Ласточка на запястье (гет)

Следующим утром погода резко испортилась. Стало холодно. Даже слишком. Отопления в колледже не включили, так что студенты сидели в аудиториях в куртках, постоянно шутя о работниках ЖКХ. Зоя грела замёрзшие руки о стакан с горячим кофе и смотрела на экран своего телефона, где всё это время беззвучно содрогалась зелёная трубка. Уже через пару секунд должна была начаться пара, а Ангелину даже в корпусе не видели. Для такой отличницы пропускать пары было чем-то очень неправильным, так что это всё было, по меньшей мере, странно. Зоя уже битых двадцать минут пыталась дозвониться до Дорофеевой, но та упрямо не брала трубку, заставляя девушку ещё больше нервничать. Перед глазами всё мелькал тот список, содержимое которого с каждым безрезультатным звонком становилось для Орловой всё более зловещим.

- Да, дела-а-а. - Гриша, севший с Зоей за одну парту, закрыл глаза руками, опускаясь на парту. - Так и знал, что с ней что-то вчера не то было.

Прошлой ночью в квартире Лебедева снова произошёл скандал на почве гулящей сестры. Пьяная почти до посинения сестрёнка принесла из клуба любимому брату подарок: нового члена семьи с крашеной чёлкой. А когда брат попытался это подарок вернуть на базу хранения, ему дерзко в лицо выплюнули: «Я беременна. Никуда вы теперь его не сплавите!» Что делать с беременной сестрой, да и правда ли то, что она сказала, Гриша не знал. Воспользовавшись правами временного хозяина дома, выгнал нового ухажёра, а затем кое-как уложил сестру в постель. Всю ночь гадал, что дальше теперь делать. Тянуть всё на себе было уже почти невозможно. Бросать учёбу и группу ради банального желания выжить — не хотелось. Его снова пытались поймать в ловушку, а он снова из последних сил сопротивлялся.

- Гриш. - Зоя похлопала его по спине. - Ты уставший. Снова отец?

- Сестра. - вымученно промычал парень, не поднимая на подругу глаз. - Беременна походу.

- Гадство.

- Ещё какое.

По колледжу расплылась мелодия, оповещающая о начале пары. В аудиторию влетела вся румяная и запыхавшаяся преподавательница информационной деятельности. Быстро поздоровавшись со всеми и даже не став отмечать тех, кто не пришёл, включила какой-то видеоурок с образовательного сайта.

- Смотрим и мне не мешаем. - сердитым голосом сказала она, уходя со стопкой бумаг в конец аудитории.

- Зря только так рано вставал. - недовольно пробурчал Гриша, поднимаясь и хватаясь за лоб. - Башка болит.

Орлова вытащила из сумки таблетки и бутылку воды. Гриша с благодарностью принял её помощь. Уж что-что, а обезболивающих у Орловой было много. Разной фирмы и разного действия.

- Что будешь делать с сестрой? - шёпотом спросила Зоя. - Или, думаешь, врёт?

Гриша не знал, что на это ответить. Делать что-то определённо надо было, но вот не особо хотелось. Он и так долгое время был для отца и сестры нянькой. Сам зарабатывал, сам следил за квартирой. Сестра иногда могла суп приготовить, да и то почти несъедобный. Было бы куда проще, если бы отец бросил пить. Даже с зарплатой кассира из «Магнита» можно было бы выдохнуть и, наконец, начать жить.

- Не знаю, Зоя. Не знаю. Думаю, поговорить с отцом вечером. Да и с сестрой тоже.

- Если хочешь, немного замедлим темпы. - предложила Зоя, обеспокоено смотря на Гришу. - Тебе сейчас явно не до нашего мини-расследования.

- Кажется, я понял, почему люди мир изменить не могут. - устало улыбнувшись, Лебедев открыл бутылку. - Они заняты выживанием из-за других мудаков.

