теперь круто изменится.

— Наместником Земли стану я — это наиболее вероятный исход событий. Мардук отойдет от дел, и скорее всего будет сослан либо в дальний незаселенный уголок Земли, либо останется на Нибиру под предводительством Энлиля без права иметь земли в своем распоряжении. Но в самом плохом исходет — его заточат в нибируанской тюрьме или вовсе казнят.

— Он создал эту цивилизацию, заселил Землю, научил людей наукам, и всё, что его ждет — это изгнание или смерть? — Ривка была возмущена, для нее был немыслим подобный поворот; смело говоря о смерти она отгоняла волнение и страх. — Он — Великий Анкиа, правитель Земли! И теперь его может ждать только… это?

На ослабевших ногах она опустилась в гостевое кресло. Нинурта неожиданно склонился над столом, сократив между ними расстояние.

— А кто тебе сказал, что людей нужно было развивать? — он усмехнулся, а Ривку бросило в жар от этих слов. — Глупое дитя, люди были просто рабами, ничего не понимающими в технологиях и других науках. Они слепо поклонялись нам и выполняли любые наши приказы. Знания развращают, знания дают людям возможность мыслить, а значит, люди могут поднять восстание. Неужели ты этого не понимаешь?

Ривка оскорбилась, с ней общались точно с маленьким ребенком.

— Равноправие позволяет людям развиваться и без направляющей руки. Раса людей имеет право на существование. И ими можно управлять через тайное правительство. Мардук отличается от вас, ему не нужно слепое обожание, он уважает земную расу. И религии не искоренены…

— Да, я слышал от Инанны, — оборвал Нинурта и поднялся с места; в нем не читалось ярости, лишь понимание. — Единый Бог и его сын в сплетении нескольких религий. Но люди забыли, кто на самом деле создал их. Они могут быть неуправляемы и опасны.

Он обошел стол и положил ладонь на Ривкино плечо, которое вмиг будто бы обратилось в камень, склонился над ее ухом и убрал волосы. Жест был слишком интимным, но она боялась пошевелиться, когда его дыхание опалило ей кожу.

— При должном управлении люди и анкийцы неопасны, они могут быть союзниками…

— И сколько раз Мардука пытались убить его верные подданные? — Нинурта вновь коснулся ее плеч, потянув вверх, и она встала, повинуясь. — Неужели ты не понимаешь, что знания — наивысшее искушение? Получая знания, любое существо становится эгоистичным, понимая, что достойно большего в этом мире. Это то, чего не понимает Энки и его сын, поэтому им обоим более никогда не занять достойного положения. Они оба накликают беду на нас, нибируанцев.

Ривка остолбенела, чувствуя что близость Нинурты теперь и впрямь стала недвусмысленной. Она спиной через рубашку ощущала прохладу его нагрудных лат и не понимала, почему он ведет себя столь фривольно. И когда его ладонь легла на ее талию, она резко развернулась, но отступать было некуда, ведь сзади находился стол.

— Ваше Высочество, что вы делаете? — она была обескуражена; пальцы его стали нежно касаться ее скулы.

— Если бы Инанна была такой, как ты, я бы несомненно сделал ее своей женщиной. Но она принадлежит миру своих жестоких грез.

— А я принадлежу вашему кузену, — с вызовом бросила Ривка, задрав подбородок.

— Строптивая, — он ухмыльнулся и вдохнул запах ее кожи. — Ты намного лучше ее… В тебе нет всей этой спеси. И твоя любовь к моему кузену для меня как красная тряпка.

— Я ваша плоть и кровь! — проскрежетала Ривка, хотя прекрасно знала, что нибируанцам был не чужд инцест. — Или вам так не терпится досадить кузену, что вы готовы силой взять его женщину?

Он засмеялся, гулко, басовито, а затем нагло схватил ее за бедра.

— Я не собираюсь брать тебя силой, — он неожиданно отстранился. — Ты сама придешь ко мне. Но мне нравится, что ты меня не боишься, хотя следовало бы.

Но Ривка лишь разочарованно покачала головой и взяла со спинки кресла свой форменный пиджак, словно он мог укрыть ее от прикосновений своенравного нибируанца и ее биологического отца.

— С вашего позволения, я бы начала вводить вас в курс дела, — с презрением бросила она, взяв планшет и, обойдя принца, заняла, наконец, свое кресло.

Нинурту не проняли ее слова, а только повеселили.

— Ты выросла и родилась на Земле, и родственные связи, которые тут существуют, слишком тесны. Но, Ребекка, такое положение вещей привили землянам мы, потому что их ДНК не совершенна. Дети, рожденные от ближайших родственников, умирают от болезней или рождаются уродцами, — Нинурта поправил переводчик в ухе. — Люди несовершенны, но мы, нибируанцы, следуем нашим традициям, и браки наши издревле заключаются между братьями и сестрами. Но только если нет необходимости влить свежую кровь. На Нибиру существует множество ответвлений царского клана, далеких от трона, но сохраняющих наш генетический материал.

— Спасибо за ликбез, Ваше Высочество, — огрызнулась Ребекка, глядя на него прямым, озлобленным взглядом. — Однако, как вы и сказали, я была рождена здесь, среди людей. И мне чужды ваши кровосмесительные связи.

— Невзирая на это, ты замужем за двоюродным дядей, — как бы между прочим заметил Нинурта. — Так к чему же все твои принципы?

— Но по крайней мере не за отцом!

* * *

— Население Земли — семь миллиардов триста миллионов человек, одна трехсотая часть — анкийцы. Земля разделена на сто девяносто семь стран с разным статусом и населением. Крупные державы, список которых вы держите в руках, занимают лидирующие позиции на мировом финансовом рынке в области добычи полезных ископаемых, создания и совершенствования оружия. Среди ядерных держав: Россия, США, Великобритания, Франция, Китай, Пакистан, Индия, Израиль, Северная Корея. Сейчас всё ядерное оружие находится под контролем анкийцев, — докладывала Ривка обстановку в мире спустя месяц после прибытия нибируанцев. — Упразднены такие коалиции, как блок НАТО, ООН и Евросоюз, подавлены военные действия между Израилем и странами арабских государств. Мировой финансовый кризис пока остановить не удается, из-за того, что все золотоносные шахты отныне работают только на пополнение запасов для Нибиру. Новые заводы по переработке золота заработают в полную силу ко второму сентября текущего года…

Ривка, держа доклад перед Нинуртой и Нергалом, братом Мардука, присланным на Землю в качестве финансового советника, чувствовала себя выжатой, как лимон. Она все еще не знала о судьбе Александра и осталась без его поддержки на защите цивилизации. Держать ответ за людей и анкийцев стоило ей многих нервов. Ее единственной возможностью было только служить верой и правдой на их благо, надеясь вскоре увидеть мужа.

Нибируанцы поселились в лучших апартаментах Бад-Тибира в центре города, аккурат напротив магистрата. Чтобы попасть туда, не обязательно было выходить на улицу. Высотки соединялись стеклянным мостом. Сама же Ривка забыла о покое и сне и в первый же день прибытия нибируанцев переехала из Малаката в прилегающую к ее кабинету комнату, в которой порой оставалась ночевать из-за количества работы. Каждый ее день превратился в смиренное ожидание вестей от Александра. Подготовка к отгрузке первой партии золота на Нибиру шла полным ходом, анкийцы и люди, чьи золотодобывающие ресурсы были арестованы в пользу Нибиру, работали не покладая рук. Разведка исправно докладывала о попытках организовать митинги и теракты, направленные на подрыв отношений между анкийцами, нибируанцами и людьми. Пока что министр внедрения Бьорн Андерсен справлялся и сдерживал недовольство людей, заставляя правительства стран обращаться к народу с поддерживающими речами. Людей пока щадили, им исправно платили зарплату, но все в мире прекрасно осознавали, что это просто подчинение высшей расе, свобода утеряна и что дальше будет только хуже.

— Канцлер, план такой, — хлопнув в ладони, сказал Нинурта, величественно восседая на месте, которое когда-то принадлежало Мардуку. — Вы и министр Коскинен должны обеспечить переправку ядерного оружия на Лахму, как на основную нибируанскую военную базу. К концу недели прошу рассчитать количество необходимых ресурсов и времени. На Земле не должно остаться ни одной ядерной боеголовки. Более того, готовьте приказ о закрытии всех заводов по разработке оружия на Земле.

Глаза Ривки расширились, ядерное оружие, да и вообще какое-либо оружие давало людям хотя какую-то веру в самозащиту, и Нинурта это понимал, готовя их к тотальному подчинению. Все министры, присутствующие в зале, осознавали, что уничтожение рынка оружия приведет не только к еще большим протестам, но и к усугублению финансового кризиса.

— Но оборот оружия покрывает затраты на социальные нужды — строительство, ремонт и обеспечение больниц, школ и прочих муниципальных структур. Это множество рабочих мест! Закрытие производства оружия приведет к спаду экономики. Мы уже лишили мир золота, но тогда начнется и голод, — неожиданно подал голос министр финансов — Акрам Баракат, но он запнулся под внимательным взглядом двух богов; в глазах Нинурты отчетливо виднелось знание всех последствий такого намеренного решения.

— Это породит еще большее недовольство и, как следствие — множество подпольных организаций, которые будут подрывать работу правления, — добавил Андерсен, видя, что у Ривки просто не находится слов.

Нибируанцы планировали нанести смертельный удар не только по человеческой экономике, но и по анкийской. Обе низшие расы напрямую зависели друг от друга, и, кажется, исход для обоих был один — геноцид, как следующий шаг на пути к господству нибируанцев над планетой Земля. Пока что нибируанцы в открытую не говорили об этом, но все министры знали, к чему идет дело. Людей было слишком много. Если Энлиль отдаст приказ о прямом истреблении, то это значит, что Александр ошибся, и за эту ошибку отдадут жизни миллиарды. Земля вернется в доисторическую эпоху подчинения.

Нибируанцы, отдав последний приказ, сообщили об окончании собрания и отчалили в боковые двери, оставив анкийцев и Ривку в смятении.

— Да, Великий Анкиа постарался на славу…

— Коскинен, лучше помолчите, — шикнула на него Ривка, — у нас все равно нет шансов против Нибиру. Иной исход, кроме подчинения, невозможен.

— Вы, канцлер, на пару с Мардуком, кажется, расформировали общество Иштар — и работа общества была как раз настроена на противостояние, а не подчинение, — недовольно заметил Ито, постукивая худыми длинными пальцами по столу.

— Учитывая вашу лояльность Инанне, Ито, я бы на вашем месте не стал озвучивать столь опрометчивых заявлений, — неожиданно взбеленился Бен, который в присутствии министров обычно не позволял раскрывать себе рта.

Младшие заместители министров, что по обыкновению нечасто допускались до собраний, выполняли административные функции и по сути были секретарями.

Ито, будто бы и не услышав комментария заносчивого юнца, обратил свой взгляд на Ривку.

— Канцлер, как вы думаете, кто, по-вашему, допустил несанкционированный взлет с моего личного зиккурата, когда Ангеле приспичило спасти сына из плена? — его раскосые глаза скрывали коварство и самодовольство; министр здравоохранения по праву отныне считался самым хитрым анкийцем в правлении, хотя в былые времена умело прикидывался идиотом. — Или вы наивно полагаете, что вам сопутствовала удача?

Ривка с самого ухода из зала нибируанцев взяла под контроль систему видеонаблюдения, все министры знали об этом, поэтому не боялись говорить.

— То есть, следуя вашей замечательной логике, министр Ито, вы находились в обществе Инанны не с целью слепо следовать за ее капризами? — Ривка зло усмехнулась. — Всё это чушь собачья, возможно, именно сейчас вы намеренно втираетесь к нам в доверие.

Министры дружно закивали, Энгельс даже чуть отстранился от Ито, будто тот был заражен вирусом Эбола или источал некий неприятный запах.

— Вы можете думать, что хотите, но теперь цели общества Иштар наверняка не кажутся такими уж нелогичными? И боюсь, даже Великий Анкиа будет склонен с этим согласиться. Вы собственными руками погасили луч надежды.

— Ах, какие красивые слова, Ито! — воскликнул Акрам Баракат, сложив руки на столе в замок. — Ваши цели определенно шли вразрез с целями анкийцев. Вы могли поставить под удар нас всех, продолжая действовать от лица общества Иштар. И правильно, что госпожа канцлер вовремя одумалась и послушалась господина, — доказал он, что знает больше, чем ожидала Ривка.

— Я бы предпочла закрыть эту тему, — строго сказала она, а в глазах ее блеснуло пламя негодования; Ривка была готова к действиям, ведь последнее заседание с нибируанцами лишало их всякой надежды, но она не доверяла Ито и Коскинену, чьи кланы могли попасть под влияние Нинурты и Инанны.

Выходя из зала заседаний, она направилась прямиком в сторону поезда, намереваясь отправиться в Малакат — единственное недоступное место для нибируанцев. Обитель Мардука не интересовала их, и Ривка, шепнув Живковичу, чтобы тот разыскал Летти, Дану, а также Харуку Наоми, отправилась в подземный дворец, который не посещала уже месяц.

Сойдя с поезда в окружении охраны Александра, она увидела взволнованного Вишая, который лавировал между домом ее родителей в Бад-Тибира и Малакатом. Конечно же, он худо-бедно знал о происходящем в мире, но не мог и предположить, насколько плохи дела анкийцев и людей после сегодняшнего собрания.

— Вишай, давно не виделись, — хмуро сказала Ривка и будто бы только сейчас вспомнила о том, что ее близкие далеки от судьбы мира, запертые в небольшом коттеджном городке внутри Бад-Тибира. — Как мои родители?

Увидев состояние госпожи, он передумал осыпать ее вопросами, его привычная улыбка погасла, явив миру волнение, которое Вишай просто не умел скрывать.

— В безопасности, Ребекка, но они сходят с ума от неизвестности. Вам бы навестить их.

Ривка остановилась перед дверью в их с Александром покои и посмотрела на Вишая едва ли не с раздражением.

— Сегодня у нас будут гости, Вишай, прошу накрыть ужин на четыре персоны в кабинете Александра, — сухо произнесла она, словно за что-то сердясь на него.

— Да, госпожа, — почти неслышно ответил он, осознав, что Ривка напряжена настолько, что едва держится на ногах.

Поклонившись и получив указания, он отбыл, ступая так бесшумно, словно был призраком, снующим по мрачным коридорам Малаката. Ривка зашла в спальню и с грустью оглядела ее. Здесь царила тоскливая чистота, даже оставленные ей баночки с кремами стояли как-то обезличенно и симметрично. Не было грудой сваленных на пол джинсов, вешать аккуратно на спинку стула которые Александр за пятьсот тысяч лет так и не научился, не было и его запаха, словно Великого Анкиа никогда не существовало.

Вибранул браслет, и Ривка вздрогнула — такой теперь всегда была ее реакция, ведь связывался с ней таким образом теперь отнюдь не Александр.

«Где же пропадает принцесса Земли, когда она так необходима своему господину?».

Ривку передернуло от очередного похабного сообщения Нинурты, зарвавшегося вконец. Его неприкрытые намеки и приставания уже порядком ей надоели. Вчерашний вечер едва не закончился пощечиной, когда он осмелился шлепнуть ее по заднице. Великий наследник Энлиля наедине с ней превращался в элементарного кобеля безо всяких приличий. И дело было не в том, что Ривка ему нравилась, просто ей посчастливилось стать супругой его ненавистного кузена. И именно таким мелочным способом и происходила его месть за прошлые обиды…

— Гори в аду, ублюдок, — проскрежетала она сквозь зубы, однако в ответ отправила пару нейтральных фраз, так как игнорировать его не могла…

— Не могу даже представить, какой чести мы удостоились, будучи приглашенными в сам Малакат! — воскликнула Дана, глядя на Ривку, встречающую их за накрытым столом в кабинете Анкиа.

— Слушай, не стоит иронизировать, — сказала Летти, толкнув подругу локтем при виде серьезного выражения лица Ривки. — Мрачновато тут у тебя.

Из них троих самой напуганной была Харука, она озиралась по сторонам в темном кабинете, за окном которого проецировались звезды и единственным освещением служили две свечи, словно в шабат.

— Я не в настроении включать свет, — пояснила Ривка и указала на стулья вокруг небольшого стола. — Присаживайтесь, девушки, у нас впереди долгий разговор.

Они подчинились, еще не представляя, что вдруг могло понадобиться Ривке, которая уже довольно продолжительное время с ними не связывалась. Харука слишком громко скрипнула стулом и сжалась, будто из темноты на нее должен выскочить некто с пистолетом в руках.

— Ривка, что происходит? — Летти была настроена серьезно. Она как никто другой понимала, что если встреча происходит в условиях секретности, то случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Мардук пленен, — начала та с общеизвестного факта, — у анкийцев и людей более нет защиты, и я не могу удержать власть, так как полностью завишу от нибируанцев. Они уверены в моей лояльности, потому что мой муж у них. Возможно, именно мое подчинение и лояльность сохраняет ему жизнь.

— Он еще жив? — пискнула Харука, знавшая меньше всех, так как не была связана со значимыми фигурами в клане Инанны.

— Я чувствую, уверена, что да, — мрачно сказала Ривка. — Я понимаю, что скоро на Земле начнется голод. Сегодня на совете был отдан приказ о переправке ядерного оружия на Лахму. Военная промышленность Земли скоро сойдет на нет, и будет работать только один-единственный завод на Лахму. Летти, — она внимательно посмотрела на подругу, которая не притронулась к еде на столе, как и остальные. — Мне нужно, чтобы ты встретилась со своим отцом.

— Что ты планируешь, Ривка? — спросила Дана, понимая, что после этой встречи жизнь их изменится раз и навсегда.

— Дана, Летти, Харука, — она выдержала паузу и сложила пальцы у губ, на миг прикрыв глаза. — У вас есть шанс остаться или сейчас же покинуть Малакат, так как предприятие, которое я затеваю, может быть чревато большими рисками и стоить нам не только свободы, но и жизней. Но люди не должны пострадать из-за того что мы бездействуем, — Ривка обвела подруг выжидающим взглядом, задержавшись на Харуке, в лояльности которой она не сомневалась, благодаря своим шпионам; никто не шевельнулся, девушки, вмиг посерьезнев, только внимательно смотрели на канцлера — Ривку, оставшуюся в одиночестве на защите Земли. — Вы должны стать шпионами в собственных кланах. На Земле теперь заправляют Нинурта и Инанна. Боюсь, старший Коскинен, как и Ито, перейдут на их сторону, чтобы хоть как-то сохранить власть. Кланы Анкиа и Энки не будут в фаворитах у нибируанцев, так как их предводитель находится в заточении за прошлые свои ошибки, — она тяжело вздохнула. — Их я беру на себя, но нам необходимо знать, что происходит в других кланах.

— Но, канцлер, что вы хотите от меня? Я ведь не являюсь значимой фигурой в своём клане. Со времен Лахму я просто работаю в зиккурате Ито диспетчером, — растерялась Харука.

— Именно твоя незначительность, — слова Ривки прозвучали как комплимент, а не констатация обидного факта, — и позволит тебе оставаться незамеченной. Просто следи за тем, что ты видишь и, если узнаешь нечто важное, то сразу же передавай мне. Связь мы отладим.

— Почему ты не обратишься к тёте? — Летти была в легком замешательстве, что с этой всегда контролирующей свои эмоции девушкой происходило довольно редко.

— Общение с ней может выйти мне боком. Ангела вызывает слишком много подозрений, и потом, она только-только вернулась из Каира, и ей, возможно, все еще грозит опасность из-за Инанны и Ито, которых она предала, — Ривка на миг задумалась: а что если Ито действительно лишь шпионил за Инанной, не вызывая подозрений? — Харука, — она вновь посмотрела на бывшую сокурсницу, — мне необходимо, чтобы ты поняла, на чьей стороне министр Ито. Возможно, тебе придется довериться кому-то из своих, кто наиболее приближен к твоему троюродному дяде. Это, конечно же, займет время, но мы должны расставить шпионскую сеть. Дана, ты моя связь с Ангелой, так как я не могу общаться с ней напрямую. Летти, на тебе генерал Коскинен, тебе нужно вернуться на Лахму в качестве пилота в один из эскадронов твоего отца. Я это устрою. Я искренне надеюсь, что полковник Хендерсон все же окажется верен мне, а не своему клану. Твоя задача, Летти, убедить его.

— Что требуется от него? — спросила та осторожно, слегка обомлев от новости, что ей опять придется посвятить себя военному делу, после того, как она провела столько времени в качестве пресс-секретаря.

— На вооружении полковника Хендерсона сейчас находится восемь тяжелобомбардировочных самолетов и три флагмана-авианосца. И, насколько мне известно, два тяжелобомбардировщика и один флагман в скором времени подвергнутся капитальному ремонту. Летти, нужно списать самолеты, но, конечно же, не уничтожать. Списанные самолеты необходимо расквартировать на Меркурии. Майор Дуэйн Живкович также командует истребительским эскадроном. И постепенно необходимо переправлять списанные истребители на Меркурий для починки. Финансирование проекта возьмут на себя кланы Анкиа, тайно, конечно, так как флагману, который станет орбитальной станцией, потребуется новая обшивка, способная выдержать температуру этой планеты. Собрать свой флот займет много времени, но у меня есть одна мысль, касательно того, чтобы часть ядерного оружия была перехвачена и отправлена на Меркурий…

— Ты с ума сошла, Ривка! Твой план невыполним! — глаза Даны готовы были вылезти из орбит. — А если кто-то попадется? Это же громадный риск для пилотов и полковника Хендерсона! А что, если генерал Коскинен не досчитается самолетов?

— Летти, мы должны убедить Коскинена-младшего встать на нашу сторону. Это будет задачей полковника Хендерсона. Я планирую также постепенно собирать воздушный флот и на Земле. Для этого мне понадобится согласие крупных держав, — Ривка выглядела убедительно; за время службы канцлером она научилась влиять на слушателей лишь только силой своего слова. — Нинурта отдал приказ об уничтожении большей части боеспособных самолетов, кораблей и подводных лодок людей. Но если правильно сработать, то вместо них можно уничтожить самолеты и корабли, что идут под списание. На Земле очень много засекреченных объектов, пока неизвестных нибируанцам, и я делаю все возможное, чтобы базы ВМФ и ВВС таковыми и оставались, — она выдохнула, сделав паузу. — Есть то, что Александр скрыл от нибируанцев, предвидя, что его пленят. То, что вы сейчас услышите — совершенно секретно, и это не должно дойти до ушей анкийцев, которым вы не доверяете. И это же может дать надежду тем, кого мы можем привлечь на свою сторону, — она вновь выдержала паузу, давая девушкам время переварить информацию и подготовиться услышать самое важное. — Сейчас Атлантику бороздит подводный авианосец «Повстанец-1», до зубов нашпигованный оружием, анкийскими гиперсветовыми истребителями и легкобомбардировочными самолетами. Мы не безоружны, но этого мало, чтобы объявить войну Нибиру. Александр никогда слепо не полагался на милосердие нибируанцев, поэтому также он создал три подземные базы. Кстати, — Ривка посмотрела на Летти, — конфискованные у общества Иштар и у Коскинена военные игрушки не были уничтожены, а отправились именно туда.

Ривка не слепо шла за Александром, сдавшимся нибируанцам, она контролировала его секретный флот, коим заправлял министр Андерсен. У них все еще были козыри в рукавах, но необходимо было нарастить потенциал для того, чтобы дать отпор.

— И сколько времени потребуется, чтобы мы были готовы нанести удар нибируанцам?

— Дана, — Ривка посмотрела на подругу, которой ее план уже не казался таким уж невыполнимым, — может, десятки, может — сотня лет. Человечество вскоре начнет угасать, но с этим мы, увы, ничего не сможем поделать. Мне придется играть роль верной слуги, в то время как вы станете моими доверенными лицами. Харука, я доверилась тебе, потому что у меня больше никого нет в клане Ито. Если в твоих приоритетах стоит защита Земли и прежней жизни, то, прошу, встань на мою сторону. Я доверилась тебе и теперь прошу довериться мне, — Ривка положила ладонь на ее дрогнувший кулак, в котором почему-то оказалась зажата вилка.

И Ривка была уверена в ней, потому что считывала мимику, практически читала мысли и не опасалась, раскрывать перед Харукой свои планы. Харука, вечно неуклюжая девушка, которую Ривка помнила по академии, как небрежную студентку, но талантливого пилота, сжалась в комок. В ее раскосых глазах все еще читалось сомнение, однако, сжав кулаки крепче, она как-то воинственно и решительно посмотрела на своего канцлера.

— Я сделаю все возможное, чтобы иметь мирное небо над головой. И если это достижимо только путем войны, то я готова помочь. Но, прошу, не требуйте от меня слишком многого.

— Харука, — в глазах Ривки неожиданно сверкнула одна мысль. — Если ты не можешь быть ближе к Ито, попробуй стать ближе к его сыновьям. К одному из них…

На миг на лице той отразилось непонимание, но затем глаза Харуки широко распахнулись, когда она осознала, к чему клонит Ривка.

— Но у старшего сына скоро помолвка, канцлер, а младшему еще нет и шестнадцати!

— Ты — красивая и умная девушка, Харука, и я более чем уверена, что тебе удастся втереться им в доверие…

* * *

Прошло семь лет

— Канцлер МакГрегор, предоставьте полный отчет о проведении зачистки на севере Китая, — сказал Нинурта, сидя в кресле в своем кабинете, превратившемся в дворцовые палаты из-за обилия золота.

Как верный заместитель наместника Земли, Инанна заведовала отправкой золота, в то время как Нинурта управлял анкийцами, а Нергал ввергал человечество в финансовую дыру.

— Конфликт подавлен, группировка повстанцев уничтожена, — Ривка ткнула в планшет и перевела картинку на большой экран; сердце ее дрогнуло при виде записи, где напалм спалил всё живое в радиусе десяти километров. — По данным спутника вражеская база уничтожена. Золотоносной шахте ничего не угрожает. Погибло двести три человека, среди них два анкийца из клана Анкиа. Выживших нет.

Инанна, казалось, наслаждается пепелищем, оставленным напалмом — на выжженной Земле не виднелось даже останков, все превратилось в прах. Сжимая кулаки, Ривка чувствовала себя виноватой в том, что не успела подавить конфликт мирным способом.

— Отличное поучающее видео, запустите его по всем новостным каналам, чтобы людям было неповадно более нападать на нас, — заключила Инанна, внимательно глядя на последствия зачистки, устроенной анкийской группой контрсопротивления. — Чего они вообще ожидают?! Неужели у них нет здравого смысла? Мы же в сотни раз сильнее! — нарочито возмутилась Инанна, наслаждаясь мрачностью Ривки, превратившейся в верную собаку нибируанцев. — Удивительно, канцлер, как вы могли не заметить деятельность столь крупной группировки! Где же был министр внедрения, который обязан подавлять подобные акты террора еще во время их планирования?

— Я проведу с ним разъяснительную беседу, госпожа, — покорно сказала Ривка, искренне желая, чтобы ту постигла участь заживо сожженных в Китае людей.

— Свободна, — бросила Инанна, потянувшись к золотому кубку с вином.

Поклонившись, Ривка вышла из кабинета, когда-то принадлежавшего ей. Теперь в увядающем мире воцарились иные законы — законы выживания. Деньги постепенно теряли свое значение, и люди возвращались в доисторические времена, обменивая продукты на медикаменты и одежду. Нибируанские законы беспощадно обирали людей и, как когда-то в Китае, появился контроль за рождаемостью — не более одного ребенка на семью. Основной работой стало возделывание полей, чтобы обеспечивать себя и нибируанцев продовольствием. Цивилизация угасала, университеты закрылись еще пять лет назад, постепенно ввергая людей в безграмотность. Много лет пройдет, прежде чем люди окончательно забудут об образовании, ведь старшее поколение все еще готово передавать свои знания младшим. По подсчётам Ривки оставалась буквально сотня-другая лет до полнейшего разрушения человеческих ценностей, до тотальной безграмотности, до голодного средневековья и отсутствия медицины, что облегчит задачу по уменьшению числа людей. Темные времена были совсем близко.

Единственным возможным решением проблемы было уничтожение всех ответвлений царской семьи, чтобы Мардук стал единственным возможным наследником. Его место на троне Нибиру обеспечит Земле прежнее существование.

Спустя семь лет после появления нибируанцев было удивительным то, что люди все еще верили в единого бога, что религии всё еще не угасли, как будто этот единый бог не был нибируанцем и, судя по сохранившимся данным, либо Ану, либо нынешним правителем Нибиру, Энлилем. Но люди, однако, не отождествляли ни Яхве, ни Аллаха, ни Иисуса, который, что естественно, был анкийцем, с их реальными прототипами. Для них религия была лишь верой. И Сатана, прообразом которого был Мардук, все еще был антагонистом и Яхве, и Иисуса, и Аллаха. Нелепейший факт того, что на самом деле Сатана был защитником, дарователем знаний, истинным воплощением мудрости, словно бы не впечатлил людей, ведь пытаясь спасти их от участи рабов, Александр сам попал в плен, а его надежды о нормальном сотрудничестве с нибируанцами пошли прахом. Нибируанцы постепенно уничтожали цивилизацию.

* * *

Ривка прибыла в Малакат — единственное место, где она чувствовала себя свободной. Вишай как всегда встречал ее с мягкой улыбкой, пытаясь хоть как-то скрасить мрачные будни своей госпожи.

— Добро пожаловать домой. Вас ожидает миссис Харука Ито.

Ривка тяжело вздохнула, понимая, что работа на сегодня не закончена, хотя все, о чем она мечтала — это принять горячую ванну и просто лечь спать, что она делала машинально в последние годы. Ее постель уже забыла присутствие мужа. Ривка знала лишь одно: ее повиновение — залог его жизни. Лишь пару раз Нинурта снисходил до ее страданий и сообщал, что с ним всё в порядке. Невозможность связаться с ним он обосновывал тем, что Мардук пленник, которому не дозволено общаться со своей супругой — как часть наказания. Но Ривка подозревала об истинной причине — нибируанцы опасались, что Мардук сможет каким-то образом спровоцировать супругу к действиям, и она поднимет восстание.

Ривка, казалось, влачила бессмысленное существование, всем своим видом демонстрируя покорность и усталость. Нинурта и Инанна должны были решить, что сломали её. Однако флот повстанцев рос. На расквартированной у Меркурия базе было уже три тяжелобомбардировщика с гиперсветовыми приводами, а также два флагмана-авианосца, пока что лишь на треть заполненных списанными самолетами Лахму. На самом деле, самолеты были новыми, а списанные оставались на вооружении нибируанцев, которых вводили в заблуждение перебитые бортовые номера и продуманная путаница в документации. Полковник Хендерсон был полностью человеком канцлера, а генерал Коскинен, за которым велось бдительное наблюдение, будучи анкийцем неглупым, просто игнорировал тот факт, что у него из-под носа уводят воздушные корабли. В условиях подпольной деятельности повстанцев ему лучше было оставаться незапятнанным.

Благодаря Харуке, которой удалось стать законной супругой старшего сына Ито, обойдя конкурентку несколько лет назад, Ривка знала обо всём, что происходило в их клане, и она с точностью могла назвать Ито лжецом, который полностью отдавал себя служению Инанне, как и оба его сына, которым наконец-то нашлось место среди его свиты. Он мог доверять только семье и был уверен в своей невестке, лояльной интересам клана. Харука умело манипулировала мужем, но ее, все же, как женщину, мало информировали о планах Ито.

Энгельс, Баракат и Андерсон играли свои роли, не давая министру Коскинену и Ито и единой мысли о подготовке заговора. Министры клана Анкиа и Энки под покровом ночи не раз навещали Ривку в Малакате, прибывая в подземный дворец секретными ходами, которые когда-то использовал Александр. Анкийцы, вставшие на защиту Земли, тщательно и аккуратно разрабатывали план действий и наращивали военный потенциал. Но чем дольше они готовили движение повстанцев, тем больше страдали обычные люди, да и сама планета.

Благодаря сложному плану, не без участия полковника Хендерсона, шесть лет назад удалось выкрасть восемь ядерных боеголовок при их перевозке на Лахму. В космосе был смоделирован ядерный взрыв одной из них, который якобы уничтожил перевозящий груз корабль вместе с экипажем и работниками, которых на самом деле отправили на Меркурий, а на Земле устроили почетные похороны с наградами за смерть при исполнении. Однако пускать в ход ядерное оружие анкийцы не собирались. Внушительных размеров Нибиру было невозможно уничтожить восемью боеголовками, более того, пущенные ракеты были бы запеленгованы и уничтожены еще до достижения орбиты Нибиру. Это могло лишь разозлить нибируанцев. Но ракеты все равно являлись мощным оружием, которое могло бы уничтожить летящий к Земле вражеский флот, если нибируанцам придет в голову провести зачистку и уничтожить людей быстрее голода.

Харука сидела в кабинете, когда-то принадлежавшем Александру. За последние годы она сильно изменилась — из неуклюжей девушки она превратилась в утонченную леди, носившую строгих цветов кимоно, как было положено японским женам высокого статуса. Харука выглядела взволнованной, она встала, увидев канцлера.

— Госпожа канцлер, добрый вечер, у меня не слишком хорошие новости.

— Вишай, принеси нам зеленого чая, — распорядилась Ривка и заняла кресло, в котором когда-то встретил ее Геб под видом Анкиа; сейчас старый канцлер был ее опорой на Меркурии, помогая повстанцам наращивать военную мощь. — Харука, при виде твоего лица у меня создалось впечатление, что грядет конец света.

— Канцлер, — начала она неуверенно, губы ее поджались, — я слышала от мужа, что министр Ито и Инанна по приказу Энлиля намереваются строить на базе золотоперерабатывающих заводов химические — по производству моноатомного золота — далее, преобразование его в газ для распыления в атмосфере Нибиру…

Ривка выдохнула и приложила ладонь ко лбу, понимая чудовищные последствия такого решения, как понимала их и Харука, волею случая избравшая химию делом своей жизни, чтобы во всем помогать своему супругу, стоявшему во главе половины заводов. Ее о постройке химических заводов нибируанцы не предупредили.

— Ты не выглядишь удивленной, — заметила Харука, перейдя на менее формальную форму речи; ее прямые брови соединились.

— Я всё думала, когда же это произойдет, — Ривка обессиленно покачала головой. — Производство атомарного золота в промышленных масштабах и преобразование его в атмосферный газ Нибиру приведет к чудовищным загрязнением атмосферы Земли. Конечно, зачем нибируанцам загрязнять собственную атмосферу, когда они тысячелетиями пытаются ее сохранить… Учитывая количество заводов и шахт на данный момент, Земля в считанные месяцы заполнится густым желтым туманом, как это уже было тысячи лет назад.

В кабинете появился Вишай с подносом. И пока он расставлял приборы, чашки и угощение, кабинет наполняло молчание, однако разговор возобновился, стоило ему оставить женщин наедине.

— Средний срок продолжительности жизни людей сократится минимум на треть, и это уже не говоря о том, сколько жизней унесет отравление тяжелыми металлами, которые будут использоваться для синтеза газа. Астма станет наименьшей проблемой.

Ривка сжала кулаки, понимая, что Земля постепенно превращается лишь в сырьевую базу Нибиру. В условиях безграмотности и невежества несколько тысяч лет назад люди не понимали всей опасности господства нибируанцев, превознося их как богов. На самом же деле, являясь пешками, они просто не осознавали пагубность такого неравного союза. Продолжительность их жизни едва ли достигала сорока лет. Нибируанцы не воспринимали людей, как имеющих право на достойную жизнь. Главы государств уже давно «обесценились» и теперь выполняли лишь административные функции, полностью подчиняясь нибируанцам.

— Энки никогда бы не поддержал такого решения, — Ривка покачала головой. — Возможно, Нинхурсаг тоже…

— Именно поэтому они занимаются науками, а не политикой, — небрежно бросила Харука. — Нинхурсаг хотя бы не позволяет увядать образованию.

— Да, только теперь в школах преподаются сельскохозяственные и металлургические науки для того, чтобы дети после школы работали либо с золотом, либо в полях или со скотом, — напомнила Ривка, впадая в еще большее уныние.

— Она делает хотя бы что-то, люди все еще будут уметь читать и будут изучать химию и физику.

— Лишь на уровне, что может помочь в работе. Высшее образование более им недоступно, — Ривка не верила Нинхурсаг, присланной несколько лет назад на Землю для контроля образования; она не верила никому из них.

Оставшиеся умы человечества, химики и физики, были отняты от семей для работы в химических лабораториях-фабриках по всему миру. И лаборатории эти пополняли нужды нибируанцев в разных направлениях, будь то сырье для изготовления предметов обихода или же конструирование воздухоочистительных систем — в целом, все, что было необходимо для жизни огромной Нибиру, всё, кроме оружейных заводов. Земля уже была загрязнена, но производство золотого газа превратит ее в дыру.

— Прошло только семь лет с прибытия нибируанцев, человечество еще способно к мышлению. Цивилизация строилась Мардуком веками и тысячелетиями, и невозможно уничтожить разум столь быстро, — резонно заметила Харука. — Канцлер, какие мои дальнейшие действия?

— Наблюдать, госпожа Ито, пока нам больше ничего не остается…

Отлаженная шпионская сеть помогала Ривке быть в курсе всех событий. Летти, став майором тяжелобомбардировочного эскадрона, внимательно следила за отцом и генералом Коскиненом, направляя их. Харука попала в серпентарий Ито, Бен всегда находился подле Коскинена и оставался любовником Инанны, которая все никак не могла завоевать его сердце, поэтому держала возле себя из спортивного интереса. Ангела Новак, теперь уже главврач шуруппака Бад-Тибира, собирала обрывки информации о делах Ито в здравоохранении, и прогнозы были отнюдь не обнадеживающими. Ривка также подключила и многих других анкийцев. Так как пехота была подвластна Андерсену, ему вроде бы стоило доверять, однако и среди них был полностью лояльный канцлеру человек — Айзак Бирсен. В прошлом староста пехотинцев в Нью-Бабили, он с честью встал на сторону правого дела и при личном рандеву с канцлером даже всегда преклонял колено перед, по его словам, единственной достойной трона Земли женщиной. Вначале это выглядело нелепо, но затем Ривка осознала, что ее воспринимают, как неоспоримого лидера, уже давно отдельную от Мардука личность, единственную фигуру на шахматной доске, способную поставить мат нибируанскому королю. И это придавало сил.

Раздался стук в дверь, затем Вишай, с почтением склонив голову, сообщил, что прибыл Бен Новак.

— Вишай, проводи, пожалуйста, миссис Ито к запасному выходу через зал Ренессанса, — попросила Ривка, скрывавшая связь с Харукой для ее же безопасности. — Харука, продолжай наблюдение.

Та, поклонившись по японским традициям, исчезла за дверью, оставив нетронутым остывший чай. Бен появился через пять минут, выражение его лица было сосредоточенным и мрачным, но так теперь он выглядел всегда, будто совсем разучился улыбаться. Когда-то Александр взвалил на него миссию наблюдать за Инанной, и теперь тот же приказ исходил от Ривки. Бен выглядел не просто мрачно, он казался настолько напряженным, что казалось, вот-вот запружинят волосы на его висках.

— Кажется, у тебя были гости, — заметил он, глянув на две чашки чая; с тяжелым выдохом Бен запер дверь кабинета и приблизился к Ривке, заключив ее крепкие объятия. Он потянулся за привычным поцелуем, зарывшись в ее волосы пальцами. — Если бы не ты, я бы давно сошел с ума.

Безысходность его речей передавалась Ривке болезненными эмоциями, и его поцелуй показался даже слегка грубым, ведь Бен обвинял ее в своем положении, в том, что ему приходилось спать с Инанной. И только тепло тела любимой женщины спасало его от безумия, а может, и наоборот, ввергало в него. Инанна и Ривка были похожи, как две капли воды, смешивая его чувства, превращая их в бурю эмоций, несогласия, невзирая на то, что сходство их касалось только внешности. И даже обнимая Ривку, он теперь ощущал присутствие той, второй, но только сильнее тянулся к любви всей своей жизни, вкладывая в каждый поцелуй агонию.

Он пришел без новостей, без приглашения, зная, что нелюбим, но в череде безобразно тяжелых дней, месяцев и лет они стали поддержкой друг для друга. А спальня, когда-то занимаемая Ривкой ее плененным мужем, стала для Бена практически родной, невзирая на свадебное фото новоиспеченных супругов на камине. Это фото, по словам Ривки, успели сделать до того, как отравленная игла вонзилась в его шею.

Он был как всегда нежен, даря ей заслуженное тепло, ставшее заменой утраченным воспоминаниям о ласках мужа. Лишь спустя пять лет Ривка дозволила Бену коснуться себя, все еще храня надежду на возвращение Александра. Она сохраняла надежду до сих пор, теперь омрачая ее чувством вины за невольную измену. Но Бен был нужен ей, как и она ему. И каждый её стон был наполнен искренним вожделением и в то же время, каждый взгляд казался беспокойным. И, обнимая ее в постели, Бен не мог надышаться запахом ее кожи, а Ривка боялась пошевельнуться, боялась обнять его в ответ, оттого выглядела холодной и бесчувственной. Парадокс: Инанна льнула к нему, как сумасшедшая влюбленная, а его Ривка была неприступной, и всякий раз обращалась в камень после бурного секса, словно его и не было. Она ощущала душевную боль, не в силах дотянуться до любимого мужчины и понимая, что Бен не может стать его заменой.

— Ты слишком напряжена, — мягким поцелуем он коснулся ее плеча, ощутив тепло кожи.

Она развернулась и, наверное, впервые обняла его, сбросив с себя налет холода. Бен был необходим ей как воздух, но взгляд все равно стремился к каминной полке, где в резной металлической рамке хранились воспоминания ее сердца. Неужели ее постигнет участь Сарпанит, что умерла вдали от мужа, сосланного в далекие земли?

— Бен, скоро все будет только хуже, — Ривке хотелось плакать, но она стоически держала все в себе. — Скоро Земля будет отравлена продуктами переработки моноатомного золота. Я давно не выходила за пределы Бад-Тибира, и боюсь представить, что сейчас творится с людьми. Я слышала, что экстремисты взорвали Статую Свободы в Нью-Йорке. И, знаешь, они правы, свободы больше нет. Мы все рабы…

— Ты делаешь все, чтобы людям не было так плохо, — уверенный взгляд его черных глаз доказывал, что Бен говорит правду.

— Бен, но ведь люди считают меня исчадием ада.

— Они не знают, что ты развернула подпольную деятельность, направленную на их защиту.

— Но… этого ведь недостаточно, наш флот слишком мал. Мы не сможем отбиться от нибируанцев. Нужна как минимум сотня лет, чтобы нарастить военную мощь. И каждый из нас рискует быть раскрытым и подвергнуть опасности общее дело.

— Ривка, ты наша последняя надежда, только в твоих силах спасти Землю. И даже если придется многим пожертвовать, рано или поздно ты приведешь нас к свободе, — уверенно заключил Бен, не давая ей раскиснуть. — Анкийцы верят в тебя и называют Керен Шемеш, но все чаще просто Шемеш. Практически нибируанское имя, не находишь? Богиня — солнце. Луч надежды.

