И вновь цветёт сирень... (гет)

Примечания:

Иллюстрация "Агния и Тихонов"

https://m.vk.com/wall-175809185_17?post_add#comments

Ад пуст. Все бесы здесь.

Уильям Шекспир

Дорога до дома Оленева заняла около пяти минут. Я решила как и в прошлый раз зайти с «чёрного» хода. На моё удивление никто его не охранял — заходи кто хочет! Может у них собака по двору бродит? Нельзя же вот так просто оставлять вход открытым. Хотя нет, в прошлый раз ничто не выдавало её присутствия. Решив действовать по ситуации я, будто к себе домой, раскрыла ворота и уверенным шагом прошла к дверям «лаборатории» Гаврилы.

На мой настойчивый и довольно долгий стук никто так и не ответил, и потому я в конце концов решила вновь беспардонно войти без приглашения, благо двери были не заперты.

— Ты идёшь? — уже почти зайдя спросила я у замявшейся Фроси.

— Боязно, барышня. Сказывают люди, что за этими дверями такое творится!..

— Да ничего там не творится, обычная наука и естественные химические процессы, — произнесла я с видом знатока. — Народ любит приписать к дьявольщине всё то, что не под силу понять их необразованному мозгу.

— Барышня, но разве вы ведаете что-то из науки? — едва слышно спросила Фрося, всё больше округляя свои и без того большие глаза.

— С недавних пор, да, ведаю очень многое. Здравствуй, Гаврила! Как проходит изготовление зелий и благовоний? — как можно веселее воскликнула я, когда мы с Фросей наконец добрались до «лаборатории» камердинера.

— Это кто это там? — не взглянув на нас спросил Гаврила, сосредоточенно взвешивая что-то на весах.

— Аг… Анисимова, — быстро исправилась я, едва не назвав по старой привычке настоящее имя.

— Которая? — всё так же равнодушно спросил Гаврила.

— А вы угадайте.

— Да что ж такое творится в последнее время… — пробурчал он недовольно, с таким же выражением лица взглянув на меня. — А, та, что молодая. Ну здравствуйте, Марья Петровна. Извините, не могу предложить вам присесть — все места заняты важными ингредиентами и…

— …Книгами, колбами, склянками, — закончила я за него. — Ничего страшного. Я постою.

— Как хотите.

И снова принялся отмерять какие-то порошки, время от времени заглядывая в лежащую рядом с весами книгу. Я видела Гаврилу всего два раза, но даже этого было достаточно, чтобы заметить, что сегодня он какой-то очень хмурый, словно не пролившая всю свою воду грозовая туча. В то же время усердно делает вид, что сосредоточен на своём деле, но то и дело просыпает что-нибудь или сбивается, по несколько раз начиная всё с начала. Так что его перевязанная левая рука меня уже не удивляла — уровень его внимания находился на твёрдом нуле.

— Никита Григорьевич уже на занятиях? — спросила я спустя некоторое время, делая вид, что внимательно разглядываю какой-то том «Лекарственных трав» в почему-то чёрном переплете, будто там про яды написано и способы их приготовления.

— Мг… — промычал в ответ Гаврила. — Простите, что вы спросили?

— Никита Григорьевич уже на занятиях? — повторила я вопрос.

— Да какой там! На занятиях… В постели он, захворал аккурат с утра. Вот готовлю микстуру ему целебную, да боюсь, что от сией хвори она не особо подсобит.

— А чем же болен князь? — спросила я, обескураженная подобной новостью.

— Э… А на что вы пожаловали-то ко мне? — увильнул от ответа Гаврила. — Чай за духами? Так не готовы они пока, не хватает…

— Да к чёрту эти духи! Отвечайте про барина! — вспылила я.

— А вам-то оно на что? Не смею я распространяться о делах барина, даже о здоровье.

— Да на то, что именно после вчерашнего вечера у нас он захворал. Я не смею уйти не узнав, что с ним и могу ли я чем-нибудь помочь.

— Как бы тут не потребовалась помощь посильнее нашей, — покачал головой Гаврила. — Боюсь, немного рассудок помутнился у него. Такого вчера наговорил мне, что до сих пор трясусь как в горячке! Даже руку, вон, прижёг слегка.

— Останься здесь, Фрося, я наведаю князя Оленева, — приказала я оробевшей девушке, уверенно пройдя к дверям, ведущим вовнутрь дома.

— Э, погодите-ка, княжна, вам туда нельзя! — громко запротестовал Гаврила, попытавшись перегородить мне путь. — Шибко осерчает барин, он даже мне велел не беспокоить его!

