Повелительница низлов - часть первая дилогии "Сквибы наносят ответный удар" (гет)

Сто лет состоять в Ордене Альбуса не хотелось. Но мне пришлось. А всё долг к семье, к брату — такому же сквибу, как я — заставил меня закрыть глаза на все заморочки нашего давнего соседа по поселку, перешагнуть через свою, сиреной воющую паранойю и принять его приглашение.

Приглашение? Как бы не так. Приказ, чтоб его…

Что могло или кто мог принудить меня, рождённую в одном из Священных двадцати восьми роду, играть под дудку никчёмного полукровки подозрительного происхождения? Как уже упомянула, у меня есть старший брат Аргус, сквиб. Старший сын, не наследник. Главой семьи, по той же причине, ему не быть.

Для него встреча с Дамблдором, уже работающим директором Хогвартса, стала роковой. Не только для него, для меня тоже. Аргус на слово ему поверил, что атмосфера могущественного Источника под древним замком излечит его сквибство и он станет нормально колдовать. Со всеми последствиями: главенство рода и так далее. В конце разговора с моим легковерным братом, поблёскивая тому глазками из-под очков-половинок, Альбус обещал брату, что сразу, если такое… не-е-е, не "если", а "когда" такое с ним случится, отпустить его.

С чего бы Дамблдору демонстрировать такой жест доброй воли никчёмному сквибу? Да кто его знает? Может, подозревал, что у нас с братом не всё так просто. Мы, конечно, своей фамилии не афишируем, но может у директора свои таинственные источники информации нарисовались вдруг.

Ожидаемо, что обещанное Аргусу чудо-лечение не случилось. Если бы проживание за стенами замка лечило бы сквибство, те самые сквибы не существовали бы в волшебном мире. По моему скромному мнению, Аргуса банально развели. Мой брат повёлся и долгие годы работал завхозом замка Хогвартс, но каким он недоволшебником родился, таким и по сей день и остался. Но попался, увлекая за собой меня, свою младшую сестру, в сети паука. А из сетей этого конкретного "паука" освобождаются не иначе, как ногами вперёд и то только в том случае, если твоя смерть принесёт пользу Высшему Благу. При этом, неизвестно какую ещё изощрённую ловушку после твоей смерти устроит тебе наш Альбус. Опять же во имя Всеобщего Блага, конечно. Фу! В этой игре мы с моим глупеньким старшим братом находимся на проигрышной стороне. Только Аргус этого в упор не видит, а всё надеется и надеется.

Надежда, это великая сила. Ради неё, ради надежды на чудо, любой полезет в воду, огонь и медные трубы, как говорится.

В последнее время я уже поняла, что если уступишь Альбусу однажды, уступать будешь всегда. До конца своей, или его (дай, Мерлин!) жизни. Да хоть до второго пришествия, как говорят магглы! Будешь бегать только по кругу, как белка в колесе, а в сторонке, с новым приказом, всегда впереди тебя на финише, поджидает один известный старый паук. Поглаживая свою длинную, белоснежную бороду, звеня колокольчиками, поблёскивая зенками…

Итак, Дамблдор, явившись однажды вечером в наш наследственный, очень удобный и обжитый дальними родственниками домик в Годриковой Лощине, "убедил" (реально говоря, заставил) меня уехать отсюда. В этом доме я проживала вместе со старушкой-родственницей, небезызвестным автором учебников по Истории магического мира, Батильдой Бэгшот. С ней рядом мне было тепло, хорошо и спокойно. Но, пришёл приказ "сверху" уехать и отправиться жить среди магглов. Указ был чёткий — приглядывать за маленьким Гарри Поттером, внезапно тем же Альбусом назначенным национальным героем.

Так вот, смотрите на меня послушную, как я поселяюсь в непосредственной близости от семьи неких Дурслей, иначе говоря — маггловской родни миссис Лили Поттер, в девичестве Эванс. Хотелось ли мне разрушать свою налаженную, размеренную жизнь и менять её на жизнь шпиона и соглядатая? Нет. Изображать чокнутую кошатницу с отталкивающей внешностью и с дурным характером? Нет, конечно. С какого перепуга?

Я, может, и родилась сквибом, но я далеко не дура. Но, мне пришлось подчиниться. Потому что вспомнила рассказ брата, который недавно нам пожаловался, что директор ему не дает уволиться с работы. Не просто не отпустил, а иносказательно, как только Альбус умеет это делать, пригрозил ему. В смысле, упомянул, что у Хагрида много чего из живности завелось и Аргус в замке очень нужен, чтобы охранять жизнь и спокойную учёбу студентов.

Подумав, просчитав возможности, я поняла, что откажись я в тот вечер от "пожелания" Альбуса шпионить в его интересах, моему брату сразу указали бы дорогу в Запретный лес, акромантулам Хагрида на обед. Или на ужин. Чтобы не позволить зверюшкам Хранителя ключей замка наброситься на детей.

Брата лишили права выбора — значит, меня тоже.

Я, честно говоря, сначала Аргусу не поверила, казалось мне, что говорить такое о своём работодателе — это уже слишком.

Потом неприглашённым к нам в дом, явился в гости наш сосед Альбус и всё. Части пазла сами собой встали на свои места и я увидела всю картину. И вспомнила слова отца по поводу семьи Дамблдор.

По поводу этой семейки мой отец предупреждал нас с братом, когда селил нас у бабушки Батильды: "Здешние соседи, Дамблдоры, — говорил он, — в общем и целом, семья никчёмная, но каждый из них себе на уме. Хотя одно всех их объединяет — все они люди, падкие на славу. Все равно какого направления эта слава. Ради прославления, ради признания они пройдутся по головам тысячей, а то и миллионов невинных людей, если это будет им позволено. Крики погибающих их будут только провоцировать идти дальше. Помни мои слова, Беллс, магическому миру ещё не хило достанется от этого, так названного, Светоча."

Действительно, а кто такие эти Дамблдоры? Да никто. Обыватели. Отец Альбуса даже загремел в Азкабан за убийства маггловских ребятишек. То есть, на сегодняшний день в магическом мире балом правил сын зэка-убийцы.

С чего тогда директор Хогвартса числится среди самых ярых защитников магглокровок в Британском магобществе? Может, он их с капустой поесть любит, хех?

Шучу, шучу.

Ну, мой отец только предполагал, что старшему сыну Дамблдоров удастся загнать волшебный мир Британии под свой каблук. Но это и вправду случилось! Альбусу удалось выбраться, как говорится, из грязи в князи после того рокового Хэллоуина, когда погибли родители малыша Гарри. Он собрал в своих руках все ключевые политические позиции, став Главой Визенгамота и Верховным Чародеем МКМ, назначив себя опекуном Мальчика-который-выжил… А директором единственной на Британских островах школы Волшебства и Колдовства, Хогвартса, он уже был. О нём говорили, как о Мерлине двадцатого века. Все считали его этаким символом Добра и Света. Повелителем золотого феникса.

Вот, что такое человеческая память! Вещь нестабильная, быстро разрушающаяся, если не закрепить её в анналах Истории письменным словом. Не сожжённым на кострах.

Видимо, только мой отец догадывался, что к концлагерям Второй мировой войны, относительно молодой в то время Альбус Дамблдор как-то не совсем боком причастен. И совсем не верил в легенды о величайшей его победе над Геллертом Гриндевальдом.

Впоследствии слова моего отца оказались пророческими.

Мне, девочке и сквибу, наставления отца-волшебника казались лишними, пока однажды я не нашла его тайник. Очевидно, мой отец не верил, что я его найду и вскрою без знания пароля и без волшебной палочки. Но о нас, сквибах, родителю известно лишь то, что написано в книгах. То есть, банальные истины, вроде той, что мы беспомощны и нам не место в волшебном мире. Три раза "ХА" на это.

В тайнике, среди всего прочего, я нашла откровенно чернушную, строго-настрого запрещённую Министерством и очень опасную книгу "Ритуалы, завязанные на крови". Чтиво не для трусливых, надо сказать. Но назвать меня трусихой невозможно. Хоть я и магически немощна, умом меня судьба не обделила. Методично, втайне от родни, я занялась изучением сего трактата. И уже на тридцатой странице текста я прочитала об особом обряде для увеличения магической мощи, названным ритуалом "Пятьдесят девственниц".

Надо было собрать безлунной ночью кровь непорочных девушек в бадье и добавить в неё флакон добровольно отданной крови единорога, слёзы феникса и десять капель яда василиска. В этом эликсире, пока он ещё тёплый, надо было искупаться и дать ему впитаться в кожу, не вытираясь полотенцем. Мощь, даруемая колдующему на кровь волшебнику, увеличивает его способности к магии в два раза на каждом новом ритуале.

Скажу вам, тот ритуал помогает только волшебникам. Сквибам он не помогает. Проверяла лично. Хмм…

Вы не судите обо мне слишком сурово, только представьте себе, каково было мне родиться беспомощной сквибкой в старой, чистокровной в N-ом поколении волшебной семьи. Ну, очень захотелось разрубить как-нибудь скорлупу, сковывающую моё магическое ядро и начать реально колдовать. Ну, пожертвовала я кое-кого… Увлечься ритуалами — с кем такое не бывает?!

И у меня закралось сомнение, знал ли о том ритуале Альбус? Чем дольше об этом не думаю, тем уверенней могу сказать, что да. В смысле, что знал. Слишком уж резко у него разросся авторитет в волшебном мире не только в Британии. А авторитет среди магов держится в основном на личном могуществе. И на правильной должности в политической иерархии.

Откуда, скажите мне, вдруг ни с того, ни с сего, у Альбуса Дамблдора вдруг повысился магический потенциал? И настолько, что ему удалось победить Тёмного Лорда Гриндевальда (нашего дальнего родственника, между прочим).

Червь сомнения грызёт и грызёт меня ночами напролет. Ответ мне и не нужен. Я не слепая.

* * *

Но вернемся к нашим баранам.

Вот я, дочь лорда Ф… — его имя я не скажу, старшая сестра сотрудника Отдела тайн при Министерстве магии, сижу у окна обычного маггловского домика и наблюдаю из-за занавески за жизнью Мальчика-который-выжил.

Выжил он, но сколько времени, рядом с такими родственниками живым останется?

Заставили меня здесь наблюдать, следить, вмешиваться, если надо… Короче, быть надсмотрщиком за этим невинным ребенком, которого наш Альбус провозгласил Мальчиком-который-выжил. Выжил, якобы, после Смертельного проклятия Авады Кедавры. Ффу-у-у!

Аваду ли бросил Волдеморт на полуторагодовалого ребенка, это большо-о-ой такой вопрос. Если была, а говорили, что была, то откуда разрушения в детской комнате маленького Гарри? Я сама видела. Хотела спросить у прибывших авроров, чтобы те заинтересовались случившимся той ночью. Но те, узнав кто я, сразу меня послали. Ну, послали и послали, мне всё равно.

Но на другой день весь волшебный мир гремел новостями о победе сироты Гарри над Лордом Судеб, крикливо разглашёнными газетами. Все ссылались на слова самого Альбуса Дамблдора, опекуна Героя, что тот встретив лбом Аваду Волдеморта, выжил, отделавшись лишь шрамом.

А вечером Альбус нарисовался у нас дома с приказом переселяться.

Место моего сегодняшнего проживания находится в пригороде Лондона под названием Литлл Уингинг, на улице Глициний, недалеко от Дурслей.

О родственниках Гарри что могу сказать? То, что они околдованы — и слепому видно. Кем? Я о том же. Не знаю, какими чарами Дамблдор опутал этих двоих, Петунию и Вернона, но назвать их нормальными можно лишь пожив несколько лет среди диких зверей. Растили они своего маленького племянника на правах раба-негритёнка для битья. Как Петуния допускает это я не понимаю, но я не раз видела, как то Вернон, то Дадли поколачивали беззащитного сироту. Кормили его через раз, иначе как объяснить его непомерную худосочность? Донашивал он одежду своего слоноподобного кузена, но не новую, а после того, как тот их превращал в тряпьё на детских площадках.

Я знаю, что Петуния хлопотала по оформлению опеки над осиротевшим сынишкой родной сестры и получала от Социальных служб кругленькую сумму на его воспитание. Кроме того, Дамблдор оформил Дурслям некую стипендию из банковской ячейки Поттера, он сам это говорил. То есть, не могли Дурсли жаловаться на недостаток средств для проживания племянника в их семье. Но они заставляли маленького Гарри, якобы "нахлебника", зарабатывать у них собственным трудом каждый кусочек чёрствого хлеба. Ругая того иногда непечатными словами, упрекая в лени и недостаточном старании. Стыдоба, да и только!

Мне смотреть на бедного мальчонку, не на какого-нибудь обычного сироту, а наследника Древней семьи Поттер, родню самих Певереллов, собирающего граблями хворост на лужайке перед домом тёти, было противно. Не раз и не два мне хотелось собраться и пригласить сюда министерских вкупе с журналистами из "Пророка", чтобы те сами посмотрели как издеваются магглы над их Героем. Или похитить, связав верёвками, этих магглов-уродов вместе с Дамблдором и за пытать тех до поросячего визга маггловскими особо изощрёнными пытками, пока гадины не подавятся собственной кровью.

Сдерживать свою к ним ненависть и смотреть на всё это молча для меня было сущим испытанием.

Иногда, посмотрев на пинающего беззащитного Гарри борова, который называл себя гордым именем Вернон, я взывала к тому милостивому маггловскому богу.

Призывала его к тому, чтобы он заметил мучения невинного ребенка и спас его от этих нелюдей, что являлись его родственниками. Но бог к моим просьбам слеп и глух. Или, может быть, у него на маленького Гарри есть другие, особые планы? Возможно, в будущем его судьба переменится к лучшему. А, возможно, только смерть могла бы изменить его судьбу? То есть, не позволяя Смерти забрать мальчика, божество проявило свое милосердие?

Кто скажет?

Чтобы вы поняли мои дальнейшие действия и принятые мною решения, надо чуточку рассказать про мою семью.

У моего отца родились трое детей от трех жён.

Старший брат Аргус родился от брака отца с его двоюродной сестрой, что было, по понятиям чистокровных магических семей, в порядке вещей. К несчастью, Аргус оказался сквибом и семейный совет расторг этот неудавшийся брак, чтобы мог родиться магический ребёнок в следующем браке. С другой, не родственной с ним молодой ведьмочкой.

Ведьмочка была старательно выбрана старшими женщинами клана, в браке с ней у отца родилась я — снова сквиб.

Если бы отец не был единственным наследником мужского пола, Род забыл бы о нем и возложил бы свои ожидания на другого сына. Но, как я уже сказала, не срослось.

Я помню, как мама собирала свои вещи в многочисленные сундуки, как домовые эльфы тенью мелькали, выполняя ее выданные в истерике приказы. Она наотрез отказывала отдавать меня на воспитание у пра-пра-...и т.д. -бабушке Батильде Бэгшот. Мама билась в истерике, настаивая и настаивая выбросить меня среди магглов и забыть обо мне, но с её мнением никто не считался. Закон есть закон: рождаешь сквиба — брак расторгается, ребёнок забирается и отдается или в руки полузабытых родственников, или в маггловский мир...

И она уехала, забыв обо мне, об отце и о всей нашей семье в целом.

Семейный совет снова собрался, чтобы выбрать следующую кандидатуру из чистокровных невест, но, на этот раз, ни одна достойная семья не согласилась калечить судьбу своей дочери, выдав ту за мужчину с сомнительной наследственностью. Один сквиб у волшебника — понятное дело, случается, тем более — от кузины. Но рождение второго от чужой девушки — это наводило настороженных волшебников на подозрения, что с отцом что-то не совсем в порядке.

Пожив несколько лет в одиночестве, отец, не уведомив ни одного родственника о своих намерениях, женился на уже беременной от него на пятом месяце сослуживице, приехавшей стажироваться в Министерстве Магии Британии из далекой болгарской глубинки. Пока не родился мой второй брат, родственники не подозревали об изменениях в семейном положении своего наследника. Лишь после того, как проверка доказала наличие у младенца мужского пола, названного Арчибальдом, недюжинный магический потенциал, Клариссу представили родственникам.

Кларисса оказалась магглорожденной девушкой и рождение ею полноценного волшебного ребенка в который раз доказывало то, что кровь Рода периодически надо разбавлять.

Третья жена отца неплохо относилась к нам, старшим детям мужа — отправляла подарки, приглашала на закрытые вечеринки в родительском доме, интересовалась, как нам жилось... Мачехой была той, что надо — хорошей, мягкой, а не той, что в сказках рассказывается — то есть, злой, ненавидящей падчериц и пасынков. Быть может, решающим в таком к нам с Аргусом отношении было то, что наследует имущество и главенство Рода ЕЁ ребенок, а не мы со старшим братом.

Как бы там не было, ее к нам доброта повлияла на наши с младшим братом такие же хорошие, ровные отношения. Его воспитывали не презирать нас, сквибов, а уважать, защищать и тщательно охранять от опасностей внешнего мира. Это впоследствии сыграло решающую роль в том, как мы прошлись граблями по грандиозным планам Альбуса Дамблдора единолично определять судьбу одного сиротки. Конкретнее — судьбу МКВ Гарри Поттера.

Альбус, Альбус, клянусь тебе, что придет время и я приведу на твою белокаменную могилу наших внуков-двойняшек. И пусть они надо мной, бабушкой-дурой, посмеются, но станцую я на покрытой серебряной мишурой крышке твоей гробницы медленную, полную всего моего к тебе презрения сарабанду. Кусай локти в потустороннем мире!

Но я слегка улетела на крыльях моей мечты и забыла свой рассказ.

Мои родители назвали меня Арабеллой Дорин Ф... Свою я фамилию пока не стану озвучивать, чтобы не навредить своему младшему брату, третьему по счету ребенку моего отца. Невыразимцу из Отдела тайн Министерства. Полукровке и Наследнику, одаренному, в том числе, всеми родовыми способностями.

Насчет одаренности, в какой-то мере и мы со старшим братом Аргусом обделены не были, хоть были сквибами. Про брата я позже скажу.

Проведенный мною ритуал на крови девственниц мне что-то, все-таки, дал. Или пробудил. А, быть может, оживил и усилил. Не стоит гадать, я так думаю. Стоит исследовать границы собственных возможностей, чем я занимаюсь по сей день.

После моих неудачных, проведенных скрытно от всех попыток увеличить уровень своих магических способностей, я уже уверена: быть сквибом — это приговор на всю жизнь. Это у нас не из-за нижайшего уровня магических способностей, а только из-за их, по какой-то другой причине, слабого проявления. Словно сейф с золотом есть, но ключик к нему не дали. То ли вокруг ядра скорлупа непроницаема, то ли магические каналы закупорены, но факт остаётся фактом: колдовать я не умела, не умею, а как быть дальше — неизвестно.

Мои исследования продолжились в доме бабушки Батильды, куда меня вслед за Аргусом заселили. Библиотека у нее была о-го-го какая, но, несмотря на обилие сведений о своем и старшего брата „состоянии”, надежда справиться с этим недомоганием угасла. Не насовсем, конечно. Всем известно, что надежда умирает последней, но было в моих изысканиях и что-то положительное. Я убедилась, что за ярлыком „сквиб” может скрываться всё, что угодно. Это, согласно авторам древних талмудов, просто ширма. Сквибы остаются в своей сущности отпрысками волшебников, иногда очень одарёнными. Своя волшебная кровь, так сказать. Так как истина о сквибах и спящая в их роду магия погружены глубоко в легенды Волшебного мира, каждая чистокровная семья, в которой родился такой ребенок, должна старательно прятать того от остального мира, оберегая и заботясь о своём беззащитном в магическом плане отпрыске. Действительность, как понимаете, идет в разрез с крикливыми обвинениями магглолюбцев и магглорожденных, что аристократишки стыдятся родного младенца-сквиба и безжалостно бросают того на произвол судьбы среди магглов.

Обыватели мало что знают о сквибах, потому что нас очень мало. Они считают нас калеками, сторонятся нас, будто мы заразно больны. Пусть. Я уверена, что другие сквибы, каждый для себя, нашли свой особый путь к волшебству.

Для меня это оказалась стая низлов, которыми я окружена и с которыми проживаю. Эти волшебные котики работали для меня, свою хозяйку, как бы неким „внешним апгрейдом”. Вроде волшебный накопитель или палочка для обычного населения магического мира. Палочкой колдовать я не могу — нет тех способностей, но волшебные кошки, которыми я окружила себя, стали для меня кем-то сродни поводырей для слепого. Своей особой сущностью низлы действуют как домовые эльфы наоборот. Пока те живут, питаясь магией своего хозяина или магического источника рода, то мои волшебные котики сами меня питают волшебством, делясь излишками своих магических способностей. Без них я пуста и словно „слепа”, с ними я чувствую себя наполненным до краев сосудом. Их же магией, исподволь для остального общества, я пробуждаю и вовсю пользуюсь своим Даром.

Вы, услышав, что я заговорила о своих дарованиях, вероятней всего, ухмыльнетесь. И скажете: что взять от покалеченной магички-сквибки, как не избыток фантазии?

А вот и не фантазирую я, даю вам слово! Окружив себя своими котиками, я могу, в случае необходимости, позвать к себе любую живность, повторяю — ЛЮБУЮ, что обычную, что магическую. Могу заставить подчиняться моим приказам. Не раз пробовала, до сих пор не было осечки.

Но в этом я никому — даже под Сывороткой правды, даже Аргусу — не признаюсь. А то узнает наш многоуважаемый, весь такой „белый и пушистый” Светоч и быстро пристроит меня к какому-нибудь делу. Себе на пользу. Назвав это „Ради всего волшебного мира, Арабелла”!

Поэтому никому и ни-ни! С какого перепуга я побегу делиться своими секретами с кем попало? Даже на своего обвешанного обетами — по его мнению, к Хогвартсу, а по моему — напрямую к директору этой школы — брата я смотрю с огромной долей подозрения.

Но я обещаю себе, что однажды я развернусь и всем злодеям раздам долги. А потом буду назло всем праздновать. Не только на Тисовой улице в Литтл Уингинге, но и на Косой аллее, а почему не и в Министерстве магии.

Я опять ушла не в ту сторону.

А потом я призадумалась и просчитала вероятности могла ли я одна тут ходить вся такая таинственная? Или у моего старшего брата тоже что-то проявилось в загашнике, после длительного периода проживания за стенами волшебного замка Хогвартс, в лучах самого могущественного на Британских островах Источника? Неспроста, ой неспроста он так корчится и поклоняется Альбусу, нашему бывшему соседу из Годриковой лощины. Но свои секреты Аргус тоже старательно скрывает, даже от меня, своей сестры. Может, он делает это по доброте душевной, чтобы не огорчить меня.

Своими размышлениями я поделилась с бабушкой Батильдой и она сразу согласилась со мной. Чтобы удовлетворить свое нездоровое любопытство, мы обе летом, после прогремевшего в СМИ Выпускного бала группы зарвавшихся молодчиков, назвавших свою банду Мародерами, банально споили прибывшего домой брата вином с капелькой Веритасерума. И он разболтался, рассказывая про себя все, о чем мы с Батильдой спрашивали. Потом, конечно, отругал. Зря, потому дело сделано, все его тайны раскрыты.

Что мы с бабушкой узнали? Что Аргус совсем не так прост, как все думают. Он признался, что в его голове моментами вспыхивает карта замка, на фоне которой маленькой звездочкой светится местоположение любого проживающего там студента, профессора или гостя. Поименно. Как и любого проживающего в замке животного. Таким образом он всегда знал местонахождение любого ученика-нарушителя порядка и, кроме того, слышал, даже сквозь толщу стен, свое высказанное вслух испуганными студентами имя. А бедные нарушители удивлялись, как мог Аргус Филч, презренный всеми студентами сквиб, проследить наподобие Адской гончей за каждым их шагом!

А может, только мы с моим братом такими же особенными сквибами родились?

* * *

После магического совершеннолетия нас, старших (факт, который в нашем с Аргусом положении вряд ли так важен) отпрысков, отправили в наш семейный дом в Годриковой Лощине, поселке со смешанным населением. Коттедж был немаленьким, в нем постоянно проживала и за нами приглядывала Батильда Бегшот, сестра нашей пра-пра-, и так несколько раз, -бабушки. Поселив нас отдельно, семья никоим образом не бросила нас. Отец обеспечил нас обоих средствами для проживания в двух мирах, в виде переполненных ячеек в Гринготтсе и вложения в маггловском банке. Семья надеялась, что живя в поселке смешанного типа, мы смогли бы подыскать себе среди наших односельчан кого-нибудь из живущих там сквибов или слабеньких магов себе в пару. Если бы нам захотелось обзавестись семьей, тем лучше для всего нашего рода. Возможно, матушка-судьба приготовила для нас специальный подарок: родить настоящего маленького мага. Все могло бы для нас с братом сложиться именно так, найди мы себе подходящего партнера. Аргус бы смог, не проникнись он бредовой идеей, что волшебная аура Хогвартса сыграет решительную роль в его лечении. Но отсутствие возможности колдовать волшебной палочкой не болезнь. Это как слепота или как глухота. Вот живут себе магглы совсем без магии совершенно спокойно и счастливо, да?

А мне так хотелось нянчить его детишек! Играть с племяшками, детьми младшего брата Арчибальда, мне недоступно, кроме тех, не особо длительных периодов, когда бываю у него в гостях.

Детям Аргуса я была бы как вторая мать, заботилась бы, когда родителям нужно побыть наедине, всячески бы помогала...

Не срослось. А в молодости Аргус был таким обаяшкой и красавчиком!

Но мой брат вбил себе в голову мантру — колдовать, колдовать...

Колдовать, я вам скажу, и без палочки можно. Хотя, я читала о нескольких случаях в глубокой древности, когда со сквибами случалась та загадочная метаморфоза — выпорхнуть как бабочка из кокона гусеницы, превратившись в настоящего, могущественного мага. Может быть, в древности такое могло быть, но на сегодняшний день не только магнитное поле Земли, но и ее магический фон значительно ослаб, по сравнению с тем, что было веками и тысячелетиями раньше. Быть может эти явления как-то между собой связаны? Кто знает?

Говорила я Аргусу — увольняйся и возвращайся домой! Нечего тебе терпеть оскорбления и насмешки молодых идиотов! Он и попытался, но Альбус ему отказал. Проситься во второй раз Аргус не стал бы. Не тот у него характер.

Я, конечно, горжусь характером своего брата. Он обиде не поддался, не стал влачить жизнь обездоленного, отброшенного волшебным обществом сквиба. Не стал полу-существовать. К проживанию в школе Чародейства и Колдовства, не будучи сам волшебником, он, по моему мнению, неплохо приспособился. А язвительные оскорбления в свой адрес со стороны злобных мелких учеников-пакостников, он попросту игнорирует.

Работа у него не тяжелая, но зато ответственная. Ему со всеми делами по поддержке замка помогает справляться многочисленная община домовых эльфов, которые проживают на его территории. Но к должности брата прилагается круглосуточное дежурство. Отслеживать неуемных нарушителей порядка в таком огромном замке — работенка еще та. Узнав, что это его очень утомляет, я, как любая заботливая сестра, сразу отправила Аргусу одну из моих самых одаренных кошечек в помощь. Миссис Норрис — особа, на первый взгляд, спокойная и не злобная. Рядом с ней, я уверена в этом, жизнь Аргуса стала легче. Он думает, что кошка помогает ему своим громким, успокаивающим мурчанием, но о своих секретах я даже брату не распространяюсь. С начальником мой брат прогадал.

Только ворчу я, ворчу на старости лет. Хотя, какие мои годы рядом с моими помощниками? Альбус, Альбус, не знаешь ты при всех своих „титулах” и наградах, данных тебе Министерством — повторяю для недогадливых, Министерством, не Магией — все реалии истинного чистокровного выходца волшебного мира. Заставить дочь Древнейшей магической семьи плясать под дудку, изображая из себя всесильного кукловода, означает только одно — однажды огрести люлей по полной программе.

Я не Молли Уизли, которая Прюэтт, подпрыгивающая в кукольном театре Альбуса ПВБ Дамблдора. Я своим происхождением горжусь и, хотя внешними данными не вышла, не позволю какому-то никчемному полукровке управлять мною, как марионеткой.

И нет, я ни о чем не сожалею, нет! В волшебном мире нас, сквибов, действительно мало, но у нас иногда оказываются самые важные рычаги истории. Ощутив у себя в руках рычаг управления, надо, черт побери, давить на него, давить и давить...

Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Прописная истина.

Глава Визенгамота и директор школы Волшебства и Чародейства Альбус-откуда-взялось-так-много-имен-неизвестно-Дамблдор всю сознательную жизнь стремился к одному — воплощать разные многоходовки. Из реализации их он выходил, как говорится в одном маггловском анекдоте, "во всем белом", в ореоле славы, в героическом сиянии своего бесподобного подвига, какой бы не была премерзкой эта самая многоходовка.

А остальным... Что с остальными, пусть они все, даже маленькие дети, горят синим пламенем, ему-то что от этого?

Реализация окутанных вуалью таинственности планов заполняла жизнь нашего с бабушкой Батильдой давнишнего соседа глубоким, только ему одному понятным смыслом. О странностях характера этого, по стечению обстоятельств знакомого бабушке с самого его детского возраста соседа, нас с братьями она предупредила в первую очередь.

— Альбус судьбами людей играется как с фигурами на шахматной доске, — повторяла она настойчивым голосом, чтобы мы запомнили ее слова. — Смерть человека, погибшего в устроенных им же игрищах, ничего для него не значит, все равно, что пешку взяли... Ну, на похоронах погибшего проронит крокодилью слезинку и забудет.

Сказанные ею слова впоследствии возымели пророческий смысл.

Объектом замыслов Дамблдора и его последними жертвами, по совместительству, стала молодая пара Джеймс и Лили Поттер. Продажу своего наследственного домика молодой семье Альбус в приступе вдохновения назвал Высшим Благом. В последствии я убедилась, что ничего кроме собственного высшего блага себе любимому наш дорогой сосед и не подразумевал. Чтобы спихнуть Поттерам этот нежилой сарай, который им сто лет не был нужен, он заманил в ловушку некоего Пророчества о ребенке-победителе Темного лорда Волдеморта. Откуда Волдеморт, почему он, а не например, хе-хе, Темный лорд Альбус ПВБ Дамблдор, неизвестно, но дурачки повелись как лохи и нагребли из Доверенного сейфа Джеймса, добавили наследство Лили и отдали любимому профессору немалый куш золотом и маггловскими деньгами.

