Потерянные (гет)

Профессор Стебль опаздывала на урок вот уже на целых десять минут. Погода стояла пасмурная, и те студенты, кто не додумался применить согревающее заклятие, теперь плотнее кутались в мантии и недовольно жались друг к другу.

— Какого лешего ей вообще понадобились все эти защитные заклинания на двери? Открыли бы простой Алохоморой, и было бы всем счастье, — Джинни забралась ледяными руками под мантию Гарри, и тот дёрнулся от неожиданности.

— У неё там столько опасных растений, так что ничего удивительного, — отозвалась Гермиона, которая внимательно изучала содержание учебника, гадая, что именно они будут проходить сегодня.

В этом учебном году профессор решила проводить уроки седьмому курсу на своё усмотрение, меняя занятия местами и добавляя растения, которых не было в программе.

Невилл торжественно зазвенел ключами от теплицы, привлекая всеобщее внимание. Будучи любимчиком профессора по Травологии, он позволил себе заявиться в её кабинет, в котором уже не раз бывал прежде, и разрулил ситуацию. Гриффиндорцы встретили Лонгботтома торжественными аплодисментами, а слизеринцы начали ворчать, что ещё чуть-чуть, и они могли бы с чистой совестью вернуться в замок, а не вот это вот всё.

Четвёртая теплица внутри была небольшой, душной и хорошо освещённой. Вдоль левой её стены тянулись широкие деревянные подоконники, заставленные старыми узловатыми пнями. В центре помещения стояли три круглых стола из кованого железа, на каждом из которых красовалось по одному широкому, но невысокому дереву, сплошь усыпанному крупными изумрудными листьями.

Студенты сразу разбрелись по теплице, занимая позиции у столов. Джинни подошла к подоконнику, разглядывая смутно знакомые растения, и хотела было протянуть руку к одному из них, но Невилл подскочил к ней сзади и за капюшон мантии оттянул назад.

— Джин, ты чего?!

— Да я просто хотела посмотреть, что это! Знакомое что-то.

— Лучше не трогай, если не хочешь, чтобы нас здесь всех задушили. Это же Цапень! Будь осторожнее, он весьма агрессивный, — Лонгботтом окинул однокурсников внимательным взглядом. — Эй, ребят, держитесь подальше от подоконников!

— Эй, умник, а может, просветишь нас, что это за кустики? — Теодор небрежным движением руки указал на три дерева.

— Похоже на Алихоцию... Поэтому листья тоже не трогайте, на всякий случай.

— Только кто-нибудь из рода Уизли может додуматься тут что-то потрогать, — хмыкнул Малфой, и Забини с Ноттом засмеялись, поддерживая его шутку.

Гарри хотел ответить что-то колкое, но Джинни жестом его остановила.

— Годы идут, а вы шутите всё так же плоско, — рыжая демонстративно отвернулась от слизеринцев и обняла своего парня.

— Гиеновое дерево, и как я сразу не додумалась, — хлопнула себя ладонью по лбу Гермиона. — Его нет в учебнике. Невилл, а ты хорош.

— Десять очков Гриффиндору! — в теплицу с улыбкой вошла Помона Стебль. — Листья Алихоции, или, по-другому, Гиенового дерева, содержат в себе фермент, способный вызвать неконтролируемый смех и даже истерику, и они же являются важным ингредиентом зелья Смеха.

— Ребят, а эти листья случайно не курят? — шёпотом поинтересовалась Милисента, и Забини, который стоял к ней ближе всего, зажал рот ладонью, чтобы не засмеяться на всю теплицу.

— Милли, мы обязательно как-нибудь удовлетворим твоё любопытство, — Малфой подмигнул смутившейся девушке, и та стукнула его пухленьким кулачком в плечо.

— Прекрати, Драко, любишь ты всех в краску вгонять.

Блейз засмеялся и сразу поймал на себе строгий взгляд профессора.

— Мистер Забини, вы что, уже опробовали Алихоцию на вкус?

