Сын героя (джен)

Он снова рассмеялся.

— А ты не знал? Разве твой любимый дядюшка не рассказывал тебе, какое выражение лица было у его старшего брата, после того, как он пронзил катаной своих маму и папу? — мужчина стал подходить к Кезуки, глядя ему прямо в глаза и заставляя тем самым пятиться, — Разве не говорил, сколько лет он провёл нукенином, живя лишь одним желанием — стереть с лица земли человека по имени Учиха Итачи? И, — он подошёл вплотную к мальчику, — разве не рассказывал он тебе, какая эпичная между ними была битва, и как Учиха Саске вышел из неё победителем?

Кезуки отшатнулся от него, прижавшись к стене.

— Ложь… — прошептал он, глядя перед собой пустым взглядом, — Это не может быть правдой.

— Если не веришь — всегда можешь спросить своего дядю.

Кезуки вздрогнул. Ему вдруг вспомнились сказанные однажды слова Саске: «Всегда всё проверяй и во всём сомневайся, если не хочешь, чтобы тебя обманули. Никогда и никому не верь на слово, даже если это близкий тебе человек». «Даже если это ты?» — спросил тогда мальчик. Саске тогда внимательно посмотрел на него и кивнул: «Даже если я».

Значило ли это, что он на самом деле лгал ему про отца? Хотя с другой стороны… Кезуки поднял взгляд на ухмылявшегося мужчину. Ему тоже нельзя верить.

— Зачем вам всё это?

— Я просто не могу терпеть тот факт, что по деревне свободно разгуливает такое отродье как ты, — ухмылка сменилась на хмурое выражение лица. Мужчина указал на него пальцем, — Ты грешен одним своим существованием.

— Я не…

— Молчать! — резкий окрик перебил Кезуки, — И ты, и твой папаша, и твой столь обожаемый всеми дядюшка — все вы преступники, уродливое пятно на репутации деревни, весь ваш клан! Учиха, — мужчина буквально выплюнул это слово сквозь зубы, — О, я помню, как твой дед, Фугаку, как он гордился своим кланом. Сильнейший в Конохе! Благородный, чтящий святые традиции предков! А знаешь, — он наклонился ближе к мальчику, — кем он ещё гордился? Конечно, своим дорогим старшим сыном. Интересно, что он чувствовал, когда сыночек в благодарность воткнул ему катану в спину?

Кезуки смотрел в находившиеся так близко маленькие глаза и с каждым словом, сказанным мужчиной, чувствовал, как неконтролируемая ярость поднимается, заполняя его изнутри. Как только она дошла до глаз, мгновенно заполняя радужку красным, сдерживаться было уже поздно. Учиха не помнил как это произошло, тело двигалось само. Очнулся он лишь когда голос друга ударил по барабанным перепонкам.

— Чёрт возьми, Кезуки, да отцепись ты от него!

С медленными волнами подступающим шоком он осознал, что сидит верхом на избитом мужчине, сжимая пальцами его горло. Ещё чуть-чуть, и Кезуки убил бы того, кто посмел оскорбить его семью, но в этот момент Акире удалось оторвать его и оттащить подальше. Почему-то Учиха почувствовал разочарование.

— Ч-что произошло? — хрипло спросил он.

— Это я должен спрашивать у тебя, что произошло! — воскликнул Акира, — Ты задержался, и я решил проверить, всё ли в порядке. Зашёл в дом, а ты его уже кончаешь. — Кезуки не нашёл, что ответить. Он лишь тяжело дышал, пытаясь унять дрожь в руках. Акира забеспокоился, — Эй, с тобой всё в порядке? Что случилось?

— Ничего, — Кезуки покачал головой, взглянув в глаза друга и убирая шаринган, — Я… Мне надо… кое-что сделать. Ты… не иди за мной. — выпалив это, он сорвался с места, выбегая из дома.

