— Скажу тебе откровенно, Голлорион, в этой одежде я чувствую себя слегка неуютно, — Трандуил нахмурился и скептически оглядел себя. — Непривычно.
Его наряд из тяжелой серебряной парчи был отделан искуснейшей вышивкой, над которой трудились лучшие мастерицы Дориата, а так же крупными бриллиантами и другими драгоценными камнями.
Советник посмотрел серьезно и немного грустно, однако уверенно покачал головой в ответ:
— Я хорошо вас понимаю, государь, но это совершенно необходимо. На праздник Лаинглад собрались синдар из самых отдаленных уголков королевства, а некоторые знатные семьи много веков не навещали Менегрот, не желая встречаться с Мелиан. Теперь они все должны увидеть короля, а не беспечного юного синду, едва вошедшего в возраст.
Трандуил обреченно вздохнул и подошел к окну. Закат уже успел прогореть, на темнеющем небе зажигались первые звезды, и разноцветные светильники в глубине леса сверкали приветливо и ярко.
— У тебя уже все готово, верно? — уточнил он.
— Да, государь, — ответил Голлорион. — Музыканты настраивают инструменты, поляна рядом с дворцом и весь прилегающий лес украшены гирляндами и лентами. Угощения на столах ожидают прихода гостей.
— Хорошо, — кивнул Ороферион и вновь бегло оглядел себя, признавшись: — Наверное, все дело в том, что я еще не до конца привык к своему новому положению.
— Понимаю, ваше величество. Однако надо же когда-нибудь начинать.
На несколько мгновений повисло задумчивое, густое молчание. Трандуил пересек укрытые томным сумраком покои и, взяв с каминной полки венец Тингола, оглядел его.
— Ты прав, и я последую твоему совету насчет одежды, Голлорион, однако корону все-таки надену свою, ты уж извини. Она мне милей.
— С этим я согласен — новый король и новый венец. Ни к чему цепляться за старые символы.
— Тогда пусть этот унесут в сокровищницу, — распорядился он.
Трандуил взял другой венец, лежавший рядом — из тонких нежных веток. Весной он покрывался молодыми зелеными листочками, а теперь его украшали еще и крохотные алые цветы.
— Пойдемте, Голлорион, — объявил Ороферион и наконец надел корону.
Советник с готовностью кивнул и распахнул дверь. Стоявшие в дверях стражи вытянулись и дружно ударили копьями о пол в знак приветствия. Король тепло улыбнулся им и направился по пустынным коридорам к выходу из дворца.
Сердце Трандуила взволнованно билось в груди, мысль неслась вперед, подобно табуну ретивых коней.
«Должно быть, именно теперь, в праздничную ночь, станет ясно — правлю я всем Дориатом или все-таки нет, — размышлял он, — принимают меня знатные семьи синдар или считают самозванцем. Хотя… Они ведь приехали. Это что-нибудь да значит…»
Трандуил вышел из ворот Менегрота, шагнув под раскинувшиеся над головой пышные зеленые своды, и тихий шелест, подобный шепоту ручья или пению застрявшего среди камышинок ветра, пропел:
— Король идет.
Стражи почтительно опустили головы. Изысканно одетые квенди, имен которых молодой государь даже не знал, выступили вперед и так же склонились, приветствуя сына Орофера.
Голлорион выступил вперед и принялся представлять тех из собравшихся, которых, по его мнению, государю следовало непременно знать, и молодому эльфу отчетливо почудилось, что ожили вдруг древние легенды. Он глядел и видел прямо перед собой тех, кто помнил Великий Поход и вождей бессмертного народа, трагедии и подвиги тех лет. И в лицах их, проходивших перед ним одно за другим, он читал любопытство, ожидание, даже легкое уважение, но в них не было враждебности.
— Я рад, что вы с Келеборном рискнули бросить вызов Тьме, — сказал высокий синда, представившийся Серегоном. — Я надеялся, что этот день однажды наступит.
— Кто он? — спросил Трандулил Голлориона, когда его собеседник отошел в сторону.
— Бывший советник Эльвэ, — пояснил тот, — и родич Кирдана.
— Почему же он покинул двор?
— Разошелся однажды во мнениях с Мелиан.
— Понимаю.
За короткими, нарочито небрежно брошенными словами, скрывалась трагедия, и Трандуил с печалью в сердце покачал головой, теперь целиком, до самого конца осознав глубину постигшей когда-то Дориат беды. Новым взглядом оглядел он внимательно изучавшие его лица, и каждому приветливо кивнул.
