Последняя милость (джен)

Когда поблизости от лагеря ошивался сопляк-надзиратель Равенны, Освальду пришлось поискать укрытия в каких-нибудь кустах. Таких, чтоб были одновременно и погуще, и поближе к стоянке Братства Ночи, и в то же время на расстоянии, достаточном для того, чтобы подходить к ним мальчишке из Братства было лень.

Но, к немалому облегчению бывшего вора, хватило того паренька ненадолго. Да и не столько следил он за окрестностями, сколько собирал хворост. Или вообще просто поглядывал на небо, легкомысленно насвистывая какой-то немудрящий мотивчик. Самое то занятие для убежденного бездельника.

Так что беспечный юнец не помешал Освальду подобраться к стоянке Братства поближе. И убедиться, что Равенна жива. Да заодно стать свидетелем беседы волшебницы и этой двуличной твари — Леона. Свидетелем… ну и слушателем тоже.

Из этого разговора подслушанного бывший вор понял две вещи.

Во-первых, так называемый охотничек не просто решил оставить пленницу в живых, но и попытался перевести ее на свою сторону. Убедить бросить и Дедулю-Бренна, и его, Освальда сотоварищи. Равенна же, стоило отдать ей должное, по крайней мере, не ответила прямым согласием. Хотя и отказа, столь же прямого, с ее стороны, увы, не последовало. И неудивительно, стоило бы признать. Потому что и говорил Леон с напором и довольно-таки веско, и сама волшебница была, мягко говоря, не в восторге от того положения, в котором оказалась.

Но было еще «во-вторых». Причина… одна из причин вышеназванного незавидного положения Равенны. Выходило, что он, Освальд, ошибся. Принял за чистую монету нытье призрачного некроманта, проникся к нему жалостью — и, в конечном счете, подставил братьев по оружию. Хотя подставил ли? С другой-то ведь стороны они уничтожили очередной источник Скверны. Дедуля-Бренн тому только рад будет. Но вопрос, что делать с некромантом, который вовсе и не собирался на самом деле умирать, оставался открытым.

«Эх, надо было соглашаться на предложение завалить пещеру, — про себя посетовал бывший вор, — хотя теперь-то уж чего»

Одно он, впрочем, знал с полной уверенностью: без Равенны, не вызволив ее из цепких лап Братства Ночи, с некромантом точно не сладить — какие бы намерения тот ни вынашивал. Оставалось решить, как спасти волшебницу. План какой-нибудь выработать.

С этой целью Освальд еще немного задержался в кустах близ лагеря после того, как Леону надоело ездить по ушам своей пленницы. Бывший вор понаблюдал, как люди Братства ужинают, рассевшись вокруг двух костров, как укладываются спать, а главное — сколько и где выставляют часовых.

Поддерживать огонь и стеречь сон остальных «братцев ночи» вверялось, кстати, двум человекам. Один из них первым делом отлучился в темноту по зову природы — добро, хоть с края поляны, противоположного тому, где схоронился Освальд. Второй между тем, присев у костра, уставился в небо, что-то неслышно зашептав. Не то молился, не то подсчитывал, сколько на небосвод в эту ночь высыпало звезд.

Вернувшись, первый предложил второму сыграть в кости.

Поглядев еще раз, напоследок, на этих двоих, бывший вор как можно тише двинулся прочь от поляны — осторожно обходя высокие кусты и пригибаясь под ветвями деревьев. Путь его лежал туда, где, примерно в четверти мили от стоянки Братства, ждали, сидя у слабенького, едва заметного в темноте костерка, Сиградд и сэр Андерс.

Первый при появлении Освальда остался спокойным и бесстрастным как вековой дуб. Зато второй мигом подскочил, уже положив правую руку на эфес меча; выпрямился — ни дать ни взять, кол проглотил.

Впрочем, увидев, что из кустов на их стоянку вылез не абы кто, а бывший вор, а с недавних пор соратник, рыцарь более-менее успокоился.

— Ну? Что удалось выяснить? — спросил он почти без привычной спеси в голосе — теперь на ее смену пришло обычное нетерпение.

— Как водится, известия есть хорошие и плохие, — начал Освальд, усаживаясь перед костром, — если не считать того, что меня не поймали, не убили и даже вообще не заметили, главная хорошая новость такая. Равенна жива и вроде невредима, ее не пытают… и убивать, как я понял, вовсе не собираются.

— Но?.. — это подал голос Сиградд, обладавший завидным талантом: порой задать правильный, затрагивающий самую суть дела, вопрос, обойдясь как можно меньшим количеством слов.

