Второй шанс (гет)

Мне ответила река,

Прошептав своей волною:

"Лето спит в твоей душе,

И всегда оно с тобою..."

(Волшебники двора — Лети, лето)

Вожатая изумлённо уставилась на меня; нижняя челюсть её безнадёжно отвисла вниз.

— ЧТО-О-О???

— Да, — подтвердил я свои слова, довольный тем, что смог очистить своё имя в глазах общества и тем самым спутал планы своему неизвестному врагу. — Все же видят, как эти двое постоянно друг с дружкой собачатся. И вот мы с Шуриком придумали так, чтобы они оба на время оказались в затруднительном положении и вместе начали искать из него выход...

— Ольга Дмитриевна, это правда! — крикнул с другого конца шеренги кто-то из девчонок. — Я видела, как они с Шуриком подозрительно шептались в столовке!

Вожатая обернулась в ту сторону:

— Комментировать, товарищ Ерофеева, будете позже... Продолжай, — махнула она рукой уже мне.

— Ну, мы притащили с собой пару брусьев и приделали их так, чтоб изнутри невозможно было ничего открыть...

Всё это время я наблюдал за выражением лиц стоявших напротив меня людей: за шокированным Электроником, пунцовой от злости библиотекаршей и озадаченной пионервожатой.

И...

И от моего взгляда не укрылось, как резко вдруг переменилась в лице Славя: глаза её широко распахнулись, и она спешно прикрыла рот рукой.

"А вот этого я совершенно точно не ожидал..."

Ольга Дмитриевна, похоже, совершенно не скрывала того, кто был её информатором: услышав моё "чистосердечное признание", она вопросительно посмотрела на свою помощницу; та, в свою очередь, едва заметно дрогнула плечами.

"Всё-таки ты… — подумал я, ещё не веря собственной догадке. — Но зачем?"

Нет, разумеется, я с первого дня пребывания здесь старался не доверять обитателям этого мира, и этой девочке в том числе... И всё же, когда я сейчас вывел её, что называется, на чистую воду, в груди у меня защемило, я почувствовал себя... Обиженным? Обманутым? Разочарованным?

"С другой стороны, я сам во всём этом виноват: как-никак, они с Женей соседки, Славя не могла за неё не заступиться...

Но неужели нужно было настолько жестоко со мной поступать?"

— Я сейчас кому говорю?! — разорялась на всю площадь наша вожатая. — Марш на отработку!

"Что ж, ради выяснения истины можно и огрести немного по шапке... Сейчас какое-то время побуду паинькой, ну а на будущее не стану ни во что незаконное ввязываться..."

В столовой Грачевскую заставили мыть оставшуюся посуду, а нам с Ульянкой выдали по ведру картошки и большой эмалированный тазик.

— Вот. Это всё надо почистить.

Признаться, я был полностью деморализован.

"Как же её здесь много... И зачем я только признался..."

Но, тут же упрекнув себя мысленно за своё малодушие, сделал глубокий вдох и принялся очищать питательные клубни от внешней кожуры.

— Ну кто так чистит, кто так чистит! — всплеснула руками Ульянка. — Ты половину картошки с очистками обрезаешь!

Тут я обратил внимание, что Ульянкины очистки и в самом деле были намного тоньше моих.

— И как тебе это удаётся?

— А так, — девочка улыбнулась до ушей. — Нас в семье шестеро по лавкам. А ещё есть двоюродные, троюродные, четвероюродные... Папка бы тебя выпорол ремнём, если б ты начал вот так еду изводить...

— Хорошо тогда, что я не его сын. Не хотелось бы получить ремня.

— Да не-е-е! — засмеялась она. — Папка наш очень добрый. Просто с ним сильно не забалуешь.

— Поэтому ты здесь хулиганишь, что дома не позволяют?

Девочка кивнула.

— Это же лагерь. Здесь можно веселиться, играть, дуреть... — на полном серьёзе продолжила она, жестикулируя.

— Да, пожалуй... — согласился я. — До определённого предела...

Я немедленно умолк, понимая, что не имею права читать ей нотации.

— А ты молодец, что не стал прятаться за нашими спинами, — услышал я вдруг фразу одобрения с её стороны.

— Просто я поступил по-честному. Согласись, ну как это будет выглядеть, если вас всех отправят на отработку, а я отмажусь...

"На самом деле моя мотивация была совершенно другой, но этой неугомонной мелкой вовсе необязательно об этом знать".

— А в докладной на тебя ничего написано не-е было... — протянула он каким-то дразнящим тоном.

— Наверное, это потому, что я бежал сзади вас. Меня могли не заметить.

"А насчёт истинной причины я буду разговаривать с автором этой кляузы..."

Ульяна покачала головой, словно знала намного больше меня.

— Зуб даю, это проделки Ясеневой, — подтвердила она моё предположение. — Она вечно пытается всеми нами командовать. Из-за этого они с Алиской постоянно ссорятся...

"Всё ясно. Противостояние формального и неформального лидера..."

— Но зачем Славе понадобилось со мной так...

Ульянка хихикнула:

— Так ты не понял ещё...

— Чего не понял?

— Сам у неё спроси.

"И спрошу. Вообще чем дальше, тем более странной кажется мне вся эта история. У Ульянки допытываться больше не стану, хотя и вижу, что она точно об этом что-то знает.

Может ли это быть как-то связано с моим попаданием в этот мир?"

— Кстати, — заметил я, неумело переводя разговор в другое русло, — как ты оказалась в нашем отряде? Ты же намного младше нас всех?

— А я смышлёная, — ответила Ульянка, подмигнув.

"Понятно. Плюс один человечек в мою копилку подозреваемых. Хотя, конечно, выглядит с моей стороны это крайне дико..."

Перед обедом в столовую внезапно заявилась Ольга Дмитриевна, очевидно, с целью проверки состояния арестованных.

— Ну что, хулиганы и нарушители спокойствия: не будете больше так делать?

Мы с Ульянкой размашисто помотали головой.

"Насчёт неё не знаю, а я-то уже точно..."

— Демьянов не с вами? — спросила она, заглянув на кухню.

— Не-а, — ответила ей Алиса.

— Понятно, — с досадой процедила пионервожатая и вышла.

Было приятно осознавать, что в создании аппетитной пюрешки было задействовано и моё скромное участие. А то, что мы с девочками оказались в столовой раньше остальных, дало нам уникальную возможность пообедать самыми первыми.

"Всё-таки готовят в этом лагере очень даже неплохо.

Давно я так отчётливо не ощущал вкус потребляемой пищи..."

Вообще в последние дни, даже с учётом сегодняшнего происшествия и последовавшего за этим наказания, моё настроение было гораздо более приподнятым, чем обычно.

Особенно сегодня, когда столько всего произошло...

Хотелось жадно впитывать в себя эти моменты, собирать в уголке своей памяти, чтобы в дальнейшем, морозными зимними вечерами, они вновь и вновь согревали мою застывшую душу.

Моё уныние и апатия, прежде столь привычные мне, почему-то где-то отсутствовали.

Я снова чувствовал себя живым.