Выбор леди Мэри-2 (гет)

Молчаливых подчиненных Флетчера звали Хвост, Бродяга и Волк. Услышав впервые, как их называет Том, леди Мэри хохотала до слёз, правда, так и не призналась, над чем именно. Лишь простонала, бессильно отмахиваясь от встревоженного супруга: «Только не говори, что четвертый Сохатый».

Четвёртый, тот, что шпионил в Ноттингеме, оказался Выдрой. На это Мэри задумчиво сказала: " Могло быть и хуже».

Как-то незаметно и решительно за те несколько дней, что затягивалась рана Гая, его жена взяла жизнь в лагере в свои нежные цепкие ручки. Повязки меняла сама, стиснув зубы и про себя посылая Вейзи во все известные и неизвестные науке места. Ни тени жалости не допускала ни взглядом, ни жестом, как бы между прочим бросив, что верит мужу безоговорочно. Сказал, что все быстро заживет, значит, так и будет. Даже не пыталась возражать, когда он, шипя и кривясь от боли, взялся за меч и потащил Тома поразмяться. Только сильно прикусила губу, чуть ниже склонив голову над порванным колетом, что как раз зашивала. На деликатную попытку Джак поговорить за жизнь сделала непонимающий вид, прищурилась, и заявила, что жизнь бьёт ключом. Гуд быстро просек, что первым кандидатом на воспитание будет именно он, посему, либо с Мачем, либо в одиночестве, старался улизнуть в неизвестном направлении с утра пораньше. Однако в распоряжении леди оставалось еще достаточно народа.

— Уилл, Хвост — за вами мясо! София, в траве разбираешься? Не в травке, а в траве! Ага, берёшь Волка и рыщешь по лесу. Тащи всю съедобную зелень. Джон, Бродяга, хворост и дрова. А я говорю — дрова! Не надорвётесь. Алан, я тебя когда ещё просила обеспечить мне кусок мела и попросить у Матильды ромашки с шалфеем? У меня порошок зубной кончается, вот чего. Еще заверни в Локсли, возьми у Гвен мою шкатулку с нитками, я у неё оставила. Да, и ко всем относится! Когда вернетесь, собирайте шмотки, берите золу из бочонка и шагом марш на речку стираться. Нет, сегодня! Да, срочно! Я не собираюсь жить в этаком свинарнике и дышать миазмами! Вот молодцы какие, просто сердце радуется…

Из-за кустов доносились глухие удары, звон оружия, деловитые короткие команды Тома, и, время, от времени, раздраженный рык сэра Гая. Мэри не раз и не два буквально за шкирку разворачивала себя обратно в лагерь, усиленно напоминая самой себе, что Гизборн давно не ребёнок и сам прекрасно знает, что делает. Но ей все равно казалось, что слишком рано взялся за оружие, слишком медленно выздоравливает, слишком бледный и слабый… Только ночью, прижимаясь к нему так тесно, что становилось трудно дышать, осторожно и нерешительно проводила кончиками пальцев по повязке, а он перехватывал её руку, целовал ладошку и едва слышно шептал — все будет хорошо…

Громыхание смертоубийственного железа за кустами смолкло, Мэри тут же отложила заштопанный колет и вышла из-под навеса с бадейкой воды в руках. Гай усмехнулся, осторожно стягивая мокрую от пота рубашку:

— Я сегодня ещё не говорил, что мне повезло с женой?

— Говорил, — царственно склонила голову она, — но я не откажусь выслушать ещё раз.

С другой стороны лагеря послышался голос Гуда и Гизборн недовольно скривился. Наскоро умывшись, он тряхнул влажными отросшими волосами, и мрачно буркнул:

— Не нужно этого было. Зачем ты только к нему обратилась, Мэри? О чем думала? Рано или поздно Вейзи остыл бы и вернул меня на место. И мне было бы легче его свалить.

