Ся (джен)

Драка во многом превратилась в свалку: слишком много людей пытались драться в слишком маленьком пространстве, и у всех было слишком мало реального опыта. Кулаки метались, как испуганные птицы, с весьма смутным контролем направления и скорости, а местные мужчины и женщины держали в руках стеклянные бутылки и деревянные стулья, зажатые в двух руках. То, чего им не хватало в мастерстве, они, безусловно, восполняли энтузиазмом, но если и было что-то, чему Жон научился под руководством Шу Рена, так это то, что одной страстью бой не выиграть.

Это просто замедлит тебя.

Сделав шаг в сторону от несущейся бутылки, Жон положил руку на запястье мужчины, чтобы контролировать его, затем скользнул другой рукой вдоль этой руки, переходя от двуручного парирования к жестокому удару, нацеленному мужчине в шею. Пожилой мужчина упал, задыхаясь, но удар пришелся по левой стороне шеи мужчины, оглушающий, но не достаточный, чтобы повредить его трахею и по-настоящему навредить ему. Но он все равно упал, непривычный к такой боли.

Переступив через него, чтобы двигаться дальше, но и чтобы защитить его от других, наступающих, он нанес следующий удар, откинув голову назад от кулака, описавшего широкую дугу перед его лицом, прежде чем нанести ответный удар кулаком в солнечное сплетение женщины. Она скрючилась пополам, и он схватил ее за одежду и крутанул, бросив ошеломленную женщину через бедро и швырнув ее в других приближающихся, которые прекратили атаку, чтобы поймать ее, и были отброшены назад из-за этого.

Крик предупредил его о следующем нападении: молодая девушка всего около четырнадцати лет с заплаканным лицом бросилась на него с ножом. Откуда она его взяла, он понятия не имел, но Жон метнулся в сторону и обхватил ее руку своей, прижимая ее руки и нож к своему боку. Быстрый удар в висок заставил ее упасть и выронить оружие, и он опустил ее так мягко, как только мог, прежде чем последовала следующая атака.

Это были не Гримм, и он не стал бы относиться к ним как к таковым. Такая юная девушка, вероятно, потеряла отца или брата из-за вербовщиков и видела в них нечто большее. Все здесь были окутаны страданием и потерей, напряжены до предела. Не потребовалось много усилий, чтобы вывести их из себя, но глупо было полагать, что это потому, что они от природы были ненавистными людьми. Как и многим другим, им причинили боль, и теперь они хотели выместить это на других. Каждому нужно было кого-то обвинить, нужен был кто-то на ком можно выместить свой гнев.

Но он не позволил бы, чтобы это были Анна и Селеста. Они были невиновны в этом.

Вместо этого он работал вдвое усерднее, чтобы разоружить и мирно вывести из строя нападавших, показать этим людям разницу между ними, не доставляя переломов костей — что было намного проще. С аурой он мог бы пнуть достаточно сильно, чтобы сломать им ноги, но чему бы это их научило? Что неповиновение каралось? Что они должны принимать все, что им предлагают, без жалоб? Что правят сильные? Это не были уроки, которые преподал ему Шу Рен. Это не был путь Секты Лотоса.

— Я тоже зол, — осознал он. Гнев, порожденный беспокойством за Анну и Селесту, и гнев, порожденный презрением к неприветливому отношению этих людей. — Глубокий вдох. Спокойствие. Не нужно злиться на этих людей. Им так же больно, как и мне.

Все они были жертвами этой войны. Он потерял семью из-за того, что его отца призвали, Анна и Селеста потеряли свой дом по той же причине, а эти люди отдали армии своих близких. Война так или иначе коснулась их всех.

Имея это в виду, Жон поймал бутылку, аккуратно вывернул ее из рук нападавшего, а затем развернул человека и втолкнул его обратно в толпу. Он отвел кулак в сторону, направив его вниз, свалив парня кучей на пол, благодаря его же собственной инерции. Затем, он поймал удар кулака и наклонился, перекинув женщину через плечо, но опустив ее на землю, согнув колени, вместо того, чтобы швырнуть ее на пол со всей силы.

Его союзница не разделяла эти методы.