— Ну и пускай серчает, отойдите, — я спокойно отодвинула Гаврилу в бок, без труда растворив двери. — Да отцепитесь же! Ради вашего же барина делаю это.

— Заразитесь! — предпринял ещё одну попытку остановить меня Гаврила, однако я уже ушла далеко вперёд.

Но недолго я пробыла в одиночестве: Гаврила почти сразу же догнал меня, скача вокруг, как горная коза. Несколько раз он уже раскрывал рот для новой речи, но в результате каждый раз просто всплескивал руками.

— Куда же вы, матушка? Осерчает… Заразитесь… Что скажут домашние?.. — пробормотал он наконец, когда мы поднимались наверх по одной из лестниц.

— Вы всё это уже говорили, лучше подскажите, где покои Никиты.

— Вон там. Только вы не… Погодите, как вы его назвали?

— Просто по имени, а что не так? — изобразила я удивление, про себя уже предельно ясно осознав, что только что невольно посеяла в голове этого старичка небеспочвенные подозрения, как бы уже не саму уверенность.

— Да нет, всё так, просто… Кхм… Зачем?.. Нет, не то… На что?.. Нет-нет… Что вы собираетесь делать у барина? — выпалил он наконец, постепенно покрываясь от напряжения красным оттенком.

— Поговорить хочу. Можете остаться с нами, если хотите, ничего секретного в нашем разговоре не будет.

— Но уж нет, мне работать надо. С двумя руками ничего не успевал, а с одной-то… Подождите здесь.

Мы остановились в нескольких шагах от больших дубовых дверей, массивных и довольно примитивных, как и весь дизайн дома. Одна только мебель выручала его от этого, даже в это время, устаревшего вида.

Гаврила ещё раз жестом попросил меня стоять на месте, а сам едва слышно растворил двери и на цыпочках скрылся за ними. Не в силах сдержать возрастающее любопытство, подогреваемое также тревогой и волнением, я так же бесшумно последовала за ним, благо, до сих пор ходила в кроссовках. Вот только платье шуршало, зараза…

Комната находилась в полумраке из-за задёрнутых штор, лишь редкие щели пропускали тонкие лучи солнца, так что разглядеть в ней что-либо было непросто. Размером она была примерно как моя, только прямоугольная, много полок с книгами, стоит письменный стол, справа виднеется кровать. Можно было и дальше рассматривать обстановку, благо глаза начали привыкать к темноте. Но всё моё внимание приковал сам хозяин этой комнаты, а заодно и дома. Ну, и Гаврилы, в силу не отмененного ещё крепостного права.

Никита с опущенной головой стоял на полу на коленях, как раз напротив икон. Поразительно, на нём до сих пор та же одежда! Только наверху осталась одна рубашка, а так ничего не поменялось. Гаврила, ступая так, что и собака не расслышит, несколько раз обошёл его, пригляделся в лицо, затем собирался уже уходить, но встретился взглядом со мной.

— Я же велел!.. Срам-то какой! — едва слышно, но очень сердито прошипел он.

— Тихо-тихо, в чём срам? Ничего. Лучше скажи, что с Никитой?

— Да спит он, не видно, что ли? Умотал-таки сам себя. Это ж надо, а!..

Покачивая головой, Гаврила как тень направился к выходу.

— А вы, княжна?

— Подожди.

— Нельзя будить!..

— Я и не буду.

С этими словами я очень медленно присела около Никиты, стараясь свести издаваемый платьем шум к минимуму. Надо же так, он заснул точно так же, как и я!..

— Вечером… Я вернусь, как и обещала, — едва слышно прошептала я, легонько коснувшись его сильного плеча. — Спи, мой друг. Восстанавливай силы, которые я у тебя отобрала.

Хотя Гаврила и кряхтел недовольно там в дверях, но ни одно моё действие не нарушило сон Оленева.

— Ну-с, и что это такое было? — поинтересовался у меня Гаврила, когда мы спускались вниз.

— А что именно вас интересует?

— Всё.

— Раз всё, то и отвечу про всё сразу — это дружба. Вас удивляет, что подобное возможно?

— Нисколько, нисколько… Так вам с каким запахом делать духи? — погромче прибавил он, так как мы уже подошли к дверям его лаборатории.

— Не знаю, не могу представить себе их, так как никогда раньше не использовала. Доверюсь вашему чутью. Да, сделайте что-нибудь и Фросе.

