Берег моей надежды (гет)

Штольман ехал за рулем своего большого внедорожника, внимательно осматриваясь по сторонам. Большая и крепкая машина в этих краях вовсе не роскошь, просто целых дорог не сыскать, а на чем-то ездить нужно. Если не на японском внедорожнике, тогда хотя бы на шедевре отечественного автопрома — микроавтобусе УАЗ 452 Буханка.

Эти многолетние ямы в асфальте, вроде и штопанные-перештопанные, но вечные настолько, что ни одна подвеска долго не выдюжит. Автосервисы здесь процветают. Это вам не ровные дороги Санкт-Петербурга, Москвы или, хотя бы, Екатеринбурга. Редкий ямочный ремонт не выдерживал никакой критики. Наблюдая за дорожной обстановкой, Яков смотрел на ставший привычным уже пейзаж — высокая, ни разу не стриженная полынь на обочинах, замученные засухой и недостатком ухода цветы в центре. В Москве такого не увидишь. Первое время глаза постоянно цеплялись за этот очевидный беспорядок, но теперь нет, почти привыкли.

Штольман проводил взглядом стихийную свалку в центре города. Год. Он уже год живет в Приозерске. Небольшой недогородок посреди живописных пейзажей Алтайского края, поначалу воспринимался как добровольная ссылка. Теперь уже стало намного легче. Он освоился, смирился, наверное. Привык к простоватым, открытым людям, к обилию у местных свободного времени, местному колориту, кухне и многим другим неочевидным москвичу вещам.

За 12 месяцев Яков Платонович Штольман на должности главврача частного медцентра добился не мало. Заслужил уважение коллег, для которых поначалу он был очередным присланным из столицы менеджером от медицины. Закончил отделку второго корпуса клиники, эффективно истратив до копейки все, что выделили на строительство собственники. Между управленческими делами Яков Платонович умудрялся вести прием пациентов и, как положено любому практикующему врачу, усердно учиться. Он получил очередную корочку по важнейшему направлению хирургической ортопедии — реабилитации пациентов после сложных операций замены суставов.

Два раза в неделю он читал лекции студентам в филиале местного медицинского ВУЗА. Студенты, они в любом городе России, студенты. В меру ленивые, в меру любознательные, в чем-то наивные вчерашние дети.

Его жизнь в провинции потихоньку налаживалась. Жизнь деловая, не личная. С женщинами у Штольмана по-прежнему был полный раздрай. Мимолетные свидания приносили лишь стойкое отвращение к себе и отдавшейся ему даме. Товарищ по игре в волейбол, тоже доктор, только психиатр, называл недуг Якова модным словом 'фрустрация' и советов не давал, все только юморил, однако регулярно пытался познакомить хоть с кем-нибудь. Без особого успеха.

Сжимая руль, Штольман вдруг вспомнил доктора, которого он несколько дней назад уволил. Караваева Елизавета, чтоб ее...

— Яков Платонович? — вечером в конце рабочего дня в его кабинет постучалась сотрудница зала кинезиотерапии.

— Да?! — оторвался от бумаг Штольман.

Он узнал эту женщину. Видел ее на планерках. Елизавета Романовна неизменно садилась в первый ряд и буквально пожирала его глазами.

— Я пришла обсудить с вами новую методику реабилитации, которую я освоила во время курсов повышения квалификации! — захлопала глазами Елизавета.

Прелестница лет тридцати — тридцати пяти без особого смущения прошла в кабинет главного врача и без приглашения села на его кожаный диван так, чтобы коротенький белый халат сильно задрался, обнажив резинку чулок.

Штольман слушал-слушал несколько бессвязное лепетание подчиненной, а потом вдруг сильно разозлился. Он понял, что дама явилась в кабинет только для того, чтобы соблазнять его, как какого-то мальчишку. Яков таких женщин за версту чуял. Все это было так похоже на сцену из дешевого порнофильма, что главный врач устало поморщился.

— Вы зачем пришли? — тщательно сдерживая гнев, спросил Яков Платонович.

— Так предложить новый метод, — не растерялась подчиненная.

Штольман очертил в воздухе круг, отдаленно напоминающий пухлую фигуру Караваевой.

— А наряд этот для кого надели? Или это рабочий костюм? Может, корейский косплей? Костюм медсестрички из секс-шопа? Вы считаете, что в таком виде допустимо приходить к главному врачу?!

Видимо, Штольман сказал это недостаточно грозно, потому как Елизавета Романовна ничуть не смутилась.

— Я думала, что вам понравится. Вы — мужчина представительный, одинокий. — докторша подошла и бесстыдно потрогала лацкан его пиджака.

Штольман нехорошо ухмыльнулся.

— Ради Бога, выйдите и закройте дверь с той стороны, Елизавета Романовна! — сдерживая гнев, сказал Яков.

Посетительница фыркнула и убежала, стуча каблуками.

Штольман отвел глаза. Черти что!

— Ирина Витальевна? — нажал он кнопку на переговорном устройстве, вызывая секретаря.

— Да, Яков Платонович, — тут же отозвалась степенная пожилая дама.

— Подготовьте, пожалуйста, приказ об увольнении по собственному желанию! Вы шутите? Естественно не для меня. Для Караваевой, только что заходила! — резко сказал Штольман.

Не хватало из него еще шута делать, прямо на рабочем месте.

Потом защищать подчиненную прибежал заведующий отделением, клялся, что Караваева — отличный специалист, но Штольман был непреклонен.

Яков чувствовал, что коллег, особенно женщин, эта ситуация лишь подзадорила. Что ж, пускай, но действовать они теперь если и решатся, то с большой опаской

Не то, чтобы Яков ненавидел женщин. Вовсе нет. Скорее, он был разочарован и очень устал. Одно и то же. Секс в обмен на деньги. Стремление продать себя как можно дороже.

После тяжелого развода прошло уже больше года, у Якова все еще не появилось желания заводить хоть мало-мальски серьезных, но и просто постоянных отношений.

Нина высосала из него не только деньги, но и душу. Они прожили вместе почти 10 лет. Несчастливое число, наверное, поэтому и расстались так плохо? Зачем же он задержался с ней так надолго?

Они могли бы прожить еще меньше, если бы не Егор. Яков привязался к искреннему и упорному мальчишке. Ради пасынка стоило годами поддерживать хоть какое-то подобие семьи. Егор мужественно пытался преодолеть свой непростой диагноз, доставшийся ему с рождения. Штольман много занимался мальчиком. Он возил сначала малыша, а потом и подростка по клиникам, показывал именитой профессуре и не жалел ни времени, ни сил восстановление ребенка.

В последний год они с Ниной отдалились друг от друга настолько, что даже спали в разных спальнях, с трудом скрывая взаимное раздражение. У дорогой супруги быстро появился немолодой богатый ухажер. Нина не считала нужным даже скрывать его наличие. Картину демонстративной измены довершали новые баснословно стоящие украшения, нарочисто небрежно валяющиеся на тумбочке, элитные духи, горделивый вид супруги, уходящей из дома победительницей и ее полное равнодушие к единственному сыну.

У пятнадцатилетнего Егора тогда как раз подходила к концу очередная, довольно успешная реабилитация. От прежнего, еще детского диагноза у мальчишки осталось всего ничего — небольшой дефект походки, плохо работающая кисть правой руки и чуть невнятная речь. Яков, по крайней мере, понимал подростка прекрасно и проблемы с дикцией сына почти не замечал, но окружающие, к сожалению, столь терпеливы были не всегда. За 10 лет Егор проделал огромную работу и связи Штольмана, как успешного практикующего врача, в организации реабилитаций очень пригодились. Мальчика часто брали на лечение в лучшие больницы и санатории. Все это было благодаря Якову. Штольман договаривался о рассрочке, бартере, залезал в долги, без зазрения совести пользовался знакомствами.

Незадолго до развода у Якова с сыном состоялся серьезный разговор.

Они встретились за обедом. Яков приехал с ночного дежурства, а Егор забежал домой перед тренировкой.

— Нины что, опять не было дома? — скривился сын, осматривая пустой холодильник.

В последний год парень сильно вытянулся и теперь активно набирал мышечную массу.

— Не "Нины", а "мамы" — мягко поправил его Яков.

Егор поморщился.

— Да какая она мать! — рубанул правду-матку подросток. — Всю жизнь меня только стеснялась. По врачам все время один, или с тобой. Дома только домработница шуршит. Еды вечно нет, на доставках прорываемся.

— Ты будешь жаркое? Вроде неплохое? — забеспокоился Яков.

— Не надо, пап. Я ел его! — отверг его предложение сын. — Лучше творога со сгущенкой рубану.

Яков хорошенько вымыл руки и приступил к собственноручной сервировке стола. Егор пытался помогать, но больше хватал куски. Есть обоим мужчинам хотелось неимоверно, и Штольман старался все делать хоть и аккуратно, но быстро. Наконец Яков закончил резать хлеб, достал тарелку из микроволновки и сел за стол. Он быстро расправил салфетку...

— Ты лучше скажи, пап, вы разводиться скоро собираетесь?! — довольно напряженно спросил Егор.

Яков отложил ложку. Сын решил перебить ему аппетит.

— Вообще-то да, — вздохнул Штольман. — Наши отношения с тобой не изменятся, но у меня есть свои планы на жизнь. С твоей мамой больше они никак не связаны. Все давно к этому шло.

— Можешь не оправдываться, пап. Я все вижу! — остановил его Егор. — Ты далеко уезжаешь?

— В провинцию. Алтайский край. Мне предложили должность главного врача в частном реабилитационном центре. Признаюсь честно, хотел бы сменить обстановку.

— Что за город? — пытливо интересовался Егор.

— Приозерск. Населения куда меньше, чем одном районе Москвы. Тысяч сто, наверное, не больше.

— Как скоро ты уедешь?!

— Как только закончу все дела с разводом и оформлю увольнение. Твоя мама наняла хороших адвокатов, хотя в этом не было необходимости. Я и так собирался оставить ей практически все! — усмехнулся Штольман.

— Это она может! — огорчился Егор.

— Тебе не о чем беспокоиться. Я — мужчина и в любом случае не пропаду. Мы с тобой всегда будем на связи. Любая помощь...

— Ты лучше скажи мне, пап, ты можешь взять меня с собой?! — быстро и решительно поинтересовался сын. Его творог так и стоял нетронутым.

— А подготовка в ВУЗ? — изумился Штольман. — Тебе через два года поступать. Углубленная математика, профильная химия, биология, тебе просто не дадут нужных знаний в какой-нибудь поселковой школе!

— Буду готовиться дистанционно! — махнул рукой Егор. — Все равно Нине нет дела до меня. Тем более, медицине можно учиться и в местном ВУЗЕ, а для поступления там конкурс даже ниже.

— Не думаю, что это разумно...

— Ну, пап! Я тут без тебя не останусь! — нахмурился Егор.

— Ну, хорошо. Я попробую договориться с мамой...

— Не обманывай сам себя, пап. Ей давно нет до нас никакого дела. С тех пор, как на горизонте появился этот богач, Нины и дома то не бывает. А в моей школе она с началки не появлялась. Прикол, но классная всерьез думает, что ты отец-одиночка! По-существу, так оно и есть!

Как и опасался Штольман, за ненужного ей Егора Нина потребовала огромные отступные — их столичную квартиру.

В итоге, по результатам тяжелого, изматывающего морально развода, у Якова осталась лишь репутация блестящего специалиста, опыт (а это уже для мужчины большое дело), здоровая злость, большое желание жить и не ввязываться больше ни в какие долговременные отношения с женщинами.

И еще сын, пусть не родной по крови, но любимый. Мальчишка, который был точно ни в чем не виноват и в которого Яков вложил так много. Благополучие Егора точно стоило какой-то жалкой квартиры и того, чтобы он терпел выходки Нины долгих десять лет.

Размышляя обо всем этом, Штольман продолжал поездку. Небольшой дождик чуть прибил пыль, кустистая метровая полынь все так же жизнерадостно колосилась по обочинам дорог, а ямы в асфальте ему успешно удавалось объезжать. Радио 'Серебряный дождь' играло незнакомую джазовую мелодию, машины в потоке вели себя предсказуемо. Скукота.

Один из плюсов маленького городка — дороги без пробок, отсутствие сложных развязок, простое, абсолютно не творческое вождение, с которым справится даже слабоумный.

Это после столичных то перестроений через шесть полос! Водить машину в Приозерске можно было расслабленно, думая о предстоящем дне и получая удовольствие от процесса управления автомобилем. От его квартиры до клиники было всего несколько километров.

Штольман задумался, поправил было ремень безопасности и тут со стороны пассажирского сидения он ощутил довольно резкий и сильный удар.

Бах! Звук разбиваемого стекла и сминаемого железа был настолько резким и пугающим, что машины рядом начали останавливаться.

По инерции Якова откинуло на правую дверь, и он довольно сильно ударил плечо и висок о пластиковую панель своего автомобиля.

Что случилось? В голове звенело. Яков сморщился и открыл глаза.

Со всех сторон к ним спешили люди. Он быстро понял, в чем была причина аварии.

Со стороны второстепенной дороги его японский внедорожник внаглую протаранила не менее массивная машина. Пьяный? Как можно проигнорировать знак 'уступи дорогу'? Пока Яков соображал, как ему быть, из соседней, порядком помятой машины отечественного производства испуганно выскочила маленькая хрупкая нарушительница.

Сегодня Аня сильно торопилась. В понедельник и вторник была ее очередь увозить Антонину в садик. Помочь девушке было совершенно некому и вредная Тоська тоже помогать сестре не спешила, скорее наоборот, активно противодействовала. Родители, чьим поздним долгожданным чудом была эта трехлетняя девочка, уехали в командировку еще в субботу. Анне не впервой было оставаться за главную и присмотр за сестренкой особых проблем никогда не вызывал.

По расписанию у Анны субботний вечер был выходным, когда она позволяла себе немного отключиться и не думать о вечной зубрежке. Зато все воскресенье обычно было расплатой. Студентка четвертого курса бодро доставала атласы, справочники и усердно готовилась, отвлекаясь только на необходимые дела. Вдвоем с Тосей они даже не готовили — доели яблоки и заказали пиццу. Уснули обе сестры позно — в обнимку под популярный сериал. Вернее, Аня смотрела, а Тося играла в телефоне сестры. Трехлетняя девочка отбросила гаджет, только тогда, когда ее глаза стали слипаться.

Проснувшись за полночь, Аня утомленно нажала на кнопку пульта и выключила телевизор.

Утро понедельника ожидаемо не задалось. Проспали на полчаса, вставали с трудом. Мягкая терпеливая Аня для маленькой Тоси никогда не была авторитетом. Девочка заворачивалась в одеяло и жалобно просилась остаться дома.

— Я хочу полежать! — хныкала малышка.

Аня вздохнула.

Ну вот, разбаловали! С некогда недоношенной младшей сестрички все, включая старшую сестру, сдували пылинки. Сначала вся семья жутко переживала за здоровье Антонины, проверяя по нескольку раз за ночь, как спит ребенок и обмирая от страха, втроем (мама, папа и Аня) слушали ее дыхание. Мама все боялась синдрома внезапной детской смерти. Потом девочку долго не спускали с рук, баюкая по очереди. В результате к трем годам Тосечка, опередив по развитию многих доношенных сверстников, выросла такой, что палец в рот не клади.

И вот, в понедельник сестра сначала долго не хотела просыпаться в сад, затем отказывалась одеваться, требовала конфеты и бутерброд с колбасой, затем они с Аней долго искали любимую игрушку. Время до пар таяло, как сосулька на солнце. А урологию вел такой упырь, что к нему лучше было не опаздывать. Иначе из отработок потом не вылезешь.

Такси не приезжало. Прождав 20 минут, Аня решилась взять из гаража старую машину дяди. Водить она умела довольно хорошо, а не так давно Петр Иванович переписал ненужную ему машину на племянницу. Правда, с правами пока не вышло. Лада Ларгус — это настоящее железное чудовище. Зато механическая коробка передач — столь занятный зверь, что не зазеваешься. Очень творческое вождение! Сиди, только успевай переключать передачи. Девушка со скоростью ветра поставила на заднее сиденье детское кресло, продернула ремень безопасности и с трудом запихнула довольную сестренку. Уф! Можно ехать!

Вдруг как гром среди ясного неба пронеслась мысль: Халат! И шапочка! После стирки все осталось на сушке.

— Тосечка, посиди в машине, пока я бегаю за халатом? — вкрадчиво попросила Аня.

— Неть! — нахмурилась сестра. — Мне будет страаашно!

Делать нечего, пришлось доставать насупившуюся Антонину из детского кресла и тащить ее с собой. 18 килограмм счастья! Ох! Нелегкая женская доля!

— Ну пойдем, мой конёночек, — проворчала Аня.

— Котеночек? — улыбнулась Тося.

— Типа того, — вздохнула старшая сестра. Сама она имела ввиду коней.

Ехать до детского сада было недолго и недалеко — около трех минут.

И надо же было такому случиться, что подъезжая к перекрестку, Аня вдруг увидела призрака. Это было далеко не в первый раз, но за рулем... Даже раньше, увидев потустороннюю сущность, девушке становилось настолько дурно, что она, почти каждый раз, на краткий миг теряла сознание. Затылок тяжелел, сильно болела голова, а во рту появлялся металлический привкус крови.

Мама в призраков не верила, поэтому с детства водила Аню ко всем специалистам от неврологов до психиатров. Итогом стал отказ участкового невролога подписать ей медкомиссию для получения водительского удостоверения, а знакомый психиатр предупредил, если Аня не замолчит по поводу своих фантазий, то ей диагностируют расстройство личности и тогда не видать ей учебы в медвузе, как своих ушей. Аня смирилась и перестала афишировать свои видения, стала более скрытной, осторожной.

И тут она, впервые за последний год почувствовала его, призрака. И надо же было ей в этот момент оказаться за рулем! Духом оказался парень на легком спортивном мотоцикле. Окровавленный, с ужасными мототравмами, он грустно улыбнулся девушке, а потом прибавил газу и уехал. Сознание на какие-то секунды померкло, а когда Аня пришла в себя, авария была уже неизбежна. Едва успев притормозить, она просто въехала во внедорожник с ничего не подозревающим водителем. Вот черт!

Ребенок! — пронеслось в голове у напуганной девушки.

— Милая, ты в порядке?

Аня обернулась к сестре. Похоже, Тося не пострадала. Удивленными глазами девочка смотрела по сторонам.

— Авария! — радостно сказала Тося. — Бах!

Девушка выскочила из машины и побежала к внедорожнику. Со стороны водительского сидения из него как раз выбирался ошарашенный и довольно сердитый мужчина.

— Простите, я не знаю, как это произошло! — начала оправдываться Аня.

— Вы с ума сошли? — возмутился мужчина. — Это же дорога, рядом переезд, тут нужно в оба смотреть!

Аня покачнулась.

— Что с вами?! — грубо спросил ее мужчина и придержал, чтобы не упала. — Вы что, пьяная?

Аня растерянно смотрела на потерпевшего. Такой холеный, красивый, словно породистый, и такой злой.

Во рту появился знакомый металлический привкус. Ноги не держали.

— Да она, похоже, обдолбанная! Под наркотой или еще чем. Они сейчас все химией пользуются. Совсем лыко не вяжет! — хохотнул какой-то противный зевака.

— Держи ее, мужчина, девушка, конечно, совсем зеленая! Сейчас рухнет! Машину она, конечно, вам совсем уделала! Две двери всмятку! — добавила со злорадством женщина.

Зевак все прибавлялось.

— Бессовестная! — закричал кто-то из толпы. — Таких нужно прав лишать! Вызвали гаи?

— Сейчас вызову! — хмуро сказал Штольман и достал телефон.

Аня пришла в себя и ошарашенно смотрела на мужчину. Она узнала его. Яков Платонович. Он преподавал на соседних потоках, но у нее, к счастью, ничего не вел. 'Змей Горыныч' — злой, требовательный, неуступчивый, обязательно ставящий после своих лекций в конспекты подпись и печать. Все знали его правила: пропуск занятия — недопуск к зачету — отчисление из института. Пропустить и отработать пропуск можно только по болезни и только у него. Никаких дежурных преподавателей. Добро пожаловать в мед!

Если он признает в ней студентку, то ославит перед другими преподавателями и тогда добра не жди...

— Послушайте, ммм... мужчина, можно вас? — пролепетала Аня, отводя его в сторону.

— Ну! — довольно невежливо отозвался пострадавший и скептически буравил ее глазами.

— Может, не нужно гаи? Мы подпишем с вами, как его... евро... евро

— Европротокол! — грубо подсказал Змей Горыныч и тут же смягчился:

— У вас ОСАГО действующее?!

— Нет! — ужаснулась Анна.

— Тогда ничего не выйдет! — категорически заявил Штольман. — И прощать я вас тоже не собираюсь. Ваше поведение опасно для общества.

Аня подавленно молчала.

— А может, у вас и прав нет? — ужаснулся своей догадке Яков.

Девушка не ответила. Ей опять стало нехорошо. Призрак развернул свой мотобайк и остановился аккурат около нее. Наверное, приглашал следовать за ним.

— Вы головой не ударились? — с подозрением прищурился Штольман.

— Нет-нет! — заверила его Анна.

— Не нравятся мне ваши реакции. Тошнит?!

— Немного! — призналась Аня. Поле ее зрения начало стремительно сужаться. Она чувствовала себя ужасно.

Яков Платонович подозрительно посмотрел на зрачки виновницы ДТП. Он прищурился и, уверенно зафиксировав девушке голову, довольно непочтительно оттянул ей веки и заглянул в глаза.

Анну тут же вырвало, прямо на красивые дорогие ботинки Штольмана. Преподаватель брезгливо отпрыгнул.

— Да она пьяная, — опять заверещали мужчину зеваки.

Или интоксикация? — подумал Штольман. — Нужно настаивать на медосвидетельствовании. Такую даму впредь пускать за руль опасно.

Тут из Ларгуса раздался басовитый, испуганный рев.

Аня вспомнила о сестренке и на ходу вытирая губы, рванулась к детскому креслу.

— Мамааа! — истерически кричала Тося. — Я хочу к маааме!

— Сейчас, милая, я вызову тебе дядю Петю, и он увезет тебя домой! — пообещала Аня.

Она начала набирать номер Петра Ивановича.

— Алло, дядя? Я попала в небольшую аварию. Возле сада. Улица Серова. Да, я виновник. Со мной Тося... Нет мы не пострадали, но нужно срочно забрать ее. Тут люди... они кричат. Тосе страшно.

Штольман дождался, пока девушка уберет мобильник. Он столь же небрежно и подозрительно перехватил ее руку, считая пульс.

— Тахикардия, — резюмировал он. — И легкий тремор. Выпивали вчера?!

— Да вы с ума сошли! — огрызнулась Аня.

— У вас кровь! — указал на ее левую руку Штольман. Наверное, от разбитого стекла. Сядьте, я обработаю.

— Отстаньте уже от меня! Хватит уже мои границы нарушать! — отвернулась девушка, вырывая руку и морщась от боли.

Не говоря ни слова, Штольман сходил до собственного внедорожника, достал аптечку и быстрыми, уверенными движениями обработал и забинтовал ей рану.

— Дядя! — вскинулась девушка, вырывая у доктора руку.

— Аннет! Ты в порядке? А Тонька? — дядя беспокойно осматривался.

— Вырастили наркоманку! — ехидно сказала дядюшке наблюдающая за всем старушка.

Петр Иванович в мгновение ока достал младшую племянницу из машины.

— Ты дождешься у своей матери! — сердито зашипел он на Аню. — Что наделала! — для пущей острастки мужчина постучал себя по макушке.

— Дядюшка, милый, мы ей не скажем! — взмолилась Анна.

— Дай бог, чтобы Тоська не проболталась! Ты же знаешь, какая она языкастая. Машину пока ко мне в гараж поставим... Давай, держись тут. Двери под замену, крыло, обвеска, покраска всех элементов... Позже посчитаем.

Петр Иванович еще раз окинул оценивающим взглядом место происшествия, покачал головой, забрал девочку и уехал.

Пока Яков издали наблюдал на семейными разборками, на место происшествия подъехал его сын. Этим летом Егор уговорил отца купить ему легкий спортивный мотобайк. Штольман повелся, с условием, что сын, хотя бы поначалу, не будет гонять по дорогам общего пользования. Но какое там! Подростка регулярно видели на шоссе. Яков немедленно докупил ему всю защитную атрибутику и заставил сдать на права. Надо отдать должное Егору, сын все сдал с первого раза.

— Что случилось? — выпучил глаза подросток. — Мне ребята сказали,что тебе машину помяли. В трех соснах, блин! С закрытыми глазами, что ли, ехали?

— Да вот, девушка в меня въехала! — мрачно подтвердил Штольман.

— А где же она? — изумился Егор.

Штольман поднял бровь. Нарушительницы нигде не было.

— Вон она, наркоманка! — подсказала бабулька, указывая под внедорожник Якова.

— Эй, вы что там делаете? — возмутился Штольман.

Егор озабоченно заглянул под машину отца.

Девушка плакала и пыталась что-то достать...

— Вы чего? — изумился парень.

— Тут щенок. Где-то полгода отроду. Его зацепило при аварии! — объяснила Аня.

В самом деле, приглядевшись, Егор увидел шерстяной комок и услышал приглушенный скулеж.

Штольман с изумлением смотрел на 2 пары кроссовок,торчащих из-под его машины. Затем появились 2 перемазанные рожицы и большой картон, на котором лежала раненная собака. Сам он к юным ветеринарам подходить не спешил.

— Ой, не жилец! Весь переломанный! — констатировала подбежавшая бабулька.

— Смотрите, что вы наделали! — опять рассердился Штольман. — Убийца за рулем! Бледная, невменяемая, еще и с ребенком!

Аня сцепила зубы и начала аккуратно осматривать собаку. Не смотря на травмы, щенок вяло помахал ей хвостом.

— Ему нужно в ветклинику! — вздохнула девушка. Там рентген, смогут прооперировать при необходимости, поставить нужные препараты. Я потом его домой заберу.

— Давайте помогу! — вызвался Егор.

— Вы же на байке?

— Я байк отцу в машину закину, а сам на такси поеду. Вы только заберите его потом, не бросайте! — серьезно попросил подросток.

Аня грустно кивнула.

— Я вам номер телефона оставлю и деньги. Вы предупредите персонал, я навестить смогу только завтра, после дежурства в больнице! — пообещала девушка.

Егор бодро вызвал такси через приложение, погрузил несчастную собаку в машину и увез к ветеринарам.

Аня этого уже не видела. Подъехала машина госавтоинспекции. Стало страшно. Девушка поежилась.

Молодой доброжелательный сотрудник представился и попросил Анну предоставить документы: свидетельство на машину, водительские права, страховку...

Аня скосила глаза на второго участника ДТП. Штольман объяснялся с другим полицейским, хмурился и сердито кивал на девушку.

Сотрудник госавтоинспекции раздумывал, что делать ему с нарушительницей. Правонарушение серьезное. Будь на ее месте мужик, закрыл бы в камеру не раздумывая.

— Штраф за отсутствие прав, штраф за отсутствие страховки, штраф за непредоставление преимущества другому транспортному средству... Ну и ждите претензию со страховой в порядке регресса, будете оплачивать гражданину ремонт. Вашу машину забираем на штрафстоянку! — серьезно сказал инспектор.

— Может, не надо на штрафстрянку, мой дядя заберет ее? — наивно спросила девушка.

— Я сказал на штрафстрянку, значит на штрафстрянку. Девушка, скажите спасибо, что машину изымаем, а не вас сажаем под административный арест. Вон, как машину гражданину повредили. Не стыдно вам?

— Стыдно! — призналась Аня.

— Хорошо, хоть без пострадавших! — смягчился инспектор. — На медосвидетельствование поедете? Потерпевший настаивает.

— Да, конечно, я же не пьяная... — попыталась оправдаться Анна.

— Я бы не был так уверен,- заявил подошедший к ним Штольман. С девушкой явно что-то не то.

Он бодро перечислил сотруднику признаки неадекватного состояния виновницы ДТП.

— Вегето-сосудистая реакция, нарушение двигательной сферы, изменение психики...

— Гражданин, гражданин, остановитесь! В наркологии свой доктор, он девушку посмотрит и анализы она сдаст, — мирно кивнул молодой сотрудник. — Мне лекцию читать не нужно. — Пойдемте, Анна Викторовна, в машину. До свидания, господин Штольман?

— До свидания! — попрощался Яков и добавил:

— Анна Викторовна?!

— Да? — растерянно обернулась девушка.

— С вами свяжется мой адвокат! — хмуро сказал Штольман.

Анна кивнула и отвела взгляд. Она надеялась, что Яков Платонович не особенно запомнил ее. Зачет сдать у него сложно, все знают. Если отношения будут испорчены, то беды не миновать...

Анна с тоской подумала, что опоздала сегодня везде, это 4 полновесных отработки.

Какая же она дура! С этими видениями и за руль! Мама предупреждала ее, а она не верила. Если психиатр узнает, ей не только прав, но и учебы в вузе не видать. Может, это и правильно? Сегодня, после очередного видения, она чуть всех не угробила. Когда будет следующее? От пережитого стресса руки и правда мелко тряслись.

Она обернулась. Штольман не уехал. Он задумчиво смотрел вслед отъезжающей машине госавтоинспекции.

Со дня аварии прошло около недели. Аня успокоилась и решила, что будь, что будет. Штрафы она частично оплатила и стала ждать "письма счастья" из страховой. Срок давности предъявления претензии — 3 года. Она надеялась, что не придется ждать так долго.

Хорошо, что у мамы не было привычки вскрывать чужие письма. Аня пыталась хоть немного пофантазировать, какая будет сумма претензии, но даже по ее кривым расчетам выходило, что очень много. Максимальная выплата по ОСАГО почти полмиллиона, на эту сумму и нужно ориентироваться. Машина у Штольмана красивая и наверняка дорогая. Может, он не станет заявлять в страховую?! Хотя, вряд ли. По лицу Якова Платоновича было видно, что он шутки шутить не любит и в этот раз точно не будет. Полмиллиона... Она таких денег и в руках-то никогда не держала.

И поделом ей за пустоголовость. Но как же это все нелепо, какая-то секунда и все! Вот только где взять столько? Аня подумала-подумала и решила устроиться на вторую работу, идеально будет найти что-то с почасовой оплатой типа ресторана быстрого питания. Ни на что другое у нее просто не хватит времени. Заодно Аня радикально сократила расходы. Заранее. Все, надо отвыкать от красивой жизни. Никаких доставок еды, такси и прочих излишеств. Должна выкрутиться.

Этим утром Аня подобрала пушистые непослушные волосы в аккуратный колосок, надела блузу и сарафан, чем очень порадовала маму.

— Дорогая моя, ты прелестно выглядишь, хоть сейчас замуж! — восхитилась она и поцеловала дочь в макушку.

Аня внутренне содрогнулась — не от поцелуя мамы, а от подобной перспективы. Последнее, что она сейчас хотела — это замуж. У нее сегодня четыре пары, вот что важно! А надела она сарафан, потому что преподаватель по хирургии ненавидела девочек в брюках. Пунктик был у нее такой. Парням — можно, а девчонкам нет. А что? Ей, Ане, лишний раз юбку надеть не сложно. Революцию Аня из-за этого вопиющего сексизма устраивать точно не собиралась. Ах, да, это не дискриминация, это СанПин! Ну-ну. Хотя, конечно, ходить в джинсах было намного удобнее...

Перед уходом на работу мама сделала всем кофе и испекла простую шарлотку — очень уж Мария Тимофеевна любила пасторальные завтраки и чтоб обязательно на столе была свежая выпечка!

Мама умилялась, глядя на своих домашних. Идеально причесанные девочки — большая и маленькая, обе в платьицах, импозантный муж в костюме. Все собрались на 10-15 минут перед садиком, учебой и работой. Образцовая семья!

— Какие планы на день, Анюта? — внимательно посмотрел на нее папа.

— Учиться... и побольше! Сегодня начинаем новый блок по хирургии и сразу большой опрос. Ночью 140 страниц читала и пересказывала! Тьма новых терминов! — покачала головой его старшая дочь.

— Не думал, что такое возможно! Учить по сто с лишним страниц за один раз! — усмехнулся Виктор Иванович.

— Но ты же уголовный кодекс и постановления Верховного суда к нему, уголовный процесс наизусть знаешь? — улыбнулась Аня. — Здесь примерно также.

— Так я всю жизнь их изучаю, от дела к делу, а не одну бессонную ночь! Правда, Тоня?

— Да! — с готовностью согласилась младшая дочь.

— Умница моя покладистая! — просияла мама и поцеловала Антонину.

— Я считаю это геройством, учиться в этом самом твоем меде. Полтораста страниц в ночь!

— Папа, просто специфика такая, что нужно просто сесть и разобраться, без вариантов. И спросить потом на занятии, если что не понял. Поверь, к человеку, который хочет получить знания, отношение всегда хорошее! — улыбнулась Аня.

— Садизм и издевательство над детьми! — покачал головой отец.

— Кстати, Витенька, ты знаешь, что учудил твой брат?! — вдруг с агрессией и возмущением вспомнила Мария Тимофеевна.

— Что опять стряслось? — недовольно спросил Виктор Иванович.

— Пока мы были в отъезде, он умудрился разбить свою старую машину. С мажором каким-то столкнулся, а не абы с кем. Опозорил на весь город.

— То ржавое страшилище, что он хранил в нашем гараже и якобы подарил Анне? Туда ему и дорога. Сам то не пострадал?

— Ни царапинки! — успокоила его мама.

Тоня тем временем внимательно слушала разговор родителей.

— Авария! Бух-бух. И дядька злой. На Аню кричал! — сказала девочка и ударила ложкой об стол. — Бух! Стекло!

Аня похолодела и отставила чашку с кофе. Сейчас будет скандал. Сердце у нее застучало, щеки покраснели.

К счастью, родители были так озадачены новостью, что не обратили на слова Антонины никакого внимания.

— Я не удивлюсь, Анюта, если на твое имя вскоре придет парочка штрафов! — подумав, сказал папа. — Смотри на "госуслуги" почаще, чтобы не пропустить и оплатить со скидкой! Машина не застрахована была. Перешлешь мне квитанцию, я оплачу. Ты у нас еще совсем немного зарабатываешь.

— А почему это Анна должна платить за твоего непутевого брата? Почему на ее "госуслуги" штаф придет? — изумилась Мария Тимофеевна.

— Потому что разбил машину он, а владелица средства повышенной опасности наша Анна! "Вовремя" он ей ее передарил! Ничего не попишешь, так говорит закон, — усмехнулся Виктор Иванович.

— И пусть Петр только попробует не оплатить! — возмутилась мама.

— Кстати, дорогая, откуда ты знаешь новость о ДТП? Ларгуса же в гараже нет, да и Петр подозрительно притих.

— Да Липа утром прислала фото из паблика о дорожных происшествиях. Ты же знаешь, она, как установила телеграм, так и не вылезает из него, пересылая все, что сочтет полезным.

— Твоя сестра в своем репертуаре! — усмехнулся Миронов.

— Как и твой брат! — фыркнула Мария Тимофеевна. — Моя сестра хотя бы закон не нарушает!

Аня допила кофе и уже хотела сбежать из-за стола, как мама обратилась к ней.

— Аня, у тебя же сегодня пары же до пяти? Дежурство только завтра? Заберешь Тонечку из сада пораньше?!

— У меня отработка, мама, и... кружок по...

На самом деле Аня собиралась проведать малыша лабрадора в ветклинике и поискать так нужную ей работу.

— Ты как специально, Анюта! Что только не придумаешь, чтобы не появляться так рано дома. Тонечка опять будет в саду до семи!

Аня молчала. Она правда ничего не могла сделать.

— Девочки, не ссорьтесь, я сегодня в суде закончу пораньше, долгого заседания не ожидается, и Тонечку нашу я заберу! — мирно сказал Виктор Иванович.

Мария Тимофеевна просияла. Она обожала, когда ее муж появлялся в детском саду. Такого представительного мужчины не было ни у кого — ни у мам, ни у воспитательниц!

Травмированый щенок был удивительной помесью лабрадора и дворняги, большелапый и рослый, такому еще жить и жить. Бедняга перенес уже 2 операции и не мог встать на ноги, хоть и пытался.

Анне повезло, что в клинике работал Антон Коробейников — ее приятель, отчислившийся из медицинского еще в прошлом году.

— Ну, как дела у Малыша? — спросила его девушка.

Аня погладила вилявшего хвостом щенка — тот был весь перевязан, не двигал лапой и передвигался ползком.

— Да как дела... повреждения серьезные, ты же знаешь. Гематомы по всему телу, сломанная передняя лапа, трещина в задней, а самое главное, травма позвоночника.

— Ты мой бедный! — вздохнула Аня, огорченно поглаживая большую голову Малыша.

Вот уже 2 недели она настойчиво искала хозяина собаки, чтобы когда щенок поправится, тут же передать его владельцу. Вдруг кто-то безутешен и скучает по Малышу?

— Аня, не убивайся так. Не думаю, кстати, что хозяин найдется. Это помесь же, считай беспородный... Да и кому он теперь нужен.

— Мне нужен! — спокойно сказала Аня, почесывая Малыша за ухом. Щенок отчаянно вилял хвостом.

— Ему тесно в этой клетке, но зато хозяин клиники разрешил лечить собаку в рассрочку. Сама понимаешь, места у нас мало... Вот счет! Я половину услуг через кассу не провожу, сам делаю, бесплатно.

— Спасибо, Антон, ты — настоящий друг! — сказала Аня и полезла в сумочку за кредиткой. Лимит был на ней совсем небольшой, около тридцати тысяч.

— Пиииик! — заругался на нее терминал.

— Недостаточно средств! — вздохнул Коробейников.

— Давай пока спишем чуть меньше! — попросила Аня, посмотрев баланс.

— Я оплачу остаток! — сказал кто-то за их спиной.

— Егор! — обрадовалась Аня.

Теперь они периодически встречались с подростком в институте, как выяснилось, несколько раз в неделю Егор ходил на подготовительные курсы.

— Всего 2 тысячи доплатить и счет закрыт! — кивнул он девушке.

— Спасибо. А папа не будет против?! — испугалась Аня.

— Да нет, он мои расходы не очень контролирует, доверяет! — махнул рукой Егор.

Щенок вилял хвостом.

— Ну что, как там наша собачка? — спросил подросток у Коробейникова.

— Калекой, скорее всего останется! — сочувствующе сказал Антон, не считая нужным скрывать правду.

Аня удрученно молчала. Малыш активно привлекал к себе внимание, мол, не верьте собачьему доктору, я встану на все четыре лапы, может не скоро, но встану!

— А я считаю, надо надеяться! — категорично сказал Егор. — Собака сильная, по щенку сразу видно. Ну, не должно быть в жизни столько несправедливостей. Верь в чудо, Аня!

Девушка кивнула. Для себя она еще в день аварии решила, что заберет собаку в любом состоянии и будет его любить не смотря ни на что! Малыш был ни в чем не виноват.

Егор с Анной вышли на улицу.

— Как папа себя чувствует? — осторожно спросила девушка. — Он же тоже ударился, да?

— Ударился? Не знаю. Папа все забыл на следующий же день и больше не ругался. Кстати, машину он себе новую взял, а ту после ремонта хочет выставить на продажу.

Анна помолчала.

— Как ты считаешь, он сильно сердится?

— По-моему, ты больше убиваешься, чем он. Папа — он оборотистый, четкий, серьезный, хитрый даже в чем-то. А ты нежная, переживательная, как и все девушки. Он про собаку даже не спросил! У папы других дел полно, особенно в клинике. Он к юристам обратился, чтобы за него все дела со страховой решили и все...

— Ты знаешь, Егор, у меня хотя Яков Платонович ничего не ведет, я побаиваюсь столкнуться с ним на каком-нибудь мероприятии или факультативе! — призналась Анна.

Подросток ее страхов не разделил, и пожав плечами, поднял на смех. Он никак не мог понять, что это его отца так боятся!

Они вместе пошли к парковке, где стоял мотоцикл Егора.

— Вот скажи мне, Ань, я про учебу... Это что, ритуал такой у преподавателей первых курсов, учить так, чтобы ты постоянно чувствовал себя куском... куском го...

— Не продолжай! — усмехнулась Анна.

— Нет, ну это же правда! Депривация, демотивация прямо со школьной скамьи! А если бы у меня психика была послабее?! — хохотнул подросток.

— Егор, все это здорово подготавливает будущего медика ко встрече с начальством и пациентами! — засмеялась Аня.

Она тут же посерьезнела и добавила:

— Многие, нормальные преподаватели, ведут себя далеко не так, с первого курса по имени-отчеству. И потом, мой тебе совет, не расслабляйся ни сейчас, ни после ЕГЭ. На первом курсе обучение сразу начнется с зачетов. Входной контроль.

— На какие темы? — напрягся Егор, подавая Анне второй шлем.

— Например, ну... аминокислоты. Ладно, не буду тебя отвлекать, вези нас, пожалуйста, осторожнее! — мягко обняла его девушка. — Я еще в юбке сегодня.

— Я заметил. Не бойся! — подмигнул ей парень.

Они быстро доехали.

Поднимаясь на четвертый этаж, Анна услышала голос Штольмана, громко объясняющего что-то старшекурсникам и замерла.

Преподавателя было хорошо слышно. Он был единственным, кто ставил на своих лекциях микрофон. Аня даже завидовала его студентам. На занятиях ее группы дальше 3 ряда ничего не слышно, особенно у отдельных преподавателей-шептунов. Приходилось занимать очередь на первые ряды.

Девушка заслушалась грозного преподавателя. Яков Платонович очень хорошо объяснял. Как ни странно, он проводил какой-то ликбез темы второго курса и потом разозлился.

— Вы должны понимать, студенты, на 5-6 курсе бОльшая часть предметов все же базируется на предыдущих знаниях. А если их нет, Соколов, естественно, о чем с Вами говорить?

Анна усмехнулась. Штольман бил лентяев не в бровь, а в глаз.

— Анатомия ноль, фармакология и латынь мимо, пропедевтика, патфиз — кто бы мог подумать, что это все нужно на клинических дисциплинах! Моя работа — донести до всех в группе необходимую информацию по своему предмету и времени заполнять белые полосы вашего образования просто нет. Приготовьте, пожалуйста, листочки, будем писать тест.

Внезапно голос Штольмана стал ближе.

Аня отпрыгнула подальше. Пока ее занятие не началось, и ее не заметили, она поспешила убраться в другой конец четвертого этажа.

Егор знал о своем отце далеко не все. Он знал его только с одной стороны — отцовской. Отцом Штольман был надежным, как скала. Понимающим. В реальной жизни, с людьми посторонними, а иногда неприятными и насолившими ему, Яков Платонович был другим. Совсем другим. Например, сверх-внимательным к тому, что вызывало его беспокойство, непримиримым и доводящим дела до конца. Анна Викторовна Миронова испытала на себе всю силу его характера.

Штольман вовсе не забыл о возмутительном ДТП. Спустя неделю он скрупулезно ознакомился с результатами экспертизы гражданки Мироновой. Одного заключения специалиста об отсутствии признаков опьянения и наличия в выдыхаемом воздухе/крови/моче наркотических веществ ему оказалось недостаточно. Тряхнув связями, Яков Платонович добился встречи с экспертом из наркологии и подробно расспросил его.

— Так я не понял, Штольман, тебе экспертиза не понравилась? Так намекнул бы, я для нужных людей всегда подсуечусь, а так извини: кто виноват, что у девчонки кровь чистая? Там не то, что спиртного, кефира не обнаружено! — хохотнул нарколог, оказавшийся его недавним приятелем.

— Но все признаки... — возмутился Штольман.

— Какие признаки?! То, что тряслась она как щенок под лавкой, так ты извини, девица все же, после аварии. Может башкой стукнулась, я не спрашивал. Они все такие. Гипогликемия, кстати, серьезная, видимо не жрамши с утра была. Много ли им надо, чтобы напугаться. Эта Миронова и у меня тут в обморок свалилась, один... нет, полтора раза, самолично ей такси с обеда вызывал. Пирожком с кофе кормил. Так еще в институт потом поперлась, иначе, говорит, отрабатывать буду. По базам она не проходит, на учете нигде не состоит! И вообще, девка ладная!

— У тебя, на кого не посмотри, все ладные! — проворчал Штольман.

Штольман был зол, потому что не понимал. Следов психоактивных веществ не обнаружено. Пришлось сдаться, но это не значит, что он забыл. Эта Миронова въехала в машину так, словно сознание ее было чем-то помрачено. Замедленная реакция зрачков, рвота. Может, она все-таки ударилась головой, а он не посчитал нужным проверить, поверив ей наслово?! Что стоило настоять на осмотре...

Ленивые, неподготовленные студенты его раздражали. Как можно доучиться до 5 курса и не понимать, что 6-8 часов самоподготовки — это норма?

Дождавшись, пока студенты запишут вопросы для зачета, Штольман иезуитски улыбнулся и вышел из аудитории, решив быстро сходить до автомата с кофе.

Увидев, что Штольман вышел, Аня быстро спряталась за широкую колонну, чтобы преподаватель ни в коем случае не увидел ее.

Не упуская из вида его отдаляющуюся фигуру, она сама отходила все дальше, пока не наткнулась на улыбающуюся добродушную женщину.

— Ой, скажи пожалуйста, ты здесь учишься, в медицинском? — оглядев Анну, восхитилась незнакомка.

— Да, на четвертом курсе! А что вы хотели? — вежливо спросила Анна.

— Я как раз набираю девушек из вашего вуза на работу, в основном, правда старшекурсниц. У нас медицинская компания...

Женщина сунула растерянной Анне несколько визиток.

— А куда набираете? — наивно спросила девушка.

— Так говорю же, по медицинской части. Спа-центр, массаж разных видов.

— Но у меня нет нужного сертификата! У меня только обычный, сестринский! — покачала головой Анна.

— Да мы все понимаем. Главное желание, обучим всему на месте.

— И сертификат можно будет получить?!

— Ну конечно, милая! И самое главное, оплата строго почасовая! А зарплата от 130 тысяч в месяц!

— Так много? — изумилась девушка.

— Мы ценим своих работников! — заверила незнакомка и, попрощавшись, решила подойти к еще одной стайке студенток.

Аня задумчиво крутила визитку в руке. "ArtRoyal Hospital" — международная медицинская компания. Ну надо же! И адрес в самом центре.

Возвращаясь в аудиторию (Штольман надеялся, что 3-4 минут лоботрясам хватит, чтобы списать на тройку), Яков Платонович увидел как за колонной от него кто-то сначала отпрыгнул, а потом случайно высыпал из сумки кучу вещей.

Смирив любопытство, Штольман не стал подходить ближе.

Какая-то студентка начала судорожно собирать с пола свои тетрадки и учебники с пола, запихивать в кармашки сумочки разную мелочь.

Наспех похватав разбросанное, девушка убежала прочь. Штольман помимо воли отметил выдающиеся внешние данные незнакомки: длинные ноги в туфельках, красивые изгибы фигуры в белом халате, а самое главное, русую косу с руку толщиной, бьющую хозяйку куда-то пониже спины. Красавица. Они все, наверное, в 20 лет такие. Как-то он раньше об этом не задумывался.

Штольман сам разозлился на себя, что так откровенно по-мужски засмотрелся на студентку. Он поймал себя на мысли, что хотел бы знать, кто обладательница таких выдающихся внешних данных и разозлился еще больше, просто вскипел. Господи, стареет, что ли?!

Заходя в аудиторию, Штольман ожидаемо увидел закрывающиеся учебники и тихо, но злобно сказал:

— Господа с галерки, со шпор списывающие, вы напоминаете мне постояльца гостиницы застигнутого горничной при отправлении естественных потребностей в рукомойник... Самоуважение и дисциплина — вот, что должно быть у врача. Если врач не понимает сути физики процесса проводимых инструментальных и лабораторных диагностик — какой он тогда специалист? На манер шамана с бубном, вероятно. Да, медицина очень сложна сама по себе, это же не чисто гуманитарная дисциплина!

— Яков Платонович, я не готов сегодня отвечать, я дежурил! — проняло одного из студентов.

— Меня не волнует, что вы сегодня дежурили! — отрезал Штольман. — Вы кем потом работать собрались? Медбратом? Не вытягиваете учебу с работой — выбирайте что-то одно. Расставляйте приоритеты. Придете завтра на отработку.

Вечером Петр Иванович позвонил племяннице.

— Аннет?

— Да, дядя.

— Что, все учишь?

— Уже выучила.

— Быстро ты. А что голос такой невеселый? У меня хорошие новости. Я нашел покупателя на твой побитый ларгус. Всего восемьдесят тысяч, но, думаю, нужно соглашаться, это хорошие деньги и быстро. У тебя штрафов только тысяч на двадцать. А еще стоянка.

— Мне нужно закрыть счета у ветеринара! — призналась Аня.

— Ну вот. Я приеду к тебе и мы подпишем договор. Деньги получишь на карту. Закроешь, наконец, свою грабительскую кредитку.

Аня вздохнула.

— Ты не расстраивайся, Аннет. Признай, ездить тебе пока не безопасно. Нет, я не говорю, что это навсегда. Тебе надо учиться управлять своим необыкновенным даром, а не бежать от него, как черт от ладана.

— Да как же обучаться? — недоуменно спросила племянница.

— Для начала я купил тебе настоящую спиритическую доску... потом посмотрим.

Перед сном Аня открыла электронную почту, но лучше бы она этого не делала! В непрочитанных сообщениях висело письмо из страховой.

С колотящимся сердцем Аня открыла послание от "Алтайгосстрах" и, прочитав его, зажмурила глаза от ужаса.

Претензия. "Предлагаем добровольно выплатить понесенные компанией издержки, в противном случае будем вынуждены обратиться в суд" и сумма... 1 миллион 200 тысяч рублей.

Аня старалась дышать как можно глубже, осторожно обдумывая новости. Больше миллиона за две несчастных двери и обвес? Ну и что, что новая! Не сгорела же у Штольмана его "золотая" машина! Вот гад! Грабитель! Мошенник!

От паники Аня забралась под стол, обхватила колени руками и начала лихорадочно думать о том, что делать. У нее даже зубы застучали. Мама, если узнает, вряд ли проявит понимание. Какое там, она ее просто прибьет!

Выход есть всегда. Надо посоветоваться с дядей, сходить к юристу. Думай, Аня, думай. До возможного суда и блокировок карт минимум 2-3 месяца, а то и больше.

Тут девушка вспомнила о встрече днем и потянулась к сумке. Она достала визитку, сунутую ей в руки незнакомой женщиной. Так, работа. Нужно попробовать!

Петр Иванович новости о претензиях со стороны страховой воспринял своеобразно: он начал рассказывать племяннице, как эффективнее скрываться от судебных приставов.

Анна с неудовольствием подумала, что подобные энциклопедические знания, появляются, увы, не на пустом месте.

— Дядя! Я нормально жить хочу, а не в базах должников годами состоять и чужими карточками пользоваться! — возмутилась девушка. — Твои фокусы, конечно, забавные, спору нет, но мне не подходят.

— Но, Аннет, это же не навсегда, а пока ситуация с долгом не разрешится. Ты всегда можешь взять мою карту, ты же мне доверяешь?

— Ну конечно я тебе доверяю! Просто не в этом дело. Я хочу быть себе хозяйкой. Онлайн банкинг мне нужен собственный, а не твой или мамин.

— Потом, ты всегда можешь воспользоваться картой мобильного оператора. С них деньги приставы снять не могут! — вспомнил еще один лайфхак Петр Иванович.

— Ну а еще есть криптовалюта, она вообще вне закона! Нужно быть в тренде! — развеселилась Анна.

Дядя обрадовался.

— Ну вот, ты хоть повеселела. А то совсем нос повесила. Кстати, где то письмо из страховой?

— Вот! — положила перед ним распечатанный листок племянница.

— Ну-ка, изучим. Сколько-сколько?! — удивился Миронов. — Знаешь, дорогая, по-моему нас собрались самым бессовестным образом надуть. Обштопать.

— Развести! — воинственно поддакнула племянница, подняв пальчик.

— Видел я повреждения, там тысяч четыреста, не больше, поставить новые двери, обвес и будет снова новая машина. Это никуда не годится. Ты точно не хочешь обратиться за помощью к своему отцу? При таких обстоятельствах это будет самым разумным решением.

— Нет. К папе и его знакомым юристам по гражданским делам я точно не хочу. Я же обещала родителям, что за руль не сяду, а сама что натворила?! Мне страшно стыдно.

— Но к грамотному юристу все равно нужно пойти. Я подозреваю здесь мошеннический сговор.

— Кто же сговорился? — удивилась такой человеческой хитрости Аня.

— Ну Штольман этот со своим страховым агентом. Сумму ущерба завысили, а излишек, как стрясут с тебя, разделят поровну. Надо разбираться. Платить пока торопиться не нужно.

— Значит, предлагаешь пока бегать! — нахмурилась Аня.

— Исключительно по нужным местам, где могут помочь. И это точно не служба приставов, там разбираться не станут.

— А за что ты так их недолюбливаешь?

— За дело, уж поверь. Сами сотрудники настолько привыкли работать с реальными негодяями, что мнят себя десницей божией в борьбе с чертями, где все средства хороши. Ну или просто они замученные вусмерть. Их надо принудительно на сеансы к психологу, чтобы человечность возвращать! — довольно эмоционально высказался Петр Иванович.

— Дядя, а что ты хотел, у них нет конкурентов, это же госорган, зато есть мощные полномочия! — развела руками племянница.

Петр Иванович задумался, шепча самому себе очень тихо: Штольман, значит.

— Что? — не поняла племянница.

— Я говорю, что попробую договориться.

— Со страховой? — изумилась Аня.

— Со страховой... — загадочно согласился дядя.

— А можно я с тобой?

— Нет, зачем?

— Чтобы понять, как там все устроено.

— Знаешь, дитя мое, здесь мне нужно самому поговорить. Как мужчина я знаю, так будет лучше.

(Здесь племянница совершенно зря доверилась лихому мушкетеру Петру Ивановичу)

Тем временем Аня решила сосредоточить усилия на поиске работы.

Через пару дней она отправила свой отклик на номер, указанный в визитке и девушке быстро пришло приглашение на собеседование.

Его назначили в бизнес-центре, в большом офисе в центре города.

В большой перерыв она побежала узнавать по поводу работы. Только бы не опоздать, а то возьмут кого-то другого!

Требования, указанные в рассылке, на ее придирчивый взгляд, были абсолютно адекватные: организации требовался ответственный, стрессоустойчивый сотрудник, который должен встречать гостя, записывать его на услуги СПА, вести карточки клиента в системе 1С, принимать оплату и организовывать ожидание. Ничего сложного, а программы она быстро подучит!

Еще на перемене между парами девушка погуглила описание компании. Аня выяснила, что организация предоставляет услуги косметологии и работает рынке больше 10 лет. Это же отлично!

В офисе взволнованную соискательницу встретила девушка по имени Мария, одетая в деловом стиле. Будущая работодательница рассказала, что их сеть открывает новый филиал. Из других точек временно перейдет пара опытных сотрудников. На тот момент в салоне еще шел ремонт, но к концу следующего месяца уже было запланировано открытие.

Девушка, проводившая собеседование, очень понравилась Анне.

Она была не отстраненным холодным HR, которая видела уже пятого кандидата за день, а доброй и очень дружелюбной.

— Аня, почему вы ищите работу, будучи студенткой?

— Ну, недавно я попала аварию и теперь мне нужно закрыть долг. Кроме того, я стремлюсь к самостоятельности, мне уже двадцать, я хотела бы съехать от родителей! — честно сказала Анна.

— Я вполне понимаю ваши желания, — улыбнулась Мария. — Я вот уже несколько лет усердно работаю, обучаюсь и сейчас моя зарплата составляет несколько сотен тысяч рублей. Недавно закрыла ипотеку, а ведь мне всего 23 года. В этом СПА мы планируем сосредоточиться на услугах расслабления и массажа.

Аня внимательно слушала и не нашла в требованиях к работе администратора ничего странного, кроме одного пункта — ночные смены.

— А зачем в СПА ночные смены? — изумленно спросила девушка.

— Это своего рода причуда у богатых людей. Днем, как правило, они много работают, а вечером и ночью находят время для себя. Наши клиенты платежеспособны и очень ценят свое драгоценное время. Вы же медик, Анна, вам ночные дежурства должны быть знакомы.

— Да, да, — смутилась Аня.

— Если не хотите ночных смен, то можете попробовать себя в роли мастера по массажу.

— Да, но я говорила, что у меня нет опыта и нужного сертификата! — честно призналась Аня.

— У нас очень опытный мастер. Под должным контролем вы быстро пройдете обучение.

— Думаю, наверное я потяну! — улыбнулась Аня.

— Тогда приходите на пятидневную неоплачиваемую стажировку в наш учебный центр.

Анна вышла из бизнес-центра хоть и с сомнениями, но вполне довольная проведенной встречей.

Вечером Петр Иванович Миронов позвонил в домофон квартиры, где по добытым по хитрой схеме сведениям, жил Штольман Я.П.

Хороший район. Лет 20 назад старую застройку в этом месте снесли и на ее месте возвели жилой комплекс для избранных, т.е богачей.

На звонок в домофон ответил, по ощущениям Миронова, не Штольман, а не совсем трезвый паренек:

— Кто?

— Это Петр Иванович Миронов, родственник Анны Викторовны Мироновой. Хочу поговорить с Яковом Платоновичем.

— Заходите, третий этаж. Папа скоро приедет с тренировки! — радушно разрешил молодой хозяин жилища и открыл дверь подъезда.

Аня вскользь рассказывала Егору о своем дяде и его разнообразных жизненных перипетиях.

— Вы по поводу аварии? — спросил Егор, вытирая руки кухонным полотенцем.

— Да, я смотрю вы хорошо осведомлены...

— Да мы просто с Аней дружим! — успокоил его подросток. — Я на подготовительные курсы в мед хожу. Я сразу сказал Анне, что папа давно забыл про это недоразумение с аварией!

Петр Иванович быстро понял, что у мальчика небольшие проблемы с дикцией и смутился своих первоначальных мыслей по поводу алкоголя. Егор сделал для Аниного дяди чай и добродушно составил компанию, выставив на стол нехитрое угощение — конфеты и печенье.

Если раньше Штольман ненавидел волейбол, а теперь втянулся и играл не менее 1-2 раз в неделю. Это произошло случайно: просто попробовал на отдыхе и игра неожиданно ему понравилась. Это была отличная аэробная нагрузка — прыжки и бег. Кроме того, Якову нравилось, что это командная игра. У них была команда медиков, довольно сильная, сыгранная. После многих удачно проведенных розыгрышей они понимали друг-друга с полуслова.

Плохо только, что в школе, где по вечерам играл Штольман, не было возможности принять душ, поэтому он в очередной раз приехал с тренировки почесываясь и просто мечтая смыть с себя пот.

Переодеваясь, Яков нашел в кармане пиджака подарочный сертификат в новый СПА. Наверняка подложил кто-то из приятелей. Он задумался, разглядывая его. Центр города, можно и зайти, ознакомиться с прайсом и услугами. Чем черт не шутит, может и его клиника добавит себе в СПА на первом этаже что-нибудь новенькое.

Запиликало уведомление.

"Пап, у нас гости. Пришел дядя Ани Мироновой поговорить по поводу аварии. Мы пьем чай." — написал ему ребенок.

Появление незваного гостя естественно не обрадовало Якова Платоновича, а, скорее, разозлило.

Неужели эти люди не понимают, что их навязанное присутствие только злит? Слава богу, что этот Миронов девицу с собой не потащил. Прошло больше месяца, документы о ДТП оформлены в ГИБДД и встречаться им абсолютно незачем. Отморозки просто... "Аня Миронова", надо же! Сын, похоже, продолжил знакомство. Надо будет поговорить с ним о том, что общаться с плохими взрослыми девочками — это вовсе не круто и лучше ограничиться одноклассницами.

После того, как Егор был отослан к себе, а Штольман с незваным гостем прошли в кабинет, хозяин квартиры, морщась от раздражения и невозможности принять душ, указал Миронову на кресло.

— Чем обязан? — сухо спросил Штольман.

— Мы с племянницей получили письмо со страховой и находимся в перманентном ужасе и возмущении. Господин Штольман, может быть для вас это (здесь Миронов красноречиво обвел глазами обстановку кабинета) приемлемая сумма, но молодой девушке, чтобы покрыть подобный долг, придется работать несколько лет. Вам хорошо спится по ночам, совесть не мучает?

Штольман мысленно посчитал выплаченную ему страховой компанией весьма умеренную компенсацию, поделил ее на предполагаемые несколько лет и усмехнулся:

— А ваша племянница усердней трудиться не пробовала?!

Миронов побагровел.

— Это уже хамство, Яков Платонович! Мое мнение таково, что вы, самым бесчестным образом использовали эту ситуацию для собственного обогащения!

— Еще слово в таком тоне, и я выкину вас из квартиры! — раздражаясь пообещал Штольман. — Если вам так жалко племянницу, призовите к ответу того, кто подарил ей эту развалюху и позволил гонять без прав, засыпая на ходу! Это же были вы? Машину подарили, а нужные знания в голову не вбили?!

— Вы повели себя, как мошенник! — тихо сказал Миронов, подымаясь из кресла.

— Это новая машина, ей меньше года. Вы цены на запчасти давно видели? — спокойно парировал Штольман.

— Видел и потому считаю вас вором, крадущим у девочки лет 5 жизни!

— А не сирота ли она у вас при живых родителях?! По-моему, это очень простое жизненное правило — каждое действие имеет свое последствие. Это правило еще в дошкольном возрасте должно быть выучено. Не выучили — будьте готовы за подобное знание платить.

— Какой же вы умный, просто самый благородный человек... — пробурчал Миронов, очевидно думая прямо противоположное и закатывая рукава.

Яков понял, что дело идет к драке и мысленно начал прикидывать, как скрутить этого неугомонного цыгана и выкинуть на улицу. Хорошо еще, что Егор в дальней комнате...!

Сегодня утром Аня вполне легитимно опаздывала на пару. С Эленорой Павловной у нее была небольшая устная договоренность. Преподавательница, сама молодая мама, радушно разрешала Анне завозить сестренку в детский сад и задерживаться на 10-15 минут. Хорошо, что такая ситуация была только в понедельник и вторник. Середину недели взял на себя дядя, а конец недели — папа. Маме опаздывать на работу было никак нельзя.

Аня все равно спешила. Автобус — это вам не привычное такси. Времени уходило на порядок больше. Для того, чтобы успеть, Аня полдороги от остановки до сада тащила пухлую Тоньку на руках и порядком взмокла.

Сдав сестренку воспитательнице, Аня перевела дыхание и, посмотрев на часы, поспешила на остановку.

Она не видела, что в чате их группы студенты за 10 минут написали добрую сотню сообщений, окрасив свое общение большим обилием смайликов и гифок. Да что там, четверокурсники были в трепете и злостном восторге от происходящего.

Староста: — ВНИМАНИЕ: Элеонора взяла больничный на 2 недели.

Катя: — Ура, я на ногти.

У: — Боже, ты услышал меня.

PUSSY: — Я спать.

Обилие радостных и истеричных смайликов.

Староста: никому не расходиться, деканат назначил замену.

Олег-душка: Ну вот, пришла смерть Кощеева. Кто на замену? Я Комарову зачет точно не сдам.

Катя: Нарооод, к нам ШТОЛЬМАН!!!!!! Девочки! Уиииииии!

Староста: все возвращаемся в аудиторию, преподаватель дал на сбор всего 3 минуты.

У: — А счастье было так возможно...

Катя: Девочки, а он женат?! Видели его новую машину на парковке?! Господи, а у меня голова не мытая! Есть у кого сухой шампунь?

Олег-душка: У мене))

Староста: Лихачева, лучше бы подумала, что Штольману сдать термины и конспекты, это не добренькой Эльвире! Он на твои волосы даже не посмотрит.

Староста: БЫСТРО ВСЕ В АУДИТОРИЮ ОН РВЕТ И МЕЧЕТ

Олег-душка: Вы видели?! Вы ЭТО видели?! Штоль с синяком. Ой, умора! Кто его побил?

У: Кто бы это ни был, он нам здорово нагадил. Горыныч злющий.

Катя: Все равно очень красивый!

PUSSY: Штольман пошел по наклонной))) в баре, наверное, напился и подрался.

Аня смотрела в окно. Про телефон в сумке она забыла. Хотелось просто выдохнуть и подумать о своем. О работе в больнице (она дежурила в травматологии), о предстоящей стажировке. Автобус трясся на кочках и читать с экрана, лишний раз напрягая глаза, не хотелось. Вся сотня истеричных сообщений в мессенджере прошла мимо ее сознания.

Забежала бы Аня в аудиторию, если бы прочитала их?! Кто знает. Но раздался короткий стук, дверь в аудиторию распахнулась и на пороге показалась Анна Викторовна Миронова собственной персоной.

Егор из своей комнаты услышал страшный грохот, и кинувшись в кабинет, увидел картину, приведшую его в крайнюю степень изумления. От своего интеллигентного и даже заносчивого с посторонними отца он такого не ожидал. Совсем с ума сошли!

Петр Иванович и отец налетели друг на друга и, коротко переругиваясь, сосредоточенно боролись. Силы были примерно равны, и Егор принимать ничью сторону не собирался.

— Мерзавец! — кричал Миронов Штольману.

— Голодранец и идиот! — не остался в долгу противник.

