Сага о Сакши́. Книга 2. Здравствуй и прощай (гет)

Ночью кочевники покинули равнину. Тихо, как падающий снег, снялись с места и ушли в далёкие дали, за линию горизонта, откуда пришли, забрав павших соплеменников. Там, где прежде темнели юрты, остались круги оттаявшей земли, кострища и следы конских копыт.

Драконы остались на старом месте ещё на сутки. Никто не упрекнул бы их в трусости и стремлении поскорее убраться восвояси. Король государства Казар прибыл на встречу с императором и в самых теплых выражениях благодарил Их Величества за невероятную самоотверженность.

Бай Лин оценил по достоинству способность своей жены общаться с ветром. Он не отпускал её от себя, но иногда спрашивал: "Ви, что там, в столице?". Столица жила своей жизнью, как обычно. Не то чтобы он опасался, что, использовав отвлекающий манёвр, Ло Фэн нападет на оставшийся без защиты Ливэй. Теоретически Вилан права: этого бы стоило ожидать. Но, зная о том, какое условие он поставил императору Линь, было очевидно, что в этом нет смысла.

Через три дня жители Ливэя получили возможность лично приветствовать своего обожаемого повелителя, вернувшегося с очередной победой. Слухами земля полнится, неведомо как, но в столице узнали подробности похода, и всех драконов встречали как героев. Цветами осыпа́ли даже Вилан, несмотря на то, что она оставалась чужестранкой и представительницей другой расы. Личный отряд императора проследовал по улицам города от южных ворот к дворцу и там был распущен на отдых.

Мальви, нетерпеливо расхаживающая по балкону, чуть сама не побежала в город навстречу золовке и зятю, но сдержалась, мысленно ругая неторопливых членов семьи. И жениха, что уж там греха таить. Его она хотела увидеть нестерпимо. Уж как принцесса сердилась на Вилан, улетевшую на поиски мужа практически глубокой ночью и бросившую её, Мальви, здесь помирать от скуки! Но больше всего она роптала на то, что у всех есть крылья, а бодливой корове, как известно, бог рогов не дал. Ну, не позор разве?

Первыми она увидела Бай Лина и Вилан. Эти двое несносных... шли по балкону четвертого яруса навстречу ей, держась за руки и глядя друг на друга каким-то особенным понимающим взглядом. Позади плелись нога за ногу два генерала. Альва упёрла руки в боки:

— И где это вы, голубчики, пропадали? Бросили меня тут одну и занялись какими-то интересными делами!..

И эти четверо, вместо стыда и раскаяния, переглянулись и с бесящей ухмылкой в ответ на её эскападу протянули:

— Оооо!..

Император и императрица обошли её, подняв над головой Мальви соединённые руки, Су Лу с лукавой улыбкой свернул в ближайший проход, а Сунь Чжао, который не смог бы, да и не хотел сбегать от своей возлюбленной, с виноватым видом замер перед ней...

Личные покои встретили их неподвижной, незыблемой тишиной. Словно с тех пор, как они покинули это место, тут никто не бывал.

Бай Лин смотрел на Вилан. После пережитого слова казались пустым сотрясанием воздуха. Молчать проще, и сказать нечего. Он хотел бы провести день с ней вместе. Отложить все дела, какими бы важными они ни были, каких бы срочных решений ни требовали. Гулять вдвоём под медленно падающим снегом. Отвезти её в "Золотые лилии". Одеться попроще и пройтись по улицам. Купить ей всё, что пожелает. Подарить любые сокровища. Быть рядом. Побыть просто супругами, как раньше.

Как император, Бай Лин был точно на своём месте. Но порой это утомляло. С тех пор как в его жизнь вернулась Вилан, внутри поселилось тайное желание. Неосознанное, неуловимое, недоступное для обдумывания. Он тосковал по тем дням в Чунхуа. На самом деле, Ви никогда и не уходила надолго из мыслей, из воспоминаний, из его дней, из его снов. Но ведь они так мало были вдвоём. И слишком долго порознь. Неужели не заслужили хотя бы самый маленький отдых вдали от государственных забот?

И вот они стоят и смотрят друг на друга. Ви протягивает руку и пальцами касается его лица, тянется к нему, и Бай Лин наклоняется и отвечает на поцелуй... Это мгновение должно было растянуться в целый день, и целую ночь, и целый следующий день. Но на пороге гостиной появляется слуга, деликатно покашливая и слегка возвысив голос, сообщает, что Его Величество просят принять два посетителя, которые давно ждут аудиенции...

