Белый, красный, черный (гет)

“Mercury” — Sleeping At Last — https://youtu.be/pNUR0fOMpCs

Rows of houses

Sound asleep

Only street lights

Notice me

I am desperate

If nothing else

In a holding pattern

To find myself

Ряды заснувших домов,

Только фонари

замечают меня.

Я в отчаянии,

но если бы только это…

В бесконечном кольце,

пытаясь найти себя.

День -1

Час -15

— У тебя еще есть выбор, Черный Кот.

Мы в сердце Парижа, однако звуки города — его жизнь, его движение — сейчас лишь фоновый шум.

Думаю, я понимаю, почему Мастер Фу поселился здесь. В этом внутреннем дворике, окруженном старыми зданиями и глухими фасадами, мы как будто одни в целом мире. Возможно, он принимал других Носителей здесь — на свежем воздухе и в то же время вдали от нескромных взглядов? Впрочем, сколько их было до нас — Носителей? Кто они были, где они сегодня? Поскольку Бражник тоже держатель Камня Чудес, означает ли это, что есть и другие активные? Кроме Божьей Коровки и Черного Кота?

Прошло уже больше года, как я познакомился с Плаггом. Он всегда избегал моих вопросов…

День клонится к закату. Снег мягко падает, легонько покалывая голую кожу щек, едва слышно касаясь ткани моего костюма. Сидя на моей ладони, затянутой в перчатку, Тикки смотрит на меня большими голубыми глазами, одновременно грустными и полными надежды. Ее невинная улыбка первых минут бесповоротно исчезла.

— Мастер Фу сказал тебе, не так ли? Что можно разбудить другие Камни Чудес? Ледибаг не останется одна после твоего отъезда. Она всегда может рассчитывать на поддержку квами, которые еще спят в Шкатулке.

Я согласно киваю — в горле стоит ком, и я не в состоянии говорить. Она настойчиво продолжает:

— Ты знаешь, что можешь оставаться Черным Котом, даже если покинешь Париж на какое-то время. Ты же вернешься рано или поздно, не так ли?

Я с горечью улыбаюсь, и надежда оживает во взгляде Тикки.

— Да, — бормочу я. — Мастер Фу сказал мне также, что Плагг и ты — особенные квами. Вы «Звезды», тогда как остальные… «Армилляры», менее могущественные. И Катаклизм — сила, которой нет равных среди ваших. Это правда?

Тикки немного сжимается в моей ладони, но не моргает.

— Да. Это правда.

— Тогда я не могу уехать с Черным Котом. Я не хочу. Слишком часто Катаклизм спасал положение, и Бражник может удвоить усилия, если поймет, что меня нет. Я не могу рисковать, оставляя ее с менее способным напарником.

Усики Тикки падают, выражая смятение. Она такая маленькая, по сравнению с Плаггом. В это мгновение она разбивает мне сердце.

— …И потом, если Черный Кот останется, это почти как если бы я остался с ней, понимаешь?

Тикки горестно кивает, и я чувствую, что она не верит моим словам. Не могу ее в этом винить, я сам нахожу их довольно-таки пафосными.

— Отказаться, чтобы защитить ее. Это в самом деле единственный мотив, Черный Кот?

Вначале я молча смотрю на нее, приподняв брови, притворяясь удивленным. В высоком воздушном голосе Тикки звучит словно нотка сомнения, и я понимаю, что она знает.

Ей очень много лет. Она встречала куда больше Носителей Камней Чудес, чем я могу представить. А отсюда лишь шаг до предположения, что подобное уже происходило. И судя по ее взгляду, она запрещает мне лгать. Я вздыхаю, сдаваясь:

— Нет. Мастер Фу сказал мне о цене. И думаю, я предпочитаю забыть. Просто-напросто.

Я не хочу жить с пониманием, что я потерял. Я знаю, что такое столкнуться с чьим-то отсутствием. И даже если то, что я испытал рядом с Ледибаг — одни из самых счастливых моментов в моей жизни, даже если Черный Кот стал тем, что я считаю своей настоящей натурой, я недостаточно силен или недостаточно храбр, чтобы расстаться с этим и выносить сожаления, связанные с разлукой.

— Прости.

Однако я старался подготовиться. Я пытался смириться до того, как поговорил с Ледибаг — в течение недель, когда отец намекал на наш возможный отъезд. Теперь, когда я знаю, что мой отказ подразумевает потеряю памяти, я желаю лишь одного: чтобы это произошло быстро. Чтобы я ничего не заметил.

Вместо того, чтобы снова потерять дорогое существо — Плагга, Ледибаг — и жить с этим страданием, я выбираю забвение и принимаю его даже с облегчением. В это мгновение горло перехватывает так, что слезы выступают на глазах.

Я трус.

Я слаб. Это недостойно Черного Кота.

«Ваш симбиоз разрушен. Мысленно ты уже уехал».

Да, Мастер Фу говорил жестко, но он прав. Мне пора поставить точку.

Два теплых кружочка — еще меньше, чем лапки Плагга — ложатся на мой лоб.

— Ты не должен извиняться, Черный Кот, — успокаивающе шепчет Тикки. — Ты человек — сильный, но способный ошибаться, как те, кого ты был призван защищать. И к тому же такой юный. Ты еще совсем котенок…

Она прикасается своим лбом к моему. Если она и не мурлыкает, как Плагг, то издает забавное, едва различимое жужжание. Успокаивающее.