Егор увидел, как отцу удалось схватить дядю Ани за шиворот, и с большими усилиями отволочь к двери.

— Егор, открой дверь! — отдувался Штольман, но хватки не ослаблял.

— А туфли и пальто? — засомневался подросток.

— Собирай все в охапку! — рыкнул отец и с трудом вытолкал Петра Ивановича из квартиры.

Из коридора доносились гневные обвинения. Штольман от злости и раздражения сцепил зубы, сосредоточившись на том, чтобы вытащить Миронова на улицу.

— Разбойник с большой дороги! Мошенник! Вор! — старался ославить его перед максимальным количеством людей несносный цыган.

Послышались звуки открываемых дверей. Соседи осторожно любопытствовали. Десятилетняя дочь нижних жильцов вышла снимать происходящее на телефон.

Штольману было наплевать, что подумают господа и дамы, жившие с ними в одном жилом комплексе. После того как на 8 этаже апартаменты приобрел лидер местной ОПГ Дружинин, у них в подъезд регулярно наведовался ОМОН, дежурили оперативники и приезжало телевидение. Ничего, люди свои, уже привычные.

Вернувшись в квартиру, Штольман с раздражением снял порванный пиджак. Минус еще один предмет гардероба!

Он оценил глубокую царапину на шее. Достав антисептик, Яков быстро обработал ранку.

Егор встретил его с претензией.

— Я тебя не узнаю, папа! — гневно сказал подросток.

Штольман поднял бровь в недоумении.

— Я думал, ты мне посочувствуешь! — укоризненно сказал он сыну.

— В чем сочувствовать? Царапину получил?! И все? Ты стал просто невыносим — всех ненавидишь. На людей бросаешься! На гостей! Мне стыдно за тебя! Миронов — хороший мужик, мы час тебя ждали и вполне мирно разговаривали.

— Давай, продолжай! — начал сердиться на сына Штольман.

— Ты с порога заявился с перекошенным от злости лицом. Утащил Петра Ивановича в кабинет. Избил и выгнал! Как я теперь Ане в глаза буду смотреть?

— Аня?! Своего ли возраста ты себе девушку завел? — съязвил Яков, на деле беспокоясь за сына.

— Не нужно на другие рельсы разговор переводить! Аня — просто друг, а не это вот все, что ты придумал. Мы с ней ту сбитую собаку лечим, Малыша.

— На наши деньги, я так полагаю. А то я думаю, что это так лимит по карте у тебя быстро стал расходоваться! Пойми, Егор, это тебе не девочка-ровесница, они со своим дядей, не знаю, как лиса Алиса и кот Базилио. Разводят тебя. Не удивлюсь, если они еще с кого-нибудь на лечение песика собирают.

Егор молча сходил за курткой, достал из кармана пластиковую карточку и отдал отцу.

— Возьми. Больше меня никто разводить не будет!

— А заправлять свой мотоцикл на что будешь? — начал остывать Штольман.

— Разберусь! — не пошел на контакт сын.

Пары у группы 403 лечебного факультета в понедельник начинались по обычному расписанию. Тем не менее Штольман, подходя к аудитории, с раздражением заметил, что как минимум треть группы уже отсутствует. Хорошенькое начало рабочего дня! Голова побаливала.

— Яков Платонович, сейчас все придут! — заверил его испуганный староста.

— Три минуты и я закрываю дверь аудитории. Остальные пойдут на отработку! — невозмутимо сказал Штольман.

Слащавый молодой человек в первом ряду уставился на его синяк на скуле и принялся что-то строчить в телефоне.

Аудитория быстро заполнялась отсутствующими, студенты заходили, здоровались и рассаживались по своим местам.

Яков Платонович, тем временем, подключал интерактивную доску и микрофон.

— Время вышло! — сказал он и закрыл дверь аудитории. — Меня зовут Яков Платонович Штольман, ближайшие две недели я буду заменять вашего преподавателя. Эльвира Павловна заболела. Мы с вами как раз успеем изучить и сдать один раздел. Во время занятий прошу все внимание сосредоточить на записях и на доске. На каждом лекционном слайде все самое нужное — и для прохождения контрольных точек, и для будущей работы, в конце концов. Поэтому конспекты пишите тщательно, это важное условие для сдачи зачета. После каждой пары я ставлю печать в ваши записи.

Теперь давайте познакомимся с вами.

Яков Платонович достал табель и начал зачитывать фамилии.

Девушка на первой парте, услышав свое имя, кокетливо встрепенулась и подняла руку, приветствуя преподавателя.

Иванова Катя, эта студентка уже примелькалась ему, посещая пары с другой группой и подрабатывая на ресепшн в его клинике "Академия здоровья". Штольман догадывался, что девушка пытается флиртовать, хорошо понимал, к чему эти улыбки и ужимки, но тщательно держал дистанцию. Катя была не единственной такой студенткой. Ему пытались писать письма и записки, активно посещали дополнительные лекции и даже напрашивались на отработки. Все это было бесполезно, вступать в какие бы то ни было отношения со студентками он не собирался.

— Значит, по результатам переклички отсутствуют двое: Коновалова и Миронова. Староста, в чем причина?

Нескладный юноша поднялся и с готовностью принялся докладывать:

— У Коноваловой будет справка, она в больнице.

— А Миронова?... хм... Анна Викторовна... — Штольман напрягся, потому что вспомнил, где видел и слышал эти инициалы.

Господи, неужели девушка-виновница ДТП тоже учится в меде?!

— Миронова сейчас подойдет. У нее с Эльвирой Палной договоренность была.

— Какая договоренность? — нахмурился Штольман.

— Анка с Тоськой не успевает! — протянули с задних рядов.

Понятнее не стало.

— Она с ребенком, в садик по утрам отводит, опаздывает на 10-15 минут, — отчитался староста.

— Вечная нянька! — вздохнула Иванова Катя, не забывая кокетливо потрогать и отвести от лица волосы. — Хорошо, на занятия с Тоськой не ходит, хотя на зачет по физре как-то ребенка приволокла.

— Достаточно! — не захотел слушать сплетни Штольман. — Хочу сказать сразу всем: почему студент отсутствовал, не важно, он мог мыть полы, он мог заболеть, оперировать хомячка, да всё что угодно — он обязан отработать, усвоить материал и подготовится к следующей паре. Начнем лекцию.

Четверокурсники немного расстроились и зашуршали тетрадками.

Яков Платонович рассказал вводную лекцию и дал время самым медлительным студентам переписать основные тезисы со слайда.

Он глянул на часы: 15 минут. Пора приступать к основной части. Штольман немного тянул время, ведь в табеле у Анны Викторовны прекрасная успеваемость и высокий рейтинг. Будет жаль, если девушка пропустит лекцию. В голове у преподавателя одна мысль натыкалась на другую, почти противоположную. До замыкания было недалеко.

....Водит девочку на занятия, пусть и на физкультуру?! Во сколько же ее эта горе-мамаша ее родила? В 16?

Он не мог соотнести в голове чудовище без прав, нагло и небрежно въехавшее в его машину и облевавшее его туфли (обувь через час оказалась на помойке) и прилежную студентку, у которой в табеле были одни пятерки. Ведь в меде это особенно дорогого стоит.

Тут дверь распахнулась и на пороге появилась взъерошенная царевна-лебедь. Очевидно, однокурсники ее не предупредили, потому что девушка уставилась на него удивленно, а потом и испуганно. Анна попятилась.

— Здравствуйте, Эльви...

Тут Анна запнулась и просто уставилась, даже не на него, а на его синяк. Глаза ее смотрели на его "украшение" с откровенным ужасом.

Штольман тоже смотрел, вспоминая и узнавая заново. Глазищи в пол-лица, коса до пояса, скромное платье-футляр и туфли-лодочки.

Студентка сделала еще один шаг назад. Хочет сбежать из аудитории?

Наверное, они непозволительно долго смотрели друг на друга, потому как Яков уже услышал смешки с задних парт.

— Анка, давай к нам! — сказал кто-то басом.

— Садитесь, — спокойно сказал Штольман девушке и вернулся к лекции.

Когда он вновь обвел глазами аудиторию, Анна обнаружилась на самой дальней парте, поджатая с двух сторон жизнерадостными однокурсниками. Девушка старательно записывала, почти не поднимая глаз, но цвет ее лица был близок свекольному. Переживала?

Откровенно говоря, он сам немного оробел. Яков Платонович не стал пересказывать ничего из своих довольно противных правил. Об отработке тоже промолчал. Бог с ней, с Мироновой, пусть лучше вовсе не приходит.

От того, как Анну с двух сторон поджали кавалеры, в душе преподавателя поднялось глухое раздражение.

Спасала лекция, которую он вел чуть ли не на автомате. Больше Штольман на Анну Викторовну не смотрел и обвел глазами аудиторию только после звонка.

Девушка, прижав к груди тетрадки, с по-прежнему пылающим лицом, выскочила из аудитории одной из первых. Глаз она на него так и не подняла и конспект не показала.

У Штольмана побаливала скула. Вчера, выволакивая Петра Ивановича, он здорово зацепил дверной косяк. Болело не только лицо. Он потянул руку и заработал большой синяк на предплечье. Яков лишь мстительно надеялся, что дядюшка-вымогатель (или не дядюшка вовсе) пострадал не меньше.

После пар у Анны был запланирован первый день стажировки в СПА, а сразу после этого — дежурство в больнице. Думать о неприятностях, связанных со Штольманом было некогда, но она все равно думала... Папа сказал, что Петр Иванович где-то подрался и тоже заработал синяк. Аня подозревала, что он мог встретиться где-то со Штольманом, и они могли сцепиться. Тогда неприятностей было не избежать. Она просто не сдаст промежуточный зачет! Хотя Аня надеялась, что сможет пересдать его выздоровевшей Эльвире. Но как быть, если Яков Платонович ославит ее перед другими преподавателями?

Когда девушка пришла на стажировку по указанному адресу, она увидела на фасаде вывеску клиники эстетической косметологии и чего-то еще. Выглядела она снаружи как заурядный медицинский центр. Под ней располагалась музыкальная школа и кафе-фастфуд. Внутри вовсю шел ремонт. Аня оказалась не единственной стажеркой. Недавняя ее знакомая, Мария встретила девушек и завела в небольшую комнату с диваном. Здесь она начала рассказывать о работе.

Оказалось, что Аня должна будет носить красивую обувь на высоких каблуках, платья коктейльного типа и всегда наносить яркий макияж.

— Зачем? — нахмурилась Аня.

Обычно она красилась утром. Чуть-чуть, едва заметно. И каблуков высоких не носила.

— Так девушки на каблуках выглядят эффектнее, а с макияжем — приятнее, чем без него. Платья нужны для хорошего впечатления! — пояснила Мария.

Анна задумалась. Звучало это все странно, но, опять же, кто его знает — может, это распространенная практика в заведениях, рассчитанных на очень богатых клиентов?! Она такие не посещала.

Также Анне сказали, что нужно будет предлагать алкоголь, человеку же нужно отдохнуть от напряженной работы! Продажи спиртного будут прямо влиять на зарплату. Это тоже ей было не по душе.

К изучению теории массажа стажеры должны были приступить на следующий день.

Частота смен в отделении травматологии была разная. В основном (за редкими исключениями) у Ани было две смены в неделю — ночная в середине недели и суточная в выходные. Так как работала она в больнице с первого курса, коллектив отделения стал давно для нее родным. Хотя работа была далеко не из легких. Если их "травма" дежурила, то приходилось пахать всю ночь. В обязанности Ани входил прием пациентов, заполнение документов, измерение температуры, давления и многие другие процедуры. Она раскладывала и раздавала таблетки, бинтовала эластичными бинтами, готовила пациентов к операции. Иногда поспать удавалось, а иногда нет.

Было многое, и переливание крови в два часа ночи, и бабушки с истериками и деменцией в ту же безумную ночь, смерти пациентов после ДТП и их плачущие родственники, смерть пациента, который пролежал у тебя месяц.

Самым радостным для Ани был момент, когда она видела пациентов, встающих на ноги, пациентов улыбающихся и выздоравливающих. Для этого все они, весь коллектив, и работали. С практикой Анна поняла, что травматология — это очень сложное направление для девушки и в дальнейшем выбирать его в качестве специализации не планировала. А вот что-то смежное, вполне может быть.

С наступлением лета палаты наполнялись пациентами еще активнее. С начала мотосезона больница немало парней с переломанными руками и ногами.

У каждого была похожая история — из ниоткуда появился автомобиль и происходила авария.

Самым странным для девушки было то, что полученные травмы этих безумцев от дальнейшего вождения мотоциклов не останавливали. Может быть, именно поэтому Анне стали регулярно являться призраки со страшными мототравмами и огромной кровопотерей? Некоторые из них были ее бывшими пациентами. Видения не добавляли никакой ясности, они лишь мучили ее. Занятия спиритизмом с дядей могли, наконец, помочь понять, что же происходит и что же нужно духам.

Спустя сутки Яков не выдержал и нашел в известной соцсети Миронову Анну, 20 лет, так поразившую его. Все сходилось, это была та самая девушка, автомобиль которой протаранил его со второстепенной дороги.

Удивительная красавица. В альбомах было много фотографий из меда — фотографий в халате и шапочке, фотографий с костями и инструментами. Другие фотографии были с маленькой девочкой. Анна с довольным младенцем, Анна с коляской, Анна на детском празднике. Везде улыбается какой-то чистой, нежной улыбкой ангела.

Зловредному кудрявому цыгану тоже нашлось место на снимках. Да, это были они. Удивительная сила чувств между этими двумя! На цыгана он злился и уже было подумал, что это никакой не дядя, а может быть, даже отец пухлощекой малышки. Какой негодяй! Позировали они с Анной на фото довольно бравурно. Иногда на снимках попадался их старый ларгус. Стало противно и грустно. Штольман думал, листая фотографии, думал... Но так ничего и не придумал.

Открыв фотографию улыбающейся Анны на фоне цветущей яблони, он вдруг неожиданно сохранил себе снимок. Просто так. Может быть, он посмотрит на нее на свежую голову, девушка примелькается, и он перестанет считать ее какой-то особенной!

Второй день обучения в СПА начался для Ани неожиданно.

Мастер по массажу сходу добавила новых и странных требований к внешнему виду, хотя все соискательницы были довольно милыми.

Оглядев девушек, она заявила, что всем нужен регулярный салонный педикюр, потому что массаж будет выполняться в том числе и...ногами.

— Ногами? — усомнилась Аня.

— Это азиатские специальные техники массажа, деточка! — заверила ее мастер. — Тайский фут-массаж.

Наверное, и такое бывает. Аня вспомнила, как в детстве родители просили походить по спине. Но так было, пока она была совсем крошкой. А кого не просили? Правда, она сейчас габаритами ни разу не тайка, ростом уже 167 см. и давно по родительским спинам не ходит.

Но ноги у любой женщины сильнее, чем руки, а значит, могут лучше промять мышцы… наверное. Главное, никого не сломать. А то клиенты СПА станут пациентами "травмы".

— Но мы же тяжелые?! — усомнилась еще одна девушка.

— Ничего не тяжелые! — заверила их мастер. Совершенно неважно, какой у тебя рост, вес и какие есть несовершенства. Вы все молоды и прекрасны, главное — себя правильно подать.

Слово "подать" у Анны ассоциировалась исключительно с рестораном и, к примеру, уткой по-пекински, поэтому зачем мастеру массажа "подавать" себя, она тоже не поняла.

В тот же день Аню учили самому массажу. На строгий взгляд самой девушки, учили не очень серьезно. Вчера она ради интереса полистала пособие по профессиональному массажу, там столько тонкостей, что учиться и учиться! И все это должно строиться на базовых знаниях анатомии и не только ее.

Здесь же в СПА показали только основные линии и направления, где можно, а где нельзя трогать категорически, чтобы не навредить человеку, основные движения рук, пальцев и так далее.

В принципе, в массаже не было ничего противоестественного. Домашний такой массаж, вовсе не профессиональный, не смотря на заявленные азиатские техники. Сломать что-то клиентам было сложно. Девушки просто учились мять тело со спины.

"Как тесто" — хихикнула про себя Аня.

Занятия были не сложными. Когда Аня была уже на пороге, и собиралась уходить, ее окликнула Мария.

— Ну что, Анна, вы справляетесь? — с участием спросила она.

— Пока да, — вежливо кивнула девушка.

— До завтра вам нужно придумать себе новое имя, своего рода рабочий псевдоним, который будет использоваться только здесь.

— Я не понимаю, зачем нам это? — неуверенно спросила Аня.

Удивительно и странно, но внятного ответа не последовало.

— Так будет проще, поверь мне! — пожала плечами рекрутер, неожиданно перейдя на"ты". — Такие правила. Тебе очень подойдет имя Стелла. Красиво, изящно.

На аккуратные вопросы девушки кому и в чем будет проще, Мария уточнять не стала.

Сегодня с утра у Штольмана было 2 операции по эндопротезированию. Каждая плановая замена коленного сустава длилась чуть более полутора часов. В принципе, рабочий режим был довольно комфортным. Операции в частном медцентре были довольно дорогими, но зато пациентам оказывали помощь быстро, качественно и с большим комфортом. Плюс обстоятельному и скрупулезному в работе Якову Платоновичу нравилось никуда не спешить и делать свою работу аккуратно и с душой.

После этого было заполнение документации, консультации и обед в местном кафе.

В такие дни Штольман лекции не вел, дозировал нагрузку. Сказывалось долгое общение с пациентами. Однако в институте все равно появлялся, принимая у прогульщиков отработки. Он не любил, когда будущие врачи растягивали задолженности на весь семестр. Тем более, на таких занятиях можно было не напрягаться, основную интеллектуальную работу брали на себя сами студенты. Помимо прогулов, Яков Платонович назначал отработки за сон на занятиях, зависание в телефонах и прочие безобразия, справедливо рассуждая, что после некачественно проведенной пары в сером веществе обучающегося никакой информации не отложилось.

К удивлению Штольмана красавица Аня Миронова тоже явилась на отработку, хотя ее не звали.

Он вообще в присутствии этой студентки пока не мог сосредоточиться. Голова от девушки плыла как от бокала шампанского. Надо было с этим что-то делать и срочно!

— Миронова, — остановил ее Штольман, вас нет в списке!

Анна остановилась и посмотрела на него несколько недоуменно.

— Но почему же? Опоздание, конспект, — пролепетала она.

Яков медлил с ответом, опять, против своей воли разглядывая девушку. Да что там, он поедал ее глазами, безумец.

Анна собрала свои вьющиеся волосы в пучок, открыв розовые уши и шею. Специально, что ли, сделалась еще краше? Якову казалась, что он чувствует запах ее кожи, чистой, почти прозрачной. Штольмана, как мужчину, взволновала и эта шея, и эти ушки. Это было необыкновенно трогательно и, пора себе было признаться, чертовски возбуждало. Розовые уши с аккуратными мочками, украшенными сережками — гвоздиками. Он знал что делать делать с таким ушком. Осторожно поцеловать, а потом, возможно, и прикусить его. Фантазия могла увести его далеко, поэтому Яков избавиться от соблазна собирался решительно.

— Идите, Анна Викторовна, — твердо и ровно сказал Штольман. Вам отрабатывать не нужно. Давайте сюда конспект.

На миг ему показалось, что в глазах девушки промелькнула обида, но она быстро взяла себя в руки, получила отметку в тетрадку, развернулась и вышла.

— Всего доброго! — кивнула девушка.

Конечно, Аня обиделась. Создавалось такое впечатление, что Яков Платонович ее терпеть не может. Он аж отвернулся от нее, когда печать ставил. Может, от ее одежды пахнет плохо или он все время вспоминает, как ее вырвало на его красивые туфли? По виду такой сноб!

Как так вышло, что за какой-то месяц с небольшим она из подающей надежды студентки превратилась непонятно в кого?!

"Иди, Миронова! Не задерживай! Я уже отвечать хочу идти" — поддакнули преподавателю девочки из группы. Ууу, подпевалы!

От грустных мыслей Аню отвлек телефонный звонок.

— Аннет? — раздался бодрый дядюшкин голос.

— Да, — проскрипела девушка и откашлялась, чтобы говорить нормально.

— Ты что ревешь там?! — сразу забеспокоился Петр Иванович.

— Я — нет. Дядя, скажи, ты что подрался позавчера со Штольманом? У него подозрительный синяк на скуле. Папа сказал, что ты тоже с кем-то сцепился.

— Не подрался, а накостылял этому наглому типу, заодно сказал ему все, что я о нем думаю! — гордо сказал Петр Иванович.

— Дядя! — простонала Анна и в порыве чувств села на ступеньку большой широкой лестницы на выходе из института. Сил объяснять, кто такой Штольман великий и ужасный у нее не было. Да и зачем? Небеса завтра разверзнутся и покарает ее гром и молния. Теперь понятно, почему он так смотрит на нее и почему выгнал. Она схватилась за голову.

— Ты лучше вот что послушай, дорогая. Слезами горю не поможешь, а проблемы сами не решатся. Я нашел для тебя великолепного юриста по гражданским делам. Серьезного, опытного, многообещающего... У тебя паспорт с собой?

— Да!

— Тогда бери паспортину и беги сегодня же заключать договор. Координаты офиса я тебе скину. Андрей Петрович Клюев. Кандидат наук, между прочим! Известный автоюрист. Оплачивать его услуги буду я сам.

Через несколько минут, после того, как Анне было отказано в отработке, Штольман, выслушав ответ одной из студенток, вышел за кофе. Почему-то он подумал, что Аня может стоять где-то в коридоре и он увидит ее. Никакой логики в его действиях не было, да какая там логика, одни эмоции!

Девушки в аудитории, проводив заинтересованными взглядами преподавателя, возмущенно переглянулись между собой.

— Вы видели, видели, как ОН на нее смотрел? — возмутилась одна.

— Реально, мне аж самой завидно стало! — поддакнула другая.

— Еще и отработку простил, хотя отработка была железная, по правде нужно было тему сдавать, а он простил! Я никогда не видела, чтобы Штольман хоть что-нибудь, хоть кому-нибудь простил!

— Что она такого Горынычу сделала, что он смотрит на нее как муха на варенье? Может, пообещала что, святоша наша? — скривилась еще одна студентка.

— Я бы тоже пообещала! — хихикнула еще одна змея.

Штольман мог обмануть себя, но не мог скрыть свои чувства от нескольких ревнивых молодых женщин, рассматривавших все реакции преподавателя чуть ли не под микроскопом.

Телефон мигал от бесконечных уведомлений. Егор прочитал одно из них и не поверил глазам. Их телеграмм-группа мотобайкеров "ZMZ ALT" разрывалась от сообщений.

"SOS! Авария! Пацаны разбились на проспекте Советов, там где ипподром. Сбил какой-то псих. Тут вообще все в мясо. Срочно общий сбор."

Он тут же отозвался на призыв о помощи.

Было уже довольно поздно, смеркалось. Отец задерживался в клинике. Авария произошла на окраине города. Егор взял ключи и выскользнул из дома.

Через 10 минут подросток был уже на месте ЧП. Его глазам открылась ужасная картина. Кровь, рыдание девушек. Одного из пострадавших, Игоря, уже забирала реанимация, а второй, отлетевший метров на 15, Сева, был накрыт простыней. Он был мертв. Разбитый в хлам байк валялся неподалеку. Он был похож на

сломанную и ненужную игрушку. Егор пораженно смотрел на силуэт мертвого приятеля.

— Что случилось? — спросил он у нервно куривших парней.

— Да сбили их на большой скорости. Машина без номеров. Марку я не запомнил! Старый раздолбанный универсал. Ехал 120-130 км/ч, не меньше и нарочно направил машину на байк пацанов, — рассказал ему один из мотоциклистов, свидетель дтп.

— Пьяный, что ли? — выдвинул версию Егор.

— Я не знаю, это пусть полиция ищет ублюдка, — сплюнул знакомый. — Может под веществами.

Вокруг места, где произошло дтп, собиралась большая толпа подростков и молодежи. Приехали инспекторы ГИБДД и полиция.

Завибрировал телефон, Егор нехотя ответил на звонок.

— Да, пап!

— Ты где? — требовательно спросил Штольман.

— Я на Лермонтова. Тут наши ребята разбились. Один жив, его реанимация увезла, второй разбился насмерть. Пока стоим, решаем, что делать. Пап, тут столько крови... Полиция опрашивает свидетелей.

— Я приеду, жди, — коротко сказал Яков и положил трубку.

По пути на Лермонтова Штольман напряженно думал о том, не зря ли он купил сыну легкий мотоцикл. Он опирался на свой опыт. Мужчина без колес — как без рук. Егор, с его возможностями здоровья, тем более. Мотоцикл добавил ему уверенности. Однако Яков знал, что сын иногда нарушает дорожное движение. Не то, что гоняет со своими стритрейсерами, но правила соблюдает далеко не всегда. Штольман сам в юности был таким.

На Лермонтова собралась большая толпа. Люди ругали как неизвестного лихача, так и родителей, купившие детям столь быстроходные игрушки и не научившие соблюдать правила и уважать закон. Так в шлеме был только один мальчик, а ведь голова — это не единственный жизненно важный орган.

— Их на такой скорости сбили, что ни один шлем бы не помог! — возмущались подростки. — Надо искать убийцу.

— Граждане, расходитесь. Второго участника ДТП будет разыскивать полиция! — сказал один из инспекторов.

— Что думаешь? — спросил Штольман у сына, когда они оказались дома.

— Я думаю, кто-то нарочно провоцирует аварии, преимущественно в вечернее и ночное время.

— А я, думаю, тебе не стоит пока пользоваться мотоциклом.

— А как я по городу передвигаться, буду? На автобусе?! Я отвык уже.

— Второй мальчик, пассажир мотобайка умер в больнице, — выдохнул Штольман. — Ездить небезопасно.

— Давай пойдем на компромисс. Я, пока преступника не поймают, буду ездить только днем и только по городу. На курсы или по делам, — предложил Егор. — Тусоваться на байке не буду.

— Ну хорошо. Только про шлем не забывай и помни о том, что тебе запрещено брать пассажиров. Стаж слишком маленький.

Подросток кивнул, промолчав. Не рассказывать же отцу о том, что он почти через день подвозит Аню Миронову от ветклиники до института. Взбесится! Отец вообще мало что понимал в его делах.

---

Андрей Петрович Клюев оказался настоящим красавчиком. Таким, от которых дамы всегда без ума. Смоляные волосы, глубокие грустные глаза, бархатный голос. Правда Анне давно нравился совсем другой человек. Тот, о котором она и думать себе запрещала. А как бы красив не был Клюев, это все равно был не тот мужчина, что ей нужен.

Услышав историю Ани, Андрей Петрович печально усмехнулся и обрисовал ей перспективы: Штольман, скорее всего, передал право требовать компенсацию автоюристу, а уж у тех товарищей имеется целая гамма извращенных способов увеличить страховую премию, в том числе и в сговоре с самой страховой.

— Второй участник ДТП, скорее всего, даже не знает о суммах, которые требует с вас страховая компания. Ему компенсация давно выплачена. Господин Штольман Я. П., знаете его?

— Да. Познакомились после аварии! — не стала вдаваться в подробности Анна.

— Мне приходилось с ним сталкиваться по его основному профилю. Это же доктор, да? Хирург-ортопед.

Анна кивнула.

— Несколько месяцев назад Яков Платонович зашил мне порванный мениск и я избежал удаления. Очень ему благодарен! — Андрей Петрович благодушно смотрел на клиентку.

Клюеву понравилась красота, молодость и кротость новой знакомой, не девушка, а наливное яблочко.

— Вы сможете мне помочь, Андрей Петрович? — спросила Анна.

— Я думаю да, для начала мы ответим на претензию страховой компании с просьбой конкретизировать понесенные издержки. А потом, исходя из полученных сведений, уже будем действовать. Вы не волнуйтесь, ситуация неприятная, но не из ряда вон выходящая.

— А сама виновата, — смущенно кивнула Анна.

Она была рада, когда юрист предположил невиновность Штольмана. Аня, несмотря на слова дяди, считала преподавателя хорошим, порядочным человеком.

Андрей Петрович не согласился с тем, что девушка взяла на себя всю вину.

— Виноваты, но в какой степени? Слишком уж много на вас понавесили. Санкции применили к вам адекватные, соответствующие возрасту, опыту, причиненному ущербу. Не слишком лояльно, но и не слишком строго.

А вот страховая что-то совсем распоясалась. Правильно делаете, что хотите оспорить сумму ущерба.

Клюев расписал для Анны примерные затраты — оплату его работы, работы эксперта и сумму, на которую возможно уменьшить претензии страховой компании. Все равно выходило немало.

--

На лекции у 403 группы Штольман специально задал темп побыстрее, чтобы избавиться от изучающего, внимательного взгляда Анны Викторовны. Голубой лед в глазах девушки изрядно подтаял. Студенты писали буквально не разгибая голов, голубоглазое наваждение корпела вместе со всеми.

Однако были и другие, кто расслаблялся и ничего не делал. Весь задний ряд. Лентяев в этой группе оказалось немало. Как только через сессии перепрыгивали?

На лекции часть студентов откровенно спала, часть делала вид, что пишет, лениво шлепая по экранам телефонов. Это потому что он у них экзамен принимать не будет?!

Штольман добросовестно вычитал половину лекции, а потом вдруг подкрался и хлопнул по парте спящих студентов.

— Ладно, господа. Прошлую лекцию тоже проспали, дома, как я вижу, не учили, учебник (которых, кстати, полно в нашей библиотеке) поленились пойти получить. Но вы хоть во время занятия можете сидеть и слушать, что вам говорит преподаватель? Не зависать в отключке, не прятаться за спинами более добросовестных одногруппников, а слушать, запоминать и систематизировать вот здесь! — Штольман сердито, но выразительно постучал по собственной голове.

Он терпеть не мог ленивых и безответственных людей.

— Весь ряд на отработку.

Он случайно оказался совсем рядом с Аней и задел ее руку.

Девушка моментально выдала ошеломительную для мужчины реакцию, покраснев как маков цвет.

Неожиданно он подумал, как сладко зацеловывать этот румянец, особенно если она сама зардеется от желания...

Якову Платоновичу стало дурно и он взял паузу, отвернувшись и чуть ослабив галстук. Скорей бы занятия у этой группы заканчивались. Так и сердечный приступ получить недолго.

Он понимал, что это просто страсть, неутоленное желание обладать, присвоить. Оно ничего не имеет общего с реальной жизнью и реальным человеком. Просто случайная девушка попала в его идеальный образ, оттуда и неожиданно-бешеная страсть. Пора было подумать над поиском подходящей партнерши. Иначе он скоро на людей будет бросаться. Удивительно, но никого, кроме нее он в своей постели не представлял.

В своем кабинете главного врача Штольман с жадностью рассматривал фотографию Анны. Здесь он не опасался быть не так понятым. Хотя, что уж тут не так понимать, все предельно ясно. Недопустимое внимание, недопустимые отношения. Так он скоро станет профнепригоден.

Он разглядывал мельчайшие детали ее внешности. Очнулся, когда погладил указательным пальцем фото девушки. Да что же это такое! Яков разозлился сам на себя, а заодно на объект своих притязаний.

Как вышло, что почти незнакомая Аня Миронова заняла такое место в его мыслях? Идеал женской красоты... Он вообще никогда таких не знал и не представлял.

Видел эффектных, привлекательных. После Нины Яков к женщинам вообще относился пристрастно и ни одну из них рядом с собой не видел.

А здесь разглядел ту, которая стала для него по-настоящему желанной и привлекательной. Ну и что с того? Дистанция между ними огромная. Не только социальная, возрастная. Но и нравственная. А еще Штольман опасался, что его сын Егор неровно дышит по отношению к девушке. Такая разобьет сердце, переступит и пойдет дальше.

Звонок друга прервал его сумбурные мысли.

Алексей Васильевич был успешным врачом-психиатром, психотерапевтом. Именно он называл Якова фрустрантом и пытался знакомить женщинами.

— Яков? Ты нашел приглашение на массаж? — вкрадчиво осведомился Алексей.

— Видел. Так это ты подложил? Странное предложение для человека, работающего в многопрофильном медицинском центре. У нас есть все виды массажей. СПА тоже есть. Ты же был.

— А я думаю, тебе стоит сходить. Поверь мне как специалисту. Подчерпнешь для себя много нового. Они только открылись!

— Ну хорошо, схожу! — усмехнулся Штольман, может быть, прямо сегодня. Или завтра.

— Помни, ты обещал. Но имей ввиду, что это тебе на день рождения, который через полгода! Потом спасибо скажешь! — засмеялся Алексей и отключился.

На третий день стажировки Анне пришлось бежать сразу после суточного дежурства. Как есть, с чуть растрепанным пучком и без обещанного макияжа. Порепетировать его нанесение было совсем некогда. И педикюр она тоже не сделала. А что, ноготки у нее вполне аккуратные. Почти незаметные. Анна сполоснулась под душем, впрыгнула в платье и побежала.

Мастер впустила ее на занятие сдвинув брови и тут же указала на туалетный столик в соседней комнате.

— Садись, Стелла. Сейчас девочки тебя накрасят.

— Может, не надо? — пискнула Аня.

— Пока только глаза и губы. Ты совсем как моль.

Аня подчинилась и пока другие соискательницы колдовали над ее лицом, она даже подремала.

Открыв глаза, девушка себя не узнала. Да, красивая. Но как кукла. Дорогая, бездушная кукла. Она себя такой не понимала и не принимала.

— Ну что ты, душенька! — проворковала зашедшая в кабинет Мария. — За такой пустяк ты будешь получать большие деньги!

Женщина проводила ее на занятия по массажу.

Сегодня им неожиданно сообщили, что для некоторых видов массажа необходимо оголять грудь. Это их фирменная особая техника.

— Нечего таращить глаза, Стеллочка, заявила мастер, — клиент твои очаровательные груди не видит, нужно просто немного покататься грудью по его спине! И все.

Аня запаниковала и собиралась покинуть кабинет. Мастер заметила это и начала уговаривать девушку.

— Это единственный вид супердорогого, элитного массажа. Его заказывают не так часто.

— По какой-то новой азиатской технике?! — съязвила Аня.

— А ты дерзкая. Я думала, совсем мышка. Тебе уже 20 лет. Что здесь такого, показать грудь? — изумилась мастер. Ты что, ни в бане, ни на пляже грудь не демонстрировала? Модели на подиуме вообще полуголые ходят.

— Я — свободная девушка, но не готова своей грудью, хоть обнаженной, хоть не обнаженной, кататься по спине незнакомого мужчины или женщины. Да, ее вроде не трогают, ее даже не видят, но я не хочу этого. Да и зачем это в массаже?! — стояла на своем Аня.

— Ты за такое незначительное обнажение будешь получать по 300 тысяч в месяц, — сказала срочно прибежавшая Мария.

Аня, которая не держала в руках больше 30 тысяч рублей, даже осознать не могла эти суммы, разум перегрузился. Но девушка слушала сердце. Чувства — страх, паника, отвращение, подсказали ей немедленно уходить отсюда...

Припарковавшись у таинственного СПА, Яков сразу придирчиво осмотрел вход в заведение, но ничего из ряда вон выходящего не обнаружил. Стандартный первый этаж в центре города. Аккуратная вывеска. Внутри ничего необычного, светлые кабинки, гардероб, стойка администратора, автоматы со снэками .

Но дальше... как только девушка на ресепшн узнала, что он собирается на массаж, она загадочно улыбнулась и указала Якову на другую дверь, в глубине зала, уже без вывески. Просто дверь и негромкий звонок.

"То-то тут нечисто. Зачем прятать доп.услуги так далеко? Ну что, раз пришел, будем звонить. Пройдем этот квест хотя бы до половины. Уйти никогда не поздно" — усмехаясь, подумал Яков и нажал на звонок.

Дверь СПА открыла симпатичная девушка, приветливая. Обворожительно улыбнувшись, она повела посетителя по длинному темному коридору, украшенному фонариками. Приятный запах благовоний и интимный полумрак навевал на соответствующие мысли.

"А не в бордель ли меня отправили? " — с подозрением подумал Штольман.

— Присаживайтесь, пожалуйста, на диванчик! Сейчас придет администратор! — промурлыкала девушка. — Чай, кофе, спиртные напитки?

— Чай, пожалуйста, — кивнул Штольман и принялся оглядываться. Присаживаться не хотелось.

Дорогой ремонт, дорогая мебель, но темновато. Откуда-то лилась расслабляющая медитативная музыка.

Ясно. Заведение сугубо развлекательного характера. Здесь ни с сертификатами не ознакомишься, ни с какой бы то ни было информацией на стенах.

Администратор Мария с удовольствием запустила в салон холеного мужчину в дорогой одежде. От него умопомрачительно пахло дорогой туалетной водой. Без сомнений, это был их клиент.

— Меня зовут Мария, как я могу к вам обращаться? — томно произнесла девушка.

— Яков, — стараясь сильно не веселиться, ответил Штольман.

В принципе, он уже понял направление деятельности массажного салона, но покидать его пока не спешил. Хотелось посмотреть, что за цирк будет разворачиваться дальше. Без услуг, прости Господи.

— Маша, там у нас девушка кажется все, на выход, уже сумки собрала! — чуть слышно произнесла вышедшая к администратору мастер.

— Поуговаривай пока, я сейчас приду. Это Стелла выкаблучивается? — полуутвердительно, все так же тихо спросила Мария.

— Да, конечно, — усмехнулась подчиненная

Мария протянула Штольману красивую кожаную папку

— Яков, пожалуйста возьмите, это наше предложение на массаж. Можете изучить его, а я сейчас вернусь! — пообещала администратор.

Штольман открыл папку. Ну что же, все так, как он и предполагал. Предложение на любой вкус, от скромных программ для семейных пар, до расслабляющих многочасовых процедур с многообещающим финалом в джакузи.

Пока администратор задерживалась, Яков минут 15 разглядывал весь прайс-лист.

В середине чтения он беспокойно заерзал. Словно сценарий для эротического фильма читал. Не железный же! Все было расписано довольно заманчиво, а цены колебались от нескольких тысяч до нескольких десятков тысяч рублей.

Что могут сделать с тобою на 50 тысяч рублей? Длительный массаж в 4 руки, поцелуи и легкие покусывания... В принципе, все эти предложения отличались только длительностью и набором дополнительных услуг.

— Выбрали? — несколько напряженно улыбнулась прибежавшая администратор. Девушка была несколько взъерошенной.

Яков наугад ткнул в одну из предложенных программ. Доводить все это до чего то серьезного он не собирался.

— Можете выбрать массажистку! — промурлыкала Мария и открыла дверь. — Девушка вас вымоет, натрет маслом и отведет в комнату для массажа. Вышли массажистки. Человек эдак восемь.

Другой мужчина выбирал бы, наверное, самую красивую, но Штольмана интересовала гигиена рук и ногтей.

Девушки тест не прошли. Руки были не настолько ухожены, чтобы ими делали массаж. Лаковое покрытие, колечки. Хороший предлог, чтобы закончить этот фарс. Но будь они хоть трижды ухожены, все равно он прикоснуться к себе не позволит.

— Спасибо, я, пожалуй, воздержусь! — иронично сказал Штольман. — Как-нибудь в другой раз.

— Подождите, у нас есть еще девушки, все очень красивые! — испугалась Мария.

Она и так, похоже, была на взводе.

— Не в этом дело, — вздохнул Яков. — Просто ваше заведение мне не по душе.

Неожиданно открылась еще одна дверь и из довольно яркого помещения выскочила, наверное, самая красивая девушка этого СПА, потому как это была никто иная как студентка Аня Миронова. Нарядно одетая, при боевом раскрасе индейца, но это была она. Анна прижимала себе сумочку и пакет с вещами.

"Мать вашу, Анна Викторовна!"

Испуганно оглядев стоявших перед ней девушек и не узнав Штольмана, она просто запаниковала.

— Где выход? — решительно спросила она у администратора.

— Вот там, Стеллочка! — пропела Мария. — Но уверяю тебя, надо просто успокоиться и дома хорошо подумать. Три дня тебя все устраивало, зачем же так спешить. Следовало принять клиента и после выполненной работы решить, подходит тебе это или нет. Уверяю тебя, все остаются! Ты — самая наша красивая девочка! Получала бы большие деньги! Стеллочка, ты могла бы выбирать кого брать на массаж, а кого нет!

— Мне это не подходит! — буркнула Аня и прижала к себе пакет с вещами.

Она еще раз испуганно посмотрела на всех и подскочила к двери с домофоном. Одно нажатие и девушка оказалась на лестнице.

Яков бросился следом. С "дамами" он даже не попрощался. Выбежав в открытую дверь, он увидел как Анна присаживается на скамейку. Расстроенная девушка пыталась переобуться, нервно расстегивая ремешок туфель на высоком каблуке.

Наконец ей это удалось, и Аня тут же потянулась в пакет за привычными мягкими лодочками. От шока она не обратила никакого внимания на мужчину, стоявшего неподалеку.

Штольман пораженно разглядывал ее. Что за кошмарный вид? Руки зачесались, как захотелось взять за шиворот, встряхнуть, засунуть под душ и смыть это все — поплывший макияж, слезы, наконец расчесать растрепанный пучок.

— Ну и что вы тут делаете? — рявкнул он, не выдержав.

Аня подняла на него изумленные и уставшие глаза.

— Яков Платонович... — осеклась девушка.

Она посмотрела на него, потом на злосчастную вывеску СПА, потом опять на него. Больше Аня ничего не ответила.

— Я повторяю свой вопрос, ЧТО. ВЫ. ТУТ. ДЕЛАЕТЕ? — с нажимом спросил Штольман.

— Не нужно на меня повышать голос, пожалуйста! — устало откинулась на спинку скамейки Аня. — Хотела на работу устроиться.

— И что, не устроились? Не понравилось? — съерничал Штольман.

— Я решила, что мне это не подходит, — с достоинством произнесла девушка и отвернулась.

— Вам на это 3 дня понадобилось? — возмутился Штольман.

Он же слышал ее разговор с администратором.

— Была стажировка.

— Вы же разумный человек... Какая стажировка в таком месте? Чему там могли научить? Многих намяли?

Аня молчала, не желая оправдываться. Да, она сглупила, но ничего страшного не сделала. Ей было противно, грустно, она чувствовала сильное опустошение.

— Сколько вам лет? 20? 21? Вы же должны понимать, что это не то место, где нужно искать работу. Что же вы как дурочка блаженная... Или специально ищете на задницу приключений?!

Наверное, Яков все-таки перегнул палку, потому что Анна съежилась и отвернулась от него.

— Вас кто-то обидел... там? — дошло до него.

— Не придумывайте лишнего, никто меня не обидел! — гневно сказала она.

Штольман остановился. Он видел, что девушка и без того растеряна и ее кто-то, в салоне, напугал тоже. Не зря же Анна Викторовна так убегала.

Он взял ее за руку. Тонкие пальцы дрогнули.

— Вот, возьмите визитку. Приходите на работу в наш центр "Академия здоровья". У нас много вакансий, легко совмещать с учебой. Поговорите с нашим отделом кадров, убедитесь сами. Студенты старших курсов могут работать на ресепшн, в колл-центре, на ставках младшего и среднего медицинского персонала. Придете?

— Приду, — опустила глаза Аня.

— Только не красьтесь больше так ярко, вам совершенно не идет, это кошмар какой-то. Оденьтесь аккуратно, как ходите в ВУЗ. Ничего вызывающего...

Он все-таки не удержался и наговорил ей гадостей.

— Ну знаете! — Аня вскочила. — Вам все это, — она выразительно кивнула на вывеску СПА, — тоже не идет!

Аня хотела добавить, что читать мораль ей не нужно, но осеклась. Не стоило дерзить преподавателю. Им еще возможно пересекаться в институте.

Девушка сердито вернула ему визитку.

Яков покачал головой и твердо засунул бумажный прямоугольник в наружный кармашек ее сумочки.

— Я пойду. До свидания! — быстро кивнула Анна.

— Подождите, — опомнился Штольман. — Давайте, я вас подвезу до дома? Где вы живете?

— Нет, не нужно, — сделала шаг назад Анна.

— Почему нет?

— Я не домой. Мне нужно в садик за Тоней. Это довольно далеко отсюда. На Метеостанции.

— Хорошо, за Тоней я вас тоже подвезу! — буркнул Штольман.

Он не знал, что и думать об этой девушке.

— Хорошо, тогда подвезите, пожалуйста, — осторожно согласилась Аня.

Они оба выдохнули. После такой ужасной сцены хрупкий мир был восстановлен.

На их несчастье из СПА вышел мужчина. Он заприметил сговорившуюся парочку и все истолковал по-своему.

— Назад. Клиентов уводить из салона нельзя! — нахмурился он, обращаясь к девушке. — Возвращайся в СПА. Три дня ходила-ходила, время наше тратила, и решила вдруг сама работать? Одна? У нас тут охрана, все безопасно.

Он перевел взгляд на Штольмана.

— А вам мы можем показать других девочек, все красавицы, на самый взыскательный вкус найдем. Тем более, у вас внесен большой депозит. Мария просто не доработала и не предложила все, что полагается уважаемому человеку...

Штольман с Аней недоверчиво уставились друг на друга. Аня почувствовала такой комок в горле... Ее сейчас опять вырвет от страха или она расплачется.

Как она могла пасть так низко, что ей говорят гадости прямо на улице? А у Якова Платоновича вообще депозит здесь! А еще и ее поучал, лицемер несчастный! Да если бы она знала, только, она бы никогда к такому месту не подошла!

Аня сделала несколько шагов назад, развернулась, и убежала. Бегала она быстрее лани. В тот момент Аня даже не соображала, что делала. В голове стучала мысль, скорее исчезнуть из этой нелепой, невозможной ситуации.

Яков проводил девушку глазами.

— Идите к черту со своим депозитом! — в сердцах сказал он и пошел к машине. — Ноги моей тут больше не будет, в вашем борделе.

Он думал найти Анну и все-таки довезти, до дома, до детского сада, куда она захочет... Не стоит девушке в таком состоянии по городу бегать. Яков был растерян. Он снова и снова объезжал квартал, в надежде найти Аню, но ее и след простыл. Делать нечего, поехал домой и сам Штольман.

Аня забежала в первый попавшийся автобус, даже не убедившись, что он идет в нужную ей сторону. Лишь бы подальше отсюда! А там разберемся...

Через пару минут она очнулась и, изучив приклеенный к стене на скотч маршрутный лист, уверилась, что едет в правильном направлении.

Она прислонилась к стеклу. Ну, Яков Платонович! Сердце все еще сильно стучало. Домой, немедленно домой! Дома все знакомо и понятно, а вот во внешнем мире она вечно попадает впросак. Чуть в проститутошную не устроилась! Надо же было быть такой идиоткой, чтобы вообразить, что такие деньги могут платить за что-то другое!

Нет, вот у нее есть специальность, по ней и будет впредь работать. А уж сколько платят, столько платят. Надо будет, она кредит небольшой возьмет. В крайнем случае, папа ей не откажет в помощи, но просить в 20 лет материальной поддержки уж очень не хотелось. Мама потом раз 10 напомнит.

Мыслями Анна опять вернулась к недавней сцене. Зачем такие прекрасные и успешные мужчины как Штольман, ходят в такие ужасные места? Они что, все такие неразборчивые? Или дело в том, что это отношения без обязательств? Что можно придти, получить ммм... услугу и никто не будет капать тебе на мозги? Так иногда говорил папа, закрываясь от мамы в кабинете "Маша, оставь в покое мой мозг!".

Хотя, наверное, Якова Платоновича тоже можно понять, он не женат, мужчина в самом расцвете сил, мало ли какие у него потребности. Она — не мужчина, ей не понять. Они вообще существа с другой планеты. Но сегодня Штольман смотрел на нее с такой странной смесью гнева, ужаса и сочувствия, будто она упала так низко!

Можно подумать, что он сам туда, в это заведение, ни разу не ходил!

Яков Платонович, конечно, мог подумать про нее все, что угодно. Он ведь не знает, что она добрых три дня не мужчин училась обслуживать, а просто... Чему она там училась?!

Ей, глупой Ане, перед самой собой точно нет никакого оправдания! По недомыслию попасть в такое отвратительное место!

Впрочем, излишне долго посыпать голову пеплом было не в ее правилах. Да, пришла по глупости в бордель, но ушла же. Да, ее видел преподаватель, да еще кто, сам Штольман! Но она объяснилась с ним и с достоинством удалилась!

Аня сама засмеялась над собой и своею бравадой. Ничего, все будет хорошо... Когда-нибудь.

Пользуясь временем, пока автобус не доехал до Метеостанции, девушка достала из сумочки пачку влажных салфеток, зеркальце, и поторопилась тщательно стереть весь макияж.

Довольно осмотрев себя, Аня улыбнулась. Так она нравилась себе гораздо больше. Неудивительно, что Штольман, увидев сей боевой расскрас, зарычал рассерженным зверем!

--

Якова на игре сегодня не ждали. Поэтому когда злой Штольман припарковал машину возле спортшколы, где команда медиков играла в волейбол, все удивились. Алексей, организовавший для Якова поход в салон интимных услуг остановился и покачал головой.

— Сбежал? — подняв бровь, поинтересовался приятель

— А я тебя о таком развлечении просил? — сердито спросил Штольман. — Еще и депозит внес!

— Да что не так то? Хорошее место, тем более для холостяка. Я вообще не понимаю, как ты живешь...

— Это не твое дело, как я живу. Больше не нужно таких подарков.

— Это было тебе на день рождения, между прочим...Ты многое потерял. Качественный интимный массаж освобождает мозг и расслабляет тело. Это — очень необычные ощущения. Ты потом чувствуешь себя так, словно тебя сбила фура. Уши заложены, конечности расслабляются. Да что там конечности, ты весь расслабляешься, все тело потом дрожит и финал прямо мощный...

— Избавь меня от подробностей! — поморщился Штольман. — Абы с кем мне это не нужно. Кстати, там, кажется, на ресепшн есть вакантное место, зазываешь ты здорово! Может, тебе попробовать?

— А если не абы с кем? — уцепился за эти слова Алексей, не обращая внимания на колкости. — Меня на днях массажировала такая девушка! Прямо тряслась от волнения. "Вы", — говорит, — "у меня — первый клиент." После массажа мы с ней еще вдоволь в бассейне поплавали, три часа было заказано.

Штольман промолчал, задумавшись об одной-единственной женщине. А если это была Анна?

— Как она выглядела?

— Массажистка? Ну, крепенькая, молоденькая, голубоглазая. Не знаю, может линзы. Да они все там хорошенькие.

— Я видел, — скривился Штольман.

— Да-да, приятель, не кривись. Нам всем это нужно, ничего тут не поделаешь. Как земля нуждается в теплых лучах солнца, как акулы не могут существовать без воды, так и мы, мужчины, не представляем себе жизнь без секса.

— Как дерево без гусеницы! — усмехнулся Яков.

— Если мужчина жив, свободен и не страдает недугами, из-за которых он физически не в состоянии заниматься сексом, значит, он им должен занимается. И точка! Отсюда весь твой злобный характер.

— Ну, может быть, ты и прав, — признал Штольман.

— Не хочется тебе одноразовых приключений, найди себе хорошую женщину, проверенную. Не хочешь больше обязательств и покушений на свою свободу — заведи себе содержанку!

— Кого? — поднял брови Яков, прекрасно поняв, что имел ввиду приятель.

— Содержанку. Молоденькую чистоплотную содержаночку. Обговори все нюансы, назначь размер вознаграждения и проблема решена. И физиология не страдает, и объясняться с ней не нужно! — терпеливо объяснял свою позицию Алексей.

— Иногда это — выход, — играя желваками, нехотя признал Штольман.

— А я что говорю! — обрадовался психотерапевт.

— Не говори мне больше об этом, нужно подумать...

--

После волейбола Штольман заехал за сыном на улицу Лермонтова.

На месте аварии подростки и родственники погибших устроили стихийный мемориал. Полиция дежурила недалеко, сотрудники следили за порядком, однако людей разгонять не спешили. На месте происшествия все еще лежали детали мотоцикла, а на песке были видны следы крови. Родственники поставили свечи, подростки принесли пиво, сладости и даже бейсболки.

Сам Штольман принес к месту памяти две гвоздики.

Поравнявшись с полицейскими, Яков Платонович спросил, как идет розыск подозреваемого.

— Ищем, гражданин. Вот, вызываем по одному молодых мотогонщиков в отдел. Разговаривают парни неохотно. Странно, вроде бы должны желать поскорее поймать преступника, а они вместо этого свалку устроили! — сотрудник кивнул на стихийный мемориал.

— Мой сын, Егор Штольман, говорил, что водитель иномарки активно маневрировал, он намеренно преследовал мотоциклистов и хотел их сбить.

— Да, нам известны его показания! — кивнул сотрудник полиции.

— А записи с ближайших камер изъяты?

— Здесь ближайшая точка фиксации — в километре. Три квартала до места аварии. Плюс на супермаркетах несколько. Сотни машин. С камерами тоже все непросто, но водителей, попавших на запись потихоньку опрашиваем. Сами то больше ничего не знаете?

— Увы, ничего.

— Сын ваш все-таки вращается в мото-тусовке, если узнаете что-то, обязательно позвоните! — кивнул полицейский и протянул Штольману номер телефона.

— Что-то случилось, пап? — спросил Егор по дороге домой. — Что -то ты такой притихший и как-будто растерянный!

— Мячом по голове попали! — соврав, усмехнулся Штольман. — Голова теперь болит.

— А, ну это пройдет! — отмахнулся подросток.

Ну не рассказывать же сыну о том, что он видел любимую студентку в таком месте. 3 дня стажировки. "Такие ощущения, как будто тебя фура сбила", — вспомнил он восторженные слова Алексея. Он бы и рад все забыть, но выкинуть из головы не мог. Во всяком случае, сегодня.

--

Ночью к Анне пришел призрак погибшего семнадцатилетнего парня. Девушка не так давно прикрыла глаза. Перед сном она читала сборник докладов с прошлогодней конференции и раздумывала над взятой темой. Медицинская этика — там много скользких моментов...

Задремав, незаметно от себя самой, она уснула прямо под бумажным вариантом сборника научных статей. Книга противно стукнула ее прямо по лбу. Аня поморщилась, но не проснулась. Спать после дежурства и такого дурацкого дня хотелось ужасно.

...Призрак довольно долго холодил ее, не мигая смотря на девушку. Разбудить крепко спящую духовидицу не удавалось даже потусторонней сущности.

Наконец, Аня совсем продрогла и со стоном открыла глаза. Она тут же поняла, в чем дело: к ней опять заявился дух. Завернувшись в одеяло посильнее, она устало спросила:

— Ну что вы все ко мне ходите?

Призрак молчал.

— Мне холодно! — призналась Аня.

— Ты не пришла в реанимацию, хотя я звал тебя! — укорил ее дух.

— Мне больно от ваших предсмертных мучений. Очень. Я потом работать не могу. Вот поэтому и не пришла! — тихо сказала Аня.

— Мне не к кому больше обратиться! Я передам другим! — печально ответил дух.

— Вас убили?

Аня смотрела на жуткие травмы мотоциклиста.

— Если его не остановить, то будут еще жертвы! — сказал призрак.

Он показал ей видение — горную местность и лежащего без чувств молодого мужчину в хлопковой форме цвета хаки. Очевидно, недавно произошел взрыв, потому что военный был словно контужен. Грязный и в порванной одежде, он беспомощно озирался, рассматривая полуразрушенный дом.

Около взорванного дома еще валялись горящие деревянные обломки, куски одежды, обгорелая чалма, несколько фотографий какой-то артистки, листки с арабской вязью, искорёженный автомат, гильзы.

Аню сильно затошнило, заболела голова. Ее затрясло, буквально подбрасывая от холода.

— Уйди прочь! — приказала она духу, прикрывая глаза.

Призрак повиновался.

Неожиданно на лоб Ане легла теплая ладонь.

— Бедная моя! — сказала Тоня. — Няня заболела, ей холодно.

— Ты почему встала, малышка? — улыбнулась Аня.

— С тобой хочу! — потупила глаза девочка.

— Ложись! — разрешила старшая сестра и откинула одеяло.

Тоне не нужно было повторять дважды. Скинув тапки, она нырнула к сестре в постель юркой рыбкой и, прижавшись теплым бочком, блаженно уснула...

Через 2 месяца после аварии, в ветеринарной клинике "Добрый друг" состоялся малый совет начинающих и практикующих докторов с участием Ани и Егора. На всю молодежь, включая недоучившегося Коробейникова, опытным оказался лишь один ветврач — хозяин клиники.

— Вчера щенка вынесли на прогулку, полежать на травке, Малыш уронил голову на грудь и обмяк. Волонтеры испугались, принесли собаку обратно, я осмотрел, сознание у него быстро вернулось, но зафиксирован выраженный нистагм! — объявил доктор.

— Что? — не понял термина будущий медик Егор.

— Зрачки бегали туда-сюда! — объяснил Егору Коробейников, пошевелив для наглядности зрачками.

— Вечером ситуация повторилась! — добавил ветврач.

— Эпилепсия? — расстроилась Аня.

— Думаю, да. За собакой я еще эти дни понаблюдаю, но, думаю, к парезу задних конечностей добавится еще и этот недуг. Я выпишу лекарства. К концу недели нужно будет забрать щенка домой. Он достаточно окреп. Будете давать противосудорожные препараты и потихоньку корректировать его состояние, готовить к операции на позвоночнике. Щенок молодой, может и выкарабкается. Здесь без гарантии. Тем более, он из посмеси дворняги и лабрадора, у таких собак жизненных сил много. Сразу говорю, с операцией лучше не тянуть, через полгода оперировать позвоночник уже не будет никакого смысла. Только собаку мучить!

— Я заберу Малыша, — кивнула Аня.

— Имейте ввиду, уход за такой собакой сложен, у него может быть недержание, купание это отдельная эпопея, лекарства даются по часам. Запасайтесь пеленками, памперсами. Не будете справляться, значит щенку прямая дорога в собачий хоспис. Но условия там, скажу я вам... Проще сразу усыпить. Будет целыми днями лежать на старой тряпке с пролежнями и ходить под себя. Волонтеров на всех собак не хватает! — сурово обрисовал уход за Малышом доктор.

Щенок отчаянно вилял хвостом, пока добрые люди решали его судьбу, а в его глазах было столько радости и жизни!

— Аня, у тебя же дежурства суточные бывают. Как будешь справляться? — тихо спросил Коробейников.

— Буду решать проблемы! — твердо сказала Аня. — Доктор, сколько сегодня с нас?

Сумма, как всегда, оказалась внушительной, а ведь еще нужно было купить лекарства и уходовые средства для Малыша.

--

Аня никогда не думала, что ее мама может быть столь категоричной.

— Только через мой труп. Никакой полупарализованной собаки здесь не будет! Анна, ты хоть знаешь, что это такое? У Милы, моей коллеги, была такая беда с таксой. В квартире жуткий запах, собака какает и писает под себя, потом прокладки, памперсы сбиваются, и она размазывает все это по ковру! А у нас маленький ребенок! Тоне нужно идеально чистое помещение. Кто будет ухаживать за псом, пока мы все на работе? И потом, ты забыла, что у меня аллергия?!

— Мама, твоя аллергия — явление перемежающееся. Когда собака тебе нравится, например, йорк какой соседский, то аллергии нет.

А когда не нравится, то у тебя тут же начинается крапивница и чихание! — обиделась Аня.

— И потом, Аня, я — хозяйка дома и мне решать. Ну не хочу я до дрожи чужую больную собаку дома, разве мне нужно оправдываться? Ну что ты молчишь?

— Ничего, мама, я твое мнение поняла и приняла. Вот только ты меня не понимаешь. Я не могу его оставить без дома и ухода.

Аня подумала, что как только она встанет на ноги, нужно срочно съезжать из родительского дома и быть самой себе хозяйкой. Захотела — убралась один раз чисто и больше ничего не делает, а захотела — собаку домой притащила или кота... Или двух.

— Аня, я знаю, какое у тебя сострадательное сердце. Если тебе так хочется за кем-то ухаживать, ухаживай за нашей Тонечкой! — выдала очередной перл мама.

— Но я тоже хочу собачку! — расстроилась Тоня. — Ав! Она меня будет любить!

— А я тебе возьму собачку, моя радость, только не такую, не старую и не больную. Собака должна приносить удовольствие! — тут же утешила младшую дочь мама.

Аня не решилась сказать маме с папой, что именно из-за нее пес и не ходит. Если бы она не села тогда за руль...

— Думаю, милая, стоит отвези собачку в собачий хоспис и там навещать. Можно даже спонсировать его содержание. Я тебе помогу с финансами! — предложил вариант папа.

— Усыпить и дело с концом. Спору нет, собаку жаль, но ресурсов это несчастное создание потребует столько, что на трех здоровых хватит! Аня, у тебя всегда была душа Айболита, но разве ты сама не видишь, что перегибаешь палку?!

Родители так и не пришли с дочерью к общему знаменателю, и Анне пришлось подчиниться. Девушка раздумывала, что делать. В запасе было еще несколько дней.

Сегодня у Штольмана было необычное занятие. Яков Платонович в составе комиссии принимал осеннюю переэкзаменовку у студентов 6 курса. Зачем ему поставили эти часы на кафедре мобилизационной подготовки здравоохранения, он догадывался. Преподавательский состав — сплошь незамужние серые мышки средних лет. Вот к ним и пригласили еще трех преподавателей — мужчин, имеющих за плечами военную службу в рядах российской армии.

Одна из преподавательниц села очень близко, но Яков Платонович держался, стараясь не раздражаться. Он же не в своей клинике! Штольман осторожно вдыхал дешевые духи прелестницы и с тоской думал о том, что лентяев много, поэтому экзамен затянется. А ему потом с этим запахом оставшийся день ходить.

Глупых студентов он не любил. Глупых и ленивых — тем более. Все проблемы с переэкзаменовками, по мнению Штольмана, проистекали из низкой замотивированности будущих "медиков" и плохой дисциплины.

Все было как всегда. Бледно-зеленые "жертвы", вытянувшие свой несчастливый билет, нервно оглядывались в поисках подходящих стендов, плакатов или просто ожесточенно грызли ногти или свои пластмассовые ручки, зарабатывая гельминтоз. Неучи, что с них взять!

По истечению положенных 40 минут заведующая кафедрой на заклание пригласила первого агнца. Тщедушный молодой человек что-то кое-как отвечал, потом перешел к демонстрации практических навыков — показывал работу дозиметра.

Яков оживился и, желая передохнуть от запаха чужих духов, начал помогать студенту. Наконец студент, получив заветное "удовлетворительно", стремглав бросился из кабинета.

Следующий агнец оказался не агнцом, а целой хм... коровушкой. Интеллект был соответствующий. Отвечающая оказалась весьма дородной девушкой, украшенной обилием золотых изделий.

Штольман разглядывал накладные ресницы, ярко-синие линзы, и, как вишенка на торте, в основании каждой реснички — стразы.

Укладка и длиннющие алые ногти с неизменными стразиками завершали образ.

Штольман с тоской вспомнил Аню Миронову — очаровательнейшую девушку с изумительными руками и строгим дресс-кодом. А он ей еще такую сцену устроил! Плевался от желчи, попрекая за платье и макияж.

— Напоминаю, вы учитесь на врача, Гелашвили! Что за внешний вид! — вспыхнула одна из "серых мышек".

— Простите, Елена Ивановна, — прогнусавила с акцентом студентка. — Вчера на свадьбе у сестры были.

— Первый вопрос: "Перечислите чрезвычайные ситуации природного генеза", — поторопила заведующая кафедрой, придвинувшись поплотнее к Штольману.

Грузинка с выдающимися ресничками нервно вздохнула, закатила сине-фиолетовые глаза и робко сказала:

— Дождь... — она выжидательно посмотрела на Штольмана, рефлекторно опознав в нем самого главного в стае садистов.

— Не совсем! — огорчила её заведующая кафедрой, плотоядно улыбаясь.

— Снееег? — беспомощно спросила Гелашвили.

— Ну, чтобы вызвать ситуацию чрезвычайного генеза, нужны не простые дождь и снег... — доброжелательно подсказал Штольман.

Девушка удрученно сопела.

— Ну что, по-Вашему, студент, является чрезвычайной ситуацией?! — не выдержал один из преподавателей-мужчин.

— Авария... — неожиданно блеснула мыслью отвечающая.

— Ну, назовите мне такие аварии, — не сдавался Штольман.

— Ну, это... когда машина врезалась, скажем, в другой автомобиль...фуру!

Комиссия дружно закашлялась. Студенты начали нервно переглядываться.

— А природного характера?! — спросил грозно Штольман.

— Ну, это если на машине в озеро упасть, Яков Платонович!

— Извините, мне нужно отойти! — честно сказал Штольман и вышел из аудитории. На кафедре он с облегчением отхрюкался, отфыркался и отсмеялся и сам себе удивился, что не настоял на логичном "неуде".

Вернувшись, он заметил, что девушке вовсю подсказывают смилостивившиеся преподаватели:

— Ну, ополз...

— Оползни! — радостно подхватили глупенькие реснички со стразами.

— Се...- подсказал Яков Платонович.

— Селезни!

Здесь не сдержались ни члены комиссии, ни остальные студенты. Все смеялись в полный голос.

Девушка Гелашвили расстроилась.

— Скажите, а зачем Вы пошли вообще в медицину? — отсмеявшись, спросил Штольман.

— В нашей семье считают, что женщине-врачу проще выйти замуж! — уверенно заявила грузинка.

Крыть было нечем. Такая практика у девочек с Кавказа действительно существовала.

