Берегись сурка! (джен)

Дон Диего с большим недовольством воспринял желание Снейпа уехать из Буэнос-Айреса, но обоим "братьям Перейра" столичный город казался излишне суетливым. Зельевар в принципе предпочитал тишину, а Питер, долгое время пробывший в теле грызуна, утомился от слишком интенсивного шума и запахов. Чувствительные глаза слепило слишком яркое солнце, а восприятие, которое ещё не до конца вернулось в норму, оставалось излишне острым, вынуждая чрезмерно реагировать на раздражители.

— Куда вы поедете? — Поинтересовался глава розенкрейцеров, постукивая карандашом по столешнице.

— Подумывали в Перу. Недалеко от Мачу-Пикчу имеются несколько смешанных поселений, да и в целом магами тамошних обитателей не удивишь. Посмотрим.

— Перуанцы — те ещё пройдохи. Держите с ними ухо востро, — проворчал старик, а после предложил: — Если нужна помощь, была у меня пара знакомых в тех краях…

— Спасибо, справимся.

— Как обустроите зельеварню, Снейп, напишите. У меня найдутся для вас выгодные заказы. — После, обернувшись к Петтигрю, синьор Кастельмара поморщился. — Ну и мерзкая у вас физиономия, Питер. Никак не могу привыкнуть. Зачем мы вас вообще оборачивали, был же такой симпатичный байбак…

— Я тоже буду скучать, дон Диего, — кивнул Пит.

С прощанием было решено не затягивать, и уже на следующий день порт-ключ перенёс путешественников в пригород Кахамарки, откуда в дальнейшем планировалось добираться своим ходом. Поиск удобного места обитания занял немало времени. Мелкие города в Кордильерах поражали красотой окружающих видов и очевидной убогостью зданий и планировки. Куско, ближайший к Мачу-Пикчу крупный город Перу, совсем не понравился Снейпу. Он ворчал, что его тошнит от такого количества коричневого цвета и унылой архитектуры. Конечно, в центре города можно было найти и высокие здания до пяти этажей, со стенами ярких расцветок, но стоило завернуть на обычную улицу, и в глаза снова попадались приземистые одноэтажные кирпичные кубики с косой крышей, больше напоминающие гаражи. По мнению зельевара, самым красивым здесь были уличные фонари и, разумеется, горы.

— Я и не подозревал, что вы такой лицемер, — щурился на солнце Питер. — Дом в тупике Прядильщиков был той ещё дырой, не лучше здешних.

— Наш дом не так плох, в последнее время в нём даже можно было жить…

— Только не говорите, что вас уже замучила ностальгия и синьор Себастьян Перейра собирается купить эту халупу. Если что, его прижимистый брат Педро против.

— Про дом в Коукворте слишком многие знают. И "Себастьян Перейра" с ним никак связан не будет.

Петтигрю тихо пробурчал что-то, возмущаясь, что недвижимость стоит, пылится, прибылей не приносит, но на это Северус посоветовал ему засунуть подальше свою "хозяйственность" и не быть мелочным.

Следуя по шоссе Интеросеаника к озеру Титикака, они постоянно натыкались на мелкие деревеньки, состоящие из одной улицы, встречаемые и провожаемые лаем вездесущих собак. Это тоже действовало зельевару на нервы — он не очень любил животных, а вспоминая Блэка, — особенно. Питер тоже не жаловал любых псовых, вспоминая, как в образе сурка иногда вынужден был от них прятаться. В результате, страна не понравилась обоим, и они решили расширить область поисков соседними.

— Давайте вернёмся в Европу, покатаемся по Греции, братец Себастьян, — предлагал Питер. Он вёл купленную с рук подержанную машину совершенно спокойно, утверждая, что "в этом нет ничего сложного, это же механика". Снейп был категорически не согласен с тем, что водить "легко", но полагался на водительский опыт Анны Николаевны.

— Нельзя нам в Европу, вас там наверняка засекут, — откидываясь на подголовник, противился зельевар, наслаждаясь видом очередного водоёма с фламинго и утками.

Обогнув Хульяку и Пуно, они миновали границу в районе Копакабаны и некоторое время бессмысленно петляли по бездорожью, потому что Питеру казалось забавным посетить местные поселения с названиями типа Мокомоко, Чума или Курва. На удивление, Боливия обоим понравилась больше Перу, во всяком случае, здешняя архитектура раздражала зельевара меньше. А внутреннего параноика тешили высокие заборы с колючей проволокой поверху, которые защищали большинство встреченных ими домов и участков.

— Это же не только от мартышек защищает, — намекнул Петтигрю, но Северуса подобные мелочи волновали мало. Он уже мысленно выстраивал поверх крепкой ограды вязь защитных заклинаний.

