↓
 ↑
Регистрация
Имя/email

Пароль

 
Войти при помощи
Временно не работает,
как войти читайте здесь!
Размер шрифта
14px
Ширина текста
100%
Выравнивание
     
Цвет текста
Цвет фона

Показывать иллюстрации
  • Большие
  • Маленькие
  • Без иллюстраций

Штормовое предупреждение (гет)



Лили Эванс не нравится, что к ним переводят новую ученицу. Сейчас куда важнее понять, что делать с Поттером и что грозит магической Британии. Но эта странная девочка всё же зажигает искорку интереса.

Сторми Пирс любит родной Техас и ненавидит тех, кто выжил их оттуда. В Британии ей совсем не место! Но одна дуэль заставляет её окунуться в жизнь британской школы с головой... и вступить в Клуб прикладного рукоделия и готовки.
QRCode
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑

Глава двенадцатая, в которой девочки понимают, что все мужики козлы

22 ноября 1976 г., Шотландия

Лили чувствовала, что сходит с ума. Нервы были напряжены до предела, из-за чего она срывалась на всех подряд из-за всего подряд.

Сивилла пропала. С концами пропала. В Хогвартсе её нет. Рем рассказал про карту, которую они создали, и этот рассказ уничтожил всю и без того шаткую надежду Лили. А ведь её только то и держало, что эта надежда.

Теперь же тревога мутировала во что-то странное. Выкачав из Лили все силы, она оставила после себя мерзкое чувство опустошения. Однако обычно опустошение сопровождается и безразличием ко всему, но только не в этом случае. Лили всё ещё не могла спать ночами из-за этого ощущения.

Это она виновата. Если бы она тогда не бросила Сивиллу, сейчас всё было бы хорошо. Но она её бросила, хотя знала об её ужасном состоянии. Просто отвратительно! Как она могла быть такой бесчувственной?

Лили отчаянно нуждалась в чём-то, что отвлекло бы её от этих мыслей. А потому, когда Сторми, чуть не сорвав с петель дверь, вошла в спальню с видом, будто сейчас расплачется, врубила виниловый проигрыватель и, не поставив, вопреки обыкновению, заглушающие чары, рухнула на постель, Лили молниеносно переключилась на неё.

— Монашка, что случилось? — спросила она, но Сторми будто и не слышала.

Она всё шептала, повторяя текст песни, и руки её дрожали, будто от холода. Лили нахмурилась, чувствуя неладное, и снова повторила вопрос. А Сторми снова не ответила.

— Да оставь ты её, — сказала Мэри. — Пусть в себя придёт, потом расскажет.

Но Сторми резко села на кровати и уставилась на девочек.

— Этот долбоёб всё знал, — проскрежетала она. — Этот чёртов днищенский подонок знал абсолютно всё и спокойненько молчал!

Лили и Мэри переглянулись, и Лили уточнила:

— Кто и что знал?

— Да Люпин! — Сторми вскочила на ноги и заходила по комнате. — Он знал, что Блэк хотел меня изнасиловать, и ничего ему не сказал! Более того, он не только ничего не сказал, он ещё и на сторону Блэка встал!

Лили захлопала глазами. Слова Сторми будто не до конца растворялись в её мозгу. Люпин ну просто не мог промолчать! Или Лили его не знает.

— Ремус? Он промолчал, когда узнал про изнасилование? — переспросила она как дура.

— Да! Засунул язык в задницу! — пуще прежнего взорвалась Сторми. — А я тоже хороша! Повелась как идиотка! Знаете, я ведь уже собиралась предложить ему встречаться! Истинная дура!

Лили удивлённо вскрикнула:

— Ты хотела предложить ему встречаться?!

После её вопроса в комнате на мгновение воцарилась тишина, и только Долли Партон продолжала петь из-под иглы проигрывателя. Сторми и Мэри смотрели на Лили так же удивлённо, как и она на них.

— Ты не в курсе? — Мэри вопросительно приподняла бровь. — Да они же глазами друг друга жрут чуть ли не на каждом уроке, да ещё и каждый вечер под ручку по школе гуляют, делая вид, что ищут Вэйн.

Лили нахмурилась, а Сторми поджала губы.

— Вообще-то мы реально искали, — со злостью сказала она. — Но это всё порушилось ко всем чертям из-за того, что он трус! Чёртов трус, который даже не задумывался о том, что Блэк собирался меня изнасиловать! Он ещё так удивился! "О каком изнасиловании идёт речь?" И почему меня постоянно тянет на каких-то конченых?

«And I will always love you»(1), — перебила её певица.

— Хуйня, Долли! Он не достоин, чтоб его любили! — заорала на проигрыватель Сторми. — Мама была права, мужики все одинаковые, чёртовы козлы! Проклятые, сраные, голимые животные!

Она со всей силы швырнула подушку в стену и рухнула на постель, протяжно застонав.

— Нет, мне нужна другая пластинка!.. Где же она…

Сторми с головой залезла в сумку и принялась рыться там. Долли Партон тем временем всё ещё пела, что всегда будет любить человека, к которому она обращалась, хотя она и не та, кто ему нужен. Лили слушала её и пыталась придумать, что же делать со Сторми. Та всё ещё рылась в сумке, ничего не находя. Затем ненадолго вынырнула, чтобы попросить:

— Лили, милая, помоги. Посмотри в шкафчике, нет ли там пластинки Долли с альбомом «For God and Country»? Там есть песня «Go to Hell»(2). Мне кажется, это именно та песня, которая полностью подходит под то, что я чувствую. Она такая… э-э… сине-красная, с Долли на фоне флага США.

И снова она зарылась в сумку. Лили тяжело выдохнула и осторожно открыла шкафчик. Аккуратностью Сторми не отличалась: все вещи внутри перемешались. Тут были и крошки от печенья, и заколки, и листовки с агитациями, и книги — магические и магловские, — и пластинки.

Лили потянулась к ним, начав перекладывать их с места на место, как вдруг наткнулась на стопку обычных полароидов, затесавшихся между конвертами с пластинками. Лили даже не задумывалась, когда развернула полароид лицевой стороной к себе. С полароида на неё смотрели три девчонки с широкими улыбками, в одной из которых Лили тут же узнала Сторми. Она стояла в центре, приобняв двух других девушек за плечи. По правую сторону от неё девчонка поправляла очки с оранжевыми стёклами, а по левую — красавица с невероятно белыми волосами оттягивала нижнее веко и показывала язык.

— Что это? — Мэри заглянула Лили через плечо и присвистнула. — Вот это красотки!

— Ты о ком? — Сторми тут же усмирила свой пыл и оказалась рядом с ними. Увидев полароид, она улыбнулась. — А-а, это мои подруги из Техаса. Вот эта Айси, — она ткнула в беловласку пальцем, а затем указала на девушку в очках, — а эта Дарси. Мы с ними ходили в одну школу.

Она с такой нежностью говорила о них, что Лили непроизвольно сжала фотографию. «А обо мне она так не говорит, — подумала она. — И про свои отношения с Люпином ничего не сказала… А Мэри знала!»

