Запятнанная совесть (гет)

Примечания:

Возможно, что товарищ Беллы раскроется для Вас теперь с иной стороны.

---

Дни Беллы стали более насыщенными. Новый груз обязанностей тихонько караулил за спиной, иногда ударяя в уши громким гонгом, а будни в цирке стали терять привычные яркие краски.

Повлиял ли так на нее Павел? Возможно.

Вело ли Беллу само ее сердце, его пробудившаяся часть? Она молчала, боясь смотреть правде в глаза.

В руках девушки лежал учебник по физике — верный спутник в последние дни, недели. Он стал сопровождать Раймондовну как самый неожиданный незнакомец, который надолго врезается в память. Изредка пассажиры в метрополитене поглядывали на известную актрису цирка с еле утаиваемым любопытством: Белла не обращала внимания и утыкалась почти носом в середину-конец переплета.

Сегодня августовский день был занят очередной репетицией. Зайдя через служебный вход, Белла направилась в свою гримерку. Манежная по привычке дернула дверь — та послушно распахнулась. Артистка вздрогнула и с удивлением на лице прошла в комнату. На диванчике сидела Аня Черных, вальяжно раскинув тоненькие руки.

— О, звездочка, ты сегодня рановато, — пролепетала с улыбкой девушка.

Белла сдержала изумление, затаившееся в горле, и, сделав вид, что в комнате никого нет, прошла к своему столику. В открытом ящичке лежали тени, грим, невидимки. Манежная сняла бумажную обертку с «Ленинградской» пудры, открыла: содержимое было разбито. Артистка, стиснув зубы, посмотрела в зеркало, прожигая в отражении довольное лицо Черных.

— Что такое? Что-то… сломалось? — с хитрым писком в тоне продолжила Аня, поправляя черные тонкие пряди волос.

Белла дрожавшими пальцами продолжила проверять косметику: уцелела только тушь и невидимки. Раймондовна всхлипнула и, резко хлопнув ящиком, развернулась в сторону эквилибристики.

— И зачем ты это сделала? — спросила шепотом Манежная, сжав ладони в кулаки, сдерживая странный хрип с горла.

— Ах, тебе разве неясно, милая? — Черных наклонила голову вбок, заливаясь ярким смехом. — Преподать тебе урок, что нельзя оставлять вещи без присмотра.

Эквилибристка спрыгнула с дивана, и сделав несколько легких шагов, схватила небольшую сумочку Беллы.

— А что тут у нас, м-м-м? — Черных медленным движением расстегнула сумку и, перевернув ее, выбросила содержимое на пол.

У Беллы пробежала дрожь по телу. Все лежало перед ней нагой правдой: кошелек, сменная форма, несколько учебников, отданных Павлом… Манежная подлетела к Черных, намереваясь ударить — та легонько оттолкнула разъяренную девушку, не желая прерывать театр одного актера.

— Физика? — с блеском любопытства в глазах заметила Аня, поднимая одну из книг, — У-у-у, звездочка хочет покорять новые вершины? Купол цирка уже жмет?

— Выброси, что тебе не принадлежит, — удивительно твердым тоном сказала Белла.

— С чего бы?

Издевательски сильно распахнув толстый учебник, Черных постучала по нему пальцем, а затем вырвала несколько страниц оттуда. Хруст взревевших страниц ударил Белле в уши.

— Брось кому сказала! — не выдержав, Манежная налетела на Черных, вцепившись той в волосы.

Черных успела вырвать маленький блок перед тем, как бросить измученный учебник на пол. Манежная влепила Ане громкую пощечину — та взвизгнула, толкая Беллу на пол. Сумев устоять на ногах, Раймондовна ударом рук припечатала Черных к стене, хватая за подбородок.

— Что я тебе сделала? — вскрикнула Белла истерически, — Чем я заслужила это?

В аквамариновых глазах горела острая боль, пронзавшая изящное тело и кости. Манежная и вправду не понимала причины ненависти со стороны коллеги. В училище все начиналось с едких комментариев и подножек, сейчас переросло в более противное и угрожающее.

