Запятнанная совесть (гет)

Примечания:

Не спрашивайте, как ко мне пришла идея писать что-либо по этому мультфильму. (Точнее, виноват тик ток, который вкинул мне в рекомендации этот мультфильм, и я словила жесткую ностальгию).

В первой главе немного переработана сцена из самого мультсериала.

---

Тяжёлый грохот металлической двери ударил в уши. Один проход сменился другим, свет из узких окон падал на деревянный пол, щурясь и наблюдая. Широкая мужская фигура шла ровным, быстрым шагом. В голове крутились мысли, а сердце бешено рвалось из груди от пылкой ярости.

Небалуев винил себя за черствость и глупость: мужчина привык скрывать настоящие эмоции под маской злобы, холода или язвительной насмешки. Шаг затих у кабинета Василия Тимофеевича — психиатра-коллеги, занимавшегося проверкой и анализом состояния космонавтов. В помещении по ту сторону стучал маятник, за окном выл уставший августовский ветер.

— Войдите, — промурлыкал низкий голос.

Василий и вправду был чем-то похож на кота. Несмотря на свой не слишком молодой возраст, он любил изысканно одеваться, не нарушая правил секретной организации, ходил слишком аккуратно и грациозно для человека, а его лицо всегда украшал поблескивающий монокль.

Казбек прошёл в кабинет. Доктор тот же отвлёкся от бумаг. Его лицо обросло дружелюбной улыбкой.

— Товарищ Небалуев! Присаживайтесь, присаживайтесь! Что на этот раз? — полепетав, спросил психиатр, убирая перьевую ручку из рук.

Офицер посмотрел на Василия искоса, не скрывая странного презрения. Такое поведение уже стало чем-то привычным — доктор просто не обращал внимания. Казбек был давно знаком с Василием и даже какое-то время проходил у него лечение.

— Что насчёт отобранных космонавтов?

Тимофеевич чуть замешкался, пока не глянул на белоснежные бумаги с подписями, — Как и было! Вениамин, Стрелка и Белка — лучшие кандидаты! — Котов протянул имена участников, положив лицо на свои сложенные ладони. На последнем у Казбека что-то екнуло в груди.

— Это точные списки?

— Конечно точные, товарищ! Что-то не так? — доктор прищурился, вглядываясь в острые черты офицера. Большие руки сжимали ручки кресла, изредка разжимая, изредка поглаживая, будто пытаясь успокоиться. Темно-карие глаза, обычно налитые притворством и смехом, горели другой силой.

— Дела любовные, товарищ? — спросил Котов, видя дрожащие ладони Казбека.

— Совсем нет! — отнекивался офицер.

— Надеюсь, Вы по женщинам?

— Чего Вы тут воображаете? — буркнул Казбек, спрятав взгляд. — Вы должны дисквалифицировать их, понимаете?

— Кого «их»? — лукавые серые глаза Котова вновь прошлись по лицу Небалуева, задевая выступавшие ямочки и более выраженные скулы.

— Белку и Стрелку.

— Значит, Вы по женщинам, — ухмыльнулся доктор, переводя разговор в шутку.

— Это совсем не смешно, Василий Тимофеевич! — мужчина старался сохранить спокойствие, которое сейчас балансировало на грани безумного отчаяния. Руки сжали дерматиновое кресло сильнее, будто удерживая странный гнев. — Из космоса ещё никто не возвращался живым. Помните тестовый пуск и покойную Лилию Павловну⁽¹⁾? А как же Ледов и Шиборин? А?

Котов поставил ногу на ногу, кивая.

— Помню, товар-р-рищ, помню. Кто же знал: техническая ошибка, неполадка, замыкание. С кем не бывает — прогресс не обходится без жертв.

— Их нельзя заменить?

— Вы предлагаете отправить только Вениамина? По уставу сказано, что проходят двое лучших. В их случае трое. Первый запуск, да еще и целого экипажа, представляете?

— Кого угодно, только не…

— Так-так.

Котов встал с своего кожаного кресла и впился своими серыми глазами в офицера. Подошел медленным шагом, наклоняясь к мужчине, заслоняя своей тонкой и длинной тенью.

— Вы меня собираетесь разглядывать еще? Я крыса подопытная какая-то? — гаркнул Небалуев, обнажив зубы.

— У Вас на лицо симптомы стресса, — начал психиатр, осматривая подрагивавшие ресницы и уголки губ Казбека, — отсутствие аппетита, — взгляд упал ниже, прошелся по синей дневной офицерской форме, — и бессонница, — Котов двусмысленно цокнул и провел кончиком указательного пальца по впалой щеке офицера, проверяя реакцию.

— Хватит меня обследовать! — прошипел Небалуев, напрягаясь.

— В чьей-то черствой душе бушуют нежные страсти… Да? — голос психиатра искрился иронией. — И Вы еле сдерживаете их…

Казбек, казалось, был готов ударить доктора в челюсть: затяжное молчание, сцепившее его тело тяжелыми кандалами, иссушило горло и губы, которые теперь не могли возразить или прикрикнуть. Резкий, точный вопрос Василия заставил лицо Небалуева искривиться, а лёгкие запылать от судорожного вздоха.

— Если я скажу «да», Вы будете довольны? — единственное, что вырвалось из груди офицера под давлением взгляда психиатра и бушующих эмоций.

Котов поправил монокль и промурлыкал, улыбнувшись во все тридцать два зуба:

— По Вам и так все видно, не сопр-р-ротивляйтесь.

Из груди Казбека протиснулся нервный вздох.

— Ладно, Вы и так все видите.

Василий довольно улыбнулся, зная, что задел Небалуева за живое.

— Отлично, товарищ. Вы думали, что я не заметил? Правда? — улыбка доктора становилась шире. — То, как Вы бывало посматривали на испытуемую: Вы боитесь за неё, да? Она же сама пошла на это.

* * *

Осень 1961 года. В желтом просторном зале едва могло уместиться около пятидесяти людей. Одинаково одетые, они шли к одной цели — правда, не знали какой. Многие попали сюда не из чистого рвения, а из случайности. Несмотря на засекреченность и строгость отбора, в системе произошли небольшие сбои. Часть людей «отсеется» постепенно, а кто-то будет держаться до последнего, вдохновившись идеей стать первооткрывателем космоса (или же из личной выгоды).

Спустя почти два года они добирались до Казахстана тайно, в небольших, вытянутых вагонах.

— Куда же мы едем? — буркнула Ирина Стрелкина, лежавшая на холодном полу, как и ее коллеги по несчастью: Вениамин Крысин и Белла Раймондовна. В глазах каждого было недопонимание. Из других вагонов иногда доносился шепот или гогот, заглушавшийся звуком свиста колес.

Стрелкина, будучи не слишком умной, но целеустремленной сиротой, поступила в авиационное училище — позволяла физическая подготовка и находчивость. Она мечтала быть летчицей, как и ее покойный отец.

— А я знаю куда! — Белла улыбнулась девушке, которая успела стать ей если не подругой, то хорошей знакомой. — На целину! Кукурузу сажать и землю пахать! — аквамариновые глаза горели энергией и уверенностью.

— То-то, ха! — Ирина усмехнулась, покачав головой. — Ага, целину! Да на север нас везут, города новые строить. Что мы, зря в Москве ради холодов отмучились?

— Как города? — воскликнул Вениамин, — Ну не-е… К китайской границе, или Вьетнам!..

Стрелкина захохотала от реакции мужчины и обняла его, успокаивающе хлопая по плечу. Веня странно прищурился, будто что-то вспоминая.

— Да ладно тебе!

— Не пугайся, Ира же шутит. Не все так плохо, — Белла улыбнулась другу. — Главное, что мы сейчас вместе!

«Надеюсь, что мои друзья все-таки найдут меня, если я буду жива…» — пронеслось в голове всегда жизнерадостной Беллы. — «Хотя, это моя судьба.»

На самом деле их догадки оказались ложными. Правда раскрылась намного позже, когда они шли по широким зеленым коридорам засекреченного объекта в сопровождении охраны, находившегося у маленького Ленинска.

* * *

— Вы хотите сказать, что она сама захотела пойти в космонавты? Я слышал, что она прошла по ошибке, — спросил Казбек, не веря словам доктора.

— Зато с какими результатами, товарищ! Лучшая из лучших! Это же гордость. Представьте, как ей будет гордится сам Хрущев! Какая будет сенсация!

Казбек хотел что-то сказать, но не знал, что. Его статичный образ старшего командующего пошатнулся. Мужчина замолчал.

— И ещё один признак ваших перемен: Раздражительность, — подметил психиатр в долгом воцарившемся молчании.

— Вы считаете, что ради гордости страны можно пожертвовать её жизнью? — голос Казбека стал ниже, будто связки охрипли от прожженного воздуха или затаенного крика. — Она даже не летчица! Цирковая артистка… Абсурд!

Гнев достиг предела. Офицер, поднявшись с кресла, схватил доктора за горло и рывком припечатал к столу. Рука с побелевшими костяшками сжалась у пульсирующей шеи.

— Ах, что Вы делаете! — испуганно промямлил психиатр, замотав головой. — Таковы результаты испыта-та… Отпустите! — взмолился Василий, изображая жертву и ощущая большее давление грубых рук на коже.

В глазах Казбека горел нахлынувший порыв ярости, наконец прорвавшийся через всевозможные барьеры терпения. С губ сорвалось невольное рычание, а широкие брови сдвинулись вниз. Казалось, что его карие глаза обросли янтарной каймой.

— Я хотел как лучше, хотел избавить её от возможной гибели, всячески мешая ей, а она… Она!.. — слова вылетели с особой тяжестью на душе, будто слепая исповедь. — Не понимает, что ее ждет!

Хватка ослабла. Доктор приподнял руку, чувствуя, как гнев страдающего постепенно ослаб, разрушаясь об крепость настоящих чувств. Ладонь Василия была на уровне глаз офицера.

— А теперь Вы придете в себя. Дышите, товарищ Небалуев.

Котов щелкнул пальцем. Казбек на мгновение замер, затем послушно убрал руку. На шее Василия осталось несколько ярких и болезненных следов.

— На меня уже давно не действует этот метод, товарищ, — выдохнул с знакомым воинским высокомерием офицер, а затем дал психиатру пощёчину.

Иногда Небалуев не видел меры своих действий. Он мог ударить, накричать, усмехнуться или оскорбить: все для того, чтобы не разрушить свой давно созданный образ бесчувственного военного. Для офицера любая слеза или улыбка — проявление слабости, которая так нежелательна на работе.

Казбек помнил содержание одной фразы, которую ему не раз повторяли в академии: «голова должна быть холодной, сердце горячим, а руки чистыми, как совесть добрейшего.» Со временем она стала выводиться из сознания, смещаясь новыми принципами и условиями жизни — мужчина не смог удержаться в кругу таких «честных» и «пылких», чуть ли не попав под сфабрикованное дело.

— Все! Давайте без рукоприкладства, — Котов выскользнул из-под офицера и схватил большую книгу, прикрывая себя, — В-ваш гнев — тема следующего сеанса-а-а!

Казбек медленно опустился в дерматиновое кресло, переводя дыхание, пока Котов стал метаться по кабинету в поисках аптечки. На лице мужчины появилась странная улыбка, когда он наблюдал за быстрыми движениями высокой фигуры психиатра. — Вот что Вы наделали, что наделали-и-и! Ну нельзя так с докторами! Нельзя!

— А что Вы мне предлагаете, Василий Тимофеевич? — офицер оскалился, ощущая пугающее превосходство.

— Cherchez la femme⁽²⁾, — проговорил несколько раз Котов, открывая тюбик непронумерованный мази. Скорее всего от синяков и гематом.

Сердце Казбека забилось быстрее, но теперь не из-за ярости. Небалуев тихо засмеялся, схватившись за голову, погрузился мыслями в минутную слабость.

---

Примечания:

У меня есть несколько идей для этой работы, не считайте меня сумасшедшей хахаха. И у меня сейчас вся голова занята поступлением в университет(

---

1) Лилия — отсылка на Лайку. Лайка — собака-космонавт, первое животное, выведенное на орбиту Земли. Была запущена в космос 3 ноября 1957 года в половине шестого утра по московскому времени на советском корабле «Спутник-2». Погибла от перегрева.

Вернуться к тексту

2) «ищите женщину» — Выражение используется, когда мужчина ведёт себя необычно или мотивация его поступков неясна. Или пытается завоевать расположение женщины.

Вернуться к тексту

Москва. Вечер. Конец рабочего дня. Зажигались фонари, освещались полосы асфальтированных дорог, по которым редко проезжали автомобили, и тротуары, по которым спешили пешеходы.

— Алло, да, привет, мам! — начала диалог Белла Раймондовна, стоя внутри железной телефонной будки. — Как ты, как папа?

На ответ матери девушка кивнула. Любимый голос повлиял на Манежную: она широко улыбнулась и что-то невнятно пролепетала перед тем, как ответить.

— У меня все хорошо. Вот как раз по дороге с цирка решила позвонить тебе, все-таки так давно не общались. А? Тяжело ли мне? Нисколечко! — звонко выплеснула Белла, закивав телефонной трубке, кусая сухие губы. — Тут в общежитии такие соседки все хорошие, тоже культурные, цирковые… — на уголках губ проскользнула усмешка, — А? Жениха? — голос Раймондовны дрогнул. Девушка похлопала глазами и прочистила горло, закашляв. — Мама, я без пяти минут звезда! Какие мужчины? Что? В моем возрасте уже Мотя была? — Белла цокнула, — Ну ма-а-ам… — театрально протянула девушка, чуть ли не хватаясь за свою белокурую голову.

Разговор, казалось, продолжался слишком долго: в будку начала бить кулаком девочка, желавшая с кем-то поговорить.

— Тетя, Вы долго? Уже минут двадцать болтаете! — через стекло пробивался тоненький голосок. — А кабинка тут одна работает!

Белла, услышав назойливого октябренка с большими белыми бантами на голове, закивала. Попрощалась с мамой, положила трубку и открыла дверцу.

— Все, можешь зайти, — девушка улыбнулась. Вдруг остановилась, посмотрела на девочку, потом на телефонную будку, — Ты же не достанешь…

— Ага, — октябренок кивнула, — можете подержать меня, тетя? Я правда буду недолго. Мне папе позвонить надо, — девочка сложила руки в молящем жесте и похлопала светлыми ресничками.

Белла пожала плечами, легонько улыбаясь. Она не могла отказать после такой причины. Взяв ребенка на руки, Раймондовна помогла набрать нужный номер другой рукой, когда девочка бросила копейку в монетоприемник.

— Алло, пап. Я телефон дома случайно поломала. Как? Я пыталась тебе позвонить. Что? Мама убьет тебя? Я защищу! Там правда-правда починить можно, а у тебя руки золотые, ты точно сможешь! Хорошо, пап. Пока, пап! Я тоже тебя люблю! — на последних словах малышка вытянула губы в трубочку и попыталась сымитировать звук поцелуя.

Гудок. Белла снова повесила трубку и поставила девочку на пол, аккуратно поправив ей подол красного платья. Девушка еле сдерживала смех от контекста разговора и всей ситуации.

— Спасибо Вам большое, тетя. А как Вас зовут?

— Белла, — спокойно ответила циркачка.

— Ух ты, Белка! — девочка захлопала в ладоши.

— Белла, — повторила Манежная, покачав головой. — Белла.

— Хорошо, тетя Белла. До свидания, тетя Бэлла, — пролепетала октябренок и, развернувшись, побежала в сторону невысокого многоквартирного дома, напевая какую-то песенку.

Проводив девочку взглядом, Манежная выдохнула и спрятала смешок, переваривая в мозгу этот комичный эпизод. Общежитие все еще было далеко. Девушка знала до него дорогу как свои пять пальцев. Вскоре позади оказался тротуатр с высаженными деревьями и новые дома, немного пахнувшие краской.

Выточенные станции метро, поражающие иногородних своей монументальностью, не удивляли Беллу: она жила в Москве не первый год, и вся незнакомая раннее красота ей стала слишком привычна. Даже лепнина и мрамор, притягивающие взор даже самого искушенного любителя культуры, были для Манежной не лучше новой облицовки в общежитии. Девушка не понимала, куда исчезла та привычная радость. Шум колес ввел циркачку в легкую дрему.

— Остановка «Динамо». Следующая станция «Аэропорт», — прозвучал знакомый голос диктора.

Толпа жила своей жизнью. Люди бегали из вагона в вагон, пытаясь за чем-то угнаться, поймать. Белла посмотрела по сторонам, будто искала кого-то. Взглянула на часы:

«19:57»

Сегодня она рановато.

Коридор был длинный, уложенный плитами и мрамором. Ярко горел свет. Толпа все шла и бежала, торопясь жить. Белла снова оглянулась: в поле зрения попал невысокий молодой человек. Смугловатый, с черными короткими кудрями, завивающимися, словно у барашка. Одет был неброско, даже бедно. Незнакомец пробежал между несколькими зеваками, ловко скользя руками у раскрытых сумок и карманов. Вслед за ним проскочил подражатель, также кого-то обчистивший.

Белла ошарашенно наблюдала за этой сценой. Чувство гнева и справедливости накрыло девушку. Ей хотелось закричать, поднять шум, чтобы какой-нибудь неравнодушный милиционер в толпе поймал нарушителей.

Через несколько мгновений первый воришка вцепился в Раймондовну своими карими глазами: у Манежной замерло сердце, когда их взгляды встретились. Незнакомец приложил к губам палец и подмигнул, скрывшись далеко в толпе.

«Неужели это он мне?» — резкая мысль пронеслась в голове Беллы. — «Я теперь… соучастница? Ах, что за!..»

Оказавшись на улице, Раймондовна вдохнула полной грудью, ощутив порцию свежего воздуха холодного лета и легкий холодок, пронзающий уставшее тело. Деревьям еще рано было наливаться цветастой рябью. Изредка накрапывал дождь. Манежная успела забыть о недавнем случае воровства, придумав в голове оправдание: бедные люди.

Дойдя до общежития и пройдя через контроль недовольной комендантши, Белла быстро поднялась по лестнице и прошла на второй этаж, где жили ее бывшие однокурсницы и теперь некоторые коллеги. С общей кухни доносился запах то ли сгоревшего чайника, то ли испеченных печений. У плиты возился Вальдемар — друг Беллы со студенческих времен, работавший клоуном в одном из цирков.

— Белла, приве-е-е-т! — закричал юноша, увидев грациозный силуэт в коридоре и замахав свободной рукой.

— А? Да, привет, Вов, — Белла помахала в ответ.

— Я испек печенья! Будешь? — таким же громким голосом предложил парень. На столешнице в тарелке лежала приятная на вид выпечка со странным запахом.

— Нет, спасибо. За фигурой слежу! — ответила Раймондовна.

Манежная дошла до своей комнаты и без стука влетела туда. Девушка вместе с сумкой приземлилась на свою жесткую кровать и уткнулась в белую подушку лицом.

— Наконец я дома… Как же выматывают эти репетиции, — пробубнила Раймондовна, сжимая наволочку.

Через несколько мгновений дверь открылась: в комнату заглянула соседка Беллы — Алиса.

— О! Белла, мы тебя уже всем этажом потеряли! — прозвучал ласковый звонкий голос. — Скоро «Весну на заречной улице» показывать будут, не хочешь с нами? У Лены из комнаты напротив телевизор появился. А?

Манежная любила подобные посиделки: ей нравилась обретаемая беззаботность и чувство сплоченности, нежное товарищество на один сеанс редко показываемого кина. Но сегодня такое развлечение ей было не по силам. На предложение соседки Раймондовна что-то промычала в подушку, притворно закрывая глаза. Девушке хотелось побыть наедине с собой. Редкий случай.

— Устала? Хорошо, отдыхай, — Алиса кивнула и прикрыла дверь. Но через мгновение девушка снова заглянула в комнату, — Тебе еще какое-то письмо пришло, я на комод положила. Посмотри, хорошо? А то мне вскрывать неловко. Все, точно отдыхай! — дверь окончательно захлопнулась. Тишина воцарилась в обычно шумной комнате.

Прошло несколько минут перед тем, как странная усталость резко отступила и Белла встала на ноги. Во власти Манежной целый деревянный шкаф и общий лакированный туалетный столик со спрятанным зеркалом (там она и Алиса обычно хранили косметику).

Девушка подняла доску: в зеркале отражалась все та же Белла. Внутри полки среди уходовых средств и безделушек лежала маленькая фотография — в центре снова была она. По бокам однокурсники: кто-то теперь работал вместе с Манежной на Цветном Бульваре, кто-то в цирке поменьше, а кто-то вообще спустя несколько лет отработки ушел в иную работу, к которой бы по мнению общества никогда не примкнул творческий человек.

Белла помнила свой первый экзамен, первое выступление, трепет триумфа в груди.

Тогда она, юная Манежная, стояла посередине сцены. Горел свет, плясали цветные огни, зал гремел рукоплесканиями. Раймондовна нежно поклонилась своим зрителям после долгого энергично выступления — полная противоположность. На глазах девушки были слезы радости, облегчения и разрывающегося счастья, щекотавшего внутреннюю стенку горла.

Она. Она. Снова она. Замечательная, улыбчивая и жизнерадостная Белла Раймондовна. Самый яркий луч коллектива, аквамариновый всплеск жизни и просто активная и романтичная комсомолка.

Овации — ей. Цветы — ей. Внимание — ей.

«Браво, Белла, браво!» — кричал зал как единое целое.

Карл Иванович не раз предсказывал девушке завидное будущее: славу, достаток, всеобщую любовь и уважение. Белла, конечно, слушала с особой радостью и смущением, но не могла поверить в это до конца. Ее сердце предательски тянулось за другим.

В детстве Раймондовна, как и все дети, грезила о невозможном во взрослой жизни: в самые юные года она мечтала покорить небо. Когда началась война, маленькая Белла хотела стать врачом, а затем вовсе пилотом — заметки о солдатах влияли на становление личности мечтательной девушки. Когда она наконец повзрослела, то поняла, что выбора никогда не было: в семье не хотели нарушать традицию. В городке, где жила семья Манежных, не было нужного учебного заведения, поэтому почти сразу после выпускного Белла поехала в плацкартном вагоне с такими же иногородними поступающими в университеты и училища, держа при себе самые необходимые вещи. Засевшая обида в сердце быстро притупилась благодаря новообретенным знакомым и друзьям. Успешно сданные экзамены, новый город и впечатления — все пронеслось как странный, но в какой-то мере приятный сон. В начале пути было ужасно тяжело: Белла срывалась, тренировалась до дрожи в ногах и почти полного изнеможения: не ела и могла долго не спать, чтобы отчеканить себя всю до совершенства.

Иногда крики преподавателей периодически всплывали у неё в голове в кошмарах, от которых она пряталась и ворочалась.

Когда Манежной исполнилось 16 лет, она стала уговаривать своего отца-иностранца отдать её в аэроклуб. Попытки девушки не увенчались успехом, поэтому Белла терпеливо ждала отъезда из родительского гнезда. После переезда она старалась открыто заявить права на мечту: первое время Манежная посещала теоретические курсы и даже успела прыгнуть с парашютом — вскоре ей пришлось позабыть о мечте из-за огромной нагрузки в училище и упрёков родни.

Памятью об этом времени остался значок, отданный Раймондовне каким-то парнем, который тоже посещал те занятия. Наверное, он сейчас пилотирует истребители.

«А я веселю и завораживаю людей в цирке… Какова судьба, Белла Раймондовна».

Небо так и осталось романтической мечтой из самых забытых и цветных снов.

---

Примечания:

Маленькие главы для большего разгона в будущем?

Пока в соседней комнате шумел телевизор, Белла вспоминала свое детство. Мысли нахлынули на девушку, словно холодный дождь в жаркую погоду. Бережно вернув фотографию на место, Раймондовна села на деревянный стул с зеленой обивкой, закрыла лицо руками, сминая белоснежную кожу лба и щек.

— Когда я встала не на ту тропу? — в голосе циркачки проскользнуло едва уловимое сомнение. Вздох. Через мгновение на лице появилась спокойная, выученная улыбка. — Белла, отбрось эту проблему. Скоро выступление. Очередное. — девушка пропустила слова через себя, смотря в зеркало, — Выступление! Ха-ха! Браво-браво!

Белла взглянула в зеркало — на нее смотрела улыбающаяся восходящая звезда.

«Это я! Я! Мама, ну гордись же мной! Скажи мне, что я умница!» — мелькали слова в голове циркачки.

Аккуратные ладони обхватили свои же плечи — Манежная, вскочив со стула, покружилась в энергичном порыве, засмеявшись. — Да-да! Смотрите на меня, на меня! — воскликнула Белла, будто подбадривая невидимую толпу. Аквамарин в глазах блеснул странно ярко: отражался свет стеклянной люстры.

Вдруг в комнату зашел Вальдемар. Вид кружащейся Беллы вызвал на лице парня улыбку.

— Повеселела, Белла?

Манежная, не услышав прихода друга, запнулась о ковер и ухватилась за стул, уберегая себя от случайного падения.

— Черт, Вова! Напугал! — покачиваясь, пробубнила девушка.

— Прости-и-и! — Вальдемар виновато опустил глаза в пол, — Я не хотел, правда.

Пока парень разбрасывался тысячами извинений, Белла поправила мебель и стряхнула с одежды частички пыли.

— Ладно тебе. Чего пришел? — девушка поправила выбившиеся локоны, заправила их за ухо и театрально махнула ладонью, приставив пальцы к груди.

— Я? Да так… Я тебе печенье принес, — Вальдемар указал на небольшую тарелку с овсяной выпечкой.

— Ух! Я же говорила, что… — Белла прерывисто вздохнула, пряча проступившие нотки раздражения. — А хотя давай!

Быстро переменившись, Раймондовна взяла с тарелки печенье и надкусила.

— Ладно. В этот раз не подгоревшие. Делаешь успехи, — с легкой улыбкой сказала девушка, прожевав.

— Тебе правда понравилось? — хрюкнул от радости юноша. Его полноватые щеки приподнялись.

— Да, правда, — затараторила Белла и взяла еще одно печенье. — Спасибо, Вов.

— Да не за что, — кивнул Вальдемар, — Больше не будешь?

— Мне хватит. Все же за фигурой следить мне надо, а то вдруг… Уволюсь с цирка и пойду в театр! — девушка раскинула руки и звонко захохотала. — Ах, Вальдемар! — она схватила ошарашенного юношу за плечи. — Как думаешь, из меня бы вышла хорошая актриса?..

Юноша, похлопав глазами, сделал несколько шагов от возбужденной Беллы.

— Да, прекрасная, — пробубнил Вова и оглядел с головы до ног подругу. — У тебя все хорошо?

— Все замечательно. Я просто предвкушаю будущее выступление, — губы девушки растянулись в широкой улыбке, больше похожей на оскал. — Все, Вов… Уходи! Мне подумать над кое-чем надо!

Парень, конечно, хотел остаться. Он желал узнать, что в последнее время происходило с Беллой, с ее резким поведением и подобными всплесками. Может, она просто устала и ей нужен отпуск? Быстрым шагом Вальдемар вышел из комнаты, забрав тарелку с собой. Когда дверь захлопнулась, Манежная глубоко и тяжело выдохнула и медленно опустилась на кровать. Рука будто сама потянулась к конверту.

На нем не было адресанта. Странно. Не могло все так стереться по пути.

Белла посмотрела внимательнее. Адрес отправителя был незнаком — это даже не Подмосковье или ближайшие области. Вероятно, другая союзная республика.

Манежная быстро распечатала конверт, развернула письмо, состоящее из нескольких слов: пробежалась взглядом и не поверила. Повторила действия снова — ладони задрожали.

«Наверное, перепутали…» — старалась успокоить себя циркачка, сжимая уголки бумажки влажноватыми пальцами.

Следующий день выпал на воскресенье. В свой единственный выходной Белла вышла на улицу. Двор общежития, как ни странно, был люден. Голову Раймондовны все меньше посещали «отвлекающие» мысли. Где-то в небе пели птицы, пророча о скором счастье. Снова пройдено несколько станций — девушка направлялась на ВДНХ. Без Алисы, без Вальдемара: друзья предлагали Белле пойти в кино, потому что достали несколько лишних билетов. Раймондовна отказалась — уж слишком сильно ей не симпатизировал один из актеров.

— Хорошо! Как вернемся, обязательно тебе расскажем, что там было, — пролепетала несколько часов назад Алиса перед тем, как выйти из общежития. — Без того! Чтоб тебя не расстраивать!

По языку Беллы прокатилась сморщенная горечь. Она снова вспомнила о письме:

«Вы приглашены в качестве новобранца…»

— Какого еще новобранца? Я же… Я же даже не помню, как с парашютом прыгать, пф… — девушка пробубнила себе под нос, зарываясь в недавние воспоминания, — Да они шутят… Шутят. Меня хотят надурить! Я пожалуюсь! Да! Как вернусь домой…

Вид золотых фонтанов возрождал в груди девушки ощущение знакомого спокойствия. Сев на скамейку, Белла набрала в грудь воздух, стараясь перевести дух.

— Белла, спокойней, это не экзамен в училище, это просто письмо… Просто письмо.

Манежная не заметила, как ее одиночество вскоре нарушил подсевший человек. Он промелькнул, словно тень, наблюдая также неприметно.

— Что же Вас так тревожит, гражданочка? — прозвучал рядом с Беллой

незнакомый низкий голос.

— А? — девушка подпрыгнула на месте от удивления, — Кто Вы?

Раймондовна всмотрелась в лицо соседа по скамейке. Перед Беллой сидел довольно молодой мужчина: на лице его была располагающая к себе улыбка, а серые глаза, из которых искрилось любопытство, были обрамлены очками с тонкой черной душкой.

— Так кто Вы?

— Товарищи зовут меня Павлом. Теперь у Вас ко мне больше доверия? — незнакомец поправил аксессуар, не убирая доброжелательности с лица.

Белла оглядела собеседника с головы до ног. Девушка была обычно легка на новые знакомства, но резкое появление мужчины сбило ее с толку.

— Возможно, — вырвалось с губ Манежной. — А я Белла. Белла Раймондовна.

— Понял, Белла. Так что же Вас так беспокоит?

— Да ничего особенно. Это личное, — девушка махнула ладонью.

— Неужели? У Вас нет товарищей или близких? — Павел вскинул бровь, хмыкая.

— Что Вы? — Белла оцепенела от подобного вопроса. — Конечно есть, но я не хочу мешать им своими проблемами. Вдруг… осудят. Они точно осудят.

Диалог шел как по маслу. Девушка будто не желала замечать, насколько

случайная вышла встреча и насколько доброжелателен был с ней человек, которого она

знала меньше часа.

— Тогда Вы можете поделиться проблемами со мной. Иногда проще высказать все незнакомцу, не так ли? — в глазах Павла промелькнул коварный блеск, который тут же притупился о стекло очков. — Как Вы думаете, Белла Раймондовна?

— Вы правы, — расслабленно выдохнула Манежная.

— Тогда говорите все, о чем у Вас болит сердце. Вам полегчает, обещаю.

Слова Павла стали для Беллы одобрением, разрешением к долгожданной исповеди.

— Хорошо, товарищ.

От последнего слова мужчина растянул губы в довольной улыбке.

Белла рассказала обо всем: о сегодняшнем дне, о вчерашнем и позавчерашнем, коснулась своей успешной, но нежеланной карьеры; вспомнила о букетах, которые ей выносили неравнодушные зрители, о рукоплесканиях и восхищениях. Под конец рассказа Раймондовна еле сдерживала слезы, начиная громко шмыгать. Незнакомец, заметив слабину, думал, как среагировать.

— Вы хотите плакать? Плачьте, Белла. Все мы люди, все мы по-своему несчастны.

Ласковый тон малознакомого человека заставил девушку дрогнуть.

— Простите, просто… — девушка вытерла слезы с щек, чуть растерев тушь с ресниц, — У Вас есть платок?

Павел кивнул, протягивая маленький кусочек ткани. Взяв платок в руки, Белла прошлась им по лицу. Только потом она вспомнила, что на глазах была косметика: от этого Раймондовна смутилась еще больше. Теперь, наверное, все стало огромным угольным пятном.

«И зачем я только красилась?» — мысли проскочили, надавив куда-то в голову. — «Плачу, еще и при каком-то мужчине. Он вроде добрый, но мой вид!.. Как стыдно!»

Пока девушка выплескивала свои эмоции горячими слезами, мужчина наблюдал за ее поведением. Через пару минут он смущенно кашлянул и спросил:

— Теперь Вам легче?

— Да, — ответила Манежная, пряча лицо в платок.

— Ну не надо. Мне не важно, как Вы выглядите, — подметил Павел, заметив, что Белла смущалась. — Вы мне мою жену напоминаете. Она тоже, если заплачет передо мной, прячет лицо, а ей говорю всегда, мол: «Ну зачем, ты и так у меня красивая. От кого тебе прятаться?»

— Повезло Вашей супруге, — шмыгнула Белла, улыбаясь от слов мужчины.

— А мне как с ней повезло: правда она меня бьет иногда. Для профилактики.

Раймондовна прикрыла рот ладонью, сдерживая смешок.

— А что? Зато мы друг друга понимаем и уважаем. Ладно, хватит обо мне… — Павел поправил очки, приподняв самодовольно уголок губ. — Не происходили ли с Вами странные вещи в последнее время?..

— Например?

— Не приходили ли Вам открытки от незнакомцев, или… Письма? — последнее слово как-то особенно скользко прозвучало с уст Павла.

По спине Манежной прошла дрожь. После спокойных и разнеженных тем вопрос был холодным клинком в живую плоть. Белла кашлянула, аквамариновые глаза забегали: мужчина снова изучал взглядом ее поведение, волнения и странную тревогу.

— Что же Вы? Не было? Тогда простите, если ввожу в неловкое положение, — мужчина сразу начал успокаивать собеседницу, пожимая плечами.

— Да не… Было, — прошептала Раймондовна нерешительно.

— А вот это уже интересно, — серые глаза Павла сверкнули в триумфе. — Расскажете?

Примечания:

Уточнение: в главах "до" я немного поменяла время действия — ранняя осень теперь лето(примерно июль-август). Сделано это ради того, чтобы немного растянуть время "вербовки" Беллы и плавно подвести к месту основных действий.

Изучив тематическую информацию из статей и прочего, я решила добавить некоторые реалистичные детали в описании подготовки космонавтов и отклониться от канона мультфильма.

(В м/ф подготовка шла сразу на "Байконуре", тут же будет частично в Москве. Часть сцен из мультфильма также будут происходить в центре в Москве. Люди, все же;) )

---

— Письмо! Ах, да! — Белла кивнула на вопрос собеседника. — Только оно было довольно странным.

— Почему же? — Павел, прищурившись, не отрывал взгляда от собеседницы.

Раймондовна поведала о непонятном адресате, о слишком официальном языке письма.

— Понимаете, там писали, что я успешно прошла отбор и числюсь кандидатом, — продолжала говорить девушка, положив руку на сердце.

Глаза мужчины довольно блестели.

— Кандидатом для дальнейшего обучения?

— Да, — Белла качнула головой, сжав губы. — А, Вы провидец?

Павел тихо засмеялся, прикрывая рот ладонью.

— Совсем нет, просто я слышал о подобных случаях. Скажу: маловероятно, что это ошибка! Такое отправляют не каждому, но…

— Но я цирковая артистка, а не летчица, — Белла хмыкнула, заправляя прядь волос за ухо. — Какое это имеет ко мне отношение?

— Значит…

Павел осознавал, что возможно поступил неправильно, что обрек девушку на участь униженную и рискованную, но не мог противиться данным ему указаниям, несмотря на хорошую репутацию и звание.

Ошибка, и вправду! А может, он не знал? Может, эксперимент свыше? О таком могли умолчать в важных и элитных кругах, чего говорить о КГБ и других органах Советского Союза. Неудивительно: «космическая гонка» была чересчур обсуждаемой и трепетной темой в последние годы.

Совесть кольнула куда-то в сердце.

«А если бы на ее месте была бы моя дочь?» — Павел прищурился, но тут же отогнал мысли, избавляясь от горечи в мозгу. Голова должна быть холодной, иметь сопротивление к подобным мыслям.

Мужчина вздохнул, положил руку на плечо Беллы, заглянул в глаза, сняв очки. Хитрый блеск угас, сменившись холодной искренностью.

— Прямое отношение, гражданочка, — слова проскользнули и впились куда-то в грудь.

— А? — Белла, недоумевая, похлопала глазами.

— Если Вам отправили такое письмо, значит, что Вас выбрали, — продолжил он спокойным тоном.

