Светлячок в долине света (гет)

Ранним утром ворота столицы выпустили из своих недр многолюдную процессию.

Рассвет, встретивший путников, был хмурым и неприветливым, словно небесный художник, который расписал картину нового дня, использовал на своем холсте только неяркие краски: бледное солнце в набрякшем свинцовыми тучами небе, напитанные влагой бревна моста, прибитая ночным ливнем пыль дороги, ведущей к сизому лесу, и далекие мглистые горы, укрытые за пеленой мелкой дождевой мороси. Утро было настолько скучным и серым, что группа людей, которая вышла из города, казалась на его фоне особенно праздничной и пестрой.

Впереди, через мост над призамковым рвом, бодро шагали несколько стражников, высоко подняв штандарты рода Канаяма, за ними следовал седой подтянутый мужчина — начальник стражи, после — очень красивый молодой парень с моном Учиха на синей куртке и еще два десятка стражников. За ними ехали несколько запряженных волами двухколесных повозок с черными лакированными стенками и крышей. В первой, богато украшенной золотом и алыми шелковыми лентами, находилась придворная дама Ран, которая отправилась сегодня к могиле своего отца, в остальных — служанки, выделенные дайме для ее сопровождения. Рядом с повозкой госпожи Ран спокойно шагал черноволосый мужчина в алых доспехах.

На небольшом отдалении от повозок шли многочисленные носильщики со всеми теми, без сомнения, важными вещами, которые нужны благородной даме в пути, еще два десятка стражников, замыкающих эскорт, и идущий чуть в стороне от них всех третий Учиха — высокий здоровяк с простым лицом деревенского увальня.

Хмурый дождливый рассвет сменился хмурым и дождливым днем, день — вечером, а процессия все так же следовала по дороге, лишь изредка делая небольшие привалы, чтобы дать отдохнуть усталым и промокшим людям.

Так подошел к концу первый день их путешествия. Уже совсем стемнело, когда путешественники приблизились к постоялому двору чуть в стороне от дороги. Навстречу немедля выскочил худой желчный хозяин, с глазами, как у ласки.

Он бесконечное множество раз поклонился, безошибочно выхватил взглядом из толпы седоволосого начальника стражи — Сакура знала, что его зовут Ивами⁽¹⁾, и он служил управляющим даме Ран еще до того, как она покинула поместье Канаяма в ее родных землях, — и подскочил к нему.

— Добро пожаловать! Проходите, проходите! Сейчас все будет...

Ивами принял, как должное, его угодливость и начал быстро отдавать распоряжения. Словно по волшебству, посреди двора появилось с десяток крепких слуг. Одни кинулись разгружать коробки и тюки путешественников. Другие помогли возницам выпрячь волов и отвести их в конюшню, после чего споро ухватили повозки за длинные лакированные оглобли и по очереди подкатили к помосту, чтобы благородная дама и ее служанки могли с удобством выбраться наружу. Потом работники закатили пустые повозки под навесы и установили оглобли на специальные подставки.

Служанки расправили длинный шлейф и рукава шелкового наряда госпожи Ран и проводили ее в здание. Мадара тихо приказал Красавчику и Медвежонку все проверить и последовал за девушкой.

* * *

Поздно вечером Сакура под хенге дамы Ран сидела в центральном зале и равнодушно глядела на лакированный поднос, заставленный многочисленными тарелочками. От изобилия и затейливости блюд рябило в глазах: рис, суп, запеченная рыба, блюдечки с разнообразными закусками и маринованными овощами... Сейчас наследница рода Канаяма была выше всех в этом зале по статусу, так что без одобрения Сакуры, которая играла ее роль, остальные не могли приступить к ужину, хотя прошагавшие целый день под мелким противным дождем Мадара и его люди, а также Ивами и четверо его десятников, наверняка, очень проголодались. Была некоторая ирония в том, что как раз Сакура именно сейчас совсем не хотела есть. Уставшая изображать другого человека и мечтавшая только о том, чтобы поскорее оказаться в одиночестве в выделенной ей комнате, она молча смотрела, как приставленные к ней служанки проверяют еду на яд.

