В твоих самых диких фантазиях (гет)

Жон проснулся не полностью, а лишь во сне, вновь оказавшись в Долго и Счастливо. Пирра по-прежнему находилась здесь, но вот тело Рена ожидаемо отсутствовало.

— Жон! — воскликнула она, едва завидев его. — Рен исчез!

— Всё в порядке. Дело сделано, — заверил ее Жон, тут же поправившись: — Думаю, что сделано. Рен либо уже проснулся, либо видит свои собственные сны.

— Фух... — с облегчением выдохнула Пирра. — Значит, ты убил Кота?

— Не совсем...

Объяснять Жону пришлось очень долго, поскольку Пирра постоянно его перебивала, задавая вопросы о встрече с так называемым "Богом". Впрочем, на ее месте любопытство проявил бы вообще кто угодно, пусть даже ощутив на себе всю необъятность Вселенной с ее бесчисленными планетами и измерениями, богами Братьев из Долго и Счастливо Жон считать отказывался.

— Кот из тела Рена не выпрыгивал, — заметила Пирра. — Так что, может быть, его действительно забрали. Но если лезть в наш мир он больше не станет, то и ладно. Получается, свое Проявление ты потерял?

— Хм? — удивленно уставился на нее Жон. — С чего бы вдруг?

— Ты сам говорил, что у вас с Любопытным Котом одна сила, — пояснила Пирра. — Если он ее лишился, то и ты свои способности утратил.

— Нет, конечно, — покачал головой Жон. — В данном плане ничего не изменилось. И к слову, так говорил Любопытный Кот. Но он имел в виду только то, что Боги не смогли или не захотели придумать нечто новое, взяв за образец уже существующие предметы, способности и явления.

— Ладно, — кивнула Пирра. — И что теперь?..

Жон озадаченно посмотрел на нее.

— Хм?..

— С Котом покончено, Салем отступила, Синдер считает себя хорошей девочкой, а нападение Белого Клыка на Бикон оказалось настолько вялым и беззубым, что даже Блейк не нашла в себе сил на них разозлиться. На этом всё? Мы закончили?

Жон не знал ответа на ее вопрос. Все проблемы как-то сами себя решили, пусть и не без приложенных усилий, а также немалого риска с их стороны.

Салем могла больше не беспокоиться о Любопытном Коте. Вот только она не знала об его исчезновении, так что Озпин наверняка найдет способ заставить ее еще пару сотен лет шарахаться от любой тени и моментально впадать в панику.

Но даже если у него ничего и не получится, то из всех подручных Салем выжила лишь предавшая ее Синдер. На восстановление прежних позиций тоже уйдет какое-то время, и честно говоря, пока был жив Жон, оно того попросту не стоило.

Поиск и подготовка подручных становились пустой тратой сил, если у врага имелось Проявление, способное едва ли не моментально заставить их переметнуться на противоположную сторону. Салем должна была это понимать, а потому могла подождать, пока Жон не умрет от старости. Или не свернет себе где-нибудь шею. Или не наткнется на подосланных ей монстров...

"Честно говоря, такой план выглядит гораздо перспективнее, чем ее оригинальный".

Но Жон всё равно не мог с чистым сердцем сказать, что всё закончилось хорошо.

Амбер умерла.

Он очень сильно желал спасти ее и дать хотя бы малую часть того, что им довелось пережить во снах. Бог Созидания, конечно, упоминал некую разновидность жизни после смерти, но в подробности не вдавался и что-либо объяснять отказался.

"Надеюсь, что ты счастлива где-то там, Амбер. Возможно, мы еще встретимся, когда наступит мое время".

Впрочем, приближать момент собственной смерти Жон совсем не спешил.

— Думаю, на этом всё, — вслух произнес он. — Можно передохнуть и восстановить Бикон.

— Чего там восстанавливать? — поинтересовалась Пирра. — Разве что разбитые окна и поломанную мебель.

— Уверен, что мисс Гудвитч для всех найдет работу, — улыбнулся Жон. — В конце концов, значительная часть вины за столь плачевное состояние школы лежит именно на нас.

— Даже не думай так говорить, — шутливо возмутилась Пирра. — Я отказываюсь позволять нашей команде прослыть еще более разрушительной, чем команда RWBY.

Они посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.