В пути им не раз приходилось останавливаться, чтобы насладиться видами. Британец Снейп и (почти) британец Петтигрю, которые до этого года нигде не бывали, теперь наверстывали упущенные впечатления. Проникнуться европейским вояжем не получилось — в тот момент все мысли были заняты големами, и теперь в неспешном путешествии в поисках пристанища у обоих нашлось время полюбоваться на что-то красивое. Питер радостно реагировал на любой водоем: громадное озеро, мелкие горные реки и водопады нередко заставляли его глушить мотор и бродить по берегу, подбирая камешки. А Снейпу, на удивление, пришлись по душе местные кладбища. Он застревал на погостах, рассматривая ухоженные надгробные плиты и саркофаги из цветной плитки, статуи ангелов, стены с урнами и вазами за решетками в нишах, напоминающих маленькие окошки, нарядные, как печные изразцы, подолгу гулял по дорожкам, любуясь изобилием цветов и зелени.

— Мы же не собираемся жить на кладбище, — уговаривал Петтигрю, — хотя согласен, здесь очень красиво. Если так по душе, я вам потом склеп сооружу в таком же стиле, дорогой-богатый.

Северус представил, как Питер в припадке скорби сооружает ему двухметровый памятник из местного цветного гранита и поёжился:

— Нет уж, пусть меня лучше кремируют и прах развеют с высокой горы, чтобы у вас даже возможности не было изгаляться над моим почившим телом.

Так, за взаимными пикировками, они забирались всё дальше, по ходу формулируя требования к будущему пристанищу. Сурок настаивал, что там обязательно должны быть обожаемые им водоёмы. Пустынные пампасы, которые попадались на пути довольно часто, заставляли Петтигрю инстинктивно чихать и морщиться. В свою очередь, Снейп был не прочь поселиться поближе к джунглям, где рассчитывал собирать ценные ингредиенты. Кроме того, учитывая, что Питер оставался в розыске, хотя в дебрях Южной Америки его будут искать чисто номинально, было решено поселиться в магловском поселении, пользоваться исключительно магловскими документами, выбираясь в магические кварталы только по необходимости. Здраво оценивая свои потребности, было решено не удаляться слишком далеко от цивилизации, поэтому волшебники в конце-концов поселились в окрестностях боливийского Тринидада, выбрав для жизни старинный колониальный двухэтажный дом розоватого цвета с надёжной высокой кованой решёткой, окружающей участок.

Местный Тринидад считался крупным и солидным городом: в нём процветало фермерство, здания содержались в порядке, не напоминая гетто и даже имелись элементы роскоши — аэропорт на полтора самолета и статуи конных всадников на центральной площади.

— В январе здесь будет потрясающе жарко, — обмахиваясь панамой, сообщил Питер, с любопытством разглядывая непривычно красочное бело-оранжевое административное здание. Но после долгих шотландских зим с постоянно ледяными ногами зельевар не считал это недостатком. Водя носом над картой, Петтигрю радостно ткнул пальцем в отдаленную точку:

— Глядите, Себ! "Cementerio"! Здесь вы тоже сможете тешить свои некромантские замашки.

— Педро, я не собираюсь посещать… вообще все кладбища! — Возмутился Снейп, хотя уже решил, что на ближайших побывает наверняка.

В окрестностях города было множество рек и даже озеро с дельфинами, что радовало Питера, а также густые тропические леса, как о том мечтал Снейп. Непривычный теплый, влажный климат, буйная растительность и обширный выбор экзотических ингредиентов очаровали зельевара, который со своим резким рубленым профилем и быстро загоревшей кожей казался своим среди местных. Исследовательская жилка, авантюризм и стремление забраться поглубже в дебри скоро сделали синьора Себастьяна Перейра довольно известным среди гидов и охотников.

Педро Перейра, в свою очередь, не менее активно принялся налаживать связи с соседями. Вскоре его обожали все местные ребятишки и кумушки, кому за пятьдесят. Изначально он знал по-испански только слова: "gracias", "lo siento" и "te amo", хотя зельевар искренне не понимал, как признание в любви может помочь с кем-то договориться, но уже через неделю вполне активно болтал на смеси английского, испанского и кечуа, дополняя речь жестами. Соседи знали, что Педро не повезло потерять руку в автокатастрофе, но это вовсе не мешало светловолосому улыбчивому гринго, повязав волосы банданой, копаться в саду, шуршать по хозяйству, плести редкой уродливости цветастые коврики или бойко торговаться на рынке за свежие овощи. Он охотно помогал старушкам донести тяжелую сумку и обсуждал с ними подрастающих внуков, в то время как его непоседливый брат носился по лесу или дымил чем-то вонючим в своём подвале.