«Так глупо... — подумала Сакура, задумчиво глядя на них, — они рискуют своей жизнью, а ведь существует много способов обойти эту проверку: добавить в еду медленно действующий или двухкомпонентный яд, а может, выбрать что-то более изощренное — в воду для умывания яд добавить или банное полотенце пропитать, заколкой или отравленным гребнем оцарапать, ядовитой пудрой посыпать нижнюю рубашку, да наконец бумажку, пропитанную ядом, в жаровню подбросить... А все-таки, какой же яд использовал дайме, чтобы расправиться со своими врагами, почему его никто не смог распознать? Растительный, минеральный... может, ядовитые насекомые или морские рыбы... или что-то очень сложное и совсем редкое? Как же интересно...»

Сакура поняла, что мысли завели ее куда-то не туда. Осознав, что пауза затягивается, а служанки начинают растерянно поглядывать на так и не начавшую есть госпожу, она поспешно подхватила палочками комочек риса из изящно украшенной фарфоровой тарелочки, через силу прожевала и запила глоточком супа из пиалы. На этом ритуальная часть была завершена, и присутствующие в зале люди, пожелав ей приятного аппетита, приступили к трапезе.

Девушка глядела, как голодные мужчины едят, и какая-то едва уловимая мысль скользнула на краю ее сознания. Что-то было не так, неправильно... Она внезапно осознала, что никак не может избавиться от картинки, которая все возвращалась и возвращалась в ее память: быстрые, жадные, наполненные страхом глаза хозяина, взглянувшего на нее, когда она только выбралась из повозки, будто и не на человека вовсе, а на набитый золотом кувшин, который охраняет разъяренная кобра.

Сакура попыталась успокоить себя, убеждая, что жадность свойственна многим:

«И ничего тут особенного нет. Все привычно и понятно...»

Положив в рот еще немного риса и кусочек маринованной сливы, она почувствовала солоновато-пряный знакомый привкус и вздрогнула. Мадара, который сидел сбоку, по диагонали, уловил необычную для нее задумчивость и рассеянность, насторожился и пристально поглядел на девушку.

«Ао и Ака! Вот же подлец! И где только достал?!» — восхищенно подумала Сакура.

Ей уже не нужно было пробовать остальную еду, чтобы понять, что происходит, и убедиться в том, что ее и, возможно, всех людей в зале собирались отравить. Будь она настоящей дамой Ран, то сейчас бы спокойно поужинала, выпила принесенный в конце трапезы чай, почувствовала бы сонливость, легла спать и больше никогда не проснулась.

Девушка на мгновение даже позавидовала запасам дайме. Он хорошо постарался: яд, подмешанный в еду и питье, был двусоставным — по отдельности ни еда, ни чай ядовитыми не были — и очень-очень редким.

В основе яда была особым образом обработанная слизь со спинок двух маленьких древесных лягушек, которых называли Ао и Ака — Зеленая и Красная. Какой выверт природы позволил появиться на свет этим, казалось бы, безобидным созданиям, никто не знал — по отдельности они не были ядовитыми, но если животное или птица съедали обеих за небольшой промежуток времени, то смерть была неминуема.

О таком действии желез двух маленьких лягушек мало кому было известно, и еще меньше людей могли правильно приготовить из них яд. Но уж если яд получался, то по неотвратимости мог посоперничать со знаменитыми ядами Сасори из Красных песков — противоядия не существовало, а определить наличие яда было невероятно трудно.

Вкус отравы был слабо выраженным: солоновато-острый привкус в еде легко перебивался вкусом маринованных овощей, а привкус в чае был почти не отличим от терпкой свежести обычного зеленого чая. Не будь у Сакуры ее знаний и опыта, она бы тоже ничего не заподозрила. Конечно, зная о действии двухкомпонентного яда, она могла бы сейчас спокойно съесть все предложенное, не трогая чая, содержащего активизатор, и была бы в порядке. Но остальные уже приступили к ужину, как только принесут чай — шанса не отравиться у них не будет.

