Сны на две жизни (гет)

По прибытии в Хогвартс выяснилось, что изменилось в общем-то немногое. Разве что место директора занял какой-то незнакомый дедок, кажется, Гарри видел его на том суде. Чуть поднапрягшись, парень припомнил, что как раз этот дедок был тем, кто от тогдашнего голосования воздержался. «Истинный нейтрал», — хмыкнул себе под нос Гарри и, подсев к Невиллу, начал выспрашивать его о последних новостях.

Начало учебного года выпало на пятницу, и, как следствие, впереди были суббота и воскресенье. И именно в субботу с утра в гостиную Гриффиндора зашла профессор МакГонагалл, и объявила о том, что все студенты, начиная с третьего курса, согласно приказу нового министра должны пройти проверку на ранг магии.

Слегка прифигевшие подростки построились в нестройную колонну по двое. Не обошлось без эксцессов, несколько маглорождённых, оказывается, были не в курсе, и им пришлось по-быстрому разъяснять что, куда и почему. Как только оказались в больничном крыле, недовольно поджимающая губы МакГонагалл оповестила собравшихся о том, что студенты факультета Гриффиндор прибыли для прохождения обследования. Глава медицинской комиссии кивнул и сухо поблагодарил, после чего объявил, что ничего де страшного, обычный медицинский осмотр. Потом велел разделиться на девочек и мальчиков и ожидать, когда вызовут. Гарри и Невилл лишь переглянулись, а затем последний спросил:

— Что делать будем?

— Как что, конечно же, упиваться славой мальчика, который выжил.

— В смысле?

— Хочу личную спальню, — просто ответил Гарри.

— Но этот же только для «S» ранга, ты что с ума сошёл, что ли?

— А ты думаешь, я не он? — в ответ Невилл красноречиво промолчал, а про себя подумал, будь что будет, но выложусь я на максимум, пусть знают наших.

— Ну ладно, я пошёл, — хмыкнул Гарри, как раз услышавший свою фамилию, и скрылся за указанной ему ширмой. Обследование и правда было простым, а проверка на ранг заключалась в том, что его попросили скастовать заклинание, по своему действию похожее на люмос с той лишь разницей, что это свечение было не белым, а серебристым, и до безобразия напоминало неоформленного патронуса, а затем колдомедик сказал, что заклинание надо поддерживать хотя бы три минуты, что и будет соответствовать рангу «Б»*

— Да хоть десять, — ответил Гарри и принялся любоваться серебристыми всполохами. Жрало

заклинание реально немало, но про десять минут Гарри не соврал, а ведь пять — это уже ранг «А». Проверяющий в ответ лишь хмыкнул и засек время, после чего, не ожидая чего бы то ни было выдающегося от простого полукровки, перевёл взгляд на лежащие перед ним бумаги.

Первый сигнал таймер дал спустя тридцать секунд, проверяющий мазнул взглядом и убедившись, что заклинание не ослабло и признаков истощения нет, вернулся к бумагам. Затем был второй, третий, пятый, и, наконец, десятый. Уже после восьмого проверяющий не без изумления смотрел на совершенно спокойного парня, а Гарри лишь улыбался. Когда последовал двенадцатый сигнал, проверяющий с благоговением попросил остановиться, но Гарри из чистого упрямства дождался тринадцатого, и только после него прервал заклинание и, сделав глубокий вдох, поинтересовался, может ли он обрадовать лорда Блэка.

Обалдевший колдомедик мелко закивал, а Гарри мило улыбнулся и покинул больничное крыло. Уже в дверях его застало восхищённое воу, это Невилл решил пойти по его стопам и выдал аж четырнадцать кликов. Уже в холле их догнала Гермиона и сообщила, что продержалась три с половиной минуты.

— Поздравляю, — в один голос произнесли искреннее улыбающиеся мальчишки.