— Ты был избран за достоинства, но также и за слабости и ошибки. За то, что они внесут в твои решения. И потому что они могли быть источниками проницательности, скромности, человечности и развития. До самого конца, сделай их предметом гордости, а не поводом для стыда. И когда воспоминания исчезнут, я от всего сердца желаю тебе, чтобы эта уверенность навсегда осталась выгравированной в твоей душе. Ты был Черным Котом и будешь им всегда.

Я мужественно сдерживаю слезы. Я знаю, Ледибаг наблюдает за нами из окна слева, из той комнаты, в которой Вайзз просил ее подождать. Мне приходится заставлять себя не поворачиваться, не рисковать увидеть ее.

— Она должна знать, Черный Кот. Ей надо сказать, что твой отъезд перенесен. Не думаю, что Плагг сказал ей об этом. И она точно захочет попрощаться с тобой.

Тикки отстраняется, и мне, наконец, удается встретить ее взгляд, грустный как никогда.

— Хочешь, чтобы я ей сказала?

— Нет. Я сам, — поспешно отвечаю я.

Она молча кивает:

— Если тебя это утешит, случались куда худшие расставания. Да, куда худшие…

Ее взгляд затуманивается, и у меня пересыхает в горле. Порой, когда Плагг бывал в хорошем расположении — особенно с полным желудком, — он рассказывал мне про других Черных Котов. У него никогда не иссякали подробности и похвалы их военным или политическим подвигам, или, к моему расстройству, «романтическим похождениям». Но о чем Плагг не упоминал ни единым словом, так это об их исчезновении.

Мне случалось застать, как он бормотал во сне. Пару раз Плаггу даже снились кошмары: я слышал, как он просил, умолял о прощении у моих предшественников. Его дрожь, отчаянный писк убедили меня не настаивать: я говорил себе, что, возможно, однажды он расскажет мне об этом, когда будет готов. Но я прекрасно осознаю, что большинство Черных Котов не умирали своей смертью — старыми и беззубыми, в кровати, в окружении близких. Логично предположить, что и Ледибаг — тоже.

Отсюда происходит странная умиротворенность, которую я читаю в сожалеющем взгляде Тикки.

— На этот раз вы, по крайней мере, сможете попрощаться. Это хорошо.

Она устало улыбается мне. И хотя на меня давит чувство вины, мне не хватает духу возразить ей. Я в последний раз кланяюсь ей, отчасти по привычке, отчасти, чтобы избежать ее внимательного взгляда.

Поскольку мое решение с этого утра не изменилось: я ничего не скажу Ледибаг. Ничего. Как попрощаться с ней, не рискуя опозориться? На это мне тоже не хватает смелости. Я предпочитаю, чтобы она обижалась на меня, чем показать ей мои слабости — ей, такой сильной. Я хочу, чтобы она помнила надежного и уверенного Черного Кота.

— Я счастлив, что смог познакомиться с тобой лично, Тикки. Пожалуйста, позаботься о ней.

Я не передаю ей извинений.

Я знаю, Ледибаг не простит меня.

Не зная, что меня терзает, Тикки смеется:

— Позабочусь. Я тоже, Черный Кот, была счастлива познакомиться с тобой. Плаггу очень повезло с тобой… И твоей Леди тоже.

I talk in circles

I talk in circles

I watch for signals

For a clue

Я повторяюсь,

Я повторяюсь,

Я жду сигнала,

Доказательства…

Час -9

На парижских улицах царит необычная тишина. Машины брошены, где придется, с открытыми дверями, порой с ключами в зажигании. Они толпятся длинными беспорядочными линиями на улицах, оставленные прямо посреди перекрестка или возле погашенного светофора. Несколько зданий дымятся, несмотря на Чудесное Исцеление. Другие грозят вот-вот обрушиться.

Большинство окон занавешены, магазины закрыты, а у некоторых торопливо опущены металлические шторы. Жители, однако, находятся там — за дверями и ставнями: я чувствую их, иногда даже слышу их шепот — нервный, испуганный. Но на улицах — ни одного прохожего, ни одной собаки, ни одной кошки. Электрическая сеть не выдержала — или же ее отключили на случай, если будут еще взрывы? В любом случае, никогда еще не было так темно.

За несколько часов Париж стал городом-призраком с искрящимися снегом крышами. Окутанная дымом луна — единственный источник света, на который может опереться мое острое зрение.

В этой давящей тишине мое учащенное дыхание кажется громким. Сердце бешено стучит в барабанных перепонках, в которых всё еще звенит от криков моих друзей.

И ее зова — душераздирающего, недоверчивого, облегченного.

«Кот!»

Ледибаг. Я снова вижу ее, захваченную врасплох после взрыва, пораженную моим появлением. Быстрая, но недостаточно, перед Изгнанником, который коварно подловил ее. Разрушительная атака акуманизированного, щит йо-йо, лишь частично поглотивший удар. Сила столкновения, ее полет — снова, как немногим ранее, когда она пыталась меня защитить, когда я был лишь Адрианом.

И она потеряла сознание. Что с ней стало бы, если бы Каменное Сердце не загородил ее? Если бы Рипост и Климатика не вмешались, чтобы помочь ей, если бы не последовали остальные?..

Я снова вижу, как Баблер — Нино — подходит забрать Алью, лежащую без сознания у меня на руках. Я вижу встревоженное лицо моего друга, когда он без конца бормотал:

«Спасибо, Черный Кот… Спасибо!»

Разлучник — Ким — с быстротой молнии вернулся на Марсово Поле, неся Пикселятора.

«План Б, ребята!»