Бай Лин вздохнул, подавляя досаду. Весь его брак — одна несбыточная мечта о любви, которой всегда, постоянно что-то препятствует. Он любит Ви как грёзу, как иллюзию, как туман, который тает в руках. У них есть только миг, только один миг друг для друга, а потом снова что-нибудь разлучает, и остаётся лишь мечта о новом мгновении... Ему хочется крикнуть, чтобы и слуга, и посетители убрались вон и оставили его в покое хотя бы до завтрашнего вечера. И откладывает личное на потом, потому что империя Юшэнг важнее, чем личная жизнь её владыки.

Выйдя в приёмный зал, Бай Лин обнаружил двоих мужчин. Одному, высокому, хорошо сложенному, с сильной проседью в волосах, под пятьдесят. Другой совсем юноша, но в глазах печаль не слишком приятного жизненного опыта. И вместе с тем некая непокорность. Мужчины поклонились, Бай Лин кивком позволил им выпрямиться.

— Её Величество сообщила, что вы уже приходили, — сказал император, опускаясь на сидение трона. — Кто вы и чего хотите?

— Ваше Величество, я здесь по воле вашей матери, принцессы Ин Мейли, — без долгих прелюдий заявил старший. — Я Хань Джун, это мой приёмный сын — Хань Лин Тай.

Бай Лин снова кивнул, принимая представление.

— Моя мать давно умерла.

— Да, Ваше Величество, мне это известно, — еле заметная тень промелькнула по лицу Хань Джуна. Возможно, это была тень от крыла пролетавшей мимо окна птицы или от облака. — Я знал принцессу Ин Мейли, и когда она ещё жила здесь, и когда стала супругой-наложницей императора Чунхуа.

Император с раздумчивым сомнением повёл бровями.

— Хм.

Но речь посетителя не прервал, поскольку цель визита тот ещё не озвучил.

— Понимаю ваше сомнение, Ваше Величество. Такое кто угодно может заявить. Но дело в том, что ещё живы многие, кто действительно знал Её Высочество. Мы счастливы, что её старший сын вернулся на родину своей матери и занял по праву принадлежащий ему трон Дома Ин.

Брови императора поднялись в этот раз выше. Он раздражённо поднялся на ноги. Началось! Теперь ему будут приписывать фальшивое родство в попытках войти в род Сакши. Что ж, этого и следовало ожидать.

— "Старший"? Я был рядом с моей матерью до самого её конца, и никто лучше меня не знает, что других сыновей или дочерей у неё не было.

Хань Джун низко склонился перед повелителем. Забавно. Никакого раболепия, только уважение и... грусть.

— Молю о прощении, Ваше Величество. Я меньше всего хотел бы разгневать моего императора.

Усилием воли взяв себя в руки, Бай Лин дёрнул за шнур, вызывая прислугу, и велел:

— Пригласите Её Величество! — и, пресекая готовящееся возражение, отмахнулся.

Когда вошла Вилан, он глазами указал на её трон, и она послушно опустилась в него, кивком отвечая на приветствие двух знакомых незнакомцев.

— Так что же там с другими детьми? Предупреждаю сразу, господин Хань: если вы хотите заверить меня, что ваш спутник каким-то образом относится к роду Сакши, и не сможете доказать свои слова, — я казню вас обоих. Подумайте: ещё есть возможность отречься от умысла и уйти с честью.

Хань Джун снова поклонился. Вилан поняла, зачем Бай Лин её позвал. Да, это важно. Она видела, что его аж трясло от гнева, и ободряюще сжала его руку. Мда, с самозванцами везде поступают подобным образом, и его реакция ничуть не удививляла. Но, может, всё же выслушать?

Бай Лин снова дёрнул за шнурок.

— Позвать первого и второго генералов.

Когда явились Сунь Чжао и Су Лу, Вилан напряглась. Она чуть было вслух не воспротивилась присутствию генерала Су, но заметила себе: голос интуиции и прямые доказательства — не одно и то же.

— Итак?

— У меня есть подтверждение, что Лин Тай — второй сын принцессы Ин Мейли. Именно благодаря вам, Ваше Величество, появилось это доказательство.

По его знаку юноша закрыл глаза и сосредоточился. Прошло не меньше минуты, но так ничего и не произошло. Злая ироничная усмешка Бай Лина открытым текстом говорила: чего и следовало ожидать. Но она погасла, когда на коже лица и кистей рук Хань Лин Тая начали проступать золотые чешуйки.

