Контролируемый шторм (гет)

Когда я въехала на заасфальтированный пяточек перед домом Ника, тот уже нарезал круги вокруг своей машины. Пришлось резко жать на тормоз, потому что Ник, кажется, готов был открыть дверь прямо на ходу. Алина с радостным смехом обняла отца…

— Что ты сказал Тине? — вполголоса спросила я Нолана.

— Что сверну ей шею, если она ещё раз приблизится в Алине без благословения Ника.

Я подняла на него взгляд и поёжилась. Если уж меня проняло, когда он был спокоен и говорил мягко, страшно представить, какое впечатление это могло произвести на похитительницу.

— Ты бываешь крайне убедителен, — резюмировала я. — Эй, Ник, может, мы всё же переместимся в дом?

Тот будто очнулся, кивнул, а затем передал дочь Нолану — не в силах просто отпустить её и доверяя лишь лучшему другу — и без предупреждения сгрёб меня в объятия.

— Виктория, ты не представляешь… — сбивчиво начал он, захлебнулся эмоциями и скомкано закончил: — В общем, мне плевать, что ты думаешь обо мне, но с этого дня — ты моя лучшая подруга и самый желанный гость в моём доме!

Я рассмеялась и стала вырываться.

— Если ты меня придушишь в порыве благодарности, это, конечно, сэкономит тебе оплату моих услуг, но, поверь, Ник, избавляться от тела — это такая морока.

Он хохотнул и отстранился.

— Спасибо, Виктория, — серьёзнее сказал он, я кивнула, и мы наконец покинули парковку и вошли в дом.

* * *

Я не хотела мешать воссоединению семейства, однако меня не отпустили. Правда, когда через полчаса я улизнула, Ник не заметил. Но заметил Нолан, последовавший за мной.

— Теперь, когда Алина дома, кофе и пицца в качестве обеда не котируются, — сказал он, застав меня за изучением рекламной листовки с меню пиццерии. — Я отговорю Ника от банкета, но праздник будет точно. Чего бы тебе хотелось на обед?

— Трюфелей и снежного краба, — хмыкнула я. — А если серьёзно, то мне надо что-нибудь сладкое. Когда расследование завершается, мне всегда дико хочется сладкого.

— Мозг тратит всю глюкозу на дедукцию? — улыбнулся он. — Есть мороженое. Будешь?

— Буду! — решительно кивнула я и через минуту получила ведро пломбира с карамелью. — Идеально!

— Не перебей аппетит только.

— Как скажешь, дорогой, — пропела я, вонзая ложку прямо в середину.

На лице Нолана что-то мелькнуло, но я не успела ни пожалеть о дурацкой фразе, ни задуматься над его реакцией — звонок заставил отвлечься. Глянув на экран, я извинительно улыбнулась и вышла к бассейну, не забыв захватить и мороженое, чтобы поговорить с непосредственным начальником о сроках моего возвращения, а после разговора так и осталась сидеть на шезлонге.

В принципе, меня ничто не держало в Санта-Монике и я могла вернуться в Нью-Йорк хоть прямо сейчас. И всё же я назвала ту дату, когда должен был уехать Нолан. Надеялась ли я на что-то? Честно — не знаю. Я запрещала себе подобное слишком долго, а теперь уже сама терялась, чего хочу на самом деле, что является отголоском не до конца задавленных желаний, что мимолётная прихоть… После расставания с Ноланом я избегала любых сильных чувств — ни друзей, ни романов, меня полностью устраивало моё скучное существование, оно позволяло не думать о прошлом и не надеяться на будущее. Я нашла свою тихую гавань, убедила себя, что наслаждаюсь покоем, даже не понимая, что на самом деле ненавижу штиль всем сердцем. Для жизни мне нужны были эмоции, яркие события, опасности…

Мне нужен шторм, чтобы вновь почувствовать себя живой.

— Виктория? Идём обедать.

Нолан был доброжелательно-спокоен, я уже начала к этому привыкать.

— Идём.

