Берег моей надежды (гет)

У каждого человека есть предел его возможностей — у кого-то маленький, у кого-то впечатляющий. Яков всегда по максимуму продлевал свой рабочий день, нередко смешивая работу и быт.

Однако сын неизменно возвращал его в реальность. Если Яков по пути домой забыл "выключать босса", Егор обижался. Со временем Штольман привык усилием воли переключаться после работы на обычную жизнь. Иначе он бы думал о ней едва ли не круглосуточно. Уровень ответственности был огромным.

Но отвлекал сын, спорт по вечерам, домашние хлопоты. А теперь еще и пес!

Чудовище палевого окраса приходилось гулять, купать, кормить хорошим кормом и следить за графиком приема лекарств. В основном суетился, конечно, Егор, но и самому Якову тоже перепадало.

От нежелательных контактов с контрагентами, клиентами, пациентами по вечерам его грудью защищала помощница. С таким секретарем, как его верная Ирина Витальевна оптимизировать рабочее время было гораздо удобнее. Эта пожилая женщина была просто его правой рукой. В последнее время Якова одолели неприятности, и отключать голову дома было просто необходимо.

Как известно, любая операция сопряжена с риском осложнений, и это не такая уж редкость. По закону, перед операцией клиника всегда информировала пациента о возможных последствиях такого вмешательства. Ситуации бывали разные, но пациентка Федорова Анжела Юрьевна, плохо перенесшая замену коленного сустава переплюнула всех сутяг мира. Мало того, что женщина скрыла некоторые свои заболевания — аллергию на лекарства и особенности свертываемости крови, так еще и подготовилась к войне с клиникой так, что их штатный медицинский юрист только головой качал.

Основные осложнения у пациентки начались в позднем послеоперационном периоде, после выписки домой. Тем не менее "Академия здоровья" от Федоровой не отказывалась, приглашая на осмотр, консультации и перевязки. Требовалась повторная операция. Но вредная пациентка предпочла взять копии документов и, обращаясь во все инстанции разом, хромать и всласть скандалить. Нередко она целыми днями просиживала на диванчике в холле, заливаясь горючими слезами и получая свою порцию внимания. Классической истеричке нравилось, что младший медицинский персонал то и дело бегает, предлагает ей водички, чая, обед, главный и лечащий врачи попеременно приглашают ее в свои кабинеты, а другие пациенты награждают женщину кто испуганными, а кто сочувствующими взглядами.

Недавно Анжела Юрьевна решила, что в оказанном ей по квоте минздрава лечении все-таки были допущены серьезные недостатки и обратилась с досудебной претензией в клинику, требуя все и сразу, компенсации, реабилитации и возмещения гигантского морального вреда.

— Может, проще заплатить? — утомленно спросил Штольман у медицинского юриста. — Признаюсь, Анжела Юрьевна меня доконала. Я не могу уже видеть это чудо-юдо к нашем центре.

— Если комиссия дефектов оказания медпомощи не усматривает, то компенсация возможна только после выполнения назначенной судом экспертизы, — не согласился юрист.

— Но имидж клиники, — поморщился Штольман.

— Но деньги, Яков Платонович! — справедливо возмутился коммерческий директор. — Если платить каждой сутяге, мы останемся без средств!

Чтобы хоть немного отвлечься от переговоров с юристами пострадавшей пациентки, Яков взял небольшой перерыв и закрылся с тетрадями студентов в кабинете. Он бегло просматривал наличие конспектов, оформление, почерк...

Из красной тетради в стразиках, удушливо пахнущей модным ароматом, выпала записка с сердечками.

Штольман закатил глаза. Как дети, ей-Богу!

"Яков Платонович, не могу спокойно смотреть на ваше одиночество. Готова скрасить Вам вечера..."

Дальше было написано про трусики и прочие завлекания. Штольман смял записку и бросил в пепельницу. Осторожно поджог послание. Ну вот, теперь из-за очередной дуры кабинет пропахнет запахом жженой бумаги.

Катя Иванова, чтоб ее. Достала! Это записка далеко не первая. Замуж бы уже, что ли, вышла.

Тетрадка Мироновой обнаружилась ближе к концу стопки. Стандартная 96 листовая тетрадь, толстая, крепкая, с темной обложкой из кожзама. Скорее, какая-то мужская.

Но внутри... Подробно записанные конспекты, дополнительные материалы к занятиям, зарисовки и аккуратное оформление выдавало в Анне редкую труженицу.

Штольман особо удивился тщательно выписанным спискам литературы, на которые обычно никто из студентов внимания не обращал.

