Детективное агентство «Лунный свет» (гет)

Стоило тяжелой двери с характерным щелчком захлопнуться за спиной, Пэнси с облегчением выдохнула. Несмотря на то что все шло строго по плану, чувствовала она себя паршиво и винила в этом, разумеется, Лонгботтома. В оговоренный час он, перепачканный землей, встретил ее у теплиц и, игнорируя приближающуюся грозу, тут же накинулся с расспросами.

— Так ты возьмешься? Дело серьезное! — умолял он, и когда в тысячный раз бессвязно залепетал подробности, Пэнси передернуло от раздражения.

В целом он, впрочем, не лукавил: если Невиллу неймется поймать воришку, что с завидной регулярностью грабил его грядку, значит, дело и впрямь серьезное. В противном случае Лонгботтом бы просто заручился поддержкой директрисы или, на худой конец, лесничего. И все же он продолжал методично доставать Пэнси, а, получая отказ за отказом, заказал никчемный оберег у Лаванды. Вывод напрашивался до смешного банальный: профессор гербологии выращивал наркотики, а какой-то шустрый студент — наверняка с Гриффиндора — прознал грязный секрет неприметного учителя.

Вопреки всем уговорам, Пэнси стояла на своем твердо, однако довольно скоро выяснилось, что одной твердыни оказалось недостаточно. Заниматься ерундой не хотелось категорически, но Лонгботтом никак не желал оставить ее в покое и удалиться, чтобы она могла незаметно пробраться в больничное крыло. Тем временем тучи коростой расползались по небу и стремительно темнели над их головами. Рванул не по-августовски холодный ветер, расхлестывая волосы во все стороны. Невилл же никак не унимался, будто и вовсе не замечал приближающейся грозы. В конечном счете Пэнси всерьез вознамерилась послать его открытым текстом или, что гораздо эффективнее, пообещать оповестить Макгонагалл о маленьком нелегальном предприятии. Гарри давнего друга, само собой, отмажет, но вот проблем на работе у того поприбавится. Она уже раскрыла рот, чтобы объявить о своих намерениях, но плетеная корзина, с трудом удерживаемая окоченевшими пальцами, резко дернулась. В следующий миг полыхнула кривая молния, и почти сразу небосвод сотрясся в оглушительном раскате грома.

Обожравшийся мышей Горбин вновь беспокойно завозился в корзине — сообразил, пушистый говнюк, что убежище из соломы и клея вряд ли убережет его от природных катаклизмов.

— Ну так что? — снова заладил наркобарон под прикрытием, но тут же охнул и отпрянул: Горбин, подгоняемый грозой, вырвался наружу и бросился наутек, сминая лапами едва проклюнувшиеся ростки.

— Котик, — отчаянно позвал шерстяного Невилл и, напрочь позабыв о Пэнси, рванул за Горбином вслед. — Куда!

Дальше все пошло как по маслу: талантливый кот избавил ее от Лонгботтома, и она беспрепятственно проникла в больничное крыло. Как и предполагалось, студентов в летние месяцы в замке не было, да и учителя вряд ли обитали здесь круглогодично. По крайней мере, из знакомого ей педагогического состава лишь Снейп оставался по-настоящему верен Хогвартсу и потому почти никогда не покидал его стен до самой смерти.

Пэнси внимательно осмотрелась, однако никаких зацепок не обнаружила. В лазарете ровными рядами стояли металлические кровати с накрахмаленными простынями и терпеливо дожидались неудачливых студентов, игроков в квиддич и драчунов. Ей невозможно не хватало Фенрира с его феноменальным обонянием. Обыски с ним, надо сказать, проходили быстро, но продуктивно. Однако в этот раз ни он, ни Скабиор не пожелали присоединиться, ссылаясь на плохие воспоминания. Меланхолики недоделанные.

Начинать, конечно, следовало не с безликой пустой комнаты, а со спальни или кабинета дежурной сестры. Вряд ли Флер имела привычку оставлять личные вещи на обозрении студентов, все же она не Невилл. Первые же двери, которые встретились на пути, вели в скромную по размерам ванную комнату и кладовку, под потолок заваленную склянками. Коварная память мигом подкинула воспоминание о Милли — как лихорадочно та распахивала створки больничных шкафов в поисках яда. Стеклянные сосуды блестели в тусклом свете лампы, отражая испуганный взгляд Милисенты. Вот прямо как сейчас. Пэнси отпрянула и с грохотом захлопнула кладовку. Милли мерещилась ей повсюду — в отражении колб, флаконов духов, бокалов. А уж чай пить не стоило и пытаться.

