Без безразличия (гет)

Насколько Люциус терпеть не мог близость Гермионы Грейнджер в начале учебного года, настолько же он не выносил её отсутствия сейчас. Не всегда, конечно. Большую часть времени одиночество даже доставляло ему удовольствие. Но в определённые моменты, когда Грейнджер должна, обязана была находиться рядом, Люциус испытывал что-то вроде… неудовлетворённости.

Ещё с юности он привык, что если хочет чего-то — у него это появляется. В зрелом возрасте Люциус научился исполнять свои желания без помощи отца. Потакал он и слабостям Нарциссы. А по мере того, как рос Драко, приходилось воплощать в жизнь и его детские капризы. Люциус в этом поднаторел. Может быть, драклов Тёмный Лорд, отнявший у него это местечковое всемогущество, отчасти сделал доброе дело. И теперешнее положение казалось Люциусу едва ли не королевским. После года в тюрьме, а потом и после года заточения в собственном доме, где он совсем не чувствовал себя хозяином... Да и сразу после падения «Повелителя» ситуация не улучшилась. А сейчас у Люциуса была власть. Мизерная, не влияющая почти ни на что... Но всё же власть.

Раньше возможность указывать кому-то, что делать, была для Люциуса едва ли не потребностью, важной частью жизни. А теперь она из потребности превратилась в приятный бонус. Только вот когда он этого бонуса лишался (например, когда Грейнджер считала возможным взять и не прийти к нему на занятие), появлялся повод для недовольства. Поэтому-то для Люциуса и было чем-то вполне нормальным вынудить её прийти к нему в кабинет для разговора лицом к лицу. Он даже и не подумал, что девчонка пропустит обед или не успеет выполнить запланированные дела.

Задумался о том, что творит, Люциус лишь после того, как Грейнджер вскрикнула от боли. Пусть на мгновение, но он испугался. Потом встревожился. Затем − разозлился. Она уже не одну неделю изучала целительство и не догадалась сразу избавиться от ушиба? Пусть не пошла в больничное крыло, но могла бы заглянуть к нему. Нет же, выходит, она проспала с этим синяком всю ночь, отучилась до обеда с ним же... И когда он выхватил её в коридоре, не сказала, что ей срочно нужно к мадам Помфри.

Для протокола: Люциус уже сбился со счёта, сколько раз ловил себя на мысли, что сообразительность Грейнджер сильно переоценена.

Само собой, он сразу же предложил ей помощь. Это не должно было занять больше десяти минут. Грейнджер и сама бы справилась, но исцелять собственный организм − довольно рисковый ход, особенно для такого неопытного колдомедика. Неприятно кольнуло одно: испуганный взгляд Грейнджер в момент, когда Люциус велел ей раздеться. Неужели девчонка подумала, что он собирается её к чему-то принудить? Школьницу, которая упала с метлы и, вероятно, со вчерашнего вечера держится на обезболивающем зелье?.. Разумеется, он бы так не поступил.

− Пойдём в спальню, − сказал он, как только закончил с её спиной. Больше для того, чтобы увидеть реакцию на такое предложение посреди дня. В том, что она в итоге увильнёт, сомневаться не приходилось. Но вот как именно — интрига.

− Зачем? − после затянувшейся паузы поинтересовалась Грейнджер.

− Сама прекрасно знаешь ответ.

− Не знаю, − она помотала головой. − Занятие у нас... вечером.

− Да, но раз уж ты здесь... − Люциус продолжил наступление, не хотел слишком быстро завершать это «испытание на прочность». Грейнджер держалась, но было видно, что она готова отступиться − при определённых обстоятельствах.

− У меня сейчас урок. Через двадцать минут. Трансфигурация. Нельзя пропускать, − отрывисто выдала она.

− О, так ты пропускаешь только мои занятия?..

− Нет, я же сказала: у меня были причины.

− Не сомневаюсь. Только я о них до сих пор ничего не знаю, − заметил Люциус.

Грейнджер на это потупила взгляд, явно смутившись. Похоже, веской причины не имелось вовсе. А все эти заверения и оправдания − жалкая пыль в глаза, которая не только не портила обзор, но и делала всё куда чётче и яснее.

− Я не могу сказать.

− Не можешь или не хочешь?