— Да потому что ты всегда в центре внимания! Всегда! — с громким смехом и кашлем начала признаваться Черных. — Еще со времен учебы! — она больно тыкнула пальцем в грудь Беллы. — Конечно, любимице всех не понять боли тех, кто всегда на втором плане! Ты выехала только на «преемственности!» Нет у тебя таланта! Нет! Лишь коварство и кумовство!..

По телу Манежной будто прошел ток: она несколько секунд смотрела в исступлении на Черных, затем еле выдавила из себя улыбку. Раймондовна отпустила Аню, тряся головой.

— Если ты так думаешь, то пусть будет по-твоему.

Белла, еле сдерживая слезы, швырнула в грудь Черных учебник и выбежала из гримёрки. Уже в коридоре она ускорила шаг и, оказавшись в пустом туалете, дала волю слезам.

«А ведь я не могу пожаловаться маме… Я устала, я так устала… Она возненавидит меня…» — мысли обвевали голову, сжимая сильнее и сильнее, не давая воли спокойному дыханию.

Через несколько минут в дверь постучали. Манежная, ахнув, начала быстро избавляться от признаков истерики, потирая глаза и налаживая беспокойное дыхание.

— Белла Раймондовна? — прозвучал голос по ту сторону двери. Это был Вася. — С Вами все хорошо?

Встав с пола, девушка открыла дверь и посмотрела на взволнованного юношу.

— Что случилось?

— Белла, я Вас обыскался! — паренек ввалился в комнату, чуть не ударившись об раковину. — Вас ни в тренировочном зале нет, ни в гримерке! Я зашел, а там Черных сидит-плачет!

Манежная прищурилась.

— Она говорила что-нибудь?

— Что Вы просто так напали на нее во время разговора и убежали!

Белла усмехнулась, кривя искусанную губу.

— Ах, врет и не краснеет! — Манежная подняла голову, смотря на Васю.

Юноша похлопал глазами, заметив раскрасневшееся лицо и следы от слез на лице девушки.

— Вы плакали?

Артистка кивнула.

— Черных что-то сделала с Вами?

— Ничего особенного, она просто хочет избавиться от меня в этих стенах.

Девушка вышла в коридор. Широкие лампы изредка моргали.

— Она получит это. Скоро ее мечта сбудется, передай, Вась.

Юноша оторопел и вцепился в руку Беллы.

— Вы хотите уволиться? Бросить цирк?

— Можно и так сказать, Васютка. Я создана для другого.

Трещины в сердце стали осязаемей. Белла говорила эти слова с тяжестью на плечах, наконец не стоя спиной к неизвестности.

— Я буду на репетициях, буду выступать, не беспокойся. Но в один день… — Раймондовна замолчала, а затем смиренно улыбнулась. — Он будет последним. И я не знаю, вернусь ли сюда.

Вася поник головой, сжимая руку Беллы сильнее, словно маленький ребенок. Разорванная нить терпения заставляла говорит то, что исходило от сердца.

— Белла Раймондовна… — в глазах юноши блеснули слезы. — Цирк без Вас не будет прежним.

Манежная легонько улыбнулась и погладила юношу по голове.

— Не говори это Вальдемару. Пусть узнает потом. Тебе сейчас повезло, считай.

Они шли до зала в тишине, изредка бросая взгляды на стены с зеркалами и светильниками. Репетиция прошла без происшествий. Максимум — косые взгляды коллег, которые успели прожевать слезливые рассказы артистки Черных.

* * *

Вечером Белла шла из цирка. Тени от деревьев падали на мощеные и асфальтированные тротуары и дорожки, все еще пахло свежей, но неяркой листвой.

Да как она смеет меня судить? Как она может так себя вести? Кто ей дал право, кто?.. Станция метро была ближе. Манежная шла по ступенькам, разбавляя толпу вечно трудящихся и куда-то бежавших людей.

Да, для меня все так легко! Мир расстилается передо мной шелковым ковром с пеленок… Это она хотела услышать от меня?!

«Станция ВДНХ» — говорил знакомый голос, пока Белла говорила сама с собой.

Конечно, ей легче судить того, кто в чем-то уже успешен? А какой ценой? Я думаю, что она бы и недели не прожила с моей мамой!..