Генералы напряглись. Бай Лин встал, сошёл с возвышения и подошёл к Лин Таю. Вилан последовала за ним. Раз он сам её позвал и речь идёт об их семье, то нет смысла сидеть в углу. Бай Лин внимательно разглядывал чешую. Чешуйки были совсем слабые, кажется, им и держаться-то не на чем, — такие ни от чего не защитят. Хм, он тоже начинал с этого. Однако нельзя быть легковерным, хотя он таким и не был никогда.

Бай Лин перешёл на драконье зрение. Если это колдовская иллюзия, то чары станут заметны сразу. Он увидел места соединения чешуи с кожей. Увидел проплешины между чешуйками, кожу под ними, сиявшую слабым золотистым мерцанием.

На одной ладони императора вспыхнул язык Пламени, другую ладонь он протянул Лин Таю, холодно и с вызовом спросив:

— Осмелишься?

Не вполне понимая, чего хочет повелитель, Лин Тай всё же протянул руку, и Пламя прыгнуло в неё. Юноша тихо вскрикнул. Это был именно вскрик, а не вопль, когда горит людская кожа. Минуту подождав, Бай Лин погасил Пламя и принялся изучать руку мнимого брата. Его ладонь немного покраснела. За это время кожный покров и плоть самозванца уже превратились бы в уголь, потому что Пламя Сакши полностью отличалось от Пламени других драконов.

Бай Лин задумчиво прошёлся взад и вперёд, заложив руки за спину. Потом без предупреждения выпустил струю Пламени, охватившего Лин Тая с головы до ног. Он пылал, как огромный костёр, но от крика удерживался, видимо, поняв, что хуже не будет.

Брови Хань Джуна дрогнули от беспокойства: должно быть, он не ожидал, что император подвергнет молодого человека таким жестоким проверкам. Впрочем, жестоким ли? Настоящему Сакши Пламя родича не причинит вреда. И уж, кажется, можно было ожидать, что голословным утверждениям он не поверит.

Но Бай Лин не был удовлетворен. Он размышлял, чем бы ещё проверить этого так называемого братца. По его приказанию явились древние земляные драконы — Куан и Мингжу, а также двое придворных магов, которых он держал при себе для консультаций. Они занялись скрупулёзным выявлением иллюзорных чар, бились не меньше часа, в общей сложности, признали тщетность своих усилий и, в конце концов, были отпущены.

— Ты, конечно, понимаешь, что я и дальше буду проверять истинность твоей принадлежности моему роду, — насмешливо спросил Бай Лин, возвращаясь на свой трон.

— Да, Ваше Величество, — отозвался Лин Тай, глядя куда-то в пол.

— Продолжайте, господин Хань, — тем же "милостивым" тоном разрешил он, махнув одной рукой в сторону Хань Джуна, а пальцами другой подперев висок. — Сколько ему лет?

— Двадцать четыре, Ваше Величество.

Двадцать четыре. А ему недавно исполнилось двадцать семь. Стало быть, когда родился Лин Тай, ему было уже три года. И он не заметил никаких изменений в организме своей матери. Допустим. Дети в этом возрасте вообще сосредоточены на самих себе. Но как можно было не запомнить роды, когда они с матерью и служанкой Сан Ли были заточены в двух комнатушках? Разве что это происходило ночью, когда Бай Лин спал, и мама сдерживалась от криков всеми силами. Но он и младенца ни разу не видел. Как такое возможно?

— Я никогда не видел его, — веско заявил Бай Лин. — Ни разу. В тех условиях матери невозможно было бы скрыть от меня рождение ребёнка.

— Понимаю ваши сомнения, Ваше Величество. Дело в том, что девушка-служанка, преданная принцессе и бывшая с нею в заключении у императора Чунхуа, невероятными хитростями вынесла из дворца, мимо стражи, и передала новорожденного в первое же утро его жизни. С рук на руки передала мне с требованием увезти его как можно дальше и скрыть его существование ото всех. Вот слова Её Высочества: "Я не могу отдать и Бай Лина тоже, потому что император знает о его существовании. Но рождение сына Линь Чао скрыть нужно обязательно, чтобы он не стал таким, как его отец. Придёт время, когда Бай Лин взойдёт на трон Юшэнга и ему понадобится семья. Тогда и только тогда Лин Тай должен явиться к нему".

