Безмолвная исповедь (гет)

То, что что-то пошло не так, стало понятно еще в тот момент, когда я, сразу же после передачи Ребекки на попечение все-таки вызванного Алека отправившийся на новое поручение, в пределах, по удачному стечению обстоятельств, Италии, вернулся в замок после двухдневной погони за не самым талантливым, но крайне энергичным и непредсказуемым творцом Новообращенных. Предоставив остальным работать в найденных мной пристанищах этой зародившейся армии и разбираться с самим создателем таковой, я и прибыл обратно в Вольтерру. С момента укуса Бэкки прошло порядка трех суток, и я был почти уверен, что она уже успела прийти в себя. Но нет, более того, к моменту, когда Феликс сообщил мне и Джейн, что новенькая-таки проснулась, дома ищейка клана Вольтури находился уже почти сутки...

И я с самого начала, еще до того, как зайти в новую комнату девушки, ощущал, что на сей раз обращение пошло как-то неправильно, что-то в процессе оного случилось совсем неожиданное и далеко не радостное. Что-то пошло не так... И когда растерянная новообращенная, едва завидев меня, спряталась за моей спиной от Алека и Джейн, мрачное ощущение стало еще ярче. И именно мне выпало сомнительное счастье первому осознать, что новая "сестра" молчала просто потому, что не могла ничего сказать. Да и, судя по всему, едва ли хотя бы что-то из смертной жизни всерьез помнила. И очень быстро прояснилось и то, что девушка, внешне преобразившаяся в лучшую сторону, с идеально гладкой кожей, вместо шрамов на руках, на шее, которые я успел за неделю наших мотаний по миру заметить, с ровными, белыми зубами, не была Бэккой в полном смысле этого слова.

Та Бэкка, что знал, после невольного соседства, я, скорее злилась бы на меня за укус в машине, и едва ли приняла бы новую ипостась с такой радостью. Она ведь в многочисленных рассуждениях о том, что такое быть вампиром, была совершенно права. Она видела и плюсы, и минусы подобной жизни, и не испытывала большого энтузиазма от того, что собиралась фактически продавать душу в обмен на мою сомнительной пользы услугу. Она не испытывала большого желания убивать людей для пропитания, как когда-то и многие другие из нас, будучи людьми и узнав, в кого превратились, поначалу. Та Ребекка, которую знал я, была рассудительной, немного уставшей от атмосферы ее жизни, доброжелательной, несносно упрямой, во многом ехидной, решительной...

Та Ребекка, чьи черные, а потом, после первой трапезы, алые глаза взирали на меня, была даже с первого взгляда совсем другой. От вида последствий ее обеда, в предвкушении которого глаза девушки маниакально блестели, мне на мгновение стало почти противно... Да, новообращенные редко заботятся об аккуратности процесса, но было очевидно, что своей новой ипостасью девчонка, совсем недавно страшно меня своим характером раздражавшая, казалось бы, буквально упивалась. В алых глазах светились гордость, какая-то эгоистичная, жесткая, даже жестокая циничность. Вот только хотя бы тени хотя бы чего-то светлого ни во взгляде, ни в новых повадках, ни просто в облике Бэкки, очень напоминавшей ангельским выражением личика Джейн, больше не было. Пожалуй, она, даже еще не принятая официально в клан, была бы лучшей иллюстрацией мнения о нас большинства осведомленных о нашем существовании в принципе... Казалось, что то, что по сути-то являлось убийством, доставило ей какое-то зловещее, маниакальное удовольствие, и что мой укус, каким-то неясным образом, выпустил наружу все самые темные, самые страшные грани Бэккиной сущности. Те грани, о которых прошлая Ребекка, вероятно, и сама-то не догадывалась... Вкупе с полным отсутствием воспоминаний и тем, что дара речи новоявленная вампирша была почему-то лишена, картина получалась совсем уж удручающей и мрачной.

