Бедные-несчастные (гет)

1970-е.​

Рита надеялась, что она спит, и все происходящее — дурной кошмар. Что она вот-вот проснется и окажется в своей теплой безопасной постели, что ее будут беспокоить лишь глупые, надуманные «но» и бытовые мелочи, а не громкая, оглушающе-громкая мысль, разбивающая виски: Антонин умирает, а она не может помочь ему. Ее держит неизвестный мужчина, другие двое подхватили Антонина под руки и подняли. Третий остановился позади них. Голова Антонина безвольно свесилась, и Рита испуганно вскрикнула — ей показалось, что он мертв.

​Она хотела было дернуться и вырваться, подбежать к Антонину, но, Мерлин знает, какими силами, заставила себя не шевелиться. Железная хватка напоминала о том, что она просто-напросто не добежит до Антонина: эти люди появились здесь явно не с добрыми намерениями. Окровавленная рана, болезненно-белая, словно первый снег, кожа — Рита боялась представить, в какой схватке они сцепились прежде, чем Антонин сумел ненадолго оторваться.

​Мысли напоминали хаос. Рита не могла сосредоточиться, не могла успокоиться, чтобы призвать рассудок и, если у нее есть возможность освободиться и сбежать, воспользоваться ею, чтобы позвать на помощь.

​Глаза Антонина приоткрылись, и один из мужчин ударил его прямо в рану. Послышалось хлюпанье, Рита зажмурилась — она боялась увидеть, что какие-то внутренние органы Антонина выпали на землю. Ком встал в горле.

​А потом была яркая, резкая вспышка, и жуткой силы взрывная волна отбросила Риту в сторону. Улицу осветил белоснежный свет — такой ослепительный, что в первую секунду Рите показалось, будто она перестала видеть. В этом свету замелькали заклинания, и Рита разглядела, как появился Лорд Волдеморт. Его лицо не выражало ни единой эмоции, кроме предельного сосредоточения — он сражался сразу с четырьмя мужчинами, крутился на месте, будто волчок — нереальным казалось то, с какой скоростью он успевал отбиваться ото всех заклинаний и еще посылать ответные.

​Антонин упал на землю и шарился рукой вокруг. Рита поняла, что он искал волшебную палочку. Сейчас он был беззащитен. Она подскочила и, согнувшись, бросилась к нему. Упала на колени рядом с Антонином и выставила над ними щит. Несколько ее слезинок — она плачет? Давно? — упали на его испачканную грязью и кровавыми следами щеку.

​Антонин, казалось, не обратил на Риту никакого внимания — его взгляд был рассеянным. Он наконец нашел свою палочку и поднял ее, прицеливаясь в одного из нападавших.

​— Нет! — вскрикнула Рита, но поздно: Антонин прошептал заклинание, и оно попало тому в спину. Темно-синие вспышки объяли его тело, он весь затрясся и упал на землю. Лорд Волдеморт даже не глянул в ту сторону.

​Антонин безвольно повалился Рите на руки, потеряв сознание. Она боялась, что на это проклятье ушли его последние силы.

​(Мерлин, пусть за выдохом последует вздох!)

​Со слезами на глазах Рита принялась водить палочкой над Антонином, вспоминая целебные заклинания. Она ненавидела себя за то, что никогда не уделяла им много времени, что считала это неважным — конечно же, больница имени Святого Мунго ведь всегда под рукой! Она проклинала ту секунду, когда решила потратить свое время на какие-то глупости вместо изучения целительной магии, потому что сейчас мало чем могла помочь Антонину.

​(Вообще не могла. У нее не получалось помочь ему).

​Она слышала, как еще двое мужчин с криками упали. Оглянувшись, увидела, что у одного распахнуты безжизненные глаза и разорвана грудина, другой лежал лицом в землю и совершенно не шевелился. Щеку Темного Лорда рассекло одно заклинание, и там виднелся кровавый порез, но это, кажется, было все. В какой-то момент он повернулся к Рите лицом, и она ужаснулась, как уродливо оно исказилось.