Не имея возможности хоть как-то дать знак Мадаре о том, что она узнала, не выдав при этом себя, девушка вдруг вспомнила, как очень давно, еще учась в академии и готовясь к очередным экзаменам, раскопала в библиотеке древний шифр, который использовали шиноби страны Огня задолго до строительства скрытых деревень. Боясь ошибиться в знаках — слишком много времени прошло с тех пор — она провела указательным пальцем левой руки по внешнему уголку левого глаза, сделав вид, что смахивает ресничку, и, чуть погодя, аккуратно провела ноготком большого пальца этой же руки вертикальную линию сверху вниз через середину губ, словно замыкая их, а после, будто задумавшись о чем-то, коснулась палочками чаши с едой.

«Вижу яд в еде» — вот то, что она хотела сообщить Мадаре.

Волнуясь, понял ли он ее, она еще раз вертикально провела по губам большим пальцем. Мадара утвердительно прикрыл глаза.

«Понял! Он меня понял!» — возликовала Сакура.

Хозяин постоялого двора заметил, что девушка так и не притронулась к еде, и поспешил к ней.

— Госпожа ничего не ест, неужели вам ничего не понравилось? — суетливо поклонился и спросил он, на дряблом морщинистом лице его выступила испарина.

Мадара вскочил, будто только и дожидался этого вопроса, перепрыгнул столик и схватил желчного старика за воротник халата. К нему немедленно бросились оба его подчиненных и Ивами со своими десятниками.

— Никого со двора не выпускать, ничего здесь не трогать. Даму Ран проводить в ее комнаты и охранять. Возможно, только что было совершено покушение на ее жизнь.

Красавчик и Медвежонок, исполняя поручение, отвели девушку в ее покои и выпроводили прочь всех служанок, будто не доверяли им.

Медвежонок остался на страже, а Красавчик заскочил вслед за Сакурой, плотно задвинул дверь и вопросительно поглядел на девушку.

— Передай господину Мадаре, что еда отравлена. Все, кто ее ел, сейчас в безопасности, но чай пить нельзя! Ни в коем случае! — волнуясь, заторопилась Сакура.

— Это невозможно! — недоверчиво воскликнул парень. — Я сам лично присматривал за поварами, если бы хоть один был замешан, он бы себя выдал, шаринган не мог проглядеть такое!

— Яд не в самой еде, а в сочетании приправ в еде и добавок в чае. Он очень-очень редкий, и о нем мало кто знает. Повара, наверняка, даже не догадывались, что именно используют. Яд могли подложить заранее. А служанки остались живы, потому что до чая дела не дошло. На это и был расчет. Поверь, я хорошо разбираюсь в ядах и не ошибаюсь!

Девушка помолчала немного и робко добавила:

— Попроси, пожалуйста, господина Мадару не уничтожать остатки яда, если что-то найдете, он такой восхитительный и интересный... Вот бы изучить его получше и поэкспериментировать.

Красавчик ошарашенно поглядел на нее, потом тяжело вздохнул, кивнул и вышел из комнаты.

Следующий час Сакура провела в одиночестве. Она тревожно мерила шагами комнату, не зная, что происходит.

«Учиха, наверно, опять всех пугает, выбивая признание... Интересно, столы с угощением так и остались стоять в зале?» — подумалось ей. От этой мысли очень захотелось есть, так что желудок свело от голодных спазмов.

Сакура отодвинула фусума и, стесняясь, спросила, нельзя ли принести то, что для них наготовили. Медвежонок посмотрел на нее, как на умалишенную, и приказал вернуться в комнату, отговариваясь, что ее не велено выпускать.

Когда Сакура уже потеряла всякую надежду узнать что-либо до утра, створка двери внезапно отодвинулась, и в комнату вошел Мадара с подносом, уставленным многочисленными тарелочками. Он отнес его на маленький столик у расписной ширмы, а после повернулся к девушке.