− Не могу. И не хочу. Просто поверьте.

Тут Грейнджер немного стыдливо (что могло только повеселить) развернулась и вновь надела блузку. После чего, коротко попрощавшись, спешно покинула кабинет. Люциус же несколько минут стоял в задумчивости, растерянно глядя на дверь. Можно позволить себе такую бесцельную трату времени, когда никто не видит. Потом он присел за стол и занялся работой, которая быстро отвлекла его от мыслей об этой девчонке. Очевидно, он слишком часто вспоминал о ней. Хотя Грейнджер, определённо, того не стоила.

* * *

Дождаться вечера оказалось сложно. Отчасти оттого, что в прошлый раз Грейнджер не явилась, так и не объяснив причину, и вполне могла поступить так снова. Отчасти − оттого что до конца дня у Люциуса больше не стояло уроков в расписании. Оставалось только проверить сданные четвёртым курсом работы да приготовить план занятий на следующую неделю. Это отвлекло.

За ужином Люциус предпочёл молчать. В последние дни он всё чаще сам заводил беседы с коллегами, и те отзывались. В этот же вечер он решил молча сидеть за столом − так, как он это делал в первую неделю работы на новом месте. К счастью, остальные преподаватели тоже не спешили донимать его разговорами. С другой стороны, из-за этого у Люциуса образовалось слишком много времени, чтобы тайком поглядывать на гриффиндорский стол. Точнее сказать, ровно столько времени, чтобы можно было вдоволь понаблюдать за Грейнджер исподтишка. Пара секунд здесь, пара там, и вот ещё несколько мгновений между глотком из бокала и очередной ложкой суфле...

А Грейнджер вела себя как обычно. Сидела, обменивалась фразами со своими подругами. И даже не думала смотреть в сторону преподавательского стола. Люциусу казалось, что она делает это намеренно, старательно смотрит на стол, на стену, в окно, на своих софакультетников... лишь бы не бросить взгляд на него. Справедливости ради, нужно отметить, что получалось у неё хорошо. А вот если бы она то и дело озиралась назад, сверкая своими огромными глазами, это лишь привлекло бы ненужное внимание.

Как бы то ни было, Люциус покинул Большой зал уже после того, как оттуда скрылась Грейнджер. Не торопясь, он дошёл до кабинета и стал дожидаться ученицу: до начала урока оставалось не больше часа. Сегодня Люциус планировал задержать свою студентку надолго. В первую очередь из-за того, что одну лекцию они уже пропустили, и в плане образовался пропуск. Нужно было навёрстывать.

Как и ожидалось, Грейнджер не опоздала ни на минуту. Люциус начинал подозревать, что она приходит заранее, а потом наворачивает круги, гуляя по коридору, лишь бы лишний раз продемонстрировать свою нарочитую пунктуальность. Хотя могло быть и иначе: возможно, она просто хорошо чувствует время, точно знает, сколько минут у неё уйдёт на дорогу от башни Гриффиндора или библиотеки до его кабинета. Неплохо изучив Грейнджер, Люциус мог принять на веру оба варианта.

− Профессор... − начала она, аккуратно прикрыв дверь.

− Мисс Грейнджер, − отозвался Люциус. − Вы как всегда...

− Как часы.

− Точно, − он не сдержал лёгкой улыбки. − Присаживайтесь. Сегодня мы рассмотрим различные ранения, которые маги могут получить от живых существ... Это укусы, ожоги, застрявшие в коже шипы и прочее... На первый раз обойдёмся без демонстрации. Позже я договорюсь с профессором Хагридом насчёт этого, чтобы мы не зацикливались на теории...

Откровенно говоря, Люциус откладывал этот диалог уже не один день. Ещё до начала уроков по колдомедицине он решил: акцент нужно делать на практическом применении знаний. Но Хагрид по-прежнему обитал в своей нелепой хижине (её восстановили вместе со школой), появляться в которой у Люциуса не было никакого желания. А общаться с профессором где-нибудь в Большом зале, на глазах у десятков любопытных глаз, хотелось ещё меньше.

