А свет торжествует над мраком (джен)

— Ну, где же... — сколько уже Гермиона ходит под этим флагом?

Один из немногих случаев, когда она изнурилась, разыскивая нужную книгу в библиотеке. Стеллажи и тома на них казались ей бесконечными, сколько не копайся — найдёшь всё, что угодно, кроме необходимого. Возможности следить за временем не было, лишний раз призвать необходимую вещь — надо же так, загнать куда-то собственную палочку, и чёрт знает, куда.

Иногда Гермиону настигало впечатление, что книги с верхних полок вот-вот на неё посыплются.

"Если уж меня какой-то из них да прибьёт, пускай это будут злополучные "Защитные заклинания. Высший уровень"". Пф, не в Запретную секцию же за ними лезть?

Но и дальше открытая для всех часть книгохранилища будто насмехалась над Гермионой, гуляющей в разделе по предмету заклинаний уже просто так. Всё перекопано, все обложки и корешки просмотрены безрезультатно. Приходилось даже просить других учеников приманить ей несколько книг сверху.

Оставалось два варианта — спросить у мадам Пинс, или положить перед ней разрешение на проход в Запретную секцию. Библиотекарша, как назло, вынудила ждать себя, вышедшая из-за своей стойки в центре зала.

Гермиона, как только мадам Пинс вернулась, бросилась к ней с расспросами о книге, на что она:

— "Защитные заклинания. Высший уровень" есть здесь в двух экземплярах. Первый сейчас на руках у студента Рейвенкло, а насчёт второго — он обычно на видном месте стоит. Вы и его не заметили? Раз так, я могу предложить вам только посетить Запретную секцию. Разрешение есть?

Скованно протянув библиотекарше разрешение, Гермиона окинула двери закрытой секции коротким неодобряющим взглядом. Ходить туда ей ещё не приходилось, расчёт был на экстренные ситуации... Ан нет, просто обыскалась материал для эссе.

Запретная секция, если уж привлекает, то одних сумасшедших. Человеку со светлой головой там делать нечего.

Стеклянные двери, как Гермиона приблизилась к ним, неторопливо, бесшумно открылись. Светлая часть библиотеки осталась позади, и сверху полился голубоватый свет. Ночью ли, днём ли, это одно из мрачнейших мест в Хогвартсе. Древесина, из которой выполнена мебель, окрашена в чёрный. Полки забиты книгами до отказа, литература может быть нетронута месяцами.

Раздел "Заклинания" обнаружился в самом конце. Гермиона дошла дотуда осторожно, словно с одного неверного движения можно остаться тут навсегда.

Корешки книг не были оформлены. Названия без указания авторов — на обложках, по большей части, тяжёлых фолиантов. От них исходил запах — смесь лака и гари. "Защитные заклинания и т. д." нашлись вскоре, две книги спустя. Гермиона принесла громоздкий том на стол, единственный в центре секции. Расстегнула замок, открыла на первой странице... И что же?

Загвоздка заключалась в том, что это оказались вовсе не защитные заклинания. Слова, выведенные красными чернилами, размашистым каллиграфическим почерком, резали глаза: "Тайны наитемнейшего искусства. Полный сборник заклинаний". Ещё немного — и фолиант бы с громким отзвуком упал на стол. Эхо унеслись бы за пределы Запретной секции.

Гермиона имела у себя книгу с похожим названием, но она представляла из себя тонкий переплёт с темномагическими примочками на каждой странице. Здесь — сплошные заклинания. Здоровенное собрание на тысячу страниц, замаскированное под материал, который может пригодиться школьникам... Опираясь на историю Хогвартса, тут могло не обойтись без руки Салазара Слизерина.

Несомненно, это самая омерзительная книга, попавшая в руки Гермионе когда-либо. Есть и другие, по сути. Зелья, или какие-нибудь биографии тёмных волшебников. Страшно представить, сколько будут весить вместе все три собрания.