Сакура проводила голодным взглядом оставленный на столике поднос и засыпала мужчину вопросами:

— Кто это сделал, хозяин, да? Раз повара не виноваты. Только у него были ключи и от кухни, и от кладовой. Он легко мог подменить приправы. Ему, наверно, дайме заплатил! Когда мы только приехали сюда, он смотрел на меня, как на кувшин, набитый золотом... — Сакура запнулась и взглянула на подозрительно молчаливого Мадару.

— Не совсем так, — спокойно проговорил тот. — Хозяин признался, что люди дайме заставили его взять яд, но сам он ничего не делал — ему помогала жена, которая и подменила приправы на кухне. Она нам на глаза не показывалась, так что мы ничего не заподозрили. Ты и в самом деле хорошо разбираешься в ядах, раз так быстро сумела распознать отраву. Если бы у них все получилось, утром мы бы уже не проснулись. Пожалуй, я обязан тебе жизнью... Вот, держи, я принес остатки этой... восхитительной и интересной гадости, как ты просила. Изучай, сколько хочешь, только на нас не экспериментируй. — Мужчина криво ухмыльнулся и протянул ей две маленькие, с полмизинца длиной, коробочки, красную и зеленую.

— Спасибо! — тихо воскликнула девушка, щеки ее порозовели.

— Одно мне только осталось не понятным... — задумчиво продолжил Учиха, глядя, как девушка деловито упаковывает коробочки со смертельным ядом в шелковый кошелек и прячет поглубже в широкий пояс-оби. — Из какой помойной ямы ты выкопала этот древний шифр? — насмешливо хмыкнул он. — Вижу... нельзя брать в рот... еда! И что, по-твоему, я должен был подумать? Что госпоже не понравился ужин?

Сакура ахнула от неожиданности и залилась краской до кончиков ушей.

— Ну извините!!! — яростно топнула ногой девушка. — Меня вообще-то отравить собирались. И не только меня, так, между прочим... Именно об этом я и пыталась предупредить — что в еде яд. Откуда мне было знать, какие шифры используются в стране Огня? Я пришла издалека. А этот совсем-совсем старый, был хоть какой-то шанс, что вы его знаете!

— Я и знаю, — довольно протянул черноволосый шиноби, явно наслаждаясь ее вспышкой, — только яд обозначается правой, а не левой, рукой.

— Следующий раз, когда меня попытаются отравить, покажу правильно, — язвительно прошипела девушка и, подтверждая свои слова, провела большим пальцем правой руки замыкающую полоску через центр губ.

Мадара каким-то странно долгим взглядом посмотрел на ее губы, словно прекрасно видел сквозь хенге, подошел ближе и серьезно сказал:

— Я буду внимательно следить, чтобы другого раза не произошло, не хочу, чтобы тебе причинили вред, ты слишком не похожа на других.

Сакура широко раскрытыми глазами поглядела на него, не понимая, как реагировать на такую прямоту.

Наконец она совсем смутилась и опустила взгляд, отчего-то не решаясь посмотреть на мужчину. Он тоже молчал, не умея найти больше слов, чтобы выразить то, что было у него на душе, а может, впервые в жизни растерялся от нахлынувших эмоций...

— Давайте поедим, я так проголодалась, — робко предложила девушка, испугавшись тишины, которая почти гремела от стука ее сердца и шума крови в ушах.

— Не боишься есть отравленную еду? — насмешливо, будто и не было только что неловкой паузы между ними, спросил Мадара.

— А чего мне бояться?! — преувеличенно бодро воскликнула Сакура. — Это же двусоставной яд. Главное — чай отравленный не пить, в нем основной ядовитый компонент-активатор из слизи Зеленой лягушки. Ну и маринованные овощи лучше не есть, а так все будет в порядке.

— Думаешь?

— Уверена. Я ведь говорила уже, что хорошо разбираюсь в ядах. Чего зря еде пропадать?

— И правда...

— Вы будете? — несмело спросила девушка.