Волшебники жили так уже больше полугода, привыкли к погоде, акклиматизировались, Северус немного успокоился, реже отправлялся в экспедиции и больше варил, принявшись за большой заказ от дона Диего. Пока однажды вечером, незадолго до ужина, к ним не явился гость.

Северус открыл дверь, напяливая на лицо средней дружелюбности улыбку, которую он использовал при соседях, но, увидев визитёра, та моментально превратилась в гримасу. На пороге стоял Долохов в походном камуфляжном костюме с рюкзаком на плече и весьма довольно скалился. Питер, выглянув из кухни, махнул ему рукой:

— О, Антонин Севастьянович! Какими судьбами?

Зельевар, поджав губы, просто захлопнул дверь у того перед носом. Стук повторился. Скривившись, как от зубной боли, Снейп открыл и поинтересовался:

— Чего надо?

— Снейп! Привет. Да вот, скучно стало, решил проведать закадычных дружков.

— Если не помните, меня вы называли мерзким ублюдком и сволочью, с которым на одном поле поесть не присядете.

— Так тебя никто и не держит, можешь прогуляться, — похлопывая его по плечу, заявил боевик, походя в дом. — Пит! Как дела? Иди хоть, обнимемся, пройдоха, рад видеть тебя целым!

Петтигрю, окинув его взглядом, мотнул головой:

— У вас руки не мыты. Терпеть не могу, когда меня трогают…

— Грязными руками, — ухмыляясь, закончил фразу Тони.

— Антонин. Как вы нас нашли? — Холодно поинтересовался Снейп, прислоняясь к стене.

— Так вы не особо старательно прятались, — пожал плечами Долохов, сбрасывая поклажу на пол и направляясь в туалет мыть руки. — Хогвартский зельевар — особа приметная, а если он ещё и с сурком мотается, вдвое больше внимания привлекает. Ты ж Пита как питомца через границу провозил, а документы сменил только здесь. Раньше я был хорошей ищейкой, да и теперь чутье не подводит. Игоря Каркарова найти было посложнее, он хоть правда прятался. А вас — сущая ерунда. Нужно было только поинтересоваться, кто теперь на местном рынке варит самые лучшие зелья. Спасибо, — он кивнул, принимая из рук Петтигрю свежее полотенце.

— Поужинаете с нами? — Явление Долохова не стало для Петтигрю особым потрясением, поэтому он проявлял присущее ему гостеприимство. Опасности от Тони не ощущалось, а вот Северус никак не мог справиться с подозрительностью.

— С удовольствием, — кивнул бывший пожиратель, вытягивая из бокового кармана рюкзака тёмную бутылку с сургучной пробкой. — Да и я не с пустыми руками.

Некоторое время застолье проходило шумно, Антонин ел и рассказывал, как всё это время болтался по миру, в красках описывая какие-то идиотские приключения, которые с ним случались. Питер не менее экспрессивно описывал местный быт, под конец рассказав, как Снейп во время одной из прогулок нарвался на крокодила и животному пришлось спасаться бегством от зельевара, который гонялся за ним, желая выдрать пару зубов.

— С ним были Хулио и Родриго, так они говорят, Сев стоял на берегу и орал вслед крокодилу: "Вернись, сволочь чешуйчатая!", — стирая слёзы с глаз, закончил рассказ Пит.

— Мне были нужны для исследований свежие зубы гребнистого крокодила, я же не мог использовать палочку при маглах, пришлось ловить вручную, — поджимая губы, сухо сообщил зельевар.

— А я всегда думал, что у тебя кишка тонка, Снейп.

— Предпочитаю, чтобы меня недооценивали. Антонин, а как долго вы собираетесь… гостить? — Зельевар не скрывал недовольства, но Долохова это не заботило, он ехидно ухмыльнулся и тут же сменил тему:

— Кстати, я ж теперь не Антонин. Сделал себе магловскую ксиву, меньше риск нарваться на авроров. Зовите меня теперь Габриэль.

— Очень мило, а полностью? — Питер не скрывал любопытства, а Тони, похоже, слегка смутился, представляясь: — Габриэль Гарсия Маркес.

Снейп уронил вилку. Пит уронил челюсть. Антонин недовольно покосился на их перекошенные физиономии:

— Да ладно, вы чего. Нормальное имя, нормальный писатель.

— Хорошо, — кивнул Пит. — Хорошо, хоть не Эрих Мария Ремарк.

— А сами-то?! Вы себе, разве, лучше выбрали? — Задиристо поинтересовался Тони.

— Себастьян Перейра вполне пристойное имя, — слегка сморщив нос, процедил Снейп.

— А я его братишка, Педро Перейра, — кивнул Питер.

— Вы охренели! У него теперь имя вообще как у капитана-работорговца из детской книжки! — Антонин не скрывал возмущения, тыча пальцем в зельевара.