В углу первой страницы стояла подпись чёрным цветом: "Тот, кто возьмёт этот фолиант, не может расстаться с ним, пока не опробует хотя бы слабейшее заклинание из него". Хм, а что ожидает человека, коли он сделает всё с точностью, да наоборот?.. Даже задумываться не хотелось!

"Значит, чтобы уж точно выйти в общую секцию в целости и сохранности, я должна использовать хоть самое безобидное заклинание отсюда?" — Гермиона, перелистнув на оглавление, была охвачена ещё большим страхом. Тёмная магия, как ни крути, чем-то карается.

Для выполнения самого первого заклинания требовался артефакт под названием Медная Змея. Ей-богу, пояснили, что это такое! Автор велел заставить цепочку двигаться вслед за палочкой, то бишь, на лад змеи, изгибающейся под музыку дудочки заклинателя. До того, как попалось объяснение, Гермиона вообразила обращение живой гадюки в медную.

— Я бы посмотрела на это. За сколько можно было бы продать такое существо? — лучше б Гермиона не отрывала глаз от страницы. Слышать голос поганого человека лучше, чем вдобавок и видеть его. — Рада вновь встретиться, ненаглядная моя.

Просчитала ли всё Рейес, или притащилась в Хогвартс, вдруг тронувшись умом? Вот в чём вопрос. Да как ей вообще удалось сюда проникнуть?

— С помощью одного заклятия, которое, хочу отметить, есть в этой книге, — Рейес провела пальцами по краю обложки. — Адхибере Секундум, так оно звучит. Создаёт подобие второго тела, но при этом на него не повлияет ничто. Прикосновения, воздух, заклятия... Иначе, перед тобой неполноценная я.

— Зачем выдавать мне всё это? — Гермиону передёрнуло. — Однажды, рано или поздно, я по-любому добралась бы до Адхибере Секундума.

— А применить осмелилась бы?

— Это к чему?

— Дело в том, что если оно удастся тебе с первого раза, я пожелаю изменить Пророчество, — Рейес ухмыльнулась на лад бакэнеко¹. — Нет на свете невозможного, понимаешь? Достаточно тебе перейти на мою сторону, и все слова прорицательницы канут в лету также скоро, как были произнесены.

"Уж лучше я позволю похоронить себя заживо, чем пойду на уступок". Расшифровывалось это приблизительно как: "Ты будешь отстаивать мою власть, чтобы затем разделить её со мной. Хотя бы ненадолго".

— А кто сказал, что я собираюсь пресмыкаться перед тобой при всякой выгоде?

Рейес сгорбилась, сидя на стуле напротив Гермионы. Напоминало прошлую их встречу с глазу на глаз.

— Послушай... ты торопишься с решением, — сказала Элма, поцарапывая ногтем фалангу мизинца Грейнджер. — Кому-то положено существовать, кому-то — нет, поскольку они слабы на фоне других. Миссия Ордена Белой Вечности — устранить их двумя способами, убеждениями отказаться от магии или кознями. В зависимости от того, как они пожелают, на что напросятся... Ты не похожа на подобную — слабую, потому я предлагаю тебе по-хорошему. Откажешься — вражда между нами обеспечена, — зелёные очи Рейес ярко блеснули.

Гермиона в течении её монолога листала сборник заклинаний, и среди них на глаза попалось не влекущее за собой особо серьёзных последствий. И, покопавшись на дне сумки, нашла... волшебную палочку. Вот как всё было просто!

— Франгеро! — вместе с ней со стула встала и Рейес. Ножки двух стульев и стола хрустнули, надломившись. — Не проверни ты Адхибере Секундум, обе ноги бы тебе сломала, сволочь!

— Поняла тебя. Ты свела всё ко второму, — снизу вверх Рейес начала испаряться. — У всего есть свой предел, у моего терпения — в том числе. В следующий раз, запомни — пощады не повторится. Было б ещё кому известно, когда он настанет... — договаривала она, растворяясь в темноте Запретной секции. С души Гермионы словно Эверест свалился.

