Я - Вальбурга Блэк (джен)

Утром 24 декабря мы отправились к Крэббам — нас ждала бабушка Эфрусина.

В каминной нас встретили домовики: маму ждал отец, а нас с Реддлом отправили на улицу. Пройдя по заснеженному саду, мы свернули к Беседке Глициний — любимому месту бабушки.

Резная беседка из белого ясеня, сплошь увитая глицинией с ярко-сиреневыми, нежно-розовыми и белоснежными цветами, создавала воздушное впечатление.

Мы прошли внутрь, в расширенное чарами пространство.

Эфрусина Крэбб в тёмно-пурпурном платье с россыпью аметистов у горловины и на манжетах сидела на стуле с высокой спинкой. Царственная осанка, спокойный взгляд ярко-зелёных глаз и юный вид делали её скорее моей старшей сестрой, чем бабушкой. Благосклонно кивнув на наши приветствия, она взмахом руки отодвинула стулья для нас.

— Как вам мой уголок отдохновения? — после положенного вступления о мягкой зиме спросила бабушка. Вопрос был адресован больше Реддлу, чем мне, и он это понял.

— Цветы и снег. Очень символично. Здесь же купол чар? Внутри, но не снаружи?

— Ты правильно догадался. Шепчущие глицинии — волшебный сорт, они растут везде, где есть магия. Но и уход важен, если хочешь разнообразия в цветении, — Эфрусина ласково коснулась одного соцветия, и то слегка обвилось вокруг её руки, меняя глубокий лиловый на пурпурный.

— Это подарок дедушки, — пояснила я. — Он прекрасный герболог, любит экспериментировать.

— И не любит делать свои открытия достоянием общественности. Не все, во всяком случае. Впрочем, вряд ли молодого человека интересуют цветы, даже такие необычные.

— Вы правы, леди Крэбб. Мне сказали, что я могу просить вас об услуге.

— Что ж, ты прав. Не будем откладывать. Вытяни левую руку… Ты сомневаешься?

— Нет, — чуть растерянно сказал Реддл. — Но я думал, будет ритуал и нужны какие-то приготовления.

— Милый мальчик, — не то похвалила, не то усмехнулась Эфрусина. — Люди любят придумывать столько лишнего... Можно оставить чистую функцию: только волшебник, только его кровь и магия. Можно создать традицию, которая наберёт силу не у мифических сил, а у тысяч поколений, соблюдающих её. Можно придумать антураж, который внешним постепенно вытеснит внутреннее. Так, всё больше и больше волшебников думают, что магия в палочке.

— Значит, есть и меньшинство?

— А меньшинство понимает, что настоящая волшба зависит от таланта и силы мага. И от того, насколько он их развивает. Протяни левую руку. И задай вопрос. Правильный вопрос.

Проведя поверх руки Реддла, Эфрусина неуловимым движением словно вытянула каплю его крови. Та зависла над ладонью, мутнея, меняя форум, и вдруг взорвалась и застыла в воздухе кляксой.

— Из какого рода мои родители? — под повелительным взглядом бабушки чётко проговорил Реддл.

— Слушай... Пыльная дорога… Заброшенный, почти погасший магический источник… Дом, нет хижина, бывшая привратницкая… Семья вырожденцев, гордящихся угасшим величием. Девушка, у которой мало красоты, мало силы, но есть желание спасти погибающий род. В полнолуние за две недели до Вальпургиевой ночи она провела вопрошение и получила выбор: прожить долгую жизнь последней из рода или короткую, дав роду шанс на возрождение. Хорошая девочка, приняла верное решение… Она согласилась на жертву и получила силу. Очаровала маггла… Что-то к нему её подталкивало… Сбежала с ним от родителей и практически сразу зачала дитя. Прошла через муки отвергнутой и нелюбимой и на переломе Йоля родила, подарив сыну остатки своей жизни и удачи, своего неслучившегося счастья…

Мы сидели, заворожённые картиной, словно разворачивающейся перед нами от негромкого голоса бабушки.

— Ты сын дочери из рода Гонт, побочных потомков Салазара, и маггла по фамилии Реддл, — помолчав, сказала Эфрусина. — Твоя мать очень хотела избавить тебя от предопределённости судьбы, и у неё это получилось… Ты можешь остаться сыном маггла, можешь возродить практически угасших Гонтов, можешь посягнуть на величие старшего рода — Слизеринов.

— Наследник Слизерина, — тихо, словно зачарованный, проговорил Реддл.

— Ты знаешь, что я под стандартной клятвой. Но Ирма говорила, что ты хотел взять с меня другую, особую, так? — прервала его размышления Эфрусина.

— Да. И я хочу, чтобы вы рассказали мне нюансы.

— Неплохо, — бабушка чуть прищурилась, по-новому осматривая Реддла. — А у Вальбурги возьмёшь клятву? Ты же неслучайно позвал её с собой, хотя мог прийти один.