Мальчик не старше Руби закричал, перелетел через стойку бара, врезался в полки с напитками на стене и рухнул, осыпанный битым стеклом. Другой бросился на Янг с разбитой бутылкой, но она поймала его за руку так же, как Жон схватил девушку с ножом. Разница заключалась в продолжении, когда Ян изогнулась всем телом, сжимая руку мужчины между локтем и бедром, пока она не хрустнула, как сухая веточка. Он закричал, и она заехала ему коленом в подбородок, выбив несколько зубов.

— И это все, что у вас есть?! — она взревела, ее глаза вспыхнули красным от гнева и ликования. Она шагнула вперед, принимая удар, прекрасно видя, что бутылка летит ей в лицо, но просто закрыв глаза. Это ударило по ее ауре, как она и ожидала, и это никак не помешало ее кулаку врезаться в лицо атакующего, сломать ему нос и отбросить его назад, на стол. Он рухнул на пол, не двигаясь. — Следующий!

Они были всего лишь гражданскими — причем либо стариками, либо почти детьми. Всех людей призывного возраста забрали в армию, и это были те, кого сочли слишком слабыми или немощными, чтобы сражаться.

Чего она от них ожидала?

Они тоже начинали понимать, в какую сторону меняется ситуация, и многие уже бежали, ускользая, пока могли, прежде чем их таверна превратилась в груду обломков. Ян увидела двух убегающих парней и бросилась за ними, волосы ее, казалось, вспыхнули, как огонь.

Жон бросился между ними.

— Хватит…

Ее глаза вспыхнули красным, и она набросилась на него, забыв — или не замечая — что он был союзником. Жон поднял руки, но в последнюю секунду понял, насколько плохой была бы идея блокировать удар. Он мог видеть видимое искажение вокруг ее кулака, как будто сам воздух был перегрет. Она пропускала через свое тело столько ауры, что воздух вокруг нее дрожал. Этот кулак ударит его с силой грузовика.

Опустив на левое колено, он едва успел поднырнуть под удар, затем поймал ее колено двумя руками, когда она инстинктивно ударила. Удерживая его на месте одной рукой, он завел другую руку ей за колено и потянул, вкладывая в это весь свой вес, опрокидывая ее на спину. Ян ударилась о землю, но оттолкнулась и вскочила на ноги, прежде чем он смог последовать за ней.

К счастью, этого, казалось, было достаточно, чтобы вывести ее из состояния ярости берсеркера.

— О, привет, — сказала она, широко улыбаясь. — Не поняла, что это ты. Эхех. Упс? Без обид.

— Никаких обид, — ответил он, но был осторожен, остановившись. — Впрочем, бой окончен. Нет необходимости продолжать, когда враг сверкает пятками.

— Они те, кто это начал.

— И мы закончили это. Этого достаточно, не так ли?..

Девушка оглядела его с ног до головы, как будто думая, что она скорее хотела бы продолжить, и что он мог бы дать более интересный бой. Жон встретился с ней взглядом, пока она со вздохом не отпустила свою ауру и не отступила назад.

— Да, отлично. Думаю, ты прав. Эй, бармен. Две пинты пива!

— М-мой дом! — простонал мужчина за стойкой. — Мои средства к существованию!

Жон лишь немного посочувствовал ему, проходя мимо Ян, чтобы выдвинуть табурет и сесть.

— У всех действий есть последствия, старик. Ты выбрал это и теперь должен с этим жить.

Мужчина с ненавистью посмотрел на него, затем со страхом на Ян, когда она села на стул слева от Жона. Бармен закусил губу и налил им две пинты, грохнув их об стол, а затем выбежал на задний двор, оставив их в баре, не попросив платы. В любом случае, Жон положил несколько льен на прилавок.

То, что этот человек был нечестен с ним, не означает, что он должен быть таким же.

— Ты был не так уж плох, — сказала Ян, делая большой глоток. — Ааах. Нет ничего лучше холодненького после драки, а?

— Я не знаю. Это мое первое пиво.

Жон сделал глоток, и его лицо сморщилось от горького вкуса.

Ян расхохоталась.

— Твое лицо! Ахах! О, это классика!

— Почему… Кому-нибудь это может нравится?