— Ага, нибируанское имя на иврите. И кто же придумал это дурацкое прозвище? — Ривка усмехнулась.

Он коснулся ее скулы пальцами и, прежде чем поцеловать, тихонько прошептал:

— Я…

* * *

Нинурта занял башню Коскинена и превратил свои покои в нечто древнеегипетское — так в представлении Ривки могли выглядеть покои фараонов или правителей древнего Вавилона — в просторном помещении отсутствовали перегородки, поэтому периметр окон просматривался сквозь заменившие несущие стены расписные колонны, а потолок украшал плафон с изображениями древних сражений на Земле. Над мраморным камином висел искусно выполненный портрет хозяина апартаментов. Сам же он, лаская очередную девицу в открытом длинном прозрачном платье, кормящую его виноградом, смотрел на Ривку, как всегда одетую по форме — строгую и прилизанную, согласно военному уставу, и подставлял лицо прохладным потокам воздуха, создаваемым опахалом в руках другой девицы.

— А кондиционеры, стало быть, еще не придумали… — пробормотала Ривка, удивляясь нелепости и царственной праздности Нинурты, который, словно полководец Древней Греции, даже одет был на древний манер и полулежал-полусидел в своем излюбленном кресле.

— Что ты сказала? — не расслышал Нинурта, шлепнув одну из девиц по ягодицам и плотоядно улыбнувшись.

— Ваше Высочество, только что пришло сообщение с завода в Австралии. Экстремисты нарушили линию электропередач. Обрыв кабеля произошел в нескольких местах, но к завтрашнему утру все починят, и работа завода возобновится. Группировка была ликвидирована.

— Если всё в порядке, дорогая, то зачем вводить меня в курс дела?

Ривка сдвинула брови, но осталась стоять с выпрямленной осанкой, заложив руки за спину.

— Мне казалось, я должна докладывать всё, и буквально, — хмуро напомнила она.

— Не будь такой щепетильной, дорогая.

— При всем моем уважении, Ваше Высочество, я лишь выполняю ваш приказ.

Нинурта приподнял уголки губ, затем мазнул взглядом по сидящей рядом девушке с виноградом и коротко бросил:

— Все вон.

Когда девушки вышли, он взмахнул рукой, точно фигляр, и едва слышно заработал кондиционер, который тут все же был. Наследник царя принял сидячее положение на импровизированном троне широкого кресла и положил ладони на подлокотники.

— Будет какое-то поручение, Ваше Высочество? — спросила Ривка, выбравшая с ним одну-единственную модель поведения — как рядовой с командиром или же, как слуга с господином.

— Мне казалось, что мы с тобой уже достаточно давно друг друга знаем, чтобы оставить формальное общение за дверью моих покоев. Ты превратилась в лёд, тебе это не идёт.

— Смею напомнить, что анкийцы привыкли жить в полувоенном обществе, а вы на данный момент являетесь верховным главнокомандующим на Земле. Я просто соблюдаю устав, — отчеканила она, приставив ногу и будто бы выпрямившись еще сильнее.

— От тебя веет морозом, бр-р, — он изобразил, что его знобит. — Но я больше чем уверен, что ты не такая каменная в присутствии того парнишки, с которым спит моя племянница.

— Что вы имеете в виду?

— Подойди и сядь, дитя, — он похлопал прямо по подлокотнику, но на лице Ривки не дрогнул ни один мускул; она как всегда была профессионально сдержана перед всеми его провокациями. — Или случайно уловленный мною запах аромата твоих духов, который источал тот мальчишка на весь конференц-зал сегодня утром мне только привиделся?

Ривка понимающе улыбнулась, зная в какую игру играет Нинурта.

— Как вам наверняка известно, Бен мой близкий друг, и мне нет нужды его оправдывать за то, что мы часто общаемся.

— И, видимо, слишком тесно, — не сдавался Нинурта. — Боюсь, Инанна окажется не слишком довольна тем, что он так близок с тобой до сих пор. Хочу напомнить, что она не привыкла делиться. Хотя я могу только позавидовать Бену, он спит с двумя такими прекрасными женщинами. Боюсь, он был бы просто счастлив заполучить вас обеих единовременно.

— Ваше Высочество, прошу соблюдать правила приличия, — без особых эмоций попросила Ривка, давно привыкнув к его поведению.

Нинурта покачал головой и встал, захватив кубок с вином. Он обошел Ривку кругом и встал сзади, вновь нарушая личное пространство. Его рука с вином оказалась возле ее лица.

— Выпей, неужели ты не можешь расслабиться?

Но Ривка продолжала игнорировать маячивший перед ней золотой кубок.

— Расслабиться? — она усмехнулась, изменив своей выдержке, обнажив эмоцию презрения. — Когда нибируанцы угнетают мой народ?

Нинурта оказался перед ней, он победно улыбался, по-видимому ожидая от нее именно этой реакции.

— Ты одна из нас, Ребекка, когда же ты это поймешь?

— Я не могу быть одной из тех, кто намеренно провоцирует голод и смерть для более низшей расы.

— Так ты согласна, что анкийцы и люди — низшие?

— Лишь по происхождению, но не по правам.

— Гуманность… — протянул Нинурта. — Ты, выросшая среди людей, слишком глубоко впитала в себя их судьбы. Но я слышал другое, дорогое дитя. Ты никогда не была образчиком подлинного благочестия. Ведущая праздную жизнь девочка переменилась. Да… Мой кузен провел над тобой серьезную работу, — намеренно вспоминая Мардука как можно чаще, говорил Нинурта, зная, что это причиняет ей боль. — Неужели за семь лет ты еще не поняла, что тебе его более не увидеть?

— Я могу подождать и несколько тысяч лет. Для нас, нибируанцев, время не имеет значения… — пылко сказала она, не боясь прямого взгляда. — И его никогда не забудет Земля. И через сотни тысяч лет анкийцы будут превозносить его имя…

Он ударил ее наотмашь по лицу, и Ривка упала на пол, но не издала ни звука. Щеку засаднило, из глаз посыпались искры, но она стойко терпела боль, бесстрастно глядя на Нинурту, чье лицо горело огнем ярости.

— Ты, дерзкая девчонка, смеешь говорить при мне такое?! Я расскажу тебе кто такой Мардук! И сколько людей погибло из-за его жестокости! Скольких нибируанцев он лично убил, пробиваясь к трону Вавилона и Египта после изгнания!..

* * *

Керен Шемеш — קֶרֶן שֶׁמֶשׁ ивр. — солнечный луч

Всякий раз возвращаясь от родителей, Ривка чувствовала себя еще более опустошенной и уставшей, нежели после собраний министров или даже встреч с Нинуртой. Она не могла рассказывать о работе, как и не могла обнадеживать близких ей людей, наблюдающих угасание мира. Мама постарела за последние годы — от волнения, от неизвестности, в которой ее держали. Отец же старался выглядеть бодро, когда Ривка навещала их с Беном или одна. Но больше всех сдавал дедушка, и даже анкийская медицина не могла излечить его, ведь болезни шли от душевного состояния. Ривка же не изменилась внешне, для нее эти семь лет были точно один день. Нибируанские гены еще долгие тысячи лет будут заставлять ее тело выглядеть молодым, но будет ли ее дух так же крепок? Глядя на старение близких, она испытывала удушающее чувство разочарования — разочарования в том, кем она оказалась, и как распорядилась судьба, сделав ее одной крови с богами, уничтожающими все, что было ей так дорого.

Она жила в Бад-Тибира и лишь под покровом ночи пробиралась в Малакат, чтобы нибируанцы не заподозрили, что она использует его в качестве штаб квартиры ордена Шемеш — так прозвали министры их подпольную деятельность, воодушевленные прозвищем, придуманным Беном.

Бен после ужина с ее родителями отправился к Инанне, только кивнув на прощание. Ривка переживала за него, зная, каких сил ему стоит лишь находиться в ее обществе. Их связь затянулась, и Инанна не оставляла попыток завоевать его сердце. Она не могла наиграться со своей игрушкой, а Бен покорно исполнял все ее капризы. Судя по всему, в скором времени ему предстояло и вовсе поселиться в ее апартаментах, ведь слова приказа почти ощутимо витали в воздухе, но Бен, нисколько не опасаясь ее гнева, всячески отдалял этот момент. Он ненавидел ее всей душой и даже срывался на Ривке, хотя понимал, как ей нужны осведомители. Инанна, конечно же, не посвящала его в свои дела, но крупицы информации, что удавалось заполучить, все равно были важными мазками на полотне картины предстоящей баталии.

Нинурта, разгневанный поведением Ривки, не вызывал ее целых три дня, которые она прожила в относительном спокойствии. Однако именно сейчас на дисплее браслета высветился приказ немедленно явиться в его апартаменты.

— Живкович, разворачивайся. Едем в башню Нинурты, — попросила она, когда они уже почти подъехали к ее району, выбранному Ривкой из-за достаточной удаленности от центра города — подальше от бога, ставшего одной из причин гибели Содома и Гоморры.

Ослушаться Ривка не могла, хотя после пары бокалов вина у родителей хотела спать так сильно, что прикорнула на сидении роллс-ройса.

Со стороны могло показаться, что в мире не произошло никаких изменений, ведь Бад-Тибира жил прежней жизнью. Проезжая мимо бара «Пистолет геррра Шнайдера» близ ее дома, она в который раз увидела на веранде шумную компанию анкийцев, они замолчали и вытянулись по струнке ровно, увидев знакомый каждому автомобиль с флажками Анкийского Государства на капоте.

— Госпожа, вы сильно устали, — подъезжая к главному входу в башню, сказал Живкович; в зеркале заднего вида маячил фрагмент его исполненного озабоченностью за Ривку лица. — Может, стоит отменить встречу с Нинуртой?

— Он должен думать, что я всегда примчусь к нему по первому же зову, — сообщила она. — Дрейк, мне нужно, чтобы ты встретился с министром Андерсеном и передал ему, что группа Б должна сегодня штурмовать анкийскую военную базу в Новой Зеландии.

— Госпожа канцлер, группа Б состоит из пятидесяти человек… — сказал Дрейк, понимая, что живыми им оттуда не уйти.

— Дрейк, — мягко перебила Ривка, — на этот раз экстремисты должны уйти…

Подпольные группировки помогали создавать видимость, что анкийцы находятся на стороне нибируанцев и работают на их благо, подавляя людские бандформирования, а также не планируют ничего за их спиной. Отвлекающие манёвры работали на славу. Ривка когда-то порицала одну из крупных держав, тайно спонсирующую исламистскую группировку и теракты во имя выкачивания средств для военных действий из Китая. Теперь она и сама занималась чем-то подобным, но не для наращивания капитала…

Живкович выдохнул и кивнул, и она покинула автомобиль, оказавшись в ведении нибируанских стражников. Сопровождаемая конвоем на самый верхний этаж, где когда-то происходила ее подготовка к соревнованиям за пост канцлера, Ривка думала о том, что все могло бы быть иначе, не стань она канцлером. Светлых воспоминаний соревнования не принесли, разве что впоследствии Ривка стала женой Александра — об этом не было сожалений. Болезненные воспоминания о нем кольнули в сердце. Он содержался в тюрьме на Нибиру, как какой-то преступник, но для Ривки Александр, Мардук был святым… Или за годы в разлуке она идеализировала его, позабыв все его ошибки.

Обыскав гостью с головы до ног, бесстрастные стражи открыли двустворчатые двери в покои своего господина. Нибируанских наложниц внутри не оказалось. Нинурта стоял у восточного панорамного окна, заложив руки за спину и в упор смотрел на гостью. Выражение лица не могло дать подсказки о расположении его духа и о намерениях. Глаза в ярких бликах огня камина сейчас казались насыщенно зелеными, хотя при свете дня меняли оттенки от серого до голубого. Коварство его улыбки только сбивало с толку, ничем не намекая о цели сегодняшнего приглашения. В прошлый раз он рассказывал об Александре вещи столь леденящие кровь, что Ривка никак не могла проассоциировать образ, созданный Нинуртой, со своим горячо любимым мужем. Но, по правде говоря, она понимала, что просто привыкла закрывать глаза на его прошлое. Те кровавые жертвы четырехтысячелетней давности беспокоили ее куда меньше, чем смерти невинных людей из-за собственных интриг и подстрекательства. Но для отвода глаз это было просто необходимо…

— Ты выглядишь так, будто не спала несколько дней, — довольно миролюбиво заметил Нинурта, указав на гостевую софу и вручив ей бокал вина. — Слышал, ты навещала сегодня земных родителей. До сих пор не могу поверить, что в Бад-Тибира находятся люди. Но, главное, почему это позволяю я?

— Ваше Высочество, зачем вы вызвали меня в столь поздний час? — она опустилась на софу, и Нинурта тут же оказался рядом; иногда Ривка думала, что он, точно Инанна, пытающаяся завладеть сердцем Бена, пытается сделать Ривку своей, и одна лишь мысль об этом пугала.

— Ребекка, Мардук скоро вернется на Землю…

Сердце ее тотчас бешено забилось, в ушах загудела кровь, и следующие слова Нинурты она просто пропустила, однако, привычно сохраняя равнодушие, не показала несобранности.

— В качестве кого? — спросила она как можно более спокойно, упустив тот момент, когда позволила Нинурте придвинуться ближе и коснуться ее скулы ладонью.

— Он станет не более чем напоминанием о том, что ждет вас обоих, если ты посмеешь ослушаться. Пей, дитя, кажется, это не первый твой бокал вина за сегодня, — он буквально влил в нее приторный до омерзения портвейн.

Ривка, едва не подавившись вином, изобразила подлинное непонимание, сразу же закрыв мысли о повстанцах непримечательным для Нинурты ожиданием встречи с мужем, что было довольно просто, учитывая, что именно этого от нее ждали, как ждали и волны отвращения, вызванной его прикосновениям. Нет, Нинурта не мог знать о заговоре за его спиной, он просто хотел убедиться в том, что она не посмеет пойти против него, поэтому собирался привезти на Землю свой главный козырь.

— Его срок на Нибиру закончен? — спросила она, почему-то думая, что семи лет для амнистии пятисоттысячелетнего бога недостаточно.

— Нет, дитя, — он посмел коснуться шеи вмиг окаменевшей Ривки губами, — его срок будет продлен здесь в качестве слуги Инанны. Это подарок Энлиля любимой внучке, желающей поквитаться с ним за смерть Думузи.

— Господь Всемогущий! — воскликнула Ривка, никогда прежде вслух не говоря о боге из-за еврейского воспитания; вопиющая несправедливость, ведь именно Инанна стала причиной гибели несчастного, влюбленного в нее дурака Думузи. — Это ли не худшее из наказаний!

Нинурта засмеялся, прекрасно зная, что Мардуку придется туго. Будучи земным господином, он внезапно станет слугой той, из-за которой его жизнь пошла наперекосяк, из-за которой он лишился египетского трона, был отлучен от семьи и сослан в далекие земли нынешней Южной Америки.

— Пожалуй, ты права, тюрьма Гахги-Габгаз* не так страшна, как злость Инанны. Но не бойся, она не убьет его. Мардук — нибируанец, пускай он и преступник, но его оберегает закон о неприкосновенности царской семьи. Его смерть может наступить только по решению совета. Совет Нибиру посчитал, что часть его наказания должна быть связана именно со смертью Думузи — женихом Инанны, безвременно почившим от руки моего кузена.

Ривка знала, что Инанна может забить Александра до полусмерти кнутом или использовать на нем иные пытки, которые не приведут к гибели, но нанесут серьезный телесный урон. Бен рассказывал о развлечениях богини-маньячки.

— Как печально, ты находишься в моих руках, а Мардук будет находиться в руках Инанны, — Нинурта понижал голос до шепота, но Ривка не слушала, она была слишком занята мыслями о чудовищной судьбе мужа, пока пальцы ненавистного бога исследовали ее шею, ключицу и декольте, но не касались груди. — Прошло уже семь лет, а я так и не притронулся к тебе. Я не из тех, кто торопится, правда? — но внезапно вторая его рука окрепла на ее талии

Ривка лишь закрыла глаза, ощущая подлинное отвращение еще и из-за осознания того, что ее лапает биологический отец.

— Почему ты так враждебно настроена ко мне? — его забавляли ее эмоции, бившие через край и настолько заметные, что ему не составило особых усилий уловить их фон. — Не я причина пленения Мардука, и я никогда не обижал тебя, ведь так? Более того, насколько мне известно, именно мой анкийский клан позволил тебе встать на должность канцлера — тебе, совсем еще ребенку, выросшему среди людей. Какая стремительная карьера! И за что же ты так ненавидишь меня? Я твой благодетель, а ты даже отблагодарить меня не можешь?

Он буквально скрутил ее, усадив на колени спиной к себе и угрожающе схватил за горло, чувствуя ее напряжение. Узкий черный форменный пиджак не позволил ему просунуть руку под ее выпущенную из брюк рубашку.

— Насколько сильно вам нужно мое общество, что вы готовы терпеть мое отвращение? — бросила Ривка и тут же почувствовала, как крепче сжались на ее горле пальцы.

— Я хочу взять тебя прямо сейчас, — он стянул с ее плеч пиджак и вопреки ожиданиям аккуратно опрокинул Ривку на софу, развернув к себе лицом и навалившись на неё. — И я устал ждать. Я — наследник Энлиля, будущий царь Нибиру, и ни одна женщина не смеет отказывать мне!

— Так делайте, что хотите, мой господин, и закончим с этой вашей слабостью к жене ненавистного кузена, — небрежно бросила она, ведь подобные сцены происходили довольно часто, но Нинурта никогда не продолжал, понимая, что она будет лежать бревном под ним, что его в корне не устраивало.

Но внезапно картинка перед глазами стала двоиться, Ривка только успела тяжело вдохнуть, осознав, что в предложенное вино было что-то подмешано.

— Как низко… — бессвязно пробормотала она, чувствуя, что на смену потери контроля над координацией и зрением приходит странное разливающееся внутри чувство тепла; лицо будто бы обожгло сухим горячим порывом ветра пустыни.

— Тише, дорогая, скоро тебе станет еще лучше, — Нинурта стал расстегивать пуговицы ее рубашки, и когда ему это надоело, он просто вырвал остальные с корнем, дернув край ткани в сторону. — Совершенство… — он оглядел ее небольшую упругую грудь, не облаченную в бюстгальтер, и заключил ее в в ладони.

Когда взгляд Ривки расфокусировался, она засучила ногами, не в силах сдерживать скручивающиеся в спираль под действием наркотиков мышцы. Она попыталась произнести хоть слово, но с губ ее сорвалось только невнятное блеянье, словно она была младенцем, пытавшимся что-то сказать, но не знающим языка. Нинурта поднял ее на руки, чтобы отнести в спальню, а Ривка, точно сумасшедшая, гладила сверкающие в пламени камина золотые одежды наследника престола Нибиру, поддаваясь странному сну, где ее ладони стали настолько чувствительными, что с губ сорвался бесконтрольный стон.

Нинурта уложил ее в постель и избавил от форменных сапог и узких штанов. Ривка едва держала глаза открытыми, но видела обнаженное тело нибируанского бога, его блестящие, словно намасленные мускулы груди и рук. Может, изможденный наркотиком разум видел все иначе. Нинурта будто бы источал золотое сияние, а всё остальное подернулось дымкой и стало мутным, серым и скучным. Ривка видела только его — совершенного мужчину, господина, готовая исполнять любые его приказы. Улыбка, озарившая ее лицо, вызвала ответную. Словно умирая от жажды, она потянулась за его шероховатой ладонью, желая вдохнуть запах кожи, в ее воображении казавшийся ароматом лаванды, которым она не могла надышаться. Где-то в глубине подсознания все же появлялся маячок здравомыслия, кричащий о том, что происходящее неправильно, что она не должна так легко поддаваться на его манипуляции. Но тело требовало иного. Ноги против воли обвились вокруг крепкого мужского торса, и она приподнялась за долгожданным поцелуем. Его губы оказались болезненно требовательными, а руки — сильными, грубыми, сжимающими её бедра в тиски. Нинурта усадил её на себя, войдя резко и глубоко; он зарычал от удовольствия, словно лев, наслаждающийся мгновением смерти столь желанной жертвы. Без сомнения, его страсть была лишь желанием досадить наконец-то попавшей в его власть неприступной женщине, способной ответить на его ласки только под влиянием наркотиков. Он поддерживал ее голову, потому что Ривка была не в силах держать ее самостоятельно. Ривка не была безвольной, она двигалась на нём, не сбавляя ритма, и Нинурта только гортанно, низко стонал и гримасничал, едва сдерживая нарастающее возбуждение.

Он резко опрокинул Ривку на спину, остановив у самой разрядки. Повременив, прежде чем продолжить, он покрыл ее живот поцелуями, вызывая тихие стоны. Налет грубости и желания обладать будто бы спал с него, и Нинурта теперь стал двигаться медленно, оттягивая финал.

— Тебе хорошо со мной? — шептал он на ухо, получая в ответ лишь бессвязное бормотание. — Неужели ты можешь выбрать преступника и сына бастарда взамен наследнику трона?

Его пальцы, точно обжигая огнем, приближали и ее к оргазму — яркому, необъяснимому, болезненному для обоих, так как мышцы Ривки сокращались слишком крепко, мучительно сладко, принося боль и наслаждение обезумевшему разуму.

Наркотический дурман спал с последним стоном, словно по волшебству, оставив лишь легкое головокружение и осознание того, что Нинурта все же воспользовался властью над ней. Он устало и сыто развалился на простынях, подтянув к себе резко побледневшую Ривку. Она постаралась взять себя в руки, понимая, что ее цели гораздо выше испытанного унижения, однако чувствовала себя отвратительно.

* * *

Ривка проснулась в одиночестве, все еще ощущая непривычный запах мужчины, которого она ненавидела всей душой. Камин не горел, а за окном светило яркое утреннее солнце. Не было ни единого дня, чтобы Ривка презирала себя сильнее, чем сейчас. Оттягивая момент близости с Нинуртой, она обязана была рано или поздно дать ему то, что он хотел. Вместо того, чтобы встать, одеться и уйти, она накрылась с головой отвратительной на ощупь шелковой простынёй. Нужно было найти в себе силы держаться, но Ривка не могла пошевелиться, замерла, словно изваяние, расфокусированным взглядом глядя сквозь пространство. В отсутствии Нинурты она могла позволить себе слезы, такую недолгую слабость, однако когда дверь открылась, притворилась спящей, незаметно смахнув слезу из уголка глаза.

Когда ладонь Нинурты коснулась ее скулы, призывая к пробуждению, она едва сдержала желание, чтобы ударить его наотмашь по лицу. Нибируанцы не знали законов, кроме собственных, и царские особы имели право брать все, что захотят. Ривка распахнула глаза, не в силах больше выдерживать пытку его прикосновений.

— Просыпайся, Ребекка, у нас гости, — прошептал он, коснувшись мягким поцелуем ее виска, и она на миг сощурилась, не понимая, кто мог прийти в его покои в столь ранний час.

Он отстранился, и взгляд её не сразу нашел незнакомого изможденного мужчину в изношенной одежде из мешковины, длинными до пояса грязными спутанными лохмами и такой же длины неровной бородой.

— Вы бы его хоть отмыли, прежде чем тащить сюда, — Нинурта сморщился от зловония, ощущаемого даже в другом конце комнаты.

— Будет сделано, Ваше Высочество, — на одной ноте ответил один из стражей, направивших в сторону, несомненно, пленника лазерное оружие. — На колени перед наследником Нибиру! — рявкнул он и грубо толкнул оборванца в наручниках на пол.

Ривка, приняв сидячее положение, подтянула простынь, ощутив волну ужаса, когда потихоньку до нее стал доходить очевидный факт того, что перед ней находится Александр в таком плачевном состоянии, что ей хотелось взвыть от ужаса.

— Ал… — но Ривка потеряла дар речи, словно выключили звук ее голоса; Нинурта воспользовался своими способностями, чтобы заткнуть ее и обездвижить.

— Посмотри на нас, Мардук! Подними взгляд, — приказал он. — Твоя красивая жена оказалась еще и умной, избрав путь наложницы, а не рабыни. Посмотри, как она прекрасна, и как хорошо жила все эти годы!

Александр, словно умалишенный, скреб грязными почерневшими ногтями пол, словно пытаясь собрать с него утекающую сквозь пальцы воду, но не смел поднять голову, понимая, что увидит. И когда он все же это сделал, сердце Ривки дрогнуло и рассыпалось на тысячи осколков от сковавшей ее жалости. Нинурта с насмешкой и высокомерием смотрел на кузена, в чьих тонких, грязных до черноты руках — словно кости обтянули жвачкой — и исхудавшем лице с ввалившимися щеками едва ли узнавался прежний Великий Анкиа — мудрец и властитель Земли.

Семь долгих лет Ривка не видела своего мужа, семь долгих лет засыпала в холодной постели. Но ее постель и вполовину не была так холодна, как чудовищные тяготы, что легли на плечи не заслужившего такой участи Александра. Она хорошо питалась и в особенно одинокие ночи падала в объятия Бена, жалуясь на жестокость судьбы. А Александр… Для него эти семь бесконечных лет были полны страданий, голода и одиночества. Ривка знала, что он был заточен в глубокой каменной яме всего лишь десяти метров в квадрате — это рассказал ей Нинурта еще несколько лет назад. Но узреть воочию, что сделали с ним эти годы, оказалось невыносимо.

И она, обнаженная, находилась в постели его ненавистного кузена. Единственной целью появления Мардука в этой комнате было сломать его, раздавить, точно сапог — таракана, окончательно уничтожив его волю к жизни. В его глазах — единственным, что оставалось неизменным — будто бы не проступало узнавания. Он смотрел на ошеломленную и готовую упасть в обморок Ривку прямо, но равнодушно. Быть может, годы заточения свели его с ума, и разуму его потребуется много времени, чтобы прийти в норму. Казалось, он не понимает, что видит перед собой, но Ривка знала этот тяжелый взгляд, читала даже сквозь очевидное безумие.

Нинурта никак не мог ожидать, что боль его ночной любовницы окажется намного сильнее его воздействия, нейтрализовавшегося всплеском эмоций Ривки, едва обретшей силы двигаться и ринувшейся в чем мать родила к пленнику, обхватив его за плечи, глядя прямо в глаза. Александр, точно каменный, не двигался, не мог расслабиться в ее руках, лишь только смотрел на свою жену.

— Отпусти меня, — выплюнул он, пахнув на нее зловонным дыханием, но Ривка попыталась прижать его к себе.

— Нет, Александр…

— Стража, уведите зверя к Инанне, пусть сама приводит в порядок своего пленника, — с отвращением бросил Нинурта, подойдя ближе и морща нос.

Он больно схватил Ривку за ключицу и поднял на ноги.

— Зверя… — лишь сорвалось с ее губ.

— Не смей возвращаться в мою постель, дорогая, пока не смоешь с себя этот запах.

Александра увели, подталкивая вперед дулами лазерных ружей, и Ривка смотрела на его отдаляющийся силуэт, ощущая себя обманутой. Она резко развернулась к Нинурте и толкнула его, не в силах больше сдерживать эмоции.

— Ты, самодовольный ублюдок, в этом и был твой план? Унизить моего мужа еще сильнее? Он едва похож на себя после заточения, а ты решил его добить? — она отталкивала его, а он только смеялся, не отбиваясь от ее рук. — Или ты решил унизить меня таким образом? Ты и так делаешь со мной все, что хочешь! Неужели в тебе нет ни капли гуманности?

— Гуманность? Разве это не определение, свойственное людям? — он все же перехватил ее руки и, подняв и взвалив в на плечи, понес в ванную, чтобы охладить под ледяным душем. Вскоре, как только она успокоилась, продрогнув до костей, он залез к ней, включив теплую воду.

— И ты думаешь, я буду с тобой спать и впредь? — рявкнула она, попытавшись его ударить.

— Будешь, и еще как! — вовсе не раздражаясь из-за ее поведения, обронил он. — И, возможно, участь твоего мужа не будет такой уж ужасной, — он грубо развернул ее лицом к стене, собираясь в очередной раз самоутвердиться. — Мне казалось, тебе вчера понравилось, но сегодня я вновь чувствую твое отвращение, и оно снова подкрепляет мой интерес.

— Ублюдок… — лишь проскрежетала Ривка, снова почувствовав его в себе.

— Я — законный по крови наследный принц Нибиру, а ублюдок — твой муж, рожденный от такого же убюдка, которому достался титул принца только из-за бесхарактерности Ану, влюбленного в его наложницу-мать.

— Краткий урок нибируанской истории? — Ривка, тяжело дыша, расхохоталась, а он, зарычав от гнева, натянул ее волосы, заставив выгнуться.

 — Нравится грубость? Я могу относиться к тебе, как к рабыне, а могу быть тем, чего ты заслуживаешь. Но ты должна понять, что не быть тебе более с Мардуком… Я предложу тебе лучшую жизнь.

— Стать наложницей такого, как ты?

— Ты уже моя, Ребекка, — он больно сжал её грудь, двигаясь глубоко и резко, так, что ее локти с силой впечатывались в кафель стены. — И ты будешь моей до тех пор, пока не надоешь мне…

С гортанным рыком он остановился, вздрагивая всем телом, а она, игнорируя грубость, лишь видела перед глазами лицо изможденного мужа, которого ждет еще более ужасная участь в лапах твари с таким же, как у нее, лицом. По щекам Ривки текли слёзы, казавшиеся совсем незаметными из-за воды, стекающей по лицу.

Нинурта оставил ее одну, спустившуюся на пол, униженную и раздавленную. Именно этого он добивался; даже не ненависти Мардука, с чьей женой он теперь спал, а ее тотального поражения после семи лет равнодушия.

Собрав остатки гордости, Ривка смогла выйти из этой вопиюще и безобразно дорого обставленной ванной комнаты, размером с ее довольно большую спальню в Малакате. На постели уже дожидалась ее выглаженная и выстиранная форма, которую принесли слуги. С ненавистью и остервенением натягивая брюки на влажные ноги, Ривка думала лишь о том, как сладка будет ее месть Нинурте, и что она лично перережет ему глотку, невзирая даже на то, что это право принадлежало Александру.

Она покинула спальню, завязав волосы в небрежный пучок. Слезы высохли, сила воли вновь переборола уныние, даже невзирая на то сколько боли принес ей вид мужа. Казалось, что он выглядел даже хуже пленника концентрационного лагеря во времена холокоста. Ни жив, ни мертв, сломлен и истощен. А каким чудовищным метаморфозам могло подвергнуться его сознание, и есть ли шанс излечить его душевную травму?

Из тронного зала, как Нинурта называл свой кабинет, доносились голоса — мужской и женский. Инанна, держа в руках бокал вина, одетая, как всегда, в одно из своих платьев, напоминавших наряды египетских женщин, восседала в кресле и смеялась, по-видимому, отмечая столь долгожданный подарок Энлиля, решившего, что ужасов тюрьмы для Мардука недостаточно.

— Стало быть, ты отдалась моему дяде, так, Ребекка? — Инанну забавлял внешний вид Ривки — мокрые волосы, ни грамма косметики.

Ривка, поднеся браслет к губам, набрала нужную команду и приказала:

— Живкович, подайте машину к башне Нинурты, — равнодушно и обыденно приказала она и только тогда посмотрела на Инанну. — Доброе утро, Ваша Светлость, пьете с самого утра? Что вы делаете здесь, когда ваш подарок дожидается у вас в покоях? — саркастично бросила Ривка, подарив той испепеляющий взгляд. — Или брезгуете находится подле своего пленника, пока его не приведут в должный вид? А может, решили посмаковать это вблизи меня, чтобы удовлетворить свою темную душу? Если она у вас, конечно, есть…

— Как ты смеешь? — тут же раздраженно бросила та и, резко поднявшись, выплеснула вино прямо в лицо Ривке, вызвав лишь самодовольную улыбку. — Ты совсем потеряла страх, маленькая сука? Нинурта, немедленно прикажи выпороть ее!

Но тот молчаливо наблюдал за двумя девушками, которые находились на грани безумия — одна уже долгие тысячелетия, вторая, не боясь, переступала эту черту лишь сейчас. Он смотрел в упор на Ривку, и в глазах его неожиданно загорелось одобрение, следом — улыбка одними уголками губ. Он сидел в своем привычном кресле, наблюдая за ними, точно за макаками в вольере, и ожидал, когда же они сделают что-то воистину глупое.

— Ваша Светлость, я на сегодня свободна? — учтиво склонив голову, спросила Ривка, игнорируя гнев и просьбу Инанны.

Она утерла лицо рукавом пиджака.

— Подойди сюда, Ребекка, — властно приказал он, и когда она подчинилась, он обнял ее и притянул к себе для страстного и долгого поцелуя, словно и не было того жестокого обращения десятью минутами ранее. — Будь осторожна, дорогая… — отпустил он ее, последний раз проведя пальцами по щеке.

Испускающая пламя из ноздрей Инанна не посмеет тронуть Ривку, так как та принадлежит наследнику престола. Однако теперь достанется ее мужу. Вот только иного выхода нет. Нельзя показывать слабость перед этой тварью, иначе будет еще хуже. Ривка становилась жестокой от безысходности, понимая, что за её своенравие Мардук получит не один дополнительный удар кнутом. Нинурта был прав, тюрьма не так страшна, как плен этой сумасшедшей маньячки.

Выйдя за дверь с высоко поднятой головой, Ривка улыбалась, будто одержала некую победу. Наверное, то было подступающее безумие. Она даже подавила усмешку, вспомнив лицо разгневанной Инанны, но стоило ей сесть в машину, как налет необъяснимого веселья схлынул, вернув на место намного более уместные эмоции.

— Домой… — лишь только с трудом проговорила она, сев в машину, и Живкович тронулся с места, а она горько зарыдала, забравшись на сидение с ногами и обняв коленки.

Ривка знала, что сегодня много дел, но не могла успокоиться, рыдая навзрыд от бессилия и агонии боли из-за постоянно встающего перед глазами лица Александра. Она думала над тем, чтобы наложить на себя руки — подавленная, злая, уставшая, она должна залечивать раны мужа, но вместо этого оказалась во власти его отвратительного кузена, использовавшего их обоих, чтобы потешить свою черную душу. Живкович остановился на подземной парковке высотки, в которой жила Ривка, но не вышел из машины, чтобы открыть дверь, так как госпожа все еще рыдала на сидении авто, а он ничем не мог помочь. Он прекрасно понимал, чем могла закончиться ночь, проведенная в башне Нинурты, и только ждал, пока истерика утихнет, позволив Ривке взять себя в руки. Она всегда брала себя в руки, потому что была сильной женщиной, верной своим идеалам, понимающей, что в этом мире от нее зависит слишком многое, чтобы позволить себе раскисать.

— Александр в Бад-Тибира… — всхлипывая, выдавила она, не в силах даже открыть застланных слезами глаз.

Живкович резко обернулся с переднего сидения.

— Великий Анкиа на Земле? Госпожа, где он сейчас? — возбужденно спросил он, не в силах сдержать радости от того, что господин хотя бы жив.

— Отныне он узник Инанны, — пробормотала Ривка, но Живковичу удалось уловить смысл ее слов. — И, Дрейк, он не похож на себя. Он слаб, истощен и похож на немощного голодного старика. В его глазах было безумие… Быть может… Он и вовсе не узнал меня.

Глаза Живковича наполнились ужасом. Он был на все сто процентов лоялен Великому Анкиа, несмотря на принадлежность к клану Нинурты. Но сейчас его жалость адресовалась вовсе не Александру, а покинутой, забывшейся в своем горе женщине, которую, возможно, смогли сломать за сегодняшнюю ночь.

— Вы должны быть сильной, госпожа. Вы нужны мне и другим анкийцам. Вы нужны людям. Без вас все мы пропадем, — уверенно, отделяя каждое слово, сказал он. — Если вы дадите слабину, у нас не останется надежды.

Она посмотрела на него красными, опухшими глазами.

— Но кто даст надежду мне, Дрейк?..

* * *

Гах-ги габ-газ — шумерская лексика — обитель убийц

— Негоже сидеть нам, сложа руки, когда Великий Анкиа на Земле в заточении. Он ведь в башне Инанны, верно? — задумчиво проговорил Акрам Баракат, приложив к губам кулак.

— Они ведь этого и добиваются, министр Баракат, — устало озвучила всеобщую мысль Ривка, наконец приземлившись в кресло после бессмысленного нарезания кругов по кабинету. — Мы не должны действовать, — и, не дав раскрыть рта Энгельсу, продолжила: — Уж поверьте, Амадей, и меня бездействие приводит в отчаяние. Он все-таки не только мой господин, но и муж.

— Пока он находится у Инанны, мы, стало быть, будем просто сидеть сложа руки, — обратил вопрос в утверждение Андерсен. — Канцлер права, это провокация. Нибируанцы слишком подозрительны, они не могут поверить в то, что мы бездействуем.

Ривка, переведя взгляд с одного на другого, дала дробь пальцами по столешнице.

— Так может, сделать то, что они ожидают?

— Что вы имеете в виду? — непонимающе сдвинул брови Врахнос, тронув свой греческий нос.

— Полагаю, нам нужно создать видимость того, что мы действительно что-то замышляем, по крайней мере, чтобы вытащить своего господина из плена. Небольшая авантюра, которая сможет прикрыть наши настоящие дела. Согласитесь, от анкийцев, чьего господина пленили, сложно ожидать тотального повиновения. Это логично, что мы можем замышлять что-то за их спинами.

— Даже мелкая пакость может стоить жизней не только нам, но и мирным жителям. За наши ошибки не должны расплачиваться другие, — резонно заметил Андерсен.

— Но что, если рискнуть мне, не давая нибируанцам повода думать, что здесь замешаны вы? — задумчиво проговорила Ривка.

— Исключено, — тут же оборвал Демокритос. — Без единого прокола мы семь лет успешно скрываем подпольную деятельность и множим силы. И нужны еще долгие десятилетия, прежде чем мы сможем дать отпор. Сейчас нам точно нельзя рисковать, канцлер. И если на вас падет тень или, хуже того, вас пленят, то это может лишить надежды и мотивации очень многих зависящих от вас анкийцев.

— И солдат, которые встали на вашу сторону под знамёна Ордена Шемеш… — добавил Андерсен.

Ривка помассировала виски, понимая, что речи министров звучат более чем логично.

— Возможно, наши с вами встречи скоро станут совсем редкими, и на какое-то время вы останетесь без связи со мной, — Ривка покраснела от стыда, ведь должна была сообщить министрам довольно личную информацию.

— Вас куда-то посылают, канцлер? — задал вопрос Энгельс.

— Не совсем. Нинурта настаивает на ограничении моего личного пространства, — брезгливо бросила она, не в силах выложить всю правду сразу.

— Он не может пленить вас без весомой на то причины. Даже с его самодурством он должен осознавать насколько вы важны для анкийцев, и что именно вы служите тем необходимым амортизатором между нибируанцами и земными жителями, — тут же аргументировал Андерсен. — Вы сдерживаете восстания. Без вас хаос распространится по всей планете.

— Мне лестно слышать такое, однако, министр Андерсен, вы преувеличиваете мою значимость. И это не совсем плен. Нинурта сделал меня своей наложницей, — озвучила она состоявшийся факт, и министры на миг замерли с удивленными масками на лице. — И завтра я переезжаю в его башню и буду находиться под бдительным присмотром нибируанских стражей. Даже Живкович не сможет служить связистом между мной и вами. Вы остаетесь одни. Боюсь, мое участие в собраниях сойдет на нет, и я останусь только в качестве его служанки. В его планах уничтожить моё положение в обществе.

— Неслыханно! — возмутился раскрасневшийся Энгельс, врезав кулаком по столу. — Он не может поступить так с вами! Народ вас любит и анкийцы взбунтуются против такого решения!

— Он уже это сделал, Амадей, — будто бы равнодушно бросила Ривка, но тотчас ее глаза вспыхнули огнем. — Это сделано с целью уничтожить мою власть и унизить меня и моего мужа. Так они развлекаются. Более того, как вы уже в курсе, скоро Землю покроет облако ядовитого желтого тумана, который со временем уничтожит все живое. Нам нужно начать действовать как можно скорее.

— Но мы в сравнении с ними, как блохи перед осами, — печально озвучил Баракат, и четверо министров вздохнули будто бы в унисон. — И искать человечность в тех, кого даже людьми назвать нельзя, более чем бесполезно. Пока Инанна и Нинурта заправляют здесь, никаких улучшений не будет. Для них демократия и равноправие не значат ровным счетом ничего

— При всех своих технологиях они сохраняют монархию. Можно только поблагодарить Великого Анкиа, что он создал нашу цивилизацию такой, какая она есть. Где каждый может… мог быть услышан, — заметил Андерсен.

— Ну почему на Землю не прислали Энки?! — сорвавшимся голосом воскликнул Энгельс, не сдержавшись. — Он, как и Великий Анкиа, уважает расу людей!

— Здесь царица Нинхурсаг, и это что-то меняет? — фыркнул Андерсен. — А ведь они вместе с Энки создавали расу людей. Её отношение к происходящему нейтрально. Она не вмешивается. И, между прочим, это ее сын угнетает Землю и ведет себя неподобающе по отношению к вам, канцлер!

— Он угнетает Землю по приказу царя, — напомнила Ривка, хотя вовсе не собиралась защищать Нинурту.

— Не забывайте, что на Земле еще и Нергал, канцлер, — осторожно напомнил Баракат, имевший дело с ним по финансовым вопросам. — А он родной брат Великого Анкиа.

— Брат, который вместе с Нинуртой сбросил на него ядерную бомбу четыре тысячи лет назад, — как бы между прочим заметила она, вскинув бровь.

— Но может, близкая по крови связь с Великим Анкиа позволит нам заручиться его поддержкой? — все еще питал беспочвенные иллюзии Энгельс.

— Не стройте воздушных замков, Амадей, — вернул его с небес на Землю Баракат. — Не найдется ни одно нибируанца, что может встать с нами на одну сторону.

— Но Энки…

— Что вы заладили — Энки-Энки? — зло передразнил Врахнос, глядя на Энгельса, как на маленького несмышленого ребенка. — Наверняка путь на Землю ему заказан как раз из-за того, что он мог бы встать на нашу защиту!

— Но его сына держит в заточении Инанна, он же не может просто бездействовать!

— Если бы была хоть какая-то надежда, что он может повлиять на его судьбу… — горько проговорила Ривка, которая и сама понимала, что за годы заточения на Нибиру Энки, возможно, и предпринимал какие-то попытки освободить сына, вот только они пошли прахом. — Нинурта и Инанна не говорят о положении дел на Нибиру при нас, держа в полнейшем неведении — либо намеренно укрывая свои тайны, либо считая, что это нас просто никоим образом не касается.

— Скорее всего, мы имеем дело со вторым вариантом… — промычал Андерсен в кулак.

Обсуждая вещи, на которые они не могут повлиять, министры только тратили драгоценное время впустую, будто бы игнорируя тот факт, что вскоре они останутся без канцлера.