Теперь метро позади. Родная станция была полна народу. Остановившись у небольшого сквера, где сидели подростки и влюбленные парочки, Белла села на свободную скамейку и открыла сумку, откуда достала потрепанный учебник.

— Ну вот, я даже до конца не дочитала.

Ярко горел фонарь. Манежная достала измятые одинокие страницы и попыталась распрямить их руками — тщетно.

— Может, в общежитии утюгом их?.. А сшивать как?.. — Белла тихо всхлипнула, чувствуя вину за то, что позволила Черных так поиздеваться над ней. — Что же скажет Павел Валентинович? Дура я, дура… И она, больше! — пробубнила обиженно Раймондовна.

В общежитии она оказалась достаточно поздновато, но у комендантши, на удивление, не возникло желания подтрунить над артисткой.

— Завтра еще репетиция. Я выскажу ему все, что думаю.

Белла лежала на своей кровати, обнимая подушку. Порванный учебник лежал рядом на месте, где когда-то пылился конверт с сокровенной новостью. Девушка не хотела никого видеть, не хотела с кем-то говорить: хотя бы в этот вечер. Видимо, вселенная услышала Манежную: соседка по комнате уехала в Подмосковье по семейным причинам на несколько дней, а Вальдемар был на выступлении.

В коридоре слышался звук работающего радио и изредка топот чьих-то ног. Кто-то смеялся.

Может, я и вправду лишняя здесь?..

* * *

Утро наступило довольно быстро. Сон подтер печальные мысли, даруя Белле шанс на день без головной боли.

«Переход на кольцевую линию».

Встав в полный вагон, девушка прикрыла глаза. Люди, занявшие сидения и поручни, говорили и шептались о своем. Стук колес старался забрать переживания, смешиваясь с тихим визгом рельс. Вдруг Манежная заметила знакомые очертания, которые приближались с каждой секундой. Это была Аня. Черных опустила глаза, улыбаясь.

— А чего так рано, звездочка?

Белла, не желая отвечать, отвела взгляд и сжала губы в молчании-протесте. Сейчас в ее планах была встреча с Павлом Валентиновичем. Аня, не дождавшись ожидаемой реакции, смотрела на коллегу где-то полминуты, а затем ушла в конец вагона.

На станции «ВДНХ» Манежная развернула бумажку с нужным адресом. Через некоторое время, оказавшись у нужной двери в одной из сталинок, артистка постучала в дверь. В прихожей стоял Павел.

— Доброе утро, Белла. Я ожидал Вас немного позже.

Он пригласил Манежную войти и закрыл за ней дверь.

— Мне уже делать дома нечего, Павел Валентинович, поэтому так рано.

Мужчина уже по привычке был за кухонным столом. Когда девушка села напротив, то Павел провел по ней медленным взглядом, выискивая изменения с прошлой встречи. Все шло в худшую сторону, что вызывало внутреннее беспокойство. Кандидат должен быть в здоровом и нормальном состоянии, чтобы хотя бы претендовать на свою стойкую позицию в первом этапе набора.

— Белла, расскажите о своих последних успехах. Вам тяжело дается изучение или терпимо?

Манежная подняла голову, но в ту же секунду смущенно опустила аквамариновые глаза в пол, не желая вспоминать об испорченном имуществе.

— Да, все хорошо. Уже половина почти… — девушка поднесла кулак ко рту, — усвоено.

— Вы нервничаете, Белла. Что-то произошло? — Павел снял очки, оголяя стальную теплоту серых глаз.

Девушка замолчала.

— Снова Черных? — продолжил мужчина.

Артистка нехотя кивнула, смутившись. Павел шумно вздохнул, потерев переносицу.

— Что на этот раз, Белла? — спросил «наставник» без капли раздражения, даже как-то по-отцовски, несмотря не на такую огромную разницу в возрасте с Беллой.

Манежная полезла в сумку и подозрительно медленно достала несколько книг, которые ей отдал Павел. Когда Белла открыла учебник, все прояснилось. Мужчина повел бровью, нервно кашлянув. Павел взял книгу по физике в руки, открыл: часть страниц полетела с тихим шелестом на пол.