Немного растерянный, однако готовый к сражению Пикселятор. Климатика, раненая, но еще бодрая, увлекающая за собой остальных. Рисовальщик, лихорадочно рисующий, создавая оружие, сети, веревки, щиты и не знаю что еще, чтобы сражаться с врагом. Хроногёрл и Антибаг, уже атакующие. Каменное Сердце, без колебаний бросающийся в битву с крошечной Страшилой на спине, свистящей и рычащей.

Баблер, оставшийся в стороне с едва пришедшей в сознание Леди Вайфай, но не прекращающий создавать защитные пузыри для друзей.

Они действовали по собственной воле, но некоторые сохраняли перед глазами белый ореол, словно на постоянной связи с Бражником.

Резкий настойчивый тон Рипост — Кагами, — когда она прогоняла меня взмахом руки.

«Унеси Ледибаг! Мы отвлечем его, пока она не восстановит силы!»

Я бегу наугад, куда глаза глядят, у меня в голове всё перемешивается. Всё произошло слишком быстро. Я мало что понял. Некоторые говорили между собой об Изгнаннике, другие — о Мастере Фу? Почему? Откуда они его знают, где он?

Тяжело дыша, я прислушиваюсь, потом бросаю взгляд через плечо. Марсово Поле вдали затихло. Я так понял, они рассчитывали на Пикселятора, чтобы заключить Изгнанника в параллельной вселенной. Удалось ли им осуществить свой план? Насколько это его задержит? Знают ли они, какой опасности подвергаются?

Я пытаюсь разобраться во всем, что навалилось на меня. Беспристрастно, придерживаясь имеющихся на данный момент фактов.

«БЕГИ, ЧЕРНЫЙ КОТ!»

Я крепче сжимаю замерзающее тело. О больнице не может быть и речи — нет времени, и небезопасно для наших личностей. Нужно найти аптеку и что-нибудь для восстановления энергии Тикки.

Ледибаг. Сначала поместить Ледибаг в надежное место. Прежде чем она…

Раздается слишком знакомый писк. Сжав зубы, я ускоряю бег. Беспристрастным. Оставаться беспристрастным!

Сейчас я достаточно далеко от Марсова Поля. Я спускаюсь с крыш, приземляюсь на улочке и бегу между брошенными машинами в поисках доступного магазина. В который раз бросаю взгляд на нее, свернувшуюся в моих руках. У нее медленное, но размеренное дыхание. Закрытые веки под маской трепещут, как если бы ей что-то снилось. Ожог на правой щеке кажется поверхностным, возможно, частично вылечен Чудесным Исцелением. Вроде бы у нее нет переломов и серьезных ран, но как быть в этом уверенным после удара, который она получила?

Я вижу атаку — снова и снова, и одно только воспоминание вызывает у меня тошноту.

Сила взрыва, когда я схватил Алью в охапку, едва успев вытащить ее из эпицентра.

Горячий воздух на моей коже, в сжавшихся легких, когда наполовину в прыжке, наполовину отброшенный ударной волной, я изо всех сил вытаскивал нас из пекла. Нехватка кислорода, мой кашель время от времени, затуманенные слезами глаза.

Мой глухой дрожащий голос, когда я пытался найти напарницу. Отрешенный смешок Альи, находящейся в полубессознательном состоянии.

«Она там».

Изумленное лицо Ледибаг, потерявшейся среди спиралей дыма. Предательский писк ее Сережек.

«Кот!»

Она едва успела улыбнуться мне, как Изгнанник уже набросился на нее. Массивнее, чем когда-либо, в своем саване из тумана, с белым пустым взглядом. Смертоносный.

Если бы я оказался там раньше! Если бы я не отрекся от Плагга!

— …Моя Леди… Прости!..

Словно в ответ на мой шепот, возле моей груди раздается еще один писк — резкий, предупреждающий. Повторяющийся. Внутренности скручивает. Сколько уже было с тех пор как…

Мое внимание привлекает свист. Нас охватывает знакомый вихрь. Красно-серебристый свет растекается и ослепляет меня, и я инстинктивно закрываю глаза.

— Нет!

Я резко останавливаюсь, меня заносит на свежем снегу, и я застываю, тяжело дыша. Тишина становится оглушающей.

Мои глаза закрыты, но остальные чувства невольно обостряются, словно под действием непреодолимого любопытства. В моих объятиях она столь же легкая, неподвижная, беспомощная. Ее дыхание едва различимо. Щеку по-прежнему щекочут ее волосы, мягкие, но испачканные пылью и пеплом. Под левой рукой и рядом с грудью я чувствую уже не гладкое прикосновение костюма, а шершавую неровную плотность анорака. Под правой ладонью, которая поддерживает ее колени, шероховатое прикосновение штанов, возможно, джинсов.

Я стою неподвижно, не в состоянии дышать, не в состоянии думать.

Не открывай глаза. Нет. Не открывай глаза. Не смотри на нее.

Не сейчас. Не так.

Нет…

— Черный Кот?

Я дергаюсь, одновременно удивленный и успокоенный голосом Тикки. Невольно приоткрываю веки и тут же снова закрываю, в горле пересохло. Я ничего не видел, ничего, кроме темной улочки, заваленной снегом. Если вдруг жители следят за нами из окон, отключение электричества на благо: такую темноту в состоянии преодолеть только мои кошачьи глаза, никто не мог увидеть снятие ее трансформации.

— Черный Кот. Надо идти дальше. Открой глаза!

Нет! Я не хочу знать. Не когда она без сознания. Не когда она не может ничего сказать. Она наверняка обижена на меня за то, что я бросил ее, не предупредив, я не предам ее во второй раз. Тем более таким образом!