В перерыв Штольман зашел в институтский буфет. Он не любил такие места, потому что после посещения его пиджак насквозь пропитывался запахами жареных пирожков, пельменей и всего остального. Но здесь захотелось сладкого крепкого чая и чего-нибудь еще, например черного шоколада. На кафедре и без него было слишком много народа, а буфет пустовал.

Устроившись в самом углу зала, он, не торопясь, пил чай, справедливо полагая, что если что, начнут и без него. Это какое здоровье нужно, про селезней слушать!

Яков Платонович увидел, как в буфет вошла Аня Миронова. Как затаившийся тигр, он наблюдал из своего укрытия за студенткой.

Девушка осторожно прошла вдоль раздачи, недоверчиво посмотрев на предложенный ассортимент.

Сегодня на Анне были черные джинсы, ладно облегающие длинные стройные ноги, белая рубашка и неизменные туфли-лодочки. Густая копна кудрей была затейливо собрана в две эффектные косы.

— Чего тебе, душечка? — умилилась необъятная повариха, на бейдже которой гордо значилось: "Полиночка"

— Полина Степановна, мне, пожалуйста, гречки!

— С котлеткой? — заботливо спросила Полиночка.

— Нет, без... И компот.

— 84 рубля!

Аня протянула карточку.

— Давай хотя бы подливы налью с лучком и морковкой, побольше? Как сухую гречку есть? — с ужасом спросила повариха.

"И правда, как?!" — беспокойно подумал Штольман. А еще он подумал, что отсутствие финансов у девушки может быть связано с аварией, ведь ее цыган прямо обвинял его в том, что у Анны будут серьезные затруднения.

— Ну, хорошо, давайте с соусом! — засмеялась Аня.

(На деле у нее просто было не все в порядке с желудком, поэтому, опасаясь новой колики, девушка не нагружала его) .

У Штольмана пропал аппетит. От чувства вины ему расхотелось сразу всего, чая, шоколада, а захотелось провалиться сквозь землю.

— Добрый день... — растерянно пролепетала Аня, не зная, что сказать.

Она уставилась на Штольмана своими огромными голубыми глазами и переминалась с ноги на ногу.

— Здравствуйте, — кивнул Штольман. — Приятного аппетита, Анна Викторовна!

Он встал и вышел, оставив на столе чай, шоколадку и даже ежедневник. Потом, чертыхнувшись, вернулся за блокнотом обратно и столь же стремительно покинул буфет.

Аня все так же стояла, прижимая поднос, и смотрела на преподавателя.

-

После четвертой пары Аня вышла из университета. Сегодня ей не нужно было никуда спешить. Дежурство через несколько дней, Тоню в кои веки забирала мама. И живот, вроде бы, больше не болит! Наверное, у нее свободный вечер!

Яков смотрел на девушку из окна аудитории и хмурился.

Сегодня вечером по его просьбе ей должен был позвонить один человек...

К ступеням институтской лестницы подъехал внушительного размера автомобиль, из которого важно вышел высокий, хорошо одетый черноволосый мужчина.

Улыбаясь, он открыл для Анны дверь, приглашая поехать с ним. Штольман, замерев, смотрел, как девушка, смутившись, что-то говорит, но все-таки садится в машину.

"А что мне мешало пойти с ней на сближение?! Зачет 403 группа через неделю получит. Пока торможу, ее другой богатый идиот уведет. Что смысл избегать меркантильных женщин? Может быть, у них у всех просто инстинкты такие. Деньги — это же экивалент энергии... " пронеслось в голове у мужчины и произошло замыкание. От ревности. Он только представил, что она может выбрать того, черноволосого...

Вечером Анне позвонили. Обычно она не брала трубку с незнакомых номеров, но этот был местным.

— Анна Викторовна? — аккуратно уточнил пожилой мужчина.

— Да, это я.

— Я звоню, чтобы пригласить вас на собеседование...

— Куда еще? — довольно невежливо разозлилась Анна.

— В клинику "Академия здоровья". У нас достаточно вакансий для студентов медвуза.

— Благодарю, но я, пожалуй, откажусь...

— Анна Викторовна, я работаю на своей должности достаточно давно... не хотелось бы неприятностей. Вчера мой непосредственный начальник из отдела кадров настойчиво попросил пригласить вас на собеседование. Приходите, пожалуйста. Я подберу для вас хорошие условия, чтобы вы совмещали учебу и работу.

— Что за интриги у вас такие непонятные, — вздохнула девушка.

— Просто возраст уже, голубушка, молодые в спину дышат. Не хотелось бы гневить начальство. Уважьте старика и приходите. А то, не ровен час, в 60 лет работу придется менять.

— Ну хорошо, давайте, я запишу адрес. Честно говоря, работа и вправду нужна.

Положив трубку, начальник отдела кадров довольно усмехнулся. Старый конь борозды не испортит. Когда Штольман задал ему задачку зазвать строптивую барышню на собеседование, служащий решил, что надавить на жалость будет самым действенным способом... Сработало.

Аня думала, что после ее скандального ухода со стажировки в "СПА" от нее тут же отстанут. Но не тут то было!

С администратором Марией почти неделю была долгая и крайне назойливая переписка с манипуляциями.

Рекрутер постоянно пыталась убедить, что эта работа — не проституция, как гневно утверждала Аня, и все вполне нормально.

"А что же это тогда, мануальная терапия?!" — возмущалась девушка.

В конце концов назойливую вербовщицу пришлось заблокировать.

Только спустя некоторое время, обдумывая произошедшее, Аня кристально чисто увидела все "звоночки" и поняла, как во время этого обучения каждый день они постепенно наступали на ее границы, проходя каждый раз дальше и дальше. Страшно подумать, чему девушек там учили дальше. Нет, нельзя быть такой доверчивой!

--

В дверь квартиры настойчиво и нетерпеливо стучали ногой. Штольман поморщился. Кто отмывать потом будет? Это только попинать темный металл легко. Отмывать Егор потом сам будет!

Открыв дверь, Яков с недоумением, но не торопясь комментировать смотрел, как Егор, упрямо вскинув подбородок, заносит в дом на руках весьма крупного радостного щенка. Сын, все также не говоря ни слова, аккуратно устроил пришельца на заранее приготовленной лежанке в гостиной.

Щенок был страшно рад и активно осматривался, не забывая облизывать руки ухаживающего за ним подростка.

— Я знал, что все этим и закончится, — вздохнул Штольман и присел у лежанки посмотреть на бедолагу.

— Я не мог его оставить в ветеринарке! — насупился сын.

— Я тебя что, ругаю? Ладно, давай, что ли, знакомиться с твоим чудовищем, — пожал плечами Яков.

Щенок активно радовался новому человеку, новой лежанке, словом, всему.

— Его зовут Малыш. Он наполовину лабрадор, — пояснил Егор.

— Вижу, — кивнул отец.

Штольман сел рядом с сыном и начал успокаивающе поглаживать собаку. Пес ни в чем не виноват, тем более в том, что с ним случилось. Яков бегло осмотрел чуть шевелящиеся лапки.

— Еще я вижу выраженный парез задних конечностей. Медицинские документы есть?

— Есть, в спортивной сумке! — кивнул Егор. — Ветеринар сказал, что это не полный паралич, а только парез, и что надежда на выздоровление есть.

Яков достал папку с файлами из объемной, но подозрительно легкой сумки и удивленно уставился на ее содержимое. Многочисленные предметы ухода за больным животным — лекарства, памперсы, пеленки и даже хм... женские прокладки.

— Ты ветеринарную аптеку ограбил? А женскую гигиену зачем прихватил?! — поднял бровь Штольман. — Тут довольно много.

— Это мне купили и вручили. Сказали, что потом еще купят. Здесь все, что посоветовал ветеринар...

Егор не стал уточнять, кто именно купил. При имени "Аня" отец тут же начинал злиться.

— Что, Аня забрать не захотела?! — внимательно посмотрел на сына Штольман.

Надо, же, папа даже не сердится.

— Ей дома не разрешили! — буркнул сын, по прежнему не желая обсуждать с отцом подругу.

— Не разрешили, значит? — внимательно считывал каждую эмоцию Штольман. Егор был еще очень наивен.

— Не все такие лояльные домохозяева как ты, пап... И вообще, я считаю, что это мы должны были лечить собаку.

— Это почему? — уточнил Штольман, не споря с сыном.

— Ну, мы — мужчины. Нам ухаживать проще. Его ведь купать нужно, гулять носить. Все на руках. Он уже килограмм 12 весит... Девушке несколько раз в день выгуливать его с поддержкой под пузо, это ж руки отвалятся! И Малыш под нашу машину попал, как бы не старалась Аня взять всю вину на себя!

Яков промолчал, внимательно вчитываясь в рекомендации неизвестного ему ветеринара.

— Лапы у него передние ослабли, — вздохнул Штольман. — Он же, получается, в клетке лежал почти 2 месяца. Надо тренировать.

— Я буду тренировать, — убежденно сказал Егор. — Попробую заказать ему что-то вроде коляски.

— Потом, у щенка цистит, теперь я понимаю, зачем памперс и прокладки. Но это не дело, нужно долечивать, и выводить показатели анализов на приемлемый уровень. Я сегодня почитаю литературу, скорректирую лист назначений. Собака — не человек, конечно, но я разберусь.

— Спасибо, пап, без тебя мне бы туго с ним пришлось.

— Да не за что. Тяжело смотреть, как животное мучается.

Штольман вдруг поймал себя на мысли, что последние несколько фраз Егор сказал с очень хорошей артикуляцией. У него очередной прогресс...

--

В "Академии здоровья" Аня выбрала должность оператора колл-центра. Ей понравилось, что в этой клинике не нужно было совершать холодные звонки, уговаривая людей прийти на процедуру. В ее обязанности входила просто запись обратившихся к специалистам, консультирование пациентов по компетенциям докторов, обзвон записавшихся перед приемом... ничего сложного. Кабинет был удобным, компьютер новым, а работа довольно интересной.

Перед первым рабочим днем девушке выдали довольно объемную папку с перечнем специалистов и услуг. Нужно было знать фамилию доктора и быстро находить в базе клиники все необходимые сведения — квалификацию, опыт и свободное время для записи. Это было несложно. Также в задачу Анны входила консультация клиентов по всем видам исследований — от генетических тестов, отправляемых в столицу до анализов на гормоны.

Хорошо, что она привыкла работать с большими объемами информации. Папка была выучена за 2 вечера. Добрую половину информации Аня уже и так знала.

Теперь после пар Аня в среднем по 3 часа проводила в "Академии Здоровья". Работа ей понравилась. Как девушке ей нравился огромный, красивый медцентр, всюду растения-длиномеры в кадках, мрамор, хрусталь. Здесь было несколько уютных кафе и столовая. Как медика ее восхищало наличие множества интересных направлений для пациентов. Здесь и консультации, и лечение, и просто релаксация... Аня тут же записала маму с Тоней в теплый бассейн с подсветкой и сауну. Мама обрадовалась, моментально сделала себе и младшей дочери справки, и в ближайшую субботу они первый раз ходили плескаться.

В глубине души Аня была благодарна Якову Платоновичу за такое хорошее место работы и за то, что преподаватель таким экстравагантным способом все-таки настоял, чтобы она пришла в "Академию здоровья". Сама бы она ни за что позвонить не решилась. Тут все было прекрасно. Пусть иногда было по 50 звонков за 3 часа работы, но Аня отвечала бойко, четко, ясно и не разводила лирику.

Однако бросить "травму" она все равно не смогла, поэтому 2 раза в неделю Анна работала в больнице. Конечно, уставала, но ничего не могла с собой поделать. Она любила медицину и горела только ею.

Дамский состав, работающий за стойками регистраторов и в том же колл-центре, быстро поняли, что новенькая с длинными косами работает на особых условиях. Ей досталось отлично оборудованное рабочее место и страшно либеральный график дежурств. Еще у Мироновой не "горел" план продаж и ей не возбранялось отсутствовать на планерках. Пока что она вообще ни на одной не была. "Прынцесса!" — так они называли ее за глаза.

Экстренный анализ соцсетей новенькой и отпрос знакомых помог составить портрет потенциальной фаворитки главного: Миронова Анна, 20 лет, учится в меде на факультете "Лечебное дело". Видимо, с главным объектом девичьих грез выскочка Миронова там и познакомилась.

— Я вас уверяю, девочки, она зануда, каких уже не сыщешь. Самая маленькая в школе, потом в группе, все потому что школу с 6 лет пошла. Зубрила, макияж отсутствует, вечно с мелкой сестрой, вечно полная сумка книжек! — фыркнула ее одногрупница Катя. — Где она, и где наш Штольман, я вас умоляю! Наверняка просто кто-то попросил пристроить дочку или племянницу на теплое местечко. У Мироновой же отец — адвокат. Может, он и попросил. Хотя... знаете, вот что-то есть: Яков Платонович ей несколько отработок простил, а такого никогда не было.

— Это что, — фыркнула кассир, — Штольман ее такими глазами провожает, если видит, словно эта Прынцесса, не знаю, слов у меня нет! Как свою собственность.

— А она что?! — округлили глаза от такой страсти сплетницы.

— А Анька ничего не замечает. Вечно всеми судьбами мира загруженная! Бегает туда-сюда.

— Надо ее убирать отсюда. Пусть накосячит хорошенько! — усмехнулась Катя. — Девочки, а вы знаете, за что тут одну докторицу уволили?!...

-

В кабинете Клюева было довольно респектабельно. Основательно сделанная мебель, дорогие аксессуары. На полке стояли все актуальные кодексы и комментарии. Анне нравилось, как Андрей Петрович иногда, во время разговора срывался и вдруг искал какой-нибудь комментарий или уточнял статью закона. Как и ее папа, он был профессионалом и очень добросовестным человеком.

— Андрей Петрович, а можно еще одну, маленькую консультацию по другому вопросу? — краснея, спросила Анна.

— Разумеется, слушаю вас внимательно, — приосанился Клюев.

— У меня есть сведения об одном преступлении, можно ли сообщить в полицию анонимно?

— В любом случае обращение рассмотрят, просто на анонимное не смогут ответить. Простите мне мой интерес, а почему вы хотите анонимности?

— Я боюсь, что надо мной посмеются. Сведения могут быть не точны, — призналась Анна.

— Давайте я подниму связи. Вы напишите о том, что вас волнует, а я попробую передать записку оперативникам.

— Хорошо, — согласилась девушка.

Выписанный счет пора было оплачивать. Аня достала заранее приготовленный конверт. Это был ее аванс за месяц работы в "травме".

— Андрей Петрович, это предоплата по договору. Я буду ждать от вас новостей по своему делу. Работу эксперта обещал оплатить дядя. Кстати, он перевел деньги?!

— Перевел, — ответил Клюев и взял с большой неохотой конверт. Он увидел, как девушка поднялась, хватаясь за плащ.

Мужчина едва успел помочь ей одеться, а то бы так и выскользнула. Эта девушка вообще была очень загадочна.

На днях между ними состоялся интересный разговор. Андрей пригласил Анну в ресторан и за ужином предложил сделать свою часть работы бесплатно, а она, в ответ, примет его ухаживания...

Однако девушка вежливо отказалась.

— "Андрей Петрович, давайте сначала закончим судебные тяжбы, я прошу вас. Не будем путать дела и личное..

— Вы правы, Анна, — покорно кивнул Клюев"

А что он мог еще сказать? Она была юна и пуглива, как птичка. Тем и была так привлекательна.

-

В 403 группе подходил к концу очередной цикл по хирургии. Вернее, очередной цикл по одной из очередных хирургий. Их было много и все важные.

Штольман заранее решил помучить только прогульщиков, а ответственным студентам поставить зачет автоматом. Он не хотел допустить ни тени двусмысленности между ним и Анной в том, что касалось учебы. Никаких устных зачетов, Боже упаси. Требований было немного. Присутствие на парах, сданные конспекты, написанный по итогам занятий тест. Миронова должна была получить зачет одной из первых. После этого он выберет время и поговорит с девушкой. Только бы она поняла все, как надо.

Накануне Аня, дописывая в тетрадь очередное важное дополнение, вдруг замерла, представляя как ее тетради касаются ЕГО руки. Так захотелось что-нибудь написать от себя лично, карандашом. Сердце застучало, как у влюбленной дурочки. Пометавшись по комнате, Аня не рискнула все же написать ни слова. Она вынула из толстого справочника засушенные цветы виолы — крупные, яркие и несколько из них заложила на последнюю страницу с записями. Аня надеялась, что ЕМУ будет приятно.

Ярким трогательным весенним цветком у девушки в душе расцветала первая влюбленность...

У каждого человека есть предел его возможностей — у кого-то маленький, у кого-то впечатляющий. Яков всегда по максимуму продлевал свой рабочий день, нередко смешивая работу и быт.

Однако сын неизменно возвращал его в реальность. Если Яков по пути домой забыл "выключать босса", Егор обижался. Со временем Штольман привык усилием воли переключаться после работы на обычную жизнь. Иначе он бы думал о ней едва ли не круглосуточно. Уровень ответственности был огромным.

Но отвлекал сын, спорт по вечерам, домашние хлопоты. А теперь еще и пес!

Чудовище палевого окраса приходилось гулять, купать, кормить хорошим кормом и следить за графиком приема лекарств. В основном суетился, конечно, Егор, но и самому Якову тоже перепадало.

От нежелательных контактов с контрагентами, клиентами, пациентами по вечерам его грудью защищала помощница. С таким секретарем, как его верная Ирина Витальевна оптимизировать рабочее время было гораздо удобнее. Эта пожилая женщина была просто его правой рукой. В последнее время Якова одолели неприятности, и отключать голову дома было просто необходимо.

Как известно, любая операция сопряжена с риском осложнений, и это не такая уж редкость. По закону, перед операцией клиника всегда информировала пациента о возможных последствиях такого вмешательства. Ситуации бывали разные, но пациентка Федорова Анжела Юрьевна, плохо перенесшая замену коленного сустава переплюнула всех сутяг мира. Мало того, что женщина скрыла некоторые свои заболевания — аллергию на лекарства и особенности свертываемости крови, так еще и подготовилась к войне с клиникой так, что их штатный медицинский юрист только головой качал.

Основные осложнения у пациентки начались в позднем послеоперационном периоде, после выписки домой. Тем не менее "Академия здоровья" от Федоровой не отказывалась, приглашая на осмотр, консультации и перевязки. Требовалась повторная операция. Но вредная пациентка предпочла взять копии документов и, обращаясь во все инстанции разом, хромать и всласть скандалить. Нередко она целыми днями просиживала на диванчике в холле, заливаясь горючими слезами и получая свою порцию внимания. Классической истеричке нравилось, что младший медицинский персонал то и дело бегает, предлагает ей водички, чая, обед, главный и лечащий врачи попеременно приглашают ее в свои кабинеты, а другие пациенты награждают женщину кто испуганными, а кто сочувствующими взглядами.

Недавно Анжела Юрьевна решила, что в оказанном ей по квоте минздрава лечении все-таки были допущены серьезные недостатки и обратилась с досудебной претензией в клинику, требуя все и сразу, компенсации, реабилитации и возмещения гигантского морального вреда.

— Может, проще заплатить? — утомленно спросил Штольман у медицинского юриста. — Признаюсь, Анжела Юрьевна меня доконала. Я не могу уже видеть это чудо-юдо к нашем центре.

— Если комиссия дефектов оказания медпомощи не усматривает, то компенсация возможна только после выполнения назначенной судом экспертизы, — не согласился юрист.

— Но имидж клиники, — поморщился Штольман.

— Но деньги, Яков Платонович! — справедливо возмутился коммерческий директор. — Если платить каждой сутяге, мы останемся без средств!

Чтобы хоть немного отвлечься от переговоров с юристами пострадавшей пациентки, Яков взял небольшой перерыв и закрылся с тетрадями студентов в кабинете. Он бегло просматривал наличие конспектов, оформление, почерк...

Из красной тетради в стразиках, удушливо пахнущей модным ароматом, выпала записка с сердечками.

Штольман закатил глаза. Как дети, ей-Богу!

"Яков Платонович, не могу спокойно смотреть на ваше одиночество. Готова скрасить Вам вечера..."

Дальше было написано про трусики и прочие завлекания. Штольман смял записку и бросил в пепельницу. Осторожно поджог послание. Ну вот, теперь из-за очередной дуры кабинет пропахнет запахом жженой бумаги.

Катя Иванова, чтоб ее. Достала! Это записка далеко не первая. Замуж бы уже, что ли, вышла.

Тетрадка Мироновой обнаружилась ближе к концу стопки. Стандартная 96 листовая тетрадь, толстая, крепкая, с темной обложкой из кожзама. Скорее, какая-то мужская.

Но внутри... Подробно записанные конспекты, дополнительные материалы к занятиям, зарисовки и аккуратное оформление выдавало в Анне редкую труженицу.

Штольман особо удивился тщательно выписанным спискам литературы, на которые обычно никто из студентов внимания не обращал.

На последней страничке конспектов Штольман нашел трогательные затейливые цветочки из тех, что могут зимовать прямо под снегом. Анютины глазки.

"Анюта" — подумал Яков с большой симпатией и вдруг заметил, что одна из анюток сломалась пополам. Он решительно потянулся за клеем, благо его пальцы легко делали тонкую работу, быстро отремонтировал желтый цветок с фиолетовой мордочкой и положил себе под стекло.

Потом Яков подумал еще немного и высыпал из тетради все оставшиеся шесть цветков.

Так у него под стеклом будет клумба. Потеряли вы, Анюта, свои цветочки, но он ни за что не признается...

Интересно, это очень аморально, украсть у студентки из тетрадки цветы? Наверное, не очень хорошо.

Надо на что-нибудь поменяться. Яков беспомощно оглянулся в своем хорошо обставленном кабинете и нашел только визитки и подарочный сертификат на лечебные ванны в ту же "Академию". Его и положил.

Утром Анне позвонили.

— Алло!

— Анна Викторовна?

— Да, а кто это?

— Вам звонят из отдела взыскания банка С... Сегодня от вас должен был поступить платеж по кредитной карте. Платеж поступил, но не в полном объеме. Поясните, когда поступит вся сумма?

— Здравствуйте. Я завтра же все оплачу, — вздохнула Анна.

— Хорошо, всего доброго! Постарайтесь больше не задерживать оплату, помните, от этого зависит ваша кредитная история!

— До свидания!

Аня знала, что коллекторы добрые только первый раз. Завтра она обязательно отправит платеж.

Просто денег было как никогда в обрез, ни на что не хватало, за последние два месяца ее расходы кратно возросли. Что же такое! Малышу нужны были памперсы и лекарства, плюс Андрей Петрович предложил добровольно рассчитаться со страховой компанией в части ущерба, с которой они были согласны, а остальное оспаривать в суде. Частично помог дядя, но этого было не достаточно. Голова шла кругом. Плюс давили платежи по кредитке, которую она так безалаберно опустошила.

А ведь еще нужно было питаться в институте, тратить на проезд. У родителей деньги она не просила уже пару лет, и на все хватало! Папа оплачивал разве что зимнюю одежду и организовывал летний отдых.

Наверное, у нее был плохой день, потому что стало вдруг казаться, что она постепенно выгорает. Бьется, бьется. Хотелось остановиться и передохнуть. И тут звонок: "Вам звонят из отдела взыскания...".

Аня подумала, что, наверное, нужно взять еще один кредит, нормальный. Закрыть кредитку и перекрыть необходимые траты. А потом, через пару лет, закрыть и его, потому что жить с таким количеством долгов очень некомфортно. Будто она и вправду какой-то потерянный для общества человек!

Увидев, что Аня довольно сильно удручена (ей пришло несколько отказов от банков), девочки с работы начали давать ей советы.

— Микрофинансовая организация? — коварно спросила Елизавета.

— Сразу нет! — мрачно ответила Аня.

— Мммм, займ у специального человека под проценты, типа ростовщика?

— Я читала о таком, это опасно! — нахмурилась недоверчивая Миронова. — Завтра зарплата. Я лучше подожду ответа от всех банков.

— Я не понимаю, чего ты паришься, Ань! — задумала каверзу красавица Катя Иванова. — Ты всегда можешь взять взаймы у клиники, здесь есть неплохо работающая беспроцентная касса взаимопомощи, нужно только попросить. Касса профсоюза, но одобряет займы непосредственно Штольман. Правда, сегодня его нет, но подойдешь в другой раз!

— Займ у клиники? Не знаю, я же здесь работаю недавно. Наверное, это не совсем удобно, — посомневалась Аня.

— Очень удобно. Я уже 2 раза брала! — вдохновенно врала Елизавета.

— И я! — заверила Катя. — Попробуй!

— Я подумаю, может и подойду, — решилась Анна.

Сама Анна подумала, что сначала нужно обсудить условия займов сотрудникам с секретаршей Якова Платоновича. К ней она зайдет после смены. Ирина Витальевна казалась ей и женщиной основательной, и она точно даст хороший совет...

После закрытия своей смены Анна быстро собралась и вышла. Она не заметила взрыва хохота за спиной.

— Ну ты даешь, Катька! — хихикала Тамара. — Вот это фантазия. Я чуть со смеху не лопнула. Трудно было сохранять серьезное лицо.

— Чистой воды экспромпт... Зуб даю, Прынцесса наша вылетит с работы, как пробка!

— И ты сразу на ее место! — усмехнулась Елизавета.

— Почему бы и нет. Я за ним уже несколько месяцев бегаю!

Штольман в этот вечер позволил себе немного лишнего. Тяжелый день закончился еще более тяжелыми новостями. Пострадавшая вследствие "некачественного оказанного лечения" обратилась в суд и заодно на телевидение. Приехавшие телевизионщики неплохо потрясли их. Потом снова было совещание у юристов. Штольман бессильно скрежетал зубами. В коннце концов они с коммерческим директором бахнули немного коньяка, вызвали такси и поехали по домам — восстанавливаться. Завтра был очередной день...

По пути домой ему позвонила Нина. Увидев ее имя на экране смартфона, Штольман усмехнулся.

"Почему, собственно, и нет. Все, что должно случиться сегодня особенно гадкого, обязательно случится".

— Да, Нина.

— Штольман? Можешь меня поздравить, я, наконец, беременна!

— Поздравляю. А кто отец?

— Ну уж точно не ты, — фыркнула Нина. — Его отец — Кирилл.

— Хорошо. А я то тут при чем? — удивился Яков.

— Да так, просто похвастаться решила. Разумовский обещал нас обеспечить более чем хорошо, чтобы мы с ребенком ни в чем не нуждались! — в голосе Нины слышилось мечтательное ликование.

— Так вы вроде и так не нуждались.

— Это ты так считаешь. Никогда не думал, почему я не решилась родить от тебя?

— Одно время думал, потом как-то отпустил ситуацию, — признал Яков.

— Ты не был для меня настолько привлекателен, Штольман, чтобы решиться на такое. Женщина тратит на беременность слишком много от себя и ей нужна стабильность!

— Ладно, Нина. Я понял тебя. Я не был достойным тебя мужчиной. Опустим это. Ты не хочешь спросить о сыне?

— Хочу. Слушай, Штольман, тебе самому от себя не стремно?! Единственный ребенок, и тот не родной и инвалид!

— Егору сняли инвалидность, он в очень хорошей форме, — поделился Яков.

Он думал, что Нина, как мать, обрадуется.

— Значит ты, со своими знаниями и связями не смог ему даже минимальную пенсию выбить?! На что он будет жить после совершеннолетия? Я его содержать не буду!

Разозлившись, Нина бросила трубку.

Обычно Штольман не обращал на подобный бред Нины внимание. Эта женщина жила, словно в другой реальности. Она Егора и за сына то толком не считала. Яков действительно усыновил мальчика и ничуть не жалел об этом.

Но сегодня Нина своими ядовитыми словами попала по больному. Он чувствовал себя опустошенным, использованным, обманутым и оскорбленным.

Раздался еще один звонок. Это была Ирина Витальевна.

— Яков Платонович? Звоню сказать, что вы забыли в кабинете документы для завтрашнего досудебного слушания. Заберете их утром?

— Наверное, нет. Я вернусь.

— Но вы же выпили, да? — осторожно спросила пожилая женщина.

— Я с водителем, не волнуйтесь, — вздохнул Штольман.

— Я тогда дождусь вас! — пообещала секретарь.

Возвращаясь в кабинет, Яков заметил знакомую фигурку в приемной. Ну, хоть что-то приятное за целый день. Правда, по лицу верной секретарши было понятно, что происходит нечто экстраординарное. Длинноволосое создание опять что-то учудило?!

— Что здесь происходит? — поинтересовался Штольман.

Анна потупилась и смутилась ну просто сногсшибательно.

Ирина Витальевна молчала, словно в рот воды набрала. Понятно, опять тайны.

— Зайдите ко мне, Анна Викторовна. Там и расскажете.

Штольман надеялся, что уже протрезвел.

В кабинете Анна несмело остановилась у входа.

Яков деловито прошел, взял документы.

— Говорите, Анна Викторовна, не стесняйтесь. Что вы хотели?

Девушка молчала, переминаясь с ноги на ногу.

На самом деле Анна поняла, что обсуждать этот вопрос со Штольманом не хочет. Своим чутким носом она уловила запах алкоголя.

— Ну, говорите! — возмутился Яков.

— Я хотела взять в долг у клиники, — призналась девушка.

Ей было неловко об этом говорить. Тем более с мужчиной, который ей нравился.

Штольману вдруг стало смешно, зло и грустно. В этом мире есть другие женщины, или они все такие? От страдалицы с больным коленом до вот этой чудной девочки?!

— Рассказывайте по порядку, — приказал Яков.

Когда Аня быстро и лаконично изложила свою просьбу, он усмехнулся.

— Кто надоумил вас на такую блестящую мысль?

— Девочки, с которыми была на дежурстве...

О, святая наивность. Эта девица просто нуждается в опеке и твердой руке.

Аня убедилась, что Штольман явно нетрезв и мечтала скорее убраться из кабинета. Понятно, что все это — просить денег у клиники, — неслыханная глупость и наглость.

В тоже время она видела, что Яков Платонович был сначала сердит, а потом, вдруг, расслабился, словно принял какое-то решение.

Штольман, наконец, закрыл сумку, и подошел к Анне.

Вне всякой логики он вдруг придвинул ее к себе и осторожно коснулся губами ее губ.

Анна была огорошена. Она не ожидала. Но Яков целовал ее так нежно и так приятно, что она с удовольствием откликнулась. Мужчина застонал и углубил поцелуй. Одной рукой он бережно огладил ее лицо, а другой вдруг сжал ее бедра.

Аня испугалась. Все развивалась слишком быстро. Яков слишком недвусмысленно продемонстрировал свое желание.

— Нет, остановитесь, пожалуйста! — тихо сказала она и сделала шаг назад.

Штольман понял ее испуг.

Ни слова ни говоря, он поправил пиджак и усадил растерянную девушку на диван. Сам сел рядом.

— Я давно хотел сделать вам предложение...

Здесь Аня удивленно посмотрела на него.

— Я окажу вам любую материальную поддержку в обмен на то, что вы будете моей любовницей.

От удивления Аня потеряла дар речи, она хотела немедленно уйти, но Яков задержал ее.

— Вам совершенно нечего бояться. Я бы выплатил все ваши долги, закрыл кредитки, заботился бы о вас. Я отдам вам свою дебетовую карту, на которую ежемесячно буду переводить достойное содержание.

— А что взамен? — тихо спросила Аня. Она не могла поверить тому, что слышит. Кровь стучала в висках. Хотелось умереть или провалиться сквозь землю.

— Взамен вы отдадите мне свое предпочтение и будете верны. Никаких случайных беременностей и никаких связей на стороне...

Он все еще держал ее за руку. Но в этом не было смысла. Анна оцепенела. Весь мир ее рухнул. Мужчина, в которого она влюблена, решил, оказывается, просто купить ее. Решил, что большего она недостойна. Ну все, пора уходить.

Аня аккуратно забрала свою руку. Она встала, поправила платье. Ее потихоньку начало потряхивать от обиды.

Яков ничего не понимал. Голова отказывалась соображать, что не так.

Анна явно собиралась просто уйти. Он сделал шаг к ней. Отпускать столь желанную девушку не хотелось.

— Нет, вы меня просто не правильно поняли! — твердо сказала она. — Я никогда на такое не соглашусь.

— Но почему? Я решил бы все ваши проблемы...

Яков опять попытался поцеловать ее, но Аня вырвалась и вдруг отчаянно, но тихо начала отчитывать его. В ее глазах блестели слезы.

— Как вы не понимаете, это — непристойно, недостойно. Нет ничего хорошего в том, чтобы покупать людей. Вы же преподаватель!

Аня вспыхнула, проглотила слезы и махнула рукой.

— А мне без любви ничего не нужно, тем более... такого. Вы только говорите изящно, а на деле предлагаете совершенно не изящные вещи!

Секретарша удрученно смотрела, как новенькая сотрудница вылетела из кабинета начальника и быстро пошла по коридору.

Через минуту вышел страшно расстроенный, какой-то почерневший Яков Платонович.

— Готовить заявление на увольнение? — осторожно спросила Ирина Витальевна.

Штольман вздрогнул и изумленно посмотрел на секретаршу.

— Какое увольнение? Да вы с ума сошли... За что?

Помолчав, Штольман добавил:

— И от Анны Викторовны не принимайте, если принесет.

Аня быстро собрала вещи, взяла сумку. Сотрудницы на ресепшн, стараясь не показывать злорадство, предложили вызвать такси.

— Спасибо, я уже вызвала, — тихо сказала Аня.

Девушка подошла к парковке, ожидая свою машину.

Она пыталась не плакать, но слезы постоянно накатывались на глаза.

Аня оглянулась на клинику. На декоративных кустарниках уже зажгли иллюминацию. Осенью кусты радовали обилием желтых и красных оттенков. Красиво. Все с большим вкусом сделано... Она опять всхлипнула и не было никого, кто бы утешил ее.

Сев в машину, Аня набрала номер отца.

— Алло? Папа? Мне нужно с тобой поговорить. Можно я приеду в адвокатуру? Нет, ничего не случилось. Вернее случилось, но уже давно. Мне просто нужна помощь...

Поздний вечер. В кабинете адвоката Миронова, выходящего окнами на большой проспект, были плотно задернуты шторы. Пока неестественно бледная Аня по настоянию отца делала себе кофе в кофемашине, Виктор Иванович за каких-то 10 минут решил все финансовые проблемы дочери. Ликвидировал смешную, по его меркам, задолженность по кредитной карте, а ознакомившись со счетом от Клюева, тут же перевел деньги и для юриста.

Выслушав Анну, адвокат Миронов, по большей части одобрил действия Андрея Петровича и решил завтра непременно зайти к нему, чтобы ознакомиться с собранными по делу дочери документами. Виктор Иванович подобные схемы мошенничества со страховыми выплатами естественно знал, только не думал, что жертвой автоюристов станет его, и водительских прав то не имеющий ребенок!

Искоса он смотрел, как старшая дочь, сняв туфли, забралась на диван и, совершенно по-детски поджав под себя ноги, осторожно пила из стакана горячий кофе. Виктор Иванович прекрасно видел, что Анна расстроена.

— Значит, 2 месяца пыталась самостоятельно собрать деньги на выплату и для этого устроилась на вторую работу? Похвально, конечно, но глупо! Я ведь заметил, что ты почти перестала появляться дома. Думал, влюбилась! Мы несколько недель виделись лишь изредка. А ведь у тебя время сейчас — один из самых важных ресурсов!

Дочь по-прежнему молчала, не пытаясь оправдываться. Виктор Иванович дрогнул и сел рядом.

— А вот что грустно, что ты, Анюта, скрыла от нас это происшествие. Поверь, для нас, родителей, главное, что вы с Тоней остались целы и невредимы. А что касается того, что тебе не стоит садиться за руль, то ты и так все поняла, наглядно, так сказать, все вышло. Еще и сама себя упорно наказывала два месяца. А теперь что?! Повинную голову меч не сечет.

Виктор Иванович заключил дочь в объятия и просто растаял от отцовской нежности к своей уже взрослой малышке.

— Скажи мне, дочь, для чего нужны близкие? Ну, к примеру, родители?

— Чтобы любить? — грустно, но нежно улыбнулась отцу Аня.

— Чтобы помогать, если нужно. Для меня закрыть твой долг — это просто нажать несколько кнопок в приложении банка!

Аня была необычайно бледна, только ее глаза горели странным лихорадочным огнем. Слушая отца, она, в основном, помалкивала, мыслями все время возвращаясь к недавней сцене в кабинете Штольмана. Господи, она сегодня в первый раз была так зацелована мужчиной. Вот, как это бывает, как это могло бы быть с ним ...сладко, словно ты в раю. И сразу под ледяной душ. Папа ее жалел, но ему о разбитом сердце не расскажешь.

Аня потупилась.

— Расскажи мне теперь про собаку, — потребовал отец.

— Машина Яков... второго участника аварии зацепила шестимесячного щенка, довольно крупного. Не знаю, как уж Малыш там оказался. Наверное, он потерялся.

Я не могла его там оставить. Мне помогли, и собака два месяца пробыла в ветеринарной клинике. Ей сделали операцию, но пока, к сожалению, задние конечности просто повисли. Серьезная потеря чувствительности. Щенок словно забыл о их существовании!

— Где он сейчас?

— В семье второго участника ДТП. Эти люди были так добры, что забрали его себе. Есть большая надежда, что Малыш восстановится.

— Анюта, ну ты же знаешь нашу маму. Если она видит грязь, то становится невменяемой... нам нельзя его домой.

— Да, знаю, — грустно кивнула дочь.

Ехать домой ни Анне, ни ее отцу не хотелось. Виктор Иванович надеялся еще немного побыть со старшей дочерью вдвоем.

— Анюта, ты мороженое будешь? Поедем в кафе? — предложил он.

— Мороженое... Ну, пожалуй, можно. Но тогда с ликером! — поддержала его дочь.

— С ликером, так с ликером! — усмехнулся отец.

В маленьком кафе в центре было малолюдно. Виктор Иванович с дочерью сели за широкий стол у окна. Сделав заказ, Анна задумчиво теребила бахрому у красного абажура настольной лампы и молчала. Мыслями она была далеко.

Виктор Иванович задумчиво смотрел на дочь. Ситуация, в целом, понятна. Но она не объясняет все странности поведения Анны. Заболела? Переутомилась? На работе проблемы?

Улыбчивый официант принес целых 5 шариков сливочного мороженого и торжественно поставил перед девушкой.

Виктор Иванович искоса смотрел на дочь, собираясь с мыслями.

— Анюта, ты прости мою настойчивость, но у тебя еще чего-нибудь не случилось? Ты сама не своя.

Анна растерянно тронула ложечкой порядком подтаявшие шарики мороженого.

В ответ на вопрос отца она пожала плечами.

— Случилось, наверное. Знаешь, как оно бывает. Я влюбилась, а чувства оказались не взаимны... Мы просто друг друга не поняли.

Виктор Иванович смотрел, как нежное лицо дочери, и без того грустное, стало откровенно мрачным. Уголки ее губ опустились.

— Я не знаю, что это за идиот... — в сердцах вспылил отец и сел поближе к дочери.

— Папа! — предостерегающе подняла глаза Анна.

— Я не ругаюсь, не ругаюсь..

Виктор Иванович крепко обнял дочь за плечи.

— Аня, ты обязательно встретишь того, кто полюбит тебя всем сердцем. Поверь, тебя невозможно не полюбить.

— Каждый отец говорит дочери подобное, — усмехнулась Анна.

— Может быть, я немножко не объективен, но глаза то и душа у меня на месте. Ты — красавица, заканчиваешь медицинский, редких душевных качеств человек. Поверь, дочь, я же знаю людей, сколько в адвокатуре работаю, всего навидался достаточно. Ты — сокровище, а кто обидел тебя и не понял своего счастья — просто идиот.

— А вдруг я больше не полюблю?

— Полюбишь. Ты создана для любви! — убежденно ответил отец.

--

Полночи у Штольмана прошло в полудреме, вернее полубреду. Сказывался общий стресс и интоксикация. Иногда Яков забывался и невозможно было понять, где сон, а где реальность. Всюду была Анна.

Тот первый поцелуй был настолько сладок, что не отпускал его. Если одна-единственная женщина столь желанна, то может, стоило быть с ней поделикатнее?

Он видел себя и ее обнаженными. Они лежали на белых простынях. Огромная кровать гостиничного номера. Его сухие теплые губы и ее нежная кожа. Ее длинные мягкие волосы струились по его пальцам. Ее руки обнимали его за шею, гладили его затылок. Она шептала его имя, а он целовал ее узкие ладони, руки, плечи, шею.

Проснулся Яков на удивление нормально, никакого абстинентного синдрома. Так ли пьян он был вчера? Хотелось хоть как-то оправдаться перед собой за ту отвратительную сцену, но нет. Память услужливо подсказывала подробности произошедшего:

Его рука, попытавшаяся резво ощупать ее притягательные бедра, ее распахнутые от удивления глаза, его циничные слова и ее горькая отповедь. Анна обиделась. Да какое там обиделась, она оскорбилась. Это он, лихо так, с ходу оскорбил ее.

Штольман застонал от сожаления и уткнулся в подушку. Эмоциональное похмелье мучило почище физического.

Анна нужна была ему, как глоток воды умирающему от жажды.

Яков понял, что именно он нуждался в ней, в ее теле, в ее тепле, а не она в нем и его деньгах. Что, черт возьми, он вообще знает об этой девушке?!

Вчера он перегнул палку, самонадеянно решив, что понял ее, что знает ее. Додумал так, как себе удобнее. Что в его предложении все рационально и разумно, от такого не отказываются. Исправить? Да это только вчера все было легко и просто. Сегодня девушке и в глаза посмотреть будет стыдно. Еще бы, такую ересь понес. И возможности такой объясниться уже не будет. Да и что он скажет?!

В обед к Штольману заглянула секретарша.

— Яков Платонович, к вам тут мужчина, говорит что юрист. Просит принять его.

— Сначала в юридический отдел! — отрезал Штольман.

Секретарь решилась поспорить.

— Но он говорит, что по другому делу. Касательно аварии, произошедшей в начале сентября.

— Пусть войдет! — сразу передумал отправлять посетителя в юридический отдел Яков.

Он уже почти забыл об аварии, а юристы, посмотрите-ка, все еще работают.

В кабинет вошел респектабельный молодой человек с чуть высокомерной, но дружелюбной улыбкой.

— Добрый день, господин Штольман. Меня зовут Андрей Петрович Клюев, я представляю интересы Анны Викторовны Мироновой, это с ее автомобилем Лада-Ларгус вы столкнулись в сентябре!

— Что же вы хотите?

— Для начала задать несколько вопросов, если вы позволите?

— Задавайте, — кивнул Яков.

— Простите мое любопытство... В прошлом году вы оперировали мне разорванный мениск. Не помните?!

Вопрос юриста был совершенно не к месту. Штольман его помнил, но совершенно по другому поводу. Это этот пижон увозил Анну из Меда.

— Как правило, я запоминаю сам факт операции, особенности восстановления, но не лица, — немного раздраженно сказал Штольман. Не смог сдержаться.

— Понимаю, это профессиональное... ну, что же, ближе к делу! — не стал заострять внимание Клюев.

— Да, пожалуйста, — нетерпеливо сказал Яков.

Ему совершенно нечего было скрывать, тем более от Анны.

— Какую сумму вы получили по страховке?

— 315... Нет, 320 тысяч рублей.

— Когда вы получили их?

— Довольно быстро, как только заключил с юридической конторой договор уступки права требования. Признаюсь, я был слишком раздражен ситуацией с аварией и не хотел более пересекаться с ее виновницей или возиться с документами.

— Понимаю ваши чувства на тот момент, — понятливо кивнул Клюев. — Так делают многие потерпевшие. Но заключив договор цессии, вы развязали руки нечистоплотным оценщикам и автоюристам. По итогам их действий страховая компания предъявила моей клиентке претензию на 1 миллион 200 тысяч рублей.

— На сколько?!

— Да, вы не ослышались. Вот копия претензии, — любезно передал документ Клюев.

Яков в состоянии возмущения и нарастающего гнева читал бумаги. Все верно. Вот почему этот нелепый кудрявый цыган пришел к нему домой разбираться! Вот только ничего объяснить нормально не сумел. А самому Якову гордыня не позволила поговорить спокойно. Штольман вспомнил безобразную драку и поморщился.

— Кстати, господин Штольман, хочу предупредить вас, что через несколько месяцев налоговая неминуемо пришлет вам требование об уплате налога с дохода. Это тоже выйдет сумма приличная — около 150 тысяч рублей.

— Я пока не знаю, что сказать. Я в шоке, — признался Штольман.

— Если вы готовы пойти нам навстречу, предлагаю поучаствовать в судебном разбирательстве в качестве третьего лица. Я хотел ограничиться только гражданским иском, но семья моей доверительницы настаивает о том, чтобы заявить на действия автоюристов в полицию. Соответственно, вас могут привлечь как свидетеля, а то и как потерпевшего, потому что вы тоже по итогу понесете имущественный ущерб.

— Да, конечно, я окажу любую помощь следствию, — согласился Штольман. — Я о таком даже подумать не мог!

— Очень рад, что вы все понимаете и готовы идти нам на встречу, — искренне обрадовался Клюев.

— Я могу что-то еще сделать для Анны... Викторовны?

— Не переживайте. Ваше согласие уже поможет. По моим прогнозам сумму выплаты удастся уменьшить наполовину. Я сегодня утром имел обстоятельный разговор с отцом девушки. Он полностью оплатил расходы, но полон решимости наказать нечистых на руку дельцов. Кстати, известный в нашем городе адвокат, Виктор Иванович Миронов. Слышали о таком?

— Нет, не приходилось, — растерялся Штольман.

Слишком много новостей за один день.

— Очень хороший специалист, профессионал своего дела. Зная его, уверен, что он вцепится в обидчиков дочери похлеще бультерьера. Жаль, что Анна Викторовна сразу к нему не обратилась. Сэкономила бы много нервных клеток! Вот такая самостоятельная молодая леди. Сама въехала в чужую машину, сама хотела все решить. Не вышло! Ну, господин Штольман, всего доброго. Я буду держать вас в курсе дела! — Клюев деловито подал Якову руку, дождался ответного рукопожатия и был таков.

Неловкость — было самым мягким словом. Чувствовал Штольман что-то поболее. Ни одно из слов или выражений не отражало реальной гаммы чувств. Растерянность? Гнев? Стыд? Он же так нелепо подставил хорошую девушку. А потом очень "благородно" предложил решить все ее проблемы. Какой же он вообще мужчина после этого... Яков взял со стола записку с извинениями. Он писал ее утром. Штольман перечитал записку, смял и бросил в урну.

Чуть прохладный воздух тронул волосы у лица. Брр. Откуда прохлада? Да еще солнечный зайчик, отраженный от дома напротив, вольготно перемещался по щеке. Ее деликатно будили? Не иначе, как мама.

Аня приоткрыла глаза. Так и есть. Окно кем-то открыто на проветривание, плотная занавеска откинула. Аня поморщилась и прикрылась одеялом.

— Луч солнца золотоооого! — жизнерадостно пела младшая сестра из кухни. Аня слышала деликатное позвякивание посуды и яростный шепот папы: "Тише ты, Тоня, ты сестренку разбудишь!" и, не менее яростный, мамы: "Да ей давно пора вставать!"

Дверь в комнату была прикрыта, очевидно, чтобы все же не разбудить раньше времени, однако аппетитный аромат кофе и блинчиков разносился по всей квартире.

Сначала Аня было подумала, что мама разогревает что-то на завтрак перед работой. Но потом она услышала звук теста, выливающейся на раскаленную сковороду. Этот звук при приготовлении блинов сложно спутать с чем-то другим.

— И когда свадьба у Елагиных? — с интересом спросила мама.

— Через месяц или около того. Да, Машенька, нам обещали прислать приглашение, где будет все расписано — предпочтения, дресс-код. Мы ничего не упустим.

— Всего месяц! Я не успею заказать платья! Сам понимаешь, люди у них не простые соберутся.

— Ну, значит, обойдемся готовыми нарядами, — миролюбиво усмехнулся папа. — А Елагины — наши друзья, нам их пафос глаза не затмит. Все, Машенька, я по делам. Помнишь, говорил, что мне нужно встретиться с автоюристом!

— Насчет свадьбы... нужно заранее предупредить Анну. У нее же дежурство на дежурстве! Бедная девочка, вдруг сразу с работы будет!

Аня потянулась. Свадьба, значит. Елагины. Те самые Елагины, которые уже лет 15 живут самым обычным незарегистрированным браком, решились вдруг устроить торжество. "Ну, почему бы и нет" — подумала Аня и встала с кровати. Ходить на свадьбы она любила, как и всякая девушка ее возраста. Любовь, романтика... Красивые прогулки, фотосессии, фуршеты. Она наденет шелковое платье того цвета, который укажут молодожены и обязательно дополнит образ цветами — букетик в прическу и браслетик на руку. Себе и Тонечке.

Девушка встрепенулась. Пора вставать, и так что-то долго спала!

Аня сняла длинную ночную рубашку и придирчиво посмотрела на себя в зеркало. Хлопковое нижнее белье без косточек, впалый живот... длинная коса привычно щекотала поясницу. Обычная внешность. В раздевалках все ее ровесницы примерно так и выглядят. Грудь у нее вроде ничего, и талия, ноги, это все, конечно, хорошо, но ведь это же не самое главное в человеке?! А Штольману только это было нужно. Словно она не человек, а рагу какое-то из ресторана. С одной стороны, его мужское влечение было приятно. С другой стороны, вызывало оторопь и чувство тревоги. Как так то?

У них в меде много красивых подкачанных молодых людей, но их фигуры, обезличенные, не вызывали у нее никакого физического томления. Ей для желания нужно сильное чувство, причем именно влюбленность. Может быть, это потому что она -женщина, а мужчины — они совсем другие?! Ну нет же! Вернее, может быть и да, но не настолько.

Аня представила губы и руки Якова на своем теле, и кожа ожидаемо покрылась мурашками. Да, наверное это было бы восхитительно. Поцелуи на груди, на шее... А потом девушка представила, как этот мужчина одевается, разворачивается и уходит. Или еще чего хуже, пополняет ей счет и уходит, оставляя ее, влюбленную и растерянную. А на людях, на работе, на учебе отворачивается. Такие отношения же не афишируют!

Стало так обидно! Нет, она вчера все Якову.... ПЛАТОНОВИЧУ правильно сказала.

Луч солнца золотого

Тьмы скрыла пелена.

И между нами снова

Вдруг выросла стена!

— с драмой в голосе басом пела Тонечка.

— Тоня, деточка, не отвлекайся от еды! — моментально сделала ей замечание мама.

А что, слова песни подходят... Вот так, пелена и стена.

Но ведь у нее, Ани, кроме внешности есть душа. Есть потребность любить, и чтобы ее любили. Есть потребность заботиться и делать для любимого человека все то, что делают близкие люди друг для друга.

Но, может быть, и ей улыбнется счастье, когда-нибудь. Странно, но никого, кроме Якова, она рядом и не представляла. Сейчас казалось, что ей в жизни больше никто не понравится.

Аня погладила себя за плечи, обнимая и утешая. Тихо, Анечка.

От непрошеных мыслей вернулась душевная боль. Захотелось спрятать все телесное, что не положено видеть другим, во что-нибудь объемное и плотное, например, толстовку.

— Я не представляю, что дарить семье, которая богаче нас на порядок, — послышался озабоченный голос мамы. — Елагины же семья, у которых все есть!

Аня, надевая хлопковую футболку, против воли хихикнула.

Она вообще была оптимисткой и не любила долго грустить.

Касательно подарка у нее мгновенно возникли две идеи, одна лучше другой. Чесалка для пупка и сертификат на звезду! А что?

От неожиданного прилива веселья энергии прибавилось, и Аня задумала до завтрака выйти на пробежку. А то она завтра в "травме" не набегается. Но вдруг пробежаться захотелось так, что аж пятки зачесались.

Она побежит от всего, от обиды, от занятости, от проблем. Очистит мозг. Выжмет из себя всю злость. Пробежится так, что ноги будут дрожать от усталости. Выложится по полной! Потом под душ, съест толстенький блин и поедет на злополучный зачет к Штольману.

Долго бежать без остановки было достаточно трудно: ноги не слушались, мышцы болели. Худенькую, привыкшую много ходить Аню, поначалу это даже шокировало. Какая она, оказывается, неспортивная! Девушка упорно бежала вперед, сердилась и разговаривала сама с собой, прокручивая в голове вчерашний роковой разговор.

"Я окажу вам любую материальную поддержку в обмен на то, что вы будете моей любовницей..." — надо же, как на ярмарке выбрал! Аня разозлилась еще сильнее, и вдруг ее голову пронзила простая мысль:

"А может, Штольман уже не первый раз так делает?! Заводит себе любовниц на материальной основе, ну студенток там, или девушек из клиники. Почему она, Аня, возомнила себе, что это было вот такое особенно-непристойное предложение исключительно для нее? Она вдруг ясно вспомнила, как популярен Яков Платонович в университете, и как его обсуждают другие студентки. От этой мысли ей стало совсем нехорошо.

Наверное, девушка совсем замедлилась, и у нее выходил не бег трусцой, а отползание раненого бойца с поля боя. Потому как Аня увидела, что ее, совершенно не напрягаясь, обогнал...голубь. Пешком.

Девушка повернулась, фыркнула на наглую птицу и поплелась домой.

У них дома очень хорошо. Такую утреннюю атмосферу, когда оба родителя все еще дома, Аня любила больше всего. Нарядная Тонька в платьице все еще уминала один блин за другим. За вырез платья у девочки была предусмотрительно подвязана салфетка. И не зря. Ела младшая сестра откровенно много и не очень-то аккуратно! В одном из блинов Тоня уже прогрызла своими молочными зубками мордочку и теперь хитро выглядывала из дырочек..

Умывшись, Аня села за стол.

Мария Тимофеевна с удовольствием варила своим девочкам какао, такой классический напиток из зелёной картонной упаковки. Поставив перед старшей дочерью чашку, мама пододвинула ей и тарелку с еще тёплыми блинами.

— Ммм, — восхитилась Аня. — Спасибо, мама, очень вкусно!

Блины были дрожжевые, пышные, при укусе из них сочилось масло.

Мама довольно улыбнулась, но особо не отреагировала. Ее мысли занимало предстоящее свадебное торжество. Мария Тимофеевна, используя смартфон, азартно листала на экране подборки свадебной моды.

— Вот, что нам нужно! — наконец объявила мама и ткнула в стайку девушек в лиловом. — Папе закажем бабочку в тон.

Аня посмотрела на картинку. Симпатично. Она давно выросла из того возраста, когда одеваются с близкими в стиле "фемили лук", но что не сделаешь ради улыбки близкого человека.

—

На зачет в 403 группу Штольман шел не без волнения. За утро и обед он много что передумал, в конце концов он написал Анне Викторовне аккуратную записку на небольшой карточке из белого картона и вложил в тетрадь. В послании он сухо выразил сожаление за вчерашнюю несдержанность и обещал, что впредь больше этого не повторится. Но оставалось упорное ощущение, что что бы он сейчас не сказал и не сделал, он только усугубит неприятное впечатление. Что с извинениями — негодяй, что без извинений. Поэтому Яков и решил ограничиться сухими строками. Совсем не извиниться он не мог. Вчера Анна убегала очень расстроенная.

На деле же ему было очень неловко. К ужасной сцене в кабинете добавился разговор с Клюевым и раскрытые им обстоятельства появления финансовых трудностей у девушки.

Зайдя в аудиторию, он сдержанно поздоровался и сел за стол. Достав стопку студенческих тетрадей, Яков Платонович кивнул старосте, мол, можно раздавать.

Аня обнаружилась во втором ряду. Нет, она не стала прятаться от него на "камчатку", вызывающе садиться на первый ряд или занавешиваться от ненавистного преподавателя густой гривой волос. Нахохленная и словно немного заторможенная, она вздрогнула, когда староста выкрикнул ее фамилию.

— Миронова! — азартно повторил парень и вручил ей тетрадку.

Аня немного ревниво смотрела на нарядную по случаю зачета Катю Иванову и думала, думала...

"Одно дело восхищаться речью выступающего за кафедрой человека и другое... делить быт с ним. Во всех смыслах. Это такое мелкое фанатство как на музыкальных концертах, временное увлечение. А потом посмотришь другими глазами и видишь, что человек другой. Ты все придумал."

Девушка дежурно кивнула преподавателю и вместе со всеми сдавшими вышла из кабинета.

Начальник отдела кадров "Академии здоровья" включил всю свою иезуитскую хитрость, чтобы прекраснодушная Анна Викторовна не уволилась. Он не знал, что там произошло между девушкой и главным, но распоряжение Штольмана было однозначным: любыми путями удержать.

— Нет, милейшая Анна Викторовна, отпустить без отработки такого ценного работника я никак не могу. Почему, почему... потому что! Вы оформлены по всем правилам, трудовой договор, запись в трудовую книжку о совместительстве... вот и уволить я вас могу только по правилам. А правила у нас строгие. Знаете же, разведу в кадрах бардак, меня уволят, а в 60 лет...

— Непросто найти новую работу, — понятливо кивнула девушка, припоминая недавний разговор по телефону. — Но как же быть?

— Ежели вы устали, я могу разрешить вам взять несколько дней за свой счет. Скажем, три или пять. Выспитесь, сдадите книжки в библиотеку, хвосты подтянете... Ежели не хватит вам, тогда уже вместе будем думать, как вас, так сказать, получше уволить.

— Неделю! — хитро прищурилась Аня. Завкадрами был смешной.

— Недееелююю?! — вытаращил глаза служащий. Но увидев хитрый огонек в глазах девочки, облегченно вздохнул. Анна Викторовна была совсем не вредной. Другая вспылила бы и потрясла трудовым кодексом.

Вечером, делая уроки, Аня услышала возмущенный вопль мамы.

— Анна, почему восхитительный подарочный сертификат на ванны с солями Мертвого моря валяется закопанным в мусорном ведре? Он же даже не просрочен, я посмотрела!

Девушка застонала и спряталась за учебником. Маме не нужно знать, почему она его выбросила. Наверное, потому что нашла его в тетради по хирургии?! А весь бальнеологический комплекс находился во все той же "Академии".

— Если тебе не нужна эта прелесть, отдай его мне! — весьма ангажированно сказала Мария Тимофеевна. — Тонечке тоже будет полезно сходить в соляные ванны...

А вот это — хорошая идея!

--

Через две недели Аня приняла предложение Андрея Петровича сходить с ним на деловой обед в ресторан. Почему, собственно говоря, и нет? Клюев обещал держать ее в курсе всех новостей по делу.

На встречу Андрей принес три скромные, но очень изящные альстромерии и осторожно поцеловал ее в щеку, аккуратно напоминая, что хотел бы ухаживать за девушкой.

Сделав заказ, Анна извинилась и потянулась за телефоном. Мигало уведомление.

"Аня, привет. Почему ты уже две недели не отвечаешь на звонки и сообщения?! Малыш соскучился. Я — тоже. Ты решила нас бросить? Тогда будь смелой, просто напиши об этом. Егор."

Среди преподавателей кафедры хирургических болезней шла оживленная дискуссия. На Штольмана наседали, он пытался защищаться, впрочем, безуспешно. Аргументы заканчивались.

— Яков Платонович, поездка со студентами на конференцию — это не досадная обязанность и не ссылка, а поощрение от ВУЗа! — возмущалась нерешительностью Штольмана завкафедрой.

Межвузовская конференция будущих медиков должна была пройти в краевом центре через несколько дней и быть нянькой двадцатилетним половозрелым студентам Якову не хотелось.

— А почему они сами не могут поехать, взрослые же ребята, осознающие свои поступки граждане?- вяло сопротивлялся Штольман.

— Да вы что, они со своими юношескими гормонами все сделают как нельзя хуже. Доклады позабывают, презентации не выучат, а билеты и проездные порастеряют. Еще и переругаться могут! Нет-нет, им нужен взрослый, авторитетный человек, который может, в случае необходимости, призвать студентов к порядку. Яков Платонович, ну всего двое суток! Тем более, ваши подопечные едут, у которых вы числитесь научным руководителем! — призвала к совести преподавателя начальница.

— Двое из шести — мои подопечные, — вздохнул Штольман.

Он придирчиво посмотрел на список студентов.

— Ребята вроде неплохие, — осторожно признал Яков Платонович.

— Вот! — воодушевилась заведующая кафедрой, — так и знала, что на вас можно рассчитывать. И вообще, вам, может, этакий научный туризм еще понравится!

Егор без проблем должен остаться на 2-3 дня один, уже не маленький. Правда, ему придется в одиночку разминать свое уже немаленькое чудище, которое они с Анной по недоразумению назвали "Малышом". Щенок прилично вымахал в размерах, кушал и испражнялся так, словно собирался вырасти до размеров слона и, казалось, чувствовал себя вполне здоровым.

Надо признать, динамика у собаки была неплохая. Сказывались хорошие лекарства по часам, массаж и уход.

После выполненного МРТ их видный нейрохирург из клиники, ни разу не собачий, а вполне себе человеческий, рискнул предположить, что оперировать щенка не нужно. Хватило одной, сделанной еще 3 месяца назад операции. Лучше продолжить прежнее лечение, а там и отек спадет, и чувствительность вернется.

Перед конференцией Яков Платонович, к неудовольствию и возмущению студентов, заставил их еще раз выступить с докладами, собственноручно проверил все презентации и отсылки на научную литературу. Многое, естественно, жестокосердно заставил исправлять и переделывать, отдельных индивидуумов прессовал буквально в ночь перед поездкой, подтверждая свое прозвище "Змея Горыныча, великого и ужасного". Словом, студентов преподаватель знатно напряг.

Яков Платонович же напротив, получив проездные документы на руки, отчего-то стал расслабленным и благодушным. Черно-белые квитанции с указанием даты и времени поездки впервые за какое-то время заставили его порадоваться. Хотелось новых впечатлений, пусть это даже просто будет маленькое путешествие в краевой центр.

Столица края встретила их мелким снегом с дождем, который упорно шел с самого утра. Яков, заказав для студентов автобус, в целости и сохранности довез их до гостиницы.

Выйдя из салона, он осмотрелся. В животе щекотало давно забытое ощущение новизны и приключения.

— Уже приехали? — с надеждой спросил шестикурсник Павел Марьин.

— Да, вот наша гостиница! — указал на главный вход Штольман. Запрокинув голову, он с наслаждением вдохнул влажный, по-новому пахнущий воздух.

— Быстро доехали. Красиво тут, да? — протянул еще один студент, ботаник Курдосов. Его голос звенел тщательно скрываемым юношеским восторгом.

Заселив подопечных в заранее забронированные номера, Яков облегченно выдохнул. Выдохнули и студенты, потому что нянька из преподавателя Штольмана вышла сердитая и беспокойная. Яков Платонович даже проездные документы отобрал и сложил себе в одну папку — чтобы молодые люди их не потеряли.

Конференция будущих медиков проходила в Научной библиотеке.

Протискиваясь к своему месту в зале, Штольман с удивлением увидел, что на соседнем кресле разместилась Екатерина Михайловна Мошкина — опытная преподавательница из меда, только работала она на кафедре биомедэтики и медицинского права. Женщина радушно кивнула. Было заметно, что она тщательно подготовилась к мероприятию — тонированная седина уложена волосок к волоску, кроме того одета Мошкина была в модный приталенный костюм, поверх которого был накинут медицинский халат.

— Екатерина Михайловна, вы тоже сопровождаете? — улыбнулся Яков.

Их отношения можно было назвать приятельскими.

— А как же, я своих девочек одних ни за что не отправлю! — убежденно сказала преподавательница. — Крупный город, столько соблазнов. Вот, везде с ними, на перекладных. И потом, выступать перед сотней взоров... Я просто обязана поддержать своих студенток морально!

— И много подопечных... — начал было спрашивать Штольман и вдруг осекся, потому что впереди себя, всего-то через 2 ряда, он увидел до боли знакомый пушистый затылок, правда сегодня хорошенькую головку девушки украшала не привычная толстая коса, а целый каравай. Хрупкая спина Анны, обтянутая полупрозрачной бежевой рубашкой, была почти скрыта от жадного взгляда Якова.

— Пять девочек, все пишут работы у преподавателей нашей кафедры, — охотно пояснила Мошкина.

— Анна Миронова тоже у вас...? — неожиданно выдал свой интерес Штольман.

— Да, моя любимая студентка! — кивнула преподаватель и с новым любопытством вдруг принялась разглядывать Якова Платоновича.

Своим развитым женским чутьем она поняла, что девушка Штольману небезразлична.

Анна беспокойно ощупала добротно скрученный пучок на затылке и резко обернулась. Увидев знакомое лицо преподавателя, она еле заметно дернулась и машинально потрогала пуговицы на рубашке. Вдруг что-то расстегнулось? А тут Яков Платонович опять так смотрит...

Их взгляды встретились, и Якову стоило определенной выдержки сразу не отвести глаза. Словно девушка его застукала! Впрочем, так оно и было.

Наконец, начались лекции вступительной части конференции. Аня никак не могла сосредоточиться на докладах. У нее было стойкое чувство, что Штольман упорно ее разглядывает. Может она просто мнительна? Затылок и левый висок зудели, да так, что хотелось приложить к голове ладонь.

Спустя час все присутствующие стали расходиться по секциям.

— Ну что, пойдем, душа моя? — Аню за руку перехватила преподаватель. Ее взгляд был пропитан озорством. — Ты выступаешь четвертая.