Девушка вздрогнула от силы пронзительного взгляда, будто ощупывавшего ее тело и лицо, выискивавшего слабости и страхи.

— О, я напугал Вас? Извините, — Павел похлопал по плечу, формально лелея. — Начал не с того угла, Белла. Это означает, что Вас выбрали как кандидата за личные успехи, и… — на раздумья у него ушло несколько секунд, — Хорошее досье.

— Досье? — Манежная искренне верила собеседнику и с удовольствием погружалась в паутину импровизированных слов, ласкающих ее юное ненасытное эго. — Это… звучит… Впечатляюще. — она качнула головой.

— Именно! — на лице Павла растянулась хвалебная улыбка. — Вы же знаете, что сейчас беспокоит Советский Союз?

— А… — Раймондовна отвела взгляд, задумавшись. — Космос?

Слово случайно сорвалось с ее губ, ударив меткой стрелой в цель. Мужчина ухмыльнулся. Заголовки газет то и дело в этом году пестрили то полетом Гагарина, то новостями о масштабных проектах. Конечно, в форме краткой и лаконичной.

— Именно. Прогресс и освоение новых отраслей. Это Ваш шанс Белла. Вы же мечтали когда-нибудь принести пользу обществу? — на лице Павла снова были очки, а на губах выученная улыбка. — Это мечта каждого советского гражданина. Ради великого будущего.

В этот момент в голове Раймондовной пробудились воспоминания из детства: наивные, яркие мечты о небе. Одновременно ей казалось, что все, что с ней происходит сейчас — глупая шутка.

— Да, мечтала.

— Вот и славно. Тогда будет ли Вам удобно, — мужчина повернул голову в сторону фонтанов, будто кого-то выискивая, — встретиться завтра вечером?

Белла замешкалась, не ожидая такого поворота событий.

— А для чего?

— Боитесь? — Павел вскинул бровь. — Ничего страшного, товарищ Манежная. Будут просто деловые разговоры. Это процесс не одного дня.

— Нет, что Вы, — девушка хмыкнула, унимая трясущуюся ногу. — А где?

— На этом же месте, Белла.

Вечером в общежитии Манежная была в компании друзей и соседок. Громкие обсуждения и смех, заполнившие комнату, вселяли в Беллу ощущение спокойствия и приятной повседневности, которая вот-вот может рухнуть из-за перемен, стоявших за спиной.

— Почему тебе так Тавров не нравится, Белла? — спросила меж темы малознакомая соседка, — У него такие черты величественные, мужественные… Таня ради него третий раз на фильм вот ходит, налюбоваться не может!.. — девушка указала на молодую фанатку, которая перебирала фотокарточки с актерами и робко целовала их, пока никто не видел. От такой еле улавливаемой картины Раймондовна еле сдерживала хохот.

— Если на него шляпу надеть, может и будет красавцем! — Манежная недовольно протянула, посмотрев на Вальдемара, сидевшего рядом. — А так — гриб, тьфу! — друг Беллы покорно закивал, беспринципно соглашаясь. — Его бы в парикмахерскую сводить! — Вальдемар не прекращал кивать. Таня же недовольно повернулась в их сторону и смущенно убрала фотокарточки.

Тут ей казалось, что разговор с незнакомцем был сонным бредом, которого на самом деле никогда не было.

Следующий летний день из жизни Манежной был наполнен тренировками, репетициями и разговорами с коллегами по судьбе.

— Скоро премьера, Белла Раймондовна! — иногда в зал заходил почти преклонных лет начальник, дружелюбно напоминая о неизбежной участи циркового актера. — Вам нельзя расслабляться, Вы же понимаете? Зрители обожают Вас.

— Да, Карл Иванович, я не хочу запятнать в грязь лицом, — Манежная соглашалась, не отвлекаясь от заученных телодвижений. — Публику надо… Удивить! Напугать! — девушка вздохнула так, будто была героиней драмы, находящейся на грани. Белла вскинула руки к потолку, разбрасывая что-то невидимое, — И оча-ро-вать!

Никто, кроме Беллы, не слышал двойного смысла в этих восклицаниях.

* * *

Воронеж I был заполнен людьми. Ирина Стрелкина глядела по сторонам, выискивая в толпе затесавшуюся знакомую. С других путей уходил поезд — куда-то на юг, в теплые нежные края. Девушка же должна была ехать в Москву. Холодное лето изредка напоминало о себе, посылая резкий ветер, который попадал в самые скрытые одеждой уголки тела. Оставалось еще полчаса до отправления.

— Люда-а-а! — прокричала Сириусовна в толпу, поставив рядом небольшой багаж.

Через несколько мгновений, будто на зов, потерявшаяся наконец прибежала, держа в руке билет.

— Я тут! — запыхавшись, ответила летчица. — Представляешь, я хотела рядом с тобой место купить, а все койки оказались распроданы! Далековато буду. — продолжала Людмила, переводя дыхание. — Ну, тебе-то в Москву, а я к родителям же, ничего страшного…

— Да-да, — Ирина кивнула, — Вот бы моими соседями не оказались пьяные трудяги или кричащие дети.

— Хорошие соседи будут, Ира, я пророчу тебе.

— Поверю, поверю… — Ирина взглянула в толпу. Тут же замерла, помотала головой в стороны. Может, ей показалось?

— Люд, — девушка схватила знакомую за плечо, бросила взгляд, — Посмотри-ка туда… — она указала пальцем выше вагонов, на пешеходный мост, — Ты видишь то, что и я?

— А? — та посмотрела в нужную сторону. — О, жених твой бежит?

Ирина пихнула знакомую, недовольно хмурясь и кривя губы от таких слов.

— Какой жених? Нет у меня никого! — начала уверять девушка.

— Ну этот… — Люда несколько секунд вспоминала имя, — Веник.

— Веня, а не веник! Друг мой, а не!.. — уточнила Стрелкина, всплеснув руками.

— Как все меняет, — саркастично протянула собеседница. — А мы все штабе думали, что ты уже невеста. — она заметила, как брови Иры стянулись к переносице от недовольства. — Ириш, он тебе «Красную Москву» подарил, о которой ты мечтала. Это ли не признание в любви? — Люда хитро подмигнула. — Походу что угодно достать может. Не отпускай такого. Если бы у меня такой был… Ах, я бы вся как попугай была!

— Ему просто не все равно. Я с детства с ним же, — Ира сложила руки у груди, закатив глаза. Спустя пару мгновений пригляделась снова. По лестнице спустилась невысокая мужская фигура. — Стоп, это правда он?.. Подержи, пожалуйста!

Рывком отдав сумку знакомой, Сириусовна побежала навстречу старому другу.

Последний раз Ирина и Вениамин виделись несколько лет назад. В день перед расставанием у Стрелкиной был День рождения. Тогда Веня и подарил ей заветный флакон духов, о котором мечтали многие советские женщины.

— Веня! — вскрикнула Ира, лучезарно улыбаясь.

От реакции девушки внутри Вениамина что-то встрепенулось. Он раскинул руки, приглашая Стрелкину в долгожданные объятия. Люди вокруг стали невзрачным пятном и шумом. Она стала его центром внимания.

— Иришка, — нежно прошептал мужчина, наконец сжав Сириусовну в своих руках и закружив в воздухе. Теплое дыхание, вырывавшееся из дрожавшей груди, коснулось рыжих волос. — Я думал, что больше не увижу тебя.

— А я думала, что забыл обо мне, что погиб там, — пролепетала девушка, утыкаясь носом в плечо Вениамина, обхватив его спину. — Ты даже писем не слал.

Утром после она провожала друга, стоя на вокзале, махая рукой по последнего, пока в груди не стало тяжело дышать, а состав не был так далеко. Ира провожала, несмотря на удушающие слезы, на странные мысли: она жила надеждой о следующей встрече. Ее поездка домой была одинокой.

— Родная, тут уж я дурак, прости, — мужчина, не теряя ласковости в своем поведении, погладил Ирину по голове и поцеловал ее в макушку. — Живее всех живых. И буду жить. А письма писал, только…

— Только? — Стрелкина наклонилась ближе, хитро ухмыляясь. — Письма сгрыз пока отправлял, крысеныш?

Вениамин ахнул и спрятал смешок. Это прозвище его преследовало еще с детства, когда они со Стрелкиной стали товарищами по несчастью: в годы войны были отправлены в эвакуацию в Поволжье, оказавшись вдали от родного дома. Тогда маленький Веня стал промышлять воровством, чтобы прокормить больную маму и своих друзей. Поступок, который нельзя оценить прямо: в нем сочетался эгоизм и детская сердечность.

— Ириш, у меня не такие предпочтения в еде, я не такой извращенец.

— Кто знает, чем тебя там кормили! — продолжила девушка и, взяв лицо парня в ладони, аккуратно повертела, будто выискивая изменения. — Исхудал совсем… — она цокнула, качая головой.

Крысин, оторопев, замер, чувствуя, как щеки начали гореть от такой близости. Мужчина сглотнул слюну, ожидая, когда Сириусовна наконец прекратит приятную муку.

— Ну и кто тут оправдывался? — на лице Люды была широкая улыбка, будто вторгавшаяся в нежное воссоединение.

— Не смотри, сплетница! — буркнула Ира, повернувшись в сторону подруги.

Вениамин ухмыльнулся, смотря исподлобья на знакомую подруги: рука с лопаток переместилась на талию Сириусовной, затем обхватила ее. Стрелкина затаила вздох и заглянула в глаза друга, в которых горело несчитываемое. На щеках Ирины проступил румянец — она не ожидала такой реакции на шутливый комментарий подруги.

— Веня? — девушка оглянулась. — Ты чего?

— А? Не, все хорошо, Ириш, — мужчина выпустил подругу из объятий, не разрывая зрительного контакта.

— И еще: как ты тут оказался? — придя в себя, Ира занервничала. — Ах, совсем не вовремя! Я уезжаю, а ты только приехал, видимо! Веня, прости, я должна была тебе как-то написать, предупредить! Я… я… Я бы телеграмму отправила тебе!

Крысин смущенно улыбнулся, смотря на извиняющуюся Стрелкину: искренность умиляла мужчину. Он похлопал девушку по плечу, успокаивая.

— Все хорошо: мне тоже надо в Москву, а тут я оказался проездом.

— И когда у тебя поезд?

— Где-то через минут двадцать пять, — Вениамин глянул циферблат наручных часов.

— Да? — пазл в голове Ирины сложился. Карие глаза засияли. — Значит ты тоже на этом, да?

Веня кивнул. Сириусовна, казалось, была готова броситься на шею друга от прилива радости.

— Голубки! — Люда указала на багаж, — Вы пойдете или как?

Друзья переглянулись и, пожав плечами, пошли в сторону нужного вагона. Крысин забрал сумку Стрелкиной, помогая ее донести.

— Она не тяжелая! У меня рук нет что ли? — пробормотала Ирина, смущаясь. — Я уже не маленькая девочка!

— А я не маленький мальчик. Идем. Нас ждет долгая дорога, нам нужно многое обсудить. И вагон нужный найти.

Улыбка на лице Сириусовной стала нежнее. Девушка более смело вглядывалась в родные черты мужчины, который снова был рядом с ней, шел плечом к плечу. Спустя почти четыре года Вениамин возмужал: когда-то тонкое тело обросло мышцами, а лицо стало выразительней от долгого труда и тренировок. Приевшийся большой шрам на левой части лица, доходивший до кончика обгоревшего уха не портил, а завершал портрет.

Ира помнила своего друга маленьким мальчиком, а себя такой же малышкой. Помнила, как впервые отреагировала на такие стихийные перемены в его внешности, как, даже испугавшись, не отвергла. Стрелкина с теплотой в сердце лелеяла эти воспоминания из детства. Вениамин, украдкой поглядывавший на подругу, улыбнулся ей в ответ и подмигнул. В груди Ирины что-то екнуло и разлилось нежной пеленой по телу.

«Ты все такой же, Веня» — с румянцем на щеках подумала она, опустив карие глаза.

Примечания:

Пока только Белла)

---

Переместившись в широкий зал, доступный только для артистов, Белла оглядела знакомые желтые стены. По бокам горели прямоугольные лампы, ниже располагались страховочные тросы и крюки. У стен были шведские стенки, турники и маты: если не знать, для каких целей это было поставлено, то можно было все спутать с спортивным залом школы. Выше, на закрепленных обручах, тренировались две эквилибристки — их тела были гибки и натянуты, словно струны. Одна из них, увидев Беллу, что-то указала жестом руки — страховщики тут же опустили конструкцию. Эквилибристка благодарно улыбнулась.

— Белла, звездочка ты наша, — в голосе звучала не то искренность, не то зависть, — Чего ты так поздно? Мы уже начали репетировать, — она сложила руки в замок.

— Репетировала мелкие номера, где не нужна страховка, а что? — парировала Раймондовна, складывая руки у груди, — Их, кстати, уже приняла комиссия.

— Какие же это номера? По охмурению начальника? — с издевкой приплела вторая артистка, которая через несколько мгновений оказалась на земле. — Так нечестно, Белла Прекрасная.

Манежная громко ахнула от удивления. Мерзкие слова пробрали девушку до дрожи в груди. Белла помнила, как Карл Иванович хорошо относился к ее матери, когда та еще была молода, энергична, способна выступать в цирке и покорять сердца зрителей. Даже сейчас он иногда спрашивал Беллу о состоянии Манежной старшей, интересовался жизнью семьи в целом.

Все же, их семья была артистами не в первом поколении, выступая даже во времена последнего императора.

— Завидовать плохо, девочки, — Белла улыбнулась, аквамарин в глазах блеснул, когда она сложила руки у груди.

— Завидовать? Мы все знаем, — артистки переглянулись, ухмыляясь. Щупальца отвращения окутали Беллу жаркими объятиями, заставляя набрать поглубже воздух в обожженное от гнева горло.

— Так и висите на своих кольцах, пока я буду радовать публику новыми трюками, — с выдохом ответила Белла, сдерживая желание то ли заплакать, то ли накричать.

— Белла Раймондовна, — девушку позвал кто-то из страховщиков, с удивлением наблюдавший за всем конфликтом, — Ваша очередь.

— Да, иду, — кивнула Манежная и, театрально поправив волосы, пошла к своей экспозиции для репетиции номера.

* * *

Вечер. ВДНХ. Белла шла быстрым шагом по аллее, оглядывая всевозможные скамейки и кусты, выискивая нового знакомого. Павел уже ждал девушку.

— Здравствуйте, Белла, — мужчина улыбнулся и встал, направившись в сторону собеседницы.

— Здравствуйте, товарищ Павел, — Раймондовна смущенно улыбнулась, переводя дыхание, — Простите, что задержалась. Репетиции были, понимаете, — начала тараторить Манежная.

— Ничего страшного.

— Так… Для чего Вы хотели меня здесь видеть? — спросила Белла.

— Хотел бы пригласить Вас для одной встречи в более… уединенное место, — в словах мужчины не было намека на что-то запретное или грязное. Несмотря на открытый тон, предложение было не до конца ясно артистке.

Белла опешила, похлопала ресницами.

— А что? Тут нельзя? Или нас будут подслушивать американские шпионы? — девушка специально перешла на шепот, легкомысленно улыбаясь.

Павел удивленно приподнял брови, пряча легкое раздражение.

— Может быть, Белла, — он усмехнулся, чуть закатив глаза, — Американская разведка не дремлет.

Он подошел ближе.

— Это деловая беседа. Она не может проходить в подобной обстановке, — продолжил мужчина, указывая на пейзаж ВДНХ аккуратным движением руки, и осторожно взял Раймондовну за запястье. — И, возможно, итог может повлиять не только на Вашу судьбу, — пробормотал Павел шепотом, — но и на судьбу страны, — голос был почти у уха девушки. — Вы осознаете ответственность? Если Вы пойдете со мной, конечно, у Вас будет шанс отказаться, но…

Серые глаза впились в нежное лицо. Белла прекрасно чувствовала силу взгляда на себе, странное давление, исходящее от собеседника. Девушка сжала губы, посмотрела в сторону фонтанов, стараясь скрыть испытываемый дискомфорт.

— Я…

— Я? — хватка Павла стала чуточку сильнее. На языке отразилась неуверенность, которую испытывала Раймондовна.

— Я не против, — сквозь зубы пропустила Манежная, кивая.

Павел обнажил зубы в довольной ухмылке, которую тут же скрыл в теплящемся рыжем закате и тенях, бросаемых по воле солнца.

— Замечательно. Пройдемте за мной, — медленным движением мужчина отпустил руку и позвал девушку кивком. — И не отставайте, Белла.

Напряжение, скопившееся в воздухе, испарилось по щелчку пальцев. Белла оглянулась, немного замешкавшись, а затем быстрым шагом пошла за Павлом. Внезапное доверие ей показалось лучшим решением в моменте. Выйдя на пределы ВДНХ, они направились в сторону спальных районов.

— Куда мы идем? — спросила Раймондовна, смотря в затылок.

Павел промолчал в первый раз. Через минуту Манежная повторила вопрос. Мужчина глянул на нее через плечо, приподняв уголок губ.

— Знаете, что делают с слишком любопытными людьми?

— Что?

— На верблюдах катают, — выпалил мужчина, хмыкая.

Белла оторопела, а затем, обиженно сложив руки, пошла дальше.

— Вы даже это не скажете?

— Вы должны сами увидеть, Белла. Зря нагоняете панику.

— А?

— Спокойнее, Белла. Я же рядом.

— Да, звучит очень успокаивающе, — Манежная неуверенно улыбнулась, чувствуя, как с лица начал пропадать румянец, оставляя бледные пятна.

Спустя минут десять они поднимались на второй этаж жилого дома. Стук каблуков по мраморной лестнице не нарушал покоя спящих граждан. Павел постучал в дерматиновую дверь нужной квартиры — ее открыл какой-то высокий мужчина средних лет в затертом пиджаке. Белла тут же оробела: в голову закрались всевозможные мысли, которые заставили девушку спрятаться за спину знакомого незнакомца. Она вцепилась руками в пиджак Павла, стараясь унять силой мысли подрагивавшие ноги. Мужчины переглянулись, знакомый пожал плечами, щурясь: хватка была достаточно сильной для такой хрупкой дамы.

— Белла, не бойтесь. Это мой знакомый, — успокаивающим тоном произнес проводник Манежной, — Он просто немного поговорит с Вами, задаст некоторые вопросы…

— Я не хочу! — вырвалось с губ девушки умоляющим шепотом, — Можно я не буду разговаривать с ним?..

Мужчина в дверях смущенно отвел взгляд, потирая ус.

— Вам так неприятен мой товарищ? — Павел повел бровью, ожидая, когда Раймондовна отцепится от него. Желание исполнилось через несколько секунд. — Ох, тогда что же нам делать?..

Коллеги переглянулись, а затем уставились на Беллу, которая, кажется, была вот-вот готова ринуться кувырком по лестнице, доверяя только полыхающему страху в сердце.

Перед ней открылось несколько вариантов, которые лежали, словно фишки на игральном столе, словно миры в руках космического путешественника. Один был за пределами подъезда, в неизведанной маленькой квартире. Правда, перспектива пробыть неизвестное количество времени в компании малознакомых мужчин до боли смущала Раймондовну. Особенно в ночное время. Всевозможные противные слухи легко найдут короткий путь до самых известных сплетников Москвы и Цветного Бульвара.

Другой мир, более знакомый и понятный, был за пределами входной двери в дом: знакомые улицы, уже полюбившаяся Москва и простор.

— Товарищ Павел, а может Вы поговорите со мной? — Манежная укусила нижнюю губу, пряча взгляд в пол. Девушка делала вид, что ей и вправду были слишком интересны узоры на плитках. Конечно, ее знакомый прекрасно ощущал исходящий страх. — Вместо него…

Это и была часть негласного плана: создать фальшивый выбор.

— А?

Павел посмотрел на усатого коллегу. Тот кивнул, давая согласие.

— Я согласен, Белла, — он развернулся лицом к девушке и потом сделал несколько шагов от порога, приглашая Манежную войти в квартиру. — Проходите, не бойтесь.

Раймондовна прошла в квартиру. Через несколько мгновений на маленькой кухне ее ждали Павел и его коллега, сидевший на табуретке напротив. На маленьком столе со скатертью стояло две чашки, заготовленные для чая, в хрустальной вазочке лежали конфеты: ассорти, начиная от «Ромашки», заканчивая «Кара-кумом». Белла изумилась такой обстановке на кухне и посмотрела на Павла — тот дружелюбно улыбнулся.

— Что такое? — спросил мужчина, сняв очки. — Вас все еще смущает другой товарищ?

Белла, не зная, что ей сказать, замотала головой.

— Он сейчас уйдет, не беспокойтесь.

Через несколько минут в кухне осталось двое.

— Так о чем Вы хотели меня спросить?

— Во-первых, Белла Раймондовна, Вы прошли вводное испытание. Это похвально! — глаза Павла, которые искрились все время хитростью и незаметным притворством, кажется, стали теплее: то ли от смены обстановки, то ли от мягко падающего света лампы, освещавшей комнату. Без очков мужчина казался более мягким, располагающим к себе, несмотря на серый холод в зрачках.

— Какое испытание? — рука Раймондовной почти дотянулась до конфет. Напряжение снова как рукой сняло.

— Вы не убежали в страхе, когда увидели другого человека.

На лице девушки проступил румянец, а на губах улыбка.

— Вы серьезно? — она еле сдерживала невольный смех.

— Абсолютно серьезно. Чай пить будете?

Белла замерла, держа между пальцев конфету.

— Что?

— Чай черный или зеленый пьете?

— Черный.

Павел встал из-за стола и открыв дверцу кухонного шкафчика, достал заварку в желтой упаковке, поставил чайник на плиту.

— Подождете немного?

Белла изумленно похлопала глазами и прокашлялась.

— Мы реально чай пить будем?

— А почему нет? — мужчина глянул на Раймондовну. — Человек, не выпивший чаю, находится в разладе со вселенной. Как и Вы, Белла.

Манежная, жевавшая какую-то конфету, быстро проглотила кусочек. Выражение ей казалось слишком знакомым, но из-за затуманенной головы она не могла вспомнить первоисточник. Через минут пятнадцать девушка уже с недоверием смотрела в отражение своей кружки с дымящимся черным чаем. Павел же спокойно потягивал приготовленный напиток, изредка поглядывая на Беллу.

— Чего не пьете?

Манежная резко вздохнула носом, тут же отводя взгляд в стену.

— Думаете, что я мог что-то подсыпать?

Девушка в смущении уставилась на собеседника. Кажется, он мог читать ее переживания, как открытую книгу. Все было на поверхности.

— Хотите, я попью из Вашей кружки? — с ехидным смешком предложил Павел.

После такого предложения Белла пригубилась к стакану, выпив за раз почти половину налитого чая. Серые глаза мужчины распахнулись, затем с губ сорвалось одобрительное басистое хихиканье.

— Как импульсивно, Белла.

За окном стрекотали сверчки, дышал уже ночной воздух, смешанный с летней росой, листвой и запахом табака. Вся эта смесь, пробиравшаяся через открытую форточку, успокаивающе влияла на поведение Раймондовной: она тут же вспоминала родное общежитие. Телодвижения девушки стали более раскрепощёнными. Павел взглянул на часы, висевшие на стене: почти семь вечера. В запасе было примерно полчаса.

— Итак, теперь Вы можете обращаться ко мне как Павел Валентинович. Ясно?

Белла кивнула, поставив чай на стол.

— Хорошо, начнем с простого.

Мужчина сложил руки в замок и посмотрел на Манежную оценивающим взглядом.

— Расскажите о своем детстве.

— Что именно?

— Самые позитивное и самое негативное, что помните.

Белла отхлебнула чаю и попыталась залезть себе в голову, сжав руку в кулак на столе. Павел подмечал каждое движение, каждое изменение на ее лице. Манежная вспомнила: когда она была маленькой, то радовалась, когда мама хвалила ее.

Взгляд в кружку. Еле видный аквамариновый блеск отражался, спрашивая:

«А когда ты была печальна?»

Спроси себя — получишь удар в спину от нехорошей правды.

— Когда я… — Манежная вспоминала возраст, — лет в девять сказала ей, что не хочу быть артисткой цирка.

— И что она с Вами сделала?

Белла вся сжалась, а в горле застрял нервный комок. Ей не хотелось выкладывать правду.

— Белла? — спросил мужчина еще раз, ожидая ответ.

— Отлупила меня.

Раймондовна глянула на свою руку, на которой давно не было кровавых следов и синяков. Насилие в семье Манежных было редким, но болезненным, отпечатывавшимся в голове хлестким ударом ремня или руки. Обычно оно происходило из-за непослушания или недостаточной работы над собой ради будущей профессии.

— Это такое воспитание было, я не могу осуждать ее. Она хотела для меня как лучше.

В голове отголоском памяти звучал крик матери, говоривший не слишком нежные слова для любимого ребенка.

Сказав, девушка подняла взгляд на Павла. Тот ошарашенно смотрел на Манежную, затем быстро спрятал появившуюся эмоцию на лице, покашляв.

— И после этого Вы решили пойти по ее стопам? — маска спокойствия накрыла черты мужчины.

— Да.

— Смело, Белла, — выдавил Павел, глубоко вздыхая. — То есть, все Ваши воспоминания крутятся вокруг матери?

Манежная пожала плечами, а затем замерла от своих же мыслей. Пазл в голове сложился. Почему же так? Она нехотя кивнула, не желания принять вывод Павла Валентиновича.

Оставшаяся часть беседы прошла более, чем спокойно. Мужчина затронул еще несколько осторожных вопросов, стараясь узнать Беллу.

Он понимал, что она до этого, в отличие от других кандидатов, не проходила ни бесед, ни комиссий. Ему нужно было помочь наверстать упущенное за столь короткий срок, не упустить поставленной свыше цели, которая ему была не до конца известна. Конечно, своими методами (никто не должен заметить оплошностей системы).

Главное: завоевать доверие, дать мотивацию. Если Манежную выбрали из-за физической подготовки и происхождения, это не значит, что эти факторы покроют более значительные и необходимые.

«И что там в голове у партийцев творится? Вот это авантюры закручиваются, даже ума не хватает!» — промелькнуло в голове Павла, когда он отдавал ей листочек с следующей датой встречи для подобного разговора.

— Все понятно, Белла?

— Да, Павел Валентинович.

— Вот и славно. Был рад поговорить с Вами, — он снова надел очки, — Вас, может, проводить? Уже темнеет, — предложение было сделано из уважения.

— Да ничего, метро работает еще. Успею, спасибо, — кивнув, девушка встала из-за стола.

Мужчина прошел в коридор и открыл собеседнице дверь. Манежная, стараясь быть спокойной, попрощалась с Павлом и выйдя из квартиры, спустилась по лестнице. Оказавшись за пределами жилого дома, Раймондовна ринулась наутек, будто спасалась от сталкера или возможного маньяка, не контролируя ни ноги, ни саму себя. Павел Владимирович наблюдал из окна, видя, как девушка быстро пропадала из его поля зрения.

— И жаль мне тебя, Белла, — пробубнил он под нос, протирая очки, — Будь я на ее месте не только бы бежал, но и накинулся уже с кулаками… Опять хотят совершить невозможное. Не-воз-мож-ное! — цокнул Павел, — Ради великого будущего…

Он посмотрел на часы, убирая очки в футляр.

— Домой надо, к дочке. Надеюсь, что она не сломала чего-нибудь, — прошептал мужчина с нежной улыбкой, записывая добытую информацию.

Поездка на метро смешалась для Беллы в одно долгое мгновение. Девушке было все равно на толпы людей, возвращающихся с работы, на юнцов и стариков. В побеге от мыслей артистка запуталась и случайно чуть не села на другую ветку — Раймондовну образумил какой-то студент, в которого она врезалась. С тихими «извините, пожалуйста», девушка убежала до другого эскалатора и, после, с облегчением выдохнула, когда двери нужного вагона закрылись. Клокочущее сердце забирало последние нотки рассудка.

Родной голос диктора. Родная станция «Динамо». Родное здание общежития.

Готова ли была променять это Белла?

Уже лежа в кровати, кое-как отбившись от упреков друзей, которые удивились ее позднему возвращению, Манежная думала над всем, что произошло с ней в один день. Проблемы и события нервным комком лежали на груди, царапая и согревая.

Она не знала.

Поиски нужного вагона и купейной комнаты заняли не так много времени. Ирина шла по тонкому коридору быстрым шагом, иногда оглядываясь, чтобы проверить, следовал ли за ней Вениамин. Друг увязался за девушкой хвостом, а после, пройдя в купе, занес сумки.

— На какой полке, Иришка? — спросил молодой человек, опершись о стену рукой.

Ира села на нижнюю полку и, потянувшись, ответила:

— Да на верхней. Не обращай внимания, сейчас залезу, — воодушевленно махнув ладонью, Стрелкина через несколько секунд оказалась наверху, — А ты в каком вагоне? Не хочешь со мной посидеть, пока соседей нет? — предложила девушка с улыбкой.

Вениамин наблюдал за быстрыми движениями подруги, ее хаотично падающими прядями волос, невольным подрагиванием губ и искрящейся улыбкой. Он посмотрел в небольшое окно, которое выглядывало на другие железнодорожные пути, пытаясь отогнать от себя странное ощущение сдавленности и восхищения в груди.

— Я… — Крысин бросил взгляд на потолок, потом на Ирину, создавая мимолётную интригу, — На нижней полке.

Стрелкина выглянула снова.

— А вагон?

— Этот вагон.

— А номер купе?

Крысин ухмыльнулся.

— Ты как думаешь, Иришка?

Девушка хмыкнула и подперла щеку рукой, размышляя.

—Ты чего скрываешься? Опять что-то хитрое выдумал?

— Не совсем! Ответ близко, — Крысин подмигнул.

— Насколько близко?

— Перед тобой.

— А?

Спустя мгновение на Иру нахлынуло озарение.

— Вместе со мной? — девушка ахнула. — Да ты что, Веня! — Ира заулыбалась. — Только теперь будь осторожнее, а то вдруг посреди ночи с полки свалюсь.

— Я постараюсь поймать тебя.

— Во сне?

— А кто сказал, что я буду спать ночью?

Стрелкина ухмыльнулась.

— Что ты задумал?

Молчание, повисшее в воздухе, стало катализатором к признанию. Пока поезд не тронулся, Вениамин помог застелить койку Иры, подав ей постельное белье. Когда стук колес стал слышен, мужчина ответил:

— Разве неясно, моя дорогая Иришка? — мужчина, оскалившись от мыслей, откинулся на твердую спинку импровизированной кровати. — Слезь-ка, кое-что тебе напомню.

Сириусовна с смешком на губах спустилась вниз. Веня будто по привычке поманил подругу к себе пальцем, затем похлопал по дерматиновому сиденью.

— Ближе, ближе.

Когда Стрелкина оказалась достаточно близко, мужчина наклонился к ее уху и прошептал, взяв за запястье:

— Думаешь, что Веня Метрополитен отказался от своей страсти, когда встал на путь истинный? — рука скользнула чуть выше, обхватывая ткань вискозной белой рубашки, поглаживая. — Нажива для меня — старая зависимость, кража — привычка, а деньги…

Мужчина замолчал, невольно кусая нижнюю губу, не отрывая взгляда от каскада рыжих волос и карих глаз, устремленных на пылкую, но тишайшую исповедь.

— Если ты опять будешь фанатично карманничать, то нас выгонят, как было пятнадцать лет назад! — съязвила Стрелкина. — Помнишь, на электричке тогда ехали? — Стрелкина погладила затылок Крысина, а затем схватила за обожженное ухо, сжимая. Вениамин съежился, вцепившись в плечи девушки, широко ухмыляясь на такой контраст нежности и боли. — Или у крысеныша есть новые планы?

— Ах, Ира! — прошипел Вениамин, смотря ей в глаза, — Ну нельзя так со старшими обращаться, нельзя!

Засмеявшись, Сириусовна отпустила ухо.

— Ага, прям ты такой старый! — с сарказмом протянула она, — Если я еще раз услышу, что честный милиционер обворовывает граждан в прямом смысле, то…

— То что?

— Будешь самолеты у меня на базе мыть!

Мужчина удивленно похлопал глазами и почесал подбородок.

— А за это будут платить? — Крысин наклонил голову, щурясь.

— Я специально скажу, что ты приедешь на исправительные работы как самый заядлый вор в Москве! Мне поверят!

— Зато я буду чаще видеть тебя, моя ты ненаглядная, — Веня подмигнул.

— Выдра недоделанная!

— О, какой славный комплимент, — слова Стрелкиной почему-то сильнее раззадорили мужчину. Он знал о многозначности, скрытой в грубом жаргоне.

— Выдра!

— Все, Ир, хватит, — засмеявшись, Вениамин махнул рукой. — Я скоро превращусь в животное.

— Крыса!

— Я не крыса! — резко для себя возразил мужчина.

— А твоя фамилия…

— Что моя фамилия?

— Крысиная, — с легким смешком подчеркнула Сириусовна, наблюдая, как игривый блеск в глазах друга стал более заметным.

— Ира — Ира. Крысиная, а люблю свое дело, как собака палку. И не только стезю, — губы мужчины растянулись в тонкую хитрую полоску, когда он коснулся ладонью рыжих волос, — И деньги люблю огненные и… карие.

— Карие?

— Забудь, оговорился.

Вениамин отодвинулся от девушки, скрывая покрасневшие щеки. Он не знал, выпалил эти слова намеренно или случайно. Вдруг в купе заглянула проводница, предлагая чай. Крысин бросил взгляд на Иру.

— Чай будешь?

Стрелкина кивнула.

— Хорошо, Ириш. Два чая, пожалуйста.

— С Вас десять копеек.

Оплатив, Вениамин вышел из комнаты, прикрыв дверь. Идя по тонкому и вытянутому коридору купейного вагона, он изредка заглядывал за тканевые шторки, скрывающие простор пейзажа. Леса сменялись степями, иногда золотистыми или пустыми полянами, посередине которых росли одинокие деревья, которые стали негласными хранителями бескрайних земель и уголков огромной страны. Где-то виднелись очертания деревень.

Мужчина прошел мимо вагонов, бросая незаметные взгляды на открытые двери: пассажиры сидели небольшими компаниями. Это могли быть друзья, семьи или малознакомые люди, кому пришлось стать соседями на несколько часов или на всю ночь. Тихий стук колес успокаивал Крысина.

Вениамин остановился у одной из дверей, краем глаза наблюдая, прижавшись к тонкой стене. По ту сторону сидела молодая семья и какой-то мужчина. Тот что-то увлеченно рассказывал молодоженам, намеренно забалтывая и выводя на откровения. В руке тот держал карты, предлагая сыграть. Вениамин хищно улыбнулся. План, который он раскрыл Ире, был вуалью, которая мягким рукавом накрывала и прятала истинные намерения.

«Птичка пытается распахнуть для себя очередную клетку. Ты такой же, как и я…»

Он сделал несколько шагов от того купе, идя в конец вагона.

«Только я более честный. Но может ли вор быть честен? Хотя бы перед своим отражением?»

Мысли, поглощающие его голову, отсылали к приказу, который Вениамин согласился исполнить. Поимка воров — вот на что был готов Крысин, чтобы в юные года не попасть под стражу. Он тогда поклялся самому начальнику милиции Москвы, который уже почти десяток лет лежит в земле. Этот долг висел тяжелым камнем на груди: слепое искупление за попытки выжить в детстве.

Вениамин постоял минуты три, смотря в окно. Глянул на часы — вроде время. Пришел обратно к нужному купе, прижался к стене, вслушиваясь: Ставка в пятьдесят рублей! Дрожь пробежала по телу мужчины от такого числа. Прошло несколько минут — шестьдесят, шестьдесят пять! Вениамин схватил себя за лицо, сжимая его с тихим вздохом. Стук колес пытался успокоить, но не мог. Когда через какое-то время вор вышел из купе, Крысин проводил его взглядом, а затем медленно последовал за ним. Пара, кажется, пока не поняла, кто был их соседом.

— О, кого я вижу! — проскрипел шулер, обернувшись, — Венька Метрополитен!

Мужчина вздрогнул, услышав свою забытую временем кличку. В карих глазах блеснуло что-то несчитываемое.

— У тебя хорошая память, специалист.

— Ты даже моего прозвища не запомнил? Вот это товарищество, — жалостливо протянул вор.

— Товарищ? Ты мне никакой не товарищ! — цокнул Вениамин. — Мы тогда были щеглами.

— А жаль, Венька. Могли вы вместе промышлять.

— Ну уж нет.