Неприятное ощущение рябью пробежало по затылку — в помещении находился кто-то еще. Выхватив палочку, она наколдовала Гоменум Ревелио и довольно скоро успокоилась. Покосившись на пустую картинную раму, Пэнси поспешила приоткрыть последнюю дверь. На этот раз удача соизволила одарить ее ускользающей улыбкой — маленькая каморка оказалась непосредственным кабинетом Флер.

Долго не раздумывая, Пэнси живо принялась выворачивать ящики покосившегося письменного стола, ворошить тщательно застеленную постель и даже прошлась руками по занавескам — мало ли какие секреты берегла от лишних глаз и ушей миссис Уизли. Ничего. Лишь колдография маленькой девочки, широкоротой и веснушчатой, придавала каморке сколько-нибудь обжитой вид. Дочь убитой, Мари-как-то-там. Пэнси удивленно разглядывала малышку, отмечая поразительное сходство девочки с рыжим семейством. Вот уж кому ген вейлы точно не достался.

Вернув карточку на место и удалив следы своего присутствия, Пэнси тихо выругалась и наконец сдалась. Вся эта затея с Хогвартсом с самого начала не стоила усилий. На что она вообще рассчитывала? Обнаружить тайный дневник или записку «меня убил не муж»?

Молнией она вылетела в помещение лазарета, пеняя на дураков Гарри и Рона за то, что запудрили ей мозги. Уильям совершил преступление и должен понести заслуженное наказание. Еще она преступников не выгораживала! Впрочем, ввязалась она в это дело частично по собственному желанию, так что не Поттером единым, — гадкое чувство, охватившее ее на вечеринке Тео, до сих пор отдавалось зудом под кожей. Все Игорь, подлый предатель: выставил ее уязвимость на обозрение голодной публики. Ущемленная гордость кровоточила и сводила с ума. На самом деле после просьбы Поттера о помощи и дружеских посиделок с ребятами в «Виверне» Пэнси на короткое время полегчало. Ну не злиться же на трусливого бывшего вечно. Тем более общество быстро забывает, кто с кем когда спал. Мама вон в юности встречалась с Люциусом Малфоем, однако вышла за папу как ни в чем не бывало, и ни один сплетник пикнуть не посмел ей в спину. Да и связь с Каркаровым, собственно, всегда оставалась строго за закрытым балдахином, что устраивало обоих. Их не могли видеть ни в «Фортескью», ни в «Метлах». Они редко пересекались на публике и, слава Основателям, вели себя сдержанно, а не как желторотые подростки, на физиономиях которых отражается вся гамма чувств.

Тогда, возвращаясь из паба, она твердо решила пощадить мужика и ответить на следующее же письмо — строго, безэмоционально, но все же ответить, чтобы как минимум последнее слово было за ней. Правда, дома сердце ее разбилось во второй раз: после суток осаждения крепости Игорь сложил оружие. Больше совы от него не приходили. Итак, либо он подох, либо она сильно ошиблась в выборе любовника. Хорошо, что работа держала на плаву, пусть и абсолютно бессмысленная — убийца-то в тюрьме.

— Обнаружили что-то интересное, мисс?

От страха позвоночник едва не осыпался в брюки. Пэнси стремительно обернулась в поисках говорившей, но в лазарете по-прежнему не было ни души.

— Что вы ищете?

Голос строгий, звенящий, как у Макгонагалл, но, к счастью, принадлежавший другой женщине. Седовласая мадам на портрете снисходительно улыбалась.

— Склянку с восстанавливающим, — отмахнулась от нее Пэнси.

— Ложь вам не к лицу, мисс Паркинсон, — пожурила дама.

— А вы, собственно, кто? — Старуха показалась ей знакомой, по крайней мере, безвкусный чепец-вареник, удерживающий в узде белые волосы.

— Дайлис Дервент,Целитель больницы Св.Мунго (1722 — 1741), директор Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» (1741—1768) но на будущее, юная леди, все портреты подписаны.

— Мэм, прошу прощения! Я…

— Утихомирьте свои слизеринские таланты, милочка, нет нужды лгать, — усмехнулась благовоспитанная дама. — Лучше расскажите, как себя чувствуете? Колдомедиков в Мунго вы отчего-то игнорируете.

Пэнси с подозрением взглянула на Дервент, но та лишь закатила блеклые глаза.

— Да не слежу я за вами, право слово. Просто случай интересный. Почему вы отказываетесь от предписаний профессора Сметвика и не приходите на обязательные обследования? Яд этой твари непредсказуем.