И именно последняя мысль не оставляла меня, покуда Владыка, обычно новообращенных вниманием лично в первые недели не удостаивавший, со всех сторон обходил Ребекку, задумчиво ее рассматривая, касаясь то ее руки, то моей, и все более многозначительно и мрачно улыбаясь. Если последней и стоило хоть в чем-то отдать сейчас должное, этим чем-то было поразительное, концентрированное спокойствие и умиротворение — никаких попыток, которые бы вынудили Ренату, Джейн или Алека, напряженно изучавших девушку глазами, применить свои способности, она не делала, только с любопытством рассматривала Господина, судя по всему, и его не в силах будучи узнать. Наконец, удовлетворившись своими осмотрами и рассуждениями, Владыка жестом велел Алеку и Джейн отвести Бэкс к себе, на что последняя вполне жизнерадостно отозвалась, шагая с потенциальными "родственниками" прочь, и, опустившись в кресло, темной кожи, с высокой спинкой, взглянул на меня.

— Поразительный образчик, Деметрий. Хотя за тобой даже есть опыт обращения других... Я могу только догадываться, как тебе это удалось, — словно и не ко мне обращаясь, глядя куда-то мимо, заметил он. — Однако на подобный эффект я никак не рассчитывал и он меня совершенно, как ты можешь догадаться, не может обрадовать. — Внимательный взгляд скользнул на мое лицо, и на губах промелькнула отстранено-задумчивая улыбка. — Могу сделать вывод, что воспоминания у Ребекки есть, и я их вижу, почти столь же четко, что в нашу предыдущую встречу. Но при этом сама она ничего не помнит, и я не об обычном размывании воспоминаний.

— Вероятно, — сил оторвать глаза от каменного пола не находилось. Я ведь сомневался в рациональности своего поступка. И все-таки рискнул... — Это моя вина, Владыка. Ребекка была в весьма...

— Твоя вина? — совершенно искренне удивился Господин. — Но в этом нет твоей вины, ищейка. Я впервые вижу столь кристализованный случай, когда дар сработал против своего обладателя. Видишь ли, ты в определенной мере выиграл в вашем с Алеком и Феликсом пари. Дар девочки связан с ментальной сферой, и в чем-то противопоставлен... Моему.

— Владыка?

— Ребекка не может видеть мысли других, в том ключе, как я, или тот же Эдвард из клана Карлайла, — тонкие длинные пальцы скользнули по подлокотнику кресла. — Но она может найти в воспоминаниях нечто конкретное, заставить их обладателя забыть это, или, напротив, вспомнить то, что некто забыл. Полностью, или частично... Своего рода, скажем так, Ребекка сможет управлять воспоминаниями. Весьма интересный дар, и при правильном его применении мог бы быть очень полезен. — Ласковый, участливый тон голоса Господина мгновенно сменился на последней фразе стальными нотками.

— Мог бы?

— Мог бы, но, как я уже говорил, дар Ребекки неразрывно связан с иным ее талантом. Для воздействия ей нужны визуальный и аудиальный контакт. Если ограничиться только визуальным, опасаюсь, — мрачно улыбнулся Владыка. — Эффект будет весьма краткосрочным. — Завуалированный намек на то, что без голосовой составляющей Ребекка не слишком-то полезная игрушка. Вообще не первый случай в семье, когда ожидания слегка не оправдываются, и я понять не могу, почему сейчас меня это так не радует. — А разговаривать миссис Холмс решительно не может. Тоже следствие этого, так скажем, провала в памяти, во многом...

— И... — выдавил я. — И каково будет ваше решение, Господин, если я имею право знать его? — Иными словами, Деметрий, какова будет Бэккина судьба, что уже тут кривить душой. Хотя ты ведь и так догадываешься...

— Ситуация весьма спорная. С одной стороны, дар есть, в том, что он работает, нет никаких сомнений, и Ребекка живое тому доказательство. Вероятно, когда он пробуждался, — задумался Господин. — Ее желание забыть произошедшее во время вашего путешествия дало своего рода толчок к тому, чтобы он заблокировал ее собственные воспоминания, а заодно с ними и источник многих ее проблем.