Аберфорту, своему младшему братцу, тот подбросил сущие гроши, не уведомив его о стоимости сделки.

Но каковы были те самые Поттеры глупцы! Позволить себя спугнуть непроверенным пугалом, якобы Пророчеством, озвученным чуждым им человеком, хоть в тысячу раз бывшим директором! Они были ПОТТЕРЫ, черт бы их побрал! У них был собственный неприступный родовой менор, одна или две усадьбы на континенте, дома, счета... И вот-те на! Покупают они ветхий нежилой дом Дамблдора, чтобы "прятаться" в нем. Потому что Директор сказал, что здесь и только здесь они будут в безопасности и потому что Пророчество. Но о нем позже.

А тогда, увидев появление молодой четы по соседству, бабушка Батильда ахнула и лбом прилипла к окну, наблюдая из-за занавески за их потугами сделать ремонт соседского шалаша собственными руками и палочками. Сперва она не поверила своим глазам, затем насторожилась, а через некоторое время и ощетинилась. Поцокав языком, она призвала меня присоединиться к наблюдениям.

— Беллс, — прошепелявила она. Ее голос, хоть уже и слабенький, прозвучал настолько тревожно и подозрительно, что я тоже прилипла к окну. — Мне кажется, Альби снова заигрался в своих игрища. Посмотри на эту молодую семью! Боюсь, что для единственного сына Чарльза Поттера и его женушки вся эта затея с домиком плохо кончится. До сих пор, как только старшенький покойного Персиваля начинал мудрствовать и устраивать человеческими судьбами шахматную партию, кого-то в конце концов хоронили. Первый раз, когда я такое увидела, было очень давно, когда мой племянник и твой троюродный дедушка Геллерт гостил у меня и познакомился с соседскими ребятами. В то время Персиваль уже кормил дементоров в Азкабане. Быть может, поэтому случилась и та беда. С Альбусом, как я предполагала тогда, Гелл просто подружился, пока молодая Ариана, сестра Альбуса, не застукала их во время содомии. Разразился громкий скандал, пока я успела прибежать, погибла бедная девочка. А оба братья Дамблдор устроили мордобой между собой, но из чьей палочки вылетело Смертельное проклятие никто так и не узнал. Знала бы я чем все закончится, не позвала бы Геллерта гостить у меня! Гнала бы я поганца прочь от своего дома...

— Ты не о Гриндевальде ли говоришь, бабушка? — В моем детстве об этом нашем дальнем родственнике говорить запрещалось. Даже упоминать его имя не стоило — наказывали сразу. Но на дом Батильды этот запрет не распространялся. — И он с Альбусом Дамблдором?..

— О нем, о нем, девочка моя, — прервала меня она, а потом, снова умолкнув, прилипла к стеклу. — Червивым плодом оказался племянник Геллерт, милая, насквозь прогнившим. Но, глядя на его золотые кудри и на его невинно смотрящие голубые глазки, сразу думаешь — ангел небесный снизошёл. Начисто забыв думать о том, что из Дурмстранга его неспроста вышвырнули. Очаровывал всех Геллерт своей белозубой улыбкой, ласковыми словами. Когда Ариана их с Альбусом на полу застукала в... в интиме, вот был скандал. Фу! Кто бы мог подумать.

Пока мы с бабушкой общались, к двум парням — Джеймсу и Сириусу Блэку, вовсю колдующих над расшатанными стенами „нового” дома — присоединилась красивая рыжеволосая девушка и мы с Батильдой узнали в ней женушку последнего Поттера. Приглядевшись к ней попристальней, бабушка вдруг воскликнула:

— Да ладно! Беллс, у Поттеров ожидается пополнение. Посмотри на ее аккуратный, но хорошо заметный животик! — Да-а, действительно, было у молоденькой миссис Поттер округление спереди. Не успела я подумать, чем для нас, их соседок, окажется сей факт, как Батильда толкнула меня рукой. — Беллс, немедленно возьми и запиши новый адрес проживания Поттеров! Чует мое старое сердце, бумажка эта нам очень скоро пригодится.

Через два дня после этого домик по соседству вдруг исчез из виду. Словно испарился. Никогда там не был. Я даже не вспомнила бы о том, что рядом у нас соседи новые проживают, если на глазах не попался тот листок пергамента с их адресом.

— Фиделиус накинули, — отрезала Батильда и я с ней согласилась. — Говорю тебе, Беллс, это дело Альбуса, никак иначе. Он снова что-то задумал, жадина зловредная. Жаль, что не вышли познакомиться с Поттерами, когда был случай. Надо было предупредить их не верить старому воротиле...

— Они нам бы не поверили, бабушка, — сказала я, вздохнув.

— Э-эх, ты права, конечно, Беллс. Не поверили бы. Ладно, хорошо уже то, что хотя бы об этом, — думая о чем-то своем, сказала Батильда, похлопывая морщинистой рукою по куску пергамента, на котором я написала: "По тому-то и тому адресу живут Джеймс и Лили Поттер," — подумали.

* * *

Мы с бабушкой так и не узнали когда случилось знаменательное событие — рождение маленького мальчика, которого ошалевшие от счастья родители назвали Гарри. Периодически мы о Поттерах, под воздействием Фиделиуса, забывали. Но Батильда вовремя успела и налепила многочисленные записки с адресом молодой семьи повсюду в нашем доме.

А однажды, в середине октября, мы увидели взлохмаченного Джеймса, парящего над улицей на метле, с небольшим свертком пеленок на руках. Увидев эту картину, бабушка, впервые в моей жизни, в сердцах выматерилась.

— Ой, какой придурок, черт его побери! — выдала она свое мнение о Джеймсе и его методах воспитания наследника. — Катает наследника, ляльку еще несмышленую, на метле. А если потеряет управление метлы? И куда, скажи мне, смотрит миссис Поттер?

Миссис Поттер, как я узнала много лет позже, в тот день не была дома. Ее и в Годриковой Лощине, к слову, не было.

В этот день, оставив ребеночка на попечении его отца-гриффиндурка, она находилась в Гринготтсе и предусмотрительно писала свое Завещание. Завещание она составляла не одна, а под руководством поверенного Поттеров, и составили они его мудро и расчетливо.

Спросите меня, какое значение имеет завещание магглорожденной жены чистокровного волшебника и почему в повествовании ему, а не завещанию самого Джеймса, уделяется такое внимание?

Все очень просто — Джеймса его отец лишил права наследования.

В собственном завещании Чарльза Поттера было черным по белому написано:

„...Своего непутевого сына Джеймса Карлуса Поттера я отсекаю от череды наследования. Прямое наследования Рода я перевожу на его родившегося от волшебницы сына. Матери внука я передаю право быть регентом, пока тот не достигнет возраста четырнадцати лет. ...”

Я ознакомилась с волей Чарльза, как и с завещанием Лили, много лет спустя и они помогли мне устроить тот адский розыгрыш всему волшебному миру.

Но пусть мой рассказ идет своей чередой.

Сначала случилось так, что чету Поттеров убил Темный лорд Волдеморт, а другой колдун, тот, который провозгласил себя Светочем и символом Света и Добра, сам закрыл завещание дедушки Гарри. И отправил малыша в Литлл Уингинг, в дом его маггловской тети.

Вот, по этой же причине я думаю, что реальный, второй по счёту, Тёмный лорд из Пророчества в действительности — сам Альбус Дамблдор, он это заработал своими делами. А вовсе не тот полукровка, Томас Риддл, которого, не знаю почему (и тётя Батильда не знает), величают последним и единственным потомком Салазара Слизерина. История покажет, что он не единственный.

Волдеморт может и думает о себе в превосходной степени, но в реальности действует как мальчик на побегушках у Альбуса. Иди туда, не знаю куда, сделай то, не знаю что!

Летом того года, прежде чем Дамблдор приказал мне отправиться жить в Литтл Уингинг, Аргус, будучи в отпуске, рассказал нам с бабушкой о Пророчестве.

Узнал он о нем как-то нечаянно. Зайдя без предупреждения в кабинет директора по школьным делам, мой брат увидел спину Дамблдора, шагающего в горящий зеленым пламенем камин. Директор отбывал по своим делам, в Министерство, вероятно, и появление моего брата в своем кабинете, находясь спиной к входной двери, не заметил. Аргус, оставшись один в святая святых Альбуса, стал оглядываться с любопытством вокруг. Портреты в своих рамках спали, Фоукс на насесте готовился к самовозгоранию, то есть, тоже был в отключке и брат решил, что второго шанса пощупать все эти занятные вещицы, повсюду расставленные в директорском кабинете, не будет. Разведать и поближе узнать врага, как говорится.

Первое, что привлекло его внимания, был заполненный до самых краев Альбусовыми воспоминаниями Омут памяти на столешнице его рабочего стола. Директор, отправляясь на встречу с взрослыми, родовитыми волшебниками, не забывал подчищать свою память от опасных для Всеобщего Блага воспоминаний. Во избежание. Мой брат, зная, что директор задержится вне замка на некоторое время, поддался искушению посмотреть на эти воспоминания. Окунув лицо в сияющую субстанцию, первое, что он услышал, было некое Пророчество, выданное преподавательницей по Гаданию Сивиллой Трелони. У моего брата, слава Мерлину, память хорошая и он смог процитировать нам с бабушке полное его содержание.

«Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца... и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы... И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой... тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца...»

По мере рассказа моего брата бабушка Батильда все больше и больше хмурилась. В конце текста озвученного Пророчества, она уже рычала, чем нас с братом очень испугала.

Но хотя мы узнали Пророчество, почему-то, ничего не предприняли. Потом долгое время о своей халатности сожалели. Пока утром второго ноября, не узнали из "Ежедневного Пророка", что тридцать первого октября, в ночь Хэллоуина к соседям наведался в гости Тот-кого-нельзя-называть и, убив Джеймса и Лили, сам убился об маленького Гарри.

И тогда бабушка раскололась. Батильде было много, много — сама не знаю сколько — лет. Сто пятьдесят, двести или больше, но возраст на ее уме никак не сказался и рассуждала она отменно. Не то что я. Мне нужны напутствия, не тот у меня склад ума, что у бабушки.

В то утро, сидя за столом, задумчиво постукивая ложкой по пустой чашке, она поведала мне свои опасения.

— Беллс, помнишь Пророчество, которое Аргус озвучил нам еще летом?

Я посмотрела с интересом на сидящую напротив меня старушку.

— Помню, конечно, — ответила я и постаралась вспомнить точь в точь слова пророчества. — Кажется, в нем говорилось, что придет... нет-нет, родится, по-моему, тот, который сможет одолеть и завалить Сама-знаешь-кого. — Но меня вдруг осенило то, что несколько дней назад Темного лорда Волдеморта победил сынишка Поттеров, малютка Гарри. — Бабушка, то Пророчество, по моему мнению, уже исполнилось! — воскликнула я и аж подпрыгнула от восторга.

Морщинистое личико Батильды еще более сморщилось и ее глаза утонули среди складочек век, сверкнув оттуда холодным, расчетливым огоньком.

— Не радуйся заранее, деточка. Исполнилось оно или не исполнилось, это как Альбус скажет. Да и согласится ли он с таким раскладом вещей или пойдет дальше? — Я округлила глаза, не веря догадке родственницы. — Боюсь, что на мальчика Гарри, названного им же Мальчиком-который-выжил, Альбус строит некий, совершенно новый грандиозный План-максимум, опять стряпанным им же.

— Что...

Я не договорила. Тоненькая рука, покрытая сухой и коричневой, словно пергамента, кожей пушинкой легла поверх моей.

— Думаю, что смертный приговор ждет и маленького Гарри, Беллс. Как всех, на коих остановился благостный взгляд нашего Дамбика. Но мы, Беллс, мы составим наш план. Ха-ха-ха-ха ... — захихикала она дрожащим старческим голосом. — Не только Альбус может планировать чужое будущее, дорогая. Этим я занималась давно, с того времени, когда его отец, Персиваль, мог под стол пешком ходить.

Я мечтала о тихой спокойной жизни под крылышком бабушки Батильды, но старый интриган застал меня врасплох, не дав мне право выбора.

В действительности, выбор он мне дал: или я соглашаюсь на его условия, или Аргус, сквиб обычный и беззащитный, пробкой вылетает с работы. На вопрос, что за… условия, он обрадовал меня известием, что я немедленно переезжаю жить на новое место. Работать на него.

— А где это, Альбус? — спросила я.

— В Литлл Уингинге, — ответил он, посмотрев сквозь окно на пелену тумана над участком, где раньше был его дом. — Будешь жить в двух кварталах от семьи Дурсль, — я делаю огромные круглые глаза. Действительно, впервые слышу эту фамилию. — Миссис Петуния Дурсль — родная сестра Лили Поттер и тетя мальчика Гарри, — отвечает он на мой неозвученный вопрос.

— А она кто? Маггла, сквиб или волшебница?

— Маггла, Арабелла, маггла… Замужем за магглом…

— Но они должны ненавидеть магию, Альбус! — восклинкула я.

— Не беспокойся, Арабелла, тебя не Дурсли должны волновать, а их маленький племянник. Я оставил его у них на пороге. Оставил письмо, дал им указания, КАК растить маленького волшебника. Никаких осечек, они не должны возникать, и ты мне поможешь в этом плане.

Вот что за работёнка!

За плечом Альбуса, одетого в атласную, синего цвета, мантию, оживлённо жестикулировала бабушка Батильда. Она беззвучно шептала мне что-то, я не понимала её, но она снова и снова повторяла, пока я не поняла её подсказку.

— Скажи, Альбус, и как я должна тебе помогать? — спросила я.

— Ничего опасного или вне закона, Арабелла, — похлопал старый колдун по столешнице там, где секунду раньше была моя рука, которую я с омерзением отдёрнула, заметив его желание дотронуться к моей незащищённой кожи. Мало ли чего можно ожидать от волшебника, который уговаривал меня влиять на воспитание чужого ребенка. — Я регулярно буду отправлять тебе зелья, которые ты должна добавлять к… какой-нибудь выпечке, да? Иногда буду навещать, но заранее извещу об этом, неудобства создавать не буду.

Так-так-так… Вот что за опекун нарисовался! Значит, не сам малютку растить будет, а спихивает его маггловским родственникам, а меня в роль отравительницы определил! Ну-ну.

К своему Плану Альбус относился ответственно. В смысле, держал он свой замысел "Во Благо" бульдожьей хваткой.

Появлялся он у меня дома каминной сетью два раза в год и молча отправлялся в дом номер четыре на Тисовой. Там он задерживался не больше, чем на пять-десять минут и возвращался ко мне. Пил чай, болтал какую-то чепуху, хвалил работу Аргуса, бросал на стол свёрнутые трубочкой купюры, оплачивая мою "работу" по слежке, мешочек с травками для начинки. И уходил так же камином, чтобы через шесть-семь месяцев снова появиться.

И всё. Это была вся его хвалённая забота о Мальчике-победителе-Того-кого-не-называем. Все его приметы: его имя — Гарри Поттер, его описание — торчащие во все стороны чёрные, как у его отца Джеймса, волосы и зелёные, как у мамки, глаза, прикрытые отцовскими очками-кругляшами — были всесторонне озвучены в "Ежедневном пророке". И не надо забывать о главной примете национального героя — его шраме в виде молнии на лбу, след от отразившейся, якобы, Авады лорда В-в... Того-самого.

Я не знаю, как эти приметы победившего и выжившего Гарри отразились на популяции тёмноволосых и зеленоглазых мальчиков похожего с ним возраста. Я маггловскую прессу не читаю и не уверена, что хотя бы двое или трое из них не были похоронены после нападения Пожирателей. Не знаю. Бабушке Батильде даже не говорила о своих сомнениях.

Из уст вновь избранного Главного Чародея Визенгамота Альбуса ПВБ Дамблдора имя мальчика было озвучено, как Гарри Джеймс Поттер.

Настоящее, данное ему от матери во время родов имя, наш Альбус не знал. А я его узнала годами позже в Гринготтсе, из завещания Лили Поттер, в девичестве Эванс.

* * *

Услышав впервые его собственное имя, мы с тётушкой возмутились до самого дна души. Гарри — да что это такое? Поттеры были не просто волшебной семьёй, мне о них Батильда чего только часами напролёт не рассказывала. Самым главным их достоянием было их происхождение. Они были прямые наследники младшего из трёх братьев Певерелл, Игнотуса. Сама Госпожа с косой пожелала быть крёстной всего их рода. Ноблес облидж, как говорится! Надо было первенца Джеймса и Лили называть достойным именем, из семейного списка имён, как поступали уже веками в семье Блэк. Сколько у них Сириусов, Регулусов, Арктурусов? Пальцами одной руки не пересчитаешь, да? А эти, бац! Гарри. Как собачку.

Гарри! Гав-гав...

Как мог Альбус поверить в такую чушь? Или Лили, скрытно от своего безбашенного муженька, единолично сменила имя сына, выбрав тому нового крёстного отца, не того, кого выбрал Джеймс. Так и так, Джеймс до камня Рода не был допущен, можно было вешать ему на уши всякую лапшу.

Но кто я такая, чтобы критиковать Наследника?.. А Наследник ли маленький Гарри, если я ни разу на пальце его отца, Джеймса, не видела кольца Лорда? Подумав об этом, я после ухода директора Хогвартса свои сомнения Батильде озвучила, чем ввела её в ещё более глубокие размышления. Я у Дамблдора захотела спросить, как он присвоил себе роль опекуна, но бабушка Батильда у него за спиной продолжала запрещающе махать рукой и я проглотила свой неозвученный вопрос.

Я приготовилась переезжать и жить на новом месте. Пока Гарри маленький, я буду жить на улице Глициний почти круглый год, а когда он отправится в Хогвартс — только летом. Это мне не то, чтобы нравится, но устраивает. Могу потерпеть, пока мы придумаем свою план-программу. Пока мой будущий подопечный — темноволосый сынишка Поттеров — юн и не смышлён, я не имею право использовать его как козырь в борьбе против Альбуса. Но настанет время, я обдумаю свои шаги и сделаю всё возможное, чтобы от его Блага ничего не осталось. Пока я, до поры до времени, буду держать свой придуманный с Батильдой образ полусумасшедшей кошатницы, доброй соседки, регулярно появляющейся к молодой миссис Дурсль с фирменной выпечкой с начинкой, чтобы не выходить из придуманной Альбусом конспирации. Я стану принимать у себя дома, за небольшую плату конечно, её ненавистного племянника на целый день, когда им с мужем заблагорассудится покидать город, прихватив своего сына-слонёнка.

Постараюсь всеми силами повлиять на воспитание маленького Гарри Поттера, чтобы тот не попался в паутину паука, ждущего его в Хогвартсе.

* * *

Вернусь к моему рассказу о нашем с мальчиком Поттером первом официальном знакомстве. Однажды утром, в конце третьего года проживания в Литтл Уингинге, Петуния притащила своего заплаканного, грязного, худющего племянника ко мне домой и резким, истерящим голосом спросила меня:

— Миссис Фигг, сможете ли приглядеть за этим урр... моим пле-е-емянником, пока мы с Верноном увезём нашего Дадлика на осмотр у врача в Лондоне. Я вам заплачу за...

Я сужаю глаза и останавливаю свой полный подозрения взгляд на одетого в тряпьё ребёнка:

— Миссис Дурсль, кто это? — я брезгливо указываю на оборванца пальцем.

— Мой племянник… — повторяет она, сузив глаза.

Я отступаю на шаг, но не для того, чтобы позволить этой неприятной женщине войти в мой дом, а для того, чтобы картинка "Ухоженная леди при параде принесла с собой дохлую собачку" получилась в рамке входной двери. Картинка вышла премерзкая, должна признаться. Родная тётя, которая ТАК растит и воспитывает родного племянника должна сидеть в тюрьме и отвечать перед законом и своей совестью до конца жизни.

Миссис Дурсль интуитивно чувствует перемену моего настроения, видит в нём угрозу своих планов и решает немножко оправдаться передо мной:

— Это сын моей никчемной сестры-проститутки, мэм, и ее дружка-алкоголика... Ребёнок с очень трудным характером и наследственностью, но мы его единственная родня... Нам понадобилось принять опеку над ним, вопреки нашему нежеланию.

Вау.

От эт-то да-а-а-а ...

Моя прапрабабушка Батильда отличалась завидной проницательностью — на мальчика Поттеров строятся какие-то нехорошие планы. А из всех щелей торчит белая пушистая борода нашего старого соседа, работающего на данный момент директором школы Колдовства и Чародейства Хогвартс. И Главным Колдуном Визенгамота, и Председателем Международной Конфедерации Магов Европы. Не абы кто, правда ведь?

Беру тоненькую, замызганную ручку ребенка и говорю:

— Ну, скажи мне, дитя, хочешь печеньку?

В тусклых до моего вопроса зелёных глазках вдруг зажигается интерес и они становятся как два изумруда. Удивительные глазки, какая у магглорождённой Лили Поттер сильная наследственность!

Гарри делает неуверенный шаг ко мне, но его тётя грубо толкает его в спину и тот, споткнувшись об порог входной двери, падает в мои протянутых навстречу ему руки. Скомканная двадцатифунтовая банкнота падает на пол, вслед за пошатнувшимся ребёнком.

Беру его маленькое тельце на руки и поднимаю его на уровень моих глаз.

Увидев синяки на щеках и более старые вокруг глаз, чуть не упускаю его обратно на землю — руки у меня начинают дрожать. Встречаюсь взглядом с миссис Дурсль и вижу как она осознаёт, в каком виде находится маленький Гарри. Её лицо покрывается красными пятнами смущения, она мычит какие-то оправдания...

Но я её не слушаю. С треском закрываю дверь у неё под носом и удаляюсь с ребёнком на руках во внутренние помещения, куда ни у Дамблдора, ни у его посыльных нет доступа. Туда может войти только член моей семьи: мои братья, невестка, племянница и племянники, Батильда.

Мой младший брат, узнав, кому я обязана за все свои неудобства в этом доме, немедленно явился ко мне в гости и устроил мне уютное гнёздышко, изрядно в нём поколдовав. Внешне домик был неприметным, одноэтажным, видимо, Альбусу не хотелось слишком тратиться на свою шпионку. Но мой младший брат здорово помахал своей палочкой и теперь у меня есть тайные помещения. Появляющийся изредка Альбус видел только то, что я хотела показать ему: пропахший капустой дом, моих горячо обожаемых кошек и их фотографии, которые ему приходилось разглядывать в то время, как я потчевала его позавчерашней заваркой низкосортного чая и каменными кексиками, чтобы его пребывание на Тисовой было ему неприятно и приходил только по службе, то есть подчищать память Дурслей и проверять состояние "здоровья" маленького Гарри.

Чтобы войти в недоступную для посторонних часть дома, надо повернуть определённую книгу в заваленном хламом буфете, а затем надавить на незаметную кнопочку за ней и сказать пароль.

Пароль я вслух даже вам не скажу.

Моё внутреннее пространство совсем другое, нежели доступное для внешних и не особо желанных посетителей. Здесь у меня чисто, прибрано, красиво и обставлено по моему вкусу. За столом в гостиной я пристраиваю лёгкого как пёрышко ребёнка на стуле, на который одной рукой я кладу две подушки. Потом иду на кухню и наполняю мясным супом глубокую миску, в которую я крошу ломтик хлеба. Миску ставлю перед ребёнком вместе с ложкой и жду. Мои сомнения, что столь маленький мальчик вряд ли сможет поесть сам, быстро рассеялись. Нереально красивые зелёные глазки Гарри на мгновение остановились с немым вопросом на меня, а в них я увидела настолько глубокую тоску и желание поесть, что я, не раздумывая, кивнула и сказала:

— Ешь, ешь, мой мальчик. Всё это для тебя.

И тот начал поглощать пищу. Уминал за обе щеки, только за ушами трещало.

Поев, он начал дремать и я снова подняла его на руки и положила уже на мягкий диван, покрыв его худенькое тельце пледом. А потом стала свидетелем, что это такое — "ребёнок засыпает за тридцать секунд".

Передо мной возникла проблема, содержащаяся в одном единственном вопросе: "Что делать?" В таких случаях я говорю себе: а чего париться, если у меня есть два брата? Я быстро связываюсь каминной сетью с Отделом тайн, где мой младший брат работает заведующим Отделом...

— Арчи, — говорю я брату, — дело секретное.

— Ладно, — отвечает мой брат и быстро переступает через решетку камина.

Я вкратце рассказываю ему о ребёнке в моём доме и он, очистив себя и пространство вокруг себя от прилипшего пепла, сразу спрашивает:

— Где Гарри? — Я чуть-чуть отстраняюсь, чтобы Арчи мог увидеть его, спящего у меня на диване. Синяки на его бледном, как бы обескровленном лице хорошо видны и мой брат немеет от изумления. Некоторое время он беззвучно открывает и закрывает рот, не зная что сказать. — Беллс, ты уверена, что это и есть Наследник Поттеров? Ты не запуталась в мальчиках?

— Ох, Арчи, если бы было так, как ты говоришь, я не волновалась настолько. Но нет. Это и есть сын Джеймса от магглорождённой ведьмы Лили. Разве не видишь его схожесть с Джеймсом Поттером?

Мой брат приближает своё лицо к лицу спящего ребёнка, чтобы внимательно его разглядеть. А потом он выпрямляется и оборачивается, испугав меня пылающим на его лице гневом.

— И правда похож... Если убрать синяки, чуть-чуть подкормить, вымыть...

Жалобный стон срывается с губ ребёнка и прерывает слова брата. Мы оба уставились на скорчившуюся в гримасу страдания моську Гарри и я не знаю, о чём думает мой младший брат, но мне захотелось прижать маленькое тельце к сердцу и бежать, бежать отсюда, на другой конец света, не позволяя никому больше издеваться над ним.

— Что будем делать, Арчи? — шепчу я и младший брат задумывается.

Я ему не мешаю. Жду, когда он придумает что-нибудь, чем мы можем повлиять на безрадостное будущее маленького Наследника Поттеров.

Наконец, махнув рукой на прощание и пробормотав, что скоро вернётся, Арчибальд аппарирует. Возвращается он через час и приносит с собой целую коробку флакончиков.

— Зелья в этих жёлтых флаконах будешь капать в чай миссис Дурсль, когда она приведёт к тебе маленького Поттера, или в начинку печенек, которые ты должна чаще приносить соседям, якобы для детей. Это снизит ненависть родственников к племяннику и сделает их более пофигистичными к будущим его выбросам. Гарри будешь лечить незаметно зельями из зелёных флаконах...

— Но, Арчи, — прерываю я монолог брата. — Сюда раз в три-четыре месяца приходит Дамблдор и колдует... Он говорит, что над домом Дурслей и над всей Тисовой стоит купол кровной защиты из-за самопожертвования Лили ради сына. Я, конечно, такого купола не вижу…

— А его и нет, Беллс! — восклицает брат и смотрит на меня с внезапно загоревшимися глазами. — Но разве ты видела когда-нибудь где-нибудь защитный купол? В смысле, ты МОЖЕШЬ видеть проявление магии, Беллс?

Я загадочно ухмыляюсь и недоумение на лице брата заставляет меня улыбнуться.

— Арчи, — говорю я младшему брату, — мне, как сквибу, недоступно только глупое махание волшебной палочкой. Но во всём остальном, включая родовые способности, я не хуже тебя.

Глаза брата округляются и принимают знакомое с детства удивлённое выражение.

Я люблю лицо моего младшенького братика, я всё в нём люблю. Его внешность невинного карапуза, его огромные лазурно-синие глаза, его мягкое ко мне отношение, его стойкий, но добрый характер... Быть может потому, что его мама Кларисса была с нами обходительна и терпелива. Не то, что моя собственная мать, которая, обидевшись за меня на отца, рано нас бросила и усвистала на континент устраивать личную жизнь.

— Беллс, что ещё тебе доступно? — тихо, словно нас мог кто-либо услышать, спросил Арчи.

Я решила: была не была, мой ведь брат? Да, он — моя семья. Его единственная дочь-красотка, так на меня непохожа, но она — племянница моя. А от младшеньких его сыночков-двойняшек я просто без ума. Что с того, что в жёны он привёл из той же дальней глубинки дальнюю родственницу своей матери с таким вот странным именем Милица. Я его понимаю. До чего же красивые эти девушки-славянки! У них ведьм и красавиц не гнобили и не сжигали на кострах, как у нас под давлением Инквизиции делали. Вот поэтому так мы и выглядим, все такие страшненькие, как я, например.

И я махнула рукой. Стена за ним стала прозрачной и вся Тисовая, со всеми почти одинаковыми домами по обе стороны дороги, выступила. Я качнула подбородком в направлении внезапно появившегося вида на улице и Арчи резко повернулся вполоборота, застыв от увиденного каменным изваянием.

— Беллс, что это…

— Колдовство, Арчи! Я, конечно, сразу повторить этот трюк не смогу, но неожиданность ведь, да? Получается…

— Получается, что ты — стихийница, Белл.

Я перевожу взгляд на спящего бедняжку Гарри, потом на брата и спрашиваю:

— Что с ним делать, Арчи?

— Говоришь, Дамблдор приходит раз в полгода? — Я киваю головой. — Тогда предложи этой гарпии Дурсль, чтобы Поттер жил у тебя, при условии возвращения его к ним только перед приездом директора. Согласна?

Что-то мой брат задумал. Хорошо я знаю это его расчётливое выражение лица. Что же, я тоже просчитывать будущие, самые удачливые для семьи ходы умею. Я так понимаю рассуждения брата: Родовые маги, единственные и последние в семье, на улице так просто валяться не должны. Я уверена уже на все сто процентов, что всю жизнь Гарри Поттера Дамблдор давно расписал. Вплоть до его смерти. Наверно и подходящую в свете "Всеобщего Блага" невесту нашёл.

Ага! Вот что задумал мой братик! Да-а-а, у нас тоже подходящая кандидатура есть.

Хорошо, что Дамбик мою истинную фамилию не знает. Может и знал, пока наш очень способный младший брат не наложил на нас с братом Аргусом заклятие "Забудь, кто я истинный". Ой, не надо было это говорить!

Однако!

Как показали следующие годы, Гарри наш от своей умницы-матери — настоящей слизеринской змеи, замаскировавшейся среди львят — унаследовал только цвет глаз. Нрав и характер у него оказался как у его безбашенного папашки. И умом особо не блещет.