Вечером же факультетская гостиная Гриффиндора гудела как растревоженный улей, это возмущался едва сдюживший две минуты Рон, его бесило то, что его обошёл пошедший перед ним Симус. Парень продержался две минуты и пятьдесят семь секунд, чем вполне уверенно продемонстрировал свои претензии на ранг «Б», медик улыбнулся и записал в карточку полные три, ведь три секунды — это так обидно, а он и сам полукровка. В общем, сошлись звезды, а вот Рон, увы и ах, а когда выяснилось, что его обошла ещё и младшая сестра... В общем, уже на следующий день Хогвартс узнал, что чистокровность — это далеко не всегда есть залог успеха. Ведь тот же Малфой пусть и сдюжил свои три минуты, но после буквально повалился на пол, что лучше тысячи слов показывало, чего ему это стоило.

Уже практически перед самым отбоем в гостиную зашла профессор МакГонагалл и, с гордостью посмотрев на своих подопечных, объявила, что факультет Гриффиндор отличался чуть ли не больше всех. Мыслимое ли дело — сразу два «S» ранга, и это тогда, как и на одного на школу никто не рассчитывал. Пятеро магов ранга «A», включая двух теперь уже сомнительно что маглорождённых братьев. Ведь одного это ещё ладно, повезло, но два подряд… В общем, это был очередной камень в огород поддерживающих тёмного лорда.

По окончании импровизированной торжественной части МакГонагалл отозвала Невилла c Гарри и немного сконфужено пояснила, что так как никто и представить себе не мог, что в школе обнаружат сразу два "S" ранга…

— Если вы про то, что нам положены отдельные комнаты, то я думаю, что мы и в одной поместимся, ты ведь не против, Нев? — поинтересовался у приятеля Гарри.

— Согласен, мы шесть лет в одной спальне, годом больше, годом меньше, какая разница, хотя, признаюсь, я очень рад, что мы сможем отделиться, ведь в отличие от Рона и Дина, Гарри не храпит по ночам.

Суровое лицо профессора МакГонагалл тронула едва заметная улыбка. «Вот они, мои львята, и даже такими лаврами их не пронять, поспать бы всласть, вот и все заветные мечты», — подумала декан гриффиндора, а спустя немногим более часа парни уже обживали небольшую, но вполне уютную комнату, в которую перенесли их вещи.

И вот растянувшийся на своей новой кровати Гарри постановил, что счастье-то оно и вправду есть. Вещи уже распакованы и можно спокойно поразмышлять и оценить как уже произошедшее, так и намечающиеся перспективы. Начать можно было с того, что идея рангов увенчалась полным и оглушительным успехом, а так как принадлежала она именно ему, Гарри, то не признать, что он, Гарри, крут, было попросту нереально. Началось всё с того, что Регулусу начали приходить видения и, скажем так, содержание их было ну совсем не очень. Как следствие, юный Блэк пошёл к то ли своему подопечному, то ли учителю, а на выходе получил идею о рангах магии.

Сам же Гарри почерпнул сие знание из уст одного любителя носить окладистую отдающую рыжиной бородку. А если по-простому, то о рангах ему рассказал Оби-Ван. Оказывается, сия практика деления применялась в бандамирском отделении сельхозкорпуса и была призвана заменить аграриям падаванство, рыцарство и т.п. А если ещё проще, то «Д» и «С» идут полоть грядки, «Б» на посадках, «А» суть подмастерья и «S» ранг, они никто иные как рыцари, избравшие путь живой силы, а также имеющие склонность к ботанике.

Немного смекалки и прополка, и посадки заменены на то, что для магов более актуально. А дальше, дальше в дело вступил Регулус. Оказалось, что за прошедший год парень полностью освоился, завёл нужные знакомства. В общем, идея пришлась по вкусу всем, кто радел за магию и не имел склонности к совершенно излишним репрессиям, а если проще, то лагерю нейтралов. И вот Реддл как нельзя кстати расчистил дорогу, вот только, как и в прошлый раз, не учёл того, что до власти охоч не только он, а также не учёл и того, что у нейтралов есть Раинхарты и младшенький таки могёт. И Малькольм, понятное дело, смог, первым был буквально только что переступивший порог рабочего кабинет Пий Толстоватый. Тут Гарри не удержался и, хмыкнув себе под нос, заметил, что узри он Цербероса, да с утра, да спозаранку, да ещё когда ты ни сном ни духом... В общем, судьба Толстоватого была проста и незавидна, и даже можно сказать, что он таки легко отделался, ведь от остальных неуёмных активистов, радеющих за права чистокровных и в упор не замечающих того, что их радение есть ни что иное, как гибель всей магической Британии, даже тела не осталось.