— А у нас с тобой и общих фоток нет, — тихо сказала Лили. она пыталась сдерживать укоризну, да и понимала она, что всему виной её дурацкая усталость, но поделать ничего с этим не могла.

— Да-а, — протянула Сторми. — Надо будет исправить. Но вернёмся к теме с тем ублюдищем, — она подняла иглу проигрывателя и достала диск, — я разочарована. Очень сильно разочарована. Прошу прощения, что жалуюсь на такую мелочь, когда у вас своих проблем по горло, Вэйн пропала, да и…

— Монашка, какие ещё мелочи? — перебила её Лили. — Парень, который тебе нравится, оказался… Честно говоря, я тоже разочарована. Мы же… Мы же с ним дружим… Я думала, что знаю его, мне казалось, что он заступится. Он ведь постоянно с детьми разговаривает, чтобы они никого не обижали. А тут… В самом деле разочаровывает.

Она замолчала, и девочки покивали.

— Я помню, как ты, Лили, возмущалась, когда узнала про то убогое условие Блэка, — задумчиво сказала Мэри. — Чем больше про это думаю, тем больше меня это бесит! Он реально трус!

На миг в голове Лили промелькнула мысль, что её Джеймс уж точно бы за неё вступился, если бы она, Лили, попала в такую ситуацию. Но тут же осеклась. Он ведь тоже знал, он же слышал, как Блэк говорил это… Нет-нет-нет, не надо об этом думать. Никаких мыслей о Джеймсе! Он её парень, и она не хочет думать о нём в негативном ключе!

Тем не менее не думать кое о чём другом не получалось. О том, что Лили всё это время дружила с Ремом и даже не задумывалась о том, какой он трус. Она едва затащила Сторми на ужин, на который не явился Рем, и не могла выкинуть из головы эти мысли.

Она не знает тех, с кем учится бок о бок.

Ночью Лили то проваливалась в сон, то просыпалась и думала, думала, думала. Мысли кишели в её голове, как мерзкие насекомые, постоянно царапающие мозг своими лапками. Лили думала про Сивиллу, про Сторми, про Рема и даже про Джеймса. Она старалась заглушить все мысли, даже произносила по слогам дурацкие детские песенки, но ничего не помогало не думать.

В один из таких периодов, когда беспокойные мысли вырвали её из сна, она заметила, что кровать Сторми пуста. Вскочив, Лили приложила руку к простыне. Холодная. Значит, ушла давно.

Голову будто пулей прострелило: «Тоже пропала». А следом подумалось: «Нет, всего лишь ушла. Она вернётся». Лили легла спать, отгоняя мысль о том, что точно так же думала, когда пропала Сивилла, плотно закрыла глаза, накрыла голову подушкой.

Мерзкий ветер свистел и бил в окна. Скрип, скрип, скрип… У Мэри на полке стояли часы. Стрелки бегали по кругу, догоняя и перегоняя одна другую, и громко тикали. Тик-так, тик-так… И даже собственное сердце звучало чересчур громко.

«Спать! — приказала себе Лили. — Спать, спать, ради всего святого, можно мне просто поспать?!»

«Тик-так, тик-так», — ответили часы. И с этим звуком смешалась мысль: «А если и Сторми пропала?» Протяжно скрипнула оконная рама, протёршаяся о каменные стены, и в унисон по черепной коробке процарапалось: «Вдруг она сгинула так же, как исчезла Сивилла?» Сердце в груди отчётливо перегоняло кровь, и по этой крови к мозгу приливали слова: «Вдруг она тоже исчезнет из моей жизни? Вдруг она умрёт?»

Не выдержав, Лили вскочила с постели, сунула ноги в кеды и выскочила из спальни. В общей гостиной она притормозила, поняв, что не знает, куда бежать, а потому ринулась в мужские спальни. Распахнув дверь, она тут же подскочила к кровати Джеймса и принялась трясти его за плечо.

— Джеймс! Джеймс, разрази тебя гром, вставай, мне нужна карта!

Лили со всей силы встряхнула его, и Джеймс наконец проснулся, рука его нашарила на тумбе очки, и он, натянув их на нос, уставился прямо на Лили.

— Карта?.. Какая карта? — промямлил он.

— Да ваша карта! Которая всех показывает! Карта Мародёров!

Джеймс сонно простонал и сполз с постели, перетёк к кровати Сириуса, распахнув его шкафчик, из которого тут же вывалились носки, резинки для волос и пара бритв, пошарил там, выудил карту и произнёс до ужаса глупое заклинание:

— Клянусь, что замышляю шалость и только шалость. — Он протянул Лили карту. — На. Зачем она тебе?

Она не ответила, выхватила карту и, зажегши Люмос на кончике палочки, судорожно всмотрелась в подписи на точках. Большинство из них замерли на месте, все ведь спали, маячили только точки с подписями «Филч», «Миссис Норрис», все призраки и животные. Лили судорожно бегала глазами по строчкам и кусала губы, пока не наткнулась на надпись «Сторми Пирс» в одном из кабинетов на Астрономической башне.

— Нашла! — радостно воскликнула она, чмокнула Джеймса в щёку и выбежала из комнаты.

До Астрономической башни она добралась за считанные минуты и только на лестнице выдохлась, едва переставляя ноги с одной ступеньки на другую. Наверху она чуть отдышалась и толкнула дверь, тут же осветила кабинет зажжённой палочкой и увидела Сторми. Она сидела на подоконнике, прижав голову к окну, и растирала глаза, а, увидев свет, тут же повернулась, и Лили смогла рассмотреть раскрасневшиеся мокрые нос, глаза и щёки.

— Сторми, ты что здесь делаешь?.. Ты что, плачешь? — удивилась Лили.

— Н… Не плачу! — надломанным голосом сказала та и всхлипнула. — С-сильные женщины, чёрт возьми, н-не плачут! Это… Это дождь!

— Ты же в здании, тут нет дождя, — заметила Лили.

— Я п… потею! Г-глазами!

Лили села рядом с ней, погладила её плечо и спросила:

— Это из-за Люпина, да?

— Да пошёл он, буду я ещё из-за него тут убиваться. — Сторми растёрла глаза рукой и судорожно втянула носом воздух. — Просто… Просто я вспомнила папашу. Почему всё, что я люблю, обязательно разрушается? Семья, жизнь в Техасе, да даже тот зародыш отношений… Потом что? Ядерная бомба упадёт на Долли Партон?

Она поёжилась и обняла свои колени.

— Знаешь, Сторми, я почти никогда не успокаивала людей, — начала Лили, — единственным таким человеком была Сивилла. Но я в какой-то степени понимаю, о чём ты. У меня, конечно, не сгорал дом, и отец не стирал память моей матери. Да он и не мог, он же магл. Но, когда дорогие люди вдруг меняются на твоих глазах и ведут себя как твари, мир будто по швам трещит. И знаешь что? — Лили вскочила на ноги и встала перед Сторми, упёрши руки в бока. — Да пошли они все! Ты правильно сказала, незачем ещё по ним убиваться! Говножуи!