До письма в Хогвартс маленький мальчик в основном проводил время у меня. И чтобы никто — я имею в виду одного длиннобородого старика в красочной дорогущей мантии — прочитав того Легилименцией, не узнал истинную мою сущность, мне пришлось тщательно замаскироваться в жуткую неряху и любительницу всяких кошек. Включая уличную мяукающую живность. Повсюду я таскалась с авоськой кошачьего корма, а за мной тянулась длинная очередь голодных бездомных кошаков, которых я подкармливала.

А назвалась я миссис Фигг, вдовой, чтобы соседи думали, что я всё это делаю из-за скорби по почившему супругу. И они диву давались, кто такой отважный мужского пола нашёлся, чтобы позвать меня, страхолюдину, замуж. Ну, я не совсем ужасная в действительности, но для отвода глаз приходится входить в образ по Станиславскому.

Дома я стала готовить закрутки любого содержания, чаще всего из капустного ингредиента. Провоняла квашенной капустой всю улицу вдоль и поперёк. Соседи воротили нос, встретившись со мной, но я продолжала гнуть выбранное направление и следовала "руководящей линии партии". Шучу. В комнатах, в которые пускала Гарри, я в принципе не убирала, только делала замечание мальчику не разбрасывать пожитки, где попало. Тот честно старался. Но по своему знаку зодиака он был Львом, то есть, ленивым по своей глубинной природе*. Не утруждал себя ничем, кроме чистоты своего тела. Но насколько щепетильно относился он к собственной гигиене, настолько презрительным был ко всем остальным. Мне пришлось загнать планку "диверсии" до его высот, то есть грязь и вонь довела я до небывалых вершин. Но, ради семьи, что не сделаешь?

Изредка Гарри ночевал в чулане под лестницей в доме своей тётки. Когда у меня гостил Альбус. Впоследствии вместо него посещениями стали озадачивать меня его шавки — Дедалус Дингл, Мундунгус Флетчер, Артур Уизли.

Последнего из этого списка я подсознательно боялась. Он был Предателем крови. Я видела его впечатляющую ауру волшебника из Священных двадцати восьми, но изуродованную печатью Осквернения. Она, как большой чёрный паук, окутывала своей уничтожающей заразной паутиной яркий кокон его ауры. Меня, как любого ребёнка, родившегося и выросшего в Волшебном мире, с малых лет учили с Отщепенцами, то есть, с теми же Предателями крови, общих дел не иметь. И держаться от них как можно дальше. Не дружить и шашни с ними не заводить. Не дай Мерлин, завести с ними семью! О грехах предков Артура Уизли в другой раз, сейчас в своём повествовании я рассказываю о мальчике, известном в Истории магического мира как Гарри Поттер, выживший после Авады Кедавры.

Я выше упомянула, что характером тот пошёл в отца? А что умом тоже? Ладно. Признаюсь, меня порой обескураживает, что наш ПЛАН с завлечением Поттера под наше крылышко не удался из-за его природной тупости. И задаюсь я вопросом: не Авада ли виновата в его умственной ограниченности?

Нет, дебилом он не был. Но помнил как курица — три минуты. Я извелась, повторяя имена его предков с обеих сторон. С четырёх, если быть честной перед ним. Потому что Лили Эванс не так проста, как мне говорили. Хотя бы с одной стороны это точно. Там был хороший такой "сюрпрайз", хе-хе. И не надо сравнивать Лили с её родной сестрой Петунией. Бывает, кто же это не видел, что два плода с одного и того же дерева, с одной и той же ветки на вкус отличаются и выглядят совсем не одинаково.

Но факт остаётся фактом: сёстры Эванс со стороны матери происходят из младшей ветви Поттеров, которые стали известны в восемнадцатом веке своими достижениями в области Зельеварения. С того же времени имели общих с Джеймсом предков.

Из маггловских учебников по биологии, которые я читала по причине непреодолимой иным образом скуки, я узнала, что близкородственные связи ведут к деформациям в общем потомстве, к пробуждению рецессивных генов и проявлению глубоко скрытых родовых заболеваний. В одном из четверых детей со стопроцентной уверенностью, из двух — может быть и так, и сяк, а один ребёнок рождался совершенно чистый, здоровый и нормальный. Но у магглов нет способов ни угадать, что будет, ни удалить проблему, если она появится. Поэтому, они делают вывод, что лучше создавать потомство с совершенно далёким, даже в географическом плане, партнёром. Дела в последнее время дошли до того, что подстрекают к межрасовым смешиваниям. Типа, так получается самое здоровое, самое красивое, самое то, самое оно... Те великие учёные из магглов, которые это в учебниках пишут, хотя бы исследовали свои утверждения на животных? Хотя. Сомневаюсь. Самый недалёкий умом собственник домашней живности, я не говорю о сельскохозяйственных фермах, где скота побольше будет, знает, что скрестить тигра со львом можно, лигры или тигроны рождаются, но они бесплодны.

А-а-а-а, зачем мне рассуждать на пустом месте, если никто меня не поймёт, а если и поймёт, то какая мне разница? Для меня важно, что Джеймс и Лили были родственниками. Очень дальними, но родственниками. Из брака этих двоих должен был родиться, по меньшей мере, могущественный в магическом плане гений-красавчик.

До первого письма из Хогвартса Гарри не блистал ни первым, ни вторым, ни третьим.

Что мы с Арчибальдом не пробовали делать, чтобы привести его умственный потенциал в норму. Поили его зельем памяти, исследовали на остаточные эманации от каких-то злостных заклятий отупения. Не было ничего такого на мальчике.

Зато выявился хоркрукс в его шраме. Я хотела сразу его удалить, но бабушка Батильда, прибывшая в авральном режиме после моего вызова на улицу Глициний, сказала, как отрезала:

— Шрам трогать нельзя. В шраме частица чужой души, она подцепилась к ранке шрама мальчика вместе с Авадой. Не успел хоркрукс вытеснить душу Гарри из тела, а лишь прикрепился к его лбу, потому что, по-моему, Гарри — первоочерёдный Наследник кого-то важного. А напавший на него был вторичным или непрямым потомком. И чистотой своей крови напавший не вышел. Понимаете, о ком я говорю? Вот вам и доказательство того, что Авада была, что нападение Тёмного лорда состоялось, а не было выдумано Альбусом. Осталось определить, кто был этим Тёмным лордом, его личность, и второе — как наш Альби всё это узнал.

Мда-а, я умом не блещу и не парюсь на этот счёт. В Министры магии не выдвигаюсь. Но даже я, своими ограниченными тепличными условиями, созданными мне отцом, мозгами смекаю, о чём бабушка Батильда талдычит. Мы с Арчи утвердительно киваем, соглашаясь с её выводами, но нам интересны дальнейшие её разъяснения. Батильда редко перед нами пускается в глубокие рассуждения, но даже ей интересно разгадать кроссворд судьбы невинного мальчика Поттера.

— Хоркрукс пока оставим. Он будет поддерживать Гарри в тех опасных ситуациях, в гущу которых, я уверена на сто процентов в этом, Альбус его затолкает. Удалим, ты не беспокойся, Беллс, но только тогда, когда наступит время.

А всё-таки, моё предположение, что та Авада оказалась роковой для мозгов мальчика, верно. Хоркрукс, по словам бабушки, тянет из ядра мальчика не только магию на своё существование, но и понемножку от всего того, что называется умственной деятельностью и измеряется общеизвестным коэффициентом IQ. Остальное сделала родная его тётя, не полюбив, не заботясь, гнобя и позволяя мужу и сыну избивать Гарри. Вот и не вырос он красавчиком.

Но возвращение всего причитавшегося ему по праву рождения блеска — вопрос только времени.

А пока мы воздержимся. Ему предстоит обучение в Хогвартсе, в вотчине чёрного паука, в которого превратился за последние несколько лет наш Альбус. Борзеть не надо. Надо поддерживать образ Гарри-тупицы, чтобы не насторожить паука жужжанием ос, окруживших его. А это получается самым простым способом: быть самим собой. По всё тому же Станиславскому**. Уважаю я этого режиссёра, хм, русского? украинского? болгарского?.. да хоть бы печенега* * *

, про его достижения рассказывала наша мачеха Кларисса. А Клариссе я доверяю во всём.

Так что, началось.

* * *

Вернулся Гарри Поттер после своего первого года в школе Колдовства и Чародейства, как говорится в простонародье, пень пнём и дуб дубом. Ещё более отупевшим.

Увидев сквозь стекло окна, как он тащит руками... РУКАМИ? — тяжёлый школьный сундук, я обалдела. Нет, я охр....а.

Прошлым летом он научился одним своим желанием поднимать магией коробки с кошачьим кормом и перетаскивать их на второй — заметьте, на второй — этаж.

А сегодня он тащил сундук как простой маггл.

Петуния для меня — дура вселенских масштабов. Ускакала вслед за маленькой касаткой, её Дадлипупсиком, даже не обратив внимания на то, с каким омерзением и остервенением смотрит Вернон на её родного племянника. Надо было того немедленно, в экстренном порядке спасать. А то наслышана я о всякого рода издевательствах над собственными детьми, а тут чужой в доме проживает...

По-быстрому назначив семейный совет у себя этим вечером, я принялась готовить печенье с начинкой для Дурслей.

Мне входную дверь открыл известный уже на бульваре Магнолий своими хулиганскими проявлениями Большой, так называемый, Дэ. Увидев меня, он, даже "добрый день" не сказав, вытащил из рук тарелку с только что приготовленным печеньем, затолкал самое большое из них в рот и, мыча что-то неразборчивое, хлопнул у меня перед носом дверью. Надеюсь, ума хватило поблагодарить хоть...

Я пошла домой и стала ждать. Думала, продержатся час, прежде чем вышвырнуть Поттера из дома. И полчаса не продержались.

Гарри, подросший, обросший длинными, чёрными как ночь и взлохмаченными больше прошлогоднего патлами прибежал весь такой вздрюченный и с красным отпечатком от леща на щеке. Позвонил и потупил взгляд, встретившись своими невозможно зелёными глазами с моими мутно-серыми. Мне так показалось или у меня чутьё врёт, но он меня еле узнал.

— Миссис Фигг, — стал он заикаться, не помня подробностей, но на уровне подсознания что-то у него промелькнуло, что до своего отправления в Хогвартс звал меня тётей Беллой. — Дадли стало плохо и дядя с тётей думают отвезти его в больницу. Меня отправили к вам, чтобы я... чтобы...

— ... не вытворял в их доме свои штучки. — Я закончила его не озвученные, позорящие его слова и у него глаза округлились от удивления.

— Откуда вы знаете?

Я не знаю кто из нас был более удивлённым — он или я.

— От верблюда, — ответила я и, улыбнувшись, рукой втянула его внутрь своего дома. Закрыв дверь за собой, я его спросила, — ты голоден?

— С утра ни крошки в рот не клал, миссис Фигг.

— А попросить у школьных домовиков собрать тебе что-нибудь из съестного, тебе что, религия помешала?

— У кого, у кого?

Я говорила уже, что умом Гарри не блещет? Да, говорила. Не блещет, в общем.

— Садись, — говорю я и надавливаю на плечо мальчика, чтобы он сел за стол, а не рвался подмести пол, вымыть посуду, постирать или что-там ещё хотел он сделать, чтобы оплатить трудом свой ужин.

Знаем это, пережили уже давно.

В суп я выливаю несколько капель Снотворного зелья без запаха и без вкуса. Я Гарри из своего дома не выпущу, пока с моими родственниками не выработаем новую стратегию. Потому что нам надо услышать из уст Аргуса, что такое в Хогвартсе с этим ребёнком стряслось, что он забыл даже моё имя.

* * *

Кларисса привела с собой домовика, чтобы тот очистил ту часть моего дома, куда я пускала родственников. Ужин для всей семьи принесла с собой жена моего младшего брата Милица в большой корзине, летящей за ней по воздуху.

Гарри безмятежно спал в комнате в общедоступной части дома, а мы расселись вокруг круглого стола в большой гостиной в недоступной части.

— Ну, Аргус, что можешь нам рассказать? — начал мой младший брат Арчи после того, как осмотрел состояние мальчика. — Его не обливиэйтили, зельями не заливали, чистый он. Только хоркрукс частично активизирован, но пока стабильно сидит в своём коконе.

Аргус откинулся назад в кресле, приняв у меня из рук снифтер с коньяком, прикрыл глаза и стал гладить рукой миссис Норисс, свою любимую кошечку.

— Распределился он на Гриффиндор, хотя сидел под шляпой не меньше пятнадцати минут. Уговаривал, по-моему, её, чтобы та не отправила его куда-нибудь на другой факультет. Но подружился, неожиданно, с самым большим отребьем на данный момент в Хогвартсе. С шестым Уизли.

— Уизли! — воскликнула Милица. — Это-те-которые?

Если помните, жена моего брата Арчибальда закончила Дурмстранг и познакомились они на смотринах в её семье вместе с Клариссой. Она не работает. У неё заботы предостаточно с неуёмной двойней сыночков-семилеток. Но британским волшебным миром интересуется и о семейке Предателей крови слышала, хотя в министерстве с Артуром она вряд ли встречалась.

— Да, дорогая, те-самые.

Милица закрывает рот рукой и округляет синие, как незабудки глаза.

— Как мы просчитались, — начала она и сама себя исправила, — как мы допустили, чтобы это случилось?

Аргус хрустнул суставами пальцев.

— Поджидали его с маггловской стороны перрона, — сказал он и мы замолчали.

Хватка у Молли, конечно, бульдожья. Но надо любой ценой её опередить. Но как? Как это сделать, если все козыри на её стороне. А на следующий год она отправит в школу дочку. Организовать этой дочке несчастный случай, что ли? Но остальные мои родственники на это не решатся. Сама, что ли? С котиками проехаться до этого Оттери-Сент-как-там?.. Хм. Но никому я до конца жизни не должна словечком обмолвиться. Хм.

Тем временем Аргус рассказывал:

— И тогда этот рыжик, шестой который, Левиоссой поднял дубину и грохнул тролля по голове...

— Но ты минутой раньше говорил, что этот шестой ничего не мог произвести во время уроков по Чарам? — спросила бабушка. Очевидно, в отличии меня, сосредоточенно слушала. А я, как обычно, рассеянно перескакивала в своих мыслях с одного на другое и пропустила самое важное.

— Да, так и было. Дамблдор говорил, что в момент стресса он мог выдать стихийный выброс, — ответил Аргус, почесав облысевшую макушку.

— Стихийку выдать можно, но не палочкой и не выговорив заклинание. Кто-то другой треснул тролля, может быть та пострадавшая девочка, — продолжала Батильда. — Ладно, было как было. Дальше что?

— А дальше образовалась "Золотая троица".

— Какая-такая золотая?

— Типа, гриффиндорская: Поттер, Уизли-шестой и Грейнджер.

— Заучка из маггловских которая?

— Да, она. Ходит и всех поучает, словно ей за это золотом платят. Но мальчики слушаются во всём эту лохматую зазнайку.

— И что?

— Нашли Пушка. Это цербера-охранника полосы препятствий, устроенной деканами для Поттера. Пушок — это ещё щенок маленький, если можете представить себе маленького цербера.

Долго ещё наш старший брат рассказывал, через что пришлось сыну Джеймса и Лили Поттеров пройти, победить и выжить. Он устал под конец и сказал, что ему пора возвращаться в замок, потому что Альбус не дремлет. Узнай он, что его завхоз куда-то уходил, не уведомив его, будут разборки, которые лучше всего избежать.

После его ухода мы начали рассуждать, как будем действовать, чтобы вытащить Гарри из лап Дамблдора. Я хотела, как и раньше, сразу удалить хоркрукс, чтобы мозг нашего мальчика прояснился, он начал соображать и его память хоть немножко, да улучшилась.

Мне снова отказали. Я с роднёй не согласна, но предпочитаю помалкивать. Они поумней меня, я обычная, малообразованная баба, которая норовит помочь, но не знает чем.

* * *

Однажды утром, придя ко мне, мистер Лапка, мой самый любимый котик, доложил, что недалеко появилось нечто, что он попытался съесть, но оно оказалось слишком прытким. Но он его словил. Но съесть не смог, потому что оно было слишком большое и слишком было похоже на человека.

— Где ты его спрятал, котик мой? — спросила я и он, вздёрнув пушистый хвост трубой, повёл меня к кустам, разделяющим наши с Дурслями участки.

Там, среди веток шипастой розы в отключке лежал домовик в ужасном состоянии, одетый в грязную рваную наволочку. Мистер Лапка почти что выпил его магию и теперь, довольный собой, передавал её мне, своей хозяйке.

Я цапнула бессознательного эльфа, прикрыла его обширным кухонным передником и унесла домой. Вот же удача! Небось, ничейный?

Коментарий Автора: Бете не надо дуться. Мои слова относятся только к мужчинам-львам. Живу с таким, вооо, скольких в своей жизни львов я повстречала, дайте подумать. Пару-тройку десятков? Мне только львы нравятся. Я, как оказываюсь в окружении, как сказать, загадочных этих мужиков и к кому-то меня потянет, на все сто угадываю — лев он.

Моё заявление о лености львов к львицам не относится. У моей заклятой подруги и соавторши учебников, сборников, а частично и того огромнейшего перевода "Хорошо и т.д....", день рождения на день позже Машули345.

Кстати, я сразу узнаю львицу среди студентов — той, которой все подвластны; у которой просят разрешения даже посетить туалет — львица. Дико радуюсь. Потому что у меня появляется помощница в делах. Прошлым годом была такая, ее група передвигалась под строем на занятия, проверяла их готовность, водила на обед в столовую, организовала кофепой. Меня включали почти во всех мероприятиях, даже мужа однажды водила с собой.

Я Козерог, как говорится, еврей Зодиака.

Примечания:

* Бета надулась. Я тоже Львица!

**Система Станиславского:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%B5%D0%BC%D0%B0_%D0%A1%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE

* * *

печенеги:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B5%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D0%B8

Весь первый месяц летних каникул, помня о заинтересованности моего младшего брата в последнем Поттере, я по второму кругу натаскивала Гарри в премудростях древних традиций волшебного мира. Вместе с ним опять изучала родословную его семьи, он словно узнавал это в первый раз, удивлялся, что он Поттер с обеих сторон. Потом повторяли имена и связи тех семей, которые были родственными ему. После этого я терпеливо выслушивала уже в сотый раз, как он повторял это. Думала, что раз, как говорил один нацист — не буду всуе озвучивать имя врага — ложь, сказанная сто раз, становится правдой, то и правда, повторяемая сто раз, да запомнится! Ага-ага! В нормальных семьях, возможно, запоминается и после первого раза, но этот трюк с Поттером не проходит.

Тогда я попросила его рассказать мне, чтобы я в тетради записала, все его прошлогодние злоключения. Хотите верьте, хотите нет, он не рассказал — потому, что уже подзабыл — и десятой части из того, что Аргус нам поведал.

Да что с этим мальчиком не так?

О-о-ох, хоркрукс надо удалять, хоркрукс. Но Батильда уперлась как осёл — нет и нет!

Пришлось мне напомнить ему всё, что с ним приключилось. Он таращится, не верит. Но я — не он, я тоже упёртая. Снова и снова повторяю каждый его шаг, начиная с засады Уизлей на маггловской части перрона и заканчивая раздачей баллов директором Дамблдором за то, что они нарушили все правила школы. А потом растолковала ему его собственные ошибки, повторяла и разъясняла, как ему надо было поступить. Разъясняла слова и поступки преподавателей, чтобы научился видеть за благими словами истинные намерения и мотивы людей.

По второму кругу снова читали его учебники, писали эссе, варили зелья. Я позволяла мальчику колдовать в моей специально защищённой Арчибальдом комнате, чтобы не срабатывали следящие чары на его палочке.

А потом повела его по магазинам, обновила его гардероб вещами повседневными, нижним бельём, обувью. Всё новое, по размеру. Врач-офтальмолог выписал ему, а я потратилась на новые, подходящие ему очки.

Вроде, всё как надо. А как получится — увидим следующим летом.

* * *

Помните, я говорила, что нашла в кустах-ограде у дома Дурслей бездомного домовика?

Его зовут Добби.

Когда он пришёл в себя, то сразу попытался удрать, но я предвидела его побег и окружила его котиками. Они у него всю или почти всю магию забирают, а домовику оставляют толику, только чтобы он мог чуть-чуть помогать мне в домашнем хозяйстве — нарезать овощи, помыть посуду... Но он, по своей сути, волшебное создание, которое нуждается в принадлежности к дому и хозяину, чтобы оставаться в своём уме и жить дальше. Я не могу ему предоставить это, поэтому держу его в чёрном теле, пока Арчи узнает как привязать его ко мне, сквибке. Или каким способом найти его настоящего хозяина.

Я решила пойти ва-банк, поэтому напрямую его спросила: мол, скажи мне, Добби, имя твоего хозяина. На мой вопрос Добби отвечает "адекватным" способом — бьётся головой об стенку и громко орёт, что он плохой, плохой эльф и прижжёт утюгом свои пальцы.

Тогда я подхожу с другой стороны, спрашивая его, за кем он подсматривал, прячась в кустах.

— Я должен предупредить великого Гарольда Поттера, сэра, об опасности, которая ждёт его в Хогвартсе. — И плачет.

О! Гарольд, значит, всё-таки, не Гарри.

Добби не объявил себя домовиком Поттеров, однако. Хм. Я подумала и спросила его иначе.

— Скажи мне, Добби, у тебя свой дом есть? — Его огромные жёлтые глаза выпучиваются и он начинает трясти головой, тем самым подтверждая, что есть у него дом, к которому он привязан.

И мне всё стало понятно. Домовик верен дому, когда у него нет хозяев. Но если раньше у него была семья, к которой он был привязан, он следует за ней, даже если она меняет дом. Легче у домовика переходит привязка с дома на новый дом, чем от одного хозяина к другому.

Так-так-тааак-с.

А если домашний эльф связан с определённым волшебником, если этот маг переселяется в другой дом, то и домовик перемещается вместе с магом и связан уже с этим новым домом.

Но что происходит, если этот дом продают, а у старых хозяев или их наследников не появляется собственный дом? Что происходит с эльфом?

Тогда домовик ищет связь с новыми собственниками дома. А если этих новых собственников убивают, а остался только их маленький бессловесный ребёнок?

Тогда домовик ждёт, пока ребёнок подрастёт, чтобы попроситься на службу.

Уже есть свет в конце тоннеля.

— Твои старые хозяева Дамблдорами звались?

Добби кивает головой.

— Ты Персивалю или Кендре принадлежал?

— Мою прекрасную хозяйку звали Кендра. Когда она умирала, отдала Добби своей маленькой дочке Ариане, чтобы Добби о ней заботился. Добрая младшая хозяюшка, она была очень сильная ведьма и Добби с ней было хорошо. Но старшие братья убили маленькую хозяюшку-у-у Добби и он остался ничейным.

— А потом?

— Злой Альбус продал мой дом молодой семье придурков. Я сначала попросил чистокровного господина Джеймса привязать бедного Добби к себе, но он сказал, что ему не нужен лишний домовик. Сказал, что у него полная домовиками усадьба и выгнал Добби. Добби стал скитаться и искать наследников старых хозяев, но у них не было наследников. Вдруг Добби почувствовал, что в доме появился маленький волшебник и вернулся обратно. На этот раз, Добби просил госпожу Лили связаться с бесполезным эльфом, но она отказалась. Сказала, что от Альбуса Дамблдора уже ничего не примет, увидев что за хлев он им продал. И Добби решился на последнее...

— Что ты сделал, Добби?

— Добби исполнил свою часть ритуала привязки к Гарольду Поттеру, надеясь, что тот подрастёт, отправится в Хогвартс учиться и тогда ему эльф пригодится.

Мне стало жаль бедное беспризорное создание.

— И ты до сих пор его искал?

— Да, добрая миссис. Я искал по всем домам волшебной Британии великого Гарольда Поттера, сэра, чтобы попросить того закончить привязку. Но нигде его не было. Наконец, я проследил его с перрона 9 ¾ и нашёл его среди магглов...

— О какой опасности говорил чуть раньше?

— Добби не знает подробностей, добрая госпожа. Добби, сделав себя невидимым, подслушал разговор злого Альбуса с парой рыжих волшебников, чтобы те помогли ему устроить пакость Гарри Поттеру, сэру, в следующем учебном году.

— Дамблдор сказал Гарри, не Гарольд, так?

Добби трясёт головой, подтверждая. Это неплохо. Это даёт возможность лавировать.

А то, что рыжих, вот это плохо. Значит, Молли опять на шаг впереди меня. Таааак-с, для начала позову Гарри — я так продолжу к нему обращаться — из дома его тёти и заставлю его принять эльфа себе в услужение. Проверка со стороны Альбуса в лице противно воняющего Мунгундуса Флетчера уже прошла.

Тем же вечером Гарри Поттер согласился связать свою магию с одним из загадочных до сих пор созданий — домовым эльфом Добби.

Сын Джеймса может и дурак, но с магией у него всё в порядке и связь удалась на славу.

Даже мне, через моих котиков, чутка досталось.

Дамблдор не позволил мальчику Гарри спокойно провести свои каникулы. Как только тот начал наслаждаться своим детством, директор вмешался и прекратил это.

Отправив мне сообщение, что к вечеру явится ко мне поговорить о некоторых изменениях плана воспитания своего подопытного кролика, Дамблдор вынудил меня отправить Гарри на одну ночь в дом Дурслей, к тёте. В тот же самый вечер с гостями Вернона, его предполагаемыми клиентами, случился очень странный инцидент и наутро на окне их племянника появилась железная решётка. А его заперли на следующую ночь в его комнате. Я так и не поняла, что стало причиной такого резкого поворота событий, но Добби мне сказал, что засёк на несколько минут появление в комнате Гарри Поттера, сэра, чужого домовика, который напакостил, колданув перед гостями Вернона. К Гарри прилетела сова-предупреждение, а потом дядя его избил до посинения.

Как результат — та решётка.

А той ночью мальчишки Уизли ухитрились его похитить, утащив с собой злосчастную решётку. Ну как похитили, это он сам поехал с ними. Как оказалось, в Хогвартсе Гарри Поттер подружился с шестым сыном Артура и Молли Уизли. И полетел в гости к своему единственному другу, о котором он передо мной ни словечком не обмолвился. Полетел потому, что похитители явились на летающем автомобиле, заколдованном их отцом Артуром.

Молли сыграла ва-банк. Дочурку захотела пристроить. Я разгадала все планы Альбуса нашего до конца. Свиньи! Ненавижу я эту семейку. А-а-а, я это уже говорила.

Ва-банк, дорогая бывшая Прюэтт, играешь не только ты!

Я связалась с Арчи и всё ему объяснила — и про посещение Дамблдора, совершенно лишнее по-моему, если это не было часть его Плана. То, что Гарри периодически ночует у меня, для Альбуса вряд ли является тайной за семью печатями. Рассказала брату о Добби, о неизвестном домовике, творящем перед магглами волшебство, о письме из министерства...

Арчи пообещал мне во всём разобраться и сказал не беспокоиться лишний раз, потому что он узнал особенно важную, никому неизвестную тайну Альбуса нашего. Что никакой он не магический опекун Гарри Джеймса Поттера. Что у Гарри есть законный опекун, который одновременно, по документам в Министерстве магии, является его крёстным отцом. И, внимание! Его, крёстного отца Гарри Поттера, зовут Сириус Блек. Он — Главный последователь Того-которого, его правая рука и предатель своих школьных друзей во главе с маленьким крестником. И гниёт за всё это в Азкабане уже десять лет.

Но Гарри Поттера в волшебном мире не существует. Под этой кличкой скрывается наш Гарольд, одинокий, независимый, неподвластный, признанный совершеннолетним своей матерью, леди Лили Поттер, согласно таинственному Завещанию её свёкра Карлуса Поттера.

Арчибальд убедил меня не кручиниться, а отправить вслед за мальчиком его домовика Добби, чтобы тот приглядывал за ним, пустоголовым и забывчивым. И не позволял ему делать глупости, типа проявления заботы о маленькой рыжей змейке Джиневре, чтобы магия не приняла эту заботу за согласие на помолвку.

И чтобы следил за каждой крошкой, за каждой капелькой, попадающими в рот Гарри. А то, знаю я эту оторву Молли Прюэтт. Слышали об её школьных подвигах... Не спроста ей пришлось согласиться на такой мезальянс, выйти за Предателя крови, потому что все остальные неженатые мужчины начали избегать всю её семью из-за скандальных слушков, распространившихся по всему волшебному миру о доступности рыженькой Молли.

А в школе у Добби есть специальное задание: бить хозяина по голове до потери сознания каждый раз, когда он сломя голову бросится спасать того, кого не надо. Рыжую гадину, например.

Появился Гарри на Тисовой только на следующий год.

С заживающим шрамом и светящимися разумом изумрудными глазами.

Как только его доставили родственники на Тисовую, он, бросив сундук в чулан под лестницей, прибежал ко мне. Вслед ему неслись крики его тёти, которая угрожала племяннику, что, если тот не вернётся и не выполнит весь список задач до вечера, то ужинать не будет.

И Гарри неожиданно не только для меня, но и для разбушевавшейся Петунии, остановился, обернулся к дому, из которого только что выбежал, и крикнул в ответ:

— Я тебе не домработник, тётя. Ты мне за мой труд не платишь. И я отказываюсь от проживания под твоей крышей!

Я не знаю, видел ли парень то, что сотворили его слова, или нет. Но я хорошо видела яркий всплеск магического купола — значит такой всё-таки был — который, сверкнув, лопнул и исчез. Появившись, как бы ниоткуда, он туда и вернулся. В небытие.

Но Петуния вдруг схватилась за горло и стала задыхаться, а её племянник начал массажировать левую сторону грудной клетки. На крыльцо дома выскочил Вернон, весь покрасневший от испуга за жену и от злости к её племяннику, приобнял Петунию за талию и бережно увёл её внутрь.

А потом входная дверь дома Дурслей опять открылась и оттуда вылетел и приземлился большой школьный сундук Поттера. Крышка этого несносного "гроба" отскочила, позволяя содержимому рассыпаться по травяной лужайке палисадника.

Некоторое время Гарри стоял, как столб, ничего не предпринимая. Потом медленно собрал свои пожитки обратно в сундук, взял его руками и направился к моему дому.

