Повелительница низлов - часть первая дилогии "Сквибы наносят ответный удар" (гет)

И Блэки, и Поттеры запрещают своим потомкам иметь любые дела с Предателями крови. И чётко в своих Гриммуарах расписали причины этого запрета — чтобы не заразиться вирусом предательства. Быть дистанцированным, но учтивым в общении с ними, само собой — это диктует хорошее воспитание, но якшаться с ним — не-е-ет! Извольте держаться подальше, потому что у них вши. Хе-хе, я так шучу, конечно. Не верится, что Молли, урождённая Прюэтт, допустит наличие вшей в волосах своих детей. Школьная медиведьма Поппи Помфри тоже этого не допустит.

Я вернул себе всё то, что мне по наследству полагалось. Но, чтобы не раскрыть перед неприятелями свою конспирацию, пришлось мне скрыть все три кольца, серёжку-оберег от Легиллименции и браслет-зеркальце для связи с Зорницей под Чарами невидимости.

Как правильно раскладывать свои вещи в мой новый чемодан с тремя внутренними отсеками меня научила леди Кларисса, чтобы мне было легко и удобно их оттуда доставать, не вытаскивая всё и вся при этом. Чемодан был компактным, удобным и почти невесомым.

Утром я оделся в обычную с виду школьную мантию чёрного цвета, но в действительности на неё был наложен, я бы сказал, вагон и маленькая тележка заклинаний против всякой всячины. Против всяких следилок, сглазов, проклятий. Против грязи, воды, складок... Я жил на одном факультете с двумя циничными, безбашенными и мстительными представителями клана Уизли, а именно — с близнецами. Мне нужно было, чтобы не попасться в их капканы, всё время быть начеку и ходить, оглядываясь. Чтобы хоть чуть-чуть облегчить свою жизнь, я позвал к себе на помощь моего личного домовика Динки, которому никакие защитные запрещающие купола, воздвигнутые директором Дамблдором, не были препятствием.

Кроме отсутствия надоевших очков-"велосипедов", в этом году я могу похвастаться и своим, недлинными пока волосами, собранными в хвост. Зорри говорит, что мой хвост — как воронье крыло, хе-хе. Эти девушки — такие затейницы! Я других не знаю и знать не хочу, но моя невеста-хохотушка всегда такими необычными в мой адрес словами выражается. Например, она говорит, что мои глаза как две Авады... во-от. Понимаете, я надеюсь.

Наличие у молодого волшебника хвоста — это признак того, что он, по меньшей мере, наследник магического рода из Священных Двадцати Восьми. На мой коротенький хвостик мои бывшие соседи по спальне отреагировали по разному. Невилл Лонгботтом, мямля от смущения, поздравил меня с вступлением в права, хотя я не озвучил ни перед кем, кроме Гермионы после Непреложного обета, характер этих самых прав. Дин Томас и Симус Финниган даже не заметили изменения в моей внешности, обрадовались только тому, что в их спальне, после моего ухода из неё, останется побольше свободной территории. В основном потому, что смогут втолкнуть кровать Рона в маленькую нишу у входной двери, где им легче будет накладывать вокруг него Муфлиатто на ночь, чтобы храп и прочие звуки, которые производил рыжий, не мешали им отдыхать.

Рон лишь посмотрел на мой маленький хвостик, фыркнул и удалился искать своих братьев-близнецов.

Я упомянул лишь свои волосы, за длину которых прошлым вечером зацепилась наша декан, профессор МакГонагалл, которая, в кои-то веки, нашлась в общей гостиной Гриффиндора, когда я вернулся с разговора на ковре у директора.

Эта женщина не уймётся. В её-то семидесяти лет с лишним ей пора уже повзрослеть. Это я сказал ей, когда она с криками наехала на меня в связи с тем, что я пожелал себе отдельную комнату для проживания. Был крик-да-ор до оглушения. Назвала меня мой декан, в общем и целом и без бранных слов, "безответственным". Ей подпевали все парни из клана Уизли и некоторые семикурсники, которые обосновывали свои претензии тем, что им нужно уединение, чтобы учиться перед ЖАБА.