Сторми смотрела на неё с мгновение, а потом вдруг расхохоталась и обняла Лили.

— Спасибо большое, Бэмби, — прошептала Сторми. — Ты чертовски забавно ругаешься, ты знала?.. Кстати, ты чего в одной сорочке?

Лили оглядела себя. И правда, второпях она ничего на себя не накинула, так и носилась по замку в неглиже, а Сторми вот была в свитере и бомбере поверх. О Боже, Джеймс же её, добропорядочную девушку Лили Эванс, вот так увидел! Кошмар! Она почувствовала, как краснеют её уши.

— Я… Я… — промямлила она. — Это ты виновата, я переволновалась и-и… О Мерлин! Позорище какое!

— Да ладно тебе, у тебя очень целомудренная сорочка.

Сторми стянула с себя бомбер и накинула Лили на плечи. Они зашагали вместе в башню Гриффиндора, и по пути Сторми вдруг спросила:

— Слушай, Бэмби, а ты не знаешь, чья это кошка такая… Э-э… Ну, она серенькая, и у неё пятнышки, — Сторми приложила пальцы к глазам, — как очки вот такие. Она часто прибегает, когда я… Ну…

Сторми передёрнула плечами, а Лили замерла.

— Сторми, это… это не кошка. — Лили прикусила губу, сдерживая смех. — Это профессор Макгонагалл. Она анимаг.

Бледное лицо Сторми выражало все стадии принятия, кроме самого принятия. Видимо, сегодня позорищем себя будет чувствовать не только Лили.


* * *


22 — 23 ноября 1976 г., Шотландия

Рем понятия не имел, что, когда тебя отшивают, это ощущается так… невыносимо обидно! Он сидел на кровати, скрестив руки, уже часов пять. Нет, ну он, конечно, знал, что у него куча недостатков — да ту же ликантропию взять, — но Сторми… Она ничего получше не могла придумать, чтоб поругаться с ним?! Да он в жизни бы не позволил Сириусу изнасиловать девушку, которая ему, Рему, нравится! Не урод же он какой в конце-то концов! Не кукл… Как там правильно?.. Не кукловод?.. В общем, он не такой.

— Лунатик, жрать идёшь? — заглянув в спальню, позвал Джеймс, и Рем, решив забить на свои обязанности старосты хотя бы на день, рявкнул:

— Нет!!!

— Можно было не орать, я ещё не оглох вообще-то, — заворчал Джеймс и скрылся в дверном проёме.

А Рем снова надулся. Ну нет, ну что эта Пирс вообще о себе думает?! У него нормальные друзья, да, с заскоками, но кто из смертных без греха? Нет таких! И сам Рем порядочный парень, добрый, отзывчивый, он же до неё не домогался в конце концов! На фоне Сириуса он вообще едва ли не святой.

Трус. Это слово звенело в ушах, будто лопнувшая струна. Он просто трус.

Но вообще-то он не трус. Просто друзья для него важнее. А вот пусть Пирс сама сначала поживёт до одиннадцати лет взаперти, а потом уже что-то говорит! Она ведь по-любому даже не знает, каково это — чувствовать себя изолированным! Откуда ей знать? Она живёт свою замечательную свободную жизнь и даже не задумывается, а почему он вообще так поступил.

Потому что трус.

Нет, не трус. Он хороший парень. Любой бы на его месте поступил бы так же. То, что Сторми ринулась драться за какую-то едва знакомую девушку, ещё не значит, что все должны бросаться в омут с головой! Она же просто… Да, она просто дура!

А он трус.

Когда он был маленьким, родители боялись, что он разболтает другим детям, что в полнолуние превращается в волка, поэтому он всё своё детство провёл сначала доме в Уэльсе, а потом в небольшой квартирке в Лондоне. Чтобы не умереть со скуки, он читал всё, что попадалось ему под руку. Примерно тогда он и прочитал какую-то русскую книжку, которую мама купила исключительно из-за имени Иисуса и Понтия Пилата в аннотации. Она её не читала даже! А Рем вот прочёл. И теперь слова оттуда всплывали в его голове: трусость, несомненно, один из самых страшных пороков.

Да ну не трус же он! Не трус!

Над ним навис Сириус и спросил:

— Эй, Лунатик, ты чего такой грустный? Хуй сосал невкусный?

Рем хотел вскочить, но из-за долгого сидения ноги затекли, а оттого двигать ими было нестерпимо, поэтому он остался сидеть, теперь, впрочем, ещё более хмурый.

— Что ты там Пирс про меня наплёл? — процедил он.

— А-а, так всё-таки не хуй сосал, а пизду лизал, — протянул Сириус. — Причём ещё пизду чужой девушки.

Рем пристально посмотрел ему в глаза.

— Она не твоя девушка, Бродяга. И я повторяю вопрос: что ты ей про меня наплёл?

На это Сириус широко улыбнулся, так ослепительно, что захотелось ему вмазать. Он вальяжной походкой дошагал до своей постели, развалился на ней, не снимая обувь, и завёл руки за голову. А потом всё же соизволил ответить:

— Ничего такого я не сказал, Лунатик. Всего лишь констатировал факты: ты выберешь не её, а нас, своих друзей. И рассказал, что ты встал на мою сторону. Разве это ложь?

Он так невинно улыбался, что Рем скрипнул зубами. Он проскрежетал:

— Ты же специально ей это выдал. Нарочно, чтобы она меня послала.

— Она спросила, я и ответил. — Сириус пожал плечами. — И вообще, Рем, прекращай истерить. Что, не твоя, вот и бесишься, ага?

Рему пришлось приложить тьму усилий, чтобы с размаху не треснуть Сириуса чем-нибудь тяжёлым. В голове промелькнуло: «И что я тогда в нём нашёл?» Но Рем тут же исправился: «То есть… То есть что девушки вообще в нём находят? Одна смазливая рожа, жопа и ни капли мозгов… И всё же он мой друг».

Он ничего ему не ответил. Просто проглотил, просто проигнорировал, просто попыхтел, но ничего не сказал, попутно пытаясь задавить внутри повторяющуюся, заевшую, как пластинка, мысль.

Трус-трус-трус.

Утром он встал в таком же ужасном настроении, в каком и был вчера. На завтрак идти не хотелось (там ведь Пирс!), но Рем не ел вечером и такими темпами рисковал просто свалиться с ног посреди дня, а потому выбора у него не оставалось. Он приплёлся в Большой зал чуть позже обычного и замер у входа.

Возле стола Гриффиндора толпились студенты. Они громко переговаривались, указывали на что-то пальцем и хихикали. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что творится что-то неладное.

Спешно Рем протолкнулся через спины студентов и уставился туда, куда все смотрели. На стене, прямо над его местом, мелом были написаны всего три слова: «Ремус Люпин — трус!» Кровь отлила от лица, и Рем невольно отступил назад.

Неужели это написала Пирс?..