— Нам всем пора возвращаться в Бад-Тибира, — глядя на время, вернула их в реальность Ривка, и только тут министры опомнились. — Амадей, вы работаете с Нинхурсаг, и, насколько я знаю, невзирая на нейтралитет, она когда-то беззаветно любила людей. У вас получится устроить мне с ней встречу? Боюсь, Нинурта собирается ограничить мне даже выход из башни, держа на привязи точно собаку…

* * *

Её самые ужасные ожидания оправдались. Ривка переехала в апартаменты, находящиеся этажом ниже покоев Нинурты — туда, где в роскошных золотых клетках жили его наложницы — Аконит и Тара, которым довелось продержаться у господина чуть меньше года. Предыдущие наскучили Нинурте намного быстрее. Он был прав насчет стремительности ее карьеры на Земле, и Ривка взлетела настолько высоко, что падение оказалось практически смертельным. После поста канцлера стать наложницей без права увидеть мужа… Быть может, он решил сделать ее наложницей и ограничить доступ к власти именно потому что что-то заподозрил? Или же это банальное желание досадить и без того сломленному кузену?

Когда Ривка вышла из своей комнаты, обе наложницы, находящиеся в гостиной, общей для всех, прекратили бессмысленное щебетание. Она никогда не слышала, чтобы они говорили на земных языках. Они использовали только шумерское наречие, точнее, язык Нибиру, с которым поначалу Ривка была знакома только по курсу кибирнетики в Нью-Бабили, так как мертвый язык использовался в ПО для самолетов и другой военной техники. Но за последние семь лет выучить его ей все же пришлось, чтобы понимать о чем переговариваются нибируанцы,

По своему звучанию он напоминал смесь иврита, немецкого и японского — шипящий, но рубленый слог звучал грубо, непривычно слуху и казался не более чем набором не связанных между собой звуков. Ривка пожалела, что вышла из комнаты. Наложницы, сидя за слишком большим для двух персон столом, ужинали, что-то обсуждая. Она обратила внимание на столовые приборы для третьей персоны — для нее — и заняла пустующий стул под скептичные взгляды девиц, прежде видевших ее только в военной форме, а не в легком платье, едва скрывающим грудь.

— Либо перед нами сама госпожа Инанна, либо его светлость все же сделал эту человеческую шавку своей, — усмехнулась Тара — мулатка с кучерявыми волосами, объемной шапкой окружающими ее голову.

Ривка сделала вид, что не понимает и спокойно принялась за пищу — исключительно здоровую, надо сказать, так как евнухи бдительно следили за тем, чтобы наложницы были в форме.

— Не думаю, что она составит нам конкуренцию, — сказала вторая, — учитывая, что господин не притрагивался к ней целых семь лет.

— Видимо, точное сходство с Инанной просто отталкивает.

— Я думаю, дело в другом. Она ведь шлюха ублюдка Мардука, — засмеялась Аконит высоким лающим смехом под стать своему имени, которое, возможно, было лишь созвучно с названием волчьей отравы, но не имело к ней никакого отношения. — Похоже, она что-то натворила, раз оказалась здесь в качестве наложницы.

Ривка, сделав глоток воды и, промокнув губы салфеткой, поднялась с места. Подойдя к Аконит, густые каштановые волосы которой не смогла бы удержать ни одна заколка, она вырвала из-под ее задницы стул, схватив за гриву. Подпрыгнувшая на месте Тара хотела было помочь подруге, вопящей проклятия, но в руках Ривки оказался столовый нож — оружие не острое, но способное оставить пару неприятных царапин на красивых личиках двух наложниц.

— Я — Ребекка, законная жена сына Энки — Мардука, а вот вы как раз шлюхи! — зло проговорила она, натянув волосы Аконит, попытавшейся вырваться. — И если я еще раз услышу хоть одно оскорбительное слово в мою сторону или в сторону моего мужа, то скоро с Нибиру придется прислать новых наложниц, так как на вас более не взглянет ни один мужчина.

— Ох, что вы делаете, госпожа? — в помещении появился один из евнухов — темнокожий мужчина с невиданного цвета янтарными глазами. — Немедленно отпустите её или я вызову стражу!

— Страже запрещено появляться в покоях наложниц, или хочешь лишиться головы? — ничуть не испугалась Ривка.

— Зато здесь могу появиться я, Ребекка, — за спиной евнуха появился разгневанный Нинурта. — Вовремя же я зашел проведать, как ты тут устроилась.

— Вполне неплохо, ваша светлость, — любезно ответила Ривка и подставила подножку попытавшейся встать Аконит. — Справляюсь.

— Успокойся, — Нинурта протянул ей ладонь, надеясь отобрать нож, который оказался у горла Аконит. — Не надо нервничать.

— Господин, помогите… — прошептала скрученная наложница испуганно, а Тара молчала, равнодушно глядя на страдания Аконит.

— Мне казалось, что вас не интересуют, как живут наложницы, — поразмыслила Ривка, понимая, что для него они просто расходный материал; трудно было представить, что он часто захаживал в эти покои. — Вы пришли поглумиться надо мной?

— Они-то в чем виноваты? — евнух хлопал глазами, глядя на испуганную Аконит.

— Много лишнего говорят, — бросила Ривка на шумерском с сильным акцентом.

— Полноте, это всего лишь женская ревность! — тут же рассудил старший евнух, видимо, становившийся частым свидетелем подобных склок между любовницами принца. — Они видят в вас угрозу своему месту в обществе господина!

Ривка сощурилась, понимая, что не стоит совершать опрометчивых поступков, и, отбросив нож, отпустила волосы Аконит, тут же отползшей в сторону.

— Полагаю, Ваше Высочество недооценивает тот факт, что такой как я здесь не место. И лица ваших наложниц могут в скором времени оказаться обезображены.

— Ты хочешь, чтобы я запер тебя, Ребекка? — он подошел ближе и больно схватил ее за плечо, но на ее лице не дрогнул ни один мускул.

— Я не твоя игрушка, Нинурта, — злобно прошептала она ему на ухо, — я жена твоего кузена, и я предпочитаю заточение твоей постели.

— Это мы еще посмотрим. Евнух Пан, приготовьте Ребекку к ночному визиту, — бросил он и, взметнув длинным плащом, покинул помещение, больше не сказав ни слова.

— Господин, вы не накажете ее? — ошеломленно бросила ему в спину Аконит, но, поймав злобный взгляд Ривки, сжалась в комок.

Лишь тяжело вздохнув, Ривка развернулась и пошла в свои покои, думая над тем, что Нинурта мог и впрямь запереть ее, и вспышкам гнева, подобным сегодняшней, не стоило более давать выхода. Безответственно поддаваться эмоциям, учитывая, что на нее возлагает надежды весь мир. Вот только Нинурте было глубоко плевать на это, он просто превратил ее в свою подстилку.

Стоило ли брыкаться или просто плыть по течению? Ривка была зла на саму себя, она была зла на то, что нибируанцы не понимали человеческих ценностей, а также, судя по всему, им было чуждо понятие чести и уважения. Она не была нибируанкой, хотя в жилах ее текла их кровь. Ее принципы только приближали ее к простым людям, а значит, стоило бороться с несправедливостью любыми способами

И когда евнух и две служанки пришли за ней, рассчитывая подготовить для господина, они обнаружили Ривку, нашедшую единственный способ испортить «товар» — она нарисовала себе усы перманентным суперстойким черным маркером, а также изрисовала всё тело каракулями, среди которых кое-где прослеживались затейливые проклятия царской семьи на иврите, которых, конечно же, никто из нибируанских слуг не смог бы распознать.

— Что вы наделали, госпожа! — евнух Пан почти потерял сознание, увидев сие творение — неправильная, в его понимании, наложница сидела нагишом на туалетном столике, рисуя похабные символы на внутренней стороне бедра и смеялась до слез, представляя разгневанное лицо Нинурты — особенно удался рисунок, где жирный боров с ехидной мордой берет сзади человечка, отдаленно напоминавшего наследного принца. — О, Великий Ану, что же это такое!

— Вы еще гениталии с крылышками не видели! — раздухарилась, судя по всему, действительно помешавшаяся Ривка и повернулась спиной, чтобы евнух Пан окончательно остолбенел.

На ее пояснице действительно были нарисованы два огромных, но кривых, из-за того что творить было неудобно, мужских достоинства с херувимскими крыльями, а задницу украшали два неказистых глаза…

…Нинурта, предвкушая единственное наказание, способное привести эту женщину в чувство, зашел в свою спальню и остановился в дверях, глядя на совсем другую наложницу.

— Тара, что ты здесь делаешь? Где Ребекка?

Она поднялась с мягкой улыбкой, источая привычное тепло обожания. Ее смуглая кожа будто бы подсвечивалась изнутри ярким пламенем горевшего ночами напролет камина.

— Ребекка не смогла прийти, господин, из-за женских дней, — сообщила она единственную вещь, которая могла на время ослепить Нинурту; Тара была великолепна, ее упругая грудь и маленькие темные соски виднелись под светлой прозрачной тканью одного из бесподобных платьев, в которые Нинурта любил наряжать своих девиц.

Но, зная Ребекку, он, конечно же, не обманулся кошачьим взглядом и красотой Тары, быстро оказавшейся рядом и ловкими пальцами расстегивавшей пуговицы его золотого кафтана. Он остановил ее руки, а затем, развернувшись, вышел из спальни, бросив, чтобы к его возвращению ее здесь не было.

Он никогда не посещал комнаты наложниц, однако за сегодняшний вечер ему улыбнулось это сделать уже дважды. Ребекки в ее покоях не оказалось, зато из-за запертой двери ванны доносилось ведьмовское хихиканье и плеск воды. Открыв дверь, он увидел странную картину: Ребекка, находясь по пояс в воде, подвергалась агрессивному оттиранию жесткими мочалками чего-то непонятного с тела, а под носом ее чернели усы с завитушками. Служанки, намочившие платья, краснели и пыхтели, оттирая последствия невероятного художества с ее кожи.

— Ваше Высочество! — не сразу заметили его они за тяжелой работой, и тут же поклонились, бросив нелегкое дело, а Ривка встала, демонстрируя незатейливые рисунки по всему телу, которые все никак не смывались.

Её улыбка оказалась и вовсе сногсшибательной — зубы превратились в ряд клавиш рояля, черный маркер давал ощущение, что они просто выбиты через один. В воздухе витал дивный аромат ацетона, которым, похоже, и пытались смыть краску с вдохновенной художницы. Слив ванны с ревом всосал в себя остатки воды.

— Ты больная на всю голову, — констатировал Нинурта, сдерживая улыбку и глядя на потускневший рисунок себя любимого, которого имел в зад огромный жирный хряк. — Зачем же уродовать свое прекрасное тело?

— В следующий раз искупаюсь в кипятке, чтобы у вас не возникло и…

— Довольно! Все вон, — приказал он, и служанки испарились с поклоном, не забыв запереть дверь; Нинурта, расстегнув оставшиеся пуговицы кафтана и стянув штаны, ступил в широкую ванну, включив воду. — Неужели ты думаешь, что эти усы действительно изуродуют твое личико? — он мягко поднял ее за скулы, обхватив их пальцами. — Или же, что эти каракули меня остановят?

Он притянул Ривку к себе и сел на выступ внутри ванны, дождавшись, пока вода стремительно ее наполнит.

— Похоже, вас не запугать, мой господин, — саркастично сказала она, чувствуя его ладони на своих бёдрах. — Зачем вы спите с женщиной, которая вам противна? Вы ведь используете меня только с целью досадить моему мужу.

— Чушь, — коротко разбил он ее предположения. — Если бы не твой острый язычок, ты бы была совершенством. Так что ты мне вовсе не противна.

— Учитывая недавнее рандеву с моим мужем в вашей спальне, это выглядело именно так.

— Всего лишь небольшой урок тебе, дорогая. Чтобы ты осознала, что он более никто, — он плотоядно улыбался, оглядывая ее тело, и внезапно Ривка ощутила некие вибрации в воздухе, и с широко распахнутыми глазами смотрела на то, как с рук и ног исчезают забавные рисунки и нелепые проклятия на иврите.

— Как вы это сделали? — она только удивленно хлопала глазами, а он уже целовал ее грудь, приступив к задуманному ранее.

— Химия и физика, взаимодействие частиц. Или на Земле этому не учили? А может, ты думала, что я плохой ученик своей гениальной матери?

В ванне становилось слишком душно, Ривка думала о провалившемся плане и о том, что эту ночь ей никак уже не провести одной.

— Я бы предпочла вообще находиться без сознания в вашем присутствии, — напомнила она о том, что ей вовсе не по нраву его общество, тем более, в качестве любовницы.

— И я хочу, чтобы ты была моей безо всяких допингов, — в его глазах, в таком освещении голубых, горело подлинное пламя страсти; Инанна бы с радостью легла под него, так почему он желал не ее, а Ребекку, что никогда не окажется в его постели по собственному желанию? — Не будь глупой, будущий царь оказывает тебе свое внимание, а ты не проявляешь ни капли уважения

— Мое уважение закончилось, когда вы взяли меня, подмешав в вино наркотик, а затем обнаженной показали мужу.

— Не нужно быть строптивой, и ты сможешь заполучить всё, что только пожелаешь, я балую своих женщин.

— У меня было всё, — понизив голос, сказала Ривка, — до того, как вы прибыли на Землю. Вы уже давно отняли у меня единственное, ради чего я жила.

Шум воды мягко ласкал слух, и Ривка почему-то расслаблялась, невольно проговаривая вслух все тяжелые мысли.

— У тебя может быть нечто большее, нежели мой кузен. Моя благосклонность, Ребекка. Прекрати вести себя так равнодушно, стань моей женщиной, — неся нелепейшую чушь, Нинурта все крепче сжимал ее в объятиях, касаясь ее самых чувствительных мест. — Ты потрясающая, если не ведешь себя, как капризный маленький ребенок. И я могу быть нежен с тобой, если ты того пожелаешь, — он глубоко вздохнул, приподняв ее на мгновение и опустив на себя, запрокинул голову.

Возле бортика ванны стояла стеклянная бутыль с маслом для ванны, которой, разбив, можно было перерезать Нинурте горло, но тогда, Ривка знала, за ее импульсивность поплатятся анкийцы и люди, а Александру уж точно не сносить головы. Сдержав порыв прикончить Нинурту, она позволяла ему близость, не понимая, как ее жизнь могла стать такой грязной, что не хватит мыла со всего мира, чтобы отмыться. Насмешка судьбы оказаться любовницей этого чудовища, ненавистного кузена ее Александра….

— Ты можешь владеть моим телом, Нинурта, но я не буду делать ничего ради твоего удовлетворения, — невыразительно сообщила она, зная, что бесчувственная кукла скоро ему надоест. — И тебе никогда не завладеть моей душой.

Ривка словно вернулась на годы назад, когда она вела праздную жизнь, и секс был сравним с рукопожатием, и когда она была той, кто приходил, брал свое и уходил, не вкладывая в это никаких чувств. Сколько недель и месяцев потребуется Нинурте, чтобы насытиться ею? Но до тех пор не было сомнений, что призывать он ее будет каждую ночь — по началу действительно желая, а после какое-то время из принципа. Рано или поздно он найдет увлечение в другой женщине, не подозревая, что затаившиеся министры будут продолжать наращивать военную мощь анкийцев и без ее участия. И рано или поздно Ривка лично прикончит его.

* * *

— Ваша Светлость, — Ито низко поклонился своей госпоже, застав ее в покоях Нинурты в привычной позе — полулежа на софе и с кубком вина в руках.

— Ито, зачем вы явились к наследному принцу? — Ривка, теперь ставшая дополнением к кричащему интерьеру, внутренне позлорадствовала, что ее спутали с Инанной, ведь после смены военной формы на платье их было не отличить.

— С Лахму пришло сообщение о магнитной буре в космосе, что на какое-то время парализует сообщение с Землей. Его Высочество хотел отправиться на Марс, чтобы осмотреть новые истребители.

Она усмехнулась.

— Мне казалось, что для этого существуют оба Коскинена или, стало быть, и их работа теперь на вас?

Ито непонимающе сдвинул брови.

— Но, госпожа, вы ведь сами направили министра Коскинена на Лахму, чтобы он проверил последние приготовления к запуску самолетов, — на миг на его лице отразилось подозрение.

— Ребекка, зачем ты сбиваешь с толку министра Ито? — Нинурта появился из спальни с улыбкой на устах.

— Вы не оставили мне никаких развлечений, заперев в своих покоях, — равнодушно бросила она, допив вино и налив себе еще из стоявшего на столике графина.

— Ваше Высочество? — с запозданием среагировал Ито, поклонившись Нинурте. — Почему канцлер находится здесь?

— О, а ты не слышал? — фамильярно ответила за Нинурту Ривка, — канцлер Анкийского Государства взлетела по карьерной лестнице до наложницы наследного принца! И теперь он держит меня здесь в качестве комнатной собачки.

Нинурта нахмурился и подошел ближе, чтобы отобрать кубок с вином.

— По моему, тебе уже достаточно вина, Ребекка, — сказал он, и она поднялась с софы, надменно глядя на него чуть пьяными глазами.

— Я сама разберусь, Ваше Высочество, когда мне хватит, — процедила она и, воспользовавшись моментом, пока он думал, как отреагировать на ее грубость в присутствии постороннего, отобрала кубок и осушила его в два больших глотка.

Он схватил ее за предплечье и дернул на себя.

— Не смей подрывать мой авторитет перед подданными! — раздраженно прошипел он ей на ухо.

— Или вы меня ударите? — Ривка хмыкнула. — Вперед, изуродовав меня, вы ко мне больше не прикоснетесь.

— Глупая женщина, — прорычал Нинурта и оттолкнул ее на диван. — Чего тебе? — злобно бросил он Ито, и тот даже вздрогнул, но потом собрался и, сглотнув, вновь поведал о цели визита.

— Ваша Высочество, к вам Ее Величество царица, — сообщил дворецкий, не постучавшись, за что он обязательно понесет наказание.

В кабинет твердым шагом вошла Нинхурсаг, как бы сказала Ривка, протирая пол шлейфом своего фиалкового платья. Ее всегда строгие умные глаза казались встревоженными, а брови рисовали эскиз сожаления.

— Покиньте нас, Ито, — даже не глядя на него, бросила она, и Ито, как всегда низко поклонившись, вышел из кабинета.

— Инанна, твои платья скоро совсем перестанут прикрывать тело, будь добра, не позорь имя царской семьи, надень что-нибудь более привычное.

— Я не…

— Что привело тебя сюда, мама? — перебил Нинурта, понимая, что стряслось, вероятно, что-то серьезное.

Нинхурсаг всегда держала эмоции под контролем, и сложно было догадаться, какие мысли роятся в ее голове. Сейчас же она была будто бы не похожа на саму себя. Подойдя к сыну, она заключила его ладони в свои.

— Пришли плохие вести с Нибиру, — она собрала в себе силы, чтобы продолжить: — Гула выпила яд… Ее нашли слуги сегодня утром.

Ривка только ужаснулась, а Нинурта стоял собранный и спокойный, будто и не было тяжелой вести о смерти супруги. Он только присел в свое кресло, глядя в пустоту расфокусированным взглядом. Ривка молча наблюдала за исполненным волнением за сына лицом Нинхурсаг. Она соединила руки на животе и посмотрела на Ривку, даже не зная, кто перед ней.

— Инанна, ты должна остаться на Земле, а тебе, сын, стоит лететь на Нибиру, чтобы попрощаться с ней.

— Какой в этом смысл? — спросил он в пустоту. — Мы давно стали чужими после гибели сына. Я виноват в том, что не взял ее на Землю, оставив одну в горе.

Ривка была обескуражена. Она ничего не знала о семье Нинурты. Конечно же, у него должна была быть супруга и, возможно, дети. Но, оказывается, его сын погиб. А теперь супруга совершила самоубийство… Однако сложно было сопереживать мужчине, который держал ее в заточении.

— Это твой долг, Нинурта, ты обязан проводить ее в последний путь. Этого ждет наш народ, — сказала Нинхурсаг строго. — Она была слабой женщиной, и это наша с твоим отцом вина, что мы не прислушались к тебе и женили вас против вашей воли.

— В этом нет вашей вины, матушка, — ответил он негромко. — Я никогда не уделял ей внимания и не показывал своего расположения. И в смерти Нинту виноват тоже я. Это я послал его в систему Айсенис, откуда он не вернулся…

— Я боюсь, это не все новости, сын, — печально сообщила она и посмотрела на ничего не понимающую Ривку. — У наследного принца должна быть супруга для продолжения рода. И как только закончится траур, вы с Инанной вступите в законный брак.

Нинхурсаг видно умом тронулась. Не прошло и двух минут с момента, как она сообщила о трагической кончине Гулы, как в дело вступила политика. Ривка не знала, какие на самом деле отношения были между Гулой и Нинуртой, но новость о свадьбе буквально на похоронах ее просто шокировала.

— Ребекка, иди в спальню, — приказал он, даже не глядя на нее.

— Ре… Ребекка? — только опешила Нинхурсаг, оглядев ее с головы до ног, словно ища подтверждение словам сына. — Канцлер, что вы здесь делаете?

— Заполняю пустоты в сердце его величества наследного принца, — ответила она холодно.

— Ребекка, сейчас не время ерепениться. Уходи, — с нажимом повторил Нинурта, и она, злобно взглянув на него, чуть шатаясь из-за вина, отправилась в спальню, понимая, что, возможно, он накажет ее и сегодня.

Дальнейший разговор подслушать не удалось, так как Нинурта обладал поистине великими талантами в телепатии — он просто блокировал звук, не давая Ривке возможность услышать и слова, и довольно часто использовал этот прием, когда к нему приходили визитеры. Единственное, чем можно было заняться, пока Нинурта разговаривал с матерью, это немного вздремнуть. Сон был недолгим спасением, сон мог показать ей картины прошлого — то утраченное счастье и теплые карие глаза Александра. Но чаще сны были кошмарными, и в них являлось искаженное семью годами заточения лицо самого родного мужчины на свете. А также снилось ощущение его ненависти к ней — той, кто лежал теперь с его кузеном в одном ложе. И это ложе Ривка теперь видела практически каждую ночь. Нинурта, находясь в башне, предпочитал ее постоянное общество, забыв о других наложницах, более не смевших проявлять к ней неуважение.

Ривка чувствовала легкое головокружение из-за вина, и, забывшись тревожным сном, видела картины разрухи и голода на Земле. И самое страшное было в этом сне, как и в реальности — это невозможность помочь людям, неспособным постоять за самих себя.

Она резко распахнула глаза, почувствовав чье-то присутствие, и едва не дернулась, увидев перед собой отнюдь не Нинурту, а Нинхурсаг, склонившуюся над ней.

— Бедная девочка, зачем же мой сын так жестоко поступает с тобой? — чувствовала ли Нинхурсаг жалость или просто пыталась понять мотивы Нинурты, Ривка не знала. — Как давно он сделал тебя наложницей?

— Около десяти дней тому назад, Ваше Величество, — машинально ответила Ривка, почувствовав, что во рту пересохло от неожиданного появления Нинхурсаг.

Она просто гладила Ривку по голове, бормоча что-то себе под нос на нибируанском. И знаний Ривки было недостаточно, чтобы идентифицировать хотя бы пару слов и понять контекст.

— Мой сын иногда бывает жесток. И в попытке досадить старшему кузену он может совершать необдуманные поступки.

Ривка хмыкнула и приняла сидячее положение, потому что негоже было разговаривать с царицей, лежа на подушках.

— Моя участь еще не так плоха, и по нибируанским законам за измену царю вырезают всю семью. Но семь лет мне еще удавалось находиться между вами и людьми, пока Мардука не вернули на Землю.

— Ты видела его? — спросила Нинхурсаг немного удивленно, и Ривка почувствовала, как ей сдавило грудь от слез, которые она теперь старалась сдерживать; царица только покачала головой, приняв молчание за положительный ответ. — Мардук готов был выдержать любые пытки, лишь бы не схватили тебя, дорогая.

Глаза Ривки распахнулись, на смену сдавленности в груди пришла нехватка воздуха. Семь лет назад он выставил ее из зала, предвидя такой конец.

— Он не похож на себя, — только выдохнула Ривка, не понимая, почему выдает царице свои самые сокровенные чувства. — Его глаза были безумны…

— И он, конечно же, понял, что сделал с тобой Нинурта, — продолжила за нее Нинхурсаг. — Это было лишним. Я знаю, как ты важна для анкийцев и людей. Вот почему министр Энгельс был так хмур в последнее время, — задумчиво пробормотала она и почему-то решила подарить Ривке луч надежды: — После окончания траура состоится свадьба между Инанной и Нинуртой, и возможно, твоя участь изменится…

— Что будет с нами, Ваше Величество? — перебила Ривка, но тут же прикусила губу. — Простите, продолжайте.

— Я не могу сказать о судьбе Мардука, но я постараюсь помочь тебе. Скоро Инанна станет женой Нинурты, и она, полагаю, не сможет терпеть твоего присутствия и соперничества. И мой сын должен это понять, а иначе тебе грозит худший из вариантов.

— Она просто убьет меня, — прекрасно это осознавая, сказала Ривка. — Но разве это худший из вариантов? Увидев лицо мужа, я поняла, что казнь была бы милосерднее такого существования. Я не могу и представить, что испытывает он в подземельях Инанны. Без него я…

Жалость в глазах Нинхурсаг становилась все отчетливее, и это означало, что в ближайшее время вряд ли что-то изменится.

— Он жив только благодаря отцу, вымолившему ему жизнь на совете. И то, что мы видим на Земле, говорит о его раскаянии, а смирение, с каким он принимает свое наказание, только доказывает это. Возможно, Энлиль всё же снизойдет до его помилования и сошлет отшельником в незаселенные части Нибиру. Готова ли ты будешь прожить с ним такую жизнь? — если Нинхурсаг говорила о таких вещах, то наверняка знала, что его освобождение возможно, даже такой ценой.

Ривка задумалась. Еще семь лет назад она готова была пойти с ним на костер, но теперь она осознавала всю важность поступка Александра — оставить ее на Земле — у людей должна была оставаться защита и надежда. И эта ответственность целиком ложилась на плечи Ривки, и тогда любовь отступала на задний план. Понимала ли Нинхурсаг, что только что дала ей четкие указания к действию? Что, невзирая на желание последовать за ним даже на конец света, она не может снять с себя ответственность за жизни тех, кто верит в нее. И вместо того, чтобы впасть в окончательное уныние, она вспомнила о том, что мощь анкийцев постепенно растет, что на Меркурии находится канцлер Геб и несколько сотен простых солдат, что верят в свое дело, что внук министра Андерсена, Леон, командует на подводном авианосце, готовый в любую секунду нажать на кнопку.

Невзирая на свое положение, Ривка была не одна, за ней стояли тысячи готовых пожертвовать своей жизнью анкийцев, а это означало, что она во что бы то ни стало должна оправдать их ожидания…

В буквальном смысле одетая в золото, Земля была красива. Взвесь золотой пыли витала в воздухе и постепенно оседала на пока еще живых растениях. Зелёные леса — хвойные и лиственные — обрели абсолютно новый окрас, обманчивой красотой убивающий все вокруг. Теперь грязь имела совершенно иное понимание — грязью было золото, некогда самый желанный металл.

Людей, просящих милостыню на улицах, становилось все больше. Теми, кто хоть как-то зарабатывал на жизнь, были горняки, рабочие заводов или работники сельскохозяйственных угодий — единственных объектов, удаленных от золотой лихорадки — так люди прозвали загрязненные испарениями города, которым не посчастливилось оказаться в зоне распространения. Сибирскую часть России, Австралию, Китай, части Северной и Южной Америки покрыл желтый смог. Амазонка и Нил превратились в золотые реки, пострадал и юг Африки, однако в Бад-Тибира, чья удаленность от золотоносных шахт и заводов по переработке была довольно велика, все еще был чистый, но сухой, как и водится в пустыне, воздух.

Всего лишь три месяца прошло с тех пор, как началась переработка золота в газ для распыления в атмосфере Нибиру, но последствия были ужасающими. Зато нибируанцы праздновали великое событие — свадьбу наследного принца и любимой внучки Энлиля. Их, как наместников Земли, венчали прямо в Бад-Тибира, и Ривке, как и другим наложницам, было положено присутствовать на свадьбе. Слугам, евнухам и наложницам отвели место у подножия лестницы, ближе всего к алтарю находились нибируанцы: царь, царица, их младшие дети и ближайшие родственники с потомками. Ну, а дальше всех от мизансцены расположились анкийцы.

Министры, собравшиеся, чтобы принять участие в историческом событии, видели своего канцлера впервые после той памятной встречи и не могли признать в ней прежнюю Ребекку. Смиренный взгляд, склоненная голова, совершенно иной облик — отросшие ниже лопаток, собранные на затылке золотой заколкой, волосы были уложены в пышные локоны; яркий макияж и непривычная одежда, расшитая самоцветами, делали ее другой, похожей на них — нибируанцев. На Инанну. Возможно, так и должно было быть, ведь Ребекка МакГрегор, пусть и выросшая среди людей и ощущавшая себя более человеком, была все же нибируанкой по крови.

Когда Инанну пронесли по главной площади в паланкине к подножию лестницы, Ривка увидела Бена, стоявшего прямо напротив нее. Как и она, униженный, он занимал место среди слуг будущей супруги наследного принца. Но следил неотрывно он отнюдь не за своей госпожой, а за равнодушной Ривкой — такой непохожей на себя, отстраненной, будто бы не живой и смирившейся с положением дел на Земле, объятой золотой лихорадкой.

Они оба изменились со времени первой встречи, оба пережили много ужасного, и ее кукольное лицо, делавшее ее такой похожей на остальных наложниц, стало безразличным ко всему. Бен же продолжал исполнять свою роль в штабе Инанны и, теперь контактируя с министрами напрямую, поставлял полезную информацию без посредничества Ривки. Их бездействие вело к гибели цивилизации, с чем он был категорически не согласен. Бен, как и остальные, не знал, как вытащить Ривку из плена, не знал, как спасти ее от Нинурты и того горя, что она переживала каждый день в постели с врагом. Но как изменится ее положение теперь — после того, как Нинурта и Инанна стали законными супругами? А что будет с ним — с Беном? Удастся ли ему выпутаться из цепкой хватки своей мучительницы и снова стать свободным? Почему-то он в этом сильно сомневался…

Куда катится мир, если Ривка находится в заточении? Мардука, плененного Инанной, никто не видел. Бен, которому нечасто доводилось находиться вне Бад-Тибира, ставшего ему практически тюрьмой, своими глазами видел то, во что превратилась жизнь простых людей. Разруха уже захватывала города, асфальт становился все более раздолбанным, машины на дорогах постепенно превращались в металлолом, а одежда людей все больше напоминала лохмотья или же выглядела дешево и бесцветно. Улицы городов зарастали мусором, который никто не вывозил. Мир увядал слишком быстро, как увядала и решительность Ривки, которая, невзирая на ухоженный и здоровый вид, кажется, совсем пала духом. Бен мог только предполагать, как с ней обращается Нинурта — этот гнусный мерзавец, недостойный и ее мизинца.

Слуги опустили паланкин у самых ступеней, и один из них, почтительно склонившись, подал Инанне руку, помогая встать и выйти из него. Сегодня был ее день, и эта отвратительная богиня просто блистала, затмевая всех своей красотой. Свадебный наряд, состоящий из длинного, но не пышного золотого платья, переливался на жарком солнце Сахары, а ее странный головной убор, наверняка связанный с нибируанскими свадебными обычаями, являл собой весьма схожую с головным убором Нефертити шапку, из-под которой не виднелось ни единого волоса. Бен пожелал Инанне скорейшего теплового удара, так как шапка из, что не удивительно, золотой ткани, наверняка нагревалась на солнце, точно кастрюля на плите.

Лепестки белоснежных роз, бросаемые слугами, делали Инанну практически эфемерной, воздушной. По праву она считалась украшением царской семьи — прекрасная Афродита — богиня любви, Иштар — олицетворение воинственности и раздора, Инанна — покровительница земледелов и укрепления семьи, Хатор и Сехмет... Многоликая женщина с омерзительным характером, она величественно и медленно шла к принцу, облаченному в сверкающие доспехи, словно он собирался не под венец, а на войну.

Ривка внутренне злорадствовала, зная, что Нинурта весьма скептично относится к Инанне, и что в прошлом у них уже была недолгая связь, закончившаяся тем, что нынешняя невеста ему то ли наскучила, то ли заигралась в свои интриги и была отвергнута. Интересно было посмотреть, уживутся ли наместники Земли? Ривка все никак не могла взять в толк, почему именно Инанна стала любимицей царей… Почему все ее так превозносили, несмотря на то что у нее на лице буквально было написано «тварь».

Нинурта протянул ей ладонь и даже выдавил улыбку, которая, очевидно, далась ему с трудом. После смерти Гулы прошло всего полгода, и по окончанию траура, как и обещала Нинхурсаг, Инанна стала законной супругой наследного принца. Ривка заметила, что их брачный ритуал ничем не отличался от того, что проводил над ней и Александром Геб. Душу тут же пронзили сотни тысяч осколков светлых, но болезненных воспоминаний. Ее рваный сарафан вместо шикарного свадебного наряда, его как обычно чуть мятый вид и теплая улыбка — так выглядел счастливый мужчина, обычный мужчина, родной мужчина, оставшийся глубоко в сердце сокровенным чувством. Ривка так истосковалась по нему, что внезапно почувствовала жжение и на миг на тыльной стороне ее ладони блеснул уджат, который обычно загорался только в минуты физического контакта. Она вздрогнула и осмотрелась, но по обе ее стороны стояли только Аконит и Тара, а позади евнух Пан и стража. Всего лишь на миг Ривке подумалось, что Александр рядом, и глупое сердце доверилось этому ощущению. Обманутая проявившимся уджатом — символом любви, она только прикрыла глаза и будто бы отгородилась от происходящего вокруг, перестав слушать клятву избранницы наследного принца.

Бен заметил, как вздрогнула Ривка, словно на миг заснув, пробудилась от страшного кошмара, в который превратилась ее жизнь. Безучастное выражение лица тотчас вернулось на место, а глаза ее закрылись, словно она придавалась какой-то молитве. На самом же деле Ривка наверняка проклинала новоиспеченных супругов, как и Бен, всем сердцем желавший обоим скорейшей кончины.

Клятвы были произнесены, и все приглашенные, в чьих одеждах так или иначе присутствовал ненавистный золотой цвет, синхронно подбросили вверх — несложно догадаться — золотые ленты, разрезавшие воздух тысячами маленьких змеек. Золото было главным символом Нибиру, золото служило источником жизни и сохранения атмосферы планеты, посему именно золото окружало нибируанцев и в будни, и на праздниках, демонстрируя отнюдь не богатство, ведь оно не считалось у них драгоценным металлом, а символизировало жизнь, как на Земле ее мог олицетворять зеленый цвет. Для анкийцев и людей некогда ценный металл теперь ассоциировался только со страданиями, голодом и смертью.

Однако, даже не зная истинного предназначения золота, люди издревле почему-то стремились именно к нему, убивали из-за него — наверное, любовь к нему передалась низшим расам от нибируанцев буквально на генетическом уровне.

Бен наблюдал за Инанной которая не выглядела счастливой, как обычные женщины, выходящие замуж, она смотрелась как-то чересчур воинственно, неуместно сосредоточенно такому поводу. Нинурта же улыбался одним уголком губ, демонстрируя подданным свою новую супругу. Обвенчавшись, они шли теперь к паланкину возле лестницы, чтобы пересечь на нем центр города, приветствуя запуганных жителей, перед которыми стояло оцепление из нибируанских стражей. Многие из анкийцев могли натворить бед, ведь не все понимали, что Нинурта и Инанна далеко не самые важные фигуры на шахматной доске, и их убийство только разозлит царя и плохо скажется на мирных жителях.

Стоило Бену подумать о покушении, как — молниеносный рывок — один из стражников, показавшийся впереди ровной линии приглашенных, в опущенном на лицо капюшоне, поднял оружие. Всего секунда: кто-то только успел ахнуть, кто-то даже закричал. Нинурта, едва успев обернуться, бросился в сторону, оттолкнув Инанну от себя, прежде чем прогремел выстрел, черкнувший по его оголенному плечу. Он выхватил из-за пояса нож с усыпанной камнями рукояткой, служивший дополнением к наряду, но Ривка оказалась быстрее. Она молниеносно выхватила кинжал из ножен стоявшего ближе всех стражника, едва ринувшегося на подмогу, и оказалась позади убийцы, схватив его за шею. Блеск металла, точный, мощный удар по диагонали под лопатку — туда, где сердце. Покушение предотвращено, убийца роняет пистолет и оседает на каменную ступень. Толпа бросается на помощь. Руки Ривки в крови, кинжал падает из ее рук, а на лице выражение ужаса, потому что с нападавшего слетает капюшон. «Дрейк! Нет! Что же ты наделал?», — только успел разобрать Бен, прежде чем толпа закрыла от него сцену.

Нинурта смотрел, как Ривка, плача навзрыд, прижимает к груди умирающего телохранителя, осмелившегося на такой безумный поступок, как покушение на царскую семью.

— Не отключайся, Живкович, смотри на меня! — кричит она, но горло его заполняет кровь, струйкой стекающая с уголка губ.

Живкович смотрит на нее, его глаза закатываются, но из последних сил он дотрагивается до ее лица пальцами и с трудом, с бульканьем в его рту крови, произносит:

— Я всегда буду вас защищать…

— Дрейк, не закрывай глаза! — она встряхивает уже мертвое тело; взгляд нападавшего становится стеклянным, и Ривка, чье платье уже пропитано горячей кровью, прижимает его к себе, сотрясаясь в рыданиях. — Что же ты наделал? — всхлипывает она, не в силах вздохнуть, оттого ее слова доносятся урывками.

Она не замечает горланящей толпы, окружившей ее, не замечает и стоявших рядом Инанну и Нинурту, в окружении моментально подоспевших королевский лекарей. Нинурта и подумать не мог, что его наложница была так близка с телохранителем. Кто знает, быть может, долгие семь лет разлуки с Мардуком сблизили их как мужчину и женщину. Ривка безутешна, она сбрасывает с себя руки стражников, пытающихся оттащить ее от тела преступника, чтобы унести его прочь. Из толпы кое-как пробивается Бен — любовник Инанны — он единственный, кому удается расцепить мертвую хватку ее рук на теле Живковича. И Ривка переносит свои объятия на этого анкийца, пачкая его чужой кровью.

— Господи, что я натворила! — ее слова едва слышны, но Нинурта читает по губам; в сотый раз отказавшись от помощи лекарей, он игнорирует какой-то комментарий недовольной сценой Инанны и просто идет навстречу к ним, чтобы совершить импульсивную глупость на глазах у всех — подставить плечо той, кто этого заслуживает.

Толпа расступилась, давая возможность приблизиться царю и царице. При виде окровавленного платья Ребекки на их лицах неприкрыто проступило волнение.

— Она ранена? — обеспокоенно спросила Нинхурсаг, подойдя ближе; сквозь тревогу в ее взгляде читался укор сыну, посмевшему обнять другую женщину на собственной свадьбе.

— Это не ее кровь…

— Дрейк… — сорвалось с губ Ривки, не заметившей даже присутствия Бена, что обнимал ее мгновение назад.

Нинурта остановил Ривку, тянущуюся к трупу. Ему даже не закрыли веки, и она с невероятной болью, которая будто бы распространилась на многие километры вокруг, смотрела на его безвольно свисающую с чьего-то плеча руку.

Про Инанну все забыли, и она, копя в себе ярость, сверлила взглядом мужа и его любовницу, не понимая, как кому-то без титулов, кому-то, кому по злой иронии судьбы досталось ее лицо, могли быть отданы чувства Нинурты? Упав, Инанна разбила локоть, но лекари заметили это только сейчас, поначалу бросившись к наследному принцу.

— Иди к жене, — строго приказал Энлиль, и Нинурта подчинился; бросив тяжелый угрожающий взгляд на Бена, он позволил ему быть рядом, хотя к наложницам не имел права прикасаться ни один мужчина, кроме евнухов.

Инанна закипала от гнева, в ее жестоких глазах плескалось желание ударить супруга, но она смиренно молчала и, приблизившись к нему, проявила заботу, спросив о царапине на плече. Ее последний мстительный взгляд достался не обращающей на нее внимания Ривке. Зато эту реакцию прекрасно видел Бен, отдававший себе отчет в том что и он, конечно же, поплатится за своеволие…

Энлиль поравнялся с понемногу приходящей в себя наложницей сына. Его глаза были полны благодарности.

— Ты спасла наследного принца, дитя, — улыбка Энлиля была совсем неуместна, но мудрый царь не мог не поблагодарить ее, в особенности, окруженный анкийским народом. — Спасибо.

Ривка замерла, точно окаменела в руках Бена. Она смотрела на молчаливую фигуру за спиной Нинхурсаг — теплые карие глаза, обрамленные сетью глубоких морщин, седина, сквозь которую пробираются остатки некогда насыщенных каштановых волос — несомненно — это отец Мардука. Энки был встревожен, как и остальные, но он лишь наблюдал, внимательно глядя на невестку, которая, как наверняка разнесла молва и на Нибиру — так похожа на его внучатую племянницу Инанну. Возможно, в его глазах плескалась жалость, а может, нечто более глубокое — нечто, заставляющее его выглядеть сосредоточенным.

— Ты молодец, — мягко тронула ее за плечо Нинхурсаг, но Ривка вздрогнула, точно зашуганная собака, и отшатнулась.

— Она в шоке, Ваше Величество, — негромко сказал Бен и прижал ее крепче, чувствуя дрожь. — Всё хорошо, Ривка. Я здесь…

* * *

— Ты более не можешь держать ее в наложницах, Нинурта, и ты должен это осознавать! — Энлиль ударил кулаком по подлокотнику кресла, так как сын почему-то не хотел отпускать эту женщину.

Нинхурсаг молча стояла у камина, задумчиво глядя на пламя. Она тоже осуждала сына за неподобающую страсть, учитывая, что теперь у него есть Инанна — более мудрая и достойная его женщина царской крови. Как при всех достоинствах Инанны Нинурта мог предпочитать её копию?..

— Она не может более служить посредником между нами и анкийцами. В ней нет надобности.

— Ошибаешься, — Нинхурсаг подошла ближе и положила ладонь на плечо сына. — Народ любит ее, и любит больше, чем ты можешь себе представить. Только ее ораторский талант и красноречие смягчают общественное мнение.

— Она жена изменника и не может более занимать руководящих должностей. Мы могли казнить ее еще семь лет назад. Мама, почему ты так яростно защищаешь ее? — не скрыл удивления Нинурта, наконец, осознав этот факт.

Нинхурсаг улыбнулась и ответила честно, глядя в глаза сыну:

— Она мне симпатична. И потом, эта девушка спасла тебе жизнь. И она служит нам верой и правдой эти долгие семь лет. Мардук нашел себе достойную жену.

— Не упоминай при мне это имя! — тут же вспылил Нинурта. — При первой же возможности она бы первая перерезала мне глотку. Так что руководствовалась она совершенно другим, — напомнил он.

— Именно это и наиболее ценно, сын, — неожиданно согласился Энлиль, понимая, к чему клонит царица. — Если бы покушение удалось, то анкийцы и люди сильно бы пострадали из-за этого безумца, но Ребекка остановила его, лишь в одну секунду расставив приоритеты. Она понимает, насколько они ничтожны и слабы перед нами, поэтому ей можно доверять. Более того, если ты уверен, что она так сильно тебя ненавидит, почему же ты держишь ее подле себя?