Тугой змеиный клубок в груди пришел в движение. Милисента отражалась не только в стекле, но и в разговорах. Витала над ней призраком и мучила своими расширенными миндалевидными глазами. Кто предал дружбу? И если, как неустанно уверяла саму себя Пэнси, совесть у нее чиста, почему скользкие змеи безжалостно душили изнутри?

— Видите ли, мадам, — она обреченно опустилась на узкую койку, — мне там бывать неприятно.

Дервент слушала внимательно, не перебивая. Не было нужды лишний раз вдаваться в подробности: о том, что случилось на шестом уровне, болтливые портреты знали побольше авроров. Острый взор дамы устремился к рукам Пэнси. Должно быть, откляченный мизинец на правой привлек ее с самого начала.

— Вы ошибаетесь, — догадалась Пэнси о размышлениях давно умершей женщины. — Последствий никаких нет. Разве что к пальцу чувствительность не вернулась, но серьезная опасность мне не грозит.

Мизинец поначалу доставлял кое-какие неудобства: с эстетической точки зрения конечность смотрелась нелепо, и пусть Пэнси упрямо натягивала летние перчатки, кружево ситуацию не спасало. К тому же управляться с палочкой стало заметно сложнее, потому что по закону подлости палец отмер именно на ведущей руке. Однажды Пэнси разводила камин простым Инсендио, но древко повело, и она чуть не спалила дом. Бонни с трудом управился с пожаром. А гостиная до сих пор воняла, как прокуренный плащ Грейбэка. Он же, кстати, и предложил в шутку отгрызть ненужную плоть, чтобы не торчала бесполезной сосиской. Болван.

— Раз так, остается лишь позавидовать вашей удачливости. А сюда вас занесло какими судьбами?

Пэнси замялась. Отпираться, словно нашкодивший первогодка, не было настроения, однако и в подробности вдаваться тоже — торчать в школе дольше положенного она не собиралась. Дождь уже давно молотил по окнам, как обезумевший, смывая Шотландию к драккловым пикси.

— Флер Уизли…

— Да, я слышала, — быстрее, чем следовало выпалила Дервент и, устыдившись собственной торопливости, добавила: — Портреты шепчутся.

— Ее муж в тюрьме, — поделилась Пэнси, лукаво наблюдая за сплетницей. Надо бы указать в завещании, чтобы с нее волшебных портретов не писали, иначе маяться от скуки ее двойнику целую вечность.

— Он сознался? — Мадам подалась вперед и, если бы могла, вывалилась бы из рамы.

— Нет, но он главный подозреваемый.

— Я помню Уильяма, — с тоской проговорила почтенная дама. — Хороший мальчик.

— Ну, он несколько захерел с годами.

— А другого допрашивали? — вдруг уточнила Дервент.

— Какого другого? — Пэнси мигом вскочила с постели.

— Флер Делакур была невероятно привлекательна, а уж какая романтичная! Иными словами, настоящая женщина.

— Что вы подразумеваете под этим, мадам Дервент? — напирала Пэнси, но хитрая старуха только загадочно улыбалась.

— Поразительно, мисс Паркинсон, оказывается, живые волшебники полюбопытнее портретов будут, — глумилась та, но Пэнси было наплевать. — Поговаривают, муж не очень-то удовлетворял миссис Уизли.

— Изъясняйтесь конкретнее, человек в тюрьме!

— Пэнси!

Низкий насыщенный голос громом пронесся по лазарету. Пэнси с яростью уставилась на Игоря, готовая вцепится ему в глотку — как и следовало ожидать, портрет Дервент опустел. Сукин сын с плохой дикцией в очередной раз все испортил! О прощении, которое недавно привиделось ей во хмелю, и речи быть не могло.

— Какого драккла тебе надо? — прошипела она, попутно отмечая, что бывший любовник сильнее обычного опирался на посох.

— Я за костеростом, — стушевался он.

Пэнси сделалось противно. Какой же слабый он, этот заморский мужичок, ночами напролет заливавший истории о своих бесстрашных приключениях. Неужели Каркаров был таким всегда? Она даже моргнула несколько раз, но картинка ничуть не изменилась. Кажется, пришло время проверить зрение.

— Так бери свой костерост и проваливай! — рявкнула она, схватила с ближайшей полки первый же подвернувшийся пузырек и швырнула в него.

— Это же кроветворное! — возмутился он, но быстро сменил тему: — Я искал с тобой встречи, мне правда жаль.

— Гляди-ка, и нашел, — съязвила Пэнси.

