У Шэнь Юаня новый план (джен)

* Лю Цингэ *

— Следуй за мной! — старший Лорд Цинцзин был как всегда слегка раздражён, словно его злила глупость окружающих, но он привычно терпел. Раньше Лю Цингэ видел в этом необоснованное высокомерие, теперь же он был благодарен шисюну, который терпит их несовершенство и неспособность быть с ним наравне.

Только сейчас, видя, сколь много делает Лорд Цинцзин, Лю Цингэ начал задумываться. Шэнь Цинцю был мастером во всех четырёх искусствах, и, насколько знал Лорд Байчжань, все они давались тому с лёгкостью. «Талант» — только так говорили о юном Шэнь Цзю. Несмотря на позднее начало совершенствования, на плохие духовные корни, вздорный характер, тот был сияющей жемчужиной пика Цинцзин — на голову выше всех на своей вершине.

Учеников Цинцзин обучали всем четырём искусствам, что казалось Лю Цингэ бессмысленной потерей времени, но редко кто мог получить мастерство хотя бы в двух науках — Шэнь Цинцю же блистал во всех четырёх. Остальные пики не требовали подобной глубины знаний. Жуань Цинжуань был мастером-виноделом, он так и не стал мастером в приготовлении пищи, Линь Циншуй всем видам гадания предпочитал кости, даже не пытаясь овладеть другими, Му Цинфан углублённо изучал течение духовных вен и формирование золотого ядра, и хоть Цяньцао ещё и травы выращивал, создавал таблетки и лечил смертных, главный лекарь не был мастером по этим направлениям. Да и сам Лю Цингэ был только мастером меча, остальными видами оружия он владел хорошо, некоторыми даже великолепно, но мастером не был.

Вот и получалось, что среди всех двенадцати пиков Лорд Цинцзин был не только самым талантливым, но его выбрали именно за его дар. А сейчас оказалось, что Шэнь Цинцю и в учениях других пиков отлично разбирается, раз с такой лёгкостью взял на себя управление ими.

— Не спи! — Шэнь Цинцю смерил Лю Цингэ недовольным взглядом, — сначала навестим твоего отца, и не смей встревать.

Лорд Цинцзин встал на Сюя и умчался вдаль, даже не оборачиваясь. Лю Цингэ мысленно улыбнулся: «Шисюн, как всегда, незаметно проверяет, как хорошо ученики усвоили урок. Что же, я не подведу! Давай, Чэнлуань!»

Глава Байчжань отдавал всего себя тренировкам, так было всегда, и когда он достиг вершины в боевом деле, ему стало… скучно. Совершенствование бесконечно и непрерывно, так учил его учитель. Лю Цингэ не чувствовал роста своих сил уже давно, достойных соперников встретить не так-то просто, безмозглые монстры Приграничья, даже самые сильные из них, мало что могли противопоставить силе Бога Войны. Бои давно превратились в рутину, Лю Цингэ столь долго не ощущал упоения боем, что чувствовал постоянную злость, раздражение и разочарование собой.

Шэнь Цинцю не мог дать ему достойный спарринг, но шисюн дал ему больше, чем Лю Цингэ мог мечтать — синие крылья Чэнлуаню. Теперь не Лорд Байчжань вёл их по пути совершенствования, а его меч, который словно знал, что надо делать, заставляя хозяина открываться в единении всё сильнее, прокачивая ци с такой скоростью, что все предметы вокруг расплывались.

«Быстрее, быстрее, быстрее!» — требовал Чэнлуань, пока кровь не начинала стучать в висках, пока ци не превращалась в огненный поток в его венах, пока Лю Цингэ не забывал, где верх, а где низ, пока он полностью не растворялся в ударах, словно и сам становясь мечом. И тогда происходило чудо — Чэнлуань начинал рассыпать синие искры, готовясь к перерождению в синего феникса. Такие тренировки нельзя было проводить среди учеников, Лорд Байчжань не видел и не слышал ничего, становясь с мечом одним целым, он не смог бы остановиться даже под угрозой смерти. Он уходил на самый верх вершины Байчжань в каменный лес, а иногда и ещё выше — к ступеням суэртуэров*, и только там отпускал себя. Лю Цингэ перестал отмерять время днями, в его жизни было две точки — задания Шэнь Цинцю и Чэнлуань.

* Суэртуэры — (苏尔图尔 Sū ěr tú ěr — исполины, не то же самое, что великаны. Великаны обычно злые и живут в демонических землях, Исполины добрые и помогают людям, богам и существам с духовной ци.)

Каждый раз, видя фигуру старшего боевого брата, который с недовольно поджатыми губами распекал очередного неудачника, Лю Цингэ испытывал огромное счастье — шисюн в своём величии не забыл их, он стремится их сделать лучше, но некоторые глупцы не способны понять, насколько им повезло. Лорд Байчжань не таков, он впитает мудрость шисюна до капли, а потом попросит ещё. Лю Цингэ не искал помощи, Пиковым Лордом становятся не за смазливое личико, но он был уверен, стоит попросить — и Шэнь Цинцю, ругая его на все корки, поможет.