На последней страничке конспектов Штольман нашел трогательные затейливые цветочки из тех, что могут зимовать прямо под снегом. Анютины глазки.

"Анюта" — подумал Яков с большой симпатией и вдруг заметил, что одна из анюток сломалась пополам. Он решительно потянулся за клеем, благо его пальцы легко делали тонкую работу, быстро отремонтировал желтый цветок с фиолетовой мордочкой и положил себе под стекло.

Потом Яков подумал еще немного и высыпал из тетради все оставшиеся шесть цветков.

Так у него под стеклом будет клумба. Потеряли вы, Анюта, свои цветочки, но он ни за что не признается...

Интересно, это очень аморально, украсть у студентки из тетрадки цветы? Наверное, не очень хорошо.

Надо на что-нибудь поменяться. Яков беспомощно оглянулся в своем хорошо обставленном кабинете и нашел только визитки и подарочный сертификат на лечебные ванны в ту же "Академию". Его и положил.

Утром Анне позвонили.

— Алло!

— Анна Викторовна?

— Да, а кто это?

— Вам звонят из отдела взыскания банка С... Сегодня от вас должен был поступить платеж по кредитной карте. Платеж поступил, но не в полном объеме. Поясните, когда поступит вся сумма?

— Здравствуйте. Я завтра же все оплачу, — вздохнула Анна.

— Хорошо, всего доброго! Постарайтесь больше не задерживать оплату, помните, от этого зависит ваша кредитная история!

— До свидания!

Аня знала, что коллекторы добрые только первый раз. Завтра она обязательно отправит платеж.

Просто денег было как никогда в обрез, ни на что не хватало, за последние два месяца ее расходы кратно возросли. Что же такое! Малышу нужны были памперсы и лекарства, плюс Андрей Петрович предложил добровольно рассчитаться со страховой компанией в части ущерба, с которой они были согласны, а остальное оспаривать в суде. Частично помог дядя, но этого было не достаточно. Голова шла кругом. Плюс давили платежи по кредитке, которую она так безалаберно опустошила.

А ведь еще нужно было питаться в институте, тратить на проезд. У родителей деньги она не просила уже пару лет, и на все хватало! Папа оплачивал разве что зимнюю одежду и организовывал летний отдых.

Наверное, у нее был плохой день, потому что стало вдруг казаться, что она постепенно выгорает. Бьется, бьется. Хотелось остановиться и передохнуть. И тут звонок: "Вам звонят из отдела взыскания...".

Аня подумала, что, наверное, нужно взять еще один кредит, нормальный. Закрыть кредитку и перекрыть необходимые траты. А потом, через пару лет, закрыть и его, потому что жить с таким количеством долгов очень некомфортно. Будто она и вправду какой-то потерянный для общества человек!

Увидев, что Аня довольно сильно удручена (ей пришло несколько отказов от банков), девочки с работы начали давать ей советы.

— Микрофинансовая организация? — коварно спросила Елизавета.

— Сразу нет! — мрачно ответила Аня.

— Мммм, займ у специального человека под проценты, типа ростовщика?

— Я читала о таком, это опасно! — нахмурилась недоверчивая Миронова. — Завтра зарплата. Я лучше подожду ответа от всех банков.

— Я не понимаю, чего ты паришься, Ань! — задумала каверзу красавица Катя Иванова. — Ты всегда можешь взять взаймы у клиники, здесь есть неплохо работающая беспроцентная касса взаимопомощи, нужно только попросить. Касса профсоюза, но одобряет займы непосредственно Штольман. Правда, сегодня его нет, но подойдешь в другой раз!

— Займ у клиники? Не знаю, я же здесь работаю недавно. Наверное, это не совсем удобно, — посомневалась Аня.

— Очень удобно. Я уже 2 раза брала! — вдохновенно врала Елизавета.

— И я! — заверила Катя. — Попробуй!

— Я подумаю, может и подойду, — решилась Анна.

Сама Анна подумала, что сначала нужно обсудить условия займов сотрудникам с секретаршей Якова Платоновича. К ней она зайдет после смены. Ирина Витальевна казалась ей и женщиной основательной, и она точно даст хороший совет...

После закрытия своей смены Анна быстро собралась и вышла. Она не заметила взрыва хохота за спиной.

— Ну ты даешь, Катька! — хихикала Тамара. — Вот это фантазия. Я чуть со смеху не лопнула. Трудно было сохранять серьезное лицо.

— Чистой воды экспромпт... Зуб даю, Прынцесса наша вылетит с работы, как пробка!

— И ты сразу на ее место! — усмехнулась Елизавета.