— Не стану спрашивать, что ты здесь делаешь, но нам надо поговорить.

— Вот и не спрашивай! Катись к Вектор, а меня оставь в покое! — выкрикнула она в его бледное лицо и бросилась к выходу. Пора было выбираться из бескрайней трясины. Дамблдор частенько разглагольствовал о том, что в Хогвартсе каждый ищущий найдет помощь, однако она в школе ничего, кроме неприятностей, не получала.

— Я не хотел, чтобы так вышло, — пробормотал он и заковылял следом. — Просто залюбовался, как сопливый юнец. Ты бы видела себя со стороны в брюках.

— Что с ногой? — бросила через плечо Пэнси. — Септима застукала за написанием непристойных писем и отделала твоим же посохом?

— Ты еще смеешь веселиться? — он возник перед ней багровый от злости. — Позвонки до сих пор не срослись до конца! Сама пропала на месяцы, а потом вздумала вот так подло мстить!

Пэнси удивленно уставилась на него, как на ненормального. В длинном коридоре жалобно завывал ветер, просачиваясь сквозь многочисленные трещины в камне. Война хорошенько потрепала Хогвартс. Как и Игоря, иначе объяснить столь неадекватное поведение не представлялось возможным. Сначала пялился на нее, как на пломбир в «Фортескью», в присутствии невесты, затем сбивчиво объявил о помолвке, а теперь вешал на нее проблемы со здоровьем.

— Поправляйся, Игорь, — с сожалением сказала она и, поцеловав на прощание в щеку, выпорхнула из больничного крыла, а затем и из здания. Пусть прошлое остается в прошлом.

Всю дорогу до ворот ей не давал покоя диалог с Дервент. Выходит, у Флер кто-то был. А Билл, получается, не обычный алкаш, а алкаш рогатый. Убийство на почве ревности в состоянии алкогольного опьянения не потянет на оправдание, но в одном старая сплетница несомненно права: допросить надлежало всех мужчин вейлы.

Запахнув поплотнее мантию, Пэнси дотронулась до холодной влажной от дождя калитки и приготовилась к аппарации, когда неожиданно вспомнила про кота. Где искать Горбина в такой шторм, она понятия не имела, к тому же ее ждали неотложные дела. Легкий укол совести некстати призвал ее к состраданию — все-таки в замке миссис Норрис. Дикая тварь не успокоится, пока не закопает тушку незваного гостя на грядках Лонгботтома. Прикрываясь рукой от шквального ветра, она в последний раз оглянулась на Хогвартс, заранее поминая бедолагу Горбина, и быстро исчезла под глухой раскат грома.

* * *

— Билл, не молчи, — просила Грейнджер, но Уизелу словно язык отрезали.

В неуютной комнате для дознаний они сидели битых двадцать минут — небритый помятый Уильям, взволнованная Грейнджер и абсолютно расслабленная Пэнси. В отличие от вечно занятой грязнокровки, ей спешить было некуда, да и тюремное заключение, опять-таки, грозило не ей. Всего-то и требовалось потерпеть присутствие этих двоих, но зато какой ожидал результат! Она по одному только потерянному взгляду Уизли поняла, что тот по уши увяз в тайнах.

— Билл, — Грейнджер протянула ладонь и накрыла его руку, но на лице молчуна и мускул не дрогнул. Он намеренно ушел в себя, дабы избежать любых расспросов.

Пэнси облизнула губы. Времени у нее, конечно, было предостаточно, но пустой желудок давал о себе знать. С самого утра она так нервничала из-за предстоящей операции с больничным крылом, что отказалась от завтрака, ограничившись крепким кофе. А Грейнджер, судя по запалу, намеревалась давить на него хоть вплоть до суда, умасливая пустыми обещаниями и бравыми гриффиндорскими заявлениями.

Грязнокровка встретилась ей случайно — она ошивалась под кабинетом главного аврора, когда Пэнси стрелой влетела в приемную. Ей в срочном порядке требовался Гарри, чтобы подписать разрешение на разговор с Биллом. Поттера, лентяя, на месте, конечно, не оказалось, зато Грейнджер на удивление легко согласилась устроить встречу. Они оформили Пэнси как официального представителя потерпевшего, так что, раздуваясь от гордости, она сидела на холодном стуле, закинув ногу на ногу, и воображала себя акулой адвокатского дела. Гермиона же продолжала за уши тянуть этот провальный допрос.

— Билл…

— Выйдем, — хлопнула по металлической столешнице Пэнси и очаровательно улыбнулась Уизли. — С мисс Грейнджер, Уильям, не с тобой, разумеется.