— Вкус приобретается со временем.

Он поверил ей на слово, но с удовольствием предпочтет воду и чай. Возможно, дело было просто в чрезмерной обработке материала или в том, что его собственные вкусовые рецепторы привыкли к более тонким, натуральным вкусам. Жон отставил пиво и покачал головой, когда Ян сняла со стены пакетик соленого арахиса и предложил ему один. Поскольку она, похоже, не собиралась себе отказывать, он положил в стопку еще немного льен, чтобы оплатить эту маленькую кражу.

— Возвращаясь к теме, ты действительно был не так уж плох в той драке. Не каждый может так меня перехитрить.

— Ты была слишком зла. Это затуманило твой разум.

— Блин. Я достаточно наслушалась этого от папы. Не хочу слышать это еще и от тебя. — Ян бросила в его сторону орешком, который он поймал двумя пальцами и положил перед ней.

— Эх, — сказала она. — Я, наверное, действительно переборщила. Брось в меня арахисом.

— Я бы предпочел не устраивать здесь еще большего беспорядка, чем есть.

— Не слишком любишь чем-то увлекаться, не так ли? — Ян фыркнула. — Почему ты вообще позволил им себя избить? Ты мог бы дать отпор. И не надо мне этого дерьма о правилах заведения. Мы их только что нарушили.

— Я был обеспокоен этим раньше, из-за Анны и Селесты. Им здесь явно не рады.

— Хм. Да. Ублюдки. — Ян фыркнула. Я думаю, нам придется отвезти их в Вейл и надеяться на лучшее. Это не идеально, но никуда не денешься. Лучше пережить тяжелые времена в Вейле, чем быть изгнанными из города здесь. По крайней мере, ты сможешь проведать их, возможно, даже перенаправить свою зарплату, чтобы поддержать их. Ты довольно крутой, так что ты должен быть в состоянии заключить выгодный контракт, возможно, даже добиться того, чтобы тебя приняли в качестве охотника.

Жон хмыкнул, постукивая по своему пивному бокалу и ведя себя так, словно это было что-то, что он все еще обдумывал. Это было не так. Ян, очевидно, думала, что он поедет с ними в Вейл и что он запишется либо в охотники, либо в армию. В конце концов, он был молодым человеком нужного возраста и с немалыми навыками, и это была их работа — завербовать его.

— Я так и думал. Однако так я не смогу выследить Тириана и его союзников…

О Вейле не могло быть и речи.

Это означало, что ему нужно было уйти до возвращения отца Ян, поскольку у него было гораздо больше шансов одолеть его в бою. Он еще не был Шу Реном, и его навыков не хватило бы, чтобы сразиться с профессиональным охотником.

— Я пойду, проверю, как там Анна и Селеста, — сказал он, придвигая к ней пиво. — Можешь допить, мне не очень нравится вкус. Могу я надеяться, что ты справишься с этим?

Он указал на разрушенную таверну.

— Или я должен отвечать на вопросы или давать показания?

— Не, все пучком. Введено военное положение, так что охотники и их подмастерья, такие как я и Руби, в значительной степени за последним словом в юриспруденции в наши дни. Это явно был случай самообороны с вашей стороны, и я это подтвержу.

Чем объясняется полное отсутствие заботы Ян о последствиях своих действий. Было бы легко списать это на коррупцию, но ей, вероятно, было плохо так же сильно, как и всем остальным. Война давила на всех.

— Спасибо. Я проверю, как они.

Мать и дочь сидели, прижавшись друг к другу, в своей комнате, когда Жон постучал в дверь и объявил о себе, чтобы не пугать их. Похоже, они все еще боялись его, поэтому он остался в дверях и не стал заходить дальше.

— Ян согласилась отвезти вас в Вейл, — сказал он им. — Я знаю, что это не будет идеально, но это должно быть лучше, чем жить здесь. Мне жаль, что я не смог сделать для вас больше —

— Нет. Нет, Жон, все в порядке, — прошептала Анна. — Ты спас наши жизни. Ты так много сделал.

— Я спас ваши жизни, Анна. Они не будут спасены, если вы будете страдать в Вейле. — Он опустился на колени и достал кошелек с монетами. — Здесь не так много, но я хочу, чтобы это было у вас.