А музыка над поляной звучала все громче и громче, со всех сторон раздавался веселый смех. Несколько пар танцевали, остальные угощались разложенными на столах десертами, и молодой король, едва с официальной частью торжества было покончено, принялся бродить по поляне между гостей, всматриваясь в фигуры собравшихся. Мужи приветственно кивали ему, жены и девы улыбались, и каждый из синдар вглядывался в лицо нового короля, ища там ответы на свои вопросы, и провожал его взглядом. Внимание гостей оказалось столь пристальным, что Трандуил в конце концов просто встал в стороне, усилием воли подавив малодушное желание сбежать.
— Привыкайте, государь, — прошептал Голлорион, и Ороферион, обернувшись, разглядел на его устах добродушную усмешку.
— Что, так будет всегда?
— Да, ведь вы теперь их владыка.
Несколько мгновений король обдумывал перспективу и, в конце концов, признался:
— В бою как-то проще.
— Согласен с вами.
Мелодии сменяли одна другую, танцующих постепенно становилось все больше. Кто-то пел, вторя музыкантам. Трандуил с облегчением подумал, что праздник, кажется, вполне удался, и уже собирался пойти к столам перекусить, как вдруг увидел прямо перед собой откровенно смеющийся взгляд.
— Государь, вы так и будете тут стоять? — спросила золотоволосая дева с сияющими, подобно праздничным огням, голубыми глазами, напоминающими небо в летний полдень.
Ее золотое, под стать волосам, платье сверкало капельками крохотных алмазов, и вся она напоминала диковинный цветок. Прежде чем ответить, Трандуил позволил себе несколько мгновений полюбоваться отважной незнакомкой, и, наконец, признался:
— Еще не решил. Хотя намерение такое было.
— Ну, разве так можно! — всплеснула руками дева. — Такой чудесный вечер, а вы скучаете!
— А вы что, хотели меня пригласить на танец? — рассмеялся он.
Однако дева не смутилась и, решительно вскинув подбородок, ответила:
— Да! Пойдете?
Она чуть склонила голову на бок и посмотрела на него изучающе. А молодой король вдруг подумал, что не простит потом себе, если откажется, и уверенно проговорил:
— Пойду.
Он улыбнулся тепло и ласково и протянул руку. Дева вложила пальцы, и он, прежде чем отправиться танцевать, спросил:
— Как же тебя зовут?
— Тилирин, — с готовностью ответила она.
— «Сияющая королева», — перевел Трандуил. — Хорошее имя для…
Он не договорил, оборвав себя на середине мысли, и повел спутницу в танце. Она улыбалась ему, и в улыбке этой Ороферион видел чистый и ясный свет. Рука его с удовольствием ощущала сквозь ткань изгиб тонкой талии девы.
— Расскажи о себе, — попросил он.
Тилирин охотно заговорила:
— Я дочь Серегона, самая младшая из всех.
— Вот как? И сколько у тебя братьев?
— Один. И две сестры. Наш дом теперь на берегу Ароса.
Они все говорили, и когда мелодия закончилась, Трандуил не стал торопиться расставаться, а пригласил спутницу на следующий танец. Итиль плыл по небу, заливая поляну и лесные тропинки серебристым светом. Наконец, Ороферион заметил:
— Кажется, теперь моя очередь проявить гостеприимство. Хочешь перекусить? Тут есть замечательные десерты.
— С удовольствием, — откликнулась она.
Они подошли к одному из столов, и Трандуил, выбрав вазочку со взбитыми сливками и ягодами, протянул ее Тилирин.
— Летняя ночь короткая, — заметил он задумчиво.
— Да, государь.
Дева посмотрела вопросительно, и он продолжил:
— Перед рассветом я должен буду петь.
— Гимн Света.
— Именно так. Ты поможешь мне?
— Ты просишь меня об этом? Гимн поет только король.
— Я знаю.
Они замолчали, глядя друг другу в глаза, и обоим показалось вдруг, что за несколько мгновений успели промелькнуть много часов.
— Я помогу, — ответила уверенно Тилирин.
— Благодарю, — чуть склонил голову Трандуил и поинтересовался: — Когда праздник закончится, вы вернетесь домой или останетесь в Менегроте?
— Еще не решили, — призналась дева.
— Я был бы рад, если бы вы задержались.
Небо над их головами чуть посветлело, окрасившись на востоке в нежно-розовые тона. Тилирин улыбнулась:
— Я передам отцу. Не думаю, что он будет возражать.
Трандуил молчал, не зная, что еще сказать, и, наконец, заметил:
— Мне пора.
— Да.
Он отставил в сторону кубок с мирувором и, глубоко вздохнув, вышел на поляну.