— Эддисон с Кейси зайдут, — небрежно предупредил он, — ты же не против?

— Нет, конечно, они же друзья Ника.

— Алина, едва дорвалась до телефона, сразу ей позвонила, вот и…

— Ник расскажет им, что Алина была похищена?

Нолан пожал плечами.

— Посмотрим. Если Алина проговорится, придётся, но Ник давно сказал ей, чтобы не рассказывала ничего, что может расстроить Эддисон. Это немного забавно, на самом деле, но от неё сейчас скрывают вообще всё, что только можно, а Эддисон злится, хотя это ей тоже противопоказано.

Говорить о Нике и Эддисон получалось легко; наконец между нами не было удушающей неловкости.

Гроверы прибыли через несколько минут после того, как мы собрались в столовой. Ник, оправдывая звание богача, заказал в ресторане не только ужин, но и официанта, так что всё было чинно и благородно… но почему-то не напрягало, хотя в отличие от остальных собравшихся за столом, я не была дочкой богача из Марина-Дель-Рей.

Удивительная штука — время. Ничто так просто не меняет полярность, как оно.

Мне никогда не нравился Ник, а теперь мне легко и комфортно в его обществе. Я ненавидела Эддисон, а теперь абсолютно искренне ей улыбаюсь. Я считала Кейси избалованным засранцем, да он и был таким, а сейчас… впрочем, Кейси как раз меня не слишком удивил — я уже имела удовольствие общаться с его, так сказать, нормальной версией. Но самым удивительным было то, что мы с Ноланом продолжили изображать пару, хотя притворяться больше вроде как было и незачем, и это не казалось чем-то неправильным.

С того дня, как оставила позади Санта-Монику, я ни разу не чувствовала себя настолько на своём месте, как в доме Ника Макбрайта в окружении его друзей.

Мир перевернулся? Что ж, если и так… ничего не имею против.

Главным украшением вечера была, конечно, Алина. В отличие от меня, она не испытывали никаких сомнений и лучилась счастьем в окружении любящих её людей. Девочка была очень похожа на Ника и внешне, и характером, но, видимо, немало взяла и от матери, потому что хоть она и была ещё маленькой, худших черт Ника в ней не наблюдалось. И, что меня особенно поразило, она совсем не была избалованной.

Несколько часов, проведённых в обществе давно знакомых, но кажущихся незнакомцами людей, пролетели быстро. Ник отправился укладывать спать дочь, Эддисон с Кейси стали прощаться… мы с Ноланом остались наедине. Я уже открыла рот, чтобы пожелать спокойной ночи и ретироваться — не хотела испытывать удачу, день выдался удивительно хорошим, и мне совершенно не хотелось его испортить неловкостью и неуместным вопросом, — когда Нолан неожиданно предложил повторить вчерашнюю прогулку.

— Неизвестно, когда в следующий раз удастся вырваться, а калифорнийское побережье я люблю.

— Ты ещё занимаешься сёрфингом?

— Нет, — досадливо скривился он. — Только когда приезжаю к Нику. Но в этот раз как-то не до того было.

— У тебя же ещё завтра целый день, может, наверстаете?

— Посмотрим… Так что насчёт прогулки?

Правильнее было отказаться, сослаться на усталость и подняться в свою комнату, но когда я принимала правильные решения в отношении Нолана? Никогда.

— Давай. Мне всегда нравилось гулять по пляжу… Даже не помню, когда в последний раз это делала…

— Наверное, в школе?

Он не сказал «со мной», но мы оба услышали именно это.

Символично, да, Нолан?

— Наверное, — просто кивнула я.

Мы замолчали и, как и вчера, в тишине вышли из дома, сели в машину и поехали к океану, но сегодня это ощущалось немного иначе.

Когда машина остановилась, и я вышла, Нолан полез на заднее сиденье… и через секунду протягивал мне куртку — я снова была слишком легко одета.

— Спасибо, — в замешательстве поблагодарила я, надевая чужую вещь.