— Да! — уверенно ответил Учиха.

— Что вам положить? Может, рыбы или икры?

— Терпеть не могу икру, а вот рыбы, пожалуй, бы съел... Как думаешь, точно не отравлюсь?

— Точно не отравитесь! Но я могу все попробовать, если будет что-то подозрительное — сразу скажу, — улыбнулась девушка. — Хм-м, что бы съесть в первую очередь, все такое аппетитное... Возьму-ка я вон те симпатичные пельменьчики!

Мадара рассмеялся.

— Что? Уже почти полночь, а мы еще ничего не ели! — Она возмущенно посмотрела на мужчину.

Все еще посмеиваясь, он уселся за столик. Девушка расположилась напротив, с энтузиазмом пробуя все, что принес Учиха, и наконец, все проверив, протянула Мадаре, который все это время с интересом наблюдал за ней, тарелочку с рисом и рыбой...

Они ели в тишине, но тишина эта больше не гремела невыносимо, разрывая барабанные перепонки, она свернулась вокруг молодого мужчины и юной девушки мягкой пушистой кошкой, так что разделенный на двоих вечер стал удивительно спокойным и уютным...

Пока громкий стук в дверь не вернул их к реальности.

— Простите! Можно войти?

Мадара медленно поднялся, подошел к двери и отодвинул створку фусума.

Снаружи стоял управляющий Ивами.

— Я могу войти? — сдержанно повторил он.

Мадара приглашающе махнул рукой куда-то в центр комнаты.

Седоволосый Ивами старательно одернул куртку и вошел внутрь, плотно задвинув за собой дверь. Он пристально поглядел на Сакуру под хенге и перевел взгляд на Мадару.

— Я хочу знать, где настоящая Ран...

* * *

Мадара поглядел на управляющего долгим, внимательным взглядом.

— И что же заставило вас сомневаться в вашей госпоже?

Ивами сухо ответил:

— Эта девушка — не моя госпожа. Она меня не знает, а ведь я учил маленькую Ран ездить на лошади и обращаться с оружием. Она называла меня дедушкой, а не господином управляющим. Я знаю, что вы пообещали дайме обеспечить безопасность Ран, а Учиха никогда еще не нарушали взятых на себя обязательств... Я не смею сомневаться в вашем слове, господин Мадара, и вы можете убить меня за мою дерзость, но все-таки я требую ответа — где настоящая Ран?!

Учиха хмыкнул.

— Вы наблюдательны и переживаете за благополучие госпожи. Убивать такого человека было бы... расточительством. Сакура, сними хенге.

Девушка кивнула, сложила печати и превратилась в саму себя. Ивами растерянно моргнул белесыми ресницами.

— Ваша госпожа под присмотром моего младшего брата сейчас направляется по другой дороге в страну Железа, к своему настоящему жениху — их новому правителю Ицуме. Мы организовали весь этот фарс, чтобы дать ей время безопасно пересечь границу, не вызвав погони, и навсегда избавиться от власти здешнего дайме, — пояснил Учиха.

— Вот как... — протянул Ивами. — Я догадывался, что она влюблена в этого мальчишку из страны Железа. Значит, все-таки решила сбежать...

— План привели в исполнение слишком быстро, Сакура просто не успела узнать от Ран все, что нужно, поэтому вы догадались о подмене.

— Да... да... конечно... — серьезно произнес седоволосый мужчина. — Я непременно прослежу, чтобы подобные ошибки не повторились, можете на меня расчитывать.

— Вот и хорошо. Окольный путь до границы в три раза длиннее нашего. Нужно дать беглецам как можно больше времени.

— Я понял. Благодарю за оказанное доверие. Клянусь, что сделаю все от меня зависящее, чтобы Ран была в безопасности.

Управляющий глубоко и с достоинством поклонился Мадаре, тот ответил таким же поклоном.

— И вас, госпожа Сакура, благодарю, что взяли на себя такой груз ответственности и рискуете жизнью ради благополучия Ран, — добавил Ивами. — Я окажу вам любую помощь, которая только может понадобиться, — он еще раз глубоко поклонился.