Я немного съеживаюсь, охваченный терзаниями. Судя по голосу, который перемещается туда-сюда, легкий и озабоченный, Тикки нервно летает между нами. Она замолкает на несколько секунд, и сквозь веки проникает короткая вспышка. Знакомый поток энергии — словно эхо Чудесному Исцелению? — проходит через неподвижное тело. Я слышу, как квами шепчет, вероятно, склонившись над ней:

— У нее треснуты два ребра. Вывих запястья. Легкое сотрясение. У меня не получается ее разбудить… Черный Кот, ты нужен ей.

Я знаю. Но я парализован.

Тикки снова резко поворачивается, потом останавливается справа от меня на почтительном расстоянии, где-то на уровне моего лица.

— Черный Кот!

Я вздрагиваю и мотаю головой. Я не могу думать. Всё слишком быстро. Подожди. Подожди.

— Черный Кот. Пожалуйста. Посмотри на меня.

Я колеблюсь. Потом глубоко вдыхаю и поднимаю голову, после чего приоткрываю глаза. Я заставляю себя не опускать взгляд на Ледибаг, и смотрю прямо в глаза Тикки. Ее голубые радужки сверкают, слегка затуманенные. Она кажется истощенной.

— Сейчас не время для тайн, и ты это знаешь.

Я немного отвожу взгляд и отступаю с испуганным вздохом. Тикки нарочно это сделала? Я отражаюсь в витрине позади нее. И темнота не настолько густа, чтобы спрятать от меня полностью открытое лицо той, кого я держу на руках.

Тикки говорит, имя падает словно нож гильотины. В ушах шумит. Зрение мутнеет. Я снова закрываю глаза, но слишком поздно. Я сильнее сжимаю неподвижное тело. Горло сдавливает, не понимаю почему — мне плевать.

— …нужен ей.

Мне просто не удается проанализировать информацию. Она крутится, крутится в моей голове, отражается и прыгает вокруг меня. Тело в моих руках становится невероятно тяжелым. Лицо — бледное и невыразительное — словно застыло на моих веках, неописуемое.

Я знаю это лицо. Я слишком хорошо его знаю.

Когда я, наконец, вдыхаю, охваченный головокружением, я с изумлением чувствую, как по щекам текут слезы. Я опустился одним коленом на землю — когда? — и холод снега уже проникает до кожи. Неподвижная в моих объятиях, она кажется мне бесконечно хрупкой. Ее лицо вне поля зрения прижимается к моей груди. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, мои губы оказываются у нее на лбу. Зажмурившись, я сдерживаю рыдания.

И всё возвращается ко мне. Нежность и тепло ее кожи под моими ледяными губами. Едва уловимый запах, который пепел не может скрыть от моих обостренных чувств. Мягкость и теплота ее волос, когда моя рука в перчатке зарывается в них, поддерживая ее голову.

Это она. Она, кого я сжимал в объятиях во дворике Мастера Фу, не сумев удержаться.

Она, кому я прошептал то, что поклялся никогда ей не открывать, поскольку это наверняка исчезнет вместе с воспоминаниями Черного Кота.

Она, от кого я сбежал как трус, умирая от стыда и горя, не в силах дождаться ее ответа, зная уже, что он будет отрицательным.

Я, наконец, опускаю взгляд, ласкаю ее безмятежное лицо кончиками когтистых пальцев. Несмотря на то, что ее трансформации спала прямо в моих объятиях, я всё еще с трудом в это верю. Когда Тикки снова окликает меня, напряженность в ее голосе производит на меня эффект электрошока.

Она здесь. Рядом со мной. На самом деле, она всегда была рядом со мной. Слишком очевидно. Когда я осознаю, насколько иронична ситуация — и насколько прекрасна, — я наивно улыбаюсь сквозь слезы.

Ты была рядом с самого начала, Ледибаг.

Маринетт.

How to feel different

How to feel new

Like science fiction

Bending truth

Как почувствовать себя другим,

Как почувствовать себя новым,

Словно научная фантастика,

Которая преобразовывает правду.

День -??

— Ты блефуешь, это опять иллюзия!

— Вы правда хотите проверить?

Вольпина одаривает нас презрительной и плотоядной улыбкой с вершины Эйфелевой башни. Потихоньку, палец за пальцем она ослабляет хватку на запястье Адриана — заложника, подвешенного над пустотой. Она так горда своей уловкой, гнусной и чертовски умной. Но ей не повезло с тем, что она выбрала жертвой единственного в мире человека, за которого можно не беспокоиться. Какая ирония, я почти мурчу!

Я собираюсь броситься к Вольпине. Чтобы атаковать, пока у нее заняты руки и она думает, будто находится в выгодном положении. Эта гонка была милой, но пора с ней заканчивать!

— НЕТ!

Я подпрыгиваю от этого крика ужаса, чуть не разжав хватку и не слетев кубарем в пустоту. Ледибаг слева от меня уже подносит руку к серьгам. Готовая уничтожить силу, позволившую ей забраться сюда. Словно совершенно забыла о своей безопасности и о двухстах метрах, что отделяют ее от земли.

Не раздумывая ни секунды, я бросаюсь к ней. Не время объяснять!

— Не делай этого, Ледибаг!

Она скользит по мне испуганным взглядом и снова кричит, когда я бросаю свой шест в Вольпину и ее заложника. Как и предвиделось, мое оружие свободно проходит сквозь них, и они исчезают в золотом облаке. Вдалеке раздается яростное рычание Лисицы. Поначалу пораженная, Ледибаг, наконец, приходит в себя.

— Она там!

Она уже бросается в погоню за выкуренной из норы противницей, и я следую за ней.

