Вальбурга: сквозь тьму и пламя (джен)

Примечания:

Спасибо всем, кто писал прекрасные отзывы и ждал продолжения:)

Терелл Малфой вполне заслуженно считал, что его жизнь удалась. Он вынужденно принял род после смерти своего старшего брата, сумел сохранить его богатства и отчасти вернуть былую репутацию после неприглядной истории с Уизли. К сожалению, стремление поднять Малфоев до новых высот и постоянная занятость привели к проблемам в семье: жена осталась недовольна «плохим миром» с недругами и исподволь воспитывала сына в идеалах кровной мести. Высокомерно посчитав себя сильнее, тот самонадеянно вызвал на дуэль близнецов Уизли и получил неснимаемое смертельное проклятие. Одна трагедия повлекла за собой вторую: невестка не вынесла гибели мужа и ушла следом. Времени оплакивать потери не было: маленький внук требовал внимания, враги рода зашевелились, пробуя Малфоев на прочность. Решительно отослав жену в малое поместье во французском захолустье, Терелл погрузился в интриги и финансовые операции.

По мере взросления внука он потихоньку передавал ему свои полномочия, а после рождения правнука и вовсе провёл ритуал передачи титула. И Феликс, и Абраксас радовали своей деловой хваткой, изворотливым умом и холодной расчётливостью. А ещё тем, что ценили его мнение. Именно Терелл сумел вовремя остановить заигравшегося внука и принял основной удар на себя. «Зачем, дед? — с напускным спокойствием спрашивал Феликс. — Я не продумал интригу до конца, не поверил тебе… Ты же говорил, что Гриндевальд не только чужак, которому не важны интересы нашего рода, но и ширма, за которой кукловоды с неясными и, скорее всего, враждебными целями». Терелл слабо усмехнулся и ответил: «Рановато ты посчитал меня старой развалиной, внук. Тихая смерть в окружении праправнуков слишком идиллическая для меня. Предпочитаю уйти, защищая род, зная, что сделал всё для спасения потомков».

Тереллу нравилось прогуливаться по Фонтанному парку лондонского «Волшебного фонаря» и наблюдать за молодым поколением. Рассматривая их, выхватывая обрывки из чужих разговоров, он думал и о правнуке, столь похожем на него (порода!) — и всё же другом. Абраксас был поразительно честным с собой. По крайней мере, Терелл в его возрасте вряд ли сумел бы признаться себе в собственных недостатках. «Малфой — значит совершенство!» — любил твердить его отец и жалел, что не может сделать эти слова девизом рода. Терелл же, исподволь намекая правнуку, что недостатки можно превратить в достоинства, искренне верил, что Абраксасу под силу достичь невозможного.

Пройдясь ещё немного, Малфой слегка кивнул швейцару и зашёл внутрь «Флобера» — одного из самых известных ресторанов магического Лондона. Краем глаза отметил незаметные передвижения телохранителей и усмехнулся: Феликс предпочёл не услышать его слова о ненужности охраны.

Малфой кивнул официанту, который рекомендовал утку под прессом, и огляделся. Некоторые посетители были постоянными гостями ресторана, кое-кого он ожидал увидеть, некоторые оказались не то чтобы сюрпризом… нет, Терелл скорее назвал бы их слегка нетерпеливыми. Неторопливо смакуя нежное мясо, он наслаждался их нарастающей нервозностью. Наконец, когда Малфой уже запивал превосходным сансером* Кроттен-де-Шавиньоль, терпение людей, явно пришедших в «Флобер» из-за него, закончилось, и они решительно направились к его столику.

*Сансер — винодельческий регион в долине Луары, на северо-западе Франции. Регион наиболее известен своими свежими белыми сухими винами, которые полностью производят из совиньон блана. Однако белые вина составляют примерно 80% производства региона, остальные 20% приходятся на красные и розовые вина из сорта пино нуар. По одной из версий, название Сансер произошло от фразы «Sacrum Caesaris» (Святой Цезарь).

Идеальным компаньоном сансерских вин считается местный сыр Кроттен-де-Шавиньоль.

* * *

Лукас Нотт своими главными достоинствами считал осторожность и наблюдательность. Выслушивая страстные панегирики величию рода, он не спорил с отцом и дедом, чьи неудачные решения и сделали их побочной ветвью. С гонором, достойным лучшего применения, те обсуждали будущий брак среднего сына, перебирая самых знатных и богатых невест, априори полагая, что те будут счастливы получить их предложение.

Лукас благоразумно молчал: неудачный брак старшего брата, вынужденного жениться на девице из захудалой ветви Джагсонов, единственным достоинством которой было неплохое приданое, ничему не научил родителей. Второй сын должен был составить блестящую партию — и точка.