Но Нинурта промолчал, потому что не мог объяснить отцу своей темной страсти к женщине, которую он брал против её воли, купаясь в ее ненависти и душевной боли. Ему нравилось осознавать, что жена Мардука каждую ночь превозмогала желание его убить.

— Что вы предлагаете сделать с ней?

— Мы не можем игнорировать тот факт, что она спасла тебе жизнь на глазах у тысяч анкийцев. Они взбунтуются, если мы не освободим ее, — рассудил Энлиль, ища поддержки в глазах царицы.

— Однако в наших законах прописана награда куда более весомая, чем просто вернуть ей то, что мы отняли без особых причин, — напомнила Нинхурсаг с нажимом.

— Анкийцам неведомы наши законы, — напомнил Нинурта, сложив руки на груди. — Потому что они их не касаются.

— Но ведь в ней течет чистая нибируанская кровь, — напомнила Нинхурсаг, и покои Нинурты, в которых происходил разговор наполнило недолгое молчание. — Ваша с Инанной кровь, сын.

— Всего лишь результат лабораторных опытов этого идиота Ито, который, похоже, когда-то планировал при помощи Ребекки захватить власть на Земле, — прокомментировал Нинурта. — Удивительно, что за подобные опыты мы все еще не наказали его.

— Ему благоволит Инанна, — напомнила Нинхурсаг. — И, насколько я поняла, у Ребекки с Ито весьма натянутые отношения.

— Всё это бессмысленные разговоры, — оборвал царь, задумчиво поглаживая бороду. — Вернемся к вопросу о награде.

— О, я прекрасно знаю, чего она попросит! — яростно перебил Нинурта, но тут же замолчал, встретив тяжелый взгляд отца.

— Спасение одной души, пускай даже и королевского наследника, не восполнит сотни тысяч жизней, погибших по вине Мардука. Его освобождение невозможно.

Нинхурсаг внезапно обратила свой строгий взгляд на мужа.

— Но это мы сбросили ядерную бомбу на Содом и Гоморру! — в глазах ее появился недобрый блеск. — И мы почти уничтожили все живое на Земле. Да, Мардук перешел все границы на пути к трону и шел по головам, убивая нибируанцев. Но гибель сотен тысяч лежит на нас, а не на нем! И пора бы признать уже тот факт, что были методы куда более действенные и менее губительные. Та ядерная бомба, оставленная на Земле еще царем Алау, оказалась слишком мощной. Прошло более четырех тысяч лет, а вы все еще столь злопамятны, что не можете принять своей собственной вины!

— Нинхурсаг! — царь буквально вскочил с места, яростно воззрившись на супругу. — Именно поэтому Мардук всё еще жив! Похоже, мне вновь стоит ограничить твое общение с Энки! Он туманит твой разум своими речами, и ты принимаешь их за чистую монету. Мы знаем, как сильно он тревожится за судьбу сына, но ты идешь у него на поводу. Слышала бы ты себя со стороны!

— Мой царь, — Нинхурсаг чуть склонила голову, — как вы знаете, я не общаюсь с нашим братом уже очень долгое время. Я просто наблюдаю за происходящим со стороны и никогда ранее не смела открыто высказывать свои мысли, — исправилась она. — Но разве Мардук не подготовил для нас Землю и не развил цивилизацию настолько, что они способны слаженно и четко работать, поставляя нам провизию и атомарное золото?

Царь на миг замолчал, ведь аргументы были слишком весомыми. Однако ему претило то, что Мардук остался на Земле самодержцем, и что анкийцы, спустя тысячи лет, почитают именно его. А люди и вовсе создали себе призрачные образы богов.

— Так называемая демократия и гуманность, которую посеял Мардук, позволяет людям думать, что они имеют право выбора, — снова оппонировал Энлиль логике супруги. — Это чудовищная ошибка, ведь люди были созданы, чтобы служить нам, чтобы боготворить нас. А теперь повсюду вспыхивают восстания из-за так называемой свободы воли. Они считают, что Земля принадлежит им, но мы все знаем, что это не так. Наше долгое отсутствие извратило умы людей и полукровок, — называл Энлиль анкийцев по старинке; ему претило, что раса названа одним из множества имен Мардука. — И для них существует только он, Мардук, а мы — всего лишь захватчики.

— Совет собрался в главном зале магистрата, — донесся голос глашатая из-за двери, и царская семья прекратила разговор.

Совет, что, на неудачу, находился в полном составе на Земле из-за бракосочетания Нинурты и Инанны, мог принять какое угодно решение касательно судьбы Мардука, если Ребекка будет просить его освобождения. Но была одна маленькая загвоздка — примут ли к рассмотрению прошение такого уровня от анкийки, коей Ребекку считали нибируанцы? Среди ярых защитников Мардука, конечно же, будут и Энки, и Дамкина, а также, несомненно, и их младший сын Нингишзида, который всегда заглядывал в рот старшему брату, даже невзирая на убийство Думузи. Эта гнилая, по мнению Энлиля, ветвь царской семьи всегда ему благоволила. Мардук за четыре тысячи лет сделал то, о чем только мог мечтать его отец — он дал людям знания, которых они не были достойны, на которые они попросту не имели никаких прав.

Покидая покои Нинурты, каждый из членов царской семьи остался при своем мнении, но также каждый вдруг осознал, что сегодняшнее происшествие может стать яблоком раздора между нибируанцами, ведь Ребекка и впрямь может осмелиться попросить наивысшую награду за спасение наследного принца.

Когда они вошли в зал, все уже собрались и, встречая их, стояли, склонив головы в почтении, как и главная героиня сегодняшнего собрания — Ребекка, чьи глаза были красны от бесконечных слез. Со свадьбы прошло около трех дней, а она, потерявшая друга, все еще была безутешна и, казалось, вовсе не интересовалась происходящим вокруг. Ее фигура, напротив, вызывала много заинтересованных взглядов членов королевского совета, состоявших из детей и внуков Ану, который редко появлялся на публике, давно отойдя от дел, однако по стечению обстоятельств, сегодня занимал кресло по правую руку от царя. Он выглядел многим старше сына, его волосы были совсем седы, а возраста придавала длинная борода, словно Ану, в отличие от других нибируанцев, вовсе не пытался скрывать свои года, предпочитая образ мудреца и старца.

— Поразительное сходство! — не смог сдержать восклицания седовласый Ану, глядя на точную копию правнучки, только сейчас обратившую внимание на самого древнего из ныне живущих нибируанцев царской крови. — Кто бы знал, что на Земле могут находиться умы, способные произвести такую ювелирную работу с генетическим материалом! Кажется, дорогая Инанна, твоя красота больше не уникальна.

Инанна, равнодушно разглядывая собственные ногти, будто бы не слушала маразматических, по ее мнению, речей старика, но Нинурта знал точно, что в ее жестоком разуме уже проносятся сцены казни старого Ану. Она, только улыбнувшись, перевела снисходительный взгляд на свою копию, как всегда изображая из себя пай-девочку перед великим Ану и членами совета.

— Да, пожалуй, сходство и впрямь поразительное… — пробурчала она, виня своего любимца Ито в такой ошибке природы, как Ребекка МакГрегор, хотя природа была тут, в общем-то, не причем.

— Итак, дитя, — как всегда, начал говорить Ану первым, — ты совершила великий подвиг и спасла наследного принца Нибиру от гибели, — напомнил он о цели собрания присутствующим. — Но, как я слышал, убийца был одним из твоих слуг, так?

Она только кивнула, не в силах произнести и слова из-за сдавленности в груди.

— Ребекка, ты должна отвечать, когда к тебе обращаются, — напомнил Нинурта строго, хотя прекрасно видел ее состояние.

Тогда Ривка, бросив на него уничтожающий взгляд, заговорила с неожиданной уверенностью в голосе на нибируанском, и Нинурта заметил, что со временем из ее речи пропадает тот жуткий, коверкающий прекрасные звуки языка, акцент.

— Ваше Величество, он был моим телохранителем до того, как я стала наложницей наследного принца, — напомнила она о своем унизительном положении.

Нинхурсаг вдруг ощутила на себе ее мимолетный колкий взгляд.

— Полагаю, она стала наложницей без особых на то оснований, а лишь по желанию наследного принца. Это ведь было против твоей воли, дитя? — неожиданно вступил Энки, пристально наблюдая за ней, копящей в себе последние силы — униженной и обиженной девушкой.

— Это к делу не относится, — напомнил Энлиль, словно на суде, хотя совет, вроде бы как намеревался наградить героиню.

У анкийцев не было привилегий, на них не распространялись законы по защите прав, а значит, нибируанцы могли и делали с ними все, что хотели.

— Мне казалось, женщина, ставшая женой нибируанца царской крови, не может иметь подобной участи. Это нарушает все мыслимые и немыслимые этические нормы, — не позволяя сбить себя с темы, продолжал Энки.

— Мардук — изменник, ее могла ждать кара куда более жестокая, — напомнила Инанна, метнув в него острый взгляд; похоже, ее ненависть распространялась не только на самого Мардука, но и на его родителей.

Ривка видела Нингишзиду по правую руку от Энки, но младший брат Мардука не был похож на него и отчасти, он был похож на мать, разве что непонятно откуда взялся его длинный клювообразный нос. Он безмолвно наблюдал за происходящим.

— Но спасение наследного принца ведь может простить ей глупость подобного замужества? Насколько мне известно, она пробыла женой моего сына не более чем два месяца. Можем ли мы обвинять ее в этом? — не давал возможности вступить в полемику другим Энки. — Кажется, этой бедной девушке просто не повезло.

Ривка внезапно разозлилась на отца Александра за то, что он воспринял их брак не всерьез, но потом на смену первой вспышке эмоций пришло осознание, что он пытается ей помочь.

— Мой царь, — обратилась Нинхурсаг к супругу, — по-моему, ошибку замужества она искупила с лихвой. Мы не можем игнорировать тот факт, что в ней течет чистая нибируанская кровь, пускай она и появилась на свет сомнительным для нас способом. Поэтому мы не можем закрыть глаза на тот факт, что перед нами нибируанская женщина, которая заслуживает награды, а не порицания. И именно Ребекка является незаменимым посредником между нами и анкийцами. Они верят ей. Более того, они доверяют только ей и никому больше.

Ривка терпеливо слушала всю эту чушь о каких-то правах нибируанцев, анкийцев и людей.

— Царица, вы намекаете на необходимость дать ей титул? — Энлиль немного опешил, не ожидая такого поворота, но она, похоже, была настроена абсолютно серьезно.

Посмотрев на хмурого Нинурту, глаза которого будто бы говорили «не смей этого делать», царица продолжила:

— Самый незначительный, но способный защитить ее в будущем.

— Дорогая, это неуместно. Ты буквально хочешь дать билет земной женщине на Нибиру.

— Она вряд ли покинет Землю по собственному желанию, — как будто знал больше всех, рассудил Энки, положив подбородок на сцепленные в замок пальцы. — Верно, дитя?

— Здесь мой дом, — подтвердила Ребекка, начиная понимать, какую игру ведут явно сговорившиеся Нинхурсаг и Энки.

Нинхурсаг умела удивлять. Ее неожиданное расположение могло изменить жизнь Ривки. Однако, для чего же она это делала? Ведь Энлиль был ее мужем, а Нинурта — сыном. Откуда столько участия к судьбе жены отверженного племянника? В чем был замысел этой, несомненно, мудрой и не менее хитрой женщины? Ривка отнюдь не была благодарна за ее поддержку, потому что в сердце ее копилась темная ненависть.

— Нинурта, — обратился Энлиль, понимая, что царица не отступится, и аргументы ее весомы. — С этого дня Ребекка может вернуться к обязанностям канцлера, и ты более не властен решать ее судьбу без участия совета, — скрепя сердце согласился он и посмотрел на Ривку. — Дитя, тебе дают возможность стать полноправным членом нашего общества. Готова ли ты, как и раньше, отдавать себя служению царской семье?

Ривка ощутила, как биение сердца застилает ей слух. После полугода в качестве любовницы Нинурты она мечтала о свободе не меньше, чем о свободе мужа.

— Да, мой царь, — обратилась она с поклоном, но без улыбки, которая была бы уместна в ситуации; ее терзало еще великое множество вопросов. — Могу ли я просить еще о двух вещах?

Энлиль нахмурился, не понимая, что еще нужно этой девчонке, но за него ответил Ану:

— По-моему, возвращение утраченного без особых на то оснований статуса не может служить наградой. А признание нибируанки — нибируанкой и вовсе звучит абсурдно! — неожиданно заявил старый царь, словно не понимая последствий принятия Ребекки за равную их расе. — Очевидно, что мы обсуждаем нелепицу. Проси, дитя, и, вероятно, мы сможем удовлетворить хотя бы одну из твоих просьб.

Ривка тяжело вздохнула, зная, что в анкийской тюрьме сейчас содержались невиновные пленники.

— Прошу освободить семью Дрейка Живковича из-под стражи. Поступок их сына, более чем уверена, был импульсивен и не имел за собой заговора, — начала она, понимая, что Живкович, идя на стопроцентную смерть, верил, что с его семьей будет все в порядке; он отдал свою жизнь, доверившись Ривке. — Они всего лишь офицеры на Лахму без власти и положения. И ошибка… их сына, — с трудом сказала она это слово, — не должна стоить им жизней.

В зале повисло молчание. Ривка видела усмешку Нергала — среднего сына Энки, что принял сторону Нинурты и был его лучшим другом.

— Они должны последовать в мир иной за своим убийцей-сыном! — не согласился Нинурта, и его взгляд, полный ярости, обратился к Ривке, чьи глаза, наконец, отпустила краснота.

— Это не такая уж и высокая плата за вашу жизнь, наследный принц, — обратил внимание Нингишзида, что до этого не произнес ни единого слова. — Они всего лишь анкийцы, низшая раса. И если они и будут замышлять что-то, то, полагаю, против убийцы их сына, — он посмотрел на Ривку, которая в тот же момент вздрогнула.

Убийца. Она убила друга и верного соратника. Дрейк всегда был на ее стороне, помогал морально, хотя чаще был холоден, скрывая эмоции за непроницаемой маской. Однако Ривка прекрасно знала, что могла доверить ему свою жизнь… Но она хладнокровно всадила нож в его сердце, чтобы спасти жизнь этому ублюдку Нинурте… Какая несуразица, какая чудовищная несправедливость! Жизнь честного и надежного парня взамен жизни избалованного и жестокого принца! И если бы ад существовал, то Нинурте бы выделили личный котел с максимальным подогревом.

— Мы удовлетворим твою просьбу, дитя, и выпустим их из-под стражи сегодня же, — Энлилю очень тяжело далось решение отпустить каких-то там анкийцев; благосклонность царицы к Ребекке почему-то делала неблагосклонным его.

— Ваше Величество, — Ривка вновь склонила голову, ничем не выдавая своего волнения, — также прошу рассмотреть прошение об амнистии моего супруга — Мардука…

Все как раз и ожидали подобной просьбы и, конечно же, были уверены в том, что это будет как-то связано с ее супругом. Но теперь неоспоримое решение старого Ану признать Ривку нибируанкой имело последствия. Просьба нибируанца, озвученная на царском совете, не могла быть проигнорирована — так уж было заведено. Теперь Ривка имела гражданское право обращаться к совету. Возможно, пройдет много времени, прежде чем будет вынесено то или иное решение, но первый шаг к освобождению Александра из плена был сделан...

Выходя из конференц-зала, она бросила полный ненависти взгляд на Нинхурсаг, но та только улыбнулась. Обещание царицы вытащить ее исполнилось. Изначальный план по подставному покушению был приведен в действие: кто-то из анкийцев действительно должен был пожертвовать жизнью во спасение канцлера. Но почему это был именно Живкович? Дрейк… Царица выбрала самого ярого приверженца канцлера, который пошел на смерть с высоко поднятой головой, встретив кончину от руки своей госпожи. И когда-нибудь именем смелого парня назовут площади и улицы, ведь именно его поступок стал необходимым толчком к спасению Земли.

Впереди ждал долгий путь по освобождению планеты от гнета нибируанцев. Ривка почувствовала новый прилив чувства вины, но теперь она должна была держаться и не унывать, чтобы смерть друга не оказалась напрасной.

Два истребителя, разорвав небо гулом реактивных двигателей, неслись навстречу друг к другу, оставляя в воздухе белые шлейфы конденсата. Мгновение, и они разлетелись в разные стороны, буквально черкнув друг друга крылом. Возможно, увидев такую картину, кто-то из новеньких диспетчеров в диспетчерской будке зиккурата Волчьей ямы почти лишился чувств от фортелей, выдаваемых пилотами в небе над Лахму.

Ривка, прибывшая на Марс для сопровождения Нинурты, выкроила момент, чтобы полетать над Лахму под предлогом испытания новых истребителей. Наследный принц весьма скептично отнесся к просьбе отпустить ее после встречи с генералом Коскиненом, считая, что пилотирование — не женское дело. Однако Ривкой двигало не праздное желание увеселения собственной персоны, хотя она была рада, что Летти составила ей компанию — задачей стоял осмотр Лахму из кабины пилота, а точнее, возможность оценить обстановку над ангарами, в которых, по словам полковника Хендерсона, находились ядерные бомбы со всей Земли. Из-за хорошо укреплённого периметра не было никакой возможности осмотреть местность с земли. Да туда никого и не пускали; вместо анкийских солдат службу в закрытом секторе несла нибируанская стража. По сути, это была база внутри базы, и кто знает, чем еще занимались её обитатели.

— Как самочувствие, Шторм-2? — усмехнулась Летти; теперь она вела Ривку за собой вдоль марсианских барханов — вдаль от действия метеоколец. — Вы ведь так давно не летали.

— Летти, может, оставишь позывные? Мне до жути хочется просто полетать и поболтать со своей подругой.

— Диспетчеры все слышат, — напомнила та.

— Мне нет до них никакого дела, — ответила Ривка, выполнив в воздухе бочку и с улюлюканьем обогнав Летти.

Неужели она когда-то мечтала стать пилотом? В голове проносились яркие воспоминания, запах начищенных до блеска новых сапог, гул самолетов и руки, с которых не оттереть машинное масло.

— Ребекка, в Волчью Яму, наш шаттл взлетает через полчаса, — раздался мужской голос в гарнитурах пилотов, и Ривка громко вздохнула, попросив Летти разворачиваться.

Нинурта наблюдал за приземлением двух истребителей с трапа шаттла, ожидая будто бы не торопящуюся Ребекку. Её перед самым вылетом привезли к шаттлу, хвала Ану, уже облаченную в защитный скафандр для путешествия на Землю. Она выглядела несколько раздраженной из-за прерванного полёта, но пыталась скрывать эти эмоции. Нинурта обнял ее за плечи у входа в шаттл и проводил внутрь пассажирской кабины. Всякий раз находясь рядом, он старался касаться Ребекки, игнорируя тот факт, что она больше не его наложница. Ривка грубо сбросила его руки только когда они остались наедине, чтобы не давать повода для сплетен солдатам и стражникам о том, что у них весьма натянутые отношения.

— Не могли бы вы прекратить касаться меня, Ваше Высочество? Вы больше не владеете мной, — сквозь зубы проговорила Ривка, глядя на него волком. — У вашей супруги лицо точь-в-точь мое, а уж о ее талантах в ублажении мужчин и вовсе ходят легенды.

Но он только усмехнулся, наслаждаясь ее яростью.

— Не могу прекратить, ты слишком желанна. И стала еще желаннее после того как осмелилась покинуть меня, — поддразнил он, вновь приблизившись к вмиг окаменевшей Ривке, сжавшей кулаки. — Мне нравится, как ты смотришь на меня, с темной яростью, которая так легко превращается в страсть, стоит мне коснуться тебя.

— Ваше увлечение становится маниакальным, или же вам претит то, что мне вернули статус, забрав вашу любимую игрушку для утех? — выплюнула она с такой желчью, что должна была отпугнуть любого, однако на Нинурту это не действовало. — У меня абсолютно никакого желания находиться рядом с вами, как с мужчиной. Прошу более не предпринимать никаких попыток домогательства к жене своего кузена.

Ривка фыркнула и, приземлившись на софу, пристегнула ремни безопасности и надела на голову шлем для гиперсветового прыжка, готовая ко взлету. Нинурта же, проигнорировав кресло, в котором он летел сюда, тоже надел шлем, занял оставшееся свободное пространство софы и положил ладонь на колено Ривки, только скрипнувшей зубами в бессильной ярости. После того, как пилот сообщил о вылете, Нинурта, прежде чем зафиксировать крепления перед вертикальным взлетом, склонился над ее ухом:

— А что, если я позволю тебе увидеть Мардука?.. — прошептал он совсем тихо, но Ривка услышала его даже через нарастающий гул готовых ко взлету двигателей. — Конечно, если ты будешь пай-девочкой, — он коснулся ее щеки тыльной стороной ладони, но она только отвернулась в другую сторону, ничего не ответив.

Весь короткий взлет до прыжка Ривка делала вид, что изучает последние отчеты министров, и Нинурта, занятый тем же, немного остыл. Трудно было вести себя спокойно, когда хотелось придушить этого мужчину, пусть это и было невыполнимым желанием — он бы переломил ее как тростиночку. Нинурта, как истинный воин, свободное время посвящал укреплению духа и тела, бесконечно оттачивая техники владения холодным оружием и рукопашного боя. Он был могуч, оттого и ни на йоту не сомневался в собственной вседозволенности.

* * *

Сойдя с трапа, он направился к ожидавшему автомобилю, поблёскивая доспехами, в которых уместнее было взойти на боевую колесницу, запряжённую тройкой черных как ночь коней. Он даже не попрощался, лишь приподнявшийся в едва уловимой ухмылке уголок губ, когда Нинурта садился в салон, дал Ривке понять, что предложение в силе: возможность увидеть мужа взамен ночи с его кузеном.

Как низко и грязно. Наследный принц, похоже, не мог допустить мысли, что он не может заполучить все, что угодно его душе. Ривка боролась с досадой, ведь ей так хотелось увидеть Александра. Пока совет принимал решение, его судьбой все еще владела Инанна. Оказывается, жестокие законы давали возможность нибируанцам мстить за своих возлюбленных и родных. Получается, царская семья вовсе не превышала своих полномочий, а действовала согласно букве закона. Эти дикие законы уже не раз вводили Ривку в тихий ужас.

После перелета она отправилась домой — в башню на юге Бад-Тибира, где проживала до того, как стала наложницей. Сидя на заднем сидении роллс-ройса, она смотрела на затылок водителя, нового телохранителя, с болью вспоминая о Дрейке. Её преследовала не просто вина, а настоящее разрушительное чувство, разъедающее в ее сердце огромную дыру. Дрейк, этот смелый парень, был настоящим анкийским патриотом и поддерживал Ривку не только как свою госпожу, но и как настоящего друга. Она внезапно устыдилась, вспомнив, как наклюкалась с Даной несколько лет назад и в спонтанном порыве почти поцеловала Дрейка от безысходности и одиночества, но он только принес ее на руках домой и уложил спать… Могли бы они тогда подумать, что он погибнет от её руки? Ривка почувствовала, как по щеке скатилась слеза, но, переведя дыхание, взяла себя в руки, глядя за окно автомобиля. Все, что ей оставалось — это держаться, отметая желание перерезать себе вены. Из-за ее решений, из-за ее поступков погибло уже слишком много людей, и Ривка думала, так ли велика её любовь к Земле и человечеству, или же все ее действия направлены только на спасение Александра? Стоит ли он этих жертв? Стоит ли он жизни Дрейка…

Его отец, майор Дуэйн Живкович, когда-то буквально спасший жизни ее сокурсников четкими указаниями с Лахму во время аварии шаттла в космосе, уверял, что не винит Ривку, и что это целиком и полностью был выбор его сына, однако глаза его, Ривка не могла себя переубедить, говорили совсем о другом. Он, как оказалось, знал о том, что замышлял его сын вместе с Нинхурсаг и, как и они, счел нужным скрыть от Ривки, что именно Дрейк будет участвовать в операции, так как Ривка изначально наотрез отказывалась приносить чью бы то ни было жизнь в жертву. Да у нее на голове волосы дыбом встали, как только Нинхурсаг заговорила о плане! Однако и оставлять в живых анкийца, смело решившегося отдать свою жизнь на благо страны, было опасно, ведь он подвергся бы не только пыткам, которые Дрейк смог бы выдержать, но и воздействию телепатов. А вот тут уже не было сомнений, что подоплёку заговора утаить не удастся. Ривка, конечно же, не доверяла Нинхурсаг, как мог кто-то доверить свою жизнь хитрой царице? Кто-то вроде Дрейка — всегда осторожного парня... Почему он с такой легкостью пошел на смерть? Все правильно… Потому что он доверял не Нинхурсаг, а своей госпоже, мечтая о лучшем мире для своей семьи.

Ривка была любовницей Нинурты полгода, но почему именно сейчас в ней взыграла совесть из-за измены мужу? Почему сейчас, когда она стала отчасти свободной, вольной самой выбирать свою судьбу — хотя бы мужчин, с которыми она могла спать? Ненависть к Нинурте исходила еще и из-за того, что не было ни разу, чтобы он не довел ее до оргазма. Целью наследного принца было доказать равнодушной к нему женщине, что ее тело способно предавать. И самым паршивым было то, что Ривке действительно нравилось то, что он с ней делал, но только с физической точки зрения. Физическая ее оболочка оказалась слаба, ведь в конечном итоге и она доставляла ему удовольствие, повинуясь приказам. Сейчас же у нее был выбор — не согласиться или вновь лечь с ним в постель. И она пребывала в раздумьях, невзирая на то, что это был шанс увидеть Александра… Так громко крича о том, что Мардук — сын бастарда, Нинурта забывал об одном небольшом факте — он и сам родился бастардом, и только благодаря, как Ривка полагала, ловкости, Нинхурсаг удалось занять место рядом с царем в качестве супруги после таинственной смерти предыдущей и сделать их сына законным наследником. Насколько же коварна была эта женщина, что ей удалось обойти запрет старого Ану не выходить замуж до самой смерти? Интриги при дворе были просто мозговыносящими, и Ривка понимала, что не хочет иметь с царской семьей ничего общего. Но, к сожалению, судьба распорядилась иначе…

* * *

— Министр Энгельс, какими судьбами? Когда мне сообщили о вашем визите... — Ривка осеклась, увидев фигуру с опущенным на лицо капюшоном позади него. — А вы…

Мужчина откинул капюшон, и глаза Ривки достигли почти идеально круглой формы: перед ней, одетый в военную форму телохранителя, какие всегда окружали министров, стоял Энки. В Малакате еще никогда не было ни одного нибируанца, кроме них с Александром. Более того, никто не знал, что она бывает здесь и использует его как штаб Ордена Шемеш. Ривка отошла от двери в кабинет и пропустила гостей, сверля спину Энгельса недовольным взглядом.

— Что привело Вашу Светлость в Малакат?

Энки опустился на софу возле камина и внимательным взглядом таких знакомых глаз посмотрел на Ривку, старающуюся сохранять уверенность.

— Добрый вечер, присядьте, Ребекка, — официально заговорил он, возможно, чтобы смягчить ее напряжение проявленным уважением. — Нам еще не довелось познакомиться поближе. Министр Энгельс, попрошу вас оставить меня и невестку наедине.

— Да, мой господин, — учтиво склонившись, толстопузый любитель сплетен исчез за дверью, оставшись без десерта в виде новой порции интересной информации.

Ривка присела в кресло, выпрямив спину.

— Может быть, вы хотите чаю или чего покрепче? — рассудив, что разговор предстоит долгий и непростой, спросила она.

Энки проигнорировал ее вопрос, так как нашел взглядом одну из совместных фотографий, расставленных по комнатам.

— Давно уже не видел, чтобы мой сын так улыбался, — с печальной улыбкой заметил Энки, глядя на их счастливую фотографию, где Ривка лежит у Александра на руках и, морща носик, смеется, а Александр ее щекочет, да так, что у самого на глазах от смеха выступают слёзы — это было в те недолгие моменты счастья, когда они приезжали в гости к ее родителям в Тель-Авив. — Кто бы что не говорил, вы совершенно не похожи на Инанну, — как-то искренне сообщил он и тут же погрустнел. — Вероятно, Нинурта сильно вам досаждал.

— И продолжает досаждать до сих пор, Ваша Светлость, — сухо отозвалась Ривка, но Энки понял, что любое упоминание наследного принца причиняет ей неудобство. — Позвольте спросить, что привело вас в Малакат?

— Не нужно быть колючей, Ребекка, — понял он, что затронул ненужную тему. — Я знаю, что происходит на Земле и на Меркурии.

Сотни тысяч маленьких иголок пронзили Ривку, которой вдруг стало не хватать воздуха.

— Энгельс… — только злобно пробормотала она. — Как давно вы знаете?

— Около трех лет, Ребекка, — сообщил он спокойно, хотя она не припоминала, чтобы Энки прилетал до свадьбы Инанны и Нинурты. — Я был на Земле с коротким визитом, и, конечно же, встретился с главой своего клана.

Трудно было понять его намерения, ведь Энки был нибируанцем, и неизвестно, чего можно было ожидать от него, знавшего о флоте Ордена Шемеш.

— Я не собираюсь раскрывать вашу подпольную деятельность, мне не нравится то, что делают нибируанцы с Землей. Земля всегда была для нас лакомым кусочком, но испарения от переработки атомарного золота могут уничтожить ее. Это печалит меня, и я хочу помочь.

Ривка задумалась об истинной цели визита Энки, и о его мотивах сокрытия такой бомбы от своих же собратьев. И он, видя ее сомнения, поспешил добавить:

— Вырабатывать атмосферный газ для Нибиру можно ведь и на самой Нибиру, верно? Ведь ее площадь превосходит земную в несколько раз, и, поверьте, есть настолько далекие земли, что испарения просто не доберутся до жилых городов. Или же на Лахму. Даже если необходимое золото все еще будет добываться на Земле, не обязательно превращать ее в дыру. И мне не нравятся условия, в которых сейчас живут люди. Не такой судьбы я хотел для них, — Энки на миг замолчал, а затем в его голосе появилась некая мечтательность: — Мой сын создал великолепное общество, а развитие демократии и вовсе ценнейшее его достижение. Вижу, вы с трудом можете принять тот факт, что я могу оказаться на вашей стороне. Я три года не предпринимал никаких действий, как вы думаете, что привело меня сейчас?

— Ваша Светлость... — но Ривка запнулась, не в силах подобрать слова, так как в ней не было доверия. — Вы же понимаете, что цель Ордена Шемеш не просто остановить золотую лихорадку? Мы хотим избавить Землю от гнета нибируанцев. Либо это будут партнерские отношения, и мы будем поставлять золото за деньги, либо…

— Либо вы планируете уничтожение Нибиру, — подсказал Энки, сощурившись, и Ривка похолодела от его взгляда.

— Мы не столь кровожадны. Я имела в виду второй расклад, в котором ваш сын сядет на трон Нибиру, и тогда я буду уверена, что Земле ничего угрожать не будет.

Энки усмехнулся, позабавленный ее бравурным уверенным ответом.

— И теперь вы спрашиваете, почему я хочу помочь? — теперь он улыбался во всю ширь, демонстрируя намерения. — Я понимаю ваше недоверие, учитывая то, как ведет себя принц Нинурта. Но то, что вы только сейчас получили статус полноправной нибируанки, может сыграть нам на руку.

— Статус волнует меня в последнюю очередь. Он нужен только чтобы приняли апелляцию по освобождению Александра из плена, — Ривка умолчала о том, что знает о непосредственной причастности Энки к получению ею нибируанских прав, ведь он, несомненно, оказал влияние на Нинхурсаг. — А почему вы не пытаетесь освободить его? — неожиданно спросила она.

— О, боюсь, я уже сделал все, что мог, — понизил он голос, и улыбка исчезла с его лица. — Его хотя бы не казнили, и вас вслед за ним, — Энки облокотился на колени и произнес то, о чем Ривка и подумать не могла: — Я сделал ставку на вас, Ребекка, в ваших силах помочь моему сыну не только стать свободным, но и занять трон Нибиру. И сила в вашей незначительности, — услышала Ривка то, что сама когда-то сказала Харуке. — Они не придают вам значения, вы их забавляете, они не могут ожидать удара, который вы им готовите. Ребекка, вы даже не представляете, какую большую работу вы проделали...

Его хвалебные речи все больше удивляли Ривку, но вместе с тем росло и недоверие. Энки представлял опасность для деятельности Ордена Шемеш, и Энгельс, введя его в курс дела, возможно, сделал непоправимую ошибку, которая, весьма вероятно, может привести к ужасающим последствиям. Энки выглядел и говорил благодушно, однако он мог, как и Нинхурсаг, только казаться хорошим, а в душе хранить коварство.

— Каковы мотивы царицы? — осмелилась Ривка на мучивший ее вопрос. — Почему она благоволит мне и даже помогла освободиться от ее сына? Разве ей есть в этом какой-то интерес? Я — супруга Мардука, угрозы для царской семьи, я и сама могу быть угрозой.

— И вы ей и являетесь, Ребекка, поэтому царица не хочет, чтобы вы проводили столько времени с ее сыном. И убить она вас тоже не может, вы, при всей внешней незначительности, важны. И именно ваше лицо на политических транспарантах всего мира призывает к сотрудничеству. Может быть, вы не осознаете, насколько важны, но если вас уберут, не избежать кровопролитной войны. Нибируанцам нужны рабы, но интеллект людей и анкийцев намного выше, нежели прежде, и это вызывает в нас опасение. Разум в войне куда более действенное оружие, нежели бомбы. Нибируанцам нужно сохранение этого пусть и хлипкого мира, потому что мы не хотим уничтожать Землю, она нужна нам. Нам не нужна война.

— С анкийскими активами она будет короткой. Это можно сравнить с битвой якобитов и английской армии при Каллодене, — пробормотала Ривка, выудив факт из истории Шотландии, когда-то думая, что страна горцев имеет отношение к ее корням, но, встретив непонимающий взгляд собеседника, пояснила: — Это мало о чем вам скажет, но суть в том, что армия якобитов оказалась слишком мала и небоеспособна. Они с голыми руками пошли против пушек и мушкетов и проиграли.

— Энгельс предоставил мне сведения о вашем космическом флоте, но смею дать вам надежду: нибируанская армия не так сильна, как вы думаете. Около пятидесяти лет назад на Нибиру произошла гражданская война, в разы сократившая нашу боевую мощь.

Ривка смотрела на него, как громом пораженная, он только что раскрыл весьма важные карты, действительно подарившие надежду на избавление.

— Вы с такой легкостью оглашаете подобную информацию, что это наводит меня на еще большие подозрения. В чем подвох, Ваша Светлость? — спросила Ривка, понимая, что и Нинхурсаг тоже не спроста прониклась к ней, ведь не могло же здесь пахнуть простой симпатией.

— С той же легкостью, с какой я был лишен права на престол, невзирая на то, что я старше Энлиля, — он говорил абсолютную чушь, ведь Ривка доподлинно знала, кем являлся Энки. — Вижу, в вашей голове, Ребекка, роятся мысли о моем происхождении, о котором вам наверняка поведал сын или сохранившаяся история. Дело в том, что изначально Ану сделал наследным принцем меня, ведь он любил мою мать, собираясь идти против традиций наследования. Вы ведь знаете, что она была простой наложницей. Но затем мы с Нинхурсаг совершили серьёзную ошибку. Мы были молоды и влюблены, и мы верили, что вдвоем со временем сядем на трон Нибиру. Но было одно но: у нас рождались только дочери и, конечно же, вне брака. Ану прознал о нашей связи до брака и в конечном итоге отстранил меня от трона, а ей до конца жизни запретил выходить замуж. Но с приходом к престолу Энлиль снял запрет и вскоре сам женился на ней после таинственной гибели матери Сина и Ишкура.

Для Ривки, выросшей в ином обществе, было дико осознавать, что царь и царица родные брат с сестрой. Ее до сих пор передергивало от мысли, что она, по сути, спала со своим отцом. Забавно было и то, что она замужем за двоюродным дядей.

— И вы остались ни с чем, — озвучила она мысль, понимая, что интриги всегда были неотъемлемой частью двора, что наверняка интересная и запутанная история не могла уложиться в пару сухих фраз.

Лишь одно было ясно как день: Энки был весьма обижен на старого Ану.

— Нинхурсаг в обиде своей на отца начала связь с Энлилем. Вот ему она родила сына вне брака. Ану души не чаял в Нинурте, хотя вначале был очень зол, ведь они так долго его скрывали, опасаясь царского гнева, — решил Энки провести краткий экскурс в историю царской семьи. — До тех пор, пока Энлиль не стал царем и скоропостижно не скончалась его первая жена.

— Боюсь даже предположить, при каких обстоятельствах, — Ривка почувствовала как мурашки бегут по спине и даже решила, что без Нинхурсаг здесь явно не обошлось.

— Глядя на тебя, я вижу, что у нас есть шанс посадить Мардука на трон, а из тебя выйдет замечательная царица, — решил Энки подсластить пилюлю.

— Что вы предлагаете теперь?

Он вскинул бровь, но затем улыбнулся, радуясь, что она пошла навстречу.

— Я предлагаю вам финансирование, Ребекка. Я знаю, как вам трудно скрывать, куда утекают анкийские деньги. Более того, скоро меня отправляют на Лахму в качестве управляющего анкийским флотом. Энлиль не склонен доверять генералу Коскинену и, как я полагаю, оправданно.

От подобной новости Ривка едва не открыла рот. Сердце ее забилось быстрее. Энки просто предлагал подарок с небес. Нибируанец на их стороне, нибируанец, который сможет контролировать Лахму и, возможно, тогда и весь Марс перейдет в ведение Ордена Шемеш. Таких прекрасных новостей не было уже очень давно, и глаза Ривки загорелись. Она едва ли могла осознать это везение, даже на миг забыла, что хотела отчитать Энгельса за его неосторожность.

— Это же просто чудесно! — она едва не вскочила, не в силах сдерживать эмоции.

— Рад, что могу помочь, но, Ребекка, не стоит радоваться раньше времени. Энлиль отсылает меня на Лахму, чтобы я не крутился под ногами на Земле и на Нибиру.

— Звучит неразумно — отдавать вам анкийский флот, — рассудила Ривка, — учитывая, что, как я поняла, доверия вам нет.

— Поэтому со мной отправляют Уту — брата Инанны, нибируанца полностью лояльного царю; более того — теперь, когда Инанна стала женой наследного принца, его лояльность увеличилась стократ. Но, Ребекка, Уту глуп настолько же, насколько жестока его сестра. Уверен, мне удастся утаивать от него деятельность Ордена Шемеш. Генерал Коскинен состоит в нем? Он вроде бы лоялен Нинурте.

— Косвенно, он закрывает глаза на многие вещи, генерал Коскинен кажется многим умнее своего отца, выбравшего путь поклонения. Там есть несколько анкийцев, которым можно верить.

— Но будут ли они доверять мне? — спросил Энки, и Ривка вдруг решила, что это может оказаться проблемой.

Доверие Летти было очень сложно заслужить, она, конечно же, подчинится приказу Ривки повиноваться Энки, но у Летти весьма своеобразный характер. Ривка внезапно осознала, что несомненная лояльность подруги ей также позволит знать о каждом шаге Энки.

— С вашего позволения я бы предложила вам приблизить к себе мое доверенное лицо — Летицию Хендерсон, сейчас она служит майором тяжелобомбардеровочного эскадрона под началом своего отца. Это целиком и полностью мои люди…

* * *

— Госпожа, к вам Бен Но…

— Пусти, — отпихнул Бен охранника и втиснулся в дверь кабинета в магистрате. — Ривка, есть новости.

— Майк, оставьте нас, — попросила она возмутившегося было анкийца, заменившего Дрейка.

Тот только кивнул и, убедившись, что канцлеру ничего не угрожает, скрылся за дверью. Бен выглядел встревоженным.

— Такое впечатление, что началась война. Что стряслось?

Она подошла ближе.

— Мардука перевезли в центр нейрохирургии при городской больнице. Похоже, кровоизлияние в мозг. Мама больше ничего не успела сказать, она ушла оперировать его. Лечебной капсулой дело не решить.

— Срочно в шуруппак... — только пробормотала побледневшая Ривка, хотя она прекрасно понимала, что ей Александра не увидеть...

* * *

Следующий час она провела как в тумане. Нибируанская стража оцепила отделение нейрохирургии при главном шуруппаке Бад-Тибира, и все, что оставалось Ривке — это ждать, пока Ангела закончит операцию. Бен был рядом, забыв о своих обязанностях в штабе Коскинена, он держал ее за руку, не позволяя раскисать. Удивительно, но Ривка никогда не думала, что нибируанцам могут требоваться операции, хотя прекрасно понимала, что лечебные капсулы не всегда способны оперативно помочь. В конце концов, сила нибируанцев была в долголетии, в несомненно крепком здоровье, но все же, они были смертны, как и люди.

— Дана, что с ним? — с порога набросилась Ривка, и подруга поджала губы.

— Субдуральная гематома в затылочной доле мозга, нам удалось ее удалить, однако мозг слишком долго находился в сдавленном состоянии…

Ривка стала бледнее прежнего, ожидая услышать весьма печальные новости.

— Он находится в коме, и следующие сутки станут решающими. Если он не очнется после курса восстановления тканей в лечебной капсуле, это будет значить, что из-за компрессии мозг оказался слишком сильно поврежден.

— Он что, может вообще не очнуться? — от ужаса в глазах Ривки потемнело; Дана взяла ее за предплечья и подвела к сидению, чтобы усадить.

— После получения черепно-мозговой травмы ему не оказали помощь, судя по характеру гематомы, она разрасталась около двух недель. Более того, в черепе была трещина, но капсула ее подлатает.

Бен и Дана ожидали какой угодно реакции, но не всепоглощающей слепой ярости, из-за которой в зале ожидания замелькало электричество и даже потухла лампочка в аппарате с напитками:

— Я убью эту суку… — Ривка подскочила как ужаленная, ничего и никого не видя перед собой, она ринулась на выход, едва ли соображая, что собирается делать.

В её голове зрела лишь только одна мысль — вырвать глотку Инанне, и это желание выключало разум и страх последствий. Этой твари разрешалось делать с пленником то, что не приведет к смерти. По диким средневековым законам это была плеть — стандартный инструмент болезненных, но несмертельных пыток. Однако субдуральная гематома говорила совершенно о других телесных увечьях.

Бен догнал Ривку и схватил за руку, но она попыталась вырваться, ослепленная своей яростью.

— И что ты собралась делать? — он встряхнул ее, чтобы привести в чувство.

— Она поплатится за то, что с ним сделала! — выплевывая каждое слово, произнесла Ривка. — Я переломаю ей руки и ноги!

— Стоп! — рявкнул Бен и, глядя на нибируанских стражей, произнес совсем тихо: — Она может поплатиться, но не таким путем. Не время совершать глупости, Ривка. Инанна не просто нибируанка, она жена наследного принца. Ты не можешь пойти напролом!

— И что я по-твоему должна делать? — все еще находясь в состоянии аффекта, бросила она злобно. — Все его проблемы из-за нее одной! И теперь она… — Ривка неожиданно осеклась, взгляд ее потерялся в пространстве, и дальнейшая фраза прозвучала задумчиво: — И теперь она может поплатиться…

— Что ты придумала?