Ее глаза расширились, и он прервал ее, прежде чем она успела возразить.

— Деньги для меня ничего не значат, Анна. Я провожу большую часть своего времени в дикой природе. Возьми это, пожалуйста. Используй это, чтобы прокормить себя и Селесту.

Она осторожно взяла монеты, затем грустно улыбнулась ему.

— Значит, ты уходишь.

Жон не ответил.

— Я знала, что ты это сделаешь, — продолжила она. — Охотники ожидают, что ты отправишься с ними в Вейл и вступишь в армию, а ты не хочешь. Я… Я тебя не виню. Ни капельки. Тебе стоит уйти сегодня вечером, пока он не вернулся.

Он знал, что она права.

— С вами двумя все будет в порядке?

— Мы выживем. Мы справимся… Селеста?

Маленькая девочка вырвалась из объятий матери и подбежала к нему, раскинув руки. Улыбаясь, Жон принял ее объятия, ее крошечные ручки крепко обвились вокруг его шеи, а лицо прижалось к нему. Она поцеловала его в подбородок, прошептав «Пока-пока» тоненьким голоском.

— Пока-пока, — ответил он, поглаживая ее по спине. — Будь хорошей девочкой ради своей мамочки, хорошо?

— Угу!

Анна тепло улыбнулась с небольшого расстояния. Их время вместе было коротким, и большая его часть была проведена со здоровой долей осторожности, но Жон чувствовал, что в конце концов они стали доверять ему. Он крепко обнял маленькую девочку и позволил ей вернуться на колени матери. Его взгляды с Анной встретились, она задала безмолвный вопрос, а он покачал головой. Они были незнакомцами, обоим было больно, и было заманчиво сблизиться и разделить их страдания, искать утешения друг в друге и совершить что-то неразумное, когда между ними не было никаких чувств, кроме боли. Это было бы мягкое и приятное отвлечение, но это не было бы любовью.

— Если я когда-нибудь вернусь в Вейл, я разыщу вас, — пообещал он. — Просто чтобы убедиться, что вы в безопасности, и, надеюсь, поделиться некоторыми историями о моих путешествиях.

— Куда ты пойдешь? Или будет лучше, если мы не будем знать?

— Я отправлюсь на Мистраль. — Синдер и Тириан предположительно были оттуда. Это была небольшая зацепка, но это была зацепка. В настоящее время Мистраль использовался как посредник во многих конфликтах между Менажери и Атласом, так что это была опасная земля, тем больше возможностей для Тириана и его спутников спрятаться там. — Ты можешь сказать им, если хочешь, я сомневаюсь, что этого будет достаточно, чтобы они выследили меня. Я уйду сегодня вечером, когда сядет солнце.

— Тогда… — Анна прерывисто вздохнула. — Не присоединишься ли ты к нам за последним ужином? — предложила она. — Прежде чем уйдешь?

Жон кивнул и с нежной улыбкой сел, скрестив ноги, в комнате вместе с ними.

/-/

Перевалило за полночь и было ближе к часу ночи, когда Жон выскользнул из таверны в ночь. Никаких покушений на Анну и Селесту не было, местные жители были слишком напуганы, чтобы предпринимать какие-либо шаги в присутствии Ян. В некотором смысле, ее чрезмерно бурная реакция проделала отличную работу, по сдерживанию других, гораздо большую, чем его более мирный протест. Его раздражало, что ее действия сработали, даже если он понимал почему.

Люди реагировали на силу быстрее, чем на разум. Было жестоко говорить это, но это была правда.

С рюкзаком за спиной и запасом пресной воды Жон направился к восточной окраине города и взобрался по деревянной лестнице на стену. Часовые смотрели наружу, и у них не было реальной причины беспокоиться о том, что кто-то взбирается на стену изнутри. Возможно, он поднимался, чтобы просто полюбоваться видом, им было все равно.

Хотя любой наблюдающий, возможно, почувствовал бы некоторую тревогу, увидев, как он свесился со стены, схватившись одной рукой за край, и спрыгнул на землю. Аура собралась, чтобы смягчить его удар, и он присел на корточки, чтобы слить избыток энергии. Он мог бы упасть камнем и оставить небольшой кратер своей аурой, если бы захотел, но это было бы бессмысленной тратой времени. И тишины. Не было причин так рисковать.

