Шепот Пламени (гет)

Она не знала, сколько так просидела, зарывшись ладонями в его волосы и теребя их пальцами, наслаждаясь шелковистой мягкостью и упругостью, отметила только, что солнце уже гораздо ниже, чем раньше, а небо потемнело, приобретая тёплые ночные оттенки, и стало заметно холоднее. Она то и дело ощущала на себе колючие одёргивания ветра, словно напоминавших ей о чем-то…

Подождите-ка…

Волосы?!

Она опустила голову и уставилась на пшеничного цвета прядки, которые всё ещё теребила будто жившими своей жизнью пальцами, а затем перевела взгляд на каре-голубые глаза, смотрящие на нее с хитринкой… Осознав, что делает, она тут же отняла руки и поспешно отвернулась, спрятав заалевшее лицо в ладонях, не зная куда девать себя от смущения. Ох, а она даже…

Череду ее сумбурных мыслей прервал его веселый, но тихий и безобидный смех.

— А я всё думал, когда же ты заметишь… — поддел он её, садясь к ней спиной, которая была вся, от и до покрыта золотистыми песчинками, осыпавшиеся на песок, стоило ему пошевелиться. Встряхнув остатки небрежным жестом, он поймал ее взгляд и улыбнулся уголком губ. Сгорая от стыда из-за того, что оказалась в таком положении и из-за того, что сама же себя в него поставила, Амэя торопливо отсела, всё ещё держа ладони на раскрасневшихся щеках и молча таращилась в песок, не зная, что ей делать и как вообще себя вести. Убежать? Сказать, что устала, и пойти спать? Или… Или все-таки рискнуть и остаться?.. Хотя зачем ей это?!

А пока она усиленно размышляла, разрываясь между желанием удрать, да так, чтоб только пятки сверкали, или задержаться, чтобы пролепетать какие-то неразборчивые извинения и потом всё же удрать, он неторопливо, даже как-то лениво встал, ничуть не стыдясь своей наготы и отошел куда-то в сторону. Все еще испытывая жуткий стыд и желание провалиться сквозь землю, Амэя не осмелилась даже шелохнуться и осталась сидеть на песке, дожидаясь, когда Азер уйдёт, и только потом уйти самой.

Но тут его голос раздался у неё над головой, и от неожиданности девушка вздрогнула:

— Кстати, а что ты делала на пляже? Книги тебе так быстро наскучили?

— Не… Нет, — ответила она, вновь начав запинаться, упрямо вперив взгляд в песок. — Просто… захотелось.

— Захотелось… — повторил Азер, словно в такт своим мыслям, и только сейчас она расслышала шорох и шелест ткани, будто бы он… одевался. Но даже после этого она всё ещё не находила в себе силы, чтобы обернуться.

— Ты залезла в воду… — продолжал он спустя минуту, — не думаешь, что тебе ещё рано купаться? К тому же, уверен, ты не умеешь плавать.

Так он видел?.. — подумала она и всё-таки обернулась. Он стоял всего в двух шагах от неё, поправляя рукава на парчовом халате тёмно-синего цвета, расшитого серебристыми нитями в причудливых узорах, между полами которого выглядывала широкая, загорелая грудь и торс, а на бедрах низко покоились всё те же чёрные однотонные шаровары, что она видела на нём раньше.

Он изогнул бровь и спросил:

— Не нравлюсь?

Она снова густо покраснела и поспешно выпалила, не совсем осознавая, что говорит:

— Н-нет… То есть, да!.. То есть… — сконфуженно замолчав, она отвернулась и едва не разрыдалась от неловкости и смущения. Глупая!.. Какая же она глупая!

В это же мгновение Азер плюхнулся рядом и, притянув её к себе, поцеловал.

— М-м-м… — это все, что она успела сделать.

Когда он отпустил её и отстранился, она приложила ладошку к губам и уставилась на него широко распахнутыми, бледно-голубыми глазами. Что он… только что…

— Прости, не удержался… — произнес он, не сводя с неё пылающих глаз, тем самым подтверждая, что Амэе это не показалось и не привиделось, и что покалывание на губах самое что ни на есть настоящее. Не дожидаясь от нее никаких слов или какой-то ещё реакции, он снова встал и подошел к самому краю моря, устремив взгляд куда-то за горизонт, и вода накатывалась на его ступни точно так же, как и на её всего каким-то часом раньше.