Кимура поражённо посмотрел ему вслед. Когда он оказался в комнате, и Кезуки поднял голову… таким Акира друга ещё не видел. Он никогда не позволял себе разозлиться настолько, чтобы активировался шаринган, и не уставал повторять, что в битву нужно вступать с холодной головой. А теперь… Кимура так и не понял, что произошло, но одно знал точно — случилось что-то очень серьёзное.

Бьющий в лицо ветер по идее должен был охладить пыл, но на деле лишь вносил ещё большую сумятицу в без того смешанные распалённые чувства, не позволяя сосредоточиться и просто во всём разобраться. Вместо этого Кезуки нёсся, не разбирая дороги, домой с одной надеждой, что Саске опровергнет всю эту чушь и успокоит его.

Вот он у цели. Порог, дверь, удивлённое лицо Сакуры, у которой он спросил, где дядя. Лестница. Второй этаж. Кабинет Саске.

— Что?

— Я спросил, это правда?!

Саске встал из-за стола, развернувшись к нему.

— Ты о чём?

Кезуки смотрел в лицо дяди, самого родного для него человека. Тот всегда хмурился, когда беспокоился.

— Про отца… Это правда… что он уничтожил весь клан и… своих родителей? — дрожащим голосом выдавил мальчик.

— Кто тебе это сказал? — в голосе Саске звенела сталь.

— Не важно! — не выдержав, закричал Кезуки, — Какая разница, кто мне это сказал? Это правда или нет?!

Саске ответил так быстро, что ужас его слов не сразу дошёл до племянника.

— Правда.

Вот теперь мир на самом деле пошатнулся. Его отец… Человек, давший ему жизнь, был убийцей.

Но это даже не самое страшное.

Самое страшное, что он был убийцей своих родителей.

Будучи в детстве очень привязанным к матери, и даже теперь, спустя столько лет, до сих пор часто вспоминая её с теплотой и любовью, Кезуки не понимал, как это вообще возможно. Он попытался представить, как убивает Медоку, Саске, Сакуру…

Нет, это невозможно. Для него невозможно. Но, видимо, не для Учихи Итачи.

От шока на глаза навернулись слёзы, и сквозь пелену мальчик увидел, что дядя подошёл к нему и собирается что-то сказать.

— Послушай… — успел проговорить Саске, прежде чем племянник с силой оттолкнул его.

— Почему ты не сказал мне?! — прокричал Кезуки, чувствуя, как в нём вновь закипает ярость, — Зачем?! Зачем всё это было?! Твой отец бы тобой гордился, твой отец был героем, твой отец полюбил бы тебя, — проговорил он, будто передразнивая, и снова перешёл на надрывный крик, — Зачем?! Зачем ты мне столько лет лгал?

— Я лгал тебе лишь в самом начале, боялся, что ты слишком мал и не поймёшь, — спокойно ответил Саске, — всё остальное, о чём ты сейчас говоришь, было правдой.

— Ты опять лжёшь, — дрожащим, но резким голосом оборвал его мальчик.

— Кезуки…

— Это не может быть правдой!

Саске вздохнул, покачав головой.

— Ты просто не знаешь всего…

— Я знаю достаточно! — взорвался Кезуки, — Достаточно, чтобы понять, что такой человек любить не может! Ты лжёшь мне, и… — он на мгновение замолчал, сглатывая, — и мама тоже лгала! Она просто не хотела об этом говорить, а он не мог полюбить её за два дня! Только не он! Он просто изнасиловал её, воспользовался как шлюхой и…

Крепкая пощёчина заставила его замолчать.

— Думай, прежде чем говорить такие вещи, — холодно процедил Саске.

Кезуки, мотнув головой в сторону от неожиданного удара, медленно повернулся обратно. В его глазах пылал шаринган. Несколько секунд дядя и племянник стояли молча. Потом Саске решил извиниться, сделал шаг вперёд, но мальчик резко отшатнулся.

— Ненавижу тебя, — прошипел он и выскочил из комнаты. Почти сразу хлопнула входная дверь.

Взволнованная Сакура застала мужа облокотившегося на стену и задумчиво потиравшего правую ладонь. Саске поднял на неё взгляд.

— Только не говори «я предупреждала». Я и так всё понимаю.