Мы обсудим это во время патруля рано или поздно. Я уже слышу, как напарница спрашивает меня, как я мог быть уверен, что заложник — иллюзия, если полдня чары Вольпины обманывали меня. Неважно, тут мне хотя бы придется солгать ей по хорошей причине.

Но главное, что я сегодня запомнил — я видел, как Ледибаг действует, не думая. Она готова была рискнуть жизнью, очертя голову, без малейшего намерения обратить ситуацию в свою пользу.

Я видел, как она паникует. Из-за иллюзорного Адриана Агреста.

Из-за меня.

No one can unring this bell

Unsound this alarm, unbreak my heart new

God knows, I am dissonance

Waiting to be swiftly pulled into tune

Никто не может заставить замолчать этот колокол,

Выключить тревогу, исцелить мое сердце.

Только Бог знает, насколько являюсь диссонансом,

Который стремится вновь обрести тональность.

День -1

Час -8

Я должен уйти.

— Черный Кот. Всё в порядке.

Маринетт спит. То есть, я думаю, что спит. Она очень бледна, но дышит, и пульс ровный. С комом в горле я накрываю ее вторым одеялом, тщательно заворачиваю, поправляю подушки, на которых она отдыхает.

Еще есть время. Я могу исчезнуть. Подождать где-нибудь, пока Ледибаг не присоединится ко мне. Притвориться, будто ничего не случилось.

Я должен уйти…

Но я не могу ее покинуть. И невольно постоянно принимаюсь молча разглядывать ее. Я слышу ее знакомый голос на уроках, улыбающийся жизнерадостный голос, который при моем приближении всегда становится смущенным, неровным. Одновременно испуганным и полным надежды.

«А-Адриан?»

Я слышу ее веселый доброжелательный тон, часто насмешливый в тех редких случаях, когда я пересекался с ней в облике супер-героя.

«Черный Кот!»

Я помню ее внимательный взгляд — то позабавленный, то критичный и язвительный за маской Ледибаг.

«Котенок!»

Тот же смех, та же улыбка. Озорные. Невинные. Заразительные. Искренние.

Одним дождливым днем…

— Черный Кот… Пожалуйста.

Я вздрагиваю. Поднимаю глаза, моргаю и встряхиваю головой, вырванный из мыслей.

— Вайзз.

Квами кивает. Я делаю над собой усилие, чтобы проанализировать ситуацию. Сохранить холодную голову. Собраться.

Вайзз был там, на улице, после снятия трансформации Ледибаг. Он показался только после появления Тикки. Оба нашли место, где мы могли укрыться, пока Ледибаг не проснется.

Я изучаю окрестности с ощущением, что вижу их впервые. Пустой магазин погружен в полумрак: электричество еще не вернулось в квартал, и холодно настолько, что я думаю, не распаковать ли для Маринетт еще одно одеяло. Она лежит на импровизированном матрасе из подушек и теплых ветровок, которые я достал с соседних полок.

Вайзз только что принес новый карманный фонарик, который он пытается установить, как два первых, на стойках стеллажей, нависающих над нами. При резком и немного дрожащем свете спящее лицо Маринетт кажется еще более бледным. Я заставляю себя отвести взгляд.

Я знаю личность Ледибаг. И по-прежнему не могу прийти в себя. Как я мог столько времени не замечать очевидного?

Нет, главное — то, что мы должны сделать сейчас…

— Где Тикки?

— Отправилась на поиски того, чем можно перевязать ваши раны и подкрепить силы. Она еще несколько минут назад проверила Маринетт: по-видимому, ее сотрясение не настолько серьезное, как она боялась.

Порывшись в памяти, я вспоминаю словно вспышкой: вижу склонившуюся над Маринетт Тикки — веки опущены, наполненные энергией лапки лежат на лбу хозяйки. Вероятно, эта сила присуща только ей, или Плагг просто никогда ее не демонстрировал.

— Она скоро проснется, — примирительно добавляет Вайзз.

Я согласно киваю и чувствую себя еще более виноватым. Тикки права в том, что развивает бурную деятельность. Несмотря на задействованное немного раньше Чудесное Исцеление, на щеке Маринетт всё еще красуется ожог, и, возможно, у нее есть другие раны, требующие ухода. Я должен был подумать об этом раньше.

Соберись!

— Я… Извини, я не слушал.

— Всё хорошо, Черный Кот. Не торопись. День был долгим.

Сидя по-турецки прямо на плиточном полу прохода, я вздыхаю и впиваюсь в голову когтями. Живее, Черный Кот! Живее, думай…

— Я должен уйти, — наконец, хриплю я, по-прежнему с комом в горле. — Если Тикки уверена, что она в порядке, тогда я ухожу.

Вайзз приглушенно вздыхает и снова зависает рядом со мной.

— Но… Но почему?

— Ледибаг хотела сохранить свою тайну. Это очень важно для нее. Ситуация и так уже достаточно сложная, она не должна знать, что я присутствовал при снятии ее трансформации. Это только зазря смутит ее.

А ей сейчас это не нужно. Не когда она ранена и уязвима, не после того, что сделал Черный Кот. Не после того, что я ей сделал.

«Черный Кот не придет».

Я всё еще слышу ее горькое замечание Адриану. Она обижена на меня. Она обижена на меня, и я прекрасно ее понимаю.

— Может, вначале стоило бы поговорить об этом с Тикки, — шепчет Вайзз. — Я знаю, она хотела бы снова увидеть Плагга. Ситуация исключительная, нам надо обсудить ее между квами…

Я вздрагиваю от этой мысли — стать снова Адрианом здесь, сейчас? — и поспешно добавляю:

— Не раньше, чем найдем другое надежное место, чтобы мне снять трансформацию. Я не хочу, чтобы Ледибаг видела меня в гражданском облике.