— А ты че, теперь беленький стал? — предъявил подозрительный мужчина.

— М?

В сторону Крысина прилетел кулак — он успел увернуться, не отрывая взгляда от преступника.

— Крыса ментовская, да? — рявкнул шулер. Вениамин захватил запястье мужчины и тут же отпустил его.

— Я теперь самозанятый, — хмыкнул «Венька», гордо поднимая голову.

Веня медленным шагом прошел в свое купе, проводив взглядом вора. Тот же пошел в сторону туалета. До остановки в Мичуринском оставалось меньше пяти минут. Пройдя в купе, Крысин сел на свое место. Ира, читавшая книгу на верхней полке, улыбнулась, заметив вернувшегося друга.

— Чего так долго, Веня? Твой чай скоро остынет! — летчица жестом указала на чай в железном подстаканнике, стоявшем на маленьком столике. — Попей.

— Да, Ириш, сейчас. Дай дух переведу.

Из-за последнего предложения Стрелкина тут же оторвалась от книги.

— Что такое?

— Важное дело, милая моя.

— А?

Вениамин, промолчав, отпил чай из кружки. В голове вспоминался план, который диктовало начальство несколько дней назад.

Через несколько минут поезд остановился. На пути стали выходить люди: кто-то покурить, кто-то размять ноги после долгого сидения. Вениамин вышел из своего купе. План захвата должен был быть исполнен с минуты на минуту.

Крысин снова вернулся к нужной двери, выжидая. Когда она открылась, то Вениамин ухмылкой встал к стене, делая вид, что пропускает вора. Тот сделал несколько шагов, собираясь покинуть небольшую комнатку.

— Опять ты! — недовольно прорычал мужик, — Ты че меня преследуешь?

— Знаю, чем ты занимаешься, товарищ.

— Тебе-то ли какое дело, белый?

— Ах так…

Крысин хотел выплеснуть колкое слово, но не успел — шулер накинулся на него. Вениамин, будто предугадав, смог увернуться от нескольких ударов. На последний не смог — прилетело прямо в нос. Ударившись об стену, Вениамин тихо зашипел, а затем улыбнулся, корча губы от ноющей боли. В голове что-то клокотало.

— Это покушение на должностное лицо. Неповиновение.

Мужчина рывком вытащил ремень, который прятал в одном из больших вшитых карманов. Хлесткий звук заполнил коридор — кожаный пояс, схваченный двумя руками прижался к коже, сжимаясь на шее преступника. Когда из соседнего горла послышались недоуменные хрипы, Вениамин толкнул вора ногой, припечатывая того к ковру. Отпустил ремень — мужчина заорал:

— Крыса! Тварь продажная! Тварь!

Крысин, слыша только клокочущий азарт в сердце и ощущая безумие в груди, закинул руки вора за спину и обездвижил их ремнем. Оседлав шулера, Вениамин провел рукой по его бедрам, нащупав карман, достал оттуда платок и запихнул тому в рот. Лишний шум не нужен — вдруг сбегутся любопытные.

— Ты всегда носил его в правом кармане. Не изменяешь традициям, картежник, — с издевкой прошипел мужчина.

Преступник что-то гневно промычал, пока Вениамин затягивал ремень на руках сильнее: от такого могут остаться синяки и кровоподтеки.

Крысин ловким движением обчистил внутренний карман пиджака шулера, доставая полученные восемьдесят рублей. Неплохо ободрал! Удар в затылок — цель обезврежена на несколько часов. Недовольство и агрессия сменились пьяным забвением.

Вениамин схватил преступника, поднимая с пола. Усадив мужчину на койку, «самозанятый» глубоко вздохнул. Вдруг дверь открыли два молодых человека — проводники, вероятно, студенты на практике. Наверное, услышали крик. Они обомлели: перед ними сидел мужчина с разбитым носом, держа другой рукой вора со связанными руками.

— Не боитесь так, товарищи, — кашлянул Вениамин, протягивая красное удостоверение и переводя дыхание. — Старший лейтенант милиции, Крысин Вениамин Александрович. Исполняю служебные обязанности. Сегодня не в парадном, — он прочистил горло, закрывая книжку, — Сколько будет стоять поезд? — спросил мужчина серьезным тоном, несмотря на свой потрепанный и диковатый вид.

— Минут двадцать, — ответил второй проводник дрожащим голосом.

— Позаботьтесь о сохранении этого гражданина. Вас, кажется, не уведомили.

Студенты в испуге уставились на Вениамина. Он посмотрел на пойманного мужчину, который был без сознания.

— Посидите с ним. Я отлучусь на минутку, руки умою, — Крысин потер нос кулаком, чувствуя горячую кровь, стекавшую по пальцам. Красные следы невольно падали на футболку, запятнав.

— Вот же черт, — ругнулся Вениамин.

— У нас есть средства первой помощи, товарищ офицер, — пробубнил белокурый юноша.

— Не надо, спасибо. Само пройдет. Просто проследите, чтобы он не убежал. Он и не убежит. За ним должны прийти хорошие люди. Узнаете их, — на последних словах карие глаза Крысина потемнели сильнее.

Отставив вора проводникам, мужчина добежал до туалета. Вениамин открыл кран, стал смывать кровь с заросшего щетиной подбородка и приводить себя в сознание.

— Упертый какой, — Вениамин взглянул на свое отражение, закинув голову назад. — И как же бьет сильно, — он потер лоб, плеская на лицо холодную воду.

Блаженно вздохнув, Крысин вскоре снова вернулся в купе, где уже стояло несколько офицеров милиции, назначенных для захвата и задержания преступника. Мужчина втиснулся между дверями, ухмыляясь.

— Товарищи, — протянул Вениамин, показывая удостоверение, — преступник на время обезврежен. Был пойман при побеге. Очнется скоро. Ваша цель — аккуратно доставить его в место назначения, не подняв шума. Если начальству будет надо — отправят в Москву для дальнейшего следствия.

Милиционеры переглянулись. По плану они тоже должны были участвовать в его поимке, но Вениамин опередил коллег.

— Поняли? Или Вам не так говорили?

— Так точно! — гаркнул один из офицеров перед тем, как шулера наконец вынесли из вагона. Крысин помог вынести его вещи, не обращая внимание на продолжавшееся кровотечение.

Отправление поезда задержали почти на полчаса. Толпа не понимала, что произошло. Когда все узнали, что был пойман очередной вор, реакции разделились: кто-то пугался, кто-то облегченно выдыхал, зная, что остальной путь будет без происшествий. В последние минуты перед отправкой Вениамин наконец вернулся в вагон, прикрывая ладонью лицо. Шаги мужчины был более ленивыми, широкими: кружилась голова. До этого он успел отдать все деньги супружеской паре — они горячо поблагодарили Вениамина, пока тот еле держался на ногах. Несмотря на свою любовь и зависимость, Крысин не смог взять с украденной суммы хотя бы копейки.

— Ира, достань мою сумку. Там должна быть вата, — сказал мужчина тихим голосом, сев на нижнюю полку.

Стрелкина, лежавшая на койке напротив, тут же оторвала взгляд от книги.

— Что случилось, Веня? — Ира спросила, обеспокоенно разглядывая лицо друга. Резкий уход Вениамина заставил летчицу волноваться. — Убери руку, — попросила она почти опекающим, приказным тоном, пока доставала багаж, — Какой карман?

— Левый верхний, у полотенца, — ответил Крысин, откидывая голову. — Там у меня аптечка небольшая.

Мужчина убрал руку: на ладони были дорожки свежей крови. Ира замерла, пряча невольный вскрик. Может, надо было все-таки принять помощь проводников, а не надеяться на чудо?

— Ты где успел, крысеныш?.. — в голосе звучал страх и замешательство.

Достав из аптечки вату, Ира начала скручивать ее: курсы по первой помощи не оставили память летчицы. Она старалась помочь другу, несмотря на дрожавшие руки и бегавшие из стороны в сторону глаза от давящего на ее волнения.

— Ты меня доведешь! Доведешь! — причитала Ира, схватив мужчину за подбородок, останавливая кровотечение. Вениамин хотел возразить, что-то хрипя с улыбкой на губах.

— Иришка, я же говорил, что у меня миссия, — Крысин пытался успокоить подругу, несмотря на головную боль и недомогание.

— И из-за тебя такого задержали поезд? — губы Сириусовной дрожали.

Мужчина тихо засмеялся, не отрывая взгляда от Ирины. Он не мог не обратить внимания на ее грубоватые, но нежные руки, которые были так близко к его губам. Эти прикосновения как-то странно влияли на разум Крысина, отчего он закрыл глаза.

— Не из-за меня, а из-за шулера, — Вениамин невольно прильнул к ладони девушки, словно ластящийся кот. Он слабо сжал запястье Стрелкиной, затем прошептал, боясь, что кто-то услышит, — Он промышлял делом не один год, а поймать смогли только сейчас. — потом он сказал еще тише. — И я — участник этого плана.

— Я тебя когда-нибудь правда на базу отправляю! Не жалеешь себя совсем, Веня! — продолжала бурчать девушка, не отрывая рук от мужского лица. Крысин смущенно улыбнулся.

— Зато считай, что на одного преступника меньше.

— А один все также мечется меж двух огней!

— Зато какими, Иришка, зато какими, — он триумфально улыбнулся, будто и забыв о своей боли. — Какой же я феномен! — горделиво пролепетав, Вениамин прижался к груди Ирины, обнимая девушку руками.

Остальные несколько часов они провели за спокойными разговорами, наверстывая упущенное за несколько лет отчаянной разлуки. Ира делилась своими успехами и планами, восторгаясь возможным будущим, а Вениамин внимательно слушал ее, иногда вставляя несколько слов о себе. Также Стрелкина поделилась целью поездки, чем приятно удивила Крысина.

— Я был бы героем Лермонтова, хотя и не люблю его… Мне Пушкин больше по душе, знаешь ли? — мужчина, видимо забывшись, перевел тему, положив голову на колени подруги, — Ты для меня как для него Татьяна Ларина.

— А почему ты тогда не… Как его там, — Стрелкина призадумалась, вспоминая фамилию, — Онегин?

— Онегин? Дак он пуст. А Александр Сергеевич любил свой «милый идеал», Ириш. И я тоже, — подметил Крысин, подмигнув.

Стрелкина хихикнула на такой комплимент, пряча взгляд куда-то в стену, скрывая порозовевшие щеки и тусклом свете.

— Ладно, Вень, хватит тебе. Давай спи, а я читать буду.

— Опять? Я как не приду — читаешь. Не узнаю былую Иришку. Отчего за ум взялась? — Крысин улыбнулся.

— Потому что Москва, Вень.

— Потому что прошла отбор, да?

— Да, мы же говорили об этом недавно. Я должна предстать в лучшем свете, чтобы точно меня взяли испытателем!

Вениамин, сев на свое место, с странной гордостью в сердце слушал очередные рассказы Иры. В ее компании, как и раньше, он забывал о всевозможных проблемах, о досконально расписанной жизни и прошлом своей семьи, которое иногда настигало в моменты одиноких раздумий в маленькой квартире.

Оставшаяся ночь и вправду прошла без происшествий. Рано утром их встретил Казанский вокзал, а столица приняла долгожданный гостей.

На часах было семь утра. На Покровке уже шумно. В маленькой квартире, где ютился Вениамин, стало на одного человека больше: по пути Стрелкина негласно договорилась побыть у своего друга. Для Иры обитель Крысина всегда казалась довольно забавной, так как каждый уголок был обставлен всевозможными вещами или «трофеями» со службы, будь то нож, нашивка или обрывок газеты на иностранном языке. Шкафы, полки — все было занято! Будто это был исторический музей или дом больного клептомана. Особой гордостью Крысина был сервант, за стеклом которого хранился фарфоровый сервиз, по бокам которого стояли фигурки маленьких слонов. По особым случаям мужчина обязательно доставал эту посуду, на время украшая стол, застеленный салфетками и скатертью. К фигуркам он относился также бережно — они были подарком отца на восьмилетие маленького Вени.

Мужчина уже не спал. К восьми часам Вениамин должен был явиться на работу, чтобы доложить о выполненном задании. Тишину в квартире нарушали шаги, щелчки выключателей и кипевший чайник. Ирина же спала на разложенном диване — до конца поездки она была погружена в чтение.

Попивая чай, Вениамин настраивал громкость радиоприемника. Из решетчатого динамика играла песня:

Что ж ты, милая, смотришь искоса,Низко голову наклоня?

Знакомый голос! Крысин слышал эту песню будучи в тайной командировке. Остановив переключатель в нужном направлении, мужчина продолжил тихую трапезу, вслушиваясь в текст песни. Ему уже было намного легче.

Трудно высказать и не высказатьВсё, что на сердце у меня.

На этих словах Вениамин скривил губы, будто пропуская слова через себя. Поставив

кружку на столешницу, Крысин прошел в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Прошло где-то десять минут. По радио играла «Пионерская зорька», а мужчина впервые за несколько дней завязывал на шее темно-синий галстук, стоя перед вытянутым зеркалом. Даже спустя столько лет службы он не привык видеть себя в образе хранителя правопорядка. Погоны с тремя звездами, брюки с лампасами и начищенные туфли — Крысин сам не верил в то, что его жизнь не приукрашенная шутка.

«Я же самый настоящий оборотень… Только на луну не вою!» — от такой мысли Вениамин ухмыльнулся, обнажая золотой клык.

Вдруг Ирина выглянула из-под одеяла, медленно похлопывая ресницами.

— Уже уходишь? — спросила сонным голосом девушка.

Крысин вздрогнул, а затем повернулся к подруге.

— Да, Иришка. Вечером освобожусь и мы проведем время вместе.

— А я тогда, — Сириусовна зевнула, — Схожу куда надо мне было. Бумаги заверю.

— Только проснись сначала, красавица, — Вениамин хмыкнул, застегивая пуговицы на рукавах рубашки, — Навстречу северной Авроре! — мужчина хитро прищурился, наблюдая за реакцией Стрелкиной. Та повела бровью, вспоминая стихотворение, а затем прикрыла глаза, устало кивая. — И не лезь лишний раз в сервант! Вся посуда на кухне.

— Поняла, — с полуулыбкой на губах Ирина потянулась, сдавленно зевая и потирая глаза. — Хорошего дня тебе, Вень.

— Тебе тоже, — поправив воротник у зеркала, Крысин снова повернулся к подруге.

Быстрыми шагами он подошел к ней и, наклонившись, легонько поцеловал в лоб. Ира посмотрела на мужчину, широко улыбнувшись. Теплота взгляда карих глаз добралась до ее сердца.

— Дубликат ключей в прихожей, в полке.

После Крысин взял портфель, надел фуражку и вышел из квартиры.

* * *

В это же время Белла ехала по «Новослободской». Люди все также спешили на работу, поглядывая на часы или в строки нового выпуска газеты, студенты читали конспекты или досыпали отобранные у них учебой часы. С утра у Раймондовной была назначена встреча-собеседование, днем же должен был быть прогон некоторых номеров.

«Переход на Кировско-Фрунзенскую линию».

Мраморные колонны, знакомая надпись «Сокольники». Белла смотрела по сторонам, дожидаясь состава. Толпа стояла у ограничителя. Девушка прижала сумку к себе, глянула по сторонам — сзади кто-то пробежал. Послышался легкий металлический звук, быстрое движение руки, шарящее по карману брюк. Все это уместилась в секунде, спустя которую Белла осознала, что с ней произошло.

— Эй, а ну иди сюда! — крикнула Раймондовна и тут же ринулась в сторону карманника. — Совсем страх потерял?

Громкий голос цирковой артистки разбудил зевак. Многие оглянулись, чтобы понаблюдать за разворачивавшимся номером.

— Милиция!

Раймондовной было уже все равно на пришедший на станцию состав, на толпу людей на эскалаторах — она бежала по пустой линии, сбивая итак быстрый и сонный темп метрополитена.

Быстрые фазы. Первая реакция: борьба. Девушка не растерялась, не замерла, стала преследовать нарушителя.

Вновь оказавшись на коричневой ветке, девушка бежала по длинному коридору. Потом снова перебежала на красную — вор будто специально довести ее до исступления, иссушивая легкие. Попав в водоворот прохожих, Манежная бросала быстрые взгляды, желая найти нужные признаки и очертания.

«Кажется, она все еще не сдается.»

Через минуту девушка сравнялась с преступником — нога предательски заскользила по кафелю, когда Белла схватила преступника за шиворот, пытаясь притянуть к себе и забрать схваченный кошелек. Обычно спокойная и нежная артистка цирка не смогла бы узнать себя сейчас. В болевшей от частых вздохов груди клокотало сердце, желавшее вернуть утраченную вещь и справедливость. Выточенные шаги обросли дикими шипами, об которые поранится даже самый аккуратный человек.

— А ну отдай! — рявкнула Раймондовна, успев удержать равновесие и намеренно навалиться на преследуемого. Хрупкая оболочка стала рваться под пылающем адреналином и волей случая.

Преступник ловко выскользнул из-под Манежной и побежал дальше. Опомнившись, Белла стукнула кулаком по полу, затем хватая ушибленную руку, шипя.

«Какая неудача, Белла.»

— Да что себе… — из-за нахлынувших эмоций по щекам покатились слезы, а ноздри жадно хватали воздух. Поднявшись, Раймондовна вытерла слезы и топнула ногой. — Ну и забирай! Там все равно только десять рублей было, нищенка! — крикнула она вслед, вытирая уголки глаз пальцем.

Развернувшись, Белла хотела пойти на эскалатор, но тут же с кем-то столкнулась. Мужчина протянул Раймондовной утерянный кошелек. Белла подняла взгляд и ахнула.

— Павел Валентинович! — девушка тут же стиснула мужчину в объятиях, отчего тот опешил. Она не ожидала увидеть своего знакомого в такой тревожный момент.

— Белла Раймондовна, — Павел смущенно кашлянул, похлопав Манежную по спине и отстранился, — Чего уж так эмоционально, я женатый человек.

— Вы видели, что произошло? Какой-то придурок вырвал у меня кошелек! — Белла начала эмоционально выплескивать ситуацию в словах, дергая мужчину за рукав. Мужчина отвел взгляд, поправляя очки. Острые черты лица немного смягчились от наивности, которую излучала Белла. Он не мог ее винить, лишь оценить поведение.

— Да, видел. — произнес мужчина и ненадолго замолчал. — Я наблюдал за этим, — продолжил расслабленным тоном Павел, — Вы отлично показали себя. Считайте, что небольшое испытание пройдено, — мужчина символически похлопал в ладоши.

Его руки были закрыты черными перчатками. Серые глаза сверкнули, а темные брови приподнялись.

— Испытание? — сердце Манежной пропустило удар. Осознание ситуации медленно подкралось, ударив со спины. — Так это все было подстроено?

Кивок.

— Это Вы подстроили, Павел? — спросила с гневом и недоумением в глазах Белла. Девушка сжала руки в кулаки, хмуря брови, словно обиженный ребенок. — Как Вы смеете! Да я! Я…

Казалось, она была готова врезать своими элегантными руками прямо по лицу «наставника».

— Если Вы хотите стать кандидатом, то мне следует понять Вас и определить Ваши способности, Белла, — мужчина взял девушку за запястье и заглянул той в аквамариновые глаза, невинно улыбаясь. — А теперь нам нужно идти. Собеседование не ждет.

Мужчина похлопал Манежную по плечу, а затем качнул головой в сторону, указывая на эскалатор.

— Не обижайтесь, Белла. Вы теперь — возможная часть истории. Вы же не хотите запятнать ее? — Павел поправил очки с тонкой душкой.

— Нет! — уверенно ответила Белла, затем начав обдумывать искренность слова.

— Вот и славно. А то если бы Вы отказались, то кто знает, что я бы сделал с Вашей семьей… — голос мужчины стал более низким, угрожающим.

Раймондовна тут же напряглась, оглянувшись по сторонам.

— Что? — в ее вопросе слышало искреннее и наивное беспокойство.

— А как Вы думаете, на что способен мужчина в таком виде?

— Не знаю. Вы же не американский мафиози?

Павел приподнял брови и захохотал, тут же смущенно пряча смех, закрывая ладонью губы.

— Ну Вы и фантазерка, Белла Раймондовна, — мужчина тут же успокаивающе покачал головой. — Ладно, хватит. Мы итак отстаем по времени. За мной!

В своем новом знакомом Белла сразу заприметила один плюс — высокий рост. Павел был для нее маяком в утренней толпе.

— Боитесь затеряться? Ну за ручку возьмите — выведу, как ребенка.

— Смешно!

— Как хотите, Белла.

Спустя несколько шагов они встали на ступени эскалатора. Раймондовна взяла мужчину сзади за рукав рубашки.

— Другого я и не ожидал, — прошептал Павел, обернувшись с легким смешком.

* * *

Идя по коридорам желтого здания, Вениамин обдумывал возможное будущее: он не раз слышал от начальства своей и второй стороны о неких испытаниях, к которым будут готовить кандидатов со всех уголков страны. Где? Он не знал. Попытки выискать информацию были безуспешны даже для Крысина, которого в самые забытые времена прозвали «33 аферы». Природная изворотливость не помогала мужчине найти ответ на волнующий вопрос, вследствие чего он несколько месяцев назад решился на тайный шаг: самому стать участником событий, наблюдателем и испытуемым.

Этот шаг был принят начальством с превеликим удивлением и уважением.

«Ради социалистического будущего, товарищ Крысин».

Вениамин послушно соглашался, пожимая руки начальству в тот момент.

Только никто не знал, что портреты Генсеков и вождей в доме милиционера были накрыты белыми тряпками или спрятаны куда подальше.

Доложив о пойманном карманнике, Крысин получил папку, в которой было содержание по данному ему делу. В ней указывалась вся известная информация о разыскиваемом преступнике.

На самом деле в центре внимания хранителей правопорядка давно была банда, орудовавшая в центре Москвы. Ее предводитель был когда-то уважаемым следователем и примерным человеком до тридцать седьмого — тридцать восьмого года. После, попав под машину доносов, он оказался в одном из Сибирских лагерей и, не получив высшей меры, вернулся в Москву. Правда, в роли нищего, одинокого и озлобленного человека. Его последователи были разбросаны во многих провинциальных городах РСФСР. С ними тоже велась борьба.

— Товарищ Крысин, Вы участвуете в деле по зачистке данной группировки. Указания вложены в дело для ознакомления.

— Вы думаете, что я успею? Осенью мне уже нужно будет быть в ином месте.

— Тогда Вы должны успеть до осени. К концу года нам нужна благоприятная статистика о работе советской милиции!

С формальной улыбкой Крысин покинул кабинет, а затем и здание, спрятав документы в портфель. Через некоторое время Вениамин вернулся в квартиру, чем удивил Ирину. К этому моменту она успела сходить в нужное место, заверив и подписав некоторые бумаги, подтверждающие ее сданные испытания.

— Крысеныш? — кликнула девушка с кухни, читая очередной учебник, — Чего так рано?

— Актер меняет костюм, Ириш, — ответил мужчина, снимая милицейскую форму и облачаясь в свою повседневную одежду, из-за которой его могли легко спутать с халатным работником какого-нибудь предприятия или с учителем физкультуры. Белая футболка с короткими рукавами была странного кроя: несмотря на короткие облегающие рукава, она свободно сидела по телу, скрывая возможный рельеф. Вениамин взял с полки другое удостоверение и прошел на кухню и встал к стене. Он несколько минут наблюдал за тем, как Стрелкина увлеченно читала книгу.

— Хочешь куда-нибудь сходить вечером? — Крысин наклонил голову вбок, спрашивая.

Ира тут же захлопнула книгу и посмотрела куда-то в потолок, задумавшись.

— Да даже простая прогулка в твоей компании мне будет приятна, Вень. Столько не виделись, все-таки.

— Согласен, у меня много историй накопилось, уж поверь.

Вениамин медленно подошел к Стрелкиной и, взяв ее за подбородок, сравнял взгляды.

— И не только. У меня есть кое-какой… план, — с интригой протянул Вениамин, — Поделюсь позже, моя дорогая.

Мужчина подмигнул и наклонился чуть ближе к Ире. От такого маленького расстояния щеки Сириусовной невольно запылали, а в голове всплыли воспоминания с юности. Ладонь девушки встала между ее лицом и лицом Вениамина, а затем легла на его губы, осторожно отодвигая. Помнил ли он?.. Крысин довольно ухмыльнулся на такой жест и вышел из комнаты.

Спустя полчаса Вениамин стоял у другого, более огромного и внушительного размера здания у станции «Дзержинская». В тридцатые годы граждане боялись его как огня. Люди с чистыми руками и холодной головой блюстили сон каждого порядочного человека. Конечно, не обходилось и без анекдотов, которые могли и посмешить народ и разрушить кому-то жизнь. Люди пугались, когда видели чекистов или колеса «черных марусь». Погоня за чистотой и идеальными цифрами на бумагах задела многие семьи во времена, которые Крысин застал еще маленьким ребенком, плохо что помнившим и понимавшим.

Мужчина, прекрасно осознавая уникальность ситуации, работал на два смежных и главных органа, держащих советский строй монолитом. Видел бы отец, чем занимается его любимый и единственный сын!..

Идя по вытянутому коридору здания КГБ, стены которого были увешаны плакатами и памятками, Вениамин чуть не попал под распахнутую дверь. Из кабинета вышла была девушка с черными кудрями до плеч, которые по уставу были собраны в низкий пучок. Темно-карие глаза оглядели мужчину, на губах вырисовалась ухмылка.

— О, какая встреча, Ондатер, — прошептала она, держа в руках папку с грифом «совершенно секретно». — Извините, что чуть не припечатала Вас.

Крысин похлопал глазами. Он понимал, что это могла быть либо очередная секретная операция, либо план разведки, либо что-то, относящееся к космической гонке. Уколовшее в горло любопытство затмило раздражение от забытого позывного.

— Здравствуйте, товарищ Заречная. Уже вернулись?

— Как видите, да. Я тут не была бы, если меня бы поймали в Америке, — не желая больше говорить, офицер прошла дальше по коридору. Она никогда не была разговорчивой на работе, даже со своими знакомыми или супругом, в котором не чаяла души. Девушка считала, что для такого есть неформальные посиделки, гостевые визиты или дом. В этих стенах же каждый был сам за себя.

Небольшой кабинет, обитый деревом и выстеленный строгим паркетом, давил своей неведомой силой. Передав данные одному важному человеку, Вениамин также получил ряд указаний и данных о группировке, слежка за которой шла практически год. Операция по задержанию хотя бы некоторых членов могла хорошо сыграть на руку.

Дата была назначена через день. Это решение приняли на тайном собрании, где присутствовали две стороны блюстителей порядка. Кодовое название: «Сберкасса».

Крысин же не смог присутствовать на нем по причине выполнения прошлого задания.

— ....Да кому это в голову пришло? — пробубнил Вениамин, читая примерный план операции. Название еще больше забавляло мужчину.

— МООП передало, что направит около десяти человек из добровольческих отрядов, девять офицеров, а Вам смешно с названия? — грозный тон начальника заставил Крысина на секунду заткнуть рот.

— Никак нет, товарищ капитан, — ответил мужчина снисходительно-спокойно. Уже отруганный и одновременно похваленный за превышение полномочий, Вениамин не желать препираться с начальством.

— Так-то лучше. Не подведи, Ворон. — значительно лицо сложило руки у груди, над чем-то раздумывая. — И свою рыжую подружку тоже можешь привлечь. Она умеет говорить с экспрессией?

— Еще как! — выпалил Вениамин.

— Вот и отлично. Передайте ей главные детали. Она будет ориентиром.

— Принял, товарищ капитан.

Выйдя из здания, Вениамин обеспокоенно схватился за голову, обдумывая сказанное. Мысль вовлечения Ирины в подобный план вызывала тревогу и странное волнение, отзывавшееся клокотанием в висках и холодом, расползающемся по спине. Азарт и беспокойство кружили голову: все же Стрелкина была не последним человеком в жизни мужчины, а идея ее беспрекословного ввинчивания в опасное дело подрывало внутренний кодекс Крысина. Отказаться он не мог, но перехитрить…

«Иришка-Иришка, что же мне сделать со всем этим?» — спросил мужчина самого себя, невольно обращаясь к ней.

Вечер в квартире наступил тихо и незаметно. Ирина, оторвавшись от очередного учебника по авиатехнике, рассматривала убранство в серванте друга. Конечно, для нее это не было какой-то новинкой: Стрелкина не первый раз гостевала у Вениамина. Ее внимание привлекли фигурки слонов.

«И почему Веня запрещает лишний раз прикасаться к ним? Я же… не просто знакомая, как бы.» — подумала девушка, оставив легкую улыбку, отражавшуюся на стекле.

Вновь поборовшись с мыслями, Ира отлипла от серванта и прошла к окну. На подоконнике лежали запыленные книги, обернутые в бумагу, рядом стоял розовый гибискус. Почва была сухой. Стрелкина грустно покачала головой и пошла в ванную, чтобы набрать воды.

Через несколько минут Вениамин оказался на пороге — после посещения Лубянки он был сам не свой. Глубоко вздохнув, мужчина постарался прийти в себя.

— Иришка!

Знакомый голос позвал девушку. Стрелкина тут же вышла из маленькой гостиной, махнув ладонью. Девушка поставила пустую лейку на пол.

— Чего так долго, Вень?

— Работа, милая моя, — оторвал от сухих губ Крысин, опершись рукой о дверной косяк — Пойдем гулять?

— Гулять? А не устал ли?

— В твоей компании я никогда не устану. И я тебе кое-что расскажу, — напомнил мужчина о своем обещании.

Ирина закатила глаза, хмыкая.

— Ага, а потом через час будешь лежать на ближайшей лавке, устало проклиная жизнь, а я молиться, чтобы тебя милиционер с бродягой не спутал.

— Я? Бродяга? — Вениамин тихо засмеялся, — О, моя ты хорошая, ты многое обо мне не знаешь. Расстояния отдаляют. Я, между прочим, давно местная звезда! Я со всеми дружу.

— Верю-верю, — Ира махнула ладонью, поставила руки в боки, — Звезда передряг и миссий.

Крысин хитро улыбнулся на такие слова.

— Так идем?

— Да, идём! — Ира кивнула и убежала в другую комнату, — Только мне теперь собраться надо.

— Мне тоже, так что все нормально, — подмигнув, Вениамин ушел в ванную, чтобы охладиться после жаркой погоды.

Было не слишком поздно и не слишком темно. Покровский бульвар не был слишком люден. Уже зажглись фонари, изредка проезжали автомобили, чаще троллейбусы. Невдалеке здание МГУ возвышенно наблюдало за прохожими. Вениамин и Ирина прогуливались по Покровке, прячась под холодной тенью густолистных деревьев. Выйдя за пределы аллеи, друзья не прекратили разговора: темы были до ужаса простыми и обыкновенными для пары старых друзей, не раз переживавших долгую разлуку. Внимание Крысина привлекла телефонная будка, стоявшая неподалеку с

желтым жилым домом. В голове тут же всплыл план, продиктованный начальством.

«Как же мне сказали? Будет ориентиром?» — в голове милиционера стали появляться странные мысли и воспоминания из прочитанных указаний.

— Иришка, — обратился с привычной нежностью в голосе Вениамин, наклонив голову вбок. — Слушай…

— М? — Ира оторвала взгляд от сидевшего на скамейке черного кота, — Что такое?

— Одно дело есть, — продолжил Крысин. В голосе мелькнули неопределённые эмоциональные нотки.

Ира тут же насторожилась. Обычно после таких слов следовали самые странные, гадкие или изворотливые авантюры.

— Что на этот раз, крысеныш? — с легким вздохом спросила Стрелкина, складывая руки у груди.

— У меня такая идея! Такая! — Вениамин энергично всплеснул руками, затем, подбежав к телефонной будке, открыл прозрачную дверцу. — План такой — оцени по достоинству, — показательным жестом Крысин снял трубку, обхватив ее крепкими, но в какой-то мере изящными пальцами, — Набираешь номер, — он покрутил поворотный циферблат, — и томным голосом спрашиваешь…

Перед тем, как продолжить импровизированный этюд, Вениамин прокашлялся:

— Алло, это сберкасса? — протянул мужчина бархатистым тоном, показательно накручивая пальцем другой руки провод, словно локон волос.

Краем глаза Крысин оценил реакцию Ирины: она прикрыла рот рукой, сдерживая смех пряча удивление от неожиданного поворота. Он в довольстве выгнул бровь.

— Веня, да какая же из меня актриса! Я все навыки-то растеряла! — Ира отмахнулась, смущенно пряча руки за спину.

— С кем я имею дело? С кем… — наигранно цокнул мужчина, — Иришка, недалекая ты моя! Подумай сама: ну кто по телефону поймет, актриса ты или летчица-налетчица? Лица же не видно! — видя намеренное игнорирование, Вениамин глубоко выдохнул, — Ну же, хоть трубку возьми-подержи, — качнув головой, мужчина отстранился от стенки кабинки и в поддерживающем жесте протянул телефон, подмигивая. — Не бойся, она не кусается, если монету не бросить.

Стрелкина, похлопав глазами, подошла ближе и взяла трубку в руки.

— Точно не кусается? — спросила она через несколько секунд с легкой подтрунивающей ухмылкой.

— Точно, свой золотой клык даю, — передав телефон Ире, Вениамин бросил на подругу гордый взгляд.

Стрелкина повесила трубку, не спуская глаз с ехидного лица мужчины.

— Мне нужно будет только это сказать?

— Да, Иришка.

— А как же остальной диалог?

— М?

— Ты собрался кому-то запудривать мозги? — Ира вытянула губы в тонкую полоску, почесывая затылок.

— Увидишь, моя золотая.

— Так! Я не буду лезть в твои… идеи! Ты либо договаривай, либо… — Стрелкина нахмурилась, сложив руки у груди. — Мне не надо, чтобы меня перед отбором повязали!

— Хорошо, только не злись, — Вениамин подошел ближе, положил ладонь на плечо Ирины, заставляя заглянуть в глаза. — Я же не со зла. Это все по закону, для задания. — рука скользнула выше к линии челюсти нежным касанием, приподнимая подбородок девушки.

Чувство стыда, стиснувшее закованное сердце в ребрах, заставило Сириусовну затаить вздох, спрятать возможные ругательства.

— Задания? А что потом?

— Потом тебя сопроводят в безопасную зону.

— Это что еще за операция такая?

— Захват небольшой группировки, — ответил Вениамин преспокойным голосом, убрав руку.

— Так бы и сказал сразу, а то спектакли да намеки, — Ира самодовольно поправила рыжие локоны, ухмыляясь. — Стоп, еще? Ты же буквально вчера… — в карих глазах читалось беспокойство.

— Да-да, знаю! Такова моя работа, милая!

— Веня, я не так представляла свои первые дни долгосрочного отпуска!

Крысин смущенно отвел взгляд.

— Зато какие насыщенные! Ну что, завтра пойдем на это же место? Порепетируем твой выход.

— Да не…

Вениамин в умоляющем жесте сложил руки перед лицом.

— Пожалуйста, Иришка, — пролепетал Крысин, невинно хлопая глазами.

На несколько секунд между друзьями повисло молчание, которое нарушил проезжающий по дороге трамвай.

— Ах, хорошо. Только говорю, что актриса из меня—

— Иришка, — Вениамин радостно накинулся на подругу с объятиями, — Я и не сомневался в тебе!

Мужчина поцеловал Иру в обе щеки, затем отстранился, не снимая маски простодушия. Кажется, что его карие глаза стали чуточку ярче. Стрелкина похлопала себя по лицу, пытаясь спрятать поалевшие черты.

— Да, на базу тебя отправлю!.. — Ира смущенно улыбнулась, пряча взгляд в сторону.

— Все будет под контролем, уверяю. А если что пойдет не так, то дядя Веня их немного проучит, — Крысин подмигнул Сириусовной.

— Ага, а тетя Ира будет прятаться? — отбила фразу девушка.

— Тетя Ира будет мне помогать.

— Хорошо, так звучит интереснее! И в рамках закона, а то…

— Да я все понимаю, — Вениамин хмыкнул, — моя ненаглядная летчица.

Его преданность была животной, такой, что могли позавидовать самые отчаянные любительницы нежных романов. В некоторые моменты жизни Вениамин был готов на крайние и безумные жертвы: лишь бы Ира была в безопасности и спокойствии, лишь бы она одарила его искренней улыбкой. Этого ему было достаточно, так как он боялся разрушить надежную и многолетнюю нежную товарищескую связь, боялся потерять её.

Не могло ли все разрушиться из-за одной фразы, из-за одного «да» не в пользу своих мыслей?