— Но к ней имеется целых две плохие новости, — отвечал бывший вор с ноткой сожаления, — во-первых, жизнь нашей волшебнице этот ублюдок Леон оставил не просто так, а с умыслом. Он задумал переманить Равенну к себе… в ряды ихнего Братства. Для чего основательно попудрил ей мозги. Но здесь я его понимаю. Хороший колдун никому лишним не будет.

— А во-вторых? — все так же нетерпеливо спросил сэр Андерс. Подгонял как будто.

— А во-вторых, кушать Равенне эти гнусы не дают, — Освальд вздохнул, — э-э-эх… знают, видимо, что волшебники с помощью еды восстанавливают не только телесные, но и колдовские силы. Вот и пытаются себя обезопасить… так сказать, зад прикрыть.

— То есть, даже если мы и вызволим Равенну… — начал рыцарь, но бывший вор его перебил.

— Без «если», — выпалил он с раздражением, — обязаны освободить.

— …то в бою от нее все равно проку не будет, — докончил свою фразу сэр Андерс, делая вид, что не заметил реплики Освальда.

— Обязаны освободить, — еще раз повторил зачем-то бывший вор, — не то грош нам всем цена. И Дедуля-Бренн зря тратил на нас время, кров предоставляя… спасая от виселицы.

А затем, помолчав с мгновение, добавил:

— Это вполне нам по силам… не смотрите, что этих «братцев ночных» там много. Леон и его подручные — те еще вояки. Просто тогда, у берлоги они застали нас врасплох, смогли окружить… это раз. А два: очень уж они полагаются на стрелы, на арбалеты. Предпочитают бить на расстоянии. Почему? Думаю, причина ясна и очевидна.

— Трусы, — высказался по этому поводу сэр Андерс, — или слабаки. В честной схватке, лицом к лицу, грудь на грудь… с клинком против клинка толку от них… не больше, чем от крыс.

— Все правильно, — Освальд одобрительно кивнул, — другой вопрос, что тогда, на оскверненной земле это было их преимуществом. Открытая местность, никаких… почти препятствий для полета стрелы. А враги… мы, то есть, на немаленьком расстоянии, с которого этих стрелков никаким мечом или секирой не достать. Благодать!

— Зато теперь… — начал было сэр Андерс, но бывший вор его перебил, не стал дослушивать.

— Зато теперь, благородный сэр, расклад прямо противоположный. «Братцы» эти спят вповалку на поляне… не настолько просторной, чтобы луки и арбалеты им бы теперь помогли. Зато нам в такой тесноте — наоборот: полнейшее раздолье.

— План… атаки? — рыцарь перевел взгляд на Сиградда, затем снова на Освальда, а в интонации и выражение лица окончательно вернулась столь бесившая бывшего вора смесь деловитости и чванства. Правда, держал себя сэр Андерс уже не как аристократ в присутствии простолюдинов, но, скорее, будто командир перед подчиненными бойцами.

— План донельзя прост, благородный сэр, — отчеканил Освальд, подражая манере высокородного собеседника с подчеркнутой неуклюжестью, на грани шутовства, — противник выставил двух часовых, а остальные изволили почивать. Мы с вами незаметно подбираемся к этой парочке и перерезаем им горло… ну или рубим буйные головы. А тем временем наш могучий друг…

Бывший вор кивнул в сторону Сиградда.

— …наш могучий друг рубит веревки, которыми Равенна привязана к дереву. Потом хватает ее и уносит подальше… где безопаснее. А если поднимется шум…

— Так. Погоди, — возразил сэр Андерс, нахмурившись, — то есть, как это понимать — незаметно подберемся, перерезаем? Как воры что ли?

Освальд подчеркнуто глубоко вздохнул и закатил глаза.

— Вот что вы за человек, сэр Андерс фон Веллесхайм, — протянул он устало, — хотя понятно — что. Благородный. Только честные поединки признаете, а всякие уловки и хитрости считаете уделом уличной швали. Похвально, конечно… было бы, если б наши противники сами не были тем же мусором рода людского. Эти, как мы уже поняли, честной битвы нам не дадут. Да и что это за битва — целой толпой на нас троих? Предпочитаете погибнуть?..

— Я тоже не хочу… просто носильщиком работать, — басовито молвил Сиградд, — убегать и прятаться.

— Ладно, — Освальд легонько хлопнул в ладоши, — тогда поменяемся ролями. Мы с Сиграддом берем на себя часовых. Вы, благородный сэр, как и подобает рыцарю, вызволяете даму… может, и не слишком прекрасную, но уж какая есть. Постараемся убить как можно больше «братцев ночи» пока они спят, а как проснутся — отступаем.

С этими словами бывший вор метнул тесак в ближайшее дерево, на манер дротика. Широкое остроконечное лезвие вонзилось в морщинистую кору.