Вытащив из серебристой упаковки красную таблетку, Гриша закинул её себе в рот, после чего запил водой. Сестру надо было уговорить на аборт, если, конечно, она вообще была беременна. Какой толк от малыша сейчас? Только жизнь сломается очередная. Он и так работает почти без отдыха, а тут ещё денег на ребёнка надо будет искать. То, что тот в край обдолбанный парень будет хорошим отцом, Грише верилось с большим трудом. По крайней мере, хорошие отцы не позволяют своей беременной девушке пить.

- Может, это к лучшему?

Лебедев удивлённо взглянул на подругу. Прядь волос упала на сморщенный из-за изумления лоб.

- Твой отец никогда не был ленивым. - Зоя спешно попыталась объясниться. - Он был за семью и всё ради вас делал. Быть может, такая ситуация что-то в нём изменит? Заставит выйти из такого состояния?

- А ты думаешь, что чудеса случаются? - фыркнул Гриша. - Сколько людей так живут и сколько выходят?

- Я верю в твоего отца. - пожала она плечами. - Да и смысл в чудо-то не верить? Такие вещи просто так не случаются.

Хотелось бы ему в это верить. Верить в то, что вчерашняя ночь была началом чего-то хорошего. Наблюдать за моральным разложением родного отца было почти так же больно, как наблюдать за постепенным умиранием матери. Тоска по былому грызёт изнутри, а неминуемый конец пахнет чем-то очень тухлым, и этот запах буквально преследует, вгрызаясь в каждую клетку тела.

- Мне бы тоже хотелось в него верить.

- Орлова, Лебедев!

Преподавательница застучала по столу рукой. Зоя и Гриша обернулись к ней, да так и чуть не засмеялись, заметив, как смешно вздрагивают мелкие кудри преподавательницы. Она была похожа на разъярённого барашка.

- Раз вам нечем заняться на моей паре, то, может, пойдете вон?

- Простите, Светлана Алексеевна. - извинился Гриша, сдерживая порыв закатить глаза.

«Вели бы вы свою пару так же интересно, как Егор Александрович» - подумала Зоя, кривя губы в вежливой извинительной улыбке.

- Смотрите у меня! - пригрозила преподавательница пальцем, а затем, взглянув на стопку своих листков, добавила. - Зоя, Отнеси-ка бланки Егору Александровичу, он в библиотеке. Тебе всё равно заняться нечем.

Поймав сочувствующий взгляд друга, Зоя поднялась из-за стола, на прощание тихо шепнув ему: «Спрошу заодно про Ангелину».

* * *

Егора Зоя заметила сразу. Вернее, его мощную мужскую спину, обтянутую белоснежной рубашкой. Тонике пальцы крутили ручку. Голова покорно склонена над бумагами, лежавшими на столе. Светлый локон пшеничных волос свернулся колечком и упал на лоб. Мужчина что-то сосредоточенно читал, не замечая того, что в библиотеку вошёл ещё кто-то. Рядом с ним на спинке стула висело бежевое пальто.

- Доброе утро, Егор Александрович. - Зоя подошла к его столу и опустила на него стопки с бланками.

Мужчина перестал крутить ручку. Удивлённо взглянул на студентку, затем, видимо, вернувшись в реальность, кивнул головой в приветственном жесте.

- Извините, - девушка села на краешек стула. - Вы знаете, почему Ангелина не пришла сегодня?

- Насколько знаю, вчера приезжала её мать. Возможно, уехали куда-то или вместе время проводят. - Егор взял небольшой листок с вершины стопки и положил его перед собой.

Зоя задумчиво кивнула, переводя взгляд на собственные руки. В горле комом сидело плохое предчувствие. Если всё так, как говорит Егор, то почему она так и не ответила на звонок? Почему не написала? Да и даже если мать приехала, то как у них вышло отпросить от учёбы Ангелину? Отец Дорофеевой не позволил бы ей пропустить даже одну пару.

- Можешь помочь мне, если не хочешь идти на пару. - преподаватель снова взял свою ручку.

Зоя подняла на него взгляд. Долго молчала, раздумывая, а потом всё же согласилась. Егор разделил стопку бланков на две части. Одну оставил возле себя, другую придвинул ближе к Зое. Пока мужчина объяснял, что нужно делать, Орлова невольно всё-таки посматривала на него. Смотрела на грубые черты лица, на орлиный нос, на голубые глаза и красивые пальцы, указывающие на текст.