Ну да... После учинённого насилия Линь Чао не являлся к своей строптивой наложнице полтора года, у него было много других, не столь упрямых. И Мейли воспользовалась его отсутствием, чтобы выносить и родить дитя распутства. Удобно получилось... Значит, Лин Тай — сын Линь Чао, плоть от плоти, кровь от крови. И если бы папаша узнал о существовании родного сына, то забрал бы его немедля и тот вырос бы такой же сволочью, как первый и второй принцы. А что, если вырос? Природу никуда не денешь. Дети наложниц, конечно, были получше детей императрицы, но и не ангелы во плоти. А он, Бай Лин, всю жизнь расплачивался за то, что сыном Линь Чао не был. И если бы не Вилан...

А теперь оказывается, что та жизнь была ещё хуже, чем казалась до того. Этого змеёныша спасли, а он отхватил за двоих. И чего же от него хотят? Принять сына императора Чунхуа в свои объятия? "Ах, дорогой братец, я ждал этой встречи столько лет!". Да и этот... молчит и только смотрит исподлобья. Бай Лин не знал, на что злится сильнее.

— Что же, — произнёс император после долгого, очень долгого молчания, и его голос сочился сарказмом. — Я подумаю обо всём этом. И, разумеется, вас обоих будут проверять до тех пор, пока я не развею своих огромных сомнений. А до тех пор вы мои гости.

Он вызвал Су Мин, распорядился разместить "братца" и его приёмного отца с достаточным удобством и раздражённо махнул рукавом, отпуская обоих. Похоже, правила этикета были последним, что его занимало. Вместе с ними, с позволения повелителя, ушёл Су Лу.

— Генерал Сунь, маги должны день и ночь проверять этих двоих. Из дворца не выпускать. Попытаются каким-либо образом уйти — схватить и привести ко мне в любое время суток. Проверить их досконально. Собрать все возможные сведения.

— Есть!

Приёмный зал опустел. Бай Лин устало вздохнул. Вилан, хранившая полное молчание на протяжении всей аудиенции, подошла к мужу, успокаивающе погладила по щеке, ласково обняла.

— Милый мой... Устал...

В другое время Бай Лин был бы счастлив услышать эти слова. Но в эту минуту, даже отвечая на объятия Вилан, думал о том, что судьба-мерзавка поставила очередную подножку просто ради любопытства — посмотреть, как он справится с новой напастью. Он вовсе не был рад встретить брата, если это и впрямь брат. В его душе есть только одно место — для Ви. Никакой брат ему не нужен. И вообще никто не нужен. Похоже, и младший не в восторге. Что за...

Бай Лин чуть не рассмеялся: ему так хотелось забыть о своём отвратительном прошлом. Но оказалось, что прошлое о нём не забыло. И не помогло ни расстояние, ни возвращение на родину и восшествие на престол, ни покорение Чунхуа.

— Наверное, тебе хочется побыть одному, — догадалась Вилан. — Пойду узнаю, что там с ужином.

На самом деле, она понятия не имела, куда идти и у кого узнавать про это. Ей казалось важным дать Бай Лину прийти в себя. Бедный — испытание за испытанием. Но он покачал головой и сел за рабочий стол, взял первый попавшийся лист и уставился в него, едва ли что-то видя. И, так же вряд ли осознавая её присутствие, знаком велел остаться.

Вилан взялась за своё рукоделие, не отвлекая его от его мыслей и иногда поглядывая на А-Лина. Он сидел прямо, как стрела, скользя взглядом по вертикальным строчкам и не видя их. Время текло медленно и неслышно. Заглянула Мальви узнать, собираются ли они вообще ужинать, но Вилан прижала палец к губам и жестом попросила её уйти.

Так непривычно было видеть Бай Лина настолько погруженным вглубь себя и похожим на безмолвную статую. Вдобавок Вилан хотелось есть и она была попросту не готова лечь спать на голодный желудок. Но уйти сейчас и оставить его одного было бы верхом бестактности. Она уже скучала по тому Бай Лину, каким он был до сих пор, пока каким-то ветром не принесло этих двоих, чтоб их.

Пока она удручённо возилась с полотном, нитками и иголками, пропустила момент, когда он сам вышел из состояния прострации и скосил взгляд на тихо сидящую рядом сильфиду:

— Чем ты там занята?

Вилан подкинуло от неожиданности, но она тут же просияла, радуясь его "возвращению".

— Это секрет. Обещай, что не будешь подглядывать.

— Обещаю.

— Ну, что, жить будешь? — подмигнула Вилан.