Что я сделал? Накрыл себя куполом тишины и стал ждать, когда иссякнет пыл у нашего декана. Потом схватил её за руку, вывел в коридор, закрыв за собой вход в башню и заставил её поклясться мне, что не выдаст мою тайну. Она отказалась. Я пригрозил ей, упомянув Устав Хогвартса. После слова "Устав", она уставилась на меня выпученными, посеревшими от гнева глазами и задумалась. Так глубоко ушла в свои внутренние исследования, чтобы вспомнить, в чём таком я настолько уверен, что прям так настаиваю. При взгляде на неё, мне казалось, что я слышу скрежет шестерёнок в её голове. Вдруг внезапная догадка осветила её лицо выражением жгучего интересса.

— Мистер Поттер, разве вы всту...

— Непреложный обет, профессор МакГонагалл, и я чуть-чуть подниму покров тайны, — нагло ухмыльнулся я.

Женщины, как мне говорила леди Фоули, вне зависимости от эпохи, возраста или воспитания, все одинаковы: они любопытны, как кошки. Для Минервы МакГонагалл это утверждение правдиво в двойном размере. Клятву она дала, не раздумывая.

И я показал ей свои родовые кольца и обручальное кольцо на левой руке.

В молодости, возможно, моя декан была красоткой и умницей, но в своём пожилом возрасте у ней остались одни глаза, которыми она вытаращилась на меня.

— Почему я об этом не осведомлена, мистер Поттер? Хотя бы директора Дамблдора должны были спросить... — начала она заводить шарманку.

— Директор-то здесь при чём? Он мне даже не родственик. Я его плохо знаю, ничего хорошего от него не видел. Одни угрозы жизни. Так, что вы умерьте свою ненависть ко мне.

— Я вас не ненавижу, мистер Поттер! — дёрнулась она. — Ваши родители были одними из моих самых любимых учеников, мы с ним и после их выпускного много раз встречались. Я не единожды была у вас, в Годрико... хм, у вас дома. Вы, малюткой, сидели у меня на руках, я вас кормила, пеленала, пока ваша матушка занималась домашними делами...

— Профессор МакГонагалл, сами себя услышьте! — прервал поток её воспоминаний я. — Нестыковку не замечаете, да? Не замечаете, я это понимаю. Где... вы... были... столько... лет... пока я жил в чулане под лестницей в доме тёти Петунии? Говорите, что с родителями были в хороших отношениях, что мною, младенцем, занимались и радовались мне...

— Ну, да. Само собой, — говорит она, всё ещё не замечая, к чему я веду разговор.

— Тогда, объясните мне, подросшему малютке, почему вы всё время мешаете мне быть самим собой? — Недоумение на лице моего декана меня не останавливает. — Я дважды полноценный лорд Древних чистокровных фамилий. Не наследник — лорд. Согласно Устава Хогвартса, я состою в Совете Попечителей школы, с моих средств каждый год уходит некий процент для содержания неимущих студентов. У меня несколько наследственных мест в составе Визенгамота. Согласно традициям моих родов, я не в праве жить, дружить, иметь общие дела с Предателями крови. Имею право на свою собственную, в единоличном пользовании комнату в башне своего факультета. Мой домовик уже выбрал, вычистил до блеска и обставил для меня, своего хозяина, одну из пустующих спален, закрытых по причине малочисленности студентов. Точка. Я вас уведомил. Разрешение от вас мне не нужно. Спокойной ночи.

— Твои родители... — начала она, не заметив, что пристыдить меня упоминанием моих родителей она не может.

— ... мертвы, мэм. Могу спросить почему это так, если вы с ним были так близки? Лучше не надо. Не хочется слышать одно враньё. Какие вы все ничтожные, профессор. Что вы, что Дамблдор...