— Дана, — окликнула Ривка подругу, — нам нужно поговорить. Наедине.

Та, вымотанная после операции, где ассистировала Ангеле Новак, которую Ривка видела издали в хирургическом отделении, только кивнула и пригласила ее к себе. Ривка вдруг осознала, что за эти долгие годы она слишком мало общалась с подругой и даже никогда не была у нее в кабинете. Дана защитила докторскую по нейрохирургии и теперь была одним из ведущих хирургов под началом Ангелы. Похоже, она единственная из подруг, кто занимался тем, что ей действительно было интересно. В кабинете у Даны висели дипломы и стояли высшие награды в сфере медицины, а также пара сертификатов с международных анкийских конгрессов, которые, как оказалось, все еще проходили в разных уголках Земли. Только Ривке было явно не до этого. Похоже, она, не интересовавшаяся ничьей жизнью, кроме своей, осознала, что, невзирая на тяжелое положение, анкийцы продолжают жить и к чему-то стремиться. Неужели только ее жизнь превратилась в бесконечную борьбу? Неужели, все не так плохо, как она себе представляла? То канцлер, то наложница, то снова канцлер. Кажется, у Ривки совсем не оставалось времени и желания на жизнь вне всего этого дерьма. А ей так хотелось вернуться в те времена, когда она с подругами, с Беном или Александром могла просто отправиться за покупками в соседний супермаркет. Даже просто поваляться на пляже, поиграть в маткот, наконец, или взять доску и поплавать в море.

Когда-то Ривка думала, что посвятит всю жизнь программированию, она не задумывалась о каких-то глобальных планах на мир. Но теперь все изменилось, она уже давно перестала быть той Ребеккой МакГрегор — тусовщицей без особых целей на будущее. Когда-то у нее была обыкновенная земная жизнь, как у миллионов других людей, но теперь… Ее жизнь и впрямь превратилась в бесконечную борьбу не только за собственное существование, но и за других…

— Мне нужно медицинское заключение по травмам для судебного разбирательства, — сказала Ривка.

— Ты… Что, прости? — Дана захлопала глазами. — Ты серьезно что ли?

— Меня признали нибируанкой, Дана, я могу предъявить Инанне иск за жестокое обращение с пленником. Так что прошу зафиксировать травму на соответствующем документе.

Дана смотрела на подругу в немом молчании. Ривка не могла так наивно полагать, что сможет одолеть Инанну на уровне суда. Да нибируанцы просто посмеются над ней!

— Ей ведь ничего не сделают, она жена наследного принца и внучка царя!

— Я это знаю, но это можно использовать, чтобы смягчить приговор Александра. К рассматриваемой апелляции я просто добавлю этот документ, который может повлиять на ход процесса. Я хотя бы вытащу его из ее лап.

Дана задумалась, теперь слова Ривки уже не казались такими бредовыми. Нахмурив рыжие брови, она тронула перпетуум мобиле на столе, и конструкция из треугольников и грузов зашевелилась.

— Я всё сделаю. И, Ривка, — ее взгляд сделался сосредоточенным и задумчивым, — ты бы хотела его увидеть?

— Как?.. — лишь на выдохе вырвалось у той.

— Есть у меня одна мысль…

* * *

— Мне нужно помыть пациента и поставить катетер, — доложила медсестра, показав свой бейдж стражнику.

Он, обыскав ее с головы до ног и, уделив особое внимание ягодицам, приказал открыть дверь в палату. Ривка стояла с каменным выражением лица, вовсе не уверенная, что ее не узнают, и глючная недоработанная голограмма, позволяющая менять внешность, над которой тайно трудился муж Даны — Дэниел Баракат — сын министра финансов, не выдаст ее и не пойдет пикселями, как это случилось на испытании. Программа пока что не могла корректно распознавать мимику, поэтому Ривка старалась не показывать эмоций и даже едва шевелила губами, ответив о цели визита.

Она оказалась в обычной палате, ничем не отличавшейся от палат в человеческих больницах. После лечения в капсуле Александра поместили в интенсивную терапию. И Ривка уже второй раз за жизнь видела, как он овощем лежит на кровати, не подавая признаков жизни. Только теперь перед ней был другой Александр. Его лицо заострилось, он казался меньше и, из-за худобы, а может, из-за бледности кожи, так как его содержали в помещениях без окон, даже старше. Ривке показалось, что и седины на висках прибавилось, но, скорее всего, он вряд ли за столь короткий срок мог перенести такие серьезные возрастные изменения. Он просто выглядел уставшим.

Не считая той короткой встречи в покоях Нинурты полгода назад, она не видела мужа больше семи с половиной лет. И сердце, которое обливалось все эти годы кровью, почему-то именно сейчас будто бы окаменело. Ривка так мечтала увидеть Александра, но почему-то не знала, что чувствовать. Даже будучи невольницей, она жила многим лучше него, ела самую лучшую пищу, держала себя в форме. Но радовало лишь то, что, по крайней мере, он выглядел лучше, чем полгода назад. Прометея, давшего людям огонь — знания, долго истязал ястреб по имени Инанна. Однако Ривка все же надеялась, что заточение не сломало его и не исковеркало разум.

— И долго ты будешь стоять? — донесся голос сзади; в палате находился еще один стражник.

Ривка, очнувшись, подошла к ящику с медикаментами, как и инструктировала Дана, нашла там катетер и повесила принесенную с собой капельницу на крючок у изголовья. Она старалась делать все уверенно, но руки ее подрагивали. Посмотрев на стражника, она подняла край одеяла, и тот отвернулся.

— Я подожду снаружи, — неожиданно решил он сделать ей подарок, по-видимому, не желая наблюдать за весьма интимной процедурой.

Когда за ним закрылась дверь, Ривка подавила тяжелый вздох, и только ей стоило вернуться к процедуре, как неожиданно ее схватили за предплечье — настолько крепко, что можно было только удивиться, откуда в этом слабом теле такая сила.

Ривка сделала лишь одно — она выключила голограмму и реакция последовала тут же. Отторжение. Александр тотчас отпустил, отбросил ее руку, но у Ривки не было времени, она схватила ее вновь, на это раз, заключив его ладонь в свои, вкладывая в прикосновение все чувства, на которые была способна. Испуганный озлобленный взгляд Александра не сразу сфокусировался на загоревшемся на тыльной стороне ее ладони уджате. По мере осознания, что перед ним не Инанна, пальцы его одеревенели, словно у покойника. Ривка не знала, что творится в его голове, и боялась неадекватной реакции.

— Ребекка… — одними лишь губами прошептал он, и в этот момент из глаз ее ручьями полились слёзы; его голос звучал настолько слабо, что все ее семилетнее одиночество в одночасье навалилось на нее с новой силой.

Он потянул её на себя, и вот Ривка уже сидела на больничной койке, обнимая его, но стараясь не сделать больно. Он казался слишком хрупким для крепких объятий. Она не знала, привели ли его в порядок в шуруппаке или же Инанна всё же позволяла ему выглядеть более или менее прилично. Александр коснулся губами ее мокрой от слез щеки и улыбнулся как-то странно подбадривающе, хотя только ему одному нужна была поддержка и помощь. И в душе Ривки загорелась надежда, что всё еще может вернуться на свои места, что любовь в его глазах придаст ей сил и уверенности. И сама Ривка тотчас будто бы стала сильнее, тепло его кожи мягко обволакивало её.

— Я вытащу тебя, Александр… Вытащу во что бы то ни стало, — она с трудом отстранилась, утерев слезы и постаравшись запомнить его мягкую улыбку, светящуюся надеждой. — Я боялась, что ты не захочешь меня видеть после той сцены полгода назад.

— Я всегда знал, что твое сердце отдано только мне. И напоминанием стало, когда загорелся уджат некоторое время назад, — он поднял их соединенные ладони, и символ их любви засветился снова. — Я верю тебе, Ребекка… Ты бы никогда не стала женщиной Нинурты по своей воле.

— Я перережу ему и Инанне глотку лично. Я буду купаться в их крови… — в глазах ее поселилось нечто тёмное и опасное, и то была не просто ненависть, а настоящее безумие ярости. — Подожди совсем немного… Мы скоро будем свободны...

* * *

Битва при Каллодене — кровавое побоище, короткая битва, унесшая жизни тысяч горцев. Историческое сражение на Шотландской земле за право посадить на британский трон потомка Стюартов, положившее конец эпохе горцев.

https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Сражение_при_Каллодене

— Ваше Высочество, канцлер просит смягчить приговор, так как подсудимый получил травмы, практически несовместимые с жизнью. Помимо субдуральной гематомы, приведшей к компрессии мозга и кровоизлиянию, также были выявлены более мелкие ранения — сломанные ребра и неправильно сросшаяся ключица, — министр Врахнос, выступающий в роли адвоката еще раз продемонстрировал документ, в котором были зафиксированы все травмы, полученные Александром за время пребывания в казематах Инанны. — Более того, истец также предлагает запретить супруге наследного принца приближаться к подсудимому. В противном случае мы потребуем ареста Ее Высочества Инанны.

— Вы сами себя слышали? — Инанна усмехнулась и едва не покрутила пальцем у виска. — Вы, анкийцы, не можете предъявлять мне никаких исков!

— Инанна, помолчи, — мрачно сказал Нинурта, глядя на невозмутимую Ривку, сидящую, точно на занятиях — с прямой спиной и руками, аккуратно сложенными на столе одна поверх другой.

В глазах Нинурты плескалась тьма, ведь его наложница переходила все мыслимые и немыслимые границы, однако по нибируанским законам, которые теперь распространялись и на нее, Ребекка делала все правильно, пытаясь повлиять на судьбу мужа. Нинурту это приводило в бешенство, однако ее смелость не могла не вызывать восхищения.

— Есть ли какие-то доказательства, что травма напрямую или косвенно была связана с Инанной? — непрерывно наблюдая за Врахносом, спросил Энлиль; внезапно от насмешки, поселившейся на его лице в начале разбирательства, не осталось и следа.

— Да, Ваше Величество, — сказал министр на нибируанском с сильным акцентом.

Ривка подала флешку Врахносу под молчание присутствующих, тот отнес ее нибируанцу, протоколирующему процесс.

Улыбался лишь один Энки, он просто не мог держать эмоции под контролем, чувствуя, как растет его уважение к этой рисковой девушке. Как же ей удалось достать видео, на котором Инанна наносит непоправимый вред жизни Мардука? Ребекка была неосторожна — пусть она не выдвигала прямых обвинений, но предоставила доказательства, которые позволят совету поступить с Инанной по-своему. Это может привести к последствиям, о которых жена его сына пожалеет. Нибируанцы теперь будут следить за ней более пристально. Но совсем скоро все изменится, и сегодняшнее слушание не будет иметь ровным счетом никакого значения. Главное — освободить Мардука. Энки бросил полный сожаления взгляд на своего сына Нергала, вставшего на сторону прямой ветви королевской семьи. Прекрасно понимая, что этот сын для него потерян, как и любой отец, он все еще не мог поверить, что так ошибся в нем.

Ривка почему-то с удивлением отметила, как усмехнулась Нинхурсаг, хитрый взгляд которой был устремлен на невестку. Это показалось странным и породило еще большее количество вопросов о том, что творилось в голове царицы. Но выглядело это так, будто Нинхурсаг радовалась тому, что Инанна попалась на своей жестокости.

— Да это же очевидный обман! Как ты это сделала? — Инанна вскочила с места, злобно уставившись на Ривку; из ноздрей ее готов был повалить пар. — Мой царь, я не имею никакого отношения к этой видеозаписи, очевидно же, что на видео не я, а сама канцлер!

Но зацикленное недлинное видео, раз за разом прокручивавшееся на экране, говорило об обратном — Инанна, смеясь, использовала плеть, хлеща несчастного Мардука, лежавшего на полу уже без чувств, по спине; и плеть не была обычной — конец ее завершался тупым и довольно крупным металлическим наконечником, который очевидно и стал причиной перелома черепа и субдуральной гематомы. На самом видео конкретного удара по голове не было, однако то, что он произошел ранее, было очевидно — из-за лужи крови, растекающейся вокруг головы Мардука. Ривка смотрела видео, как загипнотизированная, она не плакала, однако все будто бы ощущали, как вокруг нее разрастается грозовая туча, способная уничтожить любого в радиусе действия надвигающейся стихии.

— Ваша Высочество, вам никто не поверит, — сквозь зубы проговорила Ривка, взяв слово у Врахноса, и Энки только удивился ее выдержке, глядя на подрагивающие кулаки; ее следующий прямой взгляд адресовался Энлилю. — Ваше Величество, жестокое обращение с, пускай и пленником, но нибируанцем королевской крови, неприемлемо и противоречит вашим законам. Действия Ее Высочества Инанны привели к серьезной травме, едва не повлекшей за собой смерть. Прошу не возвращать ей пленника..

— И что же ты предлагаешь, дитя? — спросил Ану, не дав раскрыть рта сыну.

Старый царь почему-то вновь был благодушно настроен к Ребекке, которую находил забавной диковинкой; то ли Ану сам имел какие-то цели, то ли из-за старости не осознавал всей ее опасности. Зато Энлиль, похоже, потихоньку начал это понимать. Инанна была повержена неоспоримыми доказательствами, и именно из-за нее теперь может быть освобожден Мардук.

— Невзирая на то, что изначально я просила снятия обвинений из-за срока давности, а также, учитывая перенесенные травмы и заточение длительностью более семи лет, на данном этапе будет разумным домашний арест, — не дав раскрыть рта Врахносу, который, вроде бы, считался ее представителем, вступила Ривка.

— Немыслимо! — Нинурта смотрел на нее, женщину, которая вот так, почти играючи, обставляла их, уже с ненавистью. — Его преступления не могут быть забыты, и семь лет — это не срок для амнистии. Домашний арест? Это же смешно! — следующий свирепый взгляд достался уже Инанне, которая дала замечательный повод Ребекке пойти в наступление.

Каждый в Бад-Тибира знал, что Мардук пострадал из-за жестокости Инанны, но теперь этому были еще и доказательства, на которые царская семья не могла закрыть глаза. Невзирая на абсолютную монархию, как объяснил Энки, царская семья установила намного более демократичные порядки, чтобы угомонить общественность. Они все еще были царями, передающими свою власть по наследству, но после гражданской войны, вспыхнувшей из-за казни народного любимца — нибируанца нецарских кровей, независимого политика, что агитировал нибируанцев на улицах присоединиться к движению по передаче части полномочий простым гражданам — царская семья ввела некое подобие демократии, сохранив при этом большую часть своей власти. И их «демократия» распространялась только на нибируанцев, и, конечно же, теперь и на Ривку.

Невидимая татуировка и микрочип, которые впервые она получила еще в Нью-Бабили, претерпели множество изменений с тех времен. Данные в микрочипе менялись, как и увеличивалось количество символов-клинописи на тату, обозначавших изменения статуса. Сначала выпускница, потом уорент-офицер третьего класса, затем — первый лейтенант ВГС, капитан ВГС, канцлер… Чуть ниже появился уджат, а на плече теперь находилась невидимая татуировка-паспорт — уроборос — змея, кусающая себя за хвост. Нибируанский символ, который, согласно истории, пришел из Древнего Египта, но на самом деле — с Нибиру, как и многие другие, сохранившиеся с древних времен.

После окончания слушания Ривка вышла из конференц-зала, послужившего залом суда, гордо задрав нос под взглядом едва не испускающей языки пламени Инанны, которой непременно достанется от мужа. Теперь ее ошибки находились на всеобщем обозрении, ведь в относительно недалеком будущем ей предстоит стать царицей Нибиру. Может, именно поэтому Нинхурсаг была так недовольна? Пятно на репутации? Странно, что царскую семью это может волновать. Ривка сталкивалась со многими аспектами их правления, которые не укладывались у нее в голове. Со стороны они были деспотами, но со временем оказалось, что только по отношению к анкийцам и людям. Кажется, они и впрямь были иными в отношении своего народа. И они действительно уже успели пожалеть о том, что признали Ривку нибируанкой…

* * *

— Отличная работа, — едва слышно шепнул Энки, проходя мимо Ривки, склонившейся в почтении.

Бен находился у выхода из зала, ожидая приговора с остальными министрами. Невзирая на его скромную должность — младший заместитель Коскинена — Бен имел вес среди министров, так как был приближен как к Ривке, так и к Инанне. Ривка тихонечко ему кивнула, обозначая благоприятный исход суда.

— Зайди ко мне. Живо, — приказал Нинурта, кипя от гнева; он вихрем пронесся мимо в сторону своего кабинета.

— Да, Ваше Высочество, — пряча улыбку, ответила она и, когда царственные особы удалились после вынесения вердикта в пользу домашнего ареста, отправилась следом за Нинуртой, невзирая на то, что на самом деле больше всего на свете ей хотелось увидеть Александра, ведь через несколько минут он будет относительно свободным.

Нинурта стоял возле окна в излюбленной позе — руки за спиной — по обыкновению, не предвещавшей ничего хорошего. Его взгляд из-под бровей свидетельствовал, как Ривка успела изучить, о надвигающейся буре — так он смотрел на нее, когда она, будучи еще наложницей, осмеливалась его разозлить. И следующей сценой обычно было срывание с нее платья.

— Ты хоть понимаешь, что теперь будет? — спокойно начал он. — Подойди, — Ривка послушно сделала два шага, сохранив невозмутимость. — Ближе. Вплотную.

Он не должен был причинить ей вред, но Ривка все равно опасалась его, по привычке.

— Мой господин, — она чуть склонила голову, — этот разговор не может немного подождать? Моего мужа переводят из-под стражи в мои апартаменты. Я не видела его довольно долго…

Надо отдать должное Нинурте, он сохранил спокойствие, вот только глаза его налились кровью.

— Ты подвергаешь свою жизнь опасности, Ребекка. Теперь мы понимаем, на что ты способна. И для тебя это может плохо закончиться.

Ривка только вскинула бровь.

— С начала соревнования за пост канцлера меня пытались убить уже не единожды, Ваше Высочество. Не вижу разницы. Мне всегда грозит опасность, в особенности — от вас. И, по моему, вам следует заботиться о супруге. У нее непременно будут проблемы из-за того видео.

Он оказался рядом и схватил ее за скулы одной рукой так, что губы Ривки подались вперед.

— Почему ты не боишься нас? — спросил он совсем не то, что она ожидала. — Смелость или глупость?

Она промолчала, ведь в действительности, нибируанцы не внушали ей священного трепета. Она не уважала их за их поступки и не боялась, потому что превращала страх в ненависть.

— Что вам нужно, Ваше Высочество?

— Ты вновь забываешься, дорогая, — вовсе не злясь, но констатируя факт, произнес Нинурта, оказавшись вплотную. — Как думаешь, сколько ты проживешь, выйдя за эту дверь? — его пальцы на ее щеке расслабились, и Ривка отстранилась.

— Я смогу за себя постоять, — она будто бы отказывалась понимать, что ей действительно угрожает опасность в виде осознавших в ней угрозу нибируанцев.

— Ты так ослепла в своем желании увидеть Мардука, что не понимаешь: тебя не спасут никакие нибируанские права. Кто-то может подослать парочку убийц.

— Догадываюсь кто, — ответила она. — Прошу отпустить меня, мне нужно…

— Да, я уже это слышал, что тебе не терпится увидеть своего ненаглядного мужа, — он манерно махнул кистью руки в сторону двери, и Ривка с полупоклоном вышла, так и не уловив мысли, которую до нее хотел донести Нинурта.

Майк встретил ее в коридоре и, открывая перед ней двери, сопроводил до выхода из магистрата. Ривка стремилась к шуруппаку, куда уже наверняка добрался конвой, чтобы перевезти Александра к ней домой. Домашний арест был нелепицей, это понимали все, как и то, что Мардук, можно сказать, вернул себе прежнее положение и теперь будет действовать через свою жену, свобода которой не ограничена.

Ривка ликовала, она ехала в своем роллс-ройсе и не могла сдержать улыбки. Взгляд ее был обращен за окно, где жил привычной жизнью современный Бад-Тибира, так похожий своими высотками на Нью-Йорк, но бесконечно другой — оазис в пустыне. И теперь посреди стеклянных высоток появлялись металлические конструкции с золотым напылением — нибируанские блок-посты для слежки за анкийцами.

Чего таить, нибируанцы уже стали частью этого мира, менялся облик не только города, но и его жителей. Нибируанская мода на длинные женские платья пришла еще пару лет назад, мужчины же постепенно становились похожи на гладиаторов — в военной форме и штатском стали преобладать позолоченные и металлические элементы на плечах, груди и животе. Анкийцы не стремились подражать нибируанцам, они делали это ненамеренно, просто адаптировались. Но, тем не менее, они не теряли надежду на возвращение своего лидера. И всякий раз, видя проезжающий по улицам роллс-ройс канцлера, замирали, вглядываясь в затемненные стекла. Кто-то отдавал честь, и Ривка воодушевлялась и крепла духом от этих знаков поддержки. Кто-то из анкийцев знал об Ордене Шемеш, кто-то ему служил, но ни один анкиец из кланов Энки и Анкиа не распространял информацию, держа рот на замке. Система была хлипкой и построенной лишь на доверии, и любой телепат мог выведать необходимую информацию, но анкийцы все-таки с детства были сплоченнее людей, их учили скрывать информацию о себе с пеленок. И пока Орден Шемеш оставался тайной для широкой общественности.

Выходя на улицу у шуруппака, Ривка сощурилась от яркого солнца и достала солнечные очки. В следующий момент глаза поймали отнюдь не солнечный блик. Секунда, замешательство, и вот она уже лежит на тротуаре c отбитым локтем, а очки лежат под машиной, сломанные пополам. История повторяется, как и тогда — девять лет назад на поиски снайпера бросается добрая половина охраны из конвоя, что приехал за Александром. Как и тогда, ее спас от пули мужчина, вот только это был не ее муж. На Ривку в беспокойстве смотрели знакомые глаза, в солнечном свете казавшиеся голубыми. В них поселилось волнение.

— Ты не ранена? — тревога в голосе наследного принца неуместна и режет слух, но Ривка еще не поняла, как реагировать на его появление, поэтому находилась в некоем замешательстве.

— Нинурта? — она так редко обращалась к нему по имени, что он поневоле усмехнулся, пряча за надменностью улыбку; он буквально лежал на ней, но Ривка уже смотрела на вмятину от пули в бронированном роллс-ройсе. — Как вы здесь оказались?

Он поднялся и поставил ее на ноги, держа за плечи, словно она намеревалась снова рухнуть обратно на тротуар.

— По чистой случайности, — слукавил он, как и она не замечая неразберихи вокруг.

— По чистой случайности обогнали меня на пути в шуруппак на своем… — она заозиралась по сторонам в поисках транспортного средства, на которому он бы мог приехать; он кивнул в сторону — кто бы мог подумать — брутального чоппера с матовой пленкой на черном бензобаке. — Харлее… Вау…

Ривка застыла, глядя на мотоцикл и не в силах представить на нем наследного принца Нибиру, хотя Нинурта был брутален не меньше, чем тяжеловес-харлей.

— Кажется, тебя больше ошеломил мотоцикл, нежели то, что тебя, дорогая, только что пытались убить. Ты хоть чего-нибудь боишься?

— Я же говорила, что меня пытались застрелить не единожды, — выдохнула Ривка будто бы устало, пряча страх за долей сарказма. — Но, безусловно, спасибо, Ваше Высочество. Вам не следовало рисковать жизнью ради такой, как я…

Нибируанцы, наконец, осознавшие, что в заварушку попал наследный принц, замельтешили, задавая вопросы, к которым оба оставались глухи.

— Вы не ранены? — испуганно спросил один из них, но Нинурта его просто игнорировал.

— Нельзя ли просто сказать «спасибо»? — он, воспользовавшись, замешательством Ривки, скользнул ладонью на ее талию и прижал к себе. — Ты уже спасла мне жизнь однажды, я просто отдаю долг. Но я не всегда смогу находиться рядом.

Он был совсем вплотную, и его взгляд уловил выходящего из шуруппака Мардука. Его руки были скованы наручниками, но его не вели, он шел сам — прямо и уверенно. Александр остановился, увидев картину перед роллс-ройсом. Ривка, в отличие от Нинурты, стояла спиной к выходу из шуруппака и не видела выводящий Александра конвой. Воспользовавшись ситуацией, Нинурта попытался поцеловать ее, но Ривка отвернулась, и тогда его губы мягко коснулись ее щеки, а руки разомкнулись.

— Береги себя, Ребекка, больше не выступай против совета, — прошептал он и, как ни в чем не бывало, пошел в сторону харлея, и только тогда Ривка, обернувшись, увидела мужа. Ему достался злобный взгляд Нинурты, которого тут же окружила стража, причитающая из-за безумного поступка Его Высочества и из-за того, что он появился на улице без охраны.

Майк, телохранитель, был взволнован не меньше, чем Ривка, он открыл дверь машины, когда подвели Александра. Тот заметил вмятину от пули над стеклом задней двери и перевел мигом потяжелевший взгляд на телохранителя. Ривка первой села в салон. Стража с бластерами закрыла дверь автомобиля и заняла сопровождающие автомобили и мотоциклы. В салоне роллс-ройса повисло молчание, Ривка не знала, как отреагировал Александр на появление Нинурты и их довольно интимные объятия.

— Послушай, я пытаюсь не обращать на него внимание, — сердце Ривки пропустило удар, открыв самое сокровенное, что она чувствовала — тоску, отнюдь не радость, словно Александра все еще не было рядом и это был лишь сон, который, кажется, вот-вот мог ускользнуть. — Я знаю, как тяжело тебе пришлось, и я обещаю, что теперь с тобой все будет в порядке, — уверенно сказала она, игнорируя то, что на нее было совершено покушение.

— Я знаю, — как-то сухо ответил он, глядя в затылок Майка, тронувшегося с места. — А где Живкович?

Ривка почувствовала, как желудок скрутило в спираль, она попыталась что-то ответить, но вместо этого из ее рта вырвался неопределенный звук; тогда на помощь пришел Майк:

— Живкович погиб при попытке убить наследника царской семьи.

Александр метнул острый взгляд на Ривку.

— Что это значит?

Она вздохнула и скользнула пальцами в его шероховатую ладонь, переплетя пальцы. Казалось, его рука вовсе не изменилась, не столь уж и исхудала — быть может, Ривка, представляя картины его мучений, переоценила его истощение. Для перенесшего трепанацию черепа и семь лет мытарств, он выглядел вполне неплохо.

— Дрейк совершил чудовищную ошибку. Я расскажу тебе все, только давай доедем до дома…

…Когда они доехали до севера Бад-Тибира, на город уже опустились сумерки. В полумраке не было видно чуть распухшего от слез носа Ривки. Она только изо всех сил сжимала ладонь мужа, возможно, даже причиняя боль, но боясь отпустить, словно он вновь может испариться еще на долгих семь с половиной лет. Конвой из нибируанцев уже держал оцепление вокруг высотки, а двое, сопровождавших их до квартиры, остались снаружи возле двери, предварительно сняв наручники с арестанта.

Переступив порог, Ривка вдруг поняла, что не знает что делать, как вести себя после долгой разлуки — обнять или дать ему время и пространство, чтобы Александр смог освоиться, чтобы он не видел в ней Инанну. Стараясь совершать меньше движений, она предложила ему принять душ, а сама заказала еду домой и заварила чай. Далее, в долгом ожидании, она стала драить мойку и прилегающие к ней поверхности, хотя Лина, приходившая сюда раз в два дня, не оставляла и пылинки. Ривка не помнила, когда в последний раз бралась за тряпку, она внезапно осознала, что это занятие успокаивает. Уйдя глубоко в свои мысли, она и не заметила Александра, тихонько примостившегося у холодильника, наблюдая за деятельностью, которую она развела.

— Если бы мы были обычными людьми, я бы, наверное, не находил в домашних делах жены ничего симпатичного. Но сейчас мне отчего-то тепло на душе, — он как-то несмело улыбнулся.

Ривка замерла с тряпкой в руках, она и не заметила, что все кругом оказалось в мыле — ливанула слишком много средства, а раковина и вовсе превратилась в ванну с пеной, которая была и на самой Ривке. Она открыла рот, но тут же ее губы снова сомкнулись, а слова куда-то исчезли.

— На тебя сегодня снова было совершено покушение, — заговорил он опять, — но, кажется, ты этого и не заметила.

— Это случается с периодичностью в год-два, — без особых интонаций сказала она, пожав плечами: — И если бы нибируанцы действительно хотели убить меня, то я бы уже давно была мертва.

— Судя по вмятине на машине, целились они в голову. Не думаю, что убийца мог предположить, что Нинурта бросится тебя спасать.

— Ты все видел?

— Нет, но я застал ваши объятия, — без тени эмоций сообщил он, будто вовсе не злясь, но Ривку ранили эти слова, окунув в чувство вины за измену. — Ребекка, послушай... — Александр подошел ближе, но она почему-то отступила, не в силах смотреть в его глаза; это он должен был сломаться, это он, прошедший через безумие, должен был винить ее за то, что она все это время хорошо питалась и не знала бед, но почему-то спасовала именно Ривка. — Я ни в чем тебя не виню. Я понимаю, что Нинурта мог делать с тобой против твоей воли. Я знаю, как он любит подчинять себе женщин, используя угрозы. Тогда, полгода назад, я был слишком слаб, чтобы уразуметь это. Я был в ярости, слишком истощен и голоден, чтобы сделать правильные выводы.

— Почему ты так спокоен? — выдавила, наконец, она, положив тряпку на мойку и сняв резиновые перчатки. — Пока тебя не было, я спала с твоим кузеном, — последние слова Ривка проскрежетала. — На протяжении семи лет я отдавала приказы по убийству членов повстанческих организаций. И, Александр, это я… я убила Дрейка, — губы ее задрожали, а глаза покраснели, однако по щеке не скатилось ни единой слезинки. — Я ужасная женщина, я почти стала такой же бездушной, как и они, нибируанцы, и я сделала еще множество ужасных вещей, — она не понимала, зачем говорила все это, тем более, сейчас, когда Александр только освободился из заточения и сам нуждался в поддержке. Но она ощущала себя настолько грязной, что не могла сдерживать эмоции, сбрасывая с себя весь многолетний груз вины и усталости. — Я просто стала их верной собакой, Александр, и я ничего не могу с этим поделать.

Он решил, что спрашивать об обстоятельствах смерти Живковича сейчас не стоит, потому что Ривка казалась сломленной, и это могло ее просто добить. Но, несомненно, брошенное ей признание об убийстве ошарашило его и даже возмутило. Она копила в себе все эти чувства долгие семь лет, справляясь с новым режимом в одиночку, подавляя свои эмоции. Они оба сейчас не могли забыть все, что пережили, и, невзирая на желание увидеть друг друга, оба боялись лишних прикосновений, словно это могло ранить. Что-то сломалось в их отношениях, словно потерялась небольшая, но крайне важна деталь — винтик, который приводит в действие всю систему.

— Давай просто сядем и поговорим, Ребекка, — предложил он осторожно и отодвинул для нее один из стульев у обеденного стола, встав сзади и положив ладони на спинку.

Она кивнула, забыв про подготовленный чай, и опустилась на стул так осторожно, словно боялась, что Александр в последний момент решит его резко отодвинуть, чтобы она упала. Он сам поставил чай на стол, видя ее трясущиеся руки, а затем придвинул ей чашку и намеренно сел на расстоянии, стараясь не врываться в ее хрупкое личное пространство.

— Давай ты просто расскажешь мне все по порядку, — попросил он, зная, что в доме нет ни одного жучка, потому что любую прослушку Ребекка умело глушила своим даром управления электроникой. — Для начала я хочу знать, как тебе удалось вытащить меня? Когда стража зашла в палату и огласила указ о домашнем аресте, я подумал, что ослышался.

Она на миг закрыла глаза, пытаясь сформулировать ответ и усмирить бушующие эмоции.

— Видеозапись, где Инанна избивает тебя и наносит удар по голове, — сообщила она как-то неуверенно, и Александр нахмурился.

— Как вы ее сфабриковали? — совершенно точно угадал он, и Ривка нахмурилась, не понимая, как ему это удалось. — Ребекка, на видеозаписи была ты, а не Инанна? — осенило Александра. — Но кто играл меня, а главное — как? Любые доработки записи можно засечь, значит это не было обработкой, верно?

Она поджала губы, и только спустя несколько томительных секунд с них сорвалось единственное имя:

— Бен… — Ривка вздохнула. — Это та же технология, что позволила мне пробраться в твою палату. — Он играл тебя.

Имя, которое раньше было для него красной тряпкой, сейчас не принесло Александру каких-то неприятных ощущений.

— Умно… — лишь пробормотал он.

— Ты слишком быстро догадался о том, что запись ненастоящая, даже не увидев ее, — рассудила Ривка с необъяснимым подозрением, но потом ее осенило: — В месте, где тебя держали, не было камер?

Он смотрел на нее из-под бровей, не зная, какой реакции ожидать на следующие свои слова:

— Инанна ни разу не тронула меня, более того, за эти полгода я ни разу ее не видел, — внезапно решил шокировать подобной новостью Александр.

— Что? — Ривка поневоле вылупилась на него во все глаза, и с нее тотчас схлынула вся безжизненность. — Как такое возможно? Она же бешеная жестокая тварь! Как она могла не тронуть тебя?

— Я жил в комфортабельных апартаментах, разве что без окон. У меня было всё — книги, хорошая еда и даже шахматы. Вот только играть с самим собой на протяжении полугода было утомительно, — вплел он ненавязчивую иронию. — Инанна не причиняла мне боли. Но я давно понял, что зеркала были двусторонними. Это было извращением, она просто наблюдала за мной. И я чувствовал ее присутствие.

Как громом пораженная, Ривка только открыла рот, и в момент осознания последствий она тут же впала в панику и вскочила со стула.

— Как? Почему? — лишь смогла выдавить она, ведь тогда весь ее хитроумный план должен был провалиться. — Она ведь не сказала ни слова об этом на совете! Я была уверена, что она истязает тебя… — и Ривка взглянув на Александра, выглядящего вполне здоровым, поняла, почему он предстал перед ней практически прежним. — Зачем ей это было нужно?

Ривка совсем запуталась, она не могла ожидать от Инанны подобного, тем более, та частенько хвасталась, как самолично избивает Мардука. И этому были нибируанские свидетели.

— Инанну привыкли считать жестокой, и она придерживается этого образа, считая прочее проявлением слабости. Ее поступки часто сбивают с толку, а вечное кривлянье кажется результатом сумасшествия. Поверь мне, я тоже ожидал другого.

— Послушай, — словно выпав из транса, Ривка прослушала почти все предыдущие его слова, потому что ее осенило: — но как тогда ты получил все эти травмы? — она, замерев, ожидала ответа, которого, однако, не последовало, лишь несколько мгновений спустя Ривка прозрела и почувствовала, как сердце мгновенно ушло в пятки. — Ты же не мог намеренно причинить себе вред…

Он наконец придвинулся ближе и положил ладони на ее колени, не сводя внимательного взгляда.

— Я не пытался совершить самоубийство, Ребекка, но мне нужно было оттуда выбраться. Когда загорелся уджат, я понял, что больше не могу оставлять тебя одну. И я был прав, зная, что ты придешь ко мне.

Загоревшаяся в ее глазах надежда тут же потухла после следующих слов Александра:

— Но я совершил ужаснейшую ошибку, сподвигнув тебя на мое освобождение, и теперь они точно захотят убить тебя, потому что теперь я рядом, и они знают чем это чревато.

Ривка и без него знала, на что шла, но желание вызволить мужа затуманило ей разум, выключив рациональность.

— И что же, мне теперь не выходить из дома? Но, Александр, я прекрасно все понимаю, однако это не было импульсивным решением. Наш флот способен победить Нибиру. Отныне мы вступим в войну…

— Ты сошла с ума… — только ахнул он.

— Твой отец все продумал, — перебила она уверенно. — Он рассказал, что военная мощь Нибиру вовсе не такая, какой мы ее представляли. Из-за недавней гражданской войны они потеряли три четверти своего флота, о чем, конечно же, не собирались рассказывать анкийцам. На Меркурии расквартирована военная база с двумя флагманами и пятью сотнями самолетов. Более того, в нашем распоряжении восемь ядерных ракет. Там находится Геб, и он уже знает точное время начала наступления. Повстанец-1 готов защитить Землю, как и множество других засекреченных военных баз, — она говорила это, четко осознавая их шансы, и Александр застыл, будто очарованный ее речью. — Нам оставалось только высвободить нашего главнокомандующего. И твое освобождение станет импульсом к началу военных действий…

Казалось бы, ее слова не были лишены логики, но Александр находился в замешательстве. Он решил было, что его жена окончательно сошла с ума, но блеск в ее глазах и сжатые в готовности действовать кулаки оставляли надежду на здравость рассудка.

— Мой отец с вами заодно? — скорее уточнил он, совсем не удивившись. — Но он ведь должен знать, что за измену его ждет смертная казнь. Как и моих братьев... и мать...

Ривка никогда не думала, чем жертвует Энки, идя против своей семьи.

— Он не боится и готов рискнуть. Наверняка Энки уже на пути к Лахму. Он, Летти и полковник Хендерсон сделают все, чтобы нибируанцы потерпели поражение на Марсе, ведь там все еще численностью преобладают анкийцы. Геб возьмет на себя атаку на Нибиру, Повстанец-1 и иные объекты защитят Землю. И когда все закончится, ты сядешь на трон Нибиру, и Земля будет освобождена от гнета нибируанцев, — Ривка раскраснелась, уверенная в победе и готовая рваться в бой; наконец-то у нее появились силы жить дальше, но главное — действовать; но в мгновение ока улыбка стерлась с ее лица, когда разум победил эмоции, а в голосе появилось опустошение: — Погибнет множество анкийцев и беззащитных людей, но иначе нам не выкарабкаться, иначе нам всегда будет суждено жить в рабстве.

— Погибнут также и нибируанцы, простые жители Нибиру, которых не касаются ужасы, происходящие здесь, на Земле, — рассудил Александр.

— Возможно, тебе предстоит встать у руля разрушенных планет, но, Александр, мы постараемся обойтись малыми жертвами.

— Малыми жертвами после запуска восьми ядерных ракет…

Конечно, нибируанцы были его народом, и, быть может, Ривка переоценила его связь с Землей, ведь большую часть жизни Мардук провел на Нибиру.

— Но ведь жертвы неизбежны с обеих сторон. Одна раса не должна выживать за счет уничтожения другой. Ты ведь не для этого тысячелетиями учил людей наукам, демократии, состраданию. Ты ведь любишь людей, Александр, и ты любишь их больше, чем твой отец, больше, чем кто-либо другой! Мы — Орден Шемеш — должны победить, чтобы все три расы наконец пришли к миру. Твой народ верит в тебя, — конечно же, она имела в виду отнюдь не нибируанцев, — и они готовы рискнуть всем, чтобы восстановить прежнюю жизнь. В Бад-Тибира все еще свежий воздух, но в странах, где находятся заводы по переработке атомарного золота, царит разруха, их покрыл ядовитый желтый туман, уже унесший тысячи жизней. Люди просто задыхаются…

Александр только слушал, не собираясь перебивать. После чудесного освобождения, возможно, он не ожидал, что придется тут же ринуться в атаку. Он казался немного растерянным, однако на смену растерянности пришла еще более неожиданная гордость. Ведь его Ребекка вовсе не сломалась, она построила флот и стала настоящей защитницей Земли, за какие-то семь лет достигнув того, на что у него ушло четыре тысячелетия. Перед ним находилась смелая и сильная женщина, его супруга, волнение которой теперь объяснялось предстоящим наступлением. Ребекка, пережившая подчинение нибируанцем, ставшая наложницей Нинурты, женщина, на которую было совершено множество покушений, сможет поднять землян с колен. Переступив через сожаление о душах соотечественников и людей, что погибнут в кровопролитной битве, она приняла верное решение, понимая, что победы не бывает без жертв.

Александр осмелился подойти к ней. Всю его неуверенность смыло ее внутренней энергией, и в довольно грубый поцелуй он вложил все сокровенные чувства, всю семилетнюю тоску по ней, подпитывая Ребекку своей страстью, своим желанием идти с ней до конца. Она была его спасительницей, только она хитростью смогла вытащить его из заточения, и только она, надежда всего Земного мира, сможет пойти до конца, встав под знамена Ордена Шемеш — ордена богини Солнца и надежды — как сразу догадался Александр по названию. Именно о такой, как Ребекка, в былые времена люди и анкийцы слагали легенды, и именно за такой, как она, пойдут в бой…

— Канцлер МакГрегор, — страж перегородил дорогу, выставив перед собою ладонь, что почти коснулась ее груди; в ответ он получил недовольный взгляд и поспешил убрать руку и сказать: — Стандартная процедура.

Она спустя паузу кивнула и позволила обыскать себя. Со времени получения канцлером уробороса нибируанская стража стала обыскивать канцлера с большим, нежели прежде, уважением, отныне не позволяя себе вольностей и грубости. Закончив, статный светловолосый нибируанец отошел к двери и открыл ее, чуть склонив голову в почтении, что вызвало у гостьи башни Нинурты лишь неопределенный, будто бы неодобрительный взгляд.

Она вошла, не сказав ни слова и не поклонившись, глядя на наследного принца. Нинурта прекрасно понимал, что она злится, потому что позвал ее посреди ночи, которую она наверняка проводила в объятиях Мардука. Ребекка в своей форме как всегда выглядела строго и собранно, а ее густые темные брови придавали выражению лица еще и жесткости. Он нечасто видел ее улыбку, ведь она никогда не дарила ее своему мучителю.

— Ты кажешься немного уставшей, — сказал он с тенью иронии, хотя ее лицо было в порядке и не выражало абсолютно ничего; в свете пламени камина оно казалось высеченным из камня — такой Ребекка была в образе канцлера.

— Ваше Высочество, — сквозь зубы проговорила она, однако после выдоха привела голос в норму: — есть ли какое-то объяснение тому, что вы выдернули меня посреди ночи? Ваша праздность иной раз утомляет.

— Твоя дерзость сослужит тебе плохую службу, Ребекка, — он посмотрел в панорамное окно на ночное небо, пытаясь разглядеть звезды, которые увидеть было практически невозможно из-за пылающих высоток, отсвечивающих в небо над Бад-Тибира; кажется, Нинурта не злился или затаил некую хитрость. — Пришло сообщение с Нибиру, что к ним движется крупный неопознанный объект, сигнал которого замаскирован под сигнал нибируанского беспилотника. Хотя таких размеров беспилотников не бывает. Однако сигнал быстро исчез, как и передающий его корабль. Странно, не находишь? — он подозрительно сощурился, вновь взглянув на гостью. — Может ли это быть как-то связано с освобождением Мардука?

Она не изменилась в лице, хотя, возможно, хотела фыркнуть.

— Ваше Высочество, вы намекаете на причастность анкийцев? Разве это возможно, учитывая военную мощь Нибиру? — Ребекка говорила вполне серьезно. — Что ж, это веская причина, чтобы вытащить меня в три ночи из постели. Однако эти вести вызывают удивление и у меня. К чему обвинять тех, у кого нет ни малейшего шанса на освобождение?