— А если серьезно, то что насчет твоего Проявления? — уточнила Пирра. — Оно так и будет активироваться?

— Да. И еще продолжит закидывать меня в чужие сны, — пожал плечами Жон. — Но я уже привык. Стану помогать людям решать различные психологические проблемы и оберегать их покой. Кто знает, возможно, когда-нибудь и вовсе превращусь в Охотника-психотерапевта.

— Думаю, из тебя выйдет очень хороший Охотник-психотерапевт, — улыбнулась Пирра.

Всего лишь год назад подобные разговоры показались бы им совершенно безумными. С другой стороны, год назад Жон был полным идиотом, который творил разные нехорошие вещи.

Нет, не из-за собственной злокозненности, а потому что плохо понимал людей.

Он постоянно доставал Вайсс, совсем не замечал чувств Пирры и даже ни разу не задумался о том, что отношения Рена с Норой были куда сложнее и запутаннее, чем могли показаться на первый взгляд. А еще Жон отчаянно завидовал всем, кто превосходил его в силе, мастерстве или чем-либо другом.

Понадобилось посетить чужие сны, чтобы он понял, как сильно страдали окружающие люди. Даже у такой светлой девочки, как Руби, имелся немалый багаж психологических проблем и травм. Практически все студенты, преподаватели и взрослые Охотники лишь делали вид, что их ничего не беспокоило.

Проявление Жона позволяло, по сути, сразу же заглянуть в ответы. Он не развил эмпатию и не додумался до всего сам. С тем же успехом можно было бы влезать туда, куда не просили, и, например, читать чужие дневники.

Но еще Жон пришел к выводу, что это и не имело особого значения.

Нет, не вторжение туда, куда не просили.

Сама идея о том, что всего следовало добиться своими силами, была абсолютно идиотской. Да, он не стал умнее и по-прежнему полагался на то, что демонстрировало ему его Проявление. Но ведь результат от этого ничуть не менялся.

Жон помогал людям вокруг.

Вайсс, Янг, Руби и Блейк теперь были гораздо счастливее, чем раньше. С Пиррой, Реном и Норой дела обстояли несколько похуже, но их команде уже не грозила перспектива разлететься на миллион осколков только из-за того, что день сложился не слишком удачно.

— Полагаю, пора отправляться домой, — произнес Жон. — Приключение можно считать оконченным.

— Не так быстро...

Из кустов раздался шипящий голос. Затем последовал треск веток, а после этого перед ними появился оскалившийся Бармаглот.

— О, ты всё еще здесь... — вздохнул Жон.

— Конечно, — ответил ему Бармаглот. — Мы же договорились. Где Любопытный Кот?

— Его больше нет.

— Ты убил кошака? Это моя добыча! Моя!

— Не убивал, — покачал головой Жон. — Пришел Бог Света и забрал его с собой. Для этого Любопытному Коту пришлось перестать быть любопытным. Теперь он — обычный кот, не способный думать.

— Но кошак до сих пор жив, а потому я по-прежнему обязан выследить его и убить, — прорычал Бармаглот. — Ты сделал так, чтобы он оказался вне моей досягаемости! Мы договаривались не об этом!

— Условия сделки изменил Бог Света, — пожал плечами Жон, борясь с искушением нахамить в ответ. — Мое мнение особого значения не имело. Любопытный Кот больше не существует. Считай, что он мертв. Ты победил.

— Еще как существует! Существует и счастлив! — оскалившись, сердито выдохнул струйки пара из ноздрей Бармаглот. — Мое предназначение — убить его! Покончить с кошаком! Сделать так, чтобы он больше не существовал! Наличие или отсутствие разума никакой роли не играет. Я живу для того, чтобы уничтожить кошака, и он до сих пор не уничтожен!

Жона посетило острое чувство дежавю.

"Еще одно существо, заключенное в бесконечный цикл его Богом".

— Хочешь, отправимся в твой сон, и ты обратишься с просьбой к Богу Тьмы так же, как Кот — к Богу Света? Это вполне может сработать.

— Нет! Кошак труслив, предатель. У меня есть мое предназначение. Я люблю мое предназначение! Я — воплощение разрушения. Высший хищник. А ты меня предал, — сказал Бармаглот, после чего тихо рассмеялся. — Даже хорошо, что я успел предать тебя первым.

Жон нахмурился.