Сидя на песке, всё ещё глубоко потрясенная случившимся, она прерывисто, едва слышно дышала и глядя на его высокую, широкоплечую фигуру, пыталась справиться с волнением, шоком и расшалившимся сердцем, отбивающим в груди барабанную дробь.

Он и вправду… это сделал…

Судорожно сглотнув, она тоже встала, но так, словно одно неверное движение и она рассыпется на части, и теперь просто стояла, сцепив пальцы под грудью и не знала, совершенно не знала, как ей быть.

Он её поцеловал… Как ей реагировать? Что делать? Что сказать? Она и вправду не знала… Ох, ну почему никто ничего ей об этом не говорил?.. Почему она всегда оказывается в таком неловком положении?.. Если бы дедушка рассказывал ей об отношениях больше, чем о легендах и сказках, ей было бы намного легче, и она хотя бы не терялась так, как теряется сейчас…

— Ты больше не боишься дракона? — спросил Азер вдруг, разворачиваясь к ней.

— Дракона? — переспросила она и тут же вспомнила, что вытворяло грозное животное и чем все это закончилось — её пальцами в его волосах…

— Д… думаю, нет… — ответила она, поколебавшись с минуту и всё ещё пряча глаза, остро ощущая, как горят ее пылающие щеки.

— Вот и хорошо… — улыбнулся он, держа руки в карманах шароваров. — Значит и полетать не побоишься.

— Поле… тать? — не сразу поняла она, что он имеет ввиду… А когда поняла, тут же запротестовала, эмоционально размахивая руками и пятясь от него. — Н-нет… Нет! Я… Я боюсь! — и схватившись руками за лицо, поспешно отвернулась, глухо пролепетав в довершение своей короткой и сбивчатой речи. — Это… слишком…

— Ты боишься упасть? — в свою очередь поинтересовался он, немного разочаровавшись. Он-то думал, что она согласится… Хотя, чего он, собственно, ожидал, после того, как шокировал её своим поступком?

Она молчала, по-прежнему не отнимая рук от своего лица и думая над его словами. Боится ли она упасть? Нет, совсем нет… Почему-то именно этого она и не боялась. Дело было… в другом.

Он её поцеловал…

Да, именно в этом было всё дело. Да и дракон её всё же ещё немножечко пугал. Самую чуточку, но уже не так сильно, как вчера. Его дурачество и мирное лежание на коленях позволили ей посмотреть на него с другой стороны и увидеть в грозном существе не только опасность и ужас, но и безобидность и нежность.

Драконы и вправду как домашние питомцы и мало чем от них отличаются.

Если не считать, конечно, что они огромны, умеют дышать огнём и способны обращаться в человека.

— Нет, я не боюсь, просто… — ответила она наконец, отвернув лицо, уставившись куда-то в сторону и сцепив руки замком, но не договорила и закусила губу, не зная как сказать то, что язык не поворачивался произнести.

В одно мгновение он преодолел то незначительное расстояние, что разделяло их и взяв её за руку, потянул за собой к воде, попутно сбрасывая с себя только что наброшенный халат.

— Ну раз не боишься, тогда полетели. Обещаю, я тебя не уроню, — с улыбкой проговорил он, бережно держа ее ладонь в своей.

— С-сейчас? — опешила она, от удивления позволяя ему себя вести куда вздумается. — Н-но… в-ведь уже так поздно… — попыталась она возразить, бросив взгляд ему за спину, на вечернее солнце, что готовилось вскоре уйти за горизонт, погрузив мир во тьму.

— Ну и что? — безмятежно и широко улыбаясь, с легкостью отринул Азер её слабые возражения и точно так же, как она недавно, обернулся на дневное светило, одарив его лишь коротким взглядом. — Время у нас есть. До захода солнца — ещё час. Вполне успеем сделать кружок над островом… Ну, соглашайся! — добавил он в голос просительные нотки, заметив, что она колеблется. — Ты увидишь замок и земли вокруг него с высоты птичьего полета… Только представь, какой это вид!.. Не каждому дано такое увидеть.