​Напор самого старшего и дольше всех державшегося мужчины — того, кто схватил Риту и впитал в себя силы Антонина, не ослабевал. Мелькание вспышек набрало такую скорость, что глаза просто не успевали следить за ходом дуэли. Казалось, проклятия рвали воздух и готовы были вот-вот подпалить его. Рита боялась, что еще мгновение — и они все взорвутся.

​Она не могла трансгрессировать с Антонином к больнице, потому что он не пережил бы перемещения на столь большое расстояние. Она не могла левитировать его к себе в квартиру в более безопасное место, потому что понимала, что не сумеет и двух шагов сделать. Пока она была за спиной Темного Лорда, тот щит, что она удерживала, не пригождался, но, как только она хоть немного сдвинется, подвергнет Антонина опасности, которую он уже не переживет. Рита не была высокого мнения о своих способностях и понимала, что ее защитные заклинания не спасут их — проклятья неизвестного ей нападавшего расколят их за несколько секунд.

​Темный Лорд поднял руки над головой, и к нему заструилась как будто бы ползущая от теней, вытекающая из ночи черная энергия. Он собирался направить весь этот удар на чужеземца, но не успел — послышался гулкий удар, лицо того удивленно исказилось, и он потерял сознание.

​Рита подумала, что сошла с ума: за его спиной стояла мертвенно-бледная, тяжело дышащая Гермиона, тихо выскользнувшая из подъезда. В руках у нее была сковородка.

​Волдеморт опустил руки, и собираемая им темная энергия рассеилась. Прошло ровно пять секунд — вздох и выдох, — прежде чем он обернулся и стремительно приблизился к Антонину. Он оттолкнул Риту и навел на его рану волшебную палочку, прошептав несколько заклинаний. Затем резким, порывистым движением закатал рукав рубашки и коснулся черепа на метке — точно такой же, как у Антонина, — кончиком палочки. Дрожжащая Гермиона приблизилась к ним — Рита почувствовала, как чужие ласковые руки обнимают ее за плечи и заставляют подняться.

​Прошло пол минуты — шесть вздохов и пять выдохов, — прежде чем послышалось несколько хлопков трансгрессии. Рита оглянулась, но, даже если и видела знакомые лица, не могла понять, кто это был. Один из мужчин подошел к ним и несколько раз что-то спросил — Рита не осознавала, что он говорил, и за нее ответила Гермиона. Оказалось, он спрашивал, где они живут. Гермиона потянула Риту за собой, за ними последовал Уолден — наконец, Рита узнала его. Он левитировал тело Антонина.

​Еще двое прибывших волшебников подошли к последнему противнику Темного Лорда. Они проверяли его пульс. Рите врезались в память чьи-то слова: из всех нападавших на Антонина только он остался вживых. Его тоже затащили в квартиру. Волдеморт лично опечатал ее изнутри — говорили о том, что вот-вот прибудут авроры, что-то о княгине, о Философском камне, о политике. Рита не понимала их.

​Гермиона усадила ее в кресло и буквально силой влила успокаивающее зелье. У нее тоже тряслись руки.

​(Рита никогда не задумывалась о том, почему ни в тот день, ни после она ни разу не спросила о произошедшем).

​Уолден колдовал над Антонином, стягивая кожу над раной и пытаясь восстановить его силы. Постоянно слышались хлопки: это домовики Майкнеров приносили нужные снадобья и инструменты и отправлялись выполнять следующие поручения.

​Волдеморт уселся за обеденный стол Риты, двое других мужчин, в одном из которых она разглядела мистера Эйвери, склонились над нападавшим. Эйвери приставил палочку к его виску и вытягивал оттуда воспоминания. Он собирал их в пустые банки, которые хранились на холодильнике — Гермиона послушно подала их и готова была выполнять следующие поручения.