— Мне? — пискнула зажавшаяся в угол девушка. — Барышня!..

— Ничего не говори, я хочу сделать тебе подарок. Только никому ни слова, а то сразу же отберу, поняла?

— Но меня же будут спрашивать…

— Господи, да про то, что это мой подарок, можешь говорить всем.

— А, тогда я поняла… Вы про визит к захворавшему.

— Умница. Ну, до встречи, Гаврила. Ты давай тут, лечи барина. Негоже в его годах болеть.

— Сделаем, Марья Петровна, сделаем, — посмеиваясь ответил он, лукаво глядя на меня и в то же время листая очередную книгу.

* * *

Дойдя до дома, я, впав в меланхолию из-за беспокойства за Никиту, медленно побрела просто по прямой, сама ещё толком не зная, куда пойти сейчас. К себе в комнату точно не хочется, она навевает на меня слишком много лишних мыслей. Может в столовую? Да, так и сделаю, я ведь до сих пор ещё не завтракала.

— Марья, ну наконец то! — неожиданно встретила я там Анну Николаевну, которая разложила перед собой на столе целый ворох писем. — Нас просто вынуждают пойти сегодня вечером в гости к Белохвостовым.

— Белохвостовы? — переспросила я, смутно припоминая фамилию. — Это те, что ли, один из которых с Дмитрием учится? Андрей, кажется? Худощавый такой, русоволосый?

— Да, это их средний сын. Старший уже года три как служит в одном конном полку, не знаю точно, в каком, а младший только говорить учится. Так вот, наши вчерашние гостьи, Рейгель с Бестужевой, успели рассказать их матери про твою игру с голосом, и она теперь не успокоится, пока не услышит тебя сама. Отказы, судя по письмам, ни под каким предлогом не принимаются.

— А если у меня голос сядет? — предположила я, с аппетитом взявшись за принесённые свежеиспеченные пышные блины, которые сейчас готовят к скорому обеду, попутно макая их в топленое масло.

— Тогда я лично задушу тебя, ибо более серьёзной подлости придумать просто невозможно! Там соберутся Мартынские, Орешниковы, Комаровы, Кожемякины… Просто весь свет!

— Ясно, — коротко ответила я. — Слушай, мне сегодня утром Фаина рассказала про завещание отца…

— И о чём же она тебе поведала? — поинтересовалась Анна.

— Что я непременно должна выйти замуж за какого-то графа Тихонова, либо в монастырь отправлюсь.

— Ну, суть там именно такая.

— Мне… Мне хотелось бы взглянуть на последнюю волю отца. Я должна своими глазами убедиться, что он действительно уготовил мне такую судьбу.

— Да пожалуйста. Но только не сегодня, у нас на приготовление к вечеру остаётся слишком мало времени, чтобы тратить его на чтение документов.

* * *

Дом Белохвостовых поразил меня своей простотой, простором, обилием света и легкостью воздуха, по сравнению с нашим домом. Владельцы дома, уже седеющий отец семейства и его ещё не постаревшая светловолосая жена, с удивительным, после последних событий, радушием встретили меня, а затем хозяйка лично знакомила меня с каждой новоприбывшей родовитой фамилией. Андрей, мой почти знакомый, несколько раз подходил ко мне, спрашивая о моем впечатлении от вечера и от самого дома, а затем вновь в компании друзей удалялся к столикам с угощениями и напитками.

Анна и Дмитрий как коты у мисок со сливками выглядели в этом зале, до отказа забитом дамами в самых роскошных платьях со сверкающими на всех частях тела драгоценностями, и мужчинами в своих самых лучших костюмах всех цветов, от красных до белоснежных. У меня же потихоньку начинала кружиться голова от всего этого. Ещё для полного удовольствия натянули на меня новое дурацкое платье нежно-голубого оттенка, затянув его так, словно последний сок из фрукта выжать хотели. Нет, стоит взять свои слова обратно — само платье очень красивое, да приложенные к нему обстоятельства никак не позволяли мне в полной мере оценить его истинное достоинство.

Небольшой оркестр наигрывал разные ненавязчивые мелодии, приятно разбавляя стоящий в ушах гул от непрерывающихся разговоров.

Вскоре начались танцы — дамы и кавалеры как стайка тропических бабочек закружились по центру зала, на удивление действуя невероятно легко и слаженно. Анна и Дмитрий также присоединились к танцующим, а я стояла в стороне от этого вихря красок.