Яков вдруг понял, что он, к сожалению, очень нервирует Анну. Движения ее стали скованными и даже неуверенными. Студентка рассеянно слушала преподавательницу, но по лицу девушки было заметно, что она мало что понимает. Взгляд у Анны время от времени становился и вовсе отсутствующим.

Штольман сделал вид, что уходит. Он сверился со списком выступающих и осторожно вышел. Обманный маневр ради спокойствия студентки. Вернется попозже, когда Анна сосредоточится на докладе. Этика, право... Весьма любопытно, какая тема заинтересовала девушку.

Чуть меньше, чем через полчаса Яков Платонович вернулся.

Его руку тронула Мошкина.

— Идемте, я вам местечко заняла! — шепнула научный руководитель Анны.

Голубоглазая студентка тем временем деловито встала за кафедру и аккуратно поправила микрофон.

— Давай, малышка, — по-отечески подумал Штольман. Он немного переживал, что Анна растеряется.

— "Биоэтическая проблема выхаживания глубоко недоношенных детей", — хорошо поставленным голосом произнесла студентка.

Было в ее теме, а может в самой Анне что-то такое, что заставило присутствующих вдруг оживиться и слушать внимательнее.

На слайде, открытом девушкой, вдруг появилось лицо веселого ребенка месяцев десяти от роду, а Анна с нежностью в голосе произнесла:

— "Каждый младенец — подарок нам от Бога в знак того, что Он еще не разуверился в нас" — Рабиндранат Тагор.

Эффектно, — подумал Штольман.

— При выхаживании глубоко недоношенных детей акушерам, неонатологам и педиатрам часто приходится сталкиваться с такими вопросами: какова целесообразность реанимации, интенсивной терапии, новорожденным с высочайшим риском физических и умственных отклонений? Какова целесообразность их последующей реабилитации?

Штольман, как и весь зал, слушал очень внимательно. Тема задела его за живое. Своему сыну приемному Егору он отдал столько сил, что мог бы на собственном примере рассказывать про важность и актуальность проблемы выхаживания. Как жаль, что до 6 лет мальчиком практически не занимались! Яков был убежден, что нужно верить в ребенка вопреки всему. Верить и надеяться, что технологии выхаживания и реабилитации станут еще эффективнее.

Тем временем Анна рассказывала о критериях живорождения ВОЗ и о том, сколько денег выделяет государство на выхаживание одного младенца с экстремально низкой массой тела. Приводила статистику, демонстрировала диаграммы и делала выводы.

Яков Платонович так заслушался, что даже не заметил, как студентка вышла из хронометража. Не заметили этого и другие слушатели. Девушка заворожила зал.

— В заключение хотелось бы сказать, что данная проблема является новой для нашего общества и далеко не каждый человек сталкивается с ней непосредственно. На наш взгляд, в соответствии с принципом гуманизма необходимо все силы направить на улучшение техники выхаживания недоношенных детей. При строгом соблюдении протокола выхаживания недоношенный ребенок развивается аналогично доношенному, а иногда и качественно лучше. Например, известный полководец Суворов родился раньше срока и несколько недель был на грани жизни и смерти. Это обстоятельство не помешало ему оставить яркий след в истории Отечества, — завершила свой доклад Анна.

В конце выступления девушка вдруг с нежностью улыбнулась и начала показывать на слайдах свою сестру Антонину, которая, оказывается родилась с экстремально низкой массой тела на 24 неделе беременности. История девочки была похожа на чудо и прекрасно завершала доклад, подчеркивая его ярко гуманистическую направленность. На последнем слайде девочка Тоня в возрасте 2 лет и 6 месяцев бойко читала стихи Пушкина. Женщины в зале прослезились.

Закончившей выступление Анне громко захлопали, девушка очаровательно смутилась и прошла к своему месту.

— Обожаю ее, — поделилась с коллегой соседка Штольмана. — Кристально чистой души человек. Наивная только совсем. Ей бы мужа правильного, чтобы приглядывал. Мы и свели близкое знакомство на первом курсе, а все из-за сестры Анечки. Она все бегала, искала литературу и просила о консультациях. Слава Богу, там родители не простые. На уши полгорода подняли, не пожалели ни сил, ни денег, но ребенка вытянули. Кстати, Миронова была единственной студенткой, кому я разрешала откровенно спать на своих парах. Знала, что ночами они всей семьей бодрствуют...

— А кто мама у девочки? — осторожно поинтересовался Штольман.

— Звезда нашего местного телевидения! Вечерние новости ведет. Мария Миронова, слышали про такую?!

— К сожалению, нет, уже несколько лет не смотрю телевизор, — нехотя признался Яков Платонович.

— А зря! Вы посмотрите как-нибудь. Очень эффектная женщина! И умная.

— Я не сомневаюсь, — глухо сказал Штольман, взглянув на Анну в очередной раз по-новому.

Девушка уже слушала очередного выступающего. Раскрасневшаяся от выступления и похвалы, она не заметила Якова.

Оно было и к лучшему.

Он на себя и сам смотреть не мог. Штольману действительно стало плохо. Так плохо, что сдавило сердце. Какой он подлец... Извинившись, Яков вышел в уборную.

Стоя перед раковиной, Штольман быстро, но хорошенько умылся, словно пытаясь смыть с себя весь многолетний ядовитый налет цинизма.

— Зря стараешься, Штольман, такое не отмывается, — ехидно сказала совесть.

Он с ужасом смотрел на свое отражение в зеркале, чувствуя себя потерявшимся и несчастным. Вроде бы все тот же человек, что и много лет назад. Когда он стал таким злобным снобом и потерял веру во все хорошее в людях? Как он обошелся с единственной девушкой, которая вдруг имела несчастье понравиться ему? Какую ересь он только не нес и не думал, пристально разглядывая ее фотографии в соцсетях... Все плохое, что мог придумать, додумал до самого нелепого и даже поверил в это. И ребенка ей приписал, своими глазами видя, что Анна сама еще ребенок.

"Я окажу вам любую материальную поддержку в обмен на то, что вы будете моей любовницей..." Ах ты, Боже мой! От воспоминаний замутило. Скромной, чистой девушке, хранящей в тетради засушенные цветы предложить такое... Еще и облапал ее знатно, везде, куда успел дотянуться. Он вспомнил огромные изумленные глаза и изломанный в кривой горестной усмешке рот. А ведь хотелось трогать ее еще и еще. Как с ума сошел, со своим неуемным влечением. Если бы не секретарша за дверью, он бы мог решиться на большее, и почти со стопроцентной вероятностью получил бы по лицу. Анна была просто шокирована его поведением.

Вернувшись на слушания в свою секцию, Штольман абсолютно на автомате следил за выступлениями студентов со своей кафедры, прокручивая в голове события последних недель. Хотел бы он отмотать время назад и начать все заново...

В отель они возвращались все вместе, пешком. Оказалась, что девочек-медиков вместе с их руководительницей разместили в этой же гостинице, только этажом ниже.

Студенты без умолку трещали о своих впечатлениях, но Аня поначалу отмалчивалась, кутаясь в пальтишко и подозрительно поглядывая на Штольмана.

"Считает меня, наверное, дъяволом во плоти" — с умеренной самоиронией думал Яков.

Хотел бы он ее сейчас взять просто под руку. Но, студенты держались впереди, а Яков Платонович вместе с научным руководителем Анны шли чуть поодаль.

Аню беспокоило соседство. Дуновение вечернего ветра доносило до девушки запах туалетной воды Штольмана, легкой, но очень вкусной, воскрешая в памяти ту сцену в кабинете. Все-таки аромат — настоящая машина времени. Спустя несколько недель Аня уже не злилась на мужчину, скорее вспоминала произошедшее с недоумением и остатками обиды. Она не давала повода думать о себе в таком фривольном ключе.

Или давала?

Ветер, испортив прическу, сделал совершенно неважным аккуратность и идеальный внешний вид. Можно расслабиться, все равно скоро спать. По пути они все время останавливались, фотографируясь у городских достопримечательностей с яркой иллюминацией. Тревоги отпустили и стало так весело, что Аня, забыв обо всем, от души. развлекалась вместе со всеми. Фотографируясь, она выбирала не замороженные статичные позы, а всегда что-то дерзкое, игривое вроде расставленных ног или задранных вверх рук. А еще они все смеялись. И Штольман, на удивление, смеялся тоже. Казалось, сегодня все, и студенты, и преподаватели, забыли про субординацию.

— Ребят, есть закурить? — спросила одна из девочек у гостиницы. — Хочу немного постоять.

— И я! Тоже покурю! — игриво сказала одногрупница Анны — Алена.

Сама Аня, пожав плечами, осталась вместе со всеми.

Парни похлопали себя по карманам брюк, извлекая пачки. В сумерках заплясали огоньки зажигалок.

Яков вообще-то был против, чтобы Анна тут стояла, подвергаясь пассивному воздействию не самых полезных для здоровья веществ, но промолчал. Что он мог сделать? Он только надеялся, что развеселившись, она не решится вдруг пробовать эту ерунду.

— Спокойной всем ночи. Не стойте долго, простудитесь! — попросила Мошкина.

— Спокойной ночи! — весело попрощались студенты. Расходиться никто не собирался.

Екатерина Михайловна кивнула Штольману и прошла в сторону портье.

Студенты выпускали клубы белого дыма и беззаботно улыбались.

У Ани плыла голова, словно она сама затянулась крепкой сигаретой. Сказывалась усталость. Вечер был уютным и непафосным. Пора было уходить.

Стеклянная кабина лифта открылась с одного нажатия кнопки. Аня вошла внутрь, вместе с ней в узкое пространство влезли туристы с багажом и, в последний момент, не задумываясь, зашел и Штольман. Он улыбнулся студентке немного беспомощно, мол, простите Аня, за беспокойство.

Яков заметил, как девушка отвела взгляд. Выходящий этажом выше портье вынудил Анну подойти к Якову совсем близко. Она вздохнула. Штольман стоял прямо перед нею. Из-за низкого каблука ее взгляд упирался ему в шею, цепляя выступ кадыка и аккуратно выбритый подбородок.

— Даже взгляд отвести некуда! — раздраженно подумала Аня. Яков Платонович ее смущал.

Яков молчал, сам не зная что сказать. Он чувствовал как его теплое дыхание касается ее лба, а ее, ласковое и цветочное, его шеи.

Аня подняла глаза.

— Извините. Зайти в лифт в последний момент было ужасно импульсивным решением, — с грустной усмешкой объяснился он.

Девушка промолчала, рассеянно переведя взгляд на воротник его рубашки.

Аня вдруг облизала губы и вытянулось струной, потому как ей показалось, что мужчина рядом определенно понюхал ее, хотя постарался сделать это незаметно.

Штольман правда это сделал. Не смог удержаться и не пожалел. Господи, от нее пахло чем-то совершенно неуловимо прекрасным, вишней, яблоком, ванилью и солнцем. Незаметно, ненавязчиво, но так приятно. Яков надеялся что лифт, эта стеклянная черепашка, никогда не доберется до нужного этажа, и они постоят так подольше.

В какой-то момент Аня почувствовала тепло его кожи совсем рядом, в ее животе ярко вспыхнул огонь, мгновенно подбираясь к щекам.

Штольман, разглядев румянец, обрадовался.

— "Этот лифт когда нибудь доедет?!" — смущенно думала Аня.

Словно услышав ее мольбу, кабина стеклянного агрегата мягко дернулась, остановилась, и двери, хоть издевательски медленно, но разъехались. Она облегченно выдохнула и выскользнула к себе на этаж.

Для Штольмана ночь прошла относительно спокойно. Не смотря на то, что деканат забронировал для всех студентов только один отель, в первый день все спали как убитые и студенческой вечеринки не случилось. Сказалась дорога, долгая конференция и общая усталость.

Штольман тоже поспал, но прежде он проворочался полночи, развалившись на кровати в рубашке и брюках. Яков пытался смотреть телевизор, бездумно и раздраженно нажимая кнопки пульта. Голубоватая подсветка плазмы напрягала. В коридоре 5 этажа, где жили его студенты, было так тихо, а из комнаты парней раздавалось мирное похрапывание. Спят! Даже удивительно...

Аня ночью несколько раз просыпалась от необъяснимо сильного томления. Ошарашенно разглядывая потолок, она пыталась прийти в себя. Перед глазами мелькали яркие картины сна. Широкая постель, приглушенный свет, теплые ласковые руки. Его руки. Проснувшись, она дала телу остыть. Подсознание сыграло с ней злую шутку, но ничего. Если во сне она стала жертвой обаяния Штольмана, то в реальности она вполне способна себя контролировать!

Контрастный душ, быстрое бритье, скорая сушка волос феном. Штольман надел удобные классические джинсы, рубашку и спустился в ресторан. Он любил завтракать в одиночестве и за чашкой кофе планировать дела. На второй день конференции все ее участники были приглашены на гастрофестиваль и церемонию награждения. Яков Платонович был уверен, что его студенты и конечно, Анна с другими девушками что-нибудь, да выиграли. Победителей вчера выбирали прямым тайным голосованием — каждому участнику секции выдавали бланк, на котором они отмечали понравившиеся работы.

— Доброе утро! — раздалось совсем рядом.

Штольман поднял глаза. Над ним возвышалась вечная оптимистка Мошкина и ее студентки.

Увидев Анну, Яков возмущенно засопел. Так все взгляды присутствующих мужчин будут обращены только на девушку! На ее губах алела сочная, чуть приглушенная помада, а русые волосы были уложены пышными волнами. Хорошенькая такая, в своем классическом черном платье. Аня явно недавно принимала душ, потому что кудри немного влажные...

Он полжизни бы отдал, чтобы увидеть ее голой. Это настоящая пытка снимать возбуждение контрастным душем и полуторачасовым разглядыванием потолка.

— Доброе утро! — вежливо кивнул Штольман и указал взглядом на свободные места. — Присаживайтесь.

Анна радостно заняла свое место и подозвала официанта.

Штольман, искоса наблюдал за девушкой. Кажется, у нее было прекрасное настроение. Ни смущения, ни опущенных глаз.

Завтракали дамы по большей части в тишине, и только Мошкина изредка задавала вопросы то студенткам, то Якову. Пару раз они встретились с Анной взглядами.Штольман смог, наконец, выдохнуть. После всего, что призошло между ними в Приозерске, Аня уже, похоже, не держала зла и смотрела доброжелательно.

На небольшом фуршете гастрофестиваля было многолюдно.

Победителей конференции, гостей и научных руководителей пригласили в вип-зал.

Довольная организованным праздником Аня увлеченно пробовала канапе из фруктов. Ее работа заняла первое место. Теперь статью опубликуют в федеральном научном издании. Это было приятно. Мошкина вообще светилась от гордости — две ее девочки заняли призовые места.

Яков хотел поздравить Аню, рассказать ей о том, что его тронула ее работа, но в самый подходящий для разговора момент его бесцеремонно отвлекли.

— Штольман! — закричал знакомый голос. — Вот уж сюрприз так сюрприз!

Яков обернулся. Он знал, кто это. Психотерапевт Алексей Волков тоже собирался на конференцию и вот, похоже, приехал. Принесла же нелегкая!

Увидев неподалеку счастливую, улыбающуюся Анну, Алексей остановился с полуоткрытым ртом и начал с интересом рассматривать девушку. Штольман от раздражения заскрежетал зубами, Анна, совершенно интуитивно, отошла подальше.

— Кто эта богиня?! — восхищенно спросил приятель, не считая нужным скрывать любопытство.

— Моя студентка! — без всякого энтузиазма отнесся к его восторгам Штольман. Он видел, как возбужденно расширились зрачки Волкова.

Все ему мало!

— Познакомишь?! — взмолился Алексей.

— Ты не понял. Это МОЯ студентка! — уже раздраженнее сказал Яков.

В глазах Алексея мелькнул огонек понимания.

— Понял, понял, не дурак! — усмехнулся он, разглядывая девушку уже осторожнее.

— А она-то хоть в курсе, что ТВОЯ?!

Яков с досадой промолчал. Он вообще теперь не представлял, как сказать Анне хоть что-нибудь личное, чтобы не оттолкнуть.

Волков еще раз окинул ладную фигурку Анны взглядом и огорченно покачал головой.

— Хочешь, дам совет?! — заговорщески, с видом бывалого охотника прошептал Алексей.

— Не хочу, — мотнул головой Яков. — Мне твои манипулятивные техники не интересны.

— Ты давно не ухаживал. Мой тебе совет, не пори горячку, но будь настойчивым. Юные девушки обожают внимание. Они не любят проявлять инициативу, потому что хотят себя чувствовать достойными, чтобы ее проявляли другие. Они любят, чтобы за них платили. Не потому что меркантильные, а потому что любят заботу...

— Остановись. Ни один твой совет в отношении нее не сработает. Только хуже будет. Оставь это! — твердо сказал Штольман.

— Ладно, ладно, — увидев мрачное лицо Штольмана, хохотнул Алексей. — Но если у тебя с этой девочкой не срастется, я попробую...

— Я тебе попробую! — покачал головой Штольман.

Он и вправду не знал, что делать.

Аня издали осторожно рассматривала столь странного знакомого Якова Платоновича. Незаурядная внешность, искусственный загар и ослепительно белозубая улыбка. Против своей воли, девушка крайне непочтительно хихикнула. Она ненавидела мужские виниры. То ли дело естественная, мужественная красота ее преподавателя...

Примечания:

Извините за задержку, вчера закрутилась, заснула над недописанным.

---

Отправление поезда в Приозерск в проездных документах было обозначено на 5.30 утра. Неудобно, но зато студенты и преподаватели должны были вернуться домой еще до обеда. С вечера Яков проверил, чтобы его подопечные, даже самые рассеянные, заранее упаковали багаж, и вообще были готовы к ночному выезду. Еще днем он видел, что настроение у молодых исследователей более, чем веселое, а значит возбужденное и легкомысленное. Но ничего, главное запихнуть всю эту футбольную команду в плацкарт, никого не забыть и тогда они без приключений вернутся в Приозерск.

Сам Штольман поспал лишь пару часов, еще с вечера. Встав немного заполночь, он принял душ и спустился в лобби, чтобы взбодриться двойным эспрессо из кофейного автомата.

— Господин Штольман! — обратились к нему с ресепшн.- А ваши студенты сбежали.

— Как сбежали? — чуть не поперхнулся кофе Яков Платонович.

— Очень просто. Пробежали, как кони на скачках, по первому этажу, разодетые такие. Громко смеялись и говорили про ночной клуб. Я просил всех соблюдать порядок, но мои увещевания остались без ответа. Взяли такси и уехали! — наябедничал молодой портье.

— Сколько их было? — схватился за голову Штольман, соображая, что делать.

— Да похоже, что все ваши уехали, и мальчики, и девочки! Горничная подымалась, проверяла по жалобе одной из девушек работу электронного замка. В номере никого!

— У нас поезд через три часа. И где же их теперь искать? — разозлился Яков Платонович.

— Спросите таксистов возле входа, может, что слышали! — посоветовал портье.

Штольман разбудил ничего не подозревающую Мошкину и, полюбовавшись на ее крем-маску, бигуди, ретро-ночную рубашку и сонный вид, велел вставать и караулить студентов в холле первого этажа.

— Вернутся они, Яков Платонович, ну взрослые же, разумные люди. Знают, что скоро поезд. Поди, до старших курсов меда доучились и не были отчислены. И тут не подкачают, — была вполне миролюбиво настроена Екатерина Михайловна.

Женщина привела себя в порядок и спустилась в лобби.

— Вы удивительно благодушны. А напьются мои красавцы, как я их на поезд потащу?! — злился Яков.

— Мои девочки точно ничего плохого сделать не могут. Они очень ответственные! — убежденно сказала Мошкина. — Кстати, а вот и они!

Яков обернулся, надеясь увидеть Анну, но ее с этой группой студенток не было. К ужасу и раздражению Штольмана красавицы Мошкиной были при кавалерах и прилично навеселе.

— А где Миронова?! — рявкнул на девиц Яков.

Студентки растерянно переглянулись, надеясь увидеть подругу рядом.

— Не знаю, — честно пожала плечами Алена.

— Вообще не помню, чтобы она с нами была. Наверное, танцевать осталась! Там наших еще много! — беспечно предположила другая студентка.

— Где там? — ухватился за новую информацию Яков.

— В Харатс! — озвучил название клуба спутник девушки.

Оставив Мошкину встречать возращавшихся студентов, Штольман отправился в ночной клуб. Благо, он был недалеко.

За столиками он сразу обнаружил знакомых девушек, правда только двоих. Анны с ними не было.

Студентки беззаботно пили принесенные официантом коктейли и улыбались.

— Два часа ночи! — разозлился Штольман. — Через три часа поезд.

— Мы уже собирались возвращаться в отель, Яков Платонович... Будете брускеты? — миролюбиво спросили студентки.

— Где Анна? — возмутился Штольман.

— Миронова? В отель пошла со всеми... вроде, — переглянулись девочки. — Мы, если честно, ее не видели. Может, еще танцует. Но за столиками Аня с нами не сидела, честно!

Яков сердито оглядел окружающее пространство и, осторожно обходя веселящихся отдыхающих, пошел разыскивать голубоглазую искательницу приключений. Он злился.

На танцполе он быстро выхватил из толпы своих студентов и велел всем собираться у выхода из клуба

— Не видели мы вашу Миронову! — поморщился пьяный Кудосов. — Анка не любительница культурно отдыхать...

— Яков Платонович, это же — гиперопека! — возмутился Павел, хотя еле стоял на ногах. — Мы — совершеннолетние половозрелые особи. Вы мешаете нашему неформальному общению. Я хотел сказать коллегам из медколледжа, что меня от них...тошнит!

Штольман содрогнулся, потому что Павла вывернуло. Хорошо, что на свежем воздухе, куда он успел всех вывести!

— Где же ты, малышка? — беспокойно думал Штольман.

— У кого есть номер Анны?

— У меня! — объявил Кудосов.

— Звони! — велел Штольман.

— Абонент вне зоны действия сети! — послушав автоответчик, доложил студент.

Штольман решил довезти подопечных до гостиницы, чтобы потом сдать на поруки преподавательнице Мошкиной. А после он вернется искать Анну. До поезда осталось не так много времени.

Сердце сжималось от тревоги. А вдруг Аня тоже выпила и ее увез какой-нибудь любитель хорошеньких девиц?!

В половине третьего все провинившиеся студенты сидели в холле первого этажа.

Штольман метался, и не знал, что делать. В конце концов, он, наверное, отправит студентов с Екатериной Михайловной, а сам, когда найдет Анну, поедет с ней другим поездом.

— А у Анны Викторовны подруг в городе нет? — беспомощно спросил Яков.

Студенты пожали плечами.

— Яков Платонович, может мы часик до такси поспим? — взмолился Кудосов. — Меня жуть, как рубит на сон! Постелька зовет...

— Ладно, все идите по своим номерам. Через час сдаем ключи! — скомандовал Штольман. — Я поеду искать Анну.

Доведя компанию до пятого этажа, Яков услышал телефонный звонок.

— Яков Платонович, — растерянно сказала ему в трубку Мошкина. — Анна здесь.

Штольман сорвался вниз, за секунды добежав до номеров девочек, находящихся этажом ниже.

— Ну, сейчас кто-то получит за свою беспечность! — сердился Штольман. — Вернее, не "кто-то", весьма конкретная барышня. Ремень по ней плачет и уже давно! Это же ходячие "33 несчастья"! Ее под замок нужно...

Ворвавшись в 410 номер, Яков увидел весьма интересную картину. Интересную, но неожиданную. На расправленной измятой постели сидела сонная Анна, все еще одетая в длинную пижаму с полосками. В руках девушка держала стаканчик с отвратительной дешевой быстрозаваривающейся картошкой и довольно флегматично смотрела на толпу студентов и преподавателей, совершенно не понимая из-за чего весь сыр-бор.

— Что вы делаете? — спросил Штольман.

— Собираюсь перекусить. Это всегда помогает мне проснуться! — доверительно сказала Анна. — У кого-нибудь есть конфетка?!

— Так вы все это время спали? — изумился Яков, чувствуя себя идиотом.

— Я мало сплю, вот, решила наверстать, — поделилась с преподавателем девушка и зевнула, прикрывая рот ладошкой. — Депривация сна никого до добра не доводит...

— Я же говорила, что моим девочкам можно доверять! — гордо резюмировала Мошкина.

— Угу, — буркнул Яков.

— Мы тоже голодные! — пожаловались другие студенты.

— Ресторан при отеле закрыт! — пожала плечами Анна.

Она потянулась за чайником, намереваясь заварить картофельное пюре.

— Не нужно есть эту гадость! — возмутился Штольман, решительно отбирая у девушки стаканчик.

Аня изумленно смотрела на руку преподавателя.

— Почему вы так со мной... — попыталась возмутиться она.

— Переодевайтесь и спускайтесь вниз, — скомандовал Яков Платонович голосом, не терпящим возражений. — Все, кто хочет. Я закажу пиццу. Нам скоро на поезд...

-

В плацкарте было многолюдно. Яков Платонович проследил, чтобы всем девушкам и их преподавательнице достались хорошие и удобные нижние места. Вагон был старым, но печки работали исправно, так что пассажирам было даже жарко. До Приозерска было всего 6 часов хода.

Штольман выбрал себе койку рядом с местом Анны. У него было верхнее место, как раз наискосок от полки девушки. Яков краем глаза посмотрел, как Аня ловко застелила себе постель и тут же свернулась в позу эмбриона.

— Опять спать? — поднял бровь Яков.

В отличии от девушки, он был вполне бодр и полон сил.

— Я буду переваривать вашу пиццу! Все три куска. — пожала плечами Анна. — Как удав. А вы что, против?

— Ну что вы, Анна Викторовна, спите на здоровье, — сказал Штольман. — В Приозерск приедем к обеду.

— Мне вечером на дежурство в "Травму". Там поспать точно не дадут! — улыбнулась Анна. — Наша очередь дежурить по городу...

— Скорей бы уже чертов мотосезон заканчивался! — вдруг подумал Штольман.

Видимо, если человек хочет спокойно поспать, Вселенная, по необъяснимой причине не дает ему это сделать.

В этот раз вестником апокалипсиса стала вломившаяся в вагон на полустанке бабуля-божий одуванчик.

Разместив свои эдак 120 килограмм в ногах у Анны, бабка начала громко намекать, что наверх она никак не подымется, а посему тонкой и звонкой девахе придется просыпаться и лезть на верхнюю полку.

Проводник позорно сбежал, не желая участвовать в разборках.

— Что вы за человек такой, бабушка! Вы не видите, девушка спит! — попытался отбить Аню Яков.

— Это вы что за молодой человек, такой вредный. Я всегда так делаю, — спокойно сказала бабуля. — Беру верхнюю полку, и мне всегда уступают место пониже.

— Зачем вы так делаете?! — удивился Штольман.

— Так дешевле! А место бабушке найдется! — убежденно сказала собеседница.

-За счет другого пассажира, — разозлился Яков.

— Яков Платонович, опять вы ругаетесь. Ну, это — просто полка... Через 5 часов уже Приозерск. Отдыхайте, бабушка. Я перелягу. — миролюбиво сказала Аня. Она вздохнула и села, нащупывая тапочки.

— Вот это хорошая девочка, не то что ты, ирод! — мстительно покосилась на Якова бабулька. — Спасибо тебе деточка, здоровья и жениха хорошего, не такого жука, как некоторые...

Яков молча оттеснил Анну от постели, несколькими уверенными движениями свернул ее матрац и перестелил его на верхнюю полку.

— Можно ложиться! — объявил он.

Девушка, как заправская обезъянка юркнула на новое место.

— А мне матрац не подашь? Только за молодухами ухаживаешь? — ехидно спросила бабуля.

Делать нечего, чтобы умиротворить противную соседку, пришлось помочь и ей тоже.

Оставшиеся несколько часов Яков дремал, изредка открывая глаза, чтобы полюбоваться девушкой напротив.

Во сне Анна разметалась, словно беспокойный ребенок. Бессознательно скинула носочки, обнажив розовые пяточки и тонкие щиколотки. Ее длинная коса чуть упала, свесившись прямо с верхней полки.

Штольман аккуратно спрыгнул, поправил девушке волосы и укрыл простынкой. Анна моментально проснулась, посмотрев на него сердито и подозрительно.

— Что вы делаете? — сухо спросила она, когда преподаватель оказался аккурат ее лица.

— Ходит кругами вокруг тебя, милая, ходит, как сыч! Не ровен час задумает чего! — доложила снизу бдительная бабушка.

— Неправда, Анна Викторовна, я просто решил прикрыть вас, да и вот, волосы упали. Подумал, вдруг кто дернет.

— Правда? Хорошо, спасибо, — смущенно улыбнулась девушка, откинув косу за спину. Она благодарно посмотрела на нечаянного защитника и завернулась в простынку.

Больше Яков ложиться не стал. Навязавшись собеседником к соседям, он пил чай, все размышляя о том, когда успел влюбиться в свою студентку- недотрогу, создать о себе столь отвратительное впечатление, и что теперь со всем этим делать...

За три года работы в травматологии Аня повидала множество разнообразных травм. Случаи были самыми разными — от курьезных до трагических. В выходные часто приезжали любители бань — бедные люди падали на скользком полу или обжигались.

Одну из курьезных, но грустных травм в отделении Анны обозначали кодовым выражением "Яички вкрутую". Это был классический ожог мужских половых органов. Не такая уж редкость после банного дня! Как правило, всегда осторожные женщины проверяли температуру воды в тазике рукой, не рискуя. Мужики же в подавляющем большинстве случаев после употребления спиртного, смело плескали себе из ковшика на живот, пополняя печальную статистику травматологического отделения. Если к врачу обратиться догадались!

— Уууу, — плакал как ребенок огромный детина, пока Аня ассистировала доктору при выполнении первичной обработки раны.

Ожог второй степени, с покраснением и огромными пузырями был налицо.

— Мужчина, зачем вы повязки с мочой к свежей ране прикладывали? — сердился доктор, обрабатывая область термического поражения. — Теперь воспаление сильное!

— Это была моча внука, специально собранная. Доктор, вы же ученый человек, должны знать, что моча детей до года лечебная! — стоял на своем бедолага.

— Вас, пациентов, послушать, у вас все лечебное, — флегматично парировал больныму доктор, — нельзя ничем мазать. Ни мочой, ни мазями разными, ни маслом. Все, что нужно, это максимально обезболить и ехать в "Травму!".

Анна была полностью согласна с доктором. Пациент дотянул, усугубил течение болезни. Теперь заживать будет дольше и болезненнее.

— Анна Викторовна, расскажите больному, чем можно обезболить термический ожог в первые драгоценные минуты после поражения? — спросил ее доктор.

— Охладить область ожога в течении 5-10 минут под холодной проточной водой или наложить холодную повязку. Лед использовать не нужно.

— Я не знал! — чуть опять не заплакал пациент. — У меня первый раз такое.

Анне было жаль беднягу. Боль при таком повреждении, тем более в таких чувствительных местах довольно сильная.

В свободную минутку девушка зашла в сестринскую. Присев на диванчик, она потянулась к чашке с остывшим чаем. Надеясь хоть немного расслабить спину и выпить чая с конфеткой.

На этот раз призрак мотоциклиста появился в зеркале. Это был тот самый сбитый недавно парнишка. Сегодня дух не безобразничал, а только настойчиво хотел что-то сказать.

— Я уже передала информацию в полицию! — возмутилась Анна.

Дух нахмурился. Зеркало задребезжало.

— Этого недостаточно. Есть еще... приметы.

— Хорошо, показывай! — кивнула девушка.

Призрак начал показывать какой-то заурядный дачный поселок и мальчишку лет семи, катающегося на велосипеде. Преступник на старом сером проржавевшем универсале заприметил велосипедиста еще на центральной улице и начал выслеживать. Через пару минут мальчик свернул в проулок. Водитель начал догонять свою жертву, загоняя, как хищник добычу. Ребенок почувствовал опасность и, не сумев оторваться от преследователя, в какой-то момент спрыгнул с велосипеда и отскочил в сторону больших кустов с крапивой. Преступнику этого показалось мало. Водитель прибавил газу и лихо раздавил велосипед. Мальчик, глядя вслед удаляющейся машине, горько заплакал. Анне показалось, что ребенок больше не за себя испугался, а оплакивал свой изломанный, искореженный транспорт.

Анна быстро записала на бумаге все, что увидела. Как сможет, попросит Андрея Петровича передать записку следователю. Или просто попросит номер следователя, чтобы не играть с Клюевым в вечный испорченный телефон! Информация то важная!

После дежурства Аня хотела навестить Малыша и Егора.

Воспользовавшись служебным положением и убедившись, что сердитый и важный папа подростка пробудет весь день в клинике (и это в его законный выходной!), она решилась навестить Штольманов у них дома.

Поговорив с Егором по телефону, Аня удивилась, что он жутко стесняется своего жилища.

— Аня, это... ту только те подумай ничего, но лучше бы мы с тобой взяли собакена и в парк пошли. У нас кошмар. Воняет, как-будто кто-то заполз и умер. Неудивительно, что папа в клинику сбежал.

— Вообще-то твой папа, Егор, несколько дней был на конференции, у него скопилось много работы, — стало обидно за Якова Анне.

— Да знаю, это я так... ворчу, — вздохнул подросток. — Просто мне одиноко.

— Я иду к тебе. На улице дождь, поэтому никаких парков быть не может! Ты лучше скажи, у тебя дома есть средства дезинфекции?

— Что-то было, папа приносил, чтобы домработница помыла.

— А она мыла? — спросила Аня.

— У нее какая-то аллергия взыграла, и Светлана отказалась к нам ходить. Еще и с папой поругалась, сказала, что она не нанималась как в морге генералить!

— Очень интересное сравнение, — хмыкнула Анна. — Не дрейфь, я уже бегу. Кофе тебе куплю, с сиропом...

По пути Анна забежала не только в кофейню, но и в ветеринарную аптеку, и набила сумку разными нужными вещами. Пеленками, салфетками и средствами ухода. Также девушка приобрела надежное средство дезинфекции, новое ведро и несколько тряпок.

Запах Аня почувствовала еще в подъезде. Бедные соседи!

— Проходи, — смущенно пробормотал Егор. — У нас тут просто холостяцкая конюшня. Папа обещал найти замену Светлане, но пока с агенства он только всех забраковывает. Говорит, надоели посторонние дома.

— Ой, Штольманы домой пожаловали! — раздалось с лестничной клетки. — А я все хожу, караулю их, бессовестных.

Егорка, ты почему дверь не открывал, когда я звонила?

Егор молчал. Анна обернулась. Соседка. Дородная, холеная, хорошо одетая. Очевидно, женщину достал запах.

— Поломойка! — ткнув наманикюренным пальчиком в Анну, обрадовалась женшина. — Сколько они тебе платят?

"Логично, — подумала Анна. — Лохматая девица с ведром и тряпками. Конечно, поломойка."

— А...эм... четыре тысячи! — ответила Аня.

— Плачу еще половину, но чтобы лестничную клетку отмыла тоже. Поставим здесь лавандовый диспансер. Я потом потраченное все равно с Якова Платоновича стрясу! Ведь какая цаца ходит, нос вверх, а такой срач развел! А еще доктор!

— Нет, мне это нравится, — вышел на скандал еще один жилец, по виду "браток". — Воняет так, словно они (он кивнул на Егора) на пару с батяней по ночам тут трупы разделывают, — заявил, почесывая пузо, сосед.

— У нас тяжелый больной! — пытался оправдаться Егор. — Мы все исправим.

— Что ты меня лечишь, вы вдвоем живете! — возмутился сосед.

— Ну идите, посмотрите сами, — вздохнул подросток. Егор надеялся, что увидев собаку, жильцы смягчатся.

Соседи решили полюбопытствовать.

— Егор, это — не очень хорошая идея. Давай я сначала помою, а ты мне поможешь? — робко предложила Анна. — А потом все покажешь.

— Нет уж, я пошел смотреть! — отодвинув "поломойку", заявил браток.

Опасения Анны оправдались. Если мужик, увидев ласкового и приветливого Малыша, неожиданно проникся ситуацией, то холеная соседка завизжала пуще прежнего, обещая натравить опеку, СЭС, ОМОН и мужа — чиновника из администрации.

— Мы обязательно все уберем! — клятвенно пообещали Анна и Егор, мечтая купировать скандал.

Малыш притих и спрятал нос под лапы, чувствуя, что ругают и его тоже.

— Да я, брат, понимаю, жалко собаку, сердце, оно не железное! — расчувствовался браток.

— А я не понимаю. Передай папаше, пусть ждет гостей! — объявила противная соседка.

Когда нежданные гости ушли, Аня засучила рукава, велев Егору готовить несколько ведер теплой воды одновременно. Закатав рукава рубашки, она принялась за первичную влажную уборку.

Затем, сделав растворы, Анна показала, как Егор должен делать это самостоятельно.

— Смотри, Егор, — показывала азы обработки Аня. — Когда в помещении больное животное, тщательная уборка со спецсредством носит не рекомендательный, а обязательный характер. Иначе будут размножаться бактерии и появится запах... Давай, относим в стирку все подстилки и пледы, удаляем остатки еды и замачиваем миски!

Подросток обрадованно начал помогать. Не то чтобы он сам не мог помыть все, но вдвоем, то всегда веселее!

За два часа Аня и Егор перемыли гостиную, коридор, лестничную клетку, тщательно вымыли и обработали самого Малыша (засохшие фекалии были на шерсти, на лапах, на хвосте) и в конце хорошенько санировали ванную.

Аня посмотрела на раскиданные бритвенные станки и зубные щетки, представила, сколько на них оседает бактерий, и велела все спрятать в шкафчик.

— Аня, я так тебе благодарен! — расчувствовался Егор, когда они, наконец, сели выпить по чашке чая.

— Я виновата перед вами, — вздохнула Аня. — Сбросила на тебя собаку, не объяснила, что да как. Давай так, пока Малыш не поправится, я буду 2 раза в неделю приходить и генералить все поверхности.

— Не нужно так много. Я же мужчина, в конце концов. Мне самому стыдно перед тобой. Развел грязь! Знаешь, мне тебя жальче, чем себя. Поэтому давай, Аня, раз в неделю ты будешь приходить помогать с уборкой, а один раз просто навещать Малыша. Он скучает и хочет общаться.

— Давай, — согласилась Аня. — Только, Егор, исключительно когда Яков Платонович будет на работе.

— Ты все из-за этой аварии переживаешь?! Аня, папа уже забыл...

— Нет, Егор. Я не из-за аварии. Просто это не очень прилично. Твой папа — мой преподаватель, к тому же, я работаю у него в клинике. И, потом, у нас бывают разногласия...

— Отец очень хороший! — вскинулся Егор.

— Я не сомневаюсь, — улыбнулась Аня.

— Нет, правда, Ань. Он же мне не родной, я ему пасынок, тем не менее он ведет себя лучше родного. Очень много делает для меня. А собака? Знаешь, он даже не попрекнул ни разу. Наоборот, свозил Малыша на исследования, написал план лечения. Когда есть время, несколько раз в неделю, отец делает ему массаж.

— Я не знала, — растерянно сказала Аня. Яков Платонович раскрывался совсем с другой стороны. Как любящий и благородный мужчина.

— Вот, смотри! — Егор показал Анне лист назначений.

Аня пробежалась глазами по списку. Множество препаратов, три из них в инъекциях. График массажа и разработки лап. Все скурпулезно записано.

— Вот так. Так что, надеюсь, ты переменишь свое отношение...

— Не говори, пожалуйста, что я у вас бываю. Мне будет неловко! — попросила Аня.

— Хорошо, хорошо. Не переживай так. Специально ничего не скажу... — пообещал Егор.

Он еще много рассказывал забавного, про их семью, про уход за собакой, но Аня больше не слушала. Это произошло не по ее вине.

Просто дух, стоявший за Егором, подкидывал Анне картины одну страшнее другой.

Егор, уходящий на мотоцикле от погони. Сумерки, мокрый от крови асфальт и разбитый байк. Страшные травмы, перечисленные в истории болезни подростка, аппарат искусственной вентиляции легких.

Аня замерла, не в силах произнести ни слова.

— Поначалу казалась, что чувствительности в лапах нет совсем. Но папа с этим мириться никак не хотел. Он часто делает тест иглой — тупым концом осторожно колет подушечку лапы. И что ты думаешь?! Лапа начала подергиваться! — увлеченно рассказывал Егор.

Он не понимал, что его подруге плохо.

— Аня, что с тобой?! — вдруг спохватился подросток.

Девушка вдруг начала медленно оседать. Не успел Егор ничего сообразить, как глаза у Ани закатились, и она упала в обморок.

Аня очнулась почти сразу. Она никогда не теряла сознание надолго. Пара мгновений и все. Другое дело, что этих мгновений хватало, чтобы случилась какая-то неприятность...

Егор удержал ее от падения и теперь смотрел расширившимися от беспокойства глазами.

Она мягко отвела его руки и попыталась встать.

— Егор, Егор, хватит меня трясти. Мне уже лучше! — объявила Аня.

— Ты потеряла сознание? А от чего? — спросил подросток.

— Да, такое со мной случается... Иногда. Можно мне еще сладкого чая? — спросила Аня.

— Иди, приляг на диван в гостиной, я сейчас все принесу! — с большой заботой засуетился Егор. — Ты даже не белая, Аня, ты посерела!

— Ладно, пойду прилягу, — не стала спорить девушка. Она схватилась за косяк. Голова гудела.

Аня прошла в другую комнату и прилегла на кожаный диван-кушетку. В минуты приступов она чувствовала такую беспомощность! Хотелось плакать от того, что ее тело подводит и не может себя контролировать. Она не может водить машину и еще десятки ограничений.

Сейчас долго жалеть себя было некогда. Девушка напряженно размышляла о том, как доходчивей объяснить Егору, что ездить, пока не поймали преступника, ему просто-напросто нельзя. Опасно!

Аня, как медиум, впервые попала в настолько серьезную ситуацию. Она может предотвратить преступление, но как сделать это, пока не очень понятно. В ее видении Егора сбивали поздней осенью. На асфальте были уже не лужи, а небольшой снежок. Значит, время пока есть, в Приозерске снегом еще и не пахнет. Но все относительно. А вдруг возьмет, похолодает, да и в ночь выпадет снег?

---

Ее странности началось еще в далеком детстве. Начались видения с весьма драматического события. Юной Анне Мироновой было лет пять, когда она, оставшись без присмотра, залезла на высокую яблоню и, оступившись, упала на землю, больно стукнувшись головой.

Очнулась девочка уже в больнице, в реанимации. Оказалось, без сознания Аня пробыла около недели. У нее была серьезная травма головы.

Пятилетняя Аня долго восстанавливалась в больнице, потом дома, понятно, что лето было совсем потеряно. К осени она, на первый взгляд, полностью выздоровела и пошла в старшую группу детского сада.

Родители выдохнули и стали было забывать о случившемся, но тут у Ани случился большой,и самое главное, длительный стресс. В старшую группу взяли нового воспитателя, жестокую, себялюбивую, нарциссичную женщину и от переживаний у девочки стал наблюдаться регресс. Она начала забывать стихи, выученные буквы и цифры, по ночам у Анны случались кошмары и истерики.

Родители вновь всполошились и пошли с дочерью по психологам. Один, второй, третий. На сеансах маленькая Аня послушно рисовала семью, животных, выполняла разные тесты, лепила из соленого теста. Специалисты разводили руками. Они просто не находили особых нарушений.

Между тем девочке становилось все хуже. Под новый год к ней в первый раз пришли видения. Духи показывали картины, смысла которых Аня не совсем понимала, как не понимала она, правда это, или ложь. Они показывали ребенку пожары, грабежи, пьяные драки, а, главное, смерти.

Духи предупреждали о разном, зачастую о том, о чем маленькой девочке знать не положено.

Поначалу Аня простодушно все рассказывала окружающим, главным образом подружкам в саду. Девочки от рассказов подруги пугались и плакали, а некоторые жаловались дома.

— Аня сказала, что дядя Костя скоро умрет, — переживала дома маленькая Вика.

— Это плохая девочка, больше не разговаривай с ней! — сердилась Викина мама и потом выговаривала Марии Тимофеевне за странности дочери.

— А у вас скоро дом сгорит, — невинно говорила Аня воспитательнице и тут же за эти неосторожные слова взбешенная женщина отправляла девочку в угол.

Через некоторое время дядя Костя попал в аварию, а дом у педагога выгорел чуть больше, чем наполовину.

Любви окружающих Анне эти совпадения явно не прибавили. Вика отказывалась общаться с подругой, а воспитательница и вовсе третировала Аню по любому поводу, возненавидев "ведьму".

— Любовь Юрьевна, а Миронова сказала, что я ногу сломаю! — пожаловался на девочку хулиган Вадик.

— Не слушайте ее, дети, обманщица она! — возмущалась воспитательница.

С тех пор Аню сторонились, считая девочку обманщицей или, в лучшем случае, фантазеркой.

— Анечка, девочка моя, не говори людям такие ужасные вещи, я умоляю тебя! — чуть не плача, просила мама. — Понимаешь, ты говоришь то, чего люди очень боятся.

Очень скоро Аня пришла к выводу, что о своих знаниях лучше молчать, чтобы никто не знал. Своим умом пятилетней крошки она не понимала, что духи предупреждают о бедах близких не для того, чтобы напугать, а чтобы предотвратить... Но чем могла помочь маленькая девочка, которой никто не верит?!

Теперь Аня большей частью молчала, став угрюмой и опасливой. Но не тут то было, покоя в семье Мироновых все равно не было. Когда молчала дочь, духи, напротив молчать не желали, желая сломать сопротивление малолетней духовидицы. Им же неведомо сочувствие.

Родители были в ужасе — их маленькая Аня частенько закрывала уши, плакала, раскачивалась и прятала голову в подушку. Психиатрические отклонения были на лицо.

В конце концов родители не выдержали. Мария Тимофеевна была страшно напугана, и потихоньку, шепотом обсуждала с мужем, какому врачу лучше показать дочку, пока анонимно. Логично, что родители остановились на детском психиатре.

— Расскажите о симтомах, которые стали проявляться после черепно-мозговой травмы, — попросила пожилая профессорша, подозрительно оглядывая девочку.

— Рассказы о привидениях... Анечка постоянно прислушивается к чему-то, неочевидному для других. Потом, у нее зрительные, тактильные, звуковые видения. По ночам кошмары, сомнамбулизм, обмороки! — перечисляла мама.

— Девочку нужно госпитализировать для обследования и наблюдения. Пока мой прогноз крайне неблагоприятный — покачала головой психиатр. — От сада вас нужно отстранять. Анна небезопасна для окружающих.

Возможно, боязливая Мария Тимофеевна послушалась бы пожилую профессоршу и положила дочь в больницу, но тут вмешался папа Анечки.

Взяв обследование единственного ребенка в свои руки, Виктор Иванович по своим каналам принялся искать осторожного, понимающего специалиста.

Такой доктор нашелся. Среди тех врачей, которые сами верили во все нетрадиционное, потустороннее, умело сочетая традиционную медицину, нетрадиционную, восточную, и Бог знает, какую еще. Сам немного не от мира сего, специалист много тестировал Аню, мимоходом отменил все назначенные пожилой профессоршей таблетки и велел немедленно свозить девочку к морю. Пусть играет, смеется, плавает, устает физически. Это успокоит возбужденную психику.

— Год перед школой забыть о садике и восстанавливаться, — буквально приказал доктор.

Саму Аню он научил блокировать непонятные видения и закрывать психику от вмешательства потусторонних сил.

— Понимаешь, малыш, тебе дано больше чем другим. Но пока ты не вырастешь, нужно скрывать свои способности, чтобы не было проблем. Не говорить о призраках, не рисовать их... Чтобы другие дети не пугались, а доктора не выписывали таблетки. Будешь рассказывать о видениях, будут проблемы и у тебя, и у родителей... как сейчас. Это же очень грустно...

Специалист научил Аню нехитрым фокусам — девочка училась представлять себя маленьким цыпленком в золотом яичке, через волшебную скорлупу которого не мог прорваться ни один незваный гость.

Аня Миронова оказалась очень понятливой маленькой пациенткой, и к первому школьному году ее поведение и самочувствие окончательно выровнялись. Родители были счастливы. Мама, глядя на успехи дочери, отдала ее в школу пораньше. Дома сидеть с маленькой Аней было некому.

От былого хаоса остались редкие обмороки, и огромный пласт того, что девочка скрывала даже от себя самой, предпочитая закрывать глаза и не думать... А еще оставались проблемы в общении с окружающими. Школьницей Анечка Миронова представляла собою гремучую смесь наивности, жажды любви и в тоже время тайного недоверия ко всем людям сразу.

--

Теперь же уже взрослой духовидице предстояло рассказать Егору о видении. Она давно оставила попытки что-то кому-то доказать и надеяться, что ей поверят. Но что делать?

— Как ты Ань?! — волновался подросток.

— Да все в порядке! — осторожно отпивая чай, сказала Аня. — Егор, нам нужно серьезно поговорить. Это по поводу моего обморока и вообще всего... У меня есть некоторые сведения по поводу преступника, сбивающего мотоциклистов. Следующей жертвой можешь стать ты. Понимаешь, у меня есть одна особенность...

Егор, не перебивая, слушал подругу. Аня рассказывала ему и про яблоню, и про духов, про злых и добрых врачей и о том, почему она, зная, что произойдет что-то нехорошее, чаще всего молчит.

— Я несколько раз видела сбитых ребят, они приходили ко мне, особенно тот, что был постарше, Сева. Он показал преступника, я теперь знаю его внешность, правда в молодости. А сегодня мне показали, как этот человек гонится за тобой и вконце концов сбивает. Ты в том видении получил страшные травмы, и с этим уже ничего нельзя было сделать. Но сейчас то можно! Ты мне должен дать обещание, что пока преступника не поймают, за мотоцикл ты не сядешь.

Егор молчал, пытаясь уложить в голове услышанное. Красивая и добрая Аня, истории про психиатров, духов и преступников.

— Ну что ты молчишь, ты мне веришь?! — с беспокойством просила девушка.

— Верю, — твердо произнес Егор. — Я не верю в привидения, но верю в тебя.

— Обещай, что не сядешь на байк, пока я не скажу, что уже можно! — взмолилась Аня.

— Но ведь ты сама сказала, пойдет первый снег, — заупрямился Егор.

Подросток хотел бы пообещать, и не хотел обманывать подругу, но без байка он был как без рук. Казалось, все сразу увидят его некрасивую, нездоровую походку. А у него только-только стало получаться общаться с девушками...

Разговор с Егором Аню не убедил. Подросток есть подросток, тем более, такой упрямый, как Егор. Всегда есть вероятность, что он решит с друзьями ловить преступника на живца или придумает еще какую-нибудь глупость...

Нет, нужно было предупредить об опасности самого Якова Платоновича. Он приложит свой отцовский административный ресурс и, возможно, вообще изымет мотоцикл сына. На время.

Вот только поговорить со Штольманом Аня не решилась. Проведя в раздумьях полдня, она все еще приходила к выводу, что Яков Платонович отнесется к ее рассказам точно так же, как мама — скептически или вовсе откажется слушать. Он вообще относится к ней с предубеждением.

У нее вообще язык не повернется ему что-либо рассказать про духов. Аня еще помнила его гневную, не вполне адекватную реакцию после аварии — Штольман тряс ее, требовательно заглядывал в зрачки, еще и на медосвидетельствовании настаивал. Он был похож на всех злых психиатров разом!

Наконец, Аня приняла половинчатое решение. Оно не устраивало ее, но что делать?! Не предупредить Якова Платоновича совсем, было нельзя... Она напишет отцу Егора анонимное письмо, а сама, с помощью Андрея Петровича, обратится к его знакомым в полицию.

Если все провернуть осторожно, Яков Платонович ее не заподозрит и не примет за сумасшедшую. Письмо она осторожно положит к входящим, а принтеры всего мира печатают одинаково... Чернила для печати закупают централизованно. Попробуй, разберись, кто напечатал.

-

У самого Штольмана с обеда было запланировано несколько консультаций для пациентов, которые решились на плановую замену коленных или тазобедренных суставов. Не каждый такой прием давался легко. Приходили и мнительные, всего боящиеся люди, задававшие по несколько десятков вопросов, зачастую связанных с операцией лишь опосредованно. Приходили пациенты с абсолютными или относительными противопоказаниями. Таким людям приходилось отказывать или переносить операцию на длительный срок, что тоже не всегда было легко.

Сегодня как раз пришел пациент с относительным противопоказанием — ожирением 2-3 степени. Яков Платонович начал терпеливо рассказывать про сложности наркоза, про ненормальную нагрузку на протез и высокий риск осложнений.

— Доктор, вы назначьте мне дату операции, а я к этому времени похудею! — клятвенно обещал очень тучный пациент. — Из деревни каждый раз недосуг на консультации ездить.

Штольман вздохнул. Сколько он слышал таких обещаний... По опыту знал — назначить операцию можно, но тогда и через пару месяцев приедет все такой же тучный пациент с виноватым лицом и будет божиться, что он несколько недель почти ничего не ел.

Яков Платонович был уверен — под честное слово больной не похудеет. Поэтому он твердо сказал пациенту:

— Якимов, давайте договоримся так. Вот сбросите 30 килограмов, и я возьму вас на операцию, а если нет, то и назначать ничего не буду.

— Так вы мне не назначите, доктор, — опечалился пациент, зло и разочарованно глядя на Штольмана.

— Ни я, ни кто другой! — резко сказал правду доктор.

Нет, конечно Штольман от души сочувствовал пациенту. С разрушенным суставом зачастую больные и спать от боли нормально не могут, но и взять на операцию такого человека было никак нельзя.

Взбешенный Якимов, ковыляя, ушел консультироваться к другому хирургу.

Яков задумался, привычно глядя на фотографию под стеклом. Его голубка сегодня вечером дежурит, сразу после пар. Надо будет задержаться, чтобы увидеть хотя бы мельком... Обведя пальцем фото Анны, спрятанное под стеклом, Яков внутренне собрался.

Он оставил мысли о проблемах и предыдущем пациенте. Впереди было еще много дел.

На столе лежала неразобранная почта, принесенная Ириной Витальевной.

Счета, приглашения, рекламные буклеты... в толще конвертов его внимание привлек простой, белый, незапечатанный уголок.

"Уважаемый господин Штольман. Прошу Вас, прислушайтесь к моему предупреждению. Вашему сыну Егору грозит опасность. В ближайшее время на его байк может быть совершен наезд, и мальчик получит серьезнейшие травмы. Прошу вас забрать мототранспорт у сына и не допускать его самостоятельных поездок по городу."

Штольман с нарастающим гневом перечитывал список предполагаемых травм сына и вновь обстоятельную просьбу анонима "не допускать Егора до управления мототранспортом".

Разумеется, сына главного врача в клинике знали. Он активно пользовался залом кинезиотерапии и много плавал. Парнем он был приметным.

Штольман задумался. Что за мерзкий гад шантажирует его подобными вещами? Что ему нужно, чтобы мальчик опять ходил пешком? Может быть, кто-то, пользуясь историей со сбитыми мотоциклистами, просто пытается вывести его, Якова, из равновесия?Откуда анониму может быть известно о наезде, и не мог ли подобное письмо отправить какой-то сумашедший, собирающийся навредить Егору? Мысли путались. Сына Яков любил и вложил в его здоровье очень много. Чтобы его угробил какой-то сумасшедший полудурок?!

Это нельзя было оставить просто так. Автора анонимки нужно было найти. Штольман набрал телефон знакомого следователя.

Через пару часов к зданию клиники подъехала машина с оперативниками.

Криминалист, приехавший вместе оперативниками, с интересом разглядывал анонимку.

— Боюсь, я уже отпечатками своими все залапал! — покаялся Штольман.

— Да мне пока отпечатки и не нужны! — с превосходством опытного человека над обывателем улыбнулся эксперт. — Лучше предоставьте мне документы о всех принтерах, установленных в вашей клинике. Если анонимку напечатали здесь, мы сможем в точности установить, на каком аппарате это было сделано, а дальше — дело техники.

— У нас в кабинетах практически одинаковые модели, — усомнился в его оптимизме Штольман.

— Но серийные номера то разные, — как-то непонятно хмыкнул эксперт.- Мало кто знает, но если вы распечатаете дома листок бумаги с какой-либо провокационной информацией, а потом при обыске у вас найдут принтер на котором вы это распечатали, — отвертеться не получится!

Вызванный в кабинет заместитель по хозяйственной части легко вошел в сеть клиники «Академии» и выудил папку с номерами на оргтехнику.

— Готово, Яков Платонович! — кивнул подчиненный.

— У большинства принтеров есть свой особый уникальный след и они намеренно оставляет желтые точки на документах, незаметные для невооруженного глаза. Это сделано как раз для индентефикации. Если взять лупу, а лучше микроскоп, то можно найти вот такие маленькие жёлтенькие крапинки, которые легче всего разглядеть, если подсветить бумагу фонариком, — объяснил другой оперативник Штольману.

— Сейчас мы изучим вашу бумагу. Качество печати прекрасное! — эксперт достал лупу. — Размещение данных точек не случайно и является одним из видов стеганографии. Видите?

— Вижу, но ничего не понятно! — посмотрев, признал Штольман.

— Так вот, эти малюсенькие крапинки содержат на самом деле, в себе достаточно много информации, при расшифровке которой становится известна марка, модель, серийный номер принтера, а так же дата печати информации на данном листке.

Штольман с немалым удивлением наблюдал, как спустя полчаса оперативники манипулировали уже полными данными оргтехники, выискивая в картотеке заместителя по хозяйственной части искомый принтер.

— Готово. Принтер то совсем новенький! Попался наш аноним! — хмыкнул один из полицейских.

— Яков Платонович, техника установлена на рабочем месте Мироновой А.В., — отчитался служащий.

— А теперь можно поговорить с вашей сотрудницей и установить, она ли печатала бумагу или у кого-то мог быть доступ к принтеру.

— Анна Викторовна сейчас на работе, но мне бы не хотелось, чтобы девушку допрашивали столько людей, — честно признался Штольман.

— Дело с убийствами подростков достаточно резонансное, и если у вашей работницы есть сведения, ей лучше поделиться ими с нами, — не согласился оперативник.

Анна легко нашлась в местном буфете. После четырехчасового дежурства она невозмутимо пила чай с блинчиками.

Девушка с некоторым недоумением посмотрела на группу подошедших к ней мужчин, включая Штольмана.

Промокнув губы салфеткой, Аня встала.

— Яков Платонович?! — с надеждой, что начальник ей все объяснит, спросила девушка.

Штольману не дали вставить ни слова.

— Скажите, это вы печатали? — поинтересовался самый главный оперативник.

— Я, — не стала отпираться Анна. — Хотела сообщить важную информацию не раскрывая имени.

— А откуда, позвольте узнать, у вас подобные сведения? — наседал полицейский.

— У меня нет точных сведений, — признала девушка, — так, догадки.

— Из-за своих фантазий вы устроили такой переполох? Потерпевший оценил данную анонимку в крайне негативном ключе! — обвинял ее оперативник.

— Мне хотелось просто помочь знакомой семье. Это что, преступление?

— Да как сказать, — замялся оперативник. — Вообще нет, если вы не уверены в достоверности сведений. А если уверены, то возможна ответственность за недоносительство.

— Вообще, я могу сообщить кое-что о преступнике, — решилась Анна.

— Лучше проехать в отдел, — сказал полицейский.- Жертвы наездов несовершеннолетние, нужно все оформить.

Штольман смотрел как несколько крепких мужчин обступают Анну и это ему совсем не понравилось.Девушку, в которую он тайно влюблен, могли напугать или обидеть.

— Мы можем поговорить в моем кабинете, — предложил Яков Платонович, заслоняя собой Анну.

— Нет, мы проедем в участок, — твердо сказал старший группы. — Лучше привезите сына в отдел. Если молодые люди знакомы, вдвоем они смогут сказать больше, чем по одиночке.

Штольман ясно видел, что Аня ехать в отдел опасается. Ее движения стали скованными, а большие глаза и вовсе огромными. Неужели она и вправду что-то знает?

— Я могу позвонить отцу? — поеживаясь, хмуро спросила Анна.

— Можете, по дороге позвоните, — согласился оперативник. Но искренне ли?

— Яков Платонович, позвоните папе как можно быстрее, — почувствовала неладное Анна.

Она вообще мало кому доверяла, и полицейским в том числе.

— Я с вами поеду, по дороге позвоню! — хмуро сказал Штольман.

— Лучше попросите сына приехать! — разозлился оперативник. — Вы просили следствие работать активнее, вот мы и работаем… Девушка, пройдемте!

Аня бросила укоризненный взгляд на Якова, гордо выпрямившись, пошла с оперативниками. Штольман проводил ее беспокойным взглядом. Он пошел следом, на ходу доставая телефон.

— Егор, немедленно приезжай в центральный отдел, по поводу аварии, — тутже набрал Штольман сыну.

Сам он поехал следом за Аней.

В машине Анну посадили на заднее сиденье, но ничего, ни плохого, ни хорошего не сказали. Пообещали только, что вести допрос будет женщина.

Аня ехала и думала о том, как ей все время удается попадать в такие дурацкие ситуации? Ей и так никто не верит, и эдак. Еще и духи очень настойчивы в этот раз.

Зачем она сделала все так по-дурацки?! Идея с анонимкой была глупой. Вот Яков Платонович едет сейчас за ней, и похоже, даже не злится, скорее просто растерян. Может быть, стоило попробовать объясниться? Но было уже поздно.

В следственном комитете Анне не понравилось. Шумно, грязно, неухоженно, на дверях и окнах решетки. Скорей бы папа приехал и забрал ее!

Следователь смотрела на нее хмуро.

— Ну давайте, рассказывайте, откуда вам известно о преступнике, охотящемся на подростков, — взялась за ручку женщина.

— Понимаете, мне точно ничего не известно. Мои источники можно назвать паранормальными…

Женщина в форме нахмурилась.

— Сказки рассказывать будем? — издеваясь, спросила она. — На кофейной гуще гадали?

Аня сильно напряглась. Вот поэтому она никогда предпочитала не афишировать дар. Чтобы не издевались!

— Ну почему, сразу сказки. У меня давно эта информация, мой знакомый юрист, Андрей Петрович Клюев, должен был передать сведения в следственный отдел.

— Деточка, я с самого начала занимаюсь этим делом, никто никакой информации не передавал! — ухмыляясь, ответила следователь

— Да? Я писала записки, чтобы Андрей Петрович обязательно отнес в полицию знакомому следователю. Значит, он отдал их кому-то другому.

Аня и помыслить не могла, что ее знакомый юрист мог и не передавать ничего.

— Значит некто Клюев просто выбрасывал ваши шедевры, не желая сойти за городского сумасшедшего, — прокомментировала рассказ Анны следователь.

— Тогда я вам расскажу, что знаю, если можно? — неуверенно уточнила Анна. Она не знала, будут ли ее слушать.

Штольман приехал в следственный комитет на несколько минут позже и теперь стоял у окна, нервно покусывая пальцы. Адвокат Миронов был в пригороде, он участвовал в судебном заседании, и на все звонки отвечал только его помощник.

Он же пообещал, что адвокат позвонит нужному человеку, и Аню отпустят.

Егор проехал минут через 20. Опять на байке! Штольман, глядя в окно на то, как сын лихо припарковался возле участка, подумал, что не так уж Аня и была неправа, когда попросила, пусть и в анонимной записке, временно запретить Егору вождение.

Но откуда она знает о намерениях преступника?

— Папа, объясни мне, что происходит? — взволнованно спросил Егор.

— Анна Викторовна дает показания по поводу сбитых мотоциклистов. Сотрудники полиции нас тоже попросили приехать, — уклончиво ответил Штольман.

— Странно, мне вчера показалось, что Анна избегает озвучивать свои видения, — покачал головой Егор.

— Озвучивать что? — изумился Штольман.

— Видения. Аня в некотором роде экстрасенс и видит больше, чем другие. Помнишь, она на своей машине в тебя въехала? Когда Аня что-то видит, она впадает в ступор, а потом еще какое-то время приходит в себя. А ты ее еще винил в той аварии!

— И сейчас Анна рассказывает оперативникам о своих видениях? — ужаснулся Яков Платонович.

Он мог представить, какой прием ждет девушку. Следователи, зачастую, очень циничные люди.

— Думаю, да, — простодушно согласился Егор, не найдя в этом ничего такого.

— Штольман? Заходите, — пригласил их в кабинет молодой полицейский.

Якову увиденное в кабинете очень не понравилось. Женщина-следователь и три оперативника сидели и противно ухмылялись, а Аня всхлипывала.

Хотелось увести ее подальше. Встать и уйти! Вот глупышка. Нашла, кому рассказывать свои теории.

— Что здесь происходит? Почему Анна Викторовна плачет? — сердито спросил Штольман.

— Садитесь. С вашего позволения, мы поговорим с вашим сыном.

Егор с готовностью кивнул.

— Как давно вы знаете Анну Миронову? — спросила следователь у подростка.

Штольман слушал четкие, аккуратные ответы сына и не понимал, какую мысль хочет донести до них женщина.

— То есть с разницей в несколько часов Анна Викторовна сначала произвела свой эффектный «деанон» перед вами, попросив не ездть на мотоцикле, а потом написала записку еще и папе?

— Выходит, что так, — спокойно подтвердил Егор.

— По-моему, все ясно, — сделала вывод следователь. — Анна Викторовна, не стыдно к себе столько внимания привлекать? Хотите, чтобы эти мужчины и все окружающие считали вас особенной?