Взглядом он метался по лицам студентов, пока не наткнулся на лицо Сторми. Она озадаченно посмотрела на надпись и сказала что-то Мэри, ковыряющейся в своей тарелке. Та сонно повернула голову в сторону надписи, и тут же дремота оставила её, а на лице сменился калейдоскоп эмоций от удивления до смеха. А Лили сидела рядом с Джеймсом и спокойно накладывала в тарелку бекон.

— Эй, Лунатик, кажется, кое-кто взялся за тебя основательно. — Сириус положил руку ему на плечо, довольно разглядывая надпись. Тут же вспыхнув, Рем скинул его руку и зашагал прочь из Большого зала.

Но слова будто пропечатались на сетчатке глаза, никак не хотели стираться из головы, словно это сам Господь начертал рукой на стене: «Мене, мене, текел, уфарсин». Как ветхозаветный царь Валтасар, он взвешен на весах и найден очень лёгким.

Ремус Люпин — трус.


* * *


23 ноября 1976 г., Шотландия

Сегодня с утра, когда Сторми — злая и сонная — вошла в Большой зал, её ждал приятный сюрприз. Великолепная меловая надпись примерно в полтора-два фута(3) величиной. И, главное, как правдиво! Ремус Люпин — трус! Сначала ей казалось, что это Мэри вытворила. Всё-таки она тоже на него зуб точила, как и на всех Мародёров. Но Мэри сама впервые видела это творение.

— Монашка, Монашка, глянь, — Мэри толкнула её локтем в бок, — это же наш болезный вон там стоит, такой же белый, как эта надпись.

И правда, Ремус побледнел, а потом, круто развернувшись, сбежал. Хотя, если задуматься, когда это он не сбегал? Он же трус! На памяти Сторми он только и делал, что сбегал и прятался, засунув язык глубоко в зад. Если бы был забег среди трусов, Ремус бы занял первое место.

— Что за столпотворение? Быстро все сели есть! — поднявшись из-за стола, сказала доселе молчавшая Лили. Она взмахнула палочкой, надпись тут же стёрлась, а Лили повернулась к Сторми и Мэри и мило улыбнулась.

— Ставлю жопу на то, что это она и написала, — улыбнувшись в ответ, сказала Мэри.

— Староста Эванс даёт жару, — присвистнула Сторми.

Но радость от этого события, видимо, в отместку за попранную честь своего дружка, испортил Джеймс, который задержал всю квиддичную сборную после завтрака и с горящим взглядом объявил:

— Так, ребята, тренировка переносится с завтра на сегодня!

— На сегодня?! — взвыла Сторми. За окном хлестал ветер и срывался мерзкий снегодождь.

— Да! — радостно ответил он. — Мы будем тренироваться вместе со Слизерином! Я всё обкашлял с их капитаном, мы договорились. Так мы сможем лучше подготовиться к матчу, к тому же нам проще будет адаптироваться к плохим погодным условиям, если во время матча опять начнётся буря. Трудности закаляют! Поняли, да? Кто пропустит тренировку — убью.

И с этими словами он счастливо ускакал на урок, оставив свою команду в мрачном, мрачнее некуда настроении.

На тренировку Сторми шла как на каторгу. Ей, конечно, нравился спорт, но только тогда, когда ей не приходится носиться под сносящим с метлы ветром и ледяным дождём. В раздевалке она наткнулась на Рехему. После первого матча между ними началось что-то вроде перемирия. Рехема всё ещё поливала её словесными помоями, но по крайней мере убить не пыталась.

— Ужасная сегодня погодка, да? — спросила у неё Сторми.

— Надеюсь, тебя сдует обратно в твою Пиндосию, — ответила Рехема и захлопнула шкафчик.

— Увы, ветер дует в восточном направлении, а не в западном, так что максимум, куда меня унесёт, это в Евразию. — Сторми натянула форму через голову, надела очки и вышла из раздевалки следом за Рехемой.

Сборная Слизерина состояла только из мужчин. Перед тренировкой Джеймс предупредил, что капитан противников взял в команду нового ловца, но ему так и не удалось узнать кого. И именно поэтому он и решил провести совместную тренировку. Сторми сразу же возненавидела этого мелкого засранца, ловца, потому что, как оказалось, они здесь исключительно потому, что их кэпу просто интересно.

Слизеринцы стояли шеренгой, и из-за пелены дождя Сторми с трудом удавалось разглядеть их лица. Ловца она смогла увидеть только тогда, когда подошла ближе. И как только увидела, чуть не поперхнулась. Сперва ей показалось, что Сириус Блэк перевёлся на Слизерин и вдруг понял, что хочет играть в квиддич. Потом, когда она протёрла очки, заметила, что этот парень пониже Сириуса, поменьше, и волосы у него подстрижены коротко. Родич? Блэки же, насколько Сторми знала, породнились практически со всеми их чистокровными родами. А генетика иногда творит вот такие вот фокусы.

От мыслей её отвлёк локоть Рехемы, въехавший ей в бок.

— Не пялься на него, — процедила она в ухо Сторми.

— Да я даже не знаю, кто это, — зашипела в ответ та. — Мне сначала показалось, что это Сириус Блэк.

Рехема фыркнула.

— Это его младший брат. Мой однокурсник. Его зовут Регулус, — сказала она, а потом опомнилась. — Но тебе его имя знать вот вообще не обязательно. Отвали, свинка.

— На мётлы! — зазвучал голос Поттера, и Сторми перекинула ногу через древко.

Слизеринцы играли грязно, но Сторми с удивлением заметила, что Джеймс был прав: с Рехемой они не могли сравниться. По сравнению с ней, слизеринцы казались Божьими агнцами. Они даже почти не пытались скинуть её с метлы! Сейчас, правда, Рехема поутихла, и играть стало раз в сто легче. Даже дождь, заливавший за шиворот, не так сильно мешал.

Сторми едва успела увернуться от бладжера, и их загонщик, Гектор, шарахнул по нему битой так, что тот полетел прямо в новенького ловца Слизерина — тот даже не заметил, что в него на всей скорости несётся железный мяч.

Что произошло дальше, Сторми так и не поняла. То ли из-за ветра Сторми в глаза что-то попало, несмотря на наличие очков, то ли Рехема в самом деле совсем из ума выжила и со всей силы дёрнула на себя этого Регулуса — так, что тот едва не соскользнул со своей метлы и ухватился обеими руками за метлу Рехемы. Древко накренилось, и оба полетели бы вниз, если бы в ту же секунду капитан слизеринской сборной не схватил обоих за загривки.

— Рехема, какого драккла?! — сквозь свист ветра орал Джеймс.

Та в ответ ничего не сказала. Она продолжала упорно молчать всю оставшуюся тренировку, молчала, когда они со Сторми вошли в раздевалку. Но самой Сторми такой расклад не нравился.

— Эй, Джордан, Потти прав, какого хрена? — выпалила она, когда они остались одни. — Когда меня в команду брали, ты самолично заставила Гектора запустить в меня бладжер, а тут ты этого малахольного Блэка спасаешь?!

— Он не малахольный! — вспылила Рехема и оглушительно хлопнула дверцей шкафчика. — И я клянусь, Пирс, что если ты скажешь ещё одно словечко в его сторону, я тебя раскатаю по квиддичному полю такой тонкой лепёшкой, что Помфри вовек тебя не соберёт!