Вместо этого он взял себя в руки и спокойно пошел прочь от города к деревьям.

Где его ждала Ян.

— Ты опоздал, — сказала она, отталкиваясь от дерева, к которому прислонилась. — Разве ты не знаешь, что традиционное время для того, чтобы улизнуть, — полночь? Ты заставил меня ждать целый час. Это грубо. Не стоит заставлять даму ждать.

— Я не знал, что у нас назначена встреча. А Руби?

— Все еще в городе. Кто-то должен обеспечивать безопасность местных жителей. Здесь только я и ты. — Ян хрустнула костяшками пальцев. — Романтично, да?

— Ты можешь прекратить нести чушь, Ян.

— Да? — Ее улыбка погасла. — Хорошо. Полагаю, тогда ты знаешь, почему я должна это сделать. Поверь мне, мне не доставляет удовольствия заставлять людей идти в армию. Проблема в том, что если просочатся новости о том, что мы позволили тебе уйти, то внезапно у нас возникнут проблемы, а между военными и охотниками и без того большая напряженность.

— Правда?

— Да. Я полагаю, ты этого не знаешь. Короче говоря, армия хочет, чтобы мы сражались за них. Мы сильнее, быстрее, выносливее, а они хотят бросить нас на растерзание фавнам, и чтобы мы терзали их в ответ. Озпин — это тот, кто за нас отвечает — не согласен. Он говорит, что мы должны защищать людей от Гримм, и большинство охотников согласны с ним. Без нас будет разрушено еще больше деревень.

— Их все равно разрушают.

Ян поморщилась.

— Я знаю. Я знаю, что мы подвели тебя, а также Анну и Селесту. Я блондинка, но это не значит, что я глупая. Причина, по которой мы терпим неудачу, — это дурацкая борьба с армией. Если мы допустим хоть одну ошибку, если хотя бы один охотник переступит черту, то Совет Вейла заявит, что мы нарушили закон, и в наказание переподчинит нас армии. Вот почему ваша деревня пала, не потому, что мы не побеспокоились сражаться в тот день, а потому, что охотников или охотниц, которые могли бы спасти вас, вместо этого осудили по обвинению в ерунде и бросили в мясорубку против Менажери.

Жон контролировал свое дыхание, стараясь, чтобы оно было ровным. Он мягко поставил свой рюкзак на землю, но не сделал никаких агрессивных движений. Ян была слишком молода, чтобы драться с Гримм, когда пал Ансель, так что это не было похоже на ее прямую ответственность. У него не было причин злиться, поэтому он сохранял спокойствие, стараясь взять себя в руки.

— Я не могу позволить, чтобы это случилось с Руби. Ты хоть представляешь, что они делают с захваченными снайперами? Руби быстра, но она не такая крепкая и сильная, как я. — Глаза Ян вспыхнули, из фиолетовых превратившись в красные. Это напомнило ему кого-то. — Я не позволю этому случиться, — прошипела она. — Так что, нравится тебе это или нет, я забираю тебя в Вейл.

Ее дыхание стало хриплым и раздраженным.

В свою очередь, Жон спокойно склонил голову.

— Я уважаю твои рассуждения и твой выбор, Ян Сяо Лун. Ты здесь с добрыми намерениями защитить свою сестру. Однако у меня также есть долг перед человеком, который вырастил меня, и он не может быть выполнен, если я буду вынужден сражаться в чужой войне. Скажи мне, будешь ли ты наказана за то, что не смогла остановить меня? Будешь ли ты наказана, если у тебя отнимут выбор?

Ян фыркнула.

— Ты говоришь, что победишь меня?

— Да.

— Дерзкий ублюдок, — засмеялась она. — Но да, конечно, если ты сможешь победить меня, то я ни хрена не смогу сделать, чтобы помешать тебе сбежать, не так ли? Не моя вина, но нам все равно придется заявить на тебя, и ты станешь разыскиваемым преступником. За тобой придут другие. Мы не можем не заявить на тебя при таком количестве свидетелей.