— Эх... — Бай Лин вздохнул c притворным, но частично искренним сожалением. — А что, есть другой выход?

— Так! — Вилан решительно поднялась на ноги. — Пока моё Величество скорбело за компанию с твоим, оно порядком проголодалось. И если ты не хочешь, чтобы я нашла пропитание в виде пары драконов самостоятельно, советую покормить меня немедленно.

Су Лу Был очень доволен собой. А главное — полученной за свои труды богатой наградой. Но даже не столько золото радовало его, как возможность просто доставлять окружающим неприятности. Причём так, чтобы эти окружающие никак не смогли догадаться, кого именно следует за это благодарить. Уж на это он был мастер. Главное не зацикливаться на ком-то одном.

Сестрица, которая как раз зациклилась, его раздражала. Су Мин когда-нибудь попадётся. Других мужчин, что ли, нет? Не много не мало на императора глаз положила. А что ей светит? Особенно если вспомнить "свадебные" декреты. А император упрям как чёрт. И пока сам не решит, с дороги не свернёт. И, очевидно, предприимчивая деви́ца Су не в его вкусе, да и вертится всё время рядом. А жена — это жена, как ни крути: на целый год пропала — так Сакши разве что в подземный мир не заглянул. Так что у Су Мин своя бездарная игра, а у Су Лу — своя.

От мысли о Вилан Су Лу скривился. Он и сам не знал, как к ней отно́сится. С одной стороны, скучная, слишком правильная и предсказуемая до ужаса. Ей бы огонька... Такого, чтобы ух!.. Угля бы ей в топку... А с другой, она так смотрит, что внутри всё пустеет. Становится страшно и весело. Весело, если представить, что она может отпустить тормоза однажды, и тогда в её компании можно хорошенько поразвлечься. Что будет, если Вилан на досуге закрутит головокружительную любовь с кем-нибудь? И страшно даже вообразить, что сделает император, если узнает. Нет, себя Су Лу ей в любовники не планировал. Но это была бы задачка с десятком неизвестных исходов. И ему нравилось в деталях представлять себе каждый из них.

А кроме того, есть кое-кто щедрее Линя. Гораздо щедрее. И вот это делало риск ещё приятнее...

Хань Джун разглядывал императора Линь, восседающего на троне. Рядом молча сидела императрица.

Бай Лин. Он много раз пытался представить себе старшего сына Её Высочества, принцессы Ин Мейли. Какой он? Какова была его жизнь во дворце Линь Чао? Есть ли у него необходимые для будущего императора Юшэнга качества или хотя бы задатки? Успела ли принцесса воспитать его должны образом? Открыла ли мальчику имя его отца? Догадывался ли Линь Чао, что это вовсе не его ребёнок?

Увидев на месте императора Ин молодого мужчину, похожего на остриё меча, прекрасное, поражающее в сердце и сияющее лунным светом, безупречное и бесстрастное, Хань Джун понял, что Бай Лин и трон — две половины одного целого, и между ними не сможет встать никто. Они принадлежат друг друг другу, и одно без другого ничто. Трон — оправа для Бай Лина. Как самоцвет в перстне. Здесь нечего отнять и нечего прибавить. Кстати, почему он не взял себе родовую фамилию?

Ин Мейли такой не была. Похожая на летнее солнце вечером, она радовалась всему и согревала своим теплом каждого. Бай Лин... Может ли он согреть кого-то? Есть ли в его сердце хоть что-нибудь? Увидев накануне ледяную ярость императора Линь, Хань Джун впервые испугался за приёмного сына. Лин Тай уязвим и раним, хотя обладает достаточной стойкостью. Какой будет его жизнь рядом с братом, который в нём не нуждается настолько, что даже не проявляет естественного в таких случаях любопытства? Лин Тай станет преемником Бай Лина, если с тем что-нибудь произойдет. Но не обрекает ли Хань Джун сына на тоскливое беспросветное существование в тени великолепного и обожаемого всеми старшего брата?

Хань Джун разглядывал Бай Лина, а Бай Лин разглядывал его и не торопился начинать разговор. Прошло слишком мало времени для того, чтобы получить толковые сведения от магов и первого генерала.

Наконец Сакши заговорил. Его тёмные, почти чёрные, глаза с зеркальным отблеском, холодное совершенство черт и всего облика и жёсткий тон приятного высокого голоса смущали и обескураживали.

— Кем вы служили при дворе моего прадеда, господин Хань?