— Ну, так у того капитана не было братьев, вот и нет таких ассоциаций, — пожал плечами Петтигрю.

— Да ты знаешь, Пит! Это, вообще-то… двойные стандарты! — Долохов казался искренне уязвленным.

— Вы же в курсе, что не похожи на Габриэля? — Вкрадчиво поинтересовался зельевар, меняя упавший прибор. — И даже если не брать во внимание лицо, ваш очаровательный вологодско-шотландский диалект как бы намекает, что вы очень отдаленно "Маркес".

— Путешествовал много, Снейп. Вот и акцент. Или с мамой жил… под Вологдой.

— Разумеется, — красноречиво приподнял бровь зельевар, не желая развивать дальше эту тему.

— Пит вон тоже на Педро не тянет! — Сделал последнюю попытку перевести рельсы Антонин, на что Петтигрю недоуменно провел рукой перед собой:

— О чем вы, Антонин Севастьянович? Вы гляньте на это лицо, я же типичный Педро! Любого на юге Тринидада спроси — вам каждый подтвердит, что Педро Перейра — самый что ни на есть коренной местный житель!

Долохов потряс головой, будто ему в ухо попала вода. Он знал, что его старые знакомые с причудами, но теперь начал подозревать, что братья Перейра тронутые на всю голову. Оба.

— Мужики, вы же не против, если я у вас тут поживу?

— Против. В городе есть гостиница. Мы вам карту на ладошке нарисуем, не заблудитесь, — сухо отрезал зельевар.

— Вот так, старого соратника, как собаку, за дверь, на мороз, — жалобно протянул боевик, рассчитывая разжалобить Питера. Насчет "мороза" он сильно загнул, но хитрость сработала.

— Действительно, некрасиво получается, — сокрушенно покачал головой Питер. — Стыдно перед соседями. Нам же не сложно гамак натянуть, пусть ночует.

— Чтобы вы знали, Антонин как таракан, если заведётся — фиг выведем, — сварливо сообщил Снейп, нисколько не смущаясь того, что объект обсуждения это слышит. Долохов довольно оскалился, даже не собираясь возражать. Ему было весело.

Но в особняке действительно имелись свободные комнаты, где можно было разместить гостя, и вскоре громогласный храп со второго этажа распугивал из сада ночных птиц. А Северус подозревал, что они ещё очень сильно пожалеют, что оставили Тони и не выкинули его за порог.

///

Как и предсказывал зельевар, Антонин с удобством устроился в доме Перейра, гулял по городу, играл вечерами на веранде на гитаре и даже устроился на работу. Его таланты "резать небольно" пригодились одному из местных фермеров, поэтому вскоре Долохов принялся подбрасывать свою зарплату в общую банку для расходов на кухонном столе. Заметив это, Питер огорчённо выдал:

— Даже Тони в доле. И только я категорически ничего не делаю для бюджета. Я… содержанка!

— Вы не "содержанка", Питер. Вы мой брат, — раздражённо ответил зельевар, который едва не поперхнулся кофе от подобного высказывания. — Кроме того, на вас весь дом, хозяйство и машина. Без вас мы с Антонином питались бы сыром и сухарями.

— Без Пита мы бы с тобой уже перерезали друг-другу глотки и лежали по соседству в красивых могилках, которые тебе так нравятся, — хмыкнул Долохов. Он собирался на работу, допивал крепкий чай из большой кружки и его кожаная куртка, висящая на стуле, поскрипывала, когда он откидывался на спинку.

— Я бы не стал пачкать руки и просто вас отравил, — поправил его пунктуальный зельевар. Тони снова хмыкнул, будто говорил: "Посмотрим, кто кого".

На выходных Питер решил привычно потолкаться на рынке Кампесино, но в этот раз прихватил с собой и брата, и гостя. Северус неохотно вылез из лаборатории, ему не хотелось прерывать процесс, но ещё больше не хотелось отпускать Питера с Антонином одних. Выруливая за ворота, Пит поприветствовал гудком клаксона пожилую соседку, синьору Бланку, и та махнула ему в ответ, с любопытством рассматривая пассажиров. Она уже не раз видела Тони, но пока не разговаривала с ним.

— Пит, а где ты водить научился?

— Чего там учиться? Рулишь прямо, давишь на педальки, не забываешь переключать передачи, жать поворотники и ставить на ручник. Даже попугайчики справятся. Мы же умнее попугайчиков, правда?