Иногда Вениамин невольно вздрагивал, когда вспоминал свои года, проведенные за границей. Время сгладило ту боль, но первые седые пряди остались на голове вечным клеймом.

Ночь укутала Москву приятно-холодной темнотой. Крысин сидел у распахнутого окна, читая под фонариком книгу со стихотворениями поэтов девятнадцатого века. Где-то далеко во дворах шумела молодежь, где-то распивали алкоголь на лавочках люди из нижних социальных слоев, которых обязательно разгонит милиция и, вероятно, отправит в вытрезвители. Шорохи листьев приводили мысли в порядок после запутанного и морально выматывавшего дня.

Из книги выпала фотография и плавно приземлилась на пол. Вениамин отложил чтение и поднял фото: на мужчину смотрела еще молодая мать в официальном наряде, лицо другого человека было аккуратно вырезано, оставшись пустым тёмным следом. Возможная улыбка спряталась на лице Крысина, сменившись странной скорбью и смятением. Таким же аккуратным движением мужчина убрал фотографию на место, а затем и книгу, спрятав далеко в полку. Он прошел к дивану, где лежала Ира: девушка мирно спала, приобнимая одной рукой подушку. Вениамин осторожно подоткнул одеяло и, погладив подругу по голове, прошел в другую комнату.

Следующий день был контрастом: спокойный, ленивый в начале. Единственным напоминанием о завтрашней миссии для Крысина была та самая будка у желтого дома.

— Ну что, порепетируем? — спросил полуигривым тоном Вениамин, снимая трубку и протягивая ее Ирине, которая уже была готова провалиться под землю. — Ничего страшного, все мы чему-нибудь учимся!

* * *

«Идут гимнасты, силачи,Жонглёры бросили мячи,И всем давно понять пора,Что наша жизнь игра, игра,Слепят глаза прожектора…»

Белла вновь была в цирке. За несколько встреч с Павлом девушка уже стала по-иному смотреть на слишком знакомые и вычищенные стены и ковры, на гримерки, пропитанные запахом краски, духов, масел и пота.

«Может, это и вправду не мое? Но я же так успешна, так почитаема публикой…» — промелькнуло в голове артистки, когда она припудривалась в своей комнатушке перед финальным прогоном. — «А счастлива ли я от этого? Счастлива, что трачу на это года своей молодости и жизни?»

В этот день должна была быть премьера программы. Обильная пудра, тонкие брови, черные стрелки и щедрые румяна — сценический макияж чрезмерно важен для циркачки, ведь каждый зритель должен уловить пленяющий образ и притягивающий взгляд, всегда сочетающийся с грациозными и воздушными движениями.

Белла умела объединять это. Умела так искусно, что даже самый заевшийся или отчего-то заскучавший зритель не мог не обратить внимание на прекрасную эквилибристку в центре алой круглой сцены.

— Товарищ Манежная, скоро Ваш выход, — дверь в гримерную приоткрылась. Оттуда выглянул Вася, младший брат Вальдемара, подрабатывавший летом в цирке.

— Помню, — Белла кивнула, напудривая кисточкой щеки и подбородок, — Передай, что выйду с минуты на минуту.

Юноша кивнул.

— И еще… Белла, мой брат беспокоится о Вашем состоянии, — вставил он скромным голосом.

— А что со мной не так? — Манежная тут же приподняла брови, принявшись тщательнее разглядывать свое отражение. Всевозможные недостатки были скрыты невесомо-плотным слоем талька и косметического мела. — Взгляд не тот? Губы? Нос?

— Нет, Вы стали более… закрытой и нервной.

На такое изъявление Белла громко ахнула, театрально захлопала глазами, надеясь сохранить черную тушь на ресницах.

— Та-ак! Кхм! — тут же нахмурившись, Манежная продолжила наводить марафет, — Передай своему брату, что у него богатая фантазия. Хотя не надо! — осеклась девушка, — Я сама скажу.

— Понял, — смущенно закивав, Вася закрыл дверь в комнатку.

Раймондовна отложила кисти и с тяжелым вздохом поставила перед собой ладони, соединив большой палец с средним и безымянным.

— Вы должны взять себя в руки, Вас любят зрители, — начала она выдавливать голос, двигая фалангами, смотря в одну сторону, — А мне нужно подготовить Вас в кандидаты, бе-бе-бе-бе-бе! — она сделала тон серьезнее и ниже, глядя на другую руку, — А то отправлю на верблюдах кататься! Сам ты верблюд очкастый! — дерзнула Белла, качая головой.

Через мгновение дверь снова открылась. Вова смущенно уставился на Беллу. Манежная же оробела, чувствуя, как резко начали гореть уши.

— Вы идете, Белла Раймондовна? Вас ждут!

— Иду-иду. Я должна блеснуть перед комиссией, — воодушевленно сказала девушка, затем бросила резкий взгляд на юношу. — Ты этого не видел.

Сохранение баланса, стойка на перше, трюки на вольно стоявших лестницах и жонглирование — во всем Белла сохраняла особую грацию и меру. Комиссия, не находя недостатков, хлопала артистке, когда та опустилась из-под купола на бархатную сцену, поправляя фирменный комбинезон в синих и голубых оттенках.

— Браво, Белла. Как всегда превосходно! — воскликнула одна женщина.

Товарищ Волжанский, реформатор канатоходства, аккуратно похлопал артистке, радушно улыбаясь.

Похвала настолько приелась в образ жизни Беллы, что любое «но» в речи человека могло стать для Манежной настоящей катастрофой. Часто она остро реагировала на критику, начиная злиться либо грозно молчать, скрывая режущие глаза слёзы.

«Я должна быть как она. Я должна быть, как мама.»

— Спасибо, спасибо, — девушка учтиво поклонилась людям, оценившим ее номера.

Некоторые артисты, не сидевшие в жюри, также поддерживающе хлопали юной коллеге. Вася, стоявший среди сидений, не отставал, смущенно хлопая в ладоши, одновременно переваривая увиденную сцену в гримерке. Конечно, некоторые заметили, что улыбка Беллы была в этот раз чрезмерно натянутой, словно лоскут, который вот-вот порежут острыми ножницами. Глаза девушки все также были полны голубого огня и тяги к делу, но этот пожар странно и тихо угасал, подкрадываясь, словно неожиданная и самая печальная смерть.

Вечером была премьера. Цирк был полон и шумен. Аншлаг, чего преуменьшать! Зал рукоплескал каждому профессиональному гостю сцены. Клоуны выводили на громкий смех толпу, гимнасты и эквилибристы завораживали своими умениями, покоряя вершины, взбираясь почти к куполу цирка, паря по воздуху. Свет, цвет, блеск быстро мелькавших прожекторов — все создавало особую динамику и картину яркой цирковой жизни, умещавшейся в зале. Такой активной, живой и существующей по своим тайным законам, которую не способны изменить любые страшные перемены.

Сегодня Манежная, артистка не в первом поколении, испытала очередной всплеск триумфа где-то в груди. Некоторые люди даже несли ей скромные и не очень букеты, благодаря за выступление, как и других артистов. Белла махала каждому, кто махал ей, широко улыбаясь и посылая воздушные поцелуи.

— Спасибо! Всем спасибо! — кричала девушка, держа за руки артистов на финальном поклоне.

После выступления Раймондовна сидела в своей маленькой гримерной, смотря в отражение. Триумф, давший чувство бесконечного счастья и любви к делу жизни моментально угас, будто пылающий уголь, облитый ледяной водой. Пар осознания окутывал Манежную, которая не могла оторвать взгляда от отражения, проводя пальцем у уголка глаза, где немного осыпалась тушь. Сладкий запах подаренных цветов почему-то погружал в дрему. Или может Белле надо было просто отдохнуть? Слеза покатилась по щеке, когда привычный запах помещения, казалось, полностью окутал циркачку. Мгновение обросло шипами тягучей вечности.

«Надо что-то делать. Может, он прав?»

Яркий закат проникал в окно, украшая лучами яркую поникшую комнату. Стрекотали сверчки, трамваи везли своих последних пассажиров: время шло к ночи. Москва отходила ко сну.

Раймондовна вышла через служебный вход. На одном плече у неё была сумка, а в руке лежали неуклюже-аккуратно три букета.

— И как я это в общежитие потащу, боже, — вздохнув, Белла продолжила свой путь до метро. Станции были не слишком людны, из-за чего в этот раз артистка не ловила сотни любопытных и вопрошающих взглядов.

Практически через час девушка наконец перешагнула порог общежития, ввалившись в комнату с охапками цветов. Друзья воодушевленно поздравляли ее с премьерой, соседи, которые были коллегами по работе, повторяли формально-эмоциональное действие.

— Как насчет того, чтобы завтра собраться на квартире? Отметим успех! — предложила одна из артисток. Манежная не сильно знала ее: это была одна из гимнасток возрастом чуть старше Беллы.

Это предложение показалось Раймондовной одновременно отталкивающим и привлекательным. Единение с компанией могло спасти ситуацию, в которой оказалась девушка, дать еще один шанс на исправление отношения к работе.

* * *

Белый пес выходит на охоту -

Слышен тихий «клац» клыков.

Прячься прочь, благоразумный житель -

Слышишь громкий звук седых оков?..

Тихо наступало утро. Вениамин проснулся особенно рано: на маленькой кухне гремела посуда и шумел чайник. Чай, обжигавший горло, заставил Крысина поморщиться. Этой ночью он почти не спал, обдумывая то будущую миссию, то её итоги и возможные сценарии.

Ира прошла в комнату практически неслышно, словно мышка, научившаяся воровать зерно и не привлекать лишнего внимания. Рыжие волосы поблескивали в свете одиноко висевшей люстры, а длинная сорочка, прикрывавшая тело, доходила почти до икр. Карие глаза заострили внимание на черноволосом затылке друга, затем прищурились от въедливых лучей света. Подойдя к столу, Стрелкина развязанным жестом взяла горячую кружку с чаем, принадлежавшую явно не ей.

— Это мне? — сонно пролепетала девушка.

Вениамин, тут же отвлекшийся от мыслей, удивленно уставился на подругу.

— Ира? Чего не спишь? — мужчина зевнул, прикрывая рот ладонью, — Еще же рановато. Нет, Ира, это мой чай.

— Да?

— Да. Я же не знал, что ты проснулась. Сделать? — спросил Вениамин дружелюбно.

— Не, спасибо.

— Хочешь отолью?

— Да не, я так попью, — Ира сжала стакан крепче, невзирая на его температуру.

Крысин не успел сказать и слово: девушка пригубилась к кружке, жадно отхлебывая заваренный в кипятке чай. Мужчина в изумлении понаблюдал за этой картиной несколько секунд.

— Ночная жажда?

— Ага, — ответила Ира, осушив практически половину.

Вениамин помотал головой, тихо усмехаясь.

— Иришка, ну поосторожней, вдруг горло обожжешь.

— Да мне обожжённое горло не страшнее, чем неуспех, Веня, — Ира потерла глаза.

— Успех? Какой успех, милая моя? — Крысин вытянул губы в полоску, — Ты не помнишь, что тебя… нас сегодня ожидает?

— Помню, — Ира легонько коснулась плеча друга, очертив край футболки пальцем. Смущение и дрожь прокатились по спине мужчины. — Надеюсь, мне не надо будет превышать данные мне полномочия, — Стрелкина хихикнула, видимо, полностью ободрившись.

Щеки Вениамина слегка потемнели.

— Думаю, что нет.

— Мы же справимся, Веня?

Лампа на мгновение погрузила кухню в свет рождающегося за окном рассвета. Вениамин бросил взгляд на девушку.

— Конечно.

— А если с тобой что-то случится?

Крысин встал из-за стола и повернулся к подруге.

— Ириш, я всегда выхожу сухим из воды.

* * *

Утро было странно спокойным на одной из центральных улиц Москвы. Здание Сберегательной кассы было пусто: будто кто-то знал о том, что должно было произойти, будто кто-то заранее был готов предотвратить чей-то намеченный, высеченный в камне мозга план.

Нежно лязгнул дверной звоночек, скрип наполнил помещение, устеленное затертой плиткой. Человек в пиджаке медленно подошёл к окошку, по ту сторону которого сидела молоденькая девушка, явно недавно окончившая какое-то экономическое училище или институт. Она приветливо улыбнулась, ожидая услышать просьбу. Незнакомый мужчина с заросшим лицом тут же пощупал один из карманов пальто, будто пытаясь найти сберкнижку.

— Знаете, гражданочка, я бы хотел положить часть зарплаты… — начал правдоподобно мямлить клиент.

Девушка кивнула, ожидая, когда мужчина достанет нужную вещь. Тот стал растягивать время, тихо ругаясь под нос или вздыхая, обвиняя неведомые силы в пропаже важнейшей бумажки. В стеклянных окнах промелькнула худощавая человеческая фигура, которая через мгновение притаилась у тяжелых деревянных дверей со стороны улицы.

* * *

На половине пути Вениамин и Ирина расстались на перекрестке, занимая свои места.

— Когда увидишь человека с широким шрамом на руке, набирай этот номер и говори, как я тебя учил, — Крысин протянул временной коллеге листок. — Если услышишь подозрительный мужской голос — стреляй в воздух. Оружие у тебя.

— Поняла.

— К этому моменту в здании должен быть один из преступников. «Белые псы» действуют сообща. Если тебя решат перехватить… — мужчина тот же отвел взгляд в сторону трамвайной дороги, затем прищурился, ища ответ в голове. — Бейся. Если что, я буду на твоей стороне.

— Да ну, до такого не дойдёт!

— Ладно. Все, тогда удачи нам, — Крысин похлопал девушку по плечу, а затем резко притянул к себе, обвив руками.

Стрелкина, невольно хихикнув, обняла друга в ответ, утыкаясь носом в его щёку, усыпанную шрамами от ожога.

Какую цель преследовали они?

Может, они хотели сделаться великими альтруистами, забрав деньги, отдав их более бедным?

Может, они были эгоистами, желавшими наживы?

Может, хотели совершить умышленную взбучку для спокойного года? Или отомстить кому-то невинному за свои обиды, в которых виновато непоколебимое?..

Ондатер, а ты сможешь понять их? Понять его?..

По разные стороны улиц прятались хранители правопорядка и офицеры службы безопасности. Работники были предупреждены за день, поэтому в здании создавалось ощущение ликующей и ожидаемой пустоты в первые минуты пребывания преступника. Мужчина в пальто немного поморщился.

— Что-то совсем никак! Дайте я от окошка отойду! — процедил тот.

— Конечно, — доверчиво улыбнулась девушка, поправляя неестественную светлую укладку.

— Вы еще долго, товарищ?

Мужчина стиснул зубы, явно недовольный ситуацией.

— Да, еще недолго, — он закивал и тут же достал маленький пистолет.

Выстрелы заполнили помещение. Через мгновение в здание забежало еще два человека, прорвавшие охраняемый черный вход. В зале были работники и члены банды. Девушка, сдерживая испуг, захлопала глазами. Некоторые работники тоже засуетились. Мужчина довольно оскалился и, выпустив пулю прямо в сторону принимаемой его девушки, заорал:

— Свобода!

Девушка упала на пол, тут же проскользнув под стол, укрывшись от сыпавшихся острых осколков. Она успела уберечь себя, создав на лице наигранный ужас. Пуля с легкостью пробила тонкую защиту. Служебный телефон тихо висел на стене, ожидая звонка.

* * *

Проспект был не слишком многолюден, больше полон машин: гражданских и служебных. Ничего не подозревающие горожане мирно шли по своим делам, не догадываясь, что творилось через несколько широких зданий от них. Ирина нервно крутила провод от телефона в руке, переводя дыхание.

«Ну когда же, когда?.. Я не могу их подвести!»

Прижавшись к железной стене, Стрелкина глубоко вздохнула, не сводя глаз с прохожих. Каждый в моменте обрастал для неё аурой подозрения.

Вдруг перед глазами пробежал низкорослый мужчина с огромным шрамом на оголенной руке. Сзади небо бежала похожих параметров женщина, держа в руках что-то колкое. Ира встрепенулась, хлопком закидывая копейку в монетоприемник. Гудок…

* * *

Девушка, прятавшаяся под столиком, переводила дыхание, закрыв уши. Запах пороха начал понемногу заполнять когда-то нетронутые стены. Зазвонил телефон. Рука, как выученная, потянулась к нему. Тут же спиной работницы оказался один из участников группировки, заметивший что-то живое на горизонте.

— Че, шавка, трубочку снять надо? — загоготал юноша побитой наружности, приставивший к спине девушки пистолет. — Ну давай, поговори, потявкай.

Преступник поднес телефон к уху.

— Алло, это сберкасса? — прозвучал женский голос. Это была Стрелкина.

— Нет! Стадион! — парень заржал и тут же бросил трубку. — Ничего важного не упустила!

Ира тут же обмерла, несколько секунд слушая гудки. Она помотала головой, пытаясь отогнать от себя излишнее волнение, всегда накрывавшее её в тяжелые моменты и, выбежав из кабинки, выпустила пулю в воздух. Сердце бешено клокотало где-то в ребрах, разгоняя кровь. Пересилить свои слабости сравнимо с ходьбой по канату без страховки.

Выстрел стал сигналом не только для «Белых псов».

Каждый миг был на счету, тяжелея на весах. Прошло минуты две. Ира, отдышавшись, глянула по сторонам. Офицер милиции, выскочивший из-за угла, позвал девушку жестом, чтобы не создать лишней паники. Стрелкина метнулась за ним. Обойдя несколько домов, мужчина оставил её.

— Вы в безопасной зоне. Благодарим за содействие, — четко сказал офицер. — Я могу Вас проводить до ближайшего метро.

— Товарищ, Вы не знаете, где Вениамин? — спросила Ира, глянув в сторону арки.

— Какой Вениамин? Их в отделе несколько, — лейтенант хмыкнул, а затем, прочитав недовольство на лице Сириусовной, вздохнул, — А, тот… Александрович? Он в центре операции.

— В центре? — девушка замерла, будто обдумывая и проглатывая тяжесть упавших слов. — А я…

— С ума сошли? Зачем геройствовать, — мужчина выдохнул, осаживая Стрелкину, — Если Вы хороши в небе, это не значит, то что Вы будете также хороши здесь. Можете идти. Он хороший боец.

Разочарованно выдохнув, Ирина сложила руки у груди и пошла в сторону одного из жилых домов. Гудок трамвая заполнил улицы, отводя внимание от беспорядков в Сберкассе.

* * *

Часть плана была давно известна. Однако подводные камни всплывут только тогда, когда нужный человек окажется в верных руках.

Выстрелы прекратились. Стойкий запах пороха и чьей-то крови заползал в уши холодной змейкой. Здание Сберкассы практически обезлюдело на первом этаже — на втором и третьем изредка слышались выстрелы, удары и крики.

— Ну что, шалава, будешь все также молчать? — рявкнул юноша с горделиво-уродливым оскалом, проводя уголком лезвия у щеки девушки.

Резкий толчок локтей в грудь сбило с ног. Воришка пошатнулся и похлопал глазами.

— Чё, осмелела?

Заложница рывком поднялась на ноги. Светлый парик слетел с головы по воле руки — черные кудри рассыпались небрежными волнами.

— Count your teeth, — прошипела девушка с еле слышимым акцентом, доставая из кармана маленький пистолет.

— Чё? — холодный пот пробежал по спине, впитываясь в рубашку.

— Что слышал, мразь, — через мгновение псевдоработница всадила в шею вора иглу, вырвавшуюся из дула пистолета нажатием на курок. Доза транквилизатора попала в тело. Юноша захрипел, разжав руки. Заречная схватила преступника за затылок, ожидая, когда тот заснет.

— Тише-тише. Отдохни. Потом ты все расскажешь, — прошептала девушка.

* * *

«Пират» держался молодцом — он прятался за столы, колонны, скрываясь от офицеров, преследовавших его, словно гончие псы. Долговязый мужчина не привык сдаваться перед любыми трудностями: он пережил свою лучшую молодость, худший промежуток и вступил на новую тропу изгнания и презрения обществом.

Некоторые соучастники, известные как «Сопящий» и «Моль», успели ускользнуть с места преступления, отрекаясь от деления участи со своим главарём. Наверное, они также осознали, что все равно когда-то предстанут перед судом. В лучшем случае им грозит тюрьма, в худшем — высшая мера.

Вениамин преследовал «Пирата», быстро сокращая расстояние.

— Не нагоните, нет! — рявкнул мужчина, скалясь от обжигавшего лёгкие воздуха. За все это время он ни разу не взглянул назад.

— Ещё посмотрим! — парировал Крысин, вмиг сравнявшись с членом банды.

Лязг ремня заполнил комнату. «Пират» тут же будто запнулся о невидимое препятствие, споткнувшись и полетев в стену: он не ожидал услышать этот звук.

Только один человек в отделе владел этим.

Удержавшись на ногах, мужчина повернулся в сторону Вениамина с искривлённой физиономией:

— Крысин? — спросил он, не веря.

Офицер удивленно поднял брови на резкую смену интонации вора.

— Да, товарищ. Неужели меня узнают только из моего замечательного оружия? — мужчина усмехнулся.

— Как ты? Да ты! — «Пират» тут же замер, стуча челюстью.

— Служу Советскому Союзу, товарищ «Пират».

— Ты же этот, шкет Небалуевский, — глаза вора потемнели даже в ярком естественном свете, пробивавшемся через окна второго этажа.

— Шкет? Как грубо, — Крысин широко улыбнулся, стараясь выглядеть обыкновенно расслабленно.

— Небалуев… Этот гад! — выкрикнул вор.

Офицер тут же сделал маленький шаг назад, переложив фирменное оружие в другую руку.

— Он разрушил мою жизнь! Меня втоптали в грязь ради своих прихотей! — зашипел с явной агрессией «Пират». — А ты! Ходишь живой по земле…

— Знаете, что бывает с теми, кто слишком острит своим языком? — Крысин ловко перебил сердечные жалобы.

— Заткнись! Кто тебе давал право!..

— Я сам.

— Так вот ты значит… Тогда я бы хотел оплатить товарищу начальнику, сделав подарок… Твою свежую могилу!

Вениамин сделал еще один шаг назад, создавая более безопасное расстояние.

— Мою? Какое глупое решение! Вы разоритесь на похороны, товарищ.

В этот же момент «Пират» достал пистолет Коровина, оставшийся со времен войны.

— Не честно огнём на ремень идти.

— Тебя никто не спрашивал, крыса помойная!

Вениамин сжал ремень сильнее.

— Кто-кто я? — в карих зрачках мелькнуло что-то яркое.

Пуля пролетела над головой Крысина. На лице офицера было снова нечитаемое выражение, расцветавшее то ли в нужном безумии, то ли в гневе.

Бах-бах-бах.

Ярость, запрятанная в забытом оружии, попадала в стены, стекла на дверях и потолок, пробивала плафоны люстр, рассыпавшихся вспышками. Осколки сыпались на пол, устилая травмирующим ковром.

— Чего попасть не можешь? — с напряжёнными нотками в голове съязвил Вениамин, прячась за столб у несущей стены здания. — Злоба руки отобрала?

— Я тебе вырву язык!

— Дак почему мне, а не Небалуеву-младшему?

— Потому что ты ходишь по земле, будучи такой же тварью! А Небалуев-младший…

Бах-бах-бах.

Крысин посмотрел по сторонам. Когда в воздухе наступила тяжёлая тишина, а «Пират» тяжело набирал воздух носом, офицер наконец вышел из укрытия. Достав из внутреннего кармана служебный пистолет, мужчина прищурил левый глаз, целясь. Несколько пуль пролетели рядом с преступником, не желавшим просто так сдаваться. Одна задела ладонь, содрав кусочек кожи.

— Вы же понимаете, что сопротивление бесполезно? Это шанс добровольно сдаться, — Крысин сделал несколько зигзагообразных шагов, уворачиваясь от прилетающих ударов. На последнем он захватил запястья преступника и начал выворачивать одно из них до еле слышимого хруста, толчком развернув «Пирата» спиной к себе, — Так почему бы не сделать это? — сурово прошептал Вениамин.

— Отстань от меня, крыса!

Это обращение ещё больше рассердило обычно спокойного офицера. Он сильнее прижал дрожавшие обезоруженные руки к спине преступника, а затем толкнул того ногой, прибивая к кафельному полу. «Пират» закашлял, смотря единственным глазом на правоохранителя-мучителя. В глазах Крысина стало мутно, а в ушах звенело.

— Ты ничем не отличаешься от них! Ты только и следуешь приказам, как собачка! Тяф-тяф-тяф! — издевательски орал мужчина. — Тяф! Тяф!

— Какая же ирония, «Белый пёс», — с печальной улыбкой ответил Вениамин, расстегивая пряжку ремня для захвата преступника.

Холодная кожа обвила выброшенные за спину руки. Секундный ритуал был прерван — «Пират» смог вырваться, перекатившись.

— Уж лучше я сдохну, чем попаду в лапы мусора! — вор впился пальцами в пол. Его тело судорожно дрожало.

— Ну давай, — Вениамин склонил голову, покрутив ремень в руке.

Встав на шатавшиеся ноги, «Пират» поднял упавший пистолет и выстрелил несколько раз в ближайшее к нему окно. Трещины расползлись тонкой паутиной, лопаясь.

— А теперь я заберу тебя с собой! — преступник накинулся на Крысина, который успел надавать ремнем по слишком подвижным рукам. Офицер с двойной жизнью и опытный вор с уважаемым прошлым закружились в отчаянной драке: Вениамин вначале подыгрывал врагу, давая поверить в свои силы. С каждой секундой он все больше был готов бросить все правила и нормы, переступить дозволенное, когда «Пират» из последних сил бился за право жизни, желая уничтожить того, кто рушил план.

Ондатер, не позволяй себе слишком много. Не уподобляйся.

Преступник отлетел, ударившись об окно. текло, побитое пулями, рассыпалось на осколки. Рука вцепилась в конец ремня и потянула за собой Крысина. Тот, не успев среагировать, запнулся о порог и полетел вниз.

Все смешалось в мгновение. Холодный пот впервые за долгое время окатил Вениамина. В замыленных глазах промелькнула вся недолгая жизнь, полная обмана и испытаний.

Успев вцепиться в подоконник, Крысин тихо ругнулся под нос.

«Ира, мама… Я помирать не собирался! Третий этаж! Мне везёт!» — мелькнуло в голове офицера, когда пряжка отчаянно держалась остро высеченным концом о порог, а «Пират» уже лежал на земле, испуская брань. — «Счастливый сын».

Одной рукой Вениамин держался о полоски кожи, сложенные рядом с собой, другая отчаянно держала небольшой подоконник. Нащупав ногой небольшой отступ, Крысин встал на него и постарался сохранить равновесие. Офицер посмотрел по сторонам, желая найти возможную рабочую идею спасения.

Чтобы подняться обратно, надо было успеть ухватиться за подоконник, не теряя равновесия.

Думать было поздно!

Крысин напряг тело перед рывком…

— Ондатер! — позвал женский голос свыше.

Мужчина поднял голову. Заречная протянула ему ладонь.

— Поднимите, товарищ Сьюзи? — Крысин ехидно улыбнулся, ёрничая.

— Еще раз назовёте так — налысо побрею.

Вениамин бросил свою слабую опору. Марта, наклонившись ниже, схватила Крысина за запястье и потянула его на себя. Ремень с тихим звяком приземлился на карниз одного из окон на первом этаже.

— Вот так, Вениамин, — буркнула она перед тем, как Крысин наконец почувствовал землю под ногами, перед этим перекатившись по полу.

Адреналин, все ещё кипящий в крови, затмил страх внезапной смерти. Люди на улице что-то восторженно и расслабленно обсуждали: для Вениамина все смешалось в безумную и пренеприятную симфонию, которую проигрывает сломанный граммофон.

— Спасибо, товарищ Заречная, — облегченно выдохнул мужчина, оттряхивая брюки, поправляя рубашку.

— Ничего сложного. Наши стороны в сотрудничестве. Нужно помогать товарищам, не так ли?

— Это верно, — офицер кивнул. — Как успехи в Вашей зоне?

— Я бы не была тут, если бы там царил беспорядок. Все подозреваемые на первом этаже обезврежены. Их должны скоро вынести и доставить для сбора показаний и допроса…

— О, это уже компетенции товарища Заречного?

Марта настороженно посмотрела на Вениамина, а затем покачала головой с легкой улыбкой на губах.

— Да, но и меня не забывайте. Хотя, скорее всего, доверят другому. Мы в другой сфере спрашиваем.

— Вы хорошие напарники!

— Ещё бы, и не только. — Марта посмотрела исподлобья, хитро хмыкая. — Ладно, идемте. Нас ждут внизу.

Лестница привела на первый этаж, дверь на улицу распахнулась. На машинах милиции визжали мигалки. Несколько офицеров по очереди вытащили спящих, нокаутированных и брыкающихся группировщиков, погружая в машины. Только «Пират» находился в сознании, несмотря на полученные ушибы и возможные переломы.

— Товарищ Заречная, почему он еще не спит? — спросил грузного сложения капитан полиции.

— А надо?

— Видите, как человек мучается, а помочь ему не хотите, — язвительно-саркастичным тоном подметил мужчина.

Марта, поняв приказ, направила оружие на шею «Пирата».

— Ребенок… Пропавший ребенок… — с изумлением бубнил лежавший вор, прожигая взглядом девушку. Видимо, в голове крутились какие-то воспоминания или мысли. — Как попала… Как?..

Игла с транквилизатором попала в цель. Ругань и вздохи стали тише, руки наконец сцепили наручниками.

— Он бредит, товарищ капитан, — Заречная хмыкнула, убирая оружие в потайную кобуру, скрытую под карман брюк. — Я могу идти? У дочки выступление скоро, я должна успеть.

Получив согласие, Марта быстро скрылась в тени домов, будто старалась запутать свои следы даже для коллег.

— Как Вы себя чувствуете, товарищ Крысин? — спросил капитан полиции, сложив руки у груди. — Офицеры уже были готовы делать батут. Вы всех напугали.

— Поверьте — сам не ожидал, — Вениамин потер болевший от давления затылок.

— Товарищ, скажите: где он? Где он? — послышался знакомый женский голос.

На самом деле Ирина никуда не ушла, а осталась наблюдать в стороне, несмотря на возможные риски. Стрелкина прошла через небольшую толпу, с извинениями трогая плечи военных.

— Веня, — тихо пролепетала девушка, не решаясь выбежать вперед.

Офицеры и солдаты лишь молча переглянулись, не желая устраивать скандал. Ира смотрела, как её друг спокойно отчитывался перед влиятельным лицом, не обращая внимания на ужасный клокот усталости в теле. Сириусовна тихо восхищалась им и одновременно бранила внутри.

Из-за травм, полученных во время исполнения служебных обязанностей, Вениамин был временно отстранен от работы: почти неделю он может не вспоминать о ней, оправляясь как физически, так и морально.

* * *

Крысин, пройдя толпу, пошел в сторону Покровского бульвара: там он должен был встретиться с Ирой. Шум листвы в третьем часу дня был успокаивающей песней, лелеющей колыбельной. Солнце, выглядывавшее из-за крон и гулявшее по аллее, изредка хватало за плечи, подразнивая и играя.

— Ира?

Стрелкина стояла под молодым дубом, глядя по сторонам.

— Веня? — она тут же заулыбалась и побежала навстречу. — Отпустили, неужели! Я думала, что не дождусь!

Крысин также пошел навстречу быстрым шагом, не желая переходить на бег: в голове все еще отражался шум выстрелов и свиста пуль. Встав лицом к лицу, Ира взяла ладони друга в свои, невольно подпрыгивая на месте из-за сильных эмоций.

— Получилось же, получилось? — спрашивала она.

— Получилось, Ириш, — Вениамин сжал ладони Стрелкиной, нежно поглаживая большими пальцами.

— И, Веня, — девушка отвела взгляд, сжимая губы, — Ты сильно поранился?

— Ходить могу, видеть могу, говорить тоже: что еще нужно? А все остальное заживет, не бери в голову! — на лице Крысина снова родилась узнаваемая улыбка, сопровождавшая его многие годы.

— Если ты мне врёшь, то —

Ирина хотела ругнуться, но не успела: Вениамин стиснул её в нежных объятиях, прижимая к себе. Стрелкина, не ожидавшая такого, на секунду зажмурилась, а затем обняла в ответ, положив ладони на спину друга. Жар близкого тела вызвал в груди девушки странное колыхание и выбил судорожный вздох.

— Моя дорогая, ты не представляешь, что я ощутил, когда чуть не полетел вниз вместе с тем…

Ира обняла Вениамина крепче.

— Не думай об этом! Не думай, хорошо? — повторяла Стрелкина, умоляя.

Крысин покраснел, невинно опуская взгляд в пол.

— Хорошо, Ириш, хорошо! Давай тогда просто отдохнём. Ты, я — мы этого заслужили. Я тебя больше не буду мучить, обещаю!

Они не заметили, как пролетело время. Ночь уже явно заявляла о себе. На небе старой Москвы горели вычурные белые звезды, вдалеке подсвечивалось здание Кремля. Патриаршие пруды освещались высокими фонарями. Где-то недалеко все ещё кипела жизнь, не желавшая спать.

— Это правда ты писал? — Ира читала записи в блокноте, сидя на скамейке рядом с Вениамином. Свет падал на девушку. — Когда успеваешь, крысеныш?

— Утром еще, Ириш. Иногда хочется где-то оставить свои мысли.

— Ты так переживал о плане? О, а почему «стук»?

Вениамин почесал затылок.

— Глава группировки имеет привычку стучать зубами, когда злится.

— Подмечаешь такие тонкости, да? — Стрелкина хихикнула. — От тебя ничего не ускользнёт.

— От Вениамина Александровича еще никто не смог спрятаться, — с ноткой еле слышимого самолюбия дополнил Крысин.

Мужчина улыбнулся на свои же слова. Фонарь помигал пару секунд, лишая света сторону Вениамина. Черты лица размылись в естественном, почти не отражавшемся свете. Ире показалось, что карие глаза, блеснувшие в моменте, обросли угольной каймой. Стрелкина наклонила голову вбок, вздрогнув и откинув мысли.

— Что это? Электричества не хватает что-ли? — шутливо спросила девушка, сложив руки у груди.

— Да провода могли отойти просто. Или перенапряжение.

Шумел легкий ветерок. Позади спокойно плескалась вода, в которой тонкими полосками отражался робкий лунный свет. Ирина, дочитав, отдала Вениамину блокнот.

— Держи, Пушкин!

— Спасибо, Иришка.

Они неловко глянули друг на друга, резко замолчали. Вдруг невдалеке послышался удар чего-то мягкого об асфальт.

— Мне послышалось, или?..

Вениамин и Ира переглянулись, а затем посмотрели в сторону, откуда услышали звук.

— Там человек! — Ира, подскочив, ринулась к тому месту.

Крысин пошел вслед за подругой. На земле лицом вверх лежала девушка с белыми, практически пепельными волосами.

— А я думал, что очередной заплутавший алкаш, — мужчина пожал плечами, смотря на подругу. — А тут такое сокровище, да еще и спящее… Ириш, у тебя есть веретено с собой?

— Какое веретено, Веня? — Сириусовна вскрикнула, опешив. — Ты шутишь?

— Спящая красавица, видимо, укололась иглой, когда шила, — Крысин опустился на колени, прощупывая пульс лежавшей и осматривая лицо. — Или просто без сознания. А может и спит, — он легонько похлопал её по щекам.

Ира нервно топнула ногой.

— Веня, ну не до смеха сейчас! — Стрелкина стукнула друга по лопаткам. — Думай давай!

— Мы тут её не оставим, это точно. Неизвестно, что с ней может произойти. Мы же не звери какие-то.

— Это всё?

— А что? Пересидит у меня, а как утром очнется — всё узнаем. Ты же не против гостей, Иришка? Все равно нашатырь только дома, я такое не привык носить. Обычно только водка, и то сегодня забыл!

Крысин и Стрелкина снова переглянулись.

— Ну что, я беру её с нами? — Вениамин поставил руки в боки, потерев болевшую ногу.

Девушка очнулась через несколько минут после того, как Вениамин занес ее в квартиру. Та, видимо не осознавая, куда попала, лишь приоткрыла глаза перед тем, как снова заснуть на несколько часов. Ирине пришлось пожертвовать своим диваном ради незнакомки.

— Ириш, я послежу за ней, хорошо?

— Веня, — цокнула Стрелкина, — С ума сошёл? Иди отдыхай, тебе восстанавливаться надо! Я побуду. Всё равно никуда мне не надо.