В библиотеке было спокойно и тихо. Запах книг витал в воздухе. Казалось, что они оказались в совершенно ином мире, ну или в замкнутой петле, куда никто кроме них попасть не может. Это спокойствие, это уединение от всего остального мира, уютное и безмолвное.

- Сидела?

Егор взглянул на ласточку, выглянувшую из-под мешковатого рукава куртки. Чёрные крылышки гордо смотрели вверх, задевая синие веточки вен.

- Что? - не поняла Зоя.

- Татуировка.

- Вы тоже считаете татуировки глупостью? - Зоя вопросительно подняла острую чёрную бровь.

- А разве это не так?

- Я взрослый человек, сделавший свой выбор. - насупилась Орлова. - К тому же это не просто украшение — это нечто большее. - отложив ручку, девушка погладила холодными пальцами крылья ласточки. Егор внимательно проследил за этим жестом. - Татуировка — это хорошая возможность сохранить что-то важное для себя. Каждый раз, когда я смотрю на неё, то вспоминаю ту ночь, когда она была набита. Вспоминаю нашу общую цель, к которой… Нет. Для вас это просто татуировка. Забудьте, вообще не понимаю, почему вдруг решила объясниться.

Губы Егора коснулась тень улыбки. Ему понравилась, с каким воодушевлением, с каким придыханием студентка говорила сейчас. Серые глаза блестели, подобно маленьким звёздочками на черном небе. Одухотворённость буквально окрыляла её. Словно сейчас из-за её спины вырастут крылья, и она взлетит.

- Нет, говори. Мне интересно. Что за общая цель, кто это «вы»?

Зоя удивлено хлопала ресницами, затем потупила взгляд, вдруг смутившись. Всем своим телом она ощущал взгляд голубых глаз.

- Мы создали группу. Хотим петь песни. Хотим объединить своим творчеством людей, которые хотят жить в другом мире. Тех, кто в одиночестве борется за право жить красиво. Не богато, а именно красиво. Быть человеком.

- Быть человеком. - повторил Егор фразу, будто хотел попробовать её на вкус. - Звучит красиво.

- И сколько всего значит. Думаете, у нас получится?

- Я не Бог, чтобы всё знать, но вы хотя бы попробуйте. Как сказал бы один мой друг: «Умрёте птицами, а не свиньями».

Зоя тихо засмеялась, наклоняя голову. Егор, хмыкнув, снова вернулся к своим документам, но сосредоточиться так и не вышло. Всё время посматривал на Зою, что все ещё, хихикая, продолжила помогать ему с бланками.

- Как вы думаете, найдут убийцу? - снова перевала тишину Зоя.

- А ты так уверена, что за этим кто-то стоит?

- А разве нет? Та книга. Если бы мы только могли её показать.

- Вас так волнует то, что происходит в нашем мире? - в голосе Егора не было особого удивления. - Большинству как-то всё равно, а ты теории заговора строишь.

- Разве может быть все равно на мир, в котором ты живешь? - Зоя подняла глаза на Егора.

- Думаю, все-таки вы сможете что-то в этом мире изменить. - спустя минут пять молчания ответил Крылов, поднимая свои глаза и сталкиваясь с внимательными серыми глазами. - Только тем, кому не все равно, под силу что-то поменять.

Зоя ощутила смущение, но глаз не опустила. Так они и сидели, смотря друг другу в глаза, словно гипнотизируя. Ни у него, ни у нее не было сил на то, чтобы снова что-то сказать или прекратить это затянувшееся переглядывание. Наконец, Зоя улыбнулась, а после чего и вовсе засмеялась, скрыв тем самым своё глубокое смущение. Егор тоже невольно засмеялся. Они словно сообщники, спрятавшиеся среди пыльных книг.

- Мне нравятся ваши пары, Егор Александрович. Видно, что вы любите свою работу. - возвращаясь к бланкам, Зоя снова невольно взглянула на его руки. - У нас даже в школе учителя не были особо заинтересованы в том, что вели.