Сотрудницу следственного отдела откровенно раздражала шикарная девица, с которой не спускали глаз ни оперативники, ни свидетели. Хотелось морально унизить девушку.

— Нет, я просто хотела помочь, — искренне сказала Аня

— Признайтесь, на чье внимание вы расчитывали? Папы или сына? — ухмыльнулась женщина, стараясь посильнее смутить допрашиваемую.

— Немедленно прекратите говорить с Анной Викторовной в подобном тоне, — тут же среагировал Яков Платонович.

— Почему вы просто не хотите проверить те сведения, что я сообщила? — никак не могла взять в толк Анна.

— Если бы полиция проверяла все теории людей, обладающих бредовыми фантазиями, то проводить реальное расследование было бы некому. Мы бы превратились в филиал сумасшедшего дома!

— Может, вы послушаете девушку? — возмутился Штольман

— Уже выслушали, — лениво протянул оперативник. — Бред какой-то. Первая примета — преступник служил в горной местности, похожей на Афганистан, был контужен. Вторая — был замечен в агрессии к детскому велотранспорту, который неоднократно давил. Этому предполагаемому деду, наверное, лет 60!

— Это же можно проверить? У вас в городе что, очень много ветеранов Афганистана? С пропиской или местом жительства в частном секторе или снт? У которого есть доступ к машине, на которую указали свидетели?

— Проверить можно, но мы сказали, что если след окажется ложным, я лично вызову Анне Викторовне психиатра! Вот девушка и засомневалась. Наверняка не без причины, — развеселилась следователь.

В кабинет быстро зашел дежурный:

— Личному составу построиться! Заместитель руководителя следственного управления полковник юстиции Русанов Юрий Сергеевич!

Оперативники и следователь переглянулись.

В кабинет быстро зашел полицейский в чине полковника. Вместе с ним зашел мужчина лет 45, одетый с иголочки в выдержанном классическом стиле.

Судя потому, как последний сделал успокаивающий жест в сторону Анны, это и был ее отец.

Штольмана поразило, как девушка посмотрела на отца — доверчиво, с глубокой благодарностью и радостью. Ему тоже бы хотелось от Синеглазки подобных проявлений чувств, но он, конечно же, не заслужил. Их, напротив, связывали одни неприятности

Сотрудники вытянулись, приветствуя начальство.

— Доложите о ходе следствия по делу мотоциклистов. Анна Викторовна с Виктором Ивановичем могут остаться, всех остальных прошу покинуть кабинет! Ожидайте в коридоре! — распорядился полковник.

За дверью Егор накинулся на отца чуть ли не с кулаками.

— Ты зачем полицию вызвал?! — раскрасневшись, обвинял сын отца.

— Мне пришла анонимка с утверждением, что вскоре ты попадешь в аварию. Что я должен был делать? — возмутился Штольман, хотя и ему было не по себе.

— Из-за тебя Анна сидела там и плакала, и если бы ее отец с этим полковником не приехал, ее никто и слушать бы не стал!

Щтольман вяло отбивался от словесных нападок сына. Черт возьми, он и сам был с Егором согласен.

— Домой пешком пойдешь. Здесь недалеко! — вдруг сменил тему разговора Яков.

— А байк?! — мотнул головой Егор.

— А мотоцикл я увезу, — резко сказал Штольман.

Больше они не разговаривали.

Через полчаса из кабинета вышла красная как рак Анна и добродушно улыбающийся отец.

— Спасибо, папа! — кинулась девушка на шею отцу.

— Ну хватит, хватит. Учудила ты, конечно, опять… — задумчиво сказал адвокат Миронов и цепко посмотрел на Штольмана-старшего.

Аня же отвернулась.

— Ну как ты, Аня?! — подбежал к ней Егор.

— Да все нормально! — успокоил подростка Виктор Иванович. — Преступника, я уверен, благодаря показаниям Анны, скоро найдут. Такое с ней не в первый раз.

— Яков Платонович, зайдите! — подошел к Штольману весьма удрученный взбучкой начальства оперативник.

Штольман вздохнул, смотря вслед удаляющемуся в компании адвоката Миронова сыну и Анне.

Ему хотелось быть рядом. Решать ее проблемы, быть тем рыцарем, который защитит Аню от всех бед и напастей, чтобы это на него, Якова, а не на своего отца, она смотрела благодарными, влюбленными глазами.

Но Анна удалялась вместе со своим отцом, а вместе с ними уходил сердитый Егор, даже не кивнувший отцу на прощание.

Штольман не знал, что уже перед самым выходом из здания Анна беспокойно обернулась, но никого не увидела…

Домой Егор явился поздно. С напускной сердитостью вешая куртку на плечики, он, как голодный волчонок, косился на кухню. Из глубины квартиры божественно пахло запеченой курицей с травами. Рот быстро наполнился слюной, а в желудке громко заурчало.

Отец готовил и явно не себе одному.

— Привет, — осторожно сказал подросток Штольману, заходя на кухню.

— Привет, — поднял бровь Яков.

— Что готовишь? — потянул носом сын.

— Мясо и зеленый салат. Будешь? — дружелюбно спросил отец.

— Буду, — покаянно вздохнул Егор.

— Мироновы чаем не напоили? — с явной ревностью спросил Яков.

— Я просто проводил! — закатил глаза сын. — Какие гости, Аня устала, у нее сегодня пары, работа, а потом еще шоу в полиции... Папа, а ты что, байк на хранение поставил?! Я не нашел его на стоянке.

— Так зима скоро, сын. По сугробам собираешься кататься? — примиряюще сказал Штольман. Тем более, сам видишь, какая обстановка. По весне достанем обратно. А ты у Мироновых раньше бывал?

Егор заметил, что отец тщательно скрывает свой интерес. Ходит вокруг да около, как дракон возле башни принцессы.

— Бывал пару раз, — развеселился подросток. — Чай там пил, но тебе про Мироновых ничего не расскажу, потому что это — секретная информация!

Шах и мат.

За едой Штольман решил рассказать Егору еще одну интересную новость.

— Тут наша мама вместе со своим Разумовским приезжает в Приозерск на пару дней.

— Зачем она здесь?! Еще и со своим самоваром, — поморщился Егор. — Мы ей, понятное дело, не нужны.

— Они на свадьбу едут к нашим общим друзьям Елагиным. Помнишь его?

— Он — один из совладельцев клиники, где ты работашь, и именно Елагин тебя позвал из Москвы, — кивнул Егор.

— Ну да, вот они с Софьей и задумали грандиозное семейное торжество. Нас ждут.

— Я не совсем понял, кто женится-то? Старший, младший? — заинтересовался подросток.

— Сами Елагины-старшие и решили зарегистрировать отношения. Думаю, Софье очень к лицу будет образ невесты.

— Они же старые, — фыркнул Егор. — Живут вместе сто лет. Какая невеста!

— Ну что они, не люди, что ли?! И вовсе не старые. Наше дело прийти их поздравить. А это что значит?

— Что? — не понял Егор.

— Тебе нужен хороший костюм!

— Погоди, пап... А где Нина со своим стариком жить будут?

— Егор, лучше говорить "мама", — мягко поправил сына Штольман, зная, что все равно мальчишка его просьбу проигнорирует. — Думаю, что они остановятся в какой-нибудь шикарной гостинице.

— Но точно не у нас, — рассмеялся Егор.

— Точно, — подтвердил Штольман. — Вот тебе визитка магазина мужских костюмов. У Елагиных дресс-код, сейчас покажу тебе приглашение...

Егор с любопытством рассматривал довольно пафосную карточку.

— Ты сам с покупкой костюма справишься или с тобой пойти? — улыбаясь, спросил Яков.

— Слушай, пап, давай я совсем не пойду! — поморщился парень.

— Это еще почему? — удивился Штольман. — Хорошая тусовка, вкусная дорогая еда, много молодежи, ровесников сыновей Елагиных. Наших знакомых тоже будет достаточно.

— А разве не понятно?! — разозлился на Якова Егор.

— Мне нет, — стоял на своем отец.

— Да потому что я — урод! Буду там хромать, гнусавить. А там будут девушки и парни из местного бомонда, все разодетые и пафосные! — высказал правду-матку подросток и насупился.

— Ну вот, давай теперь выпьем яду и ляжем умирать. Только вместе. Ты такой урод, а я такой отец-неудачник, — усмехнулся Штольман и потрепал сына по плечу. — Нам же на двоих катастрофически не хватает пафоса!

Егор молчал, исподлобья наблюдая за отцом. Штольман предпочитал сына не жалеть, особенно в приступы упаднического настроения.

— Девушкам нравятся уверенные, перспективные, сильные, смелые, готовые охранять и заботиться. Вот и стремись быть таким... В том, что ты опасаешься идти, есть мое упущение. Тебя нужно принудительно водить на такие мероприятия, чтобы понимал, что это просто развлечение и возможность завести новые знакомства! — твердо сказал отец.

— Я танцевать не умею, — продолжал хмуриться Егор, но уже весь накал отчаяния у него куда-то уже испарился.

— Я тоже, — подмигнул ему отец. — Костюм купишь?

— Куплю, не маленький! — буркнул подросток.

После ежевечернего осмотра собаки, Яков прилег на кушетку. Он не сомневался, что Малыш скоро начнет ходить. Динамика выздоровления у щенка была замечательная.

Штольман достал блокнот и набросал макет тренажера-вертикализатора. Знакомый сварщик сделает... Яков нарисовал эдакий легкий параллелипипед с небольшими колесами. Собаку предполагалось ставить внутрь рамы, привязывать за брюшко и заставлять потихоньку вставать на лапы. Чувствительность возвращается, это хорошо, но Малыш, похоже, забыл, как пользоваться задними лапами. Нужны были ходунки.

Лежать на кушетке было приятно "Интересно, в комнате должно пахнуть собакой, а пахнет любимой девушкой..." Яков помнил точно, как Аня пахнет — утонченным девичеством и искристым, как брызги шампанского, счастьем. Он принюхался еще раз. Определенно, запах тот самый. Вдобавок в шею впилось что-то твердое. Штольман нахмурился, шаря пальцами у изголовья. Там был небольшой кармашек.

В самом деле, на свет Божий показалась золотая сережка с голубоватым камешком. Яков внимательно рассматривал ее. В меру скромная, но достаточно дорогая. Красивый камень, аккуратный английский замочек. Вряд ли подобная вещица имелась у их новой домработницы.

— Егор! — позвал Штольман сына.

— Я уже спать ложусь! — проворчал подросток, появляясь на пороге гостиной. — Малыша искупал, как собственного младенца! Что еще?!

— Ты не знаешь, чье это украшение? — пытливо спросил сына Штольман.

— Это — Ани, — тут же признал украшение Егор. — Она тут немного полежала... вчера. Вот, кофту оставила и сережку потеряла.

Парень хотел было забрать находку, но Яков ловко спрятал украшение в нагрудный карман.

— Я сам отдам. Анна была здесь? Почему я не знал? — удивился он.

— Потому что это была типа тайна. Аня после конференции хотела навестить Малыша и пришла в гости. А вообще, мы тут пол мыли пару часов... Помнишь тот адский бардак? Мы убирали, Аня читала мне лекцию по дезинфекции, показывала что и как делать. Я потом домработницу учил, блистал знаниями...

— Блистал он... А сережка почему здесь, на кушетке? — подозрительно спросил Штольман.

— Потому что мы после уборки валялись здесь и целовались! Было классно, только тесно, кушетка то на одного... — увидев, что у отца вытянулось лицо и взгляд словно остекленел, подросток противно захихикал. Шутка снайперски попала по самому больному месту.

— Да шучу я, папа. После видения, о котором она рассказывала в полиции, Ане стало плохо, и я, как джентльмен, заставил ее полежать. Дезинфекция — страшная сила. После нашей с ней дружной уборки это была самая стерильная комната.

— А потом что? — все еще подозрительно поинтересовался Яков.

— Ну, а потом, целовались, конечно! — опять захихикал противный мальчишка.

Второй раз отец на шутку не купился, только сердито сверкнул глазами на сына. Он встал, забрав с собой еще и милую кофточку.

— Не обижайся, пап. Напоил я Аню чаем с пряниками, и она ушла, предварительно промыв мне весь мозг опасностями езды на байке.

— А прислушаться стоило! — недовольно буркнул Штольман.

Черти что! Его уже собственный сын разыгрывает. И, главное, по какому поводу...!

— Спокойной ночи, — хмуро сказал Штольман, унося с собой добычу — хлопковую кофточку с брошкой-вишенкой. Разумеется, исключительно для того, чтобы повесить этот предмет гардероба на плечики, а не для того, чтобы тайно зарыться в него носом.

— Не обижайся, пап! Это всего лишь мой дурацкий юмор. Нравится тебе Аня, женись на ней и дело с концом! — простодушно сказал Егор.

— Ты же знаешь, я ни на ком больше никогда не женюсь, — буркнул отец. — Хватит, мне хватило.

— Ну, тогда я сам женюсь! — добил Якова дерзкий сын...

Сегодня Аня должна была прийти в "Академию Здоровья" пораньше. За целых два часа до предполагаемого дежурства! Должен был состояться очередной тренинг по умению работать с самыми разными пациентами.

Такие занятия в клинике проходили регулярно. Сотрудникам ресепшн, регистратуры и колл-центра рассказывали об определенных алгоритмах работы с "трудными" или нестандартными клиентами, разбирали ошибки и трудности.

Аня таких занятий вовсе не боялась, во-первых они проводились в довольно доброжелательной форме, ну а во-вторых, она знала, что у нее хорошие показатели в работе и довольно высокий процент продаж. Все давалось ей легко. Предлагая по запросу пациента ту или иную услугу, девушка чувствовала себя как рыба в воде. Работа в "Травме" прекрасно развивала клиническое мышление, еще получше самой жесткой учебы, и к четверному курсу Аня была довольно смекалиста, ловко перенаправляя звонивших к нужным специалистам или в зоны реабилитации.

--

Этот ноябрьский день по прогнозу обещал быть хорошим, теплым и безветренным. Против своей привычной косы и скромного образа, Аня решила побыть сегодня роковой красавицей, с эффектно распущенными волосами.

Предварительно тщательно вымыв и высушив волосы, она хорошенько взбила и тщательно уложила кудри.

Теперь они пахли ванильным шампунем и беззаботной молодостью. Каблучки и элегантное серое шерстяное платье довершали образ. Пальто опять же новое, с дядей выбирали... Сегодня Аня чувствовала себя на редкость красивой и радовалась этому чувству, как девочка-подросток. Как правило, загруженная учебой, она редко обращала столь пристальное внимание на свою внешность... А тут захотелось!

Студенты со стоматологического факультета, тусующиеся на лестнице, просто рты пооткрывали, увидев ее такую, быстро поднимающуюся по ступенькам меда. Мужское внимание было неожиданно приятно.

— Девушка, вашей маме зять не нужен? — тут же произнес стандартный подкат какой-то верзила.

Аня улыбнулась и вежливо поблагодарила парня за распахнутую перед ней дверь. Что на такое ответишь?

Маме, конечно, зять был нужен, но не абы какой, с каждым годом она все более подымала планку, ей хотелось в зятья богатого, красивого, воспитанного интеллектуала. Ох, мама, ну и запросы у тебя...

Аня пока не хотела замуж, наверное. Замуж хотят же не просто абстрактно "замуж", а конкретно за кого-то. Когда отношения с близким тебе человеком переходят на определенную стадию, когда хочешь не просто "с богатым, красивым, умным мужчиной" разделить жизнь, дом и быт, родить детей, а хочешь идти рука об руку с одним-единственным.

А влюблена Аня была как раз таки в того, с кем быть рядом практически не было никаких шансов... Увы.

Анна часто вспоминала "непристойное" предложение Штольмана и, по прошествии нескольких недель, когда былая обида утихла, при воспоминании об объятиях с Яковом Платоновичем у нее так сладко начинало ныть внизу живота... У девушки, грешным делом, невольно появлялись странные, абсурдные мысли:

"А может, стоило не рыдать от обиды и не читать взрослому мужчине лекции о нравственности, а просто легкомысленно согласиться? Нет, не за деньги, конечно, на секс... А просто, к примеру, на такие ни к чему не обязывающие отношения? Способна ли она на такое поведение? Каково было бы ей, влюбленной и не рассчитывающей ни на что более? Смогла бы она так? Просто отдавать, чтобы чувствовать, не требуя ничего взамен?"

Опыта подобных непростых решений и непростых отношений не было. Не было и ответа.

Яков Платонович бы ее не обидел. Узнав его получше, Аня была в этом уверена. Он хороший отец Егору, грамотный руководитель, блестящий врач и очень порядочный преподаватель.

— "Да-да, порядочный преподаватель, делающий подобные предложения студенткам" — ехидно парировал ей внутренний голос.

Как быть, если ты влюблена в мужчину, а он — убежденный холостяк? Даже беременеть сходу запретил... Но предохраняться в наше время можно очень надежно...

Что же, так и ходить теперь, одинокой, влюбленной, но очень нравственной и очень гордой? Встречаться с другим, когда ей нужен только один-единственный? До Якова Платоновича она и не целовалась ни с кем. Не хотелось. А тут внутри нее словно вспыхнул пожар. Она почувствовала себя привлекательной молодой женщиной, которая хочет любви во всем ее разнообразии, в том числе и физической... Периодически ее посещали сны такого содержания... и во всех снах был он. Его губы, руки, жадный, требовательный взгляд и быстрые, резкие движения тела. Нет, он не причинял ей боли, он желал и брал то, что ему было позволено. От этих снов Аня приходила в смятение и потом никак не могла унять сердцебиение и снова стать собой, прежней, умиротворенной и спокойной.

Наверное, с этой тайной влюбленностью, со своими дурацкими мыслями, она сама изменилась и внешне и внутренне, потому как молодые и не очень люди всех профессий и занятий ей просто проходу не давали, предлагая познакомиться и проводить до дома. Да Анне и самой хотелось любить весь мир. Все во Вселенной казалось пронизано добром и счастьем.

--

Собрание сотрудников клиники проходило в малом актовом зале. Здесь не было привычных кресел, но аккуратными рядами стояли мягкие, довольно удобные стулья, и был развернут экран для просмотра видеопрезентаций.

Аня достала блокнот, ручку и удобно устроилась прямо на первом ряду. Она всегда любила быть поближе к выступающему — хорошо слышно, видно и можно, при случае, поучаствовать в дискуссии. Просто Аня была по-хорошему любознательной и настроенной на получение новых знаний. Учиться всегда интересно!

Удивительно, но она давно не видела девушек со своей смены, с которыми начинала работать изначально. Хоть те были страшные грымзы... Катя Иванова, на ее невинный вопрос о том, почему их не видно в клинике, только хмурилась и смотрела на одногруппницу чуть ли не с ненавистью.

— Вера, а где наши девочки со смены? — тихонько спросила Аня соседку. — У них другой график?

— Нет, начальник кадров за что-то придрался и в несколько недель всех убрал. Сказал, недостойно вели себя в коллективе. Правда, рассчитали их как положено, даже с премией. Но знаешь, Ань, мне без них даже проще, кобры были как на подбор, отменные. Ядом плевались на три метра вперед. У меня после смен даже голова болела. А сейчас новеньких набрали, небо от земли, — добросердечно сказала рыжая толстушка Вера.

— Я надеюсь, к нам не будут применять столь радикальные меры, — шепнула Аня. — Работа то отличная.

Вера, не веря, покосилась на соседку. Похоже только "Принцесса" не догадывалась, что она особенная и отношение к ней тоже. Только слепой не видел как главврач порою смотрит на эту девушку.

Вот и сегодня в малый зал бодрым шагом зашел их лектор, завотделением кинезиотерапии, а за ним вошел... сам Штольман.

Аккуратным кивком головы поздоровавшись со всеми, Яков Платонович нашел глазами Анну и сел позади нее.

Аня обрадовалась, затрепетала, почувствовав запах знакомой туалетной воды и чуть покраснела. Какое счастье посидеть просто рядом!

Штольман ничего не мог с собой поделать. Он хотел видеть эту девушку, он безумно скучал. В институте они почти не пересекались, преследовать Аню на работе он не мог по этическим соображениям, но хоть так, на лекции, мазохистически просто посидеть позади нее и полюбоваться.

Заведующему кинезиотерапией Штольман хмуро наплел, что хочет ознакомиться с качеством его тренингов. Лектор побледнел и пригласил начальника пройти в зал.

— Какая тема сегодня? — поинтересовался Яков Платонович.

— Нестандартные звонки в колл-центр и переориентация клиента на другие медицинские учреждения.

— И часто мы так делаем? — уточнил Штольман.

— Иногда приходится, все по показаниям, — убедил его заведующий.

Аня, сидевшая впереди него, нервно дернулась и напряглась. Яков с тоской подумал, что ему только и осталось, что ходить вокруг да около. Может быть, стоило просто поухаживать за понравившейся девушкой? Дождаться сдачи их группой зачета, а после раздобыть номер ее мобильного в кадрах или деканате, и аккуратно что-то написать, надеясь, что это не будет выглядеть последней глупостью?

Сергей Петрович, заведующий, хитро посмотрел на собравшихся и сказал:

— Уважаемые работники клиники "Академия Здоровья", сегодня наше занятие начнется не совсем обычно. Дома я просил вас выписать нестандартные запросы и пожелания, какие вы только слышали от наших дорогих клиентов, но пока просто послушаем один звонок в колл-центр. Как вы знаете, для контроля качества услуг, наша клиника записывает абсолютно все входящие на номера регистратуры...

Штольман заинтересовался. Занятие обещало быть интересным.

Громко включили запись разговора. Гудки, стандартно после первого трубку взяла... его ненаглядная.

По телефону у Ани был твердый, звонкий голосок девочки-отличницы:

— Клиника "Академия Здоровья", чем могу помочь? — пропела девушка.

Ее собеседником оказался мужчина средних лет.

— Алло! Девушка? Запишите меня к кому-нибудь. Наверное, к онкологу.

— К онкологу какого профиля? У нас есть онколог "голова-шея", отдельно... — бойко щебетала Аня.

— Мне к онкологу, который может удалить быстро растущую опухоль ноги! Понимаете, у меня еще вчера на ноге выросла... нет, не сосиска даже, а сарделька!

— Я запишу вас на первич... — тут ненаглядная не договорила и запнулась. Далее в голосе девушки появились уже отнюдь не дружелюбные, а твердые нотки врача. — Подождите, пожалуйста, Константин Викторович, опишите проблему более подробно, чтобы я направила вас к нужному специалисту.

— Какая буква в слове "опухоль" вам не известна? — очень по-детски разозлился звонивший. — Я умираю, а мне никто не хочет помочь! Опухоль мягкая, но при этом болезненная, если трогать. На ноге... Терапевт не знает, что это такое, а мне страшно! Она растет, а вдруг это личинка чужого?

— Опухоль подвижна? — строго спросила будущий доктор, совершенно не собираясь утешать "несчастного".

— О Боже, она двигается, я клянусь! Вчера была сантиметров на 10 ниже! — выл от страха пациент. — Я ведь весь день с болью ездил на замечательной раздолбанной маршрутке, к терапевту. Потом приехал домой и завтра планирую пойти по кругу уже платных врачей вашей клиники. Запишите меня к самому дорогому и опытному, лучше профессору-онкологу!

От прослушивая у Штольмана волосы стали дыбом. По клинической картине выходило, что это была массивная тромбоэмболия, от которой пациент мог умереть в любую секунду. А его консультирует студентка четвертого курса, хорошо еще, что отличница...

— Константин Викторович, теперь послушайте меня, — гипнотически строгим голосом произнесла Аня. — Никаких онкологов, никаких сосудистых хирургов, вы сейчас же набираете номер 112 и вызываете "скорую помощь". Говорите, что у вас жизнеугрожающее состояние, скорее всего тромб.

— Вот да, да, девушка, у меня варикоз вен с риском образования тромбов! — уже радостнее подтвердил звонивший.

— Константин Викторович, вам нельзя двигаться вообще, если вы не хотите, чтобы ваша сосиска, сарделька, поднялась еще выше, оторвалась и устроила где-нибудь пробку с летальным исходом. Вы поняли?

— Да, да, — растерянно сказал мужчина.

— Я вам через десять минут перезвоню, чтобы убедиться, что "скорую" вы все-таки вызвали! — строго сказала Анна. — Иначе я сама ее вызову!

— Спасибо, девушка! Я сейчас скорую вызову... вы мне... кучу денег съэкономили, спасибо вам большое! Это же еще и бесплатно, и приедут быстро...

В записи раздались гудки сброшенного пациентом вызова.

В малом зале раздались хлопки. Все впечатлились историей пациента и смелостью и настойчивостью Ани.

— Пациент потом принес благодарственное письмо на Миронову Анну. Наш работник колл-центра фактически спасла человеку жизнь, а могла бы равнодушно записать Константина Викторовича на дорогие приемы к онкологу высшей категории и других специалистов. Так вот мои дорогие, это как раз такой случай, когда клинике не нужна прибыль, а нужна безупречная репутация в глазах пациентов.

"Моя девочка" — довольно подумал Штольман. — "Будет отличным врачом."

Занятие шло своим чередом, но длинные, блестящие кудри впереди не давали ему покоя. Он смотрел и не мог отвести глаз.

Аня сидела красная, как рак. Кто же знал, что запись такого нестандартного разговора вот так раз — и озвучат публично?! И голос у нее в записи такой жуткий, как у вредной пионерки. Но зато как хорошо, что ей удалось помочь пациенту, он остался жив и даже вернулся потом с благодарностью. Аня надеялась, что у него все будет хорошо и рецидивов тромбов больше не случится...

В конце занятия ее плеча мягко коснулась рука Якова Платоновича.

— Анна Викторовна, тут ваши вещи, вы забыли, когда навещали Егора, — тихо сказал Штольман и передал ей аккуратно упакованный бумажный сверток.

— Спасибо, — немного растерянно ответила Анна.

— И вот, — Яков протянул зип-пакет с сережкой.

Тонкие чуть дрожащие пальцы аккуратно взяли пакетик.

Они вышли из зала последними.

— Мне понравилась запись разговора, — усмехнулся Штольман. — Смелая вы студентка четвертого курса и умная.

— Для того и учимся. Здесь и не специалист бы забил тревогу.- смутилась Анна.

— Может и забил бы, но терапевт в районной поликлинике не среагировал, хотя в любую секунду мог получить свежий труп, — жестко сказал Штольман.

Они помолчали. Во всем, что касалось работы, он был строг и непримирим.

— Ну, всего хорошего! — попрощалась Аня.

С ней же хотелось быть другим. Не пугать Голубку. Оставить жесткие оценки, сердитость и прочее для других.

— До встречи, Анна Викторовна, — мягко ответил Яков Платонович.

Девушка подарила ему искреннюю, какую-то только ей присущую лучистую улыбку и пошла к своему кабинету...

Вечером Яков впервые за долгое время решил посмотреть местные новости. Вообще, строго говоря, он и общемировые узнавал только из интернета, а уж местные каналы не смотрел принципиально. Одного раза хватило. Слишком провинциальными и неинтересными ему представлялись выпуски "Вечернего Приозерска". Ну про что могут рассказать интересного в этой глуши? Наверное, глупые выпуски доморощенной рекламы, новости местной "политики" и прочую чушь. По крайней мере, местные новостные порталы оставляли желать лучшего — хвалебные статейки с отвратительными опечатками, пресные интервью с местными чиновниками, не удосуживающихся даже минимальным уходом за городом, отсутствие альтернативных точек зрения, дежурный прогноз погоды, взятый из сети.

Якову всегда казалось, что уж коренные жители городка, работающие в журналистике, точно в курсе злоупотреблений и убогости руководства Приозерска, но предпочитают молчать до последнего. Естественно. Государство в таких глухих местах — единственный стабильный рекламодатель и спонсор, кормящий местные СМИ.

Четвертая власть в провинции? Нонсенс. Если вы работаете в небольшом городском портале и зависите от контрактов с мэром или губернатором, то вы — их внештатная пресс-служба: переписываете глупые релизы, ходите "по звонку" на пустые мероприятия, показушные встречи, с которых обязаны написать что-то однозначно позитивное про деятельных чиновников. Конечно, вы ни в коем случае не допускаете критики в их адрес: чуть что не так — вам в редакцию может позвонить разъяренный сотрудник пресс-службы мэра и потребовать срочно убрать с сайта неудобную информацию. Прямо сейчас, немедленно — там проверят.

Но как бы небрежно Штольман не относился к местным СМИ, в этот вечер он все-таки пощелкал пультом. Все потому, что отзывы на работу мамы Анны Викторовны были любопытными. Во-первых госпожа Миронова была победителем какого-то там всероссийского конкурса региональной журналистики, во-вторых периодически делала довольно острые репортажи, в-третьих была дерзкой и эффектной женщиной.

Об этой даме с придыханием и выражением крайней степени восхищения рассказывала его секретарша. Ирина Витальевна была ярой поклонницей госпожи Мироновой и даже ходила к ней несколько месяцев назад на творческую встречу.

Сначала Яков пропустил мимо сознания какую-то передачу для детей и вот, в 20.00 он дождался повтора местных новостей.

Мария Миронова оказалась действительно по-хорошему дерзкой, самоуверенной и умной современной женщиной, примерно его ровесницей.

Контраст матери и дочери был разителен: Анна была мягкой, кроткой и доброй. Мария Тимофеевна напомнила Штольману Нину. И та, и другая были пробивными акулами. Эффектыми, крайне модными брюнетками. Хотя, у госпожи Мироновой может быть, просто имидж такой? Не может же акула и злой человек вырастить такую прелесть и куколку, как Анна.

Первая же тема выпуска заставила Штольмана напрячься и отбросив размышления вслушаться в сюжет телепередачи:

"Полиция Приозерска задержала преступника, подозреваемого в наездах на мотоциклы подростков. Предполагаемому убийце грозит длительный срок заключения".

— Егор, иди сюда! — крикнул Яков.

Через десяток секунд в проеме двери показался заспанный подросток.

— Про аварии мотоциклистов анонс объявили! Кажется, поймали негодяя! — кивнул на телевизор отец.

— Да, некоторых наших вызывали на опознание! — кивнул Егор.

— И ты молчал?! — изумился Штольман.

— Ты все время на работе! — развел руками подросток. — А если не на работе, в облаках витаешь.

— "Центральный суд Приозерска 10 ноября арестовал на два месяца водителя универсала, обвиняемого в резонансном ДТП, по итогам которого погибли двое юношей. Причастность лица к другим резонансным происшествиям выясняется."

На экране вновь возникла строгая и возмущенная Мария Миронова:

— В нашем репортаже мы собрали всё, что известно об аварии и ее участниках.

Далее в новостном выпуске были показаны кадры с места происшествия.

— По данным группы по пропаганде безопасности дорожного движения ГИБДД, сообщение о резонансном ДТП поступило в дежурную часть 22 сентября около шести вечера. В районе городского ипподрома автомобиль Toyota столкнулся с мотоциклом BSE. В результате дорожно-транспортного происшествия один участник ДТП погиб на месте, второй был госпитализирован.

Позже стало известно, что погибшему юноше было 18 лет, и он управлял мотоциклом. Его пассажир — 17-летний юноша — прожил в реанимации меньше суток. Источник в городском здравоохранении сообщил, что доставили парня в тяжелом состоянии и врачам, несмотря на все старания, не удалось его спасти.

Да, Штольман в сентябре тоже интересовался судьбой сбитого подростка. По словам знакомого врача, травмы там были несовместимые с жизнью.

— Смотри дальше, — пихнул его в бок сын.

Мария Миронова сдержанно озвучивала дальнейшие детали резонансного ДТП:

— По данным источника "Приозерск-ТВ" в правоохранительных органах, вопреки слухам, юноши были трезвы в момент аварии. Мотоцикл они взяли прокатиться у приятеля и успели проехать буквально сотни метров. По словам источника, подростки ехали по своей полосе. Долгих полтора месяца полиция не могла выйти на след виновника преступления, пока родственники жертв не попросили помощи у экстрасенсов.

Как ни странно, этот ход сработал и следствие получило новую информацию, которая и вывела на след преступника.

— Вот как все извратили! — покачал головой Егор. — Это же Анка буквально костьми легла, чтобы ее информацию приняли к сведению. Так бы и искали до скончания века.

Здесь "Приозерск-ТВ" показало кадры задержания косматого, опустившегося человека со следами пьянства на лице.

— Бомж какой-то! — пробормотал Егор. — Упырь опустившийся!

— Сергей Корепанов — 62-летний офицер в отставке. В соцсетях есть его фотографии в военной форме. В резюме, находящемся в открытом доступе, говорится, что он закончил Военно-финансовый университет и долгое время служил в армии, занимаясь финансовым администрированием, — рассказывала Мария Миронова. — В момент аварии он был пьян, как сам и признался следователям. Участие в ДТП он не отрицает, вину признает. После аварии появилось видео с его участием. Неизвестный автор запечатлел, как автомобиль Корепанова сначала виляет по улице Бульварной из стороны в сторону. Поравнявшись с внедорожником, автор видео задает Корепанову вопросы об опасном вождении, тот отвечает нетвердым голосом и желает спокойной ночи.

На суде подозреваемый попросил прощения у родителей погибшего... Однако после заседания отец подростка пожелал водителю сгнить заживо.

— Могу себе представить! На тот свет двоих мальчишек отправил! — покачал головой Штольман.

— Но ведь следствие проверяет его причастность и к другим преступлениям! — злился Егор. — ДТП было больше!

— Даже только этот эпизод докажут, по нему санкция до 15 лет тюрьмы, — успокоил сына Яков. — Вряд ли он уже выйдет на свободу.

После просмотра новостей Штольман пришел в весьма взволнованное состояние. Хотелось позвонить Анне и поблагодарить ее за смелое участие в расследовании. Не побоялась же обвинений в обмане, сумасшествии и насмешек, а он так и не извинился за то, что девушка оказалась в полиции и пережила там немало негативных эмоций. И за другое плохо извинился. Номера не было... Глупо, но он все эти дни медлил и так и не раздобыл его.

Тут Якова осенило — номер телефона Анны мог быть у Егора. Как бы еще узнать его, не ставя в известность не в меру проницательного сына. Слушать очередные шуточки и подколы подростка не хотелось.

Егор был в ванной, а его смартфон в это время лежал на тумбочке подключенным к зарядному устройству.

"Посмотрю быстро, пока он моется" — воровато подумал Штольман и схватил гаджет.

Увы, телефон подростка оказался заблокированным. Несколько неудачных попыток ввести ключ, и лицо Штольмана было сфотографировано, чтобы придать огласке его недостойный поступок владельцу смартфона.

— " Черт возьми, а не блокировать то нельзя?!" — зло подумал Яков. — "Из всего нужно сделать тайну!"

Егор, выйдя из ванной комнаты, удивленно посмотрел на отца.

— Эммм, папа? Для чего тебе мой телефон?

— Я хотел узнать один номер, — смущенно сказал Штольман, сдаваясь.

— Вот, бери, пожалуйста, — разблокировал смартфон сын.

Яков задумчиво листал контакты.

— Я не вижу номер Ани Мироновой, — признал он нехотя.

Егор покосился на отца.

— Ой, да она у меня под другим именем записана, — захихикал сын и открыл контакт "Девочка-цветочек". На фото действительно была Анна.

Яков ревниво сверкнул глазами на сына, но промолчал.

— Могу подиктовать номер, — без всяких шуточек предложил Егор.

Так Штольман стал обладателем контакта "Анна".

Он решился позвонить ближе к позднему вечеру. На часах было 22.00 когда Яков, задумчиво смотря в окно, набрал заветный номер.

Анна взяла трубку после первого гудка.

— Алло, — чуть утомленным голосом сказала она.

— Аня? — спросил Штольман.

— Да, Яков Платонович, — немного удивленно ответила девушка.

— Не отвлекаю вас? — осторожно спросил Штольман.

— Тут еще учебы часа на полтора, — иронично сказала девушка.

Господи, бедная трудяга.

— Аня! Отдай телефон! — завопила рядом маленькая девочка, очевидно сестренка. — Супермишка будет искать фиолетовый мед! Он же сейчас проиграет! Там серые зайцы злые атакуют!

— Подожди, милая, — обратилась к сестре Анна.

— Я звоню только сказать, что видел местный репортаж новостей, там сказали, что преступник, сбивший детей, задержан. Я так понимаю, все благодаря вашей информации.

— Да, папа говорил, — согласилась Анна, — это очень хорошо, что преступник больше никого не покалечит. Он же делал это специально и не один раз.

— Надеюсь, наказание будет максимально суровым, — признался Штольман, — сбивать людей ради развлечения...

— Он не совсем психически здоров, вы же понимаете, Яков Платонович, старая контузия, алкоголизм, наверняка энцефалопатия.

— Да, но,скорее всего, это лишь ужесточит приговор.

— Папа тоже так говорит, — подтвердила Анна. — Я очень рада, что убийцу поймали.

— Признаться, я восхищен, я в недоумении, как вообще это возможно, этот ваш дар.

— К счастью, это происходит со мной не столь часто, а то помочь всем убитым было бы проблематично, — с улыбкой сказала Анна.

— Аня, ты долго! — возмущалась девочка. — отдай телефон!

— Кажется, скоро придется отдать вашей сестре обещанное. Просто хотел сказать, что вы — необыкновенная. Столько всего. Учитесь отлично, с сестренкой нянчитесь бескорыстно, работаете... А еще эти ваши видения! — искренне восхитился Штольман.

Аня смутилась.

— Многие мои сверстницы работают, помогают дома, ну разве что видения..., спасибо, мне очень приятно от вас это слышать. Признаться, не ожидала.

— Вы простите меня за... все. Не думайте, я все помню. И аварию, и другие... инциденты. Не знаю, что на меня тогда нашло. Я вел себя неподобающе.

— Кто старое помянет, тому глаз вон? — развеселилась Аня. — Я согласна.

— Отдааай телефооон, — вопила вредная Тонька. — Я скажу мааааме, что ты не даешь!

Штольман услышал звуки борьбы и как телефон полетел на пол.

— Яков Платонович, — извиняясь сказала Аня под детский вой. — Простите, мы не сможем пока поговорить. Тоня не даст.

— Я вам еще позвоню? Завтра? — осторожно спросил Яков.

— Я буду очень ждать, — с едва сдерживаемой радостью ответила Аня.-До завтра, Яков Платонович.

— Доброй ночи, Анна.

Штольман закончил звонок, и Аня разочарованно посмотрела на экран.

— Ты все? — радостно спросила Тоня. — Все — все?

— Да, забирай, — вздохнула старшая сестра.

Аня взволнованно встала и заходила по комнате. Мысли путались, щеки горели. Яков Платонович позвонил ей?!

Яков пару раз прослушал звонок.(У него стояла программа для записи разговоров). Да, у Анны не младшая сестренка, а маленький домашний тиран.

Он вслушивался в малейшие ньюансы голоса милой собеседницы. Вроде нотки радости, да? Удовольствия? Или же он слишком навязчив, а остальное придумал?!

Яков ворочался без сна больше часа. Думал, анализировал, взвешивал то, что никак не поддавалось логике и анализу. Чувства. Их было много. Их было столько, целое море под потрескавшейся ледяной коркой.

Мелькнуло уведомление. "Анна Миронова отправила вам фото"

Волнуясь, как мальчишка, он открыл сообщение. Господи, что же там?!

Но девушка его мечты была весьма оригинальна. Она отправила картинку с зайчиками. Двумя. Зайчики, голова к голове безмятежно жевали траву и были этим счастливы...

Яков удивился. Зайчиков ему еще не присылали.

Вот и понимай, как хочешь, Штольман!

Примечания:

Знаю, что меня не было очень долго, неделя вышла не простая. Писала урывками.

---

Яков в ночи, лежа в постели, удивленно разглядывал присланную ему на телефон яркую картинку с зайчиками. Ушастые, голова к голове, жизнерадостно так и дружно жевали травку.

"Что бы это значило, Аня?! — раздумывал он. — Игра у вас с занудным Яковом Платоновичем такая?! Может, он вообще не в состоянии понять логику девушки 20 лет? Что это вообще такое, и что за звери? Зайчики? До Пасхи вроде далеко. А может, это кролики, присланные с неким эротическим подтекстом? Значат ли кролики готовность к хм... чему то спонтанно-эротическому, но вряд ли."

Мысли Штольмана невольно потекли в отнюдь не невинном направлении, он живо представил девушку, отправившую сообщение, в облегающем боди, с ушками и милым пушистым маленьким хвостиком и чуть не застонал от желания. Вот чертовка, кроликов ему на ночь глядя отправила!

Яков лежал, сцепив зубы и пытаясь успокоиться. В мыслях была лишь Аня.

Мечты мужчины прервались, и все о мотивах отправителя выяснилось, когда картинки неожиданно полетели сплошным потоком. Таинственный собеседник присылал все новые и новые сообщения. Теперь это были скрины с какой-то детской игры, и Яков догадывался с какой. Супермишка и серые злобные зайцы заполонили его смартфон. Несколько десятков картинок без перерыва!

Ясно, никаких вам, Яков Платонович, эротических намеков никто не отправлял. Размечтались! Тем более, приличная студентка. Больше было похоже на то, что это знаменитая Тоня в ночи развлекается, завладев смартфоном сестры. Сама девушка, наверное, уже десятый сон видит и не в силах пресечь это безобразие. Сестренка у Анны выросла такая, что палец в рот не клади. Кто вообще занимается воспитанием этого сумасбродного ребенка? Запустят, и вырастет второй дядюшка-цыган, чуть что провоцирующий драки.

Про себя особо ворчать не получалось. От неожиданного общения с семейством Мироновых Якову стало на удивление весело. Он даже отправил Тоне картинку плюшевого мишки, держащего букет цветов, и с хорошим настроением быстро уснул.

На утро Штольман обнаружил еще несколько десятков самых разных картинок, уже из памяти смартфона. Среди них были Анины скриншоты. Усердная студентка действительно много училась. Научные статьи соседствовали с редкими комплексами физических упражнений и уроками макияжа. Наверное, нехорошо подглядывать, но страсть, как интересно! Рецепты пирогов, скриншоты с маркетплейсов...

Не получая больше ответа, маленькая девочка угомонилась лишь к половине первого. А может, негодница, просто телефон спящей сестре разрядила!

Сегодня в клинику Штольман ехал в приподнятом настроении. Вдруг он заметил, что размяк, что ли... Больше его не волновали ни ямы на дорогах, ни высохшая, но так никем так и неубранная полынь на центральных улицах. Все казалось умеренно хорошим. В мягких таких, радостных тонах. Даже люди казались приятными...

Тем разительней был прием в клинике. Пришел вечно недовольный пациент Рахов — вроде бы успешный мужчина, перенесший полгода назад вполне удачную замену коленного сустава и уже неплохо разработавший его.

— Ну что же, Дмитрий Владимирович. Рентгенограмма у вас — не придерешься. Объем движений сустава хороший, функция отличная. Чем же вы недовольны? — дружелюбно спросил Штольман.

— Я его чувствую! Сустав! — устало, но раздраженно прошипел пациент. — Родной не чувствовал!

Доктору Штольману на миг показалось, что Рахов его сейчас покусает от раздражения.

Яков, глядя на столь недовольного больного, поневоле пристальней изучил снимки, но так ничего не обнаружил. В поисках несовершенств сустава пришлось отправить Рахова на компьютерную томографию. Для очистки совести Штольману хотелось полной, 100% удовлетворенности пациента операцией, но внутренний голос подсказывал, что этого не будет. Максималист и перфекционист Яков Платонович иначе не чувствовал себя хорошим хирургом, но такие случаи бывали.

Рахова, скорее всего, банально нужно было отправить к психиатру, чтобы лечить недиагностированную депрессию. К сожалению, хронический дискомфорт и боли много месяцев, а то и лет давят на психику и далеко не все пациенты способны справиться с этим самостоятельно.

К обеду Яков опять взял в руки телефон. Было любопытно, заметила ли Анна утром художества сестренки и как на них отреагировала. Это был забавный контраст — своевольная Антонина и спокойная, воспитанная Анна.

За обедом в буфете компанию ему составила секретарь, несколько заведующих отделениями, компания подбиралась довольно теплая, но разношерстная.

Повара знали довольно аскетичные предпочтения главного врача и накрывали ему неизменно похожие блюда. Суп без зажарки, салат, мясное. Понемногу, а то не хватало еще переесть. Штольману вполне было вкусно и сытно. Дело привычки.

А вот большинство коллег, на его вкус, питались безобразно. Впрочем, это их дело. Фастфуд, жареное, нагромождение бесполезных углеводов. Ирина Витальевна частенько баловалась булочками.

— Яков Платонович у нас опять на подножном корме! — без всякой субординации хохотнул его ровесник-эндокринолог и пододвинул себе тарелку жареной картошки со свининой. Глядя на намечающееся брюшко коллеги, Яков сдержанно промолчал. Все люди взрослые, образованные и сами хозяева своему телу! Вот только пациентам прописывают отказ от лишних трансжиров и курения... Самим бы тоже не мешало соблюдать эти рекомендации. Глупо выглядит эндокринолог с лишним весом, одышкой, выглядящий на 10 лет старше своего возраста. Как самому только хочется.

Сидеть во время обеда со смартфоном было невежливо, но удержаться не было никаких сил. Он хотел общения с этой девушкой.

Увидев входящее сообщение от Анны, Штольман обрадовался, словно солнышко увидел. Всего лишь два смущенных смайлика, но что за ними стоит! Все ночные художества сестренки были аккуратно подчищены. Яков усмехнулся, представив лицо Анны, обнаружившей такую обильную ночную переписку своей хулиганки-дошкольницы.

Надо же, занятая старшая барышня в мессенджер до обеда даже не заглянула и умудрилась увидеть письмена сестренки только к обеду. Похвально, Анна Викторовна, такое усердие к учебе. Он лишь надеялся, что девушке с таким графиком удается высыпаться...

-

На четвертой паре студенты Штольмана удивили. 402 группа пришла слишком веселая, причем все учащиеся были с примечательно бездонными, почти черными глазами. Ох, ну и красавцы. Все понятно.

Когда Яков Платонович заходил в кабинет, веселые "вампиры" как раз делали коллективное фото.

— Яков Платонович, мы писать не сможем! — объявили черноглазые девицы со второго ряда.

Ясно. Не иначе как мидриатики друг-другу в глаза радостно капали и глазное дно изучали. Интересно, каждый год такой цирк?! А на хирургию, видимо, можно приходить и в таком виде, по логике другого преподавателя.

— Дайте угадаю. Офтальмология? — поднял бровь Штольман и скорчил злобное лицо для острастки.

В воздухе замаячило грозное слово "отработка". Студенты загрустили и начали растерянно переглядываться.

Штольман вдруг обнаружил, что не хочет сердиться. Ведь среди дурашливых юнцов могла быть и Аня, тоже с расширенными зрачками и не способная сносно записать лекцию. Студенты, они же не виноваты.

— Ладно, кто не сможет писать, возьмете флешку с материалом, — пожал плечами и махнул рукой Штольман. — После следующей лекции сдадите сразу два конспекта.

--

За пару кварталов до дома Яков увидел интересную компанию. По длинному пути из городского парка шли Егор и Анна, оба груженые, как рабочие лошади. Сын, явно напрягаясь, тащил полненькую девчушку лет трех-четырех, а худенькая длинноволосая девушка стойко держала начавшего стремительно набирать вес лабрадора. Восьмимесячный Малыш палевого окраса был вне себя от восторга. Вот оно, счастье! Можно и всю жизнь на ручках проездить. Зачем учиться ходить? Отдуваясь, молодежь успевала весело болтать.

Штольман разозлился. Егору было вредно таскать тяжести. Он слишком долго подлечивал ему спину, в 16 лет мышечный корсет еще недостаточно крепок. Физическая нагрузка должна быть дозированной. Тоня, конечно, девочка славная, но толстопопенькая, пусть ходит ножками, ей полезно! Аня же вообще девушка хрупкая, мышц у нее и вовсе немного, чтобы эдакого коня, высунувшего язык от восторга, на руках тащить.

Подумав мгновение, Штольман решительно остановился и сердито открыл окно, не утруждаясь тем, чтобы выйти из машины.

Аня увидела перед собой новый японский джип.

Отчего то она сразу поняла, кто это. По мере приближения к машине ее сердце начинало колотиться все быстрее и быстрее. А может быть, это Малыш такой тяжелый, и у нее поэтому тахикардия?

Слишком уж машина выделялась из остальных. То ли слишком хищные изгибы, то ли не в меру тонированные стекла. Разве сейчас вообще можно так ездить?! А еще правилам ПДД ее учил...

— О, пап! — обрадовался Егор. — А мы домой идем!

— Давно гуляете? — сухо спросил Штольман.

"Опять чем-то недоволен" — растерянно подумала Аня, но улыбнулась.

— Около часа, — дружелюбно сказала она.

— Садитесь в машину, — ворчливо сказал Штольман. — Егор, я надеюсь, твое мохнатое чудище уже справило нужду?

— Да, но Малыш вполне может захотеть еще! — коварно сказал сын.

— Значит, будешь чистить салон, — охотно кивнул Штольман. — Аня, садитесь!

— Тонечка, пойдем в машину! — послушно сказала Аня.

Но не тут то было.

— Нет, дядька злой! — вынесла вердикт сестренка, — Он не любит Тоню! И собачку! А она совсем мало какает! А вдруг я тоже захочу в туалет?!

Якову стало обидно. Сейчас Аня возьмет вредную Тоню на руки и уйдет.

Однако девушка присела рядом с сестренкой и что-то сказала ей.

Девочка с восторгом уставилась на Штольмана, развернулась и понеслась к машине. Она буквально запрыгнула на заднее сиденье. Взяв собаку на руки, Егор сел рядом с Тоней. Намеренно.

— Садитесь вперед, Аня, — мягко сказал Яков, однако он не предлагал, а словно распоряжался.

Привык командовать.

Вздохнув, девушка осторожно потянула к себе ручку, думая в тот момент, что оставляет на хроме свои отпечатки. Просто машина очень уж идеальная. Ни пылинки. А тут они все с прогулки!

Раздался упругий щелчок, одновременно с которым дверь поддалась ей навстречу.

В нос ударил аромат чего-то дорогого, смешанного с кедром.

Аня улыбнулась и села рядом, целомудренно сведя колени.. Яков Платонович в безукоризненном костюме. Красивый, словно из журнала. Она подергала ремень безопасности. Хитрый механизм никак не хотел открывать свои тайны. Яков повернулся и слегка прищурился. Этого хватило, чтобы сердце у нее снова забилось как бешеное. Глаза у него голубые, пронзительные, словно рентген. В них было превосходство ума и опыта, которому она целиком проигрывала.

Штольман наклонился и одним уверенным движением застегнул Анне ремень безопасности.

— Спасибо, — смутилась она.

Яков неторопливо вырулил на полупустую дорогу. Сидеть рядом с Анной было чертовски приятно. Особый вид удовольствия видеть ее в своей машине.

— А что вы сказали сестре? — улыбнулся он девушке.

— Что это вы ей вчера прислали картинку с мишкой, — рассмеялась Аня. — Тоня думает, что вы тоже фанат Супермишки.

По пути Яков мельком взглянул на щенка. Малыш совершенно не выглядел уставшим.

— Егор, собака много сама передвигалась? — вкрадчиво спросил он. В его расслабленном, чуть грубоватом голосе отчетливо слышалась ирония.

— Не особо. Он ленится даже ползти. Тренажер свой вообще терпеть не может, — начал оправдываться сын.

— Если хочешь, чтобы Малыш выздоровел, нужно его принудительно разгуливать, хватит жалеть увальня. Он же забыл как пользоваться лапами! — возмутился Штольман.

У Ани возникло острое желание незамедлительно выполнять все задания Якова Платоновича. Очень уж внушительно он все говорил. Даже Тонечка прониклась и затихла.

Но у Егора, очевидно, был к отцовским инструкциям иммунитет.

— Да как, пап, если он садится на мягкое место и идти не хочет?! — изумился парень.

— Будешь жалеть, у щенка не будет стимула преодолевать беспомощность. Положил его на землю и отошел метров на 10. Хочет к тебе, пусть сам преодолеет это расстояние. После дашь лакомство, — посоветовал Яков.

— Ну ты и садист, — рассмеялся Егор. — Живодер!

Аня еле сдержала смешок. Она была с Яковом Платоновичем согласна. Малыш неплохо изучил своего молодого хозяина и просто веревки из него вил.

— Значит будешь ему до его собачьей старости брюшко во время туалета поддерживать! — пожал плечами отец.

Аня укоризненно мельком глянула на Штольмана.

— Сначала завезем девочек, — объявил Яков. — Аня, какой у вас адрес?

Аня сказала, где живет и объяснила, как доехать.

Яков ехал и чуть не мурчал от удовольствия. Такая красивая и славная девушка рядом, впору впасть в экстаз от этой картины. И аромат от нее нежный такой, девичий. На мгновение сильно захотелось, чтобы Аня всегда вот так и ездила с ним. А он будет возить ее куда нужно... Почему нет?!

К сожалению, Приозерск — городок небольшой и минут через десять без пробок они были уже у красивого дома Мироновых.

Яков оценил и район, и застройку. Дом был как на картинке из интернета. Малоквартирная кирпичная постройка с гаражом для каждой семьи.

— Спасибо, Яков Платонович! — с улыбкой произнесла Аня. — Пока, Егор!

— Тоня?! — сердито добавила девушка, намекая, что неплохо бы попрощаться со взрослыми.

Тоня выскочила из машины, помахав только Штольману телефоном сестры.

— Пошли, дорогая! — улыбнулась девушка, опять взяв трехлетку на руки.

Опять она ее таскает! Яков как врач и как не врач не мог смотреть на это наплевательское отношение девушки к своему позвоночнику. Но не выговаривать же ей... опять. Временами он ненавидел свое занудство, но и поделать с собой ничего не мог.

Аня проводила глазами сердитого Штольмана и развеселилась. Не так уж она его и боялась. Он смешной, когда злится на всякую ерунду.

Вечером Яков, как и обещал, позвонил Ане. Набирая номер, он надеялся, что на этот раз аппарат не пленен ее младшей сестрой.

Оказалось, что нет. "Абонент вне зоны действия сети." Час, два. Глядя на запись в мессенджере "Была три часа назад", Штольман загрустил. Они же договорились? Аня не хочет продолжать разговор? Или опять работает?!

Набрать городской номер травматологии было несложно, но как то некрасиво, что ли. Он, словно отвергнутый ревнивый поклонник разыскивает жмущуюся от него девушку. Что может быть хуже?!

Через некоторое время телефон Анны появился сети. Через мгновение ему прилетело сразу две фотографии — график дежурств, где фамилия медсестры Мироновой соседствовала с фамилиями неведомых женщин и фото длинного больничного коридора.

Так и есть. У нее дежурство.

— Забыла предупредить. Я перезвоню утром? — написала Аня.

"Нет уж. Пора заканчивать этот испорченный телефон." — сердито подумал Яков.

— Нет. Не нужно, — быстро написал он.

"Все равно ничего не выйдет с ней"

Аня отправила огорченный смайлик и, выключив телефон, побежала оформлять очередного поступившего. Да что он опять так?!

Через полчаса, расстроенная, она вновь включила аппарат.

"Я сам завтра заеду, чтобы отвезти вас домой" — прислал ей сообщение Яков Платонович.

— Но мне на пары?! — изумленно написала в ответ Аня.

Кажется, Штольмана это не смутило.

— Значит, отвезу на пары, — пришло ей новое сообщение.

Аня со счастливой улыбкой смотрела на погасший экран. Он не злится.

Вдруг опять мелькнуло уведомление.

Ей тоже достался мишка. С сердечком.

Яков выехал за Анной пораньше, а встал мужчина вообще еще два часа назад. Чертыхаясь, он прогулял под брюхо лохматого увальня и даже немного потренировал его. Дома не сиделось, настроение, несмотря на ветреный ноябрьский день и промозглое утро, было приподнятое. Так или иначе Аня согласилась провести с ним это время. Это было почти свидание и предвкушение от него было такое, что чуть мурашки по коже не бежали. Последний раз чувства подобной остроты он испытывал будучи подростком.

Лицо Штольман побрил до скрипа, душ принял особенно тщательно, воспользовался любимой туалетной водой, надел хороший рабочий костюм и любимую рубашку, выбрал запонки и сбежал, чтобы не слушать развеселые комментарии сына...

Глупо, но к Анне хотелось приехать таким неотразимым, чтобы эта девушка двадцати своих юных лет почувствовала и решила, что он для нее — прекрасный вариант. Яков не думал, не загадывал далеко вперед, возлюбленный, друг, любовник, какая разница, как эти отношения могут называться. Он приложит все усилия, чтобы они ей нравились и были прекрасны. Один отказ, довольно чувствительный, он уже огреб, не хотелось бы нарваться на второй, не менее бурный и решительный.

Хотя, в глубине души, он себя хорошим вариантом для Анны вовсе не считал. У него сложный характер и полная голова заморочек. Но все же, где-то вместе пополам с самокритикой жила надежда: а вдруг что-нибудь, да получится...

Он заехал на мойку, и отмыл и без того чистый автомобиль до блеска.

Аня тоже после дежурства добрых полчаса (для нее это было много) наводила марафет. Она приняла душ, долго терла себя мочалкой, потом сушила волосы феном и тщательно их расчесывала. Укладочного средства у девушки с собой не было, поэтому она, оценив чрезмерную пышность кудрей (просто копна какая-то получилась!), решительной умелой рукой скрутила высокий пучок. Так было и романтичней, и строже. На свидание и на пары такая прическа вполне пойдет!

Анна достала в сестринской из шкафа запасное чистое шерстяное платье с воротничком. Чуть надушилась, нанеся капельку духов из дорожного флакона на шею и запястья. Она же все-таки как девушка с Яковом Платоновичем встречается, а не как студентка или подчиненная. А дама должна пахнуть юностью, ветрами и туманами, а не усталостью и дежурством! Хотелось, чтобы Яков Платонович увидел ее и почувствовал, что она та самая женщина, в которую можно влюбиться и с которой можно иметь отношения. Не только те, которые Яков ей месяц назад предложил. Что-то более достойное. А то если он предложит ей что-то подобное еще раз... Ух! Она не знала, как отреагирует. Разревется или пощечину даст. Или согласится?! Лишь бы не напрямую опять все это говорил, а то с него станется. С одной стороны, пошлость неимоверная, а с другой стороны, а что же, двум симпатизирующим друг-другу людям жениться сразу?! И не посоветуешься ни с кем о таком.

Дядя ей рассказывал, что некоторым мужчинам, особенно тем, кто пережил разрыв, особенно внутренне сложноорганизованным людям, нужно время, чтобы восстановиться. Может, и Штольман такой? Похож типаж.

Дежурный ординатор, Сережа Зайцев, казалось, все никак не хотел отпускать ее. Придумывал какие-то дела, потом завел дурацкий разговор и, наконец, нахально вызвался проводить. Сергей шел, размахивая дурацким жеваным, видавшим виды пакетом, а Аня мечтала, чтобы он поскорей отстал.

— Тебе в какую сторону, Аня? — смущенно спросил доктор.

— За мной заедет мужчина, — честно сказала девушка.

— Ладно, тогда до скорого! — излишне бодро ответил парень, а сам сник, хоть и не подал вида.

Выходили они из приемного покоя вместе. Аня шла и чуть не подпрыгивала в предвкушении встречи.

Она с удивлением увидела машину Штольмана во дворе больницы. Как правило, миновать пост охраны и шлагбаум гостям и посетителям клинической больницы не удавалось. Чтобы заехать на территорию нужен был пропуск. И не просто пропуск, а пропуск работника медцентра. Но джип Якова Платоновича во всей своей красе сиял под окнами приемного покоя, значит ему, каким-то образом охрану удалось убедить.

Сам мужчина мечты ждал ее снаружи. Аня залюбовалась Яковом Платоновичем, щурящимся от утреннего солнца. Неужели этот неотразимый человек приехал, чтобы забрать ее с дежурства?! На Штольмане было черное классическое укороченное пальто и весь он был, конечно, одет с иголочки. Ни пылинки. Как из рекламы модного журнала. На мгновение Аня даже опешила от такого пижонства. Вот что она делает? Он же специально ее обольщает, а она бежит к нему со всей своей искренностью, в простом шерстяном платье и вовсе не трендовой модели... Стало страшновато, что этот мужчина разобьет ей сердце. Или не разобьет?! Ну зачем ему специально это делать?

Яков, увидев свою зазнобу с другим, недовольно поднял бровь. Было неприятно. Конечно, он знал, что за Аней частенько волочатся разные типы, но наблюдать это воочию было возмутительно. Это что за прилипала? Наверняка начинающий докторишка какой-то, еще и с измятым пакетиком! А посмотрел-то как злобно. Иди, мальчик, девушка уже занята! И вообще, Анна Викторовна не твоего поля ягода, — желчно подумал Штольман.

Однако незнакомый доктор быстро ретировался, а Анна, чем больше подходила к Якову, тем больше расцветала. С тем, другим, она так не сияла.

— Доброе утро! — сказала девушка приветливо, но немного настороженно.

— Доброе утро, — неловко улыбнулся Яков. — Рад вас видеть.

Он взял ее за руку и довел до пассажирского места, аккуратно открыв дверь.

Дождавшись, пока Анна сядет, Штольман вернулся за руль. Было полное ощущение, что он заполучил себе долгожданное сокровище. Надо же, вот так взяла и согласилась провести с ним время. Голова плыла от коктейля гормонов счастья и удовольствия.

Аня честно пыталась смотреть на дорогу, но все равно голова упрямо поворачивалась в сторону водителя, а на лице сияла дурацкая нескромная улыбка. Якова Платоновича хотелось разглядывать во все глаза и наслаждаться зрелищем. Какой он сегодня красивый, какой-то особенный, что ли. Сердце замирало от радости, что вот этот мужчина, в повседневной жизни такой неприступный, вдруг взял и заехал за ней. А ведь за ним столько девчонок бегает и даже преподавательницы сохнут, и никому он не давал предпочтения, всех сторонился!

— Как прошло утро? — осторожно улыбаясь, спросил Яков.

Он все время мельком смотрел на девушку, словно проверяя ее реакцию, неосмотрительно отвлекаясь от дороги.

— Ночь была достаточно спокойная, пациентов поступило мало. Мне хватило времени даже к семинару подготовиться. Утром сдала дежурство, собралась и вот, вышла к вам! — доверительно поведала о последних событиях ночи и утра Аня. — А вы?

"А я за работой в кабинете частенько пялился на телефон в ожидании сообщения от тебя"

— Я... ничего особенного, я ведь дома ночевал!

Яков улыбнулся с хитрым прищуром, явно собираясь что-то предложить. Аня подняла брови, словно спрашивая, что же он хочет сказать.

— Я хотел узнать завтракали ли вы, — ответил ей Яков.

Аня удивилась, услышав вопрос про еду.

— Честно говоря, я с такой скоростью собиралась, чтобы выйти к вам побыстрее, что последнее о чем думала, это завтрак! — искренне пожала плечами она.

— И на весь день на пары, — хмыкнул Штольман. — Так я и думал!

Аня кивнула, словно это было само собой разумеющимся, и она частенько недоедала. Студенты часто голодны, как молодые волки!

— Тогда едем в кафе, завтракать. Вы не против? — уточнил Штольман.

— Я за, — зарделась девушка.

— Ну вот и отлично. Я знаю хорошее фермерское кафе, там мы с Егором частенько берем еду на вынос, — поделился Яков. — Советую выбрать сырники.

Очень быстро они подъехали к небольшому ресторану при известной гостинице. Судя по вывеске, завтраки здесь подавали в деревенском стиле. Эдакие пельмени, вареники, драники, блины с маслом.

Аня невольно подмечала, как Яков, мимоходом, дарит ей очень много тепла и внимания. Он был безукоризненно галантен, помогал выйти из машины, открывал дверь, обнимал за плечи, принимая пальто. Это было очень приятно. А еще ее кавалер все время смотрел на нее.

Девушка мельком изучила меню. Хорошее.

Подошедшая официантка не могла удержаться, чтобы не стрельнуть глазами в Якова. Ответной реакции, правда, не дождалась. Противный, с ее точки зрения, высокомерный мужчина даже внимания на нее не обратил, рассеянно мазнув взглядом.

— Мне, пожалуйста, рисовую кашу и сырники, — сделала заказ Аня.

— Мне двойной эспрессо, — сказал Штольман.

Аня распахнула глаза, протестуя против такой аскезы, но ничего не сказала.

Пока готовили заказ, Яков решился поговорить на весьма щепетильную, но интересующую его тему.

— Я хотел спросить про вашу сестру, Аня...

— Да? — удивилась девушка.

— Вам не кажется, что она сильно вольная девочка? — немного смягчая тон, резанул сразу правду-матку Штольман.

Аня сильно смутилась.

-Нет, только не подумайте, что я ругаюсь, или хочу как то вас обидеть. Но Аня, ваша трехлетняя сестра спит в обнимку с вашим телефором, ночью буквально делая, все, что хочет. Это же неправильно!

— Я знаю, — признала его правоту девушка и тут же рассмеялась. — Но, Яков Платонович, мои возможности как воспитательницы сильно ограничены. Я же всего лишь старшая сестра, авторитета у меня перед Тоней немного. Если чуть поднажать, Тоня несется жаловаться маме. В такие моменты я в растерянности!

Аня иронично пожала плечами и отпила из чашки принесенный ей чай.

— Извините, — смутился Штольман.