— Что стряслось? — спросила я подросшего парня, как только закрыла за ним входную дверь.

— Буду долго рассказывать, тётя Белла. Если кому-то ещё из твоих родственников нужно выслушать мои приключения, зови его.

Я, честно говоря, вытаращилась. Гарри Поттер и такие разумные речи! С чего бы такое счастье?

— А ты, Гарри, откуда про моих родственниках знаешь?

— Дядя Аргус поведал мне, — ошарашил он меня. — Они с моим домовиком Добби здорово помогали мне в этом, полном новой порцией ужасов учебном году.

Рядом материализовался одетый уже в чистую наволочку домовой эльф мальчика и стал ждать его приказа.

Хлопнула я глазами, чтобы проверить — не мерещится ли мне всё это, но нет. Парень, оставив тяжёлый сундук на полу, стоит напротив и смотрит вполне себе осознанно, даже плечами передёрнул, упомянув прошедший год.

— Ладно. Иди, располагайся в своей комнате, пока я свяжусь с моей семьёй. Будешь всем рассказывать, когда поужинаем. У меня тоже есть, чем всех вас удивить.

— Идём, Добби, — сказал повеселевший парень и его эльф, щёлкнув пальцами, поднял сундук в воздух и они отправились внутрь дома.

* * *

Поздним вечером, плотно поужинав, всем всё рассказав до мельчайших подробностей, Гарри начал часто-часто зевать и я предложила ему идти спать, а нас, взрослых, оставить рассуждать над новым раскладом плана. Пожелав нам спокойной ночи, он удалился спатоньки, а мы — бабушка Батильда, я и мои два брата — переместились на более удобные диван и кресла у камина. Разговор предстоял длинный.

— Вот видите? — начала бабушка. — Случилось то, чего даже Альбус вряд ли ожидал. Встреча с василиском и ранение его зубом уничтожили хоркрукс Того-которого. А слёзы феникса излечили мальчика от всего, чем он болел раньше. Смотрите, он даже очками перестал пользоваться. А проткнув тетрадь с хоркруксом тем же зубом, уничтожил ещё один кусок души Тома Риддла.

— Да, но Альбус прознал про Добби и то, что он уже домовик Гарри, а не его семьи, Дамблдоров. И смотрите как мастерски отсёк доступ эльфа к его новому хозяину, просто ужесточив Защиту замка, — начала я.

— Но вмешался я, — прервал меня Аргус. — Было, за что — Уизли плели вокруг Поттера такую густую паутину, что без меня попался бы он на их крючок. Пришлось как-то потерпеть некоторое время без моей любимой кошечки.

Аргус нежно погладил серую шерсть миссис Норрис, а та мурлыкала от удовольствия. Но одним глазом следила за передвижением остального, уже моего, кошачьего семейства.

— Кто вырубил Уизлетту у туалета Плаксы Миртл? — спросила бабушка.

— Я, — ответил Аргус. — Раз у Добби доступа в Хогвартс не было и он не смог бы выполнить приказ охранять хозяина от его собственной глупости, пришлось обезвреживать противную сторону. Одержимую девочку. Но я однозначно утверждаю, что самые опасные из Уизли для нашего мальчика не она и не её мать-дура...

— Шестой, да? — предположила бабушка Батильда. — Без него, без его навязчивого присутствия возле Поттера, тот перестал быть каждой бочке затычкой. Не считая Шестого своим самым близким другом, почти братом, Гарри перестал бы общаться со всеми остальными из рыжей семейки Предателей. Тогда и Молли потеряла бы возможность приглашать его летом домой. При этом, смотрите, что получилось прошлым летом, когда Добби в Норе скрытно следил за принимаемой мальчиком пищей — вернулся он на каникулы адекватный, незашоренный, в себе и ничего из случившегося не забывший.

— Прошлым летом в первые дни было страшно, — сказала я. — Иногда я даже думала, миленький Мерлин, как хорошо, что Гарри не забыл собственное имя!

— Аргус, а как ты избавился от Шестого, когда провернули дело с посещением василиска в Тайной комнате? — младший брат Арчибальд стоял до сих пор задумчивым, со сцепленными в замок руками.

— О, это было самое простое, — улыбнулся Аргус и его лицо просветлело. — Обронил в его присутствии, как можно найти замковую кухню. И тот сразу отбыл туда, аккурат в тот самый момент, когда его ветреная сестра, находясь под управлением хоркрукса из дневника Риддла, отправлялась выпускать василиска прогуляться по коридорам Хогвартса. У Поттера мантия-невидимка...

— Оу! — воскликнула бабушка. — Разве Альбуса жаба не задушила оставить её у себя?

— Это Та самая мантия, бабушка, — сказал Арчи. — Она полезна только для своего хозяина. Из чужого она, продолжая быть мантией-невидимкой, тянет жизнь. По секунде за каждую секунду использования.

Я представила себе досаду Дамблдора, когда тот ощутил на себе неразумном действие Дара Смерти и оскалилась. Аргуса слегка передёрнуло, но он продолжил свой рассказ:

— Та-а-ак-с, и вот мы поджидали Седьмую у туалета на втором этаже под той самой мантией, а как она прибежала вприпрыжку, я стукнул её по тупой рыжей головке. Потом Поттер скрутил её веревками по-маггловски и мы её затолкали в ближайший чулан, заткнув ей рот тряпкой, чтобы она не могла визжать, когда придёт в себя. На всякий случай, влили ей в рот флакон Снотворного.

— Хе-хе, с этого надо было начать, брат, — захихикала я. Как мне было приятно, что при помощи Аргуса я получила некоторое преимущество перед Молли Прюэтт. — Он её не спас, да?

— Нет, от чего её спасать? Она дрыхла поверх вороха сухих тряпок для мытья полов всё то время, пока мы с Поттером одолевали хоркрукс Риддла и договаривались с василиском.

— А почему прилетел Фоукс?

— Наверно потому, что Альбуса в школе не было и Фоукс появился по собственной инициативе. По-моему, директор планировал грандиозное представление на тему "Неведомое чудовище похищает невинную деву и прячет её в Тайной комнате" и продолжение спектакля — "Герой спасает эту невинную деву, тем самым связывая их ниточки жизни" — на более поздний этап. Скажем, к концу учебного года, как было устроенно прошлым годом. Но, на этот раз мы начали действовать сразу после окаменения Грейнджер и рейвенкловской старосты девушек.

— Что будем делать с Поттером? — спрашиваю я.

— Я его поверхностно исследовал. Хоркрукса нет и в помине. Но завтра я его возьму с собой и покажу Сметвику в Мунго. А там и Гринготтс посетим. На следующей неделе из Дурмстранга возвращается моя дочка Зорни́ца*. Будем их знакомить.

— Э-э-э... — могу только сказать я и заткнуться.

Всё понятно. Я понимаю. Я очень, очень рада.

---------------------------------

*Зорни́ца — этим именем в болгарском языке называется Утренняя звезда, Венера перед восходом Солнца. Употребляется и как имя девочки, в сокращённом виде — Зóри. Когда Венера появляется после захода, называется она Вечéрницей. Не используется как имя девочки.

---------------------------------

* * *

Вернул мой брат Поттера поздно вечером. Оба были уставшими, голодными, но довольными собой.

— Беллс, завтра поговорим. Милица заждалась новостей, так что, пусть Гарри сам, если не очень устал, расскажет тебе в подробностях.

— Хорошо, — отвечает тот. — До свидания, мистер Фоули.

Фоули! Арчи доверился мальчику настолько, что озвучил перед ним нашу настоящую фамилию, со всеми вытекающими!

— До завтра, парень, — говорит мой младший брат и аппарирует, оставив меня наедине с насмешливо ухмыляющимся Поттером.

— Ну, что ж, раз уже всё знаешь, — вздохнула я, — идём ужинать. О племяннице Зóри узнал?

Зелёные глаза парнишки, не зашоренные безвкусицей в виде очков-"велосипедов", восторженно сверкнули и он, залившись румянцем, кивнул головой. Арчи ему фотку показал, не меньше этого.

Ранним утром следующего дня я услышала шум в гостевой комнате и подумала, что мой младший брат явился пораньше, перед работой.

Но в гостиной я нашла Артура Уизли, пригвождённого домовиком Добби к стене под самым потолком Залипающими чарами.

— Миссис Фигг, что здесь происходит? Чей этот домовик и почему он меня обездвижил? — встретил меня обвинениями Предатель крови.

— А ты кто такой, чтобы врываться в мой дом, не предупредив меня, а? Я не маггла, Уизли. То, что Альбус меня с силой затащил в ваш Орден, не означает, что мой дом — проходной двор.

Я была в бешенстве, я могла его одним взглядом убить, была бы у меня магическая мощь моего Рода. Почуяв опасность, грозившую хозяйке, вокруг меня выстроились мои котики и, повинуясь моим мысленным приказам, начали высасывать из Артура магию и передавать мне.

— Зачем пришёл? — спросила я, став уверенней, когда почувствовала знакомое тепло в солнечном сплетении. Мои любимые котики славно стараются.

Мужчина, висевший тряпкой на стене, не понимая, что с ним происходит и отчего он чувствует себя ослабевшим, начал мигать как ребёнок, которого застали во время шкоды.

— Я-я-я... меня Альбус отправил приглядеть за Гарри... — начал он, но я его гневно прервала, посмотрев на часы на стене рядом с ним.

— В четверть шестого? Ты в своём уме, придурок?

— Я-я-я потом на работу, я-я просто посмотреть из твоего окна на дом Дурслей, чтобы узнать, всё ли с мальчиком в порядке.

О! Ты смотри! Вопреки печати Предателя на своей ауре, он в состоянии видеть присутствие другого мага? Заметил ли он факт нахождения Гарри не в доме тётки, а в моём? Что мне делать — звать Арчи или самой попробовать жахнуть незваного, очень опасного посетителя Обливиэйтом? Давай, попробую, решила я, ощутив своё малюсенькое ядро переполненным, как никогда раньше.

— Добби, освободи Артура! Обливиэйт! Ты, Уизли, забудешь, что приходил сюда этим утром и всё то, что видел и узнал здесь. Скажешь Альбусу, что проспал. Сомниус!

Мистер Уизли сполз по стене, когда домовик освободил его от чар прилипания, а его глаза затуманились и закрылись. Секунда и он засопел, приняв позу эмбриона.

— Добби, незаметно перенеси этого волшебника в его спальню и оставь его рядом с его женой. Постарайся не разбудить никого из домочадцев.

— Добби постарается, добрая госпожа! — восклицает домовик и, щёлкнув пальцами, с негромким хлопком исчезает вместе с непрошеным гостем из моего дома.

Странно всё это, по-моему. С чего вдруг Альбус забеспокоился о своём ручном мальчике настолько, что отправил на проверку своего самого верного приспешника? Или это произошло по инициативе его жёнушки Молли? Надо с братом обсудить этот инцидент, а не гадать впустую и напрасно. А раз так и так проснулась, приготовлю-ка на этот раз завтрак я, а не домовик Гарри. Как-то потянуло похозяйничать.

И я отправилась на кухню.

* * *

Арчибальд появился в тот самый момент, когда Добби докладывал мне, что всё исполнено аккуратно и никто в Норе его прибытия и отбытия не ощутил. Но мне известны возможности Дамблдора, он в состоянии выявить магические эманации прошлогодней давности. Так, что стоит поговорить с братом и об этом.

Пока пили утренний кофе, Арчи слушал мой рассказ о происшествии. Моё утверждение, что я наложила на одном простом желании заклятия Обливиэйт и Сомниус, он встретил идеально круглыми глазами. А потом задумался.

— Артур наказан печатью Предателя крови, но он совсем не глуп, Беллс. И вся его семья глубоко предана Дамблдору. Я думаю, что кто-то увидел нас с мальчиком вчера вместе и сделал кое-какие заключения. Альбус платит за каждое интересующее его донесение, совесть — вещь переменчивая и подкупная, знаешь ли. А ты правильно сделала, внушив его шестерке мысль, что он проспал сегодняшнее посещение. По этому поводу поступим следующим образом: позовём бабушку Батильду. Пусть она наколдует вокруг твоего дома временной купол защиты. Но сначала организуем тебе ограбление дома. Я найду этого воришку, как ты его назвала? Флетчером?

— Да. Мунгундус Флетчер. Занимается контрабандной торговлей всякой всячины.

— Запомню. Найду его и отправлю его в твой дом воровать. А ты его застанешь. И будет у тебя оправдание для защиты от подобного расклада. Когда всё уладите, можешь звать Дамблдора. Устроишь ему ор да крик.

— Устрою.

— Ладно, сестра, я побежал искать этого Флетчера. Ты разбуди Поттера и отправь его к тётке на некоторое время, пока всё не организуете. Я тебя Патронусом предупрежу, когда тебе отправиться по магазинам, чтобы к появлению вора дом пустовал.

— Всё понятно, братишка. Иди, давай, не опоздай на работу.

К вечеру над моим домом стояла очень продуманная круглосуточная защита от магглов. Магов она пропускала только тех, которых назвал мне Альбус, но не в любое время, а только в удобное для меня. Бородатый интриган косился с подозрением, но ничего конкретного на меня его осведомитель не настучал. И он отбыл, промолчав на этот раз.

И мы с мальчиком на некоторое время зажили спокойной, размеренной жизнью.

Вернулась со школы моя племянница и на третий день после своего приезда домой, явилась к любимой тётушке в гости. С вихрем распущенных волос соломенного цвета до пояса, щебеча как птичка. И приковала явившегося на шум молодого Поттера взглядом васильковых глаз из-под опущеных длиннющих ресниц. Тот, заметив в гостиной это чудо природы и славянской крови, забыл дышать.

— Тётя Белла, кто это? — посмотрела на меня девушка, ослепительно улыбнувшись покрывшемуся красными пятнами парнишке.

— Зори, познакомься с мистером Гарольдом Джеймсом Поттером! — Тот на подгибающихся ногах преодолел расстояние от двери до нас с племянницей, смущённо взял её поднятую к нему ручку и даже осмелился её поцеловать.

— Я в восхищении, мисс Фоули. Наслышан о вас.

— Гарри, это моя единственная племянница Зорница Мая Фоули. Не в смысле, что у моего младшего брата других детей нет. Есть. Сыновья-двойняшки.

— Тётя Беллс, я всё понимаю, — отвечает мне Поттер и буквально падает в кресло рядом с нами. — Мисс Фоули, надеюсь, вы останетесь подольше у своей тёти.

— О, конечно, — улыбается племянница и окончательно добивает бедного парнишку парой ямочек на разрумянившихся щечках.

Молли Прюэтт, дыши на поворотах пылью за мной! Молли объявила войну, войну и получит. Она о себе думает только в одних превосходных степенях. Но я изучала Сунь-Цзы.

Моя племянница Зорница — не твоя веснушчатая дурнушка, а из тех, кого называют настоящими красавицами. Говорю это не потому, что она мне родная и я её люблю всем сердцем. Вы видели маггловских киноактрис? Тех, кто снимались в фильмах шестидесятых? Бриджит эта, как её там звали, Бардо, Борде? Или другую, итальянскую актрису Софию Лорен? Грацию истинных богинь заметили? Заметили, я знаю. Эх, эти славянские красотки!

Не то, что мы, как будто вышедшие из ужастиков.

Вот. Наша Зори из того же теста девица. Представьте её: точённая, длинноногая фигурка с копной пышных русых волос до ... тазобедренных суставов. Гордо поднятая головка, лицо сердечком, белое, как снег. Под бровями вразлёт огромные, очерченные густыми длинными ресницами голубые глаза. Розовый ротик, ямочки на щёчках... Одним словом — принцесса. Я была уверена, что Гарри Поттер потеряет свою голову с первого взгляда.

Так и случилось.

Зорница года на два старше Гарри и чуточку повыше ростом. Но этого не имело значения, так как он ей тоже понравился. Соответственно, вскружили друг другу головы, хотя Гарри был в свои двенадцать-тринадцать лет ребёнком рядом с полностью уже оформившейся девушкой. Но у него тоже были кое-какие преимущества, как например его невозможно яркие зелёные глаза, чёрные как смоль волосы и происхождение, достойное одной из Священных двадцати восьми. И племянница, я это с уверенностью сказать могу, увлеклась им.

И недели не прошло, как эти двое стали всё свободное время проводить вместе.

Гарри стал ходить за ней собачкой с висящим до пола языком.

А в конце июля мои котики привели меня к лежащей в изнеможении тощей чёрной собаке. Собаке подозрительной, но чем-то привлёкшей моё к себе внимание. И тронувшей во мне некую, чисто по-человечески сочувствующую струнку. Я позвала Добби и приказала ему принести ко мне домой эту левую животину.

— Это не животное, добрая госпожа, это анимаг! — пропищал домовик и я поняла, что мои спокойные летние деньки кончились.

Несколько дней псина спала и отъедалась, пока на её рёбрах стало уже невозможно сыграть, как на пианино. Тогда я позвала младшего брата Арчибальда отменить анимагическую форму моего неожиданного гостя, потому что он сам не мог или не хотел.

Когда узнали, кого я домой привела, его нежелание возвращать свою человеческую форму стало понятным. Это был разыскиваемый даже маггловскими властями беглец из тюрьмы Сириус Блек. Одетый в полосатое тюремное тряпьё.

Хорошо, что мы сидели на диване, а псина-анимаг лежала между нами и камином, иначе мы все бы попадали там, где стояли. Гарри Поттер, который подглядывал из-за дверного проёма и думал, что его не видно, закрыл рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Тоже его узнал по телевизионным передачам.

Увидев предателя своих друзей Поттеров, Пожирателя и убийцу в моём доме, я испугалась. А, ведь, сама привела, никто меня не заставлял. Я схватилась обеими руками за рукав брата и начала мелко дрожать от страха и ужаса.

Но Блек нас удивил. Он не прыгнул на нас, аки вампир, кусаться, а остался на четвереньках, даже не шевельнув пальцем. Лишь смотрел на брата огромными честными "синими" глазами. Они оба с детства знались, как иначе. Выходцы и Наследники Древнейших и Благороднейших, из Священных двадцати восьми, семьи — все м.., то есть, они — знали друг друга.

— Арчи, прошу тебя, только послушай меня и тогда решай, что делать! — хриплым неуверенным голосом заговорил Блек. — Это не я был, Арчи. Это Питер Петтигрю был. Питера помнишь?

Я посмотрела на бледного брата, чтобы увидеть его реакцию. Брат, по-моему, сдержал себя намеренно, чтобы дослушать исповедь Блека до конца. Сжав губы, он коротко кивнул головой, но я не поняла к чему он это сделал — согласился выслушать беглеца или подтверждал, что помнит Питера этого. Но Блек принял кивок, как согласие выслушать его объяснения и продолжил говорить:

— Когда Джеймс предложил мне, крёстному отцу Гарри, стать и Хранителем Фиделиуса, я вдруг задумался и, по правде говоря, встревожился. Мы с Джеймсом родня, двоюродные братья. Я стал бы первым кандидатом на эту роль, на которого все подумают, когда распространится новость, что Поттеры ушли в подполье. Мне умереть за крестника не страшно, но есть ведь и другие методы узнать пароль Фиделиуса! А я не силен в Окклюменции. И я сам предложил Джеймсу и Дамблдору — помнишь директора Хогвартса? — заменить меня на Питера.

— Кто ставил Фиделиус? — спросил брат.

— Как это "кто"? Дамблдор, естественно! И он, почему-то, очень Хвосту доверял. Его кандидатуру принял сразу, не только потому, что во время учёбы Хвост всё время таскался за нами, хотя никто всерьёз с ним не дружил. Но Питера в Орден Феникса Дамблдор принял.

— Питер Петтигрю давно мёртв, Блек!

— Липа это, Арчи. Бред! Питер, как и я, как и Джеймс, мы все одновременно стали анимагами. Джеймс был оленем, я, как вы видели, псом, а Питер — крысой. Поэтому мы звали того Хвостом.

На лице Арчи проступило внезапное понимание, что тогда могло бы случиться. Я тоже уже догадывалась. Но молчала. Сириус продолжил оправдывать себя:

— Если бы я был Хранителем Фиделиуса, я бы скрылся в том доме в-вв... не помню я... и никто никогда не нашёл бы меня. Но я, Арчи, адрес Поттеров не помню...

— Как так не помнишь, если Фиделиус давно пал и все знают дом-памятник семьи Поттеров в Годриковой Лощине? — Воскликнула я, не понимая, о чём говорит Блек. — Наша родственница живёт недалеко от того дома, он стал видим для всех сразу после события того Хеллоуина!

— Невозможно! Я даже посёлок не помнил, пока вы не упомянули его название, — удивился Сириус. — Арчи, когда меня арестовали, меня даже не допросили. Никакого Веритасерума, ничего. Взяли, скрутили в бараний рог, метнули на лодку и... "Привет, толстые холодные стены Азкабана!" Даже мои руки не посмотрели, сразу назвали меня предателем и сподвижником Волдеморта, его правой рукой. Какая "рука"? Посмотри сюда!

Он подворачивает оба рукава полосатой куртки и мы видим его чистые от Тёмной метки предплечья.

— Но тебя осудили, Блек... — начинает мой брат, но его прерывает сиплый выкрик Сириуса.

— Неправда! Меня не только не судили, я уже сказал — меня даже не допросили. Представь себе, даже палочку на последние брошенные мною заклятия не исследовали.

— Но-но-но, как же тогда было?

— Я уже сказал, но могу повторить, если хочешь. Оглушили, связали, бросили в лодку и...

Арчибальд не то, что никогда не дружил с Блеком, он их банду молодчиков терпеть не мог. Те были безбашенными гриффиндурками, которые, как только закончили школу, отправились учиться, а потом и работать в Аврорат. А мой брат закончил Рейвенкло и его со школьной скамьи, как говорится, взяли в Отдел Тайн, где он быстро вырос по карьерной лестнице до руководителя одного из его отделений. Даже я не знаю какого, не моему птичьему уму это знать. Но Сириус был из Блеков, был Наследником... А! Был ли Сириус признанным Наследником своей фамилии? Я быстро прошептала свою догадку брату на ушко и он кивнул головой, что услышал меня и запомнил всё.

— Слушай внимательно, Блек! Дашь Клятву полного подчинения моей сестре Арабелле Дорийн Фоули, — Арчи кивнул подбородком в мою сторону и всё ещё сидевший на ковре перед камином беглец вытаращился, шевеля губами. Я смогла различить "сестра, Фоули, сестра..." — Мне тоже дашь Клятву никуда из её дома не выходить, сидеть в тех комнатах, которые она тебе укажет. Здесь редко, но бывает Дамблдор, он не должен пронюхать о твоём присутствии. Иначе я за тебя не отвечаю. Заколдует он тебя и ты сдашься ему с потрохами. Запомнил? А я возвращаюсь в Министерство проводить расследование.

— Не забудь узнать о том таинственном домовике, который прошлым летом появился в доме Дурслей, Арчи, — напомнила я брату. — Ты отменил письмо-предупреждение, которое та дура Муфальда Хмелкирк по ошибке Гарольду отправила, но про домовика так ещё ничего и не узнал?

— Ничего, Беллс.

— Какой домовик, какой Гарольд? Вы о моём крестнике Гарри Поттере говорите?

— О нём, Блек. О нём. Ну и скотина ты оказался, крёстный, бросил младенца лесничему на руки, типа, делай с этим ненужным мне и доставучим ребёнком всё, что хочешь. А я геройствовать!

— Неправда это, мисс Фоули!

— Называй меня миссис Фигг, конспирация такая.

— Хорошо. Миссис Фигг. Хагрид сказал мне, что Дамблдор приказал то-то и то-то. И я, как с цепи сорвался. Обо всём на свете забыл, только о том, что мне надо Питера-предателя найти... нужно... Я думаю... я ... ду...маю...

— Правильно думаешь, Блек, — сказал Арчи. — Закладки у тебя в голове были. Понятно. Иду я, поищу в архиве твоё дело и сразу, как прочитаю всё, задействую, кого надо.

И мой брат сделал шаг в сторону камина, чтобы бросить дымолётный порошок в огонь. Но сидящий на ковре Сириус схватил того на подол мантии, воскликнув:

— Постой, Арчи, подожди немножко. Я попробую кое-что... Кричер!

С громким хлопком перед нами материализовался домовой эльф, невиданной мною ранее дряхлости. С грязной, прогнившей, воняющей наволочкой, еле держащейся у него вокруг пояса при помощи какой-то верёвки. И с огромными, злыми серыми глазами.

— Противный грязный предатель семьи, который разбил сердце своей матушки, позвал недостойного Кричера. Слушаю приказы отступника семьи Блек.

Рядом возник Добби и стал, указывая пальцем на Кричера, пищать:

— Это был он, добрая госпожа! Он был прошлым летом в комнате Гарольда Поттера, сэра. Из-за него мой великий хозяин получил предупреждение о нарушении Статута, госпожа.

В гостиную ворвался подслушивающий до этого момента Гарри Поттер.

— Тётя Белла, кто это на полу? Это не всеми разыскиваемый преступник Сириус Блек? А это дряблое существо — что за жуть такая?

— Гарри, сохатик! — вскинулся Сириус и кинулся обнимать подростка.

Тот быстро сделал несколько шагов назад, неуверенно посмотрев на моего брата. Арчи заметил вопрос и мольбу в зелёных глазах Поттера и наколдовал Щит между ними. Бездумно рванувший к крестнику Блек налетел на него и резко остановился.

— Почему? — спросил он. — Я крёстный отец Гарри.

— О, Блек! Я должен тебе открыть глаза на правду. Мне очень жаль, но ты таковым являешься только на бумажке в Министерстве. Если удосужились с твоим дружком Джеймсом до этого додуматься. В действительности, Лили выбрала для своего сына другого, уже магического, крёстного отца, который дал мальчику другое имя.

— Неужели Лили выбрала своего Сопливуса? — побелевшими губами прошипел Сириус.

— Нет, не его. Она выбрала взрослого волшебника, но тот, как и ты, тоже оказался безответственным. Мог бы по крестильной связи найти мальчика, забрать к себе и воспитывать. И Дамблдор стоял бы в сторонке и нервно курил бы. Но нет. И он тоже оказался ошибочным выбором.

— Кто, кто он? Я его...

— Ты ничего. Ты даёшь клятву сейчас и своего носа отсюда не кажешь. Потому что ты, придурок, сам выходец из тёмной семьи, бросив ребёнка Хагриду, не увидел, что рана у мальчика на лбу необычная.

— Почему? — удивился Блек.

— Ты мне скажи. В рану на лбу Гарри Волдем... Сам-знаешь-кто внедрил часть своей души.

— Невозможно! Это... это очень чёрная магия. Тот-самый не смог бы... Дамблдор бы...

— Ты всё ещё веришь своему Дамблдору? Глупец ты, Блек, и слепец при этом. Гнить более десяти лет в Азкабане, не получив от своего Светоча Дамблдора даже самого обычного расследования... И продолжать... Да ты сам только что говорил нам с сестрой, что это он, Дамблдор, ставил Фиделиус и принимал клятву Хранителя!

Брат шлёпнул себя по лбу и прикрыл глаза, изобразив высочайшую степень возмущения от непроходимой дурости последнего из Блеков.

— Слушай внимательно, псина облезлая! — закричал Арчи. Я брата таким злым никогда в жизни не видела и очень испугалась. А Гарри просто вымелся из комнаты, подглядывая из коридора одним округлённым глазом. — До этих каникул был в шраме Гарри хоркрукс Того-самого. Но в этом году, по допущению директора школы, парень познакомился с василиском Салазара Слизерина и его яд, в сочетании со слезами феникса, оказались для этого порождения тьмы смертельными.

— Хозяин, хозяин, добрый мой хозяин, — запричитало дряблое создание, носившее имя Кричер, — он отдал мне уничтожить ту злую вещь. Но Кричер оказался слаб и не справился с поручением-м-ммм... А-а-а, Кричер плохой, плохой эльф.

— Да, ты очень плохой, Кричер! — воскликнул Добби, вдруг подбежавший к нему. — Веди к твоему дому, чтобы добрые хозяева могли посмотреть на эту злую вещь. И стой подальше от Гарольда Поттера, сэра!

Мы все обернулись к припавшему к ногам Поттера дряхлому домовику.

Сириус вдруг подобрался и даже чуть поднялся со своего места.

— Кричер, я приказываю тебе перенести всех нас в мой дом!

— Ничтожный Кричер исполнит приказ бесполезного сына мой доброй хозяюшки Вальбурги.

Мы все — трое взрослых, Гарри и оба домовика — перенеслись из моей чистой, прибранной, пахнущей хорошим кофе и сандвичами гостиной в запыленное обветшавшее помещение. Для меня это был, как говорит моя мачеха Кларисса, цивилиза-ци-онный удар. Не в том смысле, что я не знаю насколько отличаются два мира — маггловский и волшебный. Но такую степень заброшенности дома Блэков, с привязанным к нему домовиком, увидеть я никак не ожидала.

Длинные, от потолка до пола, тяжёлые портьеры неопределённого тёмно-зелёного оттенка, препятствовали проникновению света внутрь запущенного зала. Огромный, бывший великолепным в свои лучшие дни ковёр лежал на полу. В данный момент толстый слой пыли скрывал его рисунок от моего цепкого, изучающего взгляда. Шёлковые обои на стенах, на которых висели портреты спящих предков и родственников Сириуса Блэка, выглядели грязными и тёмными. Темнел и потолок, давно потерявший свою изначальную белизну. Аккурат над нами, на металлических цепях, угрожающе свисала люстра, красивая, если очистить её кристаллики от грязи, а её саму — от паутины и пыли, и зажечь. Размер люстры внушал страх из-за сходства с Дамокловым мечом. Меня передёрнуло и я отступила шаг назад, чтобы тёмное колесо всё время не притягивало к себе моё внимание.

Арчибальд тоже оглядывался вокруг, сравнивая свои воспоминания об этом помещении с тем, что видел сейчас. Я знаю, что сюда, в этот дом Блэков, его несколько раз водили наш отец с Клариссой и я понимаю его недоумение. Как и его непонимание пренебрежительного отношения Сириуса к своему имуществу. Но не он, а Гарри Поттер озвучил своё такое же непонимание:

— Ну, вы и бессовестный придурок, мистер Блэк! — воскликнул он, округлив глаза. — Самому довести свою семью до грани исчезновения, это каким глупцом надо быть, а? Пренебречь своим долгом, допустить, чтобы ваш собственный дом превратился в руины — талант у вас должен быть запредельный...

