От Гриффиндора до Слизерина один шаг (джен)

Наутро Гарри проснулся невыспавшийся и с тяжелой головой. Он решил не вставать, а полежать тихо и обдумать вчерашние события. Подслушанный в кабинете разговор, ледяное дыхание смертельной опасности, спасение, пришедшее оттуда, откуда Гарри ждал его в последнюю очередь… А вдобавок ко всем настоящим проблемам — этот сон! Как вообще получилось, что персонажем ночных фантазий оказался мужчина, да не просто мужчина, а… Снейп!

Гарри стеснялся сам себя, думая об этом, но ведь если смотреть на учителя с этой точки зрения, то он, пожалуй, красив. Вот уж у кого нет проблем с тем, чтобы позвать понравившуюся женщину хоть на бал, хоть замуж. Интересно, а женат ли он? Гарри обнаружил, что ничего не знает о личной жизни преподавателей — никогда не было повода задуматься об этом. Может быть, они, приходя в Хогвартс, дают обет безбрачия и клянутся целиком посвятить себя обучению будущих волшебников? Или имеют семью, но уезжают из школы только на каникулы? Или, может быть, трансгрессируют домой после уроков так же, как дядя Вернон ежедневно уходил с работы? Да нет же, у них, вон, комнаты в замке. У остальных учителей, наверное, более обустроенные, чем у Снейпа…

Гарри украдкой разглядывал спящего мужчину. Ну, допустим, с «красив» он погорячился… Но сейчас лицо профессора, избавленное от извечной хмурой гримасы недовольства, непривычно расслабленное и доверчивое, определенно не было пугающим или отвратительным. Какой же глупой и детской была их с друзьями уверенность, что Снейп — отвратительное порождение подземелий, беспричинно ненавидящее всех просто в силу мерзкого характера и неспособное радоваться. Почему-то идея о том, что студенты видят лишь маску отчуждения, а вне занятий профессор может быть доброжелателен и даже любезен, не закрадывалась в их юные самоуверенные головы.

Гарри поневоле задумался, а что же за человек Северус Снейп. Ведь должно быть в его жизни что-то, кроме булькающих котлов и нарушающих правила студентов! Интересы, увлечения, дружба… Любовь, в конце концов!

…И при мысли о любви Гарри снова вернулся к своему сну. Неужели он — из ЭТИХ?!

Дурсли всякий раз, когда диктор новостей зачитывал: «Сегодня состоялась акция в защиту прав геев, лесбиянок…» — уменьшали громкость телевизора и начинали лебезить: «Дадличек, солнышко, пойди поиграй в свою комнату, а к ужину мамочка даст вкусненькое», — и пока они препирались с Дадли, который не упускал шанса выторговать побольше, на экране безмолвно мелькали ярко одетые люди с красочными плакатами о любви и равенстве. Вытурив Дадли, дядя и тетя смотрели остаток репортажа, затаив дыхание, а потом досматривали передачу вполглаза, почти забыв о работающем «ящике» и слаженным дуэтом возмущаясь: «Ни стыда ни совести! Средь бела дня! Это же дети видят!!! Сажать таких в тюрьму! На принудительные работы, чтобы дурь выбить!!!»

Разумеется, во время всего скандала никто не вспоминал, что в доме есть еще один ребенок, и Гарри, притаившись за креслом в углу, мог от начала до конца видеть и новостной сюжет, и бурную реакцию дяди и тети. Впрочем, Дадли тоже не терял возможности лично разобраться, что же так обеспокоило родителей, и наблюдал развитие событий, свесившись через перила лестницы.

Возможно, если бы Дурсли не устраивали шум на весь дом из-за каждого упоминания геев, то дети и не обратили бы внимания на очередную непонятную тему в скучных взрослых новостях. Но благодаря активным действиям по защите нравственности ребята уже годам к десяти поняли, что именно и как именно делают те люди с плакатами. Причем все подробности озвучивали Дурсли, в новостях ничего подобного не рассказывали.

Так неужели все словечки, которыми награждают подобных людей, относятся и к Гарри? Неужели он — такой?! Извращенец, отребье, ненормальный… Хотя ровно теми же словами дядя Вернон награждал волшебников, так что…

Гарри перевернулся на спину, и это положение сразу же напомнило ему до странности детальный сон: волнение, предвкушение, реалистичность прикосновений сильных жестких рук… Реакция молодого организма не заставила себя долго ждать, но Гарри не успел приступить к выполнению советов по «снятию давления в котле»: автор рекомендаций проснулся от его возни.

— Привет, — хриплым со сна голосом пробормотал профессор.

— Доброе утро, — отозвался Гарри. — Простите, что разбудил…

— Все равно пора вставать, — ответил Снейп, медленно, со звучным зевком, потянулся, сел на кровати и замер, будто прислушиваясь:

— О, не так уж и долго спали, как раз заканчивается завтрак.

Гарри удивленно вытаращился на него.

— Ого! — вырвался у него радостный мальчишеский возглас. — Как вы это делаете?

— Магия, — усмехнулся профессор и, нащупав ногами тапки, пошлепал в ванную.

Гарри, заходя в уборную, первым делом открывал кран, чтобы в отсутствие малейшего фонового шума хотя бы плеск воды заглушал производимые им звуки, но Снейп на правах хозяина не утруждал себя подобными условностями. В первый раз от журчания мощной струи, отчетливо раздавшегося едва ли не над ухом, Гарри готов был выскочить из комнаты, снеся по дороге дверь вместе со всеми заклинаниями, прибежать к директору и закричать, что лучше он будет ночевать в совятнике или в теплице мадам Спраут прямо под побегами бубонтюбера. Потом стал привыкать к подобным скользким моментам, вот и на этот раз лишь немного смутился.