И, оставшимся невысказанным, был тот факт, что он не был их другом и он не был тем, ради кого они были бы готовы рисковать своими жизнями. Он не думал, что они ненавидели его, но у них была своя семья, которую нужно было защищать. Он не мог ожидать, что Руби и Ян сохранят свои секреты, если это означало подвергать друг друга риску.

Итак, Жон кивнул и отошел от своего рюкзака.

— Тогда пусть меж нами не будет обид.

Ян сделала паузу, кивнула, затем сделала выпад. Это была прямая атака, она неслась прямо вперед, как таран, с отведенным назад кулаком и рябью ауры на ее коже. Это было так прямолинейно, так читаемо, что Жон принял это за ложный маневр и больше сосредоточился на скрытой атаке, только для того, чтобы чуть не пасть от первой, когда она направила свой кулак в него.

Хлопок от встречи их аур прозвучал как гром, а Жона отбросило на шесть футов назад. Его руки горели, несмотря на то, что его защищала аура. Именно из-за силы встречи воздух нагрелся, и его кожу покалывало, как будто он слишком долго находился на солнце.

— Эта сила поразительна. Осмелюсь сказать, что она могла бы расколоть столетнее дерево одним ударом!

Ян подпрыгнула и замахнулась кулаком, вновь метя в него, но Жон отскочил в сторону. Она пошатнулась и ударила его локтем в челюсть, но он поймал удар ладонью и скорее отклонил, чем заблокировал его. Блокирование предплечьями вскоре привело бы к травме из-за ее грубой силы, поэтому он уступил и вместо этого, мягко отталкивал ее удары, чтобы они проходили шире, и проскальзывая в промежутки между ними.

И их было много. Ян была чистым нападающим, практически без защиты, полагаясь на свою ауру и природную крепость тела, чтобы выдержать бурю того, что он мог бы бросить в ответ. Это был безрассудный гамбит, из-за которого обычный человек погиб бы в первой атаке, но эта девушка могла не обращать внимания на огонь из стрелкового оружия. Не имело значения, сколько раз он ударит ее, если один хороший удар с ее стороны свалит его с ног.

— Техника Железных Конечностей была бы здесь идеальной, но я не могу рисковать, применяя ее без практики. — Вместо этого он перешел к более сбалансированной защите, отражая ее тяжелые удары и отвечая ударами по ее левой ноге, стремясь ослабить ее многократным применением силы.

Ян хмыкнула, но никак на это не отреагировала, даже не переступила с ноги на ногу, чтобы избежать удара. Нанесенный урон не имел для нее значения. Он понимал, что удачный удар мог расколоть скалу. Это напомнило ему о том времени, когда он был моложе и играл в видеоигры. В те времена у некоторых персонажей в файтингах было нечто, известное как «Гиперброня», при включении которой определенное специальное движение не останавливалось, если в персонажа попадали. Обычно она использовалась для медленных атак, чтобы сбалансировать их, чтобы они не были совершенно бесполезными.

Ян вовсе не была медлительной или тяжеловесной, но она сражалась так, как будто у нее была Гиперброня, как будто она была полностью готова принять каждый удар, если это означало нанести сокрушительный удар по ее противнику. Через пять минут он набрал двадцать попаданий, а она ни одного.

И все же она все еще была уверена в победе.

— Это смешно! И чем дольше это продолжается, тем больше вероятность того, что ее сестра отреагирует.

Ответ был очевиден, но в то же время опасен. Он мог использовать свою ауру, чтобы деактивировать ее и лишить ее Гиперброню силы. Это наверняка стало бы шоком, и он смог бы сломать ей ногу одним ударом и положить конец драке. Проблема заключалась в том, что будет дальше. Он был бы разыскиваемым преступником, несмотря ни на что, но одним из многих, в то время как человек, который мог бы научить других игнорировать ауру, был бы ценным активом, на которого нужно было бы охотиться.

Они направили бы против него все свои силы.

Но был и другой вариант.

Более рискованный.