— О-о-о, плохо дело, — цокнул мужчина. — Вы перестарались с освоением гранита науки или?..

— Не смешно, Павел Валентинович! — Манежная сложила руки у груди, — Это все она.

— Я понял, Белла, понял.

Павел тщательнее рассмотрел покоцанную руками «Физику», надев очки. Закрыв книжку, он хмыкнул.

— Расскажите подробнее о ситуации, — попросил мужчина, сложив руки домиком.

— Зачем?

— Я должен знать все, что произошло.

— Вы же… — Белла вытянула губы в тонкую полоску, — ничего потом не сделаете?

— В каком смысле, Белла?

— Ну… С Черных…

— С ней? — Павел еле заметно приподнял уголки губ, — А зачем мне это?

Его голос стал спокойно-пугающим.

— Просто последствия могут быть тяжелыми…

— М? — тут в серых глазах промелькнуло лисье любопытство. — Почему?

— Ее папа, — Манежная подняла глаза, говоря наивным голосом, — он партиец.

Девушка помнила, как Аня хвасталась положением семьи на последнем курсе училища — тогда ее отец получил долгожданное повышение. Павел Валентинович еле сдержал воодушевленный вздох. Дело набирало большие и неожиданные обороты, от которых по телу пробегала странная дрожь! Довольно потерев ладони, мужчина глянул на Беллу. Та начала выкладывать все, что произошло вчера: в деталях, красках, подробностях, от которых Павел даже немного покривил лицо.

— Вот как. Все теперь проясняется, Беллочка!

Манежная похлопала глазами, затем принялась раздумывать причины перемены эмоций на лице обычно спокойного «наставника».

— Вы считаете, что ее отношение ко мне идет из-за… статусов?

— Именно! Вы артистка не в первом поколении, отчего более почитаемы, но, извиняюсь, — начал разъяснять мужчина, — в силу статуса семьи, имеете меньший престиж и влияние в общем. Черных же выше и по статусу и по престижу, несмотря на срок обретения своего положения. Бесится Анна из-за того, что при таких возможностях она находится не на Вашем месте из-за хорошего отношения директора цирка к Вам и его неподкупности, что сейчас довольно редкая ценность у начальников, — мужчина щелкнул пальцем, — Верно додумал?

Раймондовна слушала мужчину с упоением, впитывая каждое слово, соглашаясь внутри себя, когда тот разбирал простую истину.

— Да… Боже, она ведет себя так глупо и безрассудно! — возмущенно протянула Белла.

— Не могу не согласиться, — Павел укусил душку очков, видимо, войдя во вкус обсуждений. — Но, Белла, знаете, она не видит иного выхода кроме унижений. Это печально.

— Ага, а еще!..

Павел, видя, как кандидатку понесло разговаривать на отвлеченные темы, остановил ее.

— Ч-ч-ч, Белла. Минута сплетен окончена, — мужчина похлопал в ладоши, переводя внимание на себя. — Так что у Вас с самоподготовкой?..

Павел был вполне доволен прогрессом, который делала цирковая артистка. На самом деле, он не сомневался в способностях Раймондовной, ведь уже не раз слышал о её достижениях. Упорство по-настоящему восхищало наставника, из-за чего он хотел искренне помочь Белле добиться успеха.

— На следующей неделе я перенесу встречу, хорошо? Просто вспомнил о… деловом собрании. Вам как раз побольше времени на подготовку будет. Все потом проверю.

* * *

Целью Заречного был Цирк на Цветном Бульваре. Туда он шел не один, взяв одного из коллег. О визите никто не предупредил.Сперва на лице Карла Ивановича вырисовался внезапный страх: кто-то провинился их его работников?.. Ответ был на поверхности.

— Вот письмо и документ, подтверждающий факт того, что кандидат МБР-39, точнее, Манежная Белла Раймондовна, должна быть отстранена от работы с [дата скрыта] на неопределенный срок по причине участия в конкурсном отборе для испытания образцов новой техники.

Глаза директора цирка округлились, когда он скользил с особой внимательностью по строчкам документов. Морщинистые руки сжали бумагу.