— Консорт?! Эти Блэки совсем сошли с ума со своей гордыней! — бушевал отец.

— Мы Нотты! Потомки Проктора Нотта, создателя пергаментной бумаги, и Персиваля Нотта, нумеролога и строителя! — вторил ему дед. — Блэки забыли, кто рассчитывал параметры для их лондонского дома!

Привычно отстраняясь от криков о фамильной гордости, Лукас вспоминал своих предполагаемых невест. «Селия Бёрк. Симпатичная и кажется неглупой. Оливия Гойл. Малфои приглядываются и к ним, и к нам. Если ничего не предпринимать, а только кричать о достижениях предков, можно получить фамилию Фицноттов, тогда, действительно, останется лишь путь в вассалы».

Присматриваясь к принцессе Блэков, Лукас испытывал разноречивые чувства. С одной стороны, она была представительницей главной ветви весьма многочисленного и сильного рода, с другой, казалась тенью своей властной и харизматичной матери. Привычно подавляя чувства, Нотт решил счесть это скорее достоинством, чем недостатком. Получить в жёны девушку с сильной кровью, способную родить наследника его рода, дать своему сыну возможность вернуть главенство и реальное величие — вот те перспективы, что увлекали его. Если для этого надо стать консортом… невеликая цена.

Он был вежлив с предполагаемой невестой (договор о намерениях — ещё не помолвка), оказывал положенные знаки внимания и тщательно скрывал равнодушие с лёгким оттенком презрения. На его вкус, Вальбурга была чересчур импульсивной, прямолинейной и привыкшей к своему особому положению. Влюблённость в Ориона Блэка, или, скорее, одержимость им, также не добавила ей привлекательности. В кругах родовой аристократии не принято было так откровенно демонстрировать свои чувства, если ты, конечно, не обладал невероятной силой или не стремился к славе эксцентричной личности.

Невольно сравнивая Вальбургу с собой, Лукас спрашивал себя, смог бы ли он столь же откровенно добиваться Друэллы Розье, чувства к которой он подавлял в себе несколько лет. И с оттенком зависти отвечал себе: не смог бы, нет в нём такого яростного желания присвоить себе человека, невзирая на его чувства.

Спокойно выслушав очередные вопли родных, недовольных разрывом договора о намерениях, Лукас отправился к своему двоюродному дедушке. Кантанкерус Нотт вроде бы не интересовался делами побочной ветви рода, но это впечатление было обманчивым: старый лорд крепко держал бразды правления. Пару раз на приёмах он заводил с внуком разговор словно бы ни о чём, один раз крайне негативно отозвался о чрезмерной плодовитости Блэков. Получив выдержанно-нейтральный ответ, одобрительно хмыкнул и показательно перестал замечать Лукаса.

Причины недовольства Блэками, кроме того, что их слишком много во всех сферах жизни, Нотту были известны. «Ищите женщину», — усмехнулся он про себя, когда крайне осторожно вызнал эту историю. Кантанкерус в юности был влюблён в Элладору Блэк. Настолько сильно, что дважды к ней сватался, несмотря на категоричный отказ сначала её брата Финеаса, потом главы рода. Дедушка оказался достаточно мстительным, чтобы ослабить некоторые позиции Блэков, и достаточно благородным, чтобы горевать о впавшей в магическую кому возлюбленной. И слишком гордым, чтобы предлагать её родным очевидно ненужную помощь.

Схожие обстоятельства сблизили деда и внука, осторожная обходительность и деликатность Лукаса понравилась главе рода. Потеряв возможность стать серым кардиналом в чужом доме, он обрёл место наследника в своём. Нотт продолжал присматриваться к Вальбурге: она оставалась одной из лучших невест поколения, но жениться он предпочёл бы на нужных ему условиях. Поделившись этими соображениями с Кантанкерусом, получил в ответ понимающую улыбку. «Блэки… Есть в них что-то особенное», — задумчиво сказал он. Хотя дед не стал развивать тему, Лукас был прекрасно знаком с хрониками рода и видел портреты блистательной Цирцеи Блэк и Элладоры, её родственницы по прямой линии. Последняя не обладала потрясающей красотой, но чем-то цепляла взгляд.

Наблюдая в Хогвартсе за Тихоней Блэк, Лукас потихоньку выстраивал новую линию поведения с ней. Однако все его расклады оказались перечёркнуты Вальбургой, неожиданно перевоплотившейся из погасшей в Огненную.