Основательно поредевший лагерь чистокровных фанатиков был вынужден пойти на уступки и завертелось. Позабавила выходка старшего Гринграсса. Нейтрал до мозга костей и ушлый как жук, он быстро сообразил, куда дует ветер, а также то, что крайне неудачно помолвил своих дочерей и, как следствие, под шумок пропихнул пару необходимых ему формулировок.

Скорости, с которой были получены медицинские заключения и последовавшие за ним расторжения помолвок, обзавидовался бы магловский скоростной экспресс. Каких-то два дня с момента принятия статута о рангах, а обе девочки уже свободны и готовы на выдание. Как говорится, ищите идиотов. Именно с этими мыслями Гарри и провалился в сон.

* * *

Очередная планета, очередной бой, на этот раз им предстояла вылазка в тыл противника. Командовал оной генерал Кеноби. Почему так? Ну кто-то ведь должен прикрыть небо, и кто бы это мог быть? Конечно же, лучший летун ордена, генерал с большой буквы и просто избранный. Именно поэтому, а ещё, потому что так впёрлось совету, Энакин сидел на орбите, тогда как двести двенадцатый, возглавляемый генералом Кеноби и усиленный его, Энакина, падаваном, мутузил поверхность. Падаван потребовался Кеноби из-за того, что он, видите ли, юркий, а им в рейд через скалы. В общем, решение совета есть решение совета, и Энакин, прижав к себе своего мальчишку, отпустил его туда, в самое пекло.

— Только вернись, — прошептал на ухо и отстранился, делая вид, что не переживает.

Гарри послушно кивнул, и вот они уже в десантном боте, на дворе третьи сутки кромешного мрака, а они высадились у самой линии фронта и теперь пробираются противнику в тыл, ведь если не отключить генераторы, в общем, лучше их таки отключить, иначе... о том, что будет иначе, лучше не думать. Вот Гарри и не думал, лишь действовал, действовал в точности с планом.

Дерзкая вылазка увенчалась успехом, генераторы щита уничтожены, и двести двенадцатый идёт в атаку. А затем, затем была засада и жуткий кавардак. Тонкая, менее чем в шаг горная тропка, шаг в сторону — расстрел, точнее не расстрел, а падение с пары тысяч метров. И, конечно же, они идут именно по ней. Мнение падавана, оно ведь на то и мнение падавана, чтобы сделать вид, что услышал, и все равно приказать по-своему.

Вот и магистр Кеноби, в отличие от учителя, привыкшего к тому, что, если Гарри сказал нет, значит нет и надо искать обход, в обход не пошёл. Шквальный огонь дроидов, стоящие как на ладони бойцы и паникующий генерал, приказывающий уйти из-под обстрела. Он даже не заметил, как своим призывным жестом толкнул стоящего рядом с ним падавана. Всего один небольшой шаг, и камни под ногами осыпаются в пропасть, осыпаются вместе с тобой.

В первую секунду даже не понял, что и куда, а затем был выбивший воздух из лёгких удар. Ещё и ещё и, наконец, наступила темнота. Потерявший сознание Гарри уже не узнал о том, как лазутчики двести двенадцатого, потеряв две трети отряда, таки покинули проклятое ущелья, как и не знал он того, как учитель чуть не убил Оби-Вана, а тот лишь защищался от града сыплющихся на него ударов и совершенно не считал себя виноватым. Ни в том, что допустил, ни в том, что воспретил поиски.