— Ничего, ваш вопрос вполне закономерен, — успокоила его девушка. — Меня периодически все спрашивают. Тоня и в саду веревки из воспитателей вьет...

Яков осторожно отпил обжигающий черный кофе. Аня азартно отломила ложечкой сырник и попробовала. Очень вкусно, просто идеально! Она тут же отломила еще кусочек.

— Понравилось? — обрадовался ее непосредственной реакции Штольман. — Бесконечно можно смотреть на три вещи: как течет вода, как горит огонь и как люди ищут идеальный рецепт сырников. Я, кажется, нашел. Здесь самые вкусные, что мы с Егором пробовали.

— Да, действительно. Долгое время до этого, как оказалось, я ела просто жареный творог! — рассмеялась Аня, но тут же осеклась. — А почему вы не едите? Вкусно же?!

— Завидую вашему молодому аппетиту, — покачал головой Штольман. — До обеда не могу проглотить ни крошки. Старая привычка оперировать на пустой желудок. Мне кажется, мой уровень глюкозы стабилен до самого обеда.

— Дело привычки, — кивнула Аня.

— Ну и вы все еще растете, — задумчиво сказал Штольман, мягко смотря свою спутницу.

На самом деле он разглядывал ее пальчики. Красивые, тонкие, с хорошими, здоровыми розовыми ноготками. Хотелось взять девушку за руку... Что же он медлит?

Аня замерла, потому что Яков осторожно взял ее за руку и погладил большим пальцем ее кисть. Он соскучился и вообще только и делает, что сдерживается.

Девушка вспыхнула и улыбнулась. Как реагировать в ответ, она пока не понимала. Яков осмелел и накрыл ее руку второй ладонью.

Так они посидели несколько мгновений.

— Наверное, нам пора, — вздохнула Анна. — Первая пара начнется через двадцать минут.

По дороге в институт Якову Платоновичу позвонили. Бросив на Анну короткий, извиняющийся взгляд, он начал длинную деловую беседу, частенько морщась, словно от зубной боли, а на самом деле от раздражения. В конце беседы он сердито обратился к звонившему:

— Антон Львович, "Академия здоровья" вам не беззубый ИПшник, если завтра денег на нашем расчетном счету не будет, ждите претензию и скорый вызов в арбитраж.

Собеседник пытался что-то возразить, но Штольман еще более сердито добавил:

— Разговор окончен.

"Такой контраст... решительный и сердитый на службе и очень осторожный в личных отношениях!" — подумала Аня.

Машина Якова Платоновича подъехала к парковке института.

— Извините, Аня, беседа дурацкая. Я сегодня работаю в клинике, — сказал мужчина и поцеловал девушке руку. — Хорошего вам дня.

Аня зарделась, но потом взяла себя в руки и, осторожно наклонясь, поцеловала Якова Платоновича в щеку.

— Спасибо за завтрак, — с нежностью сказала она.

— Я вам позвоню? — спросил Штольман.

— Буду ждать, — счастливо кивнула девушка и потянулась к ручке двери.

— Сидите! — приказал Яков Платонович, вышел, обогнул машину и открыл ей дверь.

При всем честном народе.

На ступенях института стояли студенты, халаты белели то тут, то там.

Штольман невозмутимо дал Ане руку и помог выйти из машины.

На них смотрели многие, но Анна забыла об окружающих людях, а Штольману было все равно, что их увидят. Девушка для него значила больше.

— До встречи, — тихо сказал Яков Платонович, пожал ей пальчики и посмотрел, как Анна поднимается по ступеням.

После этого он рассеянно кивнул кому-то поздоровавшемуся, посмотрел на часы и вернулся в свой джип.

— Ну и ушлая же ты, Миронова! — фыркнула ей девочка с пятого курса, у которой Штольман тоже вел занятия. — Давно с ним ездишь?!

Ее товарки покосились одинаково недобро.

— Поматросит и бросит! — заржала другая. — А ты на вакуум побежишь. В его же клинику! Со скидкой!

Аня покачала головой и промолчала. Ну что за грязь? Она не стала ничего объяснять. Во-первых, реакция у студенток бурная и недобрая, а во-вторых, что же, ругаться на ступеньках?! По себе, что ли, судят?

Настроение испортилось. Едва сдерживая себя, Аня прошла в аудиторию. Мелькнуло уведомление. Девушка посмотрела на экран. Яков прислал ей ее же фото. Тайком сфотографировал ее в кафе. На снимке она стояла в полоборота, снимая шарфик.

"Хорошего дня, Аня, и до скорой встречи!" — написал ей мужчина ее мечты...

Штольман утром проснулся от неожиданно настойчивых трелей домофона. Даже их сосед-"браток" себе такого не позволял.

Кого принес черт?! Но кажется трели были ему знакомы.

Его бывшая жена под такой аккомпанемент домофона частенько так возвращалась с ночных посиделок из кафе. В такие моменты Нина хотела всего и сразу: есть, спать, в туалет, излить домашним душу откровениями о своей сломанной судьбе...

Егор первый добрался до домофона.

— Да слышим мы, не глухие! Спим. Рань такая, — возмутился парень и нажал кнопку открытия двери.

— Это то, о чем я думаю? — обреченно взъерошил волосы Штольман.

— Это Нина, — сморщился, как от испорченного, Егор.

Подросток выглянул в окно.

— Нина и ее козлина. В машине дожидается. Видимо, решил не заходить, царь...

— Смотри, не дерзи ей, Егор. Помни, мама, чтобы сейчас не наболтала, ждет ребенка. Приедет и уедет, терпеть ее, по всей вероятности, не долго. — предупредил Штольман.

— А пусть нам тоже не хамит. Сейчас начнет цирк с порога, — возмутился подросток.

Яков пошел сам открывать дверь квартиры.

Нина, ничуть не смущаясь, вошла в жилище бывшего мужа. Она тут же скинула свою шикарную легкую шубку в руки Якову. Скинула бы на пол, если бы хозяин квартиры не подставил руки.

Мужчина покачал головой и аккуратно повесил верхнюю одежду на плечики.

— Привет, Штольман. Собачатиной жутко воняет! — тут же сообщила Нина и сморщила носик.

— Привет. Какими судьбами?! — поинтересовался Яков.

— Да вот, я к вам буквально на полчасика... Посмотреть, как живет мой сын. Кровь, понимаешь, не водица. Я скучаю и вообще, в последнее время, стала такой сентиментальной...

Нина вытерла несуществующие слезы.

Яков осторожно оглядел бывшую жену.

Очень миниатюрную фигуру Нины симпатично облепил дорогой вязаный костюм с юбкой. Холмиком возвышался живот. Недель шестнадцать беременности... — навскидку, без особых эмоций подумал Штольман.

Нина увидела выглядывающую из-за двери собаку и сморщилась, как от лимона.

— Якоб, я даже не буду спрашивать, что это за лохматое недоразумение. Закрой его где-нибудь, пока я здесь! — приказала гостья.

Яков как вежливый человек, выполнил просьбу бывшей жены. Вернее, приказ. — Да, кстати, он ничуть не пахнет, заметил Штольман. — Мы его моем чаще, чем себя.

— Вы просто привыкли, впитали в себя эту вонь, — ответила Нина, морщась от отвращения.

Женщина прошлась по комнатам.

— Обставились, конечно, не огонь... В сетевых магазинах по акции мебель брали? Так обычно съемные однюшки обставляют. Очень убого, — покачала головой "мама".

— Нам все нравилось, — недовольно буркнул Егор, — по крайней мере, до того, как ты приехала... Думали, у нас уютно, но просто, стильно и чисто!

— Прости, Егорка, я привыкла к другим условиям. Сейчас мне дешевый масс-маркет как никогда бросается в глаза, — снисходительно улыбнулась Нина.

Кстати, Нина, чем еще обязаны?! — строго спросил Штольман.

— Я думала, если моему сыну стало и вправду лучше, то познакомлю его с Кириллом. У нас скоро свадьба. Но я вижу, что в реале за год ничего не изменилось. Я вообще не понимаю, почему тебе приспичило снять с него инвалидность и выдавать за здорового! — взорвалась женщина.

— Ладно, я пойду в душ, слушать эти стоны очень неприятно! — уязвленно сказал Егор. — Очень мило пообщались, Нина, еще бы год не видел!

У Нежинской зазвонил телефон. Нина достала украшенный стразиками чехол, на экране смартфона высветилось "Кирюша". Егор замер от пошлости. Называть "Кирюшей" почти дедушку?!

— Да, дорогой. Нет, я уже выхожу, Кирилл. Естественно, встретили меня не очень, жестокие люди. Ну что ты, их не волнует, что я беременна...

Нина притворно всхлипнула. Да, да, уже иду.

Егор ушел в ванную, не смог перенести полный неприятия холодный взгляд матери.

Штольману захотелось перевести тему.

— Егор, я еще сегодня съезжу на работу. Встречаемся дома после 16.00... Как раз, успеем собраться на банкет.

— Ладно, все нормально, пап, — протянул, не оборачиваясь, Егор и быстро вышел из комнаты.

— Нина, ну что ты делаешь с ребенком, сколько можно по нему топтаться?! Пришла с утра, ерунды наговорила... — бессильно сжал кулаки Штольман.

Не кидаться же на женщину, тем более беременную!

— При нашем прошлом разговоре ты мне сказал, что с него сняли инвалидность, я и уши развесила. Но что я вижу? И нога, и рука по-прежнему плохо работают, речь у него далеко не идеальная. Зачем тащить парня на роскошную свадьбу с ВИПами? Кирилл его увидит, и сделает вывод, что я могу дать столь неполноценное потомство. Что он мне потом скажет, как ты считаешь? На дверь укажет? Я прошу тебя, Якоб, не веди его в люди! — на полном серьезе просила Нина.

— Ты раз шесть сказала "Его". Сына даже по имени назвать стесняешься?! Нина, не будь такой недалекой, тебе же не двадцать лет. Ты давно все знаешь про родовую травму Егора. Я тебе все неоднократно разжевывал. Те участки мозга, что погибли, уже не восстановятся, но другие могут взять их функцию на себя. Так и происходит на реабилитациях. По мановению волшебной палочки, сын не вылечится. Напомню тебе, при нашем знакомстве Егор почти не говорил и не ходил без опоры. За 10 лет огромный прогресс. Что тебе нужно? Он великолепно восстановился. Здоровый, красивый парень, учится. Остальное все только твоя гордыня, дорогая, — жестко сказал Яков.

— Ты обещал, что он прекрасно выглядит, но это не так! Ты обманул меня, Штольман! Поставил в неловкое положение перед людьми! — возмутилась Нина.

— Спорить мы можем бесконечно. Я как понимаю, завтракать с нами ты не будешь?! — ровно спросил Штольман.

Время взаимных ссор прошло.

Нина нервно надела перчатки и царственно кивнула, намекая, чтобы ей подали ее шубку. Яков не стал вредничать, и помог женщине одеться. К бывшей жене давно не было злости, скорее жалость, смирение, недоумение.

— Конечно же, я есть у вас не буду. Я не ем домашнюю пищу. К тому же Кирилл ждет меня в машине. Он очень ревнив. И вообще, я еле стою, так меня тошнит. И запах у вас ужасный... Я не придумываю. Запах неудачников!

Тут на кухню, радостно ковыляя на трех лапах, медленно припрыгал открывший дверь Малыш. Он был счастлив увидеть гостью все еще дома. Собака приветливо махнула хвостиком и, мимоходом, зацепила влажным языком руку Нины

— О, Боже, еще одно чудовище. Штольман, что это за комплексы, окружать себя юродивыми? — взвизгнула гостья и побежала к двери.

Малыш по-прежнему дружелюбно помахал светлым хвостиком. Он любил гостей.

Как только Нина ушла, в комнату вошел сын. Он специально дожидался, пока "мама" покинет квартиру.

Егор выглядел уязвленным, но вполне спокойным.

Отец и сын одновременно подошли к окну, посмотреть на Нину.

Водитель внизу почтительно открыл ей дверь, и женщина царственно села в кричаще дорогую машину.

— Дура! — с отвращением сказал Егор Штольману. — А я всего добьюсь, назло ей.

— Нужно не назло, понимаешь, нет там души, нет особых чувств ни⁷ к кому. Постарайся не злиться, Егор. Живи исключительно для себя. Для меня. Для близких, что у тебя будут... — обнял его Штольман. Сын с благодарностью уткнулся лбом в плечо отцу.

Звякнул телефон Якова.

Егор, подняв брови, с иронией наблюдал, как обычно невозмутимый отец с быстротой молнии метнулся к телефону.

Судя по скорости, с которой он схватил телефон, диагноз ясен. Отец влюбился! Егор благоразумно промолчал, продолжая наблюдать за ситуацией.

Яков открыл мессенджер, и лицо его просияло.

— Аня прислала фото из парикмахерской, — поделился Штольман с Егором и показал фотографию.

На фото улыбающаяся девушка делала селфи в салоне красоты, с удовольствием демонстрируя затейливые косы, переходящие в локоны.

"Идем с родителями на свадебный банкет к друзьям семьи" — написала она. — "Не теряйте".

— Смотри, пап, Аня, похоже, тоже идет к Елагиным! — обрадовался парень. -Так давай ей напишем, что мы тоже идем?!

— Пусть лучше будет сюрприз, — опустил глаза Штольман.

Он всерьез опасался, что Аня идет туда с кем-то другим.

— Опять тайны, условности, недомолвки, — закатил глаза Егор.

— "Очень красивая" — искренне написал Яков. — А как же работа?!

— Это вы меня как руководитель спрашиваете?! — весело уточнила девушка.

— И как руководитель тоже, — ответил Яков и поставил демонический смайлик с рожками.

— Я поменялась с напарницей! — ничуть не смутилась Анна и отправила смайлик с дерзко высунутым язычком, мол "бе!" — Потом отработаю!

— Желаю хорошо повеселиться. До встречи! — написал Штольман, а сам крепко призадумался...

Готовясь к свадьбе друзей семьи, Мария Тимофеевна все-таки настояла, чтобы вся семья оделась в похожем стиле. Виктор Иванович такие фокусы не любил, но своей любимой теледиве уступил. Елагины в своем приглашении рекомендовали придерживаться оттенков розового, лилового и золотого, поэтому Мироновы сообща выбрали глубокий лиловый цвет. Мама чуть темнее, Анне было предложено платье более нежного оттенка, Тоню же нарядили в лиловые кружавчики, и она была похожа на пухлого лукавого ангелочка.

Аня, примеряя наряд, восхищалась маминым вкусом. Нежное, длинное шелковое платье с петлей вокруг шеи, выгодно подчеркивало саму шею, плечи, грудь. Девушка и забыла, что у нее все это имеется.

Мама все хлопоты взяла на себя, успев заказать за баснословные для работающей студентки деньги просто сногсшибательный наряд.

— Тебе правда нравится, дорогая? — умилялась Мария Тимофеевна, обнимая дочь за плечи и заглядывая в зеркало.

— Правда, — искренне улыбалась Аннушка, неверяще разглядывая себя.

— Ты будешь самой красивой на банкете, за исключением невесты, разумеется! — прослезилась мама.

— Самый красивый будет торт! — заявила Тоня.

Пока Аня распаковывала аккуратный комплект бижутерии, Виктор Иванович иронично поглядывал на жену, усмехаясь чему-то своему, не озвучивая девочкам о чем он думает.

— Виктор, почему ты смеешься?! — завелась с пол-оборота Мария Тимофеевна.

— Я улыбаюсь, потому что мне кажется, что ты, дорогая, хочешь на свадьбе Елагиных просватать нашу старшую дочь. Интересно, за кого?! Уж не за одного из их оболтусов?

Аня с веселым недоумением обернулась на маму. Как такое в голову могло прийти! Только не за Елагинских мальчишек! Один мажор и не нагуляется лет до сорока точно, второй — маленький еще, любимый сын у мамы!

— Вообще, идея не плохая, — развеселился папа.

— А что, Аня, — закусила удила Мария Тимофеевна. — Елагины давно согласны. Хочешь за старшего, он в Лондоне учился, теперь такую должность занимает! А хочешь, за младшего?! Два года разницы, это, по нынешним временам, совсем немного.

— Мама, я себе сама жениха выберу! — категорично заявила Аня и зарделась.

Собственно говоря, в ее душе был один мужчина. Тот самый, который с недавних пор отправлял ей вечером красивые пожелания спокойной ночи. Пожелания, от которых она потом по полночи не спала, мечтая об объятиях.

— В больнице найдешь?! — всплеснула руками мама.

— А хоть бы и в больнице! Знаешь, многие доктора женятся на коллегах.

— Многие, да не все! — парировала Мария Тимофеевна, пока папа с интересом прислушивался к беседе. — Доктора, это дежурства, постоянное отсутствие дома и хроническое переутомление! Да и зарплата — слезы! А ты привыкла к определенному уровню жизни!

— Мама, доктора тоже разные бывают! — не сдавалась Аня.

— И мне в больнице жениха! — подала голос с кресла Тонечка.

— Только не сильно болезного, Тоня! — засмеялся папа.

Вся женская половина семьи Мироновых рассмеялась вместе с ним.

В салон красоты Анна была записана на раннее утро. Позже причесываться было бы некогда. Опытная мастерица сразу поняла, что хочет клиентка и, повздыхав над большим объемом волос, вооружилась пенкой для укладки и принялась за дело. Да, волос у девушки, безусловно, роскошный, но чтобы уложить в вечернюю прическу все это богатство, требовалось немало опыта и даже некоторого мужества и уж, само собой, твердая рука. Шелковая тяжелая грива рассыпалась прямо в руках, но мастер, закусив губу и засучив рукава, упрямо плела обратные косы с кружевами. Клиентке предстояло много танцевать, так что косы должны были не растрепаться до самого вечера. Без вариантов!

Аня, наблюдая за работой мастера в зеркало, лишь восхищенно ахала. Редко посещая парикмахера, она и забыла, как может преобразиться внешность, когда вдруг решишься на непривычную для себя укладку или прическу.

— Готово! — с явной гордостью сказала мастер и достала второе зеркало, чтобы девушка посмотрела на себя со всех сторон.

Губы Анны озарила улыбка восторга.

— Как замечательно! Спасибо вам большое! — восхитилась она.

Анне так захотелось, чтобы Яков Платонович ее такую тоже увидел. На свидание он ее пока больше не звал, но переписку инициировал регулярно. Дня не проходило, чтобы преподаватель и начальник ей что-нибудь, да не скинул приятного. Это позволяло смотреть на будущее их отношений с умеренным оптимизмом. Аня ломала голову над его нерешительностью, даже замороженностью, но не торопила события. Сам по себе факт того, что такой человек вдруг решился за ней ухаживать, был необычным, почти невозможным... Просто фантастика. Значит, можно отправить Якову Платоновичу фото из салона красоты?!

Она быстро сделала селфи, и, написав пару строк, решительно отправила Штольману.

"Очень красивая" — лаконично ответил ей любимый мужчина. Затем сухо спросил про дежурство и пожелал хорошо повеселиться... Ох, ну и фрукт же он! Никогда не поймешь, что Штольман на самом деле думает и почему так загадочно молчит. Может, вообще о ней не думает?! Аня решила поразмышлять об этом попозже.

Сам свадебный вечер начинался в 19.00, а гостей на фуршет собирали аж за час до основного торжества. Весь банкетный зал был причудливо украшен живыми цветами и оригинальными инсталляциями.

Елагины хотели, чтобы гости, особенно те, кто давно не виделись, вдоволь пообщались. Все-таки так или иначе все опосредованно знакомы между собой! Дресс-код на мероприятие был заявлен с претензией на элитарность — вечерние платья и смокинги.

Напрасно Яков опасался, что его сын будет тушеваться. Подходя к банкетному залу, Егор расправил плечи и гордо задрал подбородок.

— Молодец! — шепнул Штольман сыну и внимательно оглядел зал: где же его голубка с чудесными косами?!

Хотя многие были уже на месте, Анны все еще не было видно.

Рассадка гостей его не впечатлила: сына определили за столик к молодежи, а его самого к отправили к Нине, Разумовскому и старшим Мироновым.

Яков отдал должное странному юмору Елагина-старшего. Вот хохмач, мать его! Посадить друга с его бывшей женой и ее теперешним женихом. Они же не свингеры! Фото за столиком выйдет занятным. Ладно, он будет терпеть, мило кивать и общаться с Мироновыми... Против родителей Анны он ничего не имел.

— Яков Платонович? — окликнул его радушно Виктор Иванович.

После того, как Штольман помог тому решить вопросы с судом и страховой компанией, у адвоката Миронова осталось крайне приятное впечатление от знакомства.

— Виктор Иванович! — кивнул Яков.

— Дорогая, познакомься: Яков Платонович Штольман, хирург, главный врач клиники "Академия Здоровья" — радостно представил его Миронов.

— Очень приятно! — обрадовалась Мария Тимофеевна и тут же защебетала:

— Такая замечательная клиника! До этого мы ни разу к вам не ходили. Бог миловал от болезней... А тут наша дочь, Анна, отдала,свой сертификат, и мы с моей младшей дочерью пошли в ваш шикарный спа, бассейн с водопадами и подсветкой, на массаж и в сауну, в соляную пещеру!

— На талассотерапию не ходили? Ванны с морской солью не принимали? — дружелюбно поинтересовался Штольман.

— Не успели, но обязательно пойдем! Тонечка тоже в восторге! — Мария Тимофеевна указала на хитро улыбающуюся любительницу супермишек.

Тоня засмущалась и спрятала лицо в маминых юбках.

Яков покосился на руку девочки: младшая сестра все также сжимала мобильный старшей.

"Не купить ли Анне новый телефон?" — задумался Штольман. — "Юная поклонница супермишек старый аппарат себе, похоже, присвоила. "

— Жаль, что сама Анна Викторовна пойти отказалась, — вежливо кивнул Штольман.

— У Анечки очень плотный график, — согласилась мама. — Знаете, Яков Платонович, в то время она носилась, как ошпаренная, с работы на работу, я ее, зачастую, и дома то не видела!

Штольман опустил глаза. Он чувствовал за собой вину. Из-за его необдуманных действий страховая прижала Анну очень хорошо. Если бы не ее отец-адвокат...

Пока Мария Тимофеевна отвлеклась на очередную знакомую, Виктор Иванович пожал руку Якову Платоновичу.

— Спасибо, что выступили в суде по делу о страховке! Это очень помогло. Ведь в действительности ущерб в ДТП...

— Каком ДТП?! Я чего-то не знаю?! — возмутилась подкравшаяся к мужу Мария Тимофеевна. — И при чем тут Яков Платонович?!

Виктор Иванович сильно изменился в лице и нервно поправил бабочку. Из чего Штольман сделал вывод, что об аварии с участием Анны ее мама ни слухом ни духом.

Далее Яков с удивлением услышал довольно складную историю о попавшем в ДТП Петре, и ему ничего не оставалось, как подтвердить версию Виктора Ивановича. Кажется, супругу адвокат Миронов побаивался.

— Ой, Яков Платонович, так это брат мужа на своем ржавом чудовище в вашу машину в сентябре врезался?! Нет слов. Мы с супругом были очень возмущены его невнимательностью! — всплеснула руками теледива. — Простите его еще раз, Петр бывает просто несносен. Впрочем, почему "бывает"? Он всегда такой!

Когда Мария Тимофеевна отошла, Миронов опять обратился к Штольману.

— Спасибо, что подыграли. Не хотелось бы лишний раз волновать супругу и выдавать дочь. Недавно я узнал, честно говоря, с большим удивлением, что вы закрыли оставшийся долг Анны. Почему вы это сделали, Яков Платонович? Я, разумеется, вам деньги верну...

— Не нужно, — улыбнулся Штольман.

— Но почему? — изумился Миронов.

— Просто моя доля вины в произошедшем, из-за поспешных решений, тоже есть, — пожал плечами Яков Платонович.

Виктор Иванович набрал полную грудь воздуха, чтобы начать новую пламенную речь, но Штольман перебил его.

— И потом, мне очень нравится ваша дочь, — смело сказал Яков.

Виктору Ивановичу совсем похорошело. Очень приятно и неожиданно обнаружить среди поклонников дочери столь респектабельного человека.

— И Анна что же, отвечает взаимностью? — осторожно спросил Миронов.

— Пока не знаю, я на этапе невнятных ухаживаний, — иронично признался Штольман. — Признаться, я совсем забыл, как это делается.

Виктор Иванович покачал головой. Они немного выпили, каждый думая о своем. Штольман был благодарен отцу Анны за деликатность.

Тут к ним подошел Петр Иванович. В костюме без галстука, весь немного взъерошенный, он был сразу перехвачен сердитой невесткой.

— Вот твоя бабочка, Петр! — царственно передала Мария Тимофеевна аксессуар.

Миронов, затравленно поглядывая на отходящую жену брата, торопливо надел лиловую бабочку. Спустя мгновение, он уже гневно посмотрел на Штольмана.

— Виктор, ты что, не знаешь, кто это, и как он поступил с нашей Анной?! — возмутился Миронов-младший.

— Я чего-то не знаю? — усмехнулся его брат.

Штольман похолодел. Отец Анны много чего не знал. Но в курсе ли этот противный цыган? Нет, он, конечно, и не цыган вовсе, но все равно Яков его недолюбливал, наверное, ревновал.

— Это тот самый подлец, который после ДТП, не моргнув глазом вогнал Анну в такие долги! Я был вынужден заявиться к господину Штольману на квартиру и защищать ее честь кулаками!

Виктор Иванович едва сдержался, чтобы не рассмеяться в голос. Его брат, сердито засопев, понял, что Миронов-старший в курсе событий, и этот противный сноб наверняка успел изложить свою версию...

Петр недовольно обратился к Штольману:

— Что, уже успели нажаловаться?! Между прочим, это была честная дуэль!

Яков пожал плечами.

— Да уж, я наслышан, Петр, — кивнул Виктор Иванович. — Лучше бы мне рассказал или денег племяннице подкинул... Мы с Яковом Платоновичем решили вопрос как цивилизованные люди, без драки. Но ты, конечно, орел, ничего не сказать! Еще глаз вузовскому преподавателю подбил. Мне, кстати, Анна рассказала, а не Яков Платонович. Нажаловалась. Ей потом на пары было страшно показываться.

— Скажешь тоже, страшно! А где же сама Анна? — задал давно интересующий Штольмана вопрос Петр.

— Они танцуют, вот буквально в первом отделении. Уже в костюмах, вот и не показываются. Анна даже перекусывать не стала, говорит, так танцевать тяжело. Человек восемь их там в подсобке прячется. Две недели репетировали!

— А что танцуют? — заинтересованно спросил дядя Ани.

— Зажигательный восточный танец, — усмехнулся Виктор Иванович.

— Для разогрева напыщенных снобов? Чтобы мы все тут попадали, — рассмеялся его брат.

— Я мельком видел репетицию. Уж... — восхищенно сказал папа Анны.

Заметив, что их собеседник не очень понимает о чем речь, он поспешил объясниться.

— Видите ли, Яков Платонович, Анна в школе ходила в танцевальный ансамбль, сначала со старшим сыном Елагиных, а потом и с младшим. На многих городских мероприятиях выступали, на соревнования ездили. Потом все разбежались. Анна углубленно биологией и химией занялась. Елагины по очереди в Англию на учебу съездили, но навык эстрадного танца у всех четверых остался.

Тут на сцену вышел пижонистого вида молодой ведущий, напомнивший Якову квнщика и излишне бодро пригласил собравшихся присаживаться согласно плану рассадки гостей.

Яков покосился на свободные места за столом. Нины и Разумовского еще не было, и слава Богу!

Зазвучала стилизованная эстрадная восточная музыка и на сцену стали выходить юноши и девушки в костюмах, Анна Миронова среди них — румяная и радостная.

У Ани были по прежнему заплетены косы, но сама она была одета не в платье, а костюм для танца — в полупрозрачные штанишки и топ с монетками. Легкий костюм подчеркивал плавность и невесомость каждого движения. По тому, как молодые люди двигались по сцене и как общались со зрителями, было видно, как им нравится танцевать, и в каком восторге они от своей идеи с восточным стилем.

Якову нравилось. Анне удавалось танцевать невероятно женственно и деликатно. Ее лицо было веселым, но иронично-застенчивым, наверное, его выражение можно было уложить во фразу "Я совсем не понимаю, как мое тело это выделывает". Это было забавно.

Вперед выходили то юноши, то девушки, один рисунок танца сменялся другим, зрители, в том числе и Яков, были заворожены зрелищем. Конечно, это был смешанный стиль, не чисто восточный, а связанный с фламенко, классикой. Но вышло очень красиво!

В какой-то момент Аня увидела в толпе гостей Якова, подняла тонкие бровки от удивления, заулыбалась еще шире и, казалось, начала танцевать только для него. Во всяком случае, контакт глазами не теряла. Жаль, счастье длилось недолго.

— Какая прелестная девчушка, — раздался одобрительный мужской голос рядом. Яков покосился на собеседника.

Разумовский. Ну конечно. Мужчина просто пожирал юную Аню глазами, одобрительно хлопая вместе с остальными гостями.

— Как наливное яблочко! — восхитился он. — Так бы и съел. Кто эта богиня?! Надеюсь, нас представят.

— Где же Нина Аркадьевна? — мягко напомнил ему Штольман о беременной женщине.

— Ниночка отлучилась в дамскую комнату, скоро будет! — кивнул

Разумовский. — А где ваш сын?

— Егор за столиком с младшими Елагиными, — ответил Яков.

Любовник бывшей жены уставился на его сына с такой холодной презрительной усмешкой, что Штольману стало не по себе. Руки зачесались схватить нахала за грудки и приказать больше так на Егора не смотреть.

В какой-то момент прозвучали финальные ноты представления. Зрители встали, захлопали, а в зале зажегся яркий свет. Исполнители танца расступились, пропуская на сцену виновников торжества — жениха и невесту, которые под торжественную музыку царственно пошли здороваться со всеми присутствующими.

Гости сели обратно за столы. Яков проводил глазами Аню, побежавшую переодеваться, пообещав себе, что подойдет к ней в первый же перерыв.

Пока молодой ведущий рассказывал забавные факты из жизни виновников торжества, Яков неторопливо потягивал минералку и присматривался к появившимся за их столом Разумовскому и Нине. Вопреки всему произошедшему между Штольманом и его бывшей женой, он не был к ней равнодушен. Нет, любви уже не было. Нину было просто по-человечески жаль. Капризная, эгоистичная, мало к чему способная кроме сплетен, интриг и праздной жизни. Только "посчастливилось" ей в этот раз присосаться не к тому человеку: Разумовский был опасен. Штольман беспокоился за нее. Он догадывался, что обходительным такой негодяй, как Разумовский, может быть только под влиянием свежих эмоций, страсти и даже некоторого любовного угара, который уже, по наблюдениям Штольмана, значительно угас.

Сегодня и вовсе складывалось впечатление, что любовники крепко поссорились. Нина была подавлена, а Кирилл Владимирович несколько раздражен ее присутствием.

Бывшая жена Штольмана была бледна и на вид не очень то хорошо себя чувствовала.

После того, как все выпили тост "за здоровье молодых", ведущий дал время всем гостям за столом как следует подкрепиться и немного познакомиться.

Яков выбрал безалкогольный вариант шампанского, завтра ему нужно было быть в форме. Да и вообще, алкоголь он употреблял крайне редко, в основном в минуты сильного душевного волнения.

— А чем вы занимаетесь, Кирилл Владимирович? — довольно заинтересованно спросила Мария Тимофеевна.

— Инвестициями в крупные бизнес-проекты, — важно, но очень дружелюбно ответил Разумовский Мироновым. — К примеру, инвестициями в строительство.

— Жилые комплексы строите? — уточнила Мария Тимофеевна.

— Не строим, а вкладываем средства, — охотно пояснил Разумовский. — К примеру, в строительство небоскребов от 40 этажей и выше...

— Что вы говорите, так это наверное ваша компания участвует в строительстве бизнес-центра в краевой столице? — выдохнула от восторга Мария Тимофеевна.

Разумовский важно кивнул.

— Подумать только, 2 башни, 42 этажа!- восхитилась Мария Тимофеевна.

— 52, — мягко поправил ее Разумовский.

— Точно! Скажите, а у такого здания, наверное, будет гигантская тень?!Зрители нашего канала волнуются...

Разумовский все так же дружелюбно и снисходительно расхохотался и принялся объяснять супругам Мироновым концепцию этого проекта.

Нина раздраженно покосилась на таких активных слушателей и почитателей бизнес-талантов своего любовника.

Яков заметил, что женщина почти не ест и не пьет.

Анны в зале по-прежнему не было, но, казалось, что ее родителей это не беспокоило. Где же голубка?!

Тут ведущий объявил очередное танцевальное выступление и на сцену опять вышла Анна в компании младшего сына Елагиных. Молодые люди танцевали вальс.

На наметанный взгляд Якова вполне профессионально и, главное, очень мило. Аня опять излучала полнейшее благодушие и удовлетворенность, как танцем, так и жизнью. (Обязательно послушайте этот трек из мюзикла Нотр Дам де Пари "Мои пятнадцать лет для тебя" (дуэт Флер де Лис и Феба)

http://zvyki.com/song/12784456/Notr_Dam_de_Pari_-_Moi_pyatnadcat_let_dlya_tebya_duet_Fler_de_Lis_i_Feba/

И хотя танец длился всего пару минут, Алексей и Анна исполнили его так по-юношески красиво, чисто и одухотворенно, что присутствующие взорвали зал аплодисментами.

— Эта милая девушка — ваша дочь? — не показывая своей особой заинтересованности спросил Разумовский.

— Старшая, — удовлетворенно подтвердил Виктор Иванович.

— Очень романтично и вдохновенно исполняли вальс, — восхитился Разумовский и хитро ввернул интересующий его вопрос:

— Они с молодым человеком — пара?

— Ну что вы, — усмехнулся Миронов и покосился на Штольмана, — они — давние друзья. Алексей моложе Анны на 3 года. Вот недавно только ростом подтянулся, а то все на полголовы ниже был, и они в паре не танцевали.

— На два года, а не на три! — подняла палец Мария Тимофеевна, поправляя мужа. — И это — всего ничего. Если бы не досадная и нелепая разборчивость Анечки, они бы были отличной парой! — горячо сказала теледива.

Штольман с раздражением слушал поток комплиментов, которыми заочно одаривал девушку Разумовский. И все это не обращая никакого внимания на Нину, которую вообще представил как коллегу.

Яков участие в беседе не принимал, но, сделав вид, что увлечен рассказами ведущего, внимательно все слушал.

Нина сидела бледная и довольно потухшая. Нет, он не злорадствовал. Наоборот, Штольману, учитывая ее теперешнее положение, хотелось, чтобы у бывшей жены все было хорошо...

Более всего Яков беспокоился из-за активного интереса Разумовского к хорошей девушке Анне Викторовне. А если к этому добавить огонек восторга в глазах ее матери... Казалось, теледива так желает выдать старшую дочь за успешного и богатого, что ей, в отличие от самой Анны, все равно за кого может выйти замуж дочь!

— Ээээм, мама? — вдруг подошел к столу Егор, постеснявшись при посторонних называть мать "Ниной". — Можно тебя на пару минут?

На женщину было страшно смотреть. Она вся скривилась и нехотя выползла из-за стола.

Подросток отвел мать в сторону и начал что-то объяснять ей. Если у Якова еще минуту назад было какое-то сочувствие к положению бывшей жены, то глядя в очередной раз, как она чурается их сына, Яков быстро раздумал жалеть ее.

Наступил перерыв. Пока Разумовский очаровывал старших Мироновых (особенно маму), Яков решил не медлить и найти Анну.

Он обнаружил девушку у многочисленных фотозон, весело фотографирующуюся с друзьями и знакомыми. В руках у молодежи были смешные атрибуты и хештеги.

#свадьбаелагиных

На мгновение Яков смутился. Он не был частью всего этого. Старше всей этой молодежи лет на 15-20, Штольман был инородным элементом на этом празднике жизни.

— Пап, — увидел его Егор. — Иди к нам фотографироваться!

Оказывается, сын был тут же.

Аня, увидев Якова, столь же загадочно и мягко улыбнулась.

— Аня! — звонко крикнула сбежавшая от аниматоров детской комнаты Тоня.

Недолго думая, Яков подхватил маленькую негодницу на руки. Тоня зарделась, а ее старшая сестра подумала, что малышка тоже неравнодушна к столь очаровательному мужчине.

— Ну, как дела? — спросила сестру подошедшая у Штольману Аня.

— У нас там пицца и суши! — поделилась с ней Тоня.

— Так, господа, вставайте поближе к фотозоне! — скомандовал фотограф, на груди у которого висели сразу два фотоаппарата — один для портретной съемки, один для общих планов.

Анна и Яков смущенно посмотрели друг на друга и приготовились к снимку.

— Я говорю, не к друг другу поближе, а к фотозоне, посмотрев в объектив, поправил их фотограф.

Егор усмехнулся. Эти двое вели себя хуже подростков! Смущаются, мнутся чего-то... Лучше бы поцеловались.

Передав сестру подбежавшей девушке, одетой в костюм популярного диснеевского персонажа и получив обратно свой изрядно заляпанный телефон, Аня повернулась к Штольману.

Мужчина не отрываясь смотрел на нее.

— Яков Платонович, как вы здесь, на свадьбе? — подняв тонкие бровки, уточнила Аня.

Штольман аккуратно забрал из ее рук замученный телефон и, достав из нагрудного кармана бумажный пакетик с дезинфицирующей салфеткой, неторопливо принялся протирать аппарат.

— Елагины — мои старые друзья, — улыбнулся Яков. — Вы очень красиво танцевали. Я впечатлен...

— А почему вы мне не сказали, что тоже идете?! — недоумевала девушка, пропустив мимо ушей комплимент.

— Моему поступку нет логического объяснения, — пожав плечами, признался Штольман.

— Аннет, Аннет! — подвинув противного хирурга-сноба, к племяннице подошел дядюшка.

Вместе с ним пробрался улыбающийся, словно лис, Разумовский.

— Аннет, позволь тебе представить...

— Разумовский, Кирилл Владимирович! — не дожидаясь представления, перебил Миронова бизнесмен, казавшийся себе звездой банкета и страшным счастьем для любой девушки.

Анна замешкалась, потому что за Разумовским стоял призрак. Стало немного страшно.

Она обернулась на Якова, того рядом не оказалось...

Разумовский, планируя подойти и очаровать понравившуюся ему провинциальную даму, договорился с музыкантом, и тот поставил медленный танец. Присутствующие оживились, образуя пары.

— Я просил у ваших родителей разрешения пригласить вас на танец, — промурлыкал старый лис.

Анна была так ошарашена стоящим за мужчиной призраком, что покорно пошла танцевать.

Дойдя до центра зала, она увидела Егора, Якова Платоновича и молодую миниатюрную брюнетку. Женщина была в положении. Они стояли, внимательно о чем то разговаривая. На лице Штольмана угадывалась почти отеческая забота.

Почти интуитивно Аня догадалась, кто это. Эта женщина — мама Егора и бывшая (или не бывшая?!) супруга Яков Платоновича.

Разумовский разглагольствовал, рассуждая о своем бизнесе, капиталах. Аня отлично понимала, к чему эти разговоры. Немолодой мужчина пытался произвести впечатление и рассказывал, сколько всего у него есть.

Девушка поежилась. От Разумовского отчетливо шел могильный холод. Это, вкупе с присутствием за спиной духа могло означать только одно — перед ней хладнокровный убийца

Она не знала, как побыстрее закончить этот тягостный танец.

— И на кого же вы учитесь? — вкрадчиво поинтересовался Кирилл Владимирович.

— На врача, — кивнула Анна.

— Очень хорошо, — довольно сощурился Разумовский. — Говорят, студенты-медики загружены настолько, что им некогда ходить на вечеринки или строить...эм...личную жизнь.Это правда?

Мужчина пытливо смотрел на нее.

— По-разному, — уклонилась от ответа Анна.

Она выглянула с надеждой увидеть Якова.

— На кого вы смотрите? — доброжелательно заинтересовался ее собеседник.

— Вы не знаете, кто эта женщина? — вдруг достаточно наивно выдала свою главную тайну Анна, покраснев.

Разумовский добродушно рассмеялся, покосившись не на Нину, а на Штольмана. Ох уж этот докторишка, и тут его обошел! Ему понравилось, что девушка столь бесхитростна. Тем легче склонить ее к внушению умного и опытного человека.

— Это Нина, моя... коллега. Бывшая супруга Якова Платоновича. Хотя, все вокруг знают, что бывших жен не бывает, тем более, у такого ответственного человека, как господин Штольман!

Аня перевела взгляд на духа. Призрак женщины кивнул, с тоской глядя на Нину и Якова.

Тут девушка запнулась и от души наступила Разумовскому на начищенные эксклюзивные туфли.

— Простите, — сильно смутилась она.

— Ничего страшного, дорогое дитя, — отмахнулся Разумовский, млея от близости и запаха духов девушки. На туфли было ему плевать.

Последний час, с тех пор, как Нина и Разумовский появились на банкете, Якова все более и более беспокоила Нина. Рассеянная, без былой насмешливо-высокомерной агрессии, бледная и чуть вспотевшая. Ее явно пару раз вырвало, потому как женщина отлучалась в дамскую комнату и возвращалась оттуда еще бледнее.

Отведя бывшую жену в сторону, Яков, не обращая внимание на недовольное шипение, пощупал пульс женщины.

Сильная брадикардия.

— Отстань, Штольман! — недовольно дернулась Нина. Вышло совершенно странно.

— Что с тобой произошло? — спросил Яков, раздумывая над симптомами. С ней происходило что-то злое и нетипичное.

— Мы с Кириллом сильно поссорились и он просил меня остаться дома. Я не послушала его, и теперь мой жених в отместку демонстрирует полнейшее равнодушие.

— Что ты пила, ела? — сухо спросил Штольман.

— Не знаю, оставь меня в покое, наигрались уже в доктора! — язвительно сказала Нина. — меня не впечатляет.

— Еще раз повторится рвота, тебе нужно поехать в больницу! Хотя, если дорог ребенок, я бы уже поехал, — мрачно объявил ей Штольман. — Похоже на отравление. Симптомы умеренные, но это, может быть, пока. И не пей!

— Если его отцу не дорог, то и мне тоже, — пожала плечами Нина, ревниво наблюдая, как Разумовский прижимает в танце хорошенькую молодую кобылку.

Во второй части свадебного торжества гости смотрели специально снятый фильм о семье Елагиных, слушали интервью гостей, которые успел смотнировать и вставить в сюжет молодой талантливый видеограф. Рассказывали в фильме и о главном детище Елагина — клинике "Академия Здоровья". В фильме жених, похахатывая, рассказывал, что однажды у него так сильно заболела спина, что он, собрав информвцию о всех способах лечения, вдохновился идеями кинезиотерапии и стал много заниматься физкультурой, параллельно вынашивая идею строительства специального реабилитационнного, а после и многопрофильного медицинского центра.

После это на сцену поднялся для поздравления сам Разумовский и объявил, что вместе с Елагиными приняли решение о строительстве еще одного крупного медицинского центра с гостиницей и стационаром. В ближаешее время молодожены отправятся на один европейский курорт — перенимать опыт обустройства клиники.

Гости бурно зааплодировали. В рассказах выступающих было столько пафоса, увлеченности и шлейфа больших денег, что в восторге были почти все.

У Якова были смешанные чувства. Если "Академию Здоровья" он от души полюбил, то идея "Медлюкса" с деньгами крокодила Разумовского настораживала. Если этот человек собирается войти в бизнес Елагина, то он, скорее всего, уволится. Штольман не собирался иметь с Разумовским ничего общего... кроме бывшей жены.

Нина, услышав подтверждение грандиозности планов своего любовника, повеселела, и повела насмешливую беседу с Мироновым- младшим. Он подливал ей шампанского, Яков очень надеялся, что безалкогольного. Что за люди? Ладно, Нина — дура, но что себе позволяет этот цыган?!

За поздравлениями последовали конкурсы. На один из них, парный, Егор пригласил Аню и она, от неожиданности пожав плечами, тут же радостно согласилась.

Конкурс был очень простой — всем парам дали список заданий — включить фронтальную камеру и на скорость сфотографироваться с другими гостями мероприятия. Задания звучали так: "Мы и ведущий", "мы с женихом и невестой", "мы и десерты"...

Аня давно заметила за Егором интересную особенность. Забывая о своем недуге, он двигался гораздо ловчее, у него пропадало стеснение и связанная с этим излишняя скованность. Вот и сейчас парень просто летал по залу, разыскивая то сестру невесты, то еще кого-нибудь.

А Яков просто смотрел на них и радовался. Есть же в жизни нормальные, неиспорченные люди, добрые, искренние, такие, как Аня и Егор.

"Если она сейчас подбежит ко мне, то женюсь в следующем же году" — подумал Штольман.

Последним заданием в списке молодых людей оказалось "сделать селфи с известным хирургом". Егор в ажиотаже азартно кивнул Анне на отца и, подбежав, они с девушкой сделали свой последний, победный снимок.

Увидев, как пара девочек заинтересованно смотрит на ее спутника, радостная Аня чмокнула подростка в щеку. Егор заулыбался еще шире и покосился на соседок по столу.

— Анна Викторовна, можно пригласить вас на танец? — раздалось совсем рядом с девушкой.

Аня обернулась, уже не веря своему счастью. Так и есть, Яков Платонович стоит и ждет ее ответа.

— Конечно! — негромко ответила она и так радостно заулыбалась, что у Штольмана сердце забилось еще сильнее. Все-таки Аннушка была очень светлым человеком.

Приглашенный певец запел лирическую композицию на английском, и Яков, положа руку девушке на талию, прижал ее поближе к себе. Мелодия звучала не очень громко и можно было поговорить.

— Я смотрю на вас весь вечер! — прошептал Штольман девушке на ухо.

— Я тоже, — подтвердила Анна и прижалась к нему поплотнее.

— Я никогда не встречал столь очаровательную девушку как вы, признался он, не отводя взгляд.

Яков думал о том, что танец — это концентрированная жизнь.

Он — мужчина, она — красивая женщина. В нескольких минутах танца можно прочувствовать всю историю взаимоотношений: от робкого первого прикосновения до финальной благодарной нежности.

Ты подпускаешь ее в свое интимное пространство, а она — в свое. В танце нельзя сойтись слишком близко и разойтись очень далеко. Нельзя до конца предугадать следующее движение.

Анна чувствовала дыхание Якова, старалась угадать его движение, ловила взгляд и хотела верить, что танец будет длиться вечно! Так это было хорошо... Она смотрела Якову в глаза, чувствовала тепло рук, его дыхание. Он так нежно обнимал ее, осторожно направляя в такт музыки.

— Вы сегодня танцевали с довольно опасным и неприятным человеком. — мягко попенял ей Яков.

— Кирилл Владимирович? Да, я поняла. За его спиной дух стоит. Призраки, они иногда ходят за людьми, которые причастны к их смерти.

— Зачем тогда пошли танцевать? — поднял бровь Штольман.

Аня промолчала, разглядывая Якова. Это что, ревность? Может, и ей поревновать?

— А вашу бывшую жену вы тоже предупредили? Кирилл Владимирович сказал, что они коллеги, — фыркнула она.

Яков с удивлением смотрел на Анну. Для ревности нет повода.

— Коллеги? Он — отец ее ребенка. Нина достаточно о нем знает, но она сама выбрала такую жизнь взамен на его деньги.

— Мне кажется, он может убить, — призналась Аня.

— Они давно встречаются. Как минимум года полтора-два. Не убил же, — пожал плечами Яков. — Что он говорил вам?

— Обихаживал, — усмехнулась Аня. — Шикарную жизнь предлагал. Прямо как...

— Как я? Да знаю, Аня, глупость тогда сказал.

— Самое главное, зачем...

Вечер подходил к концу. "Молодожены" попрощались с гостями и отправились отдыхать и готовиться к следующему этапу своего празднования — путешествию.

Разумовский давно в зале не показывался, очевидно, уехал тоже.

"Странно, что без Нины" — подумал Штольман.

Он терпеливо дожидался, пока очередная знакомая семьи Мироновых отпустит Анну. Разумеется, обстоятельно расспросив о последних переменах в жизни девушки. Сама Аня то и дело бросала ему извиняющиеся взгляды, то и дело очаровательно краснея.

Яков опять обратил внимание на Нину. Бывшая жена сравнилась цветом лица с серым панно за ее спиной и начала тихо сползать по стене.

Последние четверть часа Аня ужасно страдала от того, что очередная бабушка, не видевшая ее много лет, вызвалась расспрашивать об учебе и женихах. Старики, они такие. Встречаясь в основном на поминках и свадьбах, они не упускали момента пообщаться. Сердце же ее рвалось туда, на диванчик для гостей, где дожидался Яков. Периодически он улыбался ей. Аня несколько раз уже сказала, "простите, мне пора", но матушка Софьи Елагиной никак не отпускала ее, вцепившись словно клещами.

— Вызовите скорую! — услышала она просьбу-приказ Якова персоналу.

Обернувшись, она увидела Штольмана. Он держал на руках бывшую жену.

Уставший администратор засуетился, бросившись вызывать "неотложку". Яков с величайшей осторожностью уложил Нину на диван, принявшись оказывать первую помощь.

Брадикардия, мидриаз, сердечная недостаточность... Через полчаса реанимация с диагнозом "кома неясного генеза" забрала женщину. Яков Платонович уехал вместе с ней.

Аня не находила себе места от волнения. И за Нину, и за... себя. Ей казалось, что Штольман явно все еще испытывал к бывшей жене чувства.

Через несколько часов девушка решилась написать сообщение:

"Яков Платонович, как Нина Аркадьевна?"

Сообщение было прочитано, но ответа не последовало.

Промаявшись до утра, Анна все же позвонила Егору.

— Ей вроде полегче, Ань, — шепнул подросток. — Врачи откачали. Там этот ее, богач, приехал, всех на уши поставил. Нина уже почти в порядке, ребенок ее тоже.

— А что же было? — недоумевала девушка.

— Не знаю, только отец не сказал ничего.

— А где же Яков Платонович? — спросила Аня.

— Он пришел, под утро, явно нетрезвый, и спит теперь, — признался Егор.

— Ладно, — шепнула девушка. — Пока!

— Пока, — не менее растерянно ответил подросток.

В следующий вечер и ночь Яков не смог дозвониться до Анны. Сообщения были не прочитаны.

"На дежурстве" — подумал Штольман.

Он дожидался, пока девушка вновь появится в сети. Коротая время, Яков выбрал и заказал ей новенький смартфон. Отдаст при случае...

О том, что что-то не так, он понял лишь спустя полсуток, когда Аня, хмуро и холодно кивнув ему в коридоре института, решительно пробежала мимо.

Штольмана в первый раз добавили в черный список. Странное ощущение. Он почувствовал себя героем подросткового романа. Это было и смешно, и очень обидно, несмотря на то, что он, Яков — человек взрослый. Он искренне недоумевал, за что такая бурная неприязнь. Проанализировав свое поведение в последнюю ночь, Штольман мог поставить себе в вину лишь несвоевременный ответ на ее наивный вопрос:

— Яков Платонович, как там Нина?

Ох, Аня, так сразу и не ответишь.

Но в ту ночь было не до сообщений. Он даже не помнил, прочитал ли его в тот момент... Та ночь вообще далась ему непросто.

И это нелепое недоразумение повлекло за собой такие последствия?! Да быть такого не может!

Теперь девушка на контакт идти категорически не желала. Вздернув свой хорошенький носик, она, сдержанно кивая, упорно проходила мимо. В клинике, в университете. Каждый раз этим словно щелкая его по носу, как мальчишку. Было бы поменьше у него самообладания — так бы и стоял, растерянно глядя ей вслед.

Раз за разом, день за днем. Но потому, насколько обиженно хорошенький носик девушки был задран, Яков понимал — Аня не равнодушна, хоть и бросила его столь досадно и безапелляционно. Если есть чувства, значит, шанс на примирение остается. Но Штольман все равно довольно обиженно и сердито смотрел ей вслед, подойти же и поговорить не решался.

Хотя поначалу его такое игнорирование очень задевало. Ни одна женщина с ним так не поступала. И не только женщина. Вообще никто так не поступал. Аня и объясниться не посчитала возможным, просто заблокировав, как какого-то телефонного мошенника.

"Семь бед — один delete". Норма теперешней жизни. Удалить и все. Так, Анна Викторовна, поступают современные девушки?

Яков сначала опешил, потом разозлился, потом обиделся, под вечер второго дня решил не иметь с этой гордячкой больше ничего общего, но этой же ночью так затосковал, что хоть на стену лезь.

----

— Что, Миронова, все, прошла любовь, завяли помидоры? — хихикали всегда что-то знающие одногрупницы.

Аня фыркала и молчала. Не дождутся никаких подробностей.

— Молчите, глупые! — вспыхнула она, однажды, не выдержав подколов.

— Что, ничего не хочешь? — весело спросила Катя Иванова, давно распрощавшаяся с амбициями "заарканить Штольмана" и переключившаяся на замдекана.

— Ничего! — упрямо опустила голову в тетрадь с лекциями Аня.

— Ни совета, ни пожелания? — уточнила еще одна девочка.

Зря одногруппницы смеялись над своею товаркой, Аня была кремень.

Подробностей и признаний так никто и не дождался.

Нельзя сказать, что Аня не тосковала. Очень даже. Но добавив Якова Платоновича в "черный список" ей стало даже легче. Каждый раз, когда на нее находила тоска по Штольману, она вспоминала его с бывшей женой на руках, и этого было достаточно, чтобы разозлиться и оскорбиться заново. Вот, значит, каким нежным, решительным и заботливым он может быть... Но не с ней, Аней. Ей все подозрения доставались, обвинения непонятные. Сколько гадостей он успел ей наговорить!

Да еще эти слова Кирилла Владимировича "бывших жен не бывает". Анне не хотелось таких отношений, в которых незримо "третьей лишней" будет присутствовать эта хорошенькая брюнетка, Нина. Такое соседство здорово бьет по самооценке. Лучше уж вообще никаких отношений не нужно.

Анна попробовала жить, как раньше. Думать больше об учебе, работе, начала подбирать материалы для новой научной статьи, записалась на кружок по хирургии, вот только не к Штольману, а к своей преподавательнице, Эльвире.

Жизнь текла своим чередом и только иногда, завидев в коридоре мединститута знакомую фигуру, у нее сжималось сердце. Боль в груди живо вспоминала о романе, которого так не случилось.

Штольман, казалось, и вовсе все забыл. Потому как смотрел он на нее совсем как раньше — равнодушно-строгим и сердитым "Горынычем". Впрочем, Яков Платонович на всех так смотрел. Или не смотрел совсем, привычно отворачивая от студентов свое холеное и благородное лицо.

--

Прошло две недели.

Планерки в "Академии Здоровья" были разными, на любой вкус. Неизменным было время и место — 2 раза в неделю в 9 утра малый конференц-зал заполнялся сотрудниками клиники. Штольман всегда присутствовал. Собранный, настроенный по-деловому, сдержанный и нейтральный, словно арбитр. Он всегда готовил план встречи заранее, чтобы собрание проходило максимально эффективно, а не превращалось в дурацкую повинность для сотрудников или, что еще хуже, личные разборки. Присутствие главного врача очень дисциплинировало коллектив.

Одни планерки были посвящены обучению персонала, другие разбору ошибок, изменениям в рабочем процессе...

Сегодняшняя встреча проходила под руководством коммерческого директора, и говорить они собирались на любимую тему зама — "повышение продаж".

Коммерческий директор вооружился листами с собранными статистическими данными и встал за кафедру. Откашлялся.

— Уважаемые коллеги. Как известно, основная цель любого коммерческого предприятия — повышение прибыли. По имеющейся у нас информации, у двух из десяти специалистов колл-центра продажи выше почти в 2.5 раза, чем у других администраторов. Почему? Это и предстоит нам сегодня выяснить.

Наши специалисты проанализировали выполнение готовых скриптов разговоров, составленных исходя из стандартных запросов клиентов клиники и обнаружили интересную закономерность...

Аня сидела довольно расслабленно. Если некоторые девочки до дрожи боялись увольнения или понижения зарплаты из-за невыполнения плана, то она была спокойна. Начальник колл-центра неоднократно говорил ей, что процент продаж у нее один из самых высоких. Как это происходило, было загадкой даже для нее самой.

Заместитель Якова Платоновича тем временем вещал:

-... и обнаружили, что некоторые из вас скриптами вовсе не пользуются. Вот, например, Миронова.

Аня вздрогнула. Коммерческий директор злобно-интригующе продолжал.

— Более того, Анна Викторовна умудряется иногда отговаривать от той или иной услуги, убеждая клиента обратиться в районную поликлинику.

Тем не менее, результат разговора часто выходит неплохим. Прослушаем запись.

Штольман поднял бровь. Его мятежная голубка уговаривает звонивших обратиться в поликлинику? Что-то новенькое. Саботаж на корабле, а он не в курсе?

Из динамиков Аня опять услышала собственный голос, а девочки-коллеги и другие присутствующие покосились на нее с удивлением и даже неодобрением.

— Алло, здравствуйте, девушка, мне нужно оформить справку в бассейн.

— Добрый день, вам нужна справка для себя или для ребенка? — уточнила она.

— Для себя, — уточнила звонившая, судя по голосу, это была явно женщина в возрасте.

Сначала Аня довольно бойко оформила клиентке запись к дерматологу, а потом вдруг уговорила сдать анализ на сифилис в районной поликлинике и прийти на прием к доктору с готовым результатом.

— Итого клиника не досчиталась вроде бы небольшой суммы, но поведение администратора с точки зрения продажника выглядит в высшей степени странно. Ваши объяснения, Анна Викторовна?

— Я... запнулась Анна, но потом все тверже принялась объяснять свою точку зрения. — Я предпочитаю заботиться о клиенте. Судя по данным карты пациента, звонившая регулярно проходит обследования в "Академии Здоровья" и оставляет в клинике немалые суммы. Почему бы не предложить ей немного сэкономить? От этого она, как постоянный клиент, станет только лояльнее. Зачастую наши пациенты вообще забывают о наличии огромного перечня медицинских услуг, доступных в обычной поликлинике.

— Интересная точка зрения студентки медвуза, но не продажника! — захотел поспорить коммерческий директор, но его тут же перебил Штольман:

— Я своих пациентов тоже зачастую отправляю сдавать анализы перед операцией в поликлинику. Почему нет?! Если благодаря системе ОМС можно хоть немного сэкономить, почему бы этим не воспользоваться? Тем более, что пациенты же ежегодно перечисляют определенную сумму на медицинское страхование.

-У меня иная точка зрения, — обиделся коммерческий директор, — я считаю, что нужно без сантиментов продавать все, что продается... Но перейдем к продажам. По нашим данным, у Мироновой и Игнатенко самый большой процент продаж. О чем это говорит?!

Аня пожала плечами.

— О том что метод заботы о пациенте тоже работает... — вздохнул зам и переключил слайд, приглашая присутствующих ознакомиться с новыми скриптами продаж.

После планерки девушка, которая вдруг всей кожей ощутила жгучий взгляд главного врача, привычно собралась ускользнуть, но была довольно бесцеремонно остановлена.

— Подождите. Анна Викторовна, может, поговорим уже, наконец?! — сердито схватил Яков ее за локоть прямо в малом зале.

Он зашептал ей почти в ухо:

— Сколько можно бегать? Ну что вы, как маленькая?!

Окружающие поспешили отвести глаза и сбежать, куда глаза глядят. Благо, и так почти никого не осталось.

— Яков Платонович, я бы вас попросила... сердито отцепила девушка его пальцы и поморщилась.

Схватил он ее, сам того не желая, довольно крепко.

— Что, Аня?!

— Оставит меня в покое и не выяснять отношения публично, — прошипела девушка и неприязненно посмотрела на любопытствующую бухгалтершу.

Яков посмотрел на свидетельницу разговора столь же неприязненно.

Женщина закашлялась и поспешила к выходу.

— А где прикажите выяснять с вами отношения? Может, вам на электронную почту написать?! Вы же прикрыли все способы связи. Или, может, в коридоре подкараулить?

— Нечего выяснять, с вашей женой выясняйте, — дернула плечом Аня и сверкнула на него глазами с таким негодованием, что сразу было понятно, что повыяснять есть что.

Или сразу поцеловать?

Вот только девушка довольно резво сбежала.

Аня приревновала, что ли, до такой степени?! — осенила Якова запоздалая догадка. Злость сразу ушла. Обида тоже. Господи, это же нелепо!

Догонять девушку на виду у всего персонала "Академии здоровья" было совсем некомильфо, и он сдержался.

Было бы к кому ревновать, к бывшей жене!

-

Штольман вспомнил, как в больницу, куда привезли Нину, через пару часов приехал Разумовский с охраной.

— Что вы делаете рядом с моей женщиной? — криво усмехнулся бизнесмен, завидев в коридоре давнего соперника.

— Спасаю ей жизнь, — устало сказал Яков.

— В этом нет необходимости. Со мной хороший токсиколог.

Кирилл Владимирович быстро прошел в палату. Тем временем Якову охранники скрутили руки и куда-то поволокли. Для надежности, чтобы он не сопротивлялся, его ударили несколько раз в живот.

Штольман отлеживался после этого сутки.

... Разумовского они дожидались в подсобке. Впрочем, Кирилл Владимирович пришел довольно быстро.

— А вы не так просты, господин Штольман. Правильно мне говорили, вы можете представлять проблему. Без консультации опытного токсиколога моментально вкололи единственно верный антидот. Я впечатлен. И распознали же.

— Вы хотели убить Нину? Зачем? — морщась от боли, спросил Яков.

— Что вы, я не убиваю любимых женщин, тем более беременных. Даже если болезнь под названием "страсть" отступила... Нина зачем-то подсмотрела комбинацию цифр, и в мое отсутствие открыла сейф, хотя это строжайше запрещено. Потрогала голыми руками препарат, сам я всегда использую двойные перчатки. Опаснейшее вещество. Вы знали о нем?

— Я догадывался, — признался Яков. — За вами тянется череда странных смертей. Конкуренты, враги. По симптомам похоже на холинергический криз.

— Какой криз? — развеселился Разумовский. — Очень сложно для понимания.

— Вы веселитесь, но такие поражения нервной систему могут не пройти бесследно. Депрессии, нервные расстройства, отказ печени, —

перечислял возможные последствия яда Яков.

— Это уже не ваша забота, — отмахнулся Разумовский. — Разработка уже далеко не первого поколения. С 70-х годов было проведено достаточно исследований, улучшена формула вещества. С Ниной все будет нормально. Если вы, разумеется, с атропином не переборщили. Мой токсиколог очень ругался за вашу самодеятельность... Впрочем, не об этом. Я знаю, что еще в Москве вы донесли на меня в следственный комитет.

Бизнесмен кивнул охранникам, и Якова ударили еще несколько раз. — Что с вами делать? Вы ничего не добьетесь, естественно, но раздражаете меня своим неуемным благородством безмерно. Мне остается либо убить вас, что нежелательно, Ниночке вы, в определенной степени дороги, либо купить.

— Купить? — поднял брови Штольман, превознемогая боль.

— Я знаю, что даже после развода вы небедный человек. Я заставлю вас замолчать за интерес. Назовите цену своего молчания.

— И позволить вам дальше убивать?! — не согласился Штольман.

— Ваш голос ничего не изменит. А вот вы и ваши близкие могут пострадать. Бедный мальчик Егор только-только восстановился и позволить ему опять так страдать?!

Штольман попытался кинуться на Разумовского, но охранники были начеку, добавив Якову пару чувствительных ударов.

— Ваши условия, господин доктор. Я жду! — все еще пытался договориться Разумовский. — Может вас угомонят сломанные пальцы правой руки?

Силы были не равны. Чувствуя себя в ловушке, Яков предпочел отступить.

— Вы поклянетесь, что Нина более не пострадает ни коим образом. Неважно, случайно, по собственной глупости или в результате вашего с ней конфликта. Она благополучно выносит ребенка... — начал Штольман.

— Об этом не стоит беспокоиться, — мгновенно расслабился бизнесмен. — Ниночке и так ничего не грозило. Мы с ней немножко поссорились и только. Я слишком поздно узнал об отравлении. Мой человек вколол бы ей лекарство и без вас. Это все?

— Не все, — опять дернулся Штольман. — Анна.

— Какая Анна? — удивился Разумовский.

— Вы знаете, какая, — выдохнул Штольман.

— Ах, та душечка, — мечтательная полуулыбка тронула губы Разумовского.

— Вы не станете преследовать ее.

— Пожалуй, я могу пообещать. Но не могу гарантировать, что девушка сама не сочтет меня достойным внимания. — пожал плечами Разумовский. — В свою очередь, если вы не перестанете вынюхивать, я разрушу вашу жизнь и жизнь ваших близких. Бывших, нынешних, всех...

--

Первую помощь избитому Якову оказал знакомый травматолог.

— Я не буду ничего спрашивать, но тебя били со знанием дела, дружище. Ребро сломано, множественные гематомы. Первые три дня будешь ставить обезболивающее. Никакого алкоголя, никакой нагрузки на печень. Отлежись, завтра и послезавтра я навещу тебя. Операции все отменить, на ногах долго не стоять.

— Я не могу разлеживаться из-за нескольких ударов в живот, — криво усмехнулся Штольман.

— Я всегда знал, что ты не очень умный, — покивал головой травматолог и вздохнул. — Но поберечься нужно. Тело у нас одно, запасного нет...