«От того, кто задержится до конца праздника, зависит многое, — говорил ему накануне Голлорион. — Любопытство может привести на Лаинглад многих, однако только те, кто принимает тебя, задержатся до рассвета».
Теперь король обвел внимательным взглядом лица гостей и понял, что остались все. И тогда он запел.
Гимн, сложенный еще до восхода светил, звучал в его устах естественно и легко. Он летел над поляной, поднимаясь все выше к небесам, и фэа готова была воспарить вслед за ним. Теперь, под конец этой долгой ночи, он отчетливо понимал — что-то изменилось и в нем самом, и дело было не только в улыбке девы. Нечто невидимое, и в то же время прочное соединило его самого и всех квенди, кто нынче доверился ему.
«Может быть, именно так и становятся королями?» — подумал он и, отыскав взглядом Тилирин, протянул ей руку.
Дева вышла и вложила пальцы в его ладонь. Трандуил сжал их, и ее голос, высокий и нежный, присоединился к его, зазвучав в унисон.
* * *
— Финдарато, как это понимать?! — Артаресто вошел в покои брата, тут же сбросив маску вежливо-радостного приветствия.
— Ты о чем, торон?
— Вызываешь меня к себе, не объясняя причины. Твои верные ведут меня и отряд с завязанными глазами…
— Меры предосторожности, — быстро ответил Финрод.
— Хорошо. Но как понимать то, что я видел?
— Уточни.
— Эол и моя дочь. Они шли, держась за руки!
— Думаю, жених и невеста могут себе это позволить, — спокойно ответил Финдарато.
— Этот… этот… жених Финдуилас?! — воскликнул Ородрет.
— Остынь, брат. Я говорил с ним. И не раз. Эол ни в чем не виновен, — произнес Финдорато.
— Ты не знаешь всего! Он выковал дурные мечи! Он…
— А ты все ли знаешь? Или поверил Гвиндору? — воскликнул Финрод.
— Но он… — Ородрет замолчал. — Рассказывай, торон.
Финдарато поведал историю, услышанную от племянницы и подтвержденную словами Эола. Артаресто слушал, пытаясь примирить противоречивые чувства, что возникали в его фэа.
— Ты хочешь поженить их? Как государь Нарготронда? — наконец спросил он.
— Ты против?
Ородрет молчал.
— Ресто, я жду ответ, — произнес Финрод.
— Знаешь, — начал тот, — у тебя нет дочери. И вряд ли уже будет…
— Ресто!
— Ты и правда надеешься вновь увидеть Амариэ?
— Это не относится к делу! Почему ты против брака Финдуилас и Эола?
— Я… я желаю дочери лишь счастья! — воскликнул Ородрет.
— Тогда почему против? — настаивал Финрод.
— Да не против уже…
— Отлично! Тогда через неделю свадьба?
— Финдэ! Почему ты так?
— Как?
— Как король.
— Хочешь примерить венец? — Финдарато снял с головы золотой обруч.
— Нет, но…
— Но? Так примерь! Пойми, каково быть королем сокрытого города и старшим среди… среди очень эмоциональных братьев.
— Финдэ, я…
— А я говорю, примерь! — с этими словами Финрод надел золотой венец на голову Ородрета.
— Что скажешь? — спросил он через несколько долгих минут.
— Ты прав, брат и король. Я благословлю брак дочери и синды Эола. Пусть живут счастливо в твоем королевстве! — произнес он, снял венец и вышел из покоев брата.
«Нет, только не это! — тряхнул в очередной раз головой Артаресто, отгоняя видения рушащегося Нарготронда. — Я не допущу ничего подобного!»
Неделю спустя состоялась свадьба. Финдуилас, счастливая и радостная, она искренне благодарила отца и жалела, что мать не может быть с ней рядом в этот день.
— Поверь, дочка, аммэ все знала заранее, отпуская меня в поход, — сказал Ородрет и передал ей шкатулку. — Возьми, на счастье!
— Благодарю!
Танцы сменились застольем, за которым последовали песни и поздравления. Нолдор радовались и славили любовь, а вскоре Финдуилас и Эол покинули гостей, чтобы праздник завершился, как должно — для них двоих звучала музыка и благословение Эру, танец их фэар стал единением их роар, финальным аккордом гимна их любви.
* * *
— Значит, Эленвэ возродилась? — Куруфинвион нахмурился и, выбрав палку потолще, поворошил поленья в костре. Искры весело взмыли ввысь, даря ощущение умиротворения и защиты.
Над их головами тихонько шелестели ивы, звезды дарили скудный, рассеянный свет. Время от времени тихонько фыркали пасшиеся поблизости кони.