Девушка склонилась в ответном поклоне.

Ивами распрямился, снова одернул полы куртки, попрощался и покинул комнату...

* * *

— Он хороший человек... и преданный слуга! — зачем-то воскликнула Сакура после того, как старик ушел.

— Да, — потерявшись в своих мыслях, задумчиво произнес Учиха, — такая преданность редко встречается сейчас — ничего не требуя взамен, рисковать своей жизнью ради другого не каждый может.

Девушка непонимающе посмотрела на него и, внезапно осознав, что Мадара говорит о ней, а не об Ивами, зарделась от похвалы.

— Я не делаю ничего такого уж особенного! — запротестовала Сакура. — Просто Ран и семья Хатаке — самые дорогие для меня люди на этом свете, — с тоской в голосе добавила она.

Мадара подошел ближе и уселся на татами, приглашающе похлопав рукой рядом. Девушка нерешительно опустилась возле него.

—А твой клан? — сухо спросил Учиха.

— Я бесклановая, — печально усмехнулась Сакура, — шиноби во втором поколении — мои предки были простыми торговцами.

— Мужчина... который бы заботился о тебе и защищал? — осторожно продолжил Мадара.

— Как-то не получилось: все спешила, пытаясь стать сильнее и самой защищать тех, кто был мне дорог...

— Родители? Дом? — продолжил допытываться он.

Девушка медленно покачала головой.

— Потеряла всех и все, что у меня было, — тихо пояснила она. — Родителей, дом, друзей, всю свою прошлую жизнь... — ничего не осталось.

Мадара помолчал немного, разделяя ее горе, и совсем коротко спросил:

— Война?

— Война... — будто диковинный инструмент, эхом откликнулась девушка.

Черноволосый Учиха неловко, словно никогда не делал этого прежде, коснулся ее плеча, предлагая незамысловатую поддержку. Сакура сидела очень тихо, не шевелясь, и сухими глазами смотрела прямо перед собой, вряд ли действительно видя находящуюся перед ней комнату.

— Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, — вдруг хрипло заговорил Мадара. — Сенджу обманом проникли в селение, сжигая дома и убивая всех, кто под руку попадется, — в тот день много наших погибло. Мать сумела спасти меня и братьев, но себя спасти уже не успела...

Сакура охнула, широко открытыми глазами поглядев на мужчину.

— Потом один за другим погибли младшие братья — наш отец считал, что сыновья главы клана должны раньше всех пробудить шаринган, так что нас начинали брать в боевые вылазки, едва мы достигали семилетнего возраста. Только я и Изуна сумели выжить... А шесть лет назад в никому не нужной войне погиб и сам отец, а я стал главой клана. Не сосчитать, сколько раз я был в бою... видел, как умирают мои друзья, как сильные мужчины плачут, будто малые дети, от невыносимой боли, стонут в агонии, умоляя оказать им последнюю милость — добить... Я понимаю твою потерю, — добавил он сухо.

Девушка, прикусив губу, глядела на него, на глазах у нее навернулись слезы.

— Опять жалеешь меня? — с невеселой ухмылкой произнес Мадара. — Как тогда, после храма?

— Неправда! — горячо воскликнула девушка. — Я всего лишь дарю то же, что получила от вас в подарок!

Учиха моргнул и непонимающе посмотрел на нее. Девушка осторожно коснулась чужой руки на своем плече и мягко улыбнулась.

— Вы подарили мне сейчас не жалость, а сочувствие, разделив мое горе на двоих. Так что оно стало не таким тяжелым и неподъемным... Может, и ваша ноша хоть самую капельку станет легче?

Мадара хмыкнул, недоверчиво поглядев на нее, и покачал головой.

— Ты и в самом деле слишком сильно отличаешься от других. Вряд ли, кто-то, кроме тебя, захотел бы разделить горе Демона из страны Огня...

1) Скалистое море

Вернуться к тексту