— Разрешите пригласить вас на танец? — вдруг вырос передо мной высокий черноволосый мужчина в тёмном костюме, с тонкими аристократичными чертами лица, цепкими глазами и белоснежной улыбкой.

— Извините, я не танцую, — ответила я.

— Причина во мне? Или вам не по нраву данный танец? В таком случае, можем дождаться следующего.

— Кажется, я уже дала вам свой ответ, не заставляйте меня повторять его в более доступной для вашего понимания форме.

— Кажется, вы немного не в духе, — по-прежнему улыбаясь произнёс он, встав около меня. — Вам не нравятся подобные вечера?

— Напротив — я их очень люблю. А всё остальное — лишь плод вашего воображения.

— Я каждый день благодарю Небеса, что лишён подобного недостатка.

— Воображение, по-вашему, недостаток?

— Да, причем один из самых серьёзных. Он не даёт людям воспринимать реальность такой, какая она есть, позволяя им прятаться в неком собственном волшебном мире.

— Иногда это просто необходимо.

— Вам, как женщине, может и да. Ваш род никогда не отличался силой духа, хотя вы упорно пытаетесь доказать обратное, лишь подтверждая тем самым мою правоту.

— Стало быть, мужчины сплошь сильные, храбрые, благородные рыцари без страха и упрёка? Если бы это было так, господин «Неизвестный», то вы давно бы уже после моего отказа откатились куда подальше, а не лезли со своими «мудрыми» речами. Думаю, вам прекрасно известно, какие люди считают себя самыми умными.

— И какие же?

— Которые на самом деле полные идиоты.

Танцующие тем временем остановились и хозяйка дома вышла в самый центр зала. Если сократить её громогласную речь до минимума, то она наконец-то пригласила меня за рояль. Куда я сразу же с невероятным облегчением направилась, оставив своего крайне «приятного» собеседника позади.

На этот раз я решила не играть всего того, что выдавала вчера на вечере. Всё-таки кто-то может и запомнить «Турецкий марш» и «Лунную сонату», а мне не очень хочется, чтобы их кто-то отобрал их у истинных создателей. Поэтому я сделала по-простому — минимум музыки, больше голоса.

Как много лет во мне любовь спала,

Мне это слово ни о чем не говорило,

Любовь таилась в глубине, она ждала,

И вот проснулась и глаза свои открыла.

Теперь пою не я — любовь поет,

И эта песня в мире эхом отдается.

Любовь настала так, как утро настает,

Она одна во мне и плачет, и смеется.

И вся планета распахнулась для меня,

И эта радость будто солнце не остынет,

Не сможешь ты уйти от этого огня,

Не спрячешься, не скроешься,

Любовь тебя настигнет.

И вся планета распахнулась для меня,

И эта радость будто солнце не остынет,

Не сможешь ты уйти от этого огня,

Не спрячешься, не скроешься,

Любовь тебя настигнет.*

Чуть отдышавшись, я практически сразу продолжила:

Лаванды цвет, дили дили, синий как лен,

Я влюблена, дили дили, и ты в ответ.

Птички поют, дили дили, пчелки жужжат,

Беды, мой друг дили дили нам не грозят,

Лаванды цвет, дили дили, синий как лен,

Я влюблена дили дили и ты влюблен.

Синий как лен, дили дили, лаванды цвет,

Будешь влюблён, дили дили, и я в ответ,

Лаванды цвет, дили дили, синий как лен,

Я влюблена дили дили и ты влюблен.

Лаванды цвет, дили дили, синий как лен,

Я влюблена дили дили и ты в ответ.**

— Браво! Браво! — кричали мне мои сегодняшние зрители.

Да, сегодня реакции куда побольше, чем вчера. Хотя и самих людей в несколько раз больше, так что не удивительно. Я встала со своего места, чтобы поклониться им, и в этот самый момент ко мне подошёл тот самый мужчина в тёмном костюме, только на этот раз в сопровождении хозяйки дома.

— Ой, Марьюшка, это было просто великолепно! Ничуть не жалею что так поспешно организовала этот вечер, ничего толком не успев подготовить к этому. Твой голос стал истинным украшением этого вечера!

Мужчина недовольно покашлял, заставив её тем самым прерваться.

— Ой, да, совсем запамятовала! Граф Евгений Тихонов, граф — это княжна Марья Анисимова. Ну вам ни к чему, наверное, подобные представления?

— Всё верно — я просил вас назвать только моё имя. Вы наверное удивлены, Марья, — продолжил он, когда хозяйка отошла в сторону, — что человек, которого вы приравняли к полным идиотам, является вашим будущим супругом?

