Новая жизнь (джен)

Новый день прокрался в подземелья Снейпа как вор, крадучись по щелям в камнях. Сначала лишь бледный призрак света пробился сквозь щели зачарованных окон, выхватывая из мрака пыльные корешки в банках и мерцание стекла. Затем свет набрал силу, залив лабораторию холодным, стальным сиянием, неумолимо вытаскивая Гарри из объятий сна.

Он проснулся с ощущением тяжести на сердце, будто проглотил слиток свинца. Картины вчерашнего дня всплывали с пугающей четкостью: счастливые лица Лили и Джейкоба в коридоре — удар, от которого до сих пор ныло внутри. Они выбрали его. Меня бросили. Рациональные объяснения Снейпа висели в воздухе, но не согревали. Потом — Дурсли. Неожиданная тоска по ворчливому голосу дяди Вернона, по запаху подгоревших тостов тети Петуньи, по туповатым, но привычным выходкам Дадли. И поверх всего — давящая тяжесть «избранности». Герой. Спаситель. Слова звучали фальшиво, как дешевая побрякушка. Он чувствовал себя не героем, а перепуганным щенком, вышвырнутым в бурлящий котел чужого, опасного мира.

Он боялся. Боялся не соответствовать ожиданиям, которые висели над ним невидимым грузом. Боялся разочаровать Снейпа — единственную опору в этом хаосе. Боялся правды о родителях, которая, он чувствовал, будет горькой и жестокой. Боялся, что его «избранность» — не дар, а проклятие, навсегда отрезавшее его от простого счастья.

Тишину нарушали лишь приглушенные звуки из соседней комнаты: шорох пергамента, тихий звон стекла. Снейп уже бодрствовал, погруженный в свои мрачные дела или подготовку к дню. Гарри заставил себя подняться. Действовать. Хоть что-то делать. Он направился в ванную, ледяная вода немного прояснила мысли.

В гостиной запах жареного бекона и свежего хлеба боролся с привычным ароматом старых книг и чего-то горьковатого. Снейп сидел за столом, погруженный в фолиант, похожий на гробницу. Перед ним дымилась чашка черного как деготь кофе. Гарри подошел.

— Доброе утро, профессор.

Снейп не поднял головы, лишь пальцем указал на свободный стул. Гарри сел, натянуто ковыряя вилкой яичницу. Мысли снова поплыли, делая еду безвкусной.

— Сэр? — голос прозвучал тише, чем он хотел.

Черные глаза поднялись от книги, уставившись на него, как два буравчика.

— Вываливай, Поттер. Что гложет?

Гарри сглотнул ком в горле.

— Вы же знаете… я видел их. Маму. С… с ним.

Снейп нахмурился, отложив книгу с тихим стуком.

— Видел. Продолжай.

— Я… не понимаю, — прошептал Гарри, глядя на скатерть, будто в ней был спрятан ответ. — Почему они… бросили меня? Почему они счастливы с ним, а я… жил с Дурслями? Что я сделал не так? — Голос сорвался на шепот.

Снейп откинулся на спинку стула. Его лицо было каменным.

— Жизнь, Поттер, редко справедлива, — произнес он холодно, но без привычной язвительности. — Мотивы других людей часто иррациональны и эгоистичны. Искать в них логику или оправдания — занятие для дураков. Прими это как факт. Как погоду. Бесполезно злиться на дождь.

— Как?! — Гарри резко поднял голову, в глазах блестели непрошеные слезы. — Как принять, что твои родители… не хотели тебя?!

Снейп замер. Тишина повисла тяжёлой завесой.

— Ты не изменишь прошлое, — наконец выдохнул он, слова падали, как камни. — Но ты можешь ковать будущее. То, как ты отреагируешь на этот удар, определит, станешь ли ты сильнее или сгниешь в жалости к себе. Выбор за тобой. Всегда.

Гарри кивнул, но боль в груди не утихала.

— Еще… Малфой… он говорил об избранности, — добавил он, нервно теребя край скатерти. — Что это значит? Что от меня ждут?

Лицо Снейпа потемнело.

— Малфой — болтливый идиот, — прошипел он, в голосе зазвенела сталь. — Я разберусь с ним. Что касается «избранности»… — он сделал паузу, будто подбирая слова, не предназначенные для детских ушей, — …это грязное пятно истории, к которому ты имеешь несчастье быть причастным. Пока тебе достаточно знать, что на тебя смотрят. Но смотреть будут в любом случае. Твоя задача — стать тем, на кого стоит смотреть. Через учебу. Через силу. Через умение выживать. Забудь о надеждах других. Создай свои.