Оставив пожилую женщину судорожно глотать воздух, я повернулся на каблуке и отбыл в свою новую комнату. Десять минут спустя, уже в кровати, я услышал, что кто-то стучится в мою дверь, но не отреагировал. Я человек помолвленный, всякие там назойливые посторонние девицы мне не интересны.

* * *

Несколько дней в Хогвартсе царили тишь да гладь. Не считая того инцидента, после которого близнецы уже третий день не могут выбраться из Больничного крыла. Ну, подстерегли они меня за углом, прижали к стене и начали — как поточней сказать? — рекет со мной. Мол, они хотят свой магазин для вредилок открыть, а я, типа, как будущий зять, должен им отсыпать пару-тройку тыщёнок золотых. Динки маячил за ними, видимый только мне, и терпеливо ждал моего сигнала к нападению.

Дождался. Надеюсь, близнецы за ум возьмутся и перестанут наносить себе травмы при помощи невидимых существ. По крайней мере, травмы, несовместимые с жизнью.

Без этих двух обезьян за столом ало-знамённого факультета стало заметно тише. Ученики начали общаться в рамках хорошего воспитания и вдруг оказалось, что они знают правила приличия при приёме пищи. Даже Рон притих и неуверенно заучивал нужные движения, повторяя за своими соседями, как правильно орудовать не только ложкой, но и вилкой с ножом. К ужину весь Большой зал заметил, насколько благопристойно выглядит стол Гриффиндора и стали перешептываться между собой.

С преподавательского стола на нас сначала с подозрением, а потом — с презрением, зыркал ненавистный всем студентам, кроме слизеринцев, профессор Зельеварения Северус Снейп. Интересно, если я за его спиной произнесу его имя на парселтанге — Сссеевххеруссс... — что будет? Нет-нет, рано об этом размечтался, но однажды устрою я ему встречу с собственным ночным кошмаром, услышать шипение, подобное Волдемортовскому.

На третий день после странного инцидента, близнецов выписали из Больничного крыла и они нарисовались, бодрые и развесёлые, за завтраком недалеко от нас с Гермионой. Что-то стукнуло меня по башке, пока я ел свою яичницу и в мою тарелку упал кусок хлеба. Я поднял взгляд и встретился с двумя парами глаз, потемневших от скрытой в них угрозы, на одинаковых лицах Фреда и Джорджа. Они мне показали сжатые до побеления косточек кулаки, я продемонстрировал им однозначный жест, проведя ножом через шею. Они округлили глаза неверяще, потом посмотрели друг на друга и оба заржали аки кони. Я тоже оскалился.

Как говорит тётя Белла, последним смеется тот, у кого не все дома. Права она, у меня вот, хоркрукс уже не дома, то есть не в шраме. Я покажу этим недалёким придуркам, что предлагать мне свою сестру они могут только в качестве пятой помощницы несуществующей у меня уборщицы в уборной на Северном полюсе. В Арктике. Или в Антарктике. На дне Марианской впадины, в жерле самого далёкого от Британии вулкана...

Я думал, что с Маккошкой закончил, оказалось, что нет. У неё были некие, непонятно откуда взявшиеся претензии к тому, что я выбрал в качестве дополнительных предметов Древние Руны, Нумерологию и Арифмантику, а не УЗМС, Прорицания и Маггловедение.

— Мистер Поттер, — провозгласила она после окончания занятия по Трансфигурации, — задержитесь на минуту.

Я махнул рукой Гермионе и Невиллу идти, а сам остался в классной комнате.

— Вы мне отправили неправильные предметы для изучения, мистер Поттер, — начала она. — У вас должен был быть совершенно другой выбор...

— И с чего вы, профессор МакГонагалл, сделали такой вывод? — ехидно спросил я, нагло прервав её сра... выпад.