— Что?.. — переспросил он.

Пирра огляделась по сторонам.

— Кузнец, — пробормотала она. — Где Кузнец?

Бармаглот ухмыльнулся.

— Нет, — прошептал Жон. — Ты не мог...

— Тебя попросили стать свидетелем вознесения, но ты отсутствовал. Почему бы кому-нибудь другому не взять на себя подобную обязанность? Увидеть, как она вернулась в своей новой форме, слабая и уязвимая.

— Нет. Нет-нет-нет...

— Я не мог упустить такой шанс. Кузнеца больше нет. С ее исчезновением осталось не слишком-то и много тех, кто способен бросить мне вызов! Травник будет следующим, когда захочет вознестись. А потом... После этого я стану рвать на части весь мир, пока даже Великое древо не начнет увядать.

— И что дальше? — поинтересовалась Пирра. — Что ты будешь делать, когда не останется вообще ничего?!

— Хм-м-м. Как это ничего? Останусь я. Останется мое удовлетворение. Если мне нечего будет убивать, то и голод прекратит меня терзать. Я выполню свое предназначение.

Бармаглот не испытывал ни горечи, ни раскаяния, ни желания найти выход из этой ситуации. В отличие от Любопытного Кота, он наслаждался своей зависимостью, и расплачивались за нее жители Долго и Счастливо. Кузнец, например. Доверившаяся им Кузнец, которую они подвели.

Жон сжал кулаки и стиснул зубы.

— Сейчас я тебя самого убью! — крикнула Пирра, вскинув оружие.

— Нет, — остановил ее Жон. — Не надо.

— Жон?.. Мы не можем оставить такое без ответа!

— Не оставим, — заверил он Пирру, вытаскивая из ножен Кроцеа Морс. — Предоставь это дело мне. Я с ним разберусь.

— Да? — ухмыльнулся Бармаглот. — Так уж и разберешься?

— Я — самое близкое к Любопытному Коту, что ты можешь найти, — произнес Жон, своим Проявлением создав вокруг множество изображений Кота. — У меня его сила. Я от рождения любопытен. Как бы печально ни было это признавать, мне всегда нравилось подглядывать за тем, что снится другим людям.

Он направил острие меча на Бармаглота, после чего добавил:

— Варианта лучше тебе не сыскать.

— Я всё равно отыщу кошака. Но сперва убью тебя.

— Если сможешь.

— Хм-м-м. Ты, наверное, возомнил себя неуязвимым в Долго и Счастливо. Но напомню одну вещь: я был создан для убийства Любопытного Кота. Тебе не кажется, что для этого нужен хоть какой-то способ противостоять его силе?

Бармаглот с хохотом превратился в густой черный дым, который охватил Жона и завертелся, игнорируя атаки мечом. Затем скорость вращения увеличилась, создавая небольшой смерч, что отрезал их от Пирры.

Ветра не было, так что Жон спокойно стоял в центре, приготовившись защищаться аурой.

До сих пор Бармаглот не демонстрировал им всех своих способностей. Раньше ему ничего подобного и не требовалось. Он предпочитал нападать из засады и просто был сильнее большинства обитателей Долго и Счастливо.

Все эти сюрпризы дожидались того момента, когда Бармаглот поймает Любопытного Кота. Иначе он так и не сумел бы с ним совладать.

Смерч исчез, открывая вид на знакомое Жону поселение. Стены Ансела уступали в высоте таковым у Вейла, но всё равно виднелись за деревьями сада, под ногами росла трава, а неподалеку находился вход в дом.

В погруженный во тьму его родной дом.

Ночные небеса казались зловеще-фиолетовыми, а от дома словно бы исходили эманации страха.

— Кошмар? — заставив себя рассмеяться, спросил Жон. — Это и есть твоя сила, Бармаглот? Тогда ты выбрал не того человека. Мое Проявление заставляет меня осознавать происходящее. Кошмары не работают, если знать, что они не реальны.

Никакого ответа так и не последовало.

Жон не отказался бы просто посидеть здесь, никуда не ходить и ничего не делать, но с тварью требовалось поскорее покончить. Внутри наверняка ожидала засада, вот только время сна было ограничено, а заниматься чем-то подобным каждую ночь совершенно не хотелось.