Выражение лица Вайзза одновременно успокаивающее и встревоженное.

— Черный Кот, желание сохранить тайну — похвально, но ввиду обстоятельств…

Я отбрасываю осторожность. В любом случае, он уже знает мою тайную личность.

— Это совсем другое. Еще недавно я бы всё отдал, чтобы Ледибаг узнала, кто я. Но Маринетт знает меня в настоящей жизни. И я знаю, это сделает ее пристрастной.

С тех пор прошло уже несколько месяцев, но опыт с Вольпиной и ее иллюзией Адриана заставил меня много размышлять, как и опыт с Рипост. Теперь, когда я знаю личность Маринетт, я с каждым мгновением немного лучше понимаю, что в те дни происходило в голове Ледибаг. Всё обретает новый смысл: ее яростное желание защитить Адриана, необычайно рискуя, ее странное беспокойство, когда она думала, что Коллекционер — мой отец — возможно, взялся за собственного сына…

Нашу задачу всегда сложнее выполнять, когда дело касается близких — акуманизированных или жертв. Я не желаю выбивать у нее почву из-под ног, открыв, что я — Адриан, ее одноклассник и сын Габриэля Агреста, которым она восхищается. Мне самому теперь, когда я всё знаю, трудно разделить мою Леди и Маринетт. Я хочу избавить ее от этой дополнительной заботы.

— Я пойду. Подожду снаружи. Ей останется только связаться со мной, когда она будет готова, через коммуникаторы.

Я бросаю последний взгляд на Маринетт, по-прежнему без сознания, такую уязвимую под одеялами. Мне приходится заставить себя отвернуться — но я знаю: с Тикки и Вайззом она в хороших руках.

— Передай Тикки. Если Маринетт вспомнит о том, что произошло на Марсовом Поле, скажите ей, что я ушел как раз вовремя. Пожалуйста.

С этими словами я прохожу вдоль полок и углубляюсь в темноту. Крошечный зеленый огонек показывает, что Вайзз последовал за мной.

— Черный Кот? Возьми, по крайней мере, наушник. Сеть не восстановилась после последнего взрыва, но если наушники по-прежнему воспроизводятся, значит, Леди Вайфай еще не… исчезла.

Он взмахивает крошечной фиолетовой пластиной в лапках, и со звоном, сопровождаемым вспышкой, появляется точно такая же вторая, которую он кладет в мою протянутую ладонь. Я нерешительно подношу ее к левому уху под волосами: в ту же секунду она со звоном разворачивается и охватывает ухо. Я пораженно нажимаю на единственную различимую кнопку. В пустоте несколько раз раздается звуковой сигнал. Перед моим левым глазом разворачивается фиолетовый фильтр, на котором появляется одна фраза сияющими буквами: «Сеть недоступна, ведутся ремонтные работы». Есть даже крошечная анимация улыбающейся Леди Вайфай со строительной каской на голове.

— Я скажу Ледибаг, что ты забрал его до снятия трансформации.

Я поднимаю брови, разрываясь между нервным смехом и изумлением. Еще одним нажатием я убираю фиолетовый фильтр, и наушник замолкает. Сейчас, задумавшись об этом, я понимаю, что каждый акуманизированный на Марсовом Поле носил подобный артефакт. Значит, Леди Вайфай создала частную сеть для всех солдат Бражника? Ее силы кажутся более обширными — и персонализированными, — чем во время первой акуманизации. Справедливо ли это для остальных рекрутов? Почему Бражник не делал такой призыв раньше?

Возможно, потому что свободная воля играет большую роль в выражении этих сил? Возможно, потому что, свободные в действиях, акуманизированные могут превзойти всё, что Бражник способен придумать для них? Не поэтому ли Изгнанник так могуществен? Он сумел преодолеть власть Бражника и заново изобрести собственные способности?

— Я глубоко удручен, Черный Кот. Хотел бы я, чтобы было иначе.

Я возвращаю внимание к Вайззу, который летает передо мной, пошатываясь, словно в истощении. С опущенной головой, грустным взглядом. Тогда я хмурюсь, вдруг — наконец — удивленный его присутствием. В последний раз, когда я видел Вайзза, он был рядом с Мастером Фу, а с тех пор их квартиру уничтожила бомба Изгнанника.

— Когда Мастер Фу присоединился к нам? Где он? С ним всё хорошо?

Вайзз застывает с ошеломленным видом, и тревога еще сильнее охватывает меня, когда я осознаю размах катастрофы. Возможно, Изгнанник стал неуправляем, но вначале он был агентом на службе Бражника. Значит, никаких сомнений: если он установил эту бомбу у Мастера Фу, он понял о существовании Хранителя. Что касается личности Ледибаг, если она еще не была раскрыта, это наверняка лишь вопрос времени.

Как он это сделал? Как он узнал про нас? Одна из его бабочек, посланная в разведку, застала нас сегодня во дворе?

Ситуация только ухудшалась: наша тайна — наша лучшая защита для нас и наших близких — возможно, раскрыта, и угроза от Бражника повсюду. После исчезновения Изгнанника проблемы не исчезнут. И подумать только, что я покидаю Париж в тот момент, когда Ледибаг больше, чем когда-либо, нуждается в надежном союзнике!

— Я слышал, как рекруты Бражника во время битвы упоминали Мастера Фу. Значит, он тоже присоединился к сражению?