Хагрид и спустя почти два месяца преподавания Люциуса в Хогвартсе посматривал на него с откровенным неодобрением. И полувеликана сложно было в этом винить. Хотя бы потому, что он всегда выглядел совершенно искренним. Даже если бы он захотел скрыть свою неприязнь, вряд ли у него бы это вышло. Может быть, он и пытался, но безуспешно. Да и, в общем-то, Люциуса это не сильно задевало. Просто понимая, что они оба совсем не горят желанием общаться друг с другом, переступить через себя и обратиться к коллеге с просьбой было ещё труднее.

Чтобы вы понимали: Люциус не то чтобы недолюбливал Хагрида. Он просто не привык обращаться с просьбами к людям (ну, или полувеликанам), которые не числились у него в должниках. Самому чувствовать что-то вроде груза долга на себе − совершенно не хотелось. Да и вряд ли этот громила сумел бы придумать хоть одну внятную просьбу персонально для Люциуса.

− Вы собираетесь позаимствовать у Хагр... у профессора Хагрида каких-то... существ? − с явной тревогой и ещё более явным сомнением поинтересовалась Грейнджер.

− Я рассматриваю этот вариант, но детали мы ещё не обговаривали.

− Подождите... Вы хотите, чтобы какая-нибудь тварь ранила одного из нас? Чтобы потом исцелить?

− Вы всё верно поняли, мисс, − кивнул Люциус.

− Но это же опасно!

− Вы же из Гриффиндора, или я что-то путаю?

− Это безрассудство. Есть большая разница между оправданным риском и таким вот... И подобным... Подобным отношениям к правилам безопасности, профессор, − с трудом закончила мысль Грейнджер.

− Вы готовы предложить другой вариант? При котором вы смогли бы на деле проверить работу заклинаний и зелий? Увидеть их эффект?

− Нет, но... Отсутствие вариантов ничуть не хуже наличие такого плана, как у вас. Я не хотела бы, чтобы наши уроки завершились серьёзными ранениями...

− Не переживайте об этом. Я гарантирую, что на моих занятиях вы не пострадаете, − заверил её Люциус.

− А вы?..

− Это будет зависеть от того, насколько хорошо вы к тому времени будете владеть нужным заклинанием.

− Вы что, перекладываете ответственность на меня?

− Ни в коей мере.

− Нет, профессор. Именно это вы и делаете!

− Предлагаю перейти к теории, мисс. Чем раньше мы начнём изучать материал, тем выше вероятность, что к пятнице вы сумеете справиться с парой укусов соплохвоста, − отрезал он, не давая Грейнджер продолжить спор. Жаль, но даже после того, как они с ней в некотором роде сблизились, её тяга к препирательствам не испарилась. Но в то же самое время − забота о его здоровье умилила. Неужто эта девчонка и правда переживала бы, пострадай он на одном из уроков? Не узнаешь, пока не проверишь.

К сведению: в ходе этого разговора Люциус понял, что стоит перебороть себя и поговорить с Хагридом при первой же подвернувшейся возможности.

* * *

Но в тот вечер к разного рода опытам готовности не было. Около часа ушло на теорию, которую Грейнджер отчасти знала, а после осталось лишь провести аналогии. Так сказать, закрепить результат.

− Какие случаи можете привести в пример? Волшебная тварь ранила волшебника − любой инцидент, серьёзность повреждений не имеет значения.

Грейнджер задумалась. Люциус полагал, что у неё в голове крутится несколько вариантов, и она просто не знает, какой из них лучше озвучить. И подтолкнул:

− Ну же, я здесь не ставлю отметок.

− Мистер Уизли, например?

− Уизли? − переспросил Люциус. О ком он бы сейчас совсем не хотел говорить, так это об Артуре, отношения с которым из года в год становились только хуже.

− Нагини покусала мистера Уизли, когда я училась на пятом курсе, − пояснила Грейнджер. − Он тогда очень долго пролежал в больнице. Вы должны помнить, это было незадолго до того, как...

«...как вы грозились убить меня и моих друзей в Отделе Тайн?»

«...как вы провалили операцию, которую доверил вам Волдеморт?»

«...как вы оказались в Азкабане?»

Совершенно точно: Люциус не хотел бы услышать ни один из этих вариантов. Но, к счастью, Грейнджер не закончила мысль. Немного помолчав, она лишь повторила:

− Вы должны это помнить. А ещё мистер Уизли рассказывал, как его соседку укусило неизвестное существо! Вроде бы никто так и не понял, кто это был, но ногу в итоге пришлось ампутировать. Наверное, слишком поздно обратились к целителям.