Если он уже решил, что Техника Железных Конечностей слишком опасна для использования, и это техника уровня Основания, то мысль об использовании техники уровня Воплощения должна была быть в тысячу раз хуже. И все же, технически, он уже достиг техники Демонического Духа Гу в момент борьбы не на жизнь, а на смерть. Опасность заключалась в том, что он принял ядовитый материал в свое тело и ауру и рисковал своей жизнью, чтобы подавить его.

Нырнув под дикий замах, Жон проник сквозь защиту и прижал правую руку к ее животу. Его аура, тонко контролируемая, хлынула вниз по меридианам в его руке и вышла из его тела в нее. Он знал, где находятся ее меридианы, благодаря изучению карты меридианов с мастером Реном, поскольку она одинакова для всех людей, поэтому он знал, куда направить свою ауру, чтобы соединиться с ее. Это было не похоже на то, что происходило при применении Техники Запечатывания Ауры. Она была похожа на то, как будто меридианы временно перерезали ножом.

Это было сродни переливанию крови, он наполнял ее аурой и позволял ей взаимодействовать с ее системой, практически усиливая ее ауру своей собственной. Это было немного, но этого было достаточно, чтобы он почувствовал истощение своей ауры. Достаточно, чтобы ее аура подскочила примерно на 10% по сравнению с тем, что она потеряла.

Достаточно, чтобы она это почувствовала.

Ян втянула воздух от ощущения чужеродности, отвела руку в сторону и отскочила назад.

— Ч-что за— уф. — Ее рука метнулась ко рту, рвота пузырилась между пальцами.

— Благх! — произнесла она, падая на колени, и ее вырвало.

— Мое Проявление, — солгал он. — Борьба окончена, Ян. Мое Проявление делает мою ауру токсичной и позволяет мне передавать ее другим людям. Это изнуряет, но с этим можно бороться антибиотиками. Если ты будешь настаивать на том, чтобы я продолжал это использовать, я могу нанести тебе серьезный вред.

Ян смотрела на него сердитыми красными глазами, но ее тело тряслось, измученное мышечными спазмами и болью.

— Черт возьми, — простонала она. — Как? Почему? Ты никогда… Ты никогда не использовал… это… гулп… раньше…

— Против кого? Гримм? Против них в этом мало толку, и я не собирался травить кучу мирных жителей в драке в баре. Я не нужен Вейлу, Ян. Я ходячее военное преступление. — Немного высокопарно, но он надеялся, что этого хватит, чтобы его `Проявление` не казалось столь впечатляющим.

— Я ухожу, — сказал он, подбирая свой рюкзак. — Тебе не стоит пытаться преследовать меня. Судороги остановят тебя, и тогда у тебя может не хватить сил вернуться. Отдохни немного, прими лекарство, и все будет в порядке.

— Ты… Ты… Угх… — Ян подалась вперед, уткнувшись лбом в траву, выблевав свой ужин на землю.

Он использовал немного ауры, поэтому он был уверен, что с ней все будет в порядке. Как у охотницы, ее собственная аура работала бы над очищением ее организма изнутри, и она делала именно это, заставляя ее вот так блевать. Это заставляло ее изгнать его ауру из своего организма. Как только она будет сожжена, она снова встанет на ноги, но, если бы это была настоящая битва не на жизнь, а на смерть, то сейчас был бы подходящий момент добить ее.

— Это могло бы быть полезно против Тириана и Синдер, — подумал Жон. — Но мне нужно узнать о пределах техники и о том, как использовать ее более эффективно. Они уже знают о технике Запечатывания Ауры Шу Рена, поэтому не захотят подпускать меня к себе близко.

В конечном счете, этого было бы недостаточно. Ему нужно было стать сильнее.

Жон прижал кулак к ладони и поклонился Ян Сяо Лун.

— Ты достойный противник, но тебе нужно обуздать свой темперамент. Мне было бы не так легко поразить тебя этим, если бы ты воспринимала меня всерьез.

Ян ответила потоком рвоты.

— Прощай. И, пожалуйста, присмотри за Анной и Селестой ради меня.

К тому времени, когда Ян вернулась в город и подняла тревогу вместе с Руби, Жон уже давно ушел, используя свою ауру как топливо, чтобы быстро преодолевать милю за милей. Его пункт назначения — восток, побережье, а после, Мистраль, где война бушевала сильнее всего.