— Почему бы и нет. Я за ним уже несколько месяцев бегаю!

Штольман в этот вечер позволил себе немного лишнего. Тяжелый день закончился еще более тяжелыми новостями. Пострадавшая вследствие "некачественного оказанного лечения" обратилась в суд и заодно на телевидение. Приехавшие телевизионщики неплохо потрясли их. Потом снова было совещание у юристов. Штольман бессильно скрежетал зубами. В коннце концов они с коммерческим директором бахнули немного коньяка, вызвали такси и поехали по домам — восстанавливаться. Завтра был очередной день...

По пути домой ему позвонила Нина. Увидев ее имя на экране смартфона, Штольман усмехнулся.

"Почему, собственно, и нет. Все, что должно случиться сегодня особенно гадкого, обязательно случится".

— Да, Нина.

— Штольман? Можешь меня поздравить, я, наконец, беременна!

— Поздравляю. А кто отец?

— Ну уж точно не ты, — фыркнула Нина. — Его отец — Кирилл.

— Хорошо. А я то тут при чем? — удивился Яков.

— Да так, просто похвастаться решила. Разумовский обещал нас обеспечить более чем хорошо, чтобы мы с ребенком ни в чем не нуждались! — в голосе Нины слышилось мечтательное ликование.

— Так вы вроде и так не нуждались.

— Это ты так считаешь. Никогда не думал, почему я не решилась родить от тебя?

— Одно время думал, потом как-то отпустил ситуацию, — признал Яков.

— Ты не был для меня настолько привлекателен, Штольман, чтобы решиться на такое. Женщина тратит на беременность слишком много от себя и ей нужна стабильность!

— Ладно, Нина. Я понял тебя. Я не был достойным тебя мужчиной. Опустим это. Ты не хочешь спросить о сыне?

— Хочу. Слушай, Штольман, тебе самому от себя не стремно?! Единственный ребенок, и тот не родной и инвалид!

— Егору сняли инвалидность, он в очень хорошей форме, — поделился Яков.

Он думал, что Нина, как мать, обрадуется.

— Значит ты, со своими знаниями и связями не смог ему даже минимальную пенсию выбить?! На что он будет жить после совершеннолетия? Я его содержать не буду!

Разозлившись, Нина бросила трубку.

Обычно Штольман не обращал на подобный бред Нины внимание. Эта женщина жила, словно в другой реальности. Она Егора и за сына то толком не считала. Яков действительно усыновил мальчика и ничуть не жалел об этом.

Но сегодня Нина своими ядовитыми словами попала по больному. Он чувствовал себя опустошенным, использованным, обманутым и оскорбленным.

Раздался еще один звонок. Это была Ирина Витальевна.

— Яков Платонович? Звоню сказать, что вы забыли в кабинете документы для завтрашнего досудебного слушания. Заберете их утром?

— Наверное, нет. Я вернусь.

— Но вы же выпили, да? — осторожно спросила пожилая женщина.

— Я с водителем, не волнуйтесь, — вздохнул Штольман.

— Я тогда дождусь вас! — пообещала секретарь.

Возвращаясь в кабинет, Яков заметил знакомую фигурку в приемной. Ну, хоть что-то приятное за целый день. Правда, по лицу верной секретарши было понятно, что происходит нечто экстраординарное. Длинноволосое создание опять что-то учудило?!

— Что здесь происходит? — поинтересовался Штольман.

Анна потупилась и смутилась ну просто сногсшибательно.

Ирина Витальевна молчала, словно в рот воды набрала. Понятно, опять тайны.

— Зайдите ко мне, Анна Викторовна. Там и расскажете.

Штольман надеялся, что уже протрезвел.

В кабинете Анна несмело остановилась у входа.

Яков деловито прошел, взял документы.

— Говорите, Анна Викторовна, не стесняйтесь. Что вы хотели?

Девушка молчала, переминаясь с ноги на ногу.

На самом деле Анна поняла, что обсуждать этот вопрос со Штольманом не хочет. Своим чутким носом она уловила запах алкоголя.

— Ну, говорите! — возмутился Яков.

— Я хотела взять в долг у клиники, — призналась девушка.

Ей было неловко об этом говорить. Тем более с мужчиной, который ей нравился.

Штольману вдруг стало смешно, зло и грустно. В этом мире есть другие женщины, или они все такие? От страдалицы с больным коленом до вот этой чудной девочки?!

— Рассказывайте по порядку, — приказал Яков.

Когда Аня быстро и лаконично изложила свою просьбу, он усмехнулся.

— Кто надоумил вас на такую блестящую мысль?