В смятении глядя в его открытое, ничего не утаивающее лицо, Амэя не знала, что ему сказать… И тем более, что возразить…

Предложение было очень заманчивым… Увидеть замок с высоты… Нет, не просто замок, а целый мир!.. И пусть это будет лишь его маленький, совсем крохотный кусочек, но и это уже замечательно, разве нет? Это потрясающая возможность узнать больше… увидеть больше… Разве она может отказаться от такого щедрого подарка? Тем более, он сам предлагает это ей…

Однако несмотря на жгучее желание тут же согласиться и удовлетворить свое любопытство, которое просто взлетело до небес, стоило только дать ему повод, её всё ещё терзали страхи и сомнения. А что, если она упадет? Азер обещал, что не уронит её, но, а вдруг всё пойдёт не так, как надо и она рухнет в воду или — не дай Боже! — прямо на камни?.. Успеет ли дракон её поймать, а сама она — удержаться?

Или вдруг ей станет так страшно, что её вырвет прямо на него?

Такого унижения она точно не переживет и сама бросится навстречу земле.

Словно прочитав все ее мысли по бледному лицу, он произнес:

— Если ты боишься упасть, то зря, — он вытащил из кармана обычную веревку и показал ей. — Я привяжу тебя и буду летать очень осторожно, чтобы тебя не укачало, — она молчала, не спеша с ответом, и таращилась на крепкую веревку в его руках, разрываясь между противоречивыми чувствами… Между желанием уступить любопытству или поддаться страху и отказаться. — Ну так что, ты согласна? — спросил он, когда молчание затянулось.

Она внимательно посмотрела ему в глаза.

— Ты точно не уронишь меня?

— Ни за что на свете, — совершенно серьёзно произнес он, твёрдо выдержав её взгляд.

Амэя опустила голову, глубоко вдохнула и снова посмотрев на него, тихо произнесла:

— Тогда я согласна.

Он ответил лучезарной улыбкой.

Подготовка к полету заняла всего несколько минут. Азер объяснил ей, как перевязать его и как закрепить веревки, а потом, скинув с себя оставшуюся одежду, — на что она, разумеется смотреть не стала, стыдливо отвернувшись, — обратился в дракона, представ перед ней во всей своей красе, грозной и одновременно по-своему прекрасной.

Сделав всё так, как он велел, девушка, мелко дрожа и опираясь на непослушные руки, взобралась на благоразумно подставленную шею дракона, с трудом перевязала себя за талию, то и дело жмурясь от страха и волнения, а после, когда с приготовлениями было покончено, протянула руки к рогам и несмело дотронулась до них, обхватывая холодными ладошками, однако, успев отметить, что они такие же горячие, как и само тело дракона под ней.

Бросив быстрый взгляд на пляж, отказываясь от последней возможности передумать и прошептав в ухо дракону срывающимся голоском пугливое «я готова», ухватилась за него покрепче, уверенная, что первый полёт для неё будет непростым.

И не ошиблась. Стоило дракону распахнуть свои огромные крылья, как её сердце тут же пустилось вскачь, застряв где-то в горле, а когда он замахал ими, взметая столбы пыли и золотого песка, она почти не сомневалась, что оно вот-вот выпрыгнет из её груди. Но это было лишь началом — самое страшное и самое захватывающее было впереди.

Дракон двинулся вперед, тяжело взмахивая крыльями, и когда он почти достиг воды, с силой оттолкнулся от земли и взмыл в небо, на мгновение повиснув в воздухе. Она охнула, едва не выпустив рога от короткой растерянности и бесконтрольного страха, и прильнув к его шее всеми своим телом, вцепилась в него так, словно от этого зависела её жизнь, а чуть позже, крепко зажмурившись, глубоко сожалела, что вообще согласилась на это безумие. И в эту же пугающую секунду она в ужасе подумала, что они сейчас упадут, но этого, к её величайшему облегчению не случилось и дракон, преодолевая сопротивление воздуха, поднялся выше, поймав попутный ветер.

Далеко не сразу она смогла найти в себе смелость отлипнуть от горячей шеи дракона и неуверенно приподнять голову, сквозь слезы видя перед собой лишь темную синеву вечернего неба, разбавленную золотисто-белоснежными облаками, лениво плывущим по бескрайнему небосводу, окутавшему землю в одну лишь им известную страну.