Гарри нахмурился.

— Но что я должен сделать? Какие надежды? — настаивал он.

Снейп резко встал.

— Не сейчас, Поттер. Когда будешь готов нести это знание, не сломавшись. Сейчас — зелья. Твои страхи? — Он бросил на Гарри пронзительный взгляд. — Хорошо. Страх — топливо. Топливо для концентрации. Для того, чтобы не сжечь лицо кислотой или не взорвать пол-подземелья. Используй его. Или он сожрет тебя. Лаборатория. Сейчас.

Лаборатория встретила их ледяным полумраком и едким коктейлем запахов: горькая полынь, сладковатая гниль корней, резкий уксусный дух и что-то металлическое, кровяное. Полки ломились от банок — там скрученные сушеные твари, глаза в мутной жидкости, порошки мерцающие и смертельно-бледные. В центре — каменный алтарь науки: ступки, ножи с зазубренными лезвиями, колбы с делениями, похожими на шкалу пыток. На столе лежал потрепанный учебник «Тысяча магических растений и грибов» и лист пергамента с рецептом Усыпляющей Настойки — первым шагом в пропасть зельеварения.

— Основа всего — точность, Поттер, — голос Снейпа резал тишину, как нож. — Одно неверное движение, лишняя капля, не тот помол — и вместо снотворного получишь взрывчатку или яд, разъедающий плоть заживо. Читай. Ингредиенты для Настойки.

Гарри подошел, стараясь не смотреть на банку с чем-то, похожим на законсервированного паука размером с кулак.

— Листья валерианы… цветы лаванды… измельченный корень валерианы… сок лепестков лунного цветка, — перечислил он, сверяясь с рецептом.

— Найди. На полках. Ошибешься — последствия на твоей совести, — Снейп отступил в тень, сливаясь с мраком, лишь глаза сверкали, как угли.

Гарри, сжав кулаки, чтобы скрыть дрожь, двинулся к полкам. Запахи атаковали, голова слегка кружилась. Он вчитывался в пожелтевшие этикетки, пальцы скользили по холодному стеклу. Листья валерианы… не корень… Цветы лаванды, а не чертополоха…Наконец, дрожащими руками, он принес ингредиенты к столу.

— Листья — в ступку. Молоть до состояния пыли. Не пыли сам, — приказал Снейп из своего угла. — Лаванду — в котел. Залить дистиллированной водой до отметки. До отметки, Поттер. Затем — огонь. До кипения. И только тогда — корень валерианы. Порционно. Помешивая. Постоянно. Понимаешь?

— Да, сэр, — Гарри взял ступку. Запах валерианы ударил в нос, горький и успокаивающий. Он начал толочь, стараясь не рассыпать. Звук пестика по фарфору гулко отдавался в тишине.

Лаванда шипела в котле, наполняя воздух сладковатым дурманом. Гарри поставил котел на огонь. Пламя лизало дно, отбрасывая танцующие тени на стены. Он следил за водой, за первыми пузырьками. Кипит. Он взял щепотку корня валерианы, бросил в кипяток. Помешал деревянной ложкой. Зелье потемнело, от него потянулся легкий, странный дымок.

— Цвет? — шипящий вопрос из темноты.

— Темнеет… Фиолетовый оттенок… Дым есть, — ответил Гарри, не отрывая глаз от котла.

— Продолжай. Чувствуй зелье. Оно живое. Оно дышит, меняется. Твоя задача — уловить момент. Идеальный момент, когда все элементы сольются. Промедлишь — испортишь. Поспешишь — взорвешься. — Пауза. — Сосредоточься, Поттер! Твои страхи — мусор. Выбрось их. Здесь и сейчас есть только зелье и ты. И твоя ошибка может стоить тебе пальцев. Или жизни.

Гарри втянул воздух, стиснул зубы. Только зелье. Он погрузился в ритм помешивания, в слежение за изменением цвета — от лилового к глубокому, почти чернильному фиолету, за густотой аромата. Мысли о родителях, о Малфое, о своей «славе» отступили, подавленные насущной задачей не устроить катастрофу. Остался только котел, ложка, растущее напряжение и пристальный взгляд из мрака.

Часы спустя, вымотанный до предела, но с тлеющим угольком гордости внутри, Гарри снял котел с огня. Усыпляющая Настойка мерцала в колбе густым, бархатисто-фиолетовым светом, пахнущим сном и покоем.

Снейп вышел из тени, как призрак. Он взял колбу, поднес к свету, покрутил. Молчал. Лицо — маска.