Захлопнув фолиант и отнеся его на место, та в спешке вышла в общую секцию. Зал, что остался сзади, редко проверяется, и схрястанную мебель увидят не скоро.

— Стоит надеяться, — тихо сказала Гермиона, шагая на выход. Как теперь спокойно ходить в библиотеку?

Коридор был совершенно пуст, ни души вокруг. Солнце светило на серые стены, а в чашах с маслом, развешанных по ним, горел огонь. Пребывающих в суматохе стало немного жалко, смотря на них и Гермиону, попавшую в непревзойдённую тишину второй раз за неделю. И не утвердить, какая более запоминающаяся — нынешняя или ночная. Зато какая менее чуждая, кажется, очевидно.

По пути так никто и не встретился, пока Гермиона не заслышала шуршание пергамента.

Листы ворошились на подоконнике руками Шэрон. Разве нет места поудобнее? Желания спросить у неё не возникало, ведь в ответ она бросит только нечто вроде: "Шла бы ты феникса своего за хвост ловить, а не меня дёргала!" Верить в произошедшее на последнем уроке защиты от Тёмных искусств Шэрон отказывалась во что бы то не стало.

Из чистого любопытства Гермиона решилась подойти к ней, заглянуть в пергаменты. Раз она возится в них в месте, которое внезапно может стать людным, нет ничего серьёзного? Оно так и могло быть, ежели Гермиона не заглянула бы ей в глаза — смотрящие в одну точку, пронизанные тоской.

— Привет. Удостоверилась в моём здоровье, или чего хотела? — глуховато спросила Шэрон. — Отлично, проваливай.

Кажется, она прогоняла Гермиону, лишь скрывшись под маской. Взгляд, опять же, говорил об ином — кто-то да был ей нужен.

— Выглядишь погружённой в себя.

— Может, но это моё личное дело, ввязываться в которое ты не имеешь никакого права. Тебе понятно? — Эйвери смяла один лист в комок и отправила в Гермиону. Смотрелось отчасти комично. Гриффиндорка не унималась настаивать на своём, пока Шэрон не истратила свою львиную долю терпения.

— Ладно, больше я твоих напоров не выдержу. Дело всё в том, что сегодня, по словам отца, исчезла моя мама. Я ежегодно по-своему справляю эту дату.

"Вернее было бы не доставать её", — Гермиона ощутила себя виноватой. Будь они прокляты, интерес и жалость, а сейчас пути назад нету. Зачем ей вся эта груда пергаментов?

— Я отправляю ей письма в надежде, что она их получит и ответит. Опять же, отец сказал, она не вернулась из Соединённых Штатов с переговоров в Нью-Йорке. Невольно я посчитала одну дату, и сейчас меня не отпускает факт — за три года до того образовался Орден Белой Вечности, — Шэрон сократила расстояние между ней и Гермионой на шаг, раскинув руки. Также медленно она упала вперёд ради объятий и слёз Гермионе в блузку.

Действительно горячих слез, сильно намочивших ткань — настолько долго и горько она плакала. Коридор, к счастью, за всё то время никем ещё не пополнился. В слезах чувствовалась вся боль, вспоминалась сентябрьская насмешка-вопрос Малфоя: "Она померла, да?" Восемнадцать лет пролетело, могло случиться всё, что угодно.

— Чёрт возьми... Почему я плачу? — Шэрон, сама того не заподозрив, высморкалась всё в ту же белую блузку Гермионы.

— То есть, скорбя раньше, ты не показывала слёзы?

— Показывала. Своему отражению в зеркале, и тебе с Поттером четвёртого сентября, неужели забыла? — при любых обстоятельствах Шэрон быстро становилась типичной собой. Слёзы на щеках подсыхали, а тон опять стал привычно грубоватым. — Я думала, у тебя с памятью получше, а что в итоге?

Гермиона лишь тихо рассмеялась. Ну и даёт же она, Эйвери...