— Ваш опекун, профессор Дамблдор, определил для вас Прорицания...

— Госпожа декан, замолчите! Вы забыли о своей недавней Нерушимой клятве мне? Что не будете мне мешать жить своей жизнью так, как я её вижу. Я свой выбор сделал согласно перечню Даров своих двух родов. Никто иной, а лишь моя наследственная направленность толкает меня к выбранным мною магическим наукам. Какое Прорицание, профессор, если у меня даже капельки прорицательского дара нет? Я в карточные игры никогда не играл, я кусты тёти Петунии подстригал. Откуда мне знать все эти Большие и Малые арканы, Наполеоновские пасьянсы и так далее? УМЗС мне зачем? Чтобы что научиться разводить? Овец на молоко, шерсть и мясо? Мне, Лорду, это зачем? Маггловедение... Вы упали с Марса?

— Но профессор Дамблдор распорядился...

— Пусть профессор Дамблдор распоряжается с делами своих опекаемых ребят, с Гарри Поттером, если он его найдет. Я в их число не вхожу и просто Гарри Поттером не являюсь. Я — запомните это раз и навсегда, профессор, — лорд Гарольд Поттер-Блэк. Я жених девицы из Священных Двадцати Восьми. И, если продолжите давить на меня, вылетите пулей из Хогвартса, без компенсации, без пенсии и отдадите мне все свои сбережения на старость, потому что я их выкорчую из ваших сцеплённых ручек, засудив вас за оскорбление.

Моя декан, после моих угроз, дышит уже прерывысто, побледнев как смертница.

— Ладно, — говорит она после двух-трёх минут, отдышавшись. — Я расскажу директору ваши соображения. Это будет трудно, потому что я дала вам Нерушимую клятву не разглашать изменения вашего статуса, мистер Поттер. Но, если вы освободите меня...

— Ни в коем случае, мэм. Я не доверяю нашему директору ещё больше, чем вам. И чего все вы вцепились в меня, не понимаю, словно у вас нет целого проблемного факультета отморозков во главе с близнецами Уизли?

На этом я закончил, как я думал, перевоспитание Минервы МакГонагалл и отправился на Древные руны. Я опаздывал на первое занятие, поэтому к кабинету Батшеды Баблинг почти что бежал, надеясь, что мои единомышленники по выбору найдут, чем занять преподавательницу, пока я дойду.

Оказалось, не я один такой опаздывал. По лестнице вниз откуда-то бежала, запыхавшись, моя подруга Гермиона. Увидев меня, она издалека выкрикнула:

— Эти Прорицания — настоящая трата времени. Я думаю отказаться от них...

В первый момент я не осознал смысла сказанного ею. Потом я повторил её утверждение, что ей Прорицания не понравились, а значит, она на эти самых Прорицаниях была. Но я минут семь-десять назад видел её выходящей из класса по Трансфигурации, а следующее занятие начиналось через десять минут. Когда она успела сходить, посетить, разочароваться и уйти с занятий по Прорицанию?

— Гермиона, когда ты успела побывать на этих самых Прорицаниях? — спросил я у девушки, ожидая длинную лекцию о моей забывчивости и халатности.

Но она сказала только:

— Забудь, Гарри...

— Что я должен забыть, Гермиона? — схватил я её за руку и остановил её. — Ты что-то не договариваешь.

— Ничего я не недоговариваю. Давай, опаздываем.

— Опаздываем, да, но больше я тебя от себя не отпущу. Ты должна мне всё это объяснить.

При слове "должна" Гермиона зависла. До сих пор, это я был ей "должен" докладывать о своих передвижениях.

— Помни, Гермиона, я буду следить за тобой. Я подозреваю, что ты впуталась во что-то запрещённое и недопустимое.

Она поджала губы в ниточку, взметнула копну кудряшек за спиной и ускакала передо мной в класс. Но я увидел её раскрасневшиеся щёки.