Куклы маленькой принцессы (джен)

Текст не бечен, только проверила правописание. Ошибок не было найдено. Обе беты молчат, не помогают. Если новых не найти, буду самостоятельно работать. Как смогу.

На другой день после внезапного приезда вечером и такого же внезапного отъезда ночью её любимого старшего брата Чарли, Джинни появилась на кухне, чтобы позавтракать всей семьёй. Сидя за столом, она почему-то загадочно улыбалась. И все время посматривала то на камин, то заглядывала в окошко. К обеду даже Рон заметил, что она кого-то ждет и заподозрил, что всё это неспроста и не позднее, чем к вечеру, у них дома появится внезапно нашедшийся Гарри Поттер.

В том, что это будет он, Рональд не сомневался. А как же? Разве будет Джинни по кому-то другому так несдержанно тосковать, как не по Гарри Поттеру? Да никак нет. С другой стороны, Рон был уверен, что случись с ним неладное, например, исчез бы сам Рон на тот же период, что и Поттер, вряд ли она заметила бы. А? Тосковать по родному брату? Не-е-е, не к Джинни это. Ветреной пустышкой, вот кем была его сестра. Вертихвостка.

День медленно подходил к вечеру, миссис Уизли приготовила любимое кушанье Чарли и села за кухонный стол рядом с уже порядочно поникшей от продолжительного и безрезультативного ожидания дочерью. Миссис Уизли, пухленькая хозяйка Норы, тоже изнывала с нетерпением, о ее проголодавшихся сыновьях можно не упоминать. Но она сказала как отрезала, что ужин будет только после возвращения с миссии их второго по старшинству брата и их отца с Министерства. Она верила, что Чарли своё задание исполнит, долго скрываемый секрет раскроется и лишь тогда она позволит себе отшлепать дочку ниже спины за всё, что та устроила на днях.

Только вернутся наконец мальчики домой, живыми и здоровыми.

Завтра она должна посмотреть, как там её близнецы-затейники, и узнать, не пропищала ли там миссис Джордан от них.

Вспышка зеленого света в камине привлекла внимание всех заждавшихся вокруг кухонного стола, и миссис Уизли подумала, что, вот, все налаживается. Джинни даже, подскочив с места, бросилась навстречу, как она надеялась, старшему брату Чарли с куклой Гарри на руках.

Но через перегородку камина переступил Артур, её отец, который от неожиданности такого устремления дочки, распростер руки и приобнял её. По правде говоря, с начала каникул он впервые видел Джинни незаплаканной. Не долго думая, он потрепал дочку по тощей спине, тихо промурлыкав, как он делал, когда она была совсем еще маленькой.

Даже если это со стороны отца было неожиданно, Джинни ничего не сказала. Постояв в обнимку с отцом секунды две-три, девочка оттолкнула того руками, вернулась назад к столу и села на свое обычное место, понурив голову.

По лестницам с отсутствующим видом спустился Перси и, кивнув отцу, тоже уселся на свое место, скосив взгляд на маму. Та даже не заметила его появления, а молча следила за единственной дочкой взглядом голодной кобры. Все, с нее довольно. Ох, Джинни, получишь по первое число от мамы…

— Чарли куда-то уехал? — спросил Артур, вооружившись ножом и вилкой. Но его жена вроде как его не слышала, сверля гневными глазами побледневшую Джинни. — Молли, ужинать будем или кого-то ждем? Молли, — потрепал он ту по плечу. — Кого ждем, Чарли?

— Джинни пусть скажет, — уставившись на осунувшегося лицо дочки, она толкнула ее рукой. — Доча, куда отправила прошлой ночью своего брата, а? Говори! Заметь, я не спрашиваю по какому делу, только куда. И ждать ли его к ужину или он напрямую вернется в Румынию?

Джинни потупив взор, еще пуще опустила голову, закрывая своё лицо руками. Её плечи начали трястись, она пока что сдерживает всхлипы, но слёзы пробиваются сквозь сжатые пальцы и капают на ее платье.

Рон в этот момент уже полностью был уверен, что свою сестру ненавидит. Он взял себе в заметку, что помогать ей ни при каких-либо обстоятельств не будет никогда. Даже если ей его помощь будет спасением жизни. Эта мелкая козявка раз за разом у него все, что ему важно отнимает — его единственного друга, его удовольствие от летнего отдыха, внимание его родителей. Всё только для неё, для этой «королевы слезливых трагедий», из-за неё Рон стал совершенно невидимым для родных. Разразилась бы сейчас гроза и в него, Рональда, ударила бы молния, никто бы не заметил это, не бросился бы тушить огонь.

И ужинать они и не думают. Все вылупились в эту плаксу, сверлят её взглядами, а то, что Рон сидит тут голодный, как зверь кого интересует? Никого.

Ну и пусть. Рон берет тарелку и отправляется к плите, чтобы сам себе накласть еду из кастрюли. О-го-го! Внутри, под крышкой, он находит восхитительно пахнущие, огромные размером, прекрасно поджаренные отбивные, кучей нагроможденные поверх горы картофельного пюре! Облизнувшись, он подсыпает себе большой ложкой как он любил — с верхушкой, из этого нежного пюре в свою тарелку. Затем бросает туда два куска мяса побольше и с этим добром возвращается за столом, все время ожидая возмущенные крики матери.