Она резко натянула на себя одежду и быстрыми шагами пересекла раздевалку, снова хлопнув дверью. На голову Сторми посыпалась штукатурка.

«Во дела», — подумала она.

О своём удивлении при встрече мини-Сириуса и о странном поведении Рехемы Сторми рассказала Мэри по пути в душ. Они оставили палочки в спальне, взяли только полотенца, сменную одежду и ванные принадлежности.

— Ты в самом деле не знала, что у Блэка есть младший брат? — удивилась Мэри.

Сторми закачала головой.

— Не-а. Я не особо сильно интересовалась его родословной. На кой чёрт мне оно? Аристократия меня выбесила ещё в Америке, всё, с меня хватит, пупсик, я в завязке. Никаких аристократов, только бомжи, только хардкор.

Мэри усмехнулась, а потом, почесав в затылке, выдала:

— Что касается Рехемы, я бы предположила, что она неровно дышит к этому мелкому Регулусу, но Рехема же лесбуха.

— Рехема лесбиянка?! — удивилась Сторми.

— А разве нет? — Мэри скептический на неё посмотрела. — Она выглядит как лесбиянка: у неё короткие волосы, она высокая как каланча, никогда не красится, с ума сходит по квиддичу, постоянно ходит в мужской одежде и общается только с пацанами. К тому же к ней треть девчонок в школе подкатить успела.

Сторми присвистнула, но ничего по этому поводу не сказала. Ей надо было переварить всё, что сказала Мэри.

Они вместе вошли в ванную комнату, и Мэри разложила на скамеечке свои полотенца и косметичку, а Сторми стащила с себя кофту и принялась снимать с себя носки.

— Слушай, — начала Мэри, расстёгивая рубашку, — а мне всё интересно узнать, какого цвета твои натуральные волосы?

Сторми растянула губы в ехидной улыбке.

— Погоди-погоди, сейчас я трусы сниму, вот и узнаешь.

— О Мерлин, нет, Монашка! Не смей! Я не хочу смотреть на твою… — Мэри резко прервала себя. Она насторожённо пялилась в угол комнаты, словно пыталась что-то там разглядеть.

— Ты чего? — спросила Сторми.

— Показалось, как будто кто-то запыхтел. Не слышала?

Сторми прислушалась. Капала из неисправного душа вода, разбиваясь о плитку, и эхо разносило этот звук по всей комнате, что-то шуршало, но это, скорее всего, были крысы, которых в Хогвартсе никто даже и не пытался травить, и они просто бегали повсюду. Как бы Сторми не напрягалась, ничего сверх этого она не слышала.

— Да никого там нет, — сказала она.

Поджав губы, Мэри кивнула, а потом резко схватила мыло и со всей силы запустила в угол. Не долетев до стены, оно отрикошетило, будто бы ударившись о воздух, кто-то громко ойкнул, а второй голос глухо чертыхнулся.

Громко выругавшись, Мэри схватила Сторми за руку и бросилась к двери. На какое-то мгновение Сторми почувствовала, как прикоснулась к чему-то холодному и скользящему, но не успела осмыслить это, как кто-то толкнул её, и она больно упала на пол. Мэри наугад ухватила воздух, потянула на себя, но её тоже толкнули прямо возле двери.

Они скрылись.

Сторми устало растёрла лицо. Чёртовы мужики. Чёртовы блядские мужики-маги. Она поднялась на ноги.

— Мэри, ты как там? Не ушиблась?

Мэри сидела возле стены, прижав колени ко груди, сжимала руками плечи, и её заметно трясло. Сторми тут же оказалась рядом с ней.

— Мэри? Ох, чёрт… Всё уже прошло, они свалили, мы скажем Макгонагалл, что в душевую просочились какие-то уёбки, и…

— Я почти разделась! — выпалила Мэри. По её щекам текли слёзы. — Я п-почти разделась! Они видели! Это… Я…

Она тяжело задышала, впиваясь ногтями себе в шею. В глазах застыл самый настоящий ужас. Сторми растерялась, она понятия не имела, что делать в таких ситуациях, и единственное, что она вспомнила — это то, как Люпин держал её за руки в коридоре, когда они встретили боггарта, и говорил, что всё будет хорошо. Не думая больше ни о чём, Сторми наугад обняла Мэри и прижала её ко груди.

— Тише, тише, они ничего не видели, ты всего лишь расстегнула рубашку, — зашептала она. — Мы обязательно найдём их и начистим им ебальники, обещаю. Расскажем Макгонагалл, а ещё девчонкам из Клуба, объединимся и прикончим их.

Мэри хваталась за Сторми, больно впиваясь ногтями в голую кожу, но Сторми терпела и мягко поглаживала её по плечам.

Спустя какое-то время её попустило.

— Умоешься? — предложила Сторми, и Мэри кивнула.

— Да, стоило бы… Вот это меня развезло, конечно. Терпеть не могу, когда на меня смотрят, когда я… В общем, мне надо умыться.

Она встала, и только сейчас Сторми заметила у её ног какой-то кусок серебристой ткани. Она нахмурилась и поддела его пальцем. Ощущение было такое же, какое она почувствовала, схватившись за что-то во время суматохи — скользящее и холодное.

— Мэри, ты это видела? — Сторми указала на ткань.

Мэри оторвалась от умывания и взглянула в её сторону.

— А… Я ухватилась за эту тряпку, когда пыталась поймать тех утырков. Видимо, они прятались под ней.

Сторми по-птичьи наклонила голову, разглядывая ткань.

— Да это ж мантия, — сказала она и натянула её на себя. Тут же всё её тело исчезло, осталась только голова. Мэри снова выругалась.

В коридоре послышались шаги, а через мгновение в душевую ворвалась запыхавшаяся Лили. увидев Сторми, она заковыристо выругалась, отшатнулась в сторону и схватилась за сердце.

— Что у вас тут произошло? — наконец спросила она. — Тут такой шум стоял…

— Кто-то просочился сюда, — сказала Сторми и, сняв мантию с себя, протянула её Лили, — и прятались они под этим.

Лили пропустила мантию сквозь пальцы, на её лице мелькнуло странное выражение, похожее на растерянность и беспокойство. Она уставилась на Сторми, потом — на Мэри.

— Я… Я отнесу это директору, надо… — Лили смяла ткань мантии. — Надо рассказать декану и директору… Это вопиющие безобразие — пробраться вот так вот в женскую душевую! Да, срочно!

И в этой суматохе, пока Сторми и Мэри рассказывали эту историю сначала деканисе, а затем директору Дамблдору, они не заметили, как Лили затолкала мантию себе в сумку.


* * *


23 ноября 1976 г., Шотландия, гостиная Гриффиндора, поздний вечер

Лили сидела на диване в гостиной, обхватив голову руками. Она чувствовала себя одновременно и предательницей, и преданной. Конечно же, она сразу узнала, чья это мантия.

Мантия-невидимка, передававшаяся в роду Поттеров.