— Ты не собираешься за ним идти? — остановившись в дверях, мягко спросила Сакура.

— Ему нужно остыть, — сказал Учиха, взглянув на окно, — Потом сам вернётся.

— Ты уверен? Я уже говорила — характером он во многом в тебя пошёл.

— Зато мозгами в Итачи, — хмыкнув, парировал Саске, — Кезуки поймёт, что не всё так просто, что человек не всегда определяется тем, что он смог или не смог убить кого-то, и захочет узнать об отце побольше.

— А если он даже после этого откажется его принимать?

Саске нахмурился.

— В таком случае это будет полностью его право. Главное, чтобы не выдумывал лишнего.

Кезуки вновь не разбирал дороги, теперь уже из-за слёз, застилавших глаза. Жестокая правда причиняла боль, а сердце жгло так же, как и след от пощёчины. Дядя ударил его впервые за всё время их знакомства, впервые поднял на него руку. И из-за кого? Из-за человека, лишившего жизни собственную семью?

Это не укладывалось в голове. Вся эта история была непонятна Кезуки, но он и не желал ничего понимать. Ему было достаточно того, что его отец — жестокий убийца, а дядя — самый близкий и родной человек после матери — всю жизнь лгал ему, покрывая своего брата.

Зачем?

Кезуки старался об этом не думать. Он боялся возможного ответа, особенно вспоминая слова того мужчины о том, что Саске и сам был когда-то нукенином. Отступником! Во время их первой встречи в Деревне Озёр ему едва исполнился двадцать один год! Когда же… он им стал? Ещё раньше?

В памяти внезапно всплыло пугающее выражение лица, которое иногда появлялось у Саске во время серьёзных сражений. Будто он способен на всё, даже на самое ужасное. Это настолько не вязалось с привычным образом доброго дяди, что Кезуки всегда списывал это просто на особенность поведения. Но теперь…

Он потряс головой. Лучше не думать об этом.

Единственное, что он сейчас хотел — это оказаться подальше отсюда, побыть одному и успокоиться. Поэтому, остановившись и вытерев лицо рукавом, Кезуки не удивился, что ноги сами принесли его к главным воротам деревни.

Постояв некоторое время в двадцати метрах от поста охраны, он вздохнул и развернулся.

Через полчаса после ухода Кезуки в дом Учиха постучались. Сакура уже ушла в госпиталь, и дверь стоявшим на пороге Какаши и Акире открыл Саске, пропуская их внутрь и приглашая в гостиную. Оказалось, Кимура решил, что друг не стал бы без причины нападать на незнакомца, и, связав мужчину, обратился за помощью к хокаге. Хатаке понял всё мгновенно.

— Прости, мне надо было раньше сообщить тебе о слежке, — хмуро сказал Какаши после того, как Акира закончил описывать случившееся, а Учиха коротко упомянул о ссоре.

— Боюсь, это ничего бы не изменило, — пожал плечами Саске, — Ты выяснил, кто это был?

Какаши кивнул.

— Да. Анбу его мгновенно проверили. Это Сузуки Исао … — ответил Хатаке и после короткой паузы добавил, — Бывший ученик Шимуры Данзо.

Саске вскинул голову, нахмурившись.

— Данзо? И как давно он был его учеником?

— Более сорока лет назад. И, после того, как Исао стал чуунином, вся информация о нём исчезает.

— Корень?

— Скорее всего, — подтвердил Какаши, скрестив руки на груди, — Надо будет поднять их архивы.

Саске задумчиво перевёл взгляд с хокаге на Акиру.

— Кто-нибудь из вас говорил с ним?

— Я едва успел связать его, когда он очнулся, — негромко проговорил Акира, — и минут десять мне пришлось его слушать.

— И что он говорил? — заинтересованно повернулся к нему Какаши, — при мне-то он молчал как рыба.

— Он… — неуверенно начал мальчик, опустив глаза, — он кричал, что ненавидит весь клан Учиха, что… их надо истребить. И… — продолжил Кимура, мельком взглянув на Саске, — что ваш брат был сумасшедшим убийцей, и что Кезуки пойдёт по его стопам.