Но не только она, никто из остальных даже не смотрит в его сторону. Забив на утонувшей в гнетущей тишине семьи, он начинает кушать. Поев, он поднимает взгляд на своих молчавших родителей, на брата Перси, теребявшего карман мантии, на трясущуюся рыданиями Джинни, вздыхает и ничего не говоря, отправляется наверх, в свою комнату наполнив во второй раз свою тарелку.

Но Рон был в корне неправ, думая, что никто за ним не следит. Миссис Уизли, ничем себя не выдавая, за своим младшеньким хоть одним глазом, да проследила. И одобрила его поведение.

— Перси, — обернулась она к третьему по старшенству сыну. — Дорогой, сделай как свой младший брат, набери себе еду в тарелку и иди наверх. У нас с отцом есть особый разговор к твоей сестре. Пора уже заканчивать с ней сюсюкаться и поставить точку на устроенном ею балаган.

— А? — не понял Перси, внезапно выдернутый голосом матери из только ему понятных глубоких размышлений. — Что? Мама, ты что-то сказала?

— Да, сказала! — повысила голос миссис Уизли. — Давай сюда свою тарелку, чтобы я положила тебе пищу. А ты забери ее и иди поесть к себе в комнату.

— Лааадно, понял. Все. — Он сочувствующим взглядом посмотрел на трясущуюся Джинни и продолжил. — Вы ее не сильно ругайте, мне жалко на нее смотреть.

— Иди давай уже, защитничек! — прервала его мать. — Если бы ты свою сестру защищал в Хогвартсе так, как надо было, ничего с ней плохого не случилось бы. Эх, ты, сынок! Иди, иди, оправдываться не надо.

Джинни встрепенулась и отпустила свои руки, проследив разговор мамы с её братом Перси. Когда он отправился по лестнице наверх, она подумала не побежать ли вслед за ним. Ей вдруг стало страшно оставаться наедине с собственными родителями. Особенно в такой момент, когда мама такая вот вздрюченная и угрожающая. Джинни даже сделала попытку привстать, но ее отец неожиданно прытко вскочил с места и двумя руками надавил ей на плечи, заставляя ее остаться там, где она сидела. Сгорбившись, девочка злыми глазами сквозь пряди немытых с начала каникул рыжих волос стала подглядывать на своего незнакомо и так необычно выглядевшего отца.

— Говори, Джинни! — неожиданно твёрдым голосом рыкнул мистер Уизли, и Джини вся встрепетнулась. — Как Глава рода я приказываю тебе, Джиневра Молли Уизли, ответить на мой вопрос. — Всем организмом она почувствовала тиски этого приказа, и ее воля сломалась. — Скажи, дочка, твой брат Чарли по чьим таким делам ушел из дома вчера вечером — по своим или по твоим? И куда?

Артур весь подобрался и перестал выглядеть как обычно размазней и подкаблучником. Впервые Джиневра поняла, что означает происхождение. Она вдруг вспомнила тот факт, что ее семья входила в число Священных двадцати восьми. И что то давление, которое она ощутила, и есть воля Главы рода. Она попробовала отгородиться от внешнего давления и не ответить отцу, но ее рот сам открылся и она выдавила:

— Я отправила Чарли в Хогвартс, по моим делам.

— По каким таким делам? — спросил мистер Уизли, пальцем приподняв ее лицо за подбородок, чтобы смотреть в ее глаза.

Мерзкий холодок потек по спине девочки, когда ей пришлось отвечать:

— Чтобы принести одну из моих к-кукол…

— Кукол? — не понимает мистер Уизли. — Каких еще кукол, Джинни?

Звонкая затрещина со стороны матери закрывает рот Джинни. Молли, столбом выпрямившись у стола, судорожно глотала воздух, побледневшая как смертница. Артур, заметив состояние жены, забыл о дочке.

— Молли, ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? — поднимается со своего места Артур.

Его жена словно его не слышит. Прикрыв одной рукой свой рот, чтобы не закричать, другой она держится за сердце. Выпучив глаза, она с ужасом смотрит на свою дочку, боясь шевельнуться, чтобы не упасть.

— Джинни, скажи мамочке, что ты не сделала ЭТОГО с кем-то из учеников! — тихо спрашивает она, но выражение лица ее дочки подтверждает ее худшие подозрения. Как бы Джинни не ответила, именно ТО она весь прошлый учебный год делала. Создавала себе игрушки. Вопреки запрету матери.

Внезапно все части пазла занимают свои места и картина ужасных событий вырисовывается со всеми подробностями.

Ее дочь, ее маленькая принцесса, ничего лучшего не придумала, кроме как из Избранного волшебного мира, из Гарри Поттера создать себе ОСОБУЮ куклу. Что такое страшное могло между ними произойти, что именно из него она сотворила себе игрушку? Молли несколько раз прокрутила у себя в уме все возможные сценарии событий, но не могла себе представить, что или кто довёл бы Джинни до преступления такого рода. Хотя, что там гадать-то? Чтобы не случилось, Джинни по-всякому виновата. А Чарли, пожалев сестренку, отправился в Хогвартс один, даже не спросив заранее разрешение у директора Дамблдора!