— Возможно, вернул бы, — не стала спорить леди. — Но ты уверен, что тебя устроили бы его условия? И уж точно он не стал бы доверять тебе, как раньше.

Мимо с деловитым видом и охапкой какой-то зелени в руках прошла Джак, машинально глянув на тихо переговаривающуюся парочку, зацепилась взглядом за практически ничем, кроме повязки, не прикрытый торс сэра и невольно замедлила шаг. Однако многозначительное «кхм» от Мэри заставило её встрепенуться и сделать вид, что её здесь нет, совсем и давно. А Гай между тем, упрямо нахмурившись, упёрся ладонью в ствол дерева над головой жены.

— Но то, что с нами происходит сейчас… Разве чем-то лучше? Мэри, одна только мысль о том, что я чем-то обязан этому… Ты не понимаешь, насколько это для меня тяжело.

— Понимаю, — она шагнула ближе, осторожно провела ладошками по его груди. — Да мне самой век бы его не видеть! Да вот только Том честно признался, что сам не справится, а Гуд… Как бы то ни было, одного у него не отнять. Он просто обожает спасать. Кого угодно, лишь бы его похвалили.

Хмурое чело обожаемого супруга чуть посветлело и Мэри, опустив голову, едва слышно добавила:

— И я подумала… Надежды на здравый смысл шерифа так мало… А растить ребёнка лучше с отцом, чем одной.

Мышцы под её руками окаменели. Кажется, даже дышать перестал. Зато у Мэри сердце чуть не выскакивало. И взгляд поднять не решалась, сама не зная, почему…

— Что? — хрипло выдохнул отмерший сэр, с силой сжал её плечи, притиснул к дереву и Мэри невольно охнула, но храбро задрала голову. Изумленно-растерянное выражение на лице Гая было таким непривычным, что она нервно хихикнула.

— А что? Дело-то житейское, нет, ну пятнадцать нам точно не надо, но троих-четверых…

Наличествующий в лагере народ и так-то не сильно жаловал сэра Гая Гизборна, ну, за исключением Томаса и его солдат, а в тот день точно решил, что вышеупомянутый сэр на почве нервных потрясений не иначе как рехнулся. Потому как оный сэр, тихо-спокойно о чем-то перешептывающийся с женой, внезапно издал боевой клич шотландских горцев (с его луженой глоткой это звучало особенно впечатляюще), схватил взвизгнувшую Мэри на руки, напрочь позабыв про рану (за что немедленно поплатился, едва не рухнув наземь вместе с возмущенно верещащей дамой, хорошо хоть успел к тому же дереву прислониться), и, легко удерживая распластавшуюся на нем леди, поцеловал ее так, что покраснел даже бесстыжий Алан.

* * *

— Гуд, ты слышал про Ноттингемский договор?

Гул голосов за столом стих, народ, кто с интересом, кто с подозрением уставился на спокойного, как удав, Гизборна. Тот, в свою очередь, оторвавшись от вдумчивого поглощения ужина, терпеливо ожидал ответа.

— Уинчестер упоминал что-то, — настороженно ответил Робин. — К чему это ты?

— Я знаю, как устроить шерифу эшафот. Он этот договор подписал.

— И что там говорится? — напряженно поинтересовался Гуд.

Прикрыв глаза, Гай медленно заговорил, вспоминая текст:

— Великий ноттингемский договор… Мы, нижеподписавшиеся и скрепившие свои подписи печатями, сим удостоверяем, что мы обязуемся свергнуть короля Ричарда с престола. Он в течение долгого времени пренебрегал своими подданными. Далее мы обязуемся возвести на престол брата короля Ричарда, принца Джона.

Оторопело помолчав, Гуд зло шарахнул кулаком по столу.

— И после такого я должен верить, что ты искренне раскаиваешься и…

— Мне не в чем раскаиваться, — рявкнул в ответ Гай. — Я делал то, что считал нужным, и не тебе меня судить! Я говорил и буду говорить, что любой другой король будет лучшим для Англии, чем нынешний. Молчать!