— Белла… — прошептал он, не веря, — Да какие же испытания, товарищи? Она же артистка, у нее другая стезя! Вы знаете, что это дело не одного поколения?..

— Карл Иванович, увы, — Константин наклонил голову вбок, смотря на пожилого директора с сочувствием, — Отклонять или изменять приказы Выше мы не можем. Наше право — лишь поставить в известность.

— А если что-то с ней случится, травма?..

Офицеры переглянулись. Старик беспокоился за Манежную, как за родную дочь или внучку: это тронуло Заречного.

— Вернется в город. Если захочет, то и в Ваш цирк, — ответил майор, пожав плечами. — Карл Иванович, Вам придется найти ей замену.

Старый директор съежился и положил документы на стол, почесывая седую голову.

— Печально, но я пока не видел артистов, способных заменить её!..

— А Вы хорошенько присмотритесь, потому что Белла очень нужна государству. Я слышал, что у Вас очень сильная труппа.

Когда кабинет директора остался позади, Константин остался один со своими идеями.

* * *

После репетиции Анна Черных прошла в свою гримерную, не смотря по сторонам. Девушка села за туалетный столик и, глянув в зеркало, чуть не соскочила с места от шока: на диванчике лежал высокий мужчина в темно-зеленой форме.

— Кто Вы? — карие глаза уставились на вольготно устроившегося офицера.

Незнакомец потер подбородок и, хмыкнув, сел, положив руки на колени.

— Вы рано… Я? Сергей Валентинович, майор КГБ, — представился мужчина.

Аня замешкалась, встав из-за столика, не зная, куда себя деть. Хотелось поскорее спрятаться, покинуть кабинет.

— Не беспокойтесь, Анна. Я, конечно, понимаю, что появился слишком внезапно, но на это, — Сергей цокнул, — есть причина.

Он достал удостоверение, подтверждая правдивость своих слов.

— Какая? — попросила она громко, почти крича.

Мужчина, встав с дивана, сделал несколько шагов к эквилибристке со спины.

— У Вас же… есть мечта? — спросил он в лоб, прищуриваясь.

— Д-да, — ответила она, вмиг оробев.

Девушка сжалась, смотря на Заречного с страхом в глазах.

— Анна Яковлева, я не веду диалог с буйными людьми, которые вот-вот потеряют чувства, — протянул Сергей спокойно, еле ощутимо касаясь средним и указательным пальцем щеки эквилибристки, привлекая к себе внимание.

Девушка резко повернулась в сторону лица офицера. Тот хмыкнул. Черных опешила, захлопав черными ресницами.

— Дышите ровнее. Да, так лучше. Вернемся к делу.

Сергей Валентинович, сев на диван, принял максимально выдержанную позу.

— Расскажите о ней.

Анна сперва сопротивлялась, но потом призналась. Все совпадало с тем, что ему недавно выкладывала Белла — каково доверие кандидатки!.. Улыбка на лице с тонкими губами стала шире.

— Это же замечательно! Я могу помочь Вам ее осуществить, но с одном условием…

— Вы шутите? — Анна посмотрела на офицера, прервав, — Каким образом?

— Не недооценивайте силу внутренних органов Советского Союза.

— Да Вы что! Карл Иванович совсем честный, его даже отец не может уговорить, а он столько всего ему предлагал!..

Она кратко рассказала о каждой ситуаций на эмоциях, пока не вспомнила, кто сидел перед ней.

— А с этого момента поподробнее, товарищ Черных, — подцепил мужчина.

— Я? — придя в себя, Черных взмахнула руками, — Ах, это все ложь!..

— Да ну? Иностранная валюта тоже?

Анна задрожала, кусая щеки.

— Подробнее, Черных. За хорошую услугу надо платить…

Офицер выбрал создать для Черных небывалый сюжет, в который она в итоге с радостью поверила. Он знал, что среди эквилибристов после Беллы Манежной шла Черных. При любом раскладе событий, у Карла Ивановича не осталось бы другого варианта. Заречный дал Анне поверить в то, что именно она герой событий, что именно принесла себе успех с помощью лояльности к представителю власти — но какой ценой… Ценой состояния самого близкого человека.