- Будучи подростком, я тоже мечтал жить красиво. - охотно ответил Егор. - Мечтал, что буду учить, открывать горизонты другим. Со связями родителей я мог бы выбрать любой путь, который бы только захотел. Но я выбрал свою мечту и, знаешь, не пожалел. Литература — вещь для меня особая. Я испытываю истинное наслаждение, готовясь к занятиям.

- Значит, ваша жизнь красива?

Егор нахмурился, почесал подбородок. Затем, видимо, вспомнив о том, что ему холодно, снял крутку со спинки стула и надел её на себя.

- К сожалению, нет, Зоя, но я работаю над этим. - Крылов вытащил из кармана куртки маленькую грелку. - Надо?

Оставшееся время они провели молчании. Оно не было напряженным и не вызывало никакого беспокойства. Тихо поскрипывала ручка. Иногда было слышно цоканье каблуков в коридоре, шелест страниц и размеренное дыхание. С удивлением для себя Орлова отметила, что рядом с Егор Александровичем находиться было тепло, и дело тут было далеко не в грелке, которую девушка сжимала в левой руке и иногда прикладывала к замёрзшей щеке. Дело было в чём-то более глубоком, и это даже немного пугало.

* * *

Придя домой, Лебедев застал сестру на кухне, а отца в слезах. Сестра сидело тихо, безразлично смотрела куда-то вдаль, попивая из кружки огуречный рассол. Отец сидел на полу, зажав между ног бутылку пива. Крутил в распухшей от алкоголя руке стакан и ревел, ударяя свободной рукой себя по лбу. Уже привычным движением забрав у отца бутылку, Гриша подошёл к столешнице и, облокотившись на неё, огласил свой вопрос:

- И так, горе-семья, что происходит?

- Беда, Гришка, беда. - отец заревел, ещё сильнее спрятав лицо в ладонях и наклонившись к своим грязным спортивным штанами. - Беременна она, Гриша. Во как! Уезжать собирается. В Москву эту хочет. Солнышко моё, не покидай меня старого. Этот её, мудила, руку на неё поднял. Ударил, а она к нему, за ним!

- Как это понимать? - спокойно спросил Гриша, переводя взгляд с отца на молчавшую сестру.

Та, снова сделав глоток, спокойно отпустила кружку на стол и специально медленно, словно её ничего не волнует, развернулась к брату.

- Это правда, я беременна. Но парень мой бросил меня вчера. До дома довести только согласился. Вот вчера я и напилась, как дура.

Нарочито спокойное лицо сестры пугало. Всем своим видом пытаясь показать безразличие, она только сильнее убеждала брата в том, что переживает, что в душе у неё играет не меньшая война, чем у него самого.

Гриша тяжело выдохнул и начал заламывать себе пальцы.

- И зачем ты к нему собралась?

- Он предложил мне у его родственников в Москве пожить. Сам он тоже туда приедет, работать будет. Встречаться мы не будем, но ребёнок ему нужен.

- Да бить он тебя, дура, будет там. - вмешался отец. - Гришка, останови её, дуру! Он сегодня заявился весь такой при параде. Говорит, что мальчик его, пусть и от шлюхи. А мы ведь так с Машенькой хотели внучат нянчить. А этот. Руку на неё поднял! Ударил. Ударил, а я не смог остановить. Пьяна башка! Гриша!

По спине пробежал холодок. Хрустнув пальцами, Гриша снова обратился к сестре.

- А аборт что? Поздно? Обязательно на жертвы идти?

Сестра вытащила из-под скатерти снимок УЗИ и кинула его на стол.

- Поздно уже, пол даже сказали.

- Почему раньше не сказала? - не выдержав, Лебедев повысил голос. - Я пашу день и ночь, чтобы вам еду, чтоб тебе одежду, а ты даже о таких вещах сообщить не хочешь?

Сестра стукнула по столу и резко поднялась, смотря на брата с мольбой в больших красивых глазах.

- Стыдно мне было, Гриша. Стыдно! А он обещал мне свадьбу, жизнь другую! Думаешь, я не понимаю, что ты для нас делаешь? Понимаю, но не могу. После смерти мамы я просто…

Голос ее оборвался, и она всхлипнула. Гриша мигом кинулся к ней, прижимая уже дрожащее от рыдания тело к себе.