Долохов, усмехнувшись, кивнул — то ли соглашался с тем, что водить несложно, то ли с тем, что они поумнее попугайчиков. Добравшись до места, Питер втиснул транспорт в какой-то аппендикс между двумя палатками, помахав рукой очередной старушке, и ввинтился в толпу, наворачивая круги в одном ему известном порядке. Возле лотка с сушеными фруктами он принялся торговаться, пересыпая речь шутками. Круглолицая продавщица с лицом коричневым и сморщенным, как печёное яблоко, с удовольствием хихикала, а после, указав на спутников Питера, поинтересовалась, кто это.

— Это брат мой, — махнув в сторону Снейпа, ответил Петтигрю. Долохов уже достаточно знал испанский, чтобы понять, о чём речь, поэтому, опередив Пита, представился сам:

— А я их кузен, очень приятно, Габриэль.

Питер хрюкнул, но поправлять не стал. Северуса в очередной раз перекосило.

— Так вы родственники? А кто из вас младший, кто — старший? — Доброжелательно поинтересовалась старушка, складывая в пакет сушеные дольки манго.

Снейп и Долохов ответили одновременно:

— Старший.

— Младший.

Потом, переглянувшись, так же хором поправились:

— Младший.

— Старший.

— Средний, — жизнерадостно ухмыляясь, добавил Пит, а после, в ответ на ошарашенный взгляд старушки, пояснил. — Кузен Габриэль старший, он у нас путешественник. Приехал погостить. Я, значит, по возрасту средний, а Себастьян мой младший братишка-погодок, сводный по отцу.

Зельевар не был особо доволен оказаться "младшеньким", но промолчал, позволяя Питу и дальше нести ахинею. Не мог же он сказать: "Вообще-то это мой сынишка, мы с ним ровесники".

Забрав покупки и трамбуя их в сумку, Пит, понизив голос, пояснил:

— Девчонки обычно клюют на молоденьких, Сев, так что все красотки будут твои. И Тони, как старший, солидный и опытный, без внимания не останется. Это средние обычно вниманием не пользуются, типа ни рыба — ни мясо, ещё и с комплексами постоянно.

— Тогда я не против побыть младшеньким, — ухмыльнулся Антонин, который по всем параметрам на такого не тянул. А Снейп закатил глаза:

— Пит, опять вы со своими глупостями. Лишнее внимание любого рода лично мне без надобности. Я исследованиями занят.

— Ну так, братец Себастьян, какие твои годы, и тебя женим, и Тони, — глубокомысленно качнул головой Питер и ускорился, заметив в отдалении лоток с зелёными бананами.

Зельевар, напротив, чуть притормозил, вцепился в локоть Долохову и прошипел:

— Какой ещё "кузен"? Вы спятили? Решили к дому примазаться?

— Будто у вас с Питом есть хоть капля родной крови, — угрожающе ухмыльнулся в ответ боевик, легко стряхивая захват. — Парочка пожирателей корчит из себя добропорядочных членов общества. Неужто я чем-то хуже? Где двое, там и трое.

— Блестяще, — Снейп теперь шипел, почище змеи. — Давайте устроим общину по интересам, младшую сестрёнку Беллу позовём и Руквуда с Мальсибером не забудем, будут племянничками. Если по-вашему "нет разницы".

— Ты мне тут дерьмо, мух и котлеты не мешай, — так же тихо прорычал Тони. — Я тут уже почти месяц отираюсь, вроде, доказал, что не отморозок. Так чего кривишься? Если бы я хотел навредить, сдать вас аврорам или прикончить, я бы это сделал. А ты продолжаешь глядеть на меня, как на навоз. Я не предлагаю собрать в этом Богом забытом захолустье весь Ближний круг. Но вроде бы доказал уже, что способен к мирному сосуществованию. Лучше скажи, чем ты лучше меня? Почему тебе, ублюдку, можно заводить себе братьев, а мне — нельзя?

— Потому что я вам не доверяю, Антонин, — косясь в сторону Питера, проявил откровенность зельевар.

— Тоже мне, блядь, открыл Америку! Будто я готов с тобой в дёсны целоваться или в бане спину подставлять… Но попробовать-то можно. Ты б знал, как мне надоело одному по миру болтаться, как последней бродячей псине.

— Как я могу вам доверить Питера? Он мне правда как брат, это моя семья, и я считаю вас опасным. Поэтому и не желаю видеть в доме.

— Снейп, я могу быть хорошей собачкой, правда. И уже говорил — Пит и для меня не чужой человек. Я его точно не обижу…

Северус вздёрнул подбородок, поджал губы и зашагал вперёд, не желая пока давать никаких обещаний. Ему необходимо было обдумать разговор.

До самого вечера удавалось сохранять хрупкое равновесие, но после ужина Питер сам выставил на стол несколько бутылок местного белого бренди сингани, без улыбки глядя на "родственников".

— Лёд сами наколдуете. Вам надо поговорить.

— Ничего нам не надо! — Возмутился зельевар, пока Антонин ехидно ухмылялся.