— Ир, — Вениамин отвел взгляд, — Ну не надо, я себя хорошо чувствую.

Он старался не обращать внимания на болевшую ногу и плечо. Растяжение мышц, раны, покрытые бинтами, и крупные синяки — вещи не из приятных.

Девушка подошла вплотную к Вениамину и, схватив того за ухо, встала на носочки, чтобы сравняться ростом. Широкие рыжие брови сдвинулись вниз, а карие глаза блеснули в настаивающей искренней заботе, которая пряталась под резкими движениями.

— Если ты мне врешь, крысеныш, то знай… Гаечным ключом уши откручу! — угрожающе прошептала Ира и сжала пальцы сильнее.

Крысин ахнул. Он сжал губы, чувствуя, как на щеках расползался жар.

— Ириш! Всё, я понял, не надо, — тихо пропищал Вениамин, послушно мотая головой, — Я пойду.

— Давай, иди спать!

Стрелкина взяла мужчину под руку и вывела из гостиной. Приведя друга в маленькую спальню, Ирина усадила того на кровать и, раздраженно взъерошив тому волосы на голове, пошла к двери.

— Через десять минут проверю, чтобы лежал!

Крысин заулыбался.

— Мы в сыночки-матери играем? — подтрунил мужчина, поправляя рукой прическу.

Вдруг Стрелкина бросила в сторону друга пистолет, который забыла отдать днем. Оружие приземлилось рядом с Крысином, сидевшим на мягком одеяле. Вениамин, не ожидавший такого, вздрогнул и похлопал глазами.

— Да я тут беспокоюсь за твой сон, а ты смеешься, да?

— Всё-всё, милая моя, не смеюсь, — мужчина виновато помахал ладонями, вытянув руки. — Как скажешь!

* * *

К четырём часам утра невольная гостья наконец очнулась ото сна. Ира, тут же заметив шевеления и оживленность дыхания, побежала будить Вениамина. Через минуту друзья стояли над диваном, ожидая, когда спящая красавица заметит что-то подозрительное.

— Она мне кажется знакомой, — внезапно сказал Вениамин, будто наконец покопавшись в воспоминаниях.

Он видел эту девушку несколько дней назад в метро. От внезапно сложившихся мыслей Крысин хлопком закрыл рот ладонью.

— Ты её знаешь?

— Видел единожды.

— А кто это?

— Кто её знает? На вид хорошенькая, красавица, — начал оценку Вениамин, оглядывая живой сонный экспонат. — Наверное актриса или танцовщица.

Ира сложила руки в груди, прожигая друга странным взглядом, выгибая бровь. Мужчина, чувствуя на себе давление, смутился, боясь вымолвить лишнего.

— Что такое? Наша находка не затмит тебя, Иришка! — добавив и подмигнув, очистил свою совесть Крысин.

Стрелкина тут же широко улыбнулась и опустила ресницы.

— Волосы такие белесые, не седые! Вижу впервые…

— И одета не бедно, — подметив, хмыкнула Сириусовна.

— Ты помогаешь мне строить предположения? Продолжай в том же духе, Иришка, — резко ласковым тоном похвалил подругу Вениамин, похлопав по плечу.

Аквамариновые глаза наконец открылись.

— А-а-а… Где я?

Белла Раймондовна медленно покачала головой, осматривая незнакомые стены. Темно-яркие пятна стали разделяться на отдельные объекты. Перед глазами девушки предстали незнакомые шкафы, отдаленно пахшие пылью и лаком, забитые всевозможной литературой. На стене с светло-желтыми обоями висели темно-дубовые часы и такого же оттенка вытянутая полка, под стеклянными дверцами которой скрывались статуэтки и несколько сшитых архивных дел. Сзади бил яркий рассвет, сочащийся через тюль.

Перед Беллой стояли два незнакомых человека — Ирина и Вениамин, а точнее…

Глаза девушки широко распахнулись. Она ахнула, вжавшись в диван, на котором провела несколько часов.

— А! Не подходите! — вскрикнула Манежная, подпрыгнув и сжав ноги. — Кто Вы? Что я тут… — девушка схватилась за голову. — Делаю?

Она осмотрела незнакомцев, заострив внимание на Вениамине. Она открыла рот и упала на подушку.

— Ты! — Белла резко приподнялась, — Я видела тебя!

Вениамин легонько улыбнулся.

...Ярко горел свет. Толпа все шла и бежала, торопясь жить. Белла снова оглянулась: в поле зрения попал невысокий молодой человек. Смугловатый, с черными короткими кудрями, завивающимися, словно у барашка. Одет был неброско, даже бедно. Незнакомец пробежал между несколькими зеваками, ловко скользя руками у раскрытых сумок и карманов. Вслед за ним проскочил подражатель, также кого-то обчистивший. Белла ошарашенно наблюдала за этой сценой. Ей хотелось закричать, поднять шум, чтобы какой-нибудь неравнодушный милиционер в толпе поймал нарушителей. Через несколько мгновений первый воришка вцепился в Раймондовну своими карими глазами: у Манежной замерло сердце, когда их взгляды встретились.

Незнакомец приложил к губам палец и подмигнул, скрывшись далеко в толпе...

— Ты тот карманник, да! Ах ты ворюга!

Раймондовна хотела что-то вскрикнуть, но приступ головной боли заставил её замолчать. Сжав губы, девушка потерла голову. Ира и Веня переглянулись.

— Тебя что, спалили? — спросила Стрелкина друга, толкнув того в плечо.

Крысин наклонился ближе к Ире.

— Поймали с поличным во время одной из миссий перед встречей в тобой, — прошептал на ухо мужчина и хитро ухмыльнулся.

— А ты его сообщница, да? — пролепетала Белла, все еще не до конца совладавшая с языком.

Стрелкина уставилась на незнакомку и, бросив взгляд на Вениамина, неожиданно засмеялась.

— Веня, держи меня! Ха-ха-ха! — девушка, качнувшись, чуть не упала на пол.

Мужчина успел подхватить подругу, придерживая за талию и спину.

— Ириш, аккуратнее, рука же… — тихо зашипев, предупредил Крысин.

— А, прости! — Стрелкина тут отпрянула от друга.

— Извините пожалуйста, — прокашлявшись, начала вновь артистка, — уважаемые!

Друзья тут же посмотрели на белокурую девушку.

— Где я? Да я на Вас в милицию!.. — начала Раймондовна, размахивая почему-то тяжелыми руками. — Нажалуюсь!

Вениамин и Ирина переглянулись снова. На лице Крысина была легкая понимающая улыбка. Глаза озорно блеснули.

— Вам никуда не нужно, гражданочка.

— А?

— Извините, что не представился. Старший лейтенант милиции Крысин.

Глаз Беллы дернулся. Девушка, театрально ахнув, свалилась на диван.

— Да ты! Вы! Мне врете… — протянула Манежная, мотая головой.

Стрелкина наклонилась к Белле.

— Так, девочка, дай лоб потрогать, — мягко-настоятельным тоном попросила Ирина, — Или я попрошу это сделать моего… сообщника.

Девочка? Ира была старше незнакомки где-то на два-три года. Белла, недовольно и испуганно зажмурилась. Летчица аккуратно коснулась лба, затем приложила ладонь к своему.

— Мгм… Веня, твой выход.

— Доверяешь мне, Иришка?

Мужчина наклонился, держа приемлемую дистанцию. Артистка встрепенулась и, схватив ближайшую подушку, запустила ее в Вениамина. Глаза Иры округлились от неожиданности. Девушка еле сдержала яркий хохот.

— Как же тебе не везет, крысеныш!

Крысин, держа в руках подушку, покрутил её.

— Мы играем, красавица-гражданочка? — с легкой издевкой спросил мужчина, положив подушку на диван. — Лучше уж по-хорошему. Я желаю узнать о Вашем состоянии. Вы, кажется, не совсем мыслите ясно…

— Я? Не ясно? — возмущенно вскрикнув, Белла бросила в Вениамина еще одну подушку. Крысин успел поймать её.

— Успокойтесь, пожалуйста. Я не собираюсь Вас допрашивать или что-то еще хуже.

Раймондовна недоверчиво окинула взглядом обоих.

— Да кто Вы вообще? — буркнув, спросила актриса.

— Мы нашли тебя в парке ночью. Точнее, ты упала рядом с нами, — начала отвечать Ирина. — Я пилот, — девушка легонько осмотрела друга, — он милиционер. Мы не какие-то заговорщики.

«Что-то больше сам на бродягу похож. Лохматый!» — подумала Белла.

— Не помните, почему там оказались? — Вениамин потер подбородок.

— Я? — Белла потупила взгляд.

Манежная, поникнув головой, потрогала затылок. Она старалась вспомнить всё, что произошло до пробуждения в неизвестной квартире. Слышались тяжелые движения маятника часов, перебивавшие воспоминания.

Тик-так.

— Я не помню…

Крысин хмыкнул.

— Так не пойдет, — Крысин потер пальцами переносицу, думая. — Вы употребляли что-нибудь до этого?

Белла тут же хотела возмутиться, но передумала: врать было худшим решением. Девушка кивнула.

— Выпивала.

— В первый раз? Много?

От внезапной открытости перед незнакомцем по телу разрасталось чувство стыда. Вениамин вздохнул, затем наклонился к Ирине и что-то прошептал на ухо. Та ушла на кухню. Квартиру заполнили звуки открывавшихся полок и гремящих банок.

— В общем, красавица, не бойтесь меня и мою подругу. Мы зла не желаем. Просто Вы, видимо, не помните…

Примерно через минуту Ирина вернулась с бокалом, заполненным каким-то напитком. Белла посмотрела на Стрелкину.

— А как… Вас зовут? — спросила Манежная.

— Я Ира. Он Веня. А это тебе нужно выпить, — дружелюбным тоном девушка протянула Белле кружку с уксусно-пряным запахом.

Раймондовна послушно взяла ее в руки и понюхала. Тонкие черные брови изогнулись в недоумении.

— Это рассол?!

— А что не так, товарищ…

— Белла! — дополнила Манежная, одновременно невольно представившись.

— Да, Белла. Что не так? — Крысин хитро прищурился. — Выпейте — Вам полегчает. Еще мой дед таким образом приводил себя в порядок.

В голосе Вениамина прозвучали гордые, уверенные нотки. Раймондовна, ощущая небывалое чувство абсурда, окутывавшее все, что ее окружало, отхлебнула рассола, другой рукой зажимая нос.

— А! Как это пьют? — пропищала недовольно Манежная, будто мгновенно протрезвев.

Ира надула губы.

— Берут и пьют! Я такое на завтрак пью! — в шутку выпалила Стрелкина.

Вениамин немного покраснел.

— Милая, осторожнее с выражениями. Тебя могут не понять.

Манежная, покривив свои утонченные черты лица, продолжила пить, что-то недовольно бубня и сдерживая возможные рвотные позывы. Когда бокал был пуст, Белла отдала его Вениамину.

— Ну как?

— Весьма… необычно, — после неловкой паузы ответила Манежная.

— Вскоре Вам должно стать лучше.

Белла снова прижалась телом к дивану, пяля в потолок.

— Успокоили, — буркнула циркачка.

В дверь квартиры Вениамина постучали.

— Ира, последи пока.

Крысин прошёл в прихожую и приоткрыл дверь. По ту сторону стоял мужчина средних лет в пиджаке, офицер спецслужб.

— Товарищ Крысин, извиняюсь, не рано?

Мужчина напрягся.

— Нет. Что принесло?

— Вчера на занятие не прибыл один из рекрутеров.

Тот протянул офицеру листок с подписью: «МБР-39». Вениамин, поморщившись, недоуменно глянул на прибывшего.

— А мне что с этого?

— Вы владеете информацией о данном рекрутере?

Крысин что-то недовольно пробубнил перед тем, как заглянуть в один из шкафчиков. Мужчина достал оттуда маленькую справку, подтверждающую недолгосрочный «отпуск».

— Я сейчас не должен исполнять служебные обязанности, товарищ. Спросите кого-нибудь другого.

В голове невольно складывались мысли, указывавшие на принадлежность шифра к незнакомке. Но была известна лишь одна буква.

Это операция? План? Никто об этом не докладывал Вениамину: не его область.

Мужчина по ту сторону двери подпер закрывавшуюся дверь ногой. Крысин недовольно потер руку, сдерживая раздраженный вздох.

— Всё хорошо, Вень? — спросила Стрелкина.

— Да, — твердо ответил Крысин, оглянувшись, затем снова устремив взгляд на офицера.

— Я повторяю: не исполняю обязанности!

— Ладно. Тогда извините за беспокойство, — со спокойствием на лице мужчина в пиджаке ретировался, скрывшись на лестнице.

Вениамин захлопнул дверь и вытер проступивший на лбу пот. Ира вышла в коридор, смотря на друга.

— Веня, все? Я просто хотела спросить: повязки менять не нужно?

— Давай сперва нашу находку подлечим, а потом меня.

Стрелкина топнула ногой на такое предложение.

— Она снова уснула. Пусть спит! А время не бесконечно, крысеныш. Ты о себе подумай.

Вениамин, кусая губы, растерянно покачал головой.

— О себе-себе, — повторил он, закрыв глаза. Крысин чувствовал, как ныли довольно свежие перевязанные раны, как неприятная боль время от времени поражала тело. — Ладно, Ириш.

Кровать скрипнула под двумя телами. Ира села позади Вениамина. Он снял футболку, обнажая тело, частично покрытое бинтами. Неширокая, в какой-то мере выточенная спина, была усыпана темными волосками почти у лопаток. Резкий вздох вышел из легких мужчины, когда Ирина начала снимать бинт с правого плеча. Прилипшая от крови ткань отходила от кожи с колющим жжением в области раны.

— Потерпи немного, скоро все как на собаке заживет, — поддерживающе пролепетала на ухо Ира.

Крысин опустил голову, смущенно закрывая глаза. Забота от Иры была бальзамом, лечебной смесью, державшей его на плаву. Рука Стрелкиной скользнула ниже, к бедру. Нежная кожа, кажется, намеренно коснулась чуть колючей ткани. Вениамин зажмурился, чувствуя красную рябь на щеках: иногда его мысли позволяли себе больше, чем нужно и установлено.

— И брюки тоже снимай. Я пока бинты промочу.

Через несколько мгновений Ира снова продезинфицировала рану на плече. Практически обнаженный Крысин выглядел более диким, непредсказуемым, но все равно податливым. По крайней мере для Стрелкиной. Обновив бинты на бедре, Ира облегченно выдохнула.

— Ну все, скоро будешь здоров! — с легким смешком Ира на мгновение прижалась к другу сзади, приобняв за целое плечо.

Крысин хихикнул, принимая момент нежности, граничивший с болью. Ира, качнувшись, наклонила лицо к лицу Вениамина, вглядываясь в родные темно-карие, практически угольные глаза. Сердце мужчины екнуло от внезапной близости: он обхватил пальцами запястье Стрелкиной, которое зависло у втянутого живота с дорожкой волос, прятавшейся под бельем. Взгляд мельком касался сухих губ подруги. В груди что-то ёкнуло.

— Только не щекочи меня, пожалуйста…

— Ах, сколько же у тебя оправданий!

Ира убрала от Вениамина руки и отстранилась с ухмылкой.

— И… Спасибо тебе. За все. В последние дни я правда приношу тебе одно беспокойство, — внезапно печальным голосом сказал мужчина. — Я не хотел.

Стрелкина наклонила голову, удивившись резкой смене настроения.

— Да чего ты, не извиняйся! Мне не надо повторять извинения, дурачок!

— Я? — Вениамин хмыкнул, надев футболку.

Ира похлопала друга по щекам, заставляя переключиться от растерянности.

— Отставить меланхолию! У нас еще теперь неопознанная гостья, а ты тут раскисаешь… Непорядок!

Легкий поцелуй в лоб окончательно вогнал Крысина в состояние приятного полусна. Второе касание губ, оставшееся влажным следом на носу, вызвало улыбку. Вениамин уже смирился, позволяя себе отдаваться мыслями в эти мимолетные нежные касания.

— Спасибо, Ириш. Ты знаешь, как успокоить меня.

«И добить».

* * *

Через несколько часов новоиспеченная компания сидела на маленькой кухне. Ира пожертвовала своим стулом для Беллы, стоя у столешницы.

— Итак, я вижу, что Вам уже полегчало. Можете рассказать что помните?

Рядом с Беллой был граненый стакан с свежезаваренным чаем: Крысин и Стрелкина желали расположить к себе найденную девушку.

— Да, конечно. Я…

* * *

Премьеру в цирке встретили громкими рукоплесканиями и восхищением. Белла шла с коллегами по небольшому скверу. Все в голове мешалось в вязкую и горьковатую кашу.

Довольно просторная квартира. Знакомые люди, широкий раскладной лакированный стол со скатертью и шампанское с водкой.

— Ты когда-нибудь пила, Белла?

За свою жизнь Манежная, на удивление, пригублялась к алкоголю несколько раз: когда отмечала Новый год в студенческие года и когда праздновала двадцатый день рождения в кругу цирковых друзей. Правда, дальше одного бокала или стопки никогда не доходило. Спиртное неприятно прожигало горло, разливаясь горячими волнами по телу, не давая ничего, кроме многочасового забвения и расслабления всегда напряженного тела или нервов.

— Звездочка, а слабо ли?..

Голос из толпы коллег решил проверить её. Белла обычно никогда не отказывалась от странных вызовов, будто желая кому-то доказать что-то.

* * *

— А как, товарищ, Вы тогда… — Крысин потупил взгляд, — смогли выйти на улицу?

— Я тогда вышла с подружкой, знакомой. Она курила, вроде. Я потом в сторону отошла еще.

Мужчина сжал переносицу пальцами, обдумывая историю, которую повествовала новая знакомая.

— Потом…

Тут Белла в осознании распахнула глаза, хныкнув. Крысин вздрогнул, а Стрелкина резко ударила кулаком о столешницу.

— Она… Аня, которая…

— Какая Аня?

— Да тоже коллега. Она знала, что я уже это, того. Подошла ко мне и говорить начала, что я еще не выполнила уговор.

— Уговор на «выпить»?

Ира перестала улыбаться. Крысин кусал внутренние стенки щек. Белла кивнула, растерянно изучая взглядом незнакомую квартиру и незнакомых людей, вытягивавших из неё информацию.

— И Вы просто решили это исполнить… Как-то по-ребячески.

— Знаете! Творческие люди в коей-то степени дети! Без этого мы бы и не были способны на!.. На созидание!

Голос Беллы стал тут же оживленнее.

— А кем Вы работаете?

— Вы не знаете? — Раймондовна опешила. — Как так? Цветной Бульвар! Цирк! Я артистка!

Крысин замер, а затем ухмыльнулся. Ира, не веря словам, разинула рот.

— Интересно… Не знал, что там водятся такие интересные личности… Ириш, — Вениамин внезапно глянул на подругу и, взяв ее за подбородок, закрыл рот, — Муха залетит.

Они и представить не могли, что перед ними сидела юная звезда! Вениамин не сильно интересовался цирковой эстрадой, предпочитая актрис кино. Плакат с Любовью Орловой, висевший на зеркале, вчера пропал со своего места, оказавшись далеко в шкафу. Кто знает, кто был к этому причастен и чьи руки касались напечатанного лица.

Ира же была далека от этого из-за профессии и чрезмерно занятного графика.

— Веня… — Стрелкина притянула друга к себе за воротник футболки, шепча на ухо. — Это мы, значит, звезду притащили? Охренеть!

Крысин, кусая губу, глянул в потолок, а затем на Беллу.

— А что? — Раймондовна похлопала глазами, — Ах, и только сейчас я поняла, что… — Девушка еще раз громко всхлипнула, будто в следующую секунду была готова разреветься. — Что это возможно станет самой обсуждаемой сплетней! Черт! Значит, что моя репутация… Ах!

— Вот, Белла, всегда нужно думать перед тем, как делать, — нравоучающим тоном пробубнила Стрелкина.

— Вы мне не указ, знаете ли! — рявкнула Манежная, затем сама от себя опешив. — Ой, я не хотела так грубо… Извини. Ну! И все равно! — Раймондовна, выпрямившись, сложила руки у груди. — И к черту их тогда! Все равно цирк не любила!

— О-о-о, Веня, кажется, что мы встретили и вправду интересного человека.

Звезда цирка, в глубине души ненавидевшая свои будни. Готова ли она бросить накопленное и созданное?

В дверь снова постучали. Ира заставила Вениамина остаться на месте и подошла к входной двери. Глянула в глазок: по ту сторону стоял высокий мужчина с каштановыми волосами. Где-то она видела его… Щелчок замка.

— Здравствуй… А, Ирина, — офицер на мгновение потупил взгляд, опустив серые глаза. Он не ожидал увидеть Стрелкину. — А где Вениамин Александрович?

— Здравствуйте. Он оправляется.

— Я хотел узнать о его состоянии и, если позволяет, спросить кое о чем.

Сириусовна настороженно посмотрела в сторону кухни. Будь на её месте Вениамин, он бы сразу понял, в чем заключалось любопытство.

— Давайте позже, ему надо отдохнуть, — ответила Ира, отрезая Крысина от ответственности.

Мужчина покачал головой.

— Ладно. Пусть выздоравливает. А Вы, Стрелкина, для чего в Москве? — офицер хитро прищурил глаза.

Он знал о Ирине из некоторых выпусков газет и рассказов Вениамина: тот никогда не мог молчать, когда дело касалось дорогой подруги.

— Да как… Отбор ради испытаний. Говорят, что самолеты новые какие-то изготовили.

Офицер, видимо, решил притвориться неведающим рабочим и, просто кивнув, пожелал удачи.

— Понял. О, чуть не забыл!..

Мужчина протянул Стрелкиной ремень: фирменное оружие Вениамина осталось практически в целостности, если не заметить нескольких царапин на бляшке.

— Передайте ему.

Дверь закрылась. Сириусовна прошла обратно на кухню.

— Ну это не квартира, а проходной двор! — прокомментировал ситуацию Крысин. — Кто на этот раз, Ириш?

— Да этот… Заречный. Костя, Паша, Сергей… Как его там… Ой, блин, какой Сергей...

Глаза Вениамина округлились. Мужчина немного взволновался: этот человек почти никогда не приходил просто так.

— И ты его прогнала?

— Нет, отмазала тебя просто. Да какие разговоры, тебе отдохнуть нужно!..

— Ира, опять в своем репертуаре.

Белла посмотрела на Стрелкину и Крысина, резко покраснев. Одно из имен, прозвучавшее из губ новой знакомой, было ударом стали в уязвимую грудь. Неужели…

Звук проснувшегося радио оглушил уши Беллы.

«Говорит Москва. Столица Союза Советских Социалистических республик.»

— О, уже шесть утра, Ириш, — подметил Крысин и глянул на ладонь подруги, в которой лежала находка. — Ах, это мой ремень что-ли?

Мужчина заулыбался, потерев ладони, затем встал с места. Тут же из радиоприемника заиграл гимн, свидетельствовавший о начале нового рабочего дня. Белла, видимо, не ожидая такого звука, чуть не свалилась со стула.

«Союз нерушимых…»

— Эй, артистка, не падаем! — Ира передала другу ремень, — У кого автографы потом-то брать?

— Очень смешно! В общежитии он так громко не играл.

— О, а откуда Вы? — невзначай спросил Крысин.

— Почти у «Динамо» живу. А что?

— Ничего. Надо Вас проводить будет, а то неприлично как-то.

— Думаете, что я сама не дойду?

— Не отказывайся, девочка, — Ира хмыкнула.

— Ириш, зачем ты так называешь Беллу? — Крысин приподнял брови.

— Звучит более деловито. Лидер должен выделяться, крысеныш, — Стрелкина подмигнула другу.

Белла похлопала глазами. Несмотря на доброе отношение новых знакомых к ней, девушка считала их немного подозрительными.

— А я могу отказаться от экскурсии?

— Да, можете, — Вениамин успокаивающе махнул рукой. — Только… Ира, можешь пойти без меня? Не заблудишься?

Стрелкина хмыкнула.

— Ну тут надо постараться! Веня, я столько раз была в Москве… А вообще в летчики не берут людей с топографическим кретинизмом!

* * *

Примерно три часа дня. Подступавший август не давал надежд на более знойные дни. Чуть пожелтевшие листья молили хотя бы о капле влаги. На скамейках у общежития сидели юноши и девушки, о чем-то задорно болтавшие и перешептывающиеся. Когда Белла почти была у двери, то голоса стали намеренно тише. Раймондовна обернулась, пытаясь уловить хотя бы крупицу слов. Ира сжала плечо знакомой сильнее.

— Идем-идем. Потом узнаешь.

— Вы мне не мама и не подружка, — недовольно буркнула Манежная, идя по коридору.

— Но мы с Вениамином не оставили тебя в беде! Значит мы уже не незнакомцы!

— А кто? Фанаты?

— Товарищи, Белла, — с легкой улыбкой на губах ответила Ира. — Или друзья, как хочешь.

Идя обратно, Ирина постаралась вслушаться в разговоры. Смех перепрыгивал с одного на другого.

— Пусть знает, как больно падать на землю! Нашлась, звездочка, — протянула одна из девушек, прикрывая рот ладонью.

Стрелкина вышла к тротуару. Напротив девушки стоял Вальдемар: юноша был молчалив. Ира, из-за любопытства, решила влезть в откровенную лужу сплетен.

— Извините, товарищ! — с приятной улыбкой обратилась Сириусовна. — А Вы не знаете, что они так бурно обсуждают?

Вальдемар удивленно похлопал глазами: он не ждал какого-либо разговора. Чуть замешкавшись, юноша ответил:

— Да артистку одну… Беллу… Это для своих кругов, Вам, наверное, не понять.

Стрелкина почесала затылок.

— Как не понять? Я все пойму!

— Уверены?

— Более чем, товарищ! Я частично знакома с ней!

Вальдемар не хотел делиться актом позора своей подруги с Ириной.

— И я… помогла ей! Мне можно довериться! — Стрелкина сложила руки у груди.

Юноша подошел к Стрелкиной и, чуть отведя ее в сторону, начал рассказывать шепотом. Четыре девушки, окружившие скамейку с одной из артисток Цирка на Бульваре, — коллеги Беллы. Они слушали одну из эквилибристок, которая вспоминала все грехи Раймондовной.

— А это Аня Черных, вот посередине, — кивком головы указал Вальдемар, — она почему-то враждует с Беллой еще со студенческих лет. Может, завидует.

Ира нахмурилась, вспоминая историю новой знакомой. Спокойствие нарушил резкий шум в одной из комнат общежития. Окно на втором этаже распахнулось: оттуда полетела табуретка. Вальдемар подпрыгнул на месте и посмотрел в сторону звука.

— Белла? Ах, зачем!..

Юноша схватился за голову и побежал к общежитию. Стрелкина, вытерев пот со лба, быстрыми шажками пошла в сторону метро, не желая попасть в очередные перепалки и неприятности. Она уже насытилась приключениями Вениамина на несколько месяцев вперед.

* * *

За все несколько часов отсутствия Ирины дома Крысин успел сделать множество важнейших дел: перемыть посуду в серванте, перебрать трофеи и памятные вещи, видимо, стараясь отвлечь себя от боли. Из окна бил свет.

Остался еще один высокий шкаф. Открыв его, Вениамин рассмотрел содержимое: оно покрылось тонким слоем пыли. По телу прошла дрожь, когда Крысин увидел знакомую форму песочного цвета. Рука невольно потянулась к одному из карманов, который был покрыт впитавшейся кровью. Нащупав конверт, мужчина тут же дернул рукой, сжимая бумажку.

— Я не выбросил это… — сказал Вениамин самому себе. — Зачем, зачем?..

Эта вещь навевала не самые приятные мысли. С тем же страхом, что и в первый раз, Крысин развернул похоронку. Руки вздрогнули, когда перед взглядом мужчины вновь оказалась телеграмма, пропитанная собственными слезами.

«Знал бы я тогда, что это все ложь…»

Твоя жизнь умерла в тот день, Ондатер?

Он прижал бумажку к своему сердцу, глубоко вздыхая, успокаивая пожар в груди.

— Ира-Ира, — прошептал мужчина, кладя извещение обратно. — Спала бы ты так крепко, зная, что произошло тогда?

Крысин посмотрел в зеркало: из-за тусклого света мозг стал дополнять увиденное отражение. В голове всплыли картины, о которых Вениамин мечтал забыть.

Бах-бах-бах… Бах-бах-бах!

Звуки выстрелов пневматического оружия отразились где-то в висках. Там пахло водой, кровью и порохом. Вздох. Взгляд в отражение. На Вениамина смотрел он — Ондатер. Он утирал окровавленные ладони, пронзая себя настоящего черными безумными глазами из-под маски. Вениамин помотал головой, жмурясь, словно напуганный ребенок. Это шалит разум, невольно возвращающий в прошлое.

Тогда Ондатер потерял все, что держало его на Земле, забыв о матери. Чувства? В голове была странная пустота, вгоняющая в отчаяние.

Тогда Ондатер не видел никакой цели, кроме смерти: своей или чужой — без разницы.

Тогда Ондатер впервые убил человека. В тот день он смотрел в маленькое разбитое зеркало в пропускном пункте, пропитанным смертью, вспоминая, как пуля лишила жизни виновного.

Ондатер провел дрожащей рукой по битому стеклу, наклонив голову. Внизу, на выкрашенном полу, были лужи крови. Глаза замылились от слез и адреналина, который помог выжить, заставив убить. Металлический вкус был где-то в горле.

Крысин моргнул и снова посмотрел в отражение. Взгляд напротив исчез, сменившись удивлением. Вениамин щупал лицо, качая головой. Это был он. Воспоминание исчезло. Мужчина прижался спиной к шкафу, спускаясь на пол с мучительным вздохом.

— Видимо, надо и вправду наладить режим сна. Сколько я в среднем сплю? Три-четыре часа-а… Ах, как много я недоспал.

Успокоившись, Вениамин поднялся на ноги, тихо усмехаясь. Он закрыл дверцу шкафа — свет снова заполнил уголки комнаты. С дрожью в теле мужчина спрятал измятую похоронку в первую попавшуюся книгу.

— Надо думать о другом… Отбор… Да, отбор! — Крысин тут же придумал себе другое занятие, стараясь отогнать от себя мысли. — Надо хоть бумаги посмотреть, а то все! В конце августа!..

Через несколько минут в дверь постучали. Крысин тут же подорвался с места, готовый встретить вернувшуюся подругу.

* * *

Раймондовна была вне себя. Последние дни для нее навалились снежным комом, сбивая с ног: выступление, разговоры, пробуждение среди незнакомцев. Белла лежала на кровати, сжимая пальцами одеяло. По щекам текли слезы. Хрупкое тело дрожало, словно погибающая бабочка. Стены общежития перестали быть такими родными, как и прежде.

— Белла! — Вальдемар прошел в комнату, прикрывая дверь. — Белла, давай поговорим!

Юноша сел на стул рядом с кроватью, слушая тихие всхлипы. На предложение Вальдемара Раймондовна лишь махнула ладонью.

— Не надо, это просто… Эмоции…

* * *

На сегодняшнюю встречу Белла шла менее охотно, вяло. Внутри будто что-то надорвалось. В голове иногда звучали отголоски смеха. Деревья почти не шумели, а небо затянулось впервые за долгое время серыми тучками, смотревшими на людей с печалью. Артистка не привыкла к чувству унижения.

«Нет, я не должна поддаваться этому!»

В следующую секунду стал накрапывать дождик. Белла, вытерев слезу о кулак, вытянула ладонь вперед. Когда холодная вода расползлась на ладони тонкой лужицей, Манежная опустила глаза вниз, глубоко вздыхая.

«Что мне делать, мама?»

На лице появилась маленькая улыбка. Кто-то подошел сзади и раскрыл зонт. Раймондовна, не поняв, куда делся дождь, подпрыгнула от удивления и врезалась в соседнее плечо. Это был Павел.

— Павел Валентинович? — изумленно вскрикнула девушка.

— Погода ухудшается, Белла.

Манежная невольно покраснела от внезапно появившегося знакомого.

— Почему Вы не пришли вчера на собеседование? — спросил спокойным тоном мужчина, не убирая зонта.

Белла тут же замерла: она не знала, что ответить.

— Можно не на улице?..

Павел прищурился, чуть сильнее сжав ручку зонта.

— Что-то серьезное, Белла?

Раймондовна вздохнула, не желая смотреть «наставнику» в глаза. Ей было стыдно за все, что приключилось. Стыдно за решение следовать за всеми, стыдно за бесконтрольность и внутреннюю слабость, за провал. В горле стало сухо: больно вздохнуть. Дождь продолжал капать.

— Ладно. Пройдемте за мной.

В этот раз они шли в другую квартиру. Белла даже не оглядывалась, следуя хвостом за Павлом. По ту сторону мира такие посиделки с мужчиной напоминали игру в слова и рефлексию. Манежная начинала осознавать истинный смысл встреч с легкой тревогой в сердце: ей казалось, что в будущем она упадет в глубокую яму и ей нужно будет самостоятельно выбраться из неё. Имеющихся сил недостаточно, из-за чего ей и помогает этот человек...

— Так расскажете, Белла? — спросил Павел Валентинович, сняв очки и положив их на стол.

Манежная напряглась.

— Ругать не будете?

— С чего бы? Мы не в школе.

Белла хмыкнула, краснея. После начала пересказывать все, что было, изредка краснея, запинаясь и хмыкая. В один из моментов Павел на мгновение надел очки, посмотрел на Беллу изумленно-серыми глазами, затем снял нулевки и протер их салфеткой.

— Товарищ Манежная… — мужчина кашлянул, — Ладно, от Вас я такого не ожидал. Кандидат, да ещё и пьёте!

— Такое было впервые!

— Тихо! — внезапно спокойно-презрительным тоном выпалил мужчина. — Мне не нужны оправдания от Вас.

Мужчина посмотрел на краснеющее лицо. Уголки глаз Беллы увлажнились слезами.

— Нет-нет, отставить слезы. Этим горю не помочь.

— Да какое горе? — прошипела сквозь зубы Раймондовна, всхлипнув. — Я теперь позорница?

— Не в этом смысле! Ваша оплошность тут не при чем!.. Я про действие одной гражданочки в Вашу сторону.

— А? — Белла тут же подняла спрятанное в стол лицо. Тушь немного потекла по щекам.

Павел протянул Манежной салфетку.

— Наплюйте на нее и… На, протрите лицо.

— Спасибо, Павел Валентинович, — произнесла Белла, кусая соленые губы.

Белла прошлась по щекам, вытирая следы туши.

— Еще левее, Белла, под уголком.

— Да, еще раз спасибо, Павел Валентинович.

Прошло немного времени перед тем, как Манежная пришла в себя. По просьбе «наставника» она кратко рассказала о конфликте с одной из артисток и причину чрезмерного всплеска эмоций, вылившихся слезами перед ним. Мужчина слушал внимательно, иногда притопывая ногой по деревянному полу. После Павел кивнул.

— Понял. Вы, конечно, частично виноваты — совершать что-то «на слабо» — глупо.

Белла громко вздохнула и нахмурилась. Ей казалось, что теперь перед ней сидел не довольно приятный, но загадочный человек в пиджаке, а тот самый вредный учитель.

— И почему?

— Потому что предлагаемые Вам условия были максимально глупые и травмирующие с обеих сторон. Отказались бы — стали бы глупой или гордой. Приняли — стали сильным посмешищем. Вы доказали себе… Что доказали?

— То, что я могу сделать что-то, чтобы не показаться слабой.

— А почему Вы считаете, что в случае отказа Вас бы посчитали слабой? Вы, Белла, артистка, звезда. Вам, как понимаю, не страшна высота и полеты под куполом, — Павел хмыкнул, — Это может сделать отнюдь не каждый человек. Для этого нужна огромная сила воли.

Раймондовна промолчала.

— Это коллектив, Павел Валентинович. Нужно быть сплоченными.

— Через пьянку?

Белла обиженно отвернулась на несколько секунд. Мужчина покачал головой, что-то пробубнив под нос.

— Если общество тянется в пропасть, то не нужно прыгать за ним, — начал Павел спокойным тоном. Серые глаза улыбались, дополняя интонацию голоса. — Конечно, мы все окажемся в земле, но не стоит уменьшать время ожидания.

— О чем Вы, Павел Валентинович?

— Не нужно быть единым с теми, кто разрушает Вас как личность. Вам мама не говорила что-ли: «А если все с крыши пойдут прыгать, то и ты прыгнешь?»

Белла закатила глаза.

— Говорила!