− Вероятно, − согласился Люциус, хотя представления не имел о том, кто укусил ту незадачливую ведьму и почему её конечность не удалось спасти. Но эта история дала ему возможность увести разговор в нужное русло − он начал читать лекцию о важности своевременного оказания первой помощи. Можно быть сколько угодно хорошим колдомедиком, но если пациент тянул с лечением, иногда выходило так, что помочь ему уже не получалось, − об этом твердил Люциус. А Грейнджер слушала, кивала и делала пометки в своей тетради. Так и пролетел второй час их внеурочных занятий.

После чего Люциус хотел было встать, подойти к ней, усадить на стол и провернуть всё по старой схеме... Но что-то в глазах девчонки заставило его спросить:

− Что насчёт того, чтобы пройти в спальню?

− Синяк на спине почти прошёл, − пробормотала она в ответ.

− Почти? − повторил Люциус, а потом, перестав раздумывать, отвел Грейнджер в комнату, где он коротал ночи. Апартаменты и рабочий кабинет располагались рядом, их разделяла одна стена. Так что нужно было лишь открыть дверь, завешанную тканью, переступить порог... И вот − ты уже в спальне.

− Добро пожаловать, − проговорил он, глядя на Грейнджер. Та в свою очередь увлечённо рассматривала интерьер комнаты. Правда, Люциус не привнёс туда практически ничего своего − помещение выглядело несколько казённым.

− Я не знала, что в спальню можно попасть прямо из кабинета, − призналась Грейнджер.

− Иначе давно бы променяла неудобную столешницу на кровать, верно?

− Не думаю, что вы бы мне позволили.

− Не думаю, что это имеет значение теперь, − отозвался Люциус. Закончив мысль, он скинул рубашку и лёг на кровать. Видя скованность девчонки, сказал только: − Ну же, иди ко мне.

− Я что, должна сделать всё сама?

− Ты же хотела попробовать что-то новое. По-другому. Давно пора понять, что мы оба в этом участвуем.

− Мне что... действительно быть... сверху? − Грейнджер продолжала стоять у кровати, застыв то ли от страха, то ли от открывшихся перспектив.

− Если хочешь, − ответил Люциус. Изначально он не планировал давать ей столько полномочий, но раз уж малышка сама об этом заговорила − почему бы и нет?

− А вы? − робко поинтересовалась она, наконец принявшись расстёгивать пуговички на своей блузке.

− Хочу, чтобы ты хотела.

− Мне... интересно попробовать.

− Научный интерес? − усмехнулся Люциус.

− Исследовательский.

− Замечательно. Иди ко мне. Если что, я помогу...

− Не надо мне помогать! − возразила Грейнджер. − Я справлюсь.

− Конечно, справишься...

Чтобы вы знали: она и правда справилась. Если бы Люциус и раньше знал, что эту девчонку можно так просто подстегнуть «исследовательским интересом», то давно бы этим воспользовался. Единственный минус этого «эксперимента» − они слишком сильно задержались. Настолько, что Люциус хотел даже предложить Грейнджер остаться с ним до утра, но вовремя одумался — это было бы просто смешно.

− Проводить тебя? — только и спросил он.

− Конечно, нет! − чересчур резко возразила Грейнджер. — Как это будет выглядеть, по-вашему?

− Так, будто профессор провожает засидевшуюся студентку до гостиной?

− Нет... Будто нас связывает что-то большее, чем простые занятия.

− А разве это не так?

− Я дойду сама, профессор...

Как только Грейнджер исчезла, Люциус провалился в глубокий сон, который продержал его в своём плену до самого рассвета. Проснулся с чистой головой, не помня ничего из своих грёз. Утро никогда не заставало Люциуса врасплох. В студенческие годы он всегда был готов к звонку будильника, позже − никогда не опаздывал на службу. И к совсем зрелому возрасту Люциус убедился, что он − абсолютный жаворонок. Даже если ему удавалось лечь спать только после полуночи, утро встречало его совсем рано. И проснувшись в этот раз, первое, о чём подумал Люциус, был аромат Гермионы Грейнджер, который сохранили простыни.

К слову: она пахла непередаваемо приятно.