— Я видел, как вам "не надо". Полчаса стояли, орали посреди рынка. Хорошо, тут по-английски говорят полтора землекопа, и те археологи.

С этими словами сурок забрал книгу, чашку чая и ушел на веранду, устроившись в кресле. Долохов, продолжая усмехаться, откупорил первую бутылку, с вызовом взглянув на Снейпа. Тот устало нахмурился, но рюмку принял.

Следующие несколько часов Пит, наложив на комнату чары тишины, наслаждался представлением. Сам он не вмешивался в разговор, позволяя давним неприятелям сохранять приватность, но искоса поглядывал в окно, продолжая читать и угощаться чаем с фруктами. Сначала Северус идти на контакт не хотел, пригубив напиток, кривился, ворчал и фыркал, пока Тони говорил что-то явно грубое и неприятное. Когда первая бутылка опустела, зельевар уже распалился, размахивал руками и орал, а Долохов курил, чарами выгоняя клубы дыма в форточку.

Допив вторую бутылку, спорщики вскочили и начали награждать друг-друга тумаками. Палочек не доставали, используя кулаки, но Питер не беспокоился — координация у обоих уже была нарушена, они промахивались, спотыкались и держались вертикально исключительно на силе воле и взаимной неприязни. Долохов метил в печень, но зельевар весьма ловко уклонялся, пытаясь попасть Тони в нос. Обменявшись неуклюжими плюхами и украсив друг-друга набором синяков, они успокоились и выбрались на веранду, бок о бок усевшись на крыльцо. Антонин неуверенной рукой поджёг сигарету, предложил Снейпу затянуться, но тот скривился, отрицательно мотнул головой, едва не улетев в темноту:

— Пр-р..фсиональный нюх, — указал он на собственный нос и охнул, случайно задев пострадавшую область.

Питер слез с кресла, заботливо поинтересовался:

— Чайку хотите?

— О, Пит! Динствный нрмальный члвек! — Обрадовался Тони. — Не то, что эта сктина…

— На сфою рожу польбуйтесь, — чопорно посоветовал зельевар, но пинаться не стал. Видимо, воинственный запал уже утих. Тони в это время залился пьяными слезами:

— Ты б знал, Пит, у мня никво нет, за мня пережваете ток ты и сктина… Он хоть и корчт табло, а пмгает… зв… збтливый… Я ж вижу! — И Тони трубно высморкался в наколдованный платок. Снейп, оскорблённый тем, что его обозвали "заботливым", пытался показать Долохову средний палец, но был слишком пьян и путался.

— Пара придурков, — с добродушным участием обозвал их Питер. Долохов, продолжая всхлипывать, поднялся, пытаясь обнять Петтигрю, но покачнулся и упал в клумбу с цветами. Немного побарахтавшись, Тони решил, что растения достаточно мягкие, идеально подходят для сна, и захрапел.

— Вот паршивец, завтра сам же и поможет пересаживать, — неодобрительно качнул головой сурок, накладывая на Антонина согревающие чары. Ночь была тёплой, но спать на голой земле не очень полезно для здоровья.

— Ну что, Тони занял бегонии. Вам постелить в диффенбахиях? Только спатифилумы пощадите, я их люблю. — Поинтересовался он у Снейпа.

— Я предупрж-ж-ждал, пустим ф дом — не фыгоним, — глубокомысленно тыча пальцем в Долохова, сообщил Северус. Питер пожал плечами:

— А зачем выгонять? Мы все из одной печи вышли, пирожки с проблемами. Да и жалко его. Человеку нужен человек…

Зельевар притих и позволил Питеру увести себя с крыльца, уложить в кровать и снять ботинки. Когда Петтигрю укрывал его пледом, Снейп ухватил его за рукав, сообщая то, что считал критически важным:

— Пит! Только фы счтаете нас хр-рошими людьми. А мы — мусор-р-р… — И, понизив голос, добавил: — Я убил Аню.

Питер, изменившись в лице, склонился над ним и так же тихо ответил:

— Снейп. Аня это я. Вы обещали сохранить мне жизнь, но не говорили о цене. И пока своё слово держите. Но мой вам совет — не шутите с фикрайтерами. И всё будет хорошо.

Северус выпустил рукав, испуганно глядя на Пита, который снова дружелюбно улыбался, желая "братцу Себастьяну" спокойного сна. Мысли путались, очень хотелось спать, и он сам не мог понять, как это получилось. Он же убрал большую часть памяти, оставил жалкие крохи… Но Питер смог собрать, додумать, догадаться обо всём и спрятать свои умозаключения глубоко в лабиринтах памяти. Уже уплывая в забытье, зельевар крепко-накрепко пообещал себе больше никогда не лезть в голову Питера, не спрашивать, что тот знает и кем является на самом деле. Северус очень хорошо знал, что случается, если слишком пристально вглядываться в бездну.