— Терпимо, — вынес он наконец приговор. — Для первого раза. Но внимания — ноль. Дрожь в руках. Рассеянность. Следующий раз будет сложнее. И ошибка — болезненнее. Убери бардак. На сегодня свободен. — Он повернулся, чтобы уйти.

Гарри стоял, переводя дух. Терпимо. От Снейпа это звучало почти как восторг.

— Спасибо, сэр, — выдохнул он искренне.

Снейп остановился у двери, не оборачиваясь.

— Страх, Поттер, — его голос был низким, безэмоциональным, но каждое слово падало с весом, — это твой инструмент. Как нож. Можно порезаться. А можно — вырезать себе путь. Выбирай. И помни: просить помощи — не слабость. Глупость — не просить, когда тонешь. Но выплывешь — или утонешь — в итоге только ты. — Он вышел, черная мантия скользнула за ним беззвучно. — Покои не покидать. Лабораторию не трогать. Нарушишь — пеняй на себя.

Гарри остался один. Запахи трав въелись в кожу, пальцы пахли валерианой и дымом. Он убрался механически, расставляя банки, протирая стол до скрипа. Слова Снейпа о страхе и выборе звенели в голове. Но тишина и бездействие быстро стали невыносимы. Каменные стены давили. Скука, острее страха, зашевелилась под ребрами.

Ну что такого? Минутная прогулка? Просто глотнуть другого воздуха? Никто не узнает.

Искушение победило. Он высунулся в коридор. Хогвартс встретил его гулкой пустотой. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь высокие витражи, рисовали на полу пыльные узоры. Гарри шел на цыпочках, прижимаясь к прохладным стенам. Завернул за угол — и столкнулся с… безумием.

Из воздуха, с хохотом, сорвавшимся с карусели, материализовалось нечто. Парящее, с лицом, будто вылепленным из лунного света и озорства, в колпаке и бантах. Оно зависло перед ним, широко ухмыляясь.

— Ого-го! Кого мы тут имеем? Ма-а-аленький нарушитель спокойствия! — заверещало создание, кружась вокруг ошеломленного Гарри. — Заблудился? Сбежал? Ищешь приключений на свою… э-э… голову?

Гарри остолбенел. Призрак? Но он двигался, говорил, смеялся! В его мире таких вещей не существовало. Сердце колотилось, как барабан в панике. Он не мог пошевелиться.

— Я… я просто… — выдавил он.

— Просто? Ха! В Хогвартсе не бывает просто! — создание подлетело так близко, что Гарри почувствовал ледяное дуновение. — Ты кто? Шпион? Лазутчик? Или новенький, забредший не туда? Слишком мал для ученика! Слишком!

Гарри отшатнулся. Существо тараторило, смеялось, его присутствие было оглушительным, нереальным. Единственное желание — бежать.

— А знаешь что? — создание вдруг замерло, глаза сверкнули озорством. — Я расскажу Дамблдору! Старику будет весело узнать про маленького воришку, шныряющего по коридорам! Он обожает сюрпризы! Особенно живые! — И с диким, раскатистым хохотом, переходящим в кудахтанье, оно шмыгнуло вглубь коридора и растворилось в воздухе.

Гарри застыл, ледяной ужас сковал тело. Дамблдор. Директор. Его поймали. Ослушавшись Снейпа, он привлек внимание. Теперь его найдут. Отдадут Поттерам. Или выгонят. И все — обучение, Дурмстранг, надежда — рухнет.

Адреналин ударил в кровь. Он развернулся и помчался назад, спотыкаясь о собственные ноги, сердце выпрыгивало из груди. Надо успеть! Надо спрятаться! Он влетел в знакомый коридор, подбежал к двери покоев Снейпа, дернул ручку — заперто. Еще раз, сильнее — глухой щелчок замка. Паника накрыла с головой.

— Профессор! — его крик, сдавленный и отчаянный, разбился о каменные стены. — Профессор Снейп! Откройте! Пожалуйста! Я… я в беде! — Он колотил кулаками в массивную дверь, но в ответ — мертвая тишина. Снейп был на занятиях. Он был один. Заперт снаружи. И где-то рядом летало это… существо, чтобы сдать его директору.

Гарри прислонился спиной к холодной древесине, сползая на пол. Дрожь пробивала все тело. Слезы текли сами по себе, оставляя соленые дорожки на щеках. Он загнал себя в ловушку. Ослушался. И теперь расплата была неминуема. Он сжался в комок, пряча лицо в колени, беззвучно рыдая от страха, стыда и полной беспомощности. Каменный пол холодил сквозь ткань брюк, а в ушах все еще звенел тот безумный, издевательский хохот.