— Это война, Энакин, война, ты сам говорил, что детям тут не место, — ответил магистр, а затем было контрнаступление сепаратистов. Дроиды отбили планету и флот республики отступил, а шестнадцатилетний мальчишка так и лежал в каньоне. Иногда забытьё сменялось прояснениями, в такие моменты удавалось подумать. Радовало то, что его так и не нашли, а также то, что по прошествии каких-то пары суток сомнений в том, что он, Гарри, полностью здоров, не осталось. Вот только это здоровье было на оккупированной врагами планете и каждый неверный шаг, каждое неверное решение равно неминуемому расстрелу. Следующие несколько недель ушли на то, чтобы придумать план. Придумывался он с переменным успехом, ведь никто не отменял того, что пробуждения в Хогвартсе теперь были каждое долбаное утро, а это значило то, что на ночлег надо устраиваться очень и очень аккуратно, а иначе... что будет иначе, думать не хотелось. Унылый и неразговорчивый Гарри ходил по Хогвартсу как тень. Как итог, занятия их кружка по ЗОТИ временно, как он сам надеялся, вёл Невилл. Тогда как Гарри изо дня в день сидел, обложившись пергаментами и игнорировал окружающую его действительность.

На то, чтобы выбраться с этого богами забытого ада, потребовалось практически три месяца. Три месяца, за время которых по их связи доносилась дикая жуть. Оставшийся без присмотра учитель пошёл вразнос, а он, Гарри, так и не узнал, что же его так безпокоило. Не раз и не два падаван возблагодарил профессоров, тех самых, которых он и не видел даже, притом абсолютно всех. Как же ему пригодились и чары, и зелья. Где-то огонь развёл, где-то живность по-тихому подбил, освежевал и тут же зажарил. В общем, это на поле боя от магии почти нет проку, а вот коли остался один одинёшенек без средств и без шансов...

Отголосок того, что погиб кто-то тёмный, пришёл за неделю до того, как Гарри таки удалось найти себе работоспособный транспорт. Точнее, тот был как раз таки неработоспособен, но если быть очень настойчивым, то безпалочковое Репаро творит настоящие чудеса. Затем был полный замирания сердца взлёт и, о чудо, дроиды не очухались, они, скорее всего, просто не ожидали того, что прямо у них под носом прячется маленький джедай, прячется и не нападает. В общем, побег удался, и корабль лег на курс к Корусанту, а так как это был отремонтированный им, Гарри, джедайский истребитель, то все коды доступа в систему были в наличии, а то, что он вроде как гипердрайва не имеет и астродройд совсем немножечко мёртв... Да кого это волнует, что нет гипердрайва, есть сила эю и подчиняющийся ей звёздный путь, и она же заменит ещё и издохшего астромеха.

Дорога звёзд вывела аккурат на тёмную сторону Корусанта и произошло это аккурат в момент, когда пришёл приказ шестьдесят шесть. Следующие сутки превратились в кромешный ад, а сам Гарри забился в какую-то дыру и как мог терпел ту боль, что приходила из силы. Она, в смысле боль, была всюду. Сотни смертей, сотни гаснущих искорок силы и словно этого недостаточно, учитель. Он явно был не в себе, и это било по нервам не хуже запретного круцио. А затем затих призывающий всех джедаев в ловушку маяк, и Гарри, который в тот момент рискнул пробраться в храм, благо способности Еримантеса позволили, узнал много нового и интересного. В начале он полюбовался своим именем на так и стоящем в холле храма обелиске. «И ведь даже не искали», — зло подумал Гарри, а то, что не искали, он знал.

Едва успел спрятаться, как мимо проскользнул Оби-Ван, почему пошёл за ним и в жизни бы не объяснил, наитие, не иначе, но как же вовремя. А генерал направился ни много ни мало, как в здание пятисотлетия республики, и вот там-то до Гарри и дошло. Оби-Ван вещал, а Падме, шокированная и растерянная, пыталась понять, что же ей делать. Обращение к Еримантесу было таким лёгким, всё одно, что с горки скатиться, а затем на него обрушили варианты того, что вот-вот произойдёт. Минут десять ошарашенный падаван приходил в себя, и сделал это как раз вовремя. Падме решила, что ей надо лететь к Энакину. Откровенно не лучшее решение, да ещё и в её положении. Последнее объясняло и поведение учителя, и его нестабильность. Будущий папаша банально перенервничал, одно на другое, и вот галактика огребает истинно джедайский геноцид.