— И сокрушить сердце собственной матушки! — в унисон с парнем рявкнул Кричер.

— Да? Это я её сердце сокрушил, да? — заерепенился Блэк. — Не она моё? Как я могу быть виновным, если всегда говорил ей, ЧТО Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ СЛЕДУЮЩИМ ЛОРДОМ БЛЭК...

И тогда ЭТО случилось. Дом вздрогнул и начал гудеть, в комнате вспыхнул и сразу погас яркий белый свет. Магия приняла отказ Сириуса Блэка от принятия наследства по прямой линии. А Кричер начал трястись и у нас на глазах дряхлеть пуще прежнего.

Потолок над нами заскрипел угрожающе и на пол посыпались пыль и куски штукатурки.

— Гарри, — крикнул мой брат. — Быстро проговаривай нужные слова для принятия тобой титула Лорда Блэк, иначе на нас обрушится всё здание! Слова те же самые, как при принятии главенства над родом Поттер.

Парень не долго колебался. Ему не надо было рассуждать и взвешивать варианты выбора, ему в Гринготтсе всё уже разъяснили гоблины. Если он от этого права откажется, то следующим лордом Блэк должен стать его дальний родственник Драко Малфой.

— Я, Гарольд Джеймс Поттер, предъявляю свои права на главенство над Родом Блэк по праву крови! — высоким, несколько смущённым и в конце давшим фальцет голосом сказал он.

Откуда-то в его руках появился длинный темноватый, тускло отражающий скудный свет кинжал. Им он резко пырнул свою ладонь, оттуда прямо на ковёр пролилась кровь и нас всех снова тряхнуло. Дом словно вздохнул и перестал гудеть, опять — на этот раз вспышкой сине-белого цвета — сверкнуло и стало легче дышать. Вот, это да-а-а... Не подозревала, что так быстро всё произойдёт, хотя что-то подобное я ожидала.

— Теперь дай своему новому домовику свой носовой платок и прикажи ему одеться в новое, чтобы тот не умер, раньше времени, — подсказал парню мой брат.

Гарри стал рыться в карманах своих брюк, но не нашёл там такой нужный на данный момент кусок ткани. Лето, всё-таки. Недолго раздумывая, он отрывает неширокую полоску из переда своей летней рубашки и бросает этот кусок вытаращившемуся домовику, выкрикнув тому ритуальные слова:

— С сегодняшнего дня ты, Кричер, мой домовой эльф. Негоже домовику Древнейшей и Благороднейшей семьи Блэк ходить в рванине. Переоденься! И принеси нам ту "злую вещь", ради которой мы прибыли сюда.

— Сохатик, ты чего?.. — шепчет ошарашенный всем случившимся Сириус. — Всё это давно уже история... Ты не должен был... Я ведь, отказался не для того, чтобы тяжесть всей этой замшелой древности пала на твои плечи.

— Мистер Блэк... — начал Гарри Поттер протестовать, но его прервал крик Сириуса.

— Я не какой-то "мистер Блэк", Сохатик, я твой крёстный отец!

Гарри смотрит на моего брата с вопросом в глазах. Видно, что парень не другу своих родителей, а моему брату доверяет больше.

— Скажем ему, мистер Фоули?

— Скажем, придётся, но не раньше обещанной им клятвы. Давай, Блэк, клянись!

— Я обещаю... — потупив взгляд, выдал Сириус, но мой брат неумолим.

— Клятву, пусть будет Непреложный обет, а то, знаю я ваше "обещаю" мародёрское.

Арчи выступил свидетелем. Блэку не отступиться больше в своих выкрутасах ни на шаг.

Пока мы подстраховывались, Кричер на пару с Добби развернулись вовсю с уборкой помещения. В конце всё блестело, как новое. А на столе нас ожидал вкусный обед.

Когда насытились, Блэк осмелился спросить у брата:

— Арчи, ты всё время утверждаешь, что не я, а кто-то другой крёстный отец Гарри. Кто это такой? Кто его выбрал, не уведомив меня?

— Лили его выбрала, Блэк. Она попросила нашего профессора Зельеварения и он с радостью согласился быть сыну любимой ученицы крёстным отцом.

— Старик Слагги? — Крикнул неверяще Сириус. — Но... Гарри, вроде, не жил с ним... тоже.

— Нет, не жил. Лили тоже ошиблась с выбором. Уж лучше Снейпа бы выбрала, тот справился бы... Гоблины провели полную проверку твоего, назовём его "племянником", а то лордом звать его, сидя за одним столом, неуместно. И нашли на Гарри клятву Снейпа защищать его при любых обстоятельствах. А крестильная связь с его магическим крёстным была приглушена. Угадай кем.

Блэк хлопает глазами, не веря словам моего брата. Азкабан взрослению не помогает, как я понимаю. Ссора с родителями тоже. Дорея Поттер, хоть и тётка, всё же Сириусу матерью не была. Но, даже если бы ею была, Джеймс — сын этой дурынды — кончил хуже, чем племянник. Не знаю могу ли я, на манер моего соседа Альбуса Дамблдора, назвать всё это "лучшей судьбой"? Куда Карлус смотрел, спрашивается в свете тех времён.

— Кем? — округлив синие глаза, не понимает Блэк.

Как? После всего этого?

— Тем, кто сам объявил себя опекуном мальчика, — не сдержалась я. — Альбусом.

— Я не верю.

— Как хочешь, Блэк, как хочешь. Но не я десять лет прохлаждалась без разбирательства, без суда в Азкабане. Это тебе пришлось. С его попустительства. Не верь, но это не меняет факт чудовищного преступления против двух Древних родов. И, почему-то мне думается, что не только против двух.

Блэк продолжал хлопать глазами с ложкой на полпути ко рту. Он, что, тупой, что ли?

— Арчи, о ком ещё твоя сестра говорит?

Я вижу, что моему брату хочется разбить столешницу своим лбом. Он медленно оставляет стакан рядом с тарелкой, берёт салфетку, промокает свои губы от несуществующих кусочков еды, раздумывает.

— Имя Боунсов канет в Лету, как только дочь Эдгара выйдет замуж. Прюэтты закончат своё существование после кончины Игнациуса и Мюриэль. Где Медоузы, Маккинноны где? Где Принцы, Лестрэйнджи, Трэверсы?

— Ты Пожиранцев жалеешь, Арчи?

— Конечно, жалею. Если бы не было противостояния, якобы Сил Света против таких же якобы Сил Тьмы, развязанного твоим любимым руководителем Ордена курицы, все эти семьи процветали бы. И у всех были бы многочисленные потомки, старшее поколение жило бы десятки и десятки лет. Но все, почему-то, внезапно померли. Кто от чего, а большинство — от Драконьей оспы. Скопом. Только мои родители спаслись и Августа Лонгботтом.

— И кое-кто из приверженцев Альбуса, тот же Додж, например, — вставила я.

— Вы о чём сейчас говорите? Вы не профессора Дамблдора ли во всём этом обвиняете? — кричит Блэк, бросая свой стакан в камин.

Стекло трескается, вино в нём расплёскивается по вычищенным обоими домовиками камням. Лицо Гарри, сидящего во главе стола, резко вытягивается.

— Кричер! Подай Сириусу небьющуюся чашу и больше вина не подливай ему! — чётко произносит он.

— Сохатик, ты чего? — не верит ушам Блэк.

— Того. Слушайте сюда, мистер Блэк. Завтра отправляетесь в Швейцарию лечить свои мозги. У вас не столько тело нуждается в починке, сколько разум.

Я киваю в знак согласия. Видит Мерлин, насколько у самого Гарольда очищающей разум оказалась встреча с василиском. То, что в голове Сириуса полно закладок невооружённым глазом видно. С высоты полёта самолёта.

— Но...

— Никаких "но". Не обсуждается. Мистер Фоули, что о том вопросе, о котором говорили в Гринготтсе? — Внезапно меняет собеседника молодой Поттер. Ну, уже Поттер-Блэк.

— Я спрашивал на семейном совете. Моя жена сказала "да", Зорница тоже согласилась, — отвечает мой брат Арчи и я ощутила, как мои уши вырастают до размеров телевизионной антенны.

Я начинаю подпрыгивать, больше не обращая внимание на удивлённое выражение Блэка.

* * *

Выпроводили Гарри в Хогвартс полностью укомплектованным и во всеоружии.

Как хорошо получилось, что одновременное рандеву парня, моего старшего брата Аргуса и василиска Салазара Слизерина удачно совпало с отсутствием Альбуса в замке. Что феникс Фоукс почувствовал себя ответственным за угрозу ученику и полетел на ту же встречу. Как результат, Гарри избавился от хоркрукса в шраме на лбу. И его кровь превратилась в гремучую смесь, которая выжжет любое вредное для парня зелье. Ею можно кого-угодно отравить.

А дальше судьба, наконец-то, стала подбрасывать бонусы бедному парнишке.

С исчезновением кусочка души Того-самого, тянущего магию Гарри на своё поддержание в мире живых, его магическое ядро стабилизировалось и его магическая мощь начала расти.

Добавлю от себя, что для Мальчика-который-выжил, оставшись сиротой, знакомство с моим младшим братом стало своего рода избавлением от сиротства. Потому, что Арчибальд взял дальнейшую судьбу последнего из Поттеров в свои руки. Стал ему, как бы, настоящим опекуном. Не то что безответственный Сириус, который до недавнего времени искренне считал себя крёстным отцом парня. Или Альбус наш Дамблдор, который сам себя назначил опекуном. Весь магический мир Британии признавал это опекунство, как само собой разумеющееся, а в действительности, мальчика подбросили на порог Дурслей, но вы это уже знаете.

Скажете — да, но у вашей семьи тоже не бескорыстный интерес к последнему Поттеру. Да, это так. Ну и что? Проведите параллель между тем, как бы прожил свою жизнь Гарри, не прояви мы к нему свой интерес, и тем, что мы ему предлагаем.

Для начала, никто сироту грабить не собирается. Напротив, у него, после помолвки с Зорницей, появилась настоящая семья, которая оградит его от всех угроз. И мы сами не последние бомжи, а довольно-таки хорошо обеспечены. Одна бабушка Батильда чего только стоит! Или мой брат Арчи, который в Отделе тайн возглавляет целое направление магических исследований. Мой отец, лорд Фоули, пригреет зятя под своим крылом, подучит его, натаскает в политических играх, подготовит к принятию его законных мест в Визенгамоте...

С какой стороны не глянь, для парнишки всё выигрыш. Оставь мы его на попечении Дамблдора и Уизли, всучат ему веснушчатую рыжую дурнушку при шести голодных и голых братьях и будет он всю жизнь гоняться за преступниками, работая — заметьте, РАБОТАЯ — в Аврорате. А его наследство поделят между собой многочисленные гиены. Зачем ему это?

Я уверена, что Гарольд не настолько туп, насколько его считают Уизли, Альбус и та его подруга, которая из магглов, ну... не помню её имя. И, что удосужился он просчитать все плюсы и минусы (хотя, какие минусы тут могут быть, не понимаю) от вхождения в нашей семьи зятем.

Как результат, на безымянном пальце его левой руки теперь обручальное кольцо. Парное кольцо, соответственно, на ручке моей прекрасной племянницы Зорницы.

Кстати, я спросила жену Арчибальда, почему она назвала дочку не обычным в волшебном мире Британии именем "Аврора", так переводится имя моей племянницы, на что она мне и ответила:

— Поэтому и оставила без перевода, чтобы никто не догадывался, что означает её имя. Пусть дивятся, Белла, пусть язык у них узлом завязывается, при выговаривании её имени. Ты об этом не переживай.

Кто? Я переживаю?

Конечно, переживаю. Такой финт ушами, как помолвку наших детей, не каждый может провернуть. Молли-Молли, накрылись медным тазом все твои подковёрные игрища! Ха. Ха. Ха.

То, что будут на парня наезжать со всех сторон — это к гадалке не ходи. Но, как я выше упомянула, он едет в школу во всеоружии. На правой руке у него два родовых кольца — Поттер и Блэк. И, хотя Сириус бунтовал, Гарольд посетил ритуальную комнату в доме на площади Гриммо, чтобы окончательно подтвердить принятие главенства рода Блэк, Древнейшего и Благороднейшего. Приняв родовое кольцо, он уже мог спокойно перемещаться по волшебному миру, что и сделал на следующее утро, отправившись в первую очередь в знаменитый Поттер-манор. О замке своего дружка Джеймса с блестящими от выпитого вина глазами рассказал всем нам Сириус. Пришлось Гарри с моим братом Арчи взять Блэка с собой, потому что только у него сохранился допуск туда. После смерти старших Поттеров — Карлуса и Дореи, внезапно заболевших драконьей оспой и умерших, не приходя в сознание — просто некому было отнять у него это право.

Вернулись из своей поездки каждый по-своему. Мой брат был весьма доволен увиденным, его вдохновлённое лицо буквально светилось. Гарри был задумчивый, а Сириус совсем сдался, плакал, сопел и вообще вёл себя неуравновешенно.

Вечером того же дня, прежде чем отправить парня спать, я спросила у него как прошло посещение родового замка. Он молча показал мне новое кольцо на своей правой руке рядом с кольцом Блэков и, не дав мне опомниться, крикнул:

— Динки! — Перед нами появился незнакомый, одетый в белую накидку с гербом Поттеров на груди домашний эльф, который преданными огромными зелёными глазами смотрел на своего хозяина. — Перенеси нас с тётей Беллой в манор.

— Динки сделает! — пищит маленькое создание и в скором времени мы стоим по середине огромного, прекрасно ухоженного и обставленного зала.

Что об этом строении говорить, сказка и только. Я буду счастлива приходить иногда в гости к моим племянникам — в будущем... через некоторое время. Если меня пригласят, конечно.

Пригласят, конечно, я в этом уверена. А Дамблдор пусть кусает себе локти.

Примечания:

Для того, чтобы не возникало споров, как правильно писать название родового поместья — "манор", "менор" или "мэнор", вот справка:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Манор

После отправки Гарри в Хогвартс, для меня наступила пора десятимесячного отпуска. Я недолго собиралась. Взяв с собой только любимых котов-низлов, закрыв камин на пароль, выданный мне братом Арчибальдом, и заперев домик на замок, я села в автобус и уехала из Литлл-Уингинга. Для соседей — на юг, чтобы лечить свои больные суставы, в действительности же — к бабушке Батильде в Годриковую Лощину.

Разложив свои вещи по шкафам, наполнив миски и лотки, я оставила своих волшебных животных дома и вместе с бабушкой вышла на прогулку.

По пути мы прошли мимо полу разрушенного дома Джеймса и Лили, который те купили у своего бывшего директора, чтобы скрыться от нападения Того-самого. Огромная табличка с надписью у калитки извещала всех паломников, что здесь, в этом доме пали смертью храбрых... и так далее. Хм.

— Бабушка, а не позвать ли нам Добби, чтобы расчистил разрушения и начал восстанавливать прежний вид строения? А то надоело ждать уже столько лет, чтобы Министерство что-либо в этом направлении сделало?

— Добби? — удивилась старая Батильда. — Ты имеешь в виду того домовика, который раньше принадлежал Дамблдорам, а теперь — нашему Гарри? — Я утвердительно кивнула головой. — Ну, по меньшей мере, справедливость восторжествует. Зови.

— Добби, — крикнула я и маленький восторженный домовой эльф возник рядом.

— Добрая госпожа позвала Добби! — пискнул он, хлопая глазами. — Что должен Добби сделать?

— Добби, посмотри, это твой дом, да? И твоего хозяина Гарольда Поттера, — его огромные жёлтые глаза смотрят на разрушения с тоской. — Почему бы тебе не заняться ремонтом в нём?

— Что конкретно Добби должен восстановить? — начал подпрыгивать от нетерпения он.

— Давай посмотрим. Веди нас!

По-детски маленькие, но по-взрослому сильные ручонки домовика взяли наши с Батильдой руки и домовик, шагая чуть-чуть впереди нас, первым пересёк границу допуска на территорию владения. Выйдя из зарослей ограды, мы увидели давно одичавший сад. Бурьян был выше меня, а тропинка, вымощенная каменными плитами, еле угадывалась. Но Добби уверенно вёл нас и мы следовали за ним.

Входная дверь дома не была закрыта на замок. Она даже не была до конца закрыта, а болталась на петлях при каждом порыве ветра. Мне не было страшно идти вслед за домовиком, я боялась того, что там, внутри помещений увижу.

— Покажи нам весь дом, Добби! — тихим голосом сказала Батильда. — Надо посмотреть, с чего начать восстановления здания, а двигаться здесь свободно есть возможность только у тебя.

— Добби слушает, добрая госпожа, — отвечает так же тихо он. — Это прихожая...

Пол так называемой прихожей покрывал толстый ковёр из ворвавшихся через входной проём листьев. В нос ударил запах гнили и испражнений грызунов. Без проводника, я думаю, постороннему человеку не войти. Кто на данный момент имел доступ в дом-памятник? Только Дамблдор? Кто ещё?

Добби открыл внутреннюю, ранее застеклённую дверь и грустно пропищал:

— Это гостиная.

Гостиная была пустой. Нет мягкой мебели, нет шкафов, ковров, портретов предков... Закрытые на ставни окна были грязные и без портьер. Одинокий, посеревший от времени и влаги сервант стоял, прислонившись, в углу комнаты. Некоторые из рассохшихся, там и сям с упавшей на них штукатуркой с потолка, досок пола, были выбиты и выдавлены, а на их местах зияли тёмные провалы.

Здесь кто-то порядочно разогнался, разграбив всё, что плохо лежало. Не сделали ли это те, кто должны были лишь убрать и восстановить разрушения после битвы с Тем-которым. Только почистить и восстановить дом, а не начисто его опустошить.

Домовик указал на разбитую дверь слева от входа:

— Здесь кухня... была...

Туда я только одним глазом заглянула, потому что там тоже всё утащили, ничего из утвари не осталось. Даже от поломанного стула только одна нога осталась. Унесли остальное.

— Веди нас в другие помещения, Добби, — подавлено от увиденного сказала я.

— В библиотеку Добби войти не может, добрая госпожа, там стоит родовая защита. Когда хозяин, великий Гарольд Поттер-Блэк появится здесь, только он сможет открыть своей кровью замок. Так же, Добби не может подвал вам показать. Там матушка великого Гарольда Поттера-Блэка себе зельеварню и склад соорудила. Хотят ли добрые госпожи посетить второй этаж?

— Веди нас, — приказала я и мы стали подниматься по лестнице. Бурое пятнышко на стене привлекло моё внимание и я спросила: — Добби, это кровь, да?

— Да, Добби знает, что это кровь хозяина Гарольда. Когда человек-собака бежал с маленьким хозяином Гарольдом на руках по лестнице вниз, он совсем не смотрел на то, что с ребёнком происходит. И его головка, болтаясь, несколько раз стукнулась об стену. Вот, здесь тоже есть пятно. Но эту кровь Добби не может использовать для открытия закрытых помещений...

— Нет-нет. Мы не хотим туда, Добби! Не думай, что мы намерены опустошать имущество Гарри, мы не воровки, в отличие от тех, кому дали допуск сюда раньше.

— Это были люди несостоявшегося старого хозяина, добрая госпожа. Тот рыжий волшебник, которого вы тогда утром застали в вашем доме и лично его заставили забыть своё посещение. С ним был тот воришка, которого ваш брат отправил у вас воровать, чтобы вы его застали и...

— Понимаю. Я всё понимаю.

На верхнем этаже мы нашли три спальни, ванные и уборные к каждой отдельно, недоступный кабинет под родовой печатью и гардеробную. Разгромлена из трёх была только детская комната. Она осталась и без крыши. Одна стена была начисто снесена, а на остальных трёх мы увидели обширные подтёки дождевой воды, которые превратили детские обои в маленьких зайчиках, лисичках и воробушках в серо-буро-зелёные лохмотья, а обитель маленького мальчика — в руины. И это сделала одна только Авада Кедавра? Не смешите мои тапочки.

Хорошо, что и кабинет был закрыт, иначе его бы постигла судьба всех открытых помещений — быть полностью опустошённым. Представляю, что там можно было найти...

Странная идея посетила мою не особо хорошо и складно соображающую голову и я озадаченно остановилась.

— Бабушка, — обратилась я к моей спутнице, — объясни мне, пожалуйста, следующий казус: Поттеры были под Фиделиусом, хранитель которого, если верить Сириусу, был Питер Петтигрю. Так? — Я согнула палец на руке. — Это раз. Данный маг, сообразно решения Визенгамота, погиб от руки всё того же Блэка-предателя. Это два. Почему Фиделиус после смерти хранителя не пал?

Старая Батильда смотрит на меня, как на появившегося внезапно Пророка.

— Добби, ведь не пал Фиделиус, да? Раз без тебя, мы не смогли открыть калитку и войти на территорию даже сада. А сам Сириус Блэк утверждал недавно, что адрес своих друзей не смог вспомнить. Это означает только одно: что Фиделиус цел и невредим. — Домовой эльф кивает утвердительно. — Почему тогда, дом виден с улицы? Но я помню, что мы снова увидели дом Поттеров, сразу после того дня, когда Тот-который пришёл и убил молодых Поттеров. — Я задумалась ещё кое о чём, связанным с событиям тех дней. — Что там произошло, что ПРЕЖДЕ ЧЕМ умер хранитель Фиделиуса, Сириус помнил здешний адрес, даже вошёл в дом и забрал Гарри с кроватки, вышел из дома, отдал мальчика Хагриду... А вдруг, ПОСЛЕ СМЕРТИ хранителя, Петтигрю этого, адрес забыл? Бабушка, ты замечаешь парадокс?

— Замечаю, милая, замечаю. Сейчас попробую объяснить половину твоих подозрений. Сириус был изначально хозяевами допущен в Заклятии Фиделиуса, как очень близкий друг и родной им человек. Тогда, в ТОТ день, он делал всё по правилам заклятия. Он и только он мог войти сюда после нападения. Но после объявленной смерти хранителя Петтигрю, здесь должно было быть проходной двор, потому что Фиделиус спал бы. Вывод Визенгамота был правильный — раз Фиделиус не пал, значит его Хранитель живой. Дамблдор объявил, что хранитель — это Сириус Блэк, потому что ТОЛЬКО он ВХОДИЛ В ДОМ ПОСЛЕ НАПАДЕНИЯ. Нам Сириус сказал, что не убил Петтигрю. Значит, целостность Фиделиуса можно объяснить и этим. Но все уверены, что Петтигрю мёртв, убитый Блэком. И Авроры не провели тщательный допрос Блэка, а, опираясь на утверждение Дамблдора, в те дни уже Верховного колдуна, напрямую отправили Сириуса в Азкабан на лечение психики.

— Я запуталась, бабушка!

— Всё предельно ясно, Беллс, не напрягай свою головку. Но вот в чём вопрос: почему недавно Блэк утверждал, что не то что прийти сюда жить, он даже адрес здешний совершенно не помнит? Но это докторам в той Швейцарской клиники надо задавать, не мне и не тебе. Остальное спроси у Добби. Добби?

— С внешней стороны ограды стоит иллюзия, добрые госпожи. Иллюзия показывает дом всегда в том состоянии, которое было сразу после его разрушения, а не следует его изменениям.

Ну, да-а, конечно. Ведь, с тротуара эти все джунгли бурьяна видны не были. За зарослями ограды можно было рассмотреть лишь второй этаж, где в основном были разрушения того угла крыши, под которым находилась детская комната.

— Но, если Фиделиус стоит до сегодняшнего дня, это означает, что его хранитель Петтигрю действительно живой! — восклицаю я, посмотрев округлившимися глазами на посмеивающейся бабушке. — Что?

— Конечно, живой, — сказала она, похлопав меня по руке. — Добби, ты знаешь, где находится на данный момент хранитель Фиделиуса твоего дома?

— Добби знает, добрая госпожа! Но Добби не может принести подлого предателя, потому что Бородач закрыл доступ Добби к замку Хогвартс.

— Другие из эльфов Гарри могут пробраться туда?

Маленькое создание на одно мгновение исчезает из виду и возвращается вместе с Динки, главой общины домовиков Поттер-манора.

— Что нужно добрым госпожам? — степенно пищит он.

— Выяснилось, что предатель твоего хозяина Гарольда ещё жив, Динки. Он же был хранителем Фиделиуса над этим домом. Добби знает, что он находится в Хогвартсе, но сам попасть туда не может. Скажи, Динки, ты можешь туда попасть?

— Никто не в состоянии запретить Динки явиться на зов моего лорда. Никто не может воспрепятствовать Динки отнести моему лорду сообщение.

Глаза бабушки Батильды сиянием становятся как две звезды.

— Беллс, возвращаемся домой. Там напишем Гарольду письмо, в котором опишем о наших размышлениях... Кстати, что-то ты не договариваешь, Добби.

— Госпожа ничего не спросила...

— Как выглядит на сегодняшний день этот Питер Петтигрю — так звали хранителя Фиделиуса, да Беллс? — Я киваю в знак согласия. Отменная у бабушки память всё-таки.

— Он скрывается под личиной крысы, госпожа. И на данный момент живёт в качестве любимца у однокурсника моего хозяина, его соседа по спальне.

Через пятнадцать минут на кухонном столе в доме Батильды лапками вверх лежал оглушённый крыс. Он же Питер Петтигрю. Это сильно облегчит жизнь нашего будущего зятя.

Что не сделаешь ради любимой племянницы!

Отдав обездвиженную тушку предателя Поттеров брату Арчибальду, мы с бабушкой Батильдой отдались заслуженному отдыху. Моё дежурство в Литлл-Уингинге начнётся в конце весны следующего года.

* * *

В следующем июне, уже не совсем по приказу Альбуса Нашего-Всё Дамблдора, а по собственному желанию, я ждала появление Гарри Поттера на Тисовой. Мои коты — мистер Лапка, Снежок, Хохолок и мистер Тибблс — сидят за вазонами рядом со мной у подъезда гаража Дурслей.

Тёмно-синий Форд Вернона медленно пристраивается напротив его входа, когда вдруг, не дождавшись окончательной остановки машины, из него выскакивает наш порядочно выросший парень и, громко смеясь, бежит ко мне с криком:

— Тётя Белла, я уже дома!

Тот Гарри Поттер, который отправился осенью в Хогвартс, и этот, который вернулся, это, как говорится, две большие разницы. Тот был мальчиком-подростком, на несколько сантиметров ниже Зорницы. Нахохлившись, он смотрел искоса, словно ожидая подвоха в каждом слове собеседника и нападения злоумышленников из-за каждого угла.

Этот Гарри был уже молодой парень. Выше меня, хотя я сама не маленькая, раздавшийся в плечах, он гордо носил свои чёрные волосы в низком, до середины спины хвосте, перевязанном тёмно-зелёной лентой. Его серёжка-оберег от Легиллименции сверкала на мочке уха, неприкрытая чарами невидимости.

— Забирай свой грёбаный чемодан и катись отсюда подальше! — рявкнул Дурсль, резко хлопнув дверью машины со своей стороны. — Поспеши, а то закрою нахрен машину и будешь поджидать меня у калитки до завтрашнего утра, когда я отправлюсь на работу.

Гарри машет рукой и его опрятный чемоданчик появляется рядом с ним.

Лицо Вернона начинает наливаться кровью и он пыхтит, пытаясь выдавить что-то ещё более нецензурное, но я беру парня за руку и увожу его подальше от этого борова.

Петуния даже не подглядывала за приездом своего единственного племянника, как иногда делала, из-за занавесок. Ну, сама себе дура. Однажды она пожалеет о своей бездушности, я знаю это. Но, что поделаешь, всех исправить нет ни желания, ни возможности.

Войдя в мой в дом, я привела Гарри к накрытому столу и сказала:

— Иди, мой руки, будем ужинать, а потом позову всех и расскажешь нам, что на этот раз в учебном году устроил Альбус Наше-Всё Дамблдор.

Гарри весело засмеялся, махнул рукой и побежал в ванную.

Поев до отвала — он; я — поменьше, внезапно захотелось похудеть, мы стали ждать прибытия остальных, уже наших общих родственников.

Я не ожидала, что вместе с братьями, в мой скромный дом пожалует сам лорд Фоули, мой отец. Перед ним я всегда робела, но на этот раз попыталась излишне

это не демонстрировать. Отец, однако, улыбнулся мне с такой неподдельной радостью, что я подумала — вот, дура, а?

— Добро пожаловать в этот дом, сэр, — воскликнула я, сделав полагающийся книксен. — Не займёте ли место во главе стола?

— Добрый вечер, Арабелла, Аргус, Арчи. И вам, лорд Поттер-Блэк, добрый вечер! Бабушка Батильда, рад видеть вас в добром здравии. У вас сегодня цветущий вид, — он поприветствовал всех нас, а бабушке поцеловал ручку, пока та трепала его поседевшую шевелюру. — Ну, перестаньте, я совсем уже не мальчик!

— Чего ж ты, Бобо...

— Бабушка!

— Ладно, ладно, присаживайтесь, а то лорд Поттер-Блэк, он же Гарри, от сдерживания накопленных впечатлений прям лопнет! — хихикает она и мы присоединяемся к её веселью.

Уже рассевшись по местам, мы приготовились слушать рассказ Гарольда о случившемся в школе Хогвартс в прошедшем учебном году.

Меня взяли в оборот ещё при проходе сквозь барьер на перрон 9 ¾ . Вся орава Уизли, среди которых затесалась одна кудрявая шатенка — моя подруга Гермиона Грейнджер, ждала моего появления. Как только я перешёл и меня сразу заключили в объятья, набросившись на меня, толкая и крича что-то невразумительное. Одолеть полчища рыжих парней, каждый отдельно взятый из которых крупнее меня, было невозможно, поэтому я смирился и стал ждать когда их энтузиазм иссякнет.

Понадеялся...

Потому что за меня взялась миссис Уизли, которая хотела обнять меня в своей излюбленной манере — прижать и по возможности придушить.

Это тоже как-то стерпел.

Когда первоначальная волна рыжего цунами отошла, они наконец посмотрели на меня. Потом снова посмотрели. Видно было, что им что-то в моём внешнем виде не понравилось и они начали оглядывать меня сверху донизу и со всех сторон.