— Что ты несешь? Как такое вообще можно сказать заключенному? — возмущенно зашептала грязнокровка, едва они очутились в соседнем помещении.

— Не очень тонко, согласна, — пожала плечами Пэнси. — Ладно. Я хочу вернуться в кабинет дознавателя одна.

— На каком основании? — сложив руки на груди, вспылила Гермиона.

— Я адвокат.

— Шутишь? — зашлась она издевательским смехом. — Это просто бумажка, Паркинсон. По-другому я бы тебя сюда не протащила.

— Ну, я могла бы стать адвокатом, если бы захотела.

— Юриспруденция — серьезная отрасль. Чтобы ее освоить, нужны мозги. Основополагающие качества любого, пусть и начинающего, специалиста — начитанность, усидчивость… — принялась перечислять кудрявая стерва, словно перед ней был флоббер-червь, а не успешный детектив.

— Я начитанная, — поспешила заверить Пэнси, но мерзавка еще громче расхохоталась.

— Ты даже материал третьего курса про оборотней не усвоила!

— Страница триста девяносто четыре!

ЗОТИ не входила в число ее любимых предметов, но эту несчастную страницу Снейп заставил их курс вызубрить. Если изо всех сил напрячься, она сумеет воспроизвести в памяти даже отпечатки жирных пальцев Крэбба на пергаменте.

— А триста девяносто пятую ты открывала? — надменно спросила Грейнджер, и Пэнси поникла.

Честно говоря, относительно триста девяносто пятой Снейп никаких команд не давал, и потому накладывать на себя дополнительные обязательства она попросту не стала.

— Так, пролистала, — соврала она.

— Пролистала, — повторила заучка и укоризненно покачала головой. — Я иду с тобой!

— Нет, — вцепилась в рукав ее мантии Пэнси и, почти умоляя, выпалила: — Рыжий не колется, потому что стесняется тебя! Ты же фактически росла на его глазах.

Грейнджер поджала губы и потупила взор. Ей, безусловно, жизненно необходимо засунуть свой наглый маггловский нос в каждый котел, но благоразумие постепенно брало верх.

— Хорошо, — согласилась она без удовольствия.

Вернувшись в переговорную, Пэнси снова нахально развалилась на стуле и, пока Билл злобно рассматривал стену напротив, задалась вопросом: с чего бы начал успешный адвокат? Тот, который начитанный и усидчивый.

— Ты мне не нравишься, Уизли, — выдала она дерзко.

— Взаимно, — разлепил он наконец сухие губы.

— Тогда в твоих же интересах ухватиться за соломинку и…

— Хрен тебе, слизеринская дрянь. Я во всем сознался, так что проваливай.

— Я видела твою дочь, — попробовала она нащупать еще одну брешь в защите и на этот раз попала прямо в цель. Желваки на костлявом лице заходили, как спарники у колес Хогвартс-экспресса — того и гляди из ноздрей повалит пар.

— Где? — процедил он сквозь зубы.

— На карточке. У Флер на рабочем столе.

— Не лезь в это дело, — буркнул он и принялся разглядывать заусенцы, обрамляющие короткие ногти.

— Кто был любовником твоей жены?

— Не лезь! — пригрозил он. — Не смей!

— Девочка уже потеряла мать, теперь засадят и тебя, урод! — выкрикнула она обличительно. — Лишится сразу обоих родителей, и все из-за упрямства отца! Я знаю, что ты делаешь, Билл Уизли!

Он испуганно уставился на нее, нависавшую над заляпанным столом. Пэнси и не заметила, как вскочила на ноги.

— Спасаешь репутацию своего брака ценой счастья единственной дочери, — прошипела она.

Что-что, а репутацию чистокровные берегли, как драконьи яйца. Ее собственный папаша загнал в могилу жену, бросил Пэнси одну под проклятиями, отрекся от старшего ребенка — вот как достойные волшебники из Списка Двадцати Восьми расставляли приоритеты.

Комната потонула в тишине, лишь Уизел едва слышно сопел. А потом вдруг его плечи затряслись, лицо исказилось, и он разрыдался, как загнанный в угол мальчишка.

— Я не убивал Флер, — повторял он, как заведенный. — Я любил ее. И продолжаю любить.

— Тогда кто, Билл? Кто тот ублюдок, который разрушил ваши жизни?

— Блейз. Блейз Забини!

Пэнси медленно села на место и обреченно прикрыла веки. Лучше бы рыжий недоумок продолжал молчать.