Джеймс практически сразу, как только они начали встречаться, рассказал ей об этом артефакте. А теперь она узнаёт, что под этой мантией минимум двое человек прятались в женской душевой и подглядывали за её подругами. И велика вероятность, что одним из них был её парень, Джеймс Поттер.

Именно поэтому она спрятала мантию и не отдала её декану. Потому что она слабовольная дура.

— Лилс? — Голос Джеймса заставил Лили оторваться от разглядывания языков пламени и повернуться к нему. Он нервно тёр рукой шею. — Хотела встретиться?

— Да. Сядь.

Она дождалась, пока он устроится в кресле напротив неё. Заметно нервничающий Джеймс тут же начал вертеть в руках волшебную палочку. Лили выдохнула. Она должна сделать это ради подруг.

— Скажи честно, это был ты.

Он дёрнулся и тут же закачал головой.

— С чего ты взяла?

— Это был ты, — неумолимо продолжила Лили, — под мантией-невидимкой. И кто-то из Мародёров. Кто? Питер или Сириус? Или Ремус? Он ведь сейчас разругался со Сторми, мог ведь в отместку и в душ залезть.

— Лили…

— Что? Хочешь сказать, что это не ты хозяин мантии? Или что твои друзья без твоего разрешения взяли её? Дай мне хоть одно оправдание!

Он скривил губы, а потом устало выдохнул и взъерошил волосы, скрестил руки на груди и начал хмуро пялиться на огонь в камине. Языки пламени вздымались вверх, периодически выпуская искры в воздух.

— Вообще-то это твоя вина, Лили. — Джеймс скосил на неё взгляд, и в груди у Лили всё сжалось.

— Моя вина? — переспросила она.

— Ты же мне не даёшь! Я уже говорил тебе, я мужчина, и у меня свои потребности, а ты заладила: «До свадьбы нельзя, до свадьбы нельзя!» Теперь тебе что не нравится? Хочешь сказать, что это измена? Нет. Я с ними не спал, даже пальцем не тронул! И ноги моей там не было бы, если бы не ты!

Он резко вскочил и зашагал в спальню, оставив Лили ошарашенно пялиться ему вслед. Чуть отмерев, она тоже поднялась на ноги и скрестила на груди руки.

Она виновата? Ха, да пошёл он к чёрту, правильно Монашка сказала, все мужики козлы! Вот и пусть катится со своими потребностями прямо в пекло! А она как сказала, так при своём и останется: до свадьбы она не будет заниматься с ним этим. Она, в конце концов, приличная девушка, а не прошмандовка!

А вдруг ему только это от неё и надо? Петуния всегда говорила, что мужикам только одно и нужно и надо искать приличного парня.

Или всё же она правда виновата? Он ведь сказал, что ноги его там не было, если бы она согласилась на его предложение. Всё-таки она его девушка, а это возлагает на неё ответственность за их отношения. И если бы она согласилась, то девочкам не пришлось бы пережить то, что они пережили.

По всему выходит, Лили и правда перед ними виновата. В том, что прикрыла Джеймса, и в том, что вообще допустила произошедшее.

Это её вина.


* * *


26 ноября 1976 г., Шотландия

В последнее время Сторми замечала за Лили странное поведение. Сначала показалось, будто она снова переживала из-за дружбы и закрывалась ото всех, но Сторми хоть убей не видела ни одного предлога посчитать их дружбу ненастоящей. Значит, дело в другом. Потом Мэри предположила, что Лили закрылась из-за переживаний касательно уродов, пробравшихся в душ. Однако эта причина показалась девочкам слабоватой, поэтому надо было думать ещё. Но факт оставался фактом. Лили Эванс загналась. Она постоянно сидела одна в библиотеке, провела там все выходные, всё время что-то читала и явно нервничала.

— Да что с ней не так? — ворчала Сторми. Они с Мэри прятались за библиотечными стеллажами и следили за Лили.

Мэри пожала плечами.

— Я спрашивала, но Лили отмалчивается, — оповестила она. — Ещё так миленько улыбается, что у меня повышается сахар в крови. Ужасно.

— Эй, вы обе. Сделайте что-то со своей подружкой.

Голос Нарциссы Блэк заставил Сторми и Мэри вздрогнуть. Она стояла, скрестив руки на груди, и недовольно поджимала тонкие губы. Мэри смерила её взглядом и поморщилась, зацепившись глазами за значок старосты Слизерина, прикреплённый к её платью.

— Ну, мы как раз этим и занимаемся, — сказала Сторми.

— А тебе какое дело вообще? — спросила Мэри. — Неужели слизеринцев волнует, что там творится со студентами Гриффиндора? Вот уж не поверю, вас ведь не волнует ничего, кроме родословных.

Нарцисса на эту шпильку никак не отреагировала, просто приподняла бровь.

— Можешь считать как угодно, но Лили мне кое-что задолжала. — Нарцисса достала свой веер и приложила к губам. — Передайте ей, что такими темпами у нас с ней ничего не получится. Я бы и сама передала, но, — она окинула взглядом Мэри, — сами понимаете. Ах да. Передайте вот это Маккиннон. — Она протянула свёрнутую бумажку Сторми. — Предвосхищая ваш вопрос. Для вас это просто бумажка, вы ничего не узнаете, а я ничего не скажу.

— Сама бы и передала, — процедила Мэри.

— Увы, я не могу, потому что мне вообще-то важен имидж. — Она резко направила веер на Мэри, и та отступила назад. — Если меня заметят с такими, как ты, или ты, — Нарцисса указала на Сторми, — или она, — веер метнулся в сторону Лили, — то…

Нарцисса резко захлопнула веер.

— Ох уж эти чистокровные заморочки, — вздохнула Сторми. — Хорошо, мы передадим, не беспокойся, Нарцисса. Удачных тебе сделок.

Уголок губ Нарциссы дрогнул, она кивнула и, гордо подняв подбородок, удалилась. Сторми проводила её взглядом, думая над тем, показалось ли ей или Нарцисса в самом деле не особо чтит все эти аристократические традиции.

— Вот же высокомерная заноза. — Тем временем Мэри пыхтела недовольством. — Я её терплю только тогда, когда надо запрещёнку где-то достать. Торгашка из неё недурная. А человек… Слизеринцы вообще не люди, а змеюки и падлы.

— А мне она нравится, — пожала плечами Сторми. — И она права, нам надо потолковать с Лили хорошенько. Ну и посылочку Маккиннон передать. Пошли.

Сторми ухватила Мэри за плечо и потащила за собой. они направлялись прямиком к столу, за которым сидела обложенная книгами Лили. Заметив их, она хотела вскочить, но Сторми попридержала её и усадила на место.

— Так-так-так, Бэмби, подожди, — сказала она. — Надо опять поговорить. Что происходит? Ты снова переживаешь? Что случилось?

Мэри закивала.

— Да, к нам уже Нарцисса подходит спрашивать, какого хрена с тобой творится. Ты снова решила удариться в самобичевание?