Наконец, моя лохматая подруга засекла отсутствие у меня очень важного элемента в комплектации отправляющегося на учёбу студента, а именно — громоздкого школьного сундука. Вместо него в моих руках она приметила скромненький с виду, небольшого размера чемоданчик из драконовой кожи, стоимостью в несколько сотен золотых. Её карие глаза бешено засверкали, из сего факта я быстро сделал заключение, что она хорошо знакома, как с его запредельной стоимостью, так и с его внутренним наполнением.

— Гарри, — глотая слюни от жадности выдала она. — Откуда у тебя деньги на такую дорогую вещь? И, о! У тебя нет очков! Тебе линзы поставили?

Услышав слова Гермионы, в частности — "дорогую" и "деньги", со своей стороны оживился и Рон. За ним далеко не ушли, навострив уши, мисис Уизли и Джинни. Женская часть многочисленного рыжего клана сузили глаза расчётливо, Рон — завистливо, а близнецы так прям напряглись и протянули руки пощупать кожу чемодана. Защитные чары, наложенные продавцом в Косом переулке, ударили по шаловливым рукам Фреда и Джорджа и те, скривившись от боли и стыда, сообразили, что им можно с наездом на меня повременить. Поэтому, изобразив отсутствие интереса к никчёмному мне, побежали по своим делам, догоняя своего однокурсника Ли Джордана.

Я остался наедине с уменьшившейся толпой "следователей". Зато каких!

— Гарри, почему не отвечаешь? — продолжила давить на меня Гермиона, позволявшая себе разговаривать в подобном приказном тоне только с нами двумя, со мной и с Роном.

— Что должен я ответить тебе, Гермиона? Что раз купил, значит могу себе это позволить? Да, могу себе позволить дорогие вещи. Ты примешь спокойно такой ответ и не будешь больше доставать!

— Но я только поинтересовалась, — меняет тон на обиженный она. — Мы ведь друзья и я могу спросить.

— Можешь, можешь... Но, вопросы задавай по одному, а то как начнёшь тараторить, никакой ответ не услышишь. И — нет.

— Что нет?

— Я не в линзах. Глаза свои я подлечил, моё зрение больше в коррекции не нуждается. Я думаю, что нам пора. Давай пока прекратим болтать и пойдём искать свободное купе. Займут все и нам придётся делить одно купе с кем-то ещё.

Она попыталась толкнуть нагруженную её же громоздким школьным сундуком тележку, но ей это удалось с огромным усилием. Идущий рядом с нами Рон с другой стороны волочил свой, кем-то из взрослых поднятый Левиоссой в воздух, сундук и даже не подумывал помочь подруге. Благодаря помощи которой и в этом учебном году он справился с экзаменами.

— Давай, я тебе помогу, дурочка, а то не могу спокойно на смотреть, как ты пыхтишь! Пыхтишь от усилий, но молчишь. — Примирительно сказал я и взялся за тележку свободной, рукой. Ужас, как тяжело таскать даже на тележке её сундук! — И зачем тебе таскать сто тысяч книг с собой, Гермиона, в школу, где библиотека самая большая в доступном волшебном мире?

— Но я купила себе новые книги во "Флориш и Блоттс". Как оставить их дома? — воскликнула она, таращась на меня с недоумением.

— А попросить у миссис Уизли облегчить твой сундук тебе что, религия запрещает? Вот, посмотри на багаж Рона, вот как надо поступать волшебнику, а не как ты...

Округлившиеся глаза Гермионы смотрели на меня с возмущением и недоумением. Я оставил её неозвученный вопрос о том, откуда я знаю, что библиотека Хогвартса самая большая и что означает "в доступном", зависнуть без ответа в пространстве. Она должна научиться делать две вещи: просить о помощи и не задавать риторические вопросы. Это во-первых, а во-вторых, надо усвоить истину, что не к каждому можно подойти и попросить эту помощь и не каждому можно эти самые вопросы задавать. Иначе, моя подруга так и останется магглой с палочкой, дочерью стоматологов, а не ведьмой.

Как я и предполагал, в середине поезда, где должны были разместиться третьекурсники, то есть, мы с Уизли и Гермионой, пустых купе уже не было. Но осталось одно почти пустое, если не считать сидящего в углу одетого в изношенный маггловский костюм и обшарпанную обувь мужчину. Он спал, укрывшись дорожным плащом. Над ним, на полке в веревочной сетке лежал много повидавший потёртый чемодан. Я на его передней стенке заметил бумажную наклейку с надписью "Ремус Люпин". Ого-го, как говорится, вот и приплыли, оборотень явился.

В купе я вошёл первым, оставил свой собственный чемоданчик на столике у окна и толкнул "старого друга" моих родителей, о котором, сквозь потоки слёз и соплей, налакавшись спиртного, рассказывал мой "крёстный" Сириус Блэк. Прежде чем отбыл подлечивать последствия от многолетнего соседства с не самыми приятными соседями в мире. Что заключёнными рядом с ним Пожирателями, что стражниками-дементорами.

— Мистер Люпин, мистер Люпин! — толкнув мужчину по плечу, стал его я звать.

На протесты Гермионы я не обратил ни капельки внимания. Я обернулся и посмотрел назад — Рон и Джинни стояли за дверью с каменными выражениями на лицах в ожидании развития событий. Странно как-то.

Из-под плаща на меня посмотрел один налитый кровью и странно жёлтый глаз. Этим глазом мужчина стал изучать мою внешность. Внезапно это око выпучилось от удивления, плащ слетел в сторону и я догадался, что — вот и всё, меня узнали.

— Гарри, это ты? — зычным голосом воскликнул он. — Но, но... Мне сказали, что... Ты Гарри, да? Гарри Поттер.

— Примерно, — ответил я. — Простите, здесь свободно? Мы можем присесть в купе с вами, а то все другие заполнены? Мы слишком долго задержались на перроне.

Человеко-зверь, об истинной сущности которого знал пока что только я, пошевелился, смахнув с себя плащ, и в свете дня я увидел его покрытое шрамами лицо, его поредевшие, поседевшие, но всё ещё светлые волосы. Обратил внимание на его подавленное состояние. Ещё бы, ведь полнолуние прошло совсем недавно, прошлой* ночью.

-----------------

*Лунный календарь на сентябрь 1993 года.

https://mirkosmosa.ru/lunar-calendar/phase-moon/1993/september

-------------------------

— Куда вы отправляетесь, мистер Люпин? — спросил я, усаживаясь напротив него и начав вести с ним, так сказать, светскую беседу.

На месте рядом со мной расположилась моя любознательная подруга, поставив свой неподъёмный сундук на пол между сиденьями, тем самым преградив мне, себе и Люпину свободный выход из купе. Напротив нас, со стороны взрослого чело... оборотня, у двери купе расселись брат и сестра Уизли, Рон ближе к нам, а Джинни — в углу. И оттуда она стала сверлить меня выпученными зенками. Типа, флиртуя со мной. Бггг...

— Директор Дамблдор пригласил меня в качестве преподавателя по ЗОТИ на этот год, — ответил мужчина и приосанился. Очевидно, гордился своим новым положением.

Хм. А он даже не заметил, что я знаю его имя.

Я задался вопросом, стоит или не стоит намекнуть ему, что я знаю об его небольшой пушистой проблеме? Если возьму, да намекну ему, по приезде в Хогсмид он сразу побежит жаловаться директору. А я — к нему же на ковёр.

Если я сохраню эту тайну, не выдав себя, тогда кем я буду на самом деле? Если этот взрослый оборотень поселится в школе — где в другом месте он обоснуется? — и во время полнолуния кто-то из учеников пострадает? И он нас будет учить, не только нас, но и малышню, я тоже буду ходить к нему на занятия... Хм-м-м.

И я решился.

— А директор определил для вас укрытие, когда... — я не закончил предложение, потому что он меня сразу понял.

Его лицо побледнело и резко удлинилось. Челюсть мужчины чуть-чуть выступила вперёд — достаточно, чтобы его выражение стало звериным, потеряв человечность. Глаза у него изменили форму и как бы засветились изнутри. Я заметил, что его кулаки сжались, а ногти превратились в когти, удлинившись.

Вау! Куда мне теперь бежать? В тот момент руки Гермионы вцепились в рукав моей мантии и я почувствовал её мелкую дрожь.

— Эгей, мистер Люпин, — крикнул я, не на шутку испугавшись. — Я Гарри, сын ваших друзей! Вы что, угрожаете нам?

Вдруг, он вскочил с места, одной рукой сдёрнул свой плащ с крючка, другой взял свой чемодан и, перепрыгнув, буквально перелетел над сундуком Гермионы, убегая из купе. В этот момент поезд тронулся с места, но я увидел, что Люпин успел выскочить на перрон и теперь рысцой бежал в направлении барьера с маггловским миром.

— Что, что это было? Гарри, объясни мне! — толкнула меня Гермиона, впервые за всё время нашего знакомства не понимавшая, что происходит. — Кто был этот мужчина? Его глаза стали... О!

Рон и Джинни странно и испытывающе поглядывали на нас, не издав ни звука. Знали ли они о сущности Люпина и об его назначении преподавателем по ЗОТИ? Ха, конечно знали, что за глупый вопрос. Если и есть в волшебном мире Британии кто-то, кто был бы максимально осведомлённым, по сравнению с остальными волшебниками, в делах и затеях великого Альбуса Дамблдора, то это были Уизли. Все Уизли.

— Знаешь, Гермиона, по данному вопросу, насколько меньше знаешь — настолько спокойней будешь спать, — ответил я, посмотрев на трясущуюся подругу. Мда-а-а, догадалась.

— Как так?

— А так. Примирись с тем, что у людей есть своя личная жизнь, трепаться о которой у тебя права нет. Я слышал о ВСЕХ друзьях моих родителей, знаю о них всё. Я его предупредил, что и о нём знаю. Он с полслова меня понял, признал себя побеждённым и отбыл.

— Говоришь загадками, но я, на этот раз, согласна с тобой. Стой, стой! Ты хочешь сказать, что и о Сириусе Блэке знаешь всё?

— Знаю, при этом действительно всё, что мне нужно знать. Больше не спрашивай, это не твоё дело. Расскажи лучше, как провела каникулы, куда с родителями на отдых ездили, что тебе из шмоток купили. Я думал, что ты купишь себе сову и черкнёшь мне хоть два словца... Что? Я от всех вас я письма ждал, но не дождался. Никто мне так ничего и не написал.

— А почему ты не писал? — вмешался в наш разговор Рон. — У тебя вот какая большая белая сова есть, мог бы ты нам черкнуть. Кстати, где Хедвиг?

Я всмотрелся в веснушчатое лицо своего соседа по спальне и задумался. К концу прошлого года, когда ритуальные игрища Дамблдора с главными героями (я и та рыжая дура, зыркающая на меня "обворожительно", как она сама думала) не состоялись, моё общение с близнецами и Роном уменьшилось до самого минимума. Если не сказать, что вообще прекратилось. Я не вписался, вопреки их ожиданиям, в роль героя-спасателя; Джинни никто не похищал и в Тайной комнате не прятал. А отдельно взятый василиск, выпускаемый одержимой хоркруксом Того-которого Джиневрой, после того, как домовики нашли её в чулане, вообще выпал из списка героев подготовленного директором спектакля. И перестал ползать по Хогвартсу.

— Не почувствовал необходимость писать кому-либо из вашей семьи, Рон, — честно ответил ему я. — Давай, не будем копаться в причинах и следствиях того или иного действия в прошлом. Гермиона, ты мне не ответила.

Она замялась.

— Ну-у-у-у, я-а-а-а... провела лето в Норе.

— В Норе? Всё лето? В этом клоповнике? Ты в своём уме, Гермиона? После того как провела месяц в состоянии каменной статуи благодаря вот той, сидящей там у двери купе? — указав на сильно покрасневшую Джинни, воскликнул я.

Рон вскочил и попытался наброситься на меня кулаками, но его своевременно остановила его сестра, крича ему не лезть в драку и вспомнить напутственные слова матери.

Он медленно вздохнул, словно выпуская пар, успокоился и присел обратно. Но вдруг опять вскочил, на этот раз схватил сестру за руку и стал толкать её перед собой.

— Давай, уходим, Джинни! Этот пожалеет о своих словах, я тебе обещаю.

Но они меня нового совсем не знают.

Беспалочковое невербальное "Обливиейт!" догнало их. Они слегка пошатнулись и я подумал, что переборщил с периодом забвения. Но они спокойно продолжили дальше и, дойдя до предпоследнего отсека вагона, скрылись из виду.

Только сейчас я заметил, что их сундуков в нашем купе не было. Я догадался, что они, заранее сговорившись, оставили свой багаж в том купе. Неслучайно не уведомив нас. Что эта предпринятая рыжиками мера могла означать? Грядущую угрозу предвещала, не иначе. Я ощутил, как мои порядочно подросшие за лето волосы встают дыбом на затылке.

Я пустился бежать вслед за братом и сестрой Уизли. Их новое купе оказалось наглухо закрыто какими-то незнакомыми мне чарами, а окна дверей с внутренней стороны — плотными портьерами. Мои подозрения стали уверенностью — что-то очень опасное предстояло случиться в поезде, если эти двое так забаррикадировались. И после этого называются "друзьями"?

Вдруг, внутри меня всё похолодело и в моей голове, как из-за толстого слоя ваты, разнеслись женские крики. Такой холод разносили с собой только одни существа в волшебном мире — дементоры, мне это Сириус ещё летом объяснил.

Но у меня на руках были два родовых кольца.

Но, но... но Гермиона была одна в опустевшем после неприятных попутчиков купе.

Я бегом вернулся обратно и немедленно закрыл дверь на крючок. Задёрнув шторы, я со страхом проследил, как на стеклах появляются ледяные разводы.

— Гарри, что происходит? — кричит за моей спиной Гермиона и я оборачиваюсь к ней.

Её глаза похожи на два блюдца и полны ужасом. Эта девушка была моей одноклассницей и, до появления Зорницы в моей жизни, единственным верным мне человеком.

— Приближаются дементоры, Гермиона, ищут, наверное, Сириуса Блэка. — Ответил я и она вся затряслась. — Послушай меня, стой спокойно и съешь эту шоколадку. Это поможет тебе преодолеть воздействие Азкабанских стражей.

Я вынул из кармана коробку со снедью, которую взял для себя в дорогу, увеличил её до обычного, с корзину, размера и вытащил оттуда две плитки шоколада. Одну дал Гермионе, вторую стал быстро-быстро поглощать сам.

Разнеслись крики детей отовсюду и меня захлестнул гнев. Во мне забурлила моя возросшая магия и стала стремиться наружу. О, мой Бог! Я тебе обещаю, что тот, который устроил всё это с детьми, ехавшими в школу, ответит по всей строгости закона.

Вдруг, обострившейся чуйкой я почувствовал присутствие некоего хищного внеземного создания с другой стороны закрытой мною двери. Я услышал сопение и звучное как бы принюхивание к нашим с Гермионой душам. Очевидно они этой сущности понравились, потому что крючок, вопреки моему сопротивлению, щёлкнул и дверь медленно стала разъезжаться. Внутрь купе хлынул противный гнилостный запах и я почувствовал рвотные позывы. За мной моя подруга тихонько захныкала.

Портьеры тоже разделились и к нам заглянуло существо, состоящее из, как мне показалось, очень плотного дыма. Оно подняло свои верхние конечности и я увидел, что никакой это не дым, а некая ткань или материя, которая пластами прикрывает всю его фигуру. Я ждал.

И вот оно своими покрытыми струпьями руками подняло вуаль на голове, его рот начал появляться. Я приготовился атаковать, концентрируя свою магию в свои кольца. Рот дементора округлился, чтобы высосать из меня, невинного подростка, мою душу. В тот момент, я поднимаю руку с родовыми перстнями вперёд, позволив магии двух моих родов действовать.

Из кольца Поттеров бьёт яркий белый луч, который переплетается с таким же ярким, но тёмным, ультрамариновым лучом из кольца Блэков. Объединённый воедино луч попадает точь в точь в горло дементора, остановив того за полшага от меня. Несколько секунд создание стоит, словно в недоумении от того, что произошло только что, а потом у себя в черепной коробке, не ушами, я слышу дикий визг неподдельного ужаса. Вонь, идущая волнами от дементора, уплотняется, перемешиваясь с нарастающим жаром. Я отступаю внутрь купе и закрываю у него под "носом" дверь. Яркая вспышка возгорания Азкабанского стража ослепляет меня. Неожиданно. Адская вонь сожжённой падали проникает сквозь щели под и над полотном двери. Фу-у!

Нет времени проявлять внимание к личным переживаниям ехавшей со мной девушки, потому что по коридору вагона к нам приближается второй дементор. Он на ходу приподнимает своё покрывало, готовясь наброситься на меня в движении. Да, да! Я тоже готовлюсь, приняв определённую и, по-моему, напыщенную позу этакого Супермена с правой рукой вперёд.

Этот сгорел, не успев особо сократить расстояние между нами.

Вдруг ощущения холода и безнадёжности пропадают и я, довольный своим подвигом, дунув на пальца, как на дуло пистолета, вхожу в наше купе, чтобы ответить на некоторые вопросы Гермионы. И взять с неё Непреложный обет молчания. Иначе, как я в шутку пригрозил ей, мне придется её убить.

Явился Драко Малфой с двумя гориллами с обеих сторон, чтобы насмехаться, якобы за мои крики. Но его обученное замечать всякие мелочи око сразу упёрлось в мои кольца, распознав гербы, и он быстро смылся, даже не вякнув.

Дальше ехали спокойно. Никто нас больше не беспокоил, никакие Уизли не заявились.

Зато я сразу по приезду в замок был приглашен на ковёр к директору Дамблдору.

Отправился я туда лишь после плотного ужина и после того, как позвал своего Динки, которому приказал подготовить мне в башне Гриффиндора отдельную комнату. Дважды лорд я или кто? Пусть МакГонагалл вякает, что хочет.

Дамблдор наехал на меня сразу по моему появлению в директорской башне.

— Гарри, мальчик мой, скажи мне, старику, кто рассказал тебе тайну Ремуса Люпина? — благостным голосом начал он.

— Директор Дамблдор, сэр, — я состроил удивлённое выражение лица. — Я не живу в вакууме, где-то на окраинах Вселенной. Читать я давно умею. Летом купил себе и прочитал книгу, которую должны закупить те из третьекурсников, которые выбрали в качестве предмета дополнительного обучения УЗМС. Хотя я на этот предмет не записался — Поттеры животных не разводят, даже кошек. В этой книге перечислены и указаны приметы всех волшебных существ класса опасности выше ХХ. Среди тех, кто имеют пятую степень опасности, были указаны вервольфы, по-простонародному — оборотни. И я, как только впервые посмотрел на мистера Люпина, сразу заметил все перечисленные приметы оборотня: жёлтые светящиеся в темноте или в тени глаза, острые зубы, когти... И, заметьте, он в нашем присутствии начал превращаться...

— Гарри, Ремус очень мягкий и добрый чело... хм, но — да, человек. Он был одним из друзей твоих родителей, на седьмом курсе я назначил его, вместе с твоей мамой, префектами Гриффиндора...

— Так он учился в Хогвартсе? Профессор, я не могу поверить! Вы позволили оборотню жить в гриффиндорской башне, среди детей? У меня нет слов, директор Дамблдор, я не хочу больше с вами разговаривать. Я в вас разочарован. Я думал, вы только меня хотите уничтожить, но оказывается, вы имели зуб и на моих родителей, на их сокурсников, на всех учеников. С меня достаточно! Я удаляюсь...

— Гарри, я тебя не освобождал! — вскинулся Дамблдор, встав с места и нависая вперёд. — Сиди и слушай что я тебе скажу...

— Директор Дамблдор, вы и пытками занимаетесь? Я сегодня весь день ехал ПОЕЗДОМ до Хогвартса, в котором на меня напали два дементора! Не думаете ли вы, что я имею право отдохнуть, посетить Больничное крыло? Кого искали дементоры, директор?

Дамблдор падает назад в своё кресло-трон и, стушевавшись, прикрывает глаза.

— Иди. Завтра поговорим.

— Пожалуй. Поговорить можно. Но не ранее того, как узнаете, что делали эти азкабанские стражники в поезде с детьми. За что вы так детей ненавидите, профессор Дамблдор? Хм-м. Если детей так ненавидите, зачем вы сидите и занимаете пост директора школы?

— Иди уже. Ты, мой мальчик, ударил меня прямо в сердце.

— Спокойной ночи, директор Дамблдор, сэр. Прошу вас, не мешайте мне учиться. Занимайтесь сами своими делами, а меня оставьте в покое.

И я отправился к башне факультета Годрика Гриффиндора.

Я надеялся тоже провести спокойную ночь, но в гостиной меня ожидала целая стая рыжих шакалов. Э-э-эх, почему у меня нет право убить кого-то и не попасть прямо в Азкабан?

И Блэки, и Поттеры запрещают своим потомкам иметь любые дела с Предателями крови. И чётко в своих Гриммуарах расписали причины этого запрета — чтобы не заразиться вирусом предательства. Быть дистанцированным, но учтивым в общении с ними, само собой — это диктует хорошее воспитание, но якшаться с ним — не-е-ет! Извольте держаться подальше, потому что у них вши. Хе-хе, я так шучу, конечно. Не верится, что Молли, урождённая Прюэтт, допустит наличие вшей в волосах своих детей. Школьная медиведьма Поппи Помфри тоже этого не допустит.

Я вернул себе всё то, что мне по наследству полагалось. Но, чтобы не раскрыть перед неприятелями свою конспирацию, пришлось мне скрыть все три кольца, серёжку-оберег от Легиллименции и браслет-зеркальце для связи с Зорницей под Чарами невидимости.

Как правильно раскладывать свои вещи в мой новый чемодан с тремя внутренними отсеками меня научила леди Кларисса, чтобы мне было легко и удобно их оттуда доставать, не вытаскивая всё и вся при этом. Чемодан был компактным, удобным и почти невесомым.

Утром я оделся в обычную с виду школьную мантию чёрного цвета, но в действительности на неё был наложен, я бы сказал, вагон и маленькая тележка заклинаний против всякой всячины. Против всяких следилок, сглазов, проклятий. Против грязи, воды, складок... Я жил на одном факультете с двумя циничными, безбашенными и мстительными представителями клана Уизли, а именно — с близнецами. Мне нужно было, чтобы не попасться в их капканы, всё время быть начеку и ходить, оглядываясь. Чтобы хоть чуть-чуть облегчить свою жизнь, я позвал к себе на помощь моего личного домовика Динки, которому никакие защитные запрещающие купола, воздвигнутые директором Дамблдором, не были препятствием.

Кроме отсутствия надоевших очков-"велосипедов", в этом году я могу похвастаться и своим, недлинными пока волосами, собранными в хвост. Зорри говорит, что мой хвост — как воронье крыло, хе-хе. Эти девушки — такие затейницы! Я других не знаю и знать не хочу, но моя невеста-хохотушка всегда такими необычными в мой адрес словами выражается. Например, она говорит, что мои глаза как две Авады... во-от. Понимаете, я надеюсь.

Наличие у молодого волшебника хвоста — это признак того, что он, по меньшей мере, наследник магического рода из Священных Двадцати Восьми. На мой коротенький хвостик мои бывшие соседи по спальне отреагировали по разному. Невилл Лонгботтом, мямля от смущения, поздравил меня с вступлением в права, хотя я не озвучил ни перед кем, кроме Гермионы после Непреложного обета, характер этих самых прав. Дин Томас и Симус Финниган даже не заметили изменения в моей внешности, обрадовались только тому, что в их спальне, после моего ухода из неё, останется побольше свободной территории. В основном потому, что смогут втолкнуть кровать Рона в маленькую нишу у входной двери, где им легче будет накладывать вокруг него Муфлиатто на ночь, чтобы храп и прочие звуки, которые производил рыжий, не мешали им отдыхать.

Рон лишь посмотрел на мой маленький хвостик, фыркнул и удалился искать своих братьев-близнецов.

Я упомянул лишь свои волосы, за длину которых прошлым вечером зацепилась наша декан, профессор МакГонагалл, которая, в кои-то веки, нашлась в общей гостиной Гриффиндора, когда я вернулся с разговора на ковре у директора.

Эта женщина не уймётся. В её-то семидесяти лет с лишним ей пора уже повзрослеть. Это я сказал ей, когда она с криками наехала на меня в связи с тем, что я пожелал себе отдельную комнату для проживания. Был крик-да-ор до оглушения. Назвала меня мой декан, в общем и целом и без бранных слов, "безответственным". Ей подпевали все парни из клана Уизли и некоторые семикурсники, которые обосновывали свои претензии тем, что им нужно уединение, чтобы учиться перед ЖАБА.

Что я сделал? Накрыл себя куполом тишины и стал ждать, когда иссякнет пыл у нашего декана. Потом схватил её за руку, вывел в коридор, закрыв за собой вход в башню и заставил её поклясться мне, что не выдаст мою тайну. Она отказалась. Я пригрозил ей, упомянув Устав Хогвартса. После слова "Устав", она уставилась на меня выпученными, посеревшими от гнева глазами и задумалась. Так глубоко ушла в свои внутренние исследования, чтобы вспомнить, в чём таком я настолько уверен, что прям так настаиваю. При взгляде на неё, мне казалось, что я слышу скрежет шестерёнок в её голове. Вдруг внезапная догадка осветила её лицо выражением жгучего интересса.

— Мистер Поттер, разве вы всту...

— Непреложный обет, профессор МакГонагалл, и я чуть-чуть подниму покров тайны, — нагло ухмыльнулся я.

Женщины, как мне говорила леди Фоули, вне зависимости от эпохи, возраста или воспитания, все одинаковы: они любопытны, как кошки. Для Минервы МакГонагалл это утверждение правдиво в двойном размере. Клятву она дала, не раздумывая.

И я показал ей свои родовые кольца и обручальное кольцо на левой руке.

В молодости, возможно, моя декан была красоткой и умницей, но в своём пожилом возрасте у ней остались одни глаза, которыми она вытаращилась на меня.

— Почему я об этом не осведомлена, мистер Поттер? Хотя бы директора Дамблдора должны были спросить... — начала она заводить шарманку.

— Директор-то здесь при чём? Он мне даже не родственик. Я его плохо знаю, ничего хорошего от него не видел. Одни угрозы жизни. Так, что вы умерьте свою ненависть ко мне.

— Я вас не ненавижу, мистер Поттер! — дёрнулась она. — Ваши родители были одними из моих самых любимых учеников, мы с ним и после их выпускного много раз встречались. Я не единожды была у вас, в Годрико... хм, у вас дома. Вы, малюткой, сидели у меня на руках, я вас кормила, пеленала, пока ваша матушка занималась домашними делами...

— Профессор МакГонагалл, сами себя услышьте! — прервал поток её воспоминаний я. — Нестыковку не замечаете, да? Не замечаете, я это понимаю. Где... вы... были... столько... лет... пока я жил в чулане под лестницей в доме тёти Петунии? Говорите, что с родителями были в хороших отношениях, что мною, младенцем, занимались и радовались мне...

— Ну, да. Само собой, — говорит она, всё ещё не замечая, к чему я веду разговор.

— Тогда, объясните мне, подросшему малютке, почему вы всё время мешаете мне быть самим собой? — Недоумение на лице моего декана меня не останавливает. — Я дважды полноценный лорд Древних чистокровных фамилий. Не наследник — лорд. Согласно Устава Хогвартса, я состою в Совете Попечителей школы, с моих средств каждый год уходит некий процент для содержания неимущих студентов. У меня несколько наследственных мест в составе Визенгамота. Согласно традициям моих родов, я не в праве жить, дружить, иметь общие дела с Предателями крови. Имею право на свою собственную, в единоличном пользовании комнату в башне своего факультета. Мой домовик уже выбрал, вычистил до блеска и обставил для меня, своего хозяина, одну из пустующих спален, закрытых по причине малочисленности студентов. Точка. Я вас уведомил. Разрешение от вас мне не нужно. Спокойной ночи.

— Твои родители... — начала она, не заметив, что пристыдить меня упоминанием моих родителей она не может.

— ... мертвы, мэм. Могу спросить почему это так, если вы с ним были так близки? Лучше не надо. Не хочется слышать одно враньё. Какие вы все ничтожные, профессор. Что вы, что Дамблдор...

Оставив пожилую женщину судорожно глотать воздух, я повернулся на каблуке и отбыл в свою новую комнату. Десять минут спустя, уже в кровати, я услышал, что кто-то стучится в мою дверь, но не отреагировал. Я человек помолвленный, всякие там назойливые посторонние девицы мне не интересны.

* * *

Несколько дней в Хогвартсе царили тишь да гладь. Не считая того инцидента, после которого близнецы уже третий день не могут выбраться из Больничного крыла. Ну, подстерегли они меня за углом, прижали к стене и начали — как поточней сказать? — рекет со мной. Мол, они хотят свой магазин для вредилок открыть, а я, типа, как будущий зять, должен им отсыпать пару-тройку тыщёнок золотых. Динки маячил за ними, видимый только мне, и терпеливо ждал моего сигнала к нападению.

Дождался. Надеюсь, близнецы за ум возьмутся и перестанут наносить себе травмы при помощи невидимых существ. По крайней мере, травмы, несовместимые с жизнью.

Без этих двух обезьян за столом ало-знамённого факультета стало заметно тише. Ученики начали общаться в рамках хорошего воспитания и вдруг оказалось, что они знают правила приличия при приёме пищи. Даже Рон притих и неуверенно заучивал нужные движения, повторяя за своими соседями, как правильно орудовать не только ложкой, но и вилкой с ножом. К ужину весь Большой зал заметил, насколько благопристойно выглядит стол Гриффиндора и стали перешептываться между собой.

С преподавательского стола на нас сначала с подозрением, а потом — с презрением, зыркал ненавистный всем студентам, кроме слизеринцев, профессор Зельеварения Северус Снейп. Интересно, если я за его спиной произнесу его имя на парселтанге — Сссеевххеруссс... — что будет? Нет-нет, рано об этом размечтался, но однажды устрою я ему встречу с собственным ночным кошмаром, услышать шипение, подобное Волдемортовскому.