— Стоять, — вот то единственное, что пришло в голову, когда госпожа сенатор потянулась к комлинку. Получилось, надо сказать, просто офигенно, женщина замерла и явно лишилась возможности двигаться, а Гарри прислушался к силе и, к своему неудовольствию, обнаружил, что Кеноби караулит. «Это тебе за все хорошее», — зло подумал Гарри и, сбрасывая выученные в том трёхмесячном аду чары невидимости, а точнее их силовой аналог, толкнул Падме на диван, — вы никуда не пойдёте, по крайней мере, сейчас.

— Гарри! Но ты же… — изумлению жены мастера не было предела, а юный падаван лишь скромно пожал плечами, ну мол вот живучий я, а Падме тем временем продолжила, — Где ты был? Ты хоть представляешь, что нам пришлось пережить, Энакин, он…

— Знаю, я всё чувствовал и поэтому я здесь, и наперво не верьте Кеноби, вряд ли он вам соизволил сказать, что это именно он столкнул меня с того обрыва, — изумлённая сенатор прикрыла ладонью рот, а Гарри прикрыл глаза, и спустя миг всё в комнате словно бы замерло.

— Нам нужно поговорить и не волнуйтесь, эта тишина моих рук дело, ведь генерал всё ещё здесь, а я бы очень и очень не хотел, чтобы он слышал наш разговор. Видится мне, ему нет нужды знать, что я таки жив. Я не уверен, что всё понимаю, всё-таки три месяца в богами забытом аду это не шутки, но я знаю, что джедаи гибнут и что учитель не в себе. Не могу всё объяснить, но знаю одно, его надо вернуть. Так что рассказывайте, — следующие два часа Падме обстоятельно рассказывала обо всём, что ей было известно. О похищении канцлера, о снах супруга и о том, что он, кажется, свернул куда-то не туда, и что в этом как-то замешан Палпатин, а ещё о том, что по поводу его снов сказал Йода.

— Он из ума выжил? — поинтересовался ошарашенный парень.

— Я не знаю, но Энакин, он…

— Да я не про учителя, я про Йоду. Тоже мне, учитель учителей. Энакин потомок очень древней и очень могущественной расы, по сути он тот, кого историки назвали бы сеятелем. Точнее он является потомком союза сеятеля и человека. Сеятели же более известны как золотой род. Древняя раса, обладавшая способностями видеть будущее, телепаты, пространственники, а на закуску абсолютно моногамные типы со способностями, мягко говоря, не от мира сего. Одни только их щиты хедерон чего стоят, тут тебе и личная защита, и ремонтные работы, в общем, и чтец, и жнец, и на дуде игрец. И вот этому вот уникуму было предложено отпустить. Ну он и отпустил, воистину отпустил так, что прям совсем. Только не вас, можете не ждать, на это он биологически неспособен, ибо однолюб, и именно поэтому он отпустил себя. По сути, выходит, что это именно Йода и есть тот, кто развязал ему руки. Палпатин же в безумии учителя виновен именно и исключительно в том, что просто подтолкнул, перерезал тормозной привод. Нет, ну что за хрень-то, твари играются, а расхлёбывать, значит, мне.

— То есть ты считаешь, что вина за происходящее целиком и полностью на ордене?