— Это хорошо. Хотел бы я сам в детстве это услышать…

— А почему хотели? Ваши родители были очень занятыми людьми?

Павел склонил голову и посмотрел на Беллу исподлобья, отрицательно покачав головой. Легкая улыбка на лице пропала на секунду.

— Извините, — Белла тут же съежилась, кусая щеки. — И теперь из-за этого Вы заговариваете меня?

— Возможно. Ладно, Белла, мы пришли сюда не за этим. Помните, о чем я говорил Вам?

— Нет.

— О-о-о… — Павел пожал плечами, — Вам нужно будет просто научиться выпивать, чтобы не попадать в подобные передряги. Я могу поделиться этой житейской мудростью, — саркастично протянул мужчина. — Но это не входит в мои привычные обязанности, данные начальством.

— Так о чем?

— Вы, как кандидат для испытаний, должны обладать определенными знаниями, поэтому я дам Вам несколько небольших учебников и пособий.

Павел встал из-за стола, ушел в зал. Вскоре он вернулся с огромной стопкой книг в руках. Белла, хотевшая что-то сказать, тут же замолкла.

— А что там? — спросила она робко через несколько секунд, собрав уверенность в кулак.

— Как что? Физика, математика, астрономия…

Манежная разинула рот, когда Павел перечислял все направленности книг.

— А Вы думали, что нужна только мотивация и физические данные?

— Нет, что Вы…

— Вот и славно, Белла. Вы должны изучить в лучшем случае все, что там написано. Срок… — Павел глянул в сторону, вспоминая. — До конца августа. Чтоб все от зубов отскакивало. Хорошо?

Манежная была готова упасть в обморок или закричать: маленькие сроки, еще для человека, который большую часть жизни не трогал такие дисциплины — пытка.

— А как же моя работа? Тренировки?

— Учите во время перерывов, когда будет свободное время. Всегда нужно чем-то жертвовать.

Раймондовна растерянно посмотрела на стопку на столе.

— Я не могу отказаться? — она отчаянно улыбнулась.

— Нет. Белла, Вам без этого будет сложнее. Вы уже записаны в список кандидатов, никуда не деться.

Девушка тихо взвыла, схватившись за голову.

— Белла, ну не надо так эмоционально. Наука еще никого не убила. Вы же говорили, что мечтали совсем о другом. Вы же почему-то посещаете встречи со мной, а не бежите от меня, как от огня.

— Ладно, меня правда что-то держит. Маленькая такая… мечта из детства.

— Какая?

— Небо покорить. Конечно, я уже частично, но… Купол — не то. Я Вам рассказывала уже.

— Пусть эта идея и помогает Вам. Вспоминайте о ней побольше, все равно придется переключиться на нее, забыв о работе.

— А цирк? То есть я?..

— Все будет улажено, Белла.

Дальше они недолго молчали. Манежная с любопытством и ужасом на лице пролистывала учебники, пока Павел наблюдал за ней.

— Небо склонится не перед каждым, у него есть слабости, — подтрунил мужчина.

— Да я поняла, — Белла выдохнула, открыв пособие по астрономии, после уткнувшись лицом в книгу.

— Вот так и читайте! На следующей неделе проверю содержание первой части.

Белла тут же оторвалась от учебника по астрономии.

— Что?

— Ладно, через две-три недели. Не буду пугать. Для первого раза срок подольше.

Вскоре надо было уходить. Манежная встала из-за стола.

— Уже стемнеет, а мне еще книги нести. Я пойду. Все же?

— Да, все.

Павел встал тоже, доставая небольшую сумку.

— Я помогу Вам донести.

Белла замешкалась, помахав руками.

— А? Нет, спасибо, я сама… — пролепетала девушка, тут же краснея.

Манежная знала, что компания незнакомого человека всегда становится объектом для новых обсуждений и сплетен. Ей не хотелось лишний раз ловить косые взгляды.

— Стесняетесь? Скажите, что я Ваш двоюродный брат-ученый, который просто помог донести некоторую литературу. Просто донес, не мне это все учить, в конце концов.

— Брат?

— А что? Можете назвать дядей, если сильно смущает первый вариант.

— Хорошо, дядя Павел.

Мужчина еле сдержал улыбку, надевая очки.

— Теперь мне тоже стало неловко. Обрастаю родственными связями.

Павел взял сумку и прошел вместе с Беллой в коридор, выключив свет в квартире. Стоя на пороге, Манежная, переминаясь с ноги на ногу, глянула на «наставника».

— Спасибо Вам, Павел Валентинович, — девушка, не зная, как выразить эмоции, посмотрела на мужчину аквамариновыми глазами. — Вы правда необычный человек.

— Да не за что, Белла. Я просто делаю свою работу.

Раймондовна на эмоциях обняла Павла, широко улыбнувшись. Мужчина осторожно провел по спине девушки ладонью, не желая нарушить установленных границ.

— Хорошо, что Вы не додумались до этого у общежития, Белла.

Примечания:

Возможно, что товарищ Беллы раскроется для Вас теперь с иной стороны.

---

Дни Беллы стали более насыщенными. Новый груз обязанностей тихонько караулил за спиной, иногда ударяя в уши громким гонгом, а будни в цирке стали терять привычные яркие краски.

Повлиял ли так на нее Павел? Возможно.

Вело ли Беллу само ее сердце, его пробудившаяся часть? Она молчала, боясь смотреть правде в глаза.

В руках девушки лежал учебник по физике — верный спутник в последние дни, недели. Он стал сопровождать Раймондовну как самый неожиданный незнакомец, который надолго врезается в память. Изредка пассажиры в метрополитене поглядывали на известную актрису цирка с еле утаиваемым любопытством: Белла не обращала внимания и утыкалась почти носом в середину-конец переплета.

Сегодня августовский день был занят очередной репетицией. Зайдя через служебный вход, Белла направилась в свою гримерку. Манежная по привычке дернула дверь — та послушно распахнулась. Артистка вздрогнула и с удивлением на лице прошла в комнату. На диванчике сидела Аня Черных, вальяжно раскинув тоненькие руки.

— О, звездочка, ты сегодня рановато, — пролепетала с улыбкой девушка.

Белла сдержала изумление, затаившееся в горле, и, сделав вид, что в комнате никого нет, прошла к своему столику. В открытом ящичке лежали тени, грим, невидимки. Манежная сняла бумажную обертку с «Ленинградской» пудры, открыла: содержимое было разбито. Артистка, стиснув зубы, посмотрела в зеркало, прожигая в отражении довольное лицо Черных.

— Что такое? Что-то… сломалось? — с хитрым писком в тоне продолжила Аня, поправляя черные тонкие пряди волос.

Белла дрожавшими пальцами продолжила проверять косметику: уцелела только тушь и невидимки. Раймондовна всхлипнула и, резко хлопнув ящиком, развернулась в сторону эквилибристики.

— И зачем ты это сделала? — спросила шепотом Манежная, сжав ладони в кулаки, сдерживая странный хрип с горла.

— Ах, тебе разве неясно, милая? — Черных наклонила голову вбок, заливаясь ярким смехом. — Преподать тебе урок, что нельзя оставлять вещи без присмотра.

Эквилибристка спрыгнула с дивана, и сделав несколько легких шагов, схватила небольшую сумочку Беллы.

— А что тут у нас, м-м-м? — Черных медленным движением расстегнула сумку и, перевернув ее, выбросила содержимое на пол.

У Беллы пробежала дрожь по телу. Все лежало перед ней нагой правдой: кошелек, сменная форма, несколько учебников, отданных Павлом… Манежная подлетела к Черных, намереваясь ударить — та легонько оттолкнула разъяренную девушку, не желая прерывать театр одного актера.

— Физика? — с блеском любопытства в глазах заметила Аня, поднимая одну из книг, — У-у-у, звездочка хочет покорять новые вершины? Купол цирка уже жмет?

— Выброси, что тебе не принадлежит, — удивительно твердым тоном сказала Белла.

— С чего бы?

Издевательски сильно распахнув толстый учебник, Черных постучала по нему пальцем, а затем вырвала несколько страниц оттуда. Хруст взревевших страниц ударил Белле в уши.

— Брось кому сказала! — не выдержав, Манежная налетела на Черных, вцепившись той в волосы.

Черных успела вырвать маленький блок перед тем, как бросить измученный учебник на пол. Манежная влепила Ане громкую пощечину — та взвизгнула, толкая Беллу на пол. Сумев устоять на ногах, Раймондовна ударом рук припечатала Черных к стене, хватая за подбородок.

— Что я тебе сделала? — вскрикнула Белла истерически, — Чем я заслужила это?

В аквамариновых глазах горела острая боль, пронзавшая изящное тело и кости. Манежная и вправду не понимала причины ненависти со стороны коллеги. В училище все начиналось с едких комментариев и подножек, сейчас переросло в более противное и угрожающее.

— Да потому что ты всегда в центре внимания! Всегда! — с громким смехом и кашлем начала признаваться Черных. — Еще со времен учебы! — она больно тыкнула пальцем в грудь Беллы. — Конечно, любимице всех не понять боли тех, кто всегда на втором плане! Ты выехала только на «преемственности!» Нет у тебя таланта! Нет! Лишь коварство и кумовство!..

По телу Манежной будто прошел ток: она несколько секунд смотрела в исступлении на Черных, затем еле выдавила из себя улыбку. Раймондовна отпустила Аню, тряся головой.

— Если ты так думаешь, то пусть будет по-твоему.

Белла, еле сдерживая слезы, швырнула в грудь Черных учебник и выбежала из гримёрки. Уже в коридоре она ускорила шаг и, оказавшись в пустом туалете, дала волю слезам.

«А ведь я не могу пожаловаться маме… Я устала, я так устала… Она возненавидит меня…» — мысли обвевали голову, сжимая сильнее и сильнее, не давая воли спокойному дыханию.

Через несколько минут в дверь постучали. Манежная, ахнув, начала быстро избавляться от признаков истерики, потирая глаза и налаживая беспокойное дыхание.

— Белла Раймондовна? — прозвучал голос по ту сторону двери. Это был Вася. — С Вами все хорошо?

Встав с пола, девушка открыла дверь и посмотрела на взволнованного юношу.

— Что случилось?

— Белла, я Вас обыскался! — паренек ввалился в комнату, чуть не ударившись об раковину. — Вас ни в тренировочном зале нет, ни в гримерке! Я зашел, а там Черных сидит-плачет!

Манежная прищурилась.

— Она говорила что-нибудь?

— Что Вы просто так напали на нее во время разговора и убежали!

Белла усмехнулась, кривя искусанную губу.

— Ах, врет и не краснеет! — Манежная подняла голову, смотря на Васю.

Юноша похлопал глазами, заметив раскрасневшееся лицо и следы от слез на лице девушки.

— Вы плакали?

Артистка кивнула.

— Черных что-то сделала с Вами?

— Ничего особенного, она просто хочет избавиться от меня в этих стенах.

Девушка вышла в коридор. Широкие лампы изредка моргали.

— Она получит это. Скоро ее мечта сбудется, передай, Вась.

Юноша оторопел и вцепился в руку Беллы.

— Вы хотите уволиться? Бросить цирк?

— Можно и так сказать, Васютка. Я создана для другого.

Трещины в сердце стали осязаемей. Белла говорила эти слова с тяжестью на плечах, наконец не стоя спиной к неизвестности.

— Я буду на репетициях, буду выступать, не беспокойся. Но в один день… — Раймондовна замолчала, а затем смиренно улыбнулась. — Он будет последним. И я не знаю, вернусь ли сюда.

Вася поник головой, сжимая руку Беллы сильнее, словно маленький ребенок. Разорванная нить терпения заставляла говорит то, что исходило от сердца.

— Белла Раймондовна… — в глазах юноши блеснули слезы. — Цирк без Вас не будет прежним.

Манежная легонько улыбнулась и погладила юношу по голове.

— Не говори это Вальдемару. Пусть узнает потом. Тебе сейчас повезло, считай.

Они шли до зала в тишине, изредка бросая взгляды на стены с зеркалами и светильниками. Репетиция прошла без происшествий. Максимум — косые взгляды коллег, которые успели прожевать слезливые рассказы артистки Черных.

* * *

Вечером Белла шла из цирка. Тени от деревьев падали на мощеные и асфальтированные тротуары и дорожки, все еще пахло свежей, но неяркой листвой.

Да как она смеет меня судить? Как она может так себя вести? Кто ей дал право, кто?.. Станция метро была ближе. Манежная шла по ступенькам, разбавляя толпу вечно трудящихся и куда-то бежавших людей.

Да, для меня все так легко! Мир расстилается передо мной шелковым ковром с пеленок… Это она хотела услышать от меня?!

«Станция ВДНХ» — говорил знакомый голос, пока Белла говорила сама с собой.

Конечно, ей легче судить того, кто в чем-то уже успешен? А какой ценой? Я думаю, что она бы и недели не прожила с моей мамой!..

Теперь метро позади. Родная станция была полна народу. Остановившись у небольшого сквера, где сидели подростки и влюбленные парочки, Белла села на свободную скамейку и открыла сумку, откуда достала потрепанный учебник.

— Ну вот, я даже до конца не дочитала.

Ярко горел фонарь. Манежная достала измятые одинокие страницы и попыталась распрямить их руками — тщетно.

— Может, в общежитии утюгом их?.. А сшивать как?.. — Белла тихо всхлипнула, чувствуя вину за то, что позволила Черных так поиздеваться над ней. — Что же скажет Павел Валентинович? Дура я, дура… И она, больше! — пробубнила обиженно Раймондовна.

В общежитии она оказалась достаточно поздновато, но у комендантши, на удивление, не возникло желания подтрунить над артисткой.

— Завтра еще репетиция. Я выскажу ему все, что думаю.

Белла лежала на своей кровати, обнимая подушку. Порванный учебник лежал рядом на месте, где когда-то пылился конверт с сокровенной новостью. Девушка не хотела никого видеть, не хотела с кем-то говорить: хотя бы в этот вечер. Видимо, вселенная услышала Манежную: соседка по комнате уехала в Подмосковье по семейным причинам на несколько дней, а Вальдемар был на выступлении.

В коридоре слышался звук работающего радио и изредка топот чьих-то ног. Кто-то смеялся.

Может, я и вправду лишняя здесь?..

* * *

Утро наступило довольно быстро. Сон подтер печальные мысли, даруя Белле шанс на день без головной боли.

«Переход на кольцевую линию».

Встав в полный вагон, девушка прикрыла глаза. Люди, занявшие сидения и поручни, говорили и шептались о своем. Стук колес старался забрать переживания, смешиваясь с тихим визгом рельс. Вдруг Манежная заметила знакомые очертания, которые приближались с каждой секундой. Это была Аня. Черных опустила глаза, улыбаясь.

— А чего так рано, звездочка?

Белла, не желая отвечать, отвела взгляд и сжала губы в молчании-протесте. Сейчас в ее планах была встреча с Павлом Валентиновичем. Аня, не дождавшись ожидаемой реакции, смотрела на коллегу где-то полминуты, а затем ушла в конец вагона.

На станции «ВДНХ» Манежная развернула бумажку с нужным адресом. Через некоторое время, оказавшись у нужной двери в одной из сталинок, артистка постучала в дверь. В прихожей стоял Павел.

— Доброе утро, Белла. Я ожидал Вас немного позже.

Он пригласил Манежную войти и закрыл за ней дверь.

— Мне уже делать дома нечего, Павел Валентинович, поэтому так рано.

Мужчина уже по привычке был за кухонным столом. Когда девушка села напротив, то Павел провел по ней медленным взглядом, выискивая изменения с прошлой встречи. Все шло в худшую сторону, что вызывало внутреннее беспокойство. Кандидат должен быть в здоровом и нормальном состоянии, чтобы хотя бы претендовать на свою стойкую позицию в первом этапе набора.

— Белла, расскажите о своих последних успехах. Вам тяжело дается изучение или терпимо?

Манежная подняла голову, но в ту же секунду смущенно опустила аквамариновые глаза в пол, не желая вспоминать об испорченном имуществе.

— Да, все хорошо. Уже половина почти… — девушка поднесла кулак ко рту, — усвоено.

— Вы нервничаете, Белла. Что-то произошло? — Павел снял очки, оголяя стальную теплоту серых глаз.

Девушка замолчала.

— Снова Черных? — продолжил мужчина.

Артистка нехотя кивнула, смутившись. Павел шумно вздохнул, потерев переносицу.

— Что на этот раз, Белла? — спросил «наставник» без капли раздражения, даже как-то по-отцовски, несмотря не на такую огромную разницу в возрасте с Беллой.

Манежная полезла в сумку и подозрительно медленно достала несколько книг, которые ей отдал Павел. Когда Белла открыла учебник, все прояснилось. Мужчина повел бровью, нервно кашлянув. Павел взял книгу по физике в руки, открыл: часть страниц полетела с тихим шелестом на пол.

— О-о-о, плохо дело, — цокнул мужчина. — Вы перестарались с освоением гранита науки или?..

— Не смешно, Павел Валентинович! — Манежная сложила руки у груди, — Это все она.

— Я понял, Белла, понял.

Павел тщательнее рассмотрел покоцанную руками «Физику», надев очки. Закрыв книжку, он хмыкнул.

— Расскажите подробнее о ситуации, — попросил мужчина, сложив руки домиком.

— Зачем?

— Я должен знать все, что произошло.

— Вы же… — Белла вытянула губы в тонкую полоску, — ничего потом не сделаете?

— В каком смысле, Белла?

— Ну… С Черных…

— С ней? — Павел еле заметно приподнял уголки губ, — А зачем мне это?

Его голос стал спокойно-пугающим.

— Просто последствия могут быть тяжелыми…

— М? — тут в серых глазах промелькнуло лисье любопытство. — Почему?

— Ее папа, — Манежная подняла глаза, говоря наивным голосом, — он партиец.

Девушка помнила, как Аня хвасталась положением семьи на последнем курсе училища — тогда ее отец получил долгожданное повышение. Павел Валентинович еле сдержал воодушевленный вздох. Дело набирало большие и неожиданные обороты, от которых по телу пробегала странная дрожь! Довольно потерев ладони, мужчина глянул на Беллу. Та начала выкладывать все, что произошло вчера: в деталях, красках, подробностях, от которых Павел даже немного покривил лицо.

— Вот как. Все теперь проясняется, Беллочка!

Манежная похлопала глазами, затем принялась раздумывать причины перемены эмоций на лице обычно спокойного «наставника».

— Вы считаете, что ее отношение ко мне идет из-за… статусов?

— Именно! Вы артистка не в первом поколении, отчего более почитаемы, но, извиняюсь, — начал разъяснять мужчина, — в силу статуса семьи, имеете меньший престиж и влияние в общем. Черных же выше и по статусу и по престижу, несмотря на срок обретения своего положения. Бесится Анна из-за того, что при таких возможностях она находится не на Вашем месте из-за хорошего отношения директора цирка к Вам и его неподкупности, что сейчас довольно редкая ценность у начальников, — мужчина щелкнул пальцем, — Верно додумал?

Раймондовна слушала мужчину с упоением, впитывая каждое слово, соглашаясь внутри себя, когда тот разбирал простую истину.

— Да… Боже, она ведет себя так глупо и безрассудно! — возмущенно протянула Белла.

— Не могу не согласиться, — Павел укусил душку очков, видимо, войдя во вкус обсуждений. — Но, Белла, знаете, она не видит иного выхода кроме унижений. Это печально.

— Ага, а еще!..

Павел, видя, как кандидатку понесло разговаривать на отвлеченные темы, остановил ее.

— Ч-ч-ч, Белла. Минута сплетен окончена, — мужчина похлопал в ладоши, переводя внимание на себя. — Так что у Вас с самоподготовкой?..

Павел был вполне доволен прогрессом, который делала цирковая артистка. На самом деле, он не сомневался в способностях Раймондовной, ведь уже не раз слышал о её достижениях. Упорство по-настоящему восхищало наставника, из-за чего он хотел искренне помочь Белле добиться успеха.

— На следующей неделе я перенесу встречу, хорошо? Просто вспомнил о… деловом собрании. Вам как раз побольше времени на подготовку будет. Все потом проверю.

* * *

Целью Заречного был Цирк на Цветном Бульваре. Туда он шел не один, взяв одного из коллег. О визите никто не предупредил.Сперва на лице Карла Ивановича вырисовался внезапный страх: кто-то провинился их его работников?.. Ответ был на поверхности.

— Вот письмо и документ, подтверждающий факт того, что кандидат МБР-39, точнее, Манежная Белла Раймондовна, должна быть отстранена от работы с [дата скрыта] на неопределенный срок по причине участия в конкурсном отборе для испытания образцов новой техники.

Глаза директора цирка округлились, когда он скользил с особой внимательностью по строчкам документов. Морщинистые руки сжали бумагу.

— Белла… — прошептал он, не веря, — Да какие же испытания, товарищи? Она же артистка, у нее другая стезя! Вы знаете, что это дело не одного поколения?..

— Карл Иванович, увы, — Константин наклонил голову вбок, смотря на пожилого директора с сочувствием, — Отклонять или изменять приказы Выше мы не можем. Наше право — лишь поставить в известность.

— А если что-то с ней случится, травма?..

Офицеры переглянулись. Старик беспокоился за Манежную, как за родную дочь или внучку: это тронуло Заречного.

— Вернется в город. Если захочет, то и в Ваш цирк, — ответил майор, пожав плечами. — Карл Иванович, Вам придется найти ей замену.

Старый директор съежился и положил документы на стол, почесывая седую голову.

— Печально, но я пока не видел артистов, способных заменить её!..

— А Вы хорошенько присмотритесь, потому что Белла очень нужна государству. Я слышал, что у Вас очень сильная труппа.

Когда кабинет директора остался позади, Константин остался один со своими идеями.

* * *

После репетиции Анна Черных прошла в свою гримерную, не смотря по сторонам. Девушка села за туалетный столик и, глянув в зеркало, чуть не соскочила с места от шока: на диванчике лежал высокий мужчина в темно-зеленой форме.

— Кто Вы? — карие глаза уставились на вольготно устроившегося офицера.

Незнакомец потер подбородок и, хмыкнув, сел, положив руки на колени.

— Вы рано… Я? Сергей Валентинович, майор КГБ, — представился мужчина.

Аня замешкалась, встав из-за столика, не зная, куда себя деть. Хотелось поскорее спрятаться, покинуть кабинет.

— Не беспокойтесь, Анна. Я, конечно, понимаю, что появился слишком внезапно, но на это, — Сергей цокнул, — есть причина.

Он достал удостоверение, подтверждая правдивость своих слов.

— Какая? — попросила она громко, почти крича.

Мужчина, встав с дивана, сделал несколько шагов к эквилибристке со спины.

— У Вас же… есть мечта? — спросил он в лоб, прищуриваясь.

— Д-да, — ответила она, вмиг оробев.

Девушка сжалась, смотря на Заречного с страхом в глазах.

— Анна Яковлева, я не веду диалог с буйными людьми, которые вот-вот потеряют чувства, — протянул Сергей спокойно, еле ощутимо касаясь средним и указательным пальцем щеки эквилибристки, привлекая к себе внимание.

Девушка резко повернулась в сторону лица офицера. Тот хмыкнул. Черных опешила, захлопав черными ресницами.

— Дышите ровнее. Да, так лучше. Вернемся к делу.

Сергей Валентинович, сев на диван, принял максимально выдержанную позу.

— Расскажите о ней.

Анна сперва сопротивлялась, но потом призналась. Все совпадало с тем, что ему недавно выкладывала Белла — каково доверие кандидатки!.. Улыбка на лице с тонкими губами стала шире.

— Это же замечательно! Я могу помочь Вам ее осуществить, но с одном условием…

— Вы шутите? — Анна посмотрела на офицера, прервав, — Каким образом?

— Не недооценивайте силу внутренних органов Советского Союза.

— Да Вы что! Карл Иванович совсем честный, его даже отец не может уговорить, а он столько всего ему предлагал!..

Она кратко рассказала о каждой ситуаций на эмоциях, пока не вспомнила, кто сидел перед ней.

— А с этого момента поподробнее, товарищ Черных, — подцепил мужчина.

— Я? — придя в себя, Черных взмахнула руками, — Ах, это все ложь!..

— Да ну? Иностранная валюта тоже?

Анна задрожала, кусая щеки.

— Подробнее, Черных. За хорошую услугу надо платить…

Офицер выбрал создать для Черных небывалый сюжет, в который она в итоге с радостью поверила. Он знал, что среди эквилибристов после Беллы Манежной шла Черных. При любом раскладе событий, у Карла Ивановича не осталось бы другого варианта. Заречный дал Анне поверить в то, что именно она герой событий, что именно принесла себе успех с помощью лояльности к представителю власти — но какой ценой… Ценой состояния самого близкого человека.

Она бы получила место и без откровений. Маленькое испытание в глазах Заречного было провалено.

* * *

Здание Совета Министров СССР величественно возвышалось на Охотном Ряду. Многооконное, десятиэтажное, оно было наблюдателем за вялотекущей жизнью автомобилей и быстрым шагом граждан, которые не могли позволить себе заиметь собственный транспорт.

Яков Черных Сергеевич, будучи добропорядочным гражданином, приходил на работу ровно в семь, занимая свое почетно выделенное место в скромном дубовом кабинете с зелено-песочными шторами. Занимаясь вне съездов бумажно-отчетными делами, работник и служитель партии даже пытался находить в этом какую-то романтику, чтобы окончательно не сойти с ума от однообразия. Конечно, его успокаивали привилегии, сыпавшиеся с рук других начальников свыше: как тут не захотеть занять кабинет если не на пять, то на десяток лет?

Работник министерства, преодолев несколько этажей, наконец дошел до своего рабочего кабинета. Он удивился — дверь была распахнута. Человек с партийным значком прошел в комнату и обомлел: на дерматиновом диване сидел неизвестный ему человек в уж больно пугающей форме. Лацканы, цвет фуражки и железные значки стали ключом к разгадке: из КГБ! КГБ…

Мужчина с улыбкой посмотрел на Якова, потирая темно-каштановые волосы.

— Здравствуйте, товарищ. Вы сегодня рано, — поздоровался он, сняв головной убор.

— Как Вы тут оказались? — еще вырвал из себя номенклатурщик, — Что Вам нужно?

Офицер медленно встал с дивана: кожа захрустела под силой рук. Он приложил палец к губам, громко шикая, доставая удостоверение.

— Тихо, товарищ. Вопросы тут задаю я. Майор Комитета Государственной Безопасности, Заречный Константин Валентинович.

Серые глаза офицера впились в чуть округлившуюся физиономию партийного работника.

— Лучше присядьте, товарищ Черных, — фамилия прозвучала с отскоком на языке, — Я не люблю, когда меня боятся. За просто так. КГБ же служит людям и партии, а не калечит. Обещаю, разговор будет недолгий, если бы будете честным передо мной.

— Что Вам нужно?

— Если КГБ приходит за тобой — на это есть причина. Товарищ, у стен есть уши, — серые глаза обжигали холодным ореолом.

Константин сделал несколько шагов в сторону портрета Ленина, а затем сел на рабочий стол. Неслыханная дерзость!

— Что Вы себе позволяете! — крикнул Яков.

— А что Вы себе позволяете? — с коварной ухмылкой повторил Заречный, доставая ловким движением из внутреннего ящика стопку купюр, — Ах! А это что?.. — улыбка, теперь напоминавшая горделивый оскал, становилась выразительнее. — Никогда не видели, да? — офицер похлопал ресницами, выдавливая исступлённо-тоненький голос, — Никогда…

«Павел Валентинович» стал перебирать пачку сотен рублей в руках, довольно мыча.

— Знаете, товарищ Яков, — мужчина спрыгнул с рабочего места, — Я за свои года столько не заработаю, а Вы!.. Ах, не ожидал! Даже и не поделитесь. Понимаете, если хотя бы не с народом, то с честным офицером…

Встав напротив Якова, Заречный хмыкнул, наслаждаясь получившимся издевательством.

— Это же Ваше? Ва-а-а-ше? — протянул он более давяще.

— Вы в своем уме?!

— Да, а Вы? Так обворовывать бюджет надо еще постараться! Вы же знаете, какая мера Вас может ждать за это?.. — голос стал стальнее и жестче. — Вы, как и все министры, давно на мушке. Если я передам это людям Выше…

Сейчас Константин ощущал абсолютное превосходство перед потерянным работником Совета. Угроза сочилась с тонких улыбающихся губ и серых глаз. Мужчина задрожал, таращась на офицера.

— Это не мое! Мне подкинули!

— За ложь больший срок! — парировал Заречный.

— Меня подставили!..

— Оправдания тут не помогут. Но я могу закрыть глаза на Ваше деяние при одном условии…

… Вы слышали о планах Сергея Королева?

Прошло еще несколько дней. Белла добиралась на репетицию более одухотворенной. Она знала, что ее привычная жизнь изменится совсем скоро, но так и не предупредила Карла Иванович, из-за чего в груди порой мелькала странная печаль. Держась за железный поручень вагона метро, девушка думала:

«А что я скажу маме, папе?.. Они, наверное, посчитают, что я пропала! Может, Павел Валентинович разберется?»

Здание цирка, казалось, приветствовало Беллу все еще располагающими деревянными широкими дверьми. Манежная, пройдя в гримерку, бросила свои вещи и вышла в коридор. Ее встретил Вася: на лице юноши была приветливая улыбка.

— Белла!

Артистка помахала ладонью.

— Васютка! Думал, что я больше не приду? — спросила Манежная бодрым голосом.

— Да, — он сделал шаг вперед, опустил голову ниже, — Ты не представляешь, что недавно произошло! Теперь актеры шутить боятся! Приходили… За кем-то.

— Кто? — спросила Белла.

— Как их там, — Вася помешкался, — Гэбэшники!

Белла похлопала глазами, удивленно наклонив голову.

— Гэбэ…

Юноша, яростно покивав, сжал губы.

— Они! — юноша указал пальцем в потолок.

— Сейчас же не тридцать седьмой, — с нервным смешком сказала Белла, — А Карл Иванович знает?

— Не знаю. Он в последние дни грустный. Мне кажется, что ты разочаруешь его своей новостью об уходе.

В груди Беллы что-то кольнуло от этих слов: Карл Иванович, несмотря на свое положение, был близким человеком для семьи Манежных. Он знал маму Беллы с юности, застал ее рассвет и печальный, но вынужденный уход, потом увидел и саму Беллу в компании родителей: семья обычно посещала Москву на новогодние торжества. Маленькая Белла запомнила его еще как не слишком молодого, но опрятного и приятного человека. Она не хотела его ранить так, но это — неизбежно.

— Да, ты прав. Тогда не буду говорить сегодня, потом.

Она посмотрела в далекий коридор, а затем, пожав плечами, ушла на репетицию.

* * *

— Да как ты не понимаешь, Веня, — бормотала с энтузиазмом Стрелкина, держа в руках кожаную папку с документами, — Это наконец последняя комиссия! И потом скажут… — она сделала короткую паузу, — Кто точно будет в числе счастливчиков!

Крысин смотрел на нее с искренним интересом и обожанием, слушая. Толпа не была помехой для их разговоров.

— Ну Ириш, быть кандидатом в кандидаты надо еще постараться! Тут осталась только медицинская комиссия и бумажная волокита. Я уверен, что тебе все по зубам!

«Переход на Кировско-Фрунзенскую линию».

«Переход с Кольцевой линии на Кировско-Фрунзенскую линию».

Гудение метрополитена. Особенный воздух металла и стен, усыпленных плиткой и светом.

— А куда нам надо, Вень? Напомни станцию.

— Сокольники, моя дорогая. Конечная, можно сказать.

— Все-таки я не пойму, крысеныш…

Они зашли в вагон.

— Что такое?

— Так ты кандидат или?..

В последнюю секунду в вагон забежала запыхавшаяся Белла, придерживая длинную юбку.

— Ах, успела!

Девушка вцепилась в поручень, чтобы уберечь себя от случайного полета в параллельную дверь. Манежная огляделась по сторонам, переводя дыхание. Крысин и Стрелкина тут же заметили недавно спасенную знакомую, переглянулись и обменялись легкими улыбками, значение которых было понятно только им. Вениамин помахал Белле. Она обернулась: девушка не ожидала встречи в таком месте.

— А! О! — Манежная, отлипнув от столба, подошла к знакомым поближе. — Не ожидала встретить! Здравствуй, Вениамин, здравствуй, Ира!

— Белка! Ой, Белла! — запнувшись, выпалила Стрелкина с широкой улыбкой, — Тоже не ожидали! Куда едешь?

Артистка окинула взглядом вагон, пытаясь скрыть странное чувство скованности: она не знала, стоило ли есть открывать на все правду.

— По делам.

Ирину, этот ответ, кажется, не устроил.

— О, это связано с работой? Ты же артистка!

— И да и нет. На медкомиссию еду.

— Плановый осмотр?

— Вынужденный.

— А до какой едешь?

— «Сокольники.»

Ира и Вениамин снова переглянулись с еще большим изумлением.

— Так, Белла, а теперь тут подробнее! — Стрелкина хлопнула в ладоши и пригласила сесть на свободное место.

— Чего подробнее?

— Ну не смущайся, красавица. Можно сказать, что все свои, — Крысин подмигнул.

Белла оробела еще больше, чуть краснея.

— Непростая артистка, значит… Отбор!

Карие глаза Иры загорелись пылким любопытством.

— Так ты это… Это!

Стрелкина покачала головой, словно маленькая девочка. Белла сжалась, желая случайно не проболтаться.

— Постой! Ты же… Не летчица? — девушка потерла подбородок. — Или условия поменяли?

— А-а-а, да, поменяли…

— Ого! А что —

Тут словесное нападение Иры прервал Крысин, похлопав подругу по плечу.

— Ириш, хватит. Видишь, как смущаешь Беллу: она потом нас бояться станет.

— Бояться, не бояться — все равно не денется от нас!

Белла, драматично вздохнула и, будто устав от внимания фанатов, повернулась в сторону окна.

— А вы зачем едете? — спросила она знакомых.

— На комиссию, — ответила Стрелкина.

— И ты тоже? — Белла изогнула темные брови, пялясь на Вениамина.

— Да, спящая красавица. Что не так?

Улыбнувшись во все тридцать два зуба, Вениамин смотрел, как искреннее удивление на лице Беллы сменилось откровенным шоком, который тут же испарился с черт.

— Так ты…

— О-о-о, да я не ворюга! — протянул Крысин с легкой ухмылкой. — Я думал, что ты это уже могла понять.

— А кто?

— Милиционер.

— А что забыл тогда там?

— Подругу сопроводить хочу. Это уже запрещено?..

Вениамин еле заметным касанием дотронулся плеча Иры, затем нежно сжав. Ткань рубашки смялась. Стрелкина, никак не реагируя на это, продолжила наблюдать за диалогом близкого и подруги.

— ..Хотя чего мне скрывать: тоже подаюсь туда.

«Станция: Красносельская».

Белла, не желая мириться со словами вора-милиционера, зарылась в свои мысли.

— А почему в органах работаешь? С детства мечтал?

Крысин повел бровью на такую прямую формулировку.

— Деньги, красавица.

— Ах… — Манежная закатила глаза, улыбаясь сладко и наивно, — Зачем же тебе деньги? Эти погони за ними?..

— Недалекая ты моя, — Вениамин потер подбородок, бросая взгляд на карту метро, — Деньги… Деньги — это все! — мужчина хмыкнул, — Кто же я без них, посуди сама…

— Интересная личность с добрым сердцем, крысеныш, — вставила Ира, подмигнув другу.

Вениамин смущенно спрятал гордый взгляд в ладонь, оробев. Черные ресницы дрогнули.

— Да, Ириш. — он поднял глаза, — Так кто же я без них, Белла? Гражданин простой, обыкновенный. А с ними и профессией, я, как минимум, Кри… Крысин! Вениамин Крысин! Звучит! — в голове звенела редкая напыщенная гордость, которой стеснялся сам милиционер.

«Станция: Сокольники».

Здание авиационного госпиталя было на удивление полно шума. В коридорах толпилось около пяти десятков человек, поровну поделенных по половому признаку: военные, пилоты и просто отобранные «из народа».

— А я думаю, что отберут не более двадцати человек, — заявила собеседнику молодая летчица с кожаной курткой на плечах.

— Да ну? Ты не знаешь, как Гагарина отбирали? Там их было-то побольше!..

Белла шла позади Иры и Вениамина, смотря по сторонам. В желтых выкрашенных стенах и запахе лака от дверей она не ощущала привычного комфорта. Все только начиналось.