На третий день после странного инцидента, близнецов выписали из Больничного крыла и они нарисовались, бодрые и развесёлые, за завтраком недалеко от нас с Гермионой. Что-то стукнуло меня по башке, пока я ел свою яичницу и в мою тарелку упал кусок хлеба. Я поднял взгляд и встретился с двумя парами глаз, потемневших от скрытой в них угрозы, на одинаковых лицах Фреда и Джорджа. Они мне показали сжатые до побеления косточек кулаки, я продемонстрировал им однозначный жест, проведя ножом через шею. Они округлили глаза неверяще, потом посмотрели друг на друга и оба заржали аки кони. Я тоже оскалился.

Как говорит тётя Белла, последним смеется тот, у кого не все дома. Права она, у меня вот, хоркрукс уже не дома, то есть не в шраме. Я покажу этим недалёким придуркам, что предлагать мне свою сестру они могут только в качестве пятой помощницы несуществующей у меня уборщицы в уборной на Северном полюсе. В Арктике. Или в Антарктике. На дне Марианской впадины, в жерле самого далёкого от Британии вулкана...

Я думал, что с Маккошкой закончил, оказалось, что нет. У неё были некие, непонятно откуда взявшиеся претензии к тому, что я выбрал в качестве дополнительных предметов Древние Руны, Нумерологию и Арифмантику, а не УЗМС, Прорицания и Маггловедение.

— Мистер Поттер, — провозгласила она после окончания занятия по Трансфигурации, — задержитесь на минуту.

Я махнул рукой Гермионе и Невиллу идти, а сам остался в классной комнате.

— Вы мне отправили неправильные предметы для изучения, мистер Поттер, — начала она. — У вас должен был быть совершенно другой выбор...

— И с чего вы, профессор МакГонагалл, сделали такой вывод? — ехидно спросил я, нагло прервав её сра... выпад.

— Ваш опекун, профессор Дамблдор, определил для вас Прорицания...

— Госпожа декан, замолчите! Вы забыли о своей недавней Нерушимой клятве мне? Что не будете мне мешать жить своей жизнью так, как я её вижу. Я свой выбор сделал согласно перечню Даров своих двух родов. Никто иной, а лишь моя наследственная направленность толкает меня к выбранным мною магическим наукам. Какое Прорицание, профессор, если у меня даже капельки прорицательского дара нет? Я в карточные игры никогда не играл, я кусты тёти Петунии подстригал. Откуда мне знать все эти Большие и Малые арканы, Наполеоновские пасьянсы и так далее? УМЗС мне зачем? Чтобы что научиться разводить? Овец на молоко, шерсть и мясо? Мне, Лорду, это зачем? Маггловедение... Вы упали с Марса?

— Но профессор Дамблдор распорядился...

— Пусть профессор Дамблдор распоряжается с делами своих опекаемых ребят, с Гарри Поттером, если он его найдет. Я в их число не вхожу и просто Гарри Поттером не являюсь. Я — запомните это раз и навсегда, профессор, — лорд Гарольд Поттер-Блэк. Я жених девицы из Священных Двадцати Восьми. И, если продолжите давить на меня, вылетите пулей из Хогвартса, без компенсации, без пенсии и отдадите мне все свои сбережения на старость, потому что я их выкорчую из ваших сцеплённых ручек, засудив вас за оскорбление.

Моя декан, после моих угроз, дышит уже прерывысто, побледнев как смертница.

— Ладно, — говорит она после двух-трёх минут, отдышавшись. — Я расскажу директору ваши соображения. Это будет трудно, потому что я дала вам Нерушимую клятву не разглашать изменения вашего статуса, мистер Поттер. Но, если вы освободите меня...

— Ни в коем случае, мэм. Я не доверяю нашему директору ещё больше, чем вам. И чего все вы вцепились в меня, не понимаю, словно у вас нет целого проблемного факультета отморозков во главе с близнецами Уизли?

На этом я закончил, как я думал, перевоспитание Минервы МакГонагалл и отправился на Древные руны. Я опаздывал на первое занятие, поэтому к кабинету Батшеды Баблинг почти что бежал, надеясь, что мои единомышленники по выбору найдут, чем занять преподавательницу, пока я дойду.

Оказалось, не я один такой опаздывал. По лестнице вниз откуда-то бежала, запыхавшись, моя подруга Гермиона. Увидев меня, она издалека выкрикнула:

— Эти Прорицания — настоящая трата времени. Я думаю отказаться от них...

В первый момент я не осознал смысла сказанного ею. Потом я повторил её утверждение, что ей Прорицания не понравились, а значит, она на эти самых Прорицаниях была. Но я минут семь-десять назад видел её выходящей из класса по Трансфигурации, а следующее занятие начиналось через десять минут. Когда она успела сходить, посетить, разочароваться и уйти с занятий по Прорицанию?

— Гермиона, когда ты успела побывать на этих самых Прорицаниях? — спросил я у девушки, ожидая длинную лекцию о моей забывчивости и халатности.

Но она сказала только:

— Забудь, Гарри...

— Что я должен забыть, Гермиона? — схватил я её за руку и остановил её. — Ты что-то не договариваешь.

— Ничего я не недоговариваю. Давай, опаздываем.

— Опаздываем, да, но больше я тебя от себя не отпущу. Ты должна мне всё это объяснить.

При слове "должна" Гермиона зависла. До сих пор, это я был ей "должен" докладывать о своих передвижениях.

— Помни, Гермиона, я буду следить за тобой. Я подозреваю, что ты впуталась во что-то запрещённое и недопустимое.

Она поджала губы в ниточку, взметнула копну кудряшек за спиной и ускакала передо мной в класс. Но я увидел её раскрасневшиеся щёки.

Я думал прижать Гермиону после Древних рун и выдавить из неё всю правду, но в конце занятия, когда я уже был готов схватить её за рукав, девушки на месте не оказалось!

Смог поговорить с ней аж вечером, после ужина. Она спешила в библиотеку, быстро передвигая ножками, чтобы я не настиг её. Хм-м-м... Догнал, схватил за руку и затолкал Гермиону в нишу между двумя окнами, где была небольшая скамейка.

— Сядь и рассказывай по порядку! — рявкнул я и она покачнулась назад. Хорошо, что уже сидела, иначе бы упала. — Чем, Гермиона, ты эти трюки устраиваешь?

— Ни-ни-нич-чем... — начала мямлить она. — К-как-ие т-трюки?

— Гермиона, которую я знаю, не стала бы так заикаться, если бы не скрывала что-то этакое. Говори!

— Н-ну, я обеща-ла профессору... МакГонагалл... Честно говоря, я не должна перед тобой оправдываться.

— Не должна. Но зная твои запредельные амбиции в стремлении достичь невиданных высот успеваемости и опередить всех и всея, утереть нос чистокровным своими выдающимися оценками, дела у тебя, подруга, могут перейти все допустимые границы. Что такое для тебя сделала МакГонагалл, за что ты будешь ей всю жизнь обязана? Ты понимаешь, что мы не в обычном мире находимся? Там, за барьером, ничего тебе не будет, если не исполнишь обещанное. Здесь этот трюк не проходит. Не вернёшь свои долги — с тебя три кожи снимут, магический откат заработаешь или, что ещё хуже, тебя могут исключить. Говори, Гермиона!

— Ну-у-у, я хотела записаться на все предметы. Наша декан позвала меня к себе и расспросила меня, почему и, главное, как я себе это представляю. Расписание она подготовила так, чтобы у преподавателей была возможность вести все занятия со всеми курсами. А потом предложила мне посетить вместе с ней директора Дамблдора, у него было особое решение для моих непомерных желаний учиться...

— Он тебе что-то дал? — я уже представил себе, как наш директор обрабатывает неопытных детишек, как привязывает их к себе клятвами, подачками, помощью. И они, до конца своей жизни, остаются обязаны ему. — Что?

Гермиона засунула руку в своё декольте и вынула оттуда толстую золотую цепочку, на которой висели маленькие песочные часы в золотой оправе. В зауженном по середине стеклянном сосуде искрился золотистый дымок, настолько плотный, что был похож на золотую ртуть. По нижнему ободку оправы была некая надпись, которую я прочитал, взяв часы в руку.

"Последний враг истребится — смерть."

На меня словно вылили ушат ледяной воды. Это был девиз моего рода, моего погибшего от руки Того-самого отца. Девиз Поттеров.

На верхнем ободке я прочитал: "Хроноворот Э. Поттера."

Я стиснул стёклышко в своей ладони, так, что костяшки пальцев побелели. Вдруг ойкнул, потому что меня кольнуло и я чуть дёрнулся назад. Длинная, внушающая доверие до этого момента цепочка внезапно лязгнула и разорвалась, свисая по обе стороны моего кулака.

— Гарри, что ты наделал? Ты повредил хроноворот! Что я скажу профессору Дамблдору сейчас, а? Он мне доверил своё собственное маленькое сокровище, чтобы помочь мне, а ты? Дай мне хроноворот, я пойду пожалуюсь Профессору МакГонагалл.

— Ты никуда одна не пойдёшь, я иду с тобою вместе. У меня и к декану, и к директору вопросы есть. А ты, Гермиона, беспросветная дура. Потом поговорим с тобой отдельно. Давай, не реви, на — вытри слезы и сопли и идём, идём!

Я дал подруге свой носовой платок, потому что она настолько небрежна к своей внешности, что я порой думаю не околдована ли она в будущем стать неряхой. Кого-то она мне этим напоминает, не миссис ли Уизли? Да-а-а...

Минерва МакГонагалл отказалась наотрез сопровождать нас в директорскую. Сказала — уже вечер, все отправились отдыхать, нечего беспокоить пожилого человека. Дамблдора, то есть. Ну, поздно — так поздно. Завтра утром наведаемся к нему, задам ему свои вопросы после завтрака.

Хроноворот я Гермионе не отдал, указав ей надпись на нём с именем моего предка или родственника. Она насупилась, когда я её спросил, видела ли она сама эту надпись. Стыдно ей стало, видите ли. Чем она думала, принимая чужую вещь из рук человека, которому эта самая вещь принадлежать никак не может? Разве она не знала, что эти артефакты запрещены к производству и продаже после принятия Статута Секретности Министерством магии. Они и так не продавались и вовсе их никому не дарили. Хроноворот — это как секретное оружие перед лицом врага.

Расстались мы этим вечером с Гермионой не в самых лучших чувствах друг к другу.

А в моей комнате меня ждал Динки с письмом от тёти Беллы и бабушки Батильды. Они хотели, чтобы я позволил моему домовику похитить крысу Рона Уизли, Коросту. Я спросил у Динки, зачем им это облезлое животное понадобилось, но он не знал. Он сказал, что его из-за Запретного барьера вокруг замка позвал Добби, дал ему записку и сказал, что будет ждать на том же месте своего собрата по счастью с крысой в руках. Я дал добро, конечно, пусть забирает, мне-то что? Но слово "крыса" пробудило в моём сознании некое воспоминание, Сириус мне что-то о крысах говорил... Хм, не знаю, не знаю.

— Прежде, чем унесёшь это мерзкое животное, дай посмотреть на него, Динки!

— Динки исполнит приказ хозяина, сэра! — восторженно хлопает ушами домовик и исчезает из виду. Чтобы появиться несколько секунд спустя с обездвиженной спящей Коростой в ручонках. — Хозяин, посмотрите, у крысы нет пальца на передней лапке.

Ага-а-а-а-а, палец! Понял я, понял. Это знаменитый Питер Петтигрю, предатель моей семьи! Мои дорогие родственницы взялись за дело.

— Неси его, Динки. Я его узнал. Это не крыса, это анимаг. Предупреди Добби, чтобы наложил на него дополнительное Усыпляющее и Связывающее.

— Динки слушается хозяина Поттера-Блэка, сэра!

Утром следующего дня, сразу после завтрака, пока никто из студентов и преподавателей не отбыли из Большого зала по своим делам, я взял Гермиону Грейнджер за руку и потащил её к преподавательскому столу.

— Профессор МакГонагалл, профессор Дамблдор, я хочу поговорить с вами в присутствии остальных деканов. Сразу поговорить, потому что через полчаса у меня Арифмантика и мы с моей одноклассницей не хотим опаздывать на занятия.

— Гарри, по какому вопросу, мой мальчик? — слащавым голосом спросил директор, приняв благостное выражение лица, под стать своему голосу.

— По личному семейному делу, профессор Дамблдор, — ответил я.

Он оглянулся налево-направо, убедившись, что все деканы закончили свой завтрак, вздохнул и постановил:

— Если так важно для тебя, давайте поговорим в маленькой комнате для собраний рядом.

И, важно выпрямившись, вытряхнув крошки из бороды, чтобы золотые колокольчики в ней зазвенели, он направился к двери, ведущей прямо в эту, упомянутую им, комнату. За ним поплелись все четыре декана и мы с Гермионой в конце очереди.

Она сама то краснела, то бледнела, то посматривала на меня горящими от беспокойства глазами, то шипела что-то угрожающее. Вела себя довольно неуравновешенно.

"Маленькая комната" оказалась не совсем маленькой. В ней был довольно длинный стол с более чем двадцатью стульями вокруг. Во главе стола сел директор, деканы расселись по обе его стороны. Нам присесть не предложили. А я этот момент отсутствия уважения лично ко мне возьму да и запомню.

— Рассказывай, мой мальчик, по какому такому важному семейному вопросу собрал нас всех, — начал директор. — Мы все занятые люди, так что не тяни.

— Я тоже занят, поэтому буду краток, — согласился я и вынул из своего кармана хроноворот с разорвавшейся цепочкой. — Профессора, я вчера узнал, что моей однокласснице, мисс Гермионе Грейнджер, магглорождённой ведьме, был отдан в пользование вот этот вот артефакт. Артефакт узнаёте?

Деканы Хаффллпаффа, Рейвенкло и Слизерина побледнели, но все трое, даже Снейп, кивнули в знак того, что узнают в подвешенном на цепочке предмете именно хроноворот. А потом осознают, что я сказал: этот опасный артефакт был отдан магглорождённой третьекурснице.

Профессор Флитвик подпрыгивает на месте и от волнения остаётся в воздухе. Добрая Помона Спраут закрывает рот рукой и начинает бешено вращать глазами, а Снейп зыркает на директора злобно.

Повторяю: злобно. Снейп на директора — злобно.

Только наша декан МакГонагалл поджимает губки и не меняет своё выражение обиженной и никем не понятой женщины в возрасте.

— Что вас так покоробило, мистер Поттер? Что не вам дали хроноворот? — спрашивает она сквозь стиснутые зубы.

А я думал, что у нас с ней все точки над "i" расставлены. Зря я обманывал себя надеждами на мир с нашим деканом.

— Нет, я не по этому вопросу обратился ко всем вам, уважаемые деканы. А по следующим двум, может быть — трём, вопросам. Первый из них: отдавая глупой девочке такой однозначно опасный артефакт, господин директор Дамблдор, вы разъяснили ей, чем она расплачивается, используя его по три-четыре раза в день, по два часа каждый раз?

Дамблдор молчал, изображая истукана. Даже глазки за стёклами очков прикрыл, лишь крутит большими пальцами, сцепив руки в коробочку.

— И что такого опасного в хроновороте есть, что вы, мистер Поттер, знаете, но не знаем мы, профессора Хогвартса? — пискнула МакГонагалл. — Нет ничего вредного для мисс Грейнджер в хроновороте!

— Минерва, ты это всерьёз сейчас сказала или отмахиваешься от правильного ответа? — спрашивает профессор Спраут, повернув голову к своей коллеге. — Или и правда не знаешь?

Гермиона порывалась что-то вставить в разговор, но я дёрнул её за рукав, шикнув. И она подчинилась мне, благо Клятву мне давала.

— И что такого ты знаешь, Помона? Разве в твоей семье когда-то появлялся хроноворот? -продолжила кричать наша декан.

— А то, что все хроновороты создали представители одной-единственной семьи в волшебном мире Британии — это ничего не означает, да? — завелась и профессор по Гербологии. — И я знаю фамилию этой семьи, Минерва, в отличии тебя...

— Помона, достаточно, моя девочка! — вдруг вмешался Дамблдор.

— Закрой рот, Альбус, какая я тебе "девочка", я только на пять лет младше тебя! И я скажу кто в волшебном мире создавал хроновороты, это были ... — внезапно её голос пропал, хотя рот продолжал говорить.

Она спохватилась, поняв что на неё наложили Силенцио, нахмурилась и обеими кистями сделала особе движением пальцами, словно отряхивалась от чего-то. Профессора Дамблдора как метлой вымело из кресла, в котором он до этого момента расслаблялся, и он приземлился в углу комнаты, среди каких-то свёрнутых вымпелов. Оттуда он вернулся на своё место, гневный как грозовое облако.

— Помона, с тебя за нападение на директора школы взыскивается месячная зарплата! — рявкнул он.

Но она была не лыком шита, сама справилась с заклятьем немоты и ответила ему немедленно:

— Не можешь, Альбус! Я не тебе, как Северус, а Хогвартсу давала Клятву служения деканом. Так что утрись...

— Помона, умолкни! С нами ученики, давайте дослушаем мистера Поттера, — примирительно сказал Флитвик и подмигнул мне. Умный чело... гуманоид, в общем.

— Кхм-кхм, — кашлянув, начал я. — Мы остановились на том, что определились, что Гермионе был предоставлен в единоличное пользование артефакт-хроноворот, который в режиме работы возвращает мага назад на некоторый период времени. И никто не сказал ей, что тот период времени, на который она возвращается назад, исчезает из её собственной жизни.

Я посмотрел на лицо подруги и увидел наконец нужное испуганное выражение. Она услышала меня.

— Например, вчера она вернулась назад не менее двух раз, по два часа каждый, что равняется четырём часам. Эти четыре часа, Гермиона, не добавляются к твоей жизни, а изымаются. Если за год обучения ты возвращалась в общей сумме на один год, то твоя жизнь сокращается на этот один год. Или ты думаешь, что Министерство просто так запретило такие полезные, на первый взгляд, артефакты?

— Ты не можешь знать этого, Гарри, — подаёт голос Дамблдор.

— И почему, скажите мне, я этого не могу знать? Я недавно предупредил вас, господин директор, что я не живу в вакууме, читать умею с пятилетнего возраста. И теперь идём ко второму вопросу — касаемо надписи на хроновороте. Знаете что написано здесь на нижнем ободке? Не видели, а? А я сомневаюсь. Тут написано "Последний враг истребится — смерть". Это девиз моей семьи. Потому что мы — потомки Певереллов, а не абы кого. Мне ли не знать собственную суть? А на верхнем ободке надпись читали? Не скромничайте, я знаю, что читали.

— И что там написано, Поттер? — звучит зычный голос Снейпа.

— Написано "Э. Поттер", профессор Снейп. Ночью я наведался в библиотеку...

— Как ожидаемо! Этот щенок опять нарушает отбой и опять ничего ему не будет, — почти шипит Снейп. — Двадцать баллов с Гриффиндора! — Рычит он, но вдруг на его лице проступает изумлённое выражение. Он ощущает, что копилка рубинов Гриффиндора не отреагировала на его приказ. — Двадцать баллов с Гриффиндора за нарушение комендантского часа!

Ничего. Он вскакивает со своего места и, продолжая кричать "двадцать, нет, тридцать баллов...", выбегает из комнаты.

— Я продолжаю, ... наведался, значит, я в библиотеку, чтобы узнать, кто такой этот Э. Поттер. Оказался мой собственный пра-пра-несколько-раз-дедушка. Я — последний и единственный оставшийся в живых Поттер. Хроновороты никогда не продавались и не дарились. Я задаюсь вопросом: как в руках директора Дамблдора оказалась моя собственность? Думал, что мантия-невидимка, которую он мне "подарил", — руками я показал кавычки, — на Рождество в мой первый год — это единственный присвоенный им артефакт моего отца. Оказывается, что есть и вот этот хроноворот. Он тоже был у него. Что ещё украли из моего дома в Годриковой Лощине, профессор Дамблдор?

Рядом со мной Гермиона всхлипнула и закрыла рот тыльной стороны руки. Деканы молчали и пялились на директора. Тот, прикрыв глаза, вертел пальцами и молчал.

— Я всех предупреждаю. Верните мне всё, что мне принадлежит. Или я вас всех засужу...

В этот момент я ощутил, что моя серёжка-оберег от вторжения в моё сознание нагрелась и выпустила обратный импульс. Директор вскрикнул, схватился за голову и, мыча, медленно осел на пол. Только МакГонагалл кинулась на помощь ему, позвав Патронусом Поппи Помфри. Его быстро унесли Локомотором в Больничное крыло.

Поняв, что на сегодня со битвами закончено, я толкнул опешившую Гермиону к двери и тихо вышел с ней из комнаты.

К вечеру мой однокурсник Рон Уизли спохватился, что его горячо любимый крысюк потерялся. Я, сделав покерфейс, оставил того метаться по гостиной, расплёвываясь с некоторыми из старшекурсниц. Обвинял он их в том, что их коты съели его беззащитную крыску.

"Беззащитную", ва-а-у-у, мой мозг!

В своей комнате, закрыв дверь Колопортусом, я быстро закончил свои вечерние процедуры и "позвонил", если можно было так сказать, Зорнице. Она с нетерпением ждала рассказа о моих непростых буднях в самой безопасной и самой лучшей школе Колдовства и Чародейства в мире "Хогвартс".

Пока я лежал на кровати в моей комнате и разговаривал с невестой, в общей комнате Гриффиндора уровень ссоры Рона со всеми остальными, очевидно достиг небывалых вершин помешательства. Дошло до того, что данный представитель рыжей семейки воззвал к помощи самой профессора МакГонагалл, чтобы та провела обыск всех спален, включая мою. Упор был на "комнату того предателя, Поттера".

Я не был предупрежден заранее о предстоящем, поэтому, похихикивая, я рассказывал моей невесте о моих перипетиях с хроноворотом. Вдруг, в дверь моей комнаты кто-то сильно и часто заколотил.

— Подожди, не выключайся, — сказал я Зорнице и поставил связное зеркальце в специально подготовленную рамочку-подставку, откуда она могла не только слушать, но и видеть, что здесь происходит.

Открыв дверь, я всё-таки оставил задвижку и накрыл проём Щитом Протего, потому что мне посетители не нужны в любое время суток. Главное, чтобы не привыкали к тому, что моя личная комната — это филиал гостиной ало-знамённого факультета.

С внешней стороны этакой статуей Афины Паллады стояла профессор МакГонагалл и сердито постукивала палочкой по ладони.

— Мистер Поттер, освободите вход, мы хотим войти в вашу спальню! — холодным, как дующий на Северном полюсе ветер, голосом рявкнула она.

— Нет! — Рявкнул я с той же интонацией. — Спальня на то и спальня, мэм, что в неё никто, кроме того, кто в ней обитает, не входит. Так поступают воспитанные люди. И уже поздно. Не далее, чем вчера вечером, вы не разрешили нам с Гермионой побеспокоить директора Дамблдора, выдвигая то же объяснение. Что поздно, что не надо...

Из-за спины нашей деканши подглядывают три увенчанные рыжей шевелюрой головы. Рон с близнецами, в качестве присяжных.

— Она у него, профессор МакГонагалл, я вам говорил! — взвинченным фальцетом пищит мой бывший самый лучший друг. — Он Коросту украл, назло мне!

Я делаю жест "рука-лицо", потом смотрю на преподавательницу Трансфигурации и далее по списку должностей, которая вчера рассказывала мне сказки о том, насколько близка была с моими погибшими родителями. А на данный момент зыркала на меня, как на врага народа.

Под словом "народ" она, по всей вероятности, понимала исключительно семью Уизли. Однако! Как быстро эта дама меняет свои предпочтения и теперь её самые любимые ученики, я уверен в этом, Артур и Молли. И Рон с близнецами. Если это не так, зачем она так ведётся на их безумные, ничем не подкреплённые обвинения? Хм, я о "безосновательные" ничего не говорил...

— А-а-а, так вы крысюка ищете? Понимаю. Ну, профессор МакГонагалл, вы — анимаг-кошка, вас я могу допустить в свою комнату, чтобы поискать, словить и лично съесть его. А то, если Коросту скоро не съедят, он сам отдаст концы. Ведь, обратите внимание, двенадцатилетний возраст для крысы — это весьма и весьма дряхлая старость для его вида, вы так не думаете? Всё равно, что человеку прожить пятьсот лет, не так ли, профессор?

Наша декан внезапно начинает уменьшать свой размер и менять свою человеческую внешность, превращаясь в знакомую нам с первого года полосатую кошку с тёмными кругами вокруг глаз. Я отменяю Щит и она просачивается сквозь проём внутри комнаты, начиная с первого шага оглядываться, прядая ушами.

Остальные мои посетители остались за дверью.

— Предатель ты, Поттер, мерзкий и наглый! — брызгает слюной Рональд, взбешённый тем, что его я насовсем от себя оттолкнул. — Захочешь летом хоть неделю провести вдали от своих ужасных родственников, наесться хоть как-то, то для тебя путь в Нору будет заказан. И однажды за всё поплатишься!

Я упёрся взглядом в это недоразумение, которое на первом курсе считалось моим другом, почти братом и не узнавал его. Вот это замусоленное рыжее чмо я считал пай-мальчиком, весельчаком и соратником в приключениях? Даже стыдно мне вспоминать разъяснения моих новых родственников Фоули, которые открыли мне глаза на то, по каким-таким причинам за два года учёбы у меня такой длинный перечень угрожающих жизни приключений.

За мной прозвучал дикий мяв, крик, писк и возня. Я повернулся, весь похолодевший от ужаса, что кто-то, как-то и по какой-то странной причине вернул Питера Петтигрю в его анимагическом виде обратно в мои помещения. И мой Динки не смог этому помешать.

По комнате, гордо неся в зубах какую-то крысу, шагала с поднятой головой полосатая Минерва МакГонагалл. Увидев эту картину, Рон злорадно потёр руки и стал выплёвывать угрозы в мой адрес одними нецензурными словами.

Дойдя до двери, кошка стала меняться обратно, расти и приобретать внешность нашей деканши, весьма напоминающей сушёную скумбрию.

Когда она выпрямилась уже на двух ногах, быстро взяла рукой тельце крысы и протянула её ближе к Рону:

— Это ваша крыса, мистер Уизли? — спросила она, всё ещё держа животину в своей руке.

Я открыл задвижку и распахнул дверь пошире, чтобы декан могла выйти. Я за ней не последовал, а остался внутри комнаты. Все мы пятеро начали разглядывать схваченного грызуна, хотя с первого взгляда было понятно, что это не Короста.

Для начала, эта крыса была намного моложе и лощённее любимца Рона.

Короста была старой, толстой и ленивой, а эта крыса очень энергично дёргалась, пищала и всячески пыталась освободиться из захвата.

Но было дно самое важное и неизменное доказательство, что это — другой грызун, на что я не преминул указать:

— Это совершенно другая крыса, профессор МакГонагалл! У Коросты не было пальца на правой передней лапе, а смотрите: у этой все пальчики на месте. И это молодая крыска, мэм, не тот Мафусаил крысиного рода, каким был Короста.

— Откуда у вас в спальне крыса, мистер Поттер? — удивлённо спросила она.

— А я откуда знаю? Спросите у моего домовика. Динки!

— Динки слушает, хозяин, сэр! — пискнул, сразу материализовавшись, мой слуга.

— Кто принёс эту крысу в мою комнату, Динки?

— Это был сам Динки, хозяин. Динки плохо поступил, Динки сам себя накажет, — трясёт головой эльф. — Динки подумал, что хозяину будет очень одиноко в спальне и поискал в замке хорошую молодую крысу, которая будет тихой компанией доброму хозяину...

— Это животное было бесхозным, Динки? — спросил я.

— Да, добрый хозяин, сэр. На ней не был отпечатка магии ни ученика, ни любого из профессоров. И на ней нет Тёмной метки, как у крысы рыжего господина Рона...

— Какая Метка, о чём ты говоришь, Динки? — кричу я, изображая полное невежество. — Тебе показалось, я уверен. Где ты видел меченное животное?

— Динки его не видел, о меченном анимаге Динки рассказали другие домовые эльфы. Из общины Хогвартса. Они приняли Динки в свою общину и всё-всё рассказывают.

Я глубоко вздыхаю, кладу руку на голову домовика и смотрю на прижавшихся друг к другу рыжиков, потом на МакГонагалл, на лице у которой даже глаз не дрогнул, при словах о проживающем рядом с нами в башне Гриффиндора меченом крысюке. Словно ничего особенного в этом нет. Ну, скажете тоже — "меченый", и что? Пусть живёт и спит на подушке у головы первокурсника носитель Тёмной метки анимаг-крыса. Может, Тот-который на нём тренировался, как правильно ставить своё клеймо на людях и забыл о нём?

— Профессор? — подняв бровь как Снейп, спросил я.

А ей хоть бы хны.

— Ложитесь спать, мистер Поттер, инцидент исчерпан.

— Верните мне крысу, мэм, — говорю я. — Мой домовик её для меня поймал.

— Нет, она достанется мистеру Рональду Уизли. Жить с домашним любимцем вам будет непривычно. Я думаю, что надо отдать эту замечательную крысу вашему однокурснику, чтобы тот не чувствовал себя одиноким без своей Коросты. Вы согласны?

Я треснул дверью у них перед носом и наложил на неё самый мощный Колопортус, который смог произвести.

Нда-а-а, нехило у меня получилось — вся дверь, вместе с наличником слилась воедино со стеной, их не разделить. И как утром мне выходить из комнаты?

Я бросил сильные заглушающие чары и взял в руку сквозное зеркало, откуда на меня округлившимися глазами смотрела Зорница.

— Во ты даёшь, Гарри, — хихикает она. — Я тобой горжусь, любимый!

* * *

Утром я справился с отменой необычного Колопортуса так же просто, как вечером наложил его — просто взбесился.

Закрыл с внешней стороны уже натренированным способом — наглухо, и направился к Большому залу завтракать и узнавать свежие новости.

Гермиона читала за столом какой-то толстенный талмуд, не замечая, что конкретно и в каком количестве запихивает в свой рот. Рядом с ней сидел и держал "под прицелом" глаз входную двери Невилл, в руке у которого была вилка с наполовину съеденной сосиской.

Увидев меня, он махнул рукой, приглашая присесть рядом и я отправился к ним.

— Что нового, Невилл? — спросил я, накладывая себе что-то из снеди. Я люблю макароны на завтрак, спагетти, каши, но в Хогвартсе такие изыски не предлагались. Утром одно и то же — яичница, сосиски, тосты, сливочное масло, джемы, тыквенный сок.