Схватившись за рога дракона так, что костяшки пальцев побелели, она медленно выпрямилась, вертя головой во все стороны и наконец посмотрела вниз.

Открывшийся вид поразил её до глубины души.

Там, далеко внизу, она увидела неизведанный край, кажущийся картиной какого-нибудь чудесного художника, искусного умельца, сумевшего передать всю красоту невообразимого мира на обычном, неброском холсте и сохранить в ней жизнь, настоящую, цельную… Такую, какая она есть, с душой и сердцем, пульсирующем в каждом движении волн, в каждом порыве ветра и в каждой вспорхнувшей птице или шелесте изумрудной листвы векового дуба, что стоит в саду, в окружении таких же деревьев и цветов, оплетающих мраморные статуи и скамейки извилистыми лианами.

И даже во мрачном безмолвии Чёрного Замка чувствовалось неугасимое биение жизни, невидимое глазу, но ощутимое сердцу.

Она не знала, что такая красота бывает, не представляла себе, что это вообще возможно — увидеть мир со стороны… и осознать, действительно осознать, насколько он необъятен…

Желая рассмотреть всё как можно лучше, запомнить каждую, даже самую незначительную деталь, она подалась вперед, не обратив внимания на острую боль, пронзившую спину… Ей было попросту не до неё — картина мира захватила ее целиком и полностью.

Азер, как и обещал, летал медленно и осторожно, неторопливо рассекая крыльями воздух, позволяя ей насладиться видом, который каждый день, в любое время суток, созерцают птицы, даже не подозревающие какая им доступна красота, и полюбоваться последними красками заката, лениво уходящими за горизонт вместе с гаснущим солнцем, словно бы машущим ей на прощание и оттого не спешащим покидать небо, уступая его своей сестре луне и ее вечным спутницам-звездам, что уже показались, выступив из тени и густых облаков.

Охваченная пленительным пейзажем, она совершенно расслабилась, напрочь позабыв о своих страхах, которые теперь казались ей глупыми и несерьезными, и прижавшись щекой к разгоряченной коже дракона, восхищенно рассматривала мир, распростершийся перед ней, не скрывая ничего и никого, смело и самоотверженно обнажая свою наготу.

Ей казалось, что прошла всего минута, но на самом деле минул уже целый час и когда последние лучи солнца скрылись за горизонтом, дракон стал снижаться, кружа над замком, что дало ей лишнюю возможность разглядеть его во всем великолепии.

Дракон приземлился на балконе ее спальни и мотнув головой, чуть помахивая крыльями, бросил на нее хитрый и в тоже время довольный взгляд, словно гордо вопрошал: «Ну, а я что говорил?»

Говорил, ты всё верно говорил! — хотелось закричать ей, но вместо этого она отвязала веревки и освободив дракона от пут, отошла к распахнутым створкам дверей, прижимая к румяным щекам холодные от ветра ладони, с большущим трудом сдерживая бушующие внутри эмоции, дав Азеру время, чтобы перевоплотиться и одеться.

— Тебе понравилось? — услышала она за спиной и тут же обернувшись к нему, воскликнула с блеском в глазах:

— Понравилось! Еще как понравилось! — и прерывисто выдохнув, не зная, куда девать такие яркие и сильные эмоции, бросилась к нему на шею, крепко сжав в благодарных объятиях, без конца повторяя: спасибо, спасибо, спасибо!»

Азер засмеялся, обнимая её в ответ и произнес:

— Я же говорил, что тебе нечего бояться, — но сразу же нахмурился, когда почувствовал меж пальцев что-то теплое и влажное, тянущееся от лопаток до поясницы. Отстранившись, он развернул ее к себе спиной и поджал губы, едва увидел, в чем причина появления красных пятен на белом платье.

— Что? Что такое? — растерянно вопросила она, не понимая его беспокойства и тут же ойкнула, осознав, что боль, тревожащая её последний час, появилась из-за открывшейся раны во время полета, когда она, желая рассмотреть все получше, делала слишком резкие движения, бросаясь то в одну сторону, то в другую.

— Нужно сменить повязки и обработать рану, — сказал он сухим тоном и, подтолкнув её в спальню, вошел следом, тут же направившись к туалетному столику, где с самого утра лежали мази и марлевые ткани, будто бы дожидаясь своего часа.