— Её зовут — или, возможно, звали — Верити. Происходила она из рода, некогда являющегося вампирским. Чем больше людей вступало в брак с кровопийцами, тем скорее их признаки исчезли практически полностью. Солнце на подобных ей не влияет, как и огонь, осиновый кол или серебро, — Гермиона внемлила. — Отец, узнала я не так давно, ничего к ней не чувствовал, вступая в брак по расчёту. Его любимый человек мёртв, это точно... Меня потрясло вдвойне, стоило отцу добавить, что он любил мужчину. Он гей, понимаешь?..

Такое же потрясение, какое постигло Шэрон, сей же час привилось к Гермионе. В кругах чистокровных не знают, или им плевать, у кого по кому сердце ноет?

— Да-да, ты не ослышалась. Я пока что молчу о том самом безгранично любимым им человеке, чей образ в его сердце всё ещё сохраняется — тебе имени будет достаточно до полного шока, уверяю. Поттеру уже сказала, так он чуть головой об стену не ударился... Ладно, полно с тебя! — и с самой Шэрон наверняка тоже хватит. — Дальше про мать... На протяжении шести лет сегодняшнюю дату я провожу примерно так, как сейчас. Пишу письмо, подписываясь как: "Твоя любимая дочка". А затем отправляю с совой. Но, всё-таки что-то подсказывает мне о хороших явлениях после моей тоски. Что она, Верити Сангвейр, покажется моим глазам, раз и навсегда... — Гермиона нашла в кармане носовой платок прежде, чем Шэрон опять не вытерла мокрые щёки о ткань чужой блузки.

— В прошлом году я стёрла память своим родителям из нужды. Зачем, не буду говорить, но вернуть им воспоминания я не сумею. Против Обливиэйт нет контрзаклятия, — иной ответ Гермиону не посетил. Единственные слова, которыми она может до́лжно отозваться, нежели встать и уйти.

— Скажи, пожалуйста, — послышалось от Эйвери, — почему мы ненавидим? Почему порой меняем взгляды на ненавидимых людей?.. Я первоначально хотела полить тебя последней грязью и быстренько слинять, как будто бы и ничего не было, ну а сейчас смотрю на тебя и слушаю совсем по-другому. Знаешь, почему конкретно так?

Увы, и Гермиона не представляла, какое суждение подобрать к этому многозначно у вопросу. Почему. Мы. Ненавидим?

Вероятнее, дело было в одной Шэрон. Ненависть не рождается без повода. По-настоящему нелюбимая ей персона — единственная Вальтон. А кто же ещё?

— Как бы... ты не из-за чего выбираешь отношение к людям, и это, по-твоему, нормально. Я кое-что о тебе знаю, — Гермиона взялась загибать пальцы. — Раз — ты не переносишь аристократичность. Два — ты держишь в себе неприязнь к однокашникам, не высказываясь им. Три — хоть ты и порой крайне резкая с Гарри, вопреки тому его любишь, отказываясь признаваться, что желаешь быть ему больше, чем приятельницей.

— Думаю, я порядочно тут задержалась. До скорого, — Гермиона, уходя, помахала Эйвери рукой. — И... удачи с письмом, — дополнила, обернувшись.

"Наверное, — мыслила Шэрон, вырисовывая первые буквы послания, — Грейнджер... Гермиона намекнула на надобность исполнения этих трёх пунктов. Я не переношу аристократичность... Не-а, двух пунктов, всё же".

* * *

Утром будущего дня наступила нешуточная суета, заключающаяся в очередной статье "Белого Вестника" — список погибших магов увеличился на пять человек разом. Всех прочитавших аки молния пронзила, глаза расширились, озираясь по округе, ища на себя похожие.