​Рита притянула дрожжащие пальцы к глазам и надавила на пульсирующие веки. Досчитала до десяти. Открыла глаза. Эйвери с тремя банками, до краев заполненными серебряным свечением, как раз стоял в ее камине. Вспышка зеленых языков пламени, и в квартире стало на одного человека меньше.

​— Соберите вещи, — впервые за все время (или это Рита впервые услышала его?) заговорил Темный Лорд. — Вам нельзя здесь оставаться.

​Гермиона послушно кивнула и исчезла из поля зрения. Рита поднялась и, не обращая ни на кого внимания, подошла к двери своей комнаты и замерла в проходе. Бледный, истерзанный Антонин лежал на ее кровати с закрытыми глазами, и за его жизнь отчаянно боролись. Тихо, не привлекая к себе внимания, она скользнула по стене в комнату и сползла на пол.

​Она ни о чем не думала. Не шевелилась. К Уолдену присоединилась какая-то пожилая женщина. В гостиной постоянно слышались чужие голоса. То загорался, то тух камин. Все было в движении.

​Одна Рита замерла, словно стала мебелью, безжизненной частью этой квартиры. Ее глаза были прикованы к Антонину.

​Казалось, она сделала первый вздох, когда Уолден и женщина отстранились от него, и она смогла увидеть, как дышит он. В комнату зашел Темный Лорд. Он наклонился над Антонином, приставил волшебную палочку к его ране и что-то зашептал.

​Антонин продолжал дышать. Некоторое время все молчали и наблюдали за ним.

​А потом Волдеморт улыбнулся. Никто не сказал, но Рита поняла, что Антонин — вне опасности. Впервые за несколько часов, проведенных в одном положении, она дрогнула.

​И разрыдалась.

* * *

1947.​

Британия встретила странников дождями. Антонин не любит вспоминать те несколько недель — беспорядочные связи, задымленные, прокуренные дни, полные алкоголя, сигарет и женщин. Он скитался от одного бара к другому, ночевал в борделях и уничтожал самого себя. В те затуманенные минуты он не задумывался о том, что убил человека — он смеялся, играл в карты, проигрывал родительские деньги и не позволял ни одному из членов Вальпургиевых рыцарей, то и дело пытавшихся выловить его из этого болота, помочь себе.

​Он считал, что ему не нужна помощь и он в порядке. А потом очнулся на краю моста.

​Конечно же, он не спрыгнул и испугался своего порыва — дрожа всем телом, он перелез через перила обратно и упал на холодную землю. Но тогда он понял, что ему нужна помощь — и позволил протянуть себе руку.

​Это была Гермиона — человек, который отыскал его и приютил на несколько дней. Они с Томом снимали крохотную, скупо обставленную квартиру на первом этаже многоэтажки в одном из небольших магических кварталов. Большую часть пространства в их жилище занимали книги.

​(Преимущественно о времени и путешествиях по нему — чистой воды фантастика).

​В те дни они втроем много говорили: обсуждали жизнь и смерть, любовь, дружбу и ненависть (а есть ли смысл в нашей жизни?). Это было то, чего так не хватало Антонину все эти дни — живое общение. Чужая забота. Теплые, говорящие и далеко не идеальные люди рядом, потрясающие лишь в том, что они — ж-и-в-ы-е.

​(На шее Гермионы появился новый кулон взамен поломанному старому — небольшой алый цветок).

* * *

​Гермиона Джин Грейнджер оказалась путешественницей во времени, которая хотела убить Тома Риддла, но потерпела неудачу, проиграв собственным чувствам. Она потерпела неудачу уже в тот момент, когда прибыла в 1947 год: маховик времени не выдержал столь сильного напряжения и разлетелся на кусочки.

​А тот, чьей смерти она желала, сделал все, чтобы вернуть ее обратно.

​Какая ирония.

​Но еще большая ирония заключалась в том, что этот человек переживал о ней и хотел, чтобы она попала обратно в свое время, чтобы спокойно жила. А для этого нельзя было ничего менять.