— Дамблдора отвезли вчера вечером в Мунго. Получил инсульт. Говорят, сам себя легиллиментил, что ли? — ответил Невилл, завуалировав свой вопрос, не я ли причастен к этому.

Гермиона подняла взгляд и покрасневшими, расфокусированными от недосыпа глазами, с упрёком посмотрела на меня. Переживает она.

— У Рона появилась новая, молодая крыса, — выдала она в конце своей безуспешной внутренней борьбы с данной мне клятвой. — А профессора Дамблдора вылечат, вот увидите!

— Вылечат, вылечат. Никто не сомневается, — сказал Невилл и откусил сосиску, задумавшись о чём-то.

— Это Поттер во всём виноват! — выкрикнул сидевший неподалеку Рон. — Он впадает во Тьму, как ... я уверен, что не минует много времени и он примкнет к УпСам.

Меня тупость шестого Уизли в первый момент застала врасплох. Потом мне стало смешно... пока не осознал — это чмо меня оговаривает! Вы только представьте себе это! Меня, пострадавшего от тех самых УпСов больше всех в этом зале, сравнивают с ними.

— Рональд Уизли, сразу принеси мне свои извинения за нелепое, ничем не обоснованное обвинение! — прошипел сквозь зубы я. — Или я вызову тебя на дуэль. Жду!

— Ни перед кем, а в особенности — перед тобой, будущим пожиранцем, я не буду извиняться. Ты стал злым заносчивым снобом. За тобой нет только дружбы с слизняками и ...

— Двадцать баллов с Гриффиндора за оскорбление одного из факультетов Хогвартса! — рявкнул из-за преподавательского стола Снейп и прислушался к себе. Очевидно почувствовал, что на этот раз копилка с рубинами отреагировало привычно, он слегка улыбнулся.

А потом его улыбка слегка изменилась, превращаясь в предвестник оскала.

— Северус, не надо! — возразила наша декан. — Это нормальные мальчишеские разборки.

Но дело было сделано, Гриффиндор потерял свои баллы, благодаря несдержанному в словах шестому Уизли.

— Ты, Поттер, за всё отв... — начал Фред, а может быть Джордж, но сидящая рядом Джинни, сверля меня глазками, накрыла его рот своей рукой.

— Молчи, Джордж, молчи! Помни слова матери!

Хм, хм! Она во второй раз произносит эти слова — "...помни мамины слова...". Запомним.

Несколько дней, пока директор лечился в Мунго, в школе царил мир да тишина. Пока утром понедельника створки входной двери Большого зала с треском не разлетелись в стороны. В зал ворвался, стуча искусственной ногой, самый изувеченный, из увиденных когда-либо мною мужчина.

У него не было ноги. На её месте была прикреплён протез в форме львиной лапы.

У него не было пол-носа. На его месте не было прикреплено ничего и там зияла огромная тёмная дыра, сквозь которой слышалось громкое вдыхание-выдыхания воздуха. Как кузнечные меха.

У него не было левого глаза — на его месте, под стать характеру своего владельца, бешено крутился искусственный глаз ярко-синего цвета.

От вошедшего и быстро шагающего между столами мага разлеталась волнами бешеная ненависть ко всему живому, а так же — тяжёлый, противный запах давно не мытого, потного старого мужского тела.

— Моя Бабуля говорила, что это Аластор-бешеный-глаз-Грюм, отставной аврор, — пробормотал мне в ухо Невилл. — Боюсь, Гарри, что этот будет наш новый преподаватель по ЗОТИ. А, если это будет так, то нам всем, в особенности тебе, не поздоровится. Он спит и видит, как превратить весь волшебный мир в филиал Аврората, чтобы шла непрерывная борьба со Злом и Тьмой.

— Ты серьёзно? — не поверил я. Слава о неуравновешенном характере Грюма была притчей во языцех и даже я слышал о нём.

Но сегодня утром я увидел его впервые.

Посмотрим. У нас занятие по ЗОТИ должно было быть в четверг. Ещё предстояло возвращение Дамблдора из Мунго после сеанса самолегилименции.

Вечером ко мне явился Динки с письмом от лорда Фоули, который просил у меня разрешения голосовать от моего имени в предстоящем заседании-суде Визенгамота. Я, конечно, дал дедушке Зорницы это согласие, поставив свою подпись на высланный им формуляре, заверив эту подпись волшебной палочкой.

Всё идёт так, как нужно мне... то есть, нам.

А после этого мы с моей невестой долго и в подробностях обсуждаем вот такое каверзное совпадение.

Дамблдор попадает в Мунго на лечение, уже целую неделю целители его не отпускают. (Тут я призадумался, случайно ли его задерживают в больнице?) Тем временем внезапно в Аврорат приносят мёртвого уже двенадцать лет героя Первой магической войны Питера Петтигрю. И что важно: герой вполне себе живой и красуется с Тёмной меткой на руке. После допроса с применением Веритасерума, он во всех своих грехах признаётся. Тем самым, полностью обеляет до этого допроса обвиняемого в тех же самых грехах Сириуса Блэка!

И некому помочь анимагу-крысюку. Принять под своё крылышко, объявив Питера шпионом в стане УпСов. Тем временем тот, у кого есть власть сделать это, дрыхнет в больничной палате.

Кстати, а Сириус всё ещё на лечении и пока не знает об грядущем изменении своего статуса — из беглого зэка в свободного волшебника.

Целители Блэка докладывают регулярно об его состоянии лорду Фоули. Мой несостоявшийся крёстный отец идёт на поправку, но, чтобы освободить его мозги от глубоко внедрённых закладок, пришлось стереть из его памяти огромные периоды жизни. В основном, это вся школьная жизнь и последующие годы до отправки в Азкабан. Вернётся мой "крёстный" в Британию почти что ребёнком.

Кто из его родни будет о великовозрастном дитяте заботиться — неясно. У него из родни остались я да две вменяемые кузины и одна невменяемая, отбывающая на данный момент пожизненный срок в Азкабане. Беллатрикс Лестрейндж, цепный пёс Того-самого. Не скажу "сука" потому, что эта наша родственница мало, чем на женщину похожа.

Вернётся Сириус — озадачу двух своих тёть, Нарциссу, которая Малфой, и незнакомую мне Андромеду, которую выгнали из рода Блэк за замужество с магглорождённым. Говорят, что у меня из Блэков, кроме Драко Малфоя, есть ещё и одна кузина — некая Нимфадора. Нимфа-дора, бг-г-г...

Говорю моей невесте, что никогда не позволю назвать наших детей тупыми, порочащими их именами. Она хихикает и говорит, что в списке славянских имен есть немало очень красивых, например: Владимир, Видин, Вихрен, Вячеслав, Воин... Ого-го! А мне они все нравятся! Она продолжает — Далибор, Горан, Йован, Станислав, Святослав... Столько сыновей Зорница не захочет родить, я думаю.

— Когда настанет время, нам придётся бросать жребий, — улыбаюсь я.

— Зачем? — не понимает она, но ямочки на её щеках никуда не делись. Заигрывает со мной.

— Потому, что выбрать имя будет очень трудно, — отвечаю я.

— Я ещё не назвала девичьи имена, — восклицает она. — Как услышишь, то сразу захочешь родить девочку немедленно.

— Правда? Назови хоть одно!

И она начинает: Боряна, Светлана, Вангелия, Калина, Радина, Ягода, Светослава, Малгожата ...

— О, Малгожата мне нравится! — говорю я.

А она смеётся и говорит:

— Кто бы сомневался?

Так допоздна мы с невестой болтаем о том, о сём, но такого общения мне недостаточно. Я хочу быть с ней рядом. Рождество бы поскорей пришло, что ли!

День, когда за Преподавательским столом снова появился директор Дамблдор, совпал с днём, когда "Ежедневный пророк" вышел с разгромной статьёй:

"СИРИУС БЛЭК — НЕВИНОВЕН! ЕГО ОТПРАВИЛИ НА ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ В АЗКАБАН БЕЗ СУДА И СЛЕДСТВИЯ! КТО ДОЛЖЕН ОТВЕТИТЬ?"

И директор, в экстренном порядке ретировался, не поев.

Невилл смотрел на меня с огромным уважением, а Гермиона — с непониманием. Я перед ней не в ответе — она мне никто, просто школьная подруга, с которой ходим на одни и те же занятия, готовимся вместе в библиотеке, помогаем друг другу грызть гранит магической науки.

Снейп старался не смотреть в моём направлении, но я знаю, что он догадывается о моём статусе и о том, кто я в действительности. Не дурак мой преподаватель Зелий, не мог не проверить, по какой-такой причине недавно не отреагировали на снятие с меня баллов школьные часы.

Но он молчит, не цепляется ко мне во время занятий. И я готов подумать о том, чтобы чуть-чуть смягчить свою к нему неприязнь, хотя бы за то, что обо мне директору Дамблдору он не заикается. Наша декан, конечно, тоже молчит, но это из-за данной мне клятвы, а Снейп — он идейный. Или меркантильный. Увидим.

На ужине наш директор не появился и я решил этой ночью, наконец, заняться медальоном Салазара Слизерина. Способ освободить его от хоркрукса мне с прошлого года был известен — надо было накапать на него ядом василиска. Василиск у меня под рукой водился и я предупредил дядю Аргуса, что вечером с ним сходим в Тайную комнату. Дядя Аргус — завхоз Хогвартса и он обещал пронести Васе в подарок несколько свиных тушек.

Но у меня была идея получше — пауки. Позову своих давно скучающих по какой-либо работе домовиков и они отловят, обездвижат и доставят прямиком "к столу" василиску нескольких экземпляров пожирнее. Дядю Аргуса я возьму с собой, для смелости.

Так, как медальон Салазара я оставил на хранении в доме на Гриммо 12, я и Кричера позову. Должен же я исполнить данное мною обещание уничтожить злую вещь. Не реликвию одного из Основателей, а её начинку — хоркрукса Того-самого.

Всё прошло без сучка, без задоринки.

А утром у нас будет общее со слизеринцами занятие у нашего нового преподавателя по ЗОТИ — Аластора-бешеного-глаза-Грюма. Невилл был прав.

Общение с василиском приносило мне немалую прибыль. Сброшенную шкуру, найденную в прошлом году продали, ну как — "продали"? Её чуть с руками не оторвали, торговались, как бешеные и не на снижение цены, а кто больше даст за неё.

Яд василиск давал регулярно, прошипев мне, что так себя чувствует лучше. Застоявшийся в железах яд, всё равно производился, но, если не сцеживать его, он превращался в почти что клей и мешал ему спать.

Я думаю, что Вася лукавит. Ему хочется почаще со мной, змееустом, поболтать, поесть, поразмяться никем незамеченным в тоннелях Хогвартса. А я тоже не против. Принёс в Тайную комнату сквозное зеркальце, чтобы Зорница тоже заценила нашего друга и источник золотых галеончиков. Из которых я определённую часть давал дяде Аргусу, другую отправлял тёте Белле и бабушке Батильде. Братикам невесты отдельно подарки к Рождеству принесу.

Думаю, всем понятно, как мне хорошо быть часть семьи. Родители невесты мною интересуются, мадам Милица регулярно отправляет мне гостинцы — сладости, книги, что-то из одежды. Я чувствую себя счастливым, как улитка, которая до недавнего времени была голой, но вдруг нашла себе здоровую, цельную раковину и теперь не нарадуется своей удаче.

Несколько дней директора в школе не наблюдалось. Мне так лучше, но Гермиона сильно напряглась, потому что до нас доходили слухи, что допрос Питера Петтигрю с Веритасерумом во время суда над ним здорово подорвал авторитет Альбуса Дамблдора. Дошло до того, что его вытурили с поста Верховного чародея Визенгамота. После чего тот снова оказался в Мунго.

Наша декан Минерва МакГонагалл ходила по замку, как грозовая туча. И зыркала на меня обвиняющим взглядом.

Зато Снейпа как подменили. Он продолжал выглядеть Ужасом подземелий, мантия развевалась на поворотах, как у графа Дракулы, но во время занятий вёл себя корректно, сдержано и не придирался. Хотя бы, ко мне. Начал давать побольше разъяснений по варке зелий, по взаимодействиям компонентов, по вопросу направления помешивания ложкой. И я стал всё чаще наблюдать откровенное одобрение моей работы в классе и "Превосходно" на моих эссе.

Приближался тот день года, который я ненавидел больше всего — день Хэллоуина. Хагрид уже нагромоздил у входа замка огромную кучу из большущих тыкв и теперь расхаживал вокруг с гордо поднятой головой — мол, видите, каков урожай у меня.

Директор давно вернулся из больницы для волшебников и ведьм, но из своей трёхступенчатой башни редко выходил. А когда это событие происходило, редко когда смотрел на учеников. Словно их еле переносил. На его месте я бы стыдился смотреть на своих подопечных, после всего бахвальства о своей незапятнанной ничем совести. О своей несомненной святости. Ну, вот и добегался. История с отсутствием законного суда над последним представителем Древнейшей и Благороднейшей семьи Блэк вышла ему потерей двух должностей — Главы Визенгамота и Председательства МКМ.

В канун дня гибели моих родителей меня позвали на ковёр. Лично профессор МакГонагалл пришла за мной, робко постучав в мою дверь.

— Мистер Поттер, директор Дамблдор пригласил вас на разговор в свой кабинет, — сказала она, поджав губы.

— Вы меня проводите, профессор? — спросил я, стреляя наугад, но надеясь поймать зайца.

— Нет, не провожу. Я уверена, дорогу к башне директора вы не забыли, мистер Поттер.

Поймал.

— Дорогу я знаю, но пароль кто мне даст? И не так давно вы уговаривали меня, что ходить поздно вечером к директору, невоспитанно...

— Мистер Поттер, вы забываетесь! Сколько раз будете тыкать мне в глаза мой промах? Пароль "Липкие тянучки".

— Бг-г-г-ха-ха-ха, вы это всерьёз? "Липкие тянучки"? У директора башка вообще...

— Пять баллов с Гр-р-р...Что происходит? — вытянулась наша декан в струнку. — Почему копилка...

— Я не понял, вы опять о моём статусе в Хогвартсе забыли? Или вам помогли забыть? С меня баллов не снять, мэм, потому, что я — член Попечительского совета, дважды лорд и взрослый.

— Идите, мистер Поттер, — смирилась она.

— Без вас я не сделаю ни шагу. Согласно Уставу Хогвартса, ученику оставаться наедине с преподавателем-мужчиной в одном помещении нельзя.

— Но профессор Дамблдор не в том возрасте, мистер Поттер!

— Вы сейчас о чём, профессор МакГонагалл? — спрашиваю я и хлоп-хлоп глазками. Изображаю невежественного маленького мальчика. — Я по Уставу не должен...

— Идите за мной, мистер Поттер. Я вас поняла.

Ну, не может наша декан спокойно со мной разговаривать. Не может. Я понимаю, что у неё в жизни был не самый подходящий пример для подражания, я подозреваю, что из её памяти регулярно вытирают некоторые воспоминания, но это её не оправдывает. Она пожилая опытная, очень сильная и неординарная ведьма — могла бы перестать уже служить кумирам. Только Богу! Или она настолько презирала своего отца-пастора, что перечеркнула всё хорошее, чему он её учил?

К моему огромному удивлению, в директорской меня ждала вся, или почти вся, орава Уизли, во главе со своим предводителем — миссис Уизли. Рядом с ней в белом платье сияла раскрасневшимися щеками её дочь Джиневра и всё остальное мужское население магмира, которое миссис Уизли произвела на свет. Её мужа я за человека не считал, он был неким придатком, из-за которого она рожала всех этих бойцов и только.

Отсутствовал, мне кажется, только тот из её сыновей, которого я в глаза не видел в тот единственный месяц, что провёл в их Норе. Драконовед, который.

О-о! Мне кажется, игра становится грубоватой.

Увидев меня, миссис Уизли сразу подскочила ко мне, вопя в движении:

— Гарри-и-и, деточка! Я так ждала этот момент, когда ты мне станешь сыном... — и бросила обниматься, то есть, дробить ребра, душить, подавлять волю, забирать инициативу и всё такое.

Не угадала.

— Миссис Уизли, спокойнее, а то инсульт получите. Какой сын, чей? Ваш? С какой стати? — возопил я не менее громким голосом.

— Директор Дамблдор решил, что вам с моей доченькой пора пожениться. У нас контракт есть, подписан нами с Артуром и вашим опекуном, профессором Дамблдором, — визжит она, подскакивая на месте.

Я перевёл глаза в сторону переступающей с ноги на ногу от смущения Минервы МакГонагалл и спросил её:

— Вы знали об этой затее, профессор?

Она отводит глаза и чуть-чуть кивает головой. Знала, поэтому не хотела сопровождать меня. Потому что сейчас такой откат ударит по ней, что её быстро и не откачают.

— И что ж молчали? Могли бы предупредить меня, я бы не пришёл смотреть на этот позор.

— Мистер Поттер, — хрипло прозвучал выкрик директора, — вы должны подчиниться договору и взять в жёны Джинни Уизли.

— А, давайте прочту я этот контракт, — сказал я.

О, чудо! Директор снизошёл до моей просьбы и подал мне официально выглядящий пергамент с печатями и вензелем мне в руки.

Я стал читать сей опус.

Сегодня, 1-го ноября 1981 года, две стороны — с одной, сторона невесты, Джиневры Молли Уизли, с представителями:

Артур Секундус Уизли — отец

Молли Уизли, в девичестве Прюэтт — мать;

С другой, стороны жениха, Гарри Джеймса Поттера, с представителем:

Альбус Персиваль Брайан Вульфрик Дамблдор, как законный опекун,

Договариваются заключить брак между обеими сторонами договора в любой момент времени по желанию одной из сторон.

Договор подписан и скреплён печатями:

Артур Септимус Уизли — печать Уизли.

Альбус Дамблдор — печать Дамблдоров.

— И что теперь? — ухмыльнулся я.

— Теперь я проведу ваш брачный обряд. Правом данным мне Уставом Хогвартса как директору школы Колдовства и Чародейства, я объявляю Джиневру Молли Уизли и Гарри Джеймса Поттера мужем и женой.

Ничего.

Я не знаю что должно было произойти, если бы всё в этой бумажке было в порядке, но не случился ни световой, ни звуковой эффект, сопровождающий слова Дамблдора.

Зато за мной с грохотом на пол упала мадам декан Гриффиндора и стала биться в конвульсиях. Все, включая меня, обернулись на шум и увидели мучения МакГонагалл. Так ей и надо. Я надеялся, что кто-то бросится ей помогать, ведь все Уизли учились на её факультете, включая и того крепыша, который являлся наследником Артура — Уильяма. Никто.

Я посмотрел на притихшего директора, чтобы воззвать к нему, но он тоже находился в обмороке на своём троноподобном кресле. Накрыло этих двоих нехило.

— Как я понимаю, свадьба не удалась по известным мне причинам, так что я удаляюсь. Ваш договорчик беру с собой и завтра подам на вашу семейку иск в Визенгамот за попытку кражи линии. Прощаться не буду, не вижу с кем.

— Поттер, хотя бы объяснись! — вышел вперёд Уильям, гневно сверкая голубыми глазами.

— Печать, мистер Уизли, печать-то не моя. Дамблдорова печать каким боком со мной связана? Первого ноября я был уже сам по себе, не наследник, а Глава рода, даже в моём полуторагодовалом возрасте. Я Дамблдора опекуном не назначал. Ну, есть ещё кое-что и не один, а несколько моментов. В основном, вы должны знать, что если бы подвох с фальшивым договором прошёл, я бы вашу сестру сразу бы убил. Не нужна она мне. Я её не хочу, она мне противна с прошлого года, с прошлого лета. Противна она мне, пахнет от неё печатью Предателей крови.

И, обойдя бившуюся в судорогах МакГонагалл, я думал уйти к себе. Но, в последний момент, представив самого себя со стороны, я устыдился. Пфу-у-у, как меня достали эти рыжие, даже обычную гуманность из-за их проделки теряю.

Подняв тело деканши Левиоссой, я потянул её за собой Локомотором и отправился к владениям школьной медиведьмы, мадам Помфри.

За своей спиной в директорской я оставил кучу оцепеневших рыжиков, которые даже не пошевелились, чтобы помочь своему благодетелю.

Так провалилась попытка семейки Уизли включить меня в свою семью как зятя. Хоть миссис Уизли и верещала на каждом углу, что я ей как сын, она меня сыном не считала. Поступила бы она с собственным сыном так, как намеревалась поступить со мной, женив на веснушчатой, кривоногой дурнушке, своей дочери? Нет, тысячу раз — нет.

А она, по-любому, не могла бы продавить свою затею — я магически, на Родовом камне помолвлен с дочерью одной из Священных Двадцати Восьми семей. И я не тот мифический Гарри Поттер, я лорд Гарольд Дж. Поттер-Блэк. Не слишком ли высоко замахнулась она, Предательница?

Рождество, в конце концов, грянуло и я, наконец, увижу мою Зору, прижму её к себе, поцелую долго-долго и все каникулы от себя не отпущу.

* * *

От имени Арабеллы Фигг.

Ах, Молли, Молли, пролетела ты как фанера над Парижем!

Я треплю покрытую чёрными волосами голову парня, которого вырастила, и радостно ему улыбаюсь. С другой его стороны сидит наша Зорри, которая держит его за руку. Напротив меня сидит мой отец лорд Фоули, Арман Фоули, и раскуривает свою трубку из красного дерева. Он редко говорит, но его слова, сказанные по любому поводу, многого стоят.

Напротив молодых — мой брат Арчи и его жена Милица.

Все мы находимся в моём домике на Тисовой в последний раз. Я решила отказаться от дальнейшего участия в Ордене Феникса и отбыть в Годрикову Лощину к бабушке Батильде навсегда.

— Беллс, если Альбус поведёт себя некорректно с тобой, я вас с Батильдой забираю в манор, — говорит мне отец и взволнованно смотрит на меня. — Я и с Аргусом поговорю, чтобы он тоже уволился. Достаточно заставлять всю нашу семью плясать под его дуду. Ему волшебником не быть. Ну, не умрёт от этого. Так и так, осенью в Хогвартсе будет проводиться Тримагический турнир, приедут иностранные студенты, не потянет он дополнительную нагрузку.

— Лорд Фоули, прошу вас, пусть дядя Аргус останется со мной в школе. — Восклицает Гарри и все смотрят на него с удивлением. — Чует моё сердце, что участия мне в этом турнире не миновать. Нужен мне сподвижник, а у меня другого там нет.

— Хм-хм, это обсудим дополнительно, Гарри, — призадумывается мой отец. — А какова вероятность, что ты окажешься среди участников?

— Стопроцентная. Если бы не был дядя Аргус со мной в школе, мой послужной список "приключений", навязанных мне директором Дамблдором, был бы гораздо длинней и страшней. Мне и так непросто жить, когда со мной рядом были четверо парней и одна девочка Уизли, из которых близнецы — прям отморозки-хулиганы. Без моего Динки я не протянул бы и два дня. А так, они половину учебного времени провели в больничном крыле. И в этом году выпустился Персиваль, третий сын Уизли, который их как-то удерживал. Без него и без дяди Аргуса мне придётся кого-то из этих убить. Ну, я и так готов сократить их численность...

— Гарри, спокойно, всё уладится, — звонко говорит Зорница и парень сразу начинает дышать тише. — Твоё участие, возможное, конечно, имеет свои хорошие стороны. Одна из которых — тебя сразу признают взрослым и мы поженимся.

— Но я и так взрослый... Да-да, конспирация. Согласен.

— Я всё тебе расскажу, что и как надо сделать. Увидишь, всё будет классно. Но есть для тебя и ещё один сюрприз, угадаешь?

Я не могу без умиления смотреть на молодых, какие они у меня умницы. Красавчики!

На следующий день идём к Дурслям прощаться. Пора сказать этой дуре Петунье, какой она была всё время дурой.

Нас с Гарри встречает насупленный слонёнок Дадли, который, увидев своего кузена, перекрывает нам доступ к дому.

— Поттер, чё те надо? — выдавил он, чавкая какой-то булочкой.

— Ничё мне не надо, кузен, прощаться с вами пришёл.

В своих руках я несу папку с документами, которые дадим родной тёте Гарри. Дадли отступает в сторону, пропуская нас и кричит:

— Ма, па, Поттер пришёл прощаться.

Из кухни выходит Петунья, одетая в передник с рюшами, вся в облаке неземных ароматов. Мастерица миссис Дурсль в готовке, это всему району известно. Какой бы мастер Зелий вышел бы из неё, имела бы она чуть побольше магической силы, чем то, что ей природа дала. Но силушки у неё побольше, чем у меня будет, я это знаю. Но она не знает и не подозревает. Сейчас её огорошу папочкой.

— Что... а, миссис Фигг, по какому делу вы пришли? — сорвавшимся голосом говорит она. — Войдёте, чаю попьёте?

— Войду, миссис Дурсль, и чай попью. Заодно и поговорим с тобой наедине...

— Но Вернон дома, миссис Фигг, сегодня суббота, — прерывает она меня.

— Мне Вернон не помешает, Петуния. Давай, веди нас с Гарри.

— А Г-г-гарри с вами уходит? — с неким смущением спрашивает она.

— О, нет! Гарри отправляется с невестой в Париж, потом на круизном лайнере на Мальдивы. С ними будут родители невесты, мой брат и его жена с двойняшками. Парню нужно развеяться, ему предстоят серьёзные задачи в следующем году. А там и поступать в Магический университет, ему надо к Главенству двух родов готовиться, не розы окучивать, Петунья. Но что говорить женщине, уроженке магической линии, загубившей свою жизнь. На, бери и читай! — приказным тоном говорю я и она подчиняется. Куда ей деваться. Мои котики меня здорово накачали магией, могу много чего.

Молодая женщина берёт папку и открывает. Внутри находится копия фамильного древа семьи Поттер. Она прилипает к листу, изучая его, как бы ожидая найти там что-то. И находит. Имя своей матери, пра-пра-правнучки известного в прошлом мастера Зельевара Гарольда Игнасиуса Поттера.

Тем временем Гарри отправляется на кухню сам и оттуда доносится звон посуды. Он тоже, как и его тётя, любит готовить завтраки, перекусы, чай, кофе.

— Вы это читали, миссис Фигг, — слабым голосом спрашивает меня Петуния.

— А ты как думаешь? Эти бумаги принёс к нам домой мой брат из Гринготтса, когда водил туда Гарри принимать наследство своей семьи.

— Но я, оказывается, тоже... хотя бы, боком, Поттер. Может ли Дадлик...

— Получить наследство? Может быть, если ты поступишь правильно. Разведись с этим магглом, выйди замуж за волшебника или за сквиба из хорошей семьи, роди ещё одного ребенка и получишь свою часть. У тебя в Гринготтсе сейф есть. Но твоему Дадлику ничего из этого без тебя не перепадёт, помни это. Только магическому ребенку.

— Но я маггла!

— С какой стати? Даже я чувствую, что ядро у тебя не пустое. У тебя есть сила, но ты её погубила...

— Как мне быть? Я Вернона люблю, Дадлика...

— Не знаю, Петунья, это твоё дело. По мне, возьми документы и ножками, ножками в Гринготтс. Подумай хорошенько, сама решай. Иди, спрячь сейчас документы, чтобы их не нашли и давай чай пить.

И она меня опять послушала. Выйдя из гостиной, она отправилась по коридорчику рядом с лестницей, скрипнула дверь чулана... Потом опять скрипнула и вот она сидит рядом со мной и чопорно отпивает из чашечки свой чай. Гарри сидит на кресле, а Дадли отправился гулять вне дома. С верхнего этажа слышатся тяжёлые шаги и в гостиную впихнулась большая касатка, то есть, Дурсль-старший.

— Что делают эти в моём доме? — рычит он, увидев нас с Гарри. — Почему этот сидит за столом?

— А где он должен сидеть, Вернон? — хлопает глазами его жена. — Он прощается с нами, уходит навсегда. А я его родная, между прочим, тётя. Сестра его матери. Единственный мой племянник может сидеть в моём доме всюду, где ему вздумается.

— Но, Пети, мы с тобой уговорились, что урод у нас не живёт...

— У нас уроды не водятся, Вернон! У нас живут молодые люди, родные кузены. И этот дом куплен на мои деньги с продажи моего родного дома в Куокворте. Это значит — и Гаррины деньги тоже. Так, что, поумерь свои претензии. Он уходит, я уже...

— Дай ему то письмо, которое пришло неделю назад, — рявкнул он и собрался выходить из комнаты, когда...

Из-за одной из стен гостиной послышались голоса, возня и крики. Потом прозвучала Бомбарда и стена взорвалась изнутри. Нас обсыпало кусками древесины, камня, плитки и штукатурки. В получившемся проёме стояла свора рыжих парней.

В наглухо закрытом камине в гостиной магглов! В камине магглов!

На этот раз Вернон действовал радикально, пальнув из ружья навстречу Бомбарде.

И на красивый ковёр Петуньи выпала вся группа незваных посетителей в виде окровавленной кучи рыжиков, во главе с их отцом. Мёртвым отцом.

Вернон Дурсль тоже встретил свою смерть в виде куска дерева с острым краем, пронзившего его череп аккурат в левый глаз. Умер мужчина, даже не поняв что с ним случилось.

Полиция и "скорая" прибыли в течении нескольких минут. Дурсля оправдали, в подробности не особо вникая, потому что полиции было сказано, что ту дыру в стене, размером с целую стену, пробили взрывчаткой вот эти приверженцы ИРА. Смотрите, все они рыжие, веснушчатые — а это значит, что они ирландские террористы. А кто, если не террористы, врывается в чужие дома, взрывает, убивает честных граждан.

Я подала знак Гарри набросить на нас с ним заклятие хамелеона и мы отбыли от места преступления. Дома связалась с отцом, спросив у того звать или не звать Дамблдора. Отец мне строго запретил вмешиваться и посоветовал камином переместиться вместе с Гарри к нему.

Не знаю, придут ли авроры, думаю — да. Но, узнав, что среди пострадавших есть представители Уизли, не будут беспокоить и искать Гарри. Мы, вообще, в стороне.

Письмо, которое принёс Гарри из дома своей тёти, было приглашением от Уизли на Чемпионат по квиддичу. С какого перепуга?

Нам предстоит отдых на Мальдивах. Брат пригласил меня с собой. Какой Чемпионат, какой квиддич, какие Уизли? Э, вот так вот. А Дамблдор пусть идёт лесом.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