Жон вздохнул, перепроверил ауру и призвал в левую руку щит. Примерно представляя себе, что сейчас увидит, он потянулся к дверной ручке.

"Это всего лишь сон. Бармаглот попытается выбить меня из равновесия картинами разорванной на части семьи. Нужно просто не забывать, что чего-либо реального тут нет и быть не может. Все они сейчас находятся в настоящем Анселе, и им абсолютно ничего не угрожает".

Дверь скрипнула, добавляя еще одну деталь к атмосфере фильма ужасов. Жон на всякий случай потыкал в щель мечом, после чего заглянул туда, ничего не обнаружил и позволил себе войти внутрь.

Обстановку Бармаглот явно взял из его воспоминаний — слишком уж идеально всё это повторяло настоящий дом.

Коридор вел прямо на кухню. Слева виднелись лестница на второй этаж и вход в гостиную, справа — небольшая ниша с крючками для верхней одежды и полками для обуви. Когда в одном доме жило сразу десять человек, места для таких вещей требовалось немало.

Жон осторожно двигался в сторону кухни, не забывая поглядывать влево, вправо, вверх и вниз. Бармаглот вполне мог нанести удар с абсолютно любого направления, хотя наверняка сперва попытается шокировать противника леденящими кровь декорациями.

Сделав глубокий вдох, Жон вошел на кухню.

Та оказалась совершенно пустой.

"Странно..."

Он ожидал увидеть здесь много крови, а также мертвых сестер и мать, но никак не это. Даже тщательный осмотр каждого уголка ничего не дал.

"Подыграть и сделать вид, что погрузился в сон? Пусть Бармаглот думает, что я попался в его ловушку".

— Мам? Пап? — откашлявшись, произнес Жон. — Есть кто дома?..

Со стороны духовки донесся дребезг. Она оказалась включена и даже светилась так, словно в ней уже некоторое время что-то готовилось, хотя еще мгновение назад ничего подобного там не было.

Жон осторожно подошел к ней и открыл. Оттуда на него смотрела наполовину запеченная голова матери, шевеля губами и явно пытаясь назвать по имени.

Тычок мечом назад вслепую не был спровоцирован взвывшей интуицией или чем-либо другим в том же духе. Просто момент и угол для атаки выглядели идеально. Рассеченное пополам облако черного дыма собралось обратно в Бармаглота и ринулось к лестнице.

Голова матери так и осталась в духовке. Жон проигнорировал иллюзию и бросился вслед за Бармаглотом.

"Это всего лишь кошмар. Ничего настоящего, кроме моей силы, здесь нет".

Подъем по лестнице занял целую минуту, прежде чем Жон осознал, что вообще не сдвинулся с места. Как и любой спящий человек, он мог идти вечно, никого не догнав и ни от кого не убежав.

Раздраженно зарычав, Жон превратил лестницу в одну-единственную ступеньку и переступил через нее. Оглянувшись назад, он понял, что первый этаж по колено залила вода.

Подобные условия вызывали подсознательный страх и серьезно снижали скорость передвижения, но Жон лишь тряхнул головой и вернулся к тому, ради чего вообще сюда пришел.

— Выходи! — крикнул он. — Ты и вполовину не так хорош, как я опасался. Думаешь, такой ерундой получилось бы убить Любопытного Кота? Он моментально бы понял твою задумку.

Распахнулась ближайшая дверь, и на пороге появилась полуразложившаяся Сафрон.

— Мозги-и-и... — прохрипела она.

Жон ткнул ее мечом в грудь, чтобы не дергалась, а затем коротким движением снес голову.

"Сафрон живет в Аргусе, а не в Анселе. Но откуда Бармаглоту об этом знать? Он ведь использует мои детские воспоминания. Да и несостыковки во снах — вполне обыденное явление".

— Какой-то жалкий "высший хищник", не находишь? Пытаешься заставить работать против меня мое же собственное воображение, к тому же на редкость топорно.

Жон пинком убрал с дороги своих двух младших сестер, по необъяснимым причинам тоже превратившихся в зомби.

Скорее всего, Бармаглот откопал какой-то очень древний кошмар, приснившийся Жону после просмотра очередного фильма ужасов. По крайней мере, тогда все эти зомби получали свое объяснение.

С тех пор многое изменилось: открытие Проявления, знакомство с Салем, путешествия в Долго и Счастливо... Жон несколько месяцев не бывал в своих снах, не говоря уже о способных напугать его кошмарах.