— Пока нет, профессор, — мулат широко улыбнулся, и Помона Стебль укоризненно покачала головой.

— И не надо. Избавьте меня от этого зрелища, прошу вас, — она вновь обратилась ко всем присутствующим. — Возьмите себе каждый по одной паре перчаток и по секатору, они в контейнере рядом с ящиком удобрений. Цель нашего первого урока — срезать все листья в корзины, которые я вам принесу. Постарайтесь не повредить растения, каждая капля сока важна. На втором уроке будем сцеживать сок из листьев в колбу. Кто знает, чем опасна Алихоция?

Гермиона и Невилл вместе подняли руки.

— Мистер Лонгботтом, прошу вас.

— Смех прекратится только после определённого зелья, поэтому без помощи пострадавший может даже умереть, ведь смех будет продолжаться до боли и изнеможения.

— А что ждёт пациента после принятия лекарства, кто-нибудь скажет?

Гермиона вновь подняла руку, и профессор кивнула, позволяя ей ответить.

— Организм будет «отходить». У человека на некоторое время появятся повышенная плаксивость и другие симптомы депрессии.

— Всё верно, ещё пять очков Гриффиндору. И помните, дорогие, чем дольше на вас действовал данный фермент, тем сложнее будет потом. Поэтому давайте избежим неприятностей.

Ученики быстро разобрали перчатки и секаторы, и профессор Стебль лично принялась за распределение волшебников на три группы, контролируя, чтобы у каждого стола в обязательном порядке находились студенты разного роста. Нотт, Забини, Гринграсс и Булстроуд были отправлены за последний, самый дальний стол. У центрального оказались Малфой, Грейнджер и Паркинсон, а у первого — Лонгботтом, Поттер и Уизли.

В очередной раз Гермиона остро ощутила нехватку студентов. Раньше на уроках Травологии было весело и тесно, и теперь, глядя на жалкую кучку сокурсников, ютящихся у огромных столов, Гермиона ловила себя на мысли, что скучает даже по сплетницам Патил, которые внезапно вышли замуж за двух братьев и покинули страну, и по пироману Симусу, открывшему свой магазинчик волшебной пиротехники.

Гермиона, нахмурившись, натягивала перчатки, молясь Высшим Силам, чтобы урок прошёл без очередной потасовки. Паркинсон смотрела на неё словно на флоббер-червя, совершенно не скрывая свою брезгливость, а Малфой откровенно игнорировал, демонстрируя всем своим видом, что даже не подозревает о её существовании. Гермиона не могла определиться, кого сильнее ей хочется стукнуть, потому решила просто держаться подальше от смазливого блондина, как от более опасного типа, и чётко следовала своему плану.

Срезать листья у Гиенового дерева на деле оказалось намного сложнее, чем представлялось поначалу. Они были довольно крепкими и плохо поддавались, не желая покидать своё пригретое местечко. Усилий приходилось прикладывать немало, и у большинства уже минут через пятнадцать начали уставать руки. Тем временем, листьев становилось всё меньше, а вместе с тем сужалось и пространство, в котором ещё надо было поработать. Гермиона всё чаще сталкивалась с Паркинсон, наступая ей на ноги, чем немало её раздражала. В один момент слизеринка не выдержала.

— Прекрати ко мне жаться! — взвизгнула Пэнси, с силой отталкивая Старосту школы, которая на свою беду в очередной раз помяла и испачкала её фирменные лаковые туфли.

Гриффиндорка отлетела в Малфоя, который в это время как раз стоял на носочках, срезая листья с самой верхушки и складывая их в общую корзину. Волшебники вместе рухнули на металлический пол теплицы, и большая часть содержимого корзины благополучно оказалась опрокинута на их лица.

— Вот дерьмо, — сдавленно прохрипел Малфой, пытаясь выбраться из-под распластавшегося женского тела. — Баба сверху, а ощущения мерзкие.