— Признаюсь, да. Немного удивлена.

— Очень надеюсь, что вскоре смогу убедить вас поменять своё мнение относительно меня. Особенно, когда вы станете моей супругой, — при этом он слегка наклонил голову вперёд.

— Я не намереваюсь становиться…

— Марья, Евгений — поздравляю! Какое счастье! Это истинное благословение Небес! — воскликнула хозяйка дома, ходящая всё это время вокруг нас.

Словно по щелчку, все гости сразу же после этого зааплодировали, наперебой выкрикивая поздравления. Только с чем? Что происходит?

— Что произошло? — спросила я, растерянно озираясь по сторонам.

— Что произошло? Мы помолвлены, Марья!

— Как помол… Нет, я же не соглашалась!

— А ну тихо, — резко шикнул он на меня. — Лучше помалкивай, не позорься.

— Я не помолвлена… Нет, это не помолвка!

Отняв у него свою руку, я по-быстрому принялась удаляться вглубь зала по направлению к выходу. Если я сейчас не окажусь на улице, то просто завалюсь в обмороке… Никто даже и не думал попытаться остановить меня, словно соревнуясь между собой: кто быстрее расступится передо мной.

— Это немыслимо! Ужасно… Как вообще могло произойти подобное? — уже едва сдерживаясь, прошептала я, глубоко вдыхая свежий ночной воздух.

Все теперь считают, что я помолвлена… Причем сама я даже заметить ничего не успела!

— Тебе не хорошо, Марья?

Тьфу ты, и когда этот Тихонов успел так близко подобраться ко мне?

— Представь — да. И что это был за театр с помолвкой?

— Мне сегодня утром доставили письмо, в котором кто-то из твоего дома сообщил мне о том, что ты готова сделать выбор между мной и монастырем в мою пользу. Ну, а я уже решил ускорить процесс твоих размышлений. Убедил хозяйку дома первой воскликнуть поздравления после того, как я наклоню голову вперёд.

— Это всего лишь помолвка, причём без моего согласия. Я в любой момент могу разорвать её.

— И отправиться в монастырь? Брось ты эту гордость, Марья, ни к чему хорошему она тебя не приведёт. Со мной ты останешься в жизни — у тебя будут друзья, богатства, дети… А что будет в монастыре? Ничего, кроме пожизненного заключения в каменных стенах. В компании точно таких же узниц. Неужели тебе тут действительно требуется выбор?

Сказав это, Тихонов оставил меня, снова уйдя в дом. Никак отмечать сейчас будет свою удачную помолвку… Так тебя и волнует моя судьба, милок, тебя интересуют только богатства и земли, которые ты получишь после свадьбы. Да уж, прав был Шекспир: «Ад пуст. Все бесы здесь». Только мне с ними не по пути.

— Степан! — громко окликнула я нашего задремавшего кучера. — Едем домой.

— Как домой? А Анна Николаевна с Джимми?

— Ты меня слышал, петух красноносый? Вези меня домой, а потом, пожалуйста, возвращайся за ними. И быстрее!

* * *

— Фрося!

Фаина на сегодняшний вечер попросила отпустить ее в гости — у какой-то там ее старой знакомой очередной внук родился. Поэтому пришлось снова прибегнуть к помощи Фроси.

— Да, барышня? — выбежала ко мне девушка. — Что вы хотели?

— Когда наши вернутся, то скажи всем, что я ушла спать. В том числе и Фаине. Наверняка захотят зайти ко мне, а я слишком устала для каких-либо разговоров.

— Хорошо, барышня. Вам нужна помощь?

— Нет.

Сказав это, я захлопнула дверь прямо перед ее носом. Затем, проявив просто чудеса ловкости, самостоятельно избавилась от удушающего наряда, и переоделась в тёмно-серое льняное платье. Его я раздобыла в прежней комнате настоящей Марьи. Этот безликий, тёмный наряд «почти-монашки» как нельзя кстати подходит под задуманную мою авантюру. Заплетя волосы в простую косу, покрыв их таким же, как и платье, серым платком, я вышла из покоев, заперла их на ключ и повесила его на верёвке на шею. Затем невидимкой вышла из дома через чёрный ход, не обратив на себя никакого внимания.

Итак, путь к цели открыт. Осталось только дойти без приключений, а затем так же незаметно пробраться в сам дом.

* * *

Отрывок из песни «Любовь настала».

**Сокращённый вариант песни из фильма «Золушка» 2015 года.