Громогласный рык был адресован вообще-то Джону, который было открыл рот, но тишина воцарилась на всей территории лагеря. Даже Джак замерла с горбушкой хлеба в зубах, забыв жевать и глядя на Гая округлившимися глазами.

— Где благодарность от короля за спасение его жизни? Где его якобы забота о стонущих от тирании Джона подданных? Где, наконец, мир с сарацинами?

— Да это из-за таких, как ты и Вейзи до сих пор льётся кровь в песках Палестины! Ричард хочет мира, но нет! Вам, сторонникам принца, это невыгодно! Иначе он вернётся и полетят головы!

Негромкий голос леди Мэри ушатом холодной воды вклинился в экспрессивный диалог.

— Милорд граф, вы ведь лично знакомы с его величеством, не так ли? Достаточно близко знакомы?

Гуд запнулся, подозрительно нахмурился но ответил:

— Ты отлично знаешь, что это так.

— Замечательно, — ангельски улыбнулась леди. — На каком языке вы с ним обычно разговаривали?

Он ответил не сразу.

— Какое отношение это имеет…

— Прямое, — Гизборн изобразил фирменную гнусную ухмылочку. — Вы, саксы, до сих пор ненавидите Уилла ублюдка и его ватагу. И нас, их потомков. Но я хотя бы говорю с тобой на твоём языке. А твой король родным считает провансальский. Да чхать ему на Богом забытый остров где-то на краю его огромной империи!

Малыш Джон перехватил предводителя шервудских партизан практически в полёте.

— Вот так всегда, — огорченно вздохнула Мэри. — Когда у него кончаются аргументы, лезет в драку.

— Надоело, — мрачно сообщил ей драгоценный супруг, взирая на громогласные дебаты по ту сторону стола с выражением брезгливого недоумения. — И ты предлагаешь всерьез с ними сотрудничать?

Вместо ответа Мэри состроила умоляющие глазки. Противостоять Гай был не в силах.

— Договор надо выкрасть, — грубо, но действенно вклинился Гай в разборки разбойников. — Если предоставить его королю, Джон, конечно, выкрутится, но всем остальным плаха без вариантов.

— Ты тоже подписал? — с явной надеждой поинтересовался Гуд.

— Не успел, — ехидно обломал его мечты Гизборн.

— Принц отомстит, — негромко сказал Уилл. — Обязательно отомстит. Пусть Вейзи уже не будет, но нам от этого легче не станет. Вот если бы шериф предал их обоих…

Мэри всегда подозревала, что единственным человеком в этом гадючнике, у которого голова была не только для того, чтоб в неё есть, был как раз Уилл. Не считая, конечно, Алана, но это уже совсем другое дело. Кстати…

— Алан, помнится, ты говорил, что одно время был послушником в монастыре?

— Ой, Мэр, где я только не был, — стыдливо опустил глазки пройдоха.

— И, если мне не изменяет память, ты упомянул, что в этом самом монастыре был переписчиком? — продолжала гнуть своё Мэри.

— А почему нам не говорил? — совершенно искренне удивился Гуд.

— Так никто не спрашивал, — невинно пожал плечами Э’Дейл.

— Гениально, — потрясенно протянул Гуд.

— Буквально каких-то два слова, — задумчиво подхватил Гай, — и Вейзи не просто один из сторонников Джона…

— …а злоумышляет против всей королевской семьи! — восторженно завопил Робин. — Сегодня же договор будет здесь! Гизборн, идёшь с нами, покажешь, где шериф его хранит. А… Хотя, да, какой из тебя… Ну расскажи хотя бы, где его искать!

Мэри тихонько выбралась из-за стола, что осталось незамеченным погрузившимися в стратегическое планирование мужчинами, с умилением вздохнула… и пошла спать. Вот теперь можно расслабиться. Все, что можно было, она сделала. Остальное теперь зависит исключительно от мастерства Алана и паранойи принца. А у неё есть дела поважнее.