В омут с головой (гет)

Единственным эффективным средством убедить людей является страх.

Айн Рэнд «Атлант расправил плечи»

Лунный свет падал на пол пёстрым узором, который то и дело менялся, когда ветер шевелил голые ветви. Страницы «Расширенного курса по зельеварению» подрагивали от сквозняка. Вжик-вжик-вжик — запоздало завращался на тумбочке вредноскоп. Драко хотелось схватить его и разбить о стену, но для этого нужно было как минимум развернуться, а развернуться сейчас он не мог.

В оконном стекле отражалась его заставшая фигура, над ней — часть головы и плеч более высокого Роули. Тот производил какие-то манипуляции руками, кажется, что-то разворачивал, вот только понять, что именно, Драко не удалось. Была ли это листовка, украденная из учебника, или свёрток с каким-то ядом — он бы не смог ничего разобрать, даже если бы отошёл в сторону. Роули очень подходяще оделся. Чёрное на чёрном. Понять, что он делает, было сложнее, чем наблюдать за марионеткой в театре теней.

Луну наполовину заволокло рыжеватыми облаками. Драко снова впился взглядом в стекло. Сколько уже они так стоят? Минуту? Две? Десять? Но вот наконец Роули заговорил, и в его голосе не прозвучало ничего похожего на агрессию, которую Драко ждал и которой боялся.

— Я хочу тебе кое-что показать.

Удивлённый, он медленно обернулся и взял из протянутой руки фотографию. Снимок был сделан на вокзале Кинг-Кросс. Роули обнимал такого же высокого, как он сам, мужчину лет за пятьдесят, в очках и с седеющими волосами. Улыбаясь, оба радостно махали в камеру. За их спинами Хогвартс-экспресс мощно вздыхал дымовой трубой.

— Почему ты хотел, чтобы я это увидел? — окончательно сбитый с толку, Драко вернул снимок Роули.

— Это мой отец, — объяснил тот, кладя карточку к остальным. — Я бы познакомил вас лично, но он сейчас сидит в Азкабане. Отбывает срок за преступление, которого не совершал.

Драко открыл было рот, чтобы выразить своё недоумение, но Роули уже впихнул ему новый снимок.

— А это брат. Перед первой поездкой в Хогвартс. Заставил нас кота ему купить. Огромного рыжего зверюгу, который еле умещался в его руках. Это было глупо, но мы с отцом сдались. Роб всегда до одури любил животных.

Драко перевёл взгляд на фотографию. На ней одиннадцатилетний мальчишка — наверное, копия Лена в детстве — носился по платформе 9 и ¾, крича что-то в объектив и пуская мыльные пузыри через катушку.

— Зачем… — снова начал Драко, но Роули перебил его так, будто не слышал этих слов.

— Его исключили три месяца назад. Лишили палочки. Моего брата, чистокровного волшебника, сына некогда уважаемого дипломата, посчитали недостойным обучаться магии. Хорошо, что мама об этом так и не узнала. Она не выдержала ещё раньше. Слегла после ареста отца. У неё была опухоль, так что целители из больницы Святого Мунго просто не смогли ничем помочь.

— Но почему ты вышел сухим из воды? — пробормотал Драко. — Ты ведь всё ещё работаешь в Министерстве.

— Работал, — качнул головой Роули. — Хотя, может, до сих пор там числюсь. Я не подписывал никаких бумаг. Меня просто взяли и вышвырнули вон.

Драко поднял на него задумчивый взгляд. Нет. Невозможно. Министерство так не поступает. Тем более с человеком, на чьём деле стоит пометка «Особо опасен». Они должны были засадить его сразу, вслед за отцом, а не просто уволить. Значит, тут либо скрыто что-то ещё, либо Роули лжёт.

— И всё? — с сомнением спросил Драко.

— Нет. Инспекторы простучали в мою дверь сразу после того, как я забрал брата домой. Уговаривали оклеветать Гринграссов в обмен на свободу. Я отказался и пригрозил им, что пойду в газеты с компроматом на будущего министра. Он действительно у меня есть, и они об этом знали. Началась такая заварушка, что я подумал, меня прямо с порога заберут в Азкабан. Но инспекторы, видимо, опасались, что я ввёл кого-то в курс дела, и решили действовать по-другому. Один из них достал палочку и направил мне в грудь. Я закрыл глаза, прозвучало заклятье. Авада Кедавра. Чёрт, ты просто не представляешь, что я тогда испытал… Когда они ушли, я минут десять стоял как вкопанный — не верил, что всё ещё жив. Потом опустил взгляд и увидел у ног мёртвого кота. Это было первое предупреждение. Роб неделю в истерике бился. А ещё через неделю Хоггарт официально вступил в должность.

Поражённый услышанным, Драко снова посмотрел на снимок, на мальчишку, резвящегося у поезда. Очевидно, в тот же день Лен сфотографировался на платформе с отцом. Роули только вернулись в Англию после десятилетнего отсутствия. Их глаза горели. Они провожали сына и брата в увлекательное путешествие и, пленённые суетой Кингс-Кросса, верили, что их счастье ненарушимо. Вот только свет на снимке был дробленый, сентиментальный, пылающий предвестием беды. В тот миг никто из них не подозревал, какая случится напасть. Что через несколько месяцев прихвостни Министерства не пощадят даже кота.