///

Утром за столом царили покой и взаимное уважение. Высказав наболевшее, Снейп больше не хотел тут же на месте двинуть Антонина лопатой, а Долохов таким и не заморачивался, только благодарно кивнул, приняв из рук зельевара флакон антипохмельного зелья.

— Кузен Габриэль сегодня наказан садовыми работами, — выставляя на стол сковородку с омлетом, сообщил Питер.

— Пойду копать картошку? — Поинтересовался Долохов, который выглядел уже поживее и меньше напоминал свежевырытого зомби.

— Нет, поухаживаете за бегониями, которые погубили.

— У меня по травологии еле тройка в году выходила. Пит, давай я лучше забор покрашу.

— Заборы трогать не надо, — наливая себе молока, предостерёг зельевар. — Там всё чарами опутано.

— Не хочу я на грядки, — уныло пожаловался Тони. — Давайте тогда полы зачарую, чтобы не скрипели и насекомых не было.

— Ладно, — разрешил Питер. — Садом сам займусь.

После завтрака зельевар ушел в город прикупить трав и отправить письмо дону Диего, сурок зарылся в помятые бегонии, а Долохов, довольный, что не приходится копаться в земле, принялся чаровать над полами, дверными створками и оконными рамами. Ближе к обеду, вернувшись с покупками, Снейп с удивлением обнаружил Антонина, сидящим на крыше.

— Что он там делает? — Спросил он у Питера.

— Увлёкся, теперь черепицу от протеканий зачаровывает, — отмахнулся тот. — Говорит, я слишком толстый, чтобы чинить крышу, а вам лень.

Северус задумчиво пожал плечами, в этом Антонин прав. Без крайней необходимости зельевару не хотелось заниматься такой примитивной работой.

— Кузен Габриэль, спускайтесь, скоро будем обедать, — повысив голос, пригласил Питер, и тот кивнул, шустро спускаясь по накату и отправляясь к колонке освежиться и сменить рубашку. Снейпа слегка насторожила такая покладистость, но он решил не давать воли подозрительности. Поднимаясь по крыльцу, он взялся за ручку входной двери, и, входя, длинно цветисто выругался.

Антонин обещал зачаровать половицы от скрипа и теперь они действительно не скрипели. Вместо того каждая дощечка звучала в своей тональности, как клавиши пианино, а двери издавали низкие духовые звуки гобоя и тубы. Нота, издаваемая дверью, менялась в зависимости от того, насколько широко распахнуть створку.

— Вашу мать, Антонин! Это что за безобразие?! — Северус застыл на месте, опасаясь сделать лишний шаг.

— Да ладно, круто же, — Долохов совершил несколько прыжков по половицам, наиграв первые такты "Танца маленьких утят". — Скажи, Питер?

— Потрясающе, — согласно кивнул Петтигрю. — Но, вспоминая, что здесь из музыкально грамотных только вы, понимаю возмущение братца Себастьяна.

— Вы скучные, ограниченные люди без крохи воображения. — Пожаловался Долохов.

— Ограниченный здесь Себ, я — скучный, — поправил его Питер, храбро шагая на кухню по поющему полу. — Через двадцать минут жду всех за столом.

— Слышали? У вас двадцать минут, чтобы убрать этот… хаос, — зловеще предупредил зельевар, отправляясь в лабораторию сортировать и прятать свои покупки. Антонин душераздирающе вздохнул и принялся колдовать над полом, тихонько ворча, что никто не понял всей глубины и красоты его творения.

Через полчаса пол, окна и двери снова стали бесшумными и мир в поместье был восстановлен. Долохов старательно кивал, чистосердечно подтверждая, — ходить по дому можно без опаски. А сам старательно избегал глядеть в потолок, где осталось слуховое чердачное окно, к которому он примотал звук церковного органа. Тони любил хорошие шутки.

Солнце катилось к закату, поредевшие цветочные грядки грустно склонили листочки, переживая потрясение, а со стороны городской площади донеслись отдаленные робкие звуки музыки.

— Опять ваша работа? — Поинтересовался Снейп, но Пит развеял недопонимание:

— Сегодня праздник, чествуют какого-то святого. Стандартный набор — музыка, выпивка, еда, танцы. Желаете сходить?

— Нет, — поморщился зельевар.

— С удовольствием, — кивнул Тони.

Разумеется, идти пришлось всем. На небольшой площади, украшенной цветами, играл живой оркестр. Питер, похоже, знал здесь вообще всех, потому что постоянно кивал, кланялся и махал рукой, раздавая приветствия. Несмотря на значительное количество людей, он моментально нашел на террасе кафе пару свободных мест, усаживая "родственников", вручил им по бокалу молодого вина и тут же принялся тихо высказывать что-то по-испански попавшейся на пути красавице. Та послушала, покраснела, что-то прошипела и убежала, явно уязвлённая словами сурка.