Почему женщина, которая стала вместе с Бай Лином во главе государства пламенных драконов, молчит? Она другой расы. Полукровка. Неужели её положение настолько низко, что не смеет и рта открыть? Или она императрица только формально и нужна лишь для обеспечения своего супруга наследниками? Имеет ли она на мужа какое-нибудь влияние, или он всё решает единолично?

— Я был главнокомандующим армией императора Ин, — ответил Хань Джун.

Бай Лин дёрнул бровями.

— Такой высокий чин... За что вас лишили его?

— Я ушёл сам, Ваше Величество.

— Вот как?

— Я отправился на поиски принцессы. И нашёл её в Чунхуа — спустя три года после похищения.

— Говорите.

— У Её Высочества уже был один сын. Её искали все, кто мог. Когда мы нашли её, император Ин был уже мёртв, а вместо него правил Юшэнгом ставленник Ло Фэна. Он заявил, что наша принцесса — супруга-наложница Линь Чао, что он не станет портить отношения с государством Чунхуа и казнит любого, кто только попробует как-то их осложнить. Но мы всё равно попытались сначала выкрасть принцессу хитростью, а потом отбить силой. Это чуть не стоило ей жизни. И, к сожалению, наши действия вернули ей "внимание" императора Линь. Он даже пригрозил, что объявит войну Юшэнгу, а к тому времени драконы уже давно ничем не отличался от людей. Всё, что мы могли, — это оставаться поблизости в надежде, что однажды сможем вызволить её, но принцессу даже на прогулку не выпускали.

Хань Джун видел, как против воли пальцы Бай Лина сжались в кулак, чутким слухом уловил, как дрожит дыхание молодого императора. Уж ему-то лучше других известна жизнь его матери во вражеском дворце.

— Перед родами служанка Ин Мейли через какого-то человека, верного ей, связалась со мной и сообщила о воле принцессы. Мальчик родился глухой ночью, а наутро девушка-служанка сумела передать мне ребёнка.

— Вы вернулись в Ливэй?

В голосе Бай Лина не слышалось никакого сопереживания, никакого участия. Он лишь хотел знать факты.

— Нет, Ваше Величество. Из императорской семьи не осталось никого. А наместник вполне мог распорядиться вернуть сына Линь Чао, да ещё с извинениями. Кроме того, в столице меня знали слишком многие. Я увёз Лин Тая в маленький город на юге Юшэнга, нашёл для него кормилицу и стал "отцом". Но даже в самом раннем детстве никогда не скрывал от него правды.

— Дальше!

— В окружении верных семье Ин мы жили там до того дня как вы, Ваше Величество, приехали в столицу и нашли причины драконьего недуга. Как только стало известно, что он отступил, я привёз моего приёмного сына в Ливэй.

— Почему не явились тогда же?

— Мы ничем не смогли бы доказать, что Лин Тай сын вашей матери и ваш брат. По правде говоря, я уже начал отчаиваться: в нём так и не проявлялось никаких признаков принадлежности к роду Ин. И только несколько недель назад обнаружились первые золотые чешуйки.

Бай Лин кивнул. О том, как появился Сунь Чжао, он знал лучше всех прочих. Он отпустил Хань Джуна. Пока ничего больше ему знать не хотелось. Но Вилан остановила господина Ханя, впервые нарушив своё безмолвие:

— Если отцом Лин Тая является Линь Чао, то кто отец Его Величества Бай Лина?

Хань Джун, стоя уже почти около выхода из приёмного зала, замер. В голосе императрицы не было никакой робости и скованности, он звучал смело и решительно. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос.

— Прошу прощения, Ваше Величество. Мне об этом ничего не известно.

Когда он вышел, Вилан осторожно спросила:

— А-Лин, они... пленники?

Бай Лин, заложив руки за спину и нахмурившись, прошёлся по залу.

— Почти. Они могут ходить по дворцу, но наружу их не выпустят. Почему ты спросила?

Вилан подошла и стала рядом.

— Может, ты пригласишь их хотя бы поужинать с нами?

— Зачем? — Бай Лин исподлобья посмотрел на жену. Его упрямая неуступчивость была так мила, что Вилан еле удержалась от улыбки. — Им принесут всё, что нужно.

— Нельзя же так, — со всей возможной мягкостью укорила она. — Если подтвердится, что Хань Лин Тай твой родной брат, а Хань Джун тот, кто заменил ему отца...

— Ему очень повезло, что у него был хотя бы такой "отец"!