— Это ты мне скажи, как же это может быть связано с вами! — Нинурта не шутил и, конечно же, он вызвал канцлера не из-за желания досадить; на кону был мир анкийцев, и, случись что, их расе и расе людей могла грозить серьёзная опасность. — Ребекка, ты ведь понимаешь, чем это чревато?

— Неужели вы думаете, что мы самоубийцы? — она действительно была удивлена, и в её словах не сквозил сарказм.

— Дорогая, но это были не нибируанцы, следовательно, кроме вас больше некому. Присядь, — он указал на свой трон, но она лишь изогнула бровь. — Я сказал: сядь, Ребекка! — с нажимом повторил Нинурта, и ей пришлось подчиниться; кажется, он уже едва сдерживал ярость.

Пара ступеней вверх, и вот Ребекка уже сидела на импровизированном троне, на котором раньше оказывалась лишь верхом на наследном принце в весьма соблазнительных позах. Нинурта даже почувствовал, как по коже предательски бегут мурашки от одних только воспоминаний. Он подошел и встал за спинкой, положив ладони на ее плечи, стараясь держать дыхание ровным.

— Трон Земли, — он знал, что его низкий голос проникал в ее сознание, будто Нинурта надеялся на некий гипнотический эффект, — то, чего так жаждете вы с Мардуком. А может, вы и вовсе нацелены на трон Нибиру? Неужели ты готова рискнуть жизнями миллиардов людей и миллионами жизней анкийцев, ослепнув от любви к нему?

Пальцы Нинурты ловко высвободили её волосы из капкана заколки, и они неровно легли на плечи. Он склонился над головой Ребекки и вдохнул запах волос. Даже ее запах казался теперь чем-то запретным. Хотя сейчас этот запах слышался чужеродным.

— Вам скучно, мой господин? И что же вы собрались сделать? — прошептала она как-то интимно, будто и вовсе не возражая против его вторжения в свое личное пространство.

— Я пытаюсь понять, сошла ли ты с ума в своей ненависти к нибируанцам или, быть может, так и осталась жертвой глупой любви к Мардуку?

— Вы, кажется, наконец-то осознали во мне угрозу.

Ребекка поднялась и, обойдя трон, поравнялась Нинуртой. В ее глазах появился вызов, ненависть, которая только распаляла его страсть. Он привлек ее к себе, зная, что она будет сопротивляться, надеясь на это, ведь именно ее непокорность так манила его. Нинурта попытался поцеловать, ожидая пощечины, но каково было его удивление, когда ее мягкие губы открылись навстречу, а руки обвились вокруг его шеи.

— Ты, чья ненависть ко мне почти осязаема, пытаешься затуманить мне разум? — его отнюдь нельзя было назвать глупцом, хотя желание попасться на старую как мир женскую уловку было очень велико. — Говоришь, что не имеешь отношения к сигналу корабля? И теперь целуешь меня, когда твой муж наконец свободен? — он коснулся ее щеки пальцами и понимающе улыбнулся. — Не спорю, весьма заманчиво, но тебе не удастся меня обмануть…

Ее глаза потемнели от страсти, вспыхнувшей после короткого поцелуя, но Ребекка и отчасти не была такой хорошей актрисой, чтобы имитировать подобные чувства. Она не была настолько сумасшедшей…

— Мой господин, — промурлыкала она, точно кошка, — разве это не то, чего вы так желаете?

— Что за игру ты ведешь на этот раз, Ребекка? — его шепот только подогрел ее страсть, и женские ладони спустились по плечам на грудь Нинурты.

Мгновение, вспышка осознания, что поведение Ребекки не поддается логическому объяснению. Шаг назад.

— Мой господин, что-то не так? — непонимающе спросила она, и губы ее тронула неуместная издевательская улыбка.

— Инанна! — гнев в голосе Нинурты приобрел силу. — К чему весь этот маскарад? Зачем ты облачилась в одеяние канцлера?

Новая улыбка самой коварной женщины во всех мирах подтвердила его догадку.

— Разве она не та, о ком вы так мечтаете, сжимая меня в объятиях ночами? Разве не потому я чувствую себя одиноко в вашей постели, мой дорогой муж? — по-змеиному прошипела она. — Но она более вам недоступна, так почему бы вам не излечиться от этой пагубной привязанности? Откройте глаза, именно я — та, кто отдана вам по закону, а Ребекка — всего лишь хорошо сделанная реплика. Нинурта, что заставляет тебя так страстно желать ее? Ты ведь даже почти попал под предназначенную ей пулю! Просто немыслимо, что будущий царь Нибиру готов был так легко расстаться с жизнью ради жены своего ненавистного кузена!

Нинурта смотрел на свою супругу, желая ударить ее, но будущая царица Нибиру была абсолютно права. Страсть к Ребекке лишала его рассудка. И хотя его нибируанская реакция во время ее спасения не позволила бы случиться непоправимому, это все равно был риск. И риск неоправданный. Инанна пребывала в ярости, ее губы побелели, а кулаки сжались. Женщина, к которой сейчас он не испытывал никаких чувств, пыталась воззвать к его разуму, но ведь и она совершила немало ошибок ради своих низменных желаний.

— И это говоришь мне ты? Ты ведь любишь его, ты всегда его любила! И невозможность быть с ним побуждала тебя причинять ему боль моральную и физическую, находя в этом отмщение за его равнодушие. Я уверен, именно ты сломала ему жизнь, спровоцировав несчастного Думузи! Женщина с твоим лицом забрала сердце Мардука и даже удостоилась такой чести — стать его супругой по всем нибируанским обычаям. И тебя это бесит, дорогая, потому что твоя копия оказалась более настоящей, чем оригинал!

Звук пощечины раздался в помещении, и Нинурта с силой схватил жену за запястья, причиняя боль.

— Почему она? Почему и ты желаешь эту тварь больше меня — твоей жены? — исходя желчью, воскликнула Инанна и не пытаясь вырваться. — Чем она привлекла вас обоих? — она внезапно остановила речь и на миг прикрыла глаза, пытаясь успокоиться: — Но одно меня несомненно радует, Нинурта — мы в одном положении. И ты точно так же истязал ее тело, принуждая быть наложницей, но ее душа никогда не будет твоей!

Инанна оказалась отброшена на пол. Крутой нрав Нинурты сделал свое дело, и в руках его оказался нож, теперь направленный на разъяренную и униженную супругу.

— Если ты еще раз позволишь себе подобные речи, то, клянусь, я сдерживаться не буду. Не будь слабачкой, Инанна, и не падай в моих глазах еще ниже! Ты должна быть продолжением меня, но сейчас я вижу только озлобленную сучку, не способную справиться со своими эмоциями! Я не один из твоих любовников, а, как ты и сама сказала, будущий царь Нибиру. И если ты все еще хочешь быть царицей, то советую тебе вести себя потише, — рычал он, точно зверь перед броском на жертву. — Инанна, совсем скоро все изменится. И если у Ито все получится, то трон будет нашим.

Она смотрела на него со всепоглощающей ненавистью, хотя сама же устроила весь этот маскарад, желая узнать, каковы были его истинные чувства к этой нелепой женщине. И Инанне отчетливо мнилось, что это была любовь — темная, мрачная, бессмысленная, но настоящая. Подослав к Ребекке убийц и узнав, чем же закончилось покушение, Инанна едва не сошла с ума от ревности. И пускай в ее сердце был другой мужчина, но обида от того, что они оба выбрали не ее, душила и рвала ее сердце на куски, сводя с ума.

Этот разговор бы продолжился, если бы не резко вспыхнувшее в обоих чувство опасности.

— Пригнись! — Нинурта только успел броситься на пол, потащив за собой Инанну вниз к ступеням, ведущим к трону, прежде чем раздался глухой звук врезавшегося в бронированное стекло предмета.

Ракета, острая, словно нож, воткнулась в стекло. Следом раздался бесшумный взрыв — импульс, взрывная волна которого сдвинула мебель. Как только стекло сдалось и, раскрошившись, осыпалось вниз, сотни лазерных зарядов стали крушить колонны, вырывая каменные плиты камина, потроша трон, который в считанные секунды разлетелся на куски. Звуки лопастей вертолета, из которого велась пальба, перекрывались грохотом разрушающегося тронного зала наследного принца. Стража, пришедшая на помощь со щитами, поглощающими лазерные заряды, кричала, чтобы Нинурта и Инанна не вставали. Они продвигались ближе, чтобы защитить их. Однако удалось это лишь двоим, остальных сразили падающие куски потолочных плит и рикошет лазерных пучков от зеркальных поверхностей.

С огромным трудом им удалось провести к выходу царственных особ, затем они бросились по лестницам вниз, стремясь покинуть рушащееся здание, которое было атаковано с нескольких сторон.

— Ты ранен, — испуганно воскликнула Инанна, глядя на стекающую по руке Нинурты струйку крови; он закрыл жену собой, когда на них упала люстра, и теперь из его ключицы торчало стекло.

Нинурта бы и не заметил ранения, если бы не ее акцент. Оскалившись от боли, он просто вырвал кусок стекла и как ни в чем не бывало устремился вниз, буквально волоча Инанну за собой. Стража выполняла свой долг, отдавая жизни за своих господ. Ее численность сокращалась под разящими сквозь стены залпами теперь уже пулеметных очередей. Нинурта краем глаза уловил на лестничном пролете тела обеих своих наложниц, что после его свадьбы переехали на несколько этажей ниже по настоянию Инанны, которой не удалось полностью от них избавиться. Грива каштановых волос Аконит вымокла в крови, а взгляд остекленевших глаз был обращен в сторону. Наложницам было уже не помочь, и их тела останутся погребены под обломками начавшего оседать здания, потонувшего в грохоте нестихающих залпов оружия.

Нинурта увидел в еще целое окно пролета пятого этажа, как нибируанские истребители окружили здание, обстреливая анкийские вертолеты и самолеты с незнакомой эмблемой в виде окруженного змеей солнца на фюзеляжах.

На улицу выходить было опасно, поэтому оставшаяся стража увела наследного принца и его жену в подвальные помещения, чтобы уберечь от гибели. Бад-Тибира имел сложную подземную сеть тоннелей и бункеров, которые спасли бы горожан во время бомбардировок. И именно эта предусмотрительность Мардука сейчас спасала жизни его заклятых врагов.

Грохот сверху знаменовал крушение одного из самолетов или вертолетов. Тоннель, по которому они бежали, стал рушиться вместе со зданием, но вскоре Нинурте, Инанне и кучке стражников удалось покинуть эпицентр баталии, отойдя на достаточное расстояние.

— Нан, где канцлер и Мардук? — рявкнул Нинурта в коммуникатор в браслете, но оттуда, как и ожидалось, не донеслось ответа. — В зиккурат, срочно! — гаркнул он на ближайшего стража; тот только кивнул, сверяясь со схемами подземных тоннелей.

* * *

Александр смотрел за окно, где вдали, обстреливаемая залпами лазера, пылает высотка, некогда принадлежавшая министру Коскинену. Внутри него разгорался ужас последствий такого грубого нападения на Нинурту, но Ребекка только улыбалась, и в тусклом освещении ночника спальни ее улыбка выглядела безумной.

— Наконец-то твой ублюдочный кузен подохнет! — прошипела она сквозь зубы, источая ненависть, злобу и, вместе с тем, темное удовлетворение.

— Ребекка, я не знаю, как сильно продвинулся наш флот за эти семь лет, но надеюсь, ты приняла правильное решение.

Она натянула форменные брюки и поправила манжеты черной рубашки, готовая встать во главе наступления. После такой желанной ночи, раскрывшей обоих по-новому и показавшей обоим, как сильно они скучали, Ривка раскраснелась и была слегка растрепанной, однако всего пара ловких движений, и ее волосы оказались туго заколоты на затылке, а взгляд приобрел жесткость, словно облачение канцлера влияло на нее отрезвляюще.

Раздался не просто стук в дверь, а настоящий грохот, словно дверь пытались выбить с ноги. Ничуть не испугавшись, Ривка отправилась в прихожую, предлагая Александру последовать за ней, и открыла дверь, впустив в квартиру клубы серого дыма. В прихожей показался оперативник в маске фильтрации, и хотя Александр не видел его лица, но узнал его по глазам.

— Бен, — только выдохнул он и тут же закашлялся от удушающего газа, которым был заполнен весь коридор и теперь квартира.

— Рад, что с вами все в порядке, господин, — раздался его приглушенный голос; он протянул обоим маски и указал на выход. — Нам нужно спешить, самолет на крыше.

— Идем, мы присоединимся к наступлению Ордена Шемеш, — уверенно приказала Ривка своему мужу, господину Земли, и тот повиновался.

И они, переступая через тела нибируанцев, обезвреженных газом, в окружении оперативников отправились пролетом выше, где находился выход на крышу. Там их действительно уже ожидал шаттл с пулеметными установками на крыле.

— Отличная работа, Бен, — Ривка похлопала друга по плечу, когда они зашли на трап; в небе над ними неуловимыми точками кружил десяток истребителей GP-3 новейшего поколения.

Александр только кивнул ему. Пропустив семь лет, он попал в самый настоящий переплет противостояния нибируанцам, где командование на себя взяла его жена. Она села в пустующее кресло бортинженера, решив самостоятельно наблюдать за навигацией, пока с его руки снимали браслет слежения, "подаренный" в честь домашнего ареста. Ривка была собрана и уверена в себе и своих силах. Это подбадривало и экипаж, и оперативников, прилетевших за ними. Радар показывал несущийся на них с юга нибируанский эскадрон.

— Команда Хвост Кометы, в бой! — громом раздался клич капитана в эфире, и, собравшись строем, изображения анкийских истребителей на радаре, ринулись на юг; каждый из пилотов, конечно же, понимал, что живым им не вернуться, но Александр был уверен, что они не дрогнут перед страхом смерти.

Шаттл взмыл вверх, прячась в пелене на удачу затягивающих небо облаках.

— Режим невидимости, Терренс.

— Есть, сэр! — бойко отозвался второй пилот и защелкал по приборной панели.

Шаттл подался вибрацией — фюзеляж покрыл защитный слой отражающего жидкокристаллического вещества, проецирующего картинку от противоположных сторон шаттла и позволяющего делать его невидимым.

— Министр Андерсен, что с моими родителями? — настроившись на определенную волну, спросила Ривка, на чьем лице наконец проступили нотки волнения.

— Канцлер МакГрегор! Рад слышать ваш голос! Ваши родители вылетели из зиккурата Бараката и летят в безопасное место. С ними все в порядке.

Она на миг прикрыла глаза и сглотнула, приложив ладонь к холодному металлу обшивки.

— Хвала Анкиа, — проговорила она и взглянула на Александра. — Наш господин свободен, — наконец это была улыбка прежней Ребекки — будто робкая, но невероятно счастливая. — Спасибо, Андерсен. Удачи на Земле.

— Спасибо, мэм! — не менее воодушевленно отозвался Андерсен, и Александру только оставалось удивляться, как сильно изменилось отношение всегда скептично настроенного к канцлеру премьер-министра.

Ривка убедилась в том, что радар не показывает их местоположение и, выключив гарнитуру, подошла к Александру, присев в соседнее кресло. Бен же, до этого наблюдавший со стороны, отошел подальше, стараясь не вторгаться в их личное пространство. Как бы он ни любил Ривку, он уже давно отпустил ее, а сейчас и подавно не хотел видеть ее влюбленного взгляда, устремленного на Мардука. Она столько сделала ради него, она смогла построить целый флот и сохранить мало-мальский мир на Земле, ожидая его возвращения. И вот он здесь, этот нибируанец, все тот же назойливый козел, который увел у Бена девушку, но такой важный для нее и всего мира… Анкиа был знаменем свободы для анкийцев — и эта вера в единственного лидера сохранилась опять же из-за прославляющей его деяния Ривки.

Александр был ее якорем, тянущим за собой, но, в то же время, именно он побуждал ее к действиям, именно он научил ее лидерству и разбудил ее внутреннюю силу. И сейчас, глядя на них, влюбленных, держащихся за руки после долгой разлуки, Бен только сильнее возжелал идти за ними в огонь и в воду. Их миром была Земля, им обоим была интересна лишь справедливость, и хотя они оба не были праведниками и сегодня, как и множество раз, шли по трупам… Но они вели мир людей и анкийцев к свободе…

— Геб атаковал Нибиру, уловка с сигналом беспилотника сработала, им удалось отвести взгляд! — сообщил второй пилот, держащий связь с несколькими базами, рассыпанными на Земле и передающими новости из космоса.

— На каком этапе наступление? — Ривка подскочила с кресла, бросившись к экипажу.

— Им удалось прорваться сквозь кольцо защиты, они в атмосфере, мэм! — воскликнул не верящий собственным словам пилот, на дисплее перед которым высветилось именно это сообщение.

— Геб, старый плут! Я знал, что он еще себя покажет! — не сдержался Александр; а на лице его вспыхнула победная улыбка, хотя до победы было еще далеко.

— Мы отошли на безопасное расстояние от Бад-Тибира, всем приготовиться к выходу из атмосферы! — раздался голос командира.

* * *

В это время сотни истребителей и бомбардировщиков, словно из ульев, вылетали из трех огромных флагманов в космосе, держа путь на Нибиру. Их фюзеляжи украшал грозный символ Ордена Шемеш — символ Амон Ра — алое солнце, заключенное в круг коброй.

— Генерал Геб, шаттл канцлера покинул атмосферу Земли, они перешли на гиперсвет и через несколько минут будут у нас.

— Это хорошие новости, — Геб выдохнул, чуть потеряв в осанке, хоть немного расслабившись.

— Флот Энки разгромил нибируанцев на Лахму, они взяли базу с ядерным оружием под свой контроль. Уту пленили, — сообщил один из операторов в командном пункте главного флагмана.

Летти ликовала, хотя это вряд ли отражалось на ее лице. Она сидела в кресле на капитанском мостике, пока еще неофициально удостоенная звания подполковника космической авиации, чтобы ей было дозволено командовать наступлением.

— Сэр, генерал Коскинен на связи, — опустив наушник гарнитуры, сообщил Хакада — главный оператор-диспетчер флагмана.

Геб включил громкую связь, уже зная, что Коскинен-младший принесет хорошие вести. Сын министра встал на сторону анкийцев, в отличие от предателя-отца, попавшего под влияние Нинурты и сделавшегося тише воды.

— Геб на связи, — сказал старик, ничуть не стыдясь того, что оказался пониженным в должности.

— Не думал, что еще когда-нибудь услышу ваш голос, канцлер Геб! — торжественно заявил Коскинен, и Летти мысленно представила, как тот, щелкнув каблуками, встал по стойке смирно, отдав честь.

Летти неотрывно следила за десятком мониторов сразу под мостиком, где эскадра бомбила некрупный нибируанский военный город, не давая самолетам из зиккуратов взлететь.

— Теперь генерал, генерал Коскинен, — напомнил Геб добродушно. — Докладывайте.

— Истребительская и легкобомбардировочная эскадры готовы ко взлету. Скоро они присоединятся к наступлению. Полковник Живкович свяжется с вами, он командует флотом Лахму.

— Что слышно с Земли, генерал Коскинен? — ворвался в эфир жесткий голос Летти.

— Бад-Тибира в осаде, восточное побережье Америки пылает огнем, уничтожены уже восемь нибируанских баз, — отрапортовал тот.

— Каковы наши потери? — с замиранием сердца спросил Геб, понимая, что за победами скрываются жертвы; костлявые пальцы легли на перила капитанского мостика.

— Иордания и Китай потеряны, боюсь, и от Бад-Тибира скоро останутся одни руины. Андерсен передал, что им вместе с русскими удалось продвинуться на восток к Сибири. Скоро будут уничтожены две крупные шахты.

Все знали, что Земля объята огнем, и те ужасы, которые приходилось испытывать мирному населению, только начинались. Но анкийцы и крупные державы, что имели отношение к Ордену Шемеш, пойдут до конца. Лахму отстоять удалось, однако у повстанцев оставалось еще много работы. Благодаря Энки Ордену удалось выведать расположение стратегически важных объектов Нибиру и ее спутников. Полная карта планеты, в несколько раз превышающей размеры Земли, конечно же, облегчала задачу, и надежда анкийцев крепла. Теперь их лидер был свободен, и все ждали его прибытия, что, несомненно, укрепляло дух бойцов в небе над Нибиру, на Земле и на Лахму.

— Цербер-1, заход на пятую полосу разрешен, — скомандовал диспетчер подхода. — Генерал Геб, канцлер и Великий Анкиа здесь.

…Шаттл, переходя на реверс, снижал скорость, подлетая к открывшемуся шлюзу огромного корабля, долгие годы служившего орбитальной станцией Меркурия. Его обшивка, которая справлялась с огромной температурой на поверхности планеты, имела необычный стальной окрас с отливом в голубой цвет, что успели осветить габаритные огни небольшого шаттла. Шасси мягко коснулись покрытия полосы, и экипаж при торможении слегка дернуло вперед. Александр был все также молчалив, возможно, он никак не мог привыкнуть к свободе и к тому, что практически сразу из заточения попал в самую гущу событий. Все еще с трудом осознавая масштабы операции, он старался сохранять веру в лучшее, тем более, как гласило сообщение с Лахму, Марс удалось отстоять. Анкийский флот возрос более, чем вполовину, и истребительская и легкобомбардировочная эскадры уже двигались к Нибиру на гиперсвете, готовые вступить в бой.

На Земле все еще оставались министры, командовавшие освобождением планеты, Андерсен осаждал американское побережье, все ближе продвигаясь к центру страны — туда, где находилась самая крупная военная нибируанская база континента, отданная под командование Нергала. И хотя Александр сожалел о том, что его родной брат встал на другую сторону, но и он, и Энки понимали, что сожаление сейчас неуместно, ведь Нергал был на все сто процентов лоялен Нинурте.

Шаттл остановился в герметичном отсеке, и когда шлюз позади закрылся, а давление стало повышаться, второй пилот приступил к перенастройке системы, постепенно выравнивая давление внутри шаттла. Как только давление пришло в норму, открылся шлюз, ведущий в зиккурат военного флагмана, где их уже встречал взвод пехотинцев, образовав живой коридор до идущих навстречу Геба и Летти, что по настоянию Ривки принимала участие в командовании. Шаттл остановился и развернулся на сто восемьдесят градусов, опустив трап аккурат в образованный анкийцами проход.

— Ты готов встретить своих верных подданных? — Ривка улыбнулась и приосанилась; она смотрела на Александра, облачившегося в форму верховного главнокомандующего еще в Бад-Тибира.

— Идем, — просто ответил он и твердой походкой отправился вперед, оставив за собой взвод оперативников.

Зиккурат будто бы замер, перестал дышать, когда с трапа сошел их лидер, но в следующую секунду в едином порыве раздался приветственный клич. Анкийцы воспряли духом, глядя на Великого Анкиа, выглядящего так, будто и не было этих чудовищных семи лет, когда они чувствовали себя неполноценно из-за его отсутствия.

Геб, стоявший у трапа, протянул ладонь, но Александр сжал его в крепких мужских объятиях, не боясь сломать древнему старику ребра. Летти же удостоилась чести объятий канцлера.

— Я так рада тебя видеть, — чуть сдавленно сообщила Ривка.

— Возьми себя в руки, — осознав, что та вот-вот даст волю чувствам, приказала Летти, и ее всегда отрезвляющий командный тон подействовал на госпожу канцлера, которая вновь сделалась серьезной и уверенной.

— Спасибо, — напоследок шепнула Ривка благодарно; она пожала руку Гебу, который был слишком взбудоражен появлением драгоценного Анкиа, не обратив на нее особенного внимания.

— Пару слов для поднятия всеобщего духа, — Геб протянул Александру коммуникатор, который должен будет передать его голос во все летательные аппараты, по всем секретным каналам, чтобы донести дух приближающейся победы.

Александр, конечно же, не был готов к речи, однако опыт от кровопролитных войн, в которых он вел за собой многотысячные войска, не позволил ему отказаться.

— Анкийцы, друзья! — уверенно начал он. — Прошу меня простить за долгое отсутствие в вашей судьбе, однако вижу, что вы не пали духом и шли только вперед к своей цели — к свободе! Нам досталась тяжкая ноша — защитить Землю, и я вижу, что вы готовы! Мы сражаемся из-за обиды, которую нанесли нам нибируанцы, вторгнувшись в привычный нам мир! Мы сражаемся против тех, кто не признает наших прав, и эти права отныне мы будем защищать, чтобы Земля очистилась от ядовитого желтого тумана! Чтобы люди и анкийцы, как и прежде, могли существовать под мирным небом! Я есть Великий Анкиа, сын Энки, стоявший на вашей защите на протяжении долгих четырех тысяч лет! Я не дрогну, и вы не должны дрогнуть перед врагом! И я вижу целую армию моих верных подданных, моих незаменимых соратников, бросивших вызов тирании! Вы, кто пришел сражаться за свободу, вы, кто пришел в этот мир свободными! И вы в самом деле достойны свободы! Как вы распорядитесь ею? Будете за нее драться? — и в ответ над зиккуратом вновь раздался боевой клич, наполненный энергией готовых идти к победе анкийцев. — Сражайтесь, и вы можете погибнуть. Бегите — и останетесь в живых… но к чему бежать, если не найдется ни одного места на Земле и в небе, где вы сможете сохранить свои жизни? Братья, не бойтесь гибели за правое дело, не бойтесь идти вперед, только в ваших руках наша свобода! Истребляйте, мстите за себя, мстите за более слабых, за людей, чьи жизни под нашей ответственностью! И люди, не боясь, идут в бой, помогая нам на Земле, — говорил Александр, и Ривка только удивлялась, как довольно скупые сведения, которые она успела передать мужу во время короткого разговора в ее квартирке в Бад-Тибира, обрели такую мощь в его устах. — Их славные бойцы пополняют ряды нашей армии, они не боятся, и мы не будем!

Вот он, он действительно вернулся — их лидер, их Великий Анкиа, нибируанец, вставший на защиту людей. И его голос, обретший силу над зиккуратом и в приемнике каждого анкийца, подпитывал надежду и желание рваться в бой каждой живой души, имеющей отношение к военным операциям на трех планетах.

Завершив речь, Александр будто бы совсем стал прежним, и Ривка смотрела на него с щемящим трепетом и благодарностью за то, что он сумел сохранить разум и себя за годы заточения. Он оставался таким, каким забрал его плен — сильным духом, способным повести за собой миллионы.

Геб отдал команду разойтись по своим постам, а сам предложил вновь прибывшим проследовать к электрокару, что доставит их в командный пункт. Ривка уже давно не была на орбитальной станции Лахму и совсем отвыкла от вида металлических стен, отсутствия мебели и пустоты коридоров между отсеками флагмана, некогда списанного нибируанцами, но восстановленного на орбите Меркурия.

Командный пункт и капитанский мостик встретили своего господина невероятной энергетикой. Его речь затронула сердце каждого бойца, будь то пехотинца, ведущего бой на земле или пилота, разрывающего небеса Нибиру и Земли гулом мощных двигателей. Геб указал ладонью на капитанский мостик, и у Александра не возникло ни доли сомнения, когда он взошел на него, уверенно сомкнув пальцы на перилах.

— Доложить обстановку на Нибиру…

* * *

Обелиск памяти солдат Нибиру, погибших в гражданской войне пятидесятилетней давности, разлетелся на куски, попав под обстрел анкийских истребителей, преследующих строй противника. Целью нападения на Ресети-Ири было уничтожение связи с Землей. Это были гигантские пирамиды, подобные пирамидам Хеопса, которые из-за найденных там мумий ошибочно были приняты людьми за гробницы. На самом деле пирамиды Земли и Нибиру служили мощными передатчиками сигналов.

Планета, незнакомая анкийцам, представляла собою сплошные зеленые джунгли, и вряд ли нашелся хотя бы один уголок, где на Нибиру властвовала пустыня. Огромные океаны омывали берега не менее крупных материков. Города у побережий, на равнинах и ущельях гор открывались перед пилотами незнакомой архитектурой. Подобно спускающимся с холмов рисовым полям, многоуровневые районы простирались на сотни километров, поражая своей масштабностью. Здания с золотыми крышами ослепительно сияли в свете солнца, но только там, куда еще не дошел огонь войны. В разрушенных городах крыши покрыла копоть. Величественные памятники царям и героям на площадях с невероятной красоты фонтанами постепенно превращались в руины. Нибируанцы, пытаясь спастись, бежали по улицам, исчезая в подземных переходах в надежде на спасение. Несомненно, под поверхностью Нибиру была сеть бункеров на случай войны. Анкийцы старались не палить в жилые дома, а уничтожать только стратегически важные объекты.

То же самое происходило и на Земле, только здесь, напротив, велась ожесточенная борьба за сохранение военных баз, городов и средств коммуникации. Вашингтон превратился в пепелище, пятиугольник Пентагона пылал, словно ведьмин костер, поднимая в небо столп черного дыма такой величины, будто в столице США повторился последний день Помпеи. От Бад-Тибира, древнего величественного города посреди Сахары, в перспективе могло ничего не остаться. Землю сотрясали взрывы, под пеленой пепла в изломанных позах нашли последнее пристанище анкийцы, положившие свою жизнь, чтобы избавить родную планету от нибируанцев.

Если бы Ребекке довелось увидеть Тель-Авив, столь горячо любимый ею город, сейчас, она бы в бессилии упала на колени, глядя на разнесенные ударами с воздуха любимые улицы — бульвар имени графа Ротшильда едва ли был узнаваем, в сохранившихся зданиях были выбиты стекла, а на улице Монтефиор горел израильский истребитель. Звезда Давида на сохранившемся хвосте едва различалась, облизываемая языками беспощадного пламени. Отель Херодс на Гордон Бич протаранил нибируанский бомбардировщик, подбитый анкийским эскадроном над Средиземным морем.

Лишь вечный Иерусалим пока стоял, будто все еще в силах защитить жителей своей нерушимой стеной. Из храмов и мечетей доносились бесконечные молитвы Богу. Кто-то стоял посреди улицы, обратив лицо и раскрыв объятия разрываемому гулом реактивных двигателей небу, готовый к Судному Дню. Города, оказавшиеся вблизи анкийских и нибируанских баз, пылали рыжим пожаром. И лишь в отдаленных уголках не велось никаких военных действий ввиду отсутствия там стратегически важных объектов. Сколько погибло гражданских и сколько военных со стороны анкийцев и людей? Страшное число жертв неумолимо росло. Жестокое побоище, на которое решилась Ривка и отец Мардука, планируя нападение, обещало превратить и Землю, и Нибиру в две большие братские могилы. Не было сомнений, что груз вины еще настигнет Ривку, но сейчас нельзя было опускать руки. Глядя на нее и Александра, солдаты и простые диспетчеры крепли духом. И им обоим ни в коем случае нельзя было спасовать.

— На нас летит строй штурмовиков, — сообщил командующий соседним флагманом — сын генерала Коскинена. — Они прорвали кольцо осады, сэр! Нибируанцы не впускают нас в Ресети-Ири!

Александр помрачнел и потер виски. Изучив вооружение флагманов, он пытался рассчитать силы, ведь они отнюдь не увеличивались. Оборона Нибиру, дав трещину, позволила вторгнуться на планету, но явно не из-за отсутствия боеспособности. Уловка с фальшивым сигналом сработала, в то время как анкийцы напали с другой стороны по совету Энки, знавшего слепые пятна в защите Нибиру. Силы были примерно равны, но анкийцам ни в коем случае нельзя было терять флагманы.

— У нас есть восемь ядерных ракет, и теперь самое время пустить их в ход, а часть прибывающей эскадры под командованием полковника Живковича должна встать на оборону флагманов, — он взглянул на того, недавно прибывшего на базу со своими бойцами.

— Но, мой господин, мы и так принесли много разрушений на вашу родную планету, — Геб, конечно же, прекрасно помнил о ракетах на борту флагманов, но пускать их в ход собирался только в крайнем случае.

— Направить ракету на Ресети-Ири. — назвал Александр точку столкновения — северный город Нибиру, в его центре находилась главная пирамида связи, уничтожение которой оборвет военное соединение между их командными пунктами, но главное, лишит пилотов на Земле связи. — Приказ всем истребителям уйти из зоны распространения.

Древнейший город Нибиру, самый первый от начала времен, окажется уничтожен его коротким приказом. В командном пункте повисло молчание. Даже операторы, поддерживающие связь с бойцами, на миг прекратили переговоры. Анкийцы хоть и привыкли к военному режиму, но они никогда не были кровожадными.

— Александр, быть может, не стоит торопиться? У них и так нет преимущества из-за внезапности нашего вторжения, — Ривка положила ладонь на плечо мужа, пытаясь отговорить от опрометчивых действий, хотя для применения ядерного оружия была довольно веская причина.

Он посмотрел на нее с яростью, губы его побелели.

— Ребекка, ключ от нашей победы заключен в этой пирамиде. Без нее нибируанцы слепы, как кроты. Если они потеряют связь с Землей, то станут куда более уязвимы.

— Я понимаю, но разве мы можем быть настолько жестокими, чтобы уничтожить целый город вместе с его мирными жителями? — строго, почти по-матерински укорила она.

— Несколько часов назад ты приняла решение поставить на кон миллионы жизней людей, а теперь жалеешь народ, который повинен в людских страданиях? И именно ты оставила анкийскую столицу, зная, что она превратится в руины… Ребекка, если мы не разрушим пирамиду, то ядерные ракеты с Нибиру полетят на нас...

Она напряглась, стараясь отогнать непрошеное чувство вины. Ривка осознавала, сколько жизней унесет война, начавшаяся по ее приказу, но не хотела невинных жертв, которые причинит ядерный удар. Земля была местом основной битвы, и если нибируанцы выпустят ракеты с Нибиру, то это грозит тотальным уничтожением двух рас. Однако уничтожение пирамиды собьет навигацию.

— Господин прав, мы должны запустить ракеты первыми. Их жизни против наших, — рассудил Геб, хоть слова дались ему нелегко.

— Однажды я уже совершил просчет, позволив Нинурте и Нергалу атаковать меня первыми. У меня не возникло мысли, что только из-за желания поквитаться со мной они могут сравнять с землей Содом, Гоморру и еще три города того региона. Радиация распространилась почти по всей планете, и людям едва удалось выжить. Больше я такой ошибки не совершу, — голос Александра стал жестче, увереннее. — Ты должна верить мне, потому что у нибируанцев не возникло бы сомнений напасть первыми. Возможно, пока мы говорим, они уже готовы к запуску собственных ракет.

В серых глазах Ривки все еще было отчетливое сомнение, но теперь, когда Александр был свободен, она должна была отпустить вожжи правления, позволив ему самому решать, что нужно делать, ведь он знал намного больше о нибируанцах, чем она, Геб и все остальные. Только как принять на себя груз вины за гибель мирных жителей Нибиру? Чем они, защитники Земли, в таком случае были лучше? Из-за их нападения противник уже нес серьезные потери, так почему же именно сейчас в Ривке взыграло чувство вины? Но все было очевидно, ведь теперь это было направленное истребление, а не случайные жертвы во время военной операции. Вот в чем была эта чудовищная разница...

— Геб, Выполнять приказ! Запуск ракеты на Ресети-Ири! — твердо повторил Александр.

— Хендерсон, готовность номер один.

— Да, сэр! — ответила та без тени сомнений.

Ривка оцепенела, не в силах пошевелиться; своими действиями анкийцы несли разрушение в мир, о котором почти ничего не знали. У всех нибируанцев, что окажутся в радиусе взрыва, не будет ни секунды на то, чтобы попрощаться со своими близкими. Женщины, дети, старики — все превратятся в пепел в момент взрыва, не успев даже почувствовать боль. Александр выглядел уверенно в своем решении, но иначе он не мог, его рука не должна дрогнуть, ведь взгляды и сердца анкийцев обращены только на него одного. И только Ривка, державшаяся долгие семь с половиной лет, не единожды отдававшая смертельные приказы, внезапно на ослабевших ногах села в кресло по правую руку от мужа.

Она сама спланировала кражу этих ракет, но все же искренне надеялась не пускать их в ход. И вот, глядя на то, как одна из них покинула пусковой шлюз, устремившись к планете, затаила дыхание, почувствовав сухость во рту.

— Сэр, перехватчик, — обернувшись, сообщил оператор, получив сообщение от командира эскадрона с орбиты. — Он несется прямо на ракету.

— Хендерсон, выпускай вторую… — будто бы равнодушно приказал Александр, но Ривка видела, как пульсирует на его виске жилка, выдавая истинные чувства.

— Да, сэр…

Первая ракета, не достигнув цели, взорвалась, встретившись нос к носу с героическим нибируанским пилотом, направившим самолет в нее. Зато вторая ракета, словно стрела, пущенная метким лучником, ворвалась в атмосферу и через несколько мгновений поверхность планеты в точке удара подёрнулась и пошла кругами, точно водная гладь от брошенного камня.

Командный пункт флагмана несколько мгновений находился в молчании, пока с Нибиру не донеслись первые сообщения.

— Цель уничтожена, эскадра анкийцев успела покинуть зону распространения.

— Такеда, что с нибируанским сигналом? — не своим голосом спросил Геб, все же присев в кресло возле своего господина.

Пальцы японца порхали над приборной панелью, на дисплее перед ним производились какие-то незнакомые Ривке замеры и расчёты.

— Сэр, связь Нибиру с Землей нарушена! — отрапортовал тот, и тотчас по кораблю прокатилась волна восторженных возгласов; пилоты, участвовавшие в бою и слышавшие вести из своих передатчиков, наверняка вздохнули с облегчением или же тоже закричали от радости; по новому приказу с новым приливом сил они ринулись в бой, сокрушая вражеский флот, и будто и не было никакого волнения за жизни миллионов нибируанцев...

Александр бросил через плечо приказ готовить к вылету шаттл.

— Господин, там ведь еще не безопасно, наши силы хоть и перевешивают, но война еще не окончена.

— Энлиль не может скрыться, Геб, — сжав кулаки, сказал Александр, — я должен убить его лично, и тогда по нибируанским законам займу трон я или мой отец. И ни у кого не возникнет сомнений, что переворот совершен. Подготовить вылет до Экалати! — уже с нажимом повторил он.

— Но как же наследный принц? — спросила Летти, отвлекаясь от переговоров.

— Мертв, — сквозь зубы злобно сообщила Ривка, ощутив даже прилив сил из-за совершенного возмездия за свои страдания. — Здание, в котором он находился при атаке, рухнуло в считанные секунды. У него не было ни единого шанса на спасение.

— Нинурта мертв… — на выдохе повторила Летти, решив поначалу, что ослышалась; она смотрела на Ривку, в чьих глазах вновь появилась решимость и даже жестокость.

Летти некогда гордилась принадлежностью к клану Нинурты, она никогда и подумать не могла, что ей доведется увидеть его воочию и еще невероятнее было то, как она внутренне радовалась вести о гибели этого мерзавца. Она знала, что Ривка пережила несколько месяцев унизительного рабства в его постели на коротком поводке. Даже для анкийцев, старающихся поддерживать чистоту своей крови, подобный инцест с биологическим отцом казался просто немыслимым. И безумный блеск в ее глазах вперемешку с темным удовлетворением от осознания факта его кончины выглядел более чем уместно.

— Я с тобой, — сказала Ривка, следуя за Александром к электрокару; всего четыре часа они провели на флагмане, чтобы вновь его покинуть. — Битва еще не окончена, я не могу отпустить тебя одного. Это слишком опасно.

— Нет, ты здесь за главную, Ребекка. Один из нас должен остаться тут. Это приказ, — и, развернувшись на каблуках, он направился к рядовому, что должен был сопроводить его до зиккурата.

Она хотела было что-то сказать, но лишь застыла на месте, глядя в его удаляющуюся спину.

— Полковник Живкович, необходимо сопровождение Великого Анкиа на Нибиру в столицу, — раздался командный голос Такеды, общавшимся с командующими эскадронами, только что прилетевшими на флагман.

Александр взошёл на трап уверенной походкой, не имея никаких сомнений насчет правильности своего решения. Чем быстрее он убьет Энлиля, тем меньше жертв будет в этой кровопролитных войне, которую он рассчитывал закончить быстро…

* * *

— Бен, отойди от стремянки, быстро! — не своим голосом рявкнула Ривка, никогда до этого не позволявшая себе общаться с другом в приказном тоне.

— Анкиа только что приказал мне следить за тобой в оба глаза и не выпускать в открытый космос. Его приказ выше рангом, — с усмешкой бросил тот, буквально перегородив ей дорогу.

— Когда это ты успел стать верным слугой моего мужа? — нервно бросила Ривка, глядя как скрывается в шлюзовом отсеке шаттл Александра.

— А вот это уже оскорбление, — шутливо бросил Бен, понимая, что Ривка на взводе. — Послушай, не надо делать резких движений. Здесь ты в безопасности, и это именно то, что ему нужно. Позволь ему самому завершить начатое тобой дело. Он взрослый мальчик, не надо так его опекать.

— Перестань заговаривать мне зубы, Бен, время уходит! — процедила Ривка и в следующую секунду, совершив обманный маневр, попыталась оттолкнуть его.

— Что за ребячество, госпожа канцлер? — улыбка на его самодовольно лице раздражала ее все больше.

И тогда она достала пистолет и направила прямо на него.

— Бен, я не шучу, отойди, — губы ее подрагивали от гнева, а крылья носа трепетали в нетерпении.

Но он только закатил глаза и поднял ладони вверх.

— Ты действительно не понимаешь, как для него важна твоя безопасность?

— Не время препираться!

Позади нее уже собиралась охрана, по-видимому, упустившая беглянку из командного пункта.

— Госпожа канцлер, опустите оружие! — крикнул один из военных, приставленный к ней Гебом.

И тогда, понимая, что она не отступится, Бен только дёрнул бровями, и она все поняла сразу. Секунда, шаг в сторону, и Ривка уже на скорости ветра взлетает по стремянке и, прыгнув в самолет, опускает крышку. Из кабины она с удивлением замечает, как Бен, о физической подготовке которого она и не знала, ловко раскидывает маститых вояк, крича ей, чтобы она поторопилась.

Надеть летный комбинезон у нее не было времени, поэтому из всей экипировки на ней оказалась только летная маска с трубкой для подачи кислорода.

— Летти, открывай шлюз вертикального взлета! — приказала Ривка, зная, что та ее услышит и повинуется.

— Ты уверена, Ривка? — уточнила Летти на всякий случай, понимая, что Геб и Александр будут весьма недовольны.

Но Ривка не ответила, и когда оказавшийся под ней по странному стечению обстоятельств истребитель с Лахму с ее именем и эмблемами Красных Волков и Ордена Шемеш, оторвался от покрытия зиккурата на реактивно-реверсивном двигателе и взмыл к потолку, где уже открылся шлюз, она краем глаза успела уловить, как все же скрутили и уложили на живот Бена. Удивительно, как мало на самом деле знала о нем Ривка.

Отправившись вслед за Александром, она, может, и не осознавала опасности, таящейся в ведущейся на Нибиру битве, но второй раз не могла отпустить мужа в неизвестность. Последний его подобный приказ оставаться в безопасности закончился весьма печально. Одна-единственная мысль, что Ривка снова может его потерять, послужила спусковым крючком к действиям.

Как же давно она не выходила в открытый космос, пилотируя истребитель. Болезненными, но светлыми и даже неуместными чувствами кольнули воспоминания о недолгих счастливых месяцах на Лахму. Тогда Ривка и подумать не могла, куда занесет ее судьба, для нее существовали только небо Марса, запах начищенных сапог и любовь подполковника соседнего испытательного эскадрона. Кажется, счастливее времени в ее жизни и не было. Как судьба могла оказаться настолько непредсказуемой, что сначала забросила Ривку в незнакомый ей мир, тайный анклав, неизвестный простым людям… Марс оказался и вовсе колонизованным многие тысячи лет назад, а надо всеми стояла высшая нибируанская раса, которой поклонялись кланы, ошибочно полагая, что их предки благородны и величественны. Как нелепо. Нибируанцы были обыкновенными варварами, уничтожающими прекрасную планету — дом людей и анкийцев. И пускай нибируанцы считали Землю лишь своей колонией, а ее обитателей — рабами, но Земля более им не принадлежала, и люди имели право на нормальную жизнь.

Ривка видела строй, охраняющий шаттл Мардука, и старалась держаться поодаль.

— Канцлер, вернитесь на флагман, вы нарушаете приказ верховного главнокомандующего, — раздался чуть скрипучий голос Геба в наушнике.

— Генерал Геб, вы долгое время командовали флотом, не вижу причины менять командующего сейчас.

— Не терпится стать царицей Нибиру, госпожа канцлер? — раздался насмешливый голос Летти в эфире, и Ривка удивилась неожиданной развязности подруги, которая всегда была дотошно дисциплинированной.

— Хендерсон, еще слово и вы будете отстранены за нарушение приказа! Это вы позволили канцлеру вылететь! — бросил Геб; затем, понимая, что Ривка не свернет с пути, добавил: — Держитесь общего строя. Майор Живкович, у вас пополнение. Ривка-1 на подлете, это истребитель канцлера, взять его в кольцо.

Не прошло и пары секунд, как в эфире раздался грозный голос Александра:

— Ребекка! Как ты посмела нарушить мой приказ?

— Мой господин, — сквозь зубы проговорила она, слыша этот вопрос в который раз, — ваша жизнь теперь под моей ответственностью. Я не могу позволить вам рисковать в одиночку. Больше никогда не пытайтесь от меня избавиться, — упрямо заявила она, начиная злиться. — Геб прекрасно справляется с командованием. Он готовился к этому много лет.

— Синий-1, у нас проблемы, — раздался мужской голос одного из пилотов, и Ривке он показался знакомым.

Стоило им приблизиться к орбите Нибиру, как, словно рой растревоженных пчел, на них бросились штурмовики, прорвавшие осаду. В космосе не передавался звук, поэтому битва началась будто бы в полнейшей тишине. Ривка успела сманеврировать в центр кольца, в котором находился и шаттл Александра, прежде чем в нее попал заряд лазера из несущегося навстречу истребителя. Она, выбрав положение над шаттлом, чтобы не зацепить своих, открыла ответный огонь.

— Синий-3, Синий-4, в первую линию! — скомандовал Живкович, и два боковых самолета перестроились вперед, образовав линию из четырех истребителей. — В атаку!

Строй ринулся вперед, сбивая врага. Разлетевшись в стороны, нибируанцы развернулись и начали нападение с флангов.

— Канцлер, оставайтесь на месте, — жестко приказал Живкович, увидев, что она обгоняет их, чтобы присоединиться к первому строю.

— Ребекка, немедленно вернись в кольцо! — гаркнул Александр, и в тот же момент пущенный ею заряд оторвал крыло ближайшего из неприятелей, однако от следующего залпа лазера пришлось спасать ее; два истребителя, перестроившись для ее защиты, едва не оказались сбиты, но лазерный пучок лишь “поцарапал” одного из них.

— Канцлер, не стоит геройствовать, ваше обучение тактическим атакам было довольно коротким.

— Капитан Коэн, сэр! — тут же встрепенулась Ривка, узнав своего командира из первой бригады Красных Волков; теперь она поняла, почему на флагмане оказался GP-1 с ее именем.

— У вашей тезки снова барахлит электроника, поэтому мы оставили ее в зиккурате. Эти неполадки могут стоить вам жизни.

И тут Ривка прозрела, она, прекрасно справляясь с электроникой при помощи телекинеза, наконец-то поняла, в чем была проблема сбоя в электронике. Ошибка, которая периодически подтормаживала всю систему, оказалась довольно очевидной, хоть и непростой. Навигационная система, где техники и не думали искать, требовала обязательной перезагрузки после двухсот сорока восьми дней непрерывной работы — именно с таким промежутком времени и происходили визиты истребителя в кибернетический центр. В противном случае заданный курс навигации прямо в ходе полёта рисковал перейти в так называемый отказоустойчивый режим и полностью обесточить сам себя, что, видимо, происходило, когда самолет находился не в небе, а в ангаре, поэтому ошибка оставалась незамеченной долгое время. Навигационная система успевала влиять на отклик остальных систем, являясь с ними одним целым. Кибернетики, обновляя систему, думали, что решали проблему, но они только откатывали ее на двести сорок восемь дней назад, по прошествии которых ошибка повторялась.

— Капитан Коэн, проблема в навигации, — отрапортовала Ривка, словно все еще была его подчиненной. — Я исправила ее…

— Ребекка, ты, конечно, молодец, но не засоряй эфир пустой болтовней, — недовольно пробурчал Александр, уже и не зная, как задеть ее за неподчинение.

— Канцлер МакГрегор, мы обязательно это обсудим, когда вырвемся из передряги, — весело заключил Коэн, и тут же его пташка Стелла выпустила небольшую ракету во вражеский истребитель.

— Это Красный-2. Меня подбили, отказ электроники, попробую перезагрузить систему, — сообщил один из пилотов и буквально через пару секунд сообщил: — Сбой системы торможения.

— Красный-2, сможете вернуться на флагман? Стелла-1, заменить его в строю.

— Попробую, — сообщил тот, и самолет отлетел влево, уступив место товарищу.

— Трое спереди… — раздался задумчивый голос Живковича. — Кто из Лазарей возле орбиты? — задал он вопрос в общий эфир, однако ответ, видимо, услышал только сам Живкович. — Встречайте нас на подлете. Мундштайн, справа! — крикнул он неожиданно, и все заметили самолет, который не отобразил ни один радар.

Всего одна секунда, тишина космоса, и вот подбитый шаттл Александра меняет направление из-за попавшего в правый двигатель лазерного пучка. Как они могли не почувствовать опасности? Сердце замирает — двигатель не горит, но он неисправен.

— Мундштайн, что у вас? — на миг застывшей в ужасе Ривке показалось, что Живкович ни капли не переживает.

Аризона была за штурвалом шаттла Великого Анкиа? Она встала на сторону сопротивления, невзирая на то, что всегда была приверженкой министра Коскинена? Впервые эта девушка вызвала у Ривки одобрение.

— Активация шлемов! Отказ правого двигателя и системы регулировки давления, — отрапортовала Аризона бойко. — До входа в атмосферу Нибиру три минуты. Дотянем.

— На одном двигателе? — Ривка слышала, как в общем эфире раздается писк приборов шаттла, она держала дистанцию и не могла прощупать оставшуюся в живых электронику. — Но при входе в атмосферу у вас может отказать рулевая!

— Посадка будет отнюдь не мягкой, — добавила Аризона спокойно. — Отказ рулевой маловероятен.

— Не паникуй раньше времени, — почувствовав волнение Ривки, сказал Александр, — и не покидай строй.

Она, в общем-то и не собиралась. Бой прекратился, нибируанцы, что напали на них, были уничтожены. Крупный в сравнении с маленькими ZX-7 GP-1, на котором летела Ривка, трясло не так сильно, зато трясло шаттл, который, очевидно, приобрел еще несколько поломок. Из правого двигателя так и не повалил дым, так как возгорание в космосе было невозможно, а к посадке он попросту замерз.

— Мундштайн, как вы?

— В порядке, — сообщила та, выравнивая шаттл и сбрасывая скорость; они тормозили тяжело, и у Ривки даже не возникло желания осмотреть незнакомую планету из кабины истребителя, потому что она неотрывно следила за шаттлом, который уже дважды попал в воздушные ямы, трясясь, точно вот-вот развалится. — Легкая турбулентность, — прокомментировала Аризона, зная, что за них переживает весь отряд.

Немного успокоившись, Ривка, наконец, смогла осмотреться. Казалось, что небо, сквозь которое они летели, немного отливало в сиреневый, а вот бескрайние зеленые луга, леса и извивающиеся реки, распластавшиеся внизу, можно было встретить и на Земле — в районе Амазонки. Как сильно этот мир отличался от мира людей? Ривка почему-то не ощущала ничего особенного, словно не покидала родных мест. Вдали на горизонте мелькали маленькие точки истребителей и то и дело вспыхивали взрывы, однако Живкович вел их к столице по, как он назвал, “безопасному коридору”, минуя баталии, разразившиеся по всей Нибиру, но, самое главное, они были очень далеко от места ядерного взрыва.

Из-за горного хребта, к которому подлетал отряд из девяти истребителей и шаттла, поднимались черные клубы дыма, направляемые ветром в сторону. Вылетев из-за горы, Ривка едва сдержала порыв ахнуть, перед ней раскинулся крупный разрушенный город, некоторые районы которого все еще находились в огне, другие тлели, словно погасшие головешки. Неужели это сделали анкийцы? Сколько невинных жертв погибло здесь… А сколько нибируанцев уничтожил ядерный взрыв? Минуя город, отряд летел в молчании, словно скорбя о душах погибших. Нибируанский ракетоноситель, на чьем фюзеляже все еще читались символы клинописи, подбитой птицей лежал на крыше ангара зиккурата, с которого больше не взлетит ни один самолет.

— Сто километров до цели, — сообщил один из пилотов, отвечавший за навигацию всего эскадрона. — Разящий-1 передает, что город все еще находится в осаде. Столица пока не сдается. Им удалось прорваться через дальнее кольцо обороны.

— Мой господин?

До них уже доносились звуки нескончаемой баталии, и столица, находившаяся будто бы под куполом из державших оборону истребителей, постепенно сдавалась, осаждаемая анкийской флотилией. Все резче становился гул двигателей, все сильнее сотрясался воздух, все чаще попадались раскуроченные, дымящиеся на земле самолеты. Отряд снизился достаточно, чтобы разглядеть ужас разрушений, который принесли в незнакомый мир анкийцы — в мир, которому они когда-то поклонялись. Возле самолетов лежали обгоревшие тела пилотов. Казалось, что анкийцы всегда были готовы к чему-то подобному, но только не Ривка, ее детство прошло вдали от военизированного анклава. Жалкие несколько месяцев в Нью-Бабили, а также на Лахму не отражали реального положения вещей на войне. И хотя Ривка не впадала в ступор, она с трудом могла держаться за штурвал, понимая, что впереди в самой гуще событий их всех может ждать смерть от направленного или случайного удара.

— Посадка в захваченном гражданском зиккурате Ашшур, курс восемьдесят вправо, — неожиданно приказал Живкович и его истребитель, идущий впереди, совершил маневр, заставив остальных последовать его примеру.

Главный зиккурат близ столицы Нибиру Экалати был воистину огромным. Он, как успела понять Ривка со слов Живковича, использовался только для пассажирских перевозок, поэтому из кораблей с незнакомой символикой возле терминалов стояли схожие с земными пассажирские реактивные лайнеры, разве что фюзеляжи их были вытянутыми и узкими, а крыло больше напоминало истребительское. Такие самолеты были и на Земле, но после крушения во Франции на авиасалоне в прошлом веке Ту-144 постепенно стал выходить из эксплуатации из-за частых поломок, как и его главный конкурент — Конкорд, последнее крушение которого также случилось во Франции из-за попадания постороннего предмета в левый двигатель. Людям наверняка было рано давать технологии, которые исправили бы все “недоделки” двух конкурентов, поэтому их было решено просто снять их с эксплуатации. А саму идею реактивного пассажирского лайнера задвинуть в долгий ящик. Ривка знала это из истории анкийцев и людей — курс авиации в Нью-Бабили.

Нибиру была гигантской в сравнении с Землей, посему, чтобы добираться в дальние ее уголки, нибируанцы, конечно же, использовали сверхзвук, так как иные способы передвижения, такие как гиперскорость или гиперсвет, были недоступны у поверхности планеты. Воздушные суда бы просто вынесло в атмосферу с орбиты.

Шаттл отнюдь не мягко коснулся покрытия аэродрома, он, совершая вертикальную посадку, буквально грохнулся на шасси. Аризона была пилотом высшего класса, в ней не сомневался ни Живкович, ни капитан Коэн, но в этот раз груз на ее борту был слишком ценен, поэтому Ривка все равно сильно переживала из-за отказа двигателя. Зарулив на стоянку, ближайшую к терминалу, на фасаде которого клинописью было написано “Ашшур”, Ривка выскочила из истребителя на асфальт, не дождавшись стремянки, и буквально подлетела к сходящему с трапа Александру. Она проигнорировала даже приближающуюся к ней охрану с оружием, и не подумав о том, что подобная перебежка довольно опасна, учитывая, что в пятидесяти километрах от них велось сражение.

Ривка налетела на Александра и заключила в объятия, словно только сейчас осознав, что при отказе двигателя могло случиться непоправимое.

— Какое счастье, что ты жив! — заговорила она на иврите, сжимая его, что есть силы, словно снова боясь потерять.

Он отстранился, ведя себя довольно холодно.

— Ребекка, ты ни капли не изменилась, неужели ты не понимаешь, какая опасность тебе грозит здесь?! Нам повезло, что штурмовиков было совсем немного! — его голос повысился к концу фразы. — А ты еще посмела полезть в бой! Неужели ты до сих пор не поняла, что ты уже давно не просто солдат или курсант академии? Ты должна ответственнее относиться к своей жизни, ведь на тебя рассчитывают миллиарды, — он говорил это на виду у экипажа, и Ривка видела, как осуждающе на нее смотрит Аризона. — Ты даже не переоделась в летный скафандр, что является грубейшим нарушением элементарных правил безопасности!

— Господин, нам нужно ехать, — Живкович указал на бронированные джипы, похожие на хаммеры, приехавшие за ними.

— Я больше никогда тебя не оставлю, — завела старую шарманку Ривка. — Даже не пытайся от меня избавиться, — и, развернувшись, она пошла к джипам в сопровождении до зубов вооруженных солдат.

Александр сел в автомобиль, не сводя с жены сурового взгляда. Она же смотрела за окно, стараясь игнорировать его взгляд, ее душила обида. Как, после стольких лет разлуки, он не мог понять, что ее миром на самом деле был он один, что только любовь к нему и желание увидеть заставляло ее держаться и не падать духом? Особенно тяжело было после убийства Дрейка Живковича, и, если бы не надежда на встречу, то Ривка бы давно потеряла веру в себя.

Александр неправ, она изменилась, стала еще более безрассудной внутри, но холодной снаружи. Ей пришлось возвести ледяную стену вокруг себя, чтобы выжить, чтобы не позволить Нинурте сломать себя. А теперь она рисковала, потому что не могла отпустить его ни на шаг.

— Канцлер, можно вас на пару слов? — спрашивая это, полковник Живкович смотрел вовсе не на нее; Александр только кивнул и отправился вместе с охраной вглубь терминала, когда их доставили на место.

Живкович поравнялся с ней, в глазах его был укор.

— Полковник, я знаю, что вы хотите сказать, но я должна быть рядом со своим мужем, — непреклонно заявила она, глядя в спину Александра.

— Вижу, вы не осознаете того, что Великий Анкиа пытается вас защитить? — он сделал небольшую паузу. — Что ж, я вас понимаю, вы долго были в разлуке. Однако, канцлер, — он неожиданно остановился и взглянул на нее с высоты своего роста. — Я хочу, чтобы вы помнили, что мой сын сделал ради вашей свободы. Его смерть не должна быть напрасной.

Сказав это, полковник просто развернулся и ушёл к команде Коэна, оставив Ривку с ощущением сдавленности в груди переваривать его слова. Каково было ему смотреть в глаза убийце своего сына, не в силах что либо изменить? И ему приходилось мириться с выбором Дрейка, невзирая на, Ривка была уверена, желание прикончить ее голыми руками. Единственное, что она знала, у Дрейка был младший брат, который недавно окончил Нью-Бабили. Был ли он сейчас на Лахму или на Земле? Присоединился ли к нападению повстанцев? Она не имела ни малейшего понятия, да и спрашивать о чем-либо полковника Живковича было бы неуместно. Лучше вообще свести все их общение к минимуму, чтобы не тревожить горе потерявшего своего ребенка отца.

Ривке выдали бронежилет, который она надела поверх рубашки и спрятала под жакетом. Жилет вряд ли спасет от взрыва, но, по крайней мере, защитит от случайных пуль в грудь и живот. Лицо Александра, стоявшего по другую сторону стола, над которым проецировалась трехмерная карта сражений и завоеванных территорий Экалати, подсвечивалось огнями проектора. Ривка смотрела на его лицо в таком освещении казавшееся слишком молодым, но по-старчески мудрым, она не знала, что ей делать, и ее муж, не вступая с ней в споры или переговоры, всячески давал понять, что она лишняя.

— ...Господин, не мне вам объяснять, что подобные битвы могут длиться неделями, более того, к ним поступает подкрепление с дальних частей планеты. После уничтожения Ресети-Ири все силы перебрасываются к столице.

— У нас нет времени, чем дольше ведется война, тем больше жертв. Под городом располагается сеть тоннелей, — задумчиво проговорил Александр, — но также там есть и скрытые военные объекты и бункеры, в которых прячутся нибируанцы.

— Тоннели охраняются, — напомнил командующий развернутым на Нибиру штабом темнокожий полковник Джексон. — И вход в них осуществляется только при наличии нибируанского чипа. Подрыв привлечет слишком много внимания, но, как понимаю, привлекать внимание — это не наш случай.

— Ну почему же вы сразу отметаете вариант со взрывом? — внезапно вступила в разговор Ривка, хитро сощурившись, и Александр с полковником обратили на нее взгляды, не собираясь перебивать. — Среди нас есть обладатели уробороса.

— То есть, следуя твоей очаровательной логике, мы должны внаглую прийти и заявить: я — Мардук , а это моя жена Ребекка, мы пришли убивать царя, — усмехнулся Александр, но она только смерила его скептичным взглядом, ожидая, когда же ей будет дозволено продолжить, и тогда Ривка указала пальцем на свое лицо.

— Никого не напоминает?

Он только закатил глаза и искривил губы.

— Уроборос, Ребекка, все равно покажет, что ты не Инанна, — напомнил он.

— Именно поэтому нам и нужен взрыв, это…

— ...Отвлекающий маневр! И тогда нибируанцы бросятся защищать Инанну! — неожиданно подхватил Александр, и весь налет сарказма испарился из его речи. — Ребекка…

Ривка улыбалась, наконец, доказав ему, что от нее есть польза, и тем скрасив свое неподчинение.

— А ты, кажется, не хотел брать меня.

— Не думаю, что вас не узнают местные, — заметил Джексон, глядя на Александра.

— Нашему господину не впервой играть оперативника, не так ли? Он сможет затеряться в толпе.

— Нам нужна форма стражников.

— Пилотская сойдет? — спросил один из стоявших поодаль мужчина, у которого в полумраке освещения штаба, казалось, совсем не было бровей. — Можно снять с трупов.

Ривка сдержала порыв скривиться в отвращении.

— Ребекка, для отвода глаз нам нужен довольно необычный наряд, учитывая вкусы Инанны, — заметил Александр.

— Мне казалось, это пассажирский аэропорт, — напомнила она. — В цехе сортировки багажа наверняка осталось много чемоданов. Если, конечно, штурм зиккурата был внезапным.

— Несомненно, — подтвердил Джексон, впервые с прибытия канцлера даже улыбнувшись. — Джамол, отправь ребят на поиски платьев и украшений.

— Ищите также косметику, все, что найдете, — добавила Ривка вслед удаляющемуся невысокому парню с чуть раскосыми глазами. — Инанна всегда выглядит довольно вульгарно, — пояснила она, хотя тот и не собирался возражать.

Джамол только кивнул и вскоре вернулся с несколькими ребятами, несущими в руках по чемодану, а то и по два. Ривка лишь удивилась их скорости, затем, приказав оставить багаж в уборной терминала, осталась одна, правда, ненадолго. Александр зашел в уборную, возле которой дежурили солдаты и застал жену практически обнаженной. Он прислонился к стене, глядя на то, как она роется в чужом багаже.

— Ну давай, скажи, что я снова необоснованно рискую своей жизнью, — не поворачиваясь, сказала она, открывая очередной чемодан; Ривка внезапно засмеялась. — Да уж, нибируанки ничем не отличаются от земных женщин...

Александр подошел, чтобы посмотреть на то, что ее так развеселило. В руках его жены находился некий фаллический агрегат, который зажужжал у нее в руках, двигаясь в разные стороны.

— Очень смешно. Что за ребячество?

— Практически джедайский меч! — Ривка, нажав еще одну кнопку, обнаружила, что фаллос еще и ярко светится неоновым светом.

Ривка смотрела на пятерых крепких парней в формах нибируанских пилотов. Александр стоял рядом с ней в точно такой же.

И лишь она выделялась на их фоне, одетая в найденное в чьем-то чемодане струящееся золотое платье. Откровенные — на грани приличия — разрезы по бокам при ходьбе не оставляли места воображению, едва прикрывая бедра; корсет поднимал грудь и делал талию такой тонкой, что ее, казалось, можно было заключить в ладони. Инанна всегда тяготела к весьма сексуальным нарядам, вызывая неодобрение утонченной Нинхурсаг, недовольной ее вкусом и манерами. Ривка знала из истории, что Инанна совращала мужчин царского двора. Ходили слухи, что она когда-то была любовницей самого Ану, что позволило ей занять высокое положение при дворе. Возможно, именно это и заставляло Нинхурсаг относиться к ней с неким пренебрежением.

Ривка за все эти годы так и не освоилась с фактом того, что злой гений Ито сделал ее точной копией Инанны, однако никогда не сравнивала себя с ней. Лишь сегодня, волей случая, это сходство могло принести пользу. Им нужно было найти и убить Энлиля, который наверняка скрывался где-то под землей вместе с подданными. Ривка, конечно же, была против убийства, но и она, и Александр прекрасно понимали, что тогда нибируанцы сложат оружие и больше не будет жертв.

— Из тоннелей за стены города ведет всего четыре выхода, — сказал Александр. — И каждый оборудован толстой металлической дверью, которую не возьмет ни один взрыв. Сеть бункеров позволит нибируанцам прожить под землей несколько десятков лет, и они не склонятся передо мною до тех пор, пока жив их царь.

— Господин, но пойдут ли нибируанцы за вами, ведь будет множество недовольных тем, что престол займет сын Энки? — осмелился спросить Живкович, который со своими ребятами стоял в строю, готовый идти до конца; однако и ему, и остальным нужна была уверенность, что со смертью Энлиля власть действительно перейдет к Мардуку, и страдания людей и анкийцев будут закончены.

— Полковник Живкович, мы понимаем ваши опасения, — вступила Ривка. — Легитимность царской семьи была подорвана после гражданской войны. Нибируанцы, как и мы с вами, жаждут демократии. И наш господин сможет удовлетворить эту потребность и привести все три расы к примирению. У меня не возникает сомнений, что мы боремся за всеобщее благо. Мы должны доказать нибируанцам, что можем существовать в мире, и тогда, возможно, они примут нашу точку зрения.

— Мы не тираны, хотя берем эту планету силой, — добавил Александр. — И я понимаю ваше волнение: вы правы, со смертью Энлиля будут несогласны многие, как будут несогласны и с моим правлением. Нам предстоит пройти длинный путь вместе, чтобы объединить все три расы и научиться жить в согласии. Но я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы земные жители более не страдали

Его не было семь лет, и анкийцам нужно было знать, за что они отдают свои жизни. Все они выросли в построенном им мире, но также все боялись, что Великий Анкиа может поставить интересы нибируанцев выше анкийских, как только сядет на трон. Однако вера анкийцев распространялась не только на него одного, но и на его спутницу, лояльность которой не вызывала сомнений. Госпожа канцлер выросла среди людей, и в ее сердце люди и анкийцы оставались на первом месте. И именно она будет рядом с их господином, когда тот сядет на трон, и сможет влиять на его решения, если эти решения будут ущемлять интересы землян. Канцлер МакГрегор смогла умножить анкийский флот и подготовить наступление, только благодаря ее внутренней силе и самоотверженности они сейчас находились здесь, буквально в двух шагах от своей цели. Однако Ребекка МакГрегор не могла сесть на трон монархической расы сама, ей нужен был Мардук, принц Нибиру, в чьих жилах течет царская кровь. Орден, созданный с целью посадить на трон Нибиру Великого Анкиа, носил именно ее имя. Нибируанцы знали, что она биологическая дочь наследного принца и его жены, однако не могли принять ее, рожденную вне брака еще и потому, что она была женщиной. Женщинам в мире нибируанцев отводилась сопровождающая роль.

— Нам пора, держитесь плана, — Александр посмотрел на стоящих вдали анкийцев, на которых не было нибируанской формы; им была отведена опасная роль — именно они подорвут снаряд возле входа в тоннель, чтобы группа могла пройти внутрь.

Ривка в своем откровенном платье выглядела неуместно среди вооруженных анкийцев. Они погрузились в один из нибируанских шаттлов, чтобы добраться до ближайшего городского тоннеля. Шум битвы приближался с каждой секундой, и Ривка старалась сдерживать страх, когда шаттл приземлился всего в километре от разразившейся баталии.

— Дальше пойдем пешком, — сообщил капитан Коэн, оценив обстановку; их могли бы подбить, подлети они ближе.

Ее спутники взяли рюкзаки с оружием, и вот, сойдя с трапа, Ривка только ахнула, увидев, какие разрушения она принесла в незнакомый ей мир собственноручно. Александр только кивнул ей и снял бластер с предохранителя, как верный страж, готовый защищать Инанну.

— Подрывная группа на подходе, нам лучше поскорее добраться до входа в тоннель.

— Если его не завалило, — глядя на руины некогда красивейших зданий с золотыми крышами, мрачно сказала Ривка.

— Ты ведь сможешь говорить на нибируанском без акцента? — уточнил Александр, который упустил эту деталь в подготовке плана.

— Да, — уверенно кивнула она. — Последние полгода я говорила только на нем, — челюсти ее сжались при воспоминаниях о времени, когда она была наложницей Нинурты.

Александр махнул группе в сторону, где находился тоннель. Над ними пронеслись шесть нибируанских истребителей, они устремились в гущу баталии, и сразу же раздались взрывы — один из анкийских бомбардировщиков, попав в кольцо неприятеля, рухнул в пяти кварталах от них.

Некоторые улицы приходилось обходить из-за обломков зданий на дорогах. Путь длиною всего лишь в один километр занял у них не менее двадцати пяти минут. И вот, когда они добрались до места назначения — небольшой площади, в чьем фонтане лежал опрокинутый огромный памятник воину, всем пришлось схорониться за сбитым анкийским истребителем, так как у фонтана кто-то был.

— Это анкийцы, — глядя на группу оперативников, сказал Коэн.

— Нам нельзя попадаться им на глаза в таком виде, — рассудил Живкович.

— Тайный вход в тоннель располагается в подземке рядом с фонтаном, — сообщил Александр, знавший эти места, когда-то бывшие ему родными.

Он указал на металлический указатель правее от фонтана, обозначающий вход на подземную станцию.

— Берк, у входа в тоннель анкийцы, свяжитесь со штабом, чтобы их перебросили в другое место, — приказал Александр связисту.

— Да, господин, — повиновался тот, достав небольшую рацию — единственное средство связи со штабом, которое они должны были пронести мимо нибируанской стражи.

Группа у фонтана, получив приказ, отправилась к центру города, и Ривка облегченно вздохнула. Об их операции никто не знал, потому что сообщение могли перехватить. Анкийцы увидели бы в них угрозу. Но взвод не успел уйти, послышались крики и звуки электрических разрядов, какие издает лазерное оружие. Нибируанские солдаты сцепились с анкийцами, вынужденным отступить обратно к фонтану. Ривка похолодела после того как на ее глазах замертво упали трое.

— Мы должны им помочь, — она ринулась было в сторону битвы, но Александр остановил ее, схватив за руку.

— Мы не можем, Ребекка, — он покачал головой, понимая, как разрывается ее сердце; и когда нибируанцы расправились с группой анкийцев, она едва держалась на ногах, не в силах принять смерть своих соплеменников.

— Там кто-то есть, — сообщил один из нибируанцев, указав на истребитель, за которым пряталась их группа. — Выходите с поднятыми руками!

Их было двенадцать — на одного больше, чем в группе переодетых анкийцев.

Ривка, сдержав порыв отчаяния, выступила первой, и не подумав поднять руки. Позади нее появились и остальные — все, кроме Александра, лицо которого могли узнать. Им бы сейчас пригодилось устройство, меняющее внешность, однако, к сожалению, его не было.

— Госпожа Инанна? — удивился один из нибируанцев, все еще держа оружие направленным на нее. — Разве вы не на Земле?

— Ресети-Ири уничтожен, связь нарушена. Мой шаттл подбили, — пояснила она высокомерно и тут же добавила уже раздраженно: — И уберите уже оружие!

Александр удивился ее уверенному и чистому выговору.

— Где же наследный принц? — наконец опустив оружие, спросил командующий их группой.

Ребекка только шумно выдохнула; крылья ее носа затрепетали от гнева.

— Его убили, — мрачно сообщила она, а ее глаза будто затянуло коркой льда. — Мне удалось покинуть Землю до того, как эти неблагодарные твари добрались до меня, — взгляд ее невольно обратился к ближайшему трупу анкийца. — Каковы наши потери?

Нибируанцы переглянулись, и капитан продолжил:

— Столица в блокаде, но многим жителям удалось спастись под землей.

— А царская семья? — Ривка сжала кулаки; краем глаза она видела манипуляции Александра; достав нож, он порезал свою ладонь и испачкал лицо в крови и копоти подбитого самолета, в надежде остаться неузнанным.

— После вторжения они укрылись в подземном штабе, — сообщил один из нибируанцев. — Это все, что мы знаем. Мы держим путь в тоннель и можем сопроводить вас, госпожа.

— Что ж, тогда не стоит терять времени, здесь летают вражеские истребители.

Стражники оглядели остальных, но не было сомнений, что они приняли их за охрану Инанны. Главное, чтобы кто-то из них не заговорил. Анкийцы говорили на нибируанском наречии с жутким акцентом.

Ривка затаила дыхание, когда Александр вышел из-за подбитого истребителя. Секунда всепоглощающего страха, анкийцы задержали дыхание.

— Он ранен, — заметил очевидную вещь стражник с капитанскими нашивками.

— Жить буду, — ответил Александр, спрятав пораненную ладонь в перчатке.

— За мной, — последовал приказ командира группы нибируанцев. — Защищать Ее Высочество.

Анкийцы двинулись ко входу в тоннель, бросая тяжелые взгляды на тела убитых товарищей. На их месте могли быть и они.

— Гибель наследного принца сильно опечалит царя, — произнес вслух статный страж; на его щеке был глубокий порез.

— Мы должны быть сильными, — поджав губы, ответила Ривка. — Мы должны защитить царя. Как тебя зовут?

— Я — Ур, госпожа, командир пехотной дивизии Аркела. Мы и несколько групп ищем выживших, чтобы доставить их под землю, — с поклоном сообщил он. — Есть и хорошие новости, госпожа. Ишкуру удалось покинуть Нибиру, — назвал он имя младшего сына Энлиля. — Он и группа воинов получили приказ о запуске пирамиды на Земле. Если нам удастся восстановить связь с Землей, то, возможно, будет шанс вызвать сюда подмогу. Если Ишкур не собьется с пути без навигации.

"Лучше бы он потерялся в просторах вселенной", — думала про себя Ривка, раздосадованная новостями.

— У него хватит сил, я уверена.

— Энки предал нас, он захватил Лахму. Он, как и его сын, потакает анкийцам и людям. Какой удар в спину царя! — все больше распалялся Ур, даже не представляя, кого сейчас охраняет.

Ривка с замиранием сердца думала о том, успеет ли группа подрывников добраться до входа в тоннель, прежде чем их раскроют.

Миновав подземную станцию, они прошли через неприметную дверь, ведущую в длинный широкий коридор, оканчивающийся глухой стеной. На потолке висела камера, и Ур, подойдя к ней, громко сообщил, что они ведут Инанну. Послышался щелкающий звук, и стена отъехала в сторону. Перед ними вырос строй из крепких мужчин с бластерами в руках.

Хмурый нибируанец с глубокой межбровной складской оглядел прибывших, задержав взгляд на Инанне. Он молчаливо развернулся к стене с дисплеем и набрал команду.

— Слышал, что канцлер покинула Землю, — в его глазах светилось подозрение. — Ваше Высочество, это всего лишь предосторожность, — он поклонился, а затем указал на дисплей со сканером чипов.

Ривка замерла на месте, она не слышала шагов сзади, кажется, подрывники все еще были в пути или же наткнулись на отряд нибируанцев. Она только и могла, что недовольно скривиться, злым взглядом сверля стража.

— Надеюсь, это и правда необходимость. Похоже, ты не веришь собственным глазам, страж.

Она подошла к сканеру, чувствуя не только свое напряжение. Анкийцы и Александр замерли, перестав дышать, и когда ее плечо попало под лазер сканера, в образовавшейся тишине можно было слышать собственное сердцебиение. Ривка сосредоточилась, а сканер издал какой-то звук, считывая информацию с уробороса.

— Что-то он долго… — сказал было Ур, но в следующий момент на дисплее высветилось имя Инанны.

Ривка не была уверена, что ей удастся взломать систему. Она посмотрела на одного из стражников, который пристально смотрел на Александра, он сжимал в руках оружие так сильно, что пальцы его побелели. Осознание того, что стражник понял, кто перед ним, настигло Ривку ужасом. Но в следующую секунду раздался грохот, и столп пламени ворвался в коридор.

— Ваше Высочество, скорее, в укрытие! — крикнул Ур, дернув ее в сторону и закрыв собой.

В образовавшейся неразберихе никто не заметил, как хрустнула шея нибируанца, узнавшего Мардука. Стража бросилась сквозь коридор, надевая маски. На них с громогласным кличем неслись анкийцы, не открывающие огонь из-за страха задеть господина. Ривка видела капитана Коэна, которому вместе с Александром и Живковичем удалось пройти в дверь, прежде чем она снова закрылась, разделив их группу надвое.

— Они не прорвутся через дверь, — успокоил свою госпожу Ур, поднимая ее на ноги. — Вы в порядке?

— Руки! — Ривка отстранилась от Ура, который посмел коснуться царской особы. — Веди меня к Энлилю, — недовольно приказала она, отряхивая платье.

— Да, госпожа, — смиренно повиновался он.

— Мои стражники идут со мной, — безапелляционно сообщила она и под небольшим конвоем из нибируанцев последовала по коридору в сторону, указанную Уром. — Мне нужно оружие, — сверкнув глазами сообщила она.

— Госпожа, не волнуйтесь, мы обеспечим вашу защиту, и анкийцам не пробраться в сеть бункеров.

— Я не повторяю дважды, — она, взглянув на Александра, постаралась рассчитать силы и эффект неожиданности; нибируанцев было вдвое больше против них четверых.

Получив небольшой бластер, она заткнула его за пояс платья, ожидая команды Александра к действию. Нибируанцы в любой момент могли раскрыть их, поэтому от них стоило избавиться. Но повсюду в бесконечных коридорах под столицей были камеры, и Ривке пока не удавалось влезть в систему, чтобы сбить видеонаблюдение.

— Как вам удалось бежать? — спросил у Живковича один из стражников, и Ривка поспешила ответить за него:

— Мы пробрались в зиккурат Бад-Тибира, прежде чем анкийцы его захватили. Нам еще долго идти?

— Еще минут двадцать, Ваше Высочество, — нам придется пройти через наполненный жителями распределитель. Места на всех в бункере не хватает, так что нибируанцы, оставшиеся в распределителе настроены весьма враждебно. Они испуганы и могут не очень тепло вас встретить.

— Что ты имеешь в виду?

— Народ считает, что это царская семья виновата в том, что они недооценили земных жителей.

— Это и впрямь наша вина, — согласилась Ривка на удивление легко. — Но только вместе мы можем противостоять этим убийцам.

До них все отчетливее доносился гомон толпы. Пройдя мимо оцепления, они попали в распределитель, наполненный уставшими и ранеными нибируанцами. А сколько их было еще глубже? Под тоннами железа и земли, сколько было тех, кто успел занять себе безопасное место? Здесь же все было иначе, здесь была лишь видимость безопасности. Кто-то стонал, лежа на полу, прижимая окровавленную тряпку к дыре в ключице, кто-то ютился посреди близких, стараясь не привлекать к себе внимания. Солдаты сновали взад и вперед, наблюдая за обстановкой. И Ривка, ловя на себе неодобрительные мрачные взгляды, боялась совершить неверное движение. Она и представить не могла, что ей в образе Инанны могла грозить опасность от ее подданных. Нибируанцы были ошеломлены войной, они устали и озлобились, желая знать ответы на вопросы: кто же виноват, и кто за все это ответит.

Нибируанцы провожали Ривку мрачными взглядами, бормоча вслед проклятия. Охрана взяла ее в плотное кольцо, чтобы защитить от недовольной толпы, через которую они шли до противоположной двери. И им почти удалось пройти, когда сзади донесся крик:

— Мардук! Это же Мардук!

Ничего не понимая, стража заозиралась по сторонам, но нибируанец с обожженным лицом тыкал пальцем в сторону Александра. Ривка, выхватив бластер, застрелила не успевшего поднять оружие Ура, они вчетвером вместе с Коэном и Живковичем бросились по коридору, отстреливаясь от несущейся на них толпы не только стражников, но и нибируанцев, посеявших панику.

— Туда, скорее! — Живкович указал на дверь лифта, из которого вышли двое солдат, которых тут же застрелили Александр и Коэн.

Перепрыгнув через тела, они едва успели ткнуть по кнопке и закрыть дверь лифта, прежде чем толпа настигла их.

— Капитан Коэн, вы ранены, — заметила Ривка кровь на его плече.

— Всего лишь царапина, — отмахнулся он, хотя рана была серьезной. — Мы не можем просто выйти из лифта, нас будут ожидать у выхода.

Живкович надавил на люк в потолке, и тот поддался.

— Коэн, вы сможете выбраться в шахту? — спросил Александр, помогая Ривке подтянуться наверх.

— Попробую, мой господин.

Но лифт остановился и в нем погас свет, наверняка нибируанцы обесточили его, поймав их в ловушку.

— И чья это была идея? — мрачно спросил Живкович, выбираясь наверх.

— Ваша, — с готовностью напомнил Коэн снизу. — Я слышу их, быстрее, выбирайтесь.

— Все это неважно, что мы будем делать? — Ривка посмотрела вверх.

— Я знаю это место, мы под городским магистратом, можно попробовать выбраться наружу с верхнего этажа, — сказал Александр.

— Ты с ума сошел? Как ты собрался это сделать?

— Хватайтесь, — приказал он, подтолкнув Ривку к тросу.

— Как быть со стопором? Он же находится снизу.

Но Александр, как и капитан Коэн, уже знали ответ.

— Господин, постарайтесь, чтобы все это закончилось как можно скорее, — к ужасу Ривки, Коэн уверенно усмехнулся и пустил очередь бластерных зарядов в пол, выбивая его по периметру.

Ривка только успела схватиться за трос вместе с Живковичем и Александром, прежде чем их дернуло вверх на огромной скорости, а кабина, напротив, рванула вниз под своей тяжестью, унося бравого капитана Коэна, пожертвовавшего своей жизнью ради них. У них не было ни секунды, чтобы осознать его гибель…

Руки скользили по железному канату троса, но Ривка держалась изо всех сил. Кажется, никто из них не подумал о торможении.

— Прыгайте, хватайтесь за выступы! — скомандовал Живкович, и все трое, прежде чем встретиться с потолком, буквально разлетелись в разные стороны.

Ривка удачно схватилась за выступ на верхнем этаже, она с облегчением посмотрела вниз на болтающихся в воздухе Живковича и Александра. Ей удалось дотянуться до бластера на поясе, чтобы выстрелить в механизм стопора дверей. Подтягиваясь на руках, Александр оказался возле нее и не без усилия открыл дверь верхнего уровня, в котором наудачу никого не оказалось. Вместе им удалось выбраться и вытащить находившегося дальше всех Живковича.

— Я слышу их голоса, — Ривка встрепенулась, когда они рванули по неизвестному коридору. — Что мы будем делать?

— Мы почти на месте, дворец должен быть рядом, — рассудил Живкович, вспомнив путь, который они уже прошли.

— Нас всего трое, нас настигают снизу, а вверху ведется битва! — напомнила она.

— Лучше ускориться. Здесь нет выхода в вентиляцию.

В полутемном коридоре, по которому они бежали, казалось, никогда не ступала нога живого существа. Они поднимали клубы пыли, и не было ни одной двери на пути, не было ни лестниц, ни поворотов, лишь только трубы в стенах и потолке.

— Где мы? — Ривка остановилась, тяжело дыша, когда перестала слышать голоса нибируанцев.

— Это технический этаж между бункерами и поверхностью. Этот коридор ведет на поверхность.

— Почему здесь ни одной двери? — на этот раз спросил Живкович. — Но, главное, почему нас никто не преследует?

— Потому что это ловушка, — расценила Ривка здраво, понимая, что вся их затея заранее была обречена на провал. — Нас встретят с другой стороны. Что мы будем делать?

Но Александр не ответил, он, сверившись с картой города в браслете, на миг прикрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то.

— Отойдите, — попросил он, и Живкович, переглянувшись с Ривкой, повиновался.

Александр направил бластер вверх, переключил режим, и луч, вырвавшийся из дула, стал вырезать в потолке дыру.

— Советую схватиться за что-нибудь и крепко держаться, — напоследок скомандовал он, прежде чем с потолка обрушился поток воды.

Ривку сбило с ног, но Александр удержал ее, схватившись за трубу. Живкович успел последовать его примеру, и бешеный поток воды, устремляясь в разные стороны, стал постепенно стихать. Александр помог подтянуться Живковичу, поднявшемуся наверх, затем, когда оба были на поверхности, они вытащили Ривку. Свет солнца ослепил ее, не позволив оглядеться. Александр тотчас схватил ее за руку, и они побежали. Ривка потерялась в пространстве, она совершенно не понимала, где они находятся, но место, где они вылезли, судя по всему, было бассейном или фонтаном посреди города. Сверху доносились взрывы и рев двигателей самолетов, Ривка видела палящие с земли лазерные пушки, метко отстреливающие анкийские истребители, точно воробьев из рогатки.

Они спрятались за углом здания, укрывшись от взвода нибируанцев. Теперь не было сомнений, что каждый знает, что на Нибиру находятся Мардук и канцлер. Александр указал на разбитое окно цокольного этажа, предлагая спрятаться там. Они залезли внутрь, как оказалось, большой кухни.

— И что теперь делать? — Ривка покачала головой; она выжала подол платья и в бессилии оперлась о холодильник. — Это была дурацкая затея. Теперь мы в осажденном городе, посреди военных нибируанцев без защиты.

— Живкович, осмотритесь, может, здесь есть погреб, через который мы можем попасть в канализацию. Нам нужно пробраться во дворец.

— Во дворец, полный вооруженной до зубов охраны, — Ривка, запрокинув голову, подавила нервный смешок. — Что мы натворили? Нам нужно было сидеть на флагмане, ожидая, когда анкийцы захватят для нас планету.

Александр будто и не слыша ее истеричных причитаний, молча полез во влажный рюкзак и неожиданно достал ее брюки и рубашку, оказавшиеся почти сухими. В отличие от нее, они с Живковичем были в непромокаемых пилотских комбинезонах.

— На, переоденься, толку от этого платья больше нет. И… — он неопределенно провел пальцем вокруг лица, намекая, чтобы она смыла макияж, которому, видимо, пришел конец.

Ривка, оглядевшись, обнаружила мойку и, добравшись до нее умыла лицо с мылом. Кажется, это помогло успокоиться. Когда она переодевалась, Живкович отвернулся.

— Господин, здесь нет выхода в систему канализаций. Как далеко до дворца?

Александр указал за окно на высокую стену в нескольких сотнях метрах от них.

— Совсем близко, но не добраться, ведь теперь Энлиля точно отправят в другое место, — резонно заметила Ривка. — Нам нужно двигаться обратно. Без охраны нам долго не протянуть.

Александр, смывая остатки крови и копоти с лица, посмотрел на нее нечитаемым взглядом.

— Мы почти на месте и не можем отступить.

— Нибируанцы будут прочесывать каждое здание…

— Думаете, нам удастся вернуться, канцлер? — Живкович усмехнулся. — Не сейте панику.

— Все, кто был с нами, погибли…

— Возьмите себя в руки, куда подевалась та смелая женщина, что спасла своих сокурсников от гибели восемь лет назад? Куда подевалась канцлер, что смогла поднять анкийское восстание? Жертвы не должны быть напрасными, не заставляйте меня усомниться в вас! Вы должны помнить, что на вас рассчитывают миллиарды людей и анкийцев!

Она промолчала, пытаясь постичь смысл сказанного. Она убила его сына, чтобы выбраться из лап Нинурты, Дуэйн Живкович должен был ее ненавидеть, но сейчас пытался привести в чувство. Однако как прийти в чувство, если она находила ситуацию безвыходной?

— Нам надо было сразу пустить на Экалати несколько ядерных ракет.

— Ребекка, психуя, делу не поможешь. И бункеры защитят нибируанцев от удара. Они могут скрываться под землей десятилетиями, а вот мы даже добраться до них не сможем из-за радиации. И зачем мне такой трон? — он поправил мятый воротник ее черной рубашки и пригладил ее влажные волосы. — Мы справимся, нам удалось проникнуть в город.

— Но нам нужно как можно скорее выбраться отсюда, пока мы не попали под свои же бомбы, — резонно заметил Живкович, его брови соединились.

— Геб не станет бомбить Экалати, зная, что мы здесь.

— Пока не решит, что мы мертвы… — Ривка вновь приковала к себе взгляды двух мужчин. — Что? Я просто смотрю в глаза правде, мы же не можем просто так выйти на улицу, дойти до дворца и постучаться в его двери.

— Нам нельзя терять времени, пока они не мобилизовали все силы на наши поиски. Господин, вы знаете этот город, возможно, вы можете придумать как попасть во дворец, — Живкович посмотрел на него прямым, требовательным взглядом.

— Город сильно изменился за те тысячи лет, что меня здесь не было. Когда-то существовали тайные ходы. Я использовал их в юности, чтобы сбегать с Нинуртой в город… — задумчиво ответил Александр, и Ривка удивилась; зная о вражде кузенов, она и представить не могла, что они когда-то были детьми, затем молодыми юношами с приятельскими отношениями.

— И где же они? — спросила она, почувствовав, что надежда еще не угасла.

— Один ведет из городской библиотеки по техническим коридорам прямиком в тронный зал. Второй — в подземную станцию на пути сообщения.

— Как далеко до них, господин?

— За столько тысячелетий их могли уничтожить, а дворец перестроить.

— Разве у нас есть другой вариант? — хмыкнула Ривка. — Если ты говоришь о станции, которую мы миновали, унося ноги от фонтана, то она находится на слишком открытом месте. Как далеко библиотека?

— Два квартала отсюда, — Александр сделал паузу, обдумывая дальнейшие действия, — и нам надо поторопиться, если мы не хотим оказаться погребенными заживо.

Раздался взрыв.

— Надеюсь, это была не библиотека, — Ривка вновь почувствовала какое-то необъяснимое веселье — возможно, именно так ее разум справлялся со стрессом.

Они, осмотрев обстановку, двинулись ближе к двери с кухни, прислушиваясь к каждому шороху. Возможно, именно сейчас здание, в котором они находились, обыскивали. Александр вернул ей перезаряженный бластер и дал знак следовать за собой. Когда они пробирались мимо лестницы, он указал наверх.

— А если здание разнесут? — прошептала Ривка, уже зная, что на шестом этаже между зданиями есть переход.

Но он лишь приложил палец к губам, затем указал на окно, за которым сновал нибируанский патруль. Живкович шел первым, глядя вверх и бесшумно ступая по ступеням. Здание было обесточено, камеры тоже не работали, что играло им на руку. Электричество, видимо, полностью перераспределили под землю, где скрывались горожане. Ривка все еще не была уверена, правильно ли они поступают, пытаясь пробраться во дворец, ведь не факт, что им удастся попасть в бункер под ним, и тем более не факт, что в подземном бункере будет Энлиль. Лишь благодаря знаниям Александра они имели хоть какое-то представление о городских лазах, хотя все равно шли вслепую.

От каждого падения на город истребителя здание вибрировало, норовя обрушиться. С потолка сыпалась краска, и Ривка слепла от лезущей в глаза пыли штукатурки. В переходе было пустынно. Здание, судя по обстановке, было офисным, хотя его едва ли можно было сравнить с земными бизнес центрами. Рабочие столы казались пустоватыми, мониторы заменяли небольшие трехмерные проекторы, подобные которым использовали и анкийцы, дошедшие до некоторых технологий нибируанцев. В целом, Ривка стала замечать, что удивить ее могла лишь только архитектура. Приевшееся золото и вовсе не делало город удивительным. Золото здесь встречалось также часто как, к примеру, на Земле черный цвет. Ривка бы сказала, что здесь черный в интерьере практически отсутствовал.

В переходе с панорамным окном от пола до потолка они бы стали легкой мишенью, но, наудачу, на столицу опускались сумерки, и следовало подождать каких-то двадцать минут, пока свет солнца не исчезнет за горизонтом. Ривка знала, что именно из-за атомарного золота и особого строения ядра Нибиру не является огромным куском льда, и на ней весьма комфортные климатические условия.

— Стало как-то тихо, — отметил полковник Живкович.

Все произошло внезапно, Ривка и Александр только переглянулись. Александр буквально за шкирку схватил Живковича, дернув того обратно вниз по лестнице. Обострившееся чувство опасности заставило их нестись, не чувствуя ног, перепрыгивая через ступени, неотвратимо усиливался гул приближающейся смерти в виде тяжелобомбардировочного самолета.

— Здесь негде спрятаться!

— На улицу, живо! — рявкнул Александр, выбив дверь с ноги.

Тень незнакомого самолета нависла над ними. На улице не было никого, значит, это были не анкийцы, прорвавшие оборону. Нибируанцы собирались уничтожить собственный город, чтобы убить их. Путь ко дворцу оказался свободен, у пушек, до этого неустанно палящих в анкийские истребители, не оказалось никого. Ворота дворца, окруженного рвом и небывалой высоты стеной, оказались открыты, словно дворец никто не собирался защищать.

Ривка, взглянув наверх, в ужасе увидела, как открывается отсек самолета, из которого вот-вот упадет на них многотонная бомба.

— Сюда! — Александр указал на дверь сбоку, и одним метким мощным зарядом лазера прострелил электронный замок.

Но разве у них был хоть один шанс спастись от авиаудара наверняка огромной мощи? Ривка готова была упасть от страха, но ноги несли ее вслед за мужем, похоже, знавшим направление. Не было ни единой секунды, чтобы осмотреть опустевший дворец, но то место, куда они попали, невозможно было спутать с чем бы то ни было. Это был тронный зал. Здесь мигало совсем тусклое аварийное освещение, и в целом царил полумрак, здесь почему-то не было ни одного окна. Они втроем, стоя в центре зала, только оглядывались, пытаясь увидеть хоть что-то, но внезапно гул двигателя бомбардировщика стих.

— Что мы здесь делаем, Александр? — непонимающе спросила Ривка, поначалу решив, что импульсивная перебежка в действительности не имела смысла, и Александр просто повиновался неким инстинктам.

— Тронный зал дворца Экалати — единственное место во всем городе на поверхности, в котором можно пережить бомбардировку. Не ядерную, конечно. Верно, Мардук? — раздался неожиданный насмешливый голос, и в помещении вспыхнул свет, обратив внимание на трон, на котором в расслабленной позе развалился Нинурта.

Это была ловушка. Нинурта знал, что Александр, повинуясь чувству самосохранения, ринется именно сюда. Все было очевидно.

— Я думала, ты подох, — с ненавистью выплюнула Ривка, не понимая, как ему удалось выжить, но главное, почему Нинурта выглядел так спокойно и уверенно, в то время, когда нибируанцы постепенно сдавали позиции.

— А я думал, Ребекка, что у тебя хватит ума не принимать столь опрометчивых решений. Хотя, признаться, я впечатлен масштабом. Такой флот собрала за какие-то жалкие семь лет! — он удостоил ее жидких аплодисментов. — Жаль только, что все оказалось напрасно.

Александр покраснел от гнева, понимая, что их надули, и никто и не собирался разрушать столицу. Они, поведясь на уловку и поддавшись панике, сами пришли в место, в котором уже собрался отряд из порядка десяти нибируанцев.

Послышались шаги и словно из-за кулис в боковых дверях показался сам царь Нибиру. Энлиль шел под руку с Инанной, облаченной в костюм канцлера, что не могло не удивить. В это время Александра, Ривку и Живковича взяла в кольцо стража.

— Опустите оружие, вы проиграли, — расслабленно произнес Энлиль и строго зыркнул на сына: — Нинурта, а ну слезь с трона!

Тот только усмехнулся, ни капли не устыдившись своего поведения. Инанна же улыбалась во всю ширь, довольная победой, ловя на себе сосредоточенный взгляд Ривки.

— Рано радуетесь, анкийцы не отступят. Им приказано действовать даже если мы не вернемся, — уверенно сообщил Александр, не боясь смерти. — Все ядерное оружие Земли в наших руках.

— О, ты так в этом уверен, Мардук? — ехидно засмеялась Инанна и, тронув коммуникатор-браслет, сказала: — Ито, как обстоят дела на Лахму?

— База захвачена, моя госпожа. Ядерное оружие у нас. Генерал Коскинен взят под стражу, — раздался на том конце знакомый голос. — Энки удалось бежать, но скоро мы его поймаем.

Ривка успела только выдохнуть, словно разом лишившись голоса. В воздухе повис немой вопрос о том, как нибируанцам это удалось. Она чувствовала, как ошеломлен Александр, и как копится злоба внутри Живковича, в чьей голове, Ривка чувствовала, зреет нечто опрометчивое.

Они не выберутся отсюда живыми, Энлиль, наконец, получил шанс избавиться от Мардука раз и навсегда без судов и заточений. Прямо сейчас, как захватчик, Мардук представлял угрозу нибируанскому народу и подлежал уничтожению на месте, как и Ривка, которая не смогла оправдать надежды своего народа.

— У нас все еще преимущество здесь и на Земле. Ресети-Ири пал.

— Это, конечно, печально, но Ишкур вот-вот подключит, как вы ее называете?.. Пирамиду Хеопса, — спокойно сообщил Энлиль; кажется, его совсем не заботила судьба сожженных заживо жителей города Ресети-Ири.

Он отпустил руку Инанны и поднялся на трон, собираясь вершить суд над захватчиками.

— Ваша военная мощь на исходе, — напомнил Мардук, не теряя надежды спасти свой народ от рабства.

— Ты, видимо, глухой, кузен, — Нинурта встал по правую руку от отца, положив ладонь на спинку трона. — Пока вы собирали свой флот, мы тоже не сидели на месте. Предатель Энки, конечно же, этого предполагать не мог. Этот ваш Ито воистину злой гений! — будто бы нехотя признал он. — Сейчас Землю атакуют его бионики. Тысячи роботов, обученных убивать. Они уже уничтожили вашу подводную базу.

— Отличная работа, сын, — похвалил Энлиль с улыбкой.

— Эти роботы практически неуязвимы, — добавила Инанна, все же решив обратить внимание на свое достижение, ведь лояльность Ито была достигнута только благодаря ей. — Но главное их преимущество — они ничего не боятся и идут только вперед. Из-за вашей же глупой ошибки Земля лежит в руинах, и теперь вам некуда возвращаться, — ее злые серые глаза смеялись.

— Не подходи близко, дорогая, неизвестно, чего можно от них ждать, — продолжил игру Нинурта. — Они разгромлены, и когда до них это дойдет, они могут совершить какую-нибудь глупость.

Внезапно блеснул нож в руках Нинурты, и в следующую секунду алая кровь хлынула из шеи царя, а глаза Энлиля почти вылезли из орбит от неожиданности. Охрана оказалась дезориентирована поступком наследного принца, и тогда Живкович, ловко отобрав у одного из верзил бластер, открыл стрельбу, убив сразу двоих двумя меткими выстрелами. Ривка выкрутились из захвата нибируанца, спохватившегося, что переворот все же окажется совершен, но только совершенно другим способом.

Александр приложил прикладом лазерного ружья одного стража и мощным фронткиком ударил в грудь второго. Инанна, замешанная в заговоре, не раздумывая ни секунды, открыла огонь по Ривке, но та, словно чувствуя, куда полетит заряд, ловко уворачивалась, в какой-то момент укрывшись за стражем, ставшим ей живым щитом.

В образовавшейся неразберихе Энлиль, захлебываясь собственной кровью, сполз с трона, глаза его испуганно и с болью смотрели на сына, ударившего его в спину, чтобы, несомненно, скорее занять трон. «За что?» — возможно, хотел сказать он, но изо рта его доносилось лишь бульканье. Всего несколько секунд прошло с тех пор, как Нинурта перерезал ему горло, и вот, под равнодушным взглядом предателя-сына он перестал двигаться, обратив пустой взгляд на разразившуюся в тронном зале битву.

Нибируанская стража была обескуражена, но тем не менее, не нападала на новых царя и царицу, ведь теперь по законам они обязаны были служить им.

— Что ты вертишься? Сдавайся! — вопила недовольная Инанна, пытаясь подстрелить все еще невредимую Ривку, обратившую свой страх в ярость.

Та, отбиваясь уже кулаками, уже почти обессилила, оказавшись в захвате нибируанца, зашедшего сзади и скрутившего ей руки за спиной, вынудив уронить бластер. Инанна смеялась, она медленно, будто бы лениво направила на Ривку оружие. В рубашке и брюках канцлера она выглядела нелепо, словно на какой-то момент они поменялись местами, и теперь оригинал стремился к копии.

Ривка почувствовала, как заледенела кровь, когда Живковича опустили на колени. Всего секунда, и он распластался на полу с простреленным затылком. В последнем его взгляде на Ривку читалось сожаление и вся боль поражения. Подобно сыну он отдал свою жизнь, но если Дрейк, погибая, лелеял надежду на спасение анкийцев, то его отец умер в горьком разочаровании. Стражей осталось всего трое — один держал Ривку, двое — Александра, все еще пытавшегося вырваться, но когда он увидел дуло бластера, направленное на его жену, перестал брыкаться и замер, ощущая, как страх потерять ее поражает все его внутренности, скручивая их в спираль. Он был ранен в плечо, но не замечал, как кровь стекает по водонепроницаемой ткани пилотского костюма.

Нинурта переступил через тело отца и спустился с возвышения трона, вытерев нож о край своего золотого плаща, словно он специально вырядился для такого важного момента в своей жизни. В его взгляде на Ривку на миг отразилось волнение.

— Как низко ты пал, я вижу ужас на твоем лице, — прокомментировал он, переведя взгляд на поверженного кузена. — А все ради какой-то низшей расы! Вы с отцом глупцы, раз поставили их выше наших интересов!

— Ваши интересы — это рабство и уничтожение прекрасной планеты, которая вам не принадлежит! — выплюнул Александр, все еще глядя на то как раскачивается ствол бластера в руках Инанны.

— Ты уже говоришь о нибируанцах, как о чужой тебе расе. Что ж, жаль, что в тебе нет ни капли патриотичности…

— И это говорит мне тот, кто только что убил отца и царя? На что ты готов пойти ради власти, Нинурта? — Александр рассмеялся, и кажется, он вовсе не пытался задеть кузена, он и впрямь не понимал, как можно быть таким ублюдком.

— Предлагаю поскорее покончить с ними, — на губах Инанны появилась кривая ухмылка, выдавая нетерпение; глаза же, в пику поведению душевнобольной, показывали истинные чувства: взгляд то и дело стремился к Александру, но тот, как прежде, и не смотрел на нее.

— Ты портишь все, к чему бы ты не прикасался, ты будто проклят, Мардук, — тем временем продолжал Нинурта, опьяненный своей победой; он не испытывал ни малейших угрызений совести после хладнокровного убийства отца. — Ты извратил разум своей жены. Какая жалость, ведь она мне так нравилась, она была мне отличной наложницей, такой горячей в постели, — он говорил о ней уже в прошедшем времени.

Александр дернулся, попытавшись вырваться. Унижение Ребекки было для него красной тряпкой.

— Она никогда не принадлежала тебе, Нинурта! Не смей даже говорить о Ребекке! — вскипел он, мысленно представляя, как отрывает ненавистному кузену палец за пальцем.

Нинурта подошел к Ривке и нежно коснулся ее щеки тыльной стороной ладони, она попыталась отстраниться, брезгливо скривившись.

— Неужели я тебе так противен? — он был словно бы удивлен сим фактом. — Вспомни, как ты стонала подо мной, дорогая. Я никогда не поверю, что тебе было неприятно, — его рука спустилась к ее шее, а пальцы зарылись во влажные волосы. — Ты так прекрасна… Такая сильная и верная, жаль не мне, — он с шумом втянул воздух, словно мог на расстоянии почувствовать запах ее кожи. — Какая досада, что придется убить и тебя…

Инанна держала гнев из-за его поведения в себе. Она все еще не понимала страсти Нинурты к девушке с ее лицом. Насмешка, издевательство. Самовлюбленная богиня просто не могла представить, почему все ее попытки завладеть сердцем Мардука и Нинурты обращались в прах. Но сегодня эта раздражающая девка умрет, и Инанна уже предвкушала, как спустит курок, наслаждаясь ее смертью.

— Никогда бы по своей воле я не стала с тобой спать, ничтожный ублюдок! — не выдержала Ривка, поддаваясь на провокацию. — Сколько раз я хотела убить тебя!

— Но ты не убила, дорогая, потому что тогда бы вам обоим настал конец еще раньше, — Нинурта будто бы ожидал, что она станет вымаливать прощение, но Ривка лишь с ненавистью смотрела на него, хотя перед смертью логичнее было бы запомнить лицо любимого мужа.

Сверху послышались серии пулеметных очередей — явно не лазерного оружия.

— Отлично, Ито уже добрался и сюда, значит Ишкуру и Нергалу удалось запустить пирамиду… — Нинурта хлопнул в ладони и, резко выхватив бластер, направил его на Александра, смакуя предвкушение его убийства. — Что ж, пора заканчивать нашу встречу…

Но внезапный грохот, оглушивший всех, дал Ривке и Александру спасительную долю секунды. Они вырвались из лап стражников, Ривка, извернувшись, осадила стражника апперкотом и тут же сбила с ног подсечкой, завладев его оружием. Инанна палила в нее из бластера, но, похоже, не ладила с меткостью. Лишь один заряд просвистел у Ривкиного виска, чуть опалив волосы. Она открыла огонь, с облегчением заметив, что Александру удалось вырубить одного стражника и, уклонившись от выстрела Нинурты, закрыться вторым. Перестрелка переросла в драку, дезориентированный взрывом Нинурта оказался повален на пол, успев, однако же, воткнуть нож в ногу Александра, но тот, казалось, только раззадорился; совершенно обезумевший от гнева, он месил Нинурту кулаками, намереваясь не оставить ни одного живого места.

Первое, что сделала Ривка — одним точным выстрелом отстрелила коммуникатор Инанны, и та взвыла от боли, схватившись за руку. Бластер выскользнул из неслушающихся пальцев, и Инанна дала деру. Ривка прицелилась, чтобы выстрелить ей в затылок, однако Нинурта, высвободившись из захвата, вырвал нож из бедра взвывшего противника и метнул его в Ривку. Нож угодил точно в бластерное ружье, которое тотчас заискрилось и ударило ее током.

— Пусть бежит, она не важна! — крикнул Александр вслед жене, продолжая рукопашный бой с заведомо более сильным противником.

Нинурта в сравнении с некрупным, но жилистым Мардуком визуально выигрывал. По комплекции можно было привести в сравнение рысака и выносливого, но небольшого мустанга.

— Ну уж нет, это мой шанс уничтожить эту тварь! — упрямо бросила Ривка и ринулась вслед за Инанной к боковым дверям, краем глаза увидев, что в ход у мужчин пошел телекинез.

Александр что-то крикнул, но зашумевшая в ушах Ривки кровь не позволила ей расслышать. Она видела только одну цель — Инанну, которая, миновав коридор, выбежала на улицу во внутренний двор, спасаясь от преследования. Ривка собиралась расправиться с ней голыми руками. В своей ярости оставила мужа, не подумав, что ему, возможно, нужна помощь.

Ривка без труда настигла Инанну, которая, судя по небольшой выносливости, практически не уделяла времени своей физической подготовке. Чего таить, и сама Ривка уже полгода как забросила любой спорт, но если постоянный и долгий секс можно было считать спортом, то, похоже, этого хватало, чтобы держать себя в форме.

Схватив противницу за волосы, Ривка бросила ее на гравий тропы между раскидистыми лиственными деревьями. Вне себя от ярости Ривка наступила сапогом на горло Инанны, не обращая внимания на ее бессмысленные дрыганья ногами. Инанна моментально поняла, что ей стоило направить все свои силы на то, чтобы не задохнуться — ее шея норовила попросту переломиться…

… — Какая неудача, похоже, десятерых охранников, которые не должны были остаться в живых, как свидетели убийства Энлиля, не хватило! — Александр бы непременно расхохотался, но Нинурта был слишком силен, и на смех не стоило выделять столь драгоценные силы. — Обманом заманил царя сюда, обещая расплату со мной… Как жестоко, кузен!

— Ты свел с ума мою жену, тебе ли говорить о жестокости? — взревел Нинурта, надавив на грудь Мардука и с силой оттолкнув от себя. — Инанна была совсем другой прежде! Она была олицетворением света и тепла, но кем сделал ее ты?

Между ними оказалось бластерное ружье, и все, что успел сделать Александр, прежде чем его схватил Нинурта — это добежать и отбросить его подальше.

— Я любил ее! Я никого так не любил! — вскричал Александр и едва успел увернуться от летящего в челюсть кулака; соперник пытался дезориентировать его обличающими фразами.

— Ты использовал и выбросил ее, словно вещь, и потом из ревности убил Думузи! Ты искалечил ее разум!

— Сколько раз она сама пыталась меня убить? И все после гибели Думузи!.. Она ненавидит меня!

— Ты слепой дурак! Она мстила тебе не за смерть Думузи, а за твои бессердечность и равнодушие!

Александр, потеряв всего секунду, оказался на полу в захвате мощных рук Нинурты. Однако в следующий момент раздался истошный женский вопль с улицы, затем взрыв, грохот и тишина, нарушаемая отдаленными перестрелками. Кузены переглянулись, Александр не знал, что творится в голове у Нинурты, но сам он разрывался от желания прикончить оппонента или же броситься на помощь. Чей это был крик — Инанны или Ребекки? Что там произошло?

Они катались по полу, не прекращая борьбы, словно мальчишки, не поделившие игрушку. С силой спихнув с себя Нинурту, Александр что есть силы ударил его прикладом валявшегося рядом выведенного из строя ружья. Тот потерял сознание, а по виску моментально потекла тонкая струйка крови. Такой же красной, как и у людей.

Забыв о желании прикончить кузена, Александр бросился на улицу, не замечая собственных ранений. Он думал лишь о том, что случилось, и чей это был крик. И ужас обуял его, когда он увидел придавленное горящим обломком упавшего истребителя тело. Не было ни единого шанса на выживание. Другая девушка лежала рядом, она была либо мертва, либо без сознания. Александр бросился к ней, которой, возможно, повезло больше. Он осторожно опустился на колени, и приподнял ее голову. Едва соображая, девушка открыла глаза, она была жива. Момент ужаса, непонимание, кто перед ним…

— Александр… — выдохнула она с трудом, и сердце его забилось сильнее.

— Я думал ты умерла, — он сжал ее крепче, позабыв о ранениях обоих. — Ребекка, я думал, что больше не увижу тебя!

По красной от крови щеке Александра стекла слеза. Новый взрыв отнес обломок истребителя аккурат ко входу во дворец, заблокировав его.

— Нужно убираться отсюда, — Александр помог ей подняться. — Ты можешь идти?

— Да, — неуверенно проблеяла она, — что с Нинуртой?

— Этого мы не узнаем, — сквозь зубы проговорил он, сожалея о том, что не прострелил ему башку.

— Мы не должны бежать, мы должны закончить начатое! — возмутилась она, дернув дверь во дворец, через которую они пришли сюда, однако та оказалась заперта изнутри.

Ночное небо Нибиру пылало огнем, битва стала просто ужасающей. Тут и там падали анкийские истребители, метеоритным дождем беспощадно разрушая город. Не было ни единой возможности укрыться, словно ад разверзся, превратив прекрасный город в руины без помощи ядерных бомб.

Они бежали из дворца, Ривка сильно хромала, но не останавливалась.

— Смотри, наверное стража прилетела на этом шаттле! — Александр ликовал, глядя на целый шаттл с откинутым трапом, хотя радоваться было абсолютно нечему.

Нинурта наверняка был жив, а это значит, миссию они провалили, но оставался шанс уничтожить город оставшимися шестью ядерными ракетами, и Нинурту вместе с ним. Все, что они сейчас могли сделать — это унести ноги. Александра разрывало от желания найти способ вернуться обратно во дворец, но Ребекка едва держалась на ногах. Она плевалась кровью, видимо, внутренние повреждения были серьезнее, чем казалось с виду. Им срочно нужно было вернуться на флагман, если тот цел, и уложить ее в лечебный модуль. Лахму была захвачена, Нибиру, судя по всему, анкийцы тоже потеряли. Что творилось на Земле? Был ли у них шанс вернуться? Было ли куда возвращаться?..

Позади раздались выстрелы, Александр только оглянулся, чтобы увидеть Нинурту бегущего на них с бластером. Он, похоже, нашел способ выбраться из центральной части дворца, вход в которую заблокировало обломками самолета. В отличие от Александра, Нинурта решил довершить дело до конца.

— А ну стой, Мардук! Мы с тобой еще не закончили! — закричал Нинурта, когда они почти достигли трапа.

Мгновение — необъяснимая смелость, может, безрассудная любовь — и лазерный заряд, который должен был достаться Александру, проходит навылет через спину прыгнувшей наперерез опасности Ребекке. Она заваливается вперед, но не падает. Александр оборачивается, в ужасе глядя на жену. Нинурта уже совсем близко, он почти взошел на трап, зная, что беглецам некуда бежать. Он не торопится.

— Я всегда любила только тебя, — произносит Ребекка с трудом, с края губы течет струйка крови; схватив бластер-запасник, закрепленный у трапа, она нажимает рычаг, и трап резко идет на подъем в экстренном режиме.

— Ребекка, что ты творишь?

Обернувшись, она открывает стрельбу по наследному принцу и из последних сил бежит на него, попадая под град зарядов из его оружия. Ребекка, получив заряд бластера прямо промеж глаз, уже падая замертво, врезается в дезориентированного Нинурту, и они оба валятся с трапа перед самым его закрытием.

Александр оцепенел, он забыл как дышать. Он забыл, что надо бежать, спасаться, ноги его вросли в металлический пол шаттла. "Ее больше нет, она умерла", — звоном раздается в голове жуткое осознание произошедшего. Она отдала свою жизнь, чтобы спасти его…

Обшивка начинает дымиться в том месте, где ее пытается расплавить Нинурта. Всего несколько секунд осознания одиночества и боли, и Александр несется в пилотскую кабину, чтобы поднять шаттл в небо, чтобы спастись и помочь оставшимся на флагмане анкийцам выжить. Но какой в этом смысл, если ее больше нет? Глупая девочка, как она могла бросить его?

Вопреки его опустошенным мыслям шаттл оторвался от земли. Все это неправильно. Почему она это сделала? Как она могла решить все за него? Но у Александра слишком мало сил и времени на самобичевание, глотая слезы, он лавировал между пытающимися его достать нибируанскими истребителями, получившим приказ подбить свой же шаттл, в пилоте которого по чьей-то быстрой наводке идентифицировали Мардука...

---

Примечания:

Поддержать автора —

5469380044261336 сбер

Три планеты лежали в руинах. Меньше всего повезло Земле: в масштабе планеты разрушения оказались фатальными для цивилизации. Крупные города подверглись бомбардировкам, Нью-Йорк, Москва, Токио превратились в пепелища, где не находилось ни одного уцелевшего здания. Бад-Тибира — некогда совершенный город, принадлежавший анкийцам, едва ли был похож сам на себя; центр оказался почти разрушен, но многие здания частично уцелели, и нибируанцы планировали отстроить столицу Земли заново из-за удобного географического положения. Ее удаленность от человеческих городов и загрязненных продуктами переработки атомарного золота районов их устраивала. Кровопролитная битва, оказавшаяся недолгой из-за самонадеянности погибшей Ребекки МакГрегор, принесла одни лишь потери, не изменив положения вещей между тремя расами. Только теперь, по решению Нинурты, нового царя, анкийцы и люди действительно превратились в рабов.

Анкийцам более не дозволено было занимать высоких постов, разделение на страны было упразднено, вместо них на планете теперь существовало четыре крупных альянса — Южный, куда входили страны ближнего востока и африканский материк, Северный — Центральная, Восточная Европа, Казахстан и Россия до Красноярского края включительно, Восточный — оставшаяся часть России, азиатские страны, включая Монголию, а также Австралию и островные государства, и Западный — Северная и Южная Америки. Альянсы поделили между Нергалом, которому достался Запад, Ишкуром, забравшим Восток; Сину вверен был Север, Югом управлял Уту, старший брат Инанны.

На полуразрушенной площади собрали рабов — анкийцев, тех немногих, кто остался в живых после гибели великой державы, некогда построенной гением Великого Анкиа. Их господин исчез, возможно, был даже мертв, и теперь единственной целью в жизни двух рас было выживание. Канцлер МакГрегор погибла на Нибиру, и у анкийцев и людей больше не было хоть какого-то амортизатора между ними и нибируанцами.

Царь Нибиру, великий полководец, победитель этой войны, стоял в золотых доспехах на возвышении, оглядывая свои разрушенные владения. Вдовствующая царица Нинхурсаг находилась по правую руку от него, как и доверенные лица — братья и племянники нового царя, которым отныне были вверены четыре альянса. Пытаясь скрыть страх и боль, чуть ниже едва держался на ногах министр Коскинен, напротив него — горделивый Ито, ставший советником царя по делам анкийцев. Они единственные из анкийцев, кому удалось сохранить статус благодаря лояльности царской семье. Возвысившийся над своими соплеменниками, Ито выглядел самураем, чьим мечом были знания и преданность высшей расе. Его острый взгляд не отражал ни капли сожаления. Разруха на Земле, львиная доля вины за которую лежала на нем, ни капли не тревожила его. Из этой битвы Ито вышел победителем.

— Анкийцы, ваш господин пал, канцлер мертва, — с наслаждением озвучил общеизвестный факт Нинурта. — Теперь вам некому служить, — он взглянул на Нинхурсаг в траурном белом платье; она была бледна и все еще оплакивала убитого ублюдком-Мардуком мужа; теперь единственным свидетелем гибели Энлиля был Нинурта, а след Мардука, который мог бы открыть истинную причину смерти царя, затерялся в космосе. — На руинах старого мира мы построим новый, более могущественный мир, в котором не будет места войнам. Склонитесь предо мной, и я проявлю милосердие к вам и вашим семьям! Более того, я предоставлю вам защиту, — говоря это, Нинурта испытывал невероятное удовлетворение; теперь власть на трех планетах принадлежала лишь ему одному. В его предложении милосердия таилась настоящая угроза; тому, кто не подчинится, грозила немедленная смерть.

— Ито, поторопи их… — бросил Нинурта нетерпеливо, так как испуганные анкийцы, точно стадо, согнанные на площадь, боялись пошевелиться.

Тот кивнул и коротко приказал вооруженным до зубов бионикам стрелять в воздух. Небо разорвали электрические разряды, в толпе послышались испуганные крики. Нинурта только поднял руку, и бионики прекратили стрельбу. Всего несколько секунд потребовалось, чтобы толпа осознала и приняла суровую действительность. Передние ряды встали на колени первыми, за ними нерешительно последовали и остальные. В наступившей тишине не было места разговорам, лишь смирение витало в воздухе. Война была проиграна, анкийцы, раздавленные и униженные, теперь повиновались новой судьбе. Но им предстояло перенести еще один удар — показательную меру, чтобы у них более не возникло мысли идти против нибируанцев.

Нинурта улыбался, глядя на склонившихся перед ним рабов, этот день стал для него самым счастливым: верховный правитель трех рас, всемогущий царь и победитель Великого Анкийского Восстания, как будут называть это время спустя поколения, он стал спасителем для своих соотечественников. Нибиру праздновала победу и скорбела вместе с ним, ожидая, когда их правитель вернется на родную планету, чтобы камень за камнем восстановить все разрушенные грязнокровными захватчиками города.

— Вывести пленников! — скомандовал Нинурта, и на площадь вывели генералов и министров, когда-то стоявших на самых верхах.

Министры Баракат, Врахнос и Энгельс, генерал Коскинен и полковник Хендерсон, шедшие во главе процессии под конвоем, держались прямо, не позволяя анкийцам, в ужасе смотревшим на них, допустить мысли, что они чего-то боятся. Им больше ничего не оставалось, кроме как сохранять спокойствие и уверенность перед прилюдной казнью. Каждый из них смотрел лишь на одну персону — на министра Ито, предавшего интересы своего народа. И вся их ненависть по капле передавалась ему, обещая превратить его сны в кошмары. Ито внешне никак не реагировал на эти эмоции, бывшие настолько сильными, что он ощущал их и без применения сверхспособностей.

Поверженных поставили у специально возведенной по такому случаю беленой кирпичной стены, чтобы кровь была виднее. Им сохранили жизнь только ради этого момента, что войдет в историю под названием «казнь у кровавой стены». Бионики с отнюдь не лазерным оружием выстроились в шеренгу в двадцати метрах перед ними, гордо стоявшими со связанными за спинами руками.

— Сегодня за вашу ошибку поплатятся только они, — вновь являя мнимое милосердие, сказал Нинурта. — Но будьте уверены, если в будущем возникнет хотя бы намек на недовольство, я буду беспощаден, — и он, подняв вверх ладонь, резко опустил ее, отдав команду — расстрел.

Гром выстрелов эхом раздался над площадью, анкийские женщины прятали взгляды, отворачивались, иные падали в обморок, не в силах сдерживать ужас. Беленая кирпичная стена, возведенная в самом сердце города, покрывалась алыми брызгами. Врахнос умер первым, получив пулю аккурат в сердце, вслед за ним, хрипя от боли, скончался Энгельс. Генерал Коскинен до последнего момента смотрел в глаза своего предателя-отца, вовсе не мечтая повернуть время вспять и встать на его сторону. Трус и подлец Коскинен-старший лил горючие слезы, не в силах сдвинуться с места, глядя на гибель сына, своей гордости. Последние мысли полковника Хендерсона были о дочери, о том, удалось ли ей спастись, или она, как и многие другие, обрела покой в братской могиле космоса — в том, что осталось от флагманов. Невзирая на то, что все три флагмана были уничтожены, Хендерсон знал, что многие спаслись на шаттлах, и он лелеял надежду, что среди них была и его отважная Летти. В образовавшейся неразберихе окончания битвы, когда связь все еще работала с перебоями, возможно, шаттлы успели приземлиться в отдаленном от городов уголке Земли.

Ито смотрел на казнь бывших соратников в немом молчании. На его лице не дрогнул ни один мускул, этот анкиец всегда казался равнодушным и безучастным к происходящему. Вот и сегодня в его глазах вряд ли можно было найти хоть какие-то эмоции, однако сердце его ликовало. Он был велик в своем стремлении к власти, он добился того, чего бы никогда не позволили ему достичь анкийцы. Его ошибка, Ребекка МакГрегор, погибла в пекле, спасая своего господина. Нинурта поведал, как выстрелил ей лазером промеж глаз, и Мардук трусливо сбежал, не отомстив за нее… Как ничтожна оказалась его любовь к жене.

* * *

— Госпожа, это великая честь для меня, быть приглашенным на Нибиру, — говорил Ито, однако восхищения сим фактом не было и в помине; он был подозрителен, глядя на вдовствующую царицу, встречавшую его в главном шуруппаке Нибиру. — И я с нетерпением жажду узнать, чем могу вам помочь.

Нинхурсаг смотрела на него скептично, она не выносила, когда перед нею лебезили, однако понимала, что раболепие этого анкийца было напускным. Гений Ито, что помог выиграть битву, заставлял думать о том, что внутри этого мужчины кроется великая хитрость. Глаза не умели врать.

— Следуйте за мной, — царица развернулась и пошла по длинному коридору, наполненному нибируанцами в бледно голубых халатах.

Охрана последовала за ними. Анкийцы, прибывшие на Нибиру вместе с советником, держались уверенно, стойко выдерживая хмурые и даже угрожающие взгляды стражников, сопровождавших царицу. Они подошли к лифту, и посетители шуруппака и врачи, ожидавшие, когда кабина подъедет, с поклоном расступились, отойдя к другому лифту.

— Только мы с вами, — острый взгляд царицы пригвоздил телохранителей Ито к месту. — Мишшах, со мной.

Невысокого роста стражник с коротким кивком зашел в лифт и нажал на кнопку нижнего этажа, на котором клинописью на нибируанском значилось «последняя дверь». Ито промолчал, понимая, что там расположен морг. Для него, получившего неожиданный приказ явиться на Нибиру, загадка становилась все интереснее.

Слабоосвещенный коридор «последней двери» ничем не отличался от земных моргов, здесь, как было столь же тихо и пустынно. Проходя мимо двери с поднятыми жалюзи, Ито краем глаза заметил, как патологоанатом колдует над чьим-то телом. В мрачной тишине был слышен лишь звук осциллирующей пилы, при помощи которой вскрывали грудную клетку. Ито знал, что нибируанцы анатомически не отличались от людей и анкийцев, различия начинались на клеточном уровне.

Нинхурсаг и Энки провели огромную работу по созданию рабов, но проблема была в том, как сделать их взросление быстрее. И после чудовищных опытов на приматах, попыток совладать с земной и нибируанской ДНК, появления на свет чудовищ или просто уродцев, им наконец-то это удалось. Нибируанцы в конце концов выделили у земных приматов ген, отвечающий за старение, и применили его в своем создании — человеке. Человек становился полностью трудоспособен к пятнадцати-шестнадцати годам в физическом и репродуктивном плане. Воистину это творение было совершенством. Легко обучаемый, человек считал нибируанцев богами, поклонялся им, но был лишен знаний об истинном положении вещей, не подозревая, что рабство — это угнетение, потому что был создан именно с этой целью и другого не знал. Но Мардук научил людей думать, он дал им понимание того, как на самом деле устроен мир, и что нибируанцы вовсе не боги, они лишь стоят на ступень выше. Наука генной инженерии все еще была несовершенна, поэтому даже у рабов, у людей могли проявляться экстрасенсорные способности, и порой намного более удивительные, нежели у нибируанцев. Видеть будущее могли Нострадамус, Ванга, Исаия, Иеремия, Даниил — и этот список можно было продолжать.

Нинхурсаг оголила плечо, приложив уроборос к сканеру, когда они остановились перед зеркальной металлической дверью. Ито вошел следом, охранник же остался снаружи. Они попали в одно из многочисленных похожих друг на друга помещений морга, разве что в этом почему-то находился лечебный модуль со смарт-стеклом, находящимся в режиме непрозрачности. Кто-то живой в морге? Странно… Но здесь был и мертвец, накрытый простыней. Патологоанатом стоял поодаль с планшетом в руках, в почтении склонив голову.

— Советник Ито, то, что вы здесь увидите, не должно покинуть стены помещения, — сказала Нинхурсаг и кивнула патологоанатому, который, точно собака, только ожидал команды.

Он подошел к телу на столе и, откинув простыню, явил взору Ито бледное, умиротворенное лицо покойницы с почерневшим отверстием промеж глаз. Глаза Ито не успели выразить удивления, как смарт-стекло лечебной капсулы стало прозрачным. От вида женщины внутри у него внезапно скрутило внутренности. Но не из-за того, что все тело было обожжено, где-то видны кости, обезображенное огнем лицо лишилось бровей, а голова — волос. Он знал, кто был перед ним в этой капсуле. Его госпожа, его госпожа Инанна была жива, судя по показателям на дисплее капсулы! Она выглядела просто ужасно, а список повреждений был настолько длинным, что Ито мог только ахнуть, не скрывая удивления и вмиг настигнувшего его волнения.

— Госпожа Инанна… — его худая ладонь коснулась стекла капсулы; безраздельная и всепоглощающая любовь заставила Ито отвернуться от своего народа; еще до того, как она прилетела на Землю, для него не существовало другой женщины, кроме образа той, что он сызмальства хранил в сердце. — Ваша Светлость, — обратился он уже к Нинхурсаг. — Почему вы мне показываете ее?

Редко на лице Ито вспыхивали такие яркие эмоции, но сейчас, даже находясь в столь плачевном состоянии, она была для него самой прекрасной женщиной во всей вселенной. Взгляд его на миг задержался на теле Ребекки МакГрегор, его творения, подделки, что не могла сравниться с Инанной — подлинным совершенством. Но также Ито вне сомнения восхищался и собственным гением, позволившим добиться идеального внешнего сходства.

— Когда мы нашли ее, она была мертва, — начала Нинхурсаг и тяжело вздохнула; в этот момент она смотрела вовсе не на женщину в капсуле, а на труп на столе. — Ито, мне нужны ваши знания в исследовании нейронных связей.

Каким бы гением ни был Ито, сейчас он выглядел ничего не понимающим глупцом. Он не мог предположить, чего желает от него вдовствующая царица…

Конец

Третья книга тут.

https://ficbook.net/readfic/4795824/12406081