Мне надо с ним поговорить. В конце концов, Мастер Фу десятилетиями является Хранителем Камней Чудес, он наверняка знает, что делать. Я с надеждой наклоняюсь к Вайззу:

— Бражник знает мою личность, и думаю, он также раскрыл, кто на самом деле Мастер Фу. Он…

Я замолкаю, настороженный выражением лица квами-черепахи. Из истощенного он вдруг делается опустошенным, он не в состоянии подобрать слова. К моему изумлению, его глаза затуманиваются слезами.

— Я так удручен, Черный Кот, — повторяет он. — Это всё моя вина.

Я не узнаю его, бывшего таким безмятежным несколько часов назад.

— Если бы я остался рядом с ним, я смог бы его защитить. Я сумел бы его остановить…

Тут я замечаю нефритовую чешуйку, прикрепленную к его панцирю. Я снова вижу хмурого Плагга и Кольцо, висящее у него на хвосте, и чувствую, как бледнею, понимая, что Вайзз сейчас носит собственный Камень Чудес.

— Что случилось с Мастером Фу? Где он?

Я снова вижу развороченную патрульную машину перед домом Мастера Фу. Слышу взрыв в его квартире и опасаюсь худшего. Но Вайзз отрицательно качает головой:

— Мой хозяин… ему было очень грустно, как часто бывало. И когда к нам пришла полиция, это вызывало у него плохие воспоминания. Горе, много подавленного гнева… Думаю, именно так Бражник и нашел его. Мой хозяин поддался в надежде поймать его в ловушку и раскрыть его личность. И чтобы защитить меня, он снял свой Камень Чудес, но… но все эти годы одиночества, вся эта ярость — слишком тяжелый груз, даже для него!

Я смотрю на Вайзза, застыв, пораженный ужасом.

«Считаешь, будто можешь всё себе позволить? Серьезно?!»

«Повернись лицом! Встреть свою судьбу, мокрица! Предатель!»

И всё вдруг обретает смысл. Слова и фигура акуманизированного — знакомые. Пергаменты, украшенные знаками, начерченными китайскими чернилами. Изгнанник, его одеяние из старой холстины и рюкзак странника, вызывающие в памяти другую эпоху, другую культуру.

Пустая квартира Мастера Фу. Послание-ловушка на нанкинском, явно оставленная для меня. Акуманизированный, вышедший из-под контроля, одаренный мощью, способной разрушить весь Париж. И кто мог надеяться противостоять Бражнику, кроме самого Хранителя Камней Чудес?

«Ты… Ты! ЧЕРНЫЙ КОТ!»

Изгнанник не стремится убить Мастера Фу. Он и есть Мастер Фу.

И Мастер Фу знал про меня. Знал про Ледибаг. Вероятно, теперь знает и Бражник — даже наверняка, раз он знал, кому вернуть Кольцо. Это не слишком многое меняет в отношении меня: моя роль Черного Кота скоро подойдет к концу, но Ледибаг — Маринетт? Что будет с ней теперь, когда ее личность раскрыта?

Нет, надо решать проблемы по одной. Сначала заняться акумой. Освободить Мастера Фу. Изгнанник кажется могущественным, но он остается акуманизированным, как все остальные. И с друзьями на нашей стороне ничто не…

Раздается резкий вдох, прерываемый кашлем. Я вздрагиваю. Я собираюсь раствориться в темноте, когда меня резко останавливает жалобный шепот:

— Кот… Черный Кот!

С болью в сердце я бросаю взгляд через плечо. Лежа под одеялами, Маринетт стонет, прижав руку к ребрам. Вайзз исчез без лишних слов — надеюсь, он отправился предупредить Тикки.

— Кот… Алья!

Ее сдавленный паникующий голос разбивает мне сердце. Она быстро моргает на приглушенный свет фонариков. Ее ослепленный взгляд осматривает темноту и в итоге встречается с моим.

— К-Кот?

Она с трудом поднимается, морщась и тяжело дыша. Я сжимаю кулаки. Не успев задуматься, я уже оказываюсь рядом с ней.

— Успокойся. У тебя сломано два ребра. Дыши тихонько.

В облике Черного Кота я встречался с ней всего пару раз. Решив играть роль героя рядом с обычной жертвой, я беру ее за плечи и подталкиваю снова лечь, но она сопротивляется. Ее дрожащая рука обхватывает мое запястье, и она ищет мой взгляд со слезами на глазах:

— Взрыв. Алья?

— Алья в порядке. Она с Нино и остальными. С ними всё хорошо.

На самом деле я ничего об этом не знаю. Я могу лишь надеяться. Но сейчас главное убедить ее успокоиться. Я знаю, что это такое — сломанные ребра, — и паника нисколько не помогает унять ни боль, ни ложное ощущение, будто ты понемногу задыхаешься.

— Успокойся. Дыши тихо, медленно. Тебе станет лучше.

Она опускает веки и дышит маленькими глотками, растерянная. Понемногу ее лицо расслабляется, напряженные плечи расправляются. С тяжелым сердцем я пытаюсь уложить ее, но ее пальцы сжимаются на моем предплечье, и она яростно мотает головой.

— Где… мы? — удается ей произнести с закрытыми глазами, из которых всё еще текут слезы.

Она кажется истощенной, дезориентированной. Если бы она по-прежнему носила маску Ледибаг, показалась бы она мне такой хрупкой?

— Было нападение акумы, ты была ранена. Всё хорошо, ты здесь в безопасности. Я сейчас…

Уйду. Вернусь на поле битвы. Под предлогом найти там Ледибаг. Маринетт останется только воспользоваться возможностью, чтобы остаться здесь наедине с Тикки…

Рука хватает воротник моего костюма, качнув меня вперед. Две руки обнимают меня с неожиданной силой. Прерывистый пронзительный стон раздается рядом с моим ухом.