«А что здесь особенного, — убеждал он себя. — В конце концов, он не призрак, а живой человек…» И снова Гарри вернулся мыслями к ночному конфузу.

Какие долгие три дня. Гарри за это время узнал о неприступном профессоре больше, чем за предыдущие три года. Но и число загадок только увеличивалось. Почему его комната такая необжитая, есть ли у него друзья, семья, в конце концов. Не может же он так проводить всю жизнь — уроки и книги, книги и уроки! Гарри стало жаль профессора и захотелось, чтобы у него был хоть один близкий человек, с которым можно обсудить проблемы и радости. Хотя слова «Снейп» и «радость» по-прежнему с трудом укладывались в одно предложение.

— Завтрак? Лично я голоден, — за своими мыслями Гарри и не заметил, как профессор вышел из ванной в полной готовности. — Магия. Уж не думаешь ли ты, что я каждый раз застегиваю эти два десятка пуговиц вручную? — с очередной усмешкой прокомментировал Снейп, прочитав удивление мальчика, отчетливо написанное на его лице.

После завтрака Снейп направился к выходу.

— Мы уходим? — спросил Гарри, допивая сок.

— Ты сегодня продолжишь работу здесь, сейчас принесу материалы, и можешь приступать.

— А вы?

— А мне нужно сходить кое-куда. Потом вернусь, и посмотрим вместе, что там накопилось в таблице, на какую информацию сделать акцент, — на удивление, Снейп ответил так просто, будто уже много лет у них так заведено: вставать, завтракать вместе, обсуждать планы на грядущий день и совместную работу.

— Понимаю, — кивнул Гарри. — Надо написать то, что будет полезно аудитории. А для этого… Проблемы аудитории изучить!

Профессор Снейп лишь улыбнулся в ответ.

Через пару минут тяжелая дверь закрылась, оставив Гарри наедине с почти родным ворохом бумаг. Парень принялся раскладывать их в прежнем порядке, но сегодня в его распоряжении был лишь один стол, и довольно быстро стопки журналов и кучки свитков стали возвышаться и на полу, и на кровати.

Нудная бумажная работа оставляла голову свободной для размышлений, а Гарри безусловно было о чем подумать. Хотя бы о своем шатком двусмысленном положении. Он понимал, насколько убедительны причины не высовываться в ближайшее время из комнаты, но это означало до самой «пресс-конференции» не увидеть Рона и Гермиону, отрезать немногие имеющиеся пути к спасению и насовсем остаться на Слизерине.

Слизерин!

За постоянными ссорами и примирениями со Снейпом Гарри почти забыл, как и зачем он оказался здесь. А ведь уже через два-три дня, если подтвердится расплывчатое «около недели», он переступит порог зеленой гостиной. Директор объявит всей школе об очередном беспрецедентном случае, и…

Нет, не сходится. Вчера Каркаров проговорился о том, что кто-то специально подбил Шляпу выгнать его с Гриффиндора. И Снейп это понял не хуже, чем сам Гарри, так неужели он не попытается докопаться до истины, восстановить Гарри на прежнем факультете и вернуться к нормальному течению жизни?

А вдруг нет? Зачем ему это делать? Может быть, его все устраивает и он не против новичка на своем факультете? Тем более что они начали работу над книгой… Еще позавчера Гарри сомневался, не хочет ли Снейп убить его, но сегодня уже беспокоится, не слишком ли понравился новому декану, — нарочно не придумаешь.

Гарри поднял голову, осмотрел скромный интерьер, будто увидев его впервые, и с неожиданной остротой осознал, что в любом случае, какие бы загадки ни скрывала Шляпа и что бы ни предпринял Снейп, его жизнь не будет прежней. Гарри понял, какую значительную часть его жизни составляла мнимая вражда с учителем зельеварения, так долго тянувшаяся и так легко прекратившаяся, стоило им только присмотреться друг к другу.

Он вздохнул и снова взялся за перо.

Разбирая особенно сложные места на свитках — когда профессор писал быстро, буквы теряли половину элементов и растягивались в длину, взлетая над строкой, — Гарри улыбался знакомым завиткам и крючкам, в которых на сегодняшний день никто не разбирался лучше, чем он: ученик, ассистент, сосед по комнате и… Происходящее между ними так сложно уместить в слова.

Время обеда Гарри определил по тому, как урчание в животе стало слишком сильно отвлекать от работы. Он освободил угол стола, вызвал эльфа с едой и, быстро расправившись с супом и тушеными овощами, вернулся к своей таблице и к параллельным размышлениям.

Вчера, приняв решение не расспрашивать Снейпа об услышанном в кабинете, Гарри действовал по привычке. Вернее, так решил прежний Гарри: не доверяющий профессору и не ждущий от него ничего хорошего. Но теперь все изменилось… Хотя, только теперь ли? В ту ночь, когда Шляпа огласила новое решение, Снейп привел его сюда вовсе не из-за того, что в целом замке не нашлось другого места! Декан уже тогда понимал, что все случилось неспроста! Гарри, пораженный догадкой, окончательно забыл о таблице. А попытки Снейпа добраться до философского камня прежде Квирелла? А защита Гарри во время квиддичного матча? А готовность сражаться с Люпином и Сириусом — хотя профессор и заблуждался на их счет, но его стремление защитить учеников нельзя не признать! Получается, все эти годы Снейп только и делал, что помогал Гарри, а он… Надо непременно рассказать профессору обо всех открытиях и извиниться за свою неблагодарность, как только тот придет. А потом открыто обсудить нынешнюю ситуацию…

Вдруг сзади раздался хлопок, а потом — тонкий голос:

— Гарри Поттер! Добби пришел спасти Гарри Поттера!