​Том не рассказал Антонину о том, что именно узнал о будущем. Он попросил об одном лишь одолжении, и обещание, которое Антонин ему дал, скрепило их намного более сильными узами, чем все вместе взятые годы дружбы до этого. Том попросил об одолжении, которое навсегда привязало его к Антонину, а Антонина — к нему. Эта просьба — больше, чем заверения в преданности, больше, чем красивые слова. Эта просьба и то, что Антонин исполнил ее, стало началом конца — ни клятвы на крови, ни Темная метка, ничто не смогло бы привязать их друг к другу сильнее, чем обычное человеческое доверие.

​Том Риддл стер Гермионе Джин Грейнджер память, надел на нее восстановленный маховик, который трансфигурировал в кулон в форме цветка, и запустил его, чтобы она вернулась обратно. Когда он обернулся к Антонину, в его глазах стояли слезы. Это был первый и последний раз, когда он плакал.

​Том зажмурился. Слезинка соскользнула по его щеке. Антонин поднял палочку и произнес заклинание.

​Том Риддл не должен был знать, что когда-то умел любить. Том Риддл не должен был знать, что готов был пожертвовать не только собственной жизнью, но и десятками других ради одной единственной женщины, которая никогда не вспомнит его.

​Том Риддл не должен был знать Гермиону Джин Грейнджер.

* * *

1970-е.​

Антонин приходил в себя медленно, но, на удивление, без скачков и откатов назад. Первые ночи Уолден с теткой не отходили от него, но рана постепенно заживала: «противоядие», которое откопали в голове уцелевшего аврора, подействовало. Рита все время была неподалеку — ее светлая макушка мелькала в поле зрения каждый раз, когда Антонин ненадолго просыпался. Чтобы он лучше восстанавливался, его постоянно пичкали снотворным.

​Только несколько дней спустя он полноценно пришел в себя. Рита как раз промывала его рану под руководством старой тетки Макнейров — лицо исказила гримаса отвращения, но она продолжала, сцепив зубы, убирать гной и кровь. Ее руки были непривыкши к такой работе, и еще неделю назад Антонин и подумать бы не мог, что она способна на подобное. Рита всегда казалась ему слишком горделивой и ценящей себя, чтобы ухаживать за кем-то больным и немощным — он бы никогда не признался, но был уверен, что их быстро закрутившийся роман оборвется так же стремительно.

​Мисс Макнейр первая заметила, что он очнулся. Она тут же задала тысячу и один вопрос о его состоянии и велела домовикам принести немного бульона, чтобы он подкрепился. Рита слушала молча. Только глаза — опухшие и красные — заблестели от слез. Она просидела подле кровати Антонина всего несколько минут, прежде чем подскочила и выбежала прочь.

​Ее не было довольно долго: Антонин успел поесть, выслушать отчет Уолдена о своем состоянии и даже спросить о произошедших недавно событиях. Уолден отделался коротким «пока не положено говорить» и сбежал. Его тетка скрылась в небольшой подсобной комнате, оставив Антонина в одиночестве. Дверь тихо отворилась, и Рита скользнула в залу, видимо, уверенная, что Антонин вновь уснул. У нее был пристыженный и даже жалкий вид, она побледнела, кажется, похудела и подурнела от нервов, но показалась Антонину настоящей красавицей.

​Она подошла и устало опустилась на край его постели. Антонин взял ее за руку.

​Они не сказали друг другу ни слова ни в тот день, ни на следующий, ни в ближайшую неделю. Рита молча ухаживала за Антонином, ночевала на соседней кровати и изредка куда-то отлучалась, он так же молча принимал ее заботу. Он видел, что в ее голове что-то творилось и решалось — скорей всего, она раздумывала о своем будущем. Недавняя стычка показала, что Антонин подвергает опасности не только себя, но и ее.

​Превыше всего на свете Рита ценила собственный комфорт. Еще до того, как она впервые заговорила на эту тему, Антонин знал, какое решение она примет.