А разве он мог, если это связано с необходимостью освещать темные делишки сестры перед этим святым человеком. Самым разоблачить перед ним всю свою семью.

А если он погиб? Её обезумевший взгляд забегал по комнате в поисках ответа и вдруг остановился на ее специальных часах. Стрелка Чарли указывала на раньше невиданную заметку «Счастлив в Раю». В Раю?

Миссис Уизли, хлопнув громко ладонью по столешнице, не терпящим возражения голосом отчеканила:

— Арчи, перестань расспрашивать Джинни. Дальше с ней займусь я.

И схватив ручку обескураженной злостью матери Джинни, даже не заметив ее скривившееся в болезненной гримасе лицо, она потянула ее за собой к лестнице.

— Давай, давай! Иди за мной, Джиневра Уизли. Сейчас мы с тобой обе сядем в твоей комнате и ты мне все-все расскажешь. Попытаешься снова улизнуть от прямого ответа, выдеру тебя ремнем, здорового места не останется. Иди давай, не мешкай, Джинни!

Артур растерянными глазами прослеживает уход своих самых любимых девочек, а потом тяжело опускается на стул. Повертевшись некоторое время и не дождавшись возвращения Молли на кухню, он решил, что может сам о себе позаботиться. Для начала, посмотреть что так хорошо пахнет из кастрюли.

* * *

Если кто-нибудь думал, что Мародеры первыми во всей истории Хогвартса, из всех поколений учащихся за его стенами узнали о связывающем замка со Сладким королевством тоннеле, то он был бы в глубоком заблуждении. О нем, рано или поздно узнавали все ученики, из всех факультетов. И девочки в том числе. Только те в одиночку туда не совались. Ночью, хотя бы.

Молли Уизли по этому тоннелю не раз рыскала, школьницей давно уже не была и ничего не боялась. Это от нее все должны бояться.

Аппарировать в Хогсмид, на задний двор Сладкого королевства; открыть дверь к подвалу и незамеченной спуститься вниз к длинному поздемному проходу, ведущему в Хогвартс, для ней было дело минутное. Ей было бы трудно топать по извилистому, темному и душному проходу, но на то она ведьма — махнуть палочкой и воздух чист, и пол сухой.

Наконец она достигла лестницы, которая вела наверх, к коридору на третьем этаже замка, где в горбе статуи Одноглазой ведьмы заканчивался лаз из Хогсмита в замок. Выйдя из горба статуи миссис Уизли оглянулась — не шествует ли мимо кто-то из замковых привидений или подлючий полтергейст Пивз. Никого видно не было и рисковая домохозяйка направилась наверх, к восьмому этажу, выбирая те коридоры, на стенах которых не было портретов. Миссис Уизли очень боялась нарушать установленный директором Дамблдором распорядок, хотя во время учёбы его запреты ее не останавливали. Но летом, во время каникул, все посещения посторонних, кроме ремонтных работников, прослеживались и она боялась, что ее застукают при нарушении. Вот будет стыдноооо…

Все равно. Ей дочку надо спасать, не просто так правила нарушать! А признаваться Дамблдору с какой целью приплелась без спроса в Хогвартс, она не намеревалась. Тем более, при таких-то обстоятельствах. Поэтому миссис Уизли тихой сапой кралась по самым что есть потайным лестницам, боясь даже дышать шумно, хотя ее сердце билось бешенным ритмом у нее в груди, а глубокие вздохи на каждой площадке ей не приносили облегчение.

Хогвартс тонул в тишине и темноте. На восьмом этаже окна были узкими и высокими от пола до потолка, что, к счастью, сегодня было на руку женщины. На дворе была безоблачная ночь полнолуния. Длинные, бледные прямоугольники, чередующиеся с темными промежутками неосвещенной мозаики пола очерчивали некий призрачный клавишный ряд. Шагая по этим темным и светлым полосам, Молли загадывала про себя, что если дверь Выручай-комнаты откроется на светлой полосе, все у нее получится, она найдет Чарли, найдет и куклу Гарри Поттера и заберет обоих дома. А там позволит себе отыграться на всех.

Наконец, еле волоча ноги она добралась до желанного, указанного дочкой место между портретом Варнавы Вздрюченного и картиной с танцующими тролихами.

Троллихи остановили свой нелепый танец и, увидев миссис Уизли, уставились оценивающим взглядом, признавая в ней персону вовсю достойную поучаствовать в их кружениях по нарисованной поляне. Молли стало не по себе от их внимания и быстро прошла положенные три раза рядом с картиной, чтобы дверь появилась.

На этот раз дверь возникла чуть в сторону картины, аккурат по середине темной полосы.

Какая незадача. Женщина плюнула три раза через левое плечо, открыла дверь и вошла, пренебрегая негативным прогнозом своего собственного гадания.

Зря.