— А у тебя была мама... Пусть недолго, но была. Вам есть чем поделиться друг с другом. И если выяснится, что он и впрямь твой брат... Мне кажется, ему тоже не очень хочется находиться здесь.

— Вот когда выяснится, тогда и поговорим.

— А-Лин...

— И не смей с ним любезничать! — наставив палец на Вилан, потребовал Бай Лин.

— Ладно. Хотела, но не буду. Буду тогда любезничать с тобой. Но ты пожалеешь! — просияла Вилан на эту детскую обиду. — Я же проходу тебе не дам. Вот увидишь!

Император строго посмотрел на Вилан, открыл рот, чтобы что-то возразить, но передумал и двинулся к выходу. Они одновременно шагнули вправо, шагнули влево. Вперёд и назад. Потом снова вправо и снова влево.

— Хм! — это прозвучало так, будто только что он одержал какую-то победу. Сердито оправив одежду и бросив "У меня дела!", Бай Лин вышел из зала и скрылся за входным проёмом.

Сильфида покачала головой и, посмеиваясь, отправилась искать кухню. Ей захотелось приготовить ужин самой. Какой он всё-таки хороший...

Мальви слонялась по дворцу, не зная, чем себя занять. Нашла кухню. Посидела в библиотеке, разглядывая картинки в книгах, раз уж значение иероглифов непонятно. Забрела оранжерею и напросилась в помощницы к садовнику. Ну как напросилась — ещё бы он отказал принцессе, а тем более родственнице императрицы! Увидела ткачих, занятых созданием какого-то ковра, — договорилась в другой раз у них поучиться ткацкому искусству.

Свернув в какой-то проход, долго брела непонятными пустыми коридорами, спускалась и поднималась куда-то, дважды чуть не сломала ноги, один раз едва не упала в какую-то темноту. И наконец обнаружила, что пришла на склад продовольствия, хранимого на случай нападения на столицу врагов. Ей объяснили, что внутри гор, окружающих город, достаточно места, чтобы укрыть всех жителей, до единого, из тех, кто не может сражаться. Потому и запасов еды и воды так много. Это ведь только кажется, что Ливэй расположен в горной долине, как в гнезде. А на самом деле, это крепость.

Вдалеке Мальви услышала собачий лай и ринулась туда, не разбирая дороги. Собака — это же чудесно! Вот она ничем не занята, можно провести время хотя бы с ней... Какая скучища — жить во дворце! Как только Вилан и Бай Лин здесь с ума не сходят!

Наконец она ворвалась в какую-то сумрачную, полутёмную комнату и услышала мужской вопль. Приземистая серая собака повисла на рукаве некоего дядьки и, судя по выражению умных голубых глаз, получала от этого немалое удовольствие. Дядька тряс рукой и на чём свет стоит крыл наглую тварь, рвущую его третье ханьфу.

Мальви так обрадовалась! А вот дядька так совсем нет. Стряхнув-таки псину, он с поразительной скоростью улепетнул в дверь и скрылся быстрее, чем альва моргнула.

Завидев новую жертву своих проказ, собака вильнула хвостом и скосила голубой глаз.

— Берегите наряд, барышня! — сказал кто-то за её спиной, и Мальви шустро обернулась. — Наша Цзю любит обрывать подолы и рукава.

Мимо прошёл здоровенный парень, и Мальви тут же прицепились к нему:

— Цзю? Её так зовут? А почему?

— Не знаю, барышня. Она любимица Его Величества, и никто не смеет тронуть хоть волосок на ней.

Парень исчез, а Мальви уставилась на собаку. Вот это да! У Бай Лина есть собака, а она, Мальви, только сейчас об этом узнает. Ну, он же не обидится, если она немножко повозится с этой синеглазкой?

Цзю понятливо потрусила следом за альвой, сообразив, что нашла себе подружку по играм. Выбравшись на улицу, они устроили развесёлую возню в саду, посреди укрытых сугробами клумб. И там их, барахтающихся в снегу, нашёл первый генерал, обошедший чуть не весь дворец в поискать принцессы. Он сообщил, что к ужину Его Величество пригласил двух гостей. Мальви пришлось пойти переодеваться, но Цзю она забрала с собой.

— Послезавтра у меня день отдыха, — отчаянно смущаясь, проговорил Сунь Чжао. — Ты не хотела бы познакомиться с моим младшим братом и увидеть наш дом?

— Да, конечно! — Мальви радовалась любым планам и мероприятиям. — Проведём день вместе?

— Да!