Она бы получила место и без откровений. Маленькое испытание в глазах Заречного было провалено.

* * *

Здание Совета Министров СССР величественно возвышалось на Охотном Ряду. Многооконное, десятиэтажное, оно было наблюдателем за вялотекущей жизнью автомобилей и быстрым шагом граждан, которые не могли позволить себе заиметь собственный транспорт.

Яков Черных Сергеевич, будучи добропорядочным гражданином, приходил на работу ровно в семь, занимая свое почетно выделенное место в скромном дубовом кабинете с зелено-песочными шторами. Занимаясь вне съездов бумажно-отчетными делами, работник и служитель партии даже пытался находить в этом какую-то романтику, чтобы окончательно не сойти с ума от однообразия. Конечно, его успокаивали привилегии, сыпавшиеся с рук других начальников свыше: как тут не захотеть занять кабинет если не на пять, то на десяток лет?

Работник министерства, преодолев несколько этажей, наконец дошел до своего рабочего кабинета. Он удивился — дверь была распахнута. Человек с партийным значком прошел в комнату и обомлел: на дерматиновом диване сидел неизвестный ему человек в уж больно пугающей форме. Лацканы, цвет фуражки и железные значки стали ключом к разгадке: из КГБ! КГБ…

Мужчина с улыбкой посмотрел на Якова, потирая темно-каштановые волосы.

— Здравствуйте, товарищ. Вы сегодня рано, — поздоровался он, сняв головной убор.

— Как Вы тут оказались? — еще вырвал из себя номенклатурщик, — Что Вам нужно?

Офицер медленно встал с дивана: кожа захрустела под силой рук. Он приложил палец к губам, громко шикая, доставая удостоверение.

— Тихо, товарищ. Вопросы тут задаю я. Майор Комитета Государственной Безопасности, Заречный Константин Валентинович.

Серые глаза офицера впились в чуть округлившуюся физиономию партийного работника.

— Лучше присядьте, товарищ Черных, — фамилия прозвучала с отскоком на языке, — Я не люблю, когда меня боятся. За просто так. КГБ же служит людям и партии, а не калечит. Обещаю, разговор будет недолгий, если бы будете честным передо мной.

— Что Вам нужно?

— Если КГБ приходит за тобой — на это есть причина. Товарищ, у стен есть уши, — серые глаза обжигали холодным ореолом.

Константин сделал несколько шагов в сторону портрета Ленина, а затем сел на рабочий стол. Неслыханная дерзость!

— Что Вы себе позволяете! — крикнул Яков.

— А что Вы себе позволяете? — с коварной ухмылкой повторил Заречный, доставая ловким движением из внутреннего ящика стопку купюр, — Ах! А это что?.. — улыбка, теперь напоминавшая горделивый оскал, становилась выразительнее. — Никогда не видели, да? — офицер похлопал ресницами, выдавливая исступлённо-тоненький голос, — Никогда…

«Павел Валентинович» стал перебирать пачку сотен рублей в руках, довольно мыча.

— Знаете, товарищ Яков, — мужчина спрыгнул с рабочего места, — Я за свои года столько не заработаю, а Вы!.. Ах, не ожидал! Даже и не поделитесь. Понимаете, если хотя бы не с народом, то с честным офицером…

Встав напротив Якова, Заречный хмыкнул, наслаждаясь получившимся издевательством.

— Это же Ваше? Ва-а-а-ше? — протянул он более давяще.

— Вы в своем уме?!

— Да, а Вы? Так обворовывать бюджет надо еще постараться! Вы же знаете, какая мера Вас может ждать за это?.. — голос стал стальнее и жестче. — Вы, как и все министры, давно на мушке. Если я передам это людям Выше…

Сейчас Константин ощущал абсолютное превосходство перед потерянным работником Совета. Угроза сочилась с тонких улыбающихся губ и серых глаз. Мужчина задрожал, таращась на офицера.

— Это не мое! Мне подкинули!

— За ложь больший срок! — парировал Заречный.

— Меня подставили!..

— Оправдания тут не помогут. Но я могу закрыть глаза на Ваше деяние при одном условии…

… Вы слышали о планах Сергея Королева?