Вопреки запрету доктора, он выпил немного коньяка. Блаженное тепло разлилось по телу. Сразу захотелось спасть.

Яков вспомнил, как пришедшая в себя Нина была в полном восторге от неуемной заботы своего "возлюбленного". Разумовский держал ее за руку и выглядел престарелым Ромео. Правда глаза у "Ромео" были холодны.

— Со мной все в порядке, Штольман, — с пренебрежением в голосе защебетала Нина. — Спасибо, конечно, за заботу, но это просто был небольшой обморок, пустяки.

Разумовский предостерегающе посмотрел на него и кивнул охранникам, чтобы непрошенного визитера выставили вон из палаты.

Что делать с этой дурой? Позволить ей и дальше жить с убийцей?

Штольман не знал. И никто не мог ему подсказать, что делать. Жить с закрытыми глазами тоже было невозможно. Совесть не даст ему молчать.

Коньяк помог почище инъекции обезболивающего. Добравшись до дома, он успокоил сына и провалился в блаженный сон. Во сне можно было отключиться от всех проблем и не думать, не переживать. Ему приснилась любимая...

Увлечение пешим туризмом, вылазками в лес и горы на срок от одного до нескольких дней или попросту походами возникло у Якова Платоновича совершенно случайно.

Казалось бы, где он, со своей занятостью, и где походы?

Но, неожиданно, Якову понравилось. Сколько он себя помнил, в его жизни всегда был спорт, а подобные пешие прогулки отлично нагружали мышцы, сердечно-сосудистую систему и остужали горячую голову.

Как-то на прием к нему пришел паренек, которому нужна была замена плечевого сустава. Суставная поверхность плечевой кости пациента была почти полностью разрушена из-за травмы, полученной в результате автоаварии. Молодого человека звали Вадим. Он очень переживал, что из-за послеоперационного периода и реабилитации пропустит ряд важных сборов.

Здесь Штольман и заинтересовался родом деятельности пациента. Оказалось, что Вадим руководит большим клубом любителей пеших походов — "Тропинка". И сам администрирует огромное тематическое сообщество в мессенджере.

"Тропинка" объединяла огромное количество разновозрастных людей, любящих лес, горы, спорт, но нуждавшихся в компании единомышленников. Как правило, на каждый маршрут выдвигалось человек 20-30. Это позволяло администратору арендовать автобус, закупать снаряжение. Одни походы были для людей спортивных и подготовленных — вылазки на 10-20-30 километров по пересеченной местности. Другие — для мам с детьми, пожилых. Например, длинная пешая вылазка с большим длительным подъемом по сложности сильно отличалась от поездки на комфортабельном автобусе за земляникой.

Якову, естественно, нравились более экстремальные варианты — многокилометровые походы в высоком темпе. Это был неплохой способ и тренировки, и эмоциональной разгрузки. Он что, бабушка, за земляникой ездить?!

Характерно, что Егор, как истинно городской подросток, его увлечение не поддерживал. Впрочем, иногда Яков и сам в походы не стремился.

Порою Штольман скачивал расписание походов и записывался почти на каждый выезд. Иногда подолгу не ходил — не было настроения, или в группе объявлялись очередные охотницы за холостыми участниками похода, прозрачно намекающие, что неплохо бы понести их сумку, перевязать прелестнице шнурки или дать попить именно из его персонального термоса... Нет, Якову вовсе не было жалко, просто свой маленький термос на 500 мл он тайком наполнял вполне себе настоящим глинтвейном на белом вине и рассказывать об этом никому не хотел. Это была его маленькая тайна.

Бывает, сидишь себе, после марш-броска в холодную погоду у костра и потягиваешь горячий чай, запивая пряным напитком, и жизнь становится теплее и светлее. А тут очередная прелестница! Активный интерес к себе, как к мужчине, Штольмана раздражал. Наверное потому, что часто подобный интерес был очень навязчив.

Первого января прошлого года он был участником марш-броска на 30 км по заснеженному хребту. Пока все его знакомые вкушали оливье и пили шампанское, они с самыми спортивными участниками "Тропинки" продирались через девственную тайгу, выйдя на намеченную точку лишь в сумерках — немного поплутали на развилках заброшенных троп и проселочных дорог. Но было здорово!

--

Конец ноября выдался неожиданно теплым, а в выходные и вовсе обещали оттепель.

Сидя на планерке, Штольман вдруг подумал, что ему хочется в поход так, что пятки зачесались. Хотелось монотонной нагрузки, свежего воздуха, новых впечатлений и запаха костра. А не это вот все!

Глядя на кудрявую головку одной строптивицы, он подумал, что хорошо бы и эту девушку взять с собой... Аня отвлечется от книжек, работы. И убежать среди гор и тайги будет некуда... И сил после большого перехода не будет. Там и поговорят, наверное.

С подачи Штольмана, поделившешегося с Вадимом коварным планом укрощения одной сердитой девушки, Анне отправили ссылку-приглашение на группу "Тропинка". Однако план немедленно дал сбой — в поход девушка не записалась. То ли настроения не было, то ли ближайшие выходные были у нее заняты.

Пришлось Вадиму, да и самому Штольману поднапрячься. Яков сочинил завлекающий пост про сам маршрут, про пик Светлый и замечательные виды с него на окрестности, а админ все опубликовал.

Результат вышел неожиданным. В поход записалась не только Аня, а еще двадцать человек сверх нормы. Вадиму, ворчащему на Штольмана, пришлось заказывать для тропинчан еще один автобус.

Аня с самого начала загорелась идеей пойти на пик Светлый. Это было необычно. Зимний поход, предполагаемая ночевка в зимовье. Но мама была против походов с незнакомыми людьми, и записаться у нее получилось не сразу.

— Мама, мне двадцать один год! — отстаивала право на самостоятельность Анна.

— Вот именно! — соглашалась мама, продолжая наносить макияж перед зеркалом. — Это не безопасно, такие экстремальные развлечения для молодой и красивой девушки. Я не знаю ни одного человека из этой вашей "Тропинки". Может, там одни молодые люди, алкоголь...

— Наркотики! — усмехнулся гостивший у Мироновых Петр Иванович.

— Петр, я бы тебя попросила не ерничать! — возмутилась Мария Тимофеевна. — И потом, в выходные некому будет посидеть с Тонечкой.

— Так вот в чем дело! — прищурилась Анна.

— Я посижу... у вас дома, — предложил Петр Иванович.

Он неоднократно помогал с племянницей. Впрочем, как и все домочадцы.

— Ну вот, — обрадовалась Аня. — А я пойду в поход. И не спорьте, мне нужно проветрить голову! Я давно нигде не была.

— Только я позвоню этому вашему легендарному админу и обо всем его подробно расспрошу. Чем будете питаться, где спать, половозрастной состав участников, так сказать.

— Ну это уж лишнее, Маша! — возмутился, оторвавшись от смартфона, Виктор Иванович.

— Ничего не лишнее! — не пошла на попятную Мария Тимофеевна. — У меня запасных детей нет.

— Кстати, Петр. Могу я спросить тебя, почему ты так сияешь? — вдруг осведомился старший брат.

— Потому что я, трам-пам-пам, получил предложение о хорошей работе! — радостно и немного самодовольно признался Петр Иванович, постучав пальцами по спинке кресла.

— А ну-ка, с этого места поподробнее. Что за новая прекрасная работа? — с подозрением спросил Виктор Иванович.

— Помните господина инвестора на свадьбе Елагиных? Кирилл Владимирович Разумовский, клиника "Медлюкс" . Так вот, мы свели тесное знакомство, и он рассказал мне подробнее о своем бизнес-проекте. Планируется большая стройка. И мне предложено представлять интересы господина Разумовского, быть его доверенным лицом.

— А должность-то какая? — допытывался старший брат.

— Глава юридического отдела. Главный юрист Кирилла Владимировича находится в Москве, я буду следить за исполнением его распоряжений. Вот такое предложение от которого невозможно отказаться...

— А по-моему предложение не очень. Курам насмех. У тебя уголовная специализация, а не гражданская. Ты когда последний раз кодексы открывал?! Дурацкая работа. У тебя совершенно нет опыта... Глава юридического отдела. За какие заслуги?! — напрягся Миронов-старший, развитая интуиция которого всюду чуяла подвох.

— Просто мы с ним грамотные люди, — уязвленно ответил Петр Иванович.

— Или ты просто неопытный простофиля, на которого можно повесить возможные юридические косяки и риски. Дашь мне изучить свой контракт перед подписанием! — потребовал старший брат.

— Папа прав, не стоит связываться с Разумовским, дядя, — неожиданно покачала головой Аня.

Петр Иванович шокированно взвился и с обидой посмотрел на родственников:

— Истину говорят: "И враги человеку домашние его", — возмутился он, процитировав строку из Библии. — Да вы просто не хотите моей профессиональной реализации!

— Ты не знаешь, какие про него слухи ходят, — горько усмехнулся Виктор Иванович.

-Да в чем дело?! Вы же неплохо поладили на свадьбе? — изумился Петр.

— Поладили. Он еще Анне весь вечер комплименты отвешивал. А после знающие люди меня просветили, чтобы мы старшую дочь подальше от Разумовского держали. Было такое нашумевшее дело банкира Кивелиди.

Он погиб от отравления ядом, который был нанесён на телефонную трубку в его же кабинете. От него же погибла секретарь и поражения различной степени тяжести получили более десяти человек, входившие в кабинет. По официальной версии, сотрудник оборонного предприятия неоднократно выносил из лаборатории нелегально произведенное отравляющее вещество и продавал его людям, связанным с криминалом, в том числе, через посредников, Разумовскому. Незадолго до этого он взял у погибшего банкира большой займ. Версия, конечно, не доказана, но она имеет место быть.

— Поклеп! Подлый поклеп на пожилого человека. Не верю ни слову. Разумовский — очень представительный бизнемен. Богатый. Ему нет причин действовать столь жутким способом. Анну вот на танец пригласил... — стоял на своем Миронов-младший.

— Я была в ужасе, — призналась Аня. Очень неприятный человек, а ты прямо подвел его ко мне, не оставив выбора!

-

Штольман, внимательно между делом следивший, чтобы Аня вовремя записалась в поездку и внесла депозит за место автобусе, чувствовал себя по меньшей мере иезуитом. Он же побеспокоился, чтобы Вадим еще раз напомнил новеньким про форму одежды.

Однако Яков все равно волновался за успех мероприятия. Он сомневался насчет двух вещей. Переживал, чтобы Аня не замерзла, и чтобы не взбрыкнула, увидев его во время посадки. Пришлось проработать и эти моменты...

Утром субботы Штольман решил явиться одним из последних, за 5-10 минут до отправления. Откровенно говоря, его и узнать то было сложно. В теплой пуховой спортивной куртке вместо привычного элегантного пальто, в модной трекинговой обуви он, казалось, сбросил всю свою взрослость, сердитость и излишнюю солидность. Здесь же он не был главным врачом.

Дамы, увидев такого интересного мужчину, подобрались, расправили плечи и захлопали глазками.

Яков, оглянувшись, не обнаружил Анну. Не может быть...

— А где? — шепотом спросил он Вадима. Руководитель "Тропинки" молча стрельнул глазами на дальние ряды сидений.

В самом деле, Аня была там. Она забилась в самый угол, и, сняв верхнюю одежду, сладко спала, положив под голову спальник. Девушка и не подумала искать в толпе незнакомых женщин и мужчин Штольмана. Ей такое и в голову прийти не могло!

— Узнаю студентку меда, — успокоившись, иронично думал Штольман, пока автобус рулил в сторону федеральной трассы. — Спать везде, спать всегда, когда есть время и место на сон. Впрочем, к месту студенты и вовсе нетребовательны, бывает, спят прямо на партах.

Ему было жалко Аню, она же вечно невыспавшаяся, как и все студенты. Не видит сейчас эту красоту за городом, поднимающийся над лесом рассвет. А еще он думал, что всегда будет охранять ее сон...

Глядя на то, как морщится девушка при сильной тряске, Яков подумал, что хорошо бы было уложить ее к себе в объятия. Он бы амортизировал всю эту немилосердно быструю езду.

"Тропинка" ничьи сны охранять и не думала, потому следующие 3 часа пути путешественники распевали походные песни. Удивительно, но первые часы Аню было не разбудить. Еще вначале маршрута она, открыв ненадолго глаза, взяла под голову еще один спальник и более не просыпалась.

Обедать они приехали в небольшое кафе для дальнобойщиков. Почувствовав, что транспорт остановился, а окружающие потянулись к выходу, Аня тоже выползла из автобуса, смущенно примкнув к основному костяку туристов.

Девушка на ходу натягивала куртку и шапочку. Озябла.

Увидев Штольмана, она сначала не поверила своим глазам, растерянно изучая его экипировку.

Аня замерла, забыв, что нужно идти завтракать. Яков осторожно кивнул, пропуская ее вперед. Очевидно, девушка окончательно проснулась, потому как глаза ее сузились, и она, сделав шаг назад, остановилась и сердито кивнула в ответ. Разворачиваться за сотню километров от Приозерска было бы странно. И поздно.

"М-да, Аня взбдрилась, но гонора у нее не убавилось. Но еще и не вечер..." — Яков коварно ждал восхождение группы на гору до пика Светлого.

Восхождение ожидалось достаточно сложное, барышне без опыта придется непросто. После тяжелой физической нагрузки сердитости у нее поубавится, и можно будет нормально поговорить. Наверное...

Аня, пребывая в состоянии шока, купила себе лишь стакан сладкого чая и печеный пирожок с капустой, и теперь завтракала, не чувствуя вкуса. Она искренне недоумевала, как же можно было так совпасть? Сноб и привереда Штольман любит ходить в горы?! Ну и пусть... причем тут она. Хорошо, хоть жену свою дома оставил.

Приехав в пункт назначения, небольшому лагерю у подножия горы, туристы рассредоточились. Дети, пожилые и нетренированные остались приводить в порядок несколько небольших домиков для ночевки, топить печи, гулять и готовить ужин.

Основная же группа готовилась к восхождению на пик Светлый.

Аня бодро переоделась в трекинговые ботинки, флисовый костюм, ветровку и шапочку со снудом. Надела перчатки.

— Молодец, — похвалил девушку подошедший проверить новичков Вадим. — Хорошая экипировка. Придем, переоденешься обратно в пуховик. — Ты как, силы в себе чувствуешь? Нагрузка большая, длительная.

Аня пожала плечами и кивнула. Если Яков Платонович будет с ними... да она из принципа не остановится и не покажет себя слабачкой! Может, он здесь останется?!

— В принципе, ты худенькая. Не куришь. С непривычки может быть немного трудно, но в первых походах всегда так. Потом будет легче! — вынес вердикт парень. — Главное, не сильно отставай.

— А что делать, если я отстану от основной группы, как не потеряться? — вдруг запаниковала Анна.

— В походах всегда есть замыкающий. Это не новичок, а такой же выносливый и опытный человек, как и направляющий. Он следит, чтобы никто не отстал и не потерялся.

Первое время Аня шла довольно бодро, держась середнячком. Штольмана было не видно. Наверное, убежал вперед! — уязвленно подумала девушка.

Первые километра 3-4 в высоком темпе дались ей несложно, но дальше она стала сильно отставать. Ноги стали такими тяжелыми, словно налились свинцом. Сначала она выбилась из середины группы, сместившись ближе к концу. Потом пропустила одного, второго, третьего. Наконец, Аня выдохлась и чуть не заплакала. Она, похоже, была крайней. Было трудно. А группа, как назло, шла вперед, словно это не люди были, а терминаторы. Собрав всю волю в кулак, она поспешила вслед за всеми.

За рекой пошел сухой березняк с кустарниками, поваленными деревьями и дурманящим после безжизненного городского воздуха запахом опавшей листвы.

От нахлынувшего отчаяния она оступилась, но была тут же подхвачена... Штольманом.

— Ну что, Анна Викторовна, силы на исходе? — иронично усмехнулся он.

— Да, — смиренно выдохнула она, не став спорить.

Яков оценил щеки цвета спелой свеклы, блестящие глаза, чуть побелевший носогубный треугольник и небольшую одышку.

— Потерпите, минут через десять будет привал, — утешил он.

— Я не доживу, — буркнула Аня.

— Выпей воды, — протянул он девушке небольшую бутылочку.

Она послушно выпила, закашлялась, на ее глазах выступили слезы.

— Дыши глубже. Идем, а то нас потеряют...

— Идем, — вздохнула Аня, растеряв всю свою враждебность.

Яков молча взял ее за руку. Девушка вопросительно посмотрела на руку, но сопротивляться не стала. Сил не было.

— Давай на буксир, — шепнул, усмехнувшись, мужчина и буквально потащил ее за собой.

Аня поначалу задыхалась, но со Штольманом идти было проще, постепенно дыхание ее выровнялось.

Первая серьезная преграда встретилась уже за чащей — широкая россыпь больших камней, пятнистых от мха и лиственничных иголок. Нужно было перебраться на другую сторону, прыгая по большим валунам. Яркие рюкзаки основной группы виднелись уже далеко впереди.

— Эй, вы там в порядке? — крикнул главный.

— Да, — крикнул в ответ Штольман.

Вадим, глядя на то, что никто почти не отстал, объявлять привал передумал. Группа двинулась дальше.

Путь к пику Светлому — этакая причуда природы. Будто великан разбросал огромные, прикрытые мхом и рыжеватой хвоей валуны, спрятал долгожданную вершину за изгородью непролазного буерака.

"Камни и кусты, камни и кусты" — устало думала Аня.

И так до далекой скалы на высоте. Удивительно, но идти с рукой более сильного участника похода было легче. Или дело было в том, что это ЕГО рука?

Через час все были на вершине.

Даже поздней осенью здесь было, где задержаться взгляду. Белые шпильки берез и почти черные сосны, синеющие от едва заметной горьковатой дымки. Кое-где проплешины — то ли от порубок, то ли от пожаров.

Забравшись на вершину и бегло прочитав таблички и послания, оставленные другими путешественниками, Аня вдруг увидела раскинувшееся перед ней пространство и замерла от восхищения. Безумная красота. Восхитительно прекрасный вид на город и лес. Забыв обо всем, она подалась вперед. Глядя на такую красоту, Аня забыла и о ноющих ногах и об огромном, длиною в несколько часов подъеме.

Вдруг девушку осторожно взяли за плечи. Яков. Мужчина аккуратно отвел ее от края скалы и заключил в объятия. Аня замерла от нежности, так легко и просто он это сделал. Она не нашла сил отстраниться, прижавшись носом к его разгоряченной шее с тонким запахом туалетной воды, и тут же получила поцелуй в висок. Закрыла глаза, до того ей стало хорошо.

— Красиво? — спросил ее Штольман.

Аня кивнула.

Они вместе смотрели на раскинувшийся перед ними мир. Лес, скалы и бесконечное голубое небо.

— Очень, — Аня была так ошеломлена близостью любимого мужчины, что с трудом подбирала слова. — Здесь, пожалуй, можно вообще забыть, что ты живешь где-то там, в далеком Приозерске.

— Я для этого и уходил в походы. Забыть, что каждый день занят рутинными делами, забыть о мелочах. Только высота, лес и небо.

А потом они, как и другие участники похода, накричались с вершины вдоволь.

Аня и не знала, что чопорный Яков Платонович умеет так кричать. Легко, весело и также беззаботно, как и она.

Об этом Аня ему и заявила.

— Я просто очень счастлив, — вполне серьезно ответил ей мужчина и наклонился, чтобы поцеловать ее по-настоящему.

Аня, казалось, только этого и ждала, потому как с готовностью отозвалась на этот порыв нежности.

Его губы были мягкими, но настойчивыми , а поцелуй, хоть и осторожным, но возможности передумать и отступить не было. Девушку просто прижали к себе и не отпускали. Она и не хотела вырываться. Вместо этого она обняла Якова за плечи и наслаждалась всем своим существом этим пронзительным и чувственным ощущением единения, тепла, любви и заботы.

За первым поцелуем тут же последовал второй, третий, затем Яков, все также обнимая Аню, целовал ее лицо, волосы.

За поцелуями и объятиями они забыли о времени. Ничего так и не выяснив, они уже были счастливы.

— Пора собираться, если хотим спуститься в лагерь до сумерек! Собираем вещи! Ничего на вершине не забываем, особенно свои мобильные телефоны. Возвращаться не будем! — кричал Вадим, собирая группу. — Яков, Аня, вы почему не собираетесь?

— Мы собраны! — крикнул Штольман, прижимая счастливую Аню к себе поближе.

А Яков намеренно сказал "Мы" потому как отпускать свою голубку он больше не собирался. Пусть все видят, что эта красавица только его.

Аня не делала попытки отстраниться. Наоборот, смотрела на него таким пронзительно-доверчивым взглядом, от которого у мужчины пела душа.

Анне было очень уютно в объятиях Якова. Создавалось такое чувство защищенности и тепла, что непонятно было, как же она раньше жила без этих мгновений нежности. Аня поверить не могла, что со сложным и холодным Яковом наедине будет вот так — просто и хорошо.

— Обратно будет полегче, — улыбнулся Штольман и крепко ухватив девушку за руку, предложил ей выдвигаться следом за остальными. Он уверенно повел ее по тропинке. Они опять замыкали.

По пути им еще надо было объясниться...

Примечания:

С праздником великой Победы!

---

Хоть руководитель "Тропинки" и подгонял подопечных, чтобы группа успела спуститься с горы засветло, с пика Светлый туристы спускались уже в сумерках. Усталые участники группы растянулись друг от друга в широкий, метров на 500, строй.

— Отстающие, догоняйте! — кричал Вадим, пока не осип.

Парень раздраженно думал, что с него хватит, что ходить в поход с новичками, пусть даже их немного — это всегда рулетка. Больше с незнакомыми людьми он не пойдет. Тянутся, плохо одеваются, ноют, сходят с дистанции! Штольман со своей дамой сердца вообще где-то отстали!

Но как бы не сердился Вадим, свое дело он очень любил и знал, что как бы не ворчал, в следующие выходные все равно пойдет в новый поход. И новичков с собой тоже возьмет.

Яков с Аней действительно немного отстали, и девушка догадывалась, что что-то пошло не по плану. Наконец, она решилась спросить, в чем же дело.

— Яков, мы точно не заблудимся? — негромко спросила Аня. — Оранжевого рюкзака впереди давно не видно.

— Мы — нет, — отрезал Штольман, стараясь говорить увереннее для того, чтобы Аня перестала дрожать. Сам он был вовсе не так уверен.

— А сам парень с рюкзаком? — обеспокоилась Аня. — Он тоже отстал.

— Андрей — опытный турист, за него не беспокойся... — Штольман усмехнулся.

Я больше сочувствую тому, что под его ответственность взяли двух изнеженных городских дам, его коллег. Потеряться он не потеряется, а вот потрепать его по возвращению за условия похода этот офисный планктон может...

Яков болтал, стараясь держать Аню покрепче и отвлекать ее разговором. В сумеречном лесу паника у девушки все нарастала. Он заметил, как она активно крутит головой и то и дело оглядывается.

— А что, такие неприспособленные женщины? — хмуро спросила девушка, поддерживая разговор и стараясь не думать об опасностях ночного леса.

— А то! Такие дамочки почти в каждом походе бывают и нервируют коллектив. Одеты не по сезону, ноги мокрые, изводят потом жалобами Вадима. Оно как бывает? Увидели красивую рекламу, захотели новых впечатлений, думали, что будет все как на фото из соцсетей.

— А на деле ледяные броды, в палатке изо рта пар идет, а волосы от костра пахнут дымом! — засмеялась Аня, но вдруг заметила, что Яков растерянно смотрит по сторонам.

— Что? Что такое? — взволнованно спросила она.

Штольман молчал, собираясь с мыслями. От его молчания ей стало еще страшнее.

— Яков!? — требовательно спросила Аня.

— Тише, — отмер мужчина и крикнул: — Вадим! Эй!

Ответом им была тишина.

— Да в чем дело? — с паникой в голосе спросила еще раз Аня.

Видимо только отчаянные нотки в голосе побудили Якова перестать все время прислушиваться.

— Извини, Аня, — сразу сказал он и добавил: — Чтобы тебе было легче идти, я взял чуть правее, тут склон более пологий, без валунов. Думал, сделаем небольшую дугу, но, похоже, не рассчитал маршрут и теперь ничего не узнаю. Вадима не слышно.

— Ничего. Тут же недалеко, да? — неуверенно, но уже гораздо спокойнее спросила девушка.

— Недалеко. Я поставил точку на карте с координатами, но можем немного поплутать, — вздохнул Штольман. — Ты, главное, не пугайся.

— Пойдем, — вздохнула Аня. — Мы не могли сильно заплутать. Максимум, не учли градус спуска.

— Дай руку и пойдем. Будем светить под ноги фонариками.

— У меня телефон сейчас разрядится, — нахмурилась девушка.

— У меня с собой пауэрбанк в основном рюкзаке, вернемся, зарядим, — пообещал Яков.

Они шли уже полчаса. То, что издалека Анна приняла за невысокие осинки, оказалось темным и круглым бугром.

Побледневшее небо стало чуть синеть — то была уже синева ночи. Замелькали звездочки.

— У тебя шнурок развязался, — негромко заметил Яков.

— Подожди, я завяжу, — попросила Аня.

— Я завяжу, — категорично ответил ей мужчина и ловко присев, крепко-накрепко зашнуровал ей ботинки.

Преодолевая небольшой овражек, они увидели черепок какого-то животного, надетый на палку.

— Мама, — вдруг совершенно по-детски сказала девушка и, сделав шаг назад, негромко вскрикнула.

— Не бойся, малышка, — прижал ее к себе Яков. — Ну черепок, ну козы, это — антураж такой. Мы не побежим в истерике. А кто в анатомический кружок ходил в морг? А старый череп козы боишься!

— Откуда ты знаешь про кружок? — удивилась Анна.

— Справки наводил, когда на конференцию ездили, неважно, — отмахнулся Яков. — Пойдем потихоньку...

Штольману было совестно перед Аней. Девушка спокойно и даже покорно шла рядом, не высказывая никакого недовольства, но он кожей чувствовал, как она боится.

Наконец, ее рука стала дрожать так отчетливо, что Яков испугался.

— Сильно замерзла? — с тревогой спросил он.

— Мне не холодно. Не знаю. Перевозбуждение какое-то, от волнения, — призналась Анна.

— Не заболела? — Яков с тревогой потрогал губами ее лоб, но температуры, слава Богу, у девушки не было.

Он бы с удовольствием и сам понес Аню, но ребро все еще побаливало.

И хоть трасса по сути была недалеко, но сколько они не прислушивались — тишина стояла такая, словно специально кто-то все звуки выключил. Штольман отчаянно вглядывался вперед, и вдруг догадался, куда следует идти.

— Все, Аня, я сориентировался, наконец, — выдохнул Яков. — Сейчас будет проселочная дорога. По ней будет идти уже проще.

Спустя полтора часа после потери группы они вернулись в свой лагерь, выйдя из леса метров за 700 до основной стоянки.

— Яков, Аня, вы где были? Разве так делается?! — накинулся на них Вадим.

— Заблудились немного, — устало сказала Аня, поспешив взять свои вещи, чтобы, наконец, переодеться и занять место у костра. Она все-таки озябла, хоть и не призналась Якову.

— Это теперь так называется? — отведя Штольмана в сторону, сердился Вадим. Пошли гулять одни, наслаждаясь романтикой! Никого не предупредили! Ты же замыкающий!

— Да я просто хотел валуны обогнуть, метров на 300. Мы действительно заплутали.

— Меньше на красивых девушек надо смотреть! — заявил руководитель, не в силах скрыть завистливого взгляда, очень уж голубоглазая зазноба Якова была хороша. — Мы оставили вам ужин. Чуть искать не пошли!

Штольман пожал плечами и подошел к костру.

— Я заняла тебе местечко! — тут же подвинулась Аня и тут же захлопотала. — Взяла нам каши. Все уже поели. Нам же хватит одной тарелки?

— Конечно. Я не сильно прожорливый. Только рюкзак принесу и чай, — кивнул Штольман.

В рюкзаке была обещанная ей зарядка и конфеты для самой лучшей в мире девушки.

Они молча ели чуть остывшую гречку с тушенкой. Наконец, когда показалось дно тарелки, Яков спросил:

— Как тебе наша крестьянская еда?

Он и в самом деле давно такое не ел.

Анне больше понравилось ощущать близость Якова и его ненавязчивую заботу. — Очень вкусно! — оценила она вечернее угощение.

— Кто все съел, тому можно сладкое, — интригующе сказал Яков и вытащил из рюкзака конфеты и термос с глинтвейном.

— Ого! — весело оглядела Аня припасы. — Живем! Мои бутерброды все съели...

После десерта они с удовольствием потягивали чай с пряным напитком. Теперь можно было и поговорить.

— Насчет свадьбы Елагиных... Тебя рассердила ситуация с Ниной? — спросил Яков.

— Нет. Я очень удивилась, когда ты вдруг проигнорировал меня. Расценила это как пренебрежение, — поежилась Аня и опустила глаза.

— И заблокировала. "Получи, фашист, гранату", да?!

Не делай так больше, пожалуйста. Я не хочу оправдываться, — вздохнул Штольман. — Но, наверное, сейчас буду.

— И не надо, — Аня отпила чай, откусила конфету и прижалась к его плечу. Она смотрела на огонь.

"Яков рядом, он такой хороший и внимательный, что не хочется думать и говорить о плохом. К чему лишние слова?!"

— Знай, что все было не так. Если я поступил некрасиво, значит ситуация была такова. И последнее, чтобы я хотел, это обидеть тебя. С Ниной все давно миновало. Все в прошлом. Бывшая жена — это просто бывшая жена, тем более, расстались мы плохо. Я не горю желанием с ней общаться и никогда не поставил бы свою девушку в подобную двусмысленную ситуацию.

-Свою девушку? — подняла бровки Аня, явно обрадованно улыбаясь.

— Мою и только мою, — сказал Яков и взял ее за подбородок, чтобы поцеловать.

— Ужасный поход! — плюхнулась на бревнышко рядом дородная дама, кажется, она еще в автобусе представилась Вероникой.

Ее сын, толстый мальчишка лет десяти, плотоядно посмотрел на конфету в руках Анны.

— Держи, — улыбнулась деаушка и протянула ему еще парочку из коробки.

"Аня-Аня, бойцу на диету пора!" — подумал Яков, но промолчал.

Не сказав "спасибо", мальчик взял угощение и принялся азартно разворачивать фольгу.

— А чем поход так ужасен? — заинтересовался Штольман.

— Вы же Яков Платонович, да? — вдруг уточнила дама, не став отвечать на вопрос.

— Да, — подтвердил Штольман.

— Значит, мы с Мишуткой спим в вашей палатке вместе с вами двумя. Так распределил Вадим! В зимовье все не помещаются. Нам пообещали походную печку.

— Ну хорошо, — согласно кивнул головой Яков и хитро посмотрел на Аню, мол, уединиться не выйдет.

Девушка в ответ лишь разулыбалась и пожала плечами.

— Вы спросили, Яков Платонович, чем ужасен поход, я отвечу... Думала, иду со знающими людьми, которые возьмут на себя все заботы. Мне сказали, что поход будет легкий и никакая подготовка не требуется.

— Так и есть, — подтвердил Штольман.

— Ну как же. Половина людей поперлась в эту ужасную гору, а нас оставили здесь. Безо всяких условий! Готовьте сами, развлекайтесь сами... Мишутке ужасно все надоело. Дурацкую кашу он даже пробовать не стал.

— Да! — подтвердил увалень, умильно покосившись на оставшиеся конфеты.

Яков посмотрел на парня, дал ему еще одну и убрал коробку в рюкзак. Вот еще, пищевая аллергия у мальчика будет.

— Я хочу еще, — пожаловался мальчик Миша добросердечной Анне.

— Попа слипнется, — тихо, но твердо сказал Штольман.

В палатке было тепло. Как и обещали, им выделили походную печку и застелили пол изоляцией — походной пенкой.

— Ну как тебе наше маленькое жилище? — спросил Штольман у Анны.

— Уютно, — кивнула девушка. — Наверное, скоро будем ложиться? У меня ноги гудят от нагрузки.

— Конечно, — не стал спорить Яков. Он думал попеть песни под гитару, но Аня была без сил. Мужчина решил, что составит ей компанию, а потом пойдет к костру... Если сам не уснет. Но, пожалуй, с такой девушкой заснуть рядом будет сложно.

— Так, делаем из четырех спальников два и спим по двое. — скомандовал Штольман.

Они с Аней стали перестилать свои спальники, делая из них один "кармашек" на двоих.

— Это что за разврат? — протестующе сказала их соседка. — Вы же всю ночь обжиматься будете, а у меня дитя!

— Все довольно невинно. Это обычная практика в походе. Вдвоем теплее! — отмахнулся Яков. — Вы же не хотите, чтобы ваш Миша озяб?!

Сердитая соседка куда-то сбежала.

— Думаю, жаловаться на нас пошла, — засмеялся Яков и продолжил готовиться ко сну.

Аня ловко переоделась в брюки и водолазку и, стянув пучок, стала заплетать косу покрепче.

Яков, как зачарованный, смотрел на эти простые, но довольно интимные движения.

— Что? — увидела его интерес девушка, скромно улыбнувшись.

— Ничего, просто любуюсь, — признался Яков. — У тебя очень красивые волосы. Впрочем, как и все остальное. Смотреть и смотреть.

— Смотри, — улыбнулась Аня и, надев на кончик косы резинку, подошла за объятиями.

Сам он остался в термобелье — трико и кофте.

— Ты сухой? Не замерзнешь? — погладила его спину Аня и ужасно смутилась своего странного вопроса.

— Вполне. Эта марка прекрасно отводит влагу от тела, — засмеялся Яков, поймал ее руку и поцеловал пальчики.

Вернувшаяся ни с чем Валентина потребовала, чтобы Штольман объединил и их спальники с сыном тоже.

— Я надеюсь, вы не храпите! — с достоинством сказала она и, недожидаясь ответа, я повернулась к ним спиной.

— Ничего обещать не можем. Мы переутомились. Я вполне могу всхрапнуть! — фыркнул Штольман.

— Люди храпят во сне не специально, физиология у них такая. У меня есть беруши, если хотите, — попыталась быть любезной Аня.

— Спасибо, не нужно! — все еще сердилась соседка.

Она сердилась потому, что эти двое смотрели друг на друга слишком восторженно и плотоядно. А этот заносчивый мужчина, Яков, с девчонкой был вовсе не заносчив, так бы и съел ее, наверное. Валентина вспомнила, как это прекрасно, когда тебе 20 лет и рассердилась еще сильнее.

Яков тем временем обнял Аню, уютно устроив ее в своих объятиях на ночь.

— Связь плохая! — проверив сообщения, сообщила ему девушка.

— И отлично. Никто нас не достанет! — парировал Штольман.

— Мама, наверное беспокоится, — нахмурилась Анна.

— Мама? Ты же большая девочка уже. Почему столько контроля? — улыбнулся Яков.

— Ой, Яков, ты плохо знаешь мою маму, она может и с отрядом ОМОНА к нам на стоянку нагрянуть, — призналась девушка.

— Гиперопека? Бывает! — засмеялся Яков. Пусть Мария Тимофеевна скорее переключится на Антонину Викторовну...

— Посмотрим твои фото? — вдруг попросил ее телефон мужчина.

— Хочешь? — удивилась Аня.

— Конечно. Кое-что я уже видел, мне твоя сестренка темной ночкой отправила.

— Помню! Ну хорошо, — улыбнулась Аня, открыла галерею и протянула телефон мужчине.

Яков смешно дышал ей в ухо, изящным движением пальца листая фотографии. Лекции, лекции, студенты, Тоня, его собственная собака... Он довольно заинтересованно комментировал увиденное.

— Не слишком ли много фотографий, хорошенькой, спору нет, девочки Тони? — усмехнулся он, просмотрев пару десятков снимков.

— Не слишком, — отрезала Аня. — А вот она с соседским котом... А теперь давай посмотрим на твою галерею?!

— Там ничего интересного. В основном машина, работа, — покачал головой Яков.

— Ты секретничаешь? — удивилась Аня.

— Нет конечно. Но телефон пока не дам. Я вдруг вспомнил, что там пугающе много фото одной красивой девушки...

Видя, как у Ани вытянулось лицо, Штольман засмеялся и сам открыл галерею.

— Давай посмотрим, — тут же передумал он.

В самом деле, в галерее Якова были какие то замеры, запчасти для машины, работа, очень много фотографий "Академии Здоровья" улыбчивый лабрадор и она сама...

— Ну ты же со мной общаться не желала, — с иронией пояснил ей Яков. — Вот и страдал молча.

Это он еще не рассказал, что купил ей новый телефон и через неделю, в приступе раздражения и уныния сдал его обратно. Потом лучше новый купит, если этот оказался несчастливым. А еще лучше, вместе выберут.

— Молодые люди, я, конечно, понимаю, что у вас любовь и все такое, но по ночам нужно спать, а не трындеть, мешая другим отдыхать, — возмутилась Валентина.

— Извините, — испуганно сказала Аня, а Яков промолчал, не желая ссориться, но закатил глаза от раздражения.

Следущие полчаса они лежали молча. Штольман жестом опять попросил телефон девушки и теперь разглядывал вместе с ней снимки.

Да, похоже, последние три года у Анны одна и та же модель, старенький, некогда популярный смартфон. Он буквально просился на замену.

И опять жизнерадостная девочка Антонина. Десятки скриншотов игры "супермишка", десятки фото, сделанных детской рукой в стиле "я украла у старшей сестры телефон и теперь буду снимать все сподряд"

Наконец, их соседка негромко захрапела. Ее непослушный пацан тут же выудил из-под подушки матери телефон и начал играть.

— Они сейчас что, все такие, телефонозависимые? — недоуменно шепнул Штольман.

— Кто, дети? Наверное... Я буду спать.

— Спи, — согласился Яков.

А сам он подумал, что ему уснуть будет сложновато. Аня еще и прижалась к нему хорошенько спиной, ягодицами, а он обнял, повторяя ее изгибы и осторожно поглаживая бедра, живот и немного грудь.

— Хочешь секрет? — вдруг спросила Аня, разворачиваясь в его объятиях так, чтобы тихо говорить на ухо.

— Секрет? Конечно хочу, — тут же согласился Яков.

— Я до тебя ни с кем не целовалась, — простодушно призналась девушка.

— Ни с кем? — приятно удивился Яков.

Он был довольно ревнив и мысль, что ему не придется ревновать ее к прошлому, бальзамом разлилась по сердцу.

— Разве что в детстве, с соседом по даче. Нам было тогда лет по 12.

— Что за сосед? Имя, фамилия, адрес?! — иронично уточнил мужчина.

— Они давно переехали, — захихикала девушка.

— Ну и как тебе новый опыт, понравилось? — осторожно спросил Штольман, судорожно анализируя, не сообщает ли она ему так, невзначай, о своей невинности?!

— Очень, — смущенно призналась Аня и потянулась за новым поцелуем.

Целоваться ему самому хотелось безумно, но не стоило забывать о мелком мальчишке рядом, который, хоть и все внимание уделял игре, но на них косился регулярно.

Поэтому они вели себя довольно смирно.

Яков с ужасом вспоминал, как чуть не решился на секс с девушкой в собственном кабинете, и как шарахалась Аня от него после этого. Девственница? Да, наверняка. Психотип у нее специфический, эдакая девочка — цветочек аленький.

Презервативы в дальнем кармане рюкзака он, конечно, погорячился, когда взял. Нужно действовать с ней осторожнее и точно, когда придет время, не травмировать нежную слизистую резинками. Рассказать ей о том, что он сделал пару лет назад? Возможно. Все-таки Аня — будущий доктор, отнесется нормально.

Да что же он за человек такой испорченный и не сумевший с первого взгляда рассмотреть, что перед ним — чудо чудное, хорошая девушка, красивая, немного наивная, но такая славная.

Анна так и уснула в руках Якова. Про песни под гитару мужчина так и не вспомнил, полночи проборовшись с самим собой и промучавшись от своих же собственных тайн.

Ноябрьский рассвет в лесу был таким, как и положено. Холодным, хмурым, чуть ветреным. Заиндевевшие верхушки деревьев шумно раскачивались, подчиняясь наиболее сильным порывам. Оттепель ожидаемо сменялась похолоданием. За сменой погоды неминуемо приходил ветер. Тоска.

Женщина по имени Валентина проснулась совершенно не в духе. Минувшей ночью она просыпалась в полночь — надоевшая ей парочка активно светила телефоном и хихикала. Затем ее разбудили в 02.15 — Яков и его длинноволосая девица бурно целовались в спальнике. Ее угрюмого бодрствования они даже не заметили. Не сволочи ли? И вот, невыспавшаяся женщина проснулась в сумерках, а хам и развратник Штольман имел наглость беспробудно спать, прижав к себе свою даму так крепко, что, казалось, он и положения то за ночь не сменил. Каков, упрямец!

Сердито пнув в палатке какую-то жутко модную обувь мужчины, Валентина надела теплую куртку и поспешила к зимовью. Зачем она вообще решилась идти в этот поход?! Мишутке все равно не понравилось! В лагере все спали.

Постучавшись, Валя заглянула внутрь — в спальниках, положенных прямо на деревянный пол, беспробудно спали человек десять туристов. В избушке, кстати, было даже холоднее, чем в палатке. Видимо Яков все же не только целовался, но периодически подбрасывал в печку полено-другое.

— Вадим Юрьевич! — тихонько позвала женщина руководителя похода.

Ответа не последовало.

-Вадим! — настаивала Валентина.

Руководитель группы не просыпался.

Злющая женщина вышла на крыльцо, в знак протеста со всей силы хлопнув тяжелой дверью. Возвращаться в палатку без группы поддержки она не желала. Валя задумчиво села на верхнюю ступеньку крыльца и гадала, что бы такого придумать, чтобы проучить самоуверенного Штольмана.

Ноябрьский ветерок неприятно холодил ноги, а заиндевевшее крыльцо опасно охлаждало ягодицы.

Наконец, из зимовья, позевывая, вышел Вадим. Протирая глаза кулаками, он пошел в сторону кустов, на ходу расстегивая ширинку.

— Вадим! — кинулась за ним женщина. — Вадим!

Руководитель похода напугался так, что отпрыгнул от нее на полметра, но ширинку тут же застегнул.

— Валентина, что-то случилось? — нахмурился парень.

— Случилось. Я больше ночевать со Штольманом в одной палатке не буду. Он ведет себя просто аморально. Эту.. Он прямо чуть в палатке не... разложил. А у меня же ребенок!

Вадим затравлено взглянул в сторону леса. Природа требовала срочного похода в кустики.

— Хорошо, хорошо. Но выбирайте все же выражения. Я сейчас схожу в..., а потом вы мне все расскажете.

— Яков, Яков! — тормошила Штольмана девушка его мечты, вырывая из оков крепкого сна.

Штольман открыл глаза. Анна выглядела встревоженной.

— Что, Аня? — недоуменно спросил он.

— Не знаю, ты стонал во сне и даже морщился! — сообщила девушка.

Яков прислушался к себе.

— Ну да, — вздохнул он. — Спал в одном положении. Сильная скованность шеи.

— Подожди, не вставай, у меня мазь есть! — оживилась Аня, ужом выползая из спальника.

"Ну вот уже играем в доктора и доктор даже не я..." — подумал Штольман, но послушался.

Пока она искала какой-то маленький тюбик, он сел, подвигал головой вправо, влево, попробовал наклонить ее и опять сморщился.

— Снимай свою водолазку, — попросила Аня. Она нашла лекарство. — Миша спит, его мама уже встала. Я тебе намажу шею. Намылю!

— Чувствую себя немного развалюхой, — смущенно посетовал Штольман, снимая одежду.

— У тебя большая нагрузка на шею, понятно же. Где тонко, там и рвется, — пожала плечами Аня, начиная втирать противовоспалительную мазь. — И немного плечевой пояс тебе разомну, — добавила она.

Яков наслаждался прикосновениями нежных пальчиков.

— Так больно? — спросила Аня, надавливая на больную мышцу.

Штольман кивнул.

— Все ясно.

— Какой диагноз, студентка? — пошутил он, с трудом поворачивая голову.

— Миозит, — вздохнула Аня. — Спал в неудобном положении, возможно переохладился. Гиперемия кожи, отек.

Она осторожно втирала мазь.

У Якова некстати возникли определенные ассоциации.

Приглушенный свет, расслабляющая музыка, и меню с выбором неоднозначных массажных техник... Там даже массаж обнаженной грудью был!

-Ты очень напряжен, — посетовала Аня. — Постарайся расслабиться. Что, так больно?! Даже желваки заходили.

— Можно личный вопрос очередной? — опустил голову Яков.

— Можно, — разрешила Аня, не зная, что ее ожидает.

— Как ты все-таки попала в тот массажный салон и сколько там пробыла? Что там делала?! — выдохнул свои вопросы Штольман.

— Что, опять? Продолжим допрос? Я и обидеться могу, — возмутилась девушка.

Яков угрюмо молчал.

— Абсолютно случайно я туда попала, Яков Платонович. Хотела на работу устроиться. Визитку мне дали. Между прочим, в нашем родном меде. Сразу не разобралась... — посетовала девушка.

— Кто дал визитку? — нахмурился Яков и сел.

— Рекрутер, — отмахнулась Анна.

— Ты точно там никого не массажировала?

— Массажировала, — уже из вредности сказала Аня.

— Это как это?! — напугался Яков.

-Такую же дурочку наивную, как сама. — беззлобно пожала плечами девушка. — А потом, когда дальше начали рассказывать, обучать, как озарение нашло. Огромная зарплата, презентабельный внешний вид...

— Что-то нехорошее начали говорить? — насторожился Штольман.

— Ой, нет, даже вспоминать не желаю.

— Говори сейчас же, иначе я воображу неизвестно что!

— У меня язык не поворачивается, — нахмурилась Аня. — И не дави на меня. Ну предложили массаж... хм... грудью.

— Ладно, я понял. Извини. Ну просто был шокирован тогда... у меня чуть удар не случился. Лучшая студентка в группе и там. Девушка, на которую я заглядывался!

— Ох, Яков Платонович, обиделась бы я за эти распросы, да успеется. На языке у самой крутится нескромный вопрос, можно?

Штольман кивнул, зная, что она спросит.

— А что сами там делали?! — подняв бровь, спросила Анна.

— Не спрашивай. Скажем так, я не подозревал, что там находится такой вертеп. Думал, правда СПА...

— Да? — с сомнением уточнила девушка.

— Честное пионерское, — ничуть не покривил душой Яков.

— Ну ладно, — согласилась Аня, решив, что если верить, то до конца.

— Можешь еще немного помять плечи? — спросил Штольман.

— Это после такого допроса? — улыбнулась девушка.

— Ну пожалуйста, — рассмеялся Яков.

— Ложись, — смилостивилась Аня.

Когда Валентина в сопровождении Вадима заглянула в палатку, ожидания ее не подвели. Зрелище было еще то! Пока ее Мишенька спал, парочка вдохновенно проводила время — Аня делала Якову небольшой массаж, кажется воротниковой зоны. Как гейша!

Вадим подумал, что со стороны это выглядит довольно интересно. Коса у девушки растрепалась, а длинные волосы рассыпались по спине.

Яков и Аня даже не заметили чужих взглядов. Они вообще были заняты только собой.

Девушка своими пальчиками где-то довольно умело нажала и мужчина глухо застонал.

— Вы не могли бы не стонать? — ядовито осведомилась Валентина.

Анна испуганно ойкнула.

— А что такого? — тут же парировал Штольман, сердито посмотрев на гостей в своей же палатке. — Исключительно медицинская процедура.

— Не паясничайте! — разозлилась женщина.

— Ну что вы? — возмутилась Аня. — У Якова действительно заболела шея. Вы зачем к нам подкрались?

— Извините, — смутился Вадим.

"Как у Штольмана так легко получилось заполучить такую красивую девчонку? Только что не разговаривали, и вот, пожалуйста, она спину ему наглаживает! " — думал Вадим, покидая палатку.

Волшебство момента было разрушено. Яков осторожно встал, повернул голову в одну, затем в другую сторону.

— Ну как? Болит? — уточнила Аня, вытирая ладони от мази влажными салфетками.

— Вроде ничего. Спасибо. Аня, ты приводи себя в порядок и приходи к костру. Я пойду поговорю в Вадимом, узнаю, что этим поборникам ханжеской морали нужно, и помогу повару с завтраком. После десяти для желающих будет организован поход вокруг озера. Семь километров, песчаный берег, хорошая нагрузка. Идем?

— Конечно, идем, — улыбнулась Аня. — Я постараюсь даже не цепляться к тебе на буксир. Ноги вроде не болят.

— Цепляйся сколько хочешь, мне приятно, — просто ответил

Яков.

Он быстро надел теплые штаны, свитер и наклонился, чтобы поцеловать девушку.

Вадим нашелся там же, на импровизированной кухне.

Молча зачерпнув из котла кипятка и высыпав пакетик черного растворимого кофе в кружку, Яков подошел руководителю "Тропинки".

— Ну в чем дело? Валентине Владимировне плохо спалось?

— Ты ее специально дразнил, Яков? — возмутился Вадим.

— Конечно же, нет. Просто не обращал на ее брюзжание особого внимания. Испепеляющий взгляд василиска тоже игнорировал.

— Она — женщина, и она с сыном. У них нет палатки! — воззвал к его совести руководитель похода.

— Берите их к себе, — посоветовал Яков.

— Их никто не хочет, — развел руками Вадим. — Валентина перессорилась тут с некоторыми...

— Я не ссорился. Но и приживал к нам с Анной не звал.

— У тебя единственного палатка на четырех. Метражом почти как моя студия в ипотеку. Зачем такую покупал в походы, если соседей не хочешь?! — недоумевал Вадим.

— Чтобы мне и мой девушке было просторнее. Или в лесу все места платные?!

— Так, решения в походе принимаю я. Переселить Валентину некуда, поэтому, Яков, веди себя скромнее... Не думаю, что это Анна там инициатор.

— Ты в своем уме?! — усмехнулся Штольман.

— Иначе больше с моей группой не ходите, — пригрозил Вадим.

— А ты не чересчур?

— Чересчур. Достаточно будет бана на полгода.

Штольман задумался.

— Ладно. Хватит ссориться. Мы с Анной решили вернуться в город чуть раньше...

— Уверен?

— Абсолютно.

— А палатка?! — уточнил Вадим.

— Оставлю вам с Валентиной. Надеюсь, это нам зачтется и бан нам не грозит. В следующий поход возьму полутораместную.

— Нацелуетесь и можете снова ходить, — разрешил парень.

— В ближайшее время лучше воздержимся. Так что, вряд ли!

— Как знаете!

Яков подумал, что осталось только убедить Анну уехать с ним. До окончания похода были ровно сутки, они могли бы провести их с большей пользой и удовольствием.

Он представил обнаженную длинноволосую девушку на белоснежной простыне, и у него побежали по коже мурашки возбуждения и предвкушения. Пожалуй, экзотики зимнего похода с них достаточно. Пора в цивилизацию.

Анна нашлась у палатки. Она немного нервно перебирала вещи, что-то разыскивая.

— Ты что-то потеряла? — удивился Штольман.

— Я? Да..., то есть нет! Впрочем, неважно, — немного смутилась девушка.

— Вода для кофе вскипела. Пойдем к костру?

— Да, сейчас приду, — немного суетливо сказала Аня.

Яков понял, что он не вовремя. Помешал ей переодеться или еще что-то девичье

— Я жду тебя там, — кивнул Яков.

От него не укрылось, что Аня явно с облегчением выдохнула.

К костру девушка пришла минут через десять, а то и пятнадцать. Яркий румянец и новая прическа свидетельствовали о том, что она успела не только умыться, но и вообще привести себя в полный порядок. Волосы у Анны были собраны в крепкий пучок, а уши прикрыты теплой вязаной повязкой-"бабочкой". На руках — перчатки-митенки в тон. Хорошенькая. Ладно и аккуратно одетая, она не стремилась кому-то нравиться, Аня просто была удивительно гармоничной девушкой сама по себе. Все, как Яков любил. И не только он. На Аню заглядывались многие.

Он протянул ей кружку с кофе.

Девушка вылила в напиток маленькую порцию сливок и вдохнув аромат, с удовольствием отпила немного согревающего напитка.

— Похоже, температура сегодня будет опять выше нормы. Ты смотрел прогноз?

— Смотрел утром, 0, +1, — тут же ответил всезнающий Штольман.

— Как твоя шея?

— Через несколько дней пройдет, — отмахнулся Яков.

— А движения все-таки немного скованны. Я вечером тебя еще намажу, — пообещала Аня, прижавшись к мужчине плечом.

— Странное чувство. Я не привык, чтобы кто-то заботился обо мне. Первым делом хочется отказаться, а потом понимаешь, что это все-таки приятно.

"Она что, совсем не заботилась о тебе?!" — подумала Анна, но вслух спросить не решилась.

— Аня, я предлагаю закончить наш поход, — вдруг сказал Штольман.

— Почему? Все же хорошо. Что-то случилось? — забеспокоилась Анна.

— Не хочу ночевать в одной палатке с кем-то. Мы с тобой помирились и хочется побыть вдвоем. По пути в Приозерск есть большая оборудованная база отдыха, поедем? Там очень живописно, да и домики вполне комфортабельные, — предложил Яков.

Аня опустила глаза и моментально покраснела.

— Что не так? — спросил ее Штольман.

— Извини, но нет, не могу. Но и домой ехать тоже не хочу. Может, останемся здесь, со всеми? Мы же хотели сходить в поход вокруг озера?

Яков помрачнел. Он не ожидал, что Аня не захочет остаться с ним наедине. Да еще так категорично. Стушевалась, покраснела, отвела глаза. А ночью прижималась к нему вполне расслабленно, определенно давая понять, что совершенно не против никаких, даже самых смелых ласк. Он торопит события или что-то не понимает?!

— Ты же не обижаешься? — спросила Аня.

— Ну что ты, — поцеловал ей руку Яков. — Я немного разочарован твоими словами, что скрывать, но нет, не обижен. — Пойду помогу повару с завтраком и заодно переварю твой отказ. К озеру, надеюсь, пойдем по расписанию?

— Ну, конечно! — всплеснула руками девушка.

— Вот и отлично.

Яков поцеловал встревоженную Аню в нос и пошел к повару. На душе кошки скребли.

Он знал, что она смотрит ему вслед своими честными, ясными и невинными, черт возьми, глазами. Смущенная, встревоженная девочка двадцати одного года от роду. Вот что с ней делать? Гулять и в щечку целовать? Хм... Ну, он попробует, конечно. Если Аня не готова и не доверяет. Надо же, наотрез отказалась, как будто он маньяк какой-то. А может, он и вправду не здоров? То в кабинете зажимал, то сейчас чуть не уволок, да еще всю ночь от нее не отлипал. Ничего не понятно. Может, Аня вообще передумала развивать эти потенциально проблемные, а то и скандальные отношения? Может, у нее есть кто другой на примете? Может, Клюев?

С мрачными мыслями он дошел до кухни.

— Хотите помочь? — спросил Андрей, их неизменный кашевар.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Штольман. — Один тут трудишься.

— Тогда режьте овощи! — тут же дал несколько морковок и нож повар. — Соломкой! На обед будет плов.

Яков старался резать сосредоточенно. "Моя чашку — думай о чашке" — вспомнил он китайскую мудрость.

"Так тебе и нужно, маньяк великовозрастный" , — сердясь на самого себя, думал он.

Один раз чуть не порезался — нож был большим, тупым, неудобным. Кто вообще берет такие ножи в поход?!Настроение — и вовсе паршивым.

И все же он был очень рад, когда девушка в яркой повязке, бросив несколько неуверенных взглядов, все же решительно двинулась в его сторону.

---

Примечания:

Есть мысли, почему Аня отказалась и что может сказать?

Яков наблюдал за тем, как Анна, словно передумав вести с ним беседу, деловито осматривает походную кухню.

Андрей тоже подзавис, не отводя взгляда от девушки. Анна же поздоровалась и ненавязчиво осмотрела их стол для нарезки продуктов.

"Ну что ж, работа найдется", — решила девушка.

— Можно мне тоже нож? — наконец спросила Анна повара.

— Курица или лук? — уточнил Андрей.

— Лук, — махнула рукой девушка. — У меня есть перчатки.

— Плакать же будешь. Надо много лука, — предупредил повар.

— Это ничего, — кивнула она.

Аня деловито сняла свои яркие митенки, засунула их в карман куртки и доведенным до автоматизма движением натянула на руки "эдакое одноразовое целофановое недоразумение". Во всяком случае, так подумал Яков.

Девушка невозмутимо села напротив, взяла доску, а Андрей выложил на стол восемь довольно крупных головок репчатого лука. Как-то сердито посмотрев на Якова, Анна принялась за работу.

Штольман продолжать кромсать свою порядком надоевшую морковь.

Что характерно, жадина Андрюха выдал ему огромный и тупой нож, Анне же он дал ножик, как полагается — маленький, ладный, острый.

Какое-то время молчанка продолжалась, но потом повар отошел к очагу, а Яков не выдержал и уточнил:

— Мне показалось, или ты хотела поговорить?

— Хотела. — кивнула девушка. — Но раздумываю, с какой стороны к разговору подступиться.

— Я тебя слушаю. Начинай не со стороны, а прямо говори в лоб, как есть.

Аня довольно ловко нарезала лук, загадочно ни проронив при этом ни одной слезинки. Она немного помолчала, потом вздохнула, покосившись на невозмутимого повара.

— Яков, мне не по душе подобные разговоры, но я поясню свой ответ, потому что не хочу с тобой ссориться. Легко сказать, "говори в лоб!".

Аня еще раз покосилась на повара, но тот благоразумно ушел резать курицу на другой стол. Просто Андрей догадался, что его поварята решили всласть повыяснять отношения.

— Не хочешь, не говори. Я серьезно, Аня. Ты не обязана никак мотивировать свой отказ. Тебе не по душе мое предложение, я это понял. На мое отношение...

Здесь до хирурга добралась летучая газообразная сера из лука и глаза предательски заслезились.

— У меня чуть раньше обычного начался цикл, вот и все! — сердито выпалила девушка, довольно яростно разрезав очередную луковицу.

Штольман рыдал.

Смеясь от облегчения и удивления и роняя слёзы от этих ужасных испарений.

"Ты отказала мне два раза

"Не хочу" — сказала ты.

Вот такая вот зараза

Девушка моей мечты" — подумал он.

Сидящая напротив Анна 2002 года рождения таких песен не знала.

— Ты смеешься? — уточнила она, недоумевая.

— Да. То есть нет. Что плохого в том, что у девушки устойчивый ежемесячный цикл? Это же показатель здоровья и вообще дело житейское. А как это связано с тем, что ты наотрез отказываешься поехать со мной в глемпинг-парк?

Здесь Аня задумалась и, не став уточнять термин, столь модный, как и сам Штольман, сомневаясь спросила:

— Ну эээ… разве поездка не предполагала ночевку и…запнулась Аня, но глаза ее были весьма выразительны.

— Предполагала. Не вини меня, я же мужчина. Как я могу об этом не думать? Ты мне очень нравишься и подобные мысли у меня возникают довольно часто. Но это вовсе не значит, что я против провести время простой так. Или что ты обязана. Нет. Мы можем просто погулять по берегу, покататься на лошадях, на квадрациклах. Там кафе есть. Фильм вечером посмотреть, в конце концов. А ты мне отказываешь, — коварно продолжал ее уговаривать Штольман.

Он видел, что дело пошло на лад.

— Нет, я уже не отказываю, — смутилась Аня. — Просто я не знала…

— Все-все, не продолжай, — развеселился Штольман. Если принципиальных разногласий нет... Нет же?

— Нет, — кивнула головой Анна.

— Тогда дорежем овощи и рвем когти отсюда.

Якову было приятно, что девушка не тушуется, а улыбается. Вот ведь малышка. Нужно было ей сразу не совместный ночлег предлагать, а домик- сферу со стеклянным куполом и гирляндами-фонариками. Глядишь, договорились бы быстрее.

Аня молчала, глядя на плачущего от килограмма накрошенного лука мужчину влюбленными глазами. Потом она очнулась, быстро пошарила по карманам и выудила для Штольмана пачку бумажных платочков.

— А почему ты не плачешь? — заинтересовался Яков.

— У меня линзы, — пояснила Анна.

— Близорукость?

— Да, но немного. Минус два.

— И на ночь их не снимала? — припомнил их совместную ночевку Яков.

— Я ношу ежедневные…

— Ясно. Учту. Но на ночь стоит снимать.

--

Они шли по проселочной дороге уже полчаса. Через четверть часа Штольман рассчитывал выйти на трассу и поймать попутку.

Аня раздумывала над одним интересующим ее вопросом.

— Яков, я хочу тебя спросить...

— Слушаю, — ответил мужчина.

— Так значит, это твоих рук дело? — вдруг спросила Анна.

— Что?

— Этот поход.

— А с чего вдруг такие выводы?!

— Сопоставила некоторые факты.

— Поход был запланирован еще с лета, а вот ссылку тебе отправили по моей просьбе, да. Я хотел помириться, но не удавалось. Ты — девушка совершенно неуловимая.

— Вроде как манипуляция небольшая, — уточнила Анна.

— Тебя это беспокоит? — озадачился Штольман.

— Немного — призналась девушка. Ты такой продуманный. Все под контролем. Просчитываешь шаги на несколько ходов вперед. Но ты и в меде такой же.

— А в чем еще это выражается? — удивился наблюдениям Анны Яков.

— В мелочах, — пожала плечами девушка.

— Признаю, идея с походом — это было немного чересчур, — смутился Штольман.

— Ты же все спланировал! — поразилась Анна.

— Привык все контролировать. Как мне было достучаться до такой сердитой и неприступной девушки?! В противном случае проще было тебя похитить.

— Не нужно больше так, — попросила Аня. — Хотя я, конечно, рада, что мы снова вместе.

— Но ты же тоже хороша. Решила все и за меня и за себя, не позволив мне даже объясниться, — упрекнул ее Штольман. — Не хочешь, чтобы было так, не закрывайся на все замки.

Они помолчали.

— Ты сердишься? — вдруг спросила Анна.- Извини за эту отповедь. Я привыкла отстаивать свою независимость перед мамой и вообще перед родственниками.

— Конечно, нет. Я уговорил самую красивую девушку на свете на отдых вдвоем. Я уже счастлив, просто от того, что ты рядом и перестала дуться. Ты такая юная, хорошенькая, и смотришь на меня такими глазами, что уж что-что, а сердится мне точно не хочется.

— А откуда ты знаешь про это место, базу отдыха? — улыбнулась Аня.

Прежде чем ответить, Яков притянул девушку поближе и обнял за талию.

— У "Академии здоровья" тут как-то был командный тренинг, тимбилдинг. Мы заняли весь парк. Это была идея наемной команды тренеров по персоналу.

— Ты слово сказал, какое-то, необычное, про парк.

— А, "глемпинг", это что-то вроде гламурного отдыха на природе. Новые материалы, дерево, стекло, плетеная мебель, все предельно цивильно и благоустроено. Я думаю, тебе понравится.

Как только они срезали путь и спустились с крутого скальника, сразу же появилась сотовая связь. На оба телефона лавиной посыпались сообщения.

Штольман только успевал посматривать уведомления на своих уж очень функциональных смарт-часах и бегло читать сообщения. Иногда мужчина очень красноречиво хмурился, очевидно сердился.

— Все в порядке? — спросила Анна.

— Да, не обращай внимание. Просто рабочие моменты, — махнул рукой Яков.

Аня услышала звонок мессенджера. Это уже по ее душу. Она посмотрела на экран.

Мама тут как тут. Видеозвонок.

— Я отвечу, — извинилась Аня и отвела экран так, чтобы туда не попал ее спутник.

Яков понял бровь, но ничего не сказал, решив понаблюдать.

"Какие мы скрытные девочки", — беззлобно подумал мужчина.

— Аня, ты в сети? Что-то случилось? Ты говорила, до вечера связи не будет...

— Да все в порядке, мама. Мы просто оказались рядом с трассой. Здесь есть связь.

— Как поход? — поинтересовалась женщина.

— Мне очень понравилось. Тепло. Вчера было большое восхождение на пик Светлый. Отправлю тебе фото.

— Вечером мы с отцом тебя встретим на вокзале.

— Эээ, не нужно. Мы задержимся здесь еще на одну ночь, — сказала дочь.

— Тогда завтра с утра встретим. Я буду на работе, но отправлю за тобой Петра... Анечка, а почему ты все время камеру отворачиваешь? — насторожилась мама. Мне плохо видно. У тебя секреты?

Аня вопросительно посмотрела на Штольмана.

— Можно? — спросила она.

— Ну конечно, можно! — сердито сказал ей Яков.

Аня развернула камеру и Мария Тимофеевна тут же увидела Штольмана.

— Здравствуйте, Мария Тимофеевна!

кивнул Яков.

— Здравствуйте... Яков Платонович. Вы тоже ходите в походы?!

— Иногда, — иронично улыбнулся мужчина.

— А где все остальные? — вытянула шею женщина.

— Мама, мы с Яковом закончили поход чуть раньше и хотим заехать в глемпинг парк.

— Это где домики-сферы? — со знанием дела спросила женщина.

Это было единственное подобное место на всю округу.

— Не знаю, наверное.

— Да, Мария Тимофеевна. Там домики — сферы. Очень хорошее, благоустроенное место. Завтра я сам отвезу Анну домой.