Нотт не мог понять, как он мог так ошибиться в оценке характера предполагаемой супруги. «Да, эту исподволь не взнуздаешь и куда надо не повернёшь», — размышлял он, осторожно приглядываясь к ней в слизеринской гостиной. Как бы ни были сладостны мечты о доминировании над такой сильной личностью, Нотт прекрасно понимал свои возможности. Слухи о том, что родители Блэк выдали ей карт-бланш на кандидатов для помолвки, вскоре подтвердились, и Лукас постарался отойти в сторону. Взгляд тигрино-жёлтых глаз молодого Мальсибера и отношение парочки других подрастающих хищников показали Нотту правильность подобного решения.

Лукас отступил, но не отказался до конца от своих планов. Жизнь переменчива, и, если у него будет шанс помочь Блэкам оступиться, он от него не откажется. Нотт согласен был оставаться в тени, укрепляя позиции рода и ни с кем напрямую не ссорясь, хотя Кантанкерус не во всём поддерживал это решение. Для дедушки большим ударом оказалось возвращение в свет помолодевшего Финеаса и Элладоры, которая словно не пролежала годы в коме, а провела их в заколдованном сне. Несмотря на осторожные уговоры внука, он категорически отказался вступать в союз, где верховодят Блэки. Из-за этого упрямства они не смогли узнать состав предполагаемого союза и то, был ли он заключён. Хлопот добавило и желание Кантанкеруса непременно организовать Ковен под началом Ноттов.

Договорившись с Шеклботами встретиться во «Флобере», Лукас со скрытой тревогой обнаружил там Малфоя, сидевшего с независимым видом. Переговоры прошли неудачно: старый лорд был озабочен здоровьем своего недавно родившегося наследника и собирался остаться максимально нейтральным.

Лукас надеялся на мирный исход встречи, но Кантанкерус, разозлённый отказом Шеклбота и многозначительными переглядками того с Малфоем, остановился у стола Терелла обменяться едкими остротами.

«Рановато стариков сбрасывать со счёта», — подумал молодой наследник, наблюдая поразительное хладнокровие и изворотливость французского выскочки. Патриарх Малфоев не дал ни намёка в ответ на интересовавшие Ноттов вопросы, спокойно поднялся из-за стола, и лишь беспокойство охраны дало понять, что это спокойствие деланное.

«Что-то произошло, — задумчиво подтвердил Кантанкерус выводы внука, наблюдая, как Малфой активирует портключ прямо на улице. — Приглядись и прислушайся к новостям, внук. Как бы я к ним ни относился, пронырливость и деловая хватка этих французских лис может быть нам полезна». Лукас кивнул, благоразумно оставляя свои сомнения при себе.

* * *

Малфой был рад пикировке с Ноттом: недовольство старого неприятеля освежало. Кантанкерус, этот напыщенный болван, воображал, что Малфоя расстроило, что его род тот не включил в свою пафосную книжонку. «Двое учёных на всю историю семьи — есть чем гордиться», — презрительно размышлял он, горделиво упоминая Малфоев-завоевателей, первооткрывателей, исследователей. «Торгашей и политиков», — возразили бы некоторые, но Терелл считал, что гордиться надо и теми, кто приумножил состояние рода, а не распылил его.

Почувствовав похолодание самолично настроенного родового амулета, Малфой изящно свернул беседу и постарался неторопливо удалиться. В поместье что-то было неладно.

Появившись на дальней площадке для аппарации, Малфой понял, что не ошибся: щиты, выставленные на полную мощь, дрожали под напором штурмующих поместье. Не обращая внимания на кислую мину внука, он решительно отказался прятаться.

— Кто напал, выяснили?

— Нет, — отрывисто ответил Феликс. — Главари в масках и плащах с комплексом чар, затрудняющих опознание, остальные — наёмники.

— Соотношение сил?

— Не в нашу пользу. Я успел послать сигнал тревоги союзникам. Первая сотня гвардейцев прибыла до постановки противопортального купола, вторая должна будет портироваться в тыл нападающим после проведения разведки.

— Не думаю, что сидеть в осаде — лучший вариант.

— Согласен, но сначала надо всё проверить. Особенно щиты с той стороны. Я думаю, ты не забыл предупреждение Абраксаса. Если не хочешь поберечься, дедушка, отправь часть гвардейцев и устрой засаду тем, кто попытается пробиться оттуда.

Согласовав план действий, Малфои отправились отражать нападение.

Щиты поместья со стороны маггловского Уилтшира трещали, но ещё держались. Феликс с беспокойством следил за действием пятёрки нападавших, которые явно активировали какой-то артефакт. По его команде десяток гвардейцев выпустили сеть Подавителя, однако высокая фигура в тёмно-зелёном плаще невербально материализовала каменную глыбу, которую и окутали чары.

— Свяжите противника битвой! — резко скомандовал Малфой и набросил на себя чары Орлиного взора.