— Да пошёл ты, — ответила Гермиона, специально поелозив на парне, дабы причинить ему ещё больший дискомфорт, параллельно снимая со своего лица несколько листьев.

А через пару секунд пара взорвалась диким хохотом. Они, толкаясь, отчаянно пытались подняться, но от смеха падали обратно, буквально купаясь в листьях Алихоции. Один раз Малфою в глаз даже прилетел локоть Гермионы, и слизеринец на мгновение затих. Однако вместо всех ругательств, на которые он был способен, из его рта снова вырвался смех. Со стороны это выглядело комично, и некоторые студенты не смогли удержаться от шуток и ответного смеха.

Профессор Стебль прибежала на шум из соседней теплицы и, заохав, принялась собирать листья Гиенового дерева обратно в корзину, стараясь минимизировать отравление у студентов. Она попросила Забини и Поттера поднять бедолаг и отвести их к мадам Помфри. Для них урок был окончен.

* * *

Оказалось, что дать лекарство людям, которые истерично и совершенно неконтролируемо смеются, не так уж просто. Сок Алихоции действовал блокирующе на любые заклинания, а значит, усыпить или оглушить этих волшебников было просто невозможно. Поттеру и Забини пришлось в четыре руки держать пострадавших по одному, пока мадам Помфри заливала в них специальные зелья. Грейнджер и Малфой в свою очередь отплёвывались, давились и кашляли. Наконец зелья начали своё действие, и безудержный смех сошёл на нет. Гермиона, икающая и совершенно обессиленная, откинулась на подушки, закрывая глаза, а Малфой принялся ругаться с Блейзом, игнорируя присутствие всех остальных и справедливо обвиняя во всём его девушку.

— Твоей Паркинсон руки вырвать мало! Для слизеринки она слишком тупая.

— А у тебя грации, как у взрывопотама! Мог хотя бы поблагодарить, что я твою задницу по пути сюда из каждой лужи вытаскивал!

Мадам Помфри была абсолютно обескуражена отсутствием цензуры в речи молодых людей, и Гарри героически решил сконцентрировать всё её внимание на себе.

— Мадам Помфри, скажите, пожалуйста, с ними ведь всё будет в порядке? — Гарри продолжал держать за руку икающую Гермиону.

— Буду честна, их ожидают не самые приятные часы, мистер Поттер. Но я рада, что профессор Стебль позаботилась о том, чтобы какое-то время рядом с ними находились их друзья. Не давайте им зацикливаться на негативе, отвлекайте. Позже я ещё раз подойду их проверить, и когда весь сок Алихоции выветрится, дам снотворное.

Когда медведьма ушла, Гарри сел на край кровати подруги, заглядывая в её усталое лицо.

— Как себя чувствуешь, Гермиона?

— О, знаешь, как после курорта, Потти, — ответил за гриффиндорку раздражённый Малфой. — Слишком круто ощущать себя униженным и побитым. Не думал, что от смеха может быть так дерьмово, но у меня буквально разрывается живот и отваливается голова, а как всё это выдержала девчонка...

— Я не девчонка! Так что оставь своё никому не нужное мнение при себе, — Гермиона зло сверкнула глазами и... разревелась.

Глаза Малфоя тоже увлажнились, но он из последних сил сдерживал слёзы, ощущая каждой клеточкой, что его организм сдаёт позиции.

— А, верно, я же никому нахрен не нужен.

Блейз попытался похлопать друга по плечу, но тот агрессивно сбросил его руку.

— Я не нуждаюсь ни в чьей жалости, Забини. Так что засунь себе в жопу свою псевдозаботу.

— Не обращайте внимания на этого пессимиста, — сквозь слёзы проговорила Гермиона. — Хуже, чем мне, всё равно никому быть не может...

— Поттер, мне кажется, или этот вечер будет долгим? — подал голос Забини.

— Всё как всегда, Блейз, — Гарри дружелюбно улыбнулся слизеринцу.

Когда-то ведь надо начинать называть друг друга по имени, верно?