Впечатление от первого полета мгновенно исчезло, вместо него пришла нарастающая боль и слабость от открывшегося кровотечения. Положив руку на раненое плечо, Амэя подошла к постели и морщась от неприятных ощущений, нервно сглотнула и привычно закусила губу, ругая себя за то, что забыла о собственной, не залеченной ране, о которой забывать не следовало. Ох и как же она так… Совсем расслабилась. Глупая.

— Сними платье, — услышала она голос Азера, в котором чувствовалась злость и раздражение, но направлены они были не на неё, а на него самого. Обернувшись к нему, она увидела, что он смотрит на неё с сожалением и чувством вины. Его брови сошлись у переносицы, а губы сжались в тонкую линию, лицо же скривилось в страдальческой гримасе. В руках он держал мокрую, чистую тряпицу, а в другой открытую склянку с целебной мазью.

Не осмелившись сказать хоть слово поперек, она послушно повернулась к нему спиной и принялась робко расстегивать платье, благо, что застежки тянулись по бокам, а не вдоль спины, как это бывало обычно, поэтому ей не составило особого труда освободиться от ставшего ненужным одеяния, и перекинув волосы вперед, обнажить перед ним свою спину, которую кривой линией перечеркивала уродливая, кровавая полоса, слишком выделяющаяся на ее бледной коже, чтобы остаться незамеченной.

Нелепая, сбившаяся в комок полоска ткани, укрывающая рану, полетела на пол бесформенной, окровавленной хламидой.

Азер сцепил зубы, прищурив глаза от гнева. Ладонь стиснула влажную тряпицу изо всех сил и вода тонкой струйкой полилась на пол, превращаясь в небольшую лужицу под его ногами. Взяв себя в руки, едва сдерживаясь, чтобы не разбить склянку в другой руке, он перешагнул через пятно воды и поставив мазь на сундук от греха подальше, замер, не силах отвести взгляда от стройной фигурки своей Невесты.

Длинная изящная шея, обрамленная бледными как лен волосами, перетекала в покатые плечики, аккуратно сужающиеся на талии и снова расширяющиеся на бедрах, передавая всю ее естественную женственность и красоту.

Узенькие ручки едва прикрывали очертания небольших грудей, а небрежные складки платья ниспадали чуть ниже ямочек на ягодицах.

Он сглотнул вязкую слюну и потёр подбородок, все еще не способный отвести от нее затуманенного взгляда.

Сам её образ… Был плавным, как изгиб реки и поразительно мягким, словно трава на берегу лесного озера, а её очертания легкими, невесомыми, будто ветерок пробегающий по волнам… и неожиданно сексуальным, но не таким, как у жриц любви, а эфемерным и таким далеким, словно перед ним предстало дивное, ослепительное в своей красоте морское существо, с волосами длинными и тонкими, как нити паутинки, а телом статным и соблазнительным, которое любой тут же возжелал бы всем своим существом, но не только для того, чтобы только возлечь с нею, обладать и назвать своей, а после забыть, но ещё и поберечь и позаботится, даже когда приземистое вожделение будет пресыщено.

Он бы хотел этого… Хотел бы, чтобы она…

Его взгляд наткнулся на страшную рану и наваждение схлынуло с него, как морская волна, облизнувшая песчаный берег во время ужасного шторма. Мотнув головой, он заставил себя сосредоточиться на главном и не обращать внимания на изгибы её тела, дразнящие его воображение, как бы ему не хотелось любоваться ими, пока не надоест или животное не возьмет верх над гаснущим разумом.

Протянув руку, он осторожно провел тряпицей вдоль раны, начиная от плеча, стирая кровь и кусочки надтреснувшей корки. Она вздрогнула от холодного прикосновения и напряглась в его руках, замерев, словно статуя, боясь даже вдохнуть и пошевелиться. Он взглянул на её порозовевшие щеки и трепетущие ресницы скромно опущенных глаз.