Главного повара императорского двора едва не хватил удар: сама императрица оказала честь осмотреть в его владения. Такого на его памяти не было ни разу с тех пор как он сам был самым первым с конца поварёнком. Ох, и не только оказала честь, но и решила в этот раз приготовить что-нибудь сама. Но ведь всем известно: знатные барышни — белоручки, и булочку пополам сами не разломят. Что же может приготовить Её Величество? Баловаться изволит и продукты портить.

Но Её Величество ничего не испортила. Да, она не ориентировалась в огромной кухне. Однако главный повар почёл за честь лично помочь ей, а под его командованием включились в процесс и другие повара. И, попробовав через некоторое время то, что получилось на выходе, господин главный повар признал, что императрица готовит очень прилично. Он даже выразил надежду на то, что этот совместный замечательный опыт повторится ещё не раз.

Сунь Чжао искал своего повелителя и никак не мог найти. Он сомневался, что Его Величество может исчезнуть на ночь глядя без сопровождения, теоретически может, конечно, но он ничего не делает без причины.

Сгоряча Сунь Чжао даже заглянул в подземный этаж дворца, в подсобные помещения. Тюрьма сейчас пустовала, и потому туда он не пошёл. В кухне возилась Вилан, и у неё он тоже спросил, где может находиться император. Вилан тоже ничего не знала, но и не встревожилась. Его Величество чем-то занят, как всегда. К ужину всё равно явится в столовую, так что пусть первый генерал дождётся его там.

Приодевшаяся Мальви пришла первой. Следом за ней нерешительно вошёл Хань Лин Тай с сопровождавшим его Хань Джуном. Вилан, которая тоже сменила одежду на более нарядную, уже сидела на своём месте во главе стола, напротив кресла императора, приветствовала всех.

Она улыбалась своим мыслям. Надо же, Бай Лин всё-таки послушался её и пригласил гостей за свой стол. Может быть, он принял как факт, что у него есть брат. Она разглядывала юношу, сидящего по её правую руку, искала фамильное сходство и находила его. Черты лица те же, но мельче и более плавные. Волосы заметно светлее. Рост немного ниже. В целом... Возможно. Почему бы не быть младшему брату? В одном Вилан была совершенно уверена: старшего брата у Бай Лина точно нет, просто не может быть. Он сам — старший.

Проходили минуты. Прошло полчаса. Император всё ещё отсутствовал. Слуга дважды с низким поклоном шепотом спрашивал у повелительницы, подавать ли ужин или ещё подождать. Взгляды присутствующих стали недоумевающими и озадаченными. В конце концов, Вилан извинилась, встала и вышла. Ветер подсказал направление.

Она взяла свой меховой плащ, принесённый служанкой, накинула его, вышла из дворца и направилась в храм. Там было пусто и почти темно, только её шаги по каменным плитам звучали чётко, гулко и одиноко. Пройдя церемониальный зал, Вилан свернула в правый коридор, дошла до конца и спустилась по широкой лестнице вниз, где темнел вход в усыпальницу.

Галерея была ярко освещена факелами, но под потолком и в углах притаились тени. Внутри было тихо, только потрескивали промасленной дерево. Осторожно заглянув за косяк входа, Вилан в дальнем конце, напротив ниш последнего императора Ин и его внучки, увидела Бай Лина. Он сидел на полу, прислонившись спиной к каменной скамье и, видимо, размышлял о не слишком весёлых вещах. Было похоже, что он просто позволил мыслям течь как вздумается.

Вилан не хотела мешать ему всяким вздором и решила уйти. В конце концов, они могут поужинать сами, ни к чему дёргать его. Имеет же он право побыть один? Всё подождёт до завтра. На него и так много всего свалилось. Нужно уметь оставлять друг друга в покое, хотя бы иногда.

Напоследок она перевела взгляд на их с А-Лином посмертную доску, и в голове появилось видение, как он сам терпеливо и старательно выводит их имена, и от прикосновений его тонких пальцев иероглифы возникают на камне, словно порода в тех местах расплавилась и застыла. А потом проявилось некое спрятанное во дворце место и прислонённая к стене мраморная доска с именами... А через миг видение растаяло, как пар над чашкой чая.

Вилан ушла. Ей совсем не хотелось возвращаться в столовую. Мальви бы поняла, наверное. Но это было бы так невежливо по отношению к приглашённым, если бы исчезла ещё и она.

— У Его Величества возникли срочные дела, — сказала сильфида, снимая плащ и усаживаясь на своё место.