К стоянке отряда Братства Ночи подходили, разделившись. Освальда еще немало удивил соратник-варвар. Бывший вор ожидал… или, скорее, опасался, что такой здоровяк будет ломиться через кусты, словно взбесившийся кабан, и с таким же шумом. Но Сиградд перемещался через ночной лес осторожно и даже почти неслышно. Очевидно, охотничье прошлое сказалось. Хотя до ловкости и зоркости Освальда — качеств, которые можно было обрести лишь, живя в погоне за шальной удачей — варвару-изгнаннику было, разумеется, далеко.

Костер все горел. И благодаря ему из темноты ночного леса поляна была очень даже заметна.

«Ну, вояки… ха-ха!» — внутренне усмехнулся Освальд, подползая к стоянке Братства и уже сжимая пальцами рукоять тесака.

Первым в атаку вступил, впрочем, все-таки Сиградд. Один из часовых оказался достаточно бдительным, а слуху его хватило чуткости, чтобы различить шорох в кустах — как раз с той стороны, откуда подбирался варвар.

На беду часовому не хватало опыта. А с ним — понимания той простой истины, что в ожидании нападения лучше десять раз перестраховаться и прослыть придурковатым, шарахающимся от собственной тени паникером, чем один раз геройски погибнуть. Да заодно помочь с переездом на тот свет боевым товарищам.

Потому, вместо того, чтобы растолкать других членов Братства, часовой просто подошел к самому краю поляны, к одному из окружавших ее деревьев и посмотрел в ночную темноту — тщась что-нибудь в ней различить.

Он-то и погиб первым. Секира Сиградда, спрятавшегося как раз за этим деревом, обрушилась на голову часового и вмиг раскроила ему череп.

Второй часовой успел открыть рот… но и только-то. Выскочивший, прямо-таки молнией вылетевший из кустов Освальд вонзил ему лезвие тесака в основание шеи, которую человек из Братства Ночи столь неосмотрительно открыл, откинув капюшон плаща.

Следующий удар тесака пронзил горло его спящему соратнику — ближайшему к Освальду. Не отставал от бывшего вора и Сиградд: на ходу снес голову одному из членов Братства Ночи, спросонья приподнявшемуся и уставившемуся перед собой мутным взглядом.

Тем временем сэр Андерс уже освобождал от пут Равенну. Вначале попробовал развязать узлы руками, но быстро понял, что выйдет слишком долго. Так что пришлось рыцарю взяться за меч не для боя, но просто перерезать веревки. Причем действовать пришлось предельно осторожно, дабы не поранить волшебницу.

От схватки с веревками его отвлек истошный вопль, раскатившийся над поляной и в ночной тишине прозвучавший просто громоподобно.

Это Сиградда подвели-таки огромный рост на пару с богатырским сложением. По нечаянности варвар наступил на одного из спящих противников, отчего тот и заверещал. Остальные члены Братства — те, что еще были живы — почти мгновенно вскинулись, стряхивая сон.

— Нападение! Рассредоточьтесь! — выкрикнул Леон. Голос у него оказался неожиданно сильным для столь скромного роста.

А уже в следующий миг меньше, чем в дюйме от лица Сиградда пролетела блеснувшая в темноте от света костра железная полоска ножа. Не иначе, предводитель отряда именно в здоровяке-варваре увидел наиболее крупную — а значит, и наиболее удобную мишень.

Леон просчитался: несмотря на свою стать, Сиградд не был неуклюжим. Без труда смог уклониться… но расслабляться было рано. Мгновение спустя (варвар не успел даже дух перевести) неподалеку щелкнула тетива арбалета. Сиградд еле успел выставить секиру на пути устремившегося в его сторону юркого как комар болта — отразить эту атаку.

С легким стуком металл ударился о металл, и арбалетный болт упал на примятую траву поляны.

Второй раз выстрелить этому арбалетчику не удалось. Подскочивший Освальд рубанул тесаком по руке; ткань рукава мгновенно потемнела от крови. Боец Братства Ночи заорал, роняя свое оружие и хватаясь за поврежденную руку.

Но рядом почти сразу щелкнул еще один арбалет, и бывшему вору поневоле пришлось падать, пригибаясь к земле. Но прежде, краем глаза, он успел приметить Леона — уже стоявшего на ногах и прижимавшего к груди холщовый мешок… конечно же, с останками некроманта.

Сэру Андерсу, в отличие от его соратников, можно сказать повезло. Внимание Леона и его людей почти полностью было сосредоточено на Сиградде и Освальде, находившихся посреди поляны. Рыцаря, резавшего мечом веревки, которыми пленница Братства была привязана к дереву, успел заметить только один из супостатов. Да и тот оказался не шибко умен. Вместо того чтобы попробовать подстрелить сэра Андерса с безопасного расстояния, этот обалдуй, взревев, бросился на него. И как — с ножом против меча!

