Рыжий лис (джен)

Читать старые газеты Гермионе понравилось ничуть не меньше, чем книги. Мистер Грейнджер обычно читал за завтраком серьёзные издания про мировую экономику и курс английского фунта на международном рынке. Разумеется, девочка не питала к ним особого интереса. А эти газеты были и впрямь совершенно чарующими. С движущимися фотографиями, захватывающими сенсациями и невероятными интервью с удивительными магами. Если изданию больше двух месяцев, то оно уже по праву может считаться историей. К тому же, в магических газетах было много подробностей из жизни волшебников, которые Гермиона ни за что бы не узнала из учебников. Например, что многие родители её сокурсников дают светские рауты, широко освещаемые прессой. Или про закрытые концерты любимых магической общественностью групп и певцов. Хотя, всё, подписанное пером Риты Скиттер, стоило делить на три, но девочка об этом пока не знала.

Увы, все газеты в библиотеке были невыносные, а час был уже поздний, так что Грейнджер пришлось вынырнуть из светской хроники и покинуть столь любимую книжную обитель.

Гостиная Райвенкло от библиотеки отличалась лишь большим количеством мягких кресел и меньшим — книжных полок. А так же здесь не соблюдалась стерильная тишина, то и дело кто-то начинал рассуждать вслух, спорить по поводу очередной теории или просто что-нибудь обсуждать. Гермиона присела на низкий пуфик рядом с диваном, на котором Падма и Мариэтта сидели, с ногами завернувшись в темно-синий в серую клетку плед. Патил что-то вполголоса рассказывала, стуча пальчиком по раскрытому журналу.

— Привет, — кивнула Гермиона и спросила, расправляя юбку на тощих коленках, — что обсуждаете?

— Представляешь, в «Ведьмином досуге» написали про индийские сари, — воодушевленно начала Мари.

— Маму попросили рассказать о моде индийских магов, — Падма довольно жмурилась и улыбалась краешком рта, — обычные люди в колониях сейчас одеваются так всё реже и реже, но для волшебников очень важны традиции.

— А на прошлой неделе они писали про француженок, — вдохновенно вещала Эджком, — ты знаешь, они, оказывается, почти не носят мантии. А если и носят, то особого кроя, чтобы подчеркнуть талию. Они же все стройные, эти француженки. Может они и про Китай напишут, как думаешь, Чжоу?

Чанг на минуту отвлеклась от чьего-то серого кота, которого увлечённо дразнила кончиком пера, вместо того чтобы писать задание.

— Тогда дашь почитать, а то папа про женскую моду как-то не в курсе, а мама всё-таки местная.

Кот воспользовался заминкой Чжоу, сцапал перо и вместе с ним усвистал к спальням. Девочка вскочила и побежала за ним. Даже если Чанг и выросла здесь, как подумала про себя Гермиона, то язык она явно знает. Ругается вон, совсем не по-английски.

— Падма, можно я потом возьму почитать? — Гермиона жестом указала на журнал, которым с её свежеприобретённым любопытством к прессе чрезвычайно заинтересовалась. Миссис Грейнджер подобных маггловских журналов не читала, утверждая, что ничего полезного там не пишут.

— Можешь взять мои, я выписываю, — Мариэтта тряхнула русыми кудряшками, — только, пожалуй, завтра, — добавила она, зевнув в крохотный кулак.

— Да, пойдёмте спать, девочки, — Падма вытянула ноги из-под пледа и с наслаждением потянулась. Гермиона действительно чувствовала усталость, не смотря на зуд исследователя, тихо скребущийся на краю сознания.

— Без меня, — грустно сказала Чжоу, возвращаясь с отвоёванным и уже не таким красивым пером, — нужно зелья дописать. Спокойной ночи.

В спальне ожидаемо обнаружилась Лайза Турпин, последняя из соседок Гермионы. Она мирно дремала в обнимку с внушительным фолиантом, будто он был мягким плюшевым медведем. Грейнджер быстро умылась, переоделась в ночную рубашку и занырнула под прохладное одеяло. Улыбаясь, каким-то своим мыслям и игнорируя болтовню соседок, она плавно погружалась в сон.

