Петля (джен)

Слова Сергея имели сильный эффект. При очевидности мысли, я был ею поражён и взволнован. Словно Сергей сдергул с меня одеяло, словно снял каналы, словно заставил заново очнуться и почувствовать себя человеком. Я знал, что петля делает не первый круг, я знал, что пытался прежде, и знал, что мне так тяжело потому, что я уже не справлялся. Но Сергей был прав, прав, если мне удастся хотя бы только один раз, все переменится. Так существенно, что, быть может, я очнусь не в таком отчаянии в следующий раз.

И вдруг словно кто-то застучал в моей голове изнутри. Забил мыслью: «Что, если Володя был близок к выходу? Что, если там, в компьютере, есть спасение?»

Моя тяжесть вдруг вся уступила этой идее. Я не мог понять, почему так, и лишь надеялся — это потому, что она новая, что она — отклонение и в прошлой петле её не было.

Я порывисто встал с места и взял Сергея за руки.

— Серёжа… Я должен пойти, Серёжа. Сейчас.

— Куда? — засыпающий Серёжа совершенно ничего не понимал.

— Туда, где был Володя, к тому компьютеру.

— Сейчас? Эл, не надо, дождёмся утра. Это не безопасно, раз здесь… Убийца.

Я опустил взгляд. Мне было очень нелегко, особенно сейчас, в краткий миг, когда я чувствовал больше надежды, чем отчаяния. И все же, держа Сергея за руки, я выговорил:

— Серёжа, прости меня. Прости. Я бы не хотел тебе это говорить, но времени все меньше, и не в петле дело. Серёжа… — голос упал, и казалось, я упаду следом. Положить на Сергея такой груз — жестоко. Но он единственный, кому сейчас я могу доверить это. — Через три дня нас не спасут, а убьют. Уничтожат со всей лабораторией вместе.

Сережа улыбнулся. Дернулся, словно от икоты. Уставился мне в глаза.

— Шутишь, Эл?.. Шутишь, правда?..

— Прости. Не шучу, совсем не шучу.

— И ты знал?..

— Никому не станет легче от паники. Вы должны спать, отдыхать. Но я постараюсь действовать. Ты помог мне… Теперь отпусти меня, и держи наготове устройство связи.

И очень медленно, как будто теряя нить, Серёжа кивнул мне.

Я вышел в тихую глухую тьму и запер дверь.

Мне почему-то не хотелось использовать скорость. Что-то внутри шептало, что это опасно.

Я шагал осторожно и очень тихо, считая каждый поворот и каждую ступень. Я был один, но в том не было ничего тревожного. Даже что-то похожее на облегчение. Со мной был лишь я, знавший, к чему идёт, и чем все закончится. Лишь я, уже переживший все, переболевший каждым ужасом, но все равно несший с собой надежду.

Мне не было страшно, но я едва не закричал, когда услышал слишком громкий писк устройства связи.

— Смена караула и проверка связи, Эл. Зря вы это затеяли, но теперь уже ладно, — казалось, Витя на другом конце укоризненно вздохнул. — Слышишь, Эл?

— Хорошо слышу, Витя. Удачного держурства.

Я убрал устройство и подобрался к компьютеру. Экран был темен, и сам компьютер был тих — странно, я не помнил, чтобы его выключали. Но все же, протянул руку и нажал на кнопку. И…

* * *

Я молчал, а слезы катились вниз помимо моей воли. Первые слезы с тех пор, как Эля стала приходить ко мне. Первая настоящая боль в петле. Даже и сейчас мне казалось, что я действительно что-то изменил. Изменил.

— В их смерти виноват я.

— В чьей смерти, Эл? — Эля не ужасалась, Эля не сочувствовала, Эля не понимала. И смотрела на меня с безразличием куклы. — Кого-то ещё убили, пока ты был у компьютера?

— Двоих… — слабо как эхо ответил я.

Эля нахмурилась и как будто вздохнула.

— Выходит, этот убийца хотел так уж сразу всех покрошить? Почему тогда, и правда, остановился на двух, а не на всех сразу?

— Он убил одиннадцать человек за три дня, — бесцветно напомнил я, хотя полной уверенности в числе быть не могло. — Разбирать его мотивы для меня сложно. Но думаю… Ему пришлось. И разве так не лучше? Никому не пришлось страдать слишком долго.

— Кроме нас, — отстраненно произнесла Эля. И я не мог с ней поспорить, и я повторил:

— Да. Кроме нас.

* * *

— Вот он!

— Эл!

— Как вы додумались?!

— Что вы наделали?!

— Как вы могли?!

Друзья окружали меня, и кричали, и их слова падали, как будто камнями на голову. А я ничего не мог сделать, не мог пошевелиться и не мог ответить им.

Я был скован, скован ужасом, но куда прочнее — магнитным устройством, которое кто-то подло спрятал внутри компьютера, вернее, его внешней коробки. Я сам нажал на кнопку и сам включил его. И я слышал, как ближе к утру меня звали сигналами, звали с отчаянием…

— Эл, отвечай!

— Эл, только не ты тоже!

«Тоже». Такое было страшное это «тоже». Оно ударяло по груди. Оно давило настоящей болью. Оно шептало, что я все-таки что-то изменил, да только вот не к лучшему. Я не спас, а только изменил обстоятельства, а может быть, даже ускорил.

И страшнее всего было думать, что таков изьян в надежде, которую подарил мне Серёжа: что бы я ни делал, конец всегда будет тот же.