— Ну... хорошо, — с сомнением сказала женщина, продолжая изучать Штольмана. — Анна, я надеюсь на твое благоразумие… Не делай глупостей и дома мы поговорим.

— Мама, я уже взрослая, — чуть нервно сказала девушка.

Яков едва заметно покачал головой, предлагая Анне не ссориться с матерью. Он заметил, как малышка сникла.

— До встречи, — чуть нервно сказала женщина, — я позвоню тебе вечером.

— Всего доброго, — сказал ей Яков.

— Пока, мам, — попрощалась Анна.

Мария Тимофеевна нервно накрутила локон на указательный палец.

Еще две недели назад она была в восторге от Якова Платоновича. Его фигура казалась грандиозной. Известный человек, хирург, главный врач. Эта его "Академия здоровья" со спортзалами, СПА, лечением. Красавчик, чего греха таить. Но Софья недавно позвонившая с очередного курорта, насплетничала про него такое! За несколько месяцев до развода и весь период после него Штольман все перебирал женщин и никаких серьезных отношений. А одна бедняжка и вовсе...

Мария Тимофеевна обняла играющую рядом Тонечку и судорожно расцеловала.

Он погубит ее красивую и наивную старшую дочь!

--

Отключившись от звонка мамы, девушка выдохнула.

— Ну все, допрос с пристрастием мне обеспечен. Не нужно было соглашаться на видеозвонок, — покачала головой она.

— Ты же — большая девочка, — удивился Штольман.

— Мама в этом вопросе очень щепетильна...

— Каком? — удивился Яков.

— Отношений, — покачала головой Анна.

— Не переживай, я с Марией Тимофеевной поговорю.

— О, ты не знаешь ее.

— С твоим отцом я уже разговаривал, — улыбнулся Яков. — На свадьбе Елагиных.

— С ума сойти, — только и смогла сказать Анна. — И как папа отреагировал?

— Вполне положительно, — оптимистично ответил Штольман. — Папа — это же уже полдела.

Тут на трассе появилась машина, и Яков быстро вскинул руку.

Машина тут же затормозила.

Сидевший в салоне парень, узнав, что они направляются глемпинг-парк, кивнул на заднее сиденье. Он ехал туда же.

От Якова не укрылось, с каким наслаждением Анна буквально плюхнулась на сиденье. Пожалуй, у кое-кого ноги с непривычки все-таки болят. Маленькая обманщица!

— Пора-пора тебе в цивилизацию, шепнул девушке на ухо Штольман. — Примешь душ, отдохнешь.

— А ты чем займешься?

— А я немного поработаю с телефона, а потом организую нам ужин.

Анна молчала. Сначала он подумал, что она совершенно не рада его предложению, может переживает из-за слов матери..., а потом вдруг увидел как девушка побледнела и на короткий миг потеряла сознание.

Для Штольмана потеря сознания Анной не вызывала сомнений, но он отметил про себя, что обморок был довольно кратковременный, 2-3 секунды, не более. Пожалуй, если бы он в это время смотрел в окно, то и не заметил бы ничего необычного, кроме бледности и некоторой растерянности. На лбу у девушки выступила испарина. Что характерно, Аня просить помощи не спешила.

Наоборот, она словно приободрилась, сделав вид, что ничего особенного не произошло, и все в порядке.

Со стороны выглядело странно. Стало ясно, что Анна привыкла скрывать свои особенности ото всех. Не высказывать жалоб, не привлекать внимание.

Возможный анамнез, план обследования и вероятные диагнозы всплывали в голове сами собой. Была ли черепно-мозговая травма? Как давно? Родовая травма? Инфекция? Делалась ли электроэнцефалограмма и когда... МРТ головного мозга?

— Не нужно так на меня смотреть! — шепотом попросила девушка, с подозрением глядя на пустое пассажирское сидение справа от водителя.

Доктор в его голове прямо таки орал на вторую субличность — влюбленного мужчину, доказывая, что без внимания оставлять подобные симптомы нельзя!

— Как так? — шепотом осведомился Штольман.

— Словно собираешься меня лечить, а не строить романтические отношения! — чуть сердито сказала Анна. — Поверь, я такие взгляды знаю. Мама меня долго лечить пыталась!

Ее нежный тонкий пальчик дерзко погрозил ему.

Яков проводил его немного огорошенным взглядом.

"Одно другому не мешает" — подумал мужчина.

Сказал бы ему это кто другой, он, может, разозлился бы, но она... Этой девушке можно было говорить что угодно. Пусть даже дерзит, если ей хочется.

— Все в порядке? — спросил он, внимательно разглядывая ее лицо.

— Да нет же. Я опять ее вижу! — с досадой сказала Анна.

"Галлюцинации?!... Да нет же! Вспомнить даже ситуацию с Егором..."

— Кого? — не понял Яков.

— Призрак молодой женщины. Помнишь свадьбу Елагиных? Впервые этот призрак появился рядом с Разумовским, видимо смерть была связана с ним...

— Тише, расскажешь в отеле, — шепнул Штольман. — Водитель заинтересовался нашим разговором.

Анна, покосившись на молодого человека, кивнула, продолжив сверлить взглядом незваную гостью.

Она уже немного знала этого духа. При жизни это была эффектная женщина лет тридцати, статная, высокая, рыжеволосая. Призрак показывала ей лишь то, что считала важным. Свою дочь лет пяти, роман с женатым начальником и быстрая смерть после простого телефонного разговора. Яд, нанесенный на поверхность телефонной трубки, убил не только работников банка, где она работала секретаршей, но и некоторых сотрудников оперативных служб. Пока разобрались с источником смертельной опасности, дозу неизвестного летучего вещества схватили полтора десятка человек.

Яков, чтобы перевести внимание водителя от их с Анной перешептывания, обнял девушку и увлек того ничего не значившей беседой...

Вскоре автомобиль свернул с трассы на грунтовку и остановился у здания главной гостиницы парка.

— Добрый день, вы бронировали номер? — поинтересовался у пары любезный молодой человек на ресепшн.

"Владимир, администратор" — было выгравировано на бейдже.

— Да, кивнул Яков и протянул смартфон с данными бронирования.

Удивленной Анне он пояснил:

— Оформил, как только появилась связь.

— Время бронирования — 12.40, — кивнул администратор. — Заселение у нас с 14.00, но ваш домик уже подготовили.

Вдруг он запнулся, нерешительно разглядывая Анну.

— Девушка, можно ваш паспорт? — наконец решился он.

— Зачем? — испуганно спросила Аня. — Я не вожу с собой в поездки документы.

— Может мой паспорт подойдет? — спросил Яков.

У него документы были всегда с собой.

— Нет, — покачал головой парень и обратился к Анне.

— Выглядите очень молоденькой. Хочу убедиться, что вам есть восемнадцать.

"Неужели? Завидуй молча" — желчно подумал Яков, уже раздумывая над тем, чтобы поехать в другое место.

— А фото паспорта подойдет? У меня как раз было, в телефоне..., — с надеждой спросила Аня.

— Да, вполне, — ответил администратор вполне миролюбиво. — Вас проводить до домика?

— Не нужно, — отрезал Яков.

— Если что-то потребуется, то в номере есть телефон, обращайтесь! — сказал служащий.

Штольман промолчал, лишь сердито скользнул взглядом по лицу нахала.

Они с Анной взяли ключи и отправились к домику. 18 лет? Он подразнить его хотел, что ли?! Аня выглядит молоденькой, возможно, но настолько? Яков почувствовал себя хм.. излишне взрослым, что ли. С одной стороны, приятно, что твоя девушка такая, молоденькая, красивая, но вот чувствовать себя на восемнадцать лет старше и настолько же опытнее было интересным ощущением. Вроде как ты такой поживший ловелас соблазняешь этот невинный цветочек. Может, так оно и было

Аня вдруг рассмеялась, лукаво глядя на мужчину.

— Что, Аня?! — выдохнул всю свою задумчивую сердитость Штольман.

— Ты так надулся, как мышь на крупу, — восхитилась Аня и рассмеялась. — Брось заморачиваться, пожалуйста, Яков. — Все же хорошо!

Эффектный домик с крышей- мансардой и панорамными стеклянными окнами выглядел очень красиво.

На деревянной веранде были развешаны фонарики, а ночью предполагалось включать многочисленные гирлянды в виде снежинок. Во дворе домика располагалась зона барбекю в центре которой стояла огромная костровая чаша. Все относительно новое, чистое, довольно симпатичное.

— Эх, жаль, не сезон шашлыков, — потянула носом Анна.

Запаха мяса она, ожидаемо, не ощутила.

— Приедем сюда весной, — пообещал Штольман.

Пропустив Анну вперед,

Яков зашел в домик и по-деловому первым делом осмотрел полагающиеся им апартаменты. Пока девушка ходила и восхищалась видом из окна, блестящей паркетной доской, огромной кроватью с белоснежным постельным бельем, он деловито проверил показания комнатного термометра, оценил температуру воды в ванной и, несколько небрежно отогнув край простыни, пощупал наматрасник.

— Ну как? — загляну из-за его плеча, заинтересовалась проверками Анна.

— Неплохо, — буркнул Штольман и, приняв решение, что для них этот номер, так уж и быть, сойдет, с явным наслаждением стал снимать надоевшую куртку.

— Отдохнем и пойдем на прогулку? — уточнила девушка.

— Я думаю отдохнем, пообедаем, а уже потом на моцион. Видела озеро? Впрочем, если ты устала...

— Нет, мне нравится! — перебила его Анна и воодушевленно, несколько провокационно добавила:

— Я в душ. Как там водичка?

— Горячая, — задумчиво ответил ей Яков, стараясь контролировать нарастающее возбуждение. — Халат и полотенца тоже в наличии.

"Аня его провоцирует на активные действия? Он то готов, но готова ли она сама?!"

Анна бодро начала распаковывать вещи, немного краснея от внимательного взгляда мужчины. Яков смотрел на нее уж очень красноречиво, жадно, изучающе, явно что-то про себя прикидывая.

Он быстро подошел к ней и заключил в объятия, осыпая поцелуями лицо и чуть растрепанные волосы. Уверенные руки поддерживали ее за талию так бережно, словно она была не живым человеком, а фарфоровой статуэткой.

— Не такая уж я и хрупкая, — улыбнулась она ему.

— А мне кажется, что очень, — прошептал Яков и начал целовать сильнее.

Аня просто таяла от нежности и от благодарности. Она впервые чувствовала себя столь желанной и желал ее любимый мужчина.

Яков прикасался к ней очень деликатно, но в тоже время за этими прикосновениями чувствовалась с трудом сдерживаемая буря страстей. Это было очень лестно, вызывать столь сильные эмоции.

Объятия и поцелуи становились все порывистее, словно мужчина рядом сообщал ей о нарастающей силе своего желания. Его руки потянулись к ее пучку и осторожно распустили волосы.

— Можно? — запаздало спросил он.

— Можно, — выдохнула ему в губы Аня.

У нее подкашивались ноги.

Яков с удовольствием трогал ее волосы, наслаждаясь густотой, шелковистостью и просто уникальной для современной девушки длиной.

— Какая же ты хорошенькая, — прошептал Яков. — Как же ты отрастила такую красоту? Когда они распущенные, это вообще похоже на чудо. Ты вся чудесная...

Анне нравилось целоваться. Это было просто потрясающе. Даже не верилось, что все это происходит с ней. Ей нравилось в Якове все. Его нежность и страсть, его теплые мягкие губы и чуть колючий подбородок. Его деликатная настойчивость. Останавливаться не хотелось. Хотелось изучать, ласкать, гладить и пропускать между пальцев чуть жесткие кудри. И млеть от осознания того, что этот красивый и мужественный человек рядом.

Яков с удовольствием ощущал, как Аня едва уловимо постанывает от нахлынувших эмоций, судорожно дышит и прижимается к нему все сильнее.

— Ты не против, если я пойду с тобой в душ? — тихо спросил Штольман.

Увидев ее расширенный от удивления взгляд, он добавил:

— Зайду, когда разденешься.

Анна, улыбаясь, кивнула, решив довериться. Ну хочет Яков с ней в душ, почему бы и нет, она сама этого тоже хочет...

Проводив девушку в ванную, Яков задумался. Не хватало бутылочек с шампунем и кондиционером. Пожалуй, одним подарочным набором Анна свою длину не промоет.

Подумав, он решил сходить до администратора и попросить еще один комплект.

В холле отдельно стоящего здания гостиницы Яков столкнулся с недавним знакомым. Кажется, водителя, подбросившего их с Анной до глемпинга звали Константин.

Сейчас мужчина, увлеченный телефонным разговором, не услышал шагов Штольмана. Разговаривал он, очевидно, с начальником, потому как едва не вытянувшись по струнке, докладывал обстановку. Разговор был в высшей мере странным.

— Да, его еще нет. Он прибудет позже, у него отмечен поздний заезд. Нет, все готово. Я заселился в соседний номер.

Тут явился администратор и недавний знакомец ретировался из холла.

— Какие-то проблемы? — спросил служащий.

— Мне бы еще один набор для ванной, — попросил Штольман.

— Больше не положено, — покачал головой парень.

Штольман улыбнулся, его несколько забавлял спор. Они в некотором отдалении от магазинов, и Анне нужен элементарный, копеечный шампунь. Взять его здесь негде, кроме как у этого неуступчивого администратора.

— Я готов заплатить, сколько? — настаивал Яков, доставая бумажник.

— Они подотчетные по количеству гостей. Бесплатно. Комплимент от хозяина гостиницы.

— Просто у моей... невесты очень длинные волосы, а своего шампуня она не взяла, — поделился размышлениями Штольман.

— Возьмите, — вспомнив гостью, тут же передумал администратор. — Оплаты не нужно.

Аня грелась под струями воды уже минут десять, а Яков все не приходил. Заснул он, что ли?

Тут дверь душевой кабины открылась, и мужчина шагнул к ней. Ожидаемо, он был полностью голый.

— Ой! — только и сказала она, а Яков, не дав ей опомниться, включил воду чуть погорячее и тут же прижал ее к себе.

Это было так ново и так неожиданно-захватывающе. Совершенно сногсшибательные ощущения. Такой близкий контакт — кожа к коже, Яков обнимал ее всем телом и жадно целовал. Такой возбуждающе-острый но в тоже время совершенно целомудренный контакт.

Целуясь под струями душа, Штольман начал аккуратно намыливать ее, так, что Аня и не понимала толком, моет он ее, или это своеобразная ласка такая.

Аня вспомнила его слова-обещание:

"Я буду заботиться о вас". Так все и выходило. Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя центром его вселенной.

В какой-то момент Яков прижал ее к теплой стене кабины. Его губы прижались к ее груди, а пальцы скользнули чуть ниже, накрывая низ живота. Аня совершенно потерялась в ощущениях. Их было много. Шум воды и струи, стекающие по лицу. Глаза приоткрыть было попросту не реально. Воды было много. Губы мужчины — они были везде, терзали ее и сводили с ума. От уверенных поцелуев кружилась голова.

Аня абсолютно доверилась и расслабилась. Они долго занимались любовью, пока оргазм яркой чувственной вспышкой не пронзил ее тело. Это было просто восхитительно. Ласки Якова были прекрасны в первую очередь тем, что она ждала их именно от него. Аня была влюблена в этого мужчину и принимала с доверием, желанием и даже восторгом все, что он ей давал. И пусть ему не нужны серьезные отношения, и что. Пусть...Ей пока достаточно и этих робких, зарождающихся чувств.

Штольман придерживал ее, продолжая целовать лицо, губы, казалось, что мужчина ловил ее вздохи и стоны своими губами.

Наконец, Аня открыла одурманенные страстью глаза.

— Я принес шампунь, — хрипло сказал Яков. Помоем тебе волосы?

"Как же он сдерживается?" — подумала Аня

"Я же не дикарь, в первый раз брать женщину прямо в критические дни! Хотя..."

Разморенная Аня только кивнула. Пусть моет, если хочет. Лишь бы расчесать удалось после всех любовных экспериментов. Распутать волосы бывает не просто.

Яков налил полную ладонь ароматного шампуня и стал довольно нежно наносить средство ей волосы. Делал он это с большим толком. За спутанные пряди можно было не волноваться.

Впрочем, пены досталось и ее шее, груди, животу, подмышечным впадинам.

Вылив из флакона остатки шампуня уже в собственную ладонь, Аня дотянулась до головы Якова и, не спрашивая, тоже намылила мужчине волосы.

Штольман улыбнулся. Ему было приятно, что она догадалась, чего он хочет.

Девушка, недолго думая, решила помыть его целиком. Ее отмыли дочиста, словно младенца, не забыв даже причинные места? Хм, можем повторить! Шампуня на двоих не хватило и она воспользовалась мылом.

В эту игру можно играть вдвоем, тем более, что Яков был совсем не против, вон, как начал улыбается. Дойдя до низа живота, она довольно смело сжала его детородный орган. Мужчина закрыл глаза.

— Так? — спросила Анна.

Знать анатомию — это одно, но знать, как доставить удовольствие — это совсем другое. Она толком не знала, но действовала интуитивно.

— Почти, — выдохнул Яков.

Он аккуратно подвинул ее руку чуть выше и нетерпеливо сжал ее.

— Сильнее, — попросил мужчина, и сам толкнулся по направлению к девушке.

Она все делала как нужно. Нежно, решительно и с большой нежностью и самоотдачей.

У Штольмана плыла голова. Он и не собирался заходить так далеко, но если Анна не против. Он был очень взволнован. От нее самой, от ее юности, красоты, запаха и вкуса, от искренней неопытности, но вместе с тем доброжелательности и желания любить, отдавать. Мир потерял очертания, чтобы в следующее мгновение взорваться яркой вспышкой. Был он и была она. Их губы вновь соединились, а время остановилось.

Он нашел настоящий бриллиант и не собирался его никому уступать.

В один момент Штольман заметил, что вода начала ощутимо остывать. Это значило лишь одно — они израсходовали весь лимит водонагревателя и впереди только холод, горячее в ближайшее время не будет.

Быстро выдернув девушку из-под душа, Яков одним движением перекрыл кран.

Он вышел из ванной первым. Пока Анна завершала все свои гигиенические манипуляции, он обратил внимание, что она выключила свой телефон. Аппарат не отзывался, показывая лишь все увеличивающийся процент зарядки. Аня не хочет, чтобы ей звонили?

Впрочем, если бы он мог, то тоже погасил. Но Яков не мог. Слишком со многими людьми он должен был быть на связи. Хорошо, что в выходные он приучил писать сообщения, а не звонить. За исключением экстренных случаев, разумеется.

Когда улыбающаяся, счастливая, румяная Аня вышла из ванной, Яков кивнул на стул.

— Садись!

Аня с любопытством сверкнула глазами.

— А зачем... — не поняла она.

— Будем сушить! — усмехнулся Штольман и взял в руки фен.

Он с любопытством смотрел, как любимая девушка вспыхнула от восторга, задумалась, но села.

— Это не быстро! — предупредила она.

— Ничего, до обеда полчаса, — не дрогнул Яков. — Высушим.

Однако он был слишком самонадеян. Восторгаться этой роскошной гривой было одно, а сушить ее это было совершенно другое. Бедная, бедная отличница Анечка. Когда и как она все успевает?

Аня сделала нетерпеливый знак пальчиками, призывая мужчину остановиться.

Яков выключил фен.

— Что такое? — спросил он.

— Нужно периодически расчесывать. Давай я сама?

— Я хочу сам, — улыбнулся Штольман и взял со стола расческу. — Только скажи, если будет больно.

Но больно не было. У Якова были очень чуткие руки, а процесс расчесывания напоминал медитацию.

Аня смотрела на Якова в зеркало и любовалась мужчиной. Он был полностью поглощен процессом и действовал довольно ловко. А ей было удобно наблюдать за ним в отражении. Расчесывал Яков ее довольно долго, тщательно, бережно. И вообще, что бы он не делал, ей с ним было хорошо и спокойно.

— Готово! — наконец сказал Штольман.

Яков все еще смотрел, как девушка уверенно скручивает тугой узел и немного ослабляет пряди у висков.

Он подумал, что не хочет, чтобы эти выходные заканчивались. Пусть так будет всегда. Аня, добрая, милая, нежная, доверчивая. Пусть всегда будет рядом с ним.

-

Неожиданная для начала зимы оттепель заканчивалась. Со стороны небольшого лесного озера, чуть затянутого льдом лишь у самого берега, дул довольно холодный ветер.Он гнал к берегу шипящие волны. Хорошо, что они оба были тепло и очень толково одеты, иначе прогулка из романтической превратилась бы в экстремальную.

Анна шла по кромке льда, азартно ломая его своими трекинговыми ботиками. Они болтали о разном, Яков смеялся, временами ему звонили, он сильно извинялся перед девушкой, и отвечал, решая различные вопросы.

— Какие-то проблемы? — спросила Аня, не выдержав.

— Авария у водоканала, воды нет в клинике. Соответственно не работает водоснабжение. Канализация только частично, — спокойно объяснился Яков. — А у нас стационар со всеми удобствами, СПА...

— Мы можем вернуться в Приозерск, — предложила Аня.

— Мы? Нет уж. Надеть каску и стоять над разрытой траншеей с трубами? Аварию через несколько часов устранят, подвоз воды организован. Воскресенье, плановых операций нет. Разберутся без меня, — фыркнул Штольман. — Я хочу быть здесь, с тобой.

Постепенно их разговор подошел к очень важному моменту. От мысли, что завтра девушку придется увезти к родителям, его сердце сжималось.

Яков осторожно обозначил мысль, что хочет, чтобы Аня переехала к нему. Нет, не в старую квартиру, она маловата. Он снимет другую. Поближе к меду, чтобы она тратила меньше времени на дорогу

— Где бы ты хотела жить? Я организую, — улыбнулся Яков.

— А где хотел бы ты? — заинтересовалась Анна.

— Подальше от всех. Хотелось бы проводить время только вдвоем, — откровенно сказал Яков.

— А Егор? — нахмурилась она.

— Егор давно изъявлял желание жить самостоятельно. Через полгода он будет уже студентом.

— Нет, так дело не пойдет, — не согласилась девушка. Егор еще мальчик, у него нагрузки сейчас запредельные. Нужно о нем заботиться. На первом курсе у него будет еще меньше времени. Как ты вообще допустил мысль, что ему будет хорошо одному?! Знаешь, в течение первых нескольких месяцев учебы в меде, у меня было так мало времени, что его не хватало даже на то, чтобы поесть, не говоря уже о готовке! — с жаром убеждала его Анна.

— Может ты и права. Я в его годы был полностью самостоятельным человеком... Я тоже был студентом меда, если ты забыла, — немного иронично заметил Штольман.

— Рано пока переезжать. Мне нужно маму подготовить, Тоню. Родителям нужно найти няню. Давай после нового года вернемся к разговору?

— После нового года? — немного разочарованно переспросил Штольман. В его мечтах она уже лежала под одеялом в их новой спальне.

— Это всего несколько недель, Яков! Может, мы вообще в пух и прах разругаемся и передумаем...

— Я точно с тобой ругаться не собираюсь, — довольно холодно сказал Штольман.

Девушка в ответ на его холодность посмотрела так удивленно и обиженно, что он побыстрее обнял ее.

— Ладно, ладно. К сведению принял. После нового года, так после нового года. Но праздники мы проведем вместе, — выставил свое условие Яков.

— Ну разумеется! — с облегчением улыбнулась Аня.

С ее точки зрения, он слишком торопил события.

Поздно вечером Штольману не спалось. После довольно долгих посиделок у костровой чаши, с чаем поздним ужином (к ним присоединились гости из соседнего домика) Анна быстро уснула.

Полежав с ней полчаса, Яков достал смартфон, решив почитать на ночь.

Вдруг на экране высветился входящий вызов.

Номер местный. Кто может звонить в десять вечера, да еще накануне рабочей недели? Встроенный определитель запоздало, но показал имя входящего абонента.

На телефон Штольмана звонила "Миронова М.Т."

---

Примечания:

Кому же из них звонит мама и зачем?

Шла уже вторая серия звонков. Яков вздохнул, осторожно вылез из-под одеяла и нехотя пошлепал в ванную комнату.

— Да, Мария Тимофеевна, здравствуйте еще раз, — выдохнул он.

— Яков Платонович, вечер добрый. Где моя дочь? — немного надменно спросила мама Анны.

— В соседней комнате, — спокойно ответил Яков.

— Почему Анна, вернее ее телефон, не доступен? — напряженно спросила женщина.

— Анна спит. Может, ее телефон разрядился. Он выключен, стоит на зарядке.

— Так включите!

— Если Анне потребуется, она включит. Я так понимаю, она просто хотела отдохнуть.

— Разбудите ее, я хочу знать, что все в порядке, — нервозно приказала Мария Тимофеевна.

— Все в порядке, — не дрогнул Штольман.

— Яков Платонович, честно говоря, я просто в ужасе. Как вы посмели? — выпалила мама Анны, переводя тему разговора.

— А что я посмел? — попытался сохранять спокойствие Штольман.

— Увезти нашу дочь куда-то за город, подальше. Вы — преподаватель, решились на отношения со студенткой. Будет скандал на весь город, — перечисляла, обвиняя, женщина.

— Я не вечно буду преподавателем. Это — не предел моих мечтаний. Скандал на весь город — ну и что? Вы еще комитетом по этике мне пригрозите, — разозлился Яков.

— Что вы злитесь, Яков Платонович! За живое задело? Вы не боитесь никого, но подумайте о девочке! Моя дочь — юная, неопытная. А вы — убежденный холостяк. Что вы хотите? Потешить свое мужское самолюбие?

— Мне нравится Анна, — холодно ответил Штольман.

— И что?! На что это дает моральное право?

— Хотя бы на то, чтобы предложить ей выбор, строить со мной отношения или нет.

— Вы уже соблазнили ее? — задала невообразимый вопрос Мария Тимофеевна.

— Я не буду отвечать на этот вопрос. Он касается только меня и вашей дочери, захочет Анна, расскажет, — опять разозлился Яков.

— Передайте МОЕЙ дочери, когда проснется, что мы с папой ждем ее звонка. Не перезвонит, мы сами приедем в этот ваш глемпинг...

Яков молчал. Мария Тимофеевна пыталась вывести его на эмоции, но он слышал в ее голосе только материнскую ревность.

— Мы завтра рано утром будем в городе. Я привезу ее домой, в целости и сохранности, — вздохнул он.

"Только слушая эту истерику, хочется увезти ее подальше".

"Господи, до чего же кошмарная, деспотичная женщина" — мысленно продолжал ужасаться Яков.

Закончив разговор, он скинул махровый халат, выставил на обогревателе температуру чуть выше и нырнул под одеяло. Анна спала в прелестном розовом спортивном белье, которое очень ей шло.

"Может, она меня разыгрывает и просто не хочет... продолжения? Боится, не доверяет? Может, и нет никаких критических дней?" — вдруг подумал он и осторожно пощупал ластовицу ее трусиков. Прокладка зашуршала.

Анна, просыпаясь, поймала его руку и зажала бедрами.

— А что это ты делаешь? — зашептала она.

— Ээээ, хотел убедиться, что у тебя действительно...

— Не продолжай. Все, ты меня поймал. У меня действительно нет критических дней, а прокладка для отвода глаз! — приподнявшись на локте, начала возмущаться Аня.

Яков от стыда за себя прикрыл глаза.

— Все, не нужно, мне самому стыдно, — улыбаясь, произнес он.

— В самом деле? Ну... ладно, хорошо, — тут же простила его девушка и легла поближе, положив пойманную в плен руку себе на живот. Повозившись, Анна уютно устроилась и замерла.

Его пальцы тут же начали поглаживать ее нежную кожу.

— Ты зачем телефон выключила? Мама до тебя не дозвонилась. Нашла мой номер, — прошептал Яков задумчиво.

— Ругалась? — насторожилась Аня.

— Основательно со мной побеседовала.

— Мне неловко.

— Ничего страшного. Мама есть мама, — заверил ее Штольман. — Со временем ее нелестное мнение обо мне должно перемениться. А пока, наверное, у нее есть причины относиться ко мне настороженно.

Они молчали. Яков по-прежнему гладил низ живота девушки.

— Ты очень недоверчив... — призналась в своем мнении Анна. — Я бы никогда не стала тебя обманывать.

— Я просто никогда не встречал таких, как ты. Добрых, искренних. Зато ты, в отличии от меня, очень доверчива. Но это не страшно. Я никогда не позволю по отношению к тебе ничего дурного и от других буду оберегать.

Обнимая девушку со спины, он осторожно целовал ей шею.

Аня молчала.

Когда Яков судорожно прижал ее к себе, она вдруг прошептала "Я люблю тебя. Очень люблю".

Яков вдруг замер, осмысливая услышанное. Он молчал. В голове не укладывалось.

До рассвета у них было еще несколько часов наедине. Можно было говорить, целоваться, смеяться, словом, проводить время так, как проводят его влюбленные люди. В ответ на признание Анны Яков много раз сказал ей о своей любви, доказывая силу чувств сотнями ярких поцелуев. Наверное, не скажи она, молчал бы и он, не желая смущать и вынуждать говорить что-то в ответ.

Но признавшись, Аня просто подорвала всю плотину его эмоций. Яков засыпал, после ночи любви, ночи откровения, впервые за много лет чувствуя себя абсолютно счастливым.

Яков проснулся в 6.00. Осторожно сняв с себя руку девушки, он встал с кровати. Размялся. Шея почти не болела. Вот так всегда, "прижмет" в самый нужный момент, а потом отпустит, словно ничего и не было. Хотя поворачивать голову с полной амплитудой было все еще не приятно. Миозит беспокоил его все чаще, нужно было заняться его лечением и профилактикой последующих рецидивов.

Еще вчера вечером в мессенджер пришло пренеприятнейшее известие от юриста клиники, но открыл Яков его только сейчас. Пробежав глазами по сообщению он задумался. Черт! Вот только этого еще не хватало. Такой процесс, да еще с участием женщины-врача может подпортить репутацию клиники. О чем он думал, когда так повел себя, да еще с на редкость наглой и себялюбивой женщиной? А что было делать? Она перед этим изводила его намеками несколько недель, не обращая внимание на корректные, мягкие отказы. Ладно, нужно попробовать решить все миром, пока вторая сторона не надумала обратиться к журналистам, как и пригрозила.

Анна проснулась в постели одна. Потянувшись, она села в кровати.

— Доброе утро, — сказала она Якову, внимательно наблюдая за тем, что он делает.

— Доброе, Аня, — пробормотал Яков. Взгляд его был обращен внутрь себя.

Как вихрь он метался по номеру, проверяя, все ли вещи они сложили накануне. Его упрямые поиски увенчались успехом — у зеркала Штольман нашел зарядку Анны, аккуратно скрутил, и сложил в кармашек ее рюкзака. Мыслями он был далеко.

Сама Аня немного недоумевала над его поведением. Носится по номеру, мыслями, похоже, уже в клинике или еще где... хорошо, хоть не сердится по обыкновению. Контакта глазами избегает. Может быть, так и ведут себя мужчины, получив желаемое, пусть и не всё?

Стараясь не впадать в панику, она умылась и начала вяло расчесываться. На самом деле где-то в глубине души она опасалась такого поведения мужчины. Ее приятельница Дина, отчислившаяся уже давным-давно, на первом курсе получила горький урок: она провела ночь с понравившимся ей парнем, а на следующий день он даже не перезвонил ей. Аня помнила, как Дина, растерянная и раскаявшаяся в своем поступке, грустила на парах. Она тогда не нашла, чем утешить подругу. Что тут скажешь?

"Пусть я даже трижды прав, компенсацию все равно придется заплатить, но на работе ее восстанавливать бы не хотелось...и не хотелось бы большой огласки. Как то это все... нехорошо. Далась ей идея заявиться с намеками в мой же кабинет."

А еще Штольману не хотелось, чтобы об этой претензии узнала Анна.

Он посмотрел на девушку и вдруг заметил, как насуплено и сосредоточенно, нахмуренная, она заплетает свою чудесную косу. Это из-за него, что ли, она такая, не в духе?! Какой же идиот...

Яков смутился.

— Милая, извини, небольшие неприятности на работе, — пробормотал Яков, привлекая ее к себе и целуя несколько раз в ушко. — Я тебе настроение испортил?

Он не отпускал ее, пока она не выдохнула и не расслабилась.

— Немного, — вздохнула Анна. — Лицо у тебя вдруг стало совсем чужое, холодное, серьезное. Я уже запаниковала.

— Это не для тебя лицо, — обнял ее Яков. — Для тебя такого страшного больше не будет, а будет только хорошее. Нам нужно ехать...

— Неприятности решаемые? — осторожно спросила Анна, принимая его поцелуи.

— Конечно. Но досадные, как зубная боль... или фурункул на ягодице. И самое противное, что я частично сам виноват.

В машине Штольман вновь приобнял ее, и, не отнимая левой руки, извинившись, начал строчить одно сообщение за другим — юристу и заму по кадрам.

Анна кивнула и, достав смартфон, быстро читала с экрана электронный учебник. "Топографическая анатомия и оперативная хирургия".

Яков краем глаза наблюдал за ней. Анна очень быстро усваивала информацию. С какой-то феноменальной скоростью она пробегала глазами по тексту и тут же открывала новую страницу. Далеко пойдет. Неудивительно, что она была отличницей. Будут жить вместе — он ей выпишет все книги в бумажном варианте, все последнего года выпуска. Много читает... Похвально, но тогда пусть хоть глаза побережет.

На такси по хорошей дороге они доехали довольно быстро.

Анну уже ждали. Мария Тимофеевна с младшей дочерью стояли у дома.

Затонированное со стороны пассажирских сидений стекло скрывало влюбленных от посторонних глаз.

— Тебя встречают? — заинтересовался Штольман.

— Скорее такси ждут. У мамы сегодня утренний эфир. Ладно, я выхожу.

Аня потянулась за поцелуем и тут же получила желаемое. Поцелуй вышел, осторожный, нежный.

— Нет, подожди, я помогу выгрузить сумки. Ты расскажешь мне о разговоре с мамой?

— Ты же мне о вашем ночном разговоре не рассказал, — улыбнулась Анна.

Мария Тимофеевна с большим скепсисом наблюдала, как Штольман с достоинством вышел из машины, с неменьшим достоинством кивнул. "Ну и гонор же у него", — подумала женщина.

Штольман дал руку ее старшей дочери и помог выйти ей из машины.

Анна сияла, как сияют все влюбленные девушки и не сводила с мужчины глаз, полных обожания.

На взгляд опытной МарииТимофеевны такое соотношение любви в паре было опасно. Мужчина всегда должен любить больше, а женщина лишь принимать любовь.

Сам Штольман задрал нос, но выглядел все же взволнованным. Все от того, что она раскрыла его планы по соблазнению своей дочери?!

— Здравствуйте, Мария Тимофеевна, — поздоровался Штольман.

— Яков! — обрадовалась Тоня и помахала ему и старшей сестре. — Аня, дашь телефон? Я буду играть в "пол — это лава, а черепаха — гад!"

— Мне на учебу, милая, — покачала головой Анна.

— Я позвоню тебе... в обед. После третьей пары, — шепнул на прощание Яков.

— Хорошо. Но если нас задержат, то я напишу тебе, — пообещала Аня.

— До скорого, не тушуйся перед Марией Тимофеевной, — шепнул Яков.

— С мамой я разберусь! — совершенно не волновалась по этому поводу его девушка...

Сегодня вместо планерки Яков проводил небольшое совещание с юристом и замом по кадрам.

— Елизавета Романовна пока просто заявила претензию на имя клиники о нарушении своих трудовых прав. Просит компенсацию за три месяца вынужденного отсутствия и восстановление на работе.

— У Караваевой вообще шансы есть на выигрыш, если она пойдет в суд? — покрутив ручку в руках, поинтересовался Штольман.

— Шансы? Небольшие, но есть. Наш бывший айтишник у нее в свидетелях. Готов рассказать в суде о том, что Елизавете Романовне был заблокирован рабочий аккаунт, и она не смогла работать.

— Ну и методы у вас, — поднял бровь Штольман.

Начальник отдела кадров как всегда прикинулся старой побитой собакой, азартно рассказывая свою старую прибаутку о том, что его дело маленькое, все решает начальство, а на шестом десятке лет он больше никуда не устроится...

— Если шансы есть, попробуем заключить мировое соглашение, — решил Штольман. — Зачем Елизавете Романовне у нас работать? Она и так в трех больницах совмещает.

— Самого дорого представителя по трудовым спорам берут явно не для того чтобы заключать мировое, — поделился наблюдениями юрист.

— А зачем? — нахмурился Яков Платонович.

— Чтобы проучить бывшего работодателя. Содрать побольше, потешить ущемленное самолюбие. Суд часто встает на сторону работника. Тут еще не все... — замялся юрист.

— Что еще?! — разозлился Штольман.

— Она утверждает, что вы приставали к ней.

— У нас камеры в клинике, — пожал плечами Штольман.

— Мы уже посмотрели записи, конкретно эта запись, перед увольнением скандал в вашем кабинете, она удалена, — посетовал юрист.

— На облачном сервисе есть копия, — не дрогнул Яков. — Нужно найти, кто у нас тут стиранием файлов промышляет.

Анна в обед прислала ему фото коридора районной поликлиники, а затем фото огромной картотеки. Понятно, опять медицинская статистика.

На следующем снимке оказался большой список задач по теме.

— "Тебе с заданиями помочь?" — улыбаясь, написал Штольман.

— "Конечно же НЕТ" — ответила синеглазая отличница. — "Просто поговорить не получится."

И грустный смайлик.

— "Я заеду после пар, отвезу сначала по одному неотложному делу, а затем ужинать" — сообщил Яков.

"У меня дежурство" — предупредила Анна.

"Я знаю, успеем" — ответил Штольман. — "У меня есть твое расписание".

— "Откуда?"

— "Не спрашивай"

— "Яков!"

— "Ладно, сознаюсь. Нет, я не страдаю манией преследования. Расписание взял на кафедре, а график дежурств скинула как-то ночью одна пухлощекая девочка. Я его сохранил на случай, если ты все-таки захочешь со мной встречаться".

— "А как же для меня — твое расписание?!"

— "Каждый вечер я в твоем распоряжении, и даже еженедельный волейбол потерял для меня всякую привлекательность."

Я еще не надышался тобой и не надышусь.

Пока Штольман мечтательно улыбался, глядя на экран телефона, Анна ворчливо отправила напоминание, что Егора тоже нужно покормить, мальчик третьи сутки один...

Яков засмеялся и отправил суженой голосовое сообщение.

Анна, увидев голосовое сообщение, подозрительно оглянулась и, чтобы однокурсники не услышали, надела наушники.

Яков, своим бархатным, ужасно ласковым голосом объяснял:

"У этого "мальчика", как ты его называешь, сегодня свидание, с девочкой, в пиццерии. Так что мы можем со спокойной совестью съесть нашу еду вдвоем".

Анна улыбалась, глядя в телефон. Где-то далеко, глядя в телефон, улыбался и сам Яков.

Мгновение спустя он прислал ей сразу три решенных задачи.

"Надеюсь, не сильно нарушил твой учебный процесс..."

Анна, раздумывая о начале своих первых любовных отношений, решила, как девушка благоразумная, сделать важнейшую вещь — записаться к гинекологу. Она задумала посоветоваться со специалистом, подойдет ли ей в качестве предохранения инъекция с прогестином — на будущее. Как минимум пять месяцев защиты от беременности ей будут обеспечены. А что? Один укол и никаких проблем. Старшие курсы — никак не время заводить детей.

"Никаких беременностей" — сказал ей несколько недель назад Штольман. Что он имел ввиду? Что она случайно забеременеет, а он против детей? Или он сообщал ей, что на семью с ним можно не расчитывать? Как ни крути, ужасная фраза, особенно из уст любимого мужчины. Анна подозревала, что здесь есть какая-то недосказаность, какой-то непонятный прецедент, но случайных беременностей она точно допускать не собиралась. Он может быть на этот счет спокоен.

К женскому доктору Анна ходила (в основном из-за профосмотра) без особого смущения. Вопреки первоначальным опасениям, никто не смеялся над ее «поздней» девственностью, не давал непрошенных советов, доктора крайне осторожно проводили осмотр и на этом все.

В этот раз выбор пал на мамину подругу Ирину Дмитриевну из обычной женской консультации. Тетя Ира была мировой женщиной и, главное, не болтливой. Такая маме докладывать не побежит. Один звонок, и Анна стала счастливой обладательницей записи на ближайшую среду.

После обеда, когда Яков уже собирался поехать за Анной, ему неожиданно позвонила заведующая кафедрой.

— Слушаю, — недовольно отозвался Штольман, давая понять, что не очень то любит все внеурочные просьбы.

Слово «завкаф» у него прочно ассоциировалось, как в известном анекдоте, с «тремя поросятами». Жили были три поросенка: ниф-ниф, наф-наф и завкаф…

Эта дама никогда не звонила просто так, с хорошими новостями. Ее звонки были связаны с замечаниями, несделаными отчетами, повышением нагрузки, замещением и тому подобными вещами.

— Яков Платонович, — проворковала начальница. — Простите, но мы вынуждены вас просить взять на три недели 403 и 503 группу.

— Это еще почему? У меня и так плотное расписание, — возмутился Штольман.

— А вы не слышали? Эльвире Павловне, вашей коллеге, дали квоту на операцию. Поедет лечиться. Пока сделают, пока восстановится, увидим мы ее только в следующем году, — объяснила свою просьбу начальница.

— Я же просил мне именно 403 группу не давать, даже причину обозначил, — настаивал Штольман.

— Да помню я эту вашу причину, — вздохнула заведующая кафедрой. — Ну и учудили вы, признаться, Яков Платонович. Виданное ли дело…

— Я понимаю, что нарушаю этические границы. Могу уволиться, — мирно и вполне серьезно предложил Штольман.

— Нет, нет, что вы. У нас из активно практикующих хирургов только вы один. Я не могу разбрасываться преподавателями, — запричитала начальница.

— Я возьму 403 группу, лекции прочитаю без проблем, но на контрольной точке всем успевающим поставлю автоматы, вас это устроит? — пошел на встречу мужчина.

— Яков Платонович, хирургия — это не тот предмет, где приветствуются автоматы, — поспорила собеседница.

Яков помолчал. Ему казалось пошловатым экзаменовать Анну, но и ставить ее в привилегированное положение было тоже недопустимо. Он, в первую очередь, подставит саму девушку.

— Я в последний момент поставлю, чтобы все выучили, — решил Штольман.

Когда Аня вечером выходила из поликлиники — одна из первых, Яков, на своей огромной, черной, всегда чистой машине уже ждал ее на парковке.

Увидев девушку, он тут же вышел и открыл перед ней дверь со стороны пассажирского сидения.

— Ой, здравствуйте, Яков Платонович, — увидев Штольмана, пропел одногруппник Анны, Олег Рожков, по прозвищу «Олег-душка». Увидев свою одногруппницу рядом с преподавателем, парень загадочно сверкнул глазами, но промолчал.

— Здравствуйте, — процедил Штольман и закрыл за Анной дверь машины.

Аня проводила Олега внимательным взглядом.

— Куда едем? — спросила она севшего рядом Штольмана.

— Для начала в торговый центр.

В ответ на немой вопрос девушки он пояснил:

— Давай выберем тебе телефон. Новый, хороший, не забитый до отказа детскими приложениями и скринами игры «супермишка».

— Но можно же просто хорошо почистить и наклеить новое стекло взамен разбитого? — предложила Анна, знавшая все слабые места своего смартфона.

Она не хотела, чтобы отношения начинались с крупных покупок. И вообще, она сама себе может купить новый, просто все не до этого было. Да и старый еще ничего... Как вспомнишь, как Яков предлагал ей у себя в кабинете, нет, не руку и сердце, а кошелек и… Всё же это очень тонкий момент.

Яков вздохнул и ответил категорично:

— Это мелочи. Мне будет приятно, что у тебя новый аппарат взамен… уставшего. Не отказывайся.

— Отказаться? Да ты не оставляешь мне выбора, — иронично, но по-доброму всплеснула руками Аня.

— И то верно, — кивнул мужчина. — Все равно купим.

Пока они ехали, Яков рассказывал девушке веселую историю о том, как печалясь в одиночестве, уже сдал один телефон обратно. Рассказывал он эту историю на редкость самокритично.

— Можно спросить тебя про твой бывший брак? — вспомнила Анна из-за чего попыталась в тот раз оставить мужчину. Он нес ту, другую женщину на руках, как хрустальную, а на нее, Аню, даже не взглянул.

— Не стоит, — поморщился Штольман. — Отвратительные у нас были отношения, вот и все, что я хотел бы о них сказать.

Он никогда в жизни не расскажет ей об изменах, о том, что по нему хорошенько потоптались и прочее. Яков терпеть не мог жаловаться.

— А почему Нина и Кирилл Владимирович стали часто приезжать в Приозерск? — недоверчиво спросила Анна.

— Ее теперешний мужчина скупает деловые земельные участки по краю, думаю, тут денежный интерес, — недовольно сказал Штольман.

Его очень напрягала эта непредсказуемая пара — совершенно бедовая инфантильная женщина Нина и ее бандит с большой дороги, горящими глазами смотревший на Аню.

— Но Нина еще может появиться в твоей жизни? — вдруг спросила Анна.

— Исключительно как мать Егора. Несмотря на их проблемные отношения, он жалеет ее, особенно после больницы, и они иногда общаются. Аня, я повторю, ты можешь быть на 100 процентов уверена во мне.

Штольман протянул руку и сжал пальчики девушки.

В салоне связи Яков показал Анне смартфон, что выбрал для нее. Новая модель с великолепной камерой, большим объемом памяти, эффективной батареей.

— Но мне нравится вот такой! — показала Анна на телефон на треть дешевле, но стильный, с ослепительно белым корпусом.

— Хорошо, что я тот, первый, вернул в магазин. Я искал телефон тебе основываясь исключительно на технических характеристиках, ну, чтобы памяти побольше и батарея помощнее, а на дизайне внимание не заострил.

— Я выбрала характеристиками похуже?

— Что ты, отличный женский выбор. Да, немного послабее, но сойдет. Белый — довольно стильно. Мне нравится, — заверил Штольман. — Впрочем, главное, чтобы тебе нравился.

После оформления покупки, Яков спросил:

— Когда начнешь пользоваться?

— Нужно перенести со старого много информации, установить приложения. Через несколько дней, — ответила Аня.

— Я так и думал. Тебе помочь синхронизировать телофон с облачными хранилищами? — предложил Яков.

— Да, иначе я буду долго и нудно разбираться, восстанавливая аккаунты, — махнула рукой девушка.

— Займемся тогда этим завтра. Вместе.

Яков задумал увлечь девушку после работы к себе домой и если получится, оставить на ночь. Пусть даже если эта ночь будет столь же невинна, как и вчерашняя.

Они сидели в небольшом ресторане, расположенном на фудкорте. Анна заказала тыквенный суп и булочки.

Увидев, что Яков опять пьет кофе и едва притронулся к салату, девушка развеселилась.

— Опять ем только я, а ты только смотришь. Это уже система...

— Да вот, задумался, — смущенно пробормотал Штольман. — На тебя приятно смотреть.

Яков начал рассказывать о том, что до зимней сессии Анне придется потерпеть его, как преподавателя. Что им нужно будет соблюдать некую субординацию.

— Меня можно не предупреждать о таком. Я все понимаю... Мне нравятся твои лекции, — пожала плечами Анна. — Кроме того, ты единственный, кто использует микрофон. Это очень облегчает восприятие информации.

— Я завтра начну пару прямо со входного опроса по всему блоку. Буду спрашивать всех. Ты учила? Знаю, Эльвира Павловна несколько распустила своих студентов. У нее на кафедре репутация крайне либерального преподавателя.

Аня молчала, улыбалась и продолжала есть суп.

— Что молчишь? — заинтересовался ее улыбкой Яков. — Ты успела подготовиться? В походе же были.

— А я не с преподавателем Яковом Платоновичем встречаюсь. Выучила я или не выучила, это другой Штольман, которого мы Змеем Горынычем зовем, великим и ужасным, прямо на опросе и узнает, — смело парировала Анна.

— И тем не менее, — настаивал Штольман.

— Расскажу, когда мы сядем в машину, — пообещала девушка.

— И вообще, Яков, знаешь, методы у того Горыныча сомнительные, поделилась с Яковом Анна.

— Это почему? — заинтересовался Штольман.

— Не знаю почему, но пары построены так, что у тебя сначала опрос по теме, а после неё лекция!

— Иногда лекция идёт через месяц после пары! — мирно кивнул Штольман.

— Это что, правильно, что ли?! То есть мы сначала готовимся к паре, читаем материал, отвечаем преподавателю, а потом нам этот же самый преподаватель рассказывают тот же самый материал. И лекции пропускать нельзя...

— Ты хочешь лекции пропускать?!

— Вот ты говоришь на лекции прекрасно. Но очень многие преподаватели боятся микрофонов и делают все что угодно, чтобы говорить мимо него, — неожиданно вскипела Аня.

— Да уж, на зал в несколько сотен человек услышать ме-ме-ме и бу-бу-бу очень неприятно. С другой стороны есть же проектор и презентация...., — задумался над словами девушки Штольман.

— Но и тут все по-разному! Некоторые преподаватели вместо презентации любят вывести ворд с мелким шрифтом и просто по нему читать... А самый кринж у тебя!

— Что-что? — не понял Штольман.

-Это непереводимо! Эпически невыносимая ситуация! Когда на четвертом курсе у тебя утром занятие по теме, к которому мы готовимся, а через 2 часа в этом же кабинете ты же рассказываешь то, что ты мы тебе отвечали. Почему нельзя сначала лекцию рассказать, а потом по ней спросить?!

— Потому что! — улыбнулся сытым котом Штольман. — На начальные знания большая часть студентов усваивает информацию лучше. И хорошенькая сердитая Анечка Миронова среди них.

— А узнать в конце семестра, что эти пять тем мы пройти не успели, сами дома к экзамену подготовитесь, это вообще обычное дело, — обиделась Анна. — Что ты смеешься?

Отсмеявшись, Штольман показал через стекло охраннику клинической больницы пропуск и порулил вдоль парковки поближе ко входу в здание. Машина остановилась недалеко от приемного покоя.

Анна надулась.

— Я смеюсь, потому что ты такая буйная, а повод, по сути, пустячный. Доконали вас, Анна Викторовна, к четвертому курсу преподы-самодуры!

— Ты обиделся? — с раскаянием спросила Аня.

— Ни в коем случае. Это ваш Горыныч завтра обидится, а я в восхищении от твоего темперамента, и наблюдения за учебным процессом любопытные! — признался Штольман и, осторожно взяв девушку за подбородок, поцеловал.

Целовались они долго, потому что было так сладко, что сил не было расстаться.

— Знаешь, налицо конфликт интересов, — оторвавшись, сказала Анна. — Я предупреждена насчет тебя, драконовского опроса, а группа нет. Мне неловко.

— Не будешь делиться инсайтом? — улыбнулся Яков.

— Не знаю, — честно ответила Аня.

— Потерпи две, три недели. Я постараюсь, чтобы мне больше вашу группу не давали. Вот поставят вам Урусова, будете меня как доброго препода вспоминать. Опросы ей входящие не понравились...

— Яков! — всплеснула руками Анна.

— Да не обиделся я. Напишешь мне, когда время будет?

— Конечно напишу...

Аня дошла до дверей приемного покоя и обернулась на Штольмана. Она чувствовала, что Яков наблюдает за ней. Это было очень приятно.

Чуть смутившись, она послала ему воздушный поцелуй.

Яков на миг прикрыл глаза, а потом помахал телефоном, мол, пиши, не забудь.

Яков ехал домой. Пицца пиццей, но позаботиться о сыне не мешало, как и расспросить, что там за девочка.

В голове созрел план на вечер.

1. Приготовить ужин, пусть Егор поест нормальной еды.

2. Составить опросник для временно порученных ему студентов. Не нравятся кое-кому опросы? Да он завтра всю группу загоняет. Совсем расслабила их Эльвира. А вдруг Анна все-таки не выучила из-за него?! Обидится же.

3. Поручить секретарю несколько неотложных дел относительно медобследования. В первую очередь, его интересовала свежая мрт и электроэнцефалограмма.

С обмороками надо было решать. Яков очень надеялся, что Аня не сможет отказать его доброжелательной пожилой помощнице.

— Я хочу тебе признаться, пап, — хмуро сказал Егор, сгребая Малыша, счастливого от прихода хозяина, в охапку.

— В чем дело? — напрягся Штольман, отложив кухонный нож.

— Я не с девочкой сегодня встречался, а с мамой. У нее серьезные проблемы...

Жизнь никогда не бывает идеальной. Занятие по хирургии у 403 группы прошло, по мнению Штольмана, "с огоньком", студенты пришли подготовленные, даже более чем, но сама Анна всю пару "плавала" между тройкой и четверкой и получила, к его большому сожалению, трояк... Судя по восхитительно красным щекам и сердито сверкающим глазам, его прекрасная студентка и, по совместительству, не менее прекрасный будущий доктор, сильно рассердилась. На него, понятное дело.

Это было ясно потому, как она промчалась мимо него, сунув тетради с записями Олегу Рожкову. Яков всерьез опасался, что вечер теперь его ждет веселый. Если вообще Анна Викторовна остынет и его не проигнорирует.

Написать что-то ободряющее? С чего бы? Не выучила же и тройка за дело! Не будет он ей ничего писать под горячую руку. Лучше вечером просто заедет за девушкой и все. Захочет — выйдет, а не захочет, то пусть дуется и не выходит. Лежать тогда новенькому телефону безжизненным кирпичом...

Отличники, они такие! Все нервы вытрепят за свои пятерки. Хотелось после занятия сгрести дурочку в объятия, встряхнуть ее, и сказать: "Ну что с тобой, Аня, это же просто оценка, тем более промежуточная. Она ни на что не повлияет. Работа у меня такая. И вообще, тяжело в учении, легко в бою!"

Анечка действительно осерчала. Яков не ошибся.

"Как же ты мог! Знал же, что у меня дежурство... да я спала сегодня меньше четырех часов, и, между прочим, уснула с учебником", — думала Аня, уныло размешивая в стакане чуть сладкий чай. В буфете радостно галдели студенты и она спряталась в углу. Погоревать, конечно. Злостность и тщательность Штольмана-преподавателя она недооценила вчера и оценила по достоинству сегодня. Яков Платонович вцепился в студентов 403 группы как питбуль. Веселый такой, злой и азартный питбуль.

Тройку получили она и еще четверо таких же бедолаг. Правда, парни, отвечавшие вместе с ней, улыбались и считали себя везунчиками. Еще бы, она, Аня ответила на 3 вопроса из пяти, вытянула всю их компанию, а они так, рядом постояли.

Это их подгруппе еще повезло. Студентам, занявшим на занятии Якова Платоновича четвертое место, Штольман поставил условный "неуд" и отправил на отработку со словами: "Не учили совсем, лодыри". Сказал, как отрезал. Правда, мельком взглянув ей, Анне, в глаза, он вдруг стал беспокойным...

А, между прочим, в четвертой подгруппе у них сдавала Таня Кичигина, находившаяся на девятом месяце беременности. Танечка уже соображала с трудом и ходила, переваливаясь, как утка. Ей не то что к Штольману на его драконовские опросы, ей просто на пары уже ходить тяжело. Какой же Яков нечуткий! Одно слово, Горыныч! Злыдень и змей!

Через пару минут, занятых грустными мыслями, за стол к Анне подсел одногруппник Олег, по меткому прозвищу "Душечка". Олежек был подозрительно ухожен, даже метросексуален, но парнем был хорошим. И учился хорошо. Дружил Олег в основном с девушками и интересы имел девичьи.

Сегодня он получил у Штольмана заслуженную пятерку и был очень рад этому событию.

— А ты молодец, Ань, здорово придумала, попросить меня всех предупредить насчет опроса, — светился счастьем Душечка.

— Угу, — мрачно подтвердила Аня, против воли вдыхая аромат модной туалетной воды одногруппника.

Зачем душиться так сильно?!

— А ты что грустная такая?! Ааааа, у тебя "тройка"... Ну, зато не отработка. А Кичигина, как миленькая, покатится. Штольман ей не в жизнь просто так не поставит. Возьмет Танька и родит прямо на отработке. А что, кафедра акушерства здесь и примет! — веселился Олег.

"Нужно попробовать попросить за Таню" — подумала Аня. — "Но только тогда, когда у него будет хорошее настроение. Пока к нему и подходить-то страшно".

— Аня, а ты не боишься, что у тебя от вечной косы залысины появятся?!... — заинтересовался Олежек.

Хорошо, что Анна отвлеклась и Душечку не дослушала. Мыслями она все возвращалась к прошедшей паре.

"Зачем Штольман так засыпал вопросами группу? Блиц-опрос какой-то придумал?! Соображать нужно было так быстро, словно не опрос это, а допрос! Ей казалось, что на каждый неверный ответ Якоа злорадно сверкал своими красивыми очами и потирал холеные руки. Когда она в очередной раз не сообразила, а другая подгруппа тут же ответила, захотелось расплакаться прямо в аудитории. Анне стало ясно, что она выучила хуже, чем могла...

Почему раньше она все успевала, а теперь нет?! Он специально, что ли, этот драконовский опрос устроил? Анне хотелось топать от досады и раздражения. Или плакать. После прекрасно проведенных выходных нащелкал ее по носу, как глупышку.

Накануне вечером она действительно позвонила Душечке, и Олежек согласился предупредить всех одногрупников о предстоящем опросе. Мол, информация получена от параллельной группы...

В больнице поспать почти не удалось. Всего четыре часа, и то, с перерывами. Это что, сон?! Бригада скорой помощи в очередной раз отличилась и привезла с улицы частую посетительницу приемного покоя — алкоголичку Катерину по прозвищу "Душилка". Эта дама сорока лет от роду работала санитаркой в местном морге. Благодаря столь специфическому месту службы спирт для внутреннего употребления она находила без особо труда и употребляла прямо на рабочем месте. Именно поэтому Душилку часто находили в районе клинической больницы. Сердобольные граждане вызывали службу помощи, и Катерину вновь доставляли в медучереждение. Если только опьянение — в терапию, ну а если вдруг травма какая или обморожение — в травматологию.

Вчера Душилка была на редкость буйной. Орала, царапалась и один раз даже укусила медсестру Миронову за предплечье. Анне никак не удавалось измерить вновь поступающей давление. После драки с санитаром пациентку пришлось привязывать к кровати и бегать потом проверять, как она себя чувствует. Благо,что утомившись, Катерина буйствовать перестала. Утомила пациентка и всех вокруг. Сил на учебники у укушенной Анны осталось немного...

День откровенно не удался. На лекцию к Штольману Аня пришла все такой же расстроенной и, вбежав по ступенькам на ряд повыше, она всю лекцию не отрывала глаз от тетради. Благо, Яков материала дал им более, чем достаточно, Аня прилежно исписала шесть листов тетради и истратила половину стержня своей любимой гелиевой ручки. Конспект она отдала на подпись через Душечку и, пользуясь тем, что Яков занят другими студентами, сбежала.

Четвертую пару отменили и Аня оказалась дома к обеду.

Она ехала домой на такси и мечтала о простых вещах — вкусном супе (у мамы должен быть выходной, а это всегда означает много еды) и своей мягкой чистой постельке.

Мария Тимофеевна действительно приготовила сегодня пятилитровую кастрюлю борща. Нет, сами они ели немного, но должен был приехать Петр, а тот ест, словно молотилка. "Быстрый, — говорит, — у меня обмен веществ!"

По мнению мамы, Анечка сегодня пришла уставшей, замерзшей, недовольной и ужасно голодной.

В такие моменты Мария Тимофеевна жалела дочь. Бегает, как белка в колесе, со своим медицинским институтом.

Когда Аня отставила тарелку и потянулась за пряником, мама не выдержала и начала выспрашивать дочь об отношениях со Штольманом.

— Анечка, у тебя с Яковом Платоновичем что?! — вкрадчивым, немного дрожащим голосом спросила Мария Тимофеевна.

— Сама не знаю, — вспомнив драконовскую пару, вздохнула Анна.

— Что случилось? — испугалась мама.

— Тройку мне поставил, — грустно фыркнула дочь.

— Аня, я боюсь, ты возлагаешь напрасные надежды на этого человека, — начала Мария Тимофеевна.

— Какие надежды? — не поняла Анна.

— Он никогда не вступает в серьезные отношения. Соня звонила, столько про него рассказала, малоприятного для нас. После развода Штольман регулярно заводит...

— Мама, хорош, остановись! Я не хочу ничего знать, тем более со слов Елагиных! — воспротивилась Анна.

— Но они его друзья, — поразилась неверию дочери Мария Тимофеевна.

— Тем более. Какие они друзья, если столь нелестно о Якове отзываются, — заявила Аня.

— Да пойми ты, Анечка, он никогда на тебе не женится. Ты влюбишься, а он попользуется, удовлетворит свое тщеславие и бросит, — выпалила свои страхи мама.

— Мама, мы не в 19 веке живем. Я хочу быть с Яковом. Не хочет, пусть не женится, — мирно кивнула Анна.

— И ты об этом так спокойно говоришь?! — не поверила мама.

— Мне еще учиться, я о замужестве не думаю, — заявила дочь.

— А стоило бы! У меня в твои года уже был ребенок...

— Сейчас времена другие. Детей заводят поздно. А я вообще, может быть, хочу жить одна, полноценно отдыхать после дежурств, вот котика себе заведу. Будем с ним спать в одной постельке, — размечталась Аня.

Неизвестно, что ответила бы дочери Мария Тимофеевна, но тут на обед заехал Виктор Иванович.

— Ой, вот и наша пропажа! — повеселел отец, впервые за несколько дней увидев свою старшую дочь.

Он приобнял Аню и поцеловал в макушку.

— Витя, ну ты хоть ей скажи?! — возмутилась мама.

В ответ на немой вопрос отца Аня пожала плечами, мол, "я тут ни при чем".

— Про Штольмана ей скажи! — не отставала супруга.

— Что сказать? Дочери сплетни от Софьи пересказать?! Я составил собственное мнение о Якове Платоновиче. Очень приличный человек. Скромный, надежный. А Софья мне кажется, сама на него виды имеет, даром что новобрачная! — возмутился Виктор Иванович.

— Папа! — расстроилась последней новости Анна.

— Откуда, скажи на милость, у тебя такие сведения, что Штольман — приличный человек? — стояла на своем мама.

— Скажем так, сталкивался с Яковом Платоновичем и в жизни, и по служебным вопросам. Везде он показал себя с самой лестной стороны.

Видя, что супруга надулась и мрачно наливает суп в тарелку, Виктор Иванович озадачился и обнял Марию Тимофеевну со спины.

— Маша, кроме того, Штольман сам у меня спрашивал разрешения ухаживать за нашей дочерью...

— Это когда это? — заинтересовалась супруга.

— Да вот, на свадьбе. Правда, выразился иносказательно, но все же...

Анна этого разговора не слышала. Придя в свою комнату, она вяло отмахнулась от мыслей, вызванных разговором с мамой, как от назойливых мух, сняла платье и нырнула под одеяло. Немного поднывала рука, укушенная ночью пьяной Душилкой, но девушка едва ли это замечала.

"Как хорошо..." — подумала она, прежде, чем уснуть. Спать Анна хотела так, что ей и не снилось то ничего.

Пять часов полноценного сна — это много или мало?

В случае с Анной, этого было более чем. Встрепенувшись, девушка посмотрела на часы — 20.00. На улице темно. Рядом с нею лежала на кровати вернувшаяся из детского сада Тонечка. Девочка жевала жареный пирожок с капустой и безжалостно тыкала жирным пальцем в экран смартфона.

— Тонечка, дай телефон! — взмолилась Анна.

— Я сейчас проиграю, — заканючила сестра.

— Дай сейчас же! — рассвирепела старшая.

— Ты все неправильно делаешь! — зарыдала младшая.

Не обращая внимание на Тонечкину истерику, Анна дрожащими руками посмотрела входящие.

Два пропущенных вызова полтора часа назад. Сброшены, очевидно, безжалостной и эгоистичной детской рукой. "Супермишка" сестре в тот момент был важнее.

Сообщение от Якова не позднее, чем час назад: "Я у твоего дома".

Он уехал! Она не видит машины во дворе...

Анна заметалась по комнате, на ходу впрыгивая в джинсы и натягивая водолазку. Нет, нет... Яков же такой самолюбивый. Зачем она проигнорировала его на лекции и вообще целый день молчала? Да что с ней, это всего лишь оценка, тем более промежуточная!

Собравшись и на ходу утешив сестру, Аня выскочила из квартиры. Родителям напишет потом!

Машина Штольмана стояла неподалеку. Не у дома. Он, все же, немного отъехал.

Добежав до черного джипа, Анна потянула ручку двери. Открыто.

Яков спал, трогательно оперевшись на руль. Увидев ее, он встрепенулся и радостно, без всякого налета высокомерия, и дневного преподавательского фыркания, улыбнулся.

— Добрый вечер, — смущенно сказала Аня, присаживаясь рядом.

— Я уже заждался, — мягко сказал Яков, нажимая кнопку зажигания. — Едем к нам? Егор сегодня задержится в спортзале...

— Едем, — храбро кивнула ему девушка.

— Ты остыла после утреннего занятия? — осторожно спросил Штольман, выруливая из спального района.

— Остыла, — вздохнула, улыбаясь, Анна. — Ты был прав, не доучила я.

— Не знаю, что на меня нашло, — зажмурился на миг Яков.

— Ничего. Тяжело в учении, легко в бою!