— Белла? — Ира посмотрела назад, — Идем резвее! Кого-то боишься?

Стрелкина остановилась, поставив руки в боки.

— Как сказать, — артистка укусила внутренние стенки щек, — Это все мне незнакомо.

«А вдруг я тут буду совсем лишней?»

— Оттого и интереснее! Новое всегда привлекает!

Ирина подмигнула подруге и, махнув рукой, пригласила идти дальше. Белла потупила взгляд, будто не решаясь пройти за прозрачную установленную границу. Цокнув, Ира толкнула Вениамина в плечо.

— Да, Ириш?

Крысин понял просьбу подруги без слов: быстрым шагом он подошел к Белле, и, не церемонясь, взял ее под руки и потащил по коридору. Девушка недолго брыкалась, затем шумно вздохнула и закатила глаза.

— Будь смелее, спящая красавица! Тут тебя не покусают, — пробубнил Крысин. — Где твоя раскрепощенность? Вроде как циркачка…

— Вениамин, ну не начинай! — прошипела сквозь зубы Белла.

— А под куполом летать не страшно? Смелая же, когда надо.

Засмеявшись, Крысин отпустил Манежную. Та быстрым шагом добежала до очереди, приложив руку у груди от чувства волнения. Толпа, занятая разговорами, побросала легкие взгляды на Беллу Раймондовну: от силы ее узнало человека три-четыре — не каждый человек неба и земли примыкал к искусству, особенно цирковому. На лицах, понявших, кто нарушил гармонию в толпе, вырисовывался спектр эмоций от шока до странного уважения и возмущения.

Через полчаса у нужных кабинетов стояла прямая очередь. Деревянная дверь то открывалась, то захлопывалась. В воздухе висело ожидание и страх неизвестности. Подписи и прочерки на бумагах — шанс на мечту.

Когда Ира вышла из последнего кабинета, она прижала пустую папку у себе. Вениамин, обхитрив мужскую очередь, прошел осмотр в числе первых.

— Ну как, Ириш?

— Все как и было, на меня даже не наорали! Это хороший знак.

Вдруг в коридоре показалась высокая фигура. Это была женщина, примерно лет тридцати шести с русыми короткими кудрями, светлыми веснушками на щеках, в форме без знаков и погон. Ира тут же опешила, узнав.

— Зоя Владленовна!

Женщина тут же обернулась.

— Стрелкина, ты ли? — в голосе прозвучали задорные нотки.

— Я!

Зоя Ульянова подошла ближе и похлопала девушку по плечу.

— Вот уж да! Какими судьбами? — она глянула на толпу кандидатов, — Вместе с ними?

Ирина воодушевленно закивала, широко улыбаясь.

— О, все не изменяешь себе. Похвально — похвально, — Ульянова понимающе кивнула, затем перевела взгляд на Вениамина. — А ты от нее ни на шаг, да? — она выгнула бровь.

— Да, товарищ Зоя.

Женщина хихикнула.

— И в космос с ней полетишь?

Вениамин и Ира, коллективно смутившись от вопроса, переглянулись. Эта реакция больше раззадорила их знакомую.

— Да ты знаешь: я голову ради Иры готов сложить.

Стрелкина, краснея, закрыла рот Вениамину ладонью.

— Не говори так, дурак! Ты мне живым нужен!

Зоя еле сдержала очередной смешок. Дверь из ближайшего кабинета распахнулась — оттуда вышла Белла, вся красная и с кривой нервной улыбкой.

— Белла! Ну что? — Сириусовна тут же перевела внимание на Манежную.

— Все хорошо! — она покачала головой, — Еще один кабинет… — протянула она, влетая в соседнюю дверь.

— А это кто? — спросила Зоя.

— Белла, — ответил Вениамин, — Манежная, вроде… В цирке выступает.

— И она тоже кандидат? — Зоя посмотрела вдаль коридора, переваривая несовместимую информацию, — интересно.

— А Вы, Зоя?

— Я инструктором назначена! Буду тренировать один из отрядов.

— Ух ты! Инструкторов несколько будет?

— Ага, — Ульянова кивнула, — еще будет один, по крайней мере. Какой-то молодой человек… Позволь вспомнить… — она потерла подбородок, — Ах да, Небалуев!

Всегда улыбчивое лицо Вениамина напряглось. Крысин разинул рот, будто не веря.

— Что такое, Вень? — Ира хихикнула, — Рот закрой, муха залетит.

Он помотал головой.

— Он? Казбек? Серьезно?! — последнее слово чуть не вырвалось невольным вскриком.

— Да, а что не так, товарищ? Не ожидали?

Зоя не прекращала излучать спокойствие питона улыбкой и взглядом, когда рядом стоящий Крысин был готов взорваться от фамилии, которая буквально мгновение назад звучала на губах.

— Все куда… Интереснее, — ответил Вениамин, укусив нервно большой палец, бросив взгляд на окно, пропускавшее яркий поток света.

Когда мужчина понял, что на него никто не смотрит, то широко улыбнулся, обнажив скрытые неясные эмоции и золотой клык.

Небалуев, отпустил ли ты ту скорбь, которая душила тебя?..

Бежишь ли ты от боли снова и снова?

К вечеру здание госпиталя опустело. Белла, Ирина и Вениамин шли к станции метро.

— Так, Белла, — начала переспрашивать Стрелкина, — что тебе сказали?

— Стали упрекать, что моей медкнижки не было на месте и что я пропустила первый осмотр!

«Хотя я узнала обо всем слишком поздно! Какой первый осмотр?» — мелькнуло возмущенной мыслью в голове Беллы.

— Ого, а ты не проходила? — Ира наклонила голову.

Белла потупила взгляд.

— Я узнала о своем новом статусе буквально месяц назад.

— Но все же прошло?

— Да! Оказывается, они просто потеряли мою книжку.

И это было удивлением для Беллы! Она вообще не знала, каким образом ее смогли оценить. Может, эти пункты пропустили, надеясь на чудо?.. А может, ее нахождение здесь — абсолютная случайность?

Неловко. Страшно неловко. Всего-лишь заплатка в разрастающейся ране абсолютной системы. Одна ошибка, и…

— Но нашли?

— Нашли, — Манежная нервно сглотнула.

— Что сказали?

— Здорова, рост приемлем, а веса надо чуть прибавить. Если изменюсь — вероятно примут.

— А по опыту чего? — хмыкнула Ира.

— Опыт? — Белла приподняла брови, — Они зачли мои посещения аэроклуба. Удивлена, что это откопали.

— Ого! Артистка, которая покоряет небеса? — Крысин хитро прищурился. — Интересно.

— Покоряла, пока не поступила в училище, — с горечью в тоне парировала Манежная. — Со мной в кабинете тоже было человека три «из народа» — поэтому смотрели чуть лояльнее?..

Белла отошла от новых товарищей и оперлась о близ стоящее дерево.

— Но это все так странно. Это все так… выбило меня, — прошептала девушка под нос, вслушиваясь в тихую песню ветра, обвивавшего ее.

Крысин и Стрелкина переглянулись. Перед ними была такая картина: артистка цирка, обнимающая дерево и что-то бубнившая себе под нос.

— Она ищет гармонию с природой? — прошептал на ухо Иры Вениамин.

— Веня! — она искривила губы, сдерживая смех в неподходящий момент. — Тихо ты, дурак!

Ира подошла к Белле и положила ладонь на плечо. Манежная распахнула глаза. На несколько секунд она вправду выпала из реальности, забыв, что шла не одна.

— А! Ира!

Белла резко развернулась и, отпрянув от дерева, спрятала красное от стыда лицо. Крысин и Стрелкина посмотрели на нее.

— Волнуешься? — спросил Крысин.

— Нисколечко, — ответила Манежная, сложив руки у груди.

— Ну-ну, а глаза-то бегают, — ухмыльнулся Вениамин. — Ладно тебе, Белла. Я и Иришка видели тебя при худших обстоятельствах. Я думал, ты уже начинаешь привыкать к нашей компании.

— Ага, тебе придется, — Стрелкина деловито поставила руки в боки, уверенно улыбаясь. — Повторюсь: не отстанем!

Белла сдавленно кашлянула, пытаясь избавиться от ощущения неловкости.

— Ладно, хорошо-хорошо. Так… Чем вы мне предлагаете заняться сейчас?

Крысин остановился, потерев подбородок.

— Можем посетить ВДНХ!..

Предложение обыкновенное. Какой же ты житель Москвы, если не знаком с этой достопримечательностью?

— Когда еще я не попал в одну командировку, а Стрелкина была в отпуске, то мы часто проводили время здесь…

Ира, навострив уши, стала слушать словесный поток друга: хоть бы не выпалил ничего лишнего! Душа поэта!

— Однажды, когда мы сидели в обнимку…

Стрелкина, тут же сжав челюсти от нахлынувшего смущения, сильно похлопала Вениамина по плечу.

— Веня! Веня, твою мать!

Белла хихикнула.

— А Вы… дружите, что-ли?

Стрелкина рвано выдохнула, раскрасневшись. Крысин хмыкнул, переведя нежный и вопрошающий взгляд на подругу.

— А! Нет-нет! Мы с ним просто товарищи!

— Ира, может, Белла имела в виду реальную дружбу? — он успокаивающе улыбнулся.

Манежная кивнула.

— Да, а ты о чем подумала, Ир? — она наклонила голову, всматриваясь в пунцовое лицо, на которое падали рыжие пряди.

Стрелкина спрятала взгляд в землю.

— Забудьте.

Через некоторое время новоиспеченная троица товарищей оказалась на ВДНХ. Светило предзакатное солнце, скромно стояли зелёные деревья, невдалеке в фонтане шумела прохладная вода.

— Как думаете, а когда нам все объявят? — задала вопрос Белла, ребячески болтая ногами, сидя на скамейке.

— Вообще, — Стрелкина хитро отвела взгляд, — я подслушала, что в сентябре нас должны будут уже всех собрать! Как всех, — она поправила, — тех, кто точно прошел.

— Но я не удивлюсь, что они растянут эту шарманку до октября или ноября, — с легкой дерзостью в голосе развеял услышанное Стрелкиной ее друг.

— Да ну, Веня! У нас же всегда все распланировано! Пятилетки там, например.

— Ага, так точно! — продолжил Крысин, не переставая игриво улыбаться. — Если захотят, то на бумаге поправят! А реальность, Ириш, какая?

— Не начинай, еще и при Белле.

— Ой, что тут такого, милая моя? Неужели я не могу сказать о том, что думаю?

Ира прищурилась, уже не смотря на своего друга, а сверля его угрожающим взглядом. Крысин тут же оторопел и смущенно сжал губы.

— Ладно, понял-понял.

Белла, еле сдержав невольную улыбку от взаимодействия друзей, решила разбавить обстановку еще одним вопросом.

— Вы выглядите так, будто всю жизнь дружите, — заметила девушка, поглядывая на новых товарищей.

— Ну почти, — ответила Ира, не дожидаясь, когда Манежная договорит. — Помнишь, Вень?

— Чего, Ириш?

— Как мы познакомились…

* * *

Ира смутно помнила октябрь 1941 года. Будучи совсем несмышлёным ребенком она не понимала, почему ее отец стал так часто пропадать, а затем вскоре вовсе оставил её.

Касание мозолистых рук, поглаживающих белые от страха детские щеки.

— Доченька, я вернусь, обещаю.

Ира бросила взгляд на маму. Снежана смотрела на супруга, не шевелясь, словно навеки замершая статуя. В зеленых, когда-то ярких глазах, крупными каплями блестели слезы. Когда-то сияющее и ласковое лицо матери стало тускнеть.

Может, она уже похоронила Сириуса?

Мать хватала первые попавшиеся вещи, забывая о когда-то откладываемых мечтах или делах.

— Папа, мы же еще поиграем с тобой? — с надеждой прошептала маленькая Ира, не осознавая, что гармонию ясного неба скоро нарушит гул страшных машин в воздухе.

— Поиграем, моя хорошая.

Мужчина встал на колени и надел на шею Иры крупный медальон.

— Что это, папа?

— Это… Это чтобы я всегда был с тобой, — ответил мужчина, улыбаясь.

Дальше все в голове было смутно. Толпа. Шум колес поезда. Тыл. Поволжье. Папы нет. Он где-то далеко, но так близко в маленькой фотографии большого для малышки медальона.

Мама держала крепко Иру за руку, не отпуская от себя ни на шаг. Их поселили в коммунальной двухэтажке. Электричество давали редко. Для маленькой Иры чудом была буржуйка, излучавшая нежное тепло, похожее на объятия папы.

Сириус, Сириус… Самая яркая звезда.

Интересно, а папа такой же? Его же так зовут? А почему папу просто не зовут папой?

Поздней осенью было холодно: не помогал даже пуховой платок, которым Снежана крепко заматывала дочь. Деревянные стены изредка завывали от боли. Мама допоздна на предприятии: работала на благо Родины.

Маленькая Ира глядит на звездное небо, улыбающееся ей молочными зубами. Она улыбается ему в ответ, щуря карие глаза.

Небо ей подмигивает, бросая случайные слезинки. Рыжий огонек, еще не увидевший все ужасы, тянется ладонью к свету.

— Ира, а ну отойди от окна! — прозвучал из дверного проема громкий, но уставший голос матери.

Девочка нехотя отлипла от стеклянной плотной рамы, снова наступая на холодные полы.

— Идем лучше ко столу, я, — Снежана перешла на шепот, — хлеб принесла.

Глаза Иры загорелись. В эту ночь количество еды было немного больше — значит, утро должно быть добрее: такую закономерность вывела для себя маленькая Стрелкина.

* * *

Покупка товаров была ограничена, строго по талонам: необходимая мера. Снежана часто брала Иру с собой, так как поначалу боялась оставлять дочь одну дома. Людей было много, выстраивались огромные очереди. Толпа галдела, обсуждая последние вести с фронта, услышанные то от других людей, то прочитанные из обрывков свежих газет. Ира пока плохо понимала, о чем все так увлеченно говорили. Найдя свободный от ног и тел уголок, девочка встала цыпочки. Не в первый раз в её поле зрения попало чьё-то ловкое движение рук: это был мальчишка в грубой кепке и дерматиновой куртке, нахально обчистивший чей-то карман. Кудрявые чёрные волосы, видневшиеся из-под головного убора, придавали мальчишке, иронично, больше невинности.

— Мама… — прошептала Стрелкина родительнице, пытаясь указать пальцем на незнакомого мальчика.

— Ира, мы уже видели с тобой и бродяг, и попрошаек. Они не от хорошей жизни!..

Мальчик в кепке провожал их долгим взглядом, пряча в кармане уже почти собранный ловкостью рук рубль. Он щурился и будто чего-то выжидал. Забрав свою норму хлеба, Снежана, держа Иру, отошла от очереди.

— Ира, я сейчас зайду к тете Аглае, никуда не уходи.

Оставшись одна на улице, маленькая Ира тут же оробела. Гримаса воришки стала более угрюмой: его план начал разрушаться. Мальчик быстро направился к Стрелкиной. Он был выше и чуть старше, кажется, на года три.

— Ты что-нибудь видела, малявка?

— Я? — спросила девочка, сжимая ладошки у груди. — Нет.

— Да ты мне врешь! Думаешь, я не чувствовал, как ты меня взглядом в очереди пилила? — начал давить мальчик. — Любопытной Варваре на базаре нос оторвали!

— А потом прикрутили и клеем скрепили! — буркнула Ира, складывая руки у груди.

Воришка изумленно похлопал глазами, не ожидая такой зеркалки, и широко улыбнулся.

— Остра на язык, молодец, — он, видимо, восхищенный, поставил руки в боки. — У кого училась?

Ира опустила глаза.

— Сама!

Мальчик тяжело вздохнул: о прошлом плане с воровством надо было точно забыть. Что-то у него сжалось в груди при виде Иры. Такой же ребёнок войны.

— Ладно, хватит. Тебя как зовут? — постарался он задать вопрос деловито, почти небрежно.

— Ира!

— А я… — мальчик отвёл взгляд в сторону какой-то конторы, будто вспоминая — Я Веня.

Он почему-то протянул руку. Ира, загоревшись радостью от спонтанного знакомства, пожала ее.

— Будешь мне помогать воровать?

— Фу, нет! Это же плохо, — Стрелкина отпрыгнула, хмурясь.

— А почему ты мне руку тогда пожала? — маленький воришка ухмыльнулся.

— Так ты сам мне ее протянул. Я должна была отказаться? Это неуважение!

— К кому?

— К тебе, Веня.

Мальчик громко захохотал, снимая кепку.

— Ой, дурочка еще! Ладно, подрастешь — поймешь. Кхм, и… Никому не говори, что я тебе предлагал!

— Почему?

— Меня мама убьет.

— Ира, идем домой! — послышался невдалеке голос матери.

— А, мне пора, — спохватившись, Ира побежала в сторону родительницы, поправляя пальтишко.

— Да, пока…

Попрощавшись, Веня развернулся и направился в сторону эвакогоспиталя, где работала его мать.

Она не должна знать о его страсти.

* * *

К концу зимы Снежана стало еще больше пропадать на работе. Дочь она видела все реже и реже. Ире это не нравилось: девочка пыталась занять себя, играя с ребятами в детском саду или пропадая на улице лишние минуты, боясь наказания за это.

«Не ходи в чужой двор, Ира» — причитающе-поучительным тоном говорила мать, когда оставляла дочь одну.

Ее район был тихим, в отличие от центра. Иногда вдалеке слышались моторы советских самолетов — летали женские полки.

Бродячие собаки: кто их не боялся? Если поодиночке, то с ней можно договориться, если стая — остается надеяться на чудо.

В этот день Ира почему-то поругалась с мамой. Она не помнила, почему мать так сильно разозлилась на нее, но помнила, почему сама была зла на нее.

Она бежала быстро, не зная зачем, сильно желая куда-нибудь спрятаться. Слякоть на дорожках замедляла шаг, возражая протестую ребёнка с хлюпающим звуком. Сев на скамейку, Ира долго смотрела вниз, болтая ногами. На голых деревьях ещё не было почек.

— Почему мама ходит с каким-то дядей? — девочка склонила рыжую голову набок. — Она же обещала ждать папу.

Шум голых деревьев, изредка падавшие капли воды с крыш. Прохожие, выходившие и заходившие в подъезд изредка поглядывали на одинокого ребенка. Ира сидела еще где-то минут 15 перед тем, как встать и пойти куда глаза глядят. Три собаки. Беспородные брошенные дворняги будто поджидали маленькую жертву: они шли незаметно, неспешно, что даже не вызвало подозрений у Иры. Затем, обогнав, c лаем стали окружать и приближаться к девочке. Она замерла, напрягшись всем телом: пальцы оттопырились в готовности яростно размахивать и сопротивляться. Большего Ира не умела, да и не попадала никогда в такие ситуации за свою короткую жизнь. Выждав момент, она разорвала быстрыми шагами кольцо и ринулась в сторону соседних домов.

— Мама! — крикнула Ира.

Впереди были гаражи. Девочка, споткнувшись о бордюр, пролетела несколько метров перед тем, как впечататься ногами в бетон.

— Плохие собачки… Плохие, — перевернувшись и сев на пол, Ира вжалась сильнее в стену.

Вожак маленькой стаи, чувствуя страх ребенка, приближался медленно, угрожающе рыча. Кто-то невдалеке громко свистнул. Собаки тут же замерли, обернувшись в сторону звука. К ним медленно подкрадывался Веня, держа в руках кепку-восьмиклинку.

— Что, Тузик, Шарик, Бобик, — мальчик перечислил клички наугад, — скучно вам? Смотрите, что у меня есть! — он помахал головным убором, поманивая. — Сюда — сюда.

Веня посмотрел на Иру и прошептал:

— Беги, дуреха! Ой, не беги, иди! Я отвлеку.

Девочка подняла глаза, замыленные слезами.

— Веня, ты же!..

— Да иди уже, копуша! — буркнул Веня.

Мальчик попятился назад, собаки пошли за ним, настороженно подняв хвосты. Ира, дрожа от волнения, встала на ноги и быстрым шагом направилась в сторону улицы. Воришка специально растягивал время, давая Ире уйти на безопасное расстояние. Он поднял руки, чтобы специально увеличить свою тень, отбрасываемую на животных.

— А вы, — Веня ухмыльнулся и бросил собакам кепку, — хватайте! Уж лучше вещь, чем девчонка!

Животные налетели на восьмиклинку. Веня, видя, как собаки переключили свое внимание, стал медленно уходить. Он понимал, что эту кепку ему с трудом достала мама, то, что он должен был беречь ее, но он не мог бросить Иру в беде. Мальчик знал, что за такое ему не отвертеться от наказания. Когда злосчастный двор был позади, воришка огляделся по сторонам.

— Ира! Ира-а-а! — позвал он девочку, поставив ладони у губ.

Маленькая Стрелкина ушла недалеко: она сидела на скамейке, потирая влажный нос и щеки.

— Ира! — радостно воскликнул Веня. — А я думал, что ты убежала.

Он подошел ближе и взглянул в зареванные глаза.

— Веня! — Ира ахнула, — Ты цел? Я уже подумала…

Девочка сжала губы, стараясь почти неконтролируемый плач. Воришка замер и в удивлении приподнял брови, не понимая причины такой яркой реакции.

— Чего подумала?

— Что собаки… Они…

Веня хотел было засмеяться с воображения Иры, но что-то сдержало его. Он сел рядом, почесывая бритый затылок.

— Съели меня?

— Ага!

— О-о-о, ну фантазерка! Ладно, рева-корова, ты сама как? Болит что-то?

Ира кивнула.

— Нога болит.

— Ну ты, Ирка, ну… Ходить можешь?

— Не знаю, как-то шла. Хорошо было, — она потерла нос и шмыгнула.

Девочка снова посмотрела на Веню и сжалась.

— А где твоя кепка?

— Я отдал её собакам.

— Но она же наверное дорогая! Твоя мама не будет ругаться?

— Будет. Однако совесть моя будет чиста. Просто я, ты… Ты так испуганно сидела, что я не мог просто пройти мимо, и…

Ира, не слушая до конца, обняла мальчика. Веня опешил, замер, не веря, что это действие правда было в его сторону. Воришка поднял руки вверх, чувствуя странный ком в горле, будто сдаваясь чувству растерянности и неожиданной слабости перед ситуацией. Да и Веня сам не до конца верил в то, что может вести себя благородно к кому-то, кроме матери.

— Ну хватит! Еще телячьи нежности эти… Эх, девчонки, — прошептал Веня, чувствуя, как загорелись его уши.

— Тебя не обнимают?

— Обнимают.

— Но ты реагируешь как собака.

— Я?

— Да!

— Просто я мальчик, Ира. Мне эти нежности незачем!

— Да? — Стрелкина посмотрела на своего друга как-то разочарованно.

Воришка, прочувствовав странную силу взгляда на себе, замялся.

— Но а ты же не собака, поэтому…

Веня стыдливо спрятал взгляд и, кажется, пересилив себя, обнял Иру, прижав ее плечо к своему. Та засмеялась, забыв о боли.

— Веня, скажи: а ты боялся?

Мальчик задумался, пытаясь понять свою минутную смелость. На самом деле воришка раньше был довольно труслив, как и любой обыкновенный ребенок.

— Ты что! Я же… — запнувшись о свою ложь, Веня опомнился, — Ладно, боялся.

— Но ты же —

— Я просто хорошо это скрыл! Если бы я тоже напугался, то собаки бы учуяли это и точно разорвали нас обоих, — мальчик пожал плечами. — Ты далеко живешь отсюда? Давай домой провожу.

— Не знаю…

Ира посмотрела вдаль, потом по сторонам, ища ориентир.

— Вот там ларёк, видишь? Вот если от козырька налево, а потом идти до дома из дерева, третий по счету!

Веня прищурился, а затем кивнул.

— Понял. Пойдём, Иришка?

Маленькая Стрелкина обернулась.

— Как ты меня назвал?

Веня тут же отвёл взгляд, небрежно почесывая затылок.

— Ириша, Иришка. А что не так?

— Красиво звучит. Ладно, идём?

Встав со скамейки, Ира замерла и пискнула.

— Ай, нога!

Веня насторожился. Не врёт.

— Где болит?

— Здесь, — робко ответила она, указав на вероятно разбитую коленку, скрытую под слоем штанов.

Мальчик недовольно нахмурился, покачал головой.

— Ну как ты так, малявка? От собак летела? Крылья у людей, знаешь, не растут!

— Веня, ну прости, что я… Я…

Ира, выпятив губы, робко опустила глаза в пол. Когда она громко захныкала, то мальчик не знал, что ей ответить. Хотелось по-простому, дворовому: подтрунить, дразнить, а потом извинятся с натянутой улыбкой. Но тут случай другой…

— Ира, не время распускать нюни! Слезами ноге не помочь!

Веня посмотрел по сторонам.

— В госпиталь потащить — мама рассердится, да еще и кепка, — мальчик хлопнул себя по лбу. — Точно! Я же недалеко отсюда живу. Все, идем ко мне!

Мальчик глянул на Иру, которая стояла, опираясь на здоровую ногу.

— Или хотя бы ползем…

Веня, не предупредив, попытался подхватить девочку на руки. Та сразу начала отбиваться.

— Нет-нет! Убери свои руки! Я сама!

От резкого крика воришка отпрянул и, помотав головой, подошел снова к Ире.

— Давай, опирайся на мое плечо, израненный боец.

* * *

В доме пахло краской. Веня до сих пор не понимал, как его с мамой могли поселить в такую хорошую коммуналку: на его этаже ютилось всего лишь три семьи.

— Ты правда знаешь, как лечить? — спросила Ира, наконец присев на скамейку на маленькой кухне.

— Конечно! Моя мама работает медсестрой, она меня много чему научила.

— Ого, Веня, ты такой умный! — восхищенно пролепетала Ира.

— Не умный, а просто наученный! — поправил мальчик, доставая небольшую аптечку, — Я же не могу не помогать своей маме.

Спустившись со стула, воришка подошел к скамеечке.

— А что ты делаешь там? — в карих глазах блестело любопытство.

— Помогаю с перевязкой, обработкой ран у солдат, — начал рассказывать Веня. — Знаешь, сколько их сюда привозят?

Девочка похлопала глазами.

— Нет, — нерешительно ответила Ира.

— А тебе, — он свел брови и махнул ладонью, — И не надо знать! Мелкая еще!

Ира опустила глаза.

— Ну и ладно! Крепче спать буду! — фыркнула девочка, сложив руки у груди. — А сколько тебе лет, Веня? Большой такой, в школу ходишь?

Веня, не ожидавший такого потока вопросов от маленькой подруги, прищурился.

— Ир, сними с себя еще колготки. Мне же надо как-то рану осмотреть.

Недовольно замычав на игнорирование очень важных вопросов, Ира нахмурилась и стянула колготки чуть ниже колен. Веня оглядел рану: крупная ссадина.

— Все не так плохо. Так, потерпи немного, может щипать.

Когда мальчик стал обрабатывать коленку, девочка вскрикнула и рефлекторно пнула его ногой.

— Ёклмн, малявка, не так сильно! Ты че, кенгуру бойцовский?

— Прости…

— Ладно, на этот раз прощаю. Потерпи чуть-чуть, я же сказал, что будет больно!..

Ира хныкнула и, сжав губы, смирилась с ситуацией. Боль от раны стала ярче и нетерпимее на несколько мгновений: по щекам покатились слезинки.

— Ну, Ириш, чуть-чуть осталось.

Обработав рану, Веня перевязал ее. Потерев ладоши, мальчик отошел от подруги и поставил руки в боки.

— Все! Ты держалась почти молодцом.

Ира широко улыбнулась.

— А что мне делать потом с этой тряпочкой?

— Как домой вернешься — сними сама или попроси маму.

При слове «мама» Стрелкина вздрогнула, сжав медальон на груди. Веня вопросительно наклонил голову.

— Слушай, Ира, а почему ты вообще так бежала?

— Мама на меня накричала. Она почему-то забыла про папу и теперь ходит с каким-то дядей. Я иногда их вижу, называет другом…

Воришка похлопал глазами, улыбка спала с его губ. Измена! Предательство…

— Мама говорила мне, что папа уже точно… Но я не верю ей! Папа точно жив!

Веня посмотрел на девочку, чего-то ожидая. Кажется, что Ира снова была готова заплакать.

— Вот! Посмотри!

Стрелкина протянула мальчику медальон, висевший у нее на груди. Гладкое железо сверкнуло. Веня завороженно уставился на блестяшку, затем, придя в себя, надавил на кнопку, открывая. В рамочку была вложена фотография молодого человека: он был короткостриженый, по-своему статный, цеплявший решительным взглядом и военной формой.

— Это твой отец?

В голове воришки слышалось искреннее удивление.

— Да! — ответила Ира с гордостью.

— А какой он?

— Папа очень добрый и смелый!

Мальчик слушал эти слова с внутренней щемящей тоской.

— А какой твой папа, Веня? — спросила Ира из искренности.

Воришка тут же замялся и оробел.

Веня не любил, когда кто-то спрашивал про его отца: он не мог ответить сердечной правдой на вопрос. Мальчику становилось больно от чувства несправедливости, которое он познал слишком рано.

Сначала Веня не понимал, почему в один из дней папа не вернулся с работы домой, почему мама горько плакала, вырезая его лицо с фотографий, почему она стала одновременно более строгой и осторожной по отношению к сыну.

Лишь став взрослее, Веня понял, что его жизнь поделена напополам.

* * *

Улицы Покровского бульвара накрыла темнота. Спокойно. Воздух был холодным. Стрекотали сверчки. Свет книжной лампы горел слабо, падая на черные кудри. Вениамин смотрел в окно, потирая переносицу. Он не мог уснуть: эта проблема для него уже не новая, но все такая же мучительная. Крысин пытался научиться жить с ней, вылавливая «счастливые» дни, когда сон одерживал победу над оглушающими мыслями.

Ира прошла в комнату тихо.

— Вень, — прошептала Стрелкина, — чего не спишь?

Крысин резко обернулся, ахнув.

— Ира? А ты чего не спишь?

— Я воды попить хотела, и…

— Решила проверить меня? — спросил Вениамин.

— Да.

Пройдя в комнату, Стрелкина посмотрела на Вениамина. Мужчина не отрывал взгляда от подруги, глубоко вдыхая и выдыхая: его сердце бешено колотилось из-за чувства странной тревоги, пронзавшей все тело. Темнота рисовала пугающие и знакомые картины из-за недавно тронутой бумажки, которая стала плоским ключом к мучительным воспоминаниям. Выбросить? Он не мог просто так избавиться от того, что одновременно чуть не погубило и спасло его.

— Веня?

Ира наклонилась к его лицу, взяв его в ладони. На щеках Крысина были засохшие капли слез.

— Ты чего?..

Крысин медленно помотал головой и обессиленно посмотрел на Стрелкину. Его лицо было все таким неподвижным, а в темных глазах читалась ядовитая боль. Совсем не то, что привыкла видеть Сириусовна.

— Ира, просто… Побудь со мной рядом, пожалуйста, — умоляюще-тихо попросил он подругу.

На его обычно жизнерадостном лице не было улыбки. Из-за этого по спине Иры пробежала дрожь. Вениамин так и не рассказал о шраме.

Стрелкина села рядом, успокаивающе обнимая Крысина за плечи. Мужчина замер, затем прильнул ближе, утыкаясь в плечо Иры, словно слепой котенок, ищущий тепла.

— Дыши ровно, родненький, — ласково пробормотала девушка.

От нежного обращения у Вениамина заныло в груди. Когда рука Стрелкиной скользнула к шраму, осторожно поглаживая, то Крысин прижался носом к ладони. Дрожащая рука обхватила запястье Иры. Крысин произнес что-то невнятное. Ира оставила поцелуй на его макушке, вызвав у мужчины легкую улыбку.

— Все, засыпай давай, не морочь себе голову, — в голосе звучала растерянность, беспокойство и желание помочь, — чем бы то ни было…

Девушка не знала, что точно поменяло Вениамина за годы отсутствия в Москве, что сломало его в той несчастной командировке, куда он отправился… По своему ли желанию? А может на него повлияло что-то другое? Сейчас она лишь могла строить догадки, тыкая пальцем в небо.

Когда дыхание Крысина стало размеренным, Ира чуть расслабила объятия и, приподняв лицо Вениамина, рассмотрела его, проводя пальцем по обожженой щеке, губам, подбородку. Теперь он спал, то невольно хмурясь, то сжимая ладони, напрягаясь всем телом.

— Что же ты видел там?..

Ира, наклонившись, оставила на губах друга еле ощутимый поцелуй, заранее проклиная сердце за подобный порыв. Хватка на ее запястье ослабла, а соседнее дыхание стало более спокойным и медленным. Ночь на Покровке была тихой.

Примечания:

Предупреждение: в главе содержатся упоминания смерти.

Также событие, в котором участвовал Вениамин — отсылка к реальному Даманскому конфликту, который произошел в 1969 году.

---

Прошла неделя, вторая, третья. Белле уже стало казаться, что недавние события были долгой и злой шуткой. Нервы стали спокойнее, правда встречи с Павлом стали напоминать экзамен у сварливого учителя. Манежная, как обычно, встала ранним утром и, причесываясь у зеркала, что-то напевала себе под нос. Вдруг в комнату кто-то постучал. Девушка, обернувшись, бодро протараторила:

— Войдите, можно.

В комнату прошла соседка Алиса. В её руках был конверт.

— Белла, тебе письмо пришло!

— От кого?

«Неужели у мамы что-то случилось?» — мелькнуло в голове Манежной. Радость сменилась вспыхнувшим зябким беспокойством. — «А отец? Ужас, я забыла про них! Давно не звонила! Я плохая дочь! Все это время занятая, думавшая только о себе…»

— Какой-то ЦВНИАГ, — начала читать Алиса, вглядываясь в конверт.

Сердце Манежной пропустило удар, гребень упал на лакированный столик.

— Так, положи на кровать, я прочитаю, — беспокойство за родню сменилось чем-то более резким.

— Хорошо, — видимо, не желая перечить до конца проснувшейся соседке, Алиса спокойно оставила письмо на нужном месте и вышла из комнаты.

Белла, схватив конверт движением руки, распечатала его. Пальцы дрожали, разворачивая сложенное пополам письмо. Вздох. Ком в горле.

Неужели взаправду?

— Необходимо явиться к ЦВНИАГ близ станции «Измайловская», — читала между строк артистка, переставляя свои планы в голове. — Состоится собрание для кандидатов, успешно прошедших предыдущие этапы отбора.

Еще один нервный глоток воздуха.

— Отбор… Ах! Я!

Схватившись за голову, Белла рухнула на свою кровать. Сердце бешено качало кровь от пронзившего горло осознания.

— Ира!

В сознании проявился образ вечно улыбчивой рыжеволосой знакомой. Белла успела забыть ее и Вениамина.

— Ира была права.

Манежная перевела взгляд на настенные часы.

— А что если игры Павла?..

Часы дернули секундную стрелку как-то странно, будто протестуя словам Беллы. Девушка нервно вздохнула. Тревога окутывала хрупкое тело все больше и больше. Груз ответственности был ощутим так, как никогда прежде.

Дорога до цирка была недолгой: мысли в голове Манежной скрасили дорогу чувством волнения и тревог. Толпа мелькала перед глазами, иногда провожая артистку взглядом и улыбками. Когда Белла дошла до цирка, ее захлестнули странные эмоции: подкрался страх, стыд. Манежная вновь ощутила себя маленькой девочкой, совершившей что-то запрещенное и обязательно наказуемое. Будь она такой сейчас на самом деле — мама бы отругала, поставила в угол или, на крайний случай, дала подзатыльник или побила ремнём.

Почему?

Потому что она бы не хотела видеть свою дочь нигде, кроме цирка.

Светлые стены, как казалось Белле, не были такими приветливыми. Обыкновенно мягкий ковер впивался в подошву туфель. Осень была теплой, поэтому артистка могла позволить себе надевать подобное. Держа конверт в руках, девушка остановилась на половине пути, между этажами. Мрамор поблескивал в дневных лучах солнца, лившегося из окна. На лестничной площадке висело небольшое зеркало. Манежная по привычке поправила локоны, покрутилась, на мгновение забыв, к кому она шла.

Как отреагирует Карл Иванович?Белла долго и нерешительно стояла перед дверью в кабинет директора цирка. Она ходила из угла в угол, покусывала большой палец, а затем и ноготь. Тонкие угольные брови свелись к переносице. Когда дверь наконец распахнулась, а из кабинета вышел кто-то в темно-зеленой форме, Белла пригляделась: это был Павел Валентинович. В его руках была папка. Манежная обомлела: встреча была неожиданной.