Неприятель ожидаемо разбился на группы. Согласованно действуя, они прикрывали друг друга, пробивая щиты и не давая прервать активацию явно осадного артефакта. Сообщений от Терелла не было, зато дважды сжался браслет союзной клятвы. Послав ответный сигнал, Малфой с завистливым восхищением увидел, как пространство взвихрилось, противопортальный купол на несколько секунд прорезала трещина, и внутри материализовались гвардейцы союзных родов.

Нападавшие, оказавшиеся между молотом и наковальней, не растерялись и продолжили слаженно отбиваться. Когда казалось, что противнику остаётся лишь сдаться, фигура командира в тёмно-зелёном плаще подала сигнал, и на поле битвы с гулом материализовалось несметное войско инферналов.

Генри Поттер, незаметно оказавшийся рядом с Малфоем, экспрессивно выругался. Руквуд мгновенно перестроил своих гвардейцев, согласованно выпустивших Огненный вал. Малфой переглянулся с Поттером, и они было собрались последовать примеру главы невыразимцев, но их внезапно остановил Шафик.

— Смотрите! — воскликнул он, указывая направление рукой.

Малфой с всё более замирающим сердцем оглядывал поле боя. Кроме инферналов, там незаметно для защитников появились костяные химеры.

— Они что, сражаются друг с другом? — удивлённо спросил Шафик.

— Считается, что чары Помешательства и им подобные не воздействуют на мёртвую плоть, — невозмутимо ответил Руквуд, без тени брезгливости разглядывая ошмётки инферналов и сцепившихся химер.

В стане противника воцарилось смятение: мёртвое войско не слушалось приказов, воодушевлённые же защитники начали уверенно теснить живых. Подчиняясь уверенным приказам лордов, гвардейцы окружили врагов и начали сжимать круг.

Неожиданно похолодало, и Малфой почувствовал, как быстро проседает не только защита поместья, но и его личная: активировался артефакт, позабытый в пылу битвы.

— Гвардейцы! Держать строй! — резкая команда Поллукса Блэка нарушила секундное замешательство.

В центре круга у артефакта командир противника в тёмно-зелёном плаще ушёл в глухую оборону, не подпуская нападавших. С удивлением опознав Финеаса Блэка, Малфой стремительно направился к нему на помощь. Скользя Тёмным полётом, он мгновенно оценил ситуацию и быстро отправил своих гвардейцев на проблемные участки, оставив при себе лишь двух телохранителей. Блэк моментально перестроился, усиливая напор, и Малфой, уловив секундное замешательство противника, окутал-таки артефакт сетью Подавителя.

Однако передышки не получилось. Откуда-то вынырнул ещё один масочник в плаще и, безостановочно сыпля ругательствами, взорвался заклинаниями. Он сумел перетянуть на себя всё внимание, безумно атакуя, совершенно беспорядочно и опасно. Малфой понимал, что этот сумасшедший даёт возможность спастись лидеру, но не мог отвлечься. Внезапное Секо чуть не оставило его без левой руки, Финеас Блэк заметно прихрамывал.

— Элладора, нет! — вдруг вскрикнул Блэк. Малфой увидел, что их окутала плёнка щита, по которой стекло что-то мерзкое.

Элладора Блэк хладнокровно вступила в бой. Максимально напитанным Конфринго прожгла сумасшедшего масочника и, не останавливаясь, напала на командира в тёмно-зелёном плаще.

Пользуясь мгновением передышки, Малфой огляделся. Нападавшие были разгромлены, инферналы и костяные химеры оплывали грудами мерзкой плесени, немногих выживших деловито вязали гвардейцы под командованием Руквуда. Остальные, не отрываясь, следили за безмолвным, скоростным и безумно напряжённым боем Элладоры и незнакомца в тёмно-зелёном. Несколько столетиями тянувшихся секунд держалось хрупкое равновесие, но потом Блэк резко ускорилась и послала дуплетом Костеломное прямо в голову и грудь противника. Пронзительный женский крик — и вспыхнули, сгорая, артефакты, отражая атаку, треснула маска, частично удержавшись на месте. Элладора опутала незнакомку Инкарцеро, и битва закончилась.

Малфой выдохнул, чувствуя, как его отпускает напряжение, и оглянулся, чтобы с облегчением заметить спешащего к ним Шафика.

— Щиты, быстро! — пронзительный крик Элладоры заставил всех моментально выполнить команду.

Малфой обернулся, краем глаза ухватил торжествующую улыбку опутанной цепями незнакомки и, не раздумывая, максимально уплотнил щиты. Сильный взрыв разметал тело в тёмно-зелёном плаще. Лидер нападавших предпочла уйти на своих условиях.