Лили замялась и сжала в руках книгу. Сторми только сейчас заметила, что вокруг неё громоздились одни лишь медицинские справочники и травники. Лили выдохнула и сказала:

— Ладно, я расскажу вам. Но не здесь! И поклянитесь, что не будете ничего мне говорить на этот счёт и как-то смеяться надо мной!

— Боже, Лили, это же естественно, — вздохнула Мэри. — Выкладывай.

— Не здесь! — повторила Лили страшным голосом, а потом сдала книги мадам Помфри и утащила девочек в их спальню.

Прошло примерно около получаса, прежде чем она собралась с духом. Лили мялась, белела, краснела, синела, теребила одежду. Сторми терпеливо ждала, пока она соберётся с мыслями, а Мэри ровняла ногти пилочкой и делала вид, что ей всё безразлично.

— В общем, — начала наконец Лили, — недавно Джеймс позвал меня попить чай, а потом я… я оседлала дракона на святом Георгии.

На миг разразилась тишина, а потом Мэри громко расхохоталась. Сторми же непонимающе смотрела то на Лили, безудержно красную, то на Мэри, безудержно хохочущую.

— Что за святой Георгий? И какой ещё дракон? — спросила Сторми.

— Ну, то есть… — Лили прикусила губу. — То есть мы сходили на свалку.

— Чего тут смущаться? Хотя я бы поостереглась ходить с Потти на свалку, он тот ещё долбоклюй, но…

— Да потрахалась она, потрахалась! — не выдержала Мэри. — Ты что, Монашка, никогда этих дурацких фразочек не слышала? Монашки ведь не произносят слово «секс», сдаёшь позиции.

— Да где бы мне их слышать?! — обиделась Сторми. — Я прямо говорю, моя мама прямо говорит, моя бабушка прямо говорит. Бабушка так и вовсе не знает, когда стоит попридержать коней, хотя, казалось бы, она всю жизнь их выращивает! Я от неё и узнала, что такое секс.

Когда Сторми исполнилось десять, бабушка Джуди решила, что теперь можно перестать церемониться с внучкой и рассказать всё как есть, причём в подробностях.

Бабуля Джуди тогда потрошила рыбу, и маленькая Сторми, ухватив ножик с кухни, помогала ей, хотя на самом деле просто переводила продукты. Одним движением разрезав брюхо, вторым — выскребя внутренности, бабуля достала из рыбы длинные бело-молочные полоски.

— Что это, ба? — тут же спросила Сторми.

— Молоки, — ответила бабушка, но Сторми от этого понятнее не стало, а посему она снова спросила:

— Что такое молоки?

Подумав малость, бабушка Джуди решила, что малышка Сторми уже никакая не малышка, а взрослая деваха с окрепшим для таких разговоров сознанием, а потому и вывалила на неё не сильно длинный, но весьма содержательный монолог о том, что детишек приносит никакой не аист, что молоки — это место, где мужики-рыбы вырабатывают семя для оплодотворения, и что у мужиков-людей есть примерно такое же устройство, которое называется (маленькая Сторми была в ужасе) яйца. Следом бабуля не преминула попенять на жизнь свою нелёгкую.

— Знатное дерьмо, Тучка, эти сношения с мужиками. — Бабушка Джуди со всей силы рубанула по рыбьей голове, отсекая её, и скривилась. — До того, как твой дед помер, я постоянно не могла нормально, по-человечески поссать. Сначала не понимала, в чём дело, а потом дошло, что это из-за того, что он совал свой хер мне между ног. То ещё удовольствие, знаешь ли.

Сторми стояла, разинув рот, и в мозгу её происходил самый взаправдашний ядерный взрыв. После этого разговора она ещё долго не могла прийти в себя. Мама, конечно, очень долго ругалась на бабулю, но та всё равно считала, что лучше уж она предупредит дитё об этом сама, чем какой-то рыжий патлатый чёрт будет толкать ей фуфайку в уши про любовь до гроба. Мама обиделась, что было ожидаемо.

Всё-таки бабушка Джуди иногда перебарщивала. Очень сильно перебарщивала.

— Прекратите надо мной издеваться, я и так чувствую себя просто ужасно! — вспылила Лили. — Каких сил мне стоило это… это… это блядство! Сначала Джеймс… О Господи Боже… Это было отвратительно!

Она вскочила с постели и заходила по комнате. Сторми и Мэри настороженно переглянулись.

— Я знала, что в первый раз всегда неприятно, мне рассказывали, но я не ожидала, что это настолько… настолько… — Её передёрнуло. — Это очень, очень неприятно! Но с ним всё было в полном порядке, так что я промолчала. А потом началось… — Лили остановилась и посмотрела на девочек. — Не знаю, может, это наказание за то, что я лишилась девственности до свадьбы?

— Бэмби, стой, погоди! — Сторми потянула её за руку и усадила Лили рядом с собой. — Во-первых, никакое это не наказание. Выбрось это из головы вообще. А во-вторых… Что за наказание вообще? Ты о чём?

Лили покраснела ещё гуще и закрыла лицо ладонями. Она прошептала:

— Мне неловко про это рассказывать.

— Ой, Бэмби, да ладно тебе. — Мэри похлопала её по плечу. — Тебя здесь никто осуждать не будет. Все свои. Да, Монашка?

— Конечно. Так что не парься, Лили.

Сторми для убедительности подняла большой палец вверх, но Лили всё равно долго мялась перед тем, как сказать:

— Это началось немногим позже нашего… Кхм… Мне больно ходить в туалет, всё просто ужасно зудит, и… И из меня течёт какая-то белая субстанция. Это так отвратительно! И я не могу пойти с этим к мадам Помфри! Иначе мне придётся рассказать ей, почему это началось! А я… — У неё задрожали кончики пальцев. — А вдруг я забеременею?!

— Спокойно, Лилс. — Сторми обняла её за плечи. — Это просто молочница, такое случается, если тот, с кем ты спишь, плохо мылся. У моей бабули постоянно была, пока дед не помер. Хотя, наверное, лучше бы я этого не знала…

— А от беременности всегда помогут противозачаточные, — добавила Мэри. — Нарцисса ими, кстати, тоже барыжит.

Лили качнула головой.

— Да я сама себе сварила.

— Но к Помфри так или иначе стоит сходить, — сказала Сторми. — Лечить вагину очень важно. Если хочешь, я с тобой схожу.

— Да я вообще идти не хочу! — Она снова вскочила и заходила из стороны в сторону. — Позорище! Я до такого ещё не опускалась!

— И ничего не позорище, — возразила Сторми. — Чтоб ты знала, молочница не только из-за секса бывает. Из-за слабенького здоровья тоже может… Короче, пошли к Помфри. Или ты и дальше собралась мучиться?

Лили затеребила рукав свитера.

— Я сама себе что-нибудь сварила бы. Я как раз искала подходящий рецепт в библиотеке, правда, пока без успехов.

— О, самолечение, великолепно, — хмыкнула Мэри. — Прости, Бэмби, но я согласна с Монашкой. Тебе надо к Помфри, пока твоя писечная болячка не мутировала во что-то ужасное.

Выдохнув и немного подумав, Лили всё же сдалась.