— Вы чего, поссорились? — Лениво поинтересовался Долохов, глядя, как жгучая фигуристая брюнетка в цветастой юбке гневно удаляется вниз по улице.

— Это жена мясника Хуана, Марина. Она меня назвала "Полный Педро", — отмахнулся Пит. — И только из-за того, что я ей сказал, что она не умеет кровь отстирывать. На рубашках её мужа вечно мелкие пятна после работы остаются. Видимо побежала домой устраивать стирку.

— Ах, как некультурно, — прищурившись, ответил Антонин. — Грубиянка, да ещё неряшливая. Нехорошо…

Зельевар просто молчал, размышляя, какую бы пакость устроить незадачливой Марине. Питер, глядя на них, погрозил пальцем:

— Не трогайте её, мы тут все, конечно, не без грешка, но закон нарушать не будем. Не хочу в тюряжку.

На это оба прикинулись ветошью и хором принялись отнекивается, будто и мыслей подобных не было. Петтигрю окинул родственничков подозрительным взглядом, спустился по лестнице, бормоча: "Сижу за решеткой в темнице сырой", и на площадке пригласил на танец какую-то древнюю старушку.

— Это же не Петтигрю, — задумчиво посасывая незажженную сигарету, заметил Антонин.

— Это Питер. И не Питер. Не собираюсь конкретизировать, но теперь он такой, — цепко глянул на собеседника Снейп, и слегка, совсем немного, выпустил на волю угрожающие флюиды, первое, оно же и последнее китайское предупреждение: "Если вздумаешь предать или обидеть — отравлю". Тони криво, понимающе ухмыльнулся, прекрасно улавливая намек, с любовью погладил себя по рукаву, под которым скрывался охотничий нож, зажёг спичку, и, прикуривая, миролюбиво ответил: — Нет, меня вполне все устраивает. Мы же уже договорились, так… братец Себастьян?

Снейп прищурился и коротко кивнул. Мужчины слегка расслабились, сели поудобнее в кресла, вытягивая ноги. Северус глотнул вина, Антонин выпустил в сумерки густой клуб табачного дыма. На площади Питер, используя все своё байбачье обаяние, веселил очередную даму средних лет. Не из матримониальных планов, скорее, практичных — она торговала домашним сыром, до которого сам Питер и его новоиспеченные "братья" были весьма охочи.

— Значит, завтра будет пирог с брынзой, — задумчиво предположил Снейп.

— Или пицца, — кивнул Долохов, ощущая себя в своей тарелке. Зельевар вздохнул и больше не возмущался, окончательно принимая нового "родственника" в клан.

Северус и Антонин были очень похожи — совершенно одинокие, ненужные никому, подозрительные и недоверчивые. Но теперь у них был Пит — лучший друг, младший брат. Неожиданно появилась семья, которую они и не надеялись обрести. Каждый скорее предполагал оказаться в Азкабане или в могиле, чем вот так, негаданно, обзавестись подобием дома, в котором их ждут. Оба видели ад, самое дно жизни, поэтому обретенное спокойствие было для них слишком ценным, и ради этой гармонии они готовы были потерпеть друг-друга. И вместе защищать Питера от опасного мира.

Зрелые, потрёпанные жизнью, циничные волки-убийцы остаются волками, но умеют скрывать острые клыки от окружающих, особенно если в стае заводится дружелюбный, совершенно мирный сурок. Питер мог и дальше спокойно резвиться, пихать мохнатые бока и приказывать мыть когтистые лапы. Он мог командовать, утешать и заботиться, оставаясь самым страшным зверем в лесу. Потому что его покой и безопасность надёжно охраняли Волки.

Примечания:

Пока писала последнюю главу, в памяти постоянно всплывал Доминик Торетто с его фразой из мемов: "Тебе не нужна логика, если есть семья". Последовательно придерживаясь политики абсурда, хотелось завершить историю в положительном ключе, но с лёгким послевкусием "забористых ковентрийских мухоморов". А что может быть лучше, чем Снейп, Петтигрю и Долохов, которые стали братьями и дальше жили по принципу: "Брат за брата за основу взято". Ауф.

Полностью стёбную и лёгкую историю написать так и не получилось, временами сюжет скатывался в драму и претендовал на звание "логичного", но в целом результат устраивает, в каждой главе было, над чем посмеяться (во всяком случае, мне было смешно, хотя, возможно, всё дело в извращённом чувстве юмора).

Благодарю всех читателей, которые дошли до финала и обещаю: я так больше не буду ))