— Да нет же, ну что тут непонятного-то. Вот представьте, стоит себе камень стоит, никому не мешает. Пришёл некто, читай орден, и потащил этот камень к обрыву, долго тащил умаялся весь, а затем так и оставил балансировать, а тут мимо ситх проходил чуть плечиком повёл, бац, и камень катится в пропасть. Вот и у нас также, им было лень выяснить, к какой расе относится Энакин, у них избранный, видите ли. А то, что равновесие чего бы то ни было это когда всего ровно поровну?! Нет, об этом мы не слышали и вот раз за разом учителю талдычат, что он должен, просто-таки обязан уничтожить тьму. Но тьма — это такая же часть мироздания, как и свет и даже светотень, джедаи вот не верят, а ведь и она бывает, и не просто бывает, а очень даже существует, и, что интересно, никому не мешает. Никому за исключением оголтелых сумасшедших фанатиков.

Гарри все говорил и говорил, а Падме лишь тихо сидела на диване и обдумывала всё произошедшее, и чем больше она размышляла, тем яснее становилось, что хороши-то абсолютно все, что и войны клонов, и только что объявленная Империя есть ничто иное, как вполне закономерный итог. Итог, который они все приближали, а те единицы, что пытались сделать хоть что-то, просто тонули в общем гвалте и нечистотах. Тем временем выговорившийся падаван взял себя в руки и попросил, чтоб ему дали время. Падме с любопытством вскинула бровь и напомнила о том, что он сам говорил, что Кеноби все ещё где-то рядом.

— А для него и пары секунд не прошло, — отмахнулся парень, — сенатор, вы пока отдохните, я буду удерживать купол времени и постараюсь понять, есть ли у нас шанс исправить хоть что-то. Пока я вижу огненные реки и, если я не вмешаюсь, то они заберут Энакина.

— Он на Мустафаре, — машинально ответила Падме.

— Значит, там всё и решится, вопрос в том, с каким счётом и в чью пользу. Просто отдохните, мне надо помедитировать, — Падме не сумела скрыть улыбку и поудобнее устроилась на диване. А по прошествии нескольких минут во все глаза смотрела на то, как вокруг падавана возникает зелёное сияние, точно такое же, как и тогда, когда её взяли в плен. — Мчись, Ериментас, обмани время! — звучит отстранённый приказ, более похожий на просьбу, и от мальчишки отделяется тень. Отделяется и тут же исчезает в небытии.

— Так это был ты, ты спас меня от Вентрес?

— Да, это моя сила, я могу увидеть будущее, а теперь мне надо сосредоточиться, меня ждут сотни тысяч, если не миллионы концовок того, что мы все тут заварили, — ещё миг, и от мальчишки куда-то в даль унеслась зелёная линия. Снова и снова, вот уже три часа как, а линии всё множатся и множатся. Падме успела подремать, пообедать и даже озаботилась тем, чтобы падаван не остался голодным, ведь, помнится, Энакин говорил, что его ученик до неприличия прожорлив.

Сияние угасло как-то неожиданно, и Падме машинально взглянула на часы. Пять часов и двадцать семь минут.

— Ты, наверное, голоден?

— Ага, умираю, но я нашёл. Ну, Кеноби, ну держись, и вы, магистр, кукиш вам, а не учитель, и детей вы его не получите. Совсем озверели, галактика на пороге войны с соседкой, а вы в бирюльки играете.

— Войны?!

— Ага, соседи наши спят и видят, как бы поживиться, и когда явятся, не будь мы готовы, войны клонов покажутся детской песочницей. Эти просто чуму нашлют и скажут либо сдаётесь в рабство, либо все там будете. И вот это будущее приближают джедаи, в упор не видя того, чем это кончится. Да республика возродится, но цена...

— Что ты видел? Что?