— То есть голос, — выдохнул я.

— Именно. С другой стороны, без голоса и собственного "я" Ребекки дар едва ли проявится в полную силу, и едва ли окажется сколь-нибудь серьезно полезен... — костер, я практически слышу этот приговор. Костер... И все-таки я понять не могу, почему я этого так не хочу. — Опасаюсь, выбор весьма очевиден, Деметрий. Вероятно, если бы она оказалась в замке еще смертной, я нашел бы иной способ обратить ее, не подвергая дело подобному риску, но ты принял верное с точки зрения обстоятельств решение, и я тебя не обвиняю.

— Владыка, — слова сорвались с губ сами собой, и вдруг отчетливо промелькнула в памяти сцена в аэропорту, когда Бэкки повисла у меня на шее, заплаканная, искренняя, живая. Та самая Бэкка, настоящая, что была до безобразного разговора в Стамбуле. И теплые губы, на мгновение прижавшиеся к моим, за одну ночь до того, как Ребекка умолкла. И то, как я раздражался на ее болтовню, но не мешал ей продолжать... — Возможно, мы могли бы дать ей шанс? Воспоминания есть, и они могут вернуться... — мое запястье стиснула сильная рука, и взгляд вперился в глаза. — Полагаю, если мы выждем некоторое время, это не отразится на чем-либо плохо, но может...

— Кажется, неделя в обществе смертной на тебя весьма дурно повлияла, — с плохо скрытым недовольством произнес, прерывая меня, Господин. — И Алек прав, ты к ней прямо-таки неравнодушен. Хотя... Ты ведь у нас любишь заключать споры и делать ставки, не так ли? — внезапно весьма весело заулыбался Владыка. — Пожалуй, я обдумаю твое предложение...

* * *

Предложение и впрямь было обдумано, и винить Господина в обмане язык бы не повернулся. Вот только для того, чтобы это самое решение услышать, мне пришлось тем же вечером, после судебных процессов, предстать перед всеми тремя Владыками и немалой частью членов клана. Исключая низших в иерархии, супруги Владыки Кайуса, и, по понятным причинам, Ребекки, а вместе с ней приставленного в качестве надзирателя Алека. И вся эта большая группа внимательно изучала меня и Господина Аро, оставившего трон, чтобы подойти ближе. На губах Владыки так и играла как-то странно, пугающе веселая улыбка. И я, оторвав от него взгляд и на мгновение увидев Владыку Маркуса, вдруг заметил на лице последнего нечто вроде... Сочувствия? Понимания?! Да и Челси тоже украдкой как-то понимающе улыбается...

— Как уже известно всем присутствующим, в нашей семье появился новый член, — зазвучал низкий, вкрадчивый голос, предвестником сейчас чего-то далеко не приятного и радужного. — Однако в силу некоторых обстоятельств обращение прошло не совсем удачно. Разумеется, — прервав попытку Джейн что-то сказать, поднял руку Владыка. — Вины Деметрия в произошедшем нет, он не мог предвидеть, к чему приведут его действия. И я убежден, что в той ситуации он сделал наилучший выбор. Однако... — вот оно, то самое, чего я, собственно, и жду. — Он обратился ко мне с весьма неожиданной просьбой. В силу заслуг Деметрия перед кланом и его неоднократно выказанной преданности семье я и мои братья, обдумав ситуацию, сочли возможным сделать шаг навстречу.

— Поскольку, — подал голос слегка оживившийся Владыка Кайус. — Нам известно о том, что члены нашей семьи скрашивают вечность нашей жизни спорами и пари, мы сочли, что можем предложить своего рода соглашение нашему справедливому брату. Воспоминания у Ребекки присутствуют, есть вероятность, что они, а вместе с ними и голос, вернутся... В случае, если Деметрий добьется в этом успеха, Ребекка будет официально принята в клан Вольтури. Если же... нет...