— Трое Шафиков, Макгаффин и... о, нет! — ровно, как и Гарри, вскричала Гермиона. Последнее снизу имя заставило сердце болезненно заныть. Как же так? Это, должно быть, какая-то ошибка! Чтобы Фред Уизли попался в лапы анархистам... Самый большой удар пришёлся по Джинни — дрожа от слёз и пряча лицо руками, она ринулась из Большого зала.

— Что с вами? Знакомое имя встретилось? — Сюзанна беззаботно наворачивала блинчики, швырнув свой выпуск "Вестника" через соседний стол. Гриффиндорцам не было до того дела — они собрались вместе, обнимая друг друга с навеянным страхом. Подумать только! Из множества жизней Дамоклов меч упал на Фреда... Знай он, разделался бы с напавшими, как лучник сбил бы яблоко с головы. Присоединялись люди: хаффлпаффцы, рейвенкловцы; Ван Дрейк, Уайт, Бартоломью, Марленсон; Джексон, Ноун и Эйвери; профессор Люпин, и даже — ну и ну, подумали многие ильверморнцы — директор Макгонагалл.

— Почему меня только не тянет присоединиться? — вопросила Бренир, глядя на всю эту массу народа, собравшуюся из скорби и поддержки. — Мне к вампусовцам подсесть, получается, надо?..

Сюзанна уловила краем уха нечто, подобное: "Один из членов второго Ордена Феникса мёртв". "А что это за орден-то такой вообще?" — одёрнула она себя на мысли, переворачивая чужой "Белый Вестник" списками погибших вниз. Вдруг — чёрные чернила на обычно чистой стороне. Третье заглавие: "Были недалеки от смерти". Верхнее из значащихся имён — Муфалда Хопкёрк. Член Министерства магии — можно представить, как она давала отпор. В то время как о нижнем имени не имелось и малейших догадок. Говорящая фамилия, что с латинского означает "кровь". Красивое готическое имя — Уиллоу.

— Извините! Прошу прощения! — Сюзанна вошла в толпу, наступая на чьи-то ноги. — Вы знаете о третьем списке в "Белом Вестнике"?

На Бренир в тот же момент перевелось множество взглядов, буквально гласящих: "А о чём ещё мы не подозреваем?!"

— Какие люди обозначены? — мертвенгым голосом спросила Макгонагалл, выдернув у Бренир газету. — Хопкёрк и... Быть не может!

Макгонагалл чуть не снесли с равновесия ученики, которые заглядыванию в свои газеты предпочли плотно собраться вокруг неё. "Что там? Что, директор?" — разносилось по залу.

— Быть не может. Их род же прервался... — охнул какой-то особый знаток. — Последний из представителей исчез семнадцать лет назад! То есть, последняя!.. Все же верят в конец Сангвейров!

Бдыщ! Того самого блеснувшего знаниями толкнула — он ударился копчиком о столешницу — Эйвери, всклокоченная как никогда ранее. Заглянула в список через плечо Макгонагалл и — чистая правда — едва не упала без сознания со сбитым дыханием.

— Уиллоу Сангвейр — это сестра... сестра моей матери.

Как по команде "становись", оставшиеся за столами покинули свои места. Пробившись в толпу, Малфой выпрямился в струнку перед Шэрон, сделал глубокий вдох.

— И вправду веришь? Веришь тому, что говорит пресса? — он словно натянул тетиву лука, собираясь отпустить горящую стрелу.  — Отборное враньё! Уж на самом деле всем известно — Сангвейры мертвы.

Макгонагалл отшатнулась назад, Гермиона поймала её на руки. Старосты призвали перваков разойтись. Прочие без звуков ожидали действий Шэрон.

Малфой прошаркал по полу в противоположном директору направлении, приземлился на пол пятой точкой, держась за сломанный нос. Хруст был, вопль был. Эйвери ударила его от всей души, как ещё себе не позволяла.

— Я не стану отчитывать вас за вашу реакцию, — слегка беспокойно сказала Макгонагалл, — но советую быть осторожнее с эмоциями. Одобряю ваше отношение к дурному слову о вашей родне, однако, не собирайтесь же вы ломать носы всем подряд? Эпискеи! — нос Малфоя, хрустнув не тише, чем при ударе, встал на место.

Глядя на Шэрон, у Гермионы складывалось впечатление, что она может бросить все посторонние дела и полностью обратиться к этой Уиллоу. Очень на неё похоже.

Догадки её в скором сроке оправдались — Шэрон ходила по пятам за Макгонагалл и Луари с целью добиться разрешения на выход из школы через Каминную сеть. Где находится заброшенный дом Сангвейров, Бургунди Мэншн (burgundiae — лат. "бордовый", mansion — англ. "особняк"), для чистокровных не секрет. Тамошний камин, если обитатели в доме есть, должен быть присоединён к сети.

Требовалось, оказывается, два разрешения — как же без того, чтобы и Гермиона присоединилась.

— Ты что? Я не могу, — и почему же — Уиллоу может предстать женщиной, годами не выходившей в люди. А того хуже, у неё могла проснуться жажда крови. — И тебе не советую. Не рискуй, прошу...

— Маловероятно, но мне хотелось бы, чтоб она знала, где моя мама и что с ней. Сестра же...

— А что, если она не окажется в поместье вообще? Что тогда будешь делать?

— Будем, Гермиона. Не забывай — ты идёшь со мной, — твердила Шэрон, упаковывая в сумку некоторую провизию и плед, если вдруг станет особо холодно. — Мандарины убрала, в плед завернула. Можем заходить в камин в вашей гостиной — МакГи не против

— Макгонагалл, — зевнув, поправила Гермиона.

— Бургунди Мэншн! — и девушки пропали в зелёном пламени. Менее, чем за минуту, их забросило в очаг, стоящий в покинутой на вид комнате. Старицкая мебель, изъеденные молью красные ковры на стенах, побитые оконные стёкла. Человек тут не будет лишним.

Особняк... Какими же гордыми были Сангвейры, чтобы дом из красного кирпича, типажа такого же, как стандартный коттедж, особняком называть? Несмотря на убогий внутренний вид, внешне он весьма привлекателен. Встречают по одёжке.

Как и в гостиной, где стоял камин, обстановка в других комнатах хромала. Такой же вселенский бардак, будто Волдеморт вломился.

Шэрон и Гермиона считали, что все надежды потеряны, пока люк подвала внезапно не откинулся. Ту-дум! — эхом разошлось по гостиной. По лестнице вверх на свет вышла женщина в чёрных одеждах. При слабых лучах солнца её платинового оттенка волосы сверкали, голубые глаза светились, как пара искр.

— Кто вы? И что вам здесь нужно? — палочка у женщины была наизготовку.

— Извиняемся за вторжение, но вы — Уиллоу Сангвейр? — поспешила задать вопрос Гермиона. Женщина впала в непонимание — ну, раскрыла себя Уиллоу.

— Здесь до вчерашнего дня не было ни единого посетителя. Поутру они вломились, разнесли всё, покусившись на мою жизнь. Я успела укрыться, ненадолго ослепив троих из тринадцати... Да, молодёжь, Уиллоу — это я.

— Приятно познакомиться. Гермиона Грейнджер. Можно и просто Гермиона. А она...

— Ваша племянница, Уиллоу, — вступила Шэрон. Сангвейр не успевала осознавать происходящее. — Я — дочь вашей сестры, Верити Эйвери, в девичестве Сангвейр.

На лице женщины сейчас отпечатался... страх. Дескать, невозможно. С обморочным видом Уиллоу предложила присесть. Девушки упали в кресла, сама она разместилась на диване.

— Такого просто не могло случиться. Зная сестру, она была готова на всё, кроме детей. Но, твоя внешность, Шэри — с твоего дозволения — действительно напоминает Верден. Это её настоящее имя, к слову. Хотите услышать, что сподвигло её начать представляться иначе?

Студентки дружно кивнули.

— Итак, до того дня Верден была, казалось, неисправимой самовлюблённой натурой. Всё началось, ещё когда ей письмо из Хогвартса пришло с опозданием. Я поступила в одиннадцать, она — в тринадцать, будучи моей близняшкой. В школе на её втором курсе в неё угодило заклятие, меняющее цвет, и её волосы окрасились в зелёный.

На фоне Верс я казалась пустым местом. Неприметная, водящая дружбу с другими факультетами, являясь слизеринкой, слишком прилежная рядом с ней, сущей бунтаркой. Мне никто не имел право указывать — моими ближайшими подругами были полукровка из Италии и девочка из Бирмингема, дочка маглов.

— Учитывая, когда Верс поступила, я училась на два курса старше неё. На моём шестом, а её — четвёртом курсах, мы прознали, что отец связался с группой неких волшебников и начал умолять семью к ним присоединиться. Уверявший, что со мной и Верден ничего не сделается, отец меня убедил согласиться. Мать подала на развод, чувствуя, что на неё может навалиться отдельная беда.

В отличии от наивной меня, Верс почти сразу поняла, какая собака там была зарыта. На моей руке неделей позже "красовалась" татуировка в виде черепа и выползающей из него змеи. Сестра как-то раз сбежала посреди ночи. То осознала я, когда спросонья не обнаружила её ни в постели, ни где-нибудь ещё.

В школу я более не возвращалась, имея звание самой юной Пожирательницы Смерти. Верден единожды мне писала, спрашивая, не пропала ли я при Сами-Знаете-Ком, и подписалась уже новым именем — Верити, не указав фамилию.

Я знаю, что она любила одного человека, близкого её друга. А мне этот рыжий, чистокровный до двадцатого колена, казался стрёмным...

— Мой отец, — додумалась Шэрон.

— Так её мечта сбылась? Что ж, привет ей от меня...

— Не выйдет передать. Она пропала, вот уже сколько лет... И, поверь, тётушка, никто не знает, жива ли она.

Уиллоу вытащила из-под подушки двенадцатидюймовую палочку из вишни.

— Инвениро Патриум*! — прокричала та. Пламя на кончике палочки запылало лёгким голубым цветом. — Старая палочка Верити. Это заклинание работает на поиск родных людей. То есть, не даёт их точное местонахождение, зато говорит, в живых ли они. Голубое пламя — значит, она при жизни, но в тяжелом состоянии.

Шэрон отвела взгляд от пляшущего огонька. Опять слёзы?

— На этот раз — слёзы счастья... Уиллоу, спасибо, что ты у меня есть! — и кинулась обнимать тётушку. — Прямо камень с души!..

"И мне хотелось бы с ней увидеться", — сошлись мысли что Уиллоу, что Гермионины. "Хоть у чьей-то семьи есть шанс воссоединиться..."

Вернулись девушки в замок малость пыльные, с широкими улыбками переглядываясь друг с другом. Дело сделано.

Пускай и так, эта история шарашила по голове молотом. Гермиона желала скорейшего покоя на протяжении до следующего дня. "Почему нельзя лишь взять и уснуть, когда это так необходимо?" Что, что, а в сон не клонило никаким боком, как и на одинокие хождения. Неплохо же ведь тогда, на Астрономической башне, провела время с Джерри... Нет! Нет-нет-нет! Вовсе не тот, кто сейчас ей нужен!

Он будто услышал её мысли, появившись на лестнице в комнаты мальчиков в мало подобающем виде — с мокрыми волосами, обнажённый по пояс, в голубых пижамных штанах. Что... 

— Твою дивизию... Гермиона, ты ничего не видела! — большую часть ей пришлось разглядеть. У него фигура — сплошные углы, выступающие дорожки рёбер; на правом боку цветёт синяк, бросающийся в глаза на фоне почти белой кожи. С каким же успехом только он поднял её на руки в Больничном крыле?

— Видела, — был ответ Гермионы, отвернувшейся от него. — Пижамную вечеринку закатили?

— Не совсем. Меня Финниган облил, — признался Джерри, накрыв плечи чёрным пледом, который забыла прихватить с собой Шэрон. — Подумаешь, наступил на его табакерку!Так нет, ему нужно было сразу орать: "Агуаменти!" И намочить меня по пояс!

— Ты вообще волшебник? Палочку в руки — и высушил рубашку, заодно и себя.

— Что-то лень...

— Ты удостоен премии за самую ломаную логику, Джеррард Велизарий Ван Дрейк, — капнула ядом Гермиона. — Говоришь, не смотреть на тебя, но притом тебя затрудняет разок сказать "Тергео"?

Джерри предпочёл не отвечать, схватил со стола графин с водой и жадно осушил наполовину. Ему так полегчало.

— Меня сейчас принизили?

— Нет, что ты, вовсе...

— Не нужны мне твои "вовсе". Я отомщу! — сбросив на ковёр плед, он сгрёб Гермиону в грубые объятия. Повалив её на диван, разулыбался и защекотал её за бок. Во время проверенного способа мести Гермиона хохотала столь голосисто, что её слышали в спальнях вверх по лестницам.

— А дай, за пятки пощекочу? — стягивая с Гермионы ботинки, Джерри мог не спрашивать. — Я считаю до трёх: раз, два...

— Три! Получай! — Грейнджер из всей доброты махнула ногой, зарядив ему пяткой в нос. — Знаю — нечестно, но ты дощекотался!.. Эй, ты что вытворяешь?!

Гермиона не договорила, а он запустил руки ей под свитер и одной поглаживал верх живота.

Ох и будет же шуму, если их увидят... Желательно не забывать, что он ещё и полуголый!

— Прекрати, нас же могут увидеть... — стоном попросила Гермиона, стараясь как-то двинуть ногами — своим, пусть и небольшим весом, он не позволял.

Джерри на том не остановился, провёл руками по спине, заставляя Гермиону залиться ещё более яркой краской.

— Я не хочу...

— Не хочешь чего? Чтобы я зашёл ещё дальше? — наконец-таки руки парня выскользнули из-под свитера. — Не буду, раз уж так... Прости, я разошёлся.

Или Гермионе требовалось извиниться за мимолётную податливость? Тут кто как решит.

— Нет же! Скорее я виновата, не свалив прежде, чем ты руки распустил... А вообще, главное, что ты опомнился, Ван Дурак.

— Ха-ха-ха, ржу до упаду, — прозевал Джерри, снова укрываясь пледом. — Сколько людей уже исковеркали мою фамилию так, не счесть по пальцам.

Их могли увидеть — вот и всё, за что Гермиона по-настоящему беспокоилась. Будь место менее, так сказать, опасным, она согласилась бы продолжить. Позволить оставить отметины на своём теле, дотронуться там, где ещё не дотрагивался никто... Какое же счастье, что Джерри не легилимент. Не хватало ещё, чтобы в её мыслях копались, когда они такие...

— Чего призадумалась? — сказал Джерри, забравшись на диван с ногами и улёгшись, положив голову на ноги Гермионы. — Молчишь — тогда ладно, молчи дальше. Мешать не буду! — он рассмеялся сам с себя.

Точно невзначай, Гермиона прочесала рукой по его волосам, пропустив пряди между пальцев. Всё ещё мокроватые, с колтунами. Что бестолковее — покинуть его или с ним оставаться? Одна из недостающих деталей в пазле, именуемом чувствами к Ван Дрейку.

Назад не денешься. Держать язык за зубами до конца года не выйдет. Он понимает, ей достаточно признаться, чтобы завершить головоломку.

Долгожданный сон поманил её, и упала она в него с той же мантрой.

Даже если они вдвоём проснутся, и к ним обратится внимание больше половины учеников, проживающих в башне Гриффиндора, объясниться желательно без вранья.

Бакэнеко¹ — кошка-демон из японского фольклора.