Рыцарь играючи отбил эту атаку, и ответным выпадом вонзил клинок в живот человеку из Братства Ночи. Тот только охнул, оседая на землю.

А сэр Андерс тем временем уже, резко развернувшись, сдернул с Равенны последнюю веревку. Облегченно вздохнув, волшебница отошла от дерева, разминая руки.

— Идти сможешь? — негромко спросил рыцарь, и Равенна кивнула.

Пару мгновений сэр Андерс мешкал — разрывался между вверенной ему волшебницей и битвой, в которой он считал себя должным участвовать. Очень не хотелось ему стоять в стороне, бросая Освальда и Сиградда.

Но увы: обстановка не очень-то благоприятствовала проявлениям воинской доблести. Стрела, просвистевшая совсем рядом, и вонзившаяся в ствол дерева, к которому совсем недавно была привязана Равенна, подсказала рыцарю правильный выбор. Схватив волшебницу за руку, он потянул ее прочь с поляны, в темноту.

Тем временем кто-то прыткий, но недостаточно осторожный споткнулся о припавшего к земле Освальда. Бывший вор еще дернулся нарочно, дабы вернее сбить этого «кого-то» с ног. А когда боец Братства повалился на землю — бросился на него с зажатым в руке тесаком.

Впрочем, противник Освальда тоже оказался не промах. Сначала отпихнул бывшего вора ногой, а в следующий миг уже выхватил нож.

Лезвие блеснуло в тусклом свете костра. Человек из Братства хищно ухмыльнулся, подобравшись для рывка, точно кот, заприметивший мышь.

«Ах, юные годы! — с внезапным и едва ли уместным приступом ностальгии подумал, глядя на него, Освальд, — старые… хе-хе-хе, и, конечно, добрые схватки веселых лихих ребят!»

Поигрывая тесаком и буравя противника взглядом, бывший вор дождался, когда тот метнется в его сторону. И, резко отскочив, поднялся на ноги, на ходу столкнувшись с еще одним бойцом Братства Ночи — тот как раз заряжал арбалет.

Ни уклониться, ни встретить этот неожиданный выпад Освальда незадачливый арбалетчик не успел. Так и рухнул, спиной вперед… прямо в костер. Бывший вор едва успел выхватить арбалет из его рук. И почти одновременно отвесил пинка под зад второму из противников — или, скорее, предыдущему, припавшему к земле.

«Уж такие вот они, поединки лихих ребят, — подумал при этом бывший вор с ехидством, — кто смел… в Преисподнюю улетел, кто честный-благородный — первый на корм крысам годный. А кто сильный, но тупой, пусть прощается с башкой… она ему все равно без надобности».

А затем, полуприсев, обвел взглядом поляну, валяющиеся на траве трупы… троих, живых покамест, людей Братства, что наседали на Сиградда, поигрывая ножами. И еще больше этих «братцев» не по крови, но по духу… нет, скорее, по гниловатому душку, отступавших в темноту леса с луками и арбалетами.

Наконец, Освальд снова нашел взглядом Леона и злополучный мешок.

«И фехтуй хоть как король — все равно настигнет боль. Лишь удача что-то значит… в схватках лихих людей. Да и в самой их жизни, если подумать. Тем, у кого ее нет, а поймать за хвост слабо, лучше сразу гроб заказывать».

Снова пнув под ребра попытавшегося было приподняться бойца из Братства Ночи, бывший вор одновременно послал арбалетный болт в направлении предводителя вражьего отряда.

Да только, увы, здесь хваленая удача Освальду изменила. Не выпуская из рук мешка, Леон юркнул за ближайшее дерево, скрывшись в темноте. А в сторону бывшего вора из темноты же метнулось сразу несколько стрел, вынуждая его снова припасть к земле. И даже несмотря на этот судорожный маневр, одна стрела все-таки пролетела слишком близко — оцарапала ему щеку.

Тем временем Сиградд, сообразивший, что и сам может послужить неплохой мишенью для стрелков Братства, решился-таки на отчаянный прорыв. Взмахом секиры он снес голову ближайшему из противников, а еще одного опрокинул на землю мощным ударом ноги в живот. После чего, конечно, последний из трех «братцев» остановить варвара уже не мог.

А тот, пригибаясь, бросился к Освальду. И чуть ли не за шиворот его потянул, увлекая за собой — прочь с поляны.

Вслед им полетели еще несколько стрел и арбалетных болтов. А с ними и голос Леона, просто-таки сочившийся злобой:

— Вот так, значит! Вы захотели войны? Что ж, будет вам война! Клянусь, Братство это так не оставит!