— Да. Мы связаны магическим долгом. Если я попрошу, она промолчит о том, что я узнал сегодня.

— И ты… попросишь? — на этом вопросе уже мы обе посмотрели на сосредоточенное лицо Реддла.

— Нет.

— Тогда какую клятву ты хотел бы получить от меня?

— Кровью, сутью и магией.

Повисло молчание. Реддл и бабушка вглядывались друг в друга и словно вели неслышный диалог.

— Согласна. Кровью, сутью и магией клянусь, что не расскажу и не сообщу любым другим способом о том, что я узнала сегодня о Томасе Марволо Реддле.

— Принимаю, — сказал Реддл, и воздух засветился серебром, осыпаясь витыми браслетами на запястья клявшейся и принявшего клятву.

— Очень, очень неплохая интуиция, — похвалила Эфрусина. — Нюансы действительно имеются. Что тебя удивило в рассказе?

— Моментальность исполнения того, на что решилась моя мать. И то, что ей без особых усилий удалось снять с меня предопределённость.

— Правильно отметил. Что ж, в твоей крови есть некая… мета, скажем так. И по ней можно определить, что в твоём отце привлекло девицу Гонт. Это вовсе не внешность и не богатство, хотя, полагаю, этим он не обделён. Нет, он Пустой. И Вальбурга принесёт мне клятву, что никогда не упомянет это слово применительно к тебе.

— Почему?

— Пустой… Не думала, что попадётся такая редкость, как дитя Пустого. Это маггл или сквиб, у которого никто никогда не определит уже принадлежность к роду. В них ни грана магии, правда, сквиб может обладать более сильной интуицией, они могут подчиняться ряду воздействий артефактом или силой волшебника. Но не Амортенцией! Ценность Пустого в том, что он (при соблюдении некоторых условий) обнуляет все проклятия, все признаки вырождения и прочие болячки вроде наследственного безумия, полностью откатывая род к началу. И всё это, конечно, воплощается в одном человеке — ребёнке Пустого.

— И сколько раз?

— Только один. В магическом браке или без оного.

— У меня тоже есть... эта способность? — спросил Реддл.

— Не такая сильная, но есть. Поэтому, если не хочешь оказаться помолвленным с кем-либо против воли, да ещё и сидеть потом взаперти, будь осторожен.

— Род откатывается к началу. А если основатель был больным или проклятым?

— Основать род может только здоровый маг с чистой магией. Именно это понятие во всём мире, кроме Британии, считается чистокровностью. Чистая, без болезней и проклятий, кровь. Больными могут стать потомки, могут нахватать проклятий, если ума не хватает сохранить в чистоте данное предками.

— Каков сейчас мой статус?

— Чистокровный. Формально по силам и чистоте ты равен основателю рода Гонт. Если же хочешь замахнуться на наследие Салазара, то… — бабушка покачала головой.

— Это невозможно?

— Возможно, но очень опасно. Я могу кое в чём оказать помощь.

— Слишком щедро. Какой тогда будет цена? — Реддл недоверчиво сузил глаза.

— Скажем так: как маг, ты способен распорядиться судьбой своего отца. Удивлён? Дело не в отсутствии у него магии или его… особенностях. Нет, если отец знал о твоём рождении и не вмешался в твою жизнь, оставив на попечение чужим людям, ты имеешь право на виру.

— Это закон?

— Неписаный, конечно. Им пользуются редко и, в основном, те, кто хочет отомстить за тяжёлое детство. Всё же у магов не принято разбрасываться своей кровью.

— И в чём же ваш интерес?

— Договоримся так: после твоего пятнадцатилетия твоя магия усилится, а когда она успокоится (к лету, например), мы более предметно обговорим и мой интерес, и судьбу твоего отца. Если согласен, ответь: услуга зачтена?

— Да, услуга оказана.

Дальше наш визит практически окончился: бабушка несколько рассеянно попрощалась с нами и вызвала домовика, чтобы проводить нас к каминной.

— Давай немного полюбуемся садом, — неожиданно сказал Реддл, останавливая меня недалеко от дома бабушки, под раскидистой заснеженной ивой. — Ты сегодня очень молчалива. Неужели моё происхождение от Гонтов было для тебя сюрпризом?

— Нет. Я думаю, что тебе надо обязательно прочитать несколько книг, и размышляю, разрешит ли отец сделать копии. Наверно, разрешит, под клятву.

— Что-то серьёзное?

— Очень. Тебе многое надо сделать до пятнадцатилетия. Мне кажется, что ты согласишься на предложение бабушки. А она очень требовательна.

Реддл задумчиво кивнул головой. Мы стояли, глядя на фигурно подстриженные деревья и куртины, припорошенные снегом. Вокруг всё было неподвижно и всё в движении, как будущее, которого мы не знали.

Конец второй части