— В таком случае, поскольку мы не можем обвинить его в чем-либо, разумеется, кара не затронет непосредственно его, — кивнул Владыка, прерывая выступление брата. А следом прозвучала-таки ставка соглашения, свидетелями которого становился почти весь клан — жизнь, насколько наше существование можно считать жизнью, Ребекки. Срок пари — полгода, и вступало в силу оно со следующего утра. Всего шесть месяцев, издевательски короткий срок, при том, что никто не снимал с меня прямых обязанностей. С учетом того, что время не тратится на сон, на какие-то мелочи, что мы гораздо быстрее смертных, и теперь не было нужды медлить и подстраиваться под темп людей, так много. С учетом того, что я не имел ни малейшего представления, что делать, и не был уверен, что этого срока хватит, чтобы вернуть Ребекке Ребекку, с поправками, разумеется, так мало... И я, если подумать, ведь на самом-то деле ничего не теряю, ничего не выигрываю? Тогда почему я вообще иду на этот контракт? И... если я уеду...

— Разумеется, — когда разговоры после вердикта затихли, повинуясь жесту Владыки Аро, продолжил последний. — Я не могу не учесть, что Деметрий имеет иные, прямые обязанности в клане, и, если кто-то захочет присоединиться к нему, помочь, например, во время отсутствия в замке, сейчас вы имеете такую возможность. Как и на него, условия проигрыша на вас не распространятся. — На миг мне показалось, что на этих словах Владыка бросил взгляд за троны, туда, где под охраной Ренаты находилась женщина, крайне редко появлявшаяся в зале суда. Синьора Сульпиция... Но того, что именно ее шаги, легкие, мягкие, пересекут помещение и замрут совсем рядом, я не ожидал никак.

— Я желаю принять участие в соглашении, которое мы заключаем внутри клана, со стороны Деметрия и Ребекки. Я не покидаю замок, практически, и, полагаю, сумею заменять его во время выполнения заданий. — Даже голос красивый, мягкий, легкий. Кое-кто из молодых вампиров и вовсе имел сомнительное счастье попадаться в сети обаяния этой вампирши. Кто-то... Меня даже в первые годы эта участь миновала, да я вообще, собственно, не слишком-то склонен к переживаниям любовным. И при жизни-то не был. — Смею надеяться, что Владыки позволят мне осуществить мое весьма скромное желание... Разумеется, я осознаю опасности, которые исходят от недавно обратившегося, и...

— И безопасность синьоры во время подобных занятий, с позволения Владык, — тут я уже не выдержал и все-таки обернулся к источнику ангельски невинного голоса. Их сегодня покусал кто-то? Что... Что это-то значит?! — Буду обеспечивать я.

— Полагаю, — нарушил свое почти непрерывное молчание Господин Маркус. — Что Сульпиция и Джейн действительно могут присоединиться к пари со стороны Деметрия. Разумеется, если его это тоже устраивает.

— Более чем, — Синьора ведь очень редко оставляет замок, но зачем бы ей помогать мне? Да и Бэкку... Она ведь Бэкку ни разу в глаза не видела! — Весьма любезно со стороны Госпожи, принять подобное решение.

— В случае, если Джейн окажется занята, — отозвался третий из братьев.

— Ее заменит Алек, — почти равнодушно бросил Владыка Аро. — Либо кто-то иной из охраны. Как я мог убедиться на личном опыте, поведение Ребекки вполне осмысленно, подобных мер будет достаточно. — В эти мгновения, когда окончательно оглашались условия и сроки соглашения, я как никогда остро осознал, что совершенно, нисколько не знаю, даже проведя столько столетий в его клане, что таится в голове Владыки. Но подозрения, что он еще до решения синьоры Сульпиции знал о моих неожиданных помощницах, не желали уходить из головы. Как и подозрения о том, что видел он в этом контракте нечто куда большее, чем был в силах осознать сам я.

И что, возможно, в отличии от меня самого, кое-кто из присутствовавших при этом, кое-кто из свидетелей контракта, неписанного, начала игры, ставкой в которой была жизнь, знал, что меня на это решение подтолкнуло. И почему ту, кто открыла глаза здесь, в замке, после почти четырех полных суток обращения, я упорно отказывался, в глубине "души", считать Ребеккой.