— Энакин ранен и одинок, он не хочет беречь свой дом, вы мертвы, ваших детей похитили, Бэйл Органа и Оби-Ван. Один растёт капризным идиотом на Альдераане, второго держат в чёрном теле на Татуине. А затем стравливают с отцом и сошедшим с ума императором. Не обученный, брошенный и науськанный. От его руки гибнут миллионы, а он верит в то, что он джедай. Ему внушают, что его отец монстр, а Энакин и в четверть не так измазан кровью, как говорят пропагандисты повстанцев, возглавляемых бывшими сенаторами Мотмой, Иблисом, Органой. Первые десять лет после воцарения Палпатина всё хорошо, простому люду хорошо, центральное и среднее кольцо на подъёме. Внешние, ну на то оно и внешнее. Энакин как шкеров гоняет уцелевших джедаев, а заодно и пиратов, и работорговцев. Все те, кто вне закона, дрожат от одного упоминания владыки Вейдера, а он тихо выгорает, один без вас, без своего якоря и смысла жить. Альянс за республику и ваш сын как знамя света. А на деле просто кучка оттеснённых от кормушки и желающих эту кормушку вернуть. Император убит, было глупо думать, что Энакин не защитит то последнее, что у него осталось от вас. Ваш сын пытается возродить орден. Галактика расколота, политики пилят то, что ещё не распилено, а простой люд стонет. Прошло двадцать лет, угроза извне, совершенно иная и чуждая нам форма жизни. Опять война боль и смерть. Дальше я не смотрел.

Шокированная Падме закрыла лицо руками. «Этого не должно быть, этого нельзя допустить»

— Гарри…

— Знаю, мы не допустим, я не допущу, но один я не справлюсь.

— Чем помочь?

— Мы летим на Мустафар, это узловая точка и именно там есть шанс всё повернуть. Это опасно, но вам не о чем переживать, я обману их. А сейчас вы полетите на Мустафар, ничего не бойтесь, особенно Энакина, Кеноби всё за вас сделает, а я прослежу, чтобы всё было хорошо, — наскоро покидав в себя запоздавший, но как всегда превосходный ужин, всё-таки сенатские покои это вам не столовая храма, Гарри снял статику с так и застывшего в своём укрытии Кеноби, а спустя пять минут в небеса взмыл сенаторский Нубиан, взмыл и прихватил с собой двух неучтённых пассажиров.

Оби-Ван прятался в отсеке с дроидами, а вот пробравшийся вслед за ним Гарри вполне вольготно расположился в каюте. Немного поспал, проследил за тем, чтобы Падме не натворила лишнего, тихо невидимкой пристроился за её спиной.

— Подыграйте, что бы учитель не делал, они должны подраться, без этого никак, и не бойтесь, я не допущу, — прошептал парень и растворился в полутьме где-то в створах трапповой рампы. Каждый шаг вниз как на казнь, не надо быть джедаем, чтобы понять, что любимому плохо, хочется броситься к нему, но, увы, нельзя, Кеноби здесь и не даст. Так что надо играть, играть до конца. Рука супруга вскинута и на горле сжимается удавка, но совершенно внезапно слабнет.

— Пора, — звучит у самого уха, и Падме со вполне искреннем испугом делает вид, что задыхается, воздуха не хватает отнюдь не понарошку, но его достаточно чтобы не паниковать, ноги подкашиваются, и вот она уже лежит на дюростали, и из всех присутствующих лишь она ощутила, как её поймали у самой земли и бережно уложили. Теперь только лежать и не вмешиваться.

Оби-Ван вещает, как же противно и лицемерно звучат его слова. Голубые клинки скрещены, искры во все стороны, и вот они, наконец, покидают посадочную платформу. Тёплые, слегка влажные от пота руки помогают подняться.

— Вы справились, теперь надо подготовить сцену, у нас есть чуть менее десяти минут. — Ещё миг, и снова это неведомое зелёное сияние, и на посадочной площадке появляется ещё один Нубиан, а следом за ним изумлённая Падме смотрит на то, как перед его трапом материализуется её точная копия, а её собственный корабль подёргивается рябью и исчезает, оставляя на платформе только своего двойника. «Кто же ты, Гарри?» — а тем временем из корабля-двойника появляется С3РО и вместе с R2 затаскивает её двойника в створ корабельного шлюза.