С высоты облаков башенки и галереи казались почти игрушечными. Такие маленькие и аккуратные, они тонули в ночном тумане. Лес обступал замок, как густое тёмное море. Волны его вечнозелёных пихт покачивались на ветру. Она подлетела ближе. Медлить было нельзя. Она облетела одну из башен, самую большую и высокую, снижая высоту, и занырнула под свод округлой крыши. По инерции пробежала пару шагов по каменным плитам, прежде чем затормозить. Поморщилась, когда легкие крылья осыпались за спиной, и побежала вниз по ступенькам, звонко стуча каблуками аккуратных серых туфель.

Родители говорили ужасные вещи. Как они её не любят. Как она виновата перед ними. Отняла всё, что у них было. Лучше бы это была она. Лучше бы крепче держала маленькую ручку. Тогда бы всё было хорошо. Мама бы не плакала. Только бы мама не плакала.

— Герми, Герми, собака! — восторженный крик мальчика врезался сверлом в её мозг. Было слишком жарко даже для середины лета, — Собака! Оранжевая!

— Да, маленький, собака, — кивнула она, соглашаясь, — только не оранжевая, а рыжая.

Пить. Невыносимо хочется пить. Лучше добраться домой до полудня, а то потом имеются все шансы испепелиться.

— Как я? — мальчик поднял на неё карие глаза, обрамленные тонкими светлыми ресницами. Хорошо тебе, ты хоть мороженое поел, охладился.

— Ты совсем немножко рыжий, — возразила она, поправляя синюю кепочку на его голове, — как папа.

— Можна? — с детской наивностью указательный палец ткнулся в сторону пса. Животное самозабвенно обнюхивало фонарный столб на другой стороне улицы. Девочка огляделась в поисках хозяев, но случайные прохожие спешили по своим делам, не обращая на собаку никакого внимания.

— Она, наверное, ничья. Вдруг укусит. Пошли.

Дома нужно нарвать мяты в саду и попросить маму сделать лимонад. Со льдом. Много-много льда.

Машины пролетали мимо одна за другой, и от каждой из них шла волна жара. Девочка потерла разгоряченный лоб рукой и отошла от дороги.

— Герми! — маленькая ручка дернула её за край розовой юбки.

— Подожди, — она прикрыла глаза, хоть на секунду спасаясь от палящего солнца. Где-то в стороне залаяла собака. Девочка повернулась на шум. На той стороне пожилая дама в светлой шляпе не по возрасту бодро убегала от источника звука. Хорошо, что не пошли гладить собаку.

Сначала был только противный гудок машины. Затем крик. Только потом визг тормозов, металлический лязг, хруст, собачий лай. И тополиный пух, хлопьями оседающий на красные лужицы.

Гермиона проснулась на этом моменте, как всегда. Медленно приоткрыла глаза. Ещё с пару минут вспоминала, кто она и где находится. Тишину нарушало только мерное посапывание спящих девочек. Она села на кровати, свесив босые ноги, отодвинула тяжелый темно-синий полог. Было ещё темно. Девочка тяжело задышала, наполняя легкие ночной прохладой. Луна заглядывала в комнату через витраж в виде самой себя, окруженной такими же стеклянными розовыми цветами и ночными птицами. Дверь в ванную была приоткрыта, оттуда струился масляный свет маленькой лампы. Спустя пару мгновений он погас, и показался подсвеченной силуэт Лайзы, одетый в пижаму и сжимающий колбу светильника. Вверх от потухшего фитиля кружились струйки дыма. Из всех её соседок только она зажигала свечки. Остальные предпочитали магический огонь.

— Чего не спишь? — шёпотом спросила девочка у Грейнджер, наощупь находя свободное место на тумбочке.

— Плохой сон приснился, — откровенно призналась Гермиона. Поводила ступнями по темному дереву. Ложиться обратно не хотелось. Лайза кивнула каким-то своим мыслям и всё также наощупь достала какую-то шкатулку.

— Вот, держи, — порывшись с минуту, она протянула Грейнджер какой-то странный предмет. На согнутые ветки были натянуты нитки, как паутина. С одного края свисали перья, цвет которых не видно было в темноте. Он был небольшой, почти уместился в тонкую девичью ладонь.

— Это ловец снов? Я читала про него. Амулет американских индейцев.

— Да, мои родители оттуда, — кивнула Лайза, складывая другие внутренности шкатулки.

— Но, — прошептала Гермиона, — В нём разве есть магия?

— Смешная ты, — хмыкнула Турпин, — волшебница, а в амулеты не веришь, — она отставила шкатулку и завернулась в одеяло наподобие кокона, — это подарок, забирай.

— Спасибо, — Грейнджер подняла ловец за шнурок и повернула на свет, чтобы получше рассмотреть. В лунном свете нитки, казалось, светились каким-то потусторонним жемчужным светом. Совсем магическим.

* * *

Высунув острую мордочку из-под края одеяла, зверёк поводил носом по воздуху и бесшумно спрыгнул на пол, коротко царапнув когтями старинный паркет. Из открытого окна пахло землей и приближающимся утренним дождём. Отшвырнув мягкой лапой чей-то потерянный носок, Мелисса встряхнулась и тихонько исчезла за щелью приоткрытой массивной двери.

Вежливо обнюхавшись с двумя знакомыми котами и отказавшись от предложенной свежепойманной крысы, лисичка неторопливо обошла гостиную. Вдумчиво отсеяв новые запахи от гаммы уже знакомых, она поняла, что смешные большеухие человечки ещё не приходили. Когда они достанут свои мокрые тряпки и жесткие щётки, распугают питомцев танцующими вениками и швабрами, большинство запахов пропадут. Растворятся в жестяном ведре, наполненным водой и мылом. Мелисса уже не боится их так, как в первые дни, но старается им не мешать. Она догадывается, кто подливает свежую воду в её миску и почему хозяин так и не заметил испорченной мантии. Да, она догадывается. Пусть она и не такая умная, как низзлы, что жили в питомнике, но кое-что понимает. Мел всё-таки уже не совсем щенок.

Она старается идти в тени, касаясь рыжим бочком прохладной стены коридора. Древний замок дремлет, посапывая промозглым ветром в арках и окнах. Становится всё холоднее с каждым днём. Мелисса отчаянно линяет, готовясь к зиме. Гулкие неторопливые шаги заставляют зверька шмыгнуть на мгновение под каменную лавку, испуганно поджав белый кончик хвоста. Когда почти неслышные шаги исчезают вдалеке, она осторожно выглядывает и, перебирая маленькими лапками, продолжает свой маршрут.

Здесь света почти нет. Нарисованный человек с пышными усами ворчит на неё, грозя кулаком и прижимаясь к краю картины. Словно, не будь рамы, он бы давно уже стёк по стене. Другие нарисованные люди недовольно шипят на него сквозь дрёму.

Петляя по коридорам, Мелисса выходит к большому открытому пространству посреди замка, которое называется двор. Здесь немного травы, зато есть замечательные кусты. В них живёт птица, которую она пока не может поймать, но однажды у неё получится. Если до птицы не доберутся раньше местные кошки. Не все из них дружелюбно отнеслись к лисе на их территории. Некоторые при встрече страшно мяучат, топорща шерсть в разные стороны и выгибая хвосты. Иногда даже пытаются напасть. От таких Мелисса старается держаться подальше.

Перед её глазами пролетает ночная бабочка, бледная и надоедливая. Лисичка долго гоняет её по двору, но так и не ловит. Мотылёк, задев любопытный нос зверька тонкими крыльями на прощание, улетает высоко, так что Мелиссе не достать. Небо совсем посветлело, нужно идти.

Обходя другими коридорами знакомые гулкие шаги, Мелисса выныривает из замка и бежит в сторону хижины. Тот, кто там живёт, встаёт рано. Размахивая на бегу пушистым хвостом, лисичка добегает до входа и останавливается, прислушиваясь. Распознав за дверью треск очага и стук посуды, она скребется в дверь и издаёт короткий и звонкий писк.

Лесничий отвлекается от приготовления нехитрого завтрака и раскрывает двери перед ранней гостьей.

— Опять пришла? — ласково спросил Хагрид, пропуская зверька внутрь, — ух, красавица, — ему было даже немного тяжело нагнуться столь низко, чтобы почесать лисичку за ушком. Она с готовностью вытянулась вверх, насколько могла, наслаждаясь лаской.

Насвистывая какую-то мелодию, Рубеус осмотрелся, прикидывая, чем бы гостью угощать. Та не выглядела особо голодной и с упорством, достойным лучшего применения, пыталась разбудить храпящего Клыка. Но Хагрид примерно представлял, каково это — жить в волшебном лесу, будучи обычным лисьим щенком. Ну, почти подростком, можно сказать, но всё равно тяжело. Хотя он и отдергивал себя каждый раз, мысленно подсчитывая, столько куриц лиса утащит из курятника, когда подрастёт. А потом смотрел, как она играет с его псом, маленькая такая. Ну, право, птичка ест букашку, лиса ест птичку. Кому как не ему знать, какой порой жестокой бывает мать-природа к своим возлюбленным детям.

Клык уже не мог дальше игнорировать это рыжее безобразие, запрыгнувшее к нему на морду. Он заворчал и клацнул зубами. Не злобно, а предупреждающе. Лисичка прижала уши, изобразив бесконечное раскаяние. Ну-у актриса.

Подумав, Хагрид покрошил ей вареной картошки. Пусть не привыкает к мясу и яйцам на его территории. А не захочет — так лес под боком.

Сначала лисичка воротила нос и поглядывала на стол, в сторону аппетитно пахнущей яичницы с беконом. Однако, когда Клык расправился со своей порцией и начал посматривать в сторону ее пайка, лиса смела сомнительное пюре за милую душу. Оголодала всё-таки.

Прикончив содержимое глиняной миски, зверёк с наслаждением зевнул, свернулся калачиком собачей подстилке и задремал. Восходящее солнце игриво переливалось мёдом на рыжей шёрстке.

Пусть спит себе, а у лесничего дел невпроворот.

* * *

Младшекурсники бодрыми зайчиками разбегались от брошенного в них мяча. Раньше, когда Невилл занимался с командой один, ему разрешали парить на метле где-нибудь рядом с полем, отрабатывать финты и манёвры. Теперь же, когда Вуд получил официальное разрешение открыть что-то вроде секции по квидиччу, новичков стало так много, что в небо их теперь не пускали. Какой ненормальный придумал тренировать малышню этой ужасной маггловской игрой под красноречивым названием «вышибалы», мальчик не знал. Однако ничего хорошего этому выдумщику не желал. Он стойко терпел бег, подтягивания на странного вида турникетах и даже рассказывал наизусть целые абзацы из «Истории квидичча». Но эти чертовы вышибалы были выше его сил. Вот Симус, присоединившийся к их занятиям вместе с другими первокурсниками, уворачивался от мячиков (обычных, не волшебных мячиков!) с грацией нетрезвого тролля, но получалось же! А Невилла всегда вышибали первым. Стоя перед ухмыляющимя Уизли с мячом в руках, мальчик представлял, как сворачивает внутри пружину. Вот сейчас, она расправится, и Нев отпрыгнет в сторону и всё получится. И прыгал прямо на мяч. Каждый раз. Да что ж это такое?

— Я вот чего в тебе не понимаю, Лонгоботтом, — рядом с мальчиком упал на траву запыхавшийся Вуд, — бладжером тебе не пришибёшь, а мячом — так это запросто, — и он больно ткнул Невилла в бок. Грустно взглянув в сторону играющих сокурсников и не только, мальчик только вдохнул.

— Вот что, идём-ка со мной, — капитан легко поднялся, словно не он только что разваливался на траве, пытаясь восстановить сбитое дыхание, и бесцеремонно потащил Невилла за собой. Он зацепил по дороге один из этих злополучных мячей, которых пришлось закупить много. Детишки с ещё нестабильной магией периодически пугались летящего в них предмета и неосознанно лишали школу инвентаря.

Вуд подвёл вяло сопротивляющегося мальчика к самому краю поля и поставил перед трибуной. Невилл весь как то инстинктивно сжался, когда капитан замахнулся мячом, но снаряд полетел вообще в другую сторону. Тем не менее, мальчик, морально готовый стать мишенью, ринулся именно в ту сторону, куда летел злополучный мяч. Ему отбило руку. Больно.

Капитан почему-то даже повеселел, поднял мяч снова и снизошёл до выдачи указаний:

— Да уже понятно, что не увернёшься, — Оливер взвесил упругий мячик на руке. Большой для младшекурсников, он прекрасно умещался в его ладони, — ты поймать попробуй. Ну! Лови!

И Невилл поймал. Снова отбил больную руку, но поймал. Потом ещё раз. И ещё один. К десятому броску, рядом столпилась вся команда, кроме близнецов. Те всё ещё пытались пришибить новичков.

— Во даёт, — уважительно высказалась Алисия.

* * *

— Я буду вратарём! — прокричал Невилл, открывая дверь в спальню. Влетев в комнату, он наткнулся на живое препятствие в виде злющего, как чёрт, Поттера.

— Тогда я — лесная фея, — огрызнулся рыжий и вышел в коридор, чуть не снеся с ног Симуса, что мчался за Лонгботтомом с тренировки.

Невилл будто на невидимую стену налетел и немедленно поник. Он так хотел рассказать именно Гарри, который почти что сам его устроил в команду. Хотя Нев на него немного дулся за всякие дурацкие тайны, но это был его самый первый друг в Хогвартсе. От обиды комок застрял в горле. Лонгботтом мешком свалился на кровать.

— Чего это он? — спросил Симус, кивком головы указав на дверь.

— У него лиса куда-то пропала, — ответил Дин, отставив кроссовки, которые он до этого с любовью натирал каким-то средством, — вот и бесится. Невилл, наплюй на него. Гарри — та ещё истеричка. Ты лучше рассказывай. Вратарём в команде? На первом курсе?

— Как будто она впервые сбежала, — фыркнул Симус, избавляясь от грязной одежды. Невилл помотал головой и зафутболил горечь куда-то внутрь.

— Так её два дня уже нет, — возразил Дин.

— Вуд же сейчас вратарь, а меня он будет учить на своё место. Это он так сказал, — наконец смог выдать Невилл, — он же пятикурсник, ему только два года осталось летать. Сказал, что в следующем году я буду запасным. Вот.

— Круто! — прокомментировал Томас, — А ты, Сим? Кем будешь? — сам он в клуб молодых игроков не записался. Решил, что футбола ему с головой достаточно.

— Кем возьмут, тем и буду, — переодевшись, Финиганн с чувством развалился на заправленной кровати, — я же не такой везучий, чтобы меня капитаны замечали.

— Я просто Гарри спасибо сказать хотел, — вздохнул Невилл, смотря в сторону кровати Поттера, — он же с близнецами договорился, чтобы меня потренировали. Чтобы высоты не боялся я.

— Скажешь, когда он не будет такой нервный, — Дин белозубо улыбнулся, — это вы по полю скакали, а я мучался, слушал его причитания.

— Он к Макгонанггал пойдёт или нет? — Симус опять вспомнил своё предложение, высказанное ещё тогда, когда зверёк пропал в первый раз. Только проблема была в том, что лисы в перечне допустимых питомцев в письме указаны не были, вот Гарри и не хотел идти к декану на поклон. А ещё он очень хорошо помнил, как ему Перси в прошлый раз хвост накрутил. И вовсе не хамил он ей. Поттер просто так разговаривает. Со всеми.

— Да вроде к ней и двинулся, — ответил Томас, как непосредственный свидетель.

— Тогда понятно, почему злой такой, — Невилл уже почти не обижался. Почти.