Вариант, что в арендованном автомобиле просто завалялась женская куртка, я даже не стала рассматривать, но единственным объяснением было…

— Нолан? — я не знала, правильно ли задавать этот вопрос, и всё же не смогла сдержать любопытство. — Это не спонтанное приглашение?

— Мы же не договорили вчера, — он не изменился в лице, просто пожал плечами, — я не хотел, чтобы ты замёрзла.

— Почему?

Несомненно, он понял, о чём я спрашиваю, но ответил буквально:

— Даже когда я ненавидел тебя, Виктория Винтерс, я не желал тебе подхватить простуду.

Можно было бы настоять, но я решила с этим повременить.

— Очень мило с твоей стороны.

— Чисто эгоистичное желание не прерывать прогулку из-за твоей непредусмотрительности.

Это было так похоже на наши пикировки, что я не выдержала и рассмеялась.

— Ну тогда пошли гулять.

Мы спустились к океану; где-то недалёко недавно была гроза, и от воды сильнее, чем обычно, пахло солью и йодом. Некоторое время мы шли вдоль линии прибоя, просто наслаждаясь единением с природой, а затем Нолан заговорил, но вовсе не испортил момент, а будто продолжил с того же места, на котором вчера закончился диалог.

— Ты спрашивала, что стало причиной перемен во мне.

— И ты сказал, что есть два варианта ответа, — подхватила я.

— Прежде, чем выбрать, позволь задать встречный вопрос? — Я настороженно кивнула, не представляя, что он может спросить. — Почему ты не интересовалась тем, что происходило в Санта-Монике после твоего отъезда?

Я остановилась и с обидой посмотрела на него.

— Ты знаешь ответ.

— Нет, — мягко возразил он и сделал шаг ближе. — Я могу догадываться, могу строить версии, но узнаю, лишь когда ты ответишь.

Это было несправедливо. Как будто Нолан нарушил неписанные правила игры. Но таких правил никогда не было. И это злило.

Злило, что он спрашивает. Злило, что он может говорить о своих чувствах, а я нет. Злила лёгкость, с которой он задал вопрос.

— Что ты хочешь услышать?

— Правду, конечно.

— Какую правду, Нолан? — горько спросила я и, словно дайвер без страховки, плюнула на всё и решилась нырнуть в клокочущий океан чувств. Пусть! Пусть мне будет больно! Пусть мои мечты разобьются на миллион острых осколков, которые будут ранить душу! Путь моё сердце в очередной раз будет разбито! Может, это наконец избавит от глупых иллюзий и надежд, и я смогу жить дальше без сожалений о том, что испугалась шторма. — Я бы не смогла жить, если бы оглядывалась назад. Ты разбил мне сердце.

— Это ведь ты меня бросила.

Он сказал это так спокойно, словно мы говорили о какой-то ерунде.

— Тебе это пошло на пользу, — язвительно ответила я и отвернулась, но успела заметить промелькнувшую тень на его лице. — Что? Скажешь, это не так?

— Так, — невесело усмехнулся он. — Но ты несправедлива. И зря злишься на меня.

Я закатила глаза, но смогла промолчать.

— Ты бросила меня, Виктория, — между тем безжалостно продолжил говорить Нолан, сохраняя нечеловеческое спокойствие. — Ты разбила мне сердце, но почему-то винишь в этом меня. Ты права, мне это пошло на пользу, но ты неверно понимаешь смысл этих слов. Ты была последним человеком, кто удерживал меня на плаву, без тебя я утонул.

— Для утопленника ты выглядишь слишком хорошо.

— Будешь язвить или слушать?

Я потупилась.

— Меня арестовали за драку почти сразу после того, как ты сбежала из Санта-Моники. Я как всегда напился в каком-то баре, дальше помню только отрывками, но чем-то меня тот чувак взбесил. Итог известен. Жертвой оказался известный рэпер — от него не вышло откупиться, адвокаты у него были не хуже моих, а позиция прокурора была тверда, как фалос сатира. Мне предложили выбор: многолетний срок в Сан-Квентин или служба в армии.