* * *

Бэкка, сытая, хотя есть ей пока приходилось отдельно от остальных, встретила меня вполне веселым взглядом. Впрочем, источником ее веселья, судя по всему, был не я, а Алек, который, так и сидя подальше от нее, описывал какой-то случай с охоты, одновременно ненавязчивая обучая девушку правилам таковой. Мое появление эту идиллию прервало, Ребекка, восседавшая, поджав ноги, на застеленной покрывалами слоев этак в пять кровати, приветливо помахала, а друг обернулся ко мне.

— Ну как? Одобрили?

— Да, — кивнул я, указав глазами на Бэкс, которой знать, по решению клана, о соглашении все-таки не стоило. — Будем думать, как напомнить нашей новой сестре, кто она была, и кто она теперь стала.

— Здорово, — улыбнулся подручный Владыки, поднимаясь на ноги. — Ладно, Бэкс, твоя компания, конечно, мне очень приятна, но у тебя гость... — теперь, когда жажда, по заверениям Алека, терзавшая его в присутствии Ребекки, исчезла, последний превратился в ее обществе, когда убедился, что на нас она не бросалась, в какое-то концентрированное воплощение галантности и обаяния. Правда, при этом во всем клане кроме меня и Владыки подойти к ней в зону прямой досягаемости не отважился еще никто... Но сейчас под моим весом кровать прогнулась сильнее, и на меня устремился внимательный взгляд. Узнает... Узнает, но не помнит, как сказал еще тогда, при ее обследовании, Владыка Аро. Почему-то только меня. Потому, что я ее укусил? Или на то тоже есть какая-то еще причина? Какая?

— Завтра утром я познакомлю тебя кое с кем еще, — заметил я. Синьора такое время для знакомства выбрала сама... И я в данном случае не вправе спорить. — Конечно, ты не сможешь вспомнить все, воспоминания после обращения очень угасают, но мы попробуем хотя бы какие-то прояснить, договорились? — девушка, пару минут подумав, согласно кивнула. — Вот и отлично. — Ребекка, снова бросив на меня взгляд, подняла с тумбочки записную книжку и карандаш. Надо же, даже силу умудряется соизмерять... Будь она в себе, цены бы не было.

"А зачем это тебе?!" — гласила надпись, продемонстрированная мне вампиршей.

— Ну... А разве тебе не хочется нормально разговаривать? Мы подумали, что это может помочь вернуть тебе дар речи, — как можно искреннее улыбнулся я. Я бы рад сказать, зачем, но я и сам-то не знаю, почему не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Не все равно мне. Просто не все равно.

"Хочется. Тем более раньше-то, кажется, я это умела"

— Умела, и еще как. Мне тебя прибить хотелось, когда ты много болтала, — подмигнул я, осторожно касаясь, чтобы не испугать и не разозлить, теперь вполне комфортной для меня руки. — Ну вот. Раз я тебя укусил и все пошло так криво, я и постараюсь помочь тебе это исправить, договорились? Ну... считай, что я здесь твой куратор и друг.

"А ты и был моим другом..."

— С чего ты взяла?

"Я... Я помню, что хорошо к тебе относилась". — Хорошо относилась? Интересно, это о той попытке на мне повеситься, когда я только прилетел, о ее вопросах, не хочу ли я свалить из номера, здесь, в городе, или о том последнем вечере перед встречей с Ритой?

— Ты же ведь не помнишь ничего, Бэкки. — Хотя... так ли уж ничего? Что-то ведь все-таки тебе напоминает, что ты меня знаешь? В чем тогда эта ниточка, в чем?

"Не помню... Но мне кажется, что мы с тобой ладили. Нет?"

И вот что тебе на это сказать? Что я тебя по всей Европе протащил, заранее зная, что итог тебя не очень-то воодушевит?

— Да, мы ладили. И как твой хороший друг, я попробую тебе помочь...