— Ну? — Какаши вновь повернулся к Саске, — со стороны похоже, будто Сузуки Исао просто фанатик, которому в своё время хорошо промыли мозги.

Учиха покачал головой.

— Даже если он фанатик, это лишь значит, что его фанатизмом воспользовался кто-то другой, у кого есть виды на Кезуки. Иначе зачем эта слежка, и почему он появился только сейчас?

— Да, ты прав. Но с какой целью?

— Естественно, чтобы рассорить нас с Кезуки и как-то повлиять на его эмоциональное состояние, тем самым ослабив.

Какаши задумался, и наступившую тишину нарушил голос Акиры.

— Извините конечно, что прерываю вас, но что происходит? Я имею ввиду, Кезуки что-то угрожает? И вообще, всё это как-то… — он чуть замялся, тряхнув рыжей чёлкой, — Я толком ничего не понял.

— Зайди ко мне завтра утром, и я объясню тебе, — сказал Саске, прежде чем Хатаке успел обдумать слова Кимуры.

— Ты уверен? — тут же спросил хокаге.

Оба мужчины посмотрели на мальчика, сразу почувствовавшего себя неуютно.

— Да, — как-то задумчиво ответил Саске, — он уже давно знает, что отец Кезуки Итачи, а учитывая, что кричал этот Исао… Лучше просто рассказать ему всё.

Какаши вздохнул.

— Ну как знаешь.

— Эм, — протянул Акира, — тогда я могу идти?

— Конечно, — кивнул Учиха.

Не заставляя себя ждать, Акира выскользнул из гостиной, а следом и из дома. Какаши с Саске остались вдвоём.

— Ты знаешь, где сейчас Кезуки? — спросил Хатаке, поднимаясь с дивана.

— Нет, — покачал головой тот.

— А когда вернётся?

— Тоже нет.

Какаши нахмурился.

— Ну, по крайней мере мы точно знаем, что он в деревне. Если бы он прошёл через главные ворота, мне бы тут же сообщили, да и в любом другом месте он не смог бы пройти незамеченным, не зная пароля. — Саске молча посмотрел на учителя снизу вверх, — Что? — насторожился Хатаке, — Он знает пароль? — Учиха чуть улыбнулся. — Саске…

— Я подумал, что ему может это пригодиться однажды.

Какаши вздохнул, зажмурившись и потирая пальцами переносицу.

— Будем надеяться, что уже не пригодилось.

— Подождём до вечера, — сказал Саске, тоже поднимаясь, — если не вернётся, я сообщу тебе, и пустим Анбу на поиски. А если за ночь его не найдут, я пойду за ним.

— Искать его за пределами деревни всё равно что иголку в стоге сена, — устало пробормотал Хатаке.

— Я знаю, куда он пойдёт, — парировал Учиха.

— И куда же?

— В Деревню Озёр, разумеется. Потеряв, если так можно выразиться, отца, он наверняка захочет побыть поближе к матери.

Коноха удалялась с такой скоростью, какую только может развить молодой шиноби. Кезуки не до конца осознавал, что он делает, в голову словно тумана напустили. Единственное, что он точно знал, это то, что он не может больше оставаться в деревне. По крайней мере, не сейчас.

Но куда тогда ему идти?

Он замер на одной из веток, рассеянно разглядывая окружающие его деревья. Ответ был очевиден. Кроме Конохи, у него был ещё один дом, в родной деревне. Кезуки не был там уже больше двух лет, и теперь понял, что соскучился. И по дому, и по доброй соседке, и по маме.

Мысль о маме, о том, что произошло тогда, почти пятнадцать лет назад, заставила его со злобой стиснуть зубы и продолжить путь. Он постарается узнать правду.

Через несколько часов наперерез мальчику выскочил человек в чёрной маске и такого же цвета костюме. Вытащив из-за пояса вакидзаши* с украшенным узорами клинком, он незамедлительно атаковал Учиху.