Обучение учеников проходило фоном, Лорд Байчжань смело сбрасывал задания на старейшин, оставляя себе контроль и регулярные внезапные нападения, чтобы проверить боеготовность. Его молодцы даже шпионов других школ вычислили и, как положено, не стали гонять их с гиканьем по лесу, а устроили засаду, срисовали их рожи, чтобы адептам Цюндин было что предъявить главам других орденов, как следует намяли бока и отпустили. Пусть помнят о милости Цанцюн.

Каменный лес звенел цикадами, вершины высоких столбов таинственно мерцали, стоило лучу луны коснуться их. Кто высадил так много почти одинаковых скальных колонн в одном месте? Лю Цингэ коснулся ближайшей, темнота окутала руку, а камень казался тёплым.

В основании Цанцюн лежала драконья жила, и по древним легендам именно здесь умер последний дракон, обещая сохранять духовное равновесие. Его слугами были суэртуэры, это они, увидев, что бездуховные недостаточно почтительны к мёртвому телу их повелителя, воздвигли двенадцать вершин вокруг погибшего дракона. Но тот был столь велик, что его крылья, когти, части хвоста касались пиков и со временем вросли в них, образуя чудесные места, полные духовной ци.

Суэртуэры не винили людей за глупость и жадность, но и позволить людям бесчинствовать рядом не могли, они воздвигли первый барьер против зла, только духовно чистые склонные к заклинательству могли преодолеть его. Долгим был труд суэртуэров, каждый пик они наполнили редкими растениями и потаёнными местами, а когда выполнили задуманное — воздвигли огромные каменные ступени и ушли по ним на седьмое небо, так оценили боги их верность и преданность.

Здесь на вершине концентрация ци колола кожу, Лю Цингэ скользил тенью вокруг столбов, атакуя невидимых противников, выпад и отступить, столь быстро, что капли росы не успевают коснуться лезвия. Влажный туман прячет каменных исполинов, лишь контуры проступают вокруг, сапоги идут мягко, ци столь концентрирована, что Лю Цингэ может и по воздуху пробежаться, но он стремится ближе к земле.

Ему важна скорость. Быстрее! Ещё быстрее! Чэнлуань обиженно звякает, высекая искры из подвернувшегося камня, но Лю Цингэ неудача не останавливает. Его движения станут стремительными! Чтобы даже небесные молнии не успевали за ним.

Чэнлуань перелетает из одной руки в другую, Лю Цингэ настолько слился с мечом, что может им жонглировать как факиры факелами. Прыжок, кувырок, ногой оттолкнуться от середины столба, упереться ступнёй в соседней и отправить ци с Чэнлуанем высоко вверх, разгоняя хмарь и мокрый туман огненным всполохом. Лю Цингэ взмыл на узкую площадку на вершине самого высокого столба.

Занимался рассвет, розовых лучей не было видно от земли, а здесь солнце вступало в свои права, заставляя туман съёживаться. Тонкий ободок солнца сиял впереди, а посреди белого покрывала тумана шли верхушки каменного леса, Чэнлуань парил в вышине, а потом, закричав, рухнул вниз, прямо в подставленную руку.

Лорд Байчжань бросился вперёд, с силой отталкиваясь, скоро он перестал смотреть, куда ступает, ци крутилась как бешеная в духовных венах, словно проверяя их на прочность. Чэнлуань пел в руке, разбрасывая синие искры, а Лю Цингэ скачками приближался к лестнице суэртуэров.

Выше! Ещё выше! От концентрации ци темнело перед глазами, но сейчас Лю Цингэ смог бы и с завязанными глазами бежать, его вёл Чэнлуань. Шестигранные ступени, настолько высокие, что только гигантам по ним ходить. Чэнлуань взмывает в небо, раскрывая призрачные крылья, это красиво, вот только ими некогда любоваться.

Вперёд!

Первая ступень, вторая, третья, пот заливал глаза, золотое ядро угрожающе гудело, духовные вены были столь напряжены, что становилось больно, но Чэнлуань зовёт, и Лю Цингэ верит старому другу.

Он поднимается выше и ещё выше, пока не замирает на самой вершине, раскидывая руки в стороны. Ци бешеным потоком врывается через рот, пронзая все три даньтяня, делает полный круг циркуляции и ложится новым витком вокруг золотого ядра, уплотняя, сжимая и наполняя новой силой. Это больно! Так больно, что ресницы намокают слезами, Лю Цингэ с трудом стоит.

Чэнлуань звенит напряжением, но не разрывает единения. Лю Цингэ помнит: в мече тоже есть живая душа, а значит, им обоим больно. Он открывается ещё сильнее, отправляя преданному мечу свою поддержку и уверенность, что они справятся. А тому словно именно это доверие и было нужно…

Синей звездой вспыхивает навершие меча, и Чэнлуань распахивает синие крылья, они всполохами переливаются в лучах солнца, даже рассвету не потушить их яркость. Огромные, в три раза больше прежних золотистых прозрачных крылышек! Его Чэнлуань продвинулся на пути совершенствования и обрёл новую форму! То, что показал по пути в Хуаньхуа шисюн, влив бесконечное количество ци, они сумели повторить и усилить. Лю Цингэ рухнул на мокрые камни, сил не осталось.

А сейчас хотелось смеяться в голос, Чэнлуань лёг под ноги, взмыл вверх и распахнул синие крылья, стремительно срываясь в бешеный полёт, за которым и молнии не угнаться. Пусть шисюн убедится — его урок не пропал даром.