— Кто тебе сказал, что тут поработало воображение? — отозвался Бармаглот. — Твоей родне ведь тоже снятся сны.

Жон замер.

"А вдруг... Нет. Он лжет. Это не может быть правдой".

Мгновение колебаний едва не стоило ему жизни. Бармаглот выскочил из стены, словно призрак, но Жон всё равно успел принять удар когтистой лапы на щит. Бармаглот поспешил скрыться в противоположной стене.

Если он угодил в сны своей семьи, то его Проявление вполне могло воплотить произошедшее тут в реальность. Вот только сомнения сейчас были ни к чему. Сделанное всё равно не получилось бы исправить.

"Кроме того, мы легли спать днем из-за добытого Пиррой транквилизатора. Сейчас вряд ли наступило даже шесть часов вечера. Они еще только ужинают, а вовсе не видят сны".

— Я не могу убивать во сне, — с откровенной издевкой в голосе произнес Бармаглот. — Но мне и не нужно. Достаточно было просто свести вас вместе. Интересно, сколько из них доживет до утра?

"Все".

Больше никаких сомнений Жон не испытывал, поскольку слишком хорошо знал, как работали кошмары. Просто он столько времени провел в чужих, что уже успел позабыть, как ощущались свои собственные.

"Наш дом в Анселе ничуть не пострадает, если я сровняю с землей этот".

Проявление Жона изменяло тех, в чьих снах он находился, но никого больше. В кошмаре Блейк оказались убиты все члены ее команды, что никак не повлияло на них в реальности. Они, как и этот дом, были лишь плодами воображения.

"Что меня полностью устраивает".

Жон развел руки в стороны, кладя их сразу на обе стены коридора. Мгновение те казались твердыми, но вспышка ауры превратила всё в некое подобие желе. Кулаки сжались, не позволяя рукам соскользнуть, а затем весь дом сложился внутрь и был разорван на две части.

Декорации Ансела остались нетронутыми: четкие вблизи и размытые вдали. Дом Арков существовать перестал, оставив пятно грязи на том месте, где раньше находился фундамент. Черный силуэт выскочил оттуда, царапая когтями землю так, словно пытался восстановить равновесие.

Бармаглот нашел взглядом Жона, оскалился и бросился в атаку. Удар меча он пропустил сквозь себя, превратившись в дым, чтобы тут же собраться с другой стороны и с победным ревом обрушить когти. Появившийся прямо на Жоне нагрудник заскрежетал, но всё же выдержал.

Жон ответил новым ударом меча, опять вынудив Бармаглота превратиться в дым.

— Ты хорошо умеешь только убегать. Не знал, что у "высшего хищника" может быть подобная тактика.

На самом деле, в дикой природе очень много животных предпочитало убегать, если имелся шанс получить травму.

Даже хищники.

Особенно хищники.

— Наверное, не стоит удивляться тому, что Любопытного Кота тебе поймать так и не удалось, — продолжил Жон. — Слишком уж ты безобидный.

— Я — погибель Долго и Счастливо! Все обитатели мира трясутся в ужасе при упоминании моего имени!

— Обитатели твоего мира. В нашем тебя никто бы и не заметил. Ну, может быть, пошли бы слухи о гибели овец где-нибудь в глуши, но кто бы об этом узнал на фоне орд монстров, команд Охотников и гигантских роботов Атласа? Или хозяин овец достал бы из шкафа ружье, подкараулил бы тебя и повесил твою голову на стену. В Долго и Счастливо чересчур мирно. Большинство местных жителей не способны убивать, не говоря уже о наличии у них желания заниматься чем-то подобным. А вот люди...

Жон вскинул руку. В небесах над ним появился небольшой боевой корабль Атласа, ощетинившийся пушками и пулеметами.

Последние зажужжали, начав вращаться.

— Мы, люди, освоили это искусство в совершенстве.

Воображаемый корабль с недоступными для его настоящего прототипа скоростью и маневренностью стал вертеться во все стороны, изрыгая огонь и заливая им всё вокруг. Бесконечный поток снарядов перепахивал землю, превращал в щепки окрестные деревья и ломал всё на своем пути.