— Всё, нам пора, сенатор, посидите смирно, мне надо вправить мозги учителю, когда позову, выходите к нам, помните, вы нужны учителю, — сил достаёт только чтобы кивнуть и за руку с мальчишкой покинуть посадочную площадку. Где-то там сражается Энакин, а ей остаётся только прятаться и ждать. А тем временем Гарри бегом понёсся на площадку, что открывала идеальный обзор. Ещё миг, и он полностью сосредоточен. Ведь шанс сделать всё правдоподобно всего и есть, что один единственный. По сути весь план строится на том, что у него, Гарри, получится скастовать безпалочковый Арестомоментум. Как тогда, как Дамблдор на третьем курсе в том матче. Осечки быть не может, вот не может и всё. Учитель прыгает, он охвачен яростью, а Оби-Ван напротив совершенно спокоен. Один короткий замысловатый взмах и на курящийся берег лавовой реки падает уже не человек, но обрубок.

* * *

Оби-Ван, кажется, что-то говорит, наклоняется и, подобрав что-то с запёкшейся земли, смотрит на то, как тело покалеченного им бывшего ученика начинает заниматься огнём. А затем малодушно бросает своего бывшего ученика, покалеченного, обгорающего и обречённого на медленную и мучительную смерть. Эта картина, наблюдаемая с высоты птичьего полёта, приводит в чувства лучше самого ледяного душа. Понять, что именно удерживает его, Энакина, в воздухе, а также, почему Кеноби в упор не видит того, что он висит в нескольких метрах над лавовой рекой, висит и обливается потом, решительно не удаётся, но вот вектор напряжения силы начинает смещаться, и его тянет к одной из платформ. Где-то в стороне ревут двигатели, и в небо уносится корабль жены. Понимание того, что натворил, накрывает с головой. Хотел спасти сам, своими руками, догнать, защитить, объяснить, но неведомая сила не пускает и тянет к платформе, а там внизу в агонии корчится кто-то неизвестный, кто-то, кто принял предназначенное ему на себя. Наконец, ноги касаются дюрастали, ещё миг и перед ним его мальчишка. «Но как, откуда, он ведь...»

— Учитель, перед тем, как вы совершите ещё какую-либо глупость, подумайте, как сложно исправить хотя бы то, что вы уже натворили.

— Гарри!!! Невозможно, ты умер, связь я не ощущал.…

— Я не уверен, что могу умереть, по крайней мере, не так, и падение с высоты хоть и неприятно, но не смертельно. Прошу успокойтесь и дайте помочь.

— Я, Гарри, я убил их, я…

— Знаю, это не беда, поверьте, всё не так уж и плохо.

— Падме…

— Она здесь, и она в порядке.

— Но корабль…

— И что, её там не было, — с совершено непередаваемой по своему ехидству улыбкой ответил старающийся держаться максимально непринуждённо Гарри. — Госпожа сенатор, почтите нас своим присутствием, — произнёс он, обернувшись в пол оборота, чем лишний раз показал учителю, что полностью и безоговорочно ему доверяет, доверяет и не боится подставить свою спину под вполне вероятный и совсем не дружественный удар, а по прошествии немногим более десяти секунд из-за угла постройки выглянула Падме. Вид у неё был немного потрёпанный, но вполне себе целый и невредимый, можно даже сказать, что счастливый, хотя и не расслабленный. Чувствовалось что-то в её движениях, что-то, что говорило о том, что она насторожена и в любую секунду ждёт того, что он, Энакин, вновь нападёт.

— Эни, всё хорошо, всё в порядке, просто успокойся, подыши на счёт или ещё что-нибудь, прошу хватит, всё уже кончилось!

— Или началось, — хмыкнул себе под нос никем не услышанный Гарри, а наконец вышедший из ступора Энакин бросился к жене, обнял и готов был поцеловать каждый без исключения сантиметр.

— Эни, милый всё хорошо, видишь, всё в порядке, давай просто уйдём.

— Не могу, я должен, он должен умереть.

— Должен, но не сейчас. Давайте уйдём внутрь, скоро тут будет Император. — прерывая идиллию воссоединения, вклинился Гарри.

— Но…

— Учитель, вы ведь видели, что именно произошло, он летит спасать вас, сейчас в силе вас заслоняет ваш покалеченный двойник. Вы ведь не хотите, чтобы из вас сделали мальчика на побегушках?