Знала бы она, что творит с ним один её вид… Знала бы, как горячит кровь эта бледная кожа и как…

Он еще раз мотнул головой и, мысленно проклиная себя, нарочно, в упор уставился на кровавую полосу, что в миг прогоняла всякое желание и пробуждала вместо похоти яростный гнев на того, кто сотворил с нею такое. С нею, с его Невестой и возлюбленной…

Продолжая очень бережно очищать рану от крови и грязи, он поражался несправедливой жестокости Элбана, его грубости и злобе… и собственным чувствам, таким чуждым и незнакомым, но мощным и всевластным, что поставили на колени даже его, дракона, в чьём сердце было место только для любви к младшему брату и свободе — безграничной, всеобъемляющей свободе, — не в состоянии сосредоточиться на чем-то одном — её полуголое тело мешало ему связно мыслить…

Очистив рану до конца и аккуратно перевязав её, к своему удивлению не встретив никакого сопротивления со стороны Амэи, Азер на мгновение замер, а затем поддавшись бездумному порыву и прильнув к ней, быстро и совсем легонько поцеловал в изгиб шеи, оставив на бледной коже едва заметный след от своих губ.

Она тут же вздрогнула и вскинула голову, уставившись перед собой широко раскрытыми глазами. Её губы удивленно приоткрылись, с них сорвался бесшумный вдох, а розовые щеки стали красными, как маки, распустившимися на цветущем поле.

— Я закончил, — произнес он подхрипловатым голосом, дыша ей в затылок и приложив усилия, отстранился, а затем встал и стараясь вести себя как обычно, вернул целебные принадлежности на место и не сразу, но всё же обернулся к ней, не зная, как теперь себя вести и что говорить.

Она сидела на краю кровати, вперив взгляд в пол и придерживая на груди ворот платья, с трудом прикрывающее ее наготу. Ее лицо все еще алело, а глаза странно блестели, будто бы были наполнены слезами.

Моргнув, она подняла на него взгляд и он вздрогнул, осознав, что они действительно полны слез.

— Я… напугал тебя? — только и смог спросить он, нервно сглотнув ком липкого страха и беспокойства.

— Н-нет… — замотала она головой и вымученно улыбнулась. — В-всё хорошо…

— Тогда почему ты плачешь? — снова спросил он, кое-как справившись со своими чувствами и шагнул к ней, будто бы ничего не мог с собой поделать.

— Просто… это все непривычно и я… н-не знаю… как мне себя вести… — прошептала она, глядя ему куда-то в живот, не осмеливаясь встретиться с ним взглядом. Его губы тронула горькая улыбка.

Оказывается, не он один испытывает это чувство беспомощности…

Присев перед ней на корточки, он сцепил руки замком и подпер ими подбородок, глядя куда-то сквозь нее, пытаясь контролировать свои эмоции и чувства.

— Это моя вина, — сказал он просто. Она удивленно взглянула на него и он пояснил ей. — Я слишком на тебя давлю. Ты — моя Невеста, и я не смогу относиться к тебе иначе, потому и позволяю себе вольности… Прости. Этого больше не повторится, — он встал. — Я буду ждать столько, сколько потребуется, — и, пристально посмотрев ей в глаза, добавил: — Обещаю.

Его маленькая Невеста смотрела на него снизу вверх огромными, бледно-голубыми глазами, сидя на кровати и всё ещё прижимая к себе ворот белоснежного платья, прикрывая им обнажённую грудь, а по ее щеке скатывалась крохотная слезинка, оставляя на коже хрустальный след.

— А теперь отдыхай, — заговорил он вновь холодным тоном, отрубив все свои эмоции и чувства. Хотя бы сейчас. — Я приду утром, чтобы проверить твою рану, — она кивнула ему, всё ещё смотря этим взглядом, выворачивающим его душу наизнанку…

Сухо пожелав ей спокойной ночи, он стремглав вышел из спальни, захлопнул за собой дверь и, прижавшись к ней с другой стороны, закрыл ладонью глаза… А потом ткнулся в дерево затылком и шумно выдохнул.

Чувства оказались куда сильнее, чем он ожидал.

А справиться с ними оказалось ещё сложнее…

Резко дернувшись вперед, он торопливо направился к лестнице и, пока он спускался, она стояла у створок балконных дверей, глядя на тусклые отголоски заката, а затем поднесла ладонь к лицу, на котором блестела хрустальная слезинка.

И чего она так испугалась? Он же её Жених, и его желание нормально…

И всё-таки ей страшно… Совсем чуть-чуть, но…

Страшно…