Долго и Счастливо с его обитателями? Конфетное владение? Бармаглот? Что значили эти имена и названия по сравнению с Белым Клыком, Великой войной и падением горы Гленн? Пока местные жители жаждали вознесения, человечество уничтожало само себя ради денег, власти или просто потому, что у какой-то части людей имелись животные черты. Оно стало своей собственной "погибелью", и на этом фоне так называемая "погибель Долго и Счастливо" смотрелась крайне бледно.

Бармаглот оскалился и попытался уйти от потока снарядов, но Жон, вспомнив свои комиксы, взлетел и перехватил его прямо в воздухе. Удар щитом прижал тварь к возникшей у нее за спиной стене. Секундой позже туда же угодил выпущенный кораблем ракетный залп.

Их обоих окутало пламя. Жон проигнорировал воображаемую боль и усилием воли прогнал прочь дым. И взрыв, и его последствия существовали только потому, что мозг ожидал их увидеть, так что никаких проблем с этим не возникло.

Из сотен мелких порезов на теле Бармаглота текла кровь, что, впрочем, ничуть не помешало ему моментально вскочить с земли и броситься на Жона. Тот, к немалому удивлению Бармаглота, просто раскрыл объятья.

Когти так и не сумели преодолеть защиту ауры.

Жон перехватил лапу за запястье, не позволяя Бармаглоту вновь сбежать, повалил его на землю, придавил ногой и занес для удара меч.

— Видишь, что я имел в виду? — спросил он. — Один из слабейших людей Бикона, но ты даже со мной справиться не в состоянии. В том-то и заключается проблема. Жизнь в Долго и Счастливо совсем не похожа на нашу. У вашего хаотичного мира очень мало общего с Ремнантом. Правила и порядок вовсе не означают мирное существование. Наоборот, с ними войны достигают невиданных масштабов. И монстров у нас столько, что мы им отдельные имена не даем. Для каждого из них есть только одно слово: Гримм.

— Я не какой-то жалкий монстр!

— Для нас ты невероятно жалок, "погибель Долго и Счастливо". Всего лишь еще один Гримм. Знаешь, быть может, наши монстры и есть твое отражение в чужом мире, как я для Любопытного Кота. Но если меня на весь Ремнант достаточно одного, то монстров у нас миллионы, чтобы хоть немного уравнять шансы, — усмехнулся Жон, прижав острие меча к горлу Бармаглота. — И к слову о шансах. Я дам его тебе. Не из-за того, что так уж хочу это сделать. Просто Любопытный Кот свой шанс получил. Соглашайся на обращение к твоему Богу с просьбой снять проклятье, и я всё устрою.

— А-ха-ха-ха-ха! — расхохотался Бармаглот так, что капельки его слюны полетели Жону в лицо. — Ты так ничего и не понял, да? Я был создан для того, чтобы уничтожать. Если бы мог, то уничтожил бы и Богов. Но даже если не смогу, то всё равно попробую. Я уничтожу всех в Долго и Счастливо, затем уничтожу само Долго и Счастливо, Богов, Вселенную и — когда ничего не останется — себя. Не из-за горечи. Не из-за раскаяния. Не из-за скуки. Я изначально был таким и навсегда таким останусь.

— Значит, тебя не исправить, — вздохнул Жон.

— Я наслаждался каждой капелькой чужой крови. У Кузнеца она была особенно сладкой.

Кроцеа Морс опустился, рассекая морду Бармаглота. Даже умирая, тот продолжал смеяться, хрипя и булькая, пока окончательно не сдох. Ногу с его груди Жон не убирал и меч освободил лишь в самом конце, заодно на всякий случай отрезав голову.

"Пожалуй, так даже лучше. Если встреча с отблеском Бога Созидания произвела столь сильное впечатление, то что бы было во время разговора с тем, кто специализируется на Разрушении? Возможно, он и во сне счел бы необходимым убить всё живое".

— Мы закончили, — тихо пробормотал Жон, уже с полной уверенностью отвечая на вопрос, который Пирра задала еще полчаса назад. — Закончили и можем идти.

Ему очень хотелось вернуться обратно к спокойной жизни в Биконе со всеми ее уроками и тренировками, где самой большой опасностью было бы увидеть во сне Блейк нечто жуткое и пугающее. Ну, и убегать потом по коридорам от вооруженной тесаком хозяйки жутких и пугающих снов.