— Девочки, с которыми была на дежурстве...

О, святая наивность. Эта девица просто нуждается в опеке и твердой руке.

Аня убедилась, что Штольман явно нетрезв и мечтала скорее убраться из кабинета. Понятно, что все это — просить денег у клиники, — неслыханная глупость и наглость.

В тоже время она видела, что Яков Платонович был сначала сердит, а потом, вдруг, расслабился, словно принял какое-то решение.

Штольман, наконец, закрыл сумку, и подошел к Анне.

Вне всякой логики он вдруг придвинул ее к себе и осторожно коснулся губами ее губ.

Анна была огорошена. Она не ожидала. Но Яков целовал ее так нежно и так приятно, что она с удовольствием откликнулась. Мужчина застонал и углубил поцелуй. Одной рукой он бережно огладил ее лицо, а другой вдруг сжал ее бедра.

Аня испугалась. Все развивалась слишком быстро. Яков слишком недвусмысленно продемонстрировал свое желание.

— Нет, остановитесь, пожалуйста! — тихо сказала она и сделала шаг назад.

Штольман понял ее испуг.

Ни слова ни говоря, он поправил пиджак и усадил растерянную девушку на диван. Сам сел рядом.

— Я давно хотел сделать вам предложение...

Здесь Аня удивленно посмотрела на него.

— Я окажу вам любую материальную поддержку в обмен на то, что вы будете моей любовницей.

От удивления Аня потеряла дар речи, она хотела немедленно уйти, но Яков задержал ее.

— Вам совершенно нечего бояться. Я бы выплатил все ваши долги, закрыл кредитки, заботился бы о вас. Я отдам вам свою дебетовую карту, на которую ежемесячно буду переводить достойное содержание.

— А что взамен? — тихо спросила Аня. Она не могла поверить тому, что слышит. Кровь стучала в висках. Хотелось умереть или провалиться сквозь землю.

— Взамен вы отдадите мне свое предпочтение и будете верны. Никаких случайных беременностей и никаких связей на стороне...

Он все еще держал ее за руку. Но в этом не было смысла. Анна оцепенела. Весь мир ее рухнул. Мужчина, в которого она влюблена, решил, оказывается, просто купить ее. Решил, что большего она недостойна. Ну все, пора уходить.

Аня аккуратно забрала свою руку. Она встала, поправила платье. Ее потихоньку начало потряхивать от обиды.

Яков ничего не понимал. Голова отказывалась соображать, что не так.

Анна явно собиралась просто уйти. Он сделал шаг к ней. Отпускать столь желанную девушку не хотелось.

— Нет, вы меня просто не правильно поняли! — твердо сказала она. — Я никогда на такое не соглашусь.

— Но почему? Я решил бы все ваши проблемы...

Яков опять попытался поцеловать ее, но Аня вырвалась и вдруг отчаянно, но тихо начала отчитывать его. В ее глазах блестели слезы.

— Как вы не понимаете, это — непристойно, недостойно. Нет ничего хорошего в том, чтобы покупать людей. Вы же преподаватель!

Аня вспыхнула, проглотила слезы и махнула рукой.

— А мне без любви ничего не нужно, тем более... такого. Вы только говорите изящно, а на деле предлагаете совершенно не изящные вещи!

Секретарша удрученно смотрела, как новенькая сотрудница вылетела из кабинета начальника и быстро пошла по коридору.

Через минуту вышел страшно расстроенный, какой-то почерневший Яков Платонович.

— Готовить заявление на увольнение? — осторожно спросила Ирина Витальевна.

Штольман вздрогнул и изумленно посмотрел на секретаршу.

— Какое увольнение? Да вы с ума сошли... За что?

Помолчав, Штольман добавил:

— И от Анны Викторовны не принимайте, если принесет.

Аня быстро собрала вещи, взяла сумку. Сотрудницы на ресепшн, стараясь не показывать злорадство, предложили вызвать такси.

— Спасибо, я уже вызвала, — тихо сказала Аня.

Девушка подошла к парковке, ожидая свою машину.

Она пыталась не плакать, но слезы постоянно накатывались на глаза.

Аня оглянулась на клинику. На декоративных кустарниках уже зажгли иллюминацию. Осенью кусты радовали обилием желтых и красных оттенков. Красиво. Все с большим вкусом сделано... Она опять всхлипнула и не было никого, кто бы утешил ее.

Сев в машину, Аня набрала номер отца.

— Алло? Папа? Мне нужно с тобой поговорить. Можно я приеду в адвокатуру? Нет, ничего не случилось. Вернее случилось, но уже давно. Мне просто нужна помощь...