Один из сидевших поблизости верных проверил жарившееся над огнем мясо и перевернул вертел.
— Да, лорд Тьелпэринквар, — подтвердил Туор.
— Можешь звать меня просто Тьелпэ, — разрешил тот.
— Хорошо. Благодарю тебя. Однако вот что меня в данный момент занимает — ты уже второй, кому я сообщаю эту весть с тех пор, как покинул Бритомбар, и ты тоже не проявляешь признаков радости. Это случайно? Или есть причины?
Нолдо рассмеялся чуть слышно:
— Что, аран Финдекано тоже заподозрил неладное?
— Именно.
Тьелпэринквар вздохнул:
— Понимаешь, мой юный родич, все дело в том, что замолчали аманские палантиры. Как раз тогда, когда, по твоим словам, жена Тургона вышла из Мандоса. В подобные совпадения я не верю, но кому под силу осуществить такое?
— Валар? — предположил Туор.
— Верно. И это значит, что они…
— Наши враги?
— Не друзья, уж точно. Но все или только некоторые из них, пока можно только гадать. Имей это в виду, Туор, ведь однажды мы расстанемся, и тебе придется начинать действовать в одиночку.
— Благодарю от души за совет. А ты? Зачем ты хочешь идти в потаенный город?
Он совершенно по-детски склонил голову на бок и поглядел с любопытством. Тьелпэринквар улыбнулся:
— Чтобы найти одну деву, которая ждет меня.
— Тогда прими еще раз мою благодарность за то, что согласен взять меня с собой. Когда мы отправимся?
— Через несколько дней.
— Я постараюсь быть полезным, — пообещал горячо юноша.
Сидевший рядом Асталион тепло, по-отечески улыбнулся и принялся раскладывать по тарелкам кашу из котелка.
— Это вовсе не обязательно, — заверил Туора Тьелпэ.
На несколько мгновений установилось молчание, и стало слышно далекое пение ночных птиц.
— Скажи, — заговорил вновь юноша, — почему эльфы не слышали прежде этой вести?
— О возрождении Эленвэ? — уточнил Куруфинвион.
— Да.
— Могу предположить. Понимаешь, даром слушать голоса морей и рек владеют телери и, соответственно, их родичи фалатрим. Ты сам говоришь, что тебя научила этому искусству твоя приемная мать Армидель.
— Верно.
— Возможно, фалатрим и слышали прежде, но не обратили внимания. Какое им, по большому счету, дело до одной из жен нолдор? Вот если бы речь шла о телерэ, они бы наверняка заинтересовались. Мы же не владеем подобным искусством.
— Как жаль, — откликнулся Туор. — Выходит, Эрейнион тоже мог бы услышать весть?
— Вполне. Но в ту ночь первым в дозоре был ты.
— А что, если, — адан оживился, глаза его заблестели еще ярче, чем прежде, — ты сам передашь Тургону новость о его жене, раз уж ты все равно идешь в Гондолин, а я вернусь в Бритобмар?
— И будешь кататься с Эрейнионом на лодках? — Тьелпэринквар рассмеялся. — Ну, нет. Тебе открылась песня, тебе и нести ее.
— Совсем недавно я уже подобное слышал, — признался юноша.
— Вот видишь, значит, это правда.
— Прости, — повинился его собеседник. — Наверное, я проявил малодушие.
— Ни в коем случае. Просто ты еще очень молод, поэтому тебе, разумеется, интереснее кататься с братом, чем искать тайные тропы. Это скоро пройдет, не волнуйся.
— Когда?
— Через пару лет, или даже быстрее. А теперь, давай-ка ужинать и спать, завтра начнем собраться в дорогу. Нужно будет навялить побольше мяса.
— Я готов! — Туор вскочил на ноги и принялся помогать верным.
Тьелпэринквар сперва наблюдал за ним, а после с улыбкой покачал головой и присоединился к разделке уже совсем готового мяса.
* * *
Лехтэ внимательно оглядела деревянную чашу и, удовлетворенно кивнув, поставила ее в центр стола.
За окошком уже успели обильно высыпать звезды. Пели соловьи, и теплый ветер, залетавший в широко распахнутое окно, доносил ласковый шелест листвы.
Смахнув стружки со стола, она подумала, что стоит, пожалуй, наложить на готовое изделие защитные чары, но этим можно будет заняться уже утром.
Чаша вышла красивой — из древесины поваленного первой весенней бурей дуба, полированная, с высокими краями и сквозным узором в виде ягод и цветов вишни.
«Потом поставлю ее на стол, — подумала Лехтэ, — положу внутрь фрукты. А осенью украшу желтыми и красными листьями».