* * *


26 ноября 1976 г., Шотландия, около четырёх часов по полудню

Лили снова сидела в гостиной, поджав под себя ноги, и думала, какая же она всё-таки тварь. Сторми и Мэри беспокоились о ней, даже оттащили к мадам Помфри. А что Лили? А она отплатила им предательством. Но Джеймс — её парень, и она не хотела выбирать между ним и подругами.

«Я такая же трусиха, как и Ремус», — подумала Лили.

И чем она лучше? Она просто тварь, дрянная подруга, вот и всё. Так пафосно говорила Сторми, что он недостоин её слёз, а сама-то! Настоящее убожество. Девочки о ней волнуются, хотя она их подставила, а Джеймс даже свой чёртов член не помыл перед таким якобы долгожданным сексом со своей якобы любимой девушкой! И ради него она подводит своих подруг…

Профессор Макгонагалл, конечно, провела воспитательную беседу со всеми мальчишками Гриффиндора, но узнать, кто же подглядывал за девчонками в душе, у неё не получилось. И в этом виновата была она — правильная староста Лили Эванс. Идеальная тряпка.

— Лили. — Ремус, лёгок на помине, перегнулся через спинку дивана и виновато глянул ей в глаза. — Лили, нам надо поговорить.

— Ты часом со Сторми меня не перепутал?

— Нет, она со мной всё равно говорить не станет, я знаю. — Он обернулся и глянул через плечо на первоклашку, кажется, её звали Вероника Клауд. — Слушай, мне правда надо с тобой поговорить. Я поругался с Пирс, так почему ты меня игнорируешь?

Лили закрыла глаза и глубоко вздохнула. Встав с диванчика, она посмотрела на Люпина усталым взглядом и скрестила руки.

— Что ж, ладно. Поговорим.

— Только не могла бы ты пойти со мной? — неловко спросил Рем. — Я сказал Ронни, что помогу ей найти портрет.

— Ронни? Портрет? — переспросила Лили.

— Вероника Клауд с первого курса. Она дружит с портретами, один из них куда-то пропал, и я… Я её разозлил, поэтому отдуваюсь.

— Ну пошли. — Лили хмыкнула. — Интересно, как ты будешь отдуваться, чтобы Сторми тебя простила.

Рем страдальчески на неё посмотрел и придержал портрет Полной Дамы. Они зашагали по коридору, мимо других картин. В Хогвартсе портретами обвешали практически все стены, и Лили помнила всего несколько коридоров, где картин не было вовсе.

— Я знаю, что это ты написала в Большом зале, что я трус, — сказал Рем.

Лили безразлично на него посмотрела.

— Хочешь сказать, что это не так? — спросила она, и Рем сжал губы. — Ты трус, Ремус Люпин. А я… Я точно такая же.

Ремус удивлённо посмотрел на Лили, и, как бы отвечая на его немой вопрос, она продолжила:

— Ты же знаешь, что это Джеймс и Сириус залезли в женскую душевую, да? — Она дождалась, пока Рем кивнёт. — Я тоже знала, причём с самого начала. Но сказать об этом декану я не смогла. Да что там! Я даже девчонкам про это не рассказала, хотя знаю, как Мэри трясёт от подобного.

Лили зажмурилась, проглатывая стыд. После той идиотской выходки Эйвери и Мальсибера Мэри в самом деле стала очень остро реагировать на всё, что связано с обнажением её тела. И зная всё это, Лили промолчала.

— Я струсила, — сказала Лили. — И ты точно такой же. Ты трус. А я хочу быть хоть немного хорошей подругой.

— Но ты ведь и моя подруга тоже! — выпалил Рем.

— Но ты проштрафился очень сильно, Рем. Прям тотально. — Она нахмурилась, а потом неожиданно для себя выдала: — Я-то хоть обоим остолопам шеи намылила, в отличие от тебя…

Они уже шли по заброшенному коридору, которым никто не пользовался очень давно. Лили понятия не имела, как они сюда свернули, она слишком сильно была занята своими мыслями и разговором. Рем хотел было что-то сказать, но вдруг замер и сморщился.

— Подожди… Ты чувствуешь? — спросил он.

— Что именно?

— Запах, будто что-то сдохло. Отвратительно.

Лили принюхалась. Действительно, если глубоко втянуть носом воздух, чувствовался запах трупничины.

— Может, крыса? Их тут много развелось.

Лили пошла вперёд, и чем дальше она шла, тем сильнее становился удушливый запах гниения. Наконец она остановилась возле двери, из-за которой разило сильнее всего, и потянула за ручку.

— Фу, чёрт. Нет, это точно не крыса. Рем, ты где там?

Ему чувствовать этот запах было явно трудней, чем Лили. Он закрывал рукавом нос, а глаза слезились.

— Может, просто Филчу скажем? — спросил он. — Меня сейчас вырвет прямо на пол.

Но Лили уже открыла дверь… и пришла в ужас.

На полу, разбухшее и позеленевшее, изжираемое копошащимися в подгнивающей коже личинками, лежало мёртвое тело, в котором с трудом узнавалась рейвенкловка Сивилла Вэйн.


1) Прим. авт.: рус. «И я всегда буду любить тебя». Строчка из одноимённой песни Долли Партон.

Вернуться к тексту


2) Прим. авт.: И снова небольшой анахронизм. Альбом и песня вышли в 2003 году.

Вернуться к тексту


3) Прим. авт.: Полтора-два фута примерно равны 30-60 сантиметрам.

Вернуться к тексту


Глава опубликована: 18.10.2025
И это еще не конец...
Отключить рекламу

Предыдущая глава
5 комментариев
вкусный фик!! с шуток я приятно похихикала>>>>> я очень жду продолжения (и гета!! хочу больше гета!! народ требует гета!!)

з.ы. надеюсь, вас, автор, не смутило, что я добавила творца чужих жизней в похожие? я видела, вы что-то писали про него у себя в канале... мяу!!
Кровь за кровь
Ойййй так здорово, что вам шутки зашли! Я над ними реально заморочилась)
Гет будет, обещаю. Он, как видите, уже потихоньку проклёвывается. Это мой первый гет, где нет никакой кровавой бани, насилия, абьюза, жестокости... Просто подростки милуются и периодически выкидывают кринж.

И да, лично я не против того, что вы добавили ТЧЖ в похожие, но, честно говоря, я не знаю, как к этому отнесётся Rena Peace. Всё‐таки у неё ведь тоже отображается в похожих мой фф.

Р.S. у вас ник...я когда его увидела, сразу вспомнила песню Арии с таким названием. Это в её честь или мне просто кажется?
Леля Мстиславских
Кровь за кровь
Р.S. у вас ник...я когда его увидела, сразу вспомнила песню Арии с таким названием. Это в её честь или мне просто кажется?
да!! я без ума от жтой песни!! я влюблена в арию и это не лечиться
Очень увлекательно развитие отношений между всеми ребятамт, жду продолжения
mphs
Очень рада, что вам понравилось! 🥰🙏
Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓

↑ Свернуть ↑
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх