В поисках места, что домом зовется (гет)

Астория стояла на палубе корабля, направляющегося в Данию. Солнце ярко светило над горизонтом, легкий бриз приятно касался ее лица, волосы развевались на ветру, руки покоились на бортике ограждения.

— Тут очень красиво, — мягко прошептала Гринграсс. — Мне нравится путешествовать с Гарри и остальными. Но я не могу не думать о том... если мы будем жить вместе, то где? Где-нибудь, где так же красиво?

Она вспоминала тот момент в доме, когда Гарри впервые призвал Хелу. Она никогда не забудет смешанные чувства ужаса и благоговения. Ее глаза, запомнившиеся ей на всю жизнь, мерцали словно рубины. Они видели тысячелетия. И увидят еще больше, чем она может только себе представить. Он рассказал ей обо всем, что она сама рассказала ему.

— Станет ли она защищать всю нашу семью, или только Гарри? — тихо спросила она в пустоту. — Кто бы мог подумать... Я считала смерть чем-то ужасным. Но... если не брать во внимание свое изумление, то я не боялась ее.

— Мы скоро прибудем в порт, — рассеяно пробормотала Лилит. Астория удивленно обернулась, никак не ожидав, что она сможет незамеченной подобраться к ней.

— Нервничаешь, Лилит? — Гринграсс тепло улыбнулась ей.

— Да, — она прижала ладонь к своей груди. — Я никогда не надеялась спастись. А сейчас, когда у меня есть реальный шанс... слишком хорошо, чтобы быть правдой... боюсь проснуться. И понять, что все это лишь сон.

— Ты готова отправиться после этого в Австралию? — Астория повернулась лицом к океану. Через несколько минут комфортной тишины Лилит все же ответила.

— Да, — она решительно кивнула, ее губы тронула мимолетная улыбка. — Я... я наконец-то буду свободна. И все... все... — она прикрыла губы ладонью, склонив голову, позволяя волосам закрыть ее лицо. Гринграсс нежно обняла ее за плечи, а затем обняла. Лилит дрожала как осенний лист, но в ней уже чувствовалась уверенность, которой раньше Астория не замечала в ней.

— Ты не будешь против того, если я пройду в каюту? — она аккуратно заправила серебристую прядь волос ей за ухо. — Мне необходимо поговорить с Гарри.

Она кивнула, пропуская ее. Астория направилась к каютам. Вскоре она подошла к нужной двери, заметив неподалеку Грехема, наблюдающего за Лилит с нечитаемым выражением лица. Он взглянул на Гринграсс и кивнул, его щеку украшал красный отпечаток женской ладошки.

— Знаешь, если ты решишь выйти и поговорить с ней, то она наверняка захочет поговорить с тобой, — шепнула она ему, проходя дальше, но не удержалась и быстро оглянулась через плечо, видя, как он направился к ней. Она хихикнула.

Гринграсс быстро пересекла коридор, а затем зашла в каюту Гарри. Он лежал на постели, перебирая в пальцах ракушку.

— Привет, — тихо произнесла она, присаживаясь на край кровати.

— Мы уже почти на месте? — Сонно спросил он, поворачивая к ней голову.

— Да, — кивнула Гринграсс, положив ладонь на его грудь. Через пару секунд он накрыл ее своей ладонью. — Ты снова думаешь, не так ли?

— Это так очевидно? — он закатил глаза. Она усмехнулась ему. Мальчик-Который-Выжил драматично застонал и зарылся лицом в подушку. — Я ведь не могу соврать ради спасения собственной жизни, да?

— Нет, — хихикнула Астория. — И знаешь, как говорят люди, ты не можешь врать тому, кого любишь.

— Просто прекрасно, — недовольно пробурчал Поттер. — Знай я это ранее, то никакой Дамблдор не смог бы меня обвести вокруг пальца.

— Ты никогда его больше не увидишь, — она легонько взъерошила его волосы, мягко ответив ему. — Все закончилось. Обещаю.

— Ты права, — легко согласился Гарри. — Наверное, мне просто скучно и мои мысли сейчас в беспорядке.

— Где Хела? — поинтересовалась Астория, оглядывая каюту, ожидая увидеть чертового жнеца в обличие девочки, мирно спящего в кресле. Она часто появлялась, оставаясь в тени, пока Гарри вел свою повседневную жизнь.

— На распутье, — задумчиво ответил он, разглядывая ракушку. — Там, где она приглядывает за человеческими душами.

— Там, где сейчас Волдеморт, не так ли?

— Да. И больше он никогда не сможет причинить кому-либо боль.

— Вот и хорошо.

— ...Знаешь, я думаю о том, а что будет дальше с нами.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ты меня поняла... — он сел на постели, прислонившись спиной к стенке каюты. — До всего этого, — Гарри указал пальцем на нее и себя, заставляя ее улыбнуться. — Моя жизнь была ничем иным, как сплошным разочарованием. Для меня существовала лишь одна мечта — сбежать от Дурслей... а потом положить конец Волдеморту. Положить конец его тирании, чтобы он никогда не смог более никому навредить. Но сейчас, когда все позади... и я... — его голос стал тише. — Что ж, я не уверен, что меня ждет впереди.

— Как насчет... чего-нибудь? — полюбопытствовала она через пару секунд молчания.

— Мне следовало ожидать от тебя нечто подобное, — он весело засмеялся. — Я так рад, что у меня есть ты.

— Как и я, — мягко ответила Астория. Она легла рядом с ним, прижимаясь щекой к его груди. Гарри осторожно обнял ее за плечи, проваливаясь в сон на пару часов. Им требовался отдых до того, как корабль придет в порт поздней ночью.

Гарри вышел на побережье, песок мягко ощущался пальцами ног. Он заранее снял обувь, хотя и не знал почему. Может, потому что Хела подсказала ему? Она советовала так поступить, когда ему доведется побывать на пляже.

Астория, Дафна и Грехем остались на мостике, пока он с Лилит спускался к воде. Было темно, почти полночь. Но луна ярко освещала пляж, избавляя его от необходимости применять заклинания.

— Красиво, — задумчиво пробормотал Гарри.

— Не все так считают, — раздался мягкий голос из-за его спины.

Поттер повернулся и увидел девушку в сияющем золотистом платье. У нее были серебристые волосы, но не такие, как у Лилит. Серые глаза, мерцающие, словно бриллианты. Высокая, неестественно красивая. Единственной странностью, бросающейся в глаза, было ее выражение лица. Потерянное, словно кто-то разбил ей сердце. Выражение грусти и злости, почти такое же, какое было у него, когда Кубок выбросил пергамент с его именем.

— Ты... ты должно быть Луна, — Прошептал он. Лилит поклонилась духу перед собой. Гарри же остался стоять на месте, но слегка склонил голову в поклоне.

— Зачем? — грустно прошептала она. — Почему он? Почему?

— Я прошу прощения, — едва слышно прошептала Лилит, ее голос дрожал.

— Кайус был испорченным человеком, — согласился Поттер.

— Что это меняет? — горько поинтересовалась она, посмотрев в сторону. По ее щекам бежали слезы. — Его больше нет. И я не могу последовать за ним. За что?

Тишина между ними ощущалась почти болезненно. Гарри ожидал другого приема, как минимум, что она нападет на них в своем горе.

— Кайус был ужасным человеком, но Лилит невиновна, — мягко произнес Гарри. — Разве ты станешь ее наказывать за то, что он натворил годы назад? Это облегчит твое горе?

— ...ты говоришь как Кэйтлин, — наконец ответила она. — Скажи же мне, Гарри, ты бы простил человека, который отнял у тебя того, кого ты страстно любил?

Гарри на секунду не был уверен в своем ответе. Астория была для него лучиком света. Сама мысль потерять ее из-за чьей-то эгоистичной прихоти причиняла ему невыносимую боль. Он подумал о том, а что если бы Дамблдор использовал ее в своих планах? Использовал для того, чтобы он победил Волдеморта? Чтобы он чувствовал по отношению к Ордену Феникса? Чтобы сделал? На чьей стороне правда? Как он чувствовал себя по отношению к членам ордена? Ведь они искреннее верили в него, не так ли?

— Я не смог бы простить ответственных за преступление, — твердо ответил он, чувствуя, что она может видеть все его мысли. — Но я не могу ненавидеть тех, кто верит в него. Люди не выбирают свою семью, как и не выбирают тех, о ком они заботятся.

— ...

— Я хозяин даров смерти, — настойчиво продолжил он, мелко дрожа от осознания всей ответственности данного титула. — Я не знаю, сможет ли Джулиан присоединиться к тебе навсегда, — ее взгляд устремился на него, он видел, как она борется со своими эмоциями. — Но... Хела, как я думаю, сможет что-то придумать, если ты сможешь снять проклятие.

Повисла долгая тишина. Луна смотрела куда-то вдаль между Лилит и Гарри, а затем стала приближаться к ним. Лилит замерла, когда она взяла ее за руку своими холодными пальцами.

— Я когда-то сказала, что мое проклятие при неправильной попытке спасения поможет сохранить твою семью, — задумчиво пробормотала она. — И время его прошло. Мое клеймо все еще будет на твоей душе, но сейчас ты свободна от своего бремени. Небо не причинит тебе вреда, — с этими словами золотистые браслеты Лилит раскрылись и упали на песок. Тепло коснулось ее холодной кожи. Гарри улыбнулся. Луна бросила на него долгий взгляд прежде, чем исчезнуть во вспышке серебристого света. Единственным напоминанием о ее присутствии были три бриллианта, лежащие на песке. Там, где его коснулись ее слезы.

Лилит недоверчиво посмотрела на свои руки, словно впервые их увидела. Одинокая слезинка скользнула по ее щеке, затем другая, а после она разрыдалась, пока молча обнял ее в знак поддержки, наблюдая за тем, как их друзья бегут к ним. Свобода. Наконец-то. Как это странно звучало.

Сириус рассказывал Джейн, Беверли, Ричарду Муну и Дениэлу Гринграссу о похождениях мародеров в свои школьные годы, когда прилетала сова с письмом. Ремус, не желавший нарушить царившее веселье, открыл окно и аккуратно отвязал письмо от лапки совы. Сова, уставшая от долгого перелета, устало ухнула и склонилась к плошке с водой, пока Люпин открывал письмо.

— Письмо от детей, — громко прокричал он с кухни. Его слова волшебным образом подействовали на компанию, которая в полном сборе тот час же появилась на кухне.

Дорогой Сириус,

мы все свободны.

Ричард прижал ладонь к губам, на его глазах навернулись слезы. Он сразу же понял, что означают эти слова. Он словно почувствовал, что его тяжелое бремя наконец-то закончилось. Но едва ли это было только из-за его одного единственного желания.

Теперь, когда все безумие закончилось, мы направляемся к последнему пункту нашей поездки — Австралии. Может, встретимся там? Путешествовать здорово, но обрести почву под ногами и дом будет еще лучше. Это хорошее место, чтобы начать новую жизнь нашей семье.

Сириус победоносно воскликнул, когда Ремус закончил читать, заставляя того закатить глаза.

— И? Чего же мы ждем? — Блэк выскочил из кухни, направляясь к входной двери. — Все на поезд!