Представшая в воображении картина понравилась нолдиэ, и она вновь широко улыбнулась. Однако теперь пора было заканчивать работу. Сложив инструменты, она погасила светильники и вышла из комнаты.
«Интересно, как продвигаются поиски сына?» — подумала она, и на душе на мгновение стало легко и светло. Мысль, что скоро Тьелпэринквар, быть может, приедет домой с возлюбленной, что следом будут помолвка и свадьба, согрела сердце.
Лехтэ быстрым шагом пересекла мощеный двор и, подняв глаза, увидела в окне библиотеки свет.
«Может, это Курво?» — мелькнула мысль.
Эллет проворно взбежала по винтовой лестнице и толкнула дверь.
«Так и есть», — подумала она, переступая порог. Муж сидел перед разожженным камином и, положив подбородок на переплетенные пальцы, о чем-то думал.
Стараясь не мешать, Лехтэ осторожно села на подлокотник дивана и несколько мгновений молча любовалась профилем Курво.
— Что-то случилось? — наконец спросил он.
— Нет, ничего, — ответила жена. — Просто так. Соскучилась.
Короткий разговор завершился, и Лехтэ принялась с улыбкой разглядывать весело пляшущие язычки пламени.
«Как быстро все пролетело, — подумала она. — В юности казалось, что время детей будет длиться долго-долго. Но вот и сын уже совсем взрослый. Теперь будем ждать внуков».
Отчего-то мысль, что они непременно родятся, не вызывала сомнений. Закрыв глаза, нолдиэ прислушалась к шепоту фэа и расслышала два голоса — старшей девы и младшего нэра.
«Хотя, кто знает, как оно на самом деле сложится», — напомнила себе Лехтэ и тряхнула головой.
В памяти всплыло детство сына и то, с каким удивленно-сосредоточенным выражением на моське он сидел перед камином, пытаясь разгадать, почему огонь горит так ярко и жарко. Потом он настойчиво просил родителей научить его пользоваться огнивом и в ближайшем путешествии долго тренировался. Сначала кремень выскальзывал из неловких маленьких пальчиков, потом малышу не хватало силы. Наконец, когда первая искра вспыхнула и, упав на сухой трут, разгорелась, счастью эльфенка не было границ.
Птицы за окнами все так же пели, огонь камина согревал, радуя взор и сердце, Курво по-прежнему сидел, думая о чем-то своем, и краткое мгновение покоя и радости казалось полным и насыщенным.
Не зная, можно ли беспокоить мужа, Лехтэ встала и подумала, что стоит, пожалуй, пойти приготовить горячего напитка с последними летними травами, а еще посмотреть, не осталось ли чего-нибудь на ужин. Взгляд снова упал на огонь в камине, и в голове эллет мелькнула мысль:
«Пожалуй, следующий гобелен будет изображать свадьбу сына».
Мысль, подобно пламени, согрела сердце, и Лехтэ все так же тихо, стараясь не мешать, покинула комнату и осторожно закрыла за собой дверь.
Куруфин же вздохнул и позволил себе расслабиться — ему вновь удалось удержать гнев, всегда рвущийся наружу при появлении супруги. Это жуткое искажение мешало и одновременно пугало Искусника. Опасаясь причинить Лехтэ вред, он сделался холодным и замкнутым, предпочитая избегать ее общества или же ограничивать общение короткими, ничего не значащими фразами. Конечно, долго так продолжаться не могло, ведь ему самому порой нестерпимо хотелось обнять любимую, целовать, всюду, медленно освобождая ее от одежд, и… отхлестать до крови, ударить, сломать!
«Нет, — почти с рычанием прохрипел Куруфин. — Этому не бывать! Я не сдамся. Я найду способ победить тебя, найду!»
Взгляд Искусника устремился на север и одновременно внутрь себя. Волна гнева в очередной раз утихла, чтобы потом бушующим прибоем вновь попытаться опрокинуть и утянуть за собой Куруфина.
«Нет!» — упрямо повторил он, не желая сдаваться, и устало прикрыл глаза. Еще одна одинокая ночь в библиотеке ожидала Искусника.
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Мы с соавтором обязательно будем ждать встреч с вами в новых главах! И от души надеемся, что вам понравится история! 1 |
Ирина Сэриэльавтор
|
|
5ximera5
Новые светила зажгли свет не только в небесах! Эльдар сделают все, чтобы преодолеть трудности, какими бы они не были! И не только Курво с Лехтэ ) Апереди речь пойдет о многих и многих ) надеемся, вам понравится история! Спасибо вам огромное за внимание к истории! До встречи в новых главах! 1 |