Драко протянул фото обратно Роули. Ему было ужасно не по себе. Почему он решил это рассказать? Почему выбрал именно его? В голове снова поплыли, закрутились водоворотом латинские фразы. Конечно, точкой невозврата был тот злосчастный вечер. Но ясно было и другое: не только они с Грейнджер хотели разобраться с Хоггартом. Был еще Роули — с куда более личными мотивами. Драко задумчиво прошёлся по комнате, сел на кровать, схватился за голову, пытаясь собрать расползающиеся мысли и, наконец, спросил:

— Какой у тебя компромат?

— Мы пока слишком мало знакомы, — подёрнул плечом Роули, садясь рядом. — Хотя, должен признаться, ты единственный, кто о нём знает, кроме Дафны. Но и её в детали я не посвящал. Ей известно лишь, что он у меня есть и что с ним делать, если со мной что-нибудь случится. Остальное было бы слишком опасно.

— Ты втянул Дафну… — протянул Драко, пытаясь вообразить, во что для них всех это выльется. — Зря. Но это ещё можно как-то понять. А вот почему я?..

— Ты тоже втянут.

Драко уставился на него, вытаращив глаза.

— Да неужели?

Роули старательно избегал его взгляда и, отвернувшись, высматривал что-то в окне.

— Сначала, конечно, был твой отец. Кто-то ему нашептал, что есть люди, готовые не только причитать и ругать Министерство, сидя на диване у себя дома, а реально что-то делать, понимаешь? И он вышел со мной на связь. Мы пару раз встречались. Честно говоря, я даже собирался его привлечь, но временами он был будто не в себе. Тусклый, потерянный взгляд, круги под глазами, перегар… Так и не смог внятно объяснить, зачем ему всё это нужно. К тому же за ним постоянно следили. Не только инспекторы, но и ты. После истории в тоннелях под «Горбином и Беркесом» я понял, что есть кандидат получше. Однако тебе удалость удивить меня ещё раз.

— Плакат? — нервно усмехнулся Драко.

— Да. Ты его нашёл. Мы пытались замести следы, но пришлось действовать быстро. Нельзя было больше использовать эти подвалы.

— Ты — член тайного общества, которых так боится Хоггарт?

— Можно и так сказать.

— Он знает о вас?

— Да.

— Вот это уже слишком! — Драко вскочил, собираясь разразиться тирадой о том, что он сотрудник Министерства и не собирается участвовать в подобном, как вдруг слегка оцепенел, словно с головой ушёл под воду. Чёрт, а ведь Роули прав, подумал Драко. Он уже был замешан. Но какой бы заманчивой ни казалась мысль о компромате на Хоггарта, он всё равно знал, что для них с Грейнджер будет безопаснее действовать самим.

— Не понимаю, почему ты так суетишься, — проворчал Роули. — Я ещё ничего тебе не предлагал.

Драко решительно свёл брови.

— И не стоит. Ты видел моих родителей, Лен. Они не выдержат… второго раза. Если я окажусь на дне, то потяну их вместе с собой, а это последнее, чего я для них желаю. Так что лучше закончить этот разговор.

Роули встал, застегнул пиджак и лениво обвёл взглядом комнату.

— А это не дно? — спросил он, иронично изогнув бровь. Потом внезапно рассмеялся, хлопнул Драко по плечу и шагнул к двери. — Ну ладно. Мою историю ты теперь знаешь. И знаешь, что найти меня можно у Гринграссов. Я захожу к ним почти каждый вечер.

Драко спустился вниз вместе с Роули и проводил его до крыльца, где они пожали друг другу руки как ни в чём не бывало. Едва выйдя из прихожей в коридор, он наткнулся на застывшие силуэты родителей. Поза матери выдавала тревогу, смешанную с раздражением. Лицо отца припухло со сна, глаза смотрели рассеянно, но озабоченно.

— Драко, объясни же в конце концов… — начал было Люциус, но Нарцисса зыркнула на него так злобно, что он неловко оборвал фразу на полуслове.

Несколько секунд Драко мучительно сомневался. Потом вспомнил, как долго откладывал этот разговор, подвергая и мать, и отца опасности, и, наконец, сознался в том, что дела обстоят куда хуже, чем он изначально предполагал. Он описал всё, что происходило в Министерстве: инспекторов, ввалившихся в кабинет, бесконечную очередь в коридоре, допрос с сывороткой правды, от последствий которого удалось спастись лишь благодаря Грейнджер. Упомянул о том, что приспешники Хоггарта копают под Гринграссов и личность Лена Роули их так сильно интересует, что в секретном архиве лежит папка с его именем на обложке. Что Долиш и Уизли уделили вопросам о Люциусе особое внимание, что намёки о связи отца с бежавшими Пожирателями едва не свели с его с ума, что они расспрашивали обо всём, начиная с чтения запретной литературы и заканчивая участием в антиправительственных заговорах. Что он, мать и отец, возможно, сейчас были бы на пути в Азкабан, если бы грязнокровка, работа с которой так бесила Нарциссу, не думала на два шага вперёд.

Когда, закончив, Драко встал с дивана, родители потрясённо молчали. Он знал, что после того, как он поднимется к себе, они так же молча уйдут в спальню, где Люциуса будет ждать куда более эмоциональный разговор о его прегрешениях, которые после произнесённого Драко монолога было глупо пытаться отрицать. Мысли о разводе родителей снова заносились в голове, как взбесившиеся кометы.