- Я позволил ему ударить свою дочь, Машенька. О, моя Маша! Что бы она сказала на такое? - запричитал отец, обливаясь горькими слезами. - Пьянь старая. Какая пьянь старая. Сволочь! До чего докатилась моя жизнь? До чего, Гриша?

Голова пульсировала и болела. Каждый звук отзывался болью и давил на уставший от проблем мозг. Мать, красивая и молодая, смотрела не сына с фотографии, заботливо повешенной на кухне сестрой. Смотрела и улыбалась горькой улыбкой.

- Да хватит себя жалеть, отец! - не выдержал Лебедев. Он мягко отстранил от себя сестру, после чего подошел к отцу и схватил его за воротник. - Ты позволили свою жизнь превратить в это! Ты позволил ему ударить её! Ты довёл до того, что мне приходится работать! Горько тебе? А мне тоже горько, но, в отличие от вас, времени на то, чтобы страдать, у меня нет. Пытаюсь семье своей помочь! Да, мама умерла, но у нас есть мы! А ты, - Гриша опустил своего отца, с отвращением смотря на него. - И ты! - перевёл взгляд на свою сестру. - Не думаете о семье! Что хотите, то и делайте!

Вся ярость, все обиды и усталость вышли наружу, завладев его созданием. Будучи спокойным и тихим, он не позволял себе в адрес родных хоть какой-то грубости, но сегодняшнее просто довело его до нервного срыва. Глаза метали молнии. Голос звучал грубо и властно.

- Значит так! - чуть ли не кричал парень. - Ты с завтрашнего дня идешь лечиться от зависимости! Больше я не стану слушать тебя! Не вылечишься, больше нас не увидишь. А ты не вздумай идти за ним, сам вырулю. Дома теперь сиди или подработку найди. Стыдно ей. Если стыдно, так меняй что-то. Какая ты вообще мать? Мало того, что пила вчера, как свинья, так ещё сына в чужой город везти собралась. Конечно, жертвой быть куда проще, чем работать!

Сестра, взглянув на фото своего ещё не родившегося ребёночка, опустилась на стул, тихо прошептав.

- Я согласна с тобой.

Отец, заревев ещё громче и принявшись глотать сопли и слюни, пополз на коленях к сыну, хватая его за одежду. Только Гриша был непреклонен.

- Если ты не сделаешь так, как я сказал тебе, то мы уйдём. И ты останешься один, ясно?

Больше Гриша не собирался его жалеть. Входить в его положение, пытаться дать время. Его никто и никогда не жалел.

- Но я потерял свою жену!

- А мы потеряли свою мать. - выплюнул в лицо отцу Гриша. - А если ты не изменишься, то потеряешь ещё и нас.

Открыв окно в своей комнате, Гриша достал сигарету и закурил. Курил он редко, но после сегодняшнего просто не мог обойтись без этого. Навалившаяся на него тяжесть была почти непосильной. Ему хотелось закрыть глаза и расплакаться, подобно маленькому ребёнку. Телефон, лежавший на подоконнике, завибрировал. На экране высветлилось сообщение от Зои.

«Ангелина так и не ответила»

«И в сети её не было со вчерашнего вчера»

Еще через минут пять.

«Гриш, ты сам как?»

«Стикер»

«Стикер»

«Стикер»

Потушив сигарету о пепельницу, Лебедев задрал рукав рубашки. Взглянул на свою ласточку и улыбнулся. Прикоснулся к ней кончиками пальцев. Дверь в комнату скрипнула. Сестра молча вошла к нему, держа в руках поднос с чаем и кое-как нарезанным салатом. Не дожидаясь от брата реакции, она подошла к нему и, поставив поднос на подоконник, схватила его за руки.

- Гриш, прости меня.

Лебедев кивнул. Злость на сестру постепенно начала уходить. Угасать, словно костер под летним ливнем.

- Я буду рядом. - пообещала сестра, обнимая брата. - И отец, надеюсь, будет.