— Глупый Кот, что на тебя нашло?

Она издает приглушенное рыдание, и ее хватка на моих плечах конвульсивно сжимается.

— Ты собирался уехать, не предупредив меня! Почему?! Почему ты не сказал мне, что происходит? Почему ты солгал мне во дворе?

Задохнувшись, я распахиваю глаза.

Нет, нет, нет!

— Я бы поняла, если бы ты объяснил. Мы могли бы попрощаться! Я… Ты сказал мне…

Ее голос прерывается. Она колеблется, отстраняется и обвиняюще смотрит мне в глаза. Слезы блестят в уголках ее глаз, но она не моргает.

— Ты сказал, что любишь меня… тогда зачем вот так уходить?! Я… Я…

— Маринетт.

Взгляд ее голубых глаз скользит влево, и голос прерывается. Онемев, она смотрит на Тикки. Сидя на ее анораке, квами улыбается — слабо, почти с сожалением. Вайзз садится за ней, смиренный и молчаливый. Я ошеломленно сглатываю.

«Сейчас не время для тайн, Черный Кот».

Маринетт медленно отпускает мои плечи, потом молча смотрит на свои голые руки. Ее глаза всё больше расширяются. Едва различимый стон вырывается сквозь сжатые губы.

— О… О, нет…

Она встречается со мной взглядом и несколько раз моргает. Утыкается лицом в ладони.

— Нет!

Ну вот.

Я невольно вздыхаю, словно освободившись от груза. Но беспокойство по-прежнему остается. Страх и сожаление — тоже. Молчание растягивается между нами, едва нарушаемое тяжелым дыханием Маринетт.

— Я… Я сожалею, моя Леди, — искренне бормочу я. — Я бы хотел, чтобы это произошло в более… ну, в лучших обстоятельствах.

Она вцепляется руками в одеяло и еще сильнее съеживается. Я с болью замечаю, что ей даже не удается посмотреть мне в лицо.

— Прости. Я хотел уйти до того, как ты… Но ты была ранена, и мне не хватило времени…

Ее вздох слишком напоминает рыдание, и я вдруг злюсь на весь свет из-за того, что не могу предложить ей другое решение. Она так близко к сердцу принимала свою анонимность, и это никогда не должно было произойти вот так. Не без ее согласия, не без моего.

Я бросаю на Тикки обвиняющий взгляд. Квами просто кивает, ясные глаза полны невыносимой отрешенности. Это вызывает у меня отвращение, и тем не менее я знаю, что она права: с того мгновения, когда Маринетт открыла глаза и раскрыла себя как Ледибаг, всё было потеряно.

Но раскрытия должны на этом остановиться. Я знаю, на что способна Ледибаг ради Адриана. Я знаю, как Маринетт может реагировать рядом с ним. Нельзя, чтобы она знала про меня.

Прошу тебя. Умоляю… Не проси у меня большего!

— Хотел бы я ответить тебе тем же, моя Леди. Но я…

— Замолчи. Замолчи, пожалуйста.

Ее голос внезапно становится властным, почти резким — Ледибаг! — и я немедленно подчиняюсь.

— Сейчас мне нужен ты. Ты, Черный Кот. Мне тебя не хватало.

К моему изумлению, Маринетт выпрямляется и снова обнимает меня, немного нерешительно, но не менее крепко.

— Я думала, что ты уехал, что уже забыл меня. Я даже думала, что ты… Что Изгнанник тебя…

Ее голос прерывается, объятие становится отчаянным. Она утыкается лицом мне в шею, и я чувствую ее мокрые от слез щеки. Она едва слышно шепчет:

— Прошло всего несколько часов… но мне так тебя не хватало, Кот!

Она разражается рыданиями, молчаливыми на этот раз. Судя по болезненным вздрагиваниям и рывкам, учащенное дыхание становится настоящей пыткой для нее. Я уже не знаю, могу ли я сжать ее в объятиях, настолько она кажется мне хрупкой.

С затуманенными глазами я хрипло выдыхаю:

— Прости, что так ушел. Если бы я знал про Мастера Фу, про Бражника, я…

Она благодарно обнимает меня крепче:

— Всё будет хорошо, Черный Кот. Сейчас ты здесь, и с тобой всё в порядке. Только это важно!

Она плачет, но несмотря ни на что, я слышу в ее нерешительных словах словно улыбку. У меня встает ком в горле. В итоге я с бесконечными предосторожностями обнимаю ее за талию, и она позволяет.

Тикки взлетает, и Вайзз следом за ней. Сверкая глазами, она устало улыбается мне, потом обменивается с Вайззом понимающим взглядом, и оба удаляются. Я вижу в полумраке, как они совещаются, и уже догадываюсь, о чем идет речь.

Бражник. Мастер Фу. Сражение, которое нас ждет.

Я в свою очередь закрываю глаза. Несколько минут я не хочу думать ни о чем.

Ни о чем, кроме нее. Моей одноклассницы, моей подруги. Но также примера для меня, моей силы, моей напарницы.

«Мне нужен ты».

Она хочет видеть рядом с собой не Адриана. Не сына Габриэля Агреста она ждала. А меня. Меня, Черного Кота.

И, я знаю, только ради этого я пойду до конца.

Ради тебя, моя Леди.

I’ll go anywhere you want

Anywhere you want

Anywhere you want me…

Я пойду, куда ты захочешь,

Куда ты захочешь,

Куда ты захочешь, чтобы я был…