— З-здравствуйте, — она смятенно поздоровалась.

Мужчина обернулся. На нём не было очков.

— О, Белла, здравствуй, — он улыбнулся серыми глазами.

Она спрятала взгляд в пол.

— Я буду ждать Вас у входа в цирк. Надо поговорить, — дополнил Павел.

Манежная кивнула и, сделав широкий шаг, зашла в кабинет Карла Ивановича без стука. Стены помещения были обиты темным деревом, мебель такого же оттенка сильно контрастировала с маленькой фигурой директора цирка. Деревяный паркет был практически полностью покрыт ковром. На стене висел портрет Ленина.

— Здравствуйте, Карл Иванович, — поздоровалась Белла.

— Беллочка, здравствуй! — мужчина улыбнулся.

В зеленых глаз, обрамленных возрастными морщинами, виднелась горечь.

— Карл Иванович, я хотела сказать Вам…

— Я знаю, — директор цирка сложил руки в замок, откинувшись на спинку стула, — Мне уже все передали. Приходил один офицер.

В горле Беллы образовался ком, а в аквамариновых глазах блеснула растерянность. Он говорил про Павла Валентиновича.

— И что он сказал?

— Что Вы прошли отбор в кандидаты.

Карл Иванович прищурился и невольно погладил свои уложенные седые волосы.

— Так, Беллочка, почему ты мне не сказала об этом? Почему не предупредила?

— Я не могла, Карл Иванович, — ответила девушка, сжав ладонь на груди.

Директор цирка часто мог обращаться к Белле на «ты», так как знал её с ранних лет. За все года она ему уже успела стать как дочь или внучка: родных детей у Карла Ивановича не было. На ответ Манежной мужчина покачал головой. В комнате ненадолго воцарилось молчание.

— Я понимаю. Это дело не для всех, но космос: ты же так далека! Да и подумай сама: справишься ли?

— Я… Я буду стараться! Пусть я на вид хрупкая, но я смогу! Правда смогу!

— Белла-Белла, — директор цирка снова поднял на неё взгляд, — Конечно, я до сих пор никак не переварю эту новость, но… Теряем такого артиста, — прошептал мужчина, потирая висок.

— Простите, — глаза артистки заблестели от слёз стыда, — Но я…

Карл Иванович встал из-за стола и, подойдя к Манежной, положил ей ладонь на плечо. Он видел, как горели её глаза. В них блестела надежда.

— Ну-ну, не надо, Белла. Это не значит, что я не принимаю твой выбор. Просто я, кхе-кхе, немного поражен. Не ожидал.

Впервые о возможном уходе Беллы он услышал почти месяц назад, когда к нему в кабинет завалилось двое гэбэшников. Тогда, и так седой директор цирка, казалось, поседел еще больше.

— Спасибо. А кто меня заменит?

— Тебя заменит товарищ Черных.

Беллу будто прошибло током.

— А она знает об этом?

— Я пока ей ничего не говорил. В последнее время Аня ходит как шелковая.

— Ага, — согласилась Манежная, — и меня еще почему-то сторониться стала.

Белла старалась не вспоминать о той встрече в гримерке.

— Отец Черных был недавно задержан. Взяточник. Попался на крючок НКВД, — мужчина кашлянул, поправил, — КГБ.

Манежная удивленно приоткрыла рот. В ее голову закрались странные мысли.

— Матери твоей, если что, скажем, что ты на гастролях. Что-нибудь придумаем.

— Я не знаю, сколько будет идти подготовка и дойду ли я до…

— Дойдешь, — с легкой улыбкой поддержал Карл Иванович, — Талантливый человек хорош во всём.

— Спасибо за такие слова, Карл Иванович, мне правда приятно.

Она обняла директора цирка, улыбнувшись от до боли в уголках губ. Он ответил на её жест.

— Знай, Беллочка: двери Цветного Бульвара всегда будут открыты для тебя.

Выйдя из цирка, Белла вытирала слёзы с щек. Слова Карла Ивановича растрогали её. Павел Валентинович ждал девушку у служебного входа, поглядывая то на улицу, то на деревья, то на папку с делом Манежной. Услышав звук двери, он обернулся, держа по привычке правую руку близко к карману.

— Белла, еще раз здравствуй.

Мужчина окинул взглядом артистку, которая изо всех сил старалась скрыть раскрасневшиеся глаза и лицо. Потекшая тушь снова выдавала её. Павел, набрав воздуха в грудь, полез в портфель, достал платок и протянул его Белле.

— Протри лицо, у тебя тушь потекла, — он указал на своем лице на зону под глазами, — Что на этот раз?

— На этот? — девушка, взяв платок, вытерла глаза, затем высморкалась, — Как грубо, Павел Валентинович! Вообще-то я разговаривала с директором цирка!

— Мне кажется, что ты слишком впечатлительна, — цокнул мужчина.

— Это плохо? — спросила артистка, нахмурившись.

— Нет, конечно. Это твоя особенность.

— Знаете, как непросто говорить своему работодателю о такой резкой переквалификации?

— Верю, не бурчи. Я тебя хотел вообще-то поздравить.

— С чем?

— Ты на шаг ближе к мечте советского человека, Белла. И ты ни летчица, ни военная.

Он подошел ближе, приподняв уголки губ в теплой улыбке-ухмылке.

— Скажи, не это ли настоящая фантастика? — спросил Павел с нескрываемым восхищением.

Белла посмотрела на наставника, затем резко схватила его за плечи.

— Да вся моя жизнь — фантастика!

— Верю-верю, — поддакивал Павел, отстранившись от девушки.

Добравшись до метро, они сели в вагон.

«Переход на кольцевую линию».

— Павел Валентинович…

— Да, Белла?

Стук колес поезда нарушал спокойствие между собеседниками, невольно заглушая слова.

— Карл Иванович, директор цирка, рассказал мне, что отец Черных был арестован.

— Да, — ответил мужчина кивком.

— Вы… Вы так много спрашивали про неё… Для чего?

Павел Валентинович еле сдержал воодушевленный вздох. Дело набирало большие и неожиданные обороты, от которых по телу пробегала странная дрожь! Довольно потерев ладони, мужчина глянул на Беллу. Та начала выкладывать все, что произошло вчера: в деталях, красках, подробностях, от которых Павел даже немного покривил лицо.

— Вот как. Все теперь проясняется, Беллочка!

Спокойные глаза Павла сжались в хитром прищуре. Он промолчал, покачав головой. В горле Беллы пересохло от странного волнения: казалось, что мужчина сузил её мир до безобразного размера.

«Станция: Измайловская».Голос на станции метро звучал с угрозой.

— Яков Черных был заядлым взяточником. Дочь пользовалась его положением и заходила за рамки приличия. Как думаете, может ли это остаться незамеченным?

Манежная хотела возразить, вступить в полемику, но в глубине души понимала, что Павел был прав. Выходили из метро они молча. Небольшая прогулка рассеяла воцарившееся давящее напряжение между Манежной и её наставником.

— А откуда Вы?.. — спросила Белла, набравшись смелости.

— Сарафанное радио на работе — страшная вещь! — отмахнулся мужчина.

— Павел Валентинович, Вы считаете, что это справедливо?

— Что, Белла?

— Арестовывать.

— Если человек нарушает покой народа и государства — да.

* * *

Из здания ЦВНИАГ Белла вышла вместе с Ириной и Вениамином, которых она успела поймать в коридоре. Павел отлучился, сказав, что у него остались дела по работе.

— Белла, а я же говорила, что у тебя все получится! — подбадривающе выпалила Стрелкина.

— Ира, но я до сих пор не могу поверить! — воскликнула Манежная.

Крысин, глянув на Беллу, ухмыльнулся.

— Во все надо верить! Знала бы ты, артистка, как Ира добивалась воплощения своей мечты. Женщин-то в летчицы практически не берут!

Он с нежностью глянул на Стрелкину, будто намекая ей на рассказ.

— Ах, Веня, для меня первые два курса — сущий кошмар! — летчица кивнула, потерев затылок.

Поступление далось Ире тяжело. Сперва комиссия посчитала девушку странной, затем напрочь отказала в поступлении, несмотря на хорошие показатели здоровья и неплохую характеристику. Вениамин, видя, как Стрелкина страдала из-за этого, поддерживал её любыми способами, будь это действия или слова:

— А хочешь я всем курсантам челюсти повыбиваю? — спросил он с ехидным прищуром. — Никого не остается и тебя точно возьмут.Ира захохотала.— Не надо, Веня. Я не сдамся просто так!

О поступлении Ира перестала грезить после третьего похода в приемную комиссию. Все изменилось с одним звонком в середине августа в тот год. Тогда Стрелкина поняла, что жизнь дала ей шанс быть свободнее запретов.

* * *

Вечер накрывал Москву темно-рыжей закатной пеленой осени. Прогулка была долгой: Крысин и Стрелкина показывали Белле потаённые уголки столицы, которые они открыли для себя будучи подростками. Манежная следовала за ними, задавая всевозможные вопросы.

— Ты когда-нибудь гуляла по крышам? — спросил Беллу Вениамин.

Манежная отрицательно помотала головой.

— Правда ни разу? — Стрелкина приподняла густые брови в удивлении.

— Ну да, — Белла сглотнула слюну, — Мне бы за такое голову бы оторвали.

— Так не пойдет, — хмыкнул Крысин.

Он подмигнул Ире. Она поняла его без слов.

— Идем за нами, покажем тебе одно место! — предложила Стрелкина, протянув Белле руку.

Взяв ладонь Иры, Манежная посмотрела на знакомых с недоверием.

— Не отстанем, — напомнил артистке Вениамин, подмигнув.

«Станция: Сталинская».

Дверь в подъезд дома на Смоленском бульваре была открыта, как и десять лет назад. Белла чувствовала себя страшной нарушительницей, когда шла между незнакомыми стенами и этажами. Город отходил ко сну.

— Ира, Веня, — артистка позвала товарищей.

— Да? Что такое? — спросила Стрелкина. — Страшно?

— Нет, просто, — Манежная призадумалась, — мне нужно кое над чем подумать. Я скоро подойду.

— Будем ждать, красавица, — сказал Вениамин, щелкнув пальцем.

Добравшись до заветного люка, Вениамин и Ирина остались на крыше вдвоём. Они не знали, сколько свободного времени им по случайности выделила Белла, но понимали, что не смогут убежать от романтики ночи. Сперва они молчали, вслушиваясь в тишину.

— Ира, — с нежностью обратился Вениамин, — Ты не представляешь, как я горжусь тобой, как я рад за тебя.

Он помнил общие моменты радости и печали. Помнил, как Ира, в детстве, впервые перед ним, в укрытии, восхищенно говорила о железных машинах, как, повзрослев, грезила о полётах, как плакала, видя уничтожение своей мечты в лице старых преподавателей. Несмотря на суровую реальность, Стрелкина продолжала бороться, бросая вызов себе и обществу: женщина тоже может покорить небеса!

— Иришка…

Ира обернулась. Голос был все еще радостный, лучистый, как утром, когда она распаковала заветное письмо.

— Да?

— Можно я тебя поцелую?

— Смотря куда, крысеныш, — ответила она с придыханием, широко улыбаясь.

Крысин сжал подругу в нежных объятиях и оставил на её лице несколько поцелуев. Отстранившись, он мельком глянул на губы, смиренно выдыхая. Ира хихикнула. Прохладный ночной воздух обвевал раздразнившихся прогулкой друзей. Рука Вениамина все ещё ласково сжимала талию девушки через белую ткань крахмальной блузки.

— Да ты джентльмен!

— Я всегда был им, Ира.

«Для тебя всегда».

Крысин все поглядывал на губы Стрелкиной, робко опуская чёрные ресницы, когда ощущал на себе взгляд подруги. Они, сами того не осознавая, создали пропасть и оставили недосказанные слова в сердцах друг друга.

— Москва блестит сегодня как-то по-особенному, — указал Вениамин на расстилающийся с крыши пейзаж города. — И звезды ярче светят, не замечаешь?

Он рассуждал медленно, вкушая лёгкими каждый вдох ночного пряного воздуха. Крысин бросил взгляд на Иру, которая тоже любовалась огнями города, сидя на бетонной поверхности крыши. Стрелкина медленно кивнула, поправляя развевавшиеся на ветру волосы. Взгляд парня зацепился за это — такая красивая, чуткая и смелая. Нет, не прошло!.. Крысин, сев ближе к Ире, снова рассмотрел до боли знакомые черты. Вдруг Стрелкина вздрогнула и съежилась: Вениамин тут же понял невольный намёк и, сняв куртку, аккуратно накинул её на плечи подруги.

— Лучше?

Ира, стараясь скрыть румянец, кивнула.

— Лучше.

Ветер был спокойный, свежий. Они сидели молча. Крысин накрыл ладонь Иры своей, аккуратно поглаживая. Услышав лёгкий смешок, Вениамин увереннее сжал ладонь в своей. Стрелкина прильнула ближе к плечу друга своим и, бросив взгляд на губы, прикусила свою.

Маняще странно.

Юноша, вздрогнув, ощутил тягучее тепло в области рёбер. Страшно знакомый жар туманил сознание, желая ничего больше, чем наконец прижаться к Ире с поцелуями. Несмотря на сдержанность и многолетнюю товарищескую связь, в мыслях и мечтах Крысина мелькали более свободные, страстные и трепетные желания, от которых перехватывало дыхание, от которых становилось стыдно перед самим собой — чёртово ты животное, Вениамин!

Стрелкина закрыла глаза и потянулась ближе, видимо, давая одобрения на воплощение давней мечты. Внутри парня все замерло: не спит ли он?.. Крысин, обняв лицо Иры ладонями, осторожно поцеловал её. Стрелкина не сопротивлялась, а наоборот ответила на нежные касания губ, зарывшись пальцами в черные кудри, перебирая. Вениамин ахнул от такой ласки.

— Ира?

— Веня, — отстранившись, Сириусовна прошептала в сухие губы, — просто решила создать небольшую оттепель между нами.

Глаза Вениамина горели оживленно. Он прильнул к подруге ближе, желая большего тепла. Стрелкина приложила палец к губам друга.

— Ты хочешь нарушить наш устный договор? — в голосе звучал странный намёк.

— Я? Ох, Ириш…

Крысин бросил ещё один нежный взгляд на подругу. Стрелкина провела по его шраму ладонью — парень вздрогнул, смотря вопрошающе.

— Его же условия в силе? — голос Вениамина был удивительно робким.

— Да, а что?

— Просто я исчез из твоей жизни на столько лет, — Крысин набрал побольше воздуха в легкие, чувствуя, как смущение заставляло его руки дрожать, — вдруг ты успела найти кого-то, кто тебе стал более дорог.

Стрелкина сжала его лицо сильнее.

— Ты с дубу рухнул, Веня? — тон грубоватый, но по-своему нежный, опустивший с небес фантазий.

— Ира, мы люди взрослые, все возможно.

— Ты точно головой в этой командировке не ударялся?

— Иришка...

Шепот Вениамина звучал благоговейно. Он положил голову на плечо подруги, выдыхая. Стрелкина провела ладонью по черным кудрям. Глаза Крысина чуть потемнели, а сердце забились быстрее, когда он снова бросил взгляд на неё влажноватые губы. Стрелкина, ухмыльнувшись, обняла друга крепче.

— Давай оставим это на потом, — прошептала она, снова приложив палец к губам Вениамина. — Сейчас просто побудем вместе. С Беллой, если наша циркачка нигде не потерялась.

Они обменялись еще одним поцелуем, от которого у Крысина заныло в груди: заслуживал ли он его? Заслуживал ли он её? Но так хотелось…

Когда сзади приоткрылся люк на крышу, Крысин и Стрелкина отпрянули друг от друга, будто застигнутые врасплох подростки. Белла посмотрела на них с улыбкой.

— Простите, что так долго отсутствовала! Замечталась! — Манежная виновато хмыкнула, подойдя к друзьям.

— Надо же, а мы думали, что ты потерялась между этажами! — Ира дразняще улыбнулась, пихнув Вениамина в бок.

— Ир, но в доме всего —

Стрелкина резко покраснела.

— Не умничай! — девушка закатила глаза, — Вот вечно ты!..

Белла посмотрела на друзей, похлопав ресницами. Вдруг на её лице вырисовалась странная улыбка, которую она тут же прикрыла своей белоснежной ладонью. Манежная звонко захихикала, затем громко и смущенно кашлянула, отводя от себя всевозможные подозрения.

— Я случайно, просто я подумала…

Вениамин выгнул в любопытстве бровь, Стрелкина же смущенно сжала губы.

— Ладно, ничего. У меня слишком хорошая фантазия, — Белла, сняв с себя ответственность за ответ, села на бетонную поверхность крыши.

Открывшийся перед девушкой вид вырвал с её груди восхищенный вздох.

— Нравится? — спросила Ира.

Манежная кивнула. Она посмотрела на новых товарищей, которые когда-то показались ей врагами. В лазурных глазах блеснули капельки слёз: впервые за долгое время Белла почувствовала себя свободной. Ветер, обвевавший её белые, как снег, волосы, напоминал о старой мечте.

Скоро мгновение свободы сменится новыми запретами.

— Девочки, давайте считать, что это ночь перед новой главой жизни! — Вениамин улыбнулся, обнажив золотой клык.

Они говорили долго и много: серьезное сменялось глупым. Манежная, на удивление, не ощущала себя чужой. Вскоре вечер сменился ночью.

* * *

— Либо я умру от азарта, либо умру, будучи любимым ею. Если она уже сделала выбор и он не я, то…Крысин прижался к стене контрольно-пропускного пункта, в непривычке куря привезенный тайком табак. До командировки он курил от силы несколько раз. Первый: предложили во дворе мальчики, после реэвакуации. Второй: подогнала компашка с исторического факультета, где учился Крысин.

— То?

— То останусь милиционером, который предпочёл материальную страсть духовной и телесной.

— А?

— Неужели правда не понимаешь? Останусь вором. Но я думаю, что Ира не может так поступить, она не такая…

Вениамин прикрыл глаза, улыбаясь по-юношески влюбленно: удивительная искренность украсила его уставшие черты. Собеседник с большими глазами хмыкнул.

— Так нам ещё тут почти два года быть, сечешь?

— Секу. Ах, и как долго же… А ведь за эти два года мы могли бы…

— У-у-у, ну все, волк влюбленный, больно-ты размечтался, — хихикнул юноша.

— Просто ты не понимаешь моих чувств, Анатоль. Влюбишься — поймешь как никогда.

Но Анатоль так и не узнал, что такое любовь. В тот роковой день он упал первым, успев схватиться за оружие. Китайские солдаты убили его выстрелами пуль, затем затоптав сапогами. Он помог сохранить немного времени.

Потом упал еще один, и еще один…

Вениамин с скорбью смотрел в большие мертвые глаза такого же, как и он, юноши, только начинавшего жить. Потом, схватив оружие, погрузился в забвение. В голове резонировали выстрелы, крики — звуки смерти.

Осознание накрыло ударом хлыста.Ондатер, держа осколок зеркала в руках, обходил опустевший пункт. Зачем? Кажется, он желал найти кого-то, кто еще мог жить: неважно, свой или чужой.

Он бросил взгляд на стены. Пахло кровью. Запах заползал под одежду, норовил попасть под кожу, слиться с выжившим воедино, стать вечном напоминанием о трагедии. Подкрепление было вызвано: люди с ближайшей воинской части должны были прибыть с минуты на минуту. Успели. Время стало вечностью.

Небалуев Руслан Гаврилович был бы не рад, если бы увидел, куда попал один из его «воспитанников».

Забвение. Запах гари.

Вениамин опустился на пол, прижавшись спиной к стене. Из груди вырвался смешок, который медленно стал истерическим гоготанием, мешавшимся со слезами, текшими из черных глаз. Окровавленные руки неосознанно сжимали лицо. Свежий ожог отдавал резкой болью, воспаленная кожа прилипала к дрожавшим рукам. Дыхание стало тяжелее. Глаза закрывались, желая оберечь от пережитого ужаса.

— Мама… Ира… Отец, — вырвалось в бреду с горьким хрипом. — Я виноват. Он виноват… Они виноваты…

Огонь быстро распространялся по зданию. Вениамина обнаружили в практически невменяемом состоянии, окутанным пьяной адреналиновой дымкой. Ондатер чуть не набросился на одного из солдат, когда тот пытался спросить о состоянии. Он свалился на их плечи, движимый ужасом и желанием убивать.

— Да че ты лезешь к нему, тьфу ты! — буркнул юноше человек старше по званию. — Не видишь, что у него голова дергается? Как придет в себя — расскажет. Он единственный выживший в этой заставе.

Вениамин сидел в отдаленном штабе. Далеко от крови. Разговоры солдат звучали для него не важнее шума телевизора в ночное время. Ондатер медленно повернулся в сторону «коллег», сорвав с лица оставшуюся часть балаклавы. С груди вырвался смешок. Потом еще один, пока на уголках глаз не заблестели слёзы. Вениамин, всхлипнув, спросил почти смиренно:

— Почему я не остался там?Он повторил вопрос.

— Потому что незачем оставлять выжившего умирать, — ответил кто-то старше по званию.

— А я живой? А она? Она!..

Он помнил, что она разбилась.

— Она тоже жива. Она тоже! Жива…

Солдаты переглянулись, пожали плечами.

— Вы в безопасности, не беспокойтесь.

Вениамин обернулся: чувство агрессии сжимало его в тисках. Ноздри расширялись от частого дыхания, а темные глаза, казалось, стали полностью безжизненными.

— А он… Он…

По щекам текли горькие слёзы. Больно. А он не знает такой боли.

«Он не дождётся».

* * *

— Опять кошмар приснился?Ира нависла над Вениамином, обхватив его лицо ладонью. Крысин, ничего не говоря, долго смотрел на подругу, а затем притянул её к себе, кивая. В другой комнате гудел холодильник, нарушая ночную тишину и еле слышимое дыхание.

— Сам не знаю, что это со мной…

Стрелкина поцеловала друга в висок, успокаивающе поглаживая шрамированную щеку. Карие глаза смотрели на парня с нежным беспокойством. Крысин улыбнулся, сдерживая невольные слёзы.

Не перед ней. Только не сейчас.

— Спи давай, Веня. Я рядом.

---

Примечания:

Новая сюжетная арка! Наконец!

Давайте сделаем вид, что Звёздный городок уже тогда функционировал в нормальном виде. Я умерла подбирать максимально точную информацию.?

---

Приказ вышел в конце октября 1961 года.

К ноябрю Звездный городок стал шумнее: новоприбывшие кандидаты стояли уже за КПП, забирая свои сумки. Белла приехала вместе с остальными. С момента последней комиссии количество уменьшилось до двенадцати человек: шестеро мужчин и шесть женщин.

Комнаты и коридоры знакомого общежития опустели, когда Манежная покинула Москву. Вальдемар долго допытывал Васютку вопросами, пока сам Карл Иванович не сказал ему. Черных наконец заняла место, за которое боролась годами.

Дул прохладный ветер, деревья были почти голы. Яркие здания общежития сменились свежими, серыми, кирпичными. За забором, под контролем людей в штатском… Новый этап, ведущий к чему-то великому.

«Циркач — не космонавт!» — крикнул кто-то из кандидатов еще тогда, в мед. госпитале.

Тогда Беллу будто пронзило током.

Я докажу обратное.

Их собрали в широком зале. Евгений Анатольевич Карпов и Сергей Павлович Королев смотрели на кандидатов второго отряда, приветствуя.

— Товарищи кандидаты, вы здесь собрались не просто так, — начал Евгений Карпов. — вы будущее космонавтики, будущее своей великой Родины…

— Либо её разочарование, — продолжил Королев.

Воодушевленное лицо Беллы застыло в колючем испуге. Ира, заметив это, еле сдержала тихое хихиканье.

— Привыкай, — шепнула она.

— Сергей Павлович, ну не пугать же новобранцев с порога.

— Но я думаю, что они понимают, куда попали, — ответил Королев.

Зал заполнился смехом, разрядившим обстановку. Покрутив головой, Белла увидела, что по углам зала стояли люди в форме: темно-зеленой, знакомой. Она узнала Павла Валентиновича и невольно заулыбалась, будто ребенок на утреннике, увидевший родителя. Мужчина мельком глянул на кандидатку и кивнул, не отводя взгляда. После он еле коснулся запястья Марты, стоявшей рядом, незаметно указав в сторону толпы. Когда зал стих, Карпов и Королев продолжили торжественную речь. Манежная, вслушиваясь в каждое слово, сжимала ладонь у груди: незнакомо, интересно, трепетно. Взгляд на Иру: она тоже была воодушевлена, но ярче, сильнее, опаснее. Сколько раз она встречалась с риском лицом к лицу?..

Из зала кандидаты вышли толпой. У общежитий они разделились: группа девушек пошла за Зоей Владленовной. Их поселили на первом этаже, парней — на втором.

— Вот ваши ключи, — Ульянова протянула Ире и Белле связку.

Девушки переглянулись.

— Спасибо, товарищ инструктор.

— Спасибо, Зоя Владленовна.

— Ох, ну не стоит. Белла, я не ваш инструктор.

Манежная смущенно кашлянула.

— Ой, забылась. А кто?

— Небалуев. Ах да, — она обратилась к обеим, — он страшный педант и не любит нарушений устава.

— Какого еще устава?

— Его устава, — хмыкнула Зоя.

— Хотя у него ещё молоко на губах не обсохло. Я в его года фашистов сбивала, а не языком мямлила.

Ира самоуверенно ухмыльнулась.

— Да ну? Ну посмотрим, кто кого…

Зоя хитро повела бровью.

— И, Ира… Не води своего друга по ночам на этаж.

Стрелкина, громко кашлянув, спрятала красные щеки в ладони.

— Ну Зоя, мы с ним просто друзья!

— Я не позволю, — подыграла Манежная, заставив раскраснеться Иру еще больше.

— Все, хватит шуток. Марш в комнату — приводить себя в порядок! У вас вечером построение!

Девушки юркнули к себе, попрощавшись. Помещение было небольшим, скромным: две кровати, шкаф, полка и один письменный стол.

— Как делить будем?

— Как? Ты же артистка — на потолке будешь.

— Смешно, Ир, — ответила Манежная, поставив свою сумку c вещами на пол, — Моя в правом углу!

Стрелкина молча согласилась и встала ближе к свободной кровати.

—Белл, как думаешь…

— А?

— В комнате должен быть чайник? Или на этаже?

Белла потупила взгляд: она не ожидала вопроса такого характера от Иры.

— Не знаю. У меня на этаже был в общежитии.

Лётчица нахмурилась.

— Да уж! Ну ладно, без него проживем, — Ира хмыкнула, — Я как-то же почти четыре года пробыла без изысков!..

— Кто-то сказал «чай», девочки?

Вениамин вылез из-под кровати, убрал пыль с тёмных волос и встал на ноги. Белла вскрикнула, а Ира, видимо, привыкшая к подобным выходкам, поставила руки в боки, смотря на друга.

— Крысин! — обратилась она несерьезно-грубовато.

— Да, Ириш? — Вениамин растянул губы в глупой улыбке.

— И долго ты там был?

— Ну, я успел подслушать, как Зоя вам инструктаж устроила.

— А если бы мы с Беллой… Ай, да черт с тобой!

— Я бы не смотрел! — Вениамин почесал затылок и постарался перевести тему, — Так чай надо?

— Да! — воскликнула Манежная.

Стрелкина лишь кивнула, соглашаясь с соседкой по комнате.

— Дайте мне десять минут! Нет, пять!..

Девушки переглянулись, когда Вениамин быстрым и тихим шагом покинул комнату. В коридоре стоял шум.

— Будем знакомиться с другими? — спросила Белла.

— Да ну! Завтра всех и разузнаем, — подмигнула Ира и потянулась к сумке, достав оттуда некоторые тёплые вещи и кружку с заклеенной ручкой. — Итак их лица будем года два-три видеть.

Белла бросила взгляд на кружку.

— Ир, у тебя…

— Трещина? Знаю. Мне её Веня подарил на семнадцатилетие. Я её потом с собой в училище забрала. Жалко выбрасывать: хорошая.

Девушка провела по гладкому фарфору с рисунком города.

— ГДРовская. Не представляю, как её достал.

Белла с лёгким смешком закатила глаза и принялась разбирать свои вещи. Через несколько минут дверь распахнулась: в проеме стоял Вениамин. В руках парня был чайник.

— Я вернулся! — объявил Крысин самодовольным тоном. — Время не засекали?

Ира аккуратным движением забрала находку, придерживая от неё тонкий шнур.

— Мы с Беллой даже поболтать не успели, — причитала Стрелкина.

Когда чайник оказался на комоде, девушка развернулась к Вениамину с подозрительно пронзительным взглядом.

— Признайся, крысеныш: своровал?

Белла насторожилась, но почему-то не смогла сдержать улыбки из-за разворачивающейся сценки. Крысин почесал подбородок, хитро прищурившись.

— Ну нет, Иришка. Я всего лишь перераспределил ресурсы: каждому по потребностям, — протянул он театрально, похлопав ресницами.

Стрелкина фыркнула и стукнула друга по лбу.

— Если его потом будут искать, знай, — Ира взяла Крысина за обожжённое ухо и притянула к себе, чтобы прошептать, — ты первый пойдешь под трибунал за кражу государственной собственности!

Крысин засмеялся и, видимо забыв о присутствии Беллы в, комнате, накрутил локон волос Иры на свой палец, не сводя глаз с подруги. Стрелкина легонько ударила друга по щеке, помогая ему опомниться.

— Начнем чаепитие? — все также невинно спросил Вениамин.

— А тебе можно находиться в этом крыле? — Манежная прищурилась.

Крысин подмигнул циркачке.

— Я — наблюдающий.

Когда чай был разлит по чашкам, а на столе печенье (тайком взятое Стрелкиной), в комнате стало шумнее. Белла и Ира сидели на своих кроватях, а Вениамин занял свободный стул. Манежная, подув на горячий напиток, опустила голову в мыслях. В плавно текущем разговоре образовалась пауза. Стрелкина заметила, что Белла копалась в мыслях.

— Белла, ты не лишняя.

Артистка подняла взгляд и легонько улыбнулась.

— Спасибо, Ир. Прыгать-бегать я умею, а теория… Я же…

Манежной казалось, что знаний, полученных во время подготовки с Павлом, было катастрофически мало. Ира покачала головой.

— Белла, ты думаешь, что тут в центре собрались одни уникумы?

Девушка замялась. Стрелкина встала с кровати и хлопнула подругу по плечу.

— Ну не унывай так сразу! Я тебе помогу, если что!

— Почему?

— Мы же друзья.

Хотелось верить.

— Верно, — поддакивал Крысин, — Ира своих не бросает.

Почему-то Белла не слышала в словах Иры и взгляде Вениамина подвоха.

Белла, прикрывая благодарное смущение улыбкой, прислонилась к стене. Через полчаса в коридорах кричали репродукторы: объявляли вечернее построение. Вениамин выскользнул из комнаты. Стрелкина вышла бодрым шагом, а Белла плелась под подбадривающее: «Привыкай, это тебе не цирк!»

На плацу было прохладно — часть кандидатов были в своих куртках или кофтах: начальство позволяло, так как форму еще получили не все. Манежная мельком оглядела стоявших. Мужчины были невысокие, но хорошо сложенные, спортивные; девушки, такие же статные, о чем-то сдержанно говорили. Шеренга затихла, когда перед ней появилась Зоя Владленовна. Женщина окинула взглядом присутствующих. Позади неё, у столба, стоял Павел и какой-то мужчина в темно-синей форме. Незнакомец был высоким, слишком заметным, слишком грубым на вид для меланхоличной погоды на улице.

— Итак, товарищи кандидаты, — начала Зоя, — спешу порадовать Вас расписанием на завтра…

…6:00 — подъем;6:30 — зарядка;07:00 — завтрак;

08:00-12:00 — теоретическая подготовка…

Белла слушала, ощущая, как волнение расползалось колкой змейкой. Все смешалось в кашу. Она посмотрела в сторону: взгляд светло-голубых глаз пронзил её. По телу пробежала дрожь, которая не предвещала ничего хорошего. Мужчина, стоявший за одним из кандидатов, улыбнулся. Как-то приторно, как-то странно.

— А теперь свободны! В десять вечера отбой! — ровный тон Ульяновой говорил об окончании построения.

Белла зашла в коридор общежития в числе последних. Она не заметила, как кто-то подкрался к ней сзади.

— Так-так, — сладкий голос пытался заползти в уши, — я слышал, что в серых стенах затесалась милая циркачка.

Манежная, опешив, повернулась. Перед ней стоял высокий для кандидата блондин с зализанными волосами. Он ехидно прищурился, явно наслаждаясь растерянностью.

— Иннокентий, — представился он, протянув руку.

Белла фыркнула и отдернула свою ладонь.

— Какой нрав, — мужчина приподнял бровь, — я же просто хотел познакомиться. Одна команда, все дела…

Девушка цокнула.

— Отойди от меня, — голос Манежной невольно дрогнул.

Иннокентий, несмотря на протест, наклонился ближе.

— Чего же ты боишься? — дыхание обжигало лицо. — Я же не зверь.

Белла сжала руки в кулаки, готовая ударить навязчивого идиота по лицу, как вдруг:

— Если ты сейчас не уйдешь, то тебе будет нехорошо.

Кандидат повернулся: в двух шагах от него стоял Вениамин. Кеша ухмыльнулся.

— Крысин, ты давно в няньки куколкам записался?

— Не твое дело, петух смазливый.

Манежная замерла. В глазах Крысина мелькнуло что-то тёмное. Или это просто удачно моргнула широкая лампа?

— Понял — понял, — Иннокентий театрально поднял руки в жесте сдачи и быстро ретировался.

Вениамин посмотрел на Беллу с беспокойством. Карие глаза блеснули.

— Все в порядке?

— Да, спасибо…

— Не за что. Пойдем лучше чай пить — Иришка ждет.

— Хорошо, но я подойду попозже. Мне нужно собраться с мыслями.

Крысин кивнул.

— Понял. Только будь осторожнее и не молчи, если он к тебе снова полезет. Разберемся.

— Я и сама могу, — она закатила глаза, но не смогла сдержать улыбки от осознания того, что была не одинока в этих стенах.

Стены сменились улицей. Манежная старалась сохранять привычное спокойствие, которое сегодня обросло настоящей тревогой: пути назад нет. Сев на скамейку, девушка устало выдохнула. Холодный ветер завывал между корпусами, заставляя ветки деревьев колыхаться. Мягкий свет фонаря падал на Беллу — как прожектора в цирке, но теперь приглушенно и одиноко.

— Думаешь о великом? — за спиной прозвучал знакомый голос.

Позади стоял Павел, в темной шинели и привычными очками-нулёвками на лице. Белла, взвизгнув от неожиданности, обернулась. Мужчина сдержал хохот.

— Вовсе нет, Павел Валентинович, — ответила девушка.

— О чем тогда, звёздочка? — на последнем слове уголки губ офицера невольно дрогнули.

Это обращение от Черных звучало для Манежной издевкой, а от Павла чем-то родным и добро подтрунивающим.

— Мне кажется, что я чужая здесь.

— Не смей так думать, — покачал головой мужчина, — Быть выбранной изначально из-за пропаганды одно, но стать выше каких-то бумажек — другое. Я рекрутировал тебя не один месяц и знаю, что ты не так проста.

— Дядя Паша, — Белла повернулась в сторону наставника, — А если у меня не получится?

— Верну в цирк, лично. Тебя там все равно ждут.

— Я…

Белла спрятала взгляд лазурного блеска.

— Я не хочу подвести ни себя, ни Вас…

— Меня? — Павел поправил очки.

— Да. Вы со мной столько бегали.

— Это моя работа, Белла. Вы думали, что я Вас брошу после окончания мед. отбора?

— Да.

— Но этого не произошло. Радуйтесь, что Вам не поставили другого куратора-наблюдающего.

Вдруг Манежная почувствовала прикосновение. Павел вложил в ее ладонь шоколадку «Алёнка».

— Держи. Завтра тяжелый день.

— Спасибо.

— … И не бойся товарища инструктора.

Когда Белла хотела сказать слова благодарности, Павел исчез с поля зрения.

— Как тень растворился…

Луна почти виднелась на небе. Чай в комнате общежития уже остывал. Манежная, примирившись с чувствами быстрее, чем ожидала, пошла к друзьям.

---

Примечания:

Белла потерянная дочь Павла (и все равно, что между ними разница почти как у Беллы и Казбека)