Войдя в свою комнату, Драко сел на кровать и долго думал, правильно ли он поступил. Он умолчал о разговоре с Роули и о подвалах «Горбина и Беркеса», но Нарциссе не требовалось знать детали, чтобы понять, что своими интригами Люциус снова подверг опасности всю семью. Может, сперва стоило поговорить с отцом наедине, придумать вместе какое-то объяснение? Но это снова была бы ложь. Да, она бы даровала успокоение обоим родителям, но и лишила бы их бдительности, которая сейчас крайне важна. Драко всё сделал правильно, он был в этом уверен. Вот только уже с четверть часа он никак не мог разминуться с чувством, что снова видит глаза отца — такими же, какими они были, когда Драко выходил из гостиной: Люциус смотрел на него как на предателя. Родной сын сдал его жене, выставил нестабильным сумасбродным эгоистом. Глупость, конечно. Драко поступил так по единственной причине — отец давно нуждался в помощи. Однако спокойней почему-то не становилось, и разочарованно-обвинительный взгляд всё ещё маячил где-то на краю зрения.

Он принял душ, лёг в постель, но царапающие кожу простыни, тяжким грузом лежавшие у него на груди, так и не дали успокоиться. Больше часа Драко безуспешно призывал сон, убеждал себя, что чем раньше уснёт, тем скорее отправится на работу, где сможет рассказать Грейнджер о Роули, но это не возымело действия. Около трёх ночи он посмотрел на часы. Снизу ещё доносилась ругань родителей.

* * *

Утром, когда ещё не начало светать, Драко в панике вскочил с кровати. Что его напугало, что за сон он видел, он уже не помнил. За окном ещё густела чернота, накрапывал дождь, в комнате было сумрачно и тихо. До будильника оставался целый час, но Драко до того не терпелось увидеть Грейнджер и поговорить с ней о Роули, что он решил не терять времени зря и зайти к ней перед работой. Всё равно обсуждать такие вещи в Министерстве они бы не стали — пришлось бы ждать до обеда. Да и она, наверное, рано встаёт, раз всегда заявляется в офис первой.

Через полчаса Драко вышел из дома. Зайдя за угол, привычно глянул по сторонам и трансгрессировал. У подъезда Грейнджер почему-то замялся и чуть было не повернул назад, но всё же заставил себя войти, когда дверь открылась и в него чуть не врезался какой-то магл. В конце концов, убеждал он себя, это не какая-то прихоть. Им нужно поговорить. Он пришёл сюда именно за этим.

Внутренний голос звучал вполне убедительно, и Драко быстро миновал два лестничных пролёта. На третьем чуть замедлился, обдумывая с чего начнёт разговор, потом услышал лязг ключей, доносившийся с этажа Грейнджер, и замер, прижавшись к перилам так, чтобы была видна площадка перед квартирами. Наконец она показалась из двери. Драко ждал, пока она справится с замком, готовый подняться ей навстречу, но в следующий миг вслед за ней вышел ещё один силуэт. Мужской. Оцепенев, Драко таращился на него несколько мучительно долгих секунд, пока что-то не щёлкнуло в мозгу и он запоздало не понял, что смотрит на Уизли. Сердце словно превратилось в огромный воздушный шар — казалось, сейчас он лопнет и разнесёт всю грудную клетку. Драко медленно попятился вниз, не чувствуя ничего, кроме клокочущей ненависти.

Он вылетел из подъезда, как бладжер, и сразу метнулся в сторону, чтобы скрыться до того, как они выйдут. Потом обернулся и глянул на них ещё раз. Грейнджер хмурилась и выглядела не очень довольной. Она ничего не говорила, только изредка кивала, а Уизли, обильно жестикулируя, пытался что-то ей втолковать. На парочку влюблённых они особо не походили, но, чёрт подери, это не отменяло того, что он провёл у неё ночь! После всего, что случилось вчера, после того, как она утверждала, что между ней и Уизли всё кончено, после того, как смывала кровь с лица Драко, оставленную его рукой!

Она лгала… Но если она лгала насчёт Уизли, не означает ли это то, что она могла лгать и насчёт остального? На одной ли они стороне?..

Сердце зашлось тоскливым ужасом. Драко только сейчас вспомнил, как много Грейнджер известно, и если вдруг окажется, что она втёрлась к нему в доверие, чтобы шпионить, то всё… всё пропало! Тяжело дыша, он потёр руками лицо. Голова разболелась. Мысли путались, одна казалась хуже другой. Он стоял посреди улицы и понятия не имел, что делать. Придти на работу, зажать её в угол и прямо спросить, какого чёрта она творит? Продолжить играть с ней в эту игру, а самому искать пути отступления? Вернуться домой, собрать вещи и срочно уехать из Англии? Нет, никаких поспешных решений. Нужно хорошенько всё обдумать. Сжав зубы, Драко пригладил волосы, поправил шарф и трансгрессировал в переулок, расположенный неподалёку от Министерства.

Он был уверен, что сможет хотя бы один день вести себя как обычно, но, едва увидев Грейнджер, понял, что это выше его сил, и прошёл в каморку, не поздоровавшись. Как назло, работы навалилась целая куча, и она постоянно заходила к нему с какими-то поручениями, явно недоумевая, почему он так враждебно настроен. Драко держался с огромным трудом, но даже молчать в её присутствии было невыносимо. Боль безжалостно вертелась и вспыхивала в висках, и когда Грейнджер заглянула в каморку в третий раз, чтобы пригласить его на чашку кофе, он не выдержал и бросил ей:

— Пей одна это дерьмо.

Она побледнела, по-прежнему ничего понимая, но осталась тверда — стоило отдать должное её выдержке.

— Но я собиралась выйти не только за этим!

Прозвучало так многозначительно, что сомнений в том, что она хочет поговорить с ним о чём-то важном вне Министерства, быть просто не могло. Драко заинтересовался. Собираясь ответить согласием, он поднял на неё взгляд, потом не вовремя вспомнил, как она выходила из квартиры с Уизли, и опять не смог себя пересилить.

— А мне плевать, — буркнул он, крутанувшись на стуле к окну.

Грейнджер ушла, громко хлопнув дверью. Глядя на тяжёлое, серое небо, Драко пришёл к выводу, что облажался. Надо было пойти с ней и послушать, что она скажет. В такой ситуации ни одна новость не будет лишней. И вместе с тем мысль о том, что придётся перед ней извиняться, вызывала приступы тошноты. Снова склонившись над бумагами, Драко попробовал вернуться к работе, но удары молота по стенкам черепа не давали сосредоточиться. Огромная зелёная волна подкатила к горлу, замерла, затем отступила. Хотелось взвыть от злости и отчаяния. Драко отбросил перо в сторону. Потом нехотя встал и вышел в кабинет Грейнджер, которая, конечно же, сделала вид, что ничего не заметила, даже когда он вплотную приблизился к её столу.

— Ладно, Грейнджер, давай выпьем эту твою муть.

— Нет, — отрезала она, не поднимая на него глаз, хотя Драко видел, что её ресницы чуть дрогнули. — Я передумала.

— Ты передумала? — тупо переспросил он. Набежала следующая волна. Проглотив её вместе с ругательствами, готовыми сорваться с губ, Драко шагнул к вешалке, снял с неё пальто Грейнджер и кинул его на стол, прямо на папку, содержимое которой она изучала. — Пойдём говорю, давай не выделывайся.

Она впилась в него взглядом, способным убивать.

— Нет. Займись своими прямыми обязанностями.

Было тяжело, но Драко всё-таки выдавил:

— Грейнджер, извини, я…

— Извини?! — перебила она, вскакивая со стула. — Ты всерьёз думаешь, что можешь срываться на мне, обращаться хуже, чем с надоедливой прислугой, оскорблять, а потом просто сказать «извини»? Я неделями терпела твой несносный характер, но теперь с меня хватит! Не только тебе сейчас тяжело, Малфой!

Драко застыл, чувствуя, как гнев, приправленный не пойми откуда взявшимся чувством вины, растекается в животе комковатой склизкой жижей. Несколько секунд он ждал в надежде, что, выговорившись, она передумает, но Грейнджер как ни чём не бывало отодвинула пальто на край стола и вернулась к своим делам. Потом всё же подняла голову, но только затем, чтобы пренебрежительно махнуть ему рукой, мол, убирайся отсюда. Кипя ненавистью, Драко мысленно обозвал её бешеной сукой, вернулся в каморку и хлопнул дверью ещё громче, чем она пять минут назад.

После этого случая они не разговаривали десять дней. Дома атмосфера тоже была хуже некуда. Отец окончательно замкнулся, мать в исступлении ударилась в уборку. Новостей от Астории не поступало — наверное, обиделась, ведь два последних её письма он нагло проигнорировал. Драко нацарапал скомканное извинение, обвинив во всём занятость на работе, но теперь сам не получил ответа. Его терзало безнадёжное одиночество. Жизнь стала похожа на трясину, на глубокую липкую топь, в которой при каждом шаге вязнут ноги. Ни впереди, ни позади ничего не было видно — лишь бесконечно тянулось тёмное болото.

Так прошло несколько дней. Потом наступил февраль, и погода совсем испортилась: облака сцепило судорогой холода, то и дело сеялся мелкий колкий снег, солнце не показывалось целую вечность. За последние два года Драко не испытывал большего отторжения к Нортбрук-драйв, чем в это время. Вечерами он не хотел возвращаться в дом, который встречал его эхом и тишиной, как зачарованный замок, окружённый колючим терновником. Внутри царил идеальный порядок, наведённый Нарциссой. Идеально разглаженные скатерти, белые оборочки, взбитые подушки на диванах, всё припорошено пылью, будто инеем. Видеть отца посреди всего этого было совсем невыносимо — он ещё больше напоминал пустую оболочку, двигавшуюся как человек. В конце концов Драко отчаялся настолько, что, проснувшись однажды утром, нащупал в себе решимость пойти на всё, лишь бы жизнь поскорее вернулась в привычное русло, и если начать придётся с примирения с Грейнджер, то, чёрт возьми, он готов был даже заговорить с ней первым и ещё раз попросить прощения.

К счастью, всё решилось само собой. Обычным февральским днём, когда от долгих часов непрерывной работы разболелась спина, а строчки перед глазами поплыли, Драко встал, чтобы размять затёкшие мышцы, прошёлся взад-вперёд по каморке и вдруг услышал, как Грейнджер суетится за дверью. Любопытство взяло верх, и он выглянул в её кабинет. В расстёгнутом пальто она ходила из угла в угол, заглядывала в шкафы, выдвигала ящики и озабоченно качала головой. Несколько минут Драко рассеянно следил за её передвижениями на фоне страшного бардака — это было редкое, почти исключительное зрелище. Потом, заскучав, лениво поинтересовался:

— Ты что-то потеряла, Грейнджер?

Она скользнула по нему быстрым расфокусированным взглядом и принялась остервенело копаться в тумбочке.

— Да, один важный документ. Мне казалось, я забирала его домой, но там его тоже нет… Скажи, кто-нибудь заходил сюда в моё отсутствие?

— Ты всегда здесь, — отмахнулся Драко, оглядывая устроенный ей хаос. — А почему бы тебе не применить манящие чары? Или ты разучилась пользоваться палочкой?

Он увидел, как плечи Грейнджер поднялись и опустились. Она словно боролась с подступающим страхом. Потом перевела дух.

— Я не могу.

Какое-то время Драко молча пялился на неё в недоумении. И наконец до него дошло. Чтобы заклинание сработало, необходимо произнести название предмета. Но Грейнджер не решилась бы это сделать, если бы искала что-то запретное, к примеру, такое, как папка с делом Роули.

— Только не говори, что потеряла то, о чём я думаю! — простонал Драко, тяжело опускаясь на стул для посетителей.

Она не ответила, но того, как запылали её глаза — будто котёл с расплавленной рудой, — оказалось достаточно, чтобы понять: да, пропала именно эта папка. А ведь Грейнджер была помешана на безопасности. Всё это время по её требованию они тщательно соблюдали осторожность и старались не произносить лишнего вслух. Но только не в вечер после допроса. Тогда бдительность притупилась — они безрассудно обсуждали спасший их антидот, связь Дафну с Роули и то, что Драко должен предупредить обо всём родителей.

Ему вдруг почудилось, что окружающие вещи набухают и сжимаются в такт его сердцу. В ужасающем отупении Драко подпёр подбородок рукой, пытаясь привести себя в чувство. Какая нелепая, чудовищная ошибка… Ловко выкрутиться на допросе, а потом всё спустить псу под хвост — для того, чтобы так досадно проколоться, нужно иметь серьёзные способности, которыми обладал разве что вечно рассеянный Долгопупс… Вот только как оказалось, и они с Грейнджер — тоже… Но одно Драко теперь знал наверняка: она испугалась не меньше. Может, он всё же погорячился, предполагая, что она лгала ему обо всём, чтобы втереться в доверие?

Послышался громкий стук — какая-то книга хлопнулась на пол. Грейнджер возобновила поиски. Одной рукой она шарила по полкам стеллажа, а другой теребила воротник блузки. Она всё ещё стояла в пальто, а воздух в кабинете был спёртым. На её шее уже блестели бусинки пота.

— Ты куда-то собралась? — спросил Драко, подходя ближе.

— Ах да, совсем забыла! — Грейнджер всучила ему стопку свитков и направилась к своей сумочке. — Пришла анонимная наводка на одного нарушителя в Косом переулке. Я должна всё проверить.

— Я с тобой! — выпалил Драко, небрежно сваливая кипу на стол.

Грейнджер посмотрела на него долгим оценивающим взглядом.

— В этом нет необходимости.

— Да неужели? — наигранно изумился он. — Вот только знаешь что? Я просто констатировал факт. Идём.

Грейнджер не стала возражать, лишь безразлично пожала плечами. Они спустились в Атриум, использовали летучий порох, чтобы переместиться в «Дырявый котёл», и вышли на мощёную дорогу Косого переулка. Полузаброшенная улица выглядела пугающе и таинственно. Впечатление усилил порыв ветра, от которого на крыльце какой-то лавки с заколоченными окнами мелодично дрогнула подвеска из металлических трубочек. Почему-то после этого звука по спине Драко пробежал неприятный холодок.

— Куда конкретно мы направляемся? — спросил он у Грейнджер.

— Во «Флориш и Блоттс».

— Зачем? Надеешься там застать своего нарушителя?

— Потому что это первое место, куда Джеймс Хоггарт поступил на работу после окончания Хогвартса, — отчеканила она.

Драко резко замер на месте. Порыв ветра сильно ударил в лицо, и он едва удержал равновесие.

— Никакой наводки ведь нет, так?

— Почему же? Есть, — Грейнджер достала из сумочки помятую страницу письма и протянула ему.

— Ты сама её состряпала? Чтобы у нас было алиби, если инспекторы к стенке прижмут?

Она едва заметно улыбнулась уголками губ.

— Как теперь разобрать, кто её написал? Она же анонимная.

Грейнджер развернулась, чтобы продолжить путь, но Драко остановил её, схватив за запястье.

— Ты явно готовила эту вылазку не один день и даже не подумала мне сказать?!

— Я собиралась вообще-то, — она недобро сверкнула глазами, выдёргивая руку. — Но ты тогда повёл себя как последний кретин! Поэтому я всё сделала сама.

«Справедливо», — подумал Драко. Он хотел было напомнить ей о своей попытке принести извинения, но Грейнджер уже оставила его позади, упрямо шагая вглубь улицы. Когда Драко её догнал, она объяснила:

— Я решила собрать побольше фактов о Хоггарте. Тому, что пишут в газетах, нельзя доверять. Он сделал впечатляющую карьеру, начиная с «низов», якобы не имея никаких связей. Но должно ведь найтись хоть что-то, за что мы смогли бы зацепиться! В общем, я уже навела кое-какие справки. Пришлось выдать себя за Эмму Сквиггл, репортёра из «Пророка», — Грейнджер виновато усмехнулась, поймав поражённый взгляд Драко. — И знаешь, что я узнала? На седьмом курсе почти по всем тестам он получил «Выше ожидаемого». А ЖАБА очень сложный экзамен, я начинала к нему готовиться до того, как пришлось бросить учёбу вместе с Гарри. Но я сейчас о другом. Зачем такому преуспевающему студенту устраиваться в книжный магазин? Тебе не кажется это странным? И никого не напоминает?

— Тёмный Лорд поступил на работу в «Горбин и Беркес» после окончания Хогвартса, — задумчиво протянул Драко. — И все преподаватели, у которых он был любимчиком, сетовали на то, что он расточает свой талант в таком бесполезном месте.

— Вот-вот, — кивнула Грейнджер. — Однако Том Реддл устроился в «Горбин и Беркес» не просто так. С помощью этой лавки он рассчитывал выйти на артефакты, связанные с именами основателей Хогвартса. Причём не напрасно! И тогда я подумала: что если у Хоггарта тоже были мотивы для выбора «Флориш и Блоттс», просто мы пока о них не знаем?

Драко одобрительно хмыкнул. При всех недостатках, кои у Грейнджер имелись в излишке, голова на плечах у неё всё же была. Хорошая такая голова… для грязнокровки. Его впечатлило, с какой решимостью она взялась за дело. Глядя на алые приспущенные жалюзи «Флориша и Блоттса», к которому они успели подойти, пока разговаривали, Драко невольно подумал о том, что Хоггарт сосредоточил своё внимание не там, где следовало бы. Какие Пожиратели? Какие тайные общества? Какой Роули? Гермиона Грейнджер — вот та, кого ему стоило действительно опасаться! Если даже пропажа краденых документов, чьё хранение гарантировало поездку в Азкабан, её не остановила…

На двери магазина брякнул колокольчик — это Грейнджер вошла внутрь. Опомнившись, Драко двинулся следом, готовый вкусить знакомый с детства запах книг, но его ждало жестокое разочарование. В магазине воняло пылью и плесенью. Часть полок пустовала, на полу, высотой в несколько футов, громоздились не разобранные коробки, до которых теперь никому не было дела. Серый свет, льющийся из прожжённых дыр жалюзи, отражался от подвесок хрустальной люстры и придавал этому месту такой ностальгический оттенок, что на какое-то время Драко замер, погружённый в воспоминания. Грейнджер медленно ходила вдоль стеллажей, собирая пальцем слой пыли.

Продавца за прилавком не было. Драко нажал на звонок, прикреплённый к столешнице. Несколько минут ничего не происходило, потом за закрытой дверью кладовки что-то посыпалось, раздались торопливые шаги. В торговый зал вышел мужчина лет тридцати пяти, одетый в невзрачные обноски. Из-за седины в волосах ему можно было дать и за сорок, но лицо выглядело ещё достаточно молодо, так что Драко засомневался на этот счёт. Увидев нежданных посетителей, мужчина удивлённо изогнул бровь.

— Мистер Баррет? — уточнила Грейнджер. — Меня зовут Эмма Сквиггл, я писала вам на прошлой неделе. Это мой коллега Эдди Смагли. Мы репортёры «Ежедневного пророка». Работаем над статьёй о министре Хоггарте, которая выйдет через месяц.

Баррет хмуро кивнул, заходя за прилавок.

— Да-да, я что-то такое припоминаю. Статья о министре, значит? Что ж, это… похвально. Но я не уверен, что смогу чем-то помочь. Как вы можете догадаться, я не работал здесь в то время. Магазин перешёл ко мне от тётки. Она наследница того Блоттса, чьё имя значится на вывеске, так что лучше было бы адресовать вопросы сразу ей.

— Да, но, может быть, тётя рассказывала вам о молодом, подающем надежды сотруднике, которым без сомнения являлся наш министр? — заискивающе поинтересовалась Грейнджер.

Поджав губы, Баррет с усталым видом потёр лоб.

— Вы знаете, нет. Ни одного упоминания. Поэтому я удивился, когда вы мне написали. Сюда уже приходили репортёры, когда Хоггарт готовился вступить в должность. Женщину вроде бы звали Брейтуейт. Я ответил ей то же самое. Неужели вас не проинформировали?

— Видите ли, сэр, личность мистера Хоггарта не оставила никого равнодушным в волшебном сообществе, — включился Драко. — О политике пишут каждый день, но нашим читателям было бы не менее любопытно узнать и о становлении министра, о том, какой путь он проделал. В общем, мы с Эммой не теряем надежды пролить свет на такого рода истории.

— Понимаю. Но, повторюсь, единственная, кто может вам в этом помочь, это моя тётка. Хотя и на неё я бы особо не рассчитывал.

Трудно было понять, что скрывается за последней формулировкой, но сдаваться Грейнджер явно не собиралась. Быстро глянув на Драко, она очаровательно улыбнулась, однако эта улыбка предназначалась уже Баррету.

— Вы не подскажете, как её найти?

Макнув перо в чернильницу, тот нацарапал что-то на огрызке пергамента.

— Это её последний адрес. Не знаю, живёт ли она там до сих пор. Последние лет пять наши семьи не особо общались.

Рассыпавшись в благодарностях, они повернули было к двери, как вдруг Грейнджер на мгновение замялась и снова вернулась к прилавку.

— Сэр, в магазине остались какие-нибудь старые фотографии, которые мы могли включить в статью, если раскопаем что-то о работе министра во «Флориш и Блоттс»? Неплохая реклама бы вышла.

Баррет на несколько минут удалился в кладовку и вернулся со старой картонной коробкой.

— Здесь могло что-то заваляться. Если хотите — берите её целиком, рассмотрите снимки без спешки. Всё нужное отсюда уже унесли, ведь нам, скорее всего, грозит закрытие. Продажи жутко упали. Не знаю, как долго мы ещё вытянем.

Когда, воспользовавшись заклинанием невидимого расширения, Грейнджер впихнула коробку в сумочку и они вышли из магазина, Драко задал вопрос, который вот уже несколько минут не давал ему покоя.

— Почему фамилия Брейтуейт кажется мне знакомой?

— Она написала статью о Дамблдоре для «Пророка». И, конечно же, исказила все факты так, как было выгодно Министерству, — мрачно заметила Грейнджер.

Обратно они возвращались другим путём, потому что Грейнджер изъявила желание заглянуть ещё и в аптеку Малпеппера, куда Хоггарт устроился на работу после увольнения из «Флориш и Блоттс». Энтузиазм Драко иссяк. Он думал, что они и там ничего узнают и в лучшем случае их снова отправят по новому адресу. К тому же, местом аптека была не самым приятным. Драко был там всего один раз, но очень чётко запомнил, что там воняло тухлыми яйцами и гнилыми кабачками. На полу стояли бочки с какой-то слизью, вдоль стен блестели стеклянные банки с засушенными растениями, толчёными корнями и разноцветными порошками, а с потолка свисали связки перьев, клыков и загнутых когтей. Что там творилось теперь, когда Косой переулок постигла разруха, Драко боялся даже представить.

Они шагали молча. Улица была пуста, и не было слышно ничего, кроме свиста позёмки. Магазины высились тёмными немыми глыбами. Драко брёл, засунув руки в карманы, снова и снова прокручивая в голове подробности того утра, когда он увидел, как Грейнджер и Уизли вместе выходят из квартиры, и память охотно подбрасывала новый материал для мучительных размышлений. Сейчас всё шло как обычно, они с Грейнджер были заодно, но его не оставлял гложущий, скользкий холодок — напоминание, что нужно быть начеку.

Мимо прошла пара волшебников, и Драко удивлённо посмотрел им вслед. Видеть людей в Косом переулке стало до того непривычно, что он невольно задался вопросом, какое дело их сюда привело. Потом их обогнали ещё трое — шли быстро, явно торопились. Будто рядом осталось что-то, куда можно было спешить. Они с Грейнджер непонимающе переглянулись. А когда завернули за угол, оба застыли на месте, разинув рты. У магазина волшебных палочек собралась целая толпа, человек сорок, не меньше. Одни тихо переговаривались между собой, другие, сжимая газеты в руках, указывали на витрину, третьи держали транспаранты, но разобрать, что было на них написано, Драко не смог из-за бьющего в глаза снега, напоминающего ледяной песок. В воздухе витало нехорошее нервное возбуждение.

— Не нравится мне всё это… — пробормотала Грейнджер. — Попахивает неприятностями.

Драко был согласен на все сто процентов и хотел поскорее обойти столпившихся, но Грейнджер, храбрая гриффиндорка, конечно же, двинулась в самый центр.

— Стой! Ты куда? — только и успел крикнуть он, но слова проглотил ветер.

Сжав зубы, Драко бросился следом, слыша, как она спрашивает у кого-то, что происходит. Парнем, обернувшимся к ней, оказался Дин Симус, их одногодка.

— Пару часов назад Хоггарт издал новый указ. Он запретил продавать волшебные палочки. Теперь получить их можно будет только в Министерстве, пройдя обязательную регистрацию. Люди вышли на протест. Никто с этим не согласен.

— Но это значит, что они смогут решать, кому выдавать палочку, а кому нет! — воскликнула Грейнджер.

Драко наконец добрался до неё, схватил за плечи и насильно поволок прочь от толпы. Несколько секунд она пыталась отбиваться, потом обмякла в его руках и бросила на лавку Оливандера тоскливый душераздирающий взгляд.

— Ты понимаешь, что скоро сюда прибудут инспекторы, и нас загребут вместе с этими людьми, если мы вовремя не уберёмся! — заорал он, пытаясь перекричать ветер.

— Да всё я понимаю! — рявкнула Грейнджер, вырываясь, и быстро зашагала в обход, направляясь в переулок, в котором находилась аптека Малпеппера.

«Вот неугомонная!» — с яростью подумал Драко. Нервы накалились до предела, он умирал от желания трансгрессировать, но знал, что не сможет бросить Грейнджер одну. Он догнал её у поворота, снова попытался образумить, но услышал в ответ лишь то, что она просто обязана заглянуть в аптеку хотя бы на минуту. Драко так и не смог добиться, что ей это даст, а спрашивать снова уже не имело смысла. Грейнджер шла вперёд с выражением суровой решимости на застывшем лице, и её было не остановить.

Однако уйти далеко они не успели. Драко вдруг обернулся непонятно зачем, и в этот миг у магазина палочек грянул взрыв. В воздух взвился столб огня, дыма и пыли. Осколки стекла разлетелись в стороны, как шрапнель. Уши заложило; грохот был такой, что, казалось, из них вот-вот хлынет кровь. Они с Грейнджер упали коленями на брусчатку, хватаясь за головы. Потом раздались крики. Драко увидел, как нестройные кучки людей бегут, ложатся, вскакивают и, оглушённые, обезумевшие, потерявшие память от ужаса, бросаются в разные стороны.

Грейнджер теребила его за рукав, пыталась что-то сказать, но Драко упорно не понимал, хоть слышал каждое слово. Когда она развернула его лицо, заставляя посмотреть туда, куда она указывала, в животе разлился ледяной холод. Он наконец-то разглядел фигуры в тёмной униформе и лихорадочно заозирался вокруг. Они появлялись отовсюду, из каждого угла, и даже в конце переулка, где находилась аптека Малпеппера, уже стояли двое инспекторов. Драко понял, что они окружены. Вцепившись в Грейнджер, он попытался трансгрессировать, но что-то помешало, какой-то невидимый заслон оттолкнул его назад. Потом инспекторы начали надвигаться, и Драко понял, что знает только одно: надо бежать.

Ладонь Грейнджер уже лежала в его руке, он сжал её крепче, потому что красный искристый луч только что прочертил воздух над их головами. Драко бросился наугад, едва не наталкиваясь на людей. Он довольно ясно представлял, что случилось, но всё казалось каким-то абсурдным, неправильным, будто он глядел в телескоп не с той стороны — приглушённые, неестественные вопли, механические движения, всё замедлилось от беспримесного, ошалелого ужаса. Когда в мозгу чуть прояснилось, он понял, что всё это время они пробирались обратно к магазину, в самое пекло, в эпицентр катастрофы. Достав палочку, Драко едва успел отразить заклятье, нацеленное ему в грудь. Грейнджер прижалась спиной к его спине и тоже начала защищаться.

Рёв толпы и грохот раскалывающегося камня наполнили воздух. Цветные лучи врезались в брусчатку, в стены лавок, выбрасывая вверх облака мелкого крошева. Похоже, эти сумасшедшие теперь швыряли заклятья куда придётся, чтобы не дать людям сбежать. Кольцо инспекторов продолжало сжиматься, но Драко заметил проход между зданиями, в котором можно было скрыться. Обернувшись, чтобы сказать об этом Грейнджер, он оказался лицом к магазину Оливандера и невольно замер. На возвышении из обломков фасада стоял человек в чёрной инспекторской униформе. На его лица была маска наподобие тех, что когда-то носили Пожиратели. Он не бросался заклятиями, не рвался в бой, а терпеливо высматривал что-то в раскинувшейся перед ним мешанине тел. Когда его глаза встретились с глазами Драко, он поднял палочку затянутой в перчатку рукой.

Грейнджер стояла спиной, она не видела, что этот инспектор целится именно в них. Драко резко толкнул её в сторону, сам попятился назад, споткнулся о чью-то конечность, не смог удержать равновесие, и его занесло куда-то вбок. Глухой скрежет полоснул по лицу слепящим разрядом боли. Драко не смог понять, во что он врезался, — всюду были одни обломки, по земле, между кусками булыжника, текла кровь. Выйдя из ступора, он вскочил на ноги и, оглядевшись, с ужасом осознал, что потерял Грейнджер. Она звала его откуда-то, но человеческая куча мала странным образом переместилась, и чьи-то руки и локти постоянно его отпихивали, когда он пытался пробраться вперёд на звук её голоса. Внезапно кто-то крикнул над ухом:

— Быстрее, я держу!

Развернув голову, он увидел перед собой Роули. Кажется, Драко застыл на несколько секунд, не в силах поверить тому, что видит, так что Роули самому пришлось впихнуть его в образовавшийся между людьми проём.

Грейнджер нашлась почти сразу. Драко вцепился в её предплечье и потащил за собой к спасительной лазейке меж магазинами. Вдруг кто-то набросился ему на спину — без палочки, просто пытался утащить его вниз. Драко в остервенении забрыкался, опираясь на стену. Сил не хватало, от напряжения левую руку свело судорогой. К счастью, заклинание Грейнджер вовремя отбросило напавшего в сторону. Драко невнятно буркнул «спасибо», а в следующий миг они уже со всех ног неслись по тоннелю, перебегая на соседнюю улицу.

Кажется, их кто-то преследовал, но он не был уверен. Чтобы узнать наверняка, пришлось бы обернуться, потратить время, а пойти на такое он не мог. Сердце стучало в горле, лёгкие были как в огне, ноги дрожали. Грейнджер, с хрипом бежавшая впереди, явно чувствовала себя не лучше. Когда тоннель кончился, она на секунду остановилась отдышаться, хватаясь за грудь. Потом быстро выпрямилась, схватила его за локоть и указала на магазин, который, скорее всего, был заброшен ещё со времён войны с Волан-де-Мортом.

— Спрячемся там!

Они кинулись к зданию с бежевыми стенами и надстройкой из красного кирпича. Стёкла были выбиты, крыша, похоже, провалилась. Дверь болталась на петлях. Драко потянул её на себя, и она отворилась с ужасным скрежетом. Грейнджер на цыпочках проскользнула внутрь и упала на колени рядом с покосившейся витриной. Он сел рядом с ней, закрыл лицо ладонями и надавил на переносицу.

— Надо что-то делать, пытаться трансгрессировать… Как долго мы сможем здесь проторчать?

— Да, но… у лавки Оливандера не получилось… — слабым голосом выдавила Грейнджер. — Они наложили Табу…

Драко потёр виски, тряхнул головой, но перед глазами ещё мелькали неподвижные тела и яркие вспышки.

— Разве мы не отошли достаточно далеко?

Она придвинулась к нему поближе.

— Не знаю. Давай просто попробуем.

Грейнджер с силой зажмурилась, от напряжения на её лбу выступила венка. Затаив дыхание, Драко слушал, как в висках стучит кровь. Дело казалось безнадёжным. Прошло уже больше минуты, а они всё так же сидели на полу заброшенной лавки. Наконец в глазах потемнело, грудь будто стиснули железные обручи. Раздался хлопок. Никогда прежде процесс трансгрессии не приносил ему большего удовольствия.

Сознание затопила долгожданная тишина, лишь ветер качал верхушки деревьев где-то неподалёку. Драко понял, что лежит теперь на земле, Грейнджер — сверху него. От разлившегося по телу адреналина и внезапной близости её горячего тела член привстал, и она бы могла это почувствовать, если бы чуть сдвинула ногу влево. Он коснулся её бёдра, скользнул ладонью выше, забираясь под юбку. Грейнджер вздрогнула и ошалело уставилась на него сверху вниз. Пришлось сделать вид, что он помогает ей перевалиться на землю. Теперь, когда пряди её волос больше не мелькали перед лицом и Драко смог посмотреть